Володя Злобин
Божество социального перехода
Разговор о Сталине часто начинается с упоминания мифов о нём, которые непременно будут развеяны, словно раздувшему меха доступна обжигающая правда. Причём миф понимается весьма прозаично, как ложь, которую нужно разоблачить, хотя миф куда интересней навета. Современник Сталина, мыслитель Алексей Лосев, рассматривал миф как предельную действительность, данную в отрешённом поэтическом символе. Вместо Лернейской гидры — «гидра буржуазии», вместо лестригонов — «людоеды в митрах», миф не выдумка и не троп, но та необходимая категория сознания, которая делает мир вещным, доступным для осмысления. Миф — это «образ бытия личностного, личностная форма, лик личности»1.
Но даже в таком случае сказать, что Сталин — это миф, так же бессодержательно, как заявить, что коммунизм — это религия. Что на этом свете не миф? И что не религия? А если всё-таки миф, то какой — исторический, космогонический, политический, этиологический? Любой правитель окружает мифами подножье своего трона, а рассмотрение сталинской эпохи как теократии не новость даже в академической науке, где партийно-государственный дуализм напомнил теократию автору трёхтомной биографии Сталина историку Стивену Коткину2. Существуют даже одиозные попытки назначить гностицизм фундаментом советской идеологии3. Конечно, «Сын за отца не отвечает» — это что-то теологическое, о советских природах и ипостасях, но подобные построения лежат за пределами данного текста так же, как духовное образование Сталина или рассмотрение его фигуры в качестве архетипа мифического героя: просторечное происхождение и мужание под руководством наставника (Ленина) для перехода в сверхъестественный мир (революционной борьбы); жестокие испытания в окружении верных соратников (революция и Гражданская война); символическая смерть и перерождение в новом качестве (пост генерального секретаря) с низложением союзников, оказавшихся драконами (разгром левой оппозиции и правого уклона); тяжелейший удар, почти поражение (1941 год); превозмогание в смертельной борьбе и абсолютная победа (разгром Германии); возвращение из сверхъестественного мира и одаривание мира земного (построение огромного социалистического пространства). В восприятии Сталина эти древние архетипы играют большое значение, но с тем же размахом они могут быть применены и к Петру I, не объясняя того культа, который окружает вождя народов.
В 2023 году Сталина одобряло 63% россиян, безразлично относилось 23%, отрицательно всего 8%4. При этом Сталин только третий по значимости герой отечественной истории5. В разных опросах его обходят Пётр I и Екатерина II, то есть одобрение Сталина имеет ту же державную природу: сильный правитель, добившийся определённого государственного результата. А уже в этом общем содержатся частные одобрения — «аскетичности», верности «коммунистической идеологии» или же «имперскости», личной «жёсткости» или социальной «справедливости».
Но в Сталине сходится нечто более важное. Он не только и не столько историческая фигура. И не только миф. О Сталине говорят с большим пиететом, чем о Петре или Екатерине, говорят как об абсолюте, без которого «нас бы не было», а если и были бы, то «просто перхотью, которую из своей щетины вычёсывал бы Запад своим огромным железным гребнем»6. Ведь Иосиф Сталин — это божество социального перехода7, та мифологизированная сущность, при власти которой в России произошёл исторический переход из архаики в современность, из-за чего Сталин остался для верующих тем обожествлённым истоком, без которого не мог состояться мир.
Суть мифа о Сталине в убеждённости, что только при нём оказалась возможна модернизация, обеспечившая как доступ населения к современности, так и выживаемость государства. Пути от сохи к ядерной бомбе посвящена любая сталинская апологетика, как оправдывающая жестокость исторической необходимостью, так и приводящая в пример социальный прорыв, когда в космос из землянки отправился простой крестьянский Гагарин. Миф о Сталине питают силы нищего, ещё не раскритикованного историцизма, согласно которому общество меняется лишь в строго заданном направлении согласно неизбежным законам. Поэтому цифры, судьбы, примеры не берутся в расчёт, с ними или без них признаётся необходимость любых затрат. Ведь если допустить, что модернизацию (даже в большевистских реалиях) можно было провести иначе, с меньшими жертвами и куда большей отдачей, рушится вообще всё, ибо Сталин перестаёт быть обязательным, а его политика — необходимой.
