Что за черт! От пятиминутного лимита времени остаются жалкие крохи, а Кеннет Мортье, победитель прошлогодних некропольских игрищ и безусловный фаворит нынешних, не может решить, каким образом сыграть шестого мертвеца. Нагло скаля обшарпанную физиономию, живой труп переминается сейчас по правую сторону от шестой могилы, в то время как Биток пускает колечки дыма на левой половине поля.
Подлый, коварный Густаво Габилондо! Это он, выполнив "пуш-аут", переместил Биток в крайне невыгодное положение, и любой мало-мальски опытный игрок, не говоря уже об экс-чемпионе, вернул бы ему право удара, - черта с два аргентинец сыграл бы отсюда. Однако у мосье Мортье не иначе как ум зашел за разум, когда он соглашался принять позицию.
Судья громогласно кричит: "Время!" Или не кричит? С Кеннетом явно не всё в порядке, он ни шиша не видит и не слышит. Кружа на машинке по поляне, объезжая утробно воющих зомби, коих осталось меньше половины, Мортье уже не обдумывает удар, - все его мысли заняты девятым мертвецом, в котором он наконец-то признает Феликса Аласторского.
С самого начала партии Кеннета не покидало чувство, что стоящего в центре ромба живого трупа с номером девять он знавал при жизни. Невзирая на повальное разложение, на почти что истлевшую и хорошенько изъеденную червями физиономию, он и сейчас вполне узнаваем, - неандертальский низкий лоб и пеликаний подбородок, который всегда тянул к земле этого человека. Да-да, перед Мортье не кто иной, как археолог Аласторский, вместо раскопок почему-то присутствующий на турнире. К тому же не в качестве участника или хотя бы зрителя, а в роли живого шара, что, разумеется, удивительнее всего.
Зрители поднимают свист - бывает и такое. Помотав головой и отшлепав себя по щекам, Мортье газует к Битку, где-то на полпути его настигает ожидаемый возглас арбитра, но каким-то чудом Кеннет, ни на что особенно не надеясь, успевает пробить до истечения выделенного времени. Не успевший докурить папиросу кругляш Биток, коему порядочно врезали мегакием по закрывающим ненадежные части тела щиткам, с диким криком катится по направлению к шестому мертвецу. Зрители ревут от восторга, дружно переводя взгляды на застывшего около своей могилы шестого зомби, который в ожидании столкновения трусливо закрывается культяпками. Гнусный Габилондо, высунув голову из электрокара, выразительно выпячивает нижнюю губу и, как надлежит злейшему врагу, презрительно ухмыляется.
Бах! Трах! Месье Мортье сделал оттяжку, - после столкновения Биток, шумно выпуская воздух, откатывается немного назад, шестой мертвец с адским грохотом ударяется о магический борт, отражается уже с ускорением, направляясь к девятому зомби, торчащему неподалеку от четвертой могилы. Если бы не Аласторский, ударом в грудь остановивший прицельного мертвеца и в свою очередь покатившийся дальше, то шестой как пить дать залетел бы в чужую, четвертую лузу, а это было бы серьезным нарушением, - каждый из восьми поднятых покойников согласно правилам должен лежать в собственной могиле. Девятого можно класть в любую из восьми луз, без разницы, главное, сыграть им в последнюю очередь.
Откуда берется девятый зомби и куда по окончанию партии девается, - тайна, опечатанная самим Стюардом Бладценгофером, верховным некромантом и организатором некропольского турнира. Одни говорят, что девятый - необычный покойник, то ли из бесноватых, то ли из вурдалаков, другие - что он не мертвец вовсе, а подготовленный Бладценгофером человек для каких-то там манипуляций и махинаций.
Вывалившись на радостях из машинки, синьор Габилондо начинает театрально благодарить небо и лобызать тяжеленный крест, инкрустированный шикарными каменьями. Естественно, подобное зрители, как правило, встречают на ура. Вот и сейчас они всем скопом ликуют, поддерживая своего кумира. А не для кого не секрет, что сегодня почти все болеют за дона Густаво, пообещавшего наконец скинуть зажравшегося титулами канадца с трона.
Между тем время Габилондо побежало, а радоваться особо-то нечему. Снова закуривший Биток остановился слева от шестой могилы, нужный прицельный зомби - намного правее, между четвертой и пятой лузами. Если спросить у покидающего поле Кеннета, почему веселится его противник, он лишь недоуменно пожмет плечами. Впрочем, давайте-ка лучше посмотрим, - может, и вправду претендент знает, как здесь сыграть.
Пока дон Густаво, вместо того чтобы раздумывать над ударом, прикидывать, визуализировать, торжественно разъезжает по поляне, помахивая рукой болельщикам, Кеннет Мортье внимательно разглядывает Феликса Аласторского. Неожиданно для себя он вляпывается в воспоминания. Сидя в своей машинке, он выпадает из игры, мысленно уносится прочь отсюда, отдаляясь на существенное пространственно-временное расстояние.
