Магид Михаил : другие произведения.

Магическая Утопия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.26*19  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Почему мир "фэнтези" столь привлекателен для многих людей? Почему в научно-технический век не только дети, но и вполне взрослые люди читают сказки? Сказки ли это? Данная статья - это полемика со статьей Константина Крылова "МИР ФЭНТЭЗИ КАК НОВЫЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ"
  НИЖЕ ПРИВОДИТСЯ СТАТЬЯ КОНСТАНТИНА КРЫЛОВА. СЛЕДОМ ЗА НЕЙ ИДЕТ МОЯ СТАТЬЯ.
  
  Константин Крылов
  
  ВОЛШЕБСТВО И ПОЛИТИКА:
  МИР ФЭНТЭЗИ КАК НОВЫЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ
  
  Для начала - немного "о птичках". Одним из "чисто человеческих" свойств - наряду со стыдом и способностью смеяться - является воображение, эта удивительная и непонятно зачем данная способность представлять себе невозможное. При всем том нет ничего хитрого в том, чтобы вообразить "несуществующее": то, чего здесь нет, но что вообще-то "бывает". На это способен и котенок, играющий с клубком шерсти: он прекрасно понимает, что это не мышь, не пытается его съесть - но все-таки бегает за ним как за мышью. Мыши, однако, водятся и на самом деле. Человеческое воображение - другая, высшая способность, так сказать, второго порядка: оно пытается выдумать то, чего не просто нет, но и быть-то не может; представить "невозможное возможным". Более того, с завидным упорством воображение пытается перепрыгнуть через каждую придуманную им небывальщину в поисках еще более поразительной нелепости. Котенок вряд ли способен вообразить себе кентавра - и тем более океан Соляриса. Более того, ему и в голову не придет усердствовать в этом странном занятии. Судя по всему, воображение - что-то такое, что призвано дополнять другое чисто человеческое свойство, а именно логику, рациональность, то есть способность разоблачать и разрушать образы путем доказательства их невозможности. Логика судит действительность по законам возможного. Логика - это прежде всего способность не верить глазам своим, даже если увиденное прямо-таки гипнотизирует своей очевидной убедительностью. Человек видит змею, ему даже кажется, что она шевелится - но он знает, что здесь не водятся змеи, что встретить здесь змею невозможно, и убеждает себя: "скорее всего, веревка". Но - увы и ах, наши способности ограничены, в том числе и эти две. Человек не может быть полностью логичен - но и его воображение не беспредельно. Мы не можем вовсе искоренить невозможное - но, с другой стороны, не способны и вообразить нечто совсем уж из ряда вон. Как ни бейся головой о стену, какие грибочки-мухоморчики натощак не вкушай, как не дыши холотропно, а все равно квадратный шар не выдумаешь. Разумеется, попытки вообразить и описать квадратный шар во всей его красе не прекращаются и не прекратятся никогда. Каждый раз, однако, выясняется, что шар все-таки круглый.
  Поэтому истинной целью литературы - в первую очередь, конечно, литературы фантастической - является не просто вымысел, а вымысел правдоподобный, вымысел достоверный, то есть невозможное, замаскированное под возможное. При этом дозволяется как угодно дурачить и любыми способами сбивать со следа нашу "внутреннюю ищейку" - логику, лишь бы только она не путалась под ногами и не мешала обливаться слезами над вымыслом. Казалось бы, рождение такого литературного течения, как "фэнтэзи" было обусловлено желанием в очередной раз проверить силу воображения. В отличие от science fiction, с ее всем опостылевшей привязанностью к машинерии, фэнтези вроде бы предоставляет его творцу полнейшую свободу, поскольку легализует свободное и неограниченное применение любых чудес, начиная со сказочных и вплоть до тех же самых технических. Правда, конструкции из очень уж податливого материала легко рассыпаются - но авторам не возбраняется накладывать на себя любые ограничения, любые вериги, лишь бы достичь желаемого результата, то есть построения "еще одного возможного мира", в котором можно было бы жить и дышать хотя бы часа два без громкого противного тявканья "внутренней ищейки". Однако же, после многих - и каких! - трудов выяснилась поразительная вещь. А именно: все более-менее жизнеспособные фэнтезийные миры неизменно оказываются необыкновенно похожи друг на друга, притом куда как более, чем даже бравые космические империи с их звездолетами-гравилетами и бластерами-шмастерами. Такое впечатление, что все (да-да, именно все!) творцы фэнтези, погружаясь в свои волшебные грезы, с завидным постоянством оказываются в одном и том же месте, ныне уже исхоженном нами, читателями, вдоль и поперек. При этом все попытки очередного бедолаги-сусанина вывести нас из этих (воистину заколдованных) краев еще куда-нибудь обычно заканчиваются ничем: автор просто попадает туда, откуда пришел.
  Итак, перед нами Магический Мир. Корректнее всего будет называть его Средиземьем. Во-первых, ad majorem gloriam JRRT. Во-вторых, это название почему-то очень подходит данной местности, так что подавляющее большинство авторов называют ее "как-то так" или "что-то вроде". Самое простое - считать, что это и есть ее настоящее имя. Средиземье находится, выражаясь языком science fiction, на планете земного типа, с водой и сушей, с хорошо выраженной сменой сезонов, и довольно ровным климатом, соответствующим нашей средней полосе. Все вроде бы пристойно. Однако есть важное отличие: Средиземье - геоцентрический мир. Чувствуется, что здесь именно Солнце и Луна вращаются вокруг Земли, а никак не наоборот. Космология - вполне птолемеевская: наверху - каменное небо и хрустальные сферы. Поэтому какие-нибудь космические путешествия в этом мире вроде бы и возможны (все возможно!), но практически неосуществимы: путешествовать-то, собственно, некуда. Впрочем, путешествия по самому Средиземью тоже затруднены: во-первых, местность сильно пересеченная, во-вторых, этому препятствует его экономическое и общественное устройство. Здесь начинается самое интересное. Вся жизнь Средиземья определяется тем фактом, что в Средиземье существует и успешно функционирует магия - то есть совокупность нетехнических приемов воздействия на природу и живых существ. Разумеется, кое-какая техника все же имеется в наличии (подавляющее большинство жителей ездят на повозках, а не летают на коврах-самолетах), но, по крайней мере, технические приспособления явно не делают погоды. К тому же магия почему-то (ниже мы увидим, почему) враждебна технике и препятствует ее развитию (в каких-то вариантах этому препятствуют "законы магической реальности", а кто-то в открытую пишет, что маги систематически обламывают все попытки создать что-нибудь посложнее колеса и сковородки). Поскольку магия - важнейшая черта жизни Средиземья, следует уделить ей "специальное внимание". Не будем останавливаться на описаниях разного рода магических приемов - здесь царит полнейшее разнообразие, чтобы не сказать неразбериха. Однако во всех описаниях "магического" имеется кое-что общее. Оно-то нас и интересует. Во-первых, магия не требует разделения труда. Магия - то, что может совершить один человек (маг), и не может совершить никто, кроме него. Магия - всегда Деяние, Gestio, причем деяние Одного. Даже если мага окружает сонм помощников, в решающий момент он оказывается один на один с Волшебной Силой (или как она там называется), и в этот миг все зависит только от него. "Магического конвейера" (скажем, ситуации, когда сотня магов каждый день операция за операцией "делают работу") не бывает - разве что в случае совсем уж рутинной работы. Кроме того, каждый акт магии уникален. Есть стандартные заклинания, но они отнюдь не гарантируют результат - в конечном итоге все зависит от мага. Попадаются, правда, магические предметы (разного рода кольца власти и прочие волшебные примочки), с помощью которых вроде бы можно колдовать, но и они, в свою очередь, есть результат Великих Деяний, каждая из этих вещей уникальна, и не может быть воспроизведена. Кроме того, многие волшебные вещи действуют один (или считанное число) раз, после чего "теряют силу", как севшая батарейка. Короче говоря, магия ближе всего к процессу "сотворению шедевра" - то есть к уникальному и неповторимому взлету духа и мастерства. Дело тут не в количестве шедевров, а именно в эксклюзиве: даже если мастер сотворил добрую сотню шедевров, каждый из них неповторим (даже самим мастером). Соответственно, маги находятся в таком же положении, что зачастую приводит к неприятным для них последствиям (так, многие из них попадают в зависимость от результатов собственных усилий, которые они не могут "просто повторить еще раз").