Не углубляясь в богатую историографию сталинской экономики, стоит напомнить: даже в рамках догоняющей модернизации ХХ века сталинская модернизация не была чем-то выдающимся8. Если сравнивать ускоренную модернизацию СССР с ускоренной модернизацией Японии, то в 1930-х, при схожих изначальных данных — равного сельского населения, его традиционности, политической и экономической закрытости, торговых ограничений, дефицита торгового баланса, госрегулировании, подготовке к войне — Япония провела предвоенную модернизацию промышленности без массовых репрессий и коллективизации, добившись более высоких экономических показателей9. За время индустриального рывка 1929-1940 гг. советская экономика не была даже удвоена, увеличившись в номинальном исчислении всего на 54,6%10. По сравнению с некоторыми другими модернизационными моделями ХХ века, сталинская не явила какого-либо экономического чуда, но при этом дала объективный военно-политический результат, что вплоть до сего дня и защищает веру в Сталина как в единственно возможное божество социального перехода. Хотя сталинский рывок даже на архаический экономический тренд Российской империи (1913) вышел только к 1937 году, по итогу так его и не преодолев, отставая от минимальных модернизационных усилий других возможных моделей11.
Итак, что такое божество социального перехода?
Божество социального перехода [БСП] — это мифологический символ, существующий в представлении тех, кто верит, что без него не произошёл бы переход от архаики к современности. Из-за чего БСП одновременно существует в архаике и модерне, сочетая в себе до-современные и современные мифологические черты. Вот почему БСП абсолютно, но зависимо; властно, но сковано; обязательно, но так шатко. БСП окружает извечная жуть — голод, нищета, болезни — которую оно побеждает совсем как солярные силы побеждают хтонические. Но в этой титаномахии происходит не утверждение божества, а утверждение тех, ради кого оно сражалось — своих подопечных, выведенных в дома с центральным отоплением и санузлом.
Можно попробовать выделить основные черты БСП.
Единственность. Переход связывается исключительно с божеством, в данном случае со Сталиным и, шире, с большевиками, без которых переход ни в коем случае не состоялся бы. Хотя даже в самой ВКП(б) боролись разные модернизационные линии — от правого уклона Бухарина-Рыкова до радикальной левой оппозиции, наработки которых одинаково использовал Сталин. Например, левая троцкистская идея о «первоначальном социалистическом накоплении» привела к сталинисткой политике изъятия средств из деревни и громадному капиталовложению в промышленность12, но, когда эта левацкая политика окончилась провалом первой пятилетки13, Сталин перешёл на «правые» позиции своих недавних противников, умерив безумные капитальные вложения в промышленность. Сам Сталин не был неизбежен: он стал довлеющей фигурой в Политбюро только в апреле 1929 года, разгромив Бухарина-Томского. То, как плавно Сталин в 1930-х перешёл от коллективного руководства Политбюро к диктатуре, а затем к деспотизму и то, с какой лёгкостью после смерти Сталина всё вновь вернулось к партийной олигархии, показывает казуальность сталинской системы и её необязательность.
Но БСП единственно, а значит, неизбежно, альтернативы ему нет, ибо «история не знает сослагательного наклонения», хотя контрфактическое моделирование ещё с 1960-х законный исторический инструмент. Смысл сослагательного возражения в том, что никто не способен изменить время. Над ним не властно даже само БСП. Оно не может полностью победить Хроноса, отменить его, совсем от него не зависеть: действия БСП подчинены времени, временем оправдываются спешка и отставание, провалы и особенно щепки. «Время было такое», — обстоятельство неодолимой силы берёт на себя все издержки. Тем БСП отличается от абсолютистских божеств, которым время как раз подвластно. Время одновременно противостоит божеству как высший закон и делает безальтернативной любую его политику: вступая в противоборство со временем, БСП совершает в тех условиях и той ситуации лишь что-то «реально» возможное. В конце такого поединка время начинает выступать в качестве судьи: «время нас рассудит», а то и уже «рассудило» — типическое высказывание в споре о Сталине.
