Узнавший о таких делах, китайский император Тайцзун пришел в ярость и приказал своим генералам наступать. Навстречу уже наступавшим тибетанцам, которые наконец-то выяснили, кому быть королем. Новый правитель, дабы подтвердить свои права на престол, громогласно объявил, что идет мстить подлым китайцам за убийство своего предшественника.

Скрестились мечи, засвистели стрелы и все такое.

Противники были более-менее достойны друг друга, поэтому даже через десять лет до победы той или иной стороны было очень далеко. И даже через двадцать. Разумеется, участие в сражениях немедленно приняли почти все соседние народы и государства, в том числе восточные тюрки и другие северные варвары.

651-661

Тем временем к западу от линии фронта прошел один из неизбежных детерминизмов, на которые развилка пока никак не могла повлиять. Сасанидский Иран окончательно развалился, и его бывшие провинции стали новыми провинциями Арабского Халифата. Последние очаги сопротивления подавлялись, а последний претендент на персидской трон, царевич Пероз, окончательно решил просить политического убежища в Китае, у своего родственника, нового императора Гаоцзуна (прежний император умер от старости и стресса, вызванного тибетанской войной). Китаец имел несколько жен, но одной из них была сестра Пероуза. Вместе с последним сасанидским царевичем в далекие края последовали его многочисленные соратники.

Иранский принц успел приехать в Чанъань, имперскую столицу, в самый последний момент. Тибетанская армия вырвалась на оперативный простор, окончательно захватила китайские протектораты в Туркестане, и таким образом перекрыла всякое разумное сообщение между Китаем и Центральной Азией. На календаре был 661 год.

-- И что мне с тобой делать, дорогой родственник? -- задумчиво спросил Гаоцзун.

-- Вы должны приласкать его, наградить ценными подарками и принять на службу, -- шепнул на ухо императорский чиновник.

-- Мне бы шашку да коня... -- отвечал иранский беженец. -- Плюс совсем маленькую китайскую армию в качестве почетного эскорта -- и хоть сейчас до самого Ктесифона!

-- С ума сошел? Тибетанцы закрыли дорогу на запад, -- неохотно признался император.

-- Так с них и начнем?... -- неуверенно отвечал Пероуз.

Гаоцзун не успел ответить. В тронный зал ворвался неизбежный императорский курьер. Взмыленный, как его павшая под окном лошадь.

-- Ваше величество! Скоро они будут здесь! -- и упал замертво.

-- Шашку держать умеешь? -- повернулся император к персидскому гостю.

-- Так мы вроде об этом и говорили, -- не понял принц. -- Когда я смогу вернуться на западную границу?

-- Какую еще западную границу?! На Восточный фронт! Даже на Дальневосточный! Империя в кольце врагов! Все на защиту династии!!!

Излишне говорить, что многолетняя война с Тибетом немного подкосила финансовое и политическое могущество Китайской империи, чем поспешили воспользоваться внешние враги. Одним из таковых являлся генералиссимус Ен Гэсомун, могущественный диктатор королевства Когурьо.

Борьба за верховную власть на корейском полуострове шла уже не первый год, и только тибетанский фронт не позволил китайцам поставить последнюю точку. Шилланцы, единственные союзники китайцев, справлялись плохо. Пэкче и Когурьо, в свою очередь, не стали ждать, пока за ними придут и нанесли превентивные удары.

Когуресская армия под командованием Гэсомуна нарушила границу, захватила несколько китайских крепостей, а еще несколько сожгла просто так. Но Гэсомун потропился, китайцы еще не до конца исчерпали свои резервы. Навстречу когурессцам выступила маленькая китайская армия. В первых рядах, стремясь завоевать доверие и дальнейшую поддержку императора, сражались принц Пероуз и другие иранские эмигранты. Разумеется, они покрыли себя неувядаемой. Когурьо была сокрушена. Вслед за этим китайцы с севера и шилланцы с юга нанесли смертельный удар Пэкче. Но тут их ожидал сюрприз.

Пэкче имела давние родственные и дружественные связи с Японией. Поэтому японский император Тендзи отправил в Корею большой экспедиционный корпус, тридцать тысяч солдат и почти тысячу кораблей всех размеров и рангов.

В то время Япония еще только становилась на ноги, то же самое можно сказать о ее арми и военном искусстве. Битва была славная, но японцы проиграли. Потери с обеих сторон были ужасны, но от китайцев, иранцев и шилланцев осталось еще много, от японцев почти ничего. Немногие уцелевшие вернулись домой с выражением дикого ужаса на лице.

Принц Пероуз, в свою очередь, вернулся в Чанъань, согреваемый надеждой, что теперь-то ему позволят вернуться на Запад и освободить Иран от арабских захватчиков...

В столице его ждал неприятный сюрприз. Император Гаоцзун волей Конфуция помре, а на престоле сидела вообще женщина, некая Ву Цзэтянь. Поднебесная Империя не знала такого позора со времен синантропов.

-- Ты хорошо послужил нашему величеству, -- объявила императрица. -- Поэтому мы назначаем тебя губернатором Японии.

-- ???!!!

-- Быстро соображаешь! -- восхищенно воскликнула Ву Цзэтянь. -- Далеко пойдешь!

С великой тоской на лице вернулся принц Пероуз к своим соратникам. Нет, не увидеть ему больше дворцов Шираза и цветущих роз Хорасана! Не услышать жалобный плач редкой птицы, долетающей до середины Каспийского моря! Не испить воды из Тигра и Евфрата!...

У него не оставалось другого выхода, как подчиниться. Императрица Ву после смерти своего мужа устроила во дворце основательную чистку. Всех опасных и просто подозрительных для нее людей четвертовали в огромных количествах. Менее опасных (в том числе иранских родственников своего мужа) отправляли в ссылку на тот или иной край света. О западной границе речь снова не шла -- с тибетанцами наконец-то был заключен мир, и правительница не желала в тех краях лишних проблем. С другой стороны, японских варваров следовало наказать за наглое вторжение в китайскую зону влияния. Пероуз идеально подходил для этой роли. Если ему повезет, так тому и быть. А если нет, то его совсем не жалко.

Принц Пероуз собрал остатки соратников, всю проживавшую в Китае иранскую общину от купцов до грудных младенцев, набрал шилланских добровольцев и китайских (то бишь киданьских) наемников, прихватил несколько китайских чиновников низшего ранга, после чего без особых приключений высадился в Японии. В тот день стояла хорошая погода, и никакой камикадзе ему не помешал.

Япония середины седьмого века имела очень мало общего с той Японией, какой уже никогда не станет в конце средних веков, не говоря уже о совсем новейшей истории. Как уже было сказано, страна только становилась на ноги и пыталась найти свое место под солнцем. Японская культура как таковая практически не существовала, а древний японский язык подозрительно напоминал диалект только что разбитой Когурьо. Легендарные самураи еще не успели стать легендарными, они даже не успели стать самураями. Почти вся японская армия погибла в Корее. Японцы чувствовали, что грядет китайская месть и спешно готовились к обороне, но снова не успели. Армия вторжения прошла через недостроенные крепости, взяла японских защитников в клещи и растоптала в пыль в двух-трех генеральных сражениях. Император Тендзи живым не сдался, как и почти вся его семья. По древнему конфуцианскому обычаю, они сгорели в осажденном бумажном дворце.

Японские народные массы и даже аристократы (а это была знатная сборная солянка, где корейцев было больше, чем далеко не чистокровных японцев) решили принять новую власть. Японцы всегда так делали и в реальной истории, они уважали достойных соперников и умели проигрывать.

Из Китая пришли поздравления, традиционные подарки и почетная грамота с большой печатью, согласно которой принц Пероуз был официально признан го-ваном страны Ва, то бишь королем Японии.

И таким образом, в 672 году на японский престол взошла древняя персидская династия Сасанидов.

Мир просто необыкновенно обещал быть.

Другой же детерминизм не прошел.

Тибетанские события заставили как минимум одного торговца с большим опозданием прибыть в Иран; его торговый агент-перекупщик с опозданием отправил партию шелка в Византию; один из византийских кораблей с опозданием прибыл в Испанию, а испанский торговец, в свою очередь, с опозданием прибыл в Британию... 14 лет спустя опоздания и погрешности накопились до такой степени, что произошла еще одна важная развилка.

Восход Великой Пендосии

Король Пенда, правивший англо-саксонским королевством мерсов - мерсейцев - Мерсия в первой половине 7 века после Р.Х. был, вне всякого сомнения, велик.

За годы его правления не самое великое Мерсийское королевство (центральная Англия) заметно выросло в размерах, окружило себя союзниками и вассалами, убило множество врагов и привело к единому знаменателю несколько сопредельных англо-саксонских королей (насмерть).

Пенда был не просто великим королем, но и полководцем. Например, на очередную битву он привел целых 30 легионов. Именно так, легионов. Об этом сообщает первоисточник, англосаксонский историк Беда Достопочтенный, творивший в конце VII - первой половине VIII века. Писал он на латыни и от души сыпал старой имперской терминологией, поэтому долгое время научным истеблишментом было принято считать, что "легионы" упомянуты в переносном смысле, и под этим словом следует понимать "армию, войска, солдаты" и т.п., но никак не легендарных воителей покойного Первого Рима.

Однако, новейшие исследования в данной области, основанные на тщательном прочтении обрывков, археологии и др., приводят к выводу, что Пенда действительно водил в бой легионы! Организованные, дисциплинированные, аккуратно построенные формации, с четкой командной цепочкой, под разными знаменами, далее везде. Нет, конечно, мерсийским легионерам было очень далеко до оригинальных римских, но они на голову превосходили тот сброд из англо-саксонских и кельтских головорезов, выставляемый на поле соседними королями. Именно поэтому Пенда одерживал победу за победой.

Таким образом, Пенда был королем-прогрессором или даже королем-реконструктором. Одним из первых в истории.

Король Пенда был близок к тому, чтобы стать Верховным Королем и гегемоном всей Британии, но случайно умер от потери головы на очередной войне против Кор. Берниции (Северная Англия) (655 г.)

Превратности судьбы, ведь и оригинальным легионам пришлось терпеть поражения.

Но не в этой Вселенной. В мире тибетанской развилки в первые минуты сражения вражеский король Осви был убит шальной стрелой, и Пенда одержал очередную великую победу.

И мир пообещал быть.

Будучи великим полководцем, Пенда, однако, не являлся великим политиком или реформатором. Все побежденные им королевства включались в систему самого примитивного феодализма Темных Веков, "вассал моего вассала", дань-дань-дань и даже без китайских подарков. Губернизация, единая дорожная система, имперский сенат, единая валюта? Нет, Пенда такой ерундой не занимался. Не царское это дело.

Кроме всего прочего, Пенда был одним из последних английских королей-язычников. Но языческая Англия совсем не обещала быть. Пенда не был фанатом этого дела, дружил с христианскими королями, разрешал в своих владениях христианские проповеди, разрешал крестить своих детей, если того требовали интересы государства, далее везде. Не исключено, сам был к этому близок, но не успел. И это все о религиозной стороне альтернативы.

