Ранняя темнота накрыла мир плотным покровом туч, которые засочились мелким дождиком. Жданка захлопнула окошко горенки и прислушалась: тихо ли в доме? Да, все звуки будто растворились в темноте. Значит, можно уйти из избы. Собираться пришлось при свете лучины впопыхах. Неизвестно, как в этот раз подействует зелье, в долгий ли сон погрузятся родители и соседка-помощница. Наверняка не все сваты покинули двор Ждана. Кто-нибудь да остался.
Только Жданка хотела выйти, как ощутила движение за дверью. Странно, но расслышать что-нибудь большее было невозможно как раз из-за оглушающей тишины - точно меховой малахай на голову надели.
Кто-то слабо касался Жданкиной двери ладонями, не в силах открыть её. Затаиться или открыть? Наверное, лучше затаиться - мать и отец знали, что полотнище двери слишком туго сидит на петлях и нужно толкать его изо всех сил. И они не входили к дочери - врывались.
Скоро Жданке надоели странные полузвуки. Вот возьмёт сейчас и откроет. Если это кто-то из бывших на сватовстве, то быть большой ругани. Отец никогда такого окаянства не простит. Но может статься, что к ней хочет и не может войти какая-нибудь нечисть, которую послал Вячко.
Любая бы девка в селе уже завопила от страха, но только не Жданка, которая недавно узнала, что нечистый не значит окаянный и опасный, а добрый человек может и не быть таким на самом деле. Взять хотя бы предательницу Голубу... И она дёрнула дверь на себя.
За нею стояла... Ольга. В рубашке, простоволосая, босая. Глаза были полузакрыты, а между ресниц мелькали бегающие белки глаз, как во сне.
- Матушка?! - опешила Жданка.
- Нежа... возьми свой честной рубль... я не крала его у тебя... - прошептала Ольга. - Нет моей вины...
И она протянула дочери кусочек серебра.
- Не серчай на меня, не мсти моей дочке... Прости белый свет... он стал для тебя чёрным из-за Забавки... Помилосердствуй, не губи доченьку мою... Она ни в чём не виновата... Возьми мою жизнь вместо её, Нежа!..
Жданка приняла из холодной руки матери серебро.
Ольга поклонилась ей ниже пояса. Медленно повернулась и пошла прочь.
Жданка схватилась за обереги на груди. И вместо того, чтобы бежать прочь из дома, вернулась к лавке у окна. Нужно было обдумать случившееся. Род простил её отречение и прислал к ней мать? Или это помощь Вячко? Ей ведь неизвестно, на что он способен. А может, домовушник постарался и напустил на Ольгу сон, полный чар? В любом случае кто-то могущий направлял Жданку к пруду, к несчастной Неже, которая много лет назад лишилась доброго имени, семьи и будущего из-за жадности Забавки. Если уж Забавка-Потычиха хочет вернуть Неже части венца и рубль, то обычному человеку тем более так нужно сделать.
Жданка сошла вниз из горницы. На лавках храпели гости. Наверное, кто-то из сватов перебрал бражки.
Из-за печки послышался смешок.
Жданка хлопнула себя по бокам: а про домашнего духа-то, наверное, никто и не вспомнил! Она поискала взглядом целый калач или пирог на столе. Но все были надкусанные. В погреб за молоком спуститься? Но тогда она упустит время...
- Я сыт, девка... - донеслось до Жданки. - Сыт и весел. Хозяин велел жене медовухи мне налить в блюдце. Пойду сейчас к коням гривы заплетать лентами. Только вот скотники угомонятся...
Жданка подумала: "Как бы завтра домовушник после медовухи-то не осерчал да не начал чудесить"
- Не бойся, не начну чудесить, - заявил уже совсем трезво домашний дух. - Хозяевам хорошо, значит, и мне положено повеселиться. Ты иди, куда пошла... Все будут спать крепко и долго.
На скотном дворе были распахнуты ворота конюшен, горели два факела, испуская дым. Во тьме он казался седым, а лица скотников, занятых чисткой коней, - по-неживому белыми.
"Бедолаги, - подумала Жданка. - Днём надрывались в избе, а теперь и поспать им некогда: коней грязными на ночь оставлять нельзя. Отец увидел их радение, и со взрослых наймитов перестал спрашивать работу".
Уж что-что, а выжимать из работников пот Ждан умел.
Парнишки увидели Жданку, стащили шапки и бросились к ней, стали кланяться:
- Будь здрава, хозяюшка!