Всеведущесть. Божество знает обо всём, что происходит в стране. Оно обладает неземной мудростью и земным умом. Ни травинка, ни лист не останутся без его внимания. Сверхцентрализованная сталинская система по умолчанию требовала от номенклатуры управленческих сверхусилий. Работоспособность служила мерилом полезности того или иного члена Политбюро — вялость и постоянные болезни Рудзутака стали в 1932 г. одним из оснований для его перевода в кандидаты в члены Политбюро. По мере установления диктатуры Сталин единолично переваливал всё больший объём данных: если в 1930 г. состоялось 85 заседаний Политбюро, в 1936 только 914. С января 1937 по август 1938 Сталин получил от одного только Ежова около 15 000 сообщений (в том числе обширных) о ходе репрессий15, а ведь генсек осуществлял руководство всей страной, вникая во множество мелочей от того, какое расстояние должно быть между рассадой кукурузы до мощения отдельных улиц и площадей16. Сталинский призор мог коснуться любых вещей. Так, 27 августа 1937 года Сталин лично вник в дело «вредителей» одного из сельских хозяйств современного Карасукского района: «Советую приговорить вредителей Андреевского района к расстрелу, а о расстреле опубликовать в местной печати»17.
Сталин взял на себя обязанности судьи над партийным аппаратом, что позволяло ему избегать ежедневных трудоёмких задач, какими занимались кандидаты в члены и члены Политбюро на разных постах в СНК, но при необходимости вмешиваться в самые разные вопросы. Когда в 1930 г. окончательно разросся инфляционный кризис, денежная система страны раздвоилась и население утаило «серебряную» монету, недовольный ходом её изъятия Сталин потребовал применить к наркомфину и Госбанку простой рецепт решения проблемы: «обязательно расстрелять десятка два-три вредителей из этих аппаратов, в том числе десяток кассиров всякого рода»18. Сталин занимал удобную позицию над схваткой, которая позволяла ему осуществлять общий административный надзор, но по-настоящему не вникать в сложные производственные задачи, из-за чего он в 1930 г. отказался от поста председателя СНК, приняв его только перед самой войной. Сталин сосредотачивался на общем координировании, а не на дотошной проработке каких-то специфических вопросов, чем занимались другие члены Политбюро. Бюрократическая рутина — вот конёк Сталина. Он не заведовал транспортным или сельскохозяйственным отделами ЦК, как Каганович и Жданов, не возглавлял нартяжком или наркомпут, как Орджоникидзе и Андреев, но модерировал непосредственных исполнителей: если проанализировать часы приёма членов Политбюро в кремлёвском кабинете Сталина с 1931-1940 гг. включительно, выйдет весьма внушительная цифра в 4,9 часа ежедневно19, а ведь встречи проводились не только с членами Политбюро и не только в кабинете! Сталин — это администратор неформальных группировок внутри клиентелистской системы.
Воздержанность. БСП по определению аскетично, у него одно габардиновое пальто и старенькие сапоги, оно просто не может жить иначе во времена, когда люди недоедают и имеют около 5,9 м² жилья на одного человека20. БСП по себе знает народные тягости, оставаясь чуждым к роскоши и богатству. БСП жизненно важно быть причастным к беде, оно не может быть по-интеллигентски отчуждено от неё. В то же время аскетичность делает божество неотмирным, оно ни к чему не привязано, ведь его задача провести народ из отсталости в изобилие, истратить всего себя ради чужого блага. Это порождает такие качества БСП как скромность и нестяжательство. Когда в 1950 г. Сталин принимал Мао Цзэдуна, то вежливо отказался от помощи кремлёвского гардеробщика: «Благодарю, но это, кажется, даже я умею», и повесил свою шинель на вешалку. Незадолго до этого, в 1947 году, Сталин лично отредактировал собственную официальную биографию, вписав туда: «Сталин, однако, не допускал в своей деятельности и тени самомнения, зазнайства, самолюбования»21.
