"Здравствуй, Я! Ты заканчиваешься, дорогой мой дневник. Осталось всего три страницы... В ящике моего письменного стола лежат тетради, блокноты, но начать новую тетрадь сейчас - всё равно, что завести нового друга. Это будешь уже не ты. Возможно, когда нибудь, я возьму в руки одну из тетрадей и напишу на первой странице "Здравствуй, это опять Я!", но сейчас мне нужно завершить начатое.
В историю, которую я тебе сейчас поведаю, трудно поверить. И если бы ты не знал меня, как облупленную, ты бы тоже в неё не поверил. Но я даю тебе честное слово: всё, что я тебе доверяю - чистая правда. Знаешь, так иногда бывает: когда думаешь, что
всё заканчивается - всё только начинается. Нечто похожее случилось и со мной. Не буду томить, расскажу по порядку.
Приехала из санатория совершенно разбитая и испытывая целую гамму чувств от стыда до разочарования. Не спала всю ночь.
"А чего ты хотела? - спрашивала я себя. - Ты кем себя возомнила? Что в тебе есть такого, что он должен был тебя помнить и искать? Ты же чётко ему сказала: никогда мне больше не звони. Я замужем".
И права Анастасия Ивановна, сказав мне: "Через столько лет ты решилась рассказать правду? Кому нужна твоя правда?"
Так я лежала и думала свою думу. Потом встала, включила комп и ввела в поисковик Google "Массажист Роман из санатория "Родник"". Фамилию я его не знала, а у главврача спросить забыла - растерялась. Поисковик ответил, что понятия не имеет о массажисте Романе из санатория "Родник"". Потом я додумалась указать точный адрес санатория. Ответ великого и могучего Google был тот же. О том, что он женат, я старалась не думать. Это совсем не значило, что я готова разрушить чужую семью - я же не Танька. И к тому же я не та женщина, которая вообще может что-то разрушить кроме своей жизни.
Утром несмотря на отвратное настроение я привела себя в порядок: красиво уложив волосы руками, как учил Виталик, подкрасилась, надела лёгкое ситцевое платье с яркими цветами и попросила Катюшу оценить, как я выгляжу.
- Отпад, - сказала мне дочь и добавила: - Мамуля, да они там все сдохнут от зависти. Они - это коллеги.
Заехав по дороге в магазин и купив две коробки конфет для лекторов, я приехала в школу. Коллеги выпали в осадок от моего вида, но, слава Богу, не сдохли, как предрекала моя дочь. Нас собрали в актовом зале, и директор объявил, что с минуты на минуту подъедут лекторы. Мы расположились на неудобных стульях и достали мобильные телефоны. Мне ужасно мешали конфеты и сумка, но Виталий Валерьевич сказал, что я сегодня прекрасно выгляжу и, когда закончится лекция, мы с Ирочкой как самые молодые и красивые должны будем вручить конфеты выступающим. А ещё директор нас всех обрадовал: после семинара мы свободны - не нужно отсиживать в школе свои часы.
Через несколько минут в зал вошли двое: мужчина и женщина. Оба в белых халатах, поскольку курсы были о здоровье детей и о том, что должны знать мы, учителя, если, не дай Бог, что-то случится в школе. Сначала долго и нудно говорила женщина, и мы чуть не уснули. Она перечисляла все несчастные случаи, которые случались с учениками в стенах школы, и показывала страшные картинки. Её речь клонила ко сну, а картинки вызвали отвращение и страх. Нас спасали телефоны, хоть было неловко: взрослые люди, учителя всё-таки, а ведут себя, как дети на уроках. Наконец, тётенька-врач закончила мучить нас страшилками и передала микрофон мужчине. Он поздоровался. Помолчал. Попросил всех убрать мобильные телефоны. Телефоны пришлось спрятать. Что-то в его голосе показалось мне знакомым, и я присмотрелась к мужчине. А что, очень даже ничего: интересный, бородатый, в очках. Лектор включил свою презентацию и стал говорить о детях. Не о партах, за которыми они сидят неправильно, не об объёме домашних работ, а именно о детях и трудностях, с которыми они сталкиваются в силу своих физиологических особенностей. И чем больше он говорил, тем больше у меня было ощущение, что я его где-то видела.
"По телеку показывали" - подумала я, а в это время выступающий доктор попросил кого-то из присутствующих выйти и стать подопытным кроликом. Все посмотрели на Ирочку, но она была немножко беременной, поэтому наш пожилой коллектив единодушно глазами приказал мне выйти на "сцену".
