Аннотация: Духи против растений. Призер пятого "Сюрнонейма"
МАЛОРЕЧЕНСКОЕ ПРИВИДЕНИЕ
Юле Тимченко,
которая разделила со мной Крым
- Крым начинается с симферопольского Макдональдса, - сказал Лжестепан Хатына, выдавливая себя из поезда, - им же и заканчивается.
Хатына располнел и растолстел без работы. Если бы не расследование, он продолжил бы расплываться.
Мы прошлись по платформе - под руку. Крыша защищала нас от дождя, но у меня все равно отсырели волосы.
- Я смотрел, - сказал Лжестепан, - смотрел в Интернете. Кругом дождь, даже в Судаке.
Я кивнула. Я не успела почистить зубы в нашем первом вагоне, который ночью стал последним.
Автовокзал встретил нас хором таксистов. Мисхор... Ялта... Партенит... И наконец: Алушта, Рыбачье... Лжестепан затолкнул меня в микроавтобус, а сам направился в бесплатный туалет, которым славится Макдональдс. Мой друг не считал нужным платить за это дело.
Он вернулся расстроенным - Альфу и Омегу полуострова закрыли. На ремонт или насовсем.
- Ладно, - сказал Хатына, - схожу на обратном пути.
И мы поехали - через дождь, через Крым.
***
- Я не ем мяса, - говорила кому-то девушка спереди. - Употребляю только растительную пищу. По крайней мере, она неодушевленна.
Мы со Лжестепаном пахли на неё колбасой и котлетами. Девушка боялась оборачиваться.
За окнами маршрутки лил дождь. Сверху - на горе - привидения под командованием трехглазого Суворова-Кутузова сражались с растениями, ведомыми Александром - гигантским черешневым дубом. Вся гора была зеленой, но духи брали свое умением. Они раздавали бой налево и направо. Грохотали пушками и поливали противника свинцовым дождем.
Тучи помогали как плохим, так и хорошим.
- Итак, что там у нас? - спросил Лжестепан, дожевав завтрак.
- Малореченское привидение, - сказала я.
Папка раскрылась на нужном месте.
***
Не успели они доехать до новоприобретенного замка, как небо затрещало от молний, а дождь лихо забарабанил по крыше минивэна, управляемого Алексеем Петровичем Портосом, потомственным русским и первым наследником всего.
- На русских уже не хватает хорошей погоды, - сказал с заднего сидения отец Алексея, владелец квартиры в Москве - Петр Иванович Портос.
- А ведь мы недавно слышали тюрюканье перепелок, воркование голубей и уканье маленьких жаб, - сказала Софья Ильинична Портос, родная жена и мать. - Мы видели хвостики белок и полевых кроликов, они беспечно прыгали прямо под наши колеса. Пряные запахи опьянили всех нас, мы перепили этого коктейля из хвои и меда, ничуть не разбавленного дождем.
В девичестве Софья Ильинична стеснялась фамилии Валуева. Она была весьма романтичной особой. На каждом углу ей мерещилась патока с имбирем, на стол она всегда ставила свечи, а завтракала исключительно в постели. Завтрак заряжал её энергией на весь день, молоко перемешивалось с кровью, она была готова жить и побеждать в стране Москва. Только язык выдавал в ней уроженку глубинки. В свои немолодые годы она обладала фантастической фигурой и глазами-блюдцами, напоминая героиню аниме, которое так любила несовершеннолетняя дочь Портосов - Меланья.
Будучи эмо-девушкой, Меланья отзывалась на кличку Мел. Она увлекалась яркими волосами и свитерами, скрывавшими роковой блеск её зеленых глаз и фигуру, не менее фантастическую, чем у матери. Как полагается представителям её субкультуры, в ушах она носила тоннели, а в губах лабреты. Кроме того, под одеждой у неё имелась коллекция татуировок. О них знал только князь Могилевич, но и того сослали в Оксфорд, подальше от скутеров и девчонок Тверской.
- Фу, ма, - сказала Мел, - твои приторные речи не смыть даже этому дождяре. Помолчи, или займись чем-то вроде этого.
Близнецы загоготали сзади. Они всегда были в синяках и ссадинах, поэтому их прозывали далматинцами. Больше всего на свете они любили аниме и призраков. Сейчас они ехали навстречу им, и были довольны, словно парочка депутатов, которые только что пролоббировали нужный закон.
