Аннотация: "Тиккун" в духе социальной философии Вальтера Беньямина..))
...Надо лишь признать сложность и размах задач революции, которая стремится к установлению бесклассового общества. Она сможет с достаточной легкостью начаться повсюду, где автономные пролетарские собрания не будут признавать никакой власти, кроме своей собственной, и ничьей собственности, где, ставя свою волю выше любых законов и специализаций, они ликвидируют разделение людей на классы и разрушат рыночную экономику и государство. Но победа будет одержана лишь тогда, когда революция наступит повсеместно, не оставив ни пяди земли существующим формам общества угнетения. И тогда мы вновь увидим Афины и Флоренцию, открытые для всех, раскинувшиеся по всему мировому пространству. Победив своих врагов, они смогут с радостью посвятить себя подлинным разногласиям и бесконечным столкновениям исторической жизни...
Ги Дебор
Сегодня часто можно услышать от всякого рода 'интеллектуалов' высокопарные рассуждения о невозможности реализации общественной утопии. 'Посмотрите, - говорят они, - все революции прошлого провалились, попытки создания справедливого общества закончились ничем, идеи общественного переустройства больше не интересны людям.' '...Призыв к массам, в сущности, всегда остается без ответа. - пишет модный ныне французский новый правый 'интеллектуал-постмодернист' Бодрияр. - Они не излучают, а, напротив, поглощают все излучение периферических созвездий Государства, Истории, Культуры, Смысла. Они суть инерция, могущество инерции, власть нейтрального.'
Однако, если бы люди сегодня изучали историю революций XX ого столетия, они были бы поражены, узнав, насколько, порой, 'анонимные массы', на самом деле состоящие из конкретных, живых и думающих людей, оказывались мудрее, прозорливее и интереснее пресловутых профессиональных революционеров, от большевиков до эсеров. Именно потому, что пролетариат не сумел в полной мере раскрыть свой творческий потенциал, он терпел поражения во всех предыдущих революциях.
СИЛА ТВОРЧЕСТВА
Двигало людьми отнюдь не только стремление получить хлеб и зрелище. Трудовые классы в XX ом столетии продемонстрировали поразительные способности к творчеству. Эти способности реализовались в движениях русских или немецких рабочих советов и фабзавкомов (последние были результатом самоинициативы на местах, ибо ни одна партия в России либо в Германии не выдвигала лозунг рабочего контроля). Они проявились и в некоторых экспериментах по социализации производства в революционной Испании, в венгерских рабочих советах в 1956 году, в движениях 1968 года во Франции и Италии. Значит, за сопротивлением рутинному и неконтролируемому самими людьми (отчужденному) труду, сопротивлением, которое прорывавалось в виде стачек, восстаний, актов саботажа, скрывается нереализованный творческий потенциал. Мы иногда пользуемся термином 'уклонение от труда' или 'антипродуктивизм'. Это не просто нежелание много работать (вполне, кстати, оправданное), но, прежде всего, отказ от не- творческого, не- самоорганизованного, не- приносящего радость, навязанного корпорациями и государством, и ими же контролируемого труда. Это наш ответ на истерику патриотов и неолибералов, коммунистов и демократов, прорывающуюся в одной фразе - 'Работать надо!' Под этой фразой всегда подразумевается - работать так, как велел хозяин, работать на хозяина, на благо корпораций или государства, работать на войну.
Сегодня предприниматели- владельцы транснациональных корпораций - ТНК, отлично понимают, что не так-то просто заставить людей работать на них. Вся мощь современного крупного бизнеса направлена на интеграцию антипродуктивистского потенциала, на то, чтобы заставить этот потенциал... работать продуктивно для бизнеса! Это основа системы 'тоетизма', кружков качества, бригадного подряда, многочисленных систем соучастия рабочих в управлении производством. Предлагая работникам участвовать в принятии производственных решений (обычно на рекомендательном уровне), предприниматели расчитывают, что сумеют заставить творческий потенциал общества работать на себя. Одновременно они надеются, что скрываемые квалифицированными работниками секреты мастерства (зачастую основанные на знании о том, как заставить оборудование работать более эффективно или наоборот медленнее, вводя начальника в заблуждение) станут общеизвестны и смогут быть максимально использованы в интересах бизнеса. Интересно, что по мнению некоторых исследователей, современные проблемы Японии, - трудности модернизации производства - связанны с тем, что Япония, в отличии от США и Западной Европы, не прошла через 68 год и в этой стране не сформировался антипродуктивистский потенциал, который можно было бы заставить работать в интересах большого бизнеса!