Аскетичность — это плата БСП простому народу, уверенность, что божество всё время было с нами, переносило то же самое, что и мы. До двадцати дачных резиденций, многочисленные застолья, пристрастие к табаку и вину, ежегодные, часто трёхмесячные отпуска Сталина в 1931-1936 гг. и трёхмесячные-четырёхмесячные отпуска в 1946-1951 гг.22 не принимаются в расчёт, ведь это малая плата за усердие, всего лишь дача по сравнению с олимпийским богатством современных олигархических божков, хотя сравнение с двухнедельными отпусками, рационом и жилусловиями обычного советского человека почему-то не проводится. А ведь площадь одного только ковра в центральном кабинете малой дачи Сталина равнялась 72 м², что соответствовало жилищным условиям шестнадцати горожан Советского Союза, имевшими 4,5 м² жилья на человека в 1953 г23.
Амбивалентность. Божество может быть аргументировано с любой позиции, совсем как в опросах, где часть респондентов умудряется характеризовать Сталина крайне положительно и крайне отрицательно, сразу как «мудрого руководителя» и «жестокого тирана»24. В разговорах о БСП неизменно присутствует некий расщеп, даже шизофрения, вызванное желанием сшить разрыв, связать воедино архаику и современность, из-за чего Сталин в лучшем случае раздваивается, отделяет одно своё значение от другого. Так, в федеральной телепередаче «Вести недели» в марте 2019 ведущий Дмитрий Киселёв призвал «Выдавливать из себя Сталина», отделив «Сталина маленького» от «Сталина большого», садизм от ядерного щита, чтобы одно запомнить, а другое — изжить. Это вполне типическая попытка отделить от амбивалентного БСП одно значение, на котором и выстроить историческую память. Такая попытка вызывает равное неприятие сталинистов и антисталинистов, которые не могут не воспринимать БСП вне привычной двойственности, ведь и «ненависть», и «любовь» к Сталину совместны в разнонаправленности его преступлений и результата. «Вы спросите: какой уклон хуже? Нельзя так ставить вопрос. Оба они хуже, и первый и второй уклоны», — само БСП задаёт амбивалентную рамку понимания эпохи, делает её такой же шизофреничной, как троцкистско-фашистский заговор. Когда Шолохов в своём знаменитом письме от 4 апреля 1933 г. живописал характер хлебозаготовок в родном Вёшенском районе, где крестьян архаично пытали раскалённым железом или вполне по-современному обливали керосином, то получил от Сталина ответ, что «Вы видите одну сторону, видите не плохо. Но это только одна сторона дела», а надо «...обозреть, надо уметь видеть и другую сторону», ибо «уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло бы показаться издали»25. Амбивалентность риторична по своей природе и до сих пор используется в качестве благостного аргумента: надо лучше изучать историю, не мешать всё в кучу, объективно рассматривая причины и следствия событий! Квазинаучная ритуалистика подразумевает, что суждение можно выносить только зная «всю картину», полнота которой смертным естественно недоступна, а значит, никаких суждений от них исходить не может. В отличие от суждений всеведущего божества.
Справедливость. Справедливость БСП заложена в сам ход истории: люди вышли из деревни в город, бросили поводья ради штурвала и сменили онучи на кирзу. Переход из архаики в модерн справедлив, уравнивает в потреблении с уже осовременившимися нациями, поэтому какие-то неурядицы, даже что-то ужасное не воспринимаются фатально, ибо верно само устремление. Божество обеспечивает социальную справедливость не каким-то отдельным фактом, а самим процессом, который не могут опровергнуть даже самые вопиющие случаи вроде истории крестьянина Ново-Борчатского сельсовета (современная Кемеровская область) Григория Чазова, который вылез из расстрельной ямы, чтобы доискаться правды в Москве и быть дострелянным уже там26. Это священный холизм, когда частное полностью оправдывается целым, которое не может быть сведено к своим составляющим из-за абсолютности главной цели. Из-за чего любой контрпример непременно высмеивается и занижается, в нём вообще не видят смысла, ибо он ничто, красная пыль, безмолвный песок на пути каравана. БСП — это олицетворение высшей истины исторического прогресса, который не мог быть иным, потому что не мог пойти иначе, или же не мог пойти иначе, ибо не мог быть иным. БСП охраняет такая вещь как парадокс Клода Лефора: вера в идеологическое божество подтверждается истиной, лежащей вне его пределов. Этот принципиальный разрыв до поры до времени скрывается мощью изменять саму историю: так, в сталинском учебнике «История ВКП(б)» от 1938 г. утверждается, что большевики свергли царя27.