- И вам здравия, - ответила Жданка, понимая, что сейчас творит окаянство: просватанной невесте нельзя быть на улице и разговаривать с кем попало.
Только ей было плевать на правила. Люди с душой трудились. Как их не поприветствовать?
Но парнишки не уходили в конюшню, переминались с ноги на ногу, а потом и вовсе стали толкать друг друга локтями.
- Говорите, - рассердилась Жданка. - Мне недосуг с вами в молчанку играть.
- Хозяюшка, мы с матушкой по конец жизни тебе благодарны, что к работе допустила, - начал один из них, тот, что был посмелее. - Хотим присягнуть тебе в верности.
Жданка и вовсе пришла в гнев. Почти крикнула, но потом сбавила голос:
- Я вам что, князь?! Работайте ради себя, ради своей матушки, порядок на дворе - вот лучшая благодарность хозяевам.
- Не серчай, хозяюшка... Мы с тех времён, как себя помним, всегда при чужом скоте. У коровок и лошадок научились понимать, какое нутро у человека. Ты гневлива, но добра... Хотим отплатить за добро!
И парнишка так расчувствовался, что пустил слёзы и стал их размазывать по лицу. Тут и брат с речами подоспел:
- Староста Евсеич, что среди сватов был, привёз от нашего дядьки Тита подарочек.
И он протянул Жданке грязную руку с плоским камешком, внутри которого был изъян - круглая дырочка.
- Это камень Волоса. Он помогает человеку знать язык скота и зверя лесного.
"Так вот почему пьяница Тит так хорошо на скотном дворе управлялся", - подумала Жданка.
- Прими камень, хозяюшка, тебе он сейчас нужнее... - сказал первый скотник, который уже справился со слезами.
"Парнишки и без камня работали, как заговорённые. Ущерба им никакого не будет", - решила Жданка.
Но взять вещь от самого Волоса не решилась, ответила:
- Благодарствую и за труд, и за то, что добро помните. Но камень вам нужнее.
- Нет-нет, хозяюшка! Тебе он очень скоро понадобится. А как станет не нужен, вернёшь, если захочешь.
- Этому камню и лесной зверь подчиняется, - перебил брата второй парнишка. - Камень Волоса тебе пригодится. С ним по темну как днём ходить можно. Мы хоть при скоте, но многое видим...
Жданка досадливо топнула по схваченной морозцем земле - дождик только помочил землю и перестал ещё до того, как она вышла из дома:
- Вам не нужно ничего видеть, кроме скотного двора. Целее будете.
Парнишки горестно опустили головы.
- Хорошо, давайте, - отчего-то вопреки своему решению сказала Жданка, взяла камень и ощутила тепло, которое шло от него. - Только молчок обо всём!
Ребята дружно закивали.
Жданка при свете факелов сняла один из оберегов, добавила на кожаную ленточку камень, махнула рукой и пошла прочь. У ворот к ней без обычного громкого визга-приветствия бросился один из злобных горских псов.
"Кто это отвязал зверя? - возмущённо подумала она. - А если кто-то из сватов по нужде выйдет? Быть тогда сраму: на Ждановом дворе пёс гостя задрал".
Но громадная собака плюхнулась на брюхо, поползла к калитке, то и дело оглядываясь.
"Со мной напрашивается, - поняла Жданка. - И боится, что прогоню".
Пёс тихо заскулил.
- Пойдём уж, Серко, раз ты хочешь, - сказала Жданка и открыла калитку.
Пёс побежал трусцой по дороге впереди неё, поглядывая по сторонам так часто, что стало ясно: он охраняет хозяйку. А за околицей, по направлению к лесу, верный Серко ещё и стал указывать тропинку, совсем не видную среди ночного мрака.
Жданкины сапожки стучали подмётками по редким камешкам, разгорячённое лицо овевал ветерок, разодравший тучи над головой. И только за пазухой холодил грудь честной рубль, когда-то принадлежавший Неже.
Вступив в подлесок, Жданка услышала всхрапывание коня, тихий звон перевязи. Да и запах бросился в ноздри. Здесь рядом всадник! Чужой всадник, ибо сельчане давно спали под усыпляющую осеннюю непогоду.
Жданка остановилась, Серко прижался к её бедру и тихо зарычал, словно предупреждая конного: не тронь хозяйку, порву! Но ощущения опасности не было. Всадник явно не собирался её останавливать или даже подъезжать к ней. Жданке почудилось, что это любушка Военег приехал сюда, чтобы вместе пройти опасный путь до Девичьего пруда, оборонить её от любой нечисти и лихого человека. Думать так было приятно, но Жданка не ощутила прежней острой радости и сладкого томления, которые перебивали дыхание, как при прежних встречах с Военегом. Может, в её сердце затаилась обида на него и его родову, оказавшихся от сватовства из-за страха перед Ратдором и воеводой?
