Аннотация: продолжение серии рассказов "На отмели снов"
Рукопожатие или тайна, открытая покойным другом
История эта сейчас автору кажется уже законченной, как и тем немногим, кто знает, в каком состоянии он сейчас находится. А нам кажется уже не столь важным - закончена она или еще может произойти с кем-нибудь из нас. Вот что он успел мне поведать, или вернее все, что я помню.
Георгий был вполне обычный человек. Возможно, несколько счастливее других, потому что кроме любимой Елены, с которой он жил не расставаясь ни на день, у него еще было достаточно много друзей. И кроме них, как у всех хороших и преданных людей, были те самые "настоящие" друзья про которых говорят "настоящих друзей бывает немного - один, от силы два".
Наверное, можно сказать, что жил он вполне себе счастливо . Но вдруг случилась беда и один из настоящих друзей его быстро и безболезненно умер во сне. Без видимых причин. Конечно же и супруга и родственники и друзья были в шоке и сильно расстроились. Потом долго спорили о причинах и высказывали новые предположения. Покойный Игорь был такой же открытый для всех и всеми горячо любимый, как и Георгий. В чем-то они были похожи, и дружба между ними была особенно прочной. На всех эта смерть произвела сильное, можно сказать оглушающее впечатление. И Георгий с того самого момента сильно переменился и стал молчаливым. И продолжалось это исступленное молчание 7 дней.
Вечером седьмого дня Георгий лег спать, спокойно закрыл глаза, и серая пелена сна незаметно укутав, унесла его маленькое сознание в мир, где не было, по его мнению, никаких ограничений. В иной мир. Мир грез, иллюзорных предположений и осязаемых предостережений. Сознание обрело ту форму, которую Георгий считал своим телом и в конечном итоге собой самим. Его это не удивляло, потому что он в свое время научился ориентироваться в разных местах, куда бы его сознание не занесло, где бы его не распеленали - нигде он не был застигнул в расплох или как говорится немного обескуражен. Везде и всегда он оставался собой, так было и в его заповедных областях сознания. По крайней мере он был в этом уверен, а эта уверенность что-то да и значит. Иначе откуда бы ей было взяться если не из самой сути нашего героя. Поэтому и мы с вами будем считать, что он это был он.
Серая пелена, которая закутала его сознание, как несмышленыша, развернувшись в этой долине должна была уйти, исчезнуть, но оставалось ощущение что она все еще его обволакивает, только на очень большом расстоянии. Он идет по полю, на котором колышится высокая трава с колосьями свинцово-пыльного цвета. Он не понимает, какое тут время суток, потому что небо - это мятая серая ткань. Его так же не удивляет, почему его тело при таком скудном освещении хорошо видно. Оно светится как люминесцентный парафин. Или даже больше похоже на ночник с глицерином. Он пытается не углубляться в анатомию светового тела, которую при желании можно рассматривать до мельчайшего капилляра. Он не удивляется и не отвлекается, потому что он это он и он знает, что это сон. Он идет по высокой темно-серой траве, которая не оказывает сопротивления ногам. Он видит перед собой темную воду. Он знает, что это за река. И наверно, поэтому он не может до нее дойти. Но он идет и идет по полю, которое любому показалось бы чересчур мрачным, но расстояние между ним и тяжелыми черными волнами, источающими в этот сумрак истинную тьму, не сокращается. Голос. Ему приходит голос Игоря.
- Остановись, Гоша. Тебе пока что туда не надо. И без провожатых никто к ней не подойдет.
- А тогда зачем я здесь?
- Это все я устроил. Чтобы рассказать тебе секрет, который исправит ситуацию.
- Ну я же тут, не надо так много вступительных слов.
- Да, но сначала, как всегда, немного теории не помешало бы. Я буду тебе рассказывать только то, что ты знаешь. Ведь ты все еще пока лишь живой. Ты из мира, где люди радуются тому что живут и изредка бывают расстроены тем, что мир несовершенен и в нем немало деструктивного. Болезни, смерть, неустроенность. Можно это назвать и энтропией, которую, как это было научно доказано, искоренить в мире живых невозможно.