В Малореченском замке давно было нечисто, но туристов и других ненормальных людей стали пускать туда относительно недавно. Согласно легенде, призраки появлялись исключительно перед смертью очередного владельца - представителя семейства Кучук-Озеновых, поэтому посетители могли посмотреть лишь на несмываемые кровавые пятна возле камина. Желающим предлагались тряпка и моющее средство - те работали в поте лица, но следы крови вновь появлялись на старом месте. Они были поистине несмываемыми.
- Петя, я хочу попробовать новое средство, - говорила госпожа Портос мужу. - Ещё до землетрясения японцы разработали новый "Суперпятновыводитель" и усовершенствовали старый "Мегаочиститель". Я просто обязана заняться этими пятнами в Малореченском замке.
- Но мы же не обязаны покупать сам замок, Сонечка, - отвечал Портос, переключая каналы. - Ты можешь съездить туда как туристка.
- А как же твой сын? - не унималась Софья Ильинична. - У Алеши группа на Вконтакте, посвященная привидениям. Ему кровь из носу нужно пожить в замке, чтобы почувствовать атмосферу.
Петр Иванович хотел сказать, что дружен с Кучук-Озеновыми, хоть они и скрестились с татарами. Тамерлан Кучук-Озенов пустит в замок не только сына, но и армию футбольных фанатов, с которыми Алеша недавно разгромил казино на Преображенской площади. Он потянулся за мобильным телефоном, чтобы позвонить в Малореченское.
- Сразу предупреждаю, - сказал Кучук-Озенов, - в моем замке водится привидение.
- Полноте, Тима. Если бы в Крыму завелись привидения, - сказал Портос, - их бы мигом переправили в музеи Москвы. Наши молодцы, которые исправно увозят от вас эстрадных звезд, не пожалеют ничего ради подобного товара. Поэтому я покупаю твоего призрака вместе с мебелью.
- Не знаю, почему привидение не соблазнили предложения ваших дельцов, - сказал Тамерлан, - но оно терроризирует наше семейство много веков подряд. Первой серьезно пострадала моя прабабка, когда поднималась на Демерджи. Её лошадь сиганула с обрыва. Библиотечные и коридорные шорохи не давали спать даже прислуге, и она вскоре ушла от нас. Сейчас в замке только пани Саломея, но ей не привыкать - она спит с духами. Если не веришь, спроси преподобного Вомпера из Малореченского храма-маяка. Он магистр экстрасенсорики - видит больше, чем полагается простому смертному.
- Даже духи подчиняются законам природы.
- Все, кроме русских, - напоследок сказал Тамерлан Кучук-Озенов.
- Что он имел в виду, Петя? - спросила Софья Ильинична, дослушав разговор. Портосы были чистокровными русскими, поэтому их все волновало. - Это явно какой-то намек.
- Это татарский юмор, - процедил Петр Иванович и даже не засмеялся.
Через пару недель Тамерлан Кучук-Озенов умыл руки, подписав купчую.
Семейство Портосов отправилось в замок на майские праздники. Алеша хотел на Ибицу, Мел - к другим эмо-кидам, но в руках Софьи Ильиничны были новый "Суперпятновыводитель" и усовершенствованный "Мегаочиститель", а за её спиной парочка близнецов-далматинцев, обожавших призраков.
Вечер сочился весенним нектаром, но за башнями замка притаились тучи, которые не преминули разразиться грозой. Кто-то наверху лил на минивэн Портосов ведро за ведром. Свет от фар едва пробивался сквозь стены дождя, освещая крыльцо, где куталась в дождевик неопознанная фигура.
- Это, наверное, старушка Саломея, - сказал Алеша. Его голос почему-то дрогнул и сердце забилось на всю машину.
- Офигеть! Братан западает на старушек, - засмеялась Мел, за что тотчас получила локтем в татуированное плечо.
- Она и впрямь должна быть в преклонном возрасте, - отозвался отец семейства. - Впрочем, для Крыма это нормально.
Между тем фигура пробилась сквозь дождь. Гриб зонта рос в её руках.
- Явились не запылились, - по-старинному промолвила она. - Вы в Малореченском, если ещё не догадались.
