Аннотация: В ходе социальных конфликтов трудящиеся подчас обращаются в суды с жалобой на действия предпринимателей или властей. Некоторые анархистские организации способствуют такому положению дел и сами подают в суд на своих оппонентов. К чему это ведет?
ОТ СУДОВ К ТРЕД-ЮНИОНИЗМУ
В начале 1990-х гг. в российском городе Череповце действовало мощное экологическое движение. Оно пыталось добиться установки очистных фильтров на местном металлургическом комбинате. Тысячи людей, работники комбината и их родственники, приняли участие в стихийных митингах протеста. Затем участники протестов обратились в суд. Закон был на их стороне, однако процесс окончился не в их пользу: слишком велико было влияние хозяев завода. Суды следовали за судами и спустя несколько лет, не достигнув никаких результатов, активисты отказались от борьбы.
В 1998-1999 гг. в городе Ясногорске около тысячи рабочих, протестовавших против ухудшения условий труда и воровства администрации, захватили местный машиностроительный завод. Они созвали собрание, создали совет, координировавший ход забастовки, и установили рабочий контроль. Потом они судились с владельцами предприятия. Наш Межпрофессиональный союз трудящихся (МПСТ) предупреждал рабочих, что не стоит надеяться на суды, это тупик, нужно расширять масштабы прямого действия, иного выхода нет. Но они поступали по-своему. Конечно, суды ничем им не помогли. Это стало одной из причин разочарования в борьбе.
За последние 10 лет мы были свидетелями и участниками целого ряда крупных социальных конфликтов. Всякий раз мы видели губительную роль, которую играли в судьбе протестных движений призывы к государственной справедливости.
Может показаться, что социальные движения могут без помех совмещать прямое действие (забастовки, перекрытие дорог и т.д.) с юридическими тяжбами. Говорят, что люди, якобы, не слишком доверяют судам, а просто таким образом "прикрывают свою задницу". На самом деле реальность выглядит по-другому.
Во-первых, современный наемный работник, будь он сотрудником офиса или фабричным рабочим, не пойдет в суды, если не принимает их всерьез. Он не придет ни на суд, ни на пикет или митинг, посвященный требованию "справедливого судебного разбирательства", если не будет убежден в том, что оно возможно. Слишком тяжел труд, слишком много времени он отнимает, чтобы можно было позволить себе тратить силы на дело второстепенной важности. Поэтому активисты протестных движений, заинтересованные в судах, убеждали себя и всех остальных участников в том, что судебные тяжбы помогут в борьбе. Они нанимали адвокатов и тратили общественные деньги, устраивали митинги с целью оказать влияние на суд. В итоге масса усилий и средств была затрачена на ненужное и бесполезное дело. Направить бы эту энергию на иные цели! Между тем, активность людей в современном обществе носит неровный характер, то вспыхивает, то угасает. Поэтому выброшенные на ветер усилия исключительно дорого обходятся движению, быстро истощают его.
Во-вторых, люди заставляли себя поверить в эффективность судов потому, что боялись прямого конфликта с государством. Эта вера в суды (кстати, как и в политиков, местные выборы и т.д.) сочетается со своеобразным двоемыслием. Она психологически компенсирует собственную слабость и мешает преодолеть страх перед властью. Почти всякий современный человек скажет, что все политики - продажные твари, и что им нельзя верить, а суды обслуживают их интересы. Однако, зачастую люди стремились убедить себя в том, что, в их конкретном случае политики или судьи им помогут. Беда в том, что себя-то можно убедить в чем угодно, а вот мир - нет. Когда же становилось ясно, что судебные учреждения не намерены помогать трудящимся, большинство людей действительно ощущало разочарование. Не только в судебной системе, сколько в собственной возможности влиять на ход событий.
Государственное право создано и поддерживается людьми и организациями, которые заинтересованы, прежде всего, в защите своих собственных интересов. Речь идет о различных группировках бизнеса и мафии, о государственных чиновниках и других власть имущих. В той мере, в какой действующие законы позволяют этим группам сохранять и укреплять свое положение, они (законы) применяются на практике. Но, как только, трудящиеся, не богатые, лишенные власти граждане, начнут решительно отстаивать свои интересы ситуация изменится. Законы, если они станут препятствием на пути интересов власть имущих, либо начнут искажаться в пользу власть имущих, либо вообще перестанут применяться на практике. Нет такого закона, чтобы не платить зарплату, но это везде делается, и тысячи юридических уловок наряду с откровенным нарушением позволяют бизнесменам не платить по счетам. А стоит только рабочих подняться на забастовку за свою законную зарплату, как уже накануне милиция, ОМОН, прокуратура.