- Ну да, не хотелось бы тебе напоминать, что ты мертв и времени у тебя чуть больше чем вагон, но я, пока что озабочен тем, что сон может прерваться...
Тут Игорь начинает неуверенно складываться из голоса в образ, только крайне невнятный, едва достаточный для того чтобы его узнать, но недостаточно четкий, чтобы не бояться шевельнуться и разрушить его. Он старается двигаться как мое отражение - это был обычный наш прикол.
- Не-не-не. Не беспокойся. Главное не беспокойся. Ты, конечно, можешь думать, что ты живой и что ты спишь, да что угодно. Только не смеши меня тем, что хочешь сказать, что время здесь, где мы, и там, откуда ты, течет одинаково... Мы тут при желании год уложим в пять секунд, ты главное не нервничай, иначе очередную встречу я организовать не смогу...
- Да, конечно, дружище, продолжай.
- Так вот, эта самая энтропия неискоренима не потому что люди привыкли компенсаторно гордиться своей природой неукротимой и какой-то душой загадочной. Она в твоем мире только потому, что твой мир это не весь мир, как обычно всем живущим приятно думать. Он лишь мелкая частица большой молекулы складывающей ткань многомерного мира. А энтропия, до чего ж слово-то странное, она и является той самой связкой молекулы твоего мира с молекулой этого. Конечно, кроме этой связки, в твоем мире полно и других, но нам надо детально остановиться именно на этой, потому что она связывает твой мир с тем, куда я тебя пригласил в гости.
Собственно ты и там гость, как утверждают многие верующие после того, как очередной собрат перестает гостить и переезжает в другую гостиницу. Ему кладут ритуальные гостинцы и привет.
На мгновение Георгию показалось, что он слышит сквозь непробиваемое безмолвие какой-то заунывный всхлип, очень близко под носом хруст бумаги и фантиков. Рядом воняет землей и кто-то кашляет.
- Э, брат, ну ты не отвлекайся. У тебя еще будет возможность помечтать о чем-то хорошем.
- Да, да, извини.
- Так вот, энтропия неискоренима и в то же время она не может быть больше той, какая она есть. Потому что это связка такая, необходимый узел одной большой конструкции, где каждый из миров цепляется за соседний тем что из себя представляет ближайший к нему... Вот вроде бы достаточно понятно я тебе растолковал, как это стоит рассматривать тебе с твоей стороны, когда ты вернешься к себе. А теперь мы внимательно обратим... взоры или посмотрим на аналогичную категорию со стороны того мира где я устроил нашу встречу. Если ты не видишь, то могу помочь понять и, уж поверь, я тут успел пообвыкнуться и понаблюдать. Главное не дать себя запугать всякой пургой и не вестись на мультики. Что я и сделал - остановился, осмотрелся и сказал всем, типа отвалите, мне надо побыть одному и подумать. Правда они напоследок предупредили, что девять дней это ни фига не шутка и тут так дунет, что только и успею, что ручкой взмахнуть и меня отнесет намного дальше, чем ты сможешь меня услышать. А там - другая жизнь и другие порядки. Однако я взял на себя смелость сообщить тебе этот маленький секрет сборки миров. Тут так же неискоренимо жизненное начало и оно так же не может заполонить собой все, как и энтропия в твоем мире. Усёк?
- Если только гипотетически, чисто выстроив аналогию по принципу симметрии и равновесия, но как-то просто уж все получается...
- Конечно! А как ты хотел? Но ничего просто так не бывает, ни в одном из миров. Могу, конечно, начать убеждать тебя мол, вот, смотри, твое же тело не распадается, и ощущаешь ты себя вполне целым, и картинка устойчивая вокруг. Ну, может чуть мрачноватая. А иначе как сконцентрироваться на разговоре? Но я этого делать не буду, ты же сам все понимаешь. Я пригласил тебя, чтобы сделать предложение проверить переход между мирами.
- То есть думаешь, что готов встать из могилы и пойти учить всех?