  Разумеется, никакой "общепринятой" системы магии не существует. Правда, магии можно научиться. Но, во-первых, для этого нужны особые врожденные способности, без которых никак (впрочем, как и в любом другом деле, так что ничего особенного в этом нет). Во-вторых, магическое знание эзотерично (ну, это тоже не удивительно: какая-нибудь "теория устойчивости" является куда более эзотерическим знанием, нежели любое "калды-балды"). А вот что по-настояшему важно: магия принципиально не является единым знанием Существует множество магических систем, друг к другу не сводимых и друг в друге не нуждающихся. Иногда их число невелико (скажем, соответствует числу стихий), но каких-то принципиальных ограничений на это в общем-то нет. Наконец, last not least, магия - не просто "работа", но, прежде всего, образ жизни. Маг не похож на обычных людей, он другой, он живет иначе (лучше или хуже, неважно), и не может "слиться" с ними - не потому, что он выпендривается, но потому, что для мага не существует различия между officium и otium, официальными обязанностями и частной жизнью. Маг - всегда маг, а не "с 9 до 6". По определению, магия может все или почти все. Удивительно, но при этом она странным образом бесполезна для хозяйственных нужд. Маги, правда, могут немножечко подсуропить в сельском хозяйстве (скажем, наслать дождь или засуху), или в здравоохранении (вылечить безнадежно больного или воскресить мертвого), но это и всё. Нет ни одного сколько-нибудь интересного фэнтезийного романа, в котором маги занимались бы изготовлением товаров "группы А" или "группы Б". Правда, иногда встречаются какие-то вещи, изготовленные магами, но это всегда предметы роскоши. Экономика Средиземья держится, увы, на физическом труде. Кое-где практикуется рабство, кое-где царит махровый феодализм, имеются и свои "буржуины". Причина такой бесполезности магии "для дела" - как раз те ее свойства, которые перечислены выше. Любая экономическая деятельность требует разделения труда, рутинна, общедоступна, и предполагает четкое разделение на "работу" (для заработка) и "просто жизнь". Магия, если угодно, стилистически несовместима с "приростом первичного продукта" и тем паче "накоплением капитала". Зачем же тогда нужна магия? Ответ довольно прост. Единственная область систематического применения - власть. Власть во всех ее видах и проявлениях, и, соответственно, все, что с ней связано, прежде всего война. Развита и даже переразвита боевая и защитная магия, разного рода средства магического воздействия на психику и прочее в том же духе. Разумеется, политическая власть либо целиком сконцентрирована в руках магов, либо невозможна без их услуг. Существуют, правда, светские властители, но само их существование обусловлено административной бездарностью большинства волшебников: они предпочитают посадить на престол какого-нибудь толкового военачальника, навязывая ему свою волю во всех существенных вопросах.
  Надо сказать, что власть в этих краях ценится чрезвычайно. Можно было бы сказать, что власть - основная и главная ценность Средиземья, оставляющая далеко позади все прочие человеческие страсти, будь то стремление к деньгам или удовлетворению "основных инстинктов". Однако, ценится не всякая власть, а прежде всего власть демонстративная. Атрибуты властителя - роскошные одежды, высокие троны, пышные церемониалы. Разумеется, серые плащи магов тоже демонстрация: скрытое могущество видно немногим, но это именно скрытое могущество, а не настоящая серость. С другой стороны, лишенный официальных постов, но грозно выглядящий герой имеет в Средиземье все шансы на почет и уважение. Короче говоря, главной ценностью для обитателей Средиземья является ЛИЧНОЕ ПРЕВОСХОДСТВО. Это единственно точное определение того, вокруг чего и ради чего кипят страсти. Нетрудно сообразить, что при таком раскладе Средиземье - довольно-таки неспокойное место: в нем непрерывно кто-нибудь с кем-нибудь да воюет. Установить относительное спокойствие на сколько-нибудь значительной территории планеты совершенно невозможно, и связано это опять-таки с магией: на всякое сильное колдовство обязательно найдется какая-нибудь всеми позабытая мантра, которая успешно его размочалит. На всякий лом рано или поздно находится прием. Возможно, поэтому, Средиземье - на редкость плюралистичное и деидеологизированное общество. Никакой общепринятой (или, на худой конец, разделяемой большинством населения) идеологии нет. Не существует и особого "магического мировоззрения": разные маги верят в разные вещи или не верят ни во что. В некоторых описаниях подчеркивается явное противостояние Сил Добра и Сил Зла, но, если внимательно читать даже самые бескомпромиссно дуалистические книжки о Магическом Мире, то обнаруживается, что эта проблематика во многом надумана и сильно зависит от точки зрения автора. Есть, однако, четко выраженная склонность приписывать злым силам некие "унитаристские" тенденции: как правило, Зло выступает крепко сколоченным "общим фронтом", и ставит себе целью достичь полного и тотального контроля над Средиземьем, а Добро представлено нестойкой коалицией разных сил, стремящихся сохранить прежний плюрализм. В общем-то, это единственные устойчивые признаки "средиземского" Добра и Зла. Зло олицетворяют все те, кто стремятся "всех покорить" и установить повсюду одни и те же порядки, а Добро - все те, кто этому сопротивляется. Отсюда и характерные свойства сил Добра - сварливость и ярко выраженная склонность к выяснению отношений между своими (обычно - в самый неподходящий момент). При этом на стороне Добра довольно часто воюют разного рода бандиты и подонки, а силы Зла - при непредвзятом рассмотрении - иной раз производят довольно благоприятное впечатление (ну, разве что они бывают излишне занудны и чрезмерно любят порядок). Но в общем-то, если честно, все конфликты в Средиземье сводятся к банальной борьбе за власть и престиж, короче говоря - за все то же самое личное превосходство. Ну, а теперь зададим нечестный вопрос, - тот самый, который читателю задавать "нехорошо". Хотели бы мы жить в таком мире? Нет-нет, погодите, оставьте на минутку все наши убеждения, наш гуманизм, демократизм, патриотизм, нашу любовь к технике и науке, нашу мораль и нравственность, хотеться может и плохого, и невозможного, речь не о том, но все-таки - хочется ведь туда, в Средиземье? Да чего уж там... Ja. Si. Yes. Да. Конечно, ДА.
  Но почему?.. Тут-то чем плохо? Скажем уж честно - мы живем не в худшем из возможных миров. А уж те края, в которых зародился и расцвел жанр фэнтези, вообще напоминают Острова Блаженных. Жизнь на Западе с любой разумной точки зрения не просто хороша, а очень хороша - достаточно вспомнить, что тибетские буддисты одно время вполне серьезно обсуждали, не является ли Европа Западным Раем Амитабхи-Будды. Да что там тибетцы: я сам - не будучи особенно глупым или патологически завистливым человечком - где-то в глубине души до сих пор не могу понять, на что вообще может (в смысле - имеет моральное право) жаловаться человек, живущий на Западе и имеющий хотя бы среднеамериканский ежемесячный прибыток: если он, имея Это Все, еще и недоволен - значит, он просто кретин, или, того хуже, неблагодарная скотина. В Россию ссылать таких надо. Нет, в Монголию. В Бангладеш, мать вашу... Тем не менее недовольство существует. Более того, оно имеет вполне реальную причину. Современный человек в современном обществе чувствует себя глубоко униженным - и никакие радости для телес и душонки, никакое приумножение пожитков и животишек не компенсируют этого унижения. Самое обидное при этом то, что унижение исходит вовсе не от людей, скажем, от злых и несправедливых правителей. О, если бы! С Большим Злым Парнем еще можно как-то пободаться. Но сейчас он бит повсеместно. Современный плебей давно уже обзавелся всеми мыслимыми и немыслимыми правами, так что дело дошло до того, что президент величайшей державы современного мира вынужден опасаться каких-то там разоблачений какой-то там утконосой золушки. Нет, нынешний правитель давно уже стал комической фигурой (примерно как нынешний отец семейства, которого весело и дружно третируют женушка и домочадцы). Впрочем, и плебс тоже не страшен. Так что унижение не связано с людьми. Унизительны обстоятельства, в которых современный человек находится. Эти обстоятельства объективны, безличны, но главное - с ними "ничего не поделаешь". Если коротко, человек чувствует себя униженным потому, что лишен даже самомалейшей власти над тремя вещами: над собственной судьбой, над природой и над себе подобными. Начнем с первого. От человека сейчас ничего не зависит. Все, что он делает, касается только его, и важно только для него одного. Так уж устроена цивилизация. Незаменимых нет. Без любого, даже самого крутого профи, в принципе можно обойтись - и еще неизвестно, станет ли от этого хуже. Более того, сам профи тоже не уверен в своей незаменимости: вот придумают завтра какую-нибудь простенькую коробочку с проводками, которая делает то же самое, что и он, только в тысячу раз быстрее и лучше... ну, пусть даже медленнее и хуже, но зато ей не надо платить жалованье. И что тогда? То-то. Или еще проще: то, что ты так хорошо делаешь, в какой-то момент элементарно перестает быть нужным. Ну, хотя бы выходит из моды. Не пользуется больше спросом на рынке. И дальше что? Это обидно? До слез. А кто виноват в этом, чтобы можно было хотя бы проклинать имя обидчика? Да никто. Рынок. Обстоятельства. Фишка так легла. Некого винить, даже себя.
