Очень нам нравится делать так, чтобы любящие в слезах смотрели на удаляющиеся наши спины, а мы, гордые и свободные, идем себе в пустоту. Жестоко, но это и есть та жизнь, за которую трусливый принимает сосание хлебных мякишей. Нам не будут кричать вслед, понятно, что ничего уже не вернешь, что теперь будет только горечь, злость и отчаянье, но сейчас мы еще рядом в эти последние наши минуты, и мы так любим друг друга! Вот так и уходим, не от любимых и любящих, а от трусливых хлебных мякишей, которые, останься мы вместе, обязательно наполнили бы наши рты. Так вместо них мы получаем только горечь злость и отчаянье. Мы выбираем истерики, водку и наркотики, до которых дойдем непременно в гордом своем одиночестве. Но мы не сжигаем, а напротив, оставляем себе любовь, и сходим с ума, и корчимся в холодных и огромных вдруг постелях. Мы больше не спим по ночам, но, заламывая слабые руки, помним и стонем в кромешной тьме. Психопатия достигает своего апогея, - мы принимаем наркотики, и обязательно тяжелые наркотики, мы блюем в унитазы и принимаем еще. Вот так мы любим, гордо и отчаянно, непрерывно и патологично, до маленьких лужиц крови на бетонном полу, до пены изо рта.