Легионы не могли стоять без дела, и Пенда двинул свою победоносную армию на немногих уцелевших врагов. За ним тащились толпы союзников. Умиротворение Британии завершилось в считанные годы. Это были простые и суровые времена. Никаких тебе партизанских войн и национальных сопротивлений. Одно королевство - одно генеральное сражение. И дело в каске. Наследник побежденного (иногда сам побежденный) признает себя вассалом, платит дань, миру-мир, dixi.

Он был на вершине славы, его называли Пенда-драгоном, в его дворец Пендагон стекались лучшие воины и барды со всего острова, его последователи гордо называли себя Пендосами, а враги и иностранцы называли Пендосией уже всю подвластную ему страну.

А король Пенда скучал, и очередная свара материковых франков случилась как нельзя кстати.







Чье имя в песнях и легендах
Гремит от края и до края?
Па-де-Кале могучий Пенда
Небрежно вплавь пересекает.

В церквях, соборах, клирофосах,
На хладный пол упавши грудью,
- Спаси от ярости пендосов! -
Молились женщины и люди.

Пусть на него восстали венды,
Ему грозить посмели швабы!
Их поразил великий Пенда,
Бросая трупы прямо в Лабу.

Король не требует аренды,
Что взял мечом - его по праву!
Вступает в Рим великий Пенда,
И представляется конклаву.

Он - воплощенная погибель,
Его назвать опасно всуе!
И римский папа сделал выбор,
И Пенду в церкви коронует.

Король не станет папу резать;
Вещает хор многоголосый:
-- О, славься, славься Пенда-Цезарь,
Владыка римлян и пендосов!

На грудь усевшись тяжким грузом,
Совсем не оставляя шансов,
Душила жаба в Сиракузах
Непримиримого Констанса.

"Да как он смел! Позор державы!
Неуважение к закону!
Внук нераспятого Варравы
Одел имперскую корону!"

Сверкая медным купоросом,
Бойцы пройдут стальной фалангой,
И скоро гвардия пендосов
Заменит гвардию варангов.

По воле Скотоса и Фоса,
Не скифы, готы, амазонки --
Грядут ужасные пендосы,
И вслед за ними - энциклонги.


И таким образом, в данной вселенной англо-саксонские королевства цементировались на фундаменте мерской Пендосии, тогда как Уэссекс остался совершенно не у дел. Таков его удел.



Снова Дальний Восток. 672 - 701

В японских горах скрывались немногочисленные японские партизаны, на севере поднимали голову недобитые айны и другие варвары, но это не мешало королю Пероузу и его соратникам заняться обустройством нового государства. Конечно, находясь во враждебном конфуцианском окружении, они были вынуждены строить королевство по китайскому образцу, с небесными мандатами, чиновниками и даже евнухами. Впрочем, евнухов и в Персии хватало -- вот так и достигались компромиссы на японской местности.

Не сразу (мешали китайские агенты влияния), но страну усеяли каменные крепости в сасанидском стиле, и, разумеется Храмы Огня.

-- А что это такое? -- поинтересовались аборигены.

-- А таким образом мы поклоняемся духам наших предков, -- объяснили персы.

-- А мы тоже так хотим! -- заявили японцы, которые во все времена и эпохи обожали заимствовать чужеземные обычаи и поддаваться иностранному культурному влиянию.

После бурных, но недолгих споров, очень немногочисленные зороастрийские жрецы-эмигранты приняли решение считать японцев арийцами Дальнего Востока и обратить всех в истинную благую веру.

-- Мы построим здесь маленькую новую Персию! -- говорили они.

-- Желательно великую, -- поправил их король Пероуз.

Который, в свою очередь, занялся военными реформами.

Когда через несколько лет перед королевским дворцом прошел торжественный парад японских катафрактов, клибанариев, конных лучников, арбалетчиков, автоматчиков и амазонок, король Пероуз и его старые персидские ветераны рыдали в голос от переполнявших их чувств. Так это было похоже на старые добрые времена, когда Сасанидские армии повергали в ужас весь мир от Индии до Кавказа, и от Египта до Босфора! Но чего-то в этой армии все-таки не хватало, какой-то маленькой, но очень важной детали...

Когда взволнованные иранцы сообразили, в чем тут дело, то немедленно отправили караван торговых кораблей в Южный Китай. Торговцы вернулись с дюжиной боевых слонов. Потом привезли еще несколько дюжин, и еще. Теперь это была настоящая Сасанидская армия!!!

Боевые слоны в неволе не размножаются, диких слонов в Япони разводить было негде. Поэтому новых пришлось закупать регулярно, что привело к установлению самых прочных и дружественных связей с Юго-Западным Китаем, а также рядом индокитайских государств. Некоторые из персо-японских торговых кораблей добрались даже до Индии, где им посчастливилось встретиться с другими иранскими беженцами, парсами/гебрами реальной истории. Узнавшие о восходе нового зороастрийского царства на Дальнем Востоке, парсы немедленно продавали последнее имущество и поднимались на корабли. Сасанидская Япония определенно обещала быть!

Тем временем наступил уже восьмой век от Р.Х.

В Японии, Китае и окрестностях в общем и целом царил мир, если не считать мелких пограничных стычек, а тем временем к западу от Сферы Конфуцианского Процветания детерминисты потерпели целый ряд страшных поражений.

В реальной истории принц Пероуз долгое время держал свою ставку в китайском Туркестане и беспокоил Халифат набегами и пограничными стычками. Отдельные источники утверждают, в одном из походов он добрался до самого Ктесифона! Так или иначе, арабы потратили на борьбу с ним какие-то ресурсы, которые еще только предстоит конвертировать в современную валюту. В Мире Японских Сасанидов-Огнепоклонников (МЯСО) эти ресурсы, деньги, время и солдаты потрачены не были. Поэтому в 707 году пал Константинополь. Горе, горе тебе Вавилон, блудница на семи ветрах и одном проливе!

Дополнительным фактором, приведшим к победе, стала очередная гражданская война в самой Византии. Обычное дело. А Лев Исавр и вовсе не родился через сорок лет после развилки - генетические цепочки были нарушены безвозвратно.

С другой стороны, арабское вторжение в Испанию провалилось полностью. Не было в этом мире короля Родерика и обиженной дочки графа Юлиана. Пелайо тоже не было, но у вестготов нашелся другой лидер. Он привел на поле битвы всего-то на три тысячи солдат больше, тогда как арабо-мавританцы высадились на несколько лет раньше... Короче говоря, пятнадцати тысяч всадников для разгрома Вестготской Испании уже не хватило.

Губернатора Мавритании спешно вызвали в столицу Халифата (в Константинополь) и отрубили голову.

Этот мир по-прежнему обещал быть.

750 - 800

Династия Тан клонилась к неизбежному упадку. Страну заново раздирали пограничные войны и северные варвары. Многолетнее правление императрицы Тайпин оставило тяжелый след и т.д.

В самый разгар событий в Китае появились Аббасиды.

Незадолго до этого в Арабском Халифате случился маленький детерминизм -- могущественный клан Аббасидов все-таки поднял восстание против правящей династии Омейядов. Уж очень много противоречий накопилось между ними, пусть кланами и руководили другие люди. Но в этой вселенной Омейяды, опираясь на ресурсы разбитой Византии и аварских наемников, разбили Аббасидов. В реальной истории Омейяды бежали до самой Испании. В этой вселенной Аббасиды побежали до самого Китая. Где, пользуясь всеобщим кризисом, захватили власть и провозгласили династию Hui. Из песни слов не выкинешь. Мусульманская династия в Китае не могла называться иначе, потому что она не могла называться иначе никогда!!!

По старой традиции арабам удалось захватить только Северный Китай. В Южном Китае сохранились независимые царства аборигенов.

Немного отдышавшись и отпраздновав победу, новый арабский император разослал послания всем соседним владыкам, в которых требовал признать себя новым Сыном Неба, отцом родным и обменяться подарками. Среди прочих подобное письмо получил японский король Ездергито, правнук великого Пероуза.

В жилах короля текли всего двадцать пять процентов арийской крови. (Остальные проценты принадлежали обеспечил дедушка, король Нарсесито, взявший в жены одну из уцелевших японских принцесс). Ездергито смотрел на мир узкими глазами. Он говорил на совершенно альтернативном персояпонском языке. Далекий Иран был для него волшебной страной из дедушкиных сказок.

Но читая послание арабского императора, японский Сасанид чувствовал, как в самых темных глубинах его генетической памяти пробуждается голос крови. На какое-то мгновение ему показалось, что задувающий в окно ветерок приносит с собой свежий запах далеких роз Хорасана.

И древняя ненависть вспыхнула в его душе.

"А не пошел бы ты на свою собственную династию", -- гласило ответное послание.

Китайский халиф пришел в ярость и объявил мобилизацию.

Шилланцы по старой дружбе примкнули к японцам. О южно-китайских слоноторговцах и говорить было нечего. Бохайцы, наследники разбитого Когурьо, колебались, потому что до сих пор не могли простить Сасанидам участие в разгроме их царства. Но Аббасиды уже успели их достать, и поэтому они решили не оставаться в стороне.

"Это был настоящий братский союз свободных народов Востока, бросивших вызов коричневой зеленой чуме!" -- писал об этом один из восторженных современников.

Японские катафракты и боевые слоны, бохайские огнеметные джонки, шилланские арбалетчики понеслись навстречу арабским всадникам на боевых верблюдах...





Рассказываю словами Цюй Юаня о мусульманском походе в Южный Китай.



Тут не пройдут ни кони, ни пехота,
Здесь вязнут боевые колесницы,
Но мы уйдем в аннамские болота,
Пускай араб за нами не стремится!

Умрешь в грязи, но не услышат крика
Твои друзья - устали от похода,
Узнай, араб, рука моя - владыка,
А мой оплот - гнилые эти воды.

Напрасно ты несешь штандарт зеленый --
В зеленых джунглях Дальнего Востока
Царят такие древние законы,
Что их не отменить твоим пророкам.

Здесь часто звери правят, а не люди,
Страшней лесов речные только волны,
Там крокодил на смерть тебя осудит,
И тигр приговор его исполнит.

Ты веришь, будто в рай войдешь без стука,
Поклонник чернокаменного бога!
Я верю в меч сжимающую руку,
И твердый щит из кожи носорога.

Нам не страшны твоих отрядов тучи,
Вы не страшнее тучи комариной!
Для нас сражаться с вами даже лучше --
Мечи легко находят ваши спины.

Да, не пустыня здесь, но тоже жарко,
И влажный пот вести мешает схватку,
Ты будешь долго кровью черной харкать,
Когда тебя охватит лихорадка.

Узнавший лишь пороки содомии,
Араб, учись смотреть на вещи шире,
Не пересохнут заводи речные,
Где царства три, там будет и четыре.

А между тем, на множество убитых
Взирает небо в клочьях тучек рваных,
Судьба, вселившись в палочки нефрита,
Стучит по боевому барабану.

Но в царстве Ву ковали наши копья,
И в царстве Цинь собрали наши луки!
Тебе, араб, лежать в болотных топях,
И твой скелет отыщут наши внуки.