  С другой стороны, и успех не добавляет самоуважения. Тебе повезло? Ты стал кинозвездой с миллионными гонорарами? Прекрасно, только при чем тут ты? Тебя ж раскрутили. Почему тебя? Может быть - просто потому, что кто-то... ну, скажем, ногу подвернул, и нужно было срочно его заменить, а тут случайно подвернулся ты, и твоя рожица приглянулась кому-то из продюсеров. Опять же - так фишка легла. Современный "успех" настолько зависит от слепой случайности, от "удачи" в худшем смысле слова, что одно это может испортить всякое удовольствие, а самоуважения уж точно не прибавляет. За тебя все решили "обстоятельства", на сей раз "хорошо решили", но ты как был кукленком в руках каких-то непонятных сил, так им и остался. И, главное, так везде и во всем. Ничего нельзя достичь самому, во всем необходима львиная доля везения. А везение - такая вещь, что ему можно радоваться, но не гордиться. Нечем гордиться. Просто нечем.
  Таким же унизительным делом является, как ни странно, наша хваленая техника. Нет-нет, речь не идет о ее "бездуховности" и "антигуманности", и тем более о том, что она "природу портит". Ну кого это, если честно, гребет?! Нет, дело тут в другом. Техника может дать очень многое, почти все, одного только она не может - она не дает нам ощущения власти над природой. А ведь хочется именно этого: ощущать, как тебе повинуются стихии, как небо и земля покоряются твоей воле. А наука и техника... Это, увы, не власть над природой, это, всего-навсего, систематический обман природы. Мы не можем гордо и величаво приказать стихиям двигаться по нашей воле, мы не можем своей волей вводить и отменять законы мироздания. Нет, мы, как адвокаты-крючкотворы, выискиваем в этих самых законах лазейки, чтобы провернуть какие-то свои делишки. При этом надо выполнять сотни и тысячи разного рода условий, а то ничего не получится, законодательство природы довлеет... результат вроде бы есть, но нет никакого ощущения власти и победы... Ну сравните сами: вот летит на ковре-самолете волшебник, летит куда хочет, как хочет, - а вот самолет, нашпигованный пассажирами (пасса-жиром, каким-то пассивным жиром...) стоит и не может взлететь, потому как "Владивосток не принимает"... Почему не принимает? Кто запретил? И неважно, что "и вправду нельзя", что там буря. Я ее не вижу, я не могу сам испугаться этой бури, повернуть назад - но сам! - а не потому, что какие-то дяди порешили "не принимать". Да уж, теперь-то мы можем ощутить вживе всю привлекательность магии. Магия и Власть - синонимы. Власть как Превосходство, как Личное Превосходство над Миром и Стихиями - вот что такое магия, и вот чего не может дать самая крутая техника. Ну, разве что погонять на мотоцикле ночью по пустой трассе... что-то такое почувствовать... ну и все. Но и этого мало. Технические приемы проникли даже в политику - и превратили ее из опасной (но и волнующей) игры в скучное занятие. (Для сравнения: что-то вроде секса "без всякого удовольствия"...) Современные властители мира - какие-то невыразительные типы, лишенные даже тени обаяния, пусть даже темного обаяния злодейства... Кабинетные политики, невнятные "эксперты", унылые финансовые воротилы, лишенные даже гобсековского величия... Билли Гейтс и Жора Сорос на этом фоне представляются все-таки Чем-То... Но, боже мой, какой скукой веет от старейшей человеческой игры -политики!
  Это касается и современной войны. В наши дни война лишилась единственного морального оправдания, которое у нее еще оставалось: когда-то на войне личное мужество, честь, достоинство были реальными силами, с которыми приходилось считаться. В наши дни (отнюдь не став менее жестокой и кровавой) война окончательно превратилась в "дело техники" и "дело денег"... Образцово-показательные бомбардировки Ирака (с самого начала задуманные как телешоу) хорошо демонстрируют эту сторону дела. Странно, что на боеголовки крылатых ракет еще не лепят рекламу "Олвейс" ("...с крылышками!"), но вскорости придется делать и это, потому как вести войну без спонсоров-рекламодателей налогоплательщикам покажется слишком накладным. Собственно, Война и Мир - некогда понятия противоположные по значению - превратились в разновидности Работы: "мирный труд" и "военный труд". И разница между ними, ну, есть, наверное, но не принципиальная. Гадко? Гадко. И что самое ужасное - это отнюдь не сами люди "так опустились". Это такие обстоятельства.
  Главный секрет современного мира как раз в том и состоит, что нами управляют отнюдь не Первые Лица Государств, - но, увы, и не Тайные Ордена, но и не Сионские Мудрецы, и даже не капризы Природы (все-таки не так обидно) - а ОБСТОЯТЕЛЬСТВА. Рынок, Техника, Политика - все эти абстракции, безличные "процессы", эти слепые и безжалостные из-за своей слепоты Мойры нашего мира. Нами управляет даже не Сатана, как надеются некоторые оптимисты. Нам не дано даже последнее утешение - представить себе эти абстракции в виде могучих и злобных существ и покориться им. Мы не можем даже сдаться на их милость. Сдаваться-то некому. Нами правит "ничто". Вот что обидно. Современный мир в этом смысле оскорбляет воображение: в нем не осталось ничего, вызывающего уважение и трепет. Даже звездное небо над нами, от величия коего даже черствый Кант трепетал - и то подвело. Мы-то теперь знаем, что Космос - не хитроумное и совершенное устройство, достойное хотя бы простодушного любования, а просто-напросто агромадная дурная дыра, кое-где заполненная пылью и какими-то там "разреженными газами", наверняка ведь вонючими... И эти вот вспученные клубы межгалактической вони в миллиарды раз превышают по размеру наше зачуханное "солнышко", не говоря уже о Земле! Чего же еще тогда ожидать от ТАКОГО мира?! Вот теперь понятно, что все очарование Средиземья в том и состоит, что там такого не бывает. Жители Средиземья свободны от власти анонимных сил. Если что-то случилось (хорошее или плохое), значит, это кто-то сделал. Зло и несчастье - равно как и добро и благо - всегда результат чьих-то деяний. Все обозначенные нами выше приметы Волшебного Мира (вплоть до геоцентризма) сводятся, по существу, к этому - да и нужно-то это все только за сим. Еще раз: Средиземье - вовсе не "царство свободы". В нем имеет место самое дикое насилие. Но это все-таки насилие одних существ над другими, кого-то лично над кем-то конкретно. Здесь мы подходим к важнейшей теме. На протяжении всей человеческой истории люди исступленно мечтали о Власти над Миром, и прежде всего - над Миром Природы, прежде всего над Природой, а уж во вторую очередь над себе подобными (иногда кажется, что последнее - всего лишь заменитель первого). А ведь хочется именно этого: ощущать, как тебе повинуются стихии, как небо и земля покоряются твоей воле. Неудивительно, что в Средиземье главной ценностью являются не деньги или иные "сокровища тленные" (хотя злых и алчных господ там навалом), а Власть, Слава и Личное Превосходство. Это только здесь, у нас все это выглядит смешно. Там эти ценности действительно чего-то стоят. (Заметим, что в Средиземье к этим вожделенным вещам в равной мере стремятся и герои, и злодеи: в чем-чем, но уж в этом они вполне единодушны.) Все это, конечно, не значит, что действия средиземцев всегда преисполнены добра - или хотя бы смысла. Их дела могут быть дурными, недостойными, мелкими, противными, - но это ИХ дела, а не рефлекторные реакции на ОБСТОЯТЕЛЬСТВА.
  