При этом справедливость божества является как международной, переведшей страну в разряд победителей, так и внутренней, позволившей как-то уравняться с власть имущими. Отсюда миф о терроре, который якобы был направлен против партийной власти, хотя от него в основном пострадали обычные советские служащие, рабочие и крестьяне: из 937 тыс. политических арестованных в 1937 году членами партии являлись только 55 тысяч, т.е. около 6%28. Сталин умело использовал энтузиазм активистов, представляя репрессии как антибюрократическую революцию, и в то же время ловко отодвигался от террора, как на торжествах в часть двадцатилетия ВЧК-ОГПУ-НКВД в декабре 1937 г., на которых он так и не появился29. Опора на низовой активизм сохранилась у Сталина до его последних лет: в 1947 году, ссылаясь на «многочисленные предложения награжденных орденами и медалями СССР», Сталин за ширмой Президиума ВС СССР отменил ветеранам денежные выплаты за боевые награды, а также ряд льгот30. Для Сталина социальная справедливость всегда уступала прагматизму государственной выгоды. Он требовал «апеллировать к водке», изыскивая средства на развитие авиации31, или же использовал рвение сумасшедшей доносчицы Полины Николаенко как пролегомены к массовым репрессиям32.
«Справедливость» БСП подразумевала соучастие простого человека — участие реальное, как в случае постройки Магнитогорска, или фиктивное, как в случае просьб делегатов партийных съездов. Маленький человек был включён в грандиозные планы божества, что позволяло разделить пьянящее чувство причастности, хотя причастность эта могла быть совсем не такой, какой она представляется в XXI веке.
Так, в 1933 г. Политбюро разбирало письмо инструктора Нарымского окружкома и будущего сибирского писателя В.А. Величко по поводу трагедии на обском острове Назино и нашло его соответствующим действительности. Помимо массовой смертности (до трети всех спецпереселенцев), убийств и людоедства, Величко особо подчеркивал, что среди деклассированных «есть случайные наши элементы». В частности, Вл. Новожилов из Москвы, три раза премированный шофёр, который, собравшись с женой в кино, вышел за папиросами, был взят милицией и уже вскоре стал участником совсем иного кино: выживанием на острове между банд уголовников и людоедов33.
Грозность. БСП каждому воздаёт по заслугам: верные вознаграждаются переводом в современность, предатели караются низвержением в архаику. В грозности божество не разделяет своих и чужих, равно наказывая всех грешников. Одновременно с этим грозность носит замещающий характер: божество требовательно к сторонникам, но абсолютно безжалостно к врагам. Причём врагов «характеризует» чётко обозначенная тяга в безнадёжную архаику, будь то фашисты, белые эмигранты, капиталисты, эсеры, кулаки, попы, противники коллективизации и индустриализации, единые в своих «реакционных» устремлениях. Из-за чего можно пренебречь вообще всем, ведь борьба идёт против исторической отсталости.
Грозность божества приводит к установлению порядка. Порядок при БСП может быть только абсолютным, какой-то беспорядок зачат врагами и выношен в тёмном углу. Хотя при общественной перестройке беспорядок естественен, его стараются не замечать, как возведение ключевых объектов индустриализации даже без готовых планов и смет34, или существующую вопреки запретам 1930-1932 гг. систему коммерческого кредитования35, или «исчезновение» в 1933 году в одном только Сталинграде 40% из двух тысяч зарегистрированных автомобилей и грузовиков36, или сознательную выдачу хлеба со стеклом и ртутью37, или кражу с завода «Треугольник» больше сотни тысяч пар галош за один только 1932 год38, или... или...
