Аннотация: Рассказ на конкурс фантастического рассказа с моделированием военных действий будущего (http://blog.imhonet.ru/community/1533/).
Над истерзанным полем боя повисло тревожное ожидание неведомого. В эфире, словно молнии после схлынувшего дождя, вспыхивали цепочки коротких диалогов и фраз, обозначаясь на карте выпуклыми значками динамиков возле контуров боевых машин - пехотинцев, а в текстовых консолях - набегающими информационными строками.
- Двадцать первый, двадцать первый, отзовитесь, двадцать первый... Есть живые на борту? Повторяю - двадцать первый, отзовитесь...
- Кирьян, Кирюха - слышь меня? Гадом буду - они сейчас сделают "Дождь" по площадям, надо уходить!
- Да какой нах дождь, у них зарядов не осталось... Алексей все молчит... мляяя...
Остатки ударного отряда - большей части всех боевых машин восточных - залегли среди хрупких, сатанинскими сталагмитами уходящих к черному небу скал. Ожидание неведомого мучительно - словно умолкнувшие тушки пехотных машин: на карте боя обозначены, а вот остался ли кто живой внутри? Штурмовая авиация уничтожена при первой же атаке. Торговый борт атлантов, приземлившийся на взлетной полосе колонии несколько месяцев назад, оказался не совсем торговым, а вот неведомые гуманитарно-полученные противовоздушные системы - исключительно эффективными. Собственно, вся внезапная операция "Удар грома" оказалась практически авантюрой. Но авантюрой вынужденной: если бы восточные не ударили первыми, по разведданным, через несколько дней ожидалась массированная атака с Запада. А учитывая возможную "гуманитарную помощь" с "торгового борта" Атлантического Альянса - атака оказалась бы первой и последней.
Майор Измайлов ждал вместе со всеми. Чего ожидал - он бы не смог ответить и сам. Даже как командир ударных сил Восточного Модуля колонии Астры, до недавнего времени принадлежавшей Славянскому блоку платформ. Он твердо знал - да что там, ощущал спинным мозгом! - что отступить сейчас, покинув наспех занятые лежбища бронированных жуков-пехотинцев, означает верный конец. А оставшиеся силы восточников слишком малочисленны для ура-решений.
Безжизненная скалистая Астра, средне-геоидных параметров, тянувшаяся к небу мириадами железистых, по-старчески ломких пальцев скал, оказалась черным траурным цветком на надгробии затяжного политико-экономического кризиса славян. Атланты не могли не помочь ей с Независимостью и Правом На Самоопределение. Прямая военная помощь была слишком опасна... да не в их правилах. А вот обычное торговое судно Альянса, которое просит посадки, ибо им срочно нужен металл... Учитывая политическую двусмысленность ситуации, они готовы платить двойную цену. И даже ходатайствовать за разрешение Совета колонии перед родительской метрополией дипломатически. Дескать, сами виноваты, сильно просили, Космос холодный!
Да. Космос холодный. Холоден, черт возьми. Универсальная, крылатая фраза о помощи - словно SOS первых тысячелетий мореходов тогда еще земной цивилизации. Ты не имеешь морального права отказа. Сегодня помог ты - завтра помогли тебе.
А потом была посадка, дружеские встречи, были непонятные кучкования групп лиц по интересам - что на Западных, что на Восточных корпусах. Потом был созыв Совета, на котором узколицые и скуластые атланты сиживали с деланно-невинными лицами, поправляя стильные тонкие очки. Говорили же - свои и по-русски. Много, горячо. Даже горячечно. О значении свободы и права. О праве на самоопределение. О зарождении Империй, зиждущемся на Решительном Поступке. Об эксплуатации и горизонтах перспектив. Говорили свои здешние и свои завезенные - как оказалось, в АА их было достаточно и все стремились помочь и рассказать все братьям. Воссоединиться с истоками. В правильном русле. Правда, эуоэуекающий акцент все же выдавал.
И вот - результат. Свобода, равенство. И братство. С правом на... Правда, без пригодной для жизни атмосферы, без промышленной автономности. Много еще без чего. Типичная добывающая колония.