Даже дождевик не скрывал кацапской стройности и хохляцкой округлости тела. Длинные ноги торчали снизу, а шея - сверху. Ещё выше было лицо, сочное и молодое, как сыр.
- Вы кто? - сказали Портосы хором.
- Саломея, кто ж ещё! В замке всегда дубильник, все отлично хранится, но почти не годится к использованию.
- На самом деле она спит с призраками, - шепнул Алеша Меланье. - Я прочитал об этом в Интернете.
Несмотря на зонт, Портосы намокли и продрогли в мгновение ока. Дождь брызгал как сбоку, так и снизу, отскакивая от тротуарной плитки.
В холле Саломея сбросила свой дождевик, оголив ноги и грудь до самого передника. Под ним было короткое платье в обтяжку.
- Какого ребенка вы обокрали? - пошутил Петр Портос.
Саломея фыркнула и, виляя бедрами, отправилась за пледами.
- Богиня, - сказала Мел, посмотрев ей вслед. - Мы с Лёшей будем поклоняться ей.
Её локоть с размаху врезался в бицепс Алёши - девушка всегда давала сдачи.
Позже они расселись возле камина. Пётр Портос курил сигариллу с ванильным вкусом, Алексей и Меланья - огромный кальян, а Софья Ильинична наслаждалась зеленым чаем и видом своего кактуса, который безмолвно высился посреди зала. Крики близнецов доносились из соседней комнаты - они смотрели по спутниковому телевидению аниме без перевода.
- Старый Кучук-Озенов замочил свою супругу на этом месте, - сказала Саломея. - Вот знаменитое пятно, которое не смыть никем и ничем. А вон там другие. Хозяин был не сильно аккуратным.
В тот же миг в коридоре завыло, залязгало и загремело.
- Успокойся, Марат, это свои! - крикнула Саломея через плечо.
- Вы знали его? - поинтересовался Петр Иванович. - Марата Кучук-Озенова?
Саломея не успела ответить. Софья Ильинична, вооруженная "Мегаочистителем" и "Суперпятновыводителем", оттолкнула домоправительницу в сторону и склонилась над самым большим пятном. Через минуту от него осталось одно воспоминание.
- Эти японцы не зря едят свой рис, - сказала она. - А теперь следующее.
Она подошла к очередному пятну, не обращая внимания на протесты грозы и призрака в коридоре. Тот барабанил в дверь и поносил Портосов на чем свет стоит.
- Так, - сказала Мел, - моя балда сейчас треснет.
- У меня есть связи даже на том свете, - пригрозил призраку Петр Портос.
И стало тихо и чисто.
- Призрак - тоже человек, - сказал господин Портос перед сном, - только не обремененный трупом.
Утром появились новые пятна. Это была кровь Петра Ивановича. Стреляли из пистолета Алексея Петровича.
***
Собака лаяла как человек, который изображает лай собаки. Лжестепан приступил к допросу через забор.
- Вас зовут Алушта?
- Ыав!
- Будем знакомы. Я Лжестепан Хатына, а это моя Оксана Ножовка.
- Р-ры, ав!
- Где вы были с первого на второе?
- Ы-ы... На пляже. Я бегала по берегу. Я купаюсь, как и все собаки. По вечерам, когда никто не видит. Нагишом.
- И как водичка?
- Бывало теплее.
- Не заметили ничего подозрительного?
- Только преподобного Вомпера. Ав! Он мне не нравится, а я - ему. Вомпер шел в замок и пах убийством.
- Зачем ему убивать Портоса?
Собака пожала плечами.
- А зачем ему бросаться в меня камнями?
- Может, он безгрешен? - подсказала я.
Лжестепан посмотрел на меня, словно на врага.
- И часто вам доставалось от Вомпера?
- Ы-гы! Ни разу. Ы-гы-ы...
Алушта смеялась по-собачьи.
- То есть Вомпер мазила? Как же он попал в Портоса?
- А разве в него стреляли?
Алушта явно была не в курсе.
- Отойдите от нашей собаки.
- Да она сама, - сказал Хатына.
***
В Крыму все женщины одного возраста. Их волосы выгорают на солнце, лица пересыхают, шелушатся и обветриваются. Дочки и матери выглядят как сестры. А ягодки бабок и внучек не отличишь на вкус.