***
- Мосье Мортье, я многого не прошу. Займу лишь несколько ваших минуток. И ни копейкой более.
- Ах, это снова ты! Теперь я тебя точно потру. Ты у меня враз исчезнешь.
- Эй, поспокойнее, парень. Угомонись, Гиперджон!
- Так он ведь нас прямо-таки штурмует!
- Повторяю - свободен! Дальше я смогу справиться в одиночку. Оставь-ка нас, пожалуй.
- Это, монсеньор, бесспорно, правильно решили. Мы и без этих разберемся.
- Поговори у меня! Или, может, таки выйдем?
- В наших краях это не принято. Вот что я скажу.
- Действительно, какой-то ты мудреный. Что ж, удачной вам беседы.
- Благодарствую, Гиперджон! И тебе доброго дня. Итак, я слушаю весьма внимательно.
- Месье! Кий! Я его откопал.
- Что? О чем ты бишь?
- Не что, а кто! Звиняйте, но вынужден вас поправить.
- Ничего. Не страшно. Какой-то ты вправду мудреный. Кого ты откопал, отвечай!
- Охотно, охотно. Поэтому, собственно, и стою перед вами.
- Приступай, господин хороший. Не мотай же мне нервы.
- Вы меня, верно, ещё не забыли. Я Аласторский, археолог.
- Это ты точно подметил. Феликс Аласторский. Мы с тобой как-то катали партию.
- И ни черта не доиграли! Хотя, кто его знает, как оно могло обернуться.
- Не хочешь ли ты сказать?
- Именно. На это и намекаю. Если бы тот зритель держат язык за зубами...
- Ну уж нет! Такие разговоры мне однозначно не по душе. Гиперджон!
- Месье Мортье? Понадобилась-таки подмога?
- Мосье Мортье, побудьте же человеком! Я только хочу сказать...
- Хрен с тобой, уговорил. Я тебя послушаю, Аласторский. Гиперджон, прости нас, друг.
- На здоровье, сударь! Позвольте откланяться.
- Я только хочу сказать, что если бы не та злосчастная зрительская подсказка, то меня бы едва ли дисквалифицировали.
- И ты бы, вполне возможно, выиграл бы партию?
- Бог его знает, мосье. Можно было попытался забить двойку триплетом.
- Ух, Аласторский, ты меня, знаешь ли, шибко утомляешь. Что там насчет Кия?
- Способны ли вы допустить, что тот зритель был специально подсажен?
- Нет, не хочу, не желаю. Кончай, в конце концов, свои апелляции! Судье всяко виднее.
- Он ведь из ассоциации Бладценгофера!
- Ну, господин хороший, это уж никак не минус. Репутация, как ни крути, безупречная.
- Это я понимаю...
- О чем тогда речь?
- О Кие! Я откопал Кия!
- Это просто-таки потрясная новость. Гиперджон!
- Ну-ну, мосье Мортье! Попрошу без рукоприкладства.
- Месье Мортье, я здесь!
- Ты только послушай! Этот археолог говорит, что откопал Кий.
- Что? Что он выкопал?
- Не что, а кого! Кия!
- Метакий? Самого первого легендарного Кия? Что-то сомневаюсь. Не верьте ему месье. Сказки всё!
- Ни фига не сказки! Метакий существует, вы понимаете? Позвольте вам показать.
- Я тебе счас покажу! Я от тебя пустое место оставлю.
- Лучше оставь нас, Гиперджон. Тут, похоже, наклевывается дельный разговор.
- Это, безусловно, верное решение. Поздравляю, мосье Мортье.
- Полно тебе, пока не с чем. Что ты на самом деле хочешь?
- Реванша! Честного судейства! А Кий пусть будет моей ставкой.
***
Восторженные крики выстроившихся за магическими бортами болельщиков возвращают Кеннета к действительности. Только что претендент на чемпионский титул, аргентинский волшебник Густаво Габилондо, выбрав седьмого зомби в качестве прицельного, невероятным труабаном загнал шестого мертвеца в нужную могилу.
Как кажется господину Мортье, девятый зомби, принявший, кстати, участие в гениальной комбинации, лучится сейчас от счастья. Хотя это вполне могут быть постколдовские судороги, - не единожды экс-чемпион наблюдал подобное. По правде говоря, в таких случаях судьи обычно прибегают к услугам Стюарда Бладценгофера, чтобы тот наложил повторное заклятие на оклемавшегося монстра. Возможно, и на этот раз понадобится помощь главного некроманта.
Но даже не выражение радости на изъеденном лице Феликса Аласторского беспокоит Кеннета больше всего. Девятый зомби вряд ли может его смутить, скорее наоборот - это канадец должен хорошенько посмеяться над горе-археологом, участвующем на турнире в такой унизительной роли. Нет, месье Мортье тревожит Кий в руках планирующего несложный дуплет дона Густаво. Да, по всей видимости, это тот самый сказочный метакий, выкопанный Аласторским около полугода назад.