  Первый законченный текст в стиле фэнтези сочинил отнюдь не JRRT, а ортодоксальный продолжатель жюль-верновской линии Уэллс. У него есть маленький и очень изящный рассказ про Дверь в Стене. Позволю себе вкратце напомнить: маленький мальчик случайно проходит через магическую Дверь, возникшую в глухой стене, и попадает в волшебный сад. Обитатели сада не могут оставить его у себя, но приглашают зайти еще раз. На следующий день он снова видит Дверь - но он куда-то торопится и проходит мимо, и дверь исчезает. Дальше мальчик растет, вырастает "большим", женится, становится папашей, потом - бодреньким английским дедушкой. Несколько раз на протяжении жизни он видит Дверь в Стене, но каждый раз совершенно объективные ОБСТОЯТЕЛЬСТВА не позволяют ему войти: дела, обязанности, чувство долга, etc, etc... Но при этом он помнит о магическом саде, мечтает о нем и ждет, ждет, ждет, когда он, наконец, сможет... посмеет... получит моральное право... Наконец, глубоким старцем, у которого не осталось ни дел, ни забот, ни врагов, ни друзей и любимых, одинокий и никому не нужный, он случайно проходит мимо той самой стены, опять видит магическую Дверь, все-таки открывает ее, входит... и падает в черную яму. Это была не та дверь: просто накануне в стене сделали проход, ведущий в угольный погреб, на дне которого он и отдает концы. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА так и не отпускают его.
  Средиземье довольно часто считают своего рода "стилизацией под Средневековье". Это, однако, не означает, что оно ipso facto изображает именно прошлое. Возможно, это будущее. Магический Мир часто противопоставляют миру техническому - но и это может оказаться не совсем верным. Возможно, для того, чтобы подчинить себе нашу технику, понадобится магия. Возможно, для того, чтобы обуздать анонимные силы, нужны волшебные герои. Возможно, новый феодализм - единственная альтернатива подступающей "тоталитарной анархии". Возможно, справиться с рыночными и техническими мойрами могут только настоящие Мойры. Возможно... на то нам и дано воображение, чтобы представлять невозможное возможным, всего лишь возможным, хотя бы только возможным... может быть, затем, чтобы тихой сапой, на цыпочках, подобраться к действительности.
  
