Я наслаждаюсь. Он орёт невыразимо прекрасно, матерится, ни разу не повторяясь в конструкциях. Я с трудом сдерживаю позыв достать блокнотик и начать записывать. Потом он подходит ко мне и начинает орать на меня лично. Я опускаю голову, делаю вид испуганный и покорный и беззвучно смеюсь.
- Смотри мне в глаза, ты!!!!
Он цапает меня когтями за подбородок, дёргает вверх, видит выражение лица и переходит на ультразвук. Слов уже не разобрать. Я ржу в голос, за мной сперва подхихикивают, потом смех нарастает.
- На гауптвахту, ты! Как твоя фамилия?
- Ладно. - Я уже не могу говорить нормально, это я еле простонал. Фамилию не помню, это тоже веселит.
- Не "ладно", а "есть"!
- Есть! - довольно бодро говорю я.
- Руку под козырёк!
- Есть!
- Правую руку, кретин! "Есть, товарищ старшина!"
- Есть, товарищ старшина!
- Иди с глаз моих, бестолочь, чтоб я тебя не видел! Трое суток! из таких олухов мы должны делать солдат!..
Дальше я уже не слышу. Захожу в канцелярию к знакомым дамам. Говорю:
- Гауптвахта, трое суток.
Юлька вдруг говорит:
- Хочешь в карцер?
- А что, тут и такое есть?
- Ага, у нас казармы старые, еще с царских времён. Я сама недавно узнала.
- Давай, - говорю. Интересно же!
Меня ведут в подвал, через весь подвал к двери, ниже, ещё ниже. Дверь, обитая железом. За дверью - натуральное гнёздышко - свечки в канделябрах, прямо на полу разворошенная постель - целофан, ковёр, несколько ватных лиловых одеял, белоснежные сбитые простыни, подушки в наволочках, ещё одеяла в пододеяльниках, бордовое покрывало, армейская тумбочка, журнальный столик, у стены туалетный столик с зеркалом, перед ним изящный стульчик (Чиппендейл? Откуда здесь?), нежно-розовый, с резной спинкой светлого дерева. Всё это дико смотрится на фоне каменных тёмных стен, земляного пола и простой лампочки на проводе. На полу, впрочем, ковры, лежащие на целофане.
- Так вот куда он свою бабу водит! - вопит Юлька и со всей дури пинает ногой одеяла.
- Стой! - говорю. - Давай я в этом карцере свою гауптвахту отбуду. Здесь хорошо, хоть высплюсь. Сделай вид, что ты сюда не заглядывала, просто меня сюда впихнула, и всё. И он ничего не сможет сделать.
Её глаза вспыхивают:
- Отлично! Держи свой сухпаёк! Наши дамы тебе заранее собрали. - Она суёт мне в руки наволочку и уходит. В наволочке термос, аккуратно завёрнутые в фольгу бутерброды с колбасой, сухари с изюмом в пакетике, бутерброды с сыром, ещё тёплые котлеты в запотевшей баночке... Любят меня наши дамы, я баланс могу свести и починить любой механизм, от печатной машинки до стиральной.
Но время уходит, надо сосредоточиться.
Я сгружаю мешок с едой на тумбочку, ложусь в постель (постель неожиданно мягкая, но это уже неважно), накрываюсь, и тут приходит Первый.
Я знал, я точно знал, что сегодня что-то должно случиться! Я не знал только, что именно. А они пришли сегодня, все пятеро. Последним пришёл Брат Озеро - оно искрилось и бликовало, по краям рогоз и камыши, вода зеленовато-прозрачная, раздвигаешь кувшинки, входишь, ногам нормально, животу холодно, плывёшь, ложишься на спину, покачиваясь, смотришь в небо, оно голубое, с облачками, вокруг тихо, только вода и небо...
И вот они разговаривали внутри меня друг с другом. Я вежливо уступил им место и уже откуда-то сверху видел, как открылась дверь - качнулись согласно огоньки свечей - как влетел старшина (за ним едва поспевала испуганная Юлька, она плакала и кричала: "Я просто хотела пошутить, я не хотела ничего плохого!") и подхватил меня вместе с одеялом. Первый открыл мои глаза и сказал моим голосом:
- Всё под контролем, старшина. Покиньте Зал Инициаций. Мальчик пока не совсем здесь, но с ним всё будет хорошо. Мы успели. А вы проворонили Синего Дракона, поздравляю!
Старшина почти уронил меня обратно в постель, бережно накрыл одеялом, погладил рассеянно по голове... Посмотрел внимательно, провёл рукой по моей голове ещё раз, подковырнул... засмеялся в голос и снял с меня купальную шапочку*. Волосы рассыпались по подушке.
- Вот жук! - сказал старшина счастливым голосом. - Стабилизатор он сохранил-таки!
Он поправил одеяло и вышел, а Второй мне сказал:
- Запомнил, малёк? Это твой Старший.
Я мысленно застонал.
____________
Сноска
*Шапочку я сделал за полгода до армии, когда стало ясно, что отвертеться не получится. Телесного цвета купальная шапочка большого размера. Под неё спокойно влезают мои волосы. Каким-то образом прокатило, я боялся, что поймают и побреют. Я приклеивал эту шапочку пластырем и замазывал границу между пластырем и кожей тональным кремом. И не спрашивайте, как и когда я мыл голову.
Лет с двенадцати-тринадцати я не мог заставить себя подстричься, да и не хотел, а чужих прикосновений к голове я не любил никогда. Откуда-то я знал, что волосы - стабилизатор, что нельзя их стричь, иначе будет плохо. Бороду тоже лучше не брить, но пока не растёт у меня борода. Я провёл в части несколько месяцев, и каким-то образом никто ничего не заметил. Хотя я честно намыливал "голову" каждый день и водил по ней бритвой.