Правда, прогрессивности взглядов хватило не всем - косные ретрограды однажды ранним утром собрались и ушли на малозаселенный промышленный Восток. Туда, где стояли печи и вздымались к черному небу непривычно мягкие и сплюснутые, словно недавно откормившиеся груди, терриконы породы - среди готических сколов природных скал. Косных оказалось на удивление много - большинство военных, очень много ученых, авиация в полном составе. Теперь этот полный состав авиации сиротливо рассыпан обломками за ближней горной грядой, сметеный ураганным огнем удачно замаскированных ракет ПВО сверхдальнего боя.
Майор Измайлов - да и, наверное, каждый восточник - частенько задавался вопросом: а что было бы, если бы восточники не ушли тогда? Не отвернулись - а развернулись? Малая кровь в упор тогда - вместо большой сейчас? Что было бы, если бы?
Однако история не терпит сослагательного наклонения, да и горящие глаза людей тогда, на Совете колонии - что-то значили. Солдат - он не палач и не полицай. Тем более офицер.
А может, сыграл свое который по счету торговый борт Альянса на свежерасчищенной, уже третьей взлетке.
Но сейчас, слыша в "медицинском эфире", на отдельном канале медмодулей, непрекращающийся опрос замолчавших машин на предмет уцелевших из экипажа, Игорь Алексеевич сжимался внутри холодной яростью напруженной кобры, и рефлекторно сжимал рифленый пластик штурвала пехотинца.
Суки.
Лучше бы тогда. Десяток-другой особо упертых инфантильно-восторженных кретинов - а остальные сами сложили бы лапки.
Эх, какие были люди! Какие бойцы! Особенно летчики. Измайлов частенько ловил себя на мыслишке, что внутренне симпатизирует братству летунов больше, чем родной пехоте. Низковато, но себя-то не обманешь. Может, это испоконвечная мужская оценка степени героизма. Может, не сбывшиеся в свое время собственные амбиции.
А теперь - не осталось никого. Корпуса еще не вскрыты, да и вряд ли получится, но майор ощущал... вернее, знал это. Внутренним чутьем бойца.
Суки.
А вот по тактической обстановке интуиция молчала. Нападать сейчас - самоубийство. Ракеты ПВО могут быть легко переориентированы на наземные цели - подступы к Западной базе светило как минимум несколько радаров, до которых штурмовикам добраться было не суждено. Среди скал за грядой залегли шестиногие махины пехотинцев западников. Их было наверняка больше - подбить удалось, по средним подсчетам, максимум с десяток. Беспилотников осталось ровно два - если выпустить на разведку, подобьют сразу, а дальше отряд слепой. Однако, их нет и с вражеской стороны. Значит, положение примерно одинаковое: ожидание. Отступать очень не хотелось: переваливающие через скалы пехотинцы, хоть и могут в любой момент залечь и открыть огонь, все равно крайне удачная цель для решительного удара.
- Западный отряд! Западный отряд! Мне нужно поговорить с командиром.
На главном мониторе светился значок открытой связи. Кто-то взывал по общему, не шифрованному каналу аудиосвязи, открытому для всех - словно парламентер с белым флагом на поле брани сотни лет назад. Русский язык практически без акцента. На мониторе видеосвязи появилась картинка. Худощавое, вытянутое многоскульное лицо, словно очерченное ломаными линиями. Неожиданно густые брови, съехавшиеся к переносице. Грязно-голубые, мелкие глаза смотрели прямо, без малейшего оттенка и страха, и непочтительности одновременно.
- Вы кто?
- Капитан Орловский. Командующий Вооруженными Силами Республики Астра.
Смешки в эфире. Ребята не сдержались.
- Подтвердите вашу персону, капитан.
Скучающий тон дался Измайлову с большим трудом - мелко-ехидную радость "персоны" было сложно скрыть.
Видеоэкран располовинился, нижнюю часть заняла картинка удаленного рабочего стола. Открылся браузер, в поле адреса вползло http://www.alldb.com - автоподстановка в строке - Орловский, Александр Александрович.
- Всем видно?
Фото было моложе лет на пяток минимум. Но сомнений не было - да, это именно он. Александр Александрович Орловский. Командующий Вооруженными Силами самопровозглашенной республики. В прошлом - капитан Морской Пехоты 3-го флота Атлантического Альянса. Член Координационного Совета Республики Астра.
- Капитан, а почему вы еще не генерал? Хоть за эту-то операцию пообещали?
Зеленый динамик вспыхнул возле машины Ремизова, занимавшей одну из лучших огневых позиций - почти у пика самой высокой скалы. "Олег как всегда - в бой с открытым забралом и без оглядки, что по врагам, что по бабам", - промелькнуло в голове Измайлова. Но обрывать не стал.