Напрасно в небо ты пускаешь стрелы,
Не знает небо жалости к ползущим,
Пусть голова моя простится с телом,
Но быть душе навечно в райских кущах.

По капле кровь бросает в землю зерна,
На землю тень отбросили знамена,
Кто смелым был - тот был и непокорным,
Кто сильным был - тот был и непреклонным.

Кто в битве пал - солдаты, полководцы,
Кто спит в земле, кого укрыли реки,
Кто в бой ушел - тот прежним не вернется,
Вернется изменившимся навеки.

Пусть время в пыль пространство перемелет --
Кто песни пел, приятные для слуха,
Кто был герой, живущий в смертном теле --
Героем будет даже среди духов.





Баллада о надменном Халифе-Аббасиде, доблестном короле Ездергито и гнусной династии Hui.



На желтом песке не растет гаолян,
Покрыла поля краснота глин,
Погибли династии Мяо и Тан,
И Чжоу, и Чжао погибли.

На дереве - труп, у обочины - труп,
В полях - сорняки вместо риса,
Пылают циновки крестьянских халуп,
Проносятся жирные крысы.

Нет тихого места в империи той,
Повсюду ристалища схваток,
Короче, нарушен порядок земной,
А также небесный порядок.

На троне, сплетенном из огненных струй,
В своем белоснежном тюрбане,
Халиф-Аббасид из династии Hui
Сидит в поднебесном Чанъане!

На страшное дело отправленный тьмой,
Назначенный дьявольской кликой,
Халиф-Аббасид сочиняет письмо
Окрестным и дальним владыкам:

"Я царь, император, король королей,
Властитель планет и созвездий,
Признайте, что только один на земле
Аллаха законный наместник!"

В Корею, Кантон и далекий Тибет
Гонцы направляют копыта,
И среди других получает пакет
Японский король Ездергито.

Письмо прочитал. Пробуждается гнев,
И вспомнил о прежних обидах
Не просто Персидской Японии лев,
Но сам шахиншах Сасанидов!

Он знает - грядет без пощады война,
Походы, стрельба и атаки,
И пишет в ответ: "Не пошел бы ты на
Династии собственной знаки?"

Халиф-Император ответ прочитал
И сам подвергается гневу,
-- Ты сдохнешь, персидско-японский нахал,
В гарем заберу королеву!

-- Пойдут под кнутом, направляясь на юг,
Рабы, потерявшие волю,
Пройдет по японским развалинам плуг,
И пахарь с кристаллами соли!

-- Меня на войну вдохновляет Аллах, --
Продолжил Халиф-Император,
-- В моих - половина Китая руках,
Гигант против карлы-Ямато!

Но шах Ездергито совсе не простак,
Он верно рассчитывал силы,
И в тайне от всех заключается пакт
Ямато, Кантона и Шиллы.

И даже бохайцы, нарушив баланс,
Союз подписали, и чамы,
Свободных народов Востока альянс,
Тогда непокорных исламу!

И вот повстречались они на войне --
Под грохот военных орудий,
Король Ездергито скакал на слоне,
Халиф-Аббасид -- на верблюде.

Они доверять не спешили коню
В грядущем сражении жарком,
Носил Сасанид из пластинок броню,
Халиф-Аббасид -- ламинарку.

Был порох готов, но проектам базук
Не верил тогда Ездергито,
Король сасанидский натягивал лук,
Халиф-Аббасид -- композитный.

В полете стрела повстречалась с другой --
И обе в опилки разбиты,
Халиф потянулся в колчан за второй,
Охапку схватил Ездергито.

Был залп -- как двенадцать ударов ножа --
Пощады не знал Ездергито!
И рухнул на землю, похож на ежа,
Арабский захватчик убитый.

Победа! Разбита династия Hui!
Парадной походкой чеканя,
Солдаты под крики "Банзай!" и "Ваньсуй!"
Вступают в пределы Чанъаня.

"В истории нашей важнейший этап!" --
Китайцы довольны, как дети,
"В Империи правит династия Джап --
Вот повод для шуток и сплетен..."







Через пятнадцать лет союзные армии вступили в освобожденный Чанъань. Король Ездергито, как единогласно признанный вождь антиарабского альянса, был провозглашен новым императором Поднебесной.

Не до конца разбитые Аббасиды отступили в западные провинции Китая и затаили великую обиду.

Император Ездергито, в свою очередь, был поражен тяжелой формой головокружения от успехов. Он задумал ни много, ни мало -- великий поход на Запад. До самого Ктесифона. Преследовать арабов, разбить их, разбить еще раз и освободить древнюю арийскую землю от исламских захватчиков!!!

...Тем временем на далеком западе европейские владения Византии окончательно погибли под ударами Аварского Эмирата, Ломбардо-Баварской Римской Империи и Болгарского Иудейского Каганата.

Вестготы нанесли ответный удар и высадились в Северной Африке. Еще они вернули себе Аквитанию и довели франков до полного ничтожества.

Пикты решили, что в грядущей Шотландии им делать нечего и бежали в Исландию. Не все, но многие.

Тибетанская развилка не могла повлиять на демографическое давление в Скандинавии. В холодных фьордах далекого Севера суровые воины в железных рубашках развернули самую большую кораблестроительную кампанию за последнее тысячелетие. У них были обширные планы. Викинги собирались ограбить всю Европу и основать норманнские королевства в Германии, Малой Бретани, Тунисе и на Канарских островах. Про Америку они пока не думали -- про Америку думали вожди и короли Пиктавийской Исландии.

Мир обещал быть со страшной, нечеловеческой силой.





Страны и Народы -- Европа от Атлантики до Урала и Ближний Восток. 650-800.

Арабский Халифат.

К 800 году на престоле все еще сидит династия Омейядов. Столица - Константинополь (с 707 года). Софию опять переделали в мечеть. Халиф присвоил себе титул римского императора.

Границы - минус Испания. Плюс Малая Азия, Фракия, Греция.

Греция арабам не особенно была нужна, но там долго боролось византийское сопротивление. Триста Византийцев (на самом деле около пяти тысяч) собирались оборонять Фермопилы, но арабы высадили десант с кораблей и зашли в тыл. Сражение было коротким.

Халифат-800 уже немного трещит, но в целом крепкий и здоровый. Мелкие восстания, мелкие пограничные войны.

Союзники - Аварский Эмират.
Враги - Болгария, Хазария, Италия, Вестготская Испания и весь остальной мир.

Хазарское Царство, оно же Хазаримская Империя, она же Северная Римская Империя.

Границы - более-менее реал. Плюс весь Крым и вообще все византийское наследство к северу от Кавказа и Черного моря.

Гос.религия - греческое православие.

После падения Константинополя в хазарские владения хлынули византийские беженцы. После аннексии Крыма и т.п. в Хазарии стало еще больше греческих подданных. Когда пришло время выбирать религию (около 750 г.), ее выбирали из тех же соображений, что и в реале - все, что угодно, но только не религию врагов. Византия уже давно не была врагом по причине своего отсутствия. Халифат был врагом, об исламе речь и не шла. Между иудаизмом и христианством выбрали христианство - более многочисленные греческие подданные перевесили. Детерминизм не прошел. Хазарский каган принял титул базилевса/императора/автократора, а Хазарию объявил Третьим Римом.

Союзники - Италия (виртуальный, что значит -- большое расстояние, нет координации и фактической помощи, одно посольство раз в десять лет).
Враги - Арабский Халифат, Болгария

Дунайская Болгария, она же Болгарский Каганат, она же Крепость Царя Соломона.

Тибетанская развилка не успела повлиять на болгаро-хазарские отношения. Болгары проиграли хазарам войну и откочевали на Дунай (о Волжской Булгарии сейчас речь не идет). Как и в реале, немного ассимилировали славян, немного повоевали с греками. Потом пришли арабы и разгромили греков. Пришлось воевать с арабами.

Границы - плюс-минус реал.

Гос.религия - иудаизм.

Христианство было религией заклятых друзей-хазар. После войны с арабским Халифатом ислам принимать не хотелось. Конечно, в реале болгаро-византийские войны не помешали принятию православия, но здесь дтрм. не прошел. Влияние арабского Константинополя было не таким сильным, как греческого. Греческий был непоколебимой пышной имперской столицей, арабский - только что захваченным и не совсем обустроенным городом. В болгарских владениях было много иудеев - беженцы из вражеской православной Хазарии плюс торговцы из халифатских граждан. На них ставку и сделали. Таким образом, здешняя болгарская нация складывалась минимум из трех ключевых народов, а не двух, как в реале.

Союзники - Италия (виртуальный).
Враги - Арабский Халифат, Хазария.

Аварский Эмират.

Границы - плюс-минус реал.

Гос.религия - ислам.

Верный союзник и/или вассал Халифата. (зависит от харизмы сидящего на престоле халифа). Сильное арабское культурное влияние. И наоборот. Аварские наемники помогли Омейядам подавить восстание Аббасидов.

Союзники - Арабский Халифат.
Враги - Италия, Франкия, Болгария

Италия, она же Баваро-Ломбардская Империя Римлян (БЛИР), она же Новая Римская Империя, она же Священная Римская Империя, она же просто Римская Империя.

Границы - Италия, Бавария, Алеманния, Сицилия, Сардиния, Корсика, Далмация и всякая мелочь.

Складывалась постепенно в течение VIII века. Ломбардия и Бавария, как и в реале, дружили против аваров и франков, и заключали династические браки. Византийские беженцы накопились в Италии, но были слишком деморализованы и не смогли взять власть. Последний "официальный" оплот Византии - Сицилия - признал власть Рима около 800 года. Тогда же очередной ломбардский король из баварской династии был коронован императорской короной, а папа римский провозгласил: "Второй Рим пал, третьему не бывать, а Первый будет стоять вечно!"

(Таким образом, у нас есть три римских императора - в ломбардском Риме, в арабском Истанбуле и в хазарском Итиле).

Союзники - Болгария (виртуальный), Испания, Франкия (полувассал)
Враги - Аварский Эмират, Арабский Халифат

Испания, Испано-Аквитания, Вестготское Королевство.

Границы - Испания, Аквитания, бывшая Южная Франция, Балеары, Сеута и Мелилья.

Отразила арабо-мавританское вторжение около 710 года. Перестроилась и укрепилась. В союзе с аквитанцами (давние династические связи), бретонцами и ломбардо-баварами разгромила франков. В настоящее время проводит мелкие десантные операци в Северной Африке.

Союзники - Бретань, Италия, Франкия (полувассал)
Враги - Арабский Халифат

Франкия, Франция, королевствА франков.

Кондоминиум Италии и Испании. Жалкое, душераздирающее зрелище. Нейстрия, Австразия и Бургундия фактически независимы и постоянно дерутся. Держат зло на своих победителей - вестготов, итальянцев и бретонцев, но в настоящее время нет сил на полноценную борьбу. Мелкие пограничные стычки, иногда отправляют рыцарей на борьбу с арабами под угрозой отлучения от церкви. У власти все еще династия Меровингов. Каролинги частично перебиты, частично эмигрировали в Англию.

