По лесу шли двое, один, молодой безусый паренек, второй - пожилой давно не бритый мужчина. Оба уставшие и изможденные, в потертых, грязных гимнастерках. У молодого на шее висел массивный "ППШ" с круглым диском, у старшего на плече болтался черный немецкий "Шмайсер", в руке он нес убитую курицу, облезлую и очень худую. Они старались идти тихо, не смотря на то, что здесь, глубоко в лесу, можно было не бояться встретить врага.
Внезапно пожилой схватил парня за плечо, приказывая остановиться, и молча показал вперед. В нескольких метрах от них на стволе поваленного взрывом дерева сидел мальчик лет одиннадцати-двенадцати и смотрел на них. Помедлив, солдаты подошли ближе.
- Ты кто? - спросил пожилой солдат.
- Гаврош, - ответил мальчик и поднял на солдата большие, неестественно яркие зеленые глаза. Худенькое с тонкими чертами лицо, обрамленное светлыми кудрями, смотрелись как-то совершенно неуместно в сочетании с рваными лохмотьями, в которые был одет мальчик.
- Что ты делаешь в лесу?
- Сижу...
- А где твои папка с мамкой?
- Я один.
- Сирота, значит... - во взгляде пожилого солдата появилась жалость. - Есть хочешь? Пошли с нами, накормим чем Бог послал.
- Михалыч, нам самим жрать нечего! - воскликнул молодой. - Три дня из окружения выходим, все припасы кончились! Одна надежда на эту твою дохлую курицу!
- Да ладно тебе, Петька! Не бузи! Найдем, чем пацана угостить! - отмахнулся от него пожилой. - Не пропадать же ему в лесу. Пошли! - Михалыч призывно махнул головой мальчишке.
Тот встал и молча зашагал за солдатами. Еще минут десять шли по лесу пока не оказались на поляне, где расположился небольшой лагерь, если это только можно было назвать лагерем. Посреди поляны сиротливо тлел почти угасший костер, возле которого валялось пара пустых банок из-под тушенки, под деревом, на расстеленных прямо на земле плащ-палатках, спали еще двое солдат. Невдалеке высокий молодой человек склонился над кем-то, лежащим на самодельных носилках.
- Товарищ лейтенант! - обратился к нему Михалыч. - Рядовые Петренко и Сидоров вернулись с разведки!
Молодой офицер оторвал взгляд от раненого и посмотрел на них:
- Ну, докладывайте...
- В село соваться нельзя, лейтенант, там полно немцев... Провизию нам тоже не удалось достать, - сокрушенно помотал головой Михалыч. - Вот, только курицу поймали... Забрела случайно, дура, на окраину...
- А это кто с вами? - лейтенант кивнул на Гавроша.
- Да вот, наткнулись в лесу, видать батьку с мамкой немцы убили... Решили привести, накормить... Даст Бог, доберемся к нашим, а там отправим мальца в детский дом.
- Ладно, отдыхайте. Через три часа выступаем, - ответил лейтенант и снова склонился над раненым.
Михалыч с Петькой занялись приготовлением нехитрого обеда, а Гаврош присел рядом с лейтенантом.
- Кто это? - спросил он.
- Это наша медсестра, Наташа... Ее осколком ранило в ногу, потом началось заражение... Она умирает...
Гаврош посмотрел в печальные глаза лейтенанта и вдруг совсем не детским тоном спросил:
- Вы ее любите?
Тот не ответил, продолжая всматриваться в лицо медсестры, а затем, тяжело вздохнув, поднялся и отошел к костру.
Гаврош придвинулся ближе к девушке. Она была еще совсем молода, лет восемнадцать, не больше. Ее глаза были закрыты, через приоткрытые пухлые губы вырывалось тяжелое дыхание, еще по детски круглое лицо было мертвенно бледным. Мальчик приподнял покрывало, нога ниже колена имела синюшный с фиолетовыми пятнами оттенок и больше походила на кусок полуразложившегося мяса. Гаврош положил руку на горячий лоб девушки и та, приоткрыв глаза, посмотрела на мальчика.
- Ты кто? - спросила она слабым голосом.
- Я Гаврош.
- Ты ангел? Я уже умерла?
- Нет. Тебе еще рано умирать, - ответил мальчик.
Гаврош пошарил в кармане и достал маленький пузырек с какой-то жидкостью. Он поболтал пузырек, а затем посмотрел на него на просвет. Жидкость была совершенно прозрачной.
- Выпей это, и ты выздоровеешь, - Гаврош поднес к пересохшим губам Наташи пузырек.
- Что это?
- Лекарство, - мальчик вылил содержимое в рот девушки. Жидкости в пузырьке было настолько мало, что ее хватило на один небольшой глоток.
- Ты быстро поправишься, - Гаврош снова положил свою ладонь на лоб девушки, и она сразу уснула.
Следующие несколько дней маленький отряд продолжал пробираться сквозь чащу леса. Добытая Михалычем курица была давно съедена, и все страдали от голода. Однако, не смотря на это, Наташа быстро поправлялась, ее щеки покрылись румянцем, бледность исчезла. Через два дня она уже смогла встать с носилок и теперь передвигалась на самодельных костылях, вырезанных Михалычем из толстых веток. Наташа несколько раз спрашивала Гавроша, что за лекарство он ей дал, но тот только отмахивался и говорил, что это была простая вода.
Отряд вышел на лесную дорогу, но не успели они пройти и десяти метров, как из-за поворота выскочила самоходка. Раздались крики немцев, и тут же застрочил пулемет. Завязалась яростная перестрелка.