Подъехав на машинке к послушно нагнувшемуся Битку, натерев зажмуренную наклейку-физиономию Кия красным мелом, синьор Габилондо под беспрерывное фанатское скандирование, готовится к удару. Вот он становится в стойку, вот делает разминочные движения, а его полутораметровый Кий, то по-птичьи расставляя сучковатые руки при движении назад, то вытягивая их вдоль туловища, направляясь вперед, с нетерпением алчет встречи со щитками Битка.
Бух! Бух! Бух! Кий бьет накатом, выше битковского центра, и толстяк, после соударения с прицельным зомби, катится за ним следом. Седьмой мертвец ожидаемо врезается в борт и благополучно закатывается в личную могилу. На поле остается только восьмой и девятый зомби. Похоже, что Густаво Габилондо уже не упустит победу.
Однако возможное поражение не сильно печалит месье Мортье. Что бы там не думали зрители, глядя на его скорбную гримасу, канадец, как правило, не делает из проигрышей большой трагедии. Кеннет хоть сейчас готов разобрать свой кий, добровольно признав поражение. Черт с этой партией, пропади оно всё пропадом, не всегда же ему выигрывать. Стюард Бладценгофер, разумеется, не поймет, немногочисленные фанаты - тоже, в новостях его не назовут укротителем зомби, а власти этого некропольского пригорода выплатят щедрое вознаграждение не ему, а заезжему латиносу. Но чему быть, того не миновать, Мортье морально готов к любому исходу. В конце концов, всегда можно устроить матч-реванш, экс-чемпион имеет на это право.
Или Густаво Габилондо всё-таки допустит ошибку?
На поле двое покойников. Восьмой смотрит в свою могилу, его можно загнать клапштосом по диагонали. Девятого трогать пока рано, но почему-то именно возле него маячит дон Густаво, - перебрасывается словами, словно хвастаясь, размахивает Кием в непозволительной близости от гниющих клешней.
Час от часу синьор Габилондо бросает свой взгляд на по-прежнему сидящего в машинке канадца, метит в него жирногубой улыбкой и напоследок тычет в его сторону Кием, явственно намекая на всем известный инцидент, произошедший между Мортье и Аласторским.
Но почему, скажите на милость, Кий в руках Габилондо? Случайно ли то, что именно Феликс Аласторский оказался девятым зомби в решающей партии XXXIV некропольского турнира? Неужели сам Стюард Бладценгофер заодно с этими гнусными заговорщиками? Если и последнее правда, то пиши пропало, - не видать Мортье победы, как обратной стороны луны.
Тем временем Густаво Габилондо, посмотрев на табло, начинает торопиться, - допрыгался, что называется, доигрался. Примчав свою машинку к скучающему Битку, аргентинец без натирания Кия мелом и традиционной подготовки, хотя необходимые для этого секунды ещё есть, бьет по толстяку Кием и - вот оно чудо! - дилетантски скиксовывает. Биток даже не попадает в прицельного зомби.
Горланящие речёвки зрители разом умокают, и неожиданно воцаряется гробовая тишина, нарушаемая лишь жалкими причитаниями схватившегося за голову синьора Габилондо.
***
- Месье, месье! Гляньте-ка в это зеркало!
- Гм. Я только что на себя смотрел, милейший Гиперджон. Буквально минуту назад. Неужто снова бороду загадил?
- Борода. Но не ваша, месье Мортье, нет. Да посмотрите же скорее!
- Ох, Гиперджон, какой-то ты чрезмерно навязчивый.
- Кеннет Мортье! Покажись, черт тебя дери!
- Кто там, Гиперджон? Что за напасть такая?
- Бородач, мой господин! Господи, он ведь вас и кличет.
- Опиши его в двух словах хотя бы. Какой он из себя? Ну, чтоб я был готов.
- Даже не знаю, право. Лучше бы вам самолично взглянуть. Крайне конопат, рыжеват, волосат. Вот и всё, что могу сказать.
- Мортье! Мортье! Я услышал твой голос! Я знаю, что ты рядом! Негоже, знаешь ли, так поступать. Некрасиво себя ведешь!
- Пускай представится сперва. Спроси у него Гиперджон.
- Как скажете, месье, как пожелаете. Удачной беседы!
- И тебе доброй ночи. До встречи, друг мой.
- Кеннет Мортье! Где ты, разрази тебя гром!
- Да здесь я. Приветствую вас, мистер, хм, герр, сэр. Великодушно меня простите.
- Просто Стю. Да не кипятись особо, голубчик.
- Какими судьбами господин Бладценгофер, Стю?
- Спрашиваешь, мол, чем обязан? Зачем пожаловал и всякое такое?
- Ага, святая правда, сэр. Нечасто вы бываете в онлайне, Стю.