Союзники-сеньоры - Испания, Италия
Враги - Бретань, Саксония.

800-900

Из наполеоновских (или даже чингисхановских) планов императора Ездергито не вышло ровным счетом ничего. Достаточно сказать, что вчерашние союзники и новые подданные были совершенно незаинтересованны в продолжении великих боев и походов. Бохайцы вспомнили старые обиды, шилланцы знать не знали, где находится этот Иран, да и китайцы тоже. Да что там Иран, если даже Аббасидов не стали добивать.

Аббасиды, в свою очередь, воспрянули духом и надолго закрепились в провинциях Ганьсу, Шаньси и Нинься на западе Китая, этакой природной крепости, окруженной труднопроходимыми горами и пустынями. Провозглашенная ими династия Сихуй (Западная) процветала еще много веков, и была внесена китайскими летописцами во все положенные почетные списки за легитимность и правоправность. Со временем Аббасиды синифицировались, некоторые их подданные приняли ислам, а некоторые - нет, по какой причине платили специальный налог для иноверцев - джизью. И это все о них, на какое-то время.

Император Ездергито, уставший от всего и разочарованный во всем, очень быстро понял, что управлять огромным Китаем это совсем не то, что руководить маленькой Японией. Приступы агорафобии следовали один за другим. Страна была разорена победоносной войной, в ряде провинций крестьяне уже взялись за мотыги. И совсем не для того, чтобы обрабатывать землю. Эти и другие причины заставили Ездергито принять соломоново решение.

Народу Поднебесной было объявлено, что император отправляется на Восточные острова, чтобы разгромить недостойных варваров-айнов, посмевших беспокоить его японские провинции. Делами в Китае до его возвращения будут руководить доверенные министры и губернаторы. С точки зрения китайских законов и традиций здесь не было ничего необычного или противоестественного.

Разумеется, Ездергито никогда не вернулся в Китай.

Чанъаньский "губернатор" (молодой и очень способный южнокитайский король) еще пять лет посылал в Японию подарки и называл Ездергито своим отцом. А когда великий Сасанид наконец-то умер от тоски и печали, провозгласил новую справедливую династию, после чего стал жить долго и счастливо, пока не умер в другой день.

Рассказывают, что Ездергито любил бродить по берегу моря, смотреть на Запад и сочинять токку и ханки, традиционные мультистрочные стихотворения персояпонсой поэзии.

Помимо богатого поэтического наследия, император оставил после себя подробное политическое завещание. Среди прочего, повторяя слова другого великого короля, жившего много тысяч лет назад, он писал: "Армия подобна мечу. Нельзя позволять ржаветь оружию". Поэтому его наследники, пусть и не желавшие лишний раз втягиваться в континентальные войны, постоянно тренировались на кошках - продолжали подавлять айнов и отправляли экспедиции на Рюкю, Тайвань и даже Филиппины. "Судьбой заброшенные жить на островах, -- писал Ездергито, -- мы обречены стать народом флотофилов. Но не спешите строить железные корабли! Насладитесь лесным деревом и парусами из шелка! Почувствуйте прелесть подступающего к горлу проглоченного завтрака!..."

Большую часть IX века в Поднебесной и ее окрестностях царил мир, поэтому мы не станем описывать каждую мелкую пограничную стычку с северными/южными варварами или незначительный крестьянский мятеж.

Не то было на западе материка, где медленно наступило светлое будущее с точки зрения древних греков и римлян - совсем уже темные века и феодальная раздробленность.

Арабский Халифат наконец-то затрещал по швам, тогда как его европейский клиент, Аварский эмират, обрел второе дыхание. Разумеется, через 150 лет после развилки и через 100 лет после падения Византии он уже не имел ничего общего с Аварском каганатом реальной истории. Кроме первой половины названия.

Эмир Искандер-Баян, правивший в начале IX века, был большим любителем экзотики. Это его и погубило. Очередная партия гулямов-мамлюков, выписанная из дальних провинций Халифата в рамках военного сотрудничества, немного освоилась на новом месте и подняла мятеж. Рассказывают, что глава мятежников, некий Махмуд-Шахор, собственноручно утопил эмира Искандера в дворцовом бассейне. Что смахивает на легенду, ибо процент утопленных мусульманских владык превосходит всякое воображение. Как бы то ни было, Махмуд-Шахор возвел на трон марионетку и поспешил изъявить свое почтение Истанбулу, где на это дело посмотрели сквозь пальцы. Лишь бы новый великий везирь продолжал борьбу с неверными. И тот не подвел.

Новая война с баваро-ломбардами развернулась на суше и на море. Аварский флот оказался на высоте. Старые брандеры еще вандальского образца и трофейный греческий огонь не подвели, и бывшая на взлете Венеция сгорела полностью. Ее останки были прозваны Островами Пепельной Печали и на долгие века потеряли всякий интерес для новых поселенцев.

Махмуд-Шахор в это время командовал сухопутным фронтом и собственноручно крушил головы христианским рыцарям, но сие деяние по праву приписывается ему. Как и другие деяния. В одном из своих дальних рейдов он дошел до самых стен Рима, за что заслужил у потрясенных итальянцев прозвище "Новый Аттила". В средневековых итальянских диалектах его имя превратилось сначала в "Ателло", а потом и вовсе в "Отелло". За свои многочисленные подвиги и преступления он стал культовым героем и злодеем многочисленных сказок, легенд и драматических постановок, а также излюбленным пугалом для непослушных детей.



О ты, которая цвела,
И воплощала дух старинный!
Тебя зовет ночная мгла,
И океанские глубины.

Ты избежала многих бед,
Терзавших внутренность планеты,
И даже Цезарь замер пред
Железным мужеством венетов.

Твой путь, что краток очень был,
Прервали огненные стрелы,
Тебя Атттила не сломил,
Но поразил тебя Отелло!



Стоит ли говорить, что особое впечатление на простодушных ломбардов произвел цвет кожи нашего героя. Нет, конечно, они и до этого таких людей видели, но не в роли великих полководцев, едва не поставивших на грань.

Больше того, великий полководец основал успешную династию, которая еще целых семьдесят лет тревожила границы христианского мира, пока не перешла в иные миры и другие области преданий.

На месте же Великого Арабского Халифата к концу IX века образовались халифаты Мавританский, Карфагенский, Египетский, Сирийский, Персидский и Румский. Это было как-то связано с географией (список династий воспоследует). Сирийский, впрочем, протянул недолго и был разорван между Румским, Египетским и Персидским. Персидский среди прочего продолжил экспансию в Индию и Среднюю Азию. Мавританский погрузился в активную военно-морскую борьбу с вестготской Испанией. Карфагенский - с Италией.

Как уже было сказано выше, тибетанская развилка никак не могла повлиять на скандинавскую демографию, только на генетические цепочки тех или иных викингов, которые уже вышли в море. Добравшись до не-норманнской Европы, они (викинги) обнаружили следующие отличия от реальной истории --

Исландию населяли пикты. Один из пиктских кланов, числом около 1000 человек, погрузился на корабли и покинул Британию. Про Исландию пикты узнали от вездесущих ирландских монахов. Несколько викингов, попавших в Исландию совершенно случайно, были убиты, разрезаны на мелкие кусочки, скормлены рыбам, а корабли пошли на топливо и строительство. На родине несчастных мореплавателей сочли пропавшими без вести в пучинах океана. Таким образом, существование Ледяного Острова еще некоторое время являлось тайной для всего остального мира.

Великая Пендосия окончательно пришла в упадок и развалилась. В Мерсии правила династия Каролингов, бежавшая из Франции после поражения от вестготов. География брала свое, и к местным англо-саксонским карликам присоединились несколько датско-норвежских королевств. По могуществ, впрочем, не превосходящих реальную Область Датской Дани.

Континентальные франки тем временем продолжали неравную борьбу с континентальными саксами. Саксы несколько раз порывались устроить франкам Ночь Длинных Ножей, но этому мешал обыкновенный варварский бардак и отсутствие централизованного государства. Поэтому викинги легко нанесли удар с тыла и основали в Саксонии ряд поселений. В реальной истории им это помешали сделать последние Каролинги.

На Черном море, тем временем, кипели замечательные военно-морские сражения между Румским Халифатом и Хазаримской империей. Хазаримляне пытались поднять крест над Софией, а арабы, само собой, старались этого не допустить. Силы были равны даже после распада Арабского Халифата. Как писал об этом один из современников, "лишенные забот о судьбе дальних провинций, румские арабы могли сосредоточить все свои силы для обороны Константинополя". Но хазаримляне твердо решили поставить последню точку в многолетнем споре и собрали в крымских и прочих тьмутараканских портах невероятных размеров флот для решительного броска (около 888 года). В мечетях Истанбула по такому поводу молились день и ночь, и на сей раз Аллах услышал эти молитвы. Передовые корабли хазаримлян уже вышли в море, когда в Империи произошел военный переворот. Мадьярский король Салард, еще вчера добропорядочный подданный Третьего Рима, привел свою луко-панцирную кавалерию под стены Александрополя...



Александрополь. Историческая справка.

Александрополь - столица Хазаримской Империи. Основан хазаримским императором Александром III Тарканом в 784 году на месте древнего Пантикапея. При выборе новой столицы император руководствовался как стратегическими причинами, так и культурно-политологическими. Еще только мечтающий вернуть себе Боспор Фракийский, он хотел ощутимо присутствовать хотя бы на Боспоре Киммерийском. Древняя столица боспорских и понтийских царей процветала под управлением хазаримских императоров и в кратчайшие сроки превратилась в один из самых замечательных городов Среедневековья, пусть и не в один их крупнейших. В 813 году Александрополь был атакован арабским флотом, но арабы потерпели жестокое поражение, и долго с ужасом вспоминали грандиозные фортификации, окружавшие новую имперскую столицу. Болгарский флот в 846 году тоже не добился особого успеха.



...Мадьярский король Салард, еще вчера добропорядочный подданный Третьего Рима, привел свою луко-панцирную кавалерию под стены Александрополя. Его ждали с распростертыми, для мадьярских всадников в александропольском порту были приготовлены специальные транспортные корабли. Что произошло потом, достоверно неизвестно, потому что каждый из первоисточников описывал дальнейшие события на свой лад.

Греческий летописец Х века Михаил Катафрактиос, работавший при дворе сицилийского губернатора, писал:

"...задолго до той роковой ночи гнусный изменник Салард вошел в сношения с арабскими сарацинами. Опьяненный жаждой власти, он решился на неслыханное злодеяние и предательство всего христианского дела. Под покровом ночи его воины перебили стражников и ворвались в императорский дворец. Праведный автократор Константин, шестой из носивших это имя, прозванный Митридатом, был злодейски умерщвлен в собственной постели. Другие рассказывают, что мадьярское мятежники выбросили императора в окно Диофантовой башни.