- Не, не так убого. Я полагаю, что этот небольшой переход существовал всегда. Просто его никто не использовал. Я подозреваю, что это надо делать одновременно, с обеих сторон, и тогда значимость принадлежности к своему миру исчезнет, обесценится. Но как это сделать одновременно? Ведь телефонов-то с такой связью еще не изобрели! И даже если и изобретут, то кому надо расстраиваться задолго до смерти, кто хочет разговаривать с человеком, который узнал всю правду, все тайное? И не только о себе! Это подорвет многие принципы в мире, где людям так нужна именно их персональная вера. Вобщем забей, я долго думал, колебался, но время подходит чтобы решить - будем или нет. Пробовать найти третье состояние через переход. Меня это состояние тоже не устраивает. Я дико по всем вам скучаю и, естественно, мне больно даже представить, ЧТО из меня вырвут. Давай, же, брат, помоги мне прогулять этот урок, помоги спрятаться. Протяни руку помощи, которую я ни разу у тебя не просил, так как сейчас!
- Ну ладно... вобщем, что ты меня уламываешь. Попытка ж не пытка. Что делать будем?
- Вон, видишь этот пресловутый Стикс? Это он... хорошенько его запомни. Его даже не всем показывают. Потому что это первая часть ключа. Паромщик плавает в обе стороны. Допустим, тебе досталось не две, а четыре монеты. И такие люди есть и их немало. А побывав там, и запомнив дорогу, всегда можно и вернуться. Смотри и запоминай, это следующая часть ключа. Не будем переплачивать за воду. Впитай в себя в память все что видишь и слышишь. Оно тебе пригодится. Теперь представь любую другую реку и наложи на нее эту. Не закрывай глаза. Забыл сказать - они так же многомерны. Глаза наши - многомерное зеркало всех многомерных миров. Не закрывай, смотри, представляй, накладывай, оживляй. Это третья часть ключа. Не закрывай глаза. Завтра на закате посмотри на нашу реку и восстанови что видишь сейчас. это последняя - четвертая и основная часть ключа. Послезавтра на девятый день, когда тут будет ураган, а у тебя все будут провожать меня, ступай к реке. Ураган пролетит, не задев воды моей реки, солнце, опускаясь за горизонт, приоткроет тебе доступ к водам общей реки. В этот момент мы должны будем нырнуть - я со своей стороны, ты - со своей. Я вдохну воздух долины смерти, в твоих легких будет воздух мира живых. Мы поплывем навстречу друг другу, выдыхая каждый свой воздух в общую реку времени.
Ты явишься той частью живого мира в мертвом в той же степени, какую представлю я, ныряя со своего берега в твою сторону. Когда мы вынырнем, обоих миров для нас не будет. А расстояние между нами и есть тот переход. Может тебя и пугает, что можно не вернуться, но ведь нырять-то ты будешь в свою реку. Если мы доплывем друг до друга, я хотел бы крепко пожать твою руку. И я думаю, у нас это получится. Найти этот секрет. И главное - не закрывай глаза.
Проснувшаяся наутро, Елена была сильно встревожена тем что Георгий спал с широко открытыми глазами. Но, разбудив его, она была даже рада перемене вернувшей к ней прежнего уверенного и общительного мужа. Он не преминул рассказать ей свой сон, хотя его и расстраивало, что это был, скорее всего, обычный сон. В этом мире сердце всегда так больно сжимается и так сильно выжигает осознание необратимости, что человек готов разорвать мир напополам, лишь бы доказать что это не так, что возможно что то еще. Но его обычно успокаивают, и он продолжает ненавидеть декорации этого мира и тихонько тлеть изнутри как ядерный реактор. Елена оказалась чуть более мудрым человеком, чтобы просто успокаивать своего дорогого.
Они сошлись на том, что как бы оно ни было, сон - это не просто так, и уж даже если это и невозможно, то стоит хотя бы написать такой реалистичный рассказ о любви двух друзей, чистой преданной дружбе и о том что смерть не преграда для двух сильных и чистых сердцем. Это будет хорошая память для Игоря. Она так сказала, как будто успокоила, и ей и в голову не пришло, что он вечером пойдет к реке.
Но это обстоятельство ее не расстроило, когда она узнала, что Георгий гулял по берегу Волги. Она прочитала начало рассказа и нашла его вполне достойным памятником любимому другу. Спать они легли уже поздно, засидевшись за разговорами на кухне.