- Тут такое дело. Даже не знаю, как начать. Словом, ходят слухи, что Аласторский договорился с тобой о реванше.
- Понимаю, что это против правил, мистер Бладценгофер. В обход вашей ассоциации. С независимым арбитражем. Но таковы условия Аласторского, видите ли.
- Почему ты играешь по его правилам, Кеннет?
- Если быть честным, он утверждает, что откопал Кия. Того самого.
- А вот это самый что ни на есть вопиющий бред, Мортье! По правде говоря, ты меня удивляешь. Не хочешь ли ты сказать?.. Нет, ну бред же сивой кобылки!
- Я тоже поначалу не особо поверил. Но Феликс показал нам Кия. Мне кажется, что это тот самый метакий, мистер, простите, Стю. Действительно, очень похоже.
- Хо-хо-хо. Откуда, дорогой Кеннет, ты знаешь, как должен выглядеть метакий? Из сказочек?
- Ну, господин... Я бы сказал... такое чувство, что ты держишь в руках тот самый... того самого Кия. Если бы вы всего лишь к нему прикоснулись...
- Нет, Мортье! Слушай меня сюда. В это я поверить не могу. И тебе не советую быть таким наивным. Гони этого дятла подальше. Никаких реваншей. Я решительно против. Я, само собой, запрещаю. Ассоциация врубает красный свет. Партия не состоится, как бы вам этого не хотелось. Тебе понятно, Мортье? Я убедителен?
- Я вас понял, мистер Бладценгофер, сэр. Не беспокойтесь, - я не буду играть с Аласторским.
- Просто Стю! Да не печалься, дорогой мой. Или тебе нужна эта лапша? То-то и оно!
- Признаться, сейчас мне стало жутко стыдно. Как я мог поверить этому археологу! Надо же так опростоволоситься.
- С кем не бывает, Кенни. До свиданья! Ждем тебя на турнире.
- Всенепременно, Стю! Мирной вам ночи!
***
Бах! Бах! Кеннет Мортье транзитом через борт кладет восьмого покойника в лузу. Именно в тот момент, когда зомби залетает в собственную могилу, на полуразрушенной древней трибуне материализуется верховный некромант турнира Стюард Бладценгофер. Потеснив девчушку-тинэйджера в ярких красно-желтых гетрах и передвижной автомат по продаже памятных сувениров, Бладценгофер начинает увлеченно листать толстенную пожелтевшую книгу, не обращая никакого внимания на любопытные взоры, изучающие его со всех сторон.
Пока есть время, месье Мортье подъезжает к девятому зомби и, молодецки выскочив из машинки, становится прямехонько перед ним, смело смотрит в пустые глазницы, спустя секунду осторожно протягивает руку, легонько толкая застывшего мертвеца в плечо. И Феликс Аласторский оживает, натужно отрывает от груди тяжеленный подбородок, силится коснуться руки Кеннета, который тотчас отскакивает назад, словно ужаленный осой.
Зрители поднимают недовольный гул, судьи переглядываются, даже Бладценгофер отрывается от своего "Некрономикона" и стреляет в канадца взглядом, от которого тот едва ли удерживается на ногах.
- Феликс, - шепотом говорит Кеннет, осмелившись снова приблизиться к девятому зомби, - скажи мне, отчего ты здесь? Как ты умер? Почему Кий у Габилондо?
- Почемучка! - скрипучим голосом отвечает девятый покойник, понуривая голову под весом подбородка. - Кий убивает, знай, что...
От неодобрительного свиста закладывает уши. Нет, собравшиеся зрители неспособны произвести такие децибелы. Это не иначе как колдовские штучки Бладценгофера, в данный момент, к слову, чертящего в воздухе магические руны.
- А ведь он прав, приятель, - кричит из-за спины канадца тучный Биток. - У меня, черт побери, после каждого удара все кишки шиворот-навыворот. Эта штука у дона Густаво, ей-богу, смертельная. Дай ему ещё одну попытку, - и почти наверняка конец мне. Так что давай-ка лучше загоним последнего мертвяка в могилу. В следующий раз у меня вряд ли получится увернуться. Ох, бою...
Нежданно-негаданно некая тень набрасывается на толстяка, - около его уныло болтающихся щек мелькают пальцы, иголка и нитка. Вся процедура занимает считанные секунды. Не успевает Мортье и глазом моргнуть, как рот Битка оказывается заштопанным крепко-накрепко. Бедный, бедный Биток! Но кто, скажите пожалуйста, тянул его за язык?
- А когда Кий допил мои соки, - скрипит Аласторский чуть громче, чем прежде, - когда я зарылся вместе со своим убийцей в землю, этот чертов Бладценгофер начал традиционный призыв девятых зомби. Так же как и другие живые мертвецы, выбранные в качестве партионных шаров для игры в "девятку", я всосал заклинание, как живительную влагу, и потопал в Некрополь на XXXIV турнир, проводимый под эгидой ненавистной мне ассоциации.