Как бы то ни было, привлеченные звуками сражения, воины морской стражи оставили свои посты и поспешили в город. Тогда арабские галеры ворвались в порт и учинили неслыханную бойню. Казалось, весь флот Империи запылал в один миг. Огонь был так велик, что перекинулся на город. Царственный град Александрополь горел три дня подряд. Пожар не щадил никого - ни воинов императора, ни вдов, ни сирот, ни стариков, ни даже самих подлых мятежников. Последние, впрочем, были готовы к такому повороту событий и поспешно отступили из города, спасая свои жизни. Победоносные сарацины торжествовали, возвращаясь к своим берегам. Негодяй Салард вернулся в разоренный город только через неделю и тогда же провозгласил себя новым императором..."

Мадьярский летописец XI века Шаломон Антарпади сообщает:

"...последний из императоров хазарской династии, Константин, ухитрился воплотить в себе самые гнусные пороки. В то время как государство его стояло на краю гибели, а подданные терпели самые жестокие лишения, этот мерзавец предавался самому отвратительному разврату. В его правление дела Империи совершенно пришли в упадок. На самые ответственные посты в армии и государстве Константин Митридат назначал своих родственников, собутыльников и даже любовников. Бесчисленные средства растрачивались на возведение немыслимого числа статуй и памятников автократора во всех пределах Империи. Столь низко пал этот человек, что даже вознамерился превзойти самого Калигулу и собирался назначить на пост консула породистую кобылу из императорских конюшен. Впрочем, слухи о том, будто Константин имел с этой кобылой сношение, я решительно отметаю, ибо мысль о таком невозможном преступлении против всех природных и небесных законов не могла прийти даже в его извращенный ум.

Так или иначе, это последнее решение, ставшее достоянием всеобщей известности, окончательно переполнило чашу возмущения лучших людей в государстве. Они сплотились вокруг короля мадьяр Саларда, бывшего тогда стратигом Ольвийской Фемы. "Веди нас на Александрополь, -- говорили они ему, -- свергни идолов Молоха, и тогда мы уничтожим Молоха живого!"

К великому несчастию, нечестивец задержался на престоле слишком долго для того, чтобы бездарно проиграть сражение сарацинам, вторгшимся в пределы государства. В великой битве у Морских Ворот Александрополя был потерян весь имперский флот. Лучшие из мужей были обречены сгинуть в пучине Эвксинского Понта. Сам Константин трусливо бросил сражающихся на произвол судьбы и укрылся в хорошо укрепленной Диофантовой башне.

Когда завершилось сражение, и принявший командование на себя Салард отразил сарацинов, воины поднялись в башню, дабы учредить над опозорившим себя базилевсом праведный суд. Вне себя от страха, Константин пытался спастись по веревочной лестнице, но сорвался и разбился об острые камни. Несколько дней спустя армия, сенат и народ единодушно провозгласили праведного короля Саларда новым императором римлян..."

Арабский летописец Исмаил аль-Атунази из Х века свидетельствует:

"...тогда в государстве ромеев было великое возмущение. Царь Константин, добрый, но твердый человек, поссорился со своим сводным братом Александром. Этот Александр был незаконнорожденным сыном прежнего императора Михаила от мадьярской принцессы, и поэтому был известен под своим мадьярским именем как Салард. Но как это часто бывает у северных ромеев, признавался отцом едва ли как законный и воспитывался во дворце. В случае смерти Константина он мог даже претендовать на трон. Так оно и случилось впоследствии.

Ничто, однако, не предвещало будущей беды. Братья были с детства привязаны друг к другу, и Салард ни словом, ни делом не обнаруживал предательских намерений. Напротив, он преданно служил своему старшему брату и охотно вызывался на самые опасные предприятия. Свыше десяти лет он провел на болгарской границе и не раз участвовал в сражениях, неоднократно был ранен, а однажды чудом избежал плена. Жизнью в столице Салард напротив тяготился, и порой самому Константину приходилось выезжать на границу, дабы повидать любимого младшего брата.

Как это уже не раз случалось с другими царями и даже простыми людьми, братья поссорились из-за женщины. Это была болгарская принцесса Шломцион, захваченная в плен Салардом в одном из походов. Константин собирался вернуть ее отцу, болгарскому царю Узигалю, с которым стремился заключить мир, дабы не опасаться за свой тыл в грядущей войне с халифом Омаром, да хранит его Аллах! Салард же хотел оставить ее при себе. Константин несколько раз навещал брата, пытаясь его вразумить. Во время этих посещений коварная обольстительница совершенно завлекла молодого царя в свои сети. Окончательно потерявший разум от охватившей его безумной страсти, Константин похитил прекрасную болгарку у своего брата, и отправился в столицу. Пылавший гневом Салард самолично направился за братом в погоню. Настигнув его у самого перешейка, соединяющего Таврический полуостров с материком, мадьярский принц обрушился на брата с упреками. Пристыженный император уже было собирался вернуть ему девушку, но хитроумная болгарка совершенно помутила его разум. "Как он смеет порицать тебя перед лицом придворных и воинов, -- восклицала Шломцион, -- кто из вас император -- ты или мадьярский полукровка?!" Тогда разгневанный Константин приказал схватить брата и заковать его в цепи. Завязалась схватка, в которой сам император погиб, а Салард был тяжело ранен. Неведомо, кто нанес Константину роковой удар, но все ромеи подозревали болгарскую распутницу, а самого Саларда никто не обвинял.

Тогда же Шломцион воспользовалась всеобщим замешательством, похитила коня и ускользнула из лагеря. Вернувшись в пределы своего отечества, он была с великим почетом встречена своим отцом, царем Узигалем, всеми болгарскими принцами, военачальниками и простым народом. Больше того, узнавшие о гибели одного ромейского государя и тяжелых ранах другого, болгары необыкновенно возбудились и тотчас выступили на войну. Прежде чем Салард смог оправиться от ран и взять дела в свои руки, они совершенно разорили западные провинции Империи и захватили богатую добычу. Тогда же праведный халиф Омар мудро воспользовался замешательством ромеев и приказал своим адмиралам сжечь имперский флот и разорить город Александрополь..."



Сказ о походе болгарского царя Узигаля против негодного Саларда.



За окном взорвались здравицы -- снова не усну,
То болгары собираются с угром на войну;
Предвещающий баталии крик несется вдаль:
-- Славься, грозный царь Израиля, мелех Узигаль!

Верный щит его в пробоинах, сам на жеребце,
Выезжает лидер к воинам, мудрость на лице.
В золотой броне из Галлии Узигаль-каган,
-- Славься, грозный царь Израиля, тюрок и славян!

Этим сход не ограничится -- следом першерон
Вынес гордую владычицу, Деву Шломцион,
Подвиг твой увековечится, верных осчастливь,
Царства древнего наследница, новая Юдифь!

Вот владык встречает армия -- лучше в мире нет --
Ни у князя Джаявармана, ни в стране Тибет!
Хель-Раглим, Абиры-всадники, Гвардия-Мишмар,
В золотых доспехах латники армии болгар!

-- Ты веди нас на Хазарию, на восточный Рим!
Внуки Ашина и Ария -- вместе победим!
Ты вручил мечи из стали нам, доблестный каган!
Славься, грозный царь Израиля, тюрок и славян!

Затаился за границею, словно леопард,
Обернувшийся лисицею хитрый князь Салард,
Только против нашей доблести мощь его бледна,
Мы оставим в этой повести наши имена!

-- Не стоять твердыням каменным -- их с земли стерев,
Пусть горит огнем на знамени Иудейский Лев!
Наши стрелы славно вдарят им, попадая в цель,
Славься, грозный царь Болгарии, мелех Исраэль!

Разлетались крики славящих меж речных долин,
И тогда своим товарищам говорит раввин:
-- Царь останется в истории как второй Кубрат,
Нет, недаром мы построили этот каганат!

Обрели в скитаньях вечных мы драгоценный дар --
Очень славные еврейчики вышли из болгар!
В почву здешнюю Тервел вростил -- доблестный каган,
Ярость тюрок с нашей мудростью, с мужеством славян.

Пусть царит в земной обители мощный Третий Храм,
Не сломят его крестители, Будда и ислам!
Пусть стоит и счастье дарит нам, красоту и свет --
Иудейская Болгария сотни тысяч лет!





Персидский летописец XII века Сафар ад-Дин был совсем краток:

"...оказалось, что царь Константин, долгие годы правивший ромеями, на самом деле был женщиной, скрывавшей свою преступную личину под мужской одеждой и состоявшей в преступной связи со своим молочным братом Салардом. Когда все открылось, Салард поспешил убить самозванку и объявил себя спасителем государства от невиданного позора. В том же году халиф Омар воевал с ромеями и одержал великую победу".

* * * * *

Так или иначе, хазары сделали свое дело, хазары могли уходить. Их место в Северной Римской Империи заняли мадьяры. Так когда-то в самой Византии исавры сменили германских федератов. Мадьярский принц Салард короновался как император Александр Пятый и основал новую династию Спартокидов. Или возродил. Это было модно; многие вожди и политики Северного Рима черпали из славного боспорского и понтийского прошлого.

Арабы и болгары в пределах Империи не задержались, но кроме них пределы Империи покинули несколько северных провинций.

В том числе так называемая Киеванская фема.

Летописцы и здесь постарались.

Ирландский историк Муррхад О'Тул из XIII века пишет:

"...народ полян, издревле населяющий область вокруг города Киева, должен был терпеть хазаримское владычество, пока череда счастливых случаев не позволила ему обрести свободу. Смута в Александрополисе, мятеж мадьярских наемников, нашествие арабов и болгар, но последней каплей в этом кубке радости стало явление поляков. Поляки, как легко заметить, родственный полянам народ, обитали на западе от Киева, на берегах Моря Электронов, пока аварское вторжение не заставило их покинуть родные места и отправиться искать счастия в других краях. Польский принц Мечислав явился под стены Киева с многотысячной армией.

Узнавший, как тяжело приходится здешним полянам под ромейским игом, он воскликнул: "Неужели не желаете вы получить свободу? Что может быть дороже свободы? Разве не стремление к свободе заставило нас покинуть родные края, потому как не желали мы жить под аварским ярмом? Поможем и нашим братьям полянам обрести свободу!..." Воодушевленные его речами, поляне вооружаются, и вот уже ромейский наместник и его гарнизон бегут из города, постыдно бросая оружие и припасы. Император Александр-Салард был в то время занят войной с болгарами на юге и отражением сарацин, поэтому неохотно признал Мечислава королем свободного города Киева..."

Уже известный нам Михаил Катафрактиос сообщает:

"...Жестокосердные авары под предводительством Отелло-Младшего, известного как Черный Зверь, претерпели неудачу на войне с государем Тассилоном, и поэтому обрушили свою дьявольскую ярость на языческие народы севера. Одним из этих народов были поляки, ведомые неким князем Мечиславом. Потерпевшие самые жестокие поражения от аваров, они задумали бежать в чужие земли. "Так предки наши готы спасались от ярости гуннов, -- говорил Мечислав, -- спасемся и мы!" Благородный император Константин Митридат позволил им поселиться в пределах Империи как федератам, с условием что поляки примут святое крещение. Те охотно согласились и прибыли в Киеванскую фему. "Старые боги не помогли нашему народу защититься от аварского безумства, -- говорили они, -- но только помазанник единственного Иисуса Христа. Последуем и мы за Христом!"

