Вечер непонятного дня и времени года. Широкая прихожка моего логова. Тающий, словно туман, желтый свет лампы. Ты стоишь ко мне лицом, полураздетая, оперевшись попкой о невысокую тумбочку. Смотришь мне в глаза - игриво, любяще, откровенно.
Я целую твой нежный беспокойный рот.
Туман...
Приподнимаю тебя под бедра и сажу на краешек тумбочки. Опускаюсь перед тобой на колени на ковровую дорожку. Провожу ладонями бесконечно вверх - от лодыжек к икрам, развожу в стороны твои ножки. Приблизившись почти вплотную, нежно дую. Ты вздрагиваешь и что-то глухо стонешь себе в плечо. Провожу языком по солоноватой мокрой щелке - вверх-вниз, вверх-вниз. Ощущаю в своих волосах твои тонкие напряженные пальчики, судорожно сжимающие и влекущие к себе.
Туман...
Ты лежишь передо мной все там же - то ли на тумбочке, то ли на чем-то еще, вся раскрытая нараспашку, ноги чуть подняты кверху. Розовые лепестки твоего ждущего лона - это откровение Иоанна Богослова, большой и малый Апокриф, тайна и предел сущего всего бытия. Я беру двумя пальцами ноющий и пылающий скипетр своей страсти, направляю в тебя и вхожу. Мой взгляд не отрывается от твоих блестящих влажных глаз. Я задираю твою ножку себе на плечо, изгибаю и мну тебя всю.
Туман...
Ты лежишь грудью на тумбочке, чуть подняв головку вверх. Я смачиваю пальцы в соке твоего лона и проникаю ими во вторые врата твоего рая. Разминаю и смачиваю, двигаю туда-сюда. Твоя узкая шелковистая спинка вздрагивает и изгибается от волнения. Приставляю свою блестящую головку к тугому отверстию и осторожно продираюсь внутрь. Ты хватаешь и царапаешь ноготками мои руки. Я вхожу в тебя весь, до основания. Теперь ты - вся моя, беспредельно и по-настоящему. На мне без остатка. Я прижимаюсь грудью к твоей спине, чтобы ощутить твой позвоночник. Не переставая подавать, зарываюсь носом в сладковатые волосы и нежно покусываю твой затылок.
Туман...
Ты стоишь передо мной на корточках и смотришь на меня. Я сжимаю свой жезл рукой и бесконечно изливаюсь в свою ладонь. Подношу ее к твоему лицу, и ты пьешь с руки мой сок, щекочась горячим язычком. В твоих глаза светится откровение и похоть, порок и счастье.
Туман...
Туман...
Туман...
Зима, мокрый снег и вялое солнце. Мы стоим на улице, среди людской толпы, месящей мокрую снежную кашу, оба в пальто. Я держу тебя за руки и что-то говорю тебе. Ты что-то отвечаешь мне и улыбаешься. Я люблю тебя - бесконечно и беспредельно, и нет никого роднее и ближе. Ты куда-то уезжаешь. Вокзал и поезд - с теми же людьми и тем же чертовым снегом...
Туман...
Я еду куда-то - поездом, электричкой, поездом, электричкой... Тамбура и мокрый снег за окном. Непонятные города и поселки. Я еду к тебе. По-моему, на твой день рождения, а может быть, и нет. Я еду к тебе, и ты нужна мне очень. Двухэтажный коттедж, холл, заполненный людьми, ты где-то вдалеке. Я не могу к тебе подойти - кто-то идет со мной, кто-то встречается мне на пути - один, другой, третий... Я иду к тебе, но ты тоже куда-то движешься, а быстрее я просто не могу. Вокруг толпа.
Туман...
Я все-таки догоняю тебя, и что-то спрашиваю - незначительно, и ты тоже что-то такое мне отвечаешь... Я хочу спросить о главном, сказать о том...