- Время! - кричит судья, как кажется Кеннету, раньше, чем надо.
- Нет, это враки! У месье Мортье ещё более минуты!
Головы зрителей одновременно поворачиваются к блестящему от пота негритосу, забравшемуся на высящиеся за поляной плиты. Гиперджон! Кому, как не ему, заступаться за хозяина в смутную годину!
- Слезай-ка оттуда, черномазый, - говорит один из стюардов, разматывая плетку.
А другой - квадратный субъект в желтой куртке - наносит удар без предупреждения. В мгновение ока собрав трехметровое копье, стюард практически без замаха бьет Гиперджона, - по счастью, плашмя, а не острием сего импровизированного оружия. В это время Мортье, щучкой запрыгнув в электрокар, спешит на выручку своему верному слуге.
- Верхний Джон, - говорит с трибуны Бладценгофер, но его голос, подобно громовым раскатам, доносится с неба. - Я вызывал дух твоего дедули чаще, чем такси. Мы шастали с твоим батяней по Преисподней, словно по приморскому бульвару. А с мамашей крутили романы, точно педали двухместного велосипеда. Я знаю вашу семейку как собственные пальцы. И должен признать, что ты, Верхний Джон, такой же чертяка, как и все твои предки. Но ты не участник турнира, не маг и не обслуга. Так какого же дьявола тебе здесь нужно?
Коснувшись спины Гиперджона, копье рассыпается в щепки. Окружившие негра кладбищенские работники изумленно вытягиваются в лицах, всем стадом недовольно перешептываются и робко пятятся, наталкиваясь друг на друга. А позади уже тормозит машинка, и выпрыгнувший чуть раньше Мортье размахивает кием со всей полагающейся яростью.
- Ну-ка прочь от моего Гиперджона! - грозно заявляет канадец, целясь мегакием в первого попавшегося стюарда, который покорно поднимает вверх мозолистые ручищи. - А то я даже не знаю, что сейчас выкину, - нарочито серьезно добавляет он для пущей убедительности.
Меж тем Густаво Габилондо, к которому перешло право хода, не обращая внимания на отвлекшихся судей, зрителей, собственно говоря, противника и самого организатора турнира, готовится к завершающему удару. Игру, кстати сказать, никто не останавливал, - почему бы и не воспользоваться моментом, загнав, наконец, партионного зомби в могилу?
И вот он, подъехав к онемевшему Битку, делает разминочные движения, на этот раз, как полагается, натирает мордочку Кия мелом, хорошенько прицеливается и...
Выскочивший из рук Кий ударяет Габилондо в район солнечного сплетения, - аргентинец глухо оседает наземь, несколько раз судорожно дергается и, разбросав руки и ноги по сторонам, больше уже не шевелится. Только сидящая рядом с Бладценгофером девчушка в длинных гетрах смотрит сейчас на свалившегося замертво латиноса. Несколько секунд она откровенно недоумевает, а потом пронзительно пищит, указывая пальцем на тело дона Густаво.
***
- Проклятая непруха, сплошное гадство, везде и кругом одно и то же! Никто не знает, где похоронен этот сучий Аласторский.
- Это довольно-таки поразительно и весьма странно, Густаво. Просто отказываюсь тебе верить!
- Бес его знает, синьор Бладценгофер, то есть Стю, простите.
- Слушай меня сюда. Феликс Аласторский как пить дать уже в земле. Дух Сэма Андерштейна не обманывает. Хорошо ищи его могилу, Гус! Ни в коем разе не складывай лапы, дружок.
- Не знаю, что и сказать, дон. Стю. Я даже у желторотиков допытывался. Ничегошеньки.
- Найдешь, если действительно хочешь выиграть турнир.
- Честно говоря, до фига сомнений, синьор. Ну, где его, скажите пожалуйста, искать? Быть может, поделитесь идейкой, господин?
- Очень уж многого ты от меня требуешь, приятель. Я и так до черта всего сделал.
- Да прямо там, Стю. Можно подумать. Не дали сыграть Аласторскому с Мортье?
- Ты бы хотел, чтобы Кий был у канадца?
- Нетушки. Этого - точно нет. Простите, видать, я погорячился.
- Бросай хныкать, амиго, - вот мой совет. Никуда мертвец от нас не денется.
- Спасибо за поддержку, синьор Бладценгофер! По правде сказать...
- Да-а, у тебя есть вариант! Я ещё до разговора чуял...
- Ну, это, пожалуй, громко сказано. Я нашел девчушку, у которой подозрительный дедуган отобрал мел, когда она чертила классики на асфальте.
- Вот видишь, Габи, дружище. Коли эту засранку. Угости её мороженым, купи шарики.
- Уже, дон, всё сделал, как полагается. Эта вредина проследила за старцем и узнала, где он ночует. Где его нора, короче.