С тех пор поляки проживали в Киеванской феме, верно неся пограничную службу. Когда же преступник Салард возмутился против законного император, Мечислав был одним из немногих стратигов, не пожелавших принести клятву верности самозванцу. "Не желаю жить под игом самозванца и клятвопреступника, поднявшего руку на помазанника божиего! Лучше бы мне остаться под владычеством аварского эмира!" Местные поляне поддержали Мечислава, и вся Киеванская фема отложилась от Империи. Узурпатор Салард, нисколько не заботившийся об умножении могущества Империи, но только о личной власти, отнесся к этому с удивительным равнодушием.

Жители Киева собирались провозгласить Мечислава новым императором, но тот благоразумно отказался, не желая напрасно возбуждать зависть негодного Саларда..."

Шаломон Антарпади пишет:

"...польский князь Мечислав, не желавший бороться с аварскими варварами, трусливо бежал в пределы Империи. Тогда всеми делами на западной границе руководил великий Салард, он и позволил означенному Мечиславу поселиться в Киеванской феме. Когда же Салард стал императором, неблагодарный пес поднял мятеж и отпал от Империи. Погруженный в арабскую войну, Салард не мог ему помешать..."

Исмаил аль-Атунази:

"...Наместником Киева, как это неоднократно случается у северных народов, была женщина из древнего знатного рода, принцесса Властемила. В отличии от коварной болгарки Шломцион, она была девушка благородная и справедливая. В детстве Властемила воспитывалась при александропольском дворе вместе с другими знатными заложниками из числа подвластных Империи народов; была знакома и дружна с Александром и Константином, и очень переживала, когда стало известно о смерти последнего. Александра она сразу признала императором и даже послала ему на помощь войска для войны с болгарами.

В том же году в окрестностях Киева появились беженцы от наступавших войск победоносного эмира Махмуда-Актана. Эти беженцы принадлежали к племени поляков, и были дальними родичами народа Властемилы. Поэтому изгнанники были приняты с большим почетом, а младший сын польского князя, Мечислав, ровесник Властемилы, был взят ею в мужья. Они доблестно обороняли северные и западные границы Ромейской державы, но их сын, князь Борислав, не поладил с новым императором Георгием Стратегоем и совершенно отложился от Империи. Поляки и киевские поляне с тех пор совершенно перемешались и слились в один народ..."

Славянский летописец брат Варфоломей из XIII века:

"...Мечиславле побежаша яко кроль польский от погана обра та придеша пид ворты стольнаграда Кыева. Княженка Властемила примеша яво яко братенца природного та взяша на лонже сваво. Инда кесаревыч Саларда погубиша на кесаревыча Костантиния поднимаша Властемила на убиванца та болгарску распутяницу Шилоцонию та покидаша кесаречество. Засим па ныш дынь пишла Польская земля...."

Космополитанский историк Флавий Магнумиан из ХХI века сообщает:

"...Таким образом, богатство и одновременная бедность наших первоисточников, а также неоднозначное толкование результатов археологических раскопок заставляет нас примириться с тем, что вряд ли мы когда-нибудь увидим окончание войны между школами полонистов, антиполонистов и булгаристов. На этом мы закончим наш рассказ о становлении Первой Киевской державы и обратим свой взор на север. Там, по крайней мере, все достаточно ясно и кристально чисто. На рубеже девятого и десятого столетия власть в Новаграде и его окрестностях захватил британский принц Аттиластан и его сподвижники, сборная солянка скандинавских и балтийских викингов..."


900-1100

Среди прочих государств, основанных викингами в теплых краях, особенно процветала Вандалузия. Находилась она, разумеется в Южной Испании, где когда-то недолго правили оригинальные вандалы. Викинги, получившие высочайшее разрешение на поселение в тех краях от очередного вестготского короля, прибыли с берегов восточно-шведской речки Вендель, посему название нового герцогства прижилось само собой, а их обитателей спустя несколько десятков лет иначе как вандалами уже и не называли. Помимо активного участия в испанской внутренней политике, вандалы работали щитом христианского мира от набегов морских разбойников из Мавританского и Карфагенского Халифата.

Кроме вандалов этим благородным служением занимались викинги, засевшие на Мальте, а также греческая Сицилия и сардинская Сардиния. Сардиния вообще весьма преуспела на посту очередной владычицы морей. Этому способствовал в том числе очередной набег карфагенских пиратов, после которого на острове остался один влиятельный аристократический клан из прежних пяти. Это позволило острову централизоваться и даже вытребовать для себя статус королевства в рамках Западной Римской Империи, которая все еще вела непримиримую борьбу с Аварским Эмиратом.

Аварский Эмират вопреки всему отказывался умирать. После военных реформ Отелло государство окончательно перешло к мамлюко-гулямо-янычарской системе. Мамлюков набирали повсюду, в том числе среди подвластных балканских, славянских, германских и романских народов. Меритократия была возведена в ранг закона и обычая одновременно, наверх выбирались самые способные вне зависимости от цвета кожи и нацпроисхождения, до старости доживали немногие, загнивать никто не успевал. Государство превратилось в хорошо слаженную военную машину; оно было построено для войны, нацелено на войну и жило только войной. Это был исламский военный орден в чистом (насколько это вообще возможно) виде, который простирался уже от Адриатики до Балтики.

На Балтике Эмирату приходилось иметь дело с Ревеландом (государством эстонорманнов), Саксоданией (династическая уния Дании и Саксонормандии) и Новгородом (который назывался как-то иначе, но не в этом суть).

На юге Западная Римская Империя пришла в небольшой упадок. Флаг снова подхватила Великая Греция (то бишь Южная Италия и Сицилия), которая повела решительную реконкисту. На материке были освобождены от Румского Халифата Спартанский полуостров и Эпир, на море - целый ряд островов по самый Крит. Греки уже мечтали о скорейшем освобождении самого Константинополя и очень опасались, что Мадьяримская Империя или Болгарский Каганат успеют туда первыми. Не успел никто, потому что пришел лесник и разогнал всех к такой-то матери.

На Дальнем Востоке в Х веке случилась только одна крупная война. Извержение вулкана Пэктусан нарушило экосистему многострадального Бохайского королевства, и бохайцы решили попытать счастья в Корее и Китае одновременно. Разумеется, это была славная битва, после которой Китай и Шилла округлили свои владения, а Японские Сасаниды заполучили новые провинции на материке. После этого в Поднебесной Зоне Взаимного Процветания снова воцарился мир, нарушаемый мелкими пограничными стычками, но тут лесник пришел и к ним.

Лесника звали Курабир. Родился он в 987 году. В детстве он был мелким уйгурским принцем из Восточного Туркестана, молодость он провел в заложниках в китайской столице. Там он получил традиционное конфуцианское образование, но сделал из него (образования) совсем не те выводы, какие ожидали от него (от принца Курабира) учителя и наставники.

Кумиром его стал один из крупнейших (с конфуцианской точки зрения) злодеев и военных преступников - Цинь Ши Хуан Ди, он же Первый Император Китая (259-210 до х.э.). Но если Цинь-Ши-ИТД объединил всего лишь Китай, Курабир решил объединить весь остальной мир. Только и всего. Планы его были скромны и не простирались даже за пределы земной атмосферы.

В 1009 году принц Курабир вернулся на родину, занял трон в своем мелком княжестве, и тогда началось.

Государство было перестроено согласно заветам великого Цинь Шихуанди. Все граждане и подданные были разделены на десятки, сотни, тысячи и так далее. Аналогичным реформам подверглась пока еще малочисленная армия, но вооруженная передовым учением Сунь-Цзы, она принялась заводить чужие армии в Место Смерти и таким образом одерживать победу за победой.

Великая Степь в ту эпоху представляла из себя "тошнотворную парадигму взаимной резни бесконечно сменяющихся правителей и племен"(С) И.М.Дьяконов. Последний великий каганат в этих краях после Войны за Аббасидское наследство, и с тех пор китайцы искусно и искусственно поддерживали такой (бес)порядок. Однако все хорошее когда-нибудь кончается.

К 1029 году Курабир стал хозяином Всея Великия и Малыя Степи, от Восточного Туркестана до приморской тайги. Все тюркоязычные племена на этом пространстве вошли в состав Великого Уйгурского Народа; все прочие получили статус вассалов, союзников или рабов (кому как повезло - или не повезло). Засим настало время заняться более цивилизованными нациями.

Аббасидская империя Сихуй погибла за две кампании. Расправа была быстрой, беспощадной и эффективной. Все жестокости были совершены сразу.

Сидевший на китайском троне император Фэнь Шуй наблюдал за успехами своего северного соседа с удивительным равнодушием. Курабир был его ровесником и товарищем детских игр, они даже в одну школу ходили (за компанию с еще дюжиной принцев из китайской зоны влияния). Разумеется, более дальновидного государя давняя детская дружба не смогла бы ввести в заблуждение, но Фэнь Шуй к дальновидным не относился. Курабир, впрочем, не обманул его ожиданий.

"Китай - черная дыра, -- писал Первый Уйгурский Император в своем политическом завещании. -- Не пытайтесь покорить его. Миллионные армии хуннов, тюрков, арабов и других народов сгинули в Китае, не оставив следа. Покорите весь остальной мир -- и только тогда вы сможете смотреть на Китай сверху вниз. Покорите весь остальной мир -- и Китай сам падет к вашим ногам".

Итак, о Китае речь уже не шла, но к западу и востоку от владений Курабира лежали другие страны и города, предназначенные для завоевания и разорения. "Запад или восток?" - задумался Курабир. Найти ответ ему помогли китайцы.

Не все китайские принцы и генералы были довольны прекраснодушной политикой Фэнь Шуя. Они требовали немедленного похода на север и наказания наглого степного узурпатора. В один прекрасный день противоречия достигли столь высокого градуса, что многие сановники и полководцы объявили "Мы хотим во Вьетнам", подняли знамя мятежа, и объявили в южной столице Новую Справедливую Династию. Началась Обычная Китайская Гражданская Война.

На первый взгляд казалось, что несерьезный режим Фэнь Шуя вот-вот падет. Но Фэнь Шуй неожиданно продемонстрировал необыкновенную силу духа и воли. Первым делом он совершенно оголил северную границу, собрал войска со всех застав и оставил Великую Стену и другие крепости без гарнизонов. Это позволило ему загнать мятежников далеко на юг, и те уже не помышляли о контроле над все Китаем, только об удержании южных провинций.

Разумеется, северную границу никто и не думал нарушать. Курабир твердо держался собственной генеральной линии. Вместо этого он нарушил другую границу. Уйгуры принялись раз за разом совершать набеги в Корею и затевать другие подобные провокации.

Вот уже триста с лишним лет корейцы считались окончательными и бесповоротными трибутарными союзниками Китая. Они считали китайского императора своим старшим братом и отцом, поэтому вполне справедливо могли рассчитывать на его помощь и поддержку. Только не в этот раз.