  
  
  
  Михаил Магид
  
  МАГИЧЕСКАЯ УТОПИЯ
  
  Подчинение человека технике, индустрии, рынку, бюрократии, политике - одним словом, подчинение человека тотальной безличности, безликим законам планетарной научно-технической цивилизации, всем ее безобразным нагромождениям вместе с эффектами протезирования жизни (разрушение окружающей среды еще как достает людей, тут Константин Крылов не прав; не случайно за последние 30 лет в мире имели место мощные выступления экологических движений, в том числе и в России, например, в Чапаевске и Волгодонске в начале 90-х, и не случайно люди побогаче стремятся селиться подальше от индустриальных центров), все это давит на психику и заставляет искать какой-то выход, хотя бы и в мире фэнтэзи.
  
  "Ни один господствующий класс в истории не вел такую несвободную и жалкую жизнь, как суетливые менеджеры "Майкрософта" "Даймлера-Крайслера" или "Сони" замечает современный немецкий социальный мыслитель, Роберт Курц. - Любой средневековый помещик глубоко презирал бы этих людей. В то время как тот мог предаваться праздности и более или менее вакхически прожигать свое богатство, современные элиты... не смеют позволить себе ни малейшей остановки. Вне колеса (индустриально-капиталистической системы производства-потребления. - Прим. ред.) они не знают, что делать, разве что снова впасть в детство; досуг, удовольствие от познания и чувственное наслаждение для них столь же чужды, как и для их человеческого материала. Они сами - всего лишь... простые функциональные элиты иррациональной общественной самоцели.
  Властвующий идол умеет навязать свою безликую волю через "безмолвное принуждение" конкуренции, перед которым должны склониться даже могущественные, именно потому, что они управляют сотнями фабрик и спекулируют миллиардными суммами по всему Земному шару. Если они этого не сделают, то будут так же безжалостно выброшены на обочину, как излишняя "рабочая сила". Но именно несамостоятельность функционеров капитала, а не их субъективная эксплуататорская воля делает их столь безмерно опасными. Они менее чем кто-либо смеют задаваться вопросами о смысле и последствиях их безостановочной деятельности. Они уже не могут позволить себе проявить чувства и осмотрительность. Вот почему, превращая мир в пустыню, обезображивая города и превращая людей в нищих посреди богатств, они называют это реализмом".
  
  Есть одна вещь, которую мы порой, не задумываясь, принимаем на веру. Это рассуждения о том, что, скажем, в Древнем мире или в Средние века было меньше свободы, чем сейчас. Но все же, на чем они основаны? Тогда, конечно, существовали на уровне общины, религиозной конфессии или ремесленной корпорации жесткие предписания относительно того, что можно, а что нельзя. Но ведь тогда не было индустриальной системы, в которой существует еще более жесткий диктат над индивидуальностью. Ведь есть разница между крестьянином, который сам пахал и сеял, тогда и так, когда и как считал нужным, ремесленником, который выполнял самостоятельно свою работу, так, как считал нужным и современным рабочим, инженером, менеджером и чиновником, которые встроены в огромные бюрократические системы и являются не более, чем марионетками, которых дергают за ниточки. Эта разница в наличии и отсутствии достоинства человека, в его самодостаточности.
  То, что так восхищает Константина Крылова и многих читателей фэнтэзи в магии - уникальность каждого творения, отсутствие ярко выраженного разделения труда, неразрывная связь между творческим трудом и повседневной жизнью, - все это характерные черты средневекового мастера-ремесленника, органически связанного с городской общиной и со своей самоуправляемой гильдией, погруженного в цельную, а не раздробленную на фрагменты жизнь, получающего удовлетворение от своего труда. И в этом свобода, а власть... но о ней пойдет речь ниже.
  В самом деле, что есть у нас такого, что позволяло бы нам высокомерно смотреть на людей прошлого? Свобода слова? Но ведь существует элементарное соображение: в древности или в Средние века правители имели больше оснований опасаться "мнений народных", чем теперь. Ведь не было такого разрыва в вооружениях, как теперь: одно дело дубины против пик, совсем другое дело дубины против танков, которыми располагает всякое, уважающее себя, современное правительство.
  Сложнее обстоят дела с поисками выхода из ситуации. С мыслью Константина Крылова о том, что человек в мире фэнтэзи является не игрушкой в руках безликих неведомых сил, а, напротив, сам, сплошь и рядом, принимает ответственные решения, опять-таки, можно согласиться. Но дальше возникает проблема. Для автора статьи весь смысл этой новой индивидуальной свободы (остается только гадать, каким бесценным сокровищем она стала бы для нас, если бы состоялась) состоит в приобретении власти:
  1) над другими людьми;
  2) над природой, миром.
  "На протяжении всей человеческой истории люди исступленно мечтали о Власти над Миром, и прежде всего - над Миром Природы, прежде всего над Природой, а уж во вторую очередь над себе подобными (иногда кажется, что последнее - всего лишь заменитель первого)".
  
