Маймистов Виталий Васильевич : другие произведения.

На Кубани Пробок Нет, Есть Только Мели

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Осенью мы, трое друзей, на небольшой яхте отправились из Краснодара в путешествие вниз по Кубани. На реке хорошо! Перед нашими глазами "медленно проплывают" шедевры Третьяковки, Русского... Живые шедевры, а не нарисованные. А наши ужины... Река, песчаный берег, догорающий костёр с чайником на розоватых углях. Чуть дальше изогнутая коряга на фоне двух или трёх высоченных деревьев с поникшими ветвями. Вечереет. У костра возлежат трое седовласых, но с молодым блеском в глазах, "лодочников"... - Предлагайте тост!
   НА КУБАНИ ПРОБОК НЕТ, ЕСТЬ ТОЛЬКО МЕЛИ
   Трудно уважать начальство. Кто выбивается в руководители по уму? Обычно эти люди выкарабкиваются наверх (если, конечно, их не тянут), совершив не одну подлянку. И там, в тёплом гнёздышке, как кукушата, избавляются от конкурентов. Тяжело уважать начальство. Но в этом есть и положительное начало. Нет худа без добра. Или, как говорил наш диалектик Георг Вильгельм Фридрих Гегель, причина развития в единстве и борьбе противоположностей.
   Всё это к тому, что работу я часто менял и по городу у меня друзей в разных НИИ много. И вот так сложились обстоятельства, что с одними товарищами из одного НИИ на списанном рыболовецком судёнышке, подправленном и переделанном ими в яхту, мы ходили по Кубани, даже по Азову, но давненько. А другой мой коллега из другого НИИ в юности закончил мореходку в Одессе, хорошо знал моторы и паруса и два года рыбачил в морях и океанах. Но скоро вахты, сети, каждодневная уха и даже большие уловы ему приелись. Он вернулся к родным берегам, поступил в университет.
   Естественно, шли годы...
   Своих друзей из разных НИИ я перезнакомил. Походили мы по Кубани на большой яхте "Скиф", но мели, везде мели. Река мелела! Чистили её плохо. Яхте негде было развернуться. Судоходство на Кубани заброшено! Валентин - так звали одессита - стал мастерить у себя во дворике маленькую яхточку. Строгал, клеил, сколачивал. Иногда звал нас на помощь. Рубили ему медные гвозди и тоже что-то строгали, пилили ... Да-да. В Краснодаре ещё и сейчас попадаются домики, дворики, садики. Абрикосы падают прямо на тротуар... Провинция. Южная провинция.
   ... Однажды перед нашими глазами явился готовый каркас... А Валентин приговаривал:
   - Вот выйдем в Азов, а там под парусами в Чёрное море...
   - Босфор и Дарданеллы мы-то проскочим, а ведь дальше Гибралтар? - серьёзно вторил я.
   - Нужны заграничные паспорта,- включался в разговор Володя, один из капитанов большой яхты.
   Шутили мы, шутили. Но вот лодочка была покрашена и перевезена на Кубань. Куплен мотор. Долго оформлялись документы.
   Мы даже сделали несколько кругов по реке - можно ходить! Но судёнышко подняли, перевезли во двор, и снова что-то Валентин доводил до ума. И тем не менее нам "грозил" поход!
   Лето терпеливо ждало. Кончился август, прошёл сентябрь. Всё было готово. Почти... Валентин заканчивал шить паруса, и какие-то мелочи требовались ещё мачте. А идти собирались всего-то до Фёдоровского гидроузла. Двое, ну трое суток от силы. И только днём. И по течению. Паруса нам были не нужны вовсе... Нет, я не прав. Фотогеничность нашего похода с парусами (а паруса были голубые...) резко бы повысилась.
   Одессит нам всего не говорил... Он, видимо, мечтал взять шлюзы на абордаж. А там уже и Азов. И это было выполнимо! Яхту у шлюза можно было погрузить на грузовик или прицеп, одолеть километра полтора-два по суше, опустить на воду ниже гидроузла и идти дальше. В районе Фёдоровского шлюза жили родственники жены Валентина. Она ему постоянно названивала. И, видимо, она же и являлась препятствием этой затеи.
   Кубань вдруг стала терять воду. Мелела на глазах. Вокруг два водохранилища. Они то забирают воду из реки, то выпускают опять... Валентин и Володя заволновались. Я был спокоен. Я предвидел морские бредни Валентина, но я знал, что такое морская болезнь. И если мы просто пройдёмся до гидроузла и вернёмся - этого будет вполне достаточно. Будет кино, будут фото, будут впечатления, будут рассказы и басни...