-- Это все клевета, -- однообразно отвечал Фэнь Шуй на все жалобы корейцев. -- Уйгурский хан - наш любимый младший брат, и не надо приписывать ему столь невозможные и чудовищные преступления. И перестаньте клянчить у меня подарки!

-- Но ведь не только в подарках дело, -- заявил в ответ корейский король Пэкунсон и объявил, что Фэнь Шуй потерял Небесный Мандат, а потому Корея признает своим Старшим Братом южную династию, как более справедливую.

-- Плакали подарки, -- заметил по этому поводу один из его придворных.

Узнавший об этом Курабир очнулся от мрачных дум и отправил спешное послание Фэнь Шую, в котором, как почтенный вассал китайского императора, просил разрешения покарать неверного корейского вассала. Фэнь Шуй милостиво дал разрешение. Дабы соблюсти все приличия, к уйгурской армии примкнул маленький (40 тысяч) отряд под командованием наследного принца Фэнь Тана - официально он являлся главковерхом карательной операции. Курабир поморщился и дабы сохранить лицо, остался дома, а в Корею отправил своего сына, наследного принца Жэнь Шеня.

Корейский король не остался в долгу, и отправил навстречу карателям своего наследника, принца Хонгильдона и еще 70-80 тысяч воинов. Но силы были явно неравные, поэтому Пэкунсон призвал на помощь своего друга и родственника, японского императора Кирохито. Кирохито, давно следивший за событиями на материке, немедленно отправил в Корею экспедиционный корпус во главе своим старшим сыном и наследником, принцем Сапурацу.

Именно поэтому грядущее сражение 23 апреля 1033 года вошло в историю как Битва Четырех Наследников.

Битва обещала быть славной.

* * * * *

Жалобная песня про лошадку, четыре ноги, и позади у нее длинный хвост.


* * * * *


На смертный бой, на поле бранном,
Войска вели четыре принца,
Они столкнулись под Пхеньяном,
Согласно кодексу традиций.

Один -- японец Сапурацу,
Из Ездергитовых потомков,
Готов за мир в Корее драться!
Зачем? Душа его - потемки.

Второй - с красивым медальоном,
Как с колокольчиком на шее,
Он прозывался Хонгильдоном
И был наследником Кореи.

Готовы к яростному бою,
Сверкая златом и железом,
Навстречу шли другие двое,
Один - уйгур, другой - чайнеза.

Из дальних западных владений
Пришли сражаться под Пхеньяном;
-- Уйгура звали как? -- Жэнь Шенем.
Китайца - кажется, Фэнь Таном.

Совсем охрипшие герольды,
Вдыхая тучи едкой пыли,
Четыре армии на поле
С трудом великим разместили.

На поле, вовсе не широком,
В плащах, в броне, в звериных шкурах,
Стояли все сыны Востока,
От согдианцев до манчьжуров.

Слегка прищурившись на солнце,
На этот мир смотрели мрачно
Глаза раскосые японцев
И узкоглазые -- табгачей.

И пони в колесничей спарке,
Наливши глаз, хрипели злобно,
Слоны - вьетнамские подарки -
Ревели демонам подобно.

Играли с ветром к славе вящей,
Под голубыми небесами,
Знамена с Солнцем Восходящим
И Сасанидскими Орлами.

Японский флаг -- с Багровым Оком,
Шилланский флаг -- кружок с Инь-Янем,
И черный флаг МанИ-пророка,
И желтый флаг пророка МАни.

Окинув взором батальоны,
Всем телом потянувшись гибко,
Принц Сапурацу Хонгильдону
Сказал с загадочной улыбкой:

-- Мы их погоним до Лобнора,
Война закончится в Китае!
Пусть я домой вернусь не скоро -
Быть славной битва обещает!

Едва его сомкнулись зубы,
И маска щеки заслонила,
Как в Судный День взревели трубы,
Аида вспыхнуло горнило.

Холодным утром, в день весенний,
Страстей исполнены и гнева,
Проснулись демоны сражений,
Ифриты, ангелы и дэвы!

Едва захлопнулось забрало,
Как битва сердцем овладела.
Орда неслась. Земля дрожала.
Свистели бешеные стрелы.

Лучились жаром нестерпимым,
Пылая, сопки с гаоляном,
Столбы чудовищного дыма
Коптили небо над Пхеньяном.

Как в прежний день на речке Галлис,
В последней битве Креза с Киром,
Щиты с мечами целовались,
По воле хана Курабира.

Смешалось все на поле бранном,
Желая вызвать дух победы,
Молились ханьские шаманы
И сасанидские мобеды.

Шипели танские ракеты,
Ломая кость с противным хрустом,
Едва ли мог предвидеть это
Так говоривший Заратустра!

Но тем, кто резал Белых Гуннов,
Кто строил стены Шаолиня,
Не улыбается Фортуна --
В других краях живет богиня.

И вот, взобравшись на пригорок,
Расставив прочные лафеты,
Отряд китайцев - тысяч сорок -
Открыл огонь из арбалетов.

Тогда потоком стрел пробитый
(Доспехи стрел не удержали),
Упал наследник Ездергито
На Поле Брани и Печали.

Стрелой четырежды пронзенный,
И совершенно уничтожен,
Увидел рядом Хонгильдона,
В траве лежащего как ежик.

Корейский принц спросил: -- Под ливнем
Свирепых стрел и файерболлов,
Скажи, за что мы здесь погибнем,
Отпор не давшие монголам?

-- За риса горсть, за чашку чая,
И за восход над океаном,
За сад камней мы погибаем
В кровавом поле под Пхеньяном.

Пусть шансов было очень мало,
За это стоило сражаться,
Быть славной битва обещала... --
Добавил тихо Сапурацу.

И замер в луже крови бурой
(Последний вздох под небом синим...),
Когда приблизились уйгуры
В своей немереной гордыне.

Могильный хлад потрогал скулы,
И Сапурацу, умирая,
Успел увидеть, как сверкнула
На солнце сабля золотая...

Погибло воинство Кореи,
Кидани, тюрки и чжурчжени
Несут богатые трофеи
К шатру великого Жэнь Шеня.

И вот уйгурскому красавцу
Бойцы с почтительным поклоном
Подносят череп Сапурацу,
А также череп Хонгильдона.

НЕ датский принц, наследник принцев,
Что был герой и альт-историк,
Взглянул в пробитые глазницы,
Но не сказал "Мой бедный Йорик..."

Нет в той галактике Шекспира,
Другой поэт под небом бредит,
И наш потомок Курабира
Теперь герой других трагедий.

-- Коль стало так -- так было надо,
Заметил младший соправитель,
-- На шест у лагерной ограды
Сверчков обоих посадите.

-- Они сражались точно звери,
Насквозь прогнившие имперцы!
Увы, чудовищным потерям
Уже не радуется сердце.

-- Но что с того... Поднять забрало!
Салют почетным караулом!
Быть славной битва обещала --
И никого не обманула!


1033, май-август.

Японо-корейская армия была уничтожена, полководцы погибли; Пхеньян взят штурмом и разрушен до основания, жители частично перебиты, частично угнаны в рабство. Через две недели пал Сеул, обороной которого неумело руководил король Пэкунсон, тяжело переживавший гибель сына и наследника. Король, впрочем, живым не сдался. Корея превратилась в новую провинцию Уйгурской Империи.

В южнокорейских портах побежденные корейцы под руководством уйгурских надсмотрщиков принялись строить невиданную армаду, предназначенную для вторжения в Японию и достойного наказания тамошних огнепоклонников.

К огнепоклонникам это особенно относилось. По обе стороны пролива вспыхнула очередная древняя ненависть. Уйгуры были манихеями, и они очень вовремя вспомнили, кто распял казнил их пророка за семь с половиной веков до описываемых событий.

Император Кирохито не собирался сдаваться без боя. В стране была объявлена всеобщая мобилизация. На берегу спешно возводились новые крепости и другие укрепления. Как вдруг...


...То утро было очень хмурым,
И лишь плохое предвещало;
Толпились мрачные уйгуры
У деревянного причала.

Скрипел настил из плашек тонких,
Терпя шаги солдат угрюмых,
Их орды - транспортные джонки
В свои заглатывали трюмы.

На джонках тех -- штандарт кагана,
Отброшен флаг корейский славный,
Шипели граждане Пусана,
С плевком захлопывая ставни.

Их в путь отправил Бич Господний,
Покорны воле Курабира,
Бойцы коней вели по сходням,
И колесницы командиров.

Подобно древним аргонавтам
Вдыхая пар воды соленой,
Грузили бочки с черной нафтой
Для огнеметного сифона.

Уже ревущего свирепо,
По деревянному причалу
Вели слона - живую крепость,
На нем сражаться генералу.

Сам генерал - непобежденный
Номад, готовый стать пиратом,
Наследный принц доминионов
И падишах протекторатов --

Следил печально за погрузкой
С высокой башни возле доков,
Он был задумчивый и грустный,
Властитель Дальнего Востока.

Он от войны не ждал сюрпризов -
Погибнет, поздно или рано,
Король, посмевший бросить вызов
Непобедимому кагану!

Но глаз его дрожал лучистый --
Принц ожидал в грядущем жутком
Морской болезни острый приступ,
И потрясения желудка.

Но вдруг... Волнение внезапно,
Как волны моря пробежало,
По кораблям, скрипевшим трапам
И деревянному причалу.

И вот кричит глашатай грустный,
Ему с трудом солдаты верят:
-- Отбой! Закончена погрузка --
Все возвращаются на берег!

...Не может быть! Поганой шавки
Был сын -- японский новый тэнно,
Пришел пакет из ханской ставки,
Все отменяется мгновенно.

К войне готовились на годы,
Но не с такой трусливой крысой!
Не быть великому походу --
Был мир с японцами подписан.

Как жаль!... Кому висеть на рее?
Кому чего не оторвали?
И не поделены трофеи,
И не получены медали.

Где стрелы с ядовитым жалом,
И кровь рекой, и трупов груды?!
Быть славной битва обещала!...
Ну что ж, другие битвы будут.






* * * * *



Принц Камбуджито был редким мерзавцем даже на фоне своего жестокого и коварного века бла-бла-бла. В самый разгар событий он предательски убил своего старшего брата, императора Кирохито, и занял трон. После чего, дабы укрепить свои позиции, немедленно капитулировал перед уйгурами.

Последовала короткая, но бурная дипломатическая переписка. Камбуджито согласился признать себя младшим братом уйгурского императора, получил от него подарки, заплатил дань и согласился предоставить 10000 отборных японских воинов минимум для грядущего похода на запад. С другой стороны, он попросил прислать в Японию 20000 уйгурских солдат для подавления здешних мятежников, сторонников покойного Кирохито. И Курабир с тяжелым вздохом пошел ему навстречу, ибо в этом состоял его долг просвещенного конфуцианского монарха.

Во главе японского корпуса/тумена встал совсем младший брат Камбуджито, принц Даригато, а вице-коммандером у него служила принцесса Борансуне, степень родства которой по сей день не установлена. По одной версии она была женой Даригато, по другой - сестрой, по третьей - одновременно, за что Камбуджито и сослал их на материк, ибо подобный разврат в Сасанидской Японии не поощрялся. Согласно четвертой версии он сослал их по другой, более веской причине - избавлялся от конкурентов.