Мы не ставим цель 'запрограммировать' людей какой-то новой идеологией, не стремимся к тому, чтобы навязать людям какое-то общество или новый порядок, но исключительно к тому, чтобы высвободить нереализованный творческий (и антипродуктивистский) потенциал. Сегодня этот потенциал подобен кипящей магме, скрытой под земной корой - серыми и лишенными жизни буднями, отупляющим и не приносящим радости отчужденным 'мертвым' трудом. Максимально этот потенциал будет высвобожден тогда, когда исчезнет собственность, государство, рынок, товарный обмен, когда общество станет хозяином самому себе.
В древнегреческой цивилизации присутствовал идеал 'калокагатии'- гармонично и всесторонне развитого человека, владеющего своими чувствами и телом, контролирующего свои поступки; в нашей утопии присутствует подобная идея, однако, не только на индивидуальном, а и на общественном уровне. Высвобождение творческого потенциала невозможно без обретения контроля над собственной жизнью, без свободы. Отсюда необходимость общества без рынка и без государственных законов - должно быть отвергнуто все, что делает людей зависимыми от каких-либо внешних по отношению к ним сил. Должно быть создано новое общество, построенных на прямом диалоге и сотрудничестве между самоуправляемыми коллективами людей.
СОПРОТИВЛЕНИЕ УГНЕТЕННЫХ
Еще одно измерение общества, на которое опирается и из которого вырастает анархистская утопия - это традиции сопротивления угнетенных. Во все века люди восставали против деспотий и рабства. Рабы восставали, крестьяне боролись против деспотизма феодалов и насильственного изъятия у них продукции, промышленные рабочие восставали против бесчеловечного рабства фабрики. Они передавали свой опыт борьбы потомкам, иногда погибали, не успев передать этот опыт. В современном обществе, разделенном, вопреки утверждениям официальных идеологов, на классы, есть огромная масса угнетенных - рабочих, крестьян, трудовой интеллигенции, индивидуальных работников. Вся их деятельность подчинена интересам корпораций и государств, весь их труд и все их материальное и общественное положение (даже в случае с людьми свободных профессий) в огромной степени зависит от решений и интересов крупных корпораций и государственных служб.
Конечно, история - хитрая штука. И очень часто, а может быть и в большинстве случаев бывало так, что, одержав победу, люди заново воссоздавали рабство. И все же, благодаря тысячелетней истории, люди теперь знают, что против несправедливости можно бороться, что свое человеческое достоинство можно и нужно защищать. Пусть многие сегодня покорны и забиты, но даже те, кто покорен властям и капиталу, знает, что с несправедливостью можно бороться. А роль анархо-коммунистов, опирающихся на традиции сопротивления угнетенных, состоит в том, чтобы указать на причину, по которой терпели поражения многие восстания прошлого.
Прежде всего, они терпели поражения потому, что люди, даже начав сопротивление, доверяли процесс принятия решений о ходе борьбы вождям, вместо того, чтобы самим принимать ответственные решения. Поэтому мы всегда подчеркиваем, что в ходе стачек или иных протестов, не должно быть никаких вождей и самозванных 'авангардов'. Только суверенные общие собрания участников движения и их советы делегатов имеют право принимать решения, по всем вопросам, касающимся движения.