   А река обмелела сильно. Где спустить лодку? (Если не поставлены мачта и паруса - это ещё лодка). Володя предлагает опробованное место возле своего НИИ. Это рядом. Мы сидим у него на квартире. Только-только хозяин достал из холодильника бутылочку сухого белого... Но Валентин (у него всегда в голове куча идей) предлагает свой вариант - везти через Адыгею. Там вроде бы есть хорошее место. Володя настаивает:
   - Едем к реке!
   Валентин что-то мнётся. Ему мучительно трудно согласиться с чужим мнением. Я приподнимаю его за плечи и говорю:
   - Едем!
   Володя ставит покрытую холодным потом и дрожащую от нетерпения бутылку снова на холод, но пустые бокалы и яблоки демонстративно оставляет на столе, и через десять, ну, может быть, пятнадцать минут мы уже оцениваем спуск.
   Место это "намоленное". И подъезды хорошие, и придумать лучше нельзя. Решено. Мы возвращаемся к бокалам, а утром на специальном прицепе привозим нашу яхточку и осторожно спускаем её в Кубань. Валентин остался на берегу дошивать зачем-то паруса. Мечта у человека. А мы с Володей на его стареньких "Жигулях" отправились закупать продукты. Заодно забрали из дома спальники и всякую мелочёвку, нужную в походе.
   - Берём только на три дня,- сказал в магазине мой опытный в таких делах товарищ.
   Он знал, что брать и сколько. Я купил и рыболовные принадлежности тоже. На реке будем жеж...
   Часа через два мы вернулись на берег. Володя загрузил купленными запасами все свободные места в бортовых, носовых и кормовых рундучках. В своей большой яхте он привык все продукты складывать в два больших рундука на камбузе. Там были ещё два рундука - для стратегических запасов. И всё под рукой. А вот здесь его "навыки" не сработали. Яблоки, помидоры, тушёнку, гречку, бутылки с маслом и молоком можно было найти во всех рундуках от носа до кормы, или не найти вовсе...как выяснилось несколькими днями позже.
   - Ну, я машину отвожу в гараж? - после разгрузки с утвердительными нотками заявил Владимир сидящему у костра Валентину.
   - Да нет, мне тут ещё немного осталось дошить. Да и мачту надо "дострогать". Завтра пойдём.
   Мы с Володей переглянулись. От реки уезжать не хотелось, и решили поставить чайник. Я закинул удочку и закидушки. "Бычки" и окуньки клевали по-бешеному, но на мои крючки попадались редко. Мы выпили чай, посидели и уехали, оставив Валентина дошивать паруса.
   Дома только кот был доволен уловом.
   Утром мы снова на реке, и сегодня-то собирались отчалить.
   - Как дела, Валентин? - спросил Володя. Он был без машины. Во сколько отходим?
   - Думаю, во второй половине дня,- как-то неубедительно пробурчал хозяин лодки.
   Я забросил удочки и отдался почти забытому занятию - ловле окуньков и мелкой рыбёшки, которую местные рыболовы называют почему-то "бычками". Володя помогал Валентину. Вставлял мачту то одним концом в отведенное ей гнездо, то другим. Крутил в руках другие принадлежности "парусного судна". Мне слышались их специфические, но далёкие от нашего похода словечки: бизань, стаксель, грот, вант, гик, нижняя рея, шкотовый угол, галсовый, фаловый, боунты, швертовый колодец...
   Наше судёнышко было пришвартовано около дачного посёлка работников Володиного НИИ. Институт, дача, река, да у многих и квартира рядом. Бывает. Редко, но бывает. Кому как повезёт. И о том, что трое друзей отправляются путешествовать по Кубани на маленькой яхточке, очень скоро стало известно многим и на дачах, и в институте.
   И вот, когда мы снова у костра пили чай, к нам на велосипеде подъезжает Володин коллега по лаборатории. Возгласы восхищения и прочее, прочее. Наливаем Николаю Петровичу кружку чая, а он, посидев с нами, помечтав, расчувствовался и пригласил нас к себе на дачу, на окрошку. Мы смотрим на Валентина.
   - Я окрошку не люблю. Да и яхту оставить нельзя. Смотрим на время. Пять часов. Сегодня уже выходить поздно. Принимаем приглашение. А Валентин шьёт паруса. Зачем? Может быть, просто нашёл остроумный способ на время остаться без опеки жены? Продлить отлучку из дома легальным путём?