Он не помнил как он заснул и как проснулся, не помнил, что снилось, и какой сегодня наступил день. Но, судя по всему, выходной, раз не было никакой суеты и бряканья посуды, раз Елена сладко потягивается, есть время дописать начатое. Он сел за монитор, но что то было не так - это явно какое-то расстройство зрительного нерва не давало ему сосредоточиться ни на клавишах, ни на том, что предполагалось видеть в качестве букв на мониторе. Он прекрасно знал, кто он и где он. Он всегда отличал сон от яви, он всегда знал, что он это он, а вот что творится с его глазами?! Они не могут воспринимать символы... как, это бывает во сне. Решив, что во всем виноваты 'неправильные' 60Гц, несинхронизированные с природой человека, он захлопнув дверь на кухню, засел с блокнотом за чашкой чая и со своей любимой тонкой ручкой. Но и тут ему начало досаждать весьма неприятное обстоятельство потери моторики письма. В данном разе он уже был склонен согласиться что его природа успела синхронизироваться с клавиатурой, напрочь вытравив все навыки письма. Ибо он пытался писать и мелко аккуратно, и небрежно размашисто, и сжато, меняя наклон, но вместо букв в строчках он видел нечто, не поддающееся никакой критике. Это, казалось, невозможно подвергнуть прочтению даже при ближайшем рассмотрении настолько, что он даже был почти уверен в том, что сам не сможет вспомнить, о чем там шла речь. Либо руки перевыросли из неестественного места, либо глаза продолжали вести себя как во сне...
Он уже готов был предположить, что совет, данный Игорем, работает слишком хорошо, но не в его пользу. И понимал, что настроение уже достаточно подпорчено такого рода обстоятельствами и раздумьями, о которых он и хотел написать. Однако, уже ни физически, ни морально не может этого делать. Аркан колючей проволоки ироничного парадокса стягивался по мере метания мыслей. Ближе к вискам начинало саднить.
Выспавшаяся и посвежевшая Елена застала его на кухне сильно сгорбленным за чашкой чая, который, видимо, он заварил уже не в первый раз. Облако отчаяния разрывалось редкими раскатистыми вспышками горестных вздохов. Ей показалось, что он был готов зарыдать, что являлось верным признаком того, что у него кончились все ресурсы оставаться в равновесии. Её рассудительность и в этот раз вернули ему его обычную уверенность и силу. Поразмыслив, что ничего страшного не случится, если они отправятся прогуляться, Елена решила его познакомить со своей старой знакомой, бывшей сотрудницей.
Та и впрямь оказалась достаточно старой и как говорится в классических описаниях позапрошлого века, лицо ее хранило следы неземной красоты, коей она была одарена в юные годы. Кстати грима при этом она не жалела. Наверно для того, чтобы не так сильно было видно те самые следы. Вцелом она действительно была интересным человеком, как раз достойным собеседником для того, чтобы немного отвлечься от тех грустных мыслей и непреодолимых обстоятельств. И отвлеклись они настолько сильно, что как-то так забыли про 9 дней. В немалой степени тому способствовала слишком необычное заявление. Радушная хозяйка и интереснейшая собеседница, которая лишь отдаленно напоминала сказочных ведьм, а вцелом, в глазах Георгия выглядела как вполне разумный человек, вдруг решила быстро рассказать о своем тайном бизнесе.
И тому были причины, потому что стрелки часов вытягивались к небу, как побеги к невидимому солнцу а луна так и заливала светом через стекла в гостиную. По утверждению этой пожилой дамы ее питомица-кошка была оборотнем. Классическим в ней было только время оборачиваемости - полночь при наличии луны. И оборачивалась она в тело красивой женщины, лишенной разума. Попутно она заявила что продавала ее по часам, когда это было возможно, но поскольку в данный момент время поминовения по другу, то она считает своим долгом просто предупредить, чтобы никого не шокировала эта, на первый взгляд, необычная метаморфоза. Как впрочем возможно поза, одежда и повадки питомицы. Поскольку между похотливой кошкой и почасовой девкой разницы особой нет. А при условии, что количество удовольствия и в том и другом состоянии это существо устраивало, то ее оставалось лишь кормить и сдавать в наем, чтобы как то окупить затраты на восстановление ее же сил. Подобного рода признание, естественно, каждого без сомнения утвердило бы во мнении, что хозяйка несколько не в себе по вполне объяснимой причине. Однако, из уважения Георгий с Еленой решили повременить с категоричным ответом, пока стрелки не сойдутся на одной линии и, возможно, чуть дольше, лишь бы помочь больной встать на путь осознания необходимости вернутья в реальность и начать исцеление.