На вид Саломея была того же возраста. Она загорала в Малореченском всю жизнь. Плавала и бегала, как собака Алушта. И была фигуристее всех нас вместе взятых.
Когда она открыла ворота, Лжестепан закашлялся, словно подавился туберкулезом.
- Не кашляйте на меня, - сказала Саломея.
- Я не заразный, - сказал Лжестепан Хатына.
Я подтвердила, что мой друг ничем не болеет, но Саломея все равно не доверяла нам.
- У нас горе.
Алушта выглядывала из-за обнаженного плеча Саломеи.
- Они наверняка повесят убийство на Марата, - сказала домоправительница. - Он ведь умеет убивать. Одним больше, другим - меньше. Вот, полюбуйтесь.
Саломея развернула газету:
"МАЛОРЕЧЕНСКОЕ ПРИВИДЕНИЕ НАНОСИТ УДАР ПО МОСКВЕ".
- Какой удар? Разве Марат боксер?
"НАЧАЛО ГАЗОВОЙ ВОЙНЫ МЕЖДУ РОССИЕЙ И УКРАИНОЙ. ГАЗПРОМ ХОЧЕТ КРЫМ".
- Война идет давно, - успокоила я Саломею.
- У нас своих войн хватает. Нам новых не нужно.
Мы рассказали Саломее, что наблюдали на перевале сражение духов с растениями.
- Надеюсь, духи победили?
- Мы не досмотрели.
- Призраки - это бывшие люди. Россия должна помочь им. Да и Украина тоже. Хотя что это за государство?
Мы со Лжестепаном промолчали. В Крыму считается, что Украины не существует.
- Я слышала, что растения Никитки уже выбили русский дух из ботанического сада. Они сделали там столицу. Теперь хотят превратить Крым в зеленый лабиринт. Вот кто по-настоящему угрожает Москве.
Мы опять промолчали.
- Я все рассказала милиционерам. Но им наплевать. Они украинцы.
- А вы русская?
Саломея неуверенно кивнула. Когда она родилась, всех этих народов не существовало.
- Милиция знает, что вы были любовницей Петра Портоса?
- Кто вам сказал?
Даже в рукаве безрукавки у Лжестепана была козырная карта.
- Зайдете? - сказала Саломея, озираясь по сторонам.
Мы прошлись по дорожке к замку, слева и справа взгляд кололи кактусы.
- Когда-то я жила в Москве. С Портосом. Он хорошо содержал меня. Но потом проиграл в карты Тамерлану Кучук-Озенову. Мудак.
- О мертвых либо хорошо... - начал Лжестепан.
- Лучше ничего, - сказала Саломея.
- Сколько вам лет?
Домоправительница замялась.
- Вы не Саломея, правда?
Лжестепан Хатына наступал, нацелив указательный палец на девушку.
- Да. Я Лена.
Она отвернулась от нас и завыла.
Я хотела успокоить её, но Хатына остановил меня.
- Ей надо побыть одной. Хотя бы раз в жизни.
***
София Ильинична Портос размокла от слез. Её руки и волосы были похожи на ленты туалетной бумаги. Она могла развалиться от малейшего движения.
На свой страх и риск она помахала нам.
- Зачем они забрали Алёшу? Он не виноват, - сказала она.
София Ильинична рассказала, что в Малореченском замке была вся крымская милиция.
- Они расспрашивали, допрашивали и опрашивали. Даже Алушту. Даже близнецов. Потом взяли и заковали в наручники Алексея. И увезли в какое-то отделение.
Лжестепан изучал интерьер, поднимая взглядом вековую пыль.
- Это все я. Я заставила Петю купить этот проклятый замок.
София Ильинична разревелась.
- Надо было арестовывать меня!
Кусок штукатурки все-таки отвалился от её лица.
- Успокойтесь, - сказал Лжестепан. - Вы мать.
- Да, я нужна детям. Мне нельзя в тюрьму.
София Ильинична едва не стерла салфеткой свои глаза. Она попыталась подняться, однако ноги подвели её.
- Милиционеры сказали, что это не самоубийство. Тогда кто убил Петю?
- Это мы и пытаемся выяснить.