- Молодчина, Густаво. Но почему ты до сих пор не сходил туда?
- За кого вы меня держите, Стю? Я погнал туда сразу же после того, как столкнул козявку с обрыва.
- Вижу, что я в тебе не ошибся. Однако ж, удивительно, что Аласторский до сих пор живехонек.
- Это не он! Это не наш архитектор! Какой-то немой бомжара.
- Слушай, я ведь мало кому позволяю так безбожно отнимать моё времечко. На секунду мне показалось, что ты на самом деле что-то разузнал.
- Так и есть, мистер Бладценгофер. Мне удалось расколоть этого дьявола. Я оставил старику пару пальцев, чтобы он мог писать на земле. Не уверен на все сто, но полученную информацию стоит проверить.
- Что! Что он написал, Густаво?
- Хм, боюсь, что он неграмотный.
- Ах, милейший, ты, верно, издеваешься надо мной?
- Нет, ни в коем случае. Этот нищий намалевал картину. В общем, там был Кий, вонзающий клыки в человеческую шею, что твой Дракула.
- Что бы это значило, Габи, как мыслишь?
- Ох, даже не знаю, что вам ответить. Единственное, что приходит на ум: Кий питается кровью.
- Вот, значит, как. А ведь ежели так, то архитектор сам притащит нам Кий накануне турнира, амиго. Черт меня дери! Я, разумеется, поинтересуюсь у Андерштейна.
- Постойте, Стю, остановитесь. О чем вы говорите?
- О девятых мертвецах, дубина, коих я созываю со всего света перед некропольскими соревнованиями. Похоже, что и Аласторский стал таким. Живым трупом.
***
Как ни верти, а положение некроманта со всех сторон незавидное. Уронив колдовскую книгу, а вместе с ней и отвисшую челюсть, но покамест, по счастью, храня собственное достоинство, Стюард Бладценгофер не знает, куда ему смотреть. Поднимающийся по ступенькам сердитый Гиперджон, застывший около борта Мортье, мертвый претендент и оставивший свою позицию девятый зомби, Феликс Аласторский.
Подняв с земли Кия и гребя им, точно веслом, покойный архитектор проворно улепетывает прочь с поляны, предумышленно или по роковому стечению обстоятельств направляясь прямиком в ложу прессы. Худшего попросту быть не может, - картинка идет на всю страну, вспыхивают фотокамеры, впадают в экстаз комментаторы, а спортивные журналисты лавиной устремляются навстречу Аласторскому, целя в его уродскую физиономию микрофонами.
Пора бы уже что-нибудь предпринять. Ослабевшими руками верховный некромант тянется к валяющемуся под ногами "Некрономикону", нащупав края кожаного переплета, силится оторвать книгу от земли, но тщетно, - ему никогда этого не сделать. Перед глазами Бладценгофера - бежевые шаровары с нескромными коричневыми лампасами, чуть выше - солидный ремень и полы расстегнутого стильного пиджака. Стоп, да это же внучок Андерштейна! Прямехонько на книге стоит зараза!
- Отойди, негодяй, пусти сейчас же! - сквозь зубы цедит Бладценгофер. - Зачем ты это делаешь, Верхний Джон? - чуть более миролюбиво добавляет он.
Тем временем Кеннет Мортье перелезает через борт и, словно оглоушенный, неспешно топает к распластанному телу синьора Габилондо. Машинка остается за полем, но мегакий всё ещё в руках канадского мастера. Что он будет делать, - большая загадка; судьи буравят друг дужку вопросительными взглядами, стюарды робко выходят на поле и тут же возвращаются назад, зрители поднимают непонятный шум. Один из спортивных обозревателей задает как раз этот вопрос пытающемуся прорвать окружение Аласторскому:
- Феликс. Мир вашему праху. Как думаете: что предпримет Мортье в ваше отсутствие?
- Э-э-э, - медведем ревет археолог, стараясь зашибить как можно больше журиков убийственным Кием, - получше спроси у Блац-ценг-гф-ф-фра...
- Наполеоновские! - вдруг отвечает Кий, на секунду ошарашивая прессу. - Мы создадим свою ассоциацию, мы проведем ряд турниров, мы постараемся собрать сильнейших, мы...
- Э-элеонс-с-кие, - подтверждает Аласторский, протаранивая-таки плотное кольцо. На его пути полицейский кордон с мигалками, громкоговорителями, щитами и дубинками, но девятый зомби, избегает встречи с заградительным отрядом, скрываясь в одном из многочисленных склепов. На этом интересное здесь заканчивается.
Пока журналисты вперемежку с растерявшимися стражами правопорядка кучкуются около склепа, Стюард Бладценгофер и Гиперджон Андерштейн выясняют отношения. Сквозь дебри сумасшедших угроз и ужасных проклятий до слуха сторонних наблюдателей час от часу доносятся фрагменты вменяемых фраз. Редко, но такое бывает. К счастью, именно сейчас противники ненадолго угомонились, ведут себя поистине по-человечески, никаких тебе оскорблений и рукоприкладства. Как двое давно не видевшихся старых приятелей, они мирно сидят на трибуне, толкуя о высоких материях, о колдовстве и, наверное, о спорте.