Не успела миновать кусты и молодые деревца подлеска, как снова учуяла кого-то. Да что сегодня с лесом?! Какая-то толчея скрытных людей в нём! Серко расстелился на брюхе, пополз в заросли тоненьких стволов, едва слышно повизгивая, словно перед хозяином. Но далеко не уполз, поднялся на могучие лапы, коротко тявкнул и вернулся к Жданке на тропу. И вновь она не ощутила никакой опасности. Двинулась за Серко, не думая ни о ветках, которые могут располосовать щёку или сучках, о которые можно выткнуть глаз. Эх, хорош новый дарёный оберег! Но нужно обязательно вернуть его скотникам.
Пёс умчался вперёд, а Жданка почему-то сбавила ход. Ну вот показалось ей, что здесь, в начале чащи, человеку не нужно торопиться.
Глухо треснула кора на одном из деревьев бурелома. Жданка вздрогнула от неожиданности, поглядела в ту сторону, откуда донёсся звук. Странное дело: темнота кругом кромешная, а она видит! Нечётко, будто в сумерки сквозь ресницы, но видит.
Из груды бурелома протянулась к ней тонкая лента зеленоватого тумана. Почти коснулась её лба, груди, спустилась к ногам и разлеглась на тропе.
Что делать? Так и стоять здесь, неизвестно чего ожидаючи? Жданка осторожно обошла туман, но дальше двинуться не смогла. За спиной раздалось:
- Вот так девка! Учтивая девка! Мою бороду не стала топтать, обошла. Ну так что ж, живи теперь.
Жданка обернулась. Никого... Ну не груда же поваленных деревьев с ней разговаривает!
Оказалось, что именно так и было.
Над буреломом зазмеилось множество туманных лент, но вскоре они улеглись, как нечёсаные волосы пьяницы-забулдыги - копной.
- Извиняй деда Лешего, тебе объявиться не могу. Добрым людям не показываюсь: пусть бредут по своим надобностям. Даже помогу. А вот лихому человеку - беда. Не выберется он из моих владений. Знаешь, сколько вокруг меня человечьих косточек? Сладка кровь людей. Хе-хе-хе... Да ты не обмирай, за обереги свои не хватайся. Не помогут они здесь.
Жданка попятилась.
- Прощай, дед Леший, - сказала она голосом, задребезжавшим от страха, развернулась и бросилась к Серко, который забегал кругами от тревоги.
- Ну, прощай так прощай, - раздалось ей вослед. - А то бы осталась... Жён у меня не счесть. Ты была бы любимой. Сокровищ у меня много, тебя осыплю лучшими. Сверкающими, как звёзды, адамантами покрою твой венец, руки и шею; лалами и смарагдами украшу одеяние; перлами обовью твою косу... Не будет краше тебя на земле...
Ноги Жданки стали заплетаться, коса оттянула голову назад, будто бы её кто-то останавливал. И тут в голове возникла чья-то мысль:
- Уши закрой, недотёпа. Леший горазд девок и баб уговаривать, улещать. Если ты, конечно, не хочешь стать его новой женой.
Жданка прижала к ушам руки и припустила за Серко.
Вскоре между деревьями показались молочные разливы тумана от Девичьего пруда, который так напугал Жданку в первое путешествие к обители несчастных утопленниц. Только теперь он стелился по земле. Понятно, осенние холода не дали ему подняться. А вот наступит предзимок, затем придут морозы, и до Нежи станет не добраться. Вся нечисть уснёт под снегом и льдом, а на смену ей явятся слуги Мораны-смерти...
Но и сейчас туман наводил страх: по-прежнему в нём скрывались синеватые руки с чёрными ногтями, стремившиеся схватить, утянуть под воду, погреться о живое.
И тут произошла третья встреча неведомо с кем, совсем невидимым и донельзя сердитым. Тот же голос, который присоветовал поберечься от ядовитых речей Лешего, сказал:
- Эх, не вовремя Леший со своего лежбища поднялся... Здесь, в лесу и на пруду, бродит твой злейший враг.
- Потычиха?! - не удержалась и вскрикнула Жданка.