Однако, увиденное их поразило во много раз больше, чем только что услышанная тирада. Кошку действительно начало корёжить странным образом, неестественно подбрасываемая чем-то невидимым, выбрыкиваясь, казалось, из своей шкуры, она, после невообразимо отвратной дрожи, через частоту невиданной доселе вибрации, вдруг остановилась на форме роскошной шлюхи, одетой как не приведи господи твою мать. Когда гости смогли немного перевести дыхание и слышать тиканье часов так же отчетливо, как и во время саркастического молчания, хозяйка оборотня сразу встала и предложила им остаться на ночь.
Её же произошедшее никак не трогало. Это было обычным изменением в кошке для одинокой женщины. И она хорошо понимала что необдуманно подвергла излишнему стрессу тех, кто и без того был немного не в себе от потери близкого друга. Ей было неудобно намекать им на позднее время до полуночи, а теперь и подавно не хотелось выпроваживать гостей. Поэтому она постелила чистые простыни и, молча, без церемоний, настояла на том, чтобы они остались и хорошенько выспались. В таком состоянии им не стоило оставаться даже вдвоём. Быстро расставив все по местам, хозяйка улеглась и быстро уснула.
Обстановка в гостиной была максимально проста. Видимо, гости оставались в этом доме на ночлег не редко. Количество спальных мест регулировалось количеством топчанов. Сейчас на одном топчане посапывала хозяйка, рядом раздвинув ноги в сетчатых чулках с шелковыми лентами нежилась безмозглая блондинка в атласной сорочке. На расстоянии от них, на другом топчане сидела Елена, пребывавшая в некотором оцепенении. Видимо, она не могла найти подходящих слов и произошедшее никак не укладывалось в рамки тех принципов поведения, когда она могла играть роль человека, который мудро владея ситуацией, помогает окружающим. Она просто молча сидела и, судя по выражению лица, старалась ни о чем не думать. Мозг требовал полного расслабления, но спать она не могла.
Георгий помнил, что он пропустил и поход к реке и купание с другом. Он понял что он сильно подвел своего друга, даже если это и был сон, он готов был попробовать, он так хотел в это верить... Но сейчас у него не было никаких оправданий. Он мог только погрузить себя в тот же сон, в то же место и постараться отыскать Игоря с тем чтобы проститься с ним, если он не предложит ничего лучше. Однако, с одной стороны потряхивало его остолбеневшую жену, с другой - ёрзала по простыни блондинка рядом со своей доброй размеренно сопящей хозяйкой.
Ночи становились все холоднее, а отопление еще не включили, поэтому Георгий счел разумным уложить неспящих дам и укрыть их теплыми одеялами. Возможно, это успокоило бы их и дало бы возможность и ему поспать в эту странную и решающую ночь.
Он мягко и вкрадчиво подошел к кошке-блондинке, выпрямил раздвинутые ноги, уложил ее на бок, и, укрыв одеялом, подышал в ухо. Теплый выдох заставил ее накрыться с головой. Он немного придавил ее сверху рукой, подождав пока она перестанет извиваться и так же мягко отошел. Елену он уложил шепотом с разговорами. Так же мягко и найстойчиво уложив на бок и укрыв.
В эту ночь опыт Георгия попадать в нужное место в нужное время не подвел его. Он отдал свое сознание той серой пелене и, вскоре вновь очутился под знакомым небом со складками ткани, вокруг была та же свинцово-пыльная трава, только немного изменился ландшафт. И стоял он не на земле а на большом черном камне. Ровное поле между ним и рекой было как будто смято исполинскими следами в которые просочилась черная влага реки. И трава рядом с этими озерцами стала расти более густо и активно.