   Утром звоню Валентину:
   - Во сколько отходим?
   - Думаю, в десять...
   Я являюсь в одиннадцать. Вытаскиваю заброшенные накануне закидушки - везде окуньки. Володя и Валентин жонглируют парусами и мачтой. Часа через два у меня набралось довольно много рыбёшек.
   - Уху успею приготовить? - спросил я у циркачей в лодке.
   - Успеешь! - был ответ.
   Котелок, соль, картошку, гречку, морковку я искал, проклиная бесхозяйственность своих товарищей. Сам я в расфасовывании товара участия не принимал и поэтому себя считал полностью непричастным к этой безалаберности. На носу было два больших рундука. Один можно было сделать пищевым, а во второй складывать посуду, чайник и котелок. Эту идею я в "нежной" форме и высказал двум романтикам-парусникам. Однако наша уха уже томилась в котелке. С дымком, с перцем, с помидорами и даже с гречкой, для сытости. Рыбёшки всё-таки было, надо признаться, маловато.
   Вкусна уха на берегу, и чай хорош. Мы развалились у костра. Река, яхта - полная иллюзия уже начавшегося путешествия. Способствовала такому настроению в немалой дозе и бутылочка сухого белого, и тёплый октябрьский денёк.
   А день был субботний. На берегу, прямо в пяти, ну, может быть, десяти метрах от моих удочек остановилась легковушка и из неё высыпала стая молодняка.
   - Это аспирантки из нашей лаборатории с мужьями,- выпалил обрадовавшийся Владимир.
   Несмотря на шум и гам на берегу, бычки продолжали обжирать мои крючки. Черви кончались. И чёрт с ними! Нас позвали на шашлыки из крылышек и грибов!
   Вечером, уходя, я сказал Валентину, что если мы завтра не отчалим - я сматываю удочки.
   Утром уже Володю нельзя было оторвать от парусов. Он твердил:
   - Давай доделаем!
   А Валентин ему в ответ:
   - Бунт на корабле! Пора отчаливать!
   Я хмуро твердил:
   - Сколько можно! Пора!
   Владимир сдался.
   Наш опытный знаток моторов долго дёргал за шнур - заводил. Я уже подумывал: "сейчас одессит сдастся!" Но нет, сдался мотор. Он чихнул, потом ещё и затарахтел. Восемь лошадей! Мы наконец-то пошли по реке. Прощальных кругов не делали.
   С реки недавно были сняты все бакены. Кончился судоходный сезон. Это я говорю со слов товарищей. Я-то бакены на Кубани не видел уже давно. Шли исключительно наудачу. Предполагая, что если берег пологий - там отмель, если крутой - глубина... Угадывали, но не всегда!
   С первых же метров пути отметили - правый берег более живописен, а в нашем случае - у всех фото и кинокамеры - более фотогеничен, чем левый. И на кино и фото мы снимали только правый берег. Часа через два, да нет, пожалуй, раньше, стали попадаться самодельные причалы на тоненьких жердочках. По ним было видно, что вода в Кубани в какие-то дни поднимается метра на два, а то и на три выше нынешнего уровня. Чуть дальше за деревьями метрах в десяти-двадцати от высокого берега проглядывали постройки. Заимки ли это "честных контрабандистов" или дома сельских жителей, было не разобрать. Попадались места, где причалы были расставлены очень часто. Аккуратно прокопанные на крутом берегу лесенки спускались к воде. Привязанные по три-четыре к вбитым в воду железным сваям лодки-плоскодонки украшали пейзаж. Вода отошла, и некоторые лодки так и остались на песке.
   Были и рыбаки. Они на лодках торчали, не шевелясь, на середине реки, вокруг штук шесть удочек, и внимательно смотрели на поплавки. Но я-то знаю: основная масса любителей ухи с помидорами и жареной рыбы на сковородке просто забрасывает вечером закидушки и перемёты. Утром их проверяет, снимает с крючков добычу, а не сидят столбняком на воде. А то и пройдут бреденьком по знакомым, без коряг, местам, и через час с ведёрком рыбы идут с чистой совестью домой. Время-то деньги.
   Но удильщики говорят:
   - Перемёт или сети - это не рыбалка. Это уже промысел. Вот когда ты его тащишь на удочке, а он упирается (подразумевается сом или сазан) - вот это да! Вот это уже кайф.