Однако, творческие антипродуктивистские тенденции и традиции сопротивления угнетенных не являются единственными элементами, на которых основывается анархо-коммунистическая утопия. Другие, не менее важные, связаны с коммунитарным, внеклассовым измерением пролетариата. То есть с теми традициями взаимопомощи, солидарности, коллективизма, которые имеют очень древнее происхождение и связаны с десятками тысяч лет коллективного существования человечество в небольших общинах, построенных на принципах равенства. Не смотря на то, что наше современное существование в рамках индустриально-капиталистической рыночной системы основано на совершенно других ценностях и предпочтениях, этот древний способ существования является в какой-то мере привлекательным для нас. Даже неолиберальный экономист и социолог Фридрих Хайек признает, что эти архаические пласты культуры по-прежнему оказывают большое влияние на повседневную жизнь, что идея 'братского содружества' продолжает жить в сердцах людей, остается для них 'бесконечно привлекательной'. Ведь и в нашем, товарно-ориентированном, рыночном мире гигантских мегаполисов живут дружба, любовь, взаимопомощь, братство! Хотя, верно и то, что все эти устремления вытеснены на переферию нашего существования, что наша общественная жизнь, например поиски работы и сама работа, производство и потребление, основаны в гораздо большей степени на совершенно других элементах - конкуренции, взаимной вражде, дутом имидже, неискренности. И все же, если бы люди жили только по капиталистическим рыночным правилам, в мире уже не было бы ни дружбы, ни солидарности, ни любви.
Мы не призываем людей возвращаться к древним формам существования. В одну и ту же реку нельзя войти дважды (впрочем, в оригинале, мысль древнегреческого философа Гераклита звучит совсем по-другому, и она гораздо ближе нам: 'В одну и ту же реку дважды входим и не входим'). Со времен собирательства люди сильно изменились, да и в самих древних общинах имелось множество вещей, которые не могут нас удовлетворить. Это замкнутость, отторжение всех, кто не был членом этих сообществ, внутренняя иерархичность. Но мы можем опереться в нашей борьбе на коллективистские внеэкономические устремления людей, с тем, чтобы в результате сознательных усилий возник новый тип общества, так же основанный на солидарности, но при этом солидарности, уважающей индивидуальные отличия и интересы, солидарности, открытой для диалога с другими.
ЭКОЛОГИЗМ
С проявлениями солидарности и коллективизма соседствует другая потребность - в чистом воздухе, естественном ландшафте, живой природе. Человек, как таковой, сформировался в условиях определенного миропорядка. Он ест плоды определенных сортов, а не какие-то другие, ходит по земле, а не по воде, живет под небом, которое дает ему необходимые свет и тепло. Можно, конечно, накормить человека помидорами с внедренными в них генами медузы и вызвать у него, таким образом, неизвестные болезни. Можно спровоцировать развитием индустрии парниковый эффект и залить землю водой из растопленных полярных шапок, можно, разрушив озоновый слой, способствовать тому, чтобы с неба на нас полилась смертельная радиация. Но тогда некому будет рассуждать о преимуществах и недостатках первой и второй природы. Таким образом анархо-коммунисты стремятся к формированию общества, встроенного в природный ландшафт, а не разрушительному для него. И эта гармония - прямая потребность всего человечества, а не выдумка кучки интеллектуалов или навязчивый бред.
Далеко не случайно во второй половине XX го столетия появились экологические гражданские инициативы, созданные самыми обычными людьми, а не политическими активистами, инициативы, чей потенциал направлен против различных экологически опасных индустриальных проектов. Вот почему для анархо-коммунистов столь важна экологическая часть их программы. Мы стремимся к формированию общества, бережно относящегося к природе, к обществу, сознательно определяющему свои потребности. Крупные корпорации, беспрерывно стимулируют спрос путем создания все новых и новых искусственных потребностей. Они наращивают производство, отравляют атмосферу ядовитыми веществами, разрушают природу гигантскими свалками. Ведь их интересует только прибыль любой ценой. Это напрямую вытекает из основополагающего принципа капиталистической конкуренции - 'Расти или умри'. И если бы люди, прежде всего в наиболее развитых странах или регионах мира перестали бы постоянно покупать новые автомашины, одежду, дома и прочие товары, подчиняясь навязанным извне стереотипам поведения, а напротив стали бы подолгу использовать прочные, добротно сделанные вещи и общественный транспорт, то возможно земля была бы спасена. Но тогда капитализм, существование которого основано на непрерывном расширении рынков, продаж, потока товаров, рухнул бы.