  Замечу, что, во-первых, взгляд на мир, исключительно как на объект обладания и господства человека - это как раз и есть взгляд, характерный прежде всего для Нового времени, для планетарной технической цивилизации. Как и разговор о ценностях, которые "чего-то стоят". Причем эта жажда обладания ВСЕМ, действительно носит сегодня какой-то иступленный, маниакальный характер. "В течение последних столетий идёт переворот в основных представлениях, - писал Мартин Хайдеггер, - человек оказался пересаженным в другую действительность. Эта радикальная революция мировоззрения произошла в философии Нового времени. Из этого проистекает и совершенно новое положение человека в мире и по отношению к миру. Мир теперь представляется объектом, открытым для атак вычисляющей мысли, атак, перед которыми уже ничто не сможет устоять. Природа стала лишь гигантской бензоколонкой, источником энергии для современной техники и промышленности. Это, в принципе техническое, отношение человека к мировому целому впервые возникло в семнадцатом веке и притом только в Европе. Оно было долго незнакомо другим континентам. Оно было совершенно чуждо прошлым векам и судьбам народов". Действительно, существует разница между отношением общинного крестьянства (в прошлом) к миру и земле, отношением, основанным на почти пантеистическом гармоничном мироощущении (откуда, кстати, и соответствующий принцип землепользования: земля ничья, как воздух, ей можно пользоваться, но ей нельзя владеть, как вещью) и взглядом на окружающий мир и землю современного человека.
  Следующий пункт - это власть над другими людьми. С одной стороны, автор статьи может быть и прав в этом пункте, говоря, что можно испытать большее наслаждение властью, если добиваешься ее непосредственно, избегая действия безличностных законов современной техники, рынка и современной политики (правда, некоторые утверждения вызывают улыбку, например о том, что в мире фэнтези всегда есть кого спросить за то или иное несчастье, получается как в известной присказке - "если в кране нет воды..."). Но прошлое человечества знало не только деспотические режимы, где происходила постоянная борьба за престолонаследство, оно знало и различные формы самоуправления, от сельской общины Древнего Китая и до греческого полиса, управляемого общим собранием граждан, самоорганизованным народом. Однако Константина Крылова привлекают только некоторые специфические составляющие (реальные или вымышленные) древнего и средневекового мира: мечта об абсолютной власти человека над природой (в реальности, характерная, прежде всего, для современной эпохи) и ничем не сдерживаемое господство личности над личностью (которое, в реальности, сдерживалось и ограничивалось в прошлом известной автономией крестьянской общины или городским самоуправлением).
  Впрочем, поскольку автор апеллирует не столько к прошлому, сколько к вымышленному миру фэнтэзи, то и мы обратим взгляд на этот мир.
  Утверждение, что над людьми Средиземья не довлеют никакие внешние, безличностные силы, не соответствует действительности. Правда в том, что люди Средиземья свободны от господства техники, рынка, политики (в ее современном, безличностном варианте) и тому подобных вещей, и, пожалуй, более независимы, в силу этого обстоятельства, нежели мы. Однако безличностные силы в виде рока (судьбы) или верховного божества все же присутствуют в двух, наиболее значимых вариантах магических утопий: Толкиена и Урсулы Ле Гуин.
  Утопия Толкиена разворачивает перед зрителями картину дуалистического мира, аккуратно разделенного между абсолютным добром и абсолютным злом. Правда, мир этот не совсем манихейский: силы тьмы очень сильны, но последнее слово остается все-таки за светом. У людей, населяющих этот мир, есть свобода воли, возможность выбора добра, либо зла, причем в каждом из этих случаев они следуют определенным линиям поведения. Маги - это, по существу, те же самые служители добра или зла, только сила их больше, чем у обычных людей. На самом деле (и это отмечалось некоторыми комментаторами) утопия Толкиена очень консервативна в философском плане, перед нами классическая христианская картина мира. Насколько удачно получилась у Толкиена эта картина - совсем другой вопрос. Кстати, сам Толкиен был убежденным католиком.
  Мир Земноморья выглядит иначе. Добро здесь вовсе не абсолютно, оно относительное, человеческое. Наибольшую угрозу миру Земноморья несут как раз те, кто хочет его переделать в соответствии со своими представлениями о добре. Одновременно и зло не абсолютно, оно омерзительно, страшно, но, при этом, играет, подчас очистительную роль, помогает людям достичь прозрений или, на худой конец, избавиться от вредных привычек, сделать шаг на пути самосовершенствования. Добро и зло, свет и тьма причудливо переплетаются между собою, дополняют друг друга. Маги - это те, кто стоит до первого и второго, следуя гармонии мира, сливаясь с мировым потоком изменений и соответствуя ему. Между прочим, местами в рассказах и повестях Земноморья (как и в некоторых других произведениях Урсулы ле Гуин) проскальзывает отчетливая антипатия к иудео-христианской цивилизации. Достаточно вспомнить историю мага Повелителя Огня, задумавшего осчастливить людей, остановив солнце в зените, и вызвавшего, таким образом, мировую катастрофу, - очевидная аллюзия на Иисуса Навина. Спустя столетия, другой чародей, Коб, пытается (тоже действуя, с его точки зрения, во благо), даровать людям вечную жизнь. Однако волшебник Гед разрушает чары Коба, возвращая людям смерть и таким образом восстанавливая гармонию мирозданья. Ведь смерть так же необходима и естественна, как и жизнь.
  Мир Земноморья - это мир древних даосов, а маги Земноморья, по крайней мере, в большинстве своем - даосские учителя. Нужно иметь в виду, что понятий "зло" и "добро" (в абсолютном смысле) у даосов не было. Они считали, что существует особое место у всякой вещи в мире, у животного свое (пастись на поле), а у человека свое (пасти скот, например). И, однако, человек, не будучи и не становясь животным, но, оставаясь собой, может следовать естественной гармонии мира (дао) по-своему, а именно через "недеяние" (у-вэй). Человек слишком деятелен, он непрерывно что-то обустраивает, совершает, у него непрерывно вспыхивают и угасают противоречивые желания, мысли, он слишком сосредоточен на своем эго и т.д. Своими излишними заботами он приносит вред себе и миру. Недеяние - это не отказ от деятельности, а ее ограничение и выделение необходимой человеку и миру сердцевины деятельности. Людям следует действовать только тогда, когда в этом существует острая необходимость. Ибо людям присуще чувство естественности наряду с искусственностью. Однако, весь вопрос в том, чтобы знать КОГДА; чтобы на него ответить, нужно вслушиваться в мир и в себя (притча Чжуан Цзы о свирели вселенной). Потому мастера дао и мир воспринимали как кров, как огромный дом, здесь все взаимосвязанно, - одно здесь невозможно без другого. Если человек живет, пытаясь осуществлять недеяние, то есть, вслушиваясь в себя и в мир, то он становится на путь (дао). Тогда ему рано или поздно откроется красота и целостность мира, где "все вещи звучат сами по себе" (Чжуан Цзы), откроется ему и естественность гармонии человеческих отношений (у Чжуан Цзы люди и селения, пребывая в естественности, тянутся друг к другу). Далеко не случайно маги, в произведениях Урсулы ле Гуин, превыше всего ценят молчанье, позволяющее им слушать голоса мира.