- Не перебивай. Упустила лучшее время, силы потратила на бесполезные слова лесного владыки. Чувствуешь слабость? Вот-вот... это он тобой напитался. Дальше я не пойду. Полагайся на себя и Серко. Это вернейший пёс, нечисти и нежити он не забоится. Кроме одного из них... Покличь Нежу, а если будет нужно, то защити её.
- От кого защитить-то?
- Увидишь. Отдашь ей рубль. Может, и сдвинется что-то в небесах, и судьба твоя изменится. А потом беги во всю мочь! Ты теперь невеста, и твоя жизнь и судьба тоньше волоска перед тёмным миром. Нужно было дома сидеть, дурная голова!
- Пошто ругаешь меня?.. - со слезой спросила Жданка. - Я как лучше хочу! Спасти матушку от наказания за невольное душегубство, Военега от смерти. Мне так друг присоветовал. Я ему поверила.
- И твой друг - дурак с ярмонки...
И голос растаял в темени. Или канул в туман. Жданка была не из тех, кто стерпит зряшное поношение. Но в этот раз проглотила справедливые оскорбления. И вправду, она и Вячко не додумали что-то, плохо рассчитали, что нужно делать. Наверное, он не совсем доверял ей, а она - ему. Или получилось так, как в семействе Ждана: родители не захотели открыться дочери, а дочь - им.
Жданка подошла к пруду вслед за Серко. В горле пса зарокотало рычание. В неровном сиянии луны, которая, похоже, не исчезала с неба над прудом в любую погоду, воды сотрясала зыбь. Похоже, что они гневались. Но такого не было в первое посещение Жданки! Она чем-то прогневила это место и его обитателей? Но звериное чутьё, которое появилось у девки после того, как ей дали Волосов камень, подсказало: здесь она не одна. Жданка даже огляделась, но никого не увидела. Наверное, соглядатай затаился. Ладно, после можно разобраться. А сейчас - главное:
- Нежа! - Её голос птицей пролетел над водами.
Всё та же зыбь.
- Нежа! Я принесла твой рубль!
Зыбь обернулась бурлением.
- Нежа, выйди, я всё тебе расскажу! Я знаю, твоё сердце успокоится, после того, как ты всё узнаешь.
С середины пруда помчалась на берег высокая волна, но рассыпалась брызгами о крутой берег.
Жданка стала молча дожидаться. Наконец из вод поднялся слабо светящийся силуэт. Голова утопленницы была склонена к плечу, руки перекрещены у груди.
- Нежа! - обрадовалась Жданка. - Вот твой рубль, который украла дочь чернавки Забавка. И венец она тоже сломала. Оболгала тебя. Всё из-за матушкиных сундуков с добром. Забавка никому не хотела добра.
Жданка протянула руку с рублём в кулаке, но Нежа тихо колыхалась над водой. Её облик словно таял, казался всё печальнее и печальнее.
"Боится она кого-то, что ли? - подумала Жданка. - Или прощать не хочет?"
Серко ухватил Жданку за левую руку, потянул. Она глянула на его глаза, полыхнувшие жёлтым огнём и сказала:
- Погоди, после отправимся домой.
Серко выпустил её руку, зарычал, снова прихватил зубами кожу. И тут Жданку пронзило понимание: Нежа, как и всякая нежить, не может ничего принять от человека. Нужно окропить дар кровью! Утопленница приняла часть венца в первый раз, потому что он был не от неё, а почти от такой же нежити - колдовки, которая только наполовину человек. И Жданка сказала псу:
- Кусай уж, только быстро. А то я и пришибить могу. Эх, не взяла с собой кинжал дарёный.
И тут же взвыла так, что Нежин облик над водами отнесло в сторону. Похоже, Серко ничего не умел делать вполсилы: охранять хозяйку или кусать её. Зато Жданка обильно обмазала честной рубль кровью и вновь протянула его призрачной красавице.
Кусок серебра обжёг пальцы ледяным холодом и стал таять, стекать сверкающими каплями в воду. Маленькие звёздочки падали в тёмную глубину, озаряя её мягким светом, скрывались в илистом дне. И Жданкино сердце переполнялось покоем. И ещё она думала о матери, которая настрадалась за всю жизнь от чувства вины. Какие же сны приходили к ней ночами, когда она мучилась от того, что невольное душегубство может сказаться на доле детей! Жданка обвинила мать, что она не научила её песням. А грудь матери была переполнена горем. Может и права она была в том, что каждый шаг должен быть осторожным: как бы не навредить будущим детям. И эти ненавистные правила, обряды, которые так трудно перенести, тоже защищали девок от чьего-то зла. И тем самым оберегали их грядущие дни.