С помощью правозащитных юридических действий можно 1 или 2 раза кого-то отмазать и что-то отстоять. Но затем силы, в зону интересов которых вторглись инициативы трудящихся, начнут действовать все более решительно и нагло, нарушая закон. Увы, записанные на бумаге слова законов не имеют той же силы, что банковские счета, политические связи, телефонное право и милицейские дубинки. Добровольное участие в судебных процессах порождает опасные иллюзии, истощает силы рабочего движения, в конце концов, становится причиной поражения.
Но что происходит, если суд удается выиграть? В 2001 г. группа жителей одного из районов Москвы организовала многотысячный митинг против разрушения парка частными предпринимателями и строительства на месте этого парка комплекса увеселительных заведений для буржуев. Затем, активисты подали на буржуев в суд. Такую позицию поддерживали некоторые анархисты (не из МПСТ). Первый суд был не в пользу протестующих. Затем произошло чудо: суд второй инстанции поддержал граждан. Было принято решение о прекращении строительства. Что же стало с движением? То же самое, что и в Ясногорске, Череповце, других местах: оно прекратилось. Требования удовлетворены, справедливость восторжествовала, государство доказало, что оно защищает права обычного человека, чего же еще желать? Однако капиталистическая система и государство остались на своих местах, а социальное движение, которое могло бы стать ростком нового анархистского общества, бесследно исчезло. И здесь уместно задать главный вопрос: для чего вообще нужны протестные движения?
Конечно, нам жалко конкретный парк. Безусловно, мы считаем, что наемные работники, какими и мы сами являемся, заслуживают права на лучшую оплату труда. Но для капитализма существенна только прибыль. Если для того, чтобы ее извлечь, понадобится уничтожить все парки мира или уволить половину работников России, обрекая их на смерть, капитализм именно так и поступит (собственно, это и происходит). Поэтому мало остановить конкретного капиталиста, нужно остановить и разрушить капитализм, как таковой. Иначе все теряет смысл. Мы должны понять раз и навсегда - жизнь при капитализме невозможна, при капитализме жить нельзя. Эта система хороша только для богатых людей, чье богатство создаем именно мы. Нас, остальных, капитализм постепенно убивает, как убивает вампир, высасывая кровь, убивает ежедневно: тяжелой отупляющей работой, невыносимыми условиями существования, нищетой, жестокостью, войнами за нефть.
Протестные движения на предприятии или на территории хороши тогда, когда обучают людей самоуправлению, диалогу, способствуют развитию связей между обездоленными. Только такие связи могут стать основой иного, некапиталистического, самоорганизованного общества. Такого общества, где всем управляют собрания трудящихся и подконтрольные этим собраниям советы. Но если движение обращается в суд, ищет справедливости у государства, то оно, наоборот, приучает людей к покорности государству и законам, написанным по указке буржуев. Тогда конфликт переводится в плоскость государственного арбитража и превращается в соревнование кошельков (выплаты адвокатам или взятки). В подобном соревновании трудящиеся обречены проиграть в 9 случаях из 10.
АНТИФАШИЗМ В СУДЕ
Иногда в суды или в милицию обращаются антифашисты, среди которых немало и анархистов. Например, анархисты пытаются с помощью судов помешать фашистам открывать офисы партий, сайты, проводить демонстрации. Или анархисты жалуются в суд на фашистов, если физическое столкновение с последними закончилось не в пользу антифа. "Они нас побили, разберитесь с ними, гражданин прокурор, господа присяжные заседатели"!