- Я-то охотно перестану, месье Бладценгофер. Но вы, ей-богу, первым цепляетесь. Не начинайте, - и будет вам...
- Так уж и быть, забыли, - перебивает Гиперджона некромант, угрожающе крутя перед его носом увесистым кулачищем. - Ладно, на этот раз прощаю. В память о твоем дедушке, Сэме Андерштейне, с которым, по правде сказать, я продолжаю поддерживать отношения, в отличие от его сыновей - Али-Алана, Петронаса, и его внуков - Верхнего Джона, Алабамы и крошки Гигрония.
- Опасайтесь Сэмюеля! - вскрикивает негритос, замахиваясь на Бладценгофера и тут же смущенно пряча руку в карман. - Простите за несдержанность, месье. Просто все нашенские избегают свихнувшегося Сэма. После того как дикий верстак отхватил ему хвост, дед стал сам не свой. То есть был. При жизни. А сейчас - и подавно.
- Ах, ты сильно преувеличиваешь, мой мальчик. Сбрендивший Сэмми - вполне вменяем. Я, верховный некромант Стюард Бладценгофер, сие авторитетно утверждаю. Верь мне, Верхний Джон Андерштейн. Повернись лицом к своему деду!
Приняв слова Бладценгофера буквально, Гиперджон начинает внимательно рассматривать людей на трибуне, очевидно, опасаясь, увидеть безумного Сэмюеля. Не обнаружив среди болельщиков своего деда, парень облегченно вздыхает, на секунду задумывается, а потом внезапно искажается в лице и испуганно вскрикивает.
- Кажись, это конец, месье Бладценгофер. Зря вы меня не послушали. Он уже здесь! Тот-Кто-Недосчитался-Душ.
- Разрази меня гром, - сокрушенно заявляет некромант, хватаясь за голову.
В это мгновение, словно по заказу, угрюмое небо разражается грохотом.
***
- Да поверьте же мне, месье Мортье! Куда вы снова побежали?
- Сам не знаю, Гиперджон. Мне это не нравится, вот и всё.
- Ясен пень, что эта новость вам не по душе. Не представляю, кто бы обрадовался.
- И ты, друг хороший, ставишь меня перед фактом, да ещё и накануне финала? Тогда бы... Лучше бы я вообще так высоко не забирался! Пошло оно всё на хрен, вот что скажу! Я так не играю... И какого дьявола ему нужно? Кого он недосчитался? Почему этот чёрт привалит именно завтра, как раз во время решающей партии?
- По идее он собирается предъявить Бладценгоферу счет за всех тех девятых зомби, коих наш некромант не удосужился вернуть обратно.
- То есть... Да-да, я понимаю. Все те несыгранные мертвецы в партиях, завершившихся за явным преимуществом одного из соперников.
- Не обязательно, месье. Есть мнение, что Стюард даже сыгранных девятых мертвецов использует по второму, третьему, а то и четвертому разу. Помните ли вы Гельмута Хромшпинеля?
- А то! Отменный был покойник... Земля ему пухом... Но отчего Стюард так поступает? Мало ли живой мертвечины? Только свистни, - со всего света набегут.
- Кто вам такое сказал, месье? От силы несколько десятков. Знакомые все лица, латанные-перелатанные.
- Не может этого быть! Чепуховину мелешь, Гиперджон! Просто отказываюсь тебе верить.
- Ну, вам-то каждый раз новеньких выставляют. Не старьём же чемпиону играть.
- А ведь очень может быть! Истинная правда. Не хочешь ли ты сказать?..
- Вот именно, месье Мортье. За всех этих девятых не сносить Бладценгоферу головушки.
- Ну, а что он себе думает? И вообще... Почему бы тебе не сходить к Стюарду, Гиперджон? Всё ему расскажи, как полагается. Для убедительности припугни его - а не меня! - апокалипсисом. Я-то, собственно говоря, здесь не при чем. У меня роль махонькая. Даром на меня время переводишь.
- Не такая уж и маленькая, месье. Вы же этих мертвецов в лузы загоняете?
- К чему ты клонишь, Гиперджон? Что от меня требуется, скажи мне человеческим языком.
- Обязательно сыграть девятого зомби. Во что бы то ни стало положить его в могилу. Чтобы высокий гость, буде он снизойдет, - а похоже, что так оно и случится, - удостоверился, что Бладценгофер не мухлюет.
- Замечательно, Гиперджон, в общих чертах я тебя понял. А что, если это сделает Габилондо?
- Не сделает, месье Мортье. Ходят слухи, что ему ни за что не доиграть этой партии.