Историки будущего неоднократно реабилитировали Камбуджито - в конце концов, он спас Японию от ужасов уйгурского вторжения и гражданской войны; а какой ценой - да какая теперь разница.

Тем временем Курабир развернул хвостатое знамя с позолоченным черепом на черном фоне и выступил.

1034-1036

Персидский Халифат, представлявший из себя парадигму бесконечной резни и запущенную феодальную раздробленность, был уничтожен за две кампании. Халифа взяли в плен и как-то очень некрасиво казнили. После этого Курабир взял тайм-аут.

Даригато, Борансуне и все японские легионеры прославились в боях (потеряв процентов 25 живой силы убитыми и ранеными), поэтому заслужили полное доверие Курабира и мелкие губернаторские должности в завоеванном Иране.

Они все-таки увидели розы Хорасана!

И через некоторое время Курабиру донесли, что его японские вассалы заняты подозрительной деятельностью. Разъезжают по стране, беседуют с народом, копаются в развалинах зороастрийских храмов, вербуют явный избыток аборигенов в свой легион.

Первый Уйгурский Император тяжело вздохнул и приказал всех убить.

Гонец с пакетом был перехвачен в последний момент. После короткого и бурного совещания было принято решение спасаться куда глаза глядят. Легион разделили на две части, и Борансуне повела половину людей на юг, в сторону Индии. Даригато увел свою половину на запад.

Вопреки всем законам жанра, Борансуне погибла вместе со всем отрядом (подробности стали известны не сразу). Но Даригато благополучно добрался до Египта.

В Египте процветало псевдо-мамлюкское государство, местность очень способствовала.

- В Аллаха веруешь? - только и спросили у Даригато на пограничном посту, он же вербовочный пункт.

Древняя ненависть вспыхнула в его душе, но принц был обязан спасти своих людей.

- А то! - И без всякого стеснения добавил: - У нас в доме было много мусульманских рабов. (И все евнухи! - уточнил он про себя).

- Но ведь правоверный не может держать в рабстве правоверных!

- Так я их больше и не держу. (У старшего брата остались, в Японии).

Египетский эмир, как официальный представитель египетского халифа, принял его на службу, приласкал и все такое (но без яоя).

Некоторое время спустя на границе появились уйгурские послы и потребовали выдать дезертиров. Послы вели себя по-хамски, и поэтому их частично убили, частично побрили, отобрали одежду и выгнали вон.

В невероятной ярости Курабир приказал (лаунч кампэйн) выступать.


Но в самый разгар проснулся еще один демон войны. Демон настолько древний, что его много веков считали умершим и похороненным. Но он был жив, дышал и требовал свежей крови!


Парфяне, потерпевшие поражение от Сасанидов в III веке, восприняли сей удар судьбы по разному. Одни подчинились новым господам и со временем растворились среди иранских и тюркских народов; другие ударились в традиционное евразийское бегство. Один из парфянских кланов забрался далеко в джунгли Южной Индии, где основал новую империю. Парфяне называли себя "пахлава" ("пехлева", "пехлеваны", whatever), то есть "богатыри"; их новое государство осталось в истории как Паллава. Со временем они тамилизировались, а потом и вовсе погибли под ударами молодых южно-индийских царств. Но не в этой вселенной. Тибетанская альтернатива-641 подействовала на Индию в кратчайшие сроки; одна развилка наслаивалась на другую; и в описываемый период, в первой половине XI века, Паллавская империя все еще процветала, поглотив главного и опаснейшего конкурента - Чоланскую Династию.

Именно в Паллаву прибыла принцесса Борансуне, бежавшая от палачей Курабира. Местный император Нанди-вишну не сразу разобрался, кем является его гостья ("пришлось переводить с шести языков"), но когда понял, в его душе вспыхнула древняя ненависть.

"В следующем году - в Ктесифоне!"

Согласно одной легенде, принцессу и его сподвижников заманили в болото и скормили гавиалам. Согласно другой версии, затоптали слонами. 3) расстреляли из луков в тесном дворике; 4) сожгли в полночь в старом гостевом дворце. Так или иначе, все умерли.

После этого царь Нанди-вишну приказал выступать, ибо время пришло.

Кратчайший путь в Иран лежал через море. В реальной истории Паллава была начинающей флотократией -- паллавский флот патрулировал торговые пути в Индокитай и "Индонезию", пока его не вытеснили чоланцы. В МЯСО паллавы разгромили чоланцев и стали совсем уже неоспоримыми владыками от "Сингапура" до Мальдивских островов. Их флот бороздил и брал на борт. Больше того, появилась уникальная возможность совместить приятное с полезным.

Паллавских торговцев очень сильно обидели в Йемене. Нанди-вишну отправил двух послов -

A Man-Of-War is the best ambassador

дабы разобраться, но йеменцы не поняли намека. Одного посла утопили, другой вернулся и доложил.

- Оттуда и начнем, - хладнокровно заметил Нанди-вишну, - удобный перевалочный пункт, к тому же исконная имперская провинция.

Парфянские аристократы еще как-то пытались следовать Древним Правилам и Обычаям Войны(ТМ), но их тамильские подданные были избавлены от таких условностей. Резня превзошла все и вся.

Тогда покровителем Йемена и всех правоверных в округе вообще считался египетский султан; к нему и обратились йеменские эмиры за помощью. Султан честно исполнил свой долг и отправил на юг мамлюков качеством похуже (как ему казалось), в том числе Даригато и его гвардейцев.

Битва была так себе, и в конце концов японцы отступили в Эфиопию, а тамило-парфяне закрепились в прибрежных городах. Наступило временное затишье, в самый разгар которого пришло сообщение из Египта -

"Зирн пал, незащищенный. Дворец Йенгик в огне. Джон Уэстерли мертв".



Интерлюдия. На самом деле все не так, как на самом деле.


В нашей вселенной Паллавскую империю среди прочих тщательно изучили Британские Ученые(ТМ), что понятно и естественно - Британская Индия находилась на вершине могущества. Листая толстые книжки, изданные в начале ХХ века, я не успевал поражаться смелому полету мысли. Английские джентльмены, изучив ветхие свитки и битые черепки, не только обнаружили у Паллавы парфянские корни, но даже римскую архитектуру!!! Что как бы намекает нам - многострадальные легионеры Красса не погибли в Китае. Парфянские рабовладельцы потащили их за собой в дикие индийские джунгли. (Потомков, не суть важно).

Увы, но в настоящее время парфянская теория уже не так популярна, как сто лет назад. Целый ряд свежих исследований утверждает, что Паллавы всегда были коренными тамилами, а парфяне даже рядом не пробегали. Но сторонники парфянской версии не сдаются.

К сожалению, со стороны это выглядит как очередная война между норманистами и антинорманистами. Историческая истина мало кого интересует, политические разборки в чистом, то есть в грязном виде.

Отсюда вопрос - как создавать альтернативную историю, если толком непонятно, как выглядела реальная?

В данном конкретном случае - никакой разницы.

Если Паллавы действительно были парфянами - см. выше. Так все и было.

Если Паллава были тамилами, тогда все было не так, а еще проще. Принцессу Борансуне убили не потому, что она была сасанидкой, а потому что нарушила паллавскую границу с оружием в руках и без паспорта.

Вторжение в Йемен состоялось не потому, что Нанди-вишну готовил плацдарм для иранской реконкисты, а потому, что южно-индийская военно-морская империя могла себе это позволить. Как реальные чоланцы в XI веке завоевали и ограбили Индонезию; как реальные шри-ланкийцы в XII веке завоевали и ограбили Бирму.

Кроме того -- и здесь мы углубляемся в туманную область АИ-Теории -- жители тамошнего ХХ века будут точно также блуждать в потемках, как и мы. Были ли Паллавы парфянами? или же они были тамилами? Возможно, они/мы никогда этого не узнаем, но Паллавы существовали, и они вторглись в Йемен, где воевали с мамлюками принца Даригато.

Реалистичная альтернативная история не только должна быть возможной и вероятностной -- она может быть и криптоисторичной.

Что же касается иранской (ре)конкисты - всему свое время.



Словно сигнал к победе,
Флаг, над морями взвейся!
Лучший посол к соседям -
Это военный крейсер.

Вишну, даруй парфянам
Что их желают души!
Воин в плаще багряном
Выйдет с мечом на сушу --

Он, улыбнувшись скупо,
Молча сойдет по трапу,
Запах гниющих трупов -
Это победы запах!

Тихо уснут могилы -
Мертвый не знает страха!
Там, где прошли тамилы,
В поле не выйдет пахарь,

В погреб не сложит жито,
Только под лунным светом
В поле, травой пробиты,
Будут лежать скелеты!

Пепел украсит серый
Стран и земель пустыни,
Солнце любви - Венера -
Стало Звездой-Полынью...

Кто там идет в атаку,
Словно удары грома?
Помнят сыны Аршака,
Кто их изгнал из дома!

Вырви его -- нечистый,
Тот, что сидит непрочно,
Грязный сорняк Хормизда
Вон из священной почвы!

В битве добудешь славу,
В глотку вцепись руками!
Славу рифмуй с Пахлавом,
Гниду -- с его врагами!

Перья взметнутся пухом,
Ножны клинок покинет,
Эй, Борансуне-шлюха,
Станешь у нас рабыней!

Рабский ошейник-обруч
Горло сожмет тисками,
Эй, Даригато-сволочь,
Будешь лежать под нами!

Выстрел прямой из лука -
С пухом смешались перья,
Эй, Камбуджито-сука,
Выйди скорей на берег!

Видишь - плывет шебека,
Солнце блестит в кирасах
Тех, кто громили греков
И убивали Красса!

Снова грядут пожары,
Дым в небесах над портом,
Будто опять при Каррах
Лягут в песок когорты.

Слушай финал поэмы --
Станет твоим финалом,
Древний проснулся демон,
Время его настало!



Паллавская империя в реале, около 645 года (то есть на момент Развилки, породившей МЯСО).





Паллавская архитектура. Римское влияние?



Паллавский боевой слон.



Незаконченная реконструкция южно-индийского военного корабля, примерно IX век. Работа проведена Archaeological Survey of India.



и его якорь, оригинальный.

==============
==============
==============
==============
==============

Тем временем уйгурский хан Курабир завершил покорение Египта. Сасанидских дезертиров под развалинами никто не искал, потому что император думать про них забыл. Едва догорела последняя пирамида, Орда повернула на север, где в напряжении застыли Румский халифат и Мадьяримская империя.


Эти государства погибли под страшным ударом быстрее, чем рассчитывали самые смелые уйгуры.








7 мая 1037 года астероид 4179-Тевтат, двигаясь со скоростью 20 километров в секунду врезался в Землю и пробил земную кору в районе Марианской впадины.

Это привело к детонации земного ядра и полной гибели планеты, в связи с чем ее история - как реальная, так и альтернативная - закончилась.


Но продолжение все равно может быть.




..................................