Неожиданным было и появление каких-то существ, напоминавших водяных из фентезийных фильмов. Олли, или как их могли называть. Человекоподобные пузаны на тонких жабьих ножках с неприятными наростами на локтях и коленях, с большими невнятными головами.
- О-о-о! Здравствуй! А мы как раз тебя и ждали! Нам про тебя рассказывал твой друг. Очень хороший у тебя друг!
- А где он?
- Он скоро будет... не переживай так. Мы и рассказ твой прочитали, нам очень понравилось. И мы совершенно согласны с тем что давно пора было эту тайну сделать очевидностью.
- Но я же его только начал, даже продолжение не успел написать.
-Это для тебя там так выглядит. А мы давно его прочитали и знаем что это лучший рассказ про переход. Поэтому мы и решили тебе помочь. Тебе и твоему другу организовать встречу более безопасным способом.
- Но как?
- Не бойся, спускайся к нам.
Когда Георгий сошел с камня оказалось, что олли на две-три головы ниже и передвигались сильно покачиваясь. Они жестами направляли его к самому большому из всех озёр.
- Не обязательно нырять и бороться со стремниной, это опасно! Вот озеро, на, позвони своему другу.
Смешные олли протянули неизвестно откуда появившийся телефон, похожий на дешевую модель сотового. Отличие они ему объяснили сразу же:
- Нам так же очень понравилась мысль про телефон по которому можно звонить в оба мира. Это универсальная связь. Вот видишь переключатель? Когда надо позвонить к ушедшему, перещелкни выключатель в нижнее положение. Так как он сейчас стоит. А если хочешь позвонить живущему, поставь так как у него.
Другой олли показал тыльную сторону своего телефона - переключатель стоял в верхнем положении.
Георгий неуверенно протянув руку к первому телефону, осторожно спросил:
- Но как же вы могли успеть, ведь и суток не прошло как...
- Как что случилось?! - спросили олли едва не корчась от спазм, которые вызывал у них сдерживаемый всеми силами смех. Кое-кто из них отвернувшись задорно поквакивал.
- Случилось?! - переспросил Георгий
- Да, что такое с тобой, ты какой-то бледненький?!
- Ладно, блять, хватит, давай трубу, - пытается вернуть контроль над ситуацией Георгий.
но олли не унимаются, они продолжают давиться и корчиться:
- А зачем тебе мой телефон?!... У тебя свой такой же!...
Георгий помнил как он ложился спать, не раздеваясь, и оставил свой телефон в кармане штанов, дабы можно было ответить на внезапный звонок, не беспокоя никого в незнакомом помещении.
Он был уверен что это нормальный телефон и он демонстративно достал его. Однако в его руке действительно лежал точно такой же как у олли универсальный аппарат на два мира связи.
И что самое интересное - переключатель находился в верхнем положении. Он поднял глаза к мятой серой пелене пытаясь вспомнить кому он мог звонить отсюда наверх. Пробежался по последним звонкам и вызовам, но глаза и здесь не позволили ему различать никакие знаки слагающиеся в живые строчки.
Больше половины олли наконец отдались во власть всепоглощающего смеха. По всему было видно что такое происходит у них весьма редко.
- Так где Игорь! - попытался как можно более грозно спросить Георгий, но с дрогнувшей ноткой неуверенности его голос изломился и имя друга прозвучало голосом самого Игоря.
Теперь не оставалось уже ни одного олли стоящего на кривых лапках. Все они катались по лужайке свинцового цвета между лужицами, источающими в мир темноту и над этим всем висела беспристрастная серая тряпка. "Игорь, а где Игорь?" до сдавленного писка пытались его переспросить олли, когда им удавалось совладать со своими уже истерическими спазмами.
На какое-то время Георгий потерял уверенность в том что он это он. Он как будто внезапно вспомнил что находится на этом лугу очень давно и мысленно наблюдает за каким-то другом, который в отличие от него не оставил жену и не умер, но сильно по нему скорбит, а он, как будто во сне встречается с ним и разговаривает, но это только сон. Георгий живет там, он мотыляется здесь. Ему показалось что он помнит как когда-то давно презрительно и заносчитво отказался от предложения услужливого паромщика с его бедным старым псом и послал их неподобающим образом. Паромщик, смиренно скрывая улыбку, оттолкнул лодку от берега и больше его не было видно. И тот, который сейчас есть вспоминающий, это все как будто бы помнящий, находился в сильном смятении.