- Все назад, в лес!!! - отчаянно закричал лейтенант, отстреливаясь и отступая вслед за своими солдатами в заросли.
Вдруг он споткнулся, и в следующее мгновение у него на груди начало расплываться алое пятно.
- Лейтенанта ранили! - завопил Петька.
Подскочил Михалыч, и они, подхватив лейтенанта под мышки, потащили его в лес. Остатки отряда прорывались сквозь чащу, не обращая внимания на безжалостно хлещущие по лицу ветки. Наконец стрельба утихла, и измученные солдаты остановились. Очевидно, немцы побоялись преследовать их в лесу.
- А где Гаврилов и Никитин? - спросил Михалыч.
- Их скосило первой же очередью, - ответил Петька. - А что с лейтенантом?
- Ранение серьезное, похоже, пробито легкое...
Все четверо склонились над лейтенантом. Его гимнастерка на груди была вся в крови, по лицу стремительно разливалась бледность, прерывисто дыша, он смотрел куда-то вверх, никого не замечая вокруг.
- О боже, он умирает! Гаврош, спаси его! - взмолилась Наташа.
- Я не могу...
- Но ты же спас меня! Дай и ему этого лекарства! - от отчаяния девушка заламывала руки.
- Я не могу, у меня его больше нет, - опустив голову, ответил мальчик.
- Это не справедливо! Я ведь люблю его! - в отчаянии выкрикнула Наташа и склонилась над лейтенантом.
Их глаза встретились, бледные губы молодого офицера тронула еле заметная улыбка, а затем его взгляд остекленел...
- Нет!!! - Наташа, рыдая, упала на грудь своего возлюбленного.
Лейтенанта похоронили под высоким дубом...
Через день Михалыч, Петька и Наташа с Гаврошем вышли к передовой. После короткого, но ожесточенного боя им удалось прорваться к своим. Вскорости выяснилось, что Наташа беременна, и ее комиссовали в тыл. Михалыча и Петьку отправили в другие части. Что же произошло с Гаврошем, никто не знает. Толи его убили во время последнего боя, толи он испугался, убежал и где-то заблудился, но с тех пор его никто не видел...
Наталью Петровну отвлек от воспоминаний телефонный звонок. Вздохнув, она поднялась с кресла.
- Алло! Мама! - раздался в трубке мужской баритон. - Как ты там?!
- Хорошо, сынок. А как вы там, в Италии?
- Погода прекрасная! Зина с детьми просто в восторге! У меня хорошая новость. Мой фильм получил первую премию на фестивале! Так что можешь меня поздравить!
- Я очень рада за тебя, сынок! - лицо старой женщины засветилось от счастья. - Когда вы возвращаетесь?
- Сегодня банкет и торжественное закрытие, а завтра на самолет, и домой. Так что скоро увидимся!
Наталья Петровна вернулась в кресло. "Ну вот, теперь моего сына признали и за рубежом! - гордо подумала она. - Все-таки я не зря прожила жизнь! Воспитала достойного человека... Как же мне повезло, что тогда появился Гаврош!" Она закрыла глаза, и перед ней появилось похожее на ангела лицо мальчика с золотыми кудряшками... И вдруг Наталье Петровне пришла в голову внезапная мысль, и она все поняла... Морщинистое лицо старушки озарила счастливая улыбка. Это было ее самое приятное и самое последнее воспоминание...
***
По шоссе с большой скоростью мчался автомобиль. За рулем сидела молодая женщина, крепко ухватившись руками за баранку. Глаза неотрывно следят за дорогой, на спидометре сто... нельзя отвлекаться ни на секунду... Но стоны ребенка на заднем сидении безжалостно терзают слух... Она буквально всем своим телом чувствовала, что ее десятилетнему сыну с каждой минутой становится все хуже...
И как такое могло случиться? Сын хотел достать из куста закатившийся туда мяч, и его вдруг что-то укусило. Маленькая точечка, как от укуса пчелы... Но через пол часа у сына поднялась температура, а потом ему начало становиться все хуже и хуже... И как назло, в поселке ни одного телефона, а до города семьдесят километров! Тогда она посадила сына в машину, сама вскочила за руль... И вот теперь мчится по этой пустынной дороге на перегонки со смертью...
Раздался громкий хлопок, и машину тут же начало кидать со стороны в сторону. Женщина вцепилась похолодевшими руками в баранку, пытаясь удержать автомобиль на дороге, нога автоматически вдавила в пол педаль тормоза. Раздался душераздирающий визг шин, и машина юзом съехала на обочину.
Женщина в изнеможении откинулась на спинку сидения, чувствуя, как по позвоночнику стекают капельки холодного пота. "Что случилось!" - возникла мысль. "Мне нельзя задерживаться! Дорога каждая секунда!" - тут же следом перегнала ее другая. Женщина открыла дверцу и, на все еще трясущихся ногах, вышла из машины. Так и есть, спустило колесо! Она растерянно посмотрела по сторонам, дорога была абсолютно пуста. Женщина в отчаянии кинулась вперед, потом назад... "Что же делать! Что же делать! Придется менять колесо... Но это же займет столько времени!"
Тяжело вздохнув, она открыла багажник и начала торопливо доставать запаску. Наконец ей удалось выволочь колесо на асфальт. Женщина выпрямилась, вытирая со лба пот... Рядом с машиной стоял какой-то мальчик с золотыми кудрями.