- Сила привычки.
Вот так. Лаконично, смело, выдержано. Как служил в Альянсе, так служу и здесь.
Может, он просто обдолбился?
- Я Майор Измайлов, командующий военным департаментом колонии Астра. Что вам нужно, капитан?
- Очень приятно, майор.
Ни одна жилка не дрогнула на лице парламентера.
- У меня к вам есть предложение.
- А у нас к тебе! Ползи сюда, сука манкуртская - мы тебе покажем суверенитет!
- Отставить разговоры!!!
Это уже пятнадцатая машина.
- Излагайте, капитан. Мы слушаем.
- И мы, и вы потеряли много людей и машин. Дальше - потерь будет только больше. Я предлагаю компромисс.
- Подробнее.
- Поединок между лучшим экипажем вашей и нашей армии. Как в древности, майор. Кто выигрывает - берет войско противника в плен, а дальше - как получится. Два пехотинца с экипажами друг против друга. Один победитель. Деремся или до смерти, или до капитуляции, или до отсчета до десяти без движений противника.
Переговорщик излагал монотонно и уверенно, без нажима. Точно, под веществами.
- Предлагаете выйти строй к строю?
На самом деле, Измайлов обронил это механически. Интуиция уже вынесла вердикт - в этом безумном предложении нет подвоха.
- Зачем же, нет. Выпускаем беспилотников, каждая сторона своего. До начала боя устанавливаем текстовую и звуковую конференции, по ай-ди машин. После боя проигравшая сторона, каждая машина - обозначает свою готовность сдаться, и поочередно передают контроль над оружием по сети. Все честно.
Трижды бредовая идея. Подвох? Хакерские штучки? Многоходовый план? Иногда бывают ситуации, когда невозможно все предугадать и рассчитать. Когда нужно сделать выбор.
Может, они уже готовы ударить и ждут момента? Выбить лучший экипаж и напасть на деморализованные остатки?
Он не хотел отвечать. В конце концов, на его стороне было право. Но самой глубиной, костным мозгом, желудком и кишечником он почувствовал размерные, пульсирующие токи - снизу до самого мозга. Так было в детстве, когда на клеточном уровне пришло понимание, что всю жизнь получать по морде - не лучший выбор мужчины. Так было потом, на ринге, когда соперники - даже тяжелее десятками килограмм! - вдруг озадачивались безумно-голубыми, пустыми стекляшами и уступали инициатву.
Все дело в том, что именно он был однозначно лучшим бойцом-пехотинцем. И это должен был быть его поединок. Несмотря на то, что он - командир. Иногда наступает момент истины, когда формальное превосходство сил размывается чернильным пятном, и от пяток до макушки прорастает вверх огненными корнями то самое, что шло с мезозойских лет. Что размелось вихрем прогресса и социализации по темным закутам социума - тюрьмам, школам, строевым частям, ночным улицам и подворотням - эй ты, давай, ИДИ СЮДА, СУКА!!!
- Мы должны посовещаться.
Измайлов выключил звук во внешний канал. Боевой общий эфир восточных вдруг забурлил фразами. Солдаты будто почувствовали своего командира, почувствовали во всем. Нет... командир... это бред... безумие, провокация, разводки... Словно единый урчащий организм предостерегал от того, что было уже предопределено.
- Солдаты! Как командир, я принял решение. Наиболее уместное в текущей обстановке. Это наш единственный шанс... сохранить многие жизни. Мы примем вызов. Пойду я сам, один. Стрелок и пилот. Просьба покинуть машину.
Два отзыва, почти одновременно, по ближней связи
- Никогда. Мы с вами.
- Мы все погибнем. Вы погибнете. Это приказ. Покинуть машину!
- Командир, мы не исполним этот приказ. Мы выйдем только вместе. Вместе и погибнем.
Измайлов отжал общую связь вовне.
- Мы согласны. Пускайте своего беспилотника, мы пускаем своего. Поле боя по границе с нашей стороны - Измайлов запустил отдельный рабочий стол и вывел его картинку на экран общей видеосвязи, развернул в нем окно пустой карты и провел линию по хребту - вооот так. Проводите вашу границу. Если свой пересекает свою линию - проигрыш. Если чужую - имеете право расстрелять сообща. Если нет возражений и вопросов с вашей стороны, ставим таймер на пятнадцать минут до начала...