Вдруг Серко ухнул с крутого берега в воду, подняв буруны, на миг скрылся и вынырнул с какой-то вещицей в пасти. Долго не мог забраться на крутой берег, так что Жданке пришлось тащить его за загривок. Наконец пёс, отряхнувшись так мощно, что хозяйка оказалась вся в брызгах воды и ошмётках грязи, бросил к её ногам крохотный ларец, который умещался на ладони. Значит, это и есть ответный дар. Вот только для кого - Жданки или Потычихи? Серко гавкнул так гулко и возмущённо, что хозяйка поняла: теперь она владелица ларца.
Жданка вскинула взгляд на пруд. Нежа исчезла. И Жданка поклялась:
- Я верну тебе части венца, если смогу. А если не смогу... отдам тебе свой!
Серко так рванул полу её кафтана, что плотная ткань с подкладкой затрещали. Жданка поняла, что она вновь сделала глупость. Подумаешь, отдаст утопленнице свой венец. Ну не мужа же будущего, не отца с матерью. Просто обруч с головы... Ими на ярмонке с возов торгуют. Попросит отца, он купит два: один Неже, другой Жданке. Давно нужно было так сделать.
Жданка сунула ларец за пазуху и повернулась к лесу. Ой, лихо лихое! У деревьев стояла Потычиха... Колдовка изменилась, она стала выше ростом и оказалась почти вровень с голыми верхушками берёз, мрачными хвойными лапами елей. Её глаза закатились и в лунном свете посверкивали белками. Руки удлинились, стали как ветви. Пальцы похожие на ужей, шевелились.
- Отдай... отдай... моё! - вырвалось из её рта, похожего на пасть лесного чудища.
Серко взвился, потом разбросал задними лапами дёрн, вместо лая захрипел от злости и ринулся на колдовку.
- Беги! - раздалось со стороны пруда.
Жданка лишь спустя время осознает, что это был не один голос. Много несчастных существ, навечно привязанных к пруду, умоляли её бежать. Но как бросить пса, купленного отцом задорого? И не просто пса, а друга, почти равного человеку умом и превосходящего его в силе и отваге?
Жданка подхватила корягу, которая валялась на берегу, и двинулась на Потычиху. Грош цена хозяйке, которая за своего пса не постоит...
Серко уже завизжал, отброшенный чудовищной рукой-ветвью. Но Жданка не отступила. И тут с Потычихой схватился кто-то, больше похожий на сгусток ночи. Да ещё в лесу раздался дикий вой...
- Бегите, дурьи головы!
Серко поднялся, оглянулся на Жданку, мол, бежим, хозяйка, и длинными прыжками направился к лесу. Жданка припустила за ним. Откуда-то она знала, что тому, кто напал на Потычиху, помощь не нужна.
Пёс нёсся по их следам к пруду. Жданка точно повторяла его бег: перепрыгивала пни и поваленные деревья, не уклонялась от ветвей и стволов, которые уже ободрали её платок, исхлестали щёки, наставили шишек на лоб и руки. Она не только ради своей жизни мчалась, убегала. Было ещё что-то важное, которое нужно сохранить. Но думать некогда...
В ушах раздалось:
- Куда спешишь, краса неописуемая?.. Погоди, остановись, послушай Лешего...
Зелёное свечение закрыло от неё убегающего пса, сделало мир вязким. Жданка уже с трудом переставляла ноги, не видя ничего перед собой. Понятно, тягаться с хозяином леса бесполезно... Но и остаться она не может, не по сердцу ей жизнь в лесу с чудовищем, без отца с матерью, без людей. Откуда-то издали послышался отчаянный лай Серко. Не поможет ей верный пёс. Никто не поможет. Неведомый заступник у пруда остался...
Жданка уже была готова упасть на облетевшую листву берёз, отдать заколдованному месту плоть, кровь, остаться в нём навсегда. Но тут тягучий зелёный свет разорвало стремительное движение чёрного коня, топот гигантских копыт, и её подхватила рука всадника.
Жданка очутилась животом вниз на холке коня, почувствовала запах его пота и жёсткий волос, мощное движение плечевых мускулов. Аргамак пустился вскачь, а потом пошёл намётом.
Через мгновения тряски, от которой у Жданки перемешалось всё внутри, мелькнула мысль: "А если это кипчак? Скарауливал у села добычу, присматривался, кого бы в полон захватить".