Сталинская система и не могла установить какой-то порядок, так как была заточена на выполнение чрезвычайных задач чрезвычайными методами. Ближайшее ознакомление с трудовым законодательством тех лет показывает, что экономические просчёты закрывались не более чем репрессивными усилиями: рабочая текучка — установлением минимального пятилетнего трудового контракта, а массовые прогулы и опоздания — уголовным преследованием39. Даже такую проблему как очереди (в апреле 1939 в Москве ночные очереди выстаивали от 30000 до 40000 человек) по итогу «решили» штрафами и разгонами40. Что, впрочем, вполне соответствует модулю такого порядка — грозности, которая управляет так, как и обещала. Перед этой грозностью естественно испытывать вину, что выливается в регулярные публицистические покаяния перед БСП. Что также соответствует модели управления Сталина, который окружал себя людьми с «выдуманными» или «настоящими» грехами, о которых он в кризисные моменты напоминал — Кирову о его поддержке Временного правительства, Берии — о работе на мусаватистскую разведку, Вышинскому — то, что он был меньшевиком41.
Итак, сущностные черты советского БСП таковы: единственность, всеведущесть, амбивалентность. Нравственные черты: воздержанность, справедливость и грозность. Миф о БСП отличен как от реального культа Сталина, так и мифологии Золотого века. Также БСП не может быть слишком широко описано через катафические свойства всемогущества или всеблаженства, равно как и через нравственные характеристики вроде доброжелательности или терпеливости. Любая черта должна подтверждаться массивом каких-то источников, то есть эти черты не существуют только как мифический символ. Трудно усомниться в желании Сталина быть всеведущим или в его амбивалентности. Сталин действительно пытался вникнуть в каждую мелочь и был двойственен: использовал в ускоренной модернизации только что низвергнутые им оппозиционные идеи; одновременно руководствовался как марксистскими, так и государственническими императивами; был жестоким и сентиментальным; жил в спартанской обстановке и в то же время предавался афинским излишествам; громя украинский буржуазный национализм, тут же насаждал его этническую социалистическую версию42; или в пиковый год репрессий, в 1937, проводил кампанию «укрепления социалистической законности», постановив проверить все дела в отношении сельского населения с 1934 года, что вылилось в снятие судимости почти с полумиллиона человек43. Кампания, а затем контркампания, скачок вперёд и шажок назад — социальный переход при Сталине был неравномерным, часто откатывающимся назад.
Какую роль сегодня играет миф о Сталине как о БСП?
Во-первых, он свидетельствует о не до конца состоявшемся российском модерне. Советский проект некапиталистической современности закончился крахом, что задействовало как поиск его героев и антигероев, так и закрепило непреходящую обиду. Сталин воспринимается как фигура, которая могла бы сохранить советский проект, дабы в нём состоялся окончательный переход в современность. К фигуре Сталина возвращаются в попытке переиграть то, что уже невозможно пересмотреть. Это своего рода ментальный якорь, точка опоры в мире, который так и не смог настать. Благодаря фигуре Сталина появляется великое прошлое, куда можно сходить погостить и безопасно вернуться.
Во-вторых, на Сталина смотрят как на того, кто способен удовлетворить низовой запрос на справедливость, особенно в плане коррупции, хотя борьба с ней никогда не была для Иосифа Виссарионовича приоритетом. Да и говорить о борьбе со мздоимством в патрон-клиентской системе попросту смехотворно44. К позднему сталинскому времени она окончательно раздвоилась, о чём докладывал руководству генеральный прокурор СССР: «На самом деле существует два уголовных кодекса, один для коммунистов и другой для остальных. Есть много примеров, когда за одно и то же преступление члены партии остаются на свободе, а беспартийные попадают в тюрьму»45. Фигура Сталина — это желание воображаемого порядка и справедливости. Сталин выступает нереализованным желанием, даже фантазмом, что говорит о масштабном недовольстве текущей реальностью. Это политический запрос, причём достаточно радикальный: на представительство во власти, на уровень законности, на социальное равенство, на потребительское изобилие. Неважно, что это имеет к сталинской эпохе весьма слабое отношение, ведь там сибирские крестьяне наивно спрашивали у государственного уполномоченного: «Считает ли советская власть крестьян людьми?»46. Важно, что сталинская эпоха воспринимается таковой.