Пульс стучал глубоко и емко, словно живой хронометр под черепной коробкой. Он полустоял-полусидел в высоко поднятом кресле в рубке пехотинца. На руки и на ноги надеты переплетения проводов и тонких металлических суставов управления - это "перчатки" манипуляторов и "сапоги" ногошасси, пока что отключены, механическое шасси пехотинца стоит на автомате. Справа стоял стрелок, слева - штурман. Вокруг туловища у всех на груди застегнуты ремни, удерживающие тело вертикально при переворотах пехотинца.
- Готовность пять минут.
Измайлов вынул из кармана три светлые пластиковые полоски, напоминающие дольки апельсина. Закусил зубами одну, оставшиеся протянул команде.
- Оымите.
- Зачем, командир?
- Оымите.
Пожав плечами, бойцы повторили его действия.
- Ш гогом. Иеед, уфьеб эшу шуку!!!
До условной линии ринга, проведенной на общей карте, оставалось пять метров. Беспилотник восточных уже выдавал на экраны картинку, с безошибочно распознанным и помеченным зеленой рамкой пехотницем западных.
Главное не выдать, что с нашей стороны дерется командир.
Таймер на инфокаторе вышел на десятисекундную готовность.
8...7...6...5..
Умирать не страшно.
4..3..
Все умрем. Важно - как.
2..
Измайлов перехватил управление с автоматики на ручной режим. Движения рук условно дублировали передние конечности, ног - две пары задних.
1..
Он полуприсел, выставив руки перед собой. Пехотинец плавно повторил движения, став похожим на изготовившуюся к прыжку блоху.
0
Измайлов прыгнул одним долгим рывком затравленного волка. Тяжеленная махина, в принципе не приспособленная для резких движений, вдруг оторвалась от земли и ахнула вниз, уже на противоположной стороне гряды. Измайлов повис на ремнях страховки, расставив конечности, словно летящий с крыши кот. В голове что-то щелкнуло, и время замедлило свой бег. Он отчетливо видел - глазами ли, интуицией или каким-то десятым чувством - как штурман и стрелок по сторонам от него сжались на ремнях, ожидая страшного удара о скалы, и одновременно несколько раз нажали гашетки, выпуская очереди ракет. Он видел дернувшийся зеленый абрис на карте, и десяток оторвавшихся от него красных точек ракет. Он видел на мониторе мелькнувшее перед фронтальной камерой черное небо с промелькнувшим огненным лучом, и успел удивиться такой прыти - успеть направлено выстрелить лазером за это время было практически нереально. Раздался удар, и оглушительно-сладкий звон в ушах. Пехотинец всей массой грохнулся на острые скалы, ломая и круша их хрупкие кости. В небо во все стороны взлетели черные осколки и облака пыли. Не сумев удержаться и совладать с инерцией, машина перевернулась несколько раз и, пополам с каменной лавиной, кубарем покатилась вниз по склону. Мелкий писк заполнил эфир - скелет каркасной модели пехотинца на инфокаторе прорезался все новыми и новыми красными деталями, а текстовое окно консоли зарябило сообщениями о повреждениях. Измайлов еще крепче сжал зубами капу. Скатывающийся пехотинец пока что был вне прямой видимости лазеров врага, но ракеты были уже рядом, и сбить их не было никакой возможности. Но каменный поток сыграл и другую роль, укрыв машину своим водоворотом - гулкие удары ракетных взрывов раздались по сторонам, не задев машины прямо. Краем глаза он увидел штурмана, безжизненно висящего в лямках страховки. От желтого контура их машины на карте отделился десяток точек и устремился к зеленому, который был уже рядом.
- Вперед! Вперед! На него!!!
С разных сторон одного растянутого вдоль пика к вершине карабкались два стальных существа с живой начинкой. Удобная позиция для ракетного удара. Но западник сейчас отстреливается от ракет, а в их истерзанном аппарате остался ровно десяток зарядов.