"Что с меня, убудет, что ли?" - подумала я, вспомнив, что с субботы я свободная, независимая и самодостаточная женщина. Встав с неудобного кресла, поправив платье и расправив плечи, я вышла и встала перед коллегами, которые обрадованно зааплодировали моей смелости. Мужчина, продолжая рассказывать об осанке, позвоночнике, посадил меня на стул перед залом. Потом случилось то, что заставило меня сжаться: лектор положил мне руки на плечи и сказал всего несколько слов: "Расслабьтесь, пожалуйста. Я не сделаю вам больно". Точно так же одиннадцать лет назад мне говорил Рома, когда я приходила к нему на массаж. Пока врач рассказывал о том, как должны выглядеть плечи ученика, когда он сидит за партой или письменным столом, его руки лежали на моих плечах. Они жгли мне плечи так, что я подумала: "Сейчас они прожгут дырки в моём новом платье". И закрыла глаза. Я боялась пошевелиться, но ещё больше боялась поднять голову. "Нет, так не бывает. Я просто схожу с ума. Это не может быть он! Ты не веришь в деда Мороза! Ну, разве чуть-чуть..." - судорожно думала я, пытаясь вслушаться в его голос и понять, что со мной не так. Пока глупые мысли лезли в мою больную голову, я что-то пропустила из того, что говорил доктор. Учителя стали хихикать и кто-то из них сказал: "Дарья Николаевна, вы чего там, заснули, что ли? Вас попросили встать!" Я открыла глаза от того, что руки врача дрогнули на моих плечах. Или мне это показалось? Показалось. Мужчина убрал руки с моих плеч и замолчал.
Я встала и, не глядя ни на кого, пошла по направлению к двери. Я почти не сомневалась, что это был мой Рома. Мой... Какой же он мой? Он чужой муж. Стал врачом. Директор, кажется, сказал, что он кандидат каких-то медицинских наук.
Выйдя из зала, я побрела в свой кабинет. Неужели я себе всё придумала?
"Господи, что со мной? Почему меня так трясёт?" - спрашивала я себя, хотя точно знала ответ на этот риторический вопрос. Но таких совпадений не бывает! Только вчера я ездила в санаторий, чтобы узнать что-нибудь о мужчине, которого я любила, а сегодня он сам пришёл ко мне? "Дашка, ты же взрослая женщина. Ты мать двоих детей. Приди в себя! Сказки закончились, пора становиться взрослой. Иди в зал и посмотри ему в глаза", - сказала я себе, но продолжала сидеть. Ноги и руки стали ватными, сердце стучало, как сумасшедшее, а душа вопила во всю мощь:
"Беги, дура! Если это он, то третьего шанса тебе Бог не даст!".
"А если нет?" - спрашивало моё подсознание.
"Если это не он, ты будешь жить дальше", - отвечала я себе.
Сколько времени просидела в кабинете - не помню. По шагам в коридоре поняла, что семинар закончился. Шаги стихли, и школа опустела. Я продолжала безвольно сидеть за своим учительским столом.
"Поплакать, что ли?" - спросила я себя.
"Эх ты, старая корова..." - ответила мне Джулия Ламберт.
Я встала со стула: нужно было как-то доползти до зала и взять сумку. Я надеялась, что конфеты, оставленные мной на стуле, Ирочка всё-таки вручила лекторам.
В это мгновение в дверь постучали.
- Войдите, - еле произнесла я, с надеждой и страхом посмотрев на дверь.
Дверь открылась, на пороге стояла Ирочка - принесла мою сумку. Я выдохнула и расстроилась ещё больше.
- Даша, почему ты ушла? - спросила она.
- Захотела в туалет, - сказала я первое, что пришло в голову, что обычно приходит в голову детям, когда они хотят уйти с урока.
- У тебя всё в порядке? - спросила она.
- Да, Ирочка. Тебя подвезти?
- Спасибо, Дашуня, за мной муж приедет, - ответила она.
- Ир, а почему ты никогда не называешь своего мужа по имени? - спросила я уже выходящую Ирочку.
- Не знаю... Не задумывалась. Ну, муж и муж, - легко сказала она и изящно, несмотря на выпирающий животик, выпорхнула из кабинета.
Думать ни о чём не хотелось. Я не должна была уходить! Права мама: я - ничтожество. Во всём. Нерешительное ничтожество.
Взяв сумку, я открыла дверь кабинета. На пороге стоял мой Рома. Я посмотрела на него, и слёзы предательски закапали из моих глаз. Как я могла не узнать его? Ну ладно, лицо скрывали борода и очки. Но голос! Это был его голос. И руки тоже были его! Я смотрела на Рому, которого уже и Ромой назвать было сложно, и безмолвно плакала, как маленькая девочка, размазывая по лицу тушь, стрелки и помаду. И с каждой пролитой слезинкой из меня выходила беспробудная тоска, одиночество и беспомощность. Ромка подошёл ко мне, обнял, прижал к себе и утвердительно сказал: "Это ты"...
![[]](/img/m/majja_t/zdravstvuija-23/shutterstock_1118991398.jpg)