- Я хочу помочь вам. Однако я ничего не знаю... Я рано легла, потому что устала после дороги. Мы приехали издалека - из Москвы. Столько дней в пути... Поймите, я заснула сразу же, так крепко, что не слышала выстрелов.
- Вы обнаружили тело?
- Да, я встаю рано.
Софья Ильинична запустила пальцы в волосы.
- Петя лежал на полу и выглядел таким убитым...
Изо рта и носа вдовы потекли рыдания.
- Вам нужно обсохнуть.
- Это все из-за меня, - сказала София Ильинична. - Вы можете меня арестовать?
Я посмотрела на Лжестепана. Он подкивнул.
- Хорошо. Мы арестовываем вас.
Я протянула к госпоже Портос руки. Вблизи она казалась сделанной из папье-маше.
- Я виновата лишь в том, что была матерью.
София Ильинична отстранилась.
- Мы отведем вас в комнату. Вы посидите под домашним арестом. А потом видно будет.
Она помотала головой.
- Отвезите меня в тюрьму! К Алёше!
Мимо прошла Саломея с высоко поднятым с подносом. Она опять выглядела хорошо, как все женщины в Крыму.
- Кстати, в ту ночь мне снилась Саломея, - шепнула Софья Ильинична.
Она уселась на прежнеё место.
- Во сне она выглядела моложе меня. А ведь ей лет сто.
Софья Ильинична подождала, пока домоправительница отойдет подальше.
- Смысл в том, что Саломея была голой. Такой пышной как Хонсю. Её груди были подобны Токио и Йокогаме. А мой муж, естественно, был землетрясением. Он шумно раскачивал её холмы. Саломея стонала голосами жертв. Вы же знаете, что эти убитые и раненые стонут невыносимо. Понятно, что ей на помощь пришел Кучук-Озенов. Он был русским, но носил татарское лицо и пистолет. Япония - моя, сказал Кучук-Озенов. Нет, это моя Япония, сказал Петя. Я купил её вместе с замком.
- Ваш муж говорил с Маратом Кучук-Озеновым?
- Не знаю... Все нерусские на одно лицо. Кроме того, он был голым. Только пистолет в кобуре. Когда Саломея распустила свою сакуру, Кучук-Озенов выстрелил в Петю. Он не промахнулся.
- Возможно, все так и было.
София Ильинична непонимающе посмотрела на Хатыну.
- Вы ведь лунатичка?
- В прошлой жизни, - сказала госпожа Портос. - Раньше я была ещё той штучкой.
Она подмигнула нам со Лжестепаном, когда мы взяли её под руки.
***
Преподобный Вомпер был преподобен. Отец в святом смысле. Он вальсировал навстречу под музыку хорошего настроения. Его ряса хлопала крыльями на ветру. Борода курчавилась по периметру лица, украшенному добрыми печальными глазами.
- Весь май наперекосяк, - сказал Вомпер, прилизывая клок бороды, чтобы не испортить картину. - Как будто Бог встал не с той ноги.
Мы посмотрели на шарообразный землеподобный купол Малореченского храма-маяка,
- Какая трагедия... - сказал преподобный, преграждая путь своим телом.
Нам пришлось остановиться.
- Вы знали Портоса?
Улыбка разорвала бороду Вомпера.
- Знал ли я раба божьего Петра?
Он принялся задумчиво перебирать пальцами воздух. Его улыбка тускнела, пока не вспыхнула снова.
- Вы ещё спрашиваете! - сказал преподобный. - Зачем вы спрашиваете?
Я хотела сказать, что нас нанял Алексей Портос, но Лжестепан одернул меня жестом.
- Я знаю Петю со школы, - сказал Вомпер. - Это преступление?
- Пока вас ни в чем не обвиняют, - сказал Лжестепан.
Преподобный нервно зашевелил шевелюрой, которая покрывала плотное тело до самых пят.
- Благодаря Пете я здесь. Тут хорошо, тут я настоятель.
Вомпер обвел рукой море и горы, повернулся к храму и незаметно перекрестился.
- И тут есть работа для меня. Я занимаюсь Малореченским привидением. Призраком Марата Кучук-Озенова. Раньше я часто посещал замок как экстрасенс. Теперь хожу туда по службе.