Олли продолжали валяться на траве раскинув лапы. Им хотелось продолжения веселья. Видимо последняя шутка их больше не забавляла и кто-то из них выкрикнул:
- А ты думал смерть избавляет от привычки спать и видеть сны?
-О-о-о, блонди-и-инка! - добавил другой с придыханием.
И вновь взрывы издевательского ржанья и визгливого хохота заполнили все пространство под мятой серой тканью.
Ему стало вдруг одиноко и он захотел хоть что-то изменить, порвать декорации, взорвать этот мир. Он закричал:
- Георгий!
В тот момент ему показалось это естественным. По небу прошли всполохи, и ткань сгорела обнажив чистую иссиня черную глубину вечности. Это было небо без звезд, на фоне которого серая пыльная трава казалась теперь чуть светлее.
Он машинально нажал кнопку вызова на своем аппарате. Пошли сбивчивые прерывающиеся хрипом и какими-то голосами гудки. Они были такими же как та серая завеса скрывавшая истинные голоса. Щелчки и хрипы. Выдохи. Он упал в мягкую траву и решил дождаться когда последний, с кем он говорил, поднимет трубку и ответит.
Он услышал голос Елены:
- Алло, кто это?
- Алло, Елена! Это я! Я!
- Алло, кто это, вы слышите?! Это скорая? АЛЛО!
- ЛЕНА! ЭТО Я! - пытался докричаться звонящий но ему не отвечали
***
Сквозь грязный пыльный свет проступали знакомые лица с незнакомых ракурсов, смех, заунывные всхлипы и гудки. Вокруг него кто-то ходил. Сейчас для него не существовало ни мира живых ни мира мертвых...
На кровати, у себя дома в состоянии похожем на кому, лежал Георгий. Елене ее близкие и знакомые рекомендовали как можно скорее согласиться на госпитализацию, потому что установка аппарата дома не могла позволить ей надеяться на успех просто потому, что у нее не было таких денег. Но она продолжала материть приходящих и все надеялась дозвониться до какого-то доктора. Она была уверена что ей повезет, и трубку случайно поднимет понимающий профессионал и сможет быстро спасти ее Георгия.
- Однако, дорогуша третьи сутки уже как пошли, пытались ее вывести на спокойный разговор уставшие приезжать по вызову санитары скорой помощи.
- Пошли нахуй все пидарасы!!! - и нечто подобное получали в отчет только что приехавшие, и, разодя руками уезжали, прося поставить подпись под листком отказа у тех кто присматривал за Еленой, ходившей кругами у кровати Георгия. Изредка она замирала, присаживалась на корточки и ей казалось что телефон звонит. Она покачиваясь как в трансе нажимала клавишу вызова и слышала какие-то голоса. Щелчки и хрипы. Выдохи. Как будто ей хотелось услышать. Как будто издалека доносился едва слышимый отголосок крика, напоминающий голос Георгия. И она продолжала с новой силой кричать в трубку о том, что не понимает ни слова.
На серой траве отливающей свинцовыми отблесками темно-синей глубины зияющей в вечность пустоты лежало светящееся тело Игоря. Его глаза безумно вращались, он продолжал перезванивать и кричать в трубку. Обессилевшие олли пытались отдышаться, и поодиночке, лениво перекидывались односложными фразами и продолжали похохатывать насколько позволяли одеревеневшие животы.
***
По нашим местным меркам это продолжалось трое суток. Я находился в числе друзей которые присматривали за ополоумевшей женой Георгия и старались улаживать конфликты с ложными вызывами скорой помощи. Потом мы догадались через знакомых отключить ее телефон и оставалось только умасливать соседей. Что то нам подсказывало, что ее нельзя уводить от кровати больного.