Не позорно потерпеть поражение на поле брани. Но если анархисты - враги государства, как они могут обращаться в государственные учреждения с призывом защитить "порядок" или "права человека"? Если анархисты призывают действовать против фашистов радикальными методами, как у них поворачивается язык просить защиты у конституции и суда? Трудно представить себе больший позор, большее унижение. Разумеется, возможны ситуации, когда фашисты сами подали на нас в суд. В этом случае, если нет практической возможности воздействовать на них без суда, лучше выступить со встречным иском. Но даже тут для врагов государства - анархистов действует принцип 'не применяй первым'.
Иначе, зачем называть себя анархистами и революционерами? Зачем рассказывать про героическую борьбу, которую вели когда-то боевые анархистские дружины? Назовите себя правозащитниками, либералами, членами неправительственных организаций, профсоюзниками без всяких там анархоприставок, и спокойно идите в суд, где вас с распростертыми объятиями ждут чиновники правового государства! И пусть ваша жизнь станет похожа на бесконечный Процесс Франца Кафки...
В БОРЬБЕ ЗА БРЕНД
Еще одно дело, в котором иногда принимают участие анархисты, это борьба в суде за имя организации с другими анархистами. Дело в том, что в анархистской среде, как и во всякой другой, случаются расколы. Бывает, что каждая из противоборствующих групп стремится сохранить за собой имя организации, имевшееся до раскола. Отдельный вопрос, имеет ли смысл это делать. Наверное, в каждом случае нужно разбираться отдельно. Проблема в том, что с некоторых пор у анархистов повелось судиться за имя. "Ах, Вы используете бренд, который по праву принадлежит только нам? О'кей, пусть с вами, господа, разбирается суд. Мы имеем все основания считать, что вы незаконно присвоили себе наше имя и докажем это. Кстати, если вы не в курсе, у нас неплохие адвокаты".
Почему нужно идти против здравого смысла, обращаться к государству, чтобы оно "рассудило" анархистов между собой? Почему стал возможен позор, от которого Дуррути и Малатеста переворачиваются в гробах? Нынешняя ситуация отражает процесс соскальзывания анархизма в банальный тред-юнионизм.
Анархистский рабочий союз, или "общество сопротивления" объединяет трудящихся с анархистскими взглядами. Он полагает своей целью анархистский коммунизм и вовлекает работников в самоуправляемую борьбу за улучшение условий труда и жизни, зарплату и\или чистый воздух. Отстаивая в вязкой повседневной борьбе конкретные права, рабочие-анархисты стремятся развить в себе дух солидарности и взаимопомощи, учатся коллективно принимать решения. Они так же могут стать примером для других трудящихся, создать условия для всеохватывающей социальной революции. Иного способа проложить дорогу к утопии не существует. Этот путь является разрешением противоречия между двумя губительными крайностями: бессильными интеллигентскими рассуждениями об утопии (за которыми чаще всего скрывается принципиальная социальная пассивность) и тред-юнионизмом (за которым скрывается беспринципная социальная активность).
Тред-юнион, или обычный профсоюз, естественно не ставит своей целью социальную революцию и не мыслит в анархистских категориях. Он понимает себя исключительно как организацию, продающую рабочую силу покупателю-бизнесмену. Экономическая мощь профсоюза находится в прямой зависимости от масштабов его деятельности, от того, насколько успешно он зарекомендовал себя в глазах наемных работников. Это, в свою очередь, зависит от позиции на переговорах с бизнесом, от качества используемых адвокатов, и, наконец, от эффективности PR-технологий. Для тред-юниона, как для Кока-Колы и любого другого уважающего себя бизнеса, нет ничего страшнее, чем потерять популярный бренд.
Можно понять людей: им не нравится, что имя, которое они считают своим, использует еще кто-то. Но тот факт, что анархистские рабочие союзы, как, например, итальянский USI, готовы дойти в этом вопросе до суда, ясно говорит о том, чем они на самом деле занимаются.
Осталось только выпустить майки с изображениями Малатесты и торговать ими по 1 доллару за штуку. Если же кто-либо попробует повторить трюк, стоит подать на него в суд. У некоторых анархистов есть эксклюзивное право использовать эти образы, не так ли?
......................................
Мы признаем право любой организации участвовать в судебном процессе (нанимать адвокатов, устраивать общественные компании, посвященные суду) лишь в одном случае: когда жизни или свободе наших товарищей угрожает опасность со стороны государства, и мы не имеем возможности защитить их другими методами.