Ветер набросил на Вомпера челку его бороды.
- Никогда бы не подумал, что Петя купит этот проклятый замок. В детстве он очень боялся привидений. Бывало, встретит духа Гиляровского на Цветном бульваре. Тот ему, привет, москвич Петя, сын Ивана. А Петя - давай кричать. Или в гостях увидит какой-нибудь полтергейст в зеркале. И снова кричит. Все ему - фи, какой невоспитанный мальчик. А однажды в квартире номер пятьдесят в доме 302-бис...
Преподобный Вомпер ещё долго говорил о призраках. Нам стало скучно.
- Зато его сын, - сказал Лжестепан, - обожает привидения.
- Алёша присылал мне приглашение, - сказал святой отец. - Я вступил в его группу на Вконтакте.
- Мы тоже, - признался Лжестепан.
Я наконец вспомнила, где видела Вомпера. Он был первым флудером группы.
- Итак, вечером вы были в замке, - неожиданно сказал Лжестепан.
На секунду преподобный растерялся.
- Значит, Алушта заговорила... - сказал он. - Истинно говорю вам: это волк в собачьей шкуре.
Порыв ветра качнул священника. Хатына подхватил его под руку.
- Видит Бог, я не при чем, - сказал Вомпер. - Я не знал, что Петя купил замок. Вечером я почувствовал гнев Марата Кучук-Озенова. И побежал спасать Саломею.
- Разве ей что-то грозило?
- Если спишь с духами, можно и не проснуться.
- Почему вы не зашли в замок?
Вомпер почесал какой-то орган под волосами.
- Я все понял на полпути. В Малореченском запахло кровью раба божьего Петра.
- Что ещё?
- Близнецы... Они напугали меня. Они сидели на заборе, словно на лошади. И отличались только синяками.
Во взгляде Лжестепана был главный вопрос.
- Духи пока не поведали мне, кто убийца, - ответил преподобный.
***
Ставрида пошла так шумно, что её шаги услышали в Малореченском. Местные рыбаки пошли ей навстречу. Все село утром выпрыгнуло из постели, оставив в ней лишь Портосов и других понаехавших.
Мы наконец-то смогли побыть наедине. Где-то рядом потягивалась Мел. Слева похрапывала София Ильинична, справа - зевала Саломея. Внизу громоздилась Алушта. На верхних полках ворочались близнецы.
Лжестепан Хатына разлегся как дома. Его не волновало море за окном. Он молча смотрел на меня, явно не собираясь подниматься.
Я нашла в рюкзаке одежду для тела и щетку для зубов. Несколько лестничных пролетов, несколько коридорных пролетов - и я возле туалета. Дернула дверь.
- Занято, - сказал Лжестепан Хатына.
Лжестепан не был бы Хатыной, если бы не опережал самого себя на один шаг.
Пока он сидел в туалете, за мной выстроилась очередь.
- ... - сказал Хатына через дверь.
- Что?
- Марата Кучук-Озенова видели в Рыбачьем.
- Но ведь это Малореченское привидение.
Лжестепан прополоскал горло.
- Ну и что, - сказал он, - в Рыбачье ходит маршрутка. Поезжай.
***
Море в Рыбачьем шумело как шоссе. Я шла вдоль берега по мелким и крупным камням. Новые туфли пришлось снять и нести в руках. Ногам было больно.
Когда началась вулканическая галька, я поняла, что не дойду до Канакской балки.
Первобытные горные породы собаками лаяли на меня и на море, которое волнами билось в ворота скал. Ветер подталкивал в спину, но ноги застревали в камнях.
И тогда я села передохнуть.
Недалеко от берега плавали рыбачьи лодки. Местные тоже услышали, как пошла со дна ставрида. Я помахала рыбакам. Они не ответили. Наверное, они не знали, что я Ножовка.
Пока я сидела, меня догнал человек, который собирал камни.
- Что вы делаете? - спросила я.
- Ничего плохого я не делаю. Я ищу камешки в форме Крыма или Крымля. В форме президентов. Большие как Янукович и маленькие как Медведев. Я разукрашиваю их и продаю. Ещё я рисую на плоских камнях Золотые ворота, Ласточкино гнездо и Памятник затопленным кораблям. Я умею рисовать, этим я живу.