Спустя полгода нелюдимый теперь Георгий молча встретил меня на улице. У нормальных людей это называется подкараулить. Но, зная все варианты его приколов, для нас это было обычным делом, разве что теперь он это делал без тени улыбки. Как будто само небо потушило свои звезды и спряталось за большой вселенской занавеской. Мы молча зашли за коньяком и так же молча пошли к нему домой. Нас молча встретила его супруга и тихо подала тапки, быстро удалившись. Его интерьер изменился в сторону того, что называется аскезой.
Серые свинцовые и темно-синие тона. На неловкую паузу вопросительного моего взгляда он ответил - не бери в голову, это сон такой. Я пошел к единственному предмету который, казалось бы, должен быть белого цвета, но и холодильник был цвета темно-серый металлик. Открывая его, я заметил лишь одну забавную деталь в этом мрачном интерьере - нелепого зеленого лягушонка на магнитике. Он был похож на человека или на водяного.
Я достал лимон, вернулся на кухню и порезал, пока Георгий все так же молча разливал по мелким стопочкам коньяк.
К половине церемонии возлияния я узнал о его рассказе, который он не стал читать а пересказал мне как мог, потому что, как он утверждал, он так и не смог его дописать. Что то у него видимо случилось со зрением. Оттого и обстановка такая и зеркал нет и монитор потушен. Мягкий свет, без резких тонов интерьер.
И он сказал что я второй его дорогой друг такой же как Игорь, про которого он ни разу не говорил в прошедшем времени. Он сказал что у них получилось в то время когда он чуть не сгубил свою Лену, у него получилось встретить Игоря, он коротко дал понять что с ним все хорошо. Он только хотел попросить у меня прощение за доставленные хлопоты. Потому что мы не знали что он обязательно вернется и еще он сказал, что не смотря на то, что рассказ здесь он так и не дописал, а там он его не нашел, хотя вроде как он должен существовать, мне он сказал что это не важно, потому что у него с Игорем получилось найти этот переход. И он еще раз извиняется, потому что он тогда забыл, что время там и здесь течет с разной скоростью, хотя по одному и тому же руслу. Они пожали друг другу руки и не заметили как здесь прошло трое суток, а там, наверное, время соизмеримое с жизнью.
- И что, зачем это? Оно того стоило?
У Георгия впервые за все это время прокользнул отблеск улыбки по краешкам глаз.
- Ну конечно, друг! Держи пять!
Я машинально пожал его крепкую ладонь и потерял окружающее пространство. Я увидел то поле, о котором он говорил. То самое поле с озерцами, когда Игорю снилось что он видит Георгия, а Георгию снилось что он - звонящий Игорь. Еще я успел увидеть краешек горизонта, опущенного во тьму черной водой реки, как тут легкая пощечина вернула меня на кухню.
- э-Э! Не спать! - мягко скомандовал Георгий. Я вызвал тебе машину.
- Машину?
- Не парься, по твоему телефону, котрый у тебя в кармане, пойдем провожу.
Мы спускались казалось очень долго. Какой-то мудак перебил в коридоре все лампочи.
- Блять, как в преисподней! - как прежде бы мрачно пошутил Георгий в контектсте рассказанного.
Я не придавал этим фокусам сознания особого значения учитывая количество выпитого.
Когда наконец мы спустились и вышли из его большого серого дома, казалось что ради него и фасад изменился, мы стояли на прохладе, и пока ждали "мотор", закурили. Когда разгорался кончик сигареты меня передернуло от мысли что вместо неба я боюсь увидеть мятую серую тряпку. Я поднес зажигалку Георгию и поймал в зайчике света его улыбку
- Не парься, все хорошо.
Выпустив струю дыма в небо я заметил что тряпки там действительно нет, но и звезды тоже не видны на этом темном небе.
- Забей, в этом городе когда ты видел звезды?
Его резко улучшившиеся телепатические способности можно было объяснить и тем что мы лучшие друзья или тем что он как бы был "там"... И тут он опять выдернул меня из раздумий, Оказалось, что сзади бесшумно подкатила черная машина и таксист смиренно ждет нас.
- Ладно, все, давай! - и он протянул мне руку.
Я помню лишь, что краем глаза поймал силуэт ободранного пса на заднем сиденье автомобиля, мне тогда показалось это смешным, потом я пожал его руку... Вот с этого момента я больше ничего и не помню.