Внезапно Измайлов дернул машину в сторону. Он никогда бы не смог объяснить, почему. Но тут же из-за скал выпорхнули красные точки, и мгновенно сменили курс. Уцелевшие лазеры системы ПВО пехотинца рванулись из своих ниш и тут же вспыхнули огнем, но было слишком поздно. Удары врезались в бронированную скорлупу с разных сторон. Уши заложило ватой, мир спрятался под фиолетовыми разводами с россыпью мелких желтых искор. Отказали главные боевые лазеры и две ноги шасси, ослепла половина внешних камер. Но майор цеплялся за скалы и ломился вперед. Зеленый контур на другой стороне замер - в ожидании? Неважно. Жизнь была доступна только чужую смерть, любой ценой - как когда-то давно, на ринге. Он вдруг заметил россыпь кровавых пятнышек на пульте. Его? Не его? Пока что тоже не важно.
Из последних сил Измайлов собрался в пружину. Прыжок оказался мучительным. Запищали сигналы повреждений. Мозг больно забился внутри черепа. Но он удержался и ринулся вперед, на зеленый контур. Он успел увидеть неожиданно неподвижный силуэт среди обломков скал. Ослепительная вспышка пронзила коробку рубки навылет. Завыла сирена. Погасла половина экранов. Тряпичной куклой беспомощно дернулось в ремнях тело стрелка, нелепо взмахнув рукой кверху, и вспыхнуло смрадным чадящим огнем. Загорелась обшивка стенах и горючие детали. Зашипела клубами белого газа система пожаротушения. Воздух со свистом вырывался из разгерметизированной машины. Автоматически захлопнулось забрало шлема скафандра.
Измайлов короткими прыжками швырял машину к медленно поднимавшемуся на ноги и наводящему сразу оба лазера противнику. Каким-то чудом скалы держали машину ровно, он ни разу не оборвался и не оступился.
Сто метров до цели...
Две вспышки разошлись в стороны острым углом - вверх и вниз. Верхняя вторично насквозь проткнула корпус. Отказ второго реактора.
Десять метров до цели...
Западный поднялся на задние ноги и выставил вперед обе передние пары, встречая рукопашную. В этот момент Измайлов понял - там именно ОН. Капитан с благородной фамилией. Щелчок открытой связи, и изнутри майора прорвался первобытный рык, пульсирующий звериной яростью - АААА!!!
Ни черта не изменилось за тысячи и тысячи лет сути своей - тот, кто боится, скулит внизу, а сверху стоит победитель и потрясает утробным рыком целый мир.
Измайлов бросился под ноги стоящего врага, сшибая его всей искалеченной массой своей и увлекая за собой. Жуткий удар металла о металл и грохот камней. Он успел ухватиться кистью-манипулятором за заднюю ногу соперника, и теперь они катились сцепленные вместе, словно истерзанная тушка животного. Внизу он рванулся последний раз, и, запрыгнув на спину западника, намертво впился в края корпуса. Западник закружился на месте, бросаясь из стороны в сторону и выпуская, словно в бессильной ярости, сноп лучей, вышибающих огненно-каменные фейерверки из стен ущелья.
А Измайлов держался сверху и изо всех сил лупил стальной конечностью по крышке врага, целясь в зону рубки.
Он не слушал, были ли со стороны противника сигналы капитуляции, да и не хотел знать. Мир замкнулся между ними - между ним самим, между обугленным телом стрелка и окровавленным телом штурмана. Между теми, кто еще позавчера кружился в вальсе в большом зале базы - а сейчас лежат среди черных скал в огромных металлических гробах. Между его отцом, защищавшим когда-то колонии Астры - тогда еще планеты Љ200346 - в составе объединенных сил Славянского Содружества, и вернувшимся домой в контейнере размером десять на десять сантиметров. Между отцом его отца, которого маленький Игорек пугался, проводя крохотной ладошкой по стянутому уродливой кожей красивому когда-то лицу с вытекшим глазом. Между отцом... на много веков вглубь, который остался внутри Т-34 на планете Земля, на Курской дуге, летом тысяча девятьсот сорок третьего года от Рождества Христова.
Между еще живым и теплым изнутри зверем, из которого он выколачивал мозг своими собственными, удлиненными стальными костями и усиленными механическими мускулами руками.
Но вот ноги противника разъехались в разные стороны. Финт? Вряд ли. Интуиция опытного бойца редко ошибалась. Поднатужившись, Измайлов уперся ногами своего пехотинца в спину чужого и с усилием оторвал от тела оба лазера и ракетные блоки и отбросил в стороны.
Он поднялся на ноги, и, поднявши руки к небу, закричал. И не было ни одного бойца, кто не услышал бы его и не понял бы всего.