***
- Смотрите, мистер Бладценгофер. Тот-Кто-Недосчитался-Душ. Он там! Нет, не туда глядите. Прямо за кузенами Габилондо. Человек в скафандре! - кричит Гиперджон на ухо Бладценгоферу.
В отличие от разбежавшихся по всему кладбищу болельщиков, зрители в VIP-ложе продолжают оставаться на своих местах. А это и многочисленные родственники аргентинца, очевидно, считающие, что Густаво ломает комедию, и высокопоставленные, но крайне поникшие лица из ассоциации, и уныло понурившие головы коллеги-некроманты, и равнодушно взирающие на происходящее ветераны некропула, и, само собой, скучающие богачи с глупо улыбающимися красотками всех мастей и оттенков. Там же должен находиться и Бладценгофер, но почему-то сегодня он сидит среди обычных зрителей на противоположной трибуне.
Не человек ли в космическом скафандре тому причина?
- Единственное, что сказал мне Андерштейн перед финальным поединком: держаться подальше от этих, - громко кричит Стюард Бладценгофер, тыча указательным пальцем на одного из зевающих миллионеров. - Но о космонавтах он точно ничего не говорил.
- Естественно, месье, - изо всех сил орет в ответ Гиперджон, стараясь перекричать запаниковавших зрителей, на коих со злости набросились стражи правопорядка. - Безумный Сэм и не мог вам ничего толкового сказать. Слышал, как говорится, звон, да не знает, где он.
В это время со стороны склепа, в котором затаился девятый зомби Аласторский, раздаются душераздирающие возгласы. Группа захвата всё-таки предприняла штурм гробницы, и сейчас оттуда, помимо человеческих воплей, доносятся автоматные очереди и взрывы гранат. Теперь всё внимание зрителей вкупе с энергией журналистов обращены на неравное противостояние объединенных сил полиции и Феликса Аласторского. Впрочем, музыка играет недолго, ничего из ряда вон выходящего не происходит, - вот выносят раненых копов, вот тащат жалкие останки археолога, вот из склепа выруливает сержант с целехоньким Кием в руках.
- Оживите Габилондо! - после непродолжительной паузы советует Гиперджон Андерштейн. - Побыстрее, месье Бладценгофер, пока ещё не поздно.
- Хотелось бы знать, что нам это даст, Верхний Джон? - потерянно говорит верховный некромант. - Я, конечно, могу, но толку-то...
- Тому-Кто-Недосчитался-Душ всё равно. Одна возращенная душа - одна галочка. Не думаю, что ему нужен определенный девятый зомби. Сделайте аргентинца девятым!
- Постой-ка, Андерштейн. А ведь это идея!
Между тем Кеннет Мортье всё ещё сидит возле скоропостижно скопытившегося Габилондо. Мегакий по-прежнему в руках потерявшего приставку "экс" чемпиона, позади довольно мурлычет Биток, коему удалось перегрызть нитку, продетую сквозь мясистые губы.
- Где? Где этот чертов Кий? Куда запропастился проклятый Аласторский?
Да, это дон Густаво. Под радостный визг армии кузенов он поднимается с земли, пришибленно мотает головой, пьяным взглядом ищет Кий и девятого покойника, которых, как мы знаем, уже давно нет на поле.
- Месье! Месье Мортье! - горланит с притихшей трибуны Гиперджон. - Вот вам девятый зомби! Играйте!
- Время! - заявляет находчивый арбитр.
- Что туточки происходит вообще? - недоумевает шатающийся дон Густаво. - Этот Кий, он почему-то выскочил из рук, а затем белый коридор... А потом, а потом... Бладценгофер высунулся из дверей... Это был он. Он! Беспардонно поймал меня прямо за шиворот и приволок сюда...
Бах! Трах! Стукнутый мегакием Биток гулко врезается в синьора Габилондо и, придав аргентинцу ускорение, отскакивает вправо. Бух! Девятый мертвец с финальным чертыханьем залетает в четвертую могилу, приваливая хозяина с аналогичным порядковым номером.
Ну, вот и всё. Конец. Партия завершена.
Скрепя сердце зрители устраивают овацию победителю. Даже космонавт в VIP-ложе стаскивает шлем и перчатки, чтобы в свою очередь поаплодировать канадцу да поголосить поздравительные крикухи. С выражением ужаса на побледневших лицах Стюард Бладценгофер и Гиперджон Андерштейн следят за действиями высокого гостя; некромант истово крестится, негр отступает в глубь кладбища.
И вот скафандр полностью снят, - все видят известного канадского космонавта Роберта Ливитта, доброго друга и персонального фаната Кеннета Мортье.
Нет, это никакой не Тот-Кто-Недосчитался-Душ.
- Мортье! Мортье! - скандирует Ливитт вместе со зрителями, то и дело поправляя галстук.
Черт возьми, а ведь Стюард и Гиперджон чуть не померли с испугу!