  Однако, человеку дан выбор. Человек может следовать и искусственности, то есть пытаться изменять вещи, других людей и себя в соответствии со своими представлениями о правильном и неправильном. Это путь, противоположный дао, путь господства (во благо или во зло, не столь важно, важно то, что я пытаюсь кого-то облагодетельствовать или, наоборот, унизить, потому что МНЕ ТАК ХОЧЕТСЯ). Вот здесь-то и возникает у даосов деление на свет и тьму, инь и ян, тогда как дао предшествует разделению инь и ян. Эти добро и зло относительны, каждое - тень другого.
  Посмотрим теперь, как решаются в мирах "фэнтези" проблемы взаимоотношений человека с природой и человека с человеком.
  У Толкиена природа в той или иной степени одушевлена. Гора, через которую хотят перейти хранители колец, отвечает им отказом, причем хранители послушно подчиняются ее зову, древний и грозный лес Фейнхорн населен живыми деревьями - гворнами, с которыми тоже шутки плохи. Варварское, хозяйское и чисто потребительское отношение к природе осуждается, в конце концов живой лес вносит свою лепту в истребление сил зла. В отношениях самых близких к добру существ Средиземья - эльфов - и живой природы царит гармония. На чем держится вся эта пастораль, Толкиен не объясняет. Это так, потому что это так.
  На островах Земноморья все еще круче. Не то что леса и горы, но каждый камень, травинка или капля воды имеет свое собственное имя - самость, и следует своему предназначению. Мир оплетен сложной системой взаимодействий, все взаимосвязано. Упаси боже потревожить всю эту гармонию: стоит только магу чуть-чуть поколдовать забавы ради (а не для какого-то ответственного, необходимого и важного дела), например, стоит ему превратить камень в птицу, и может выйти несчастье. Обычные люди, и, в особенности, маги должны легко касаться вещей и легко оставлять их, пользоваться дарами, которые предлагает им природа или другие люди и маги, но не становиться обладателями и хозяевами этих даров, наслаждаться красотой неба, залитого солнечным светом, но не пытаться, себе в угоду, заставить солнце и небо быть такими всегда. Все в полном соответствии с даосским принципом: УМЕЮЩИЙ ХОДИТЬ НЕ ОСТАВЛЯЕТ СЛЕДОВ.
  Итак, никакого насилия над природой и властвования над ней творцы магических утопий не допускают, наоборот, такое отношение клеймится как варварское и всячески осуждается.
  А как обстоят дела с государственной властью и вообще с возможностью господства человека над человеком?
  У Толкиена в принципе допускается власть одного человека над другим. Приветствуется, например, монархия, но, однако, власть эта всегда должна быть чем-то ограниченна. Например, светская власть королей и иных властителей ограничивается духовной властью магов и наоборот. Власть, как таковая, не осуждается. Осуждается, однако, причем полностью и безоговорочно, власть абсолютная. По понятным причинам она развращает абсолютно и тут даже не надо ничего додумывать. Строго говоря, это и есть лейтмотив данной утопии. В магической утопии Толкиена совершенно явственно слышен голос добропорядочного подданного ее величества английской королевы. Монархия это ничего, королеву мы все любим, но хорошо, чтоб при этом ее власть все же имела какие-то разумные границы, а не то выйдет безобразие. Впрочем, Толкиен при этом предпочитает не выходить за рамки средневекового быта и общественных отношений...
  Урсула ле Гуин гораздо радикальнее в вопросе о власти. Власть, господство одного человека над другим ею отрицается в принципе. Здесь уместно вспомнить, что даосы, к которым она апеллирует, полагали, что никакого государства вообще создавать не нужно, достаточно, чтоб люди оставались жить в небольших аграрных общинах с патриархальным бытом, уравнительной системой землепользования и самоуправлением. Даос, став правителем (ваном), должен был сломать государственные печати, отменить все действующие законы, ликвидировать войско, суды и бюрократический аппарат, покинуть царский дворец, заняться каким-нибудь полезным делом, например, хлебопашеством и ПРЕДОСТАВИТЬ ВЕЩИ И ЛЮДЕЙ ИХ ЕСТЕСТВЕННОСТИ, иначе говоря, позволить им самостоятельно развиваться. Он должен был вмешаться в ситуацию только в том случае, если мировая гармония разрушалась, например, если кто-то начинал создавать государство или вводить регламентацию общественного быта, или возникала резкая поляризация бедности и богатства или творилась какая-то иная, совсем уже выходящая из ряда вон несправедливость. Как вмешаться? Гед восстанавливает гармонию магией, реальные даосы организовывали восстания крестьянских общин... Справедливости ради отметим, что подробности социального устройства Земноморья Урсулой ле Гуин опускаются (они встречаются в изобилии в других произведениях писательницы), а в последней части трилогии появляется король. Однако подлинной силой в этом мире обладают маги, которые не господствуют над миром и людьми, а скорее используют свою силу в прямо противоположных целях: хранят мир и людей от господства.
  Подведем некоторые итоги. Мы согласны с Константином Крыловым в том, что притягательность магических утопий основана на явной или скрытой симпатии людей к миру, где органика человеческих и иных отношений господствует над механикой, а не наоборот, где люди более независимы и обладают, в силу одного этого обстоятельства, бОльшей самостоятельностью, бОльшими возможностями для творчества и саморазвития, где присутствует и воплощена в жизнь в виде "магии" мечта о творческом и неотчужденном труде. Мы так же считаем, что мир магической утопии, где люди дышат чистым воздухом и наслаждаются красотами мировой игры, является для многих чем-то вроде несбывшейся мечты или утраченного рая. Однако, мы не находим в указанных утопиях ничего похожего на мысль о тотальном господстве человека над человеком и природой. Нам кажется, что автор статьи, в данном случае, выдает желаемое за действительное. Почему? Невозможно влезть в чужую шкуру, понять побуждения другого человека. Рискнем предположить одну вещь. Возможно, все дело в том, что, мечтая вырваться за пределы своего времени, своей эпохи, Константин Крылов, как и все мы, обречен, все же, оставаться сыном своей эпохи. И отсюда абсурдная мечта о власти над природой, которая выдается за что-то очень древнее и, якобы, присущее человеку, как таковому. С другой стороны, мы можем даже понять зависть Константина Крылова к тому средневековому помещику или феодалу (потому что быть менеджером или современным политиком и в самом деле скучно и противно), но... феодалов не бывает без крепостных или зависимых от произвола людей.
  