В-третьих, фигура Сталина согласуется с той наивной религиозностью, которая любит обожествлять камни. Помимо маргинальных группировок сектантского типа фигура Сталина сосредоточила вокруг себя обширный набор политико-социальных верований, которые даже фиксируются в каких-то странных, мифических образах. Сталин чудотворно создаёт станкостроение из «слезы большевика, антидюринга и бороды Энгельса», либо же «лично пожирает миллиарды младенцев» — гиперболизация затушёвывает реальность, делает её невозможной для объективной оценки, для выработки какой-то конвенции. Показательно, что в обыденных спорах Сталин отбеливается как раз с помощью хтонических заклинаний, через намеренное искажение числа его преступлений и жертв, до превращения их во что-то абсурдное и «смешное». Поразительным образом тот, кто вёл народ к современности, защищается как раз архаикой, чем-то сатурническим. При всём пафосе научного метода, атеизма и рационализма сталинская апологетика смотрит назад, причём куда дальше, чем просто в 1930-е, в мир пещерной ответственности и совсем не символических подношений.
Причём во всех случаях важность Сталина подчёркивается его востребованностью в качестве спора, страха или опыта. Что подаётся как однозначный плюс, хотя именно это показывает, что Сталин не выполнил своего главного предназначения в качестве БСП — не до конца перевёл страну в современность. Дискуссионный возврат к Сталину всего-навсего означает нерешённость множества оставшихся после него проблем. В противном случае, несмотря на все прения, Сталин стал бы ещё одним достоянием истории. Так и не оставшаяся за спиной пустыня архаики — худшее, что могло случиться под водительством божества социального перехода.
Вернуться от сноски к тексту можно нажав стрелку «назад» поисковика.
1 Лосев А.Ф. Диалектика мифа. — М.: Мысль, 2001. — С. 97.
2 Kotkin S. Magnetic Mountain: Stalinism as a Civilization. — Berkeley: University of California Press, 1995. — 758 p. В седьмой главе ведущий западный советолог впервые систематически рассматривает сталинскую систему как теократическую.
3 Безансон А. Интеллектуальные истоки ленинизма. — М.: Издательство «Мик», 1998. — 304 с.
4 Один из замеров [cайт]. URL: https://archive.ph/yJd4p [Дата обращения: 18.01.2024].
5 АПЭК [cайт]. URL: https://archive.ph/d8XrN [Дата обращения: 18.01.2024]; ВЦИОМ [cайт]. URL: https://archive.ph/d8XrN [Дата обращения: 18.01.2024]
6 Завтра [cайт]. URL: https://archive.ph/cV3an [Дата обращения: 18.01.2024]
7 Термин был найден публицистом Дмитрием Ольшанским.
8 Противоположную точку зрения отстаивает великолепное исследование Аллен Р. От фермы к фабрике: новая интерпретация советской промышленной революции. — М.: РОССПЭН, 2013. — 390 с. Хотя модель Аллена и строится на ошибочной посылке об избытке рабочих рук на селе того времени, даже такой апологет сталинской модернизации оценивает ежегодный рост советского ВВП в 1928-1937 гг. лишь в 6%. Для сравнения: в 2000-2008 гг. среднегодовой рост российской экономики составил 6,9%.
9 Was Stalin Necessary for Russia's Economic Development? // Cheremukhin A. Golosov M. Guriev S. Tsyvinski A. NBER Working Paper No. w19425. — P. 40-46.
10 Первая мировая война, Гражданская война и восстановление: национальный доход России в 1913-1928 гг. // Маркевич А. Харрисон М. — М.: Мысль, 2013. — С. 103.
11 Там же. С. 40.