Анархисты являются сторонниками системы, где экономическое развитие осуществляется путем осторожного планирования договаривающимися сообществами меры и параметров производства и потребления, с учетом возможности экосистем земли. Либо люди станут жить по анархо-коммунистическим принципам, либо погибнут во всеобщей экологической катастрофе.
***
Конформистский дух нашего времени, неверие в возможность общественной утопии, проистекает из провала предшествовавших нашей эпохе революций. Ведь они обернулись не только страшными поражениями, но и страшным деспотизмом (нацизм и большевизм). На этих печальных обстоятельствах и паразитируют всевозможные 'интеллектуалы' и журналюги. Конечно, лицам, прикормленным современной властью и бизнесом, очень хотелось бы сохранить существующее сегодня положение вещей, которое дает им неплохие возможности и доходы. Кроме того, серость и бездарная глупость современной жизни, с ее бесконечными шоу, парализуют мысль.
Заметим, что в самом современном неверии в утопии есть и своя доля правды. Люди отказываются верить в красивые мифы, кем-то картинно преподнесенные, отказываются от фетишей. Это неизбежная реакция на прошлый неудачный революционный опыт. Однако, настоящая причина поражения прошлых революций состояла конечно не в том, что революционеры не смогли привнести в массы 'революционную идеологию', а в том, что их идеология была чужда (во многих своих аспектах) массам и нацелена не на высвобождение творческого потенциала масс, а на их сверхэксплуатацию. Большевики пытались заставить народ вкалывать на производстве оружия в годы военного коммунизма и сталинщины, драли с работников три шкуры и платили мизерное жалование, зато не скупились на лозунги и строили миф о светлом будущем, которое якобы неизбежно. Испанские республиканцы и анархисты Каталонии в годы испанской революции 1936-1939 гг. заявляли, что 'ленивый тоже фашист'. Подобные рассуждения о светлом будущем и грядущем царстве свободы, скрывали то обстоятельство, что республиканцы и анархисты Испании фактически принуждали людей к тому же, к чему их принуждали и большевики. '10 лет упорного труда - 10 тысяч лет счастья' - так в свою очередь обосновывал необходимость сверхэксплуатации крестьян и промышленных рабочих Мао Цзедун.
Но, правда и в том, что революции прошлого содержат и настоящий опыт сопротивления, настоящий опыт прямого самоуправления. Этот опыт, который осуществлялся самими 'массами', часто вопреки воле всевозможных 'авангардов', 'рабочих государств' и 'профессиональных революционеров', сегодня тоже отвергается. Но именно он, в первую очередь, должен быть исследован и осмыслен. Великие крестьянские восстания времен русской революции 1917-1921 гг, коммуны Арагона в Испании 1936 ом, венгерские рабочие советы в 1956 ом, революционный опыт Франции 1968 года - все эти народные движения еще только ждут своих исследователей.
Мы не можем больше верить тем, кто любит принимать красивые позы, потому что по собственному опыту знаем: скорее всего, нам демонстрируют очередное шоу, спектакль, нами опять хотят руководить, нас опять хотят заставить работать на очередного хозяина. Только наш собственный жизненный опыт, основанный не на следовании фетишам (будь то, хотя бы, и анархические символы), а на собственном глубоком понимании, может доказать или опровергнуть те или иные теории.
Что ж, пусть все фетиши будут разрушены. Жизнь никогда не стоит на месте. Творческий порыв, солидарность, человеческое достоинство, необходимость сохранить жизнь и природу, - все эти устремления слишком сильны для того, чтобы будущее могло их игнорировать. И лишь единство их способно привести в мир свободы.