  ***
  
  В современном мире есть помимо природных, еще и другие внешние обстоятельства и законы, господствующие над человеком. Это законы рынка, маркетинга, зрелищного манипулирования, законы бюрократии, техники, словом, законы искусственного мира, созданного человеком, мира, который становится все сложнее и страшнее. Возрастающая сложность современной цивилизации все больше превращает ее в некий "черный ящик", в мегамашину, в которой развиваются какие-то непонятные и угрожающие процессы. И они, эти процессы, разрушают пространство нашей индивидуальной свободы, во всяком случае, невероятно сужают его. Поэтому развитие нашей индивидуальной свободы и ответственности, нашего творческого жизненного потенциала, невозможны без преодоления всевластия искусственных систем, созданных самими людьми.
  Современный человек сам уже не замечает, что превратился в "наличный ресурс для работы индустрии" (Хайдеггер). Интересно, что именно даосы, к мыслям которых постоянно обращается Урсула Ле Гуин, начали разговор о сущности технике. В знаменитой притче Чжуан Цзы о деревянном журавле (механической водочерпалке) говорится, что разум и сердце становятся механическими, когда захватываются механическим (техническим) действием. Это почти дословно совпадает с критикой техники, данной Хайдеггером, а именно - с утверждением, что техника не нейтральна к человеку, ибо раз техника открыта воздействию человека, то и человек открыт для сущности техники, захвачен и охвачен ее воздействием.
  Кроме того, существует разница между, например, Волгой, которая воспринималась многими поколениями крестьян, как источник жизни и Волгой, как потоком воды, включенным в систему работы электростанций и промышленных предприятий, иначе говоря, средством производства энергии и стоком для отходов промышленности. В последнем случае, река из источника жизни превращается в деталь огромной машины и подчиняется законам индустриального производства со всеми вытекающими отсюда последствиями.
  Однако мир - не бензоколонка и не электростанция, а человек - не гомункулус из пробирки. Человек, как таковой, сформировался в условиях определенного миропорядка. Он ест плоды определенных сортов, а не какие-то другие, ходит по земле, а не по воде, живет под небом, которое дает ему необходимые свет и тепло. Можно, конечно, накормить человека помидорами с внедренными в них генами медузы и вызвать у него, таким образом, неизвестные болезни. Можно спровоцировать развитием индустрии парниковый эффект и залить землю водой из растопленных полярных шапок, можно, разрушив озоновый слой, способствовать тому, чтобы с неба на нас полилась смертельная радиация. Но тогда некому будет рассуждать о преимуществах и недостатках первой и второй природы.
  Мы не призываем здесь к отказу от техники и научно-технического мышления, по крайней мере, к тотальному отказу. Эти вещи присутствуют и, видимо, необходимы в той или иной степени человеку, наряду с другими. Только все время забывают это "НАРЯДУ". "Камень наваливается всем своим весом, возвещая о своей тяжести. Но если мы попытаемся расколоть скалу, она в своих осколках не явит нам своего нутра... расколотый камень ... вернется в громадность своего тяжелого возлежания и в прежнюю плотность отдельных своих кусков. А если мы попытаемся схватить и постигнуть его иным путем и, например, положим камень на весы, то этим мы только исчислим его вес. И такое, возможно, очень точное определение камня останется числом, тогда как тяжесть его возлежания уже ускользнула от нас. Краска вспыхивает и исчерпывается своим свечением. А если мы начнем рассудительно измерять ее и разложим на число колебаний, она уже исчезла для нас. Она является нам лишь постольку, поскольку остается нерастворенной и неизъяснимой... Земля такова, что всякую настойчивость исчисления она обращает в разрушение. Как бы не кичилась разрушительная настойчивость своей видимостью власти, видимостью развития и прогресса в облике научно-технического опредмечивания природы, эти власть и господство навеки останутся бессилием желаний" (М.Хайдеггер. "Исток художественного творения").
  
  
Оценка: 7.26*19  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"