12 Грегори П. Политическая экономия сталинизма. — М.: РОССПЭН, 2008. — С. 47. При этом нужно отмежеваться от политического мифа, что в годы первой пятилетки Сталин исполнил программу левой оппозиции. Нет, он лишь использовал её наработки в непоследовательных, директивных и хаотичных действиях, которые были скорее спорадическими кризисными решениями, нежели продуманной программой.
13 Планы первой пятилетки в среднем были выполнены менее чем на 60%. См. Грегори П. Указ. соч. С. 154.
14 Хлевнюк О.В. Политбюро: Механизмы политической власти в 1930-е годы. — М.: РОССПЭН, 1996. — С. 287-288.
15 Хлевнюк О.В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры. — М.: РОССПЭН, 2010. — С. 299.
16 Хлевнюк О.В. Сталин. Жизнь одного вождя. — М.: АСТ: CORPUS, 2015. — С. 25-26.
17 Хлевнюк О.В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры... С. 340.
18 Там же. С. 49.
19 Подсчитано лично по Хлевнюк О.В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры... С. 467-471.
20 Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г.: краткие сводки. Вып. VI: Жилищный фонд СССР. — М.: изд. ЦСУ Союза ССР., 1928. — С. 22.
21 Хлевнюк О.В. Сталин. Жизнь одного вождя... С. 207.
22 Там же. С. 265-268.
23 Там же. С. 26.
24 Ведомости [cайт]. URL: https://archive.ph/bzFVp [Дата обращения: 18.01.2024]
25 Писатель и вождь. Переписка М.А. Шолохова с И.В. Сталиным. 1931-1950 годы. — М.: Раритет, 1997. — С. 28-58.
26 Тепляков А. Г. Процедура: исполнение смертных приговоров в 1920-1930-х годах. — М.: «Возвращение», 2007. — С. 60-62.
27 «Рабочие России и партия большевиков оказались первыми в мире, которые с успехом использовали слабость капитализма, прорвали фронт империализма, свергли царя и создали Советы рабочих и солдатских депутатов». См. История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс / Под ред. Комиссии ЦК ВКП(б). — Издательство ЦК ВКП(б) «Правда», 1938. — С. 173.
28 Хлевнюк О.В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры... С. 382.
29 Там же. С. 341.
30 Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета СССР 1938-1975. — М.: Издательство «Известия Советов депутатов трудящихся СССР», 1975. Т. 2. — С. 597.
31 Письма И. В. Сталина В. М. Молотову 1925-1936 гг. — М.: «Россия молодая», 1995. — С. 209-210.
32 Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года // Вопросы истории. — 1995. № 11-12. — С. 20.
33 Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933-1938 гг. — Новосибирск: ЭКОР, 1994. — С. 89-100.
34 Хлевнюк О.В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры... С. 85.
35 Грегори П. Указ. соч. С. 287.
36 Там же. С. 190.
37 Осокина Е.А. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941. — М.: РОССПЭН, 2008. — С. 68.
38 Там же. С. 194.
39 Грегори П. Указ. соч. С. 139.
40 Осокина Е.А. Указ. соч. С. 300.
41 Хлевнюк О.В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры... С. 215.
42 Так, уже после репрессий против «буржуазных националистов» и критики украинизации в 1933 году, ЦК от 3 июня 1935 постановил назначать в руководство украинских наркоматов только этнических украинцев, чего не было даже в разгар украинизации. См. Мартин Т. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923-1939. — М.: РОССПЭН, 2011. — С. 497-498. 501-502.
43 Хлевнюк О.В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры... С. 389.
44 Хрестоматийным считается случай, когда Сталин лишь слегка попенял первому секретарю ЦК Азербайджана М.Д. Багирову за массовое взяточничество и обогащение республиканской элиты, выявленное МГК в 1948 году. См. Хлевнюк О.В. Сталин. Жизнь одного вождя... С. 448.
45 ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 37. Д. 4668. Л. 126. Приведено по Хлевнюк О.В. Сталин. Жизнь одного вождя... С. 431.
46 Осокина Е.А. Указ. соч. С. 163.
|