   Пейзажи пейзажами, но мы как-то почувствовали, что пора обедать. Стали выбирать место причала. Место должно быть пологим, песчаным. Где-то рядом должны быть дрова для костра, плавуны. Река много несёт брёвен, веток. Всё это богатство скапливается в определённых местах. Упавшее дерево, изгиб реки. Минут через пять к такому месту, очень выигрышному в плане фотосъёмки - прямо картина из музея - мы и пристали. Подтянули лодку, укрепили её якорем, забросив его на берег, и стали готовить обед. Гречневая каша с тушёнкой и чай. Володе поручили искать гречку и всё остальное - так как он всё это раскладывал по рундучкам (вот здесь правильней сказать бардачкам). Мы с Валентином собрали дрова и попытались разжечь костёр. Ветерок тушил наши попытки мигом. Вот где впервые потребовался парус. Яхтсмен-парусник загородил меня и собранные дрова от ветра, а я "мигом", с четвёртой попытки, всё-таки разжёг костёр.
   Мы отобедали. Даже немного понежились на песочке, но купаться не стали. Очистные сооружения за Краснодаром не позволяли нам расслабиться до такой степени. Плыли всё-таки по течению...
   Когда решили продолжить путь - лодка не двинулась с места. Мы стали её толкать. Вода ушла, и лодка прочно засела в песке. Ребята затосковали... Я же ещё мальчишкой побывал на многих реках - на Пскове, Случе, Уже, Припяти. Отец был офицером. Я везде, куда только ни забрасывала нас судьба и отцовская профессия, участвовал в рыболовецких походах. То с отцом, то с друзьями. Лодки с мели мы стаскивали, раскачивая их. Я предложил совершить эту операцию и сейчас. Народ меня не поддержал. Тогда я вставил прутики на границе воды и суши, и через пять минут мы все увидели, как быстро уходит вода.
   Романтики-парусники сдались. Мы с Валентином стали раскачивать лодку, а Владимир доской, создав на корме рычаг, стал её толкать по создавшейся водяной колее. И яхта пошла. Я недолго издевался над пенсионерами-мореходами. Мы завели мотор, и завели почти сразу. Пошли дальше, держась крутого берега, который возникал то слева, то справа. Однако надежды наши на удачу вскоре заглохли вместе с мотором - винт зацепил песчаное дно. Я опустил рейку за борт - воды по колено. Снял джинсы, спрыгнул в воду и в одних трусах стал искать глубину, помогая себе рейкой. Любопытно, но стремнина была выявлена у самого правого берега, метрах в десяти-двенадцати. На малом ходу продолжили свой путь.
   Река вдруг широко разлилась. Я тыкал рейкой - за бортом глубоко. Мы успокоились. И пошли посередине. Успокоились, как вскоре выяснилось, напрасно - винт стал цеплять дно, мотор снова заглох. На этот раз мне пришлось долго искать проходимые для нашего "Сармата" - так Валентин назвал свою яхту - места. Наблюдавшие с "палубы" за моими трудами бесштанные, но в капитанских фуражках матросы спрыгнули в воду и, взяв лодку за борта, дотащили её до указанного жердочкой места. И мы снова продолжили свой поход.
   Шли мы осторожно. Время от времени мерили глубину. И всё-таки ещё пару раз царапали дно, и всё повторялось. В конце концов, я остался без запаса сухих трусов и даже плавок. Весь "арсенал джентльмена" болтался на ветру, и я очень надеялся, что к вечеру смогу снова обрести достойный вид.
   Однако погода начала портиться. Солнце то покажется, то спрячется за облака... да и вообще стало клониться к горизонту. Нужно было выбирать место для ночёвки. Володя стал листать журнал "Карты реки Кубань". Очень подробные карты. Указаны острова, полуострова... Продвинутый Валентин смотрел в свой карманный навигатор. Мы хотели пристать к острову. Но река так обмелела, что все острова "причалили" к берегам. Причалили и мы к бывшему острову.
   Я, не теряя времени, занялся рыбной ловлей. Матросы-провидцы на уху не надеялись - снова готовили стаканы, кашу и чай. Но окуньки клевали и клевали и даже попадались. Я их опускал в обрезанную бутылку из-под "Горячего ключа". Наловил бы много, но меня позвали ужинать...
   Здесь требуется абзац посвятить пейзажу. Если кому довелось побывать в картинных галереях, если кто вспомнит живопись голландских мастеров, тот меня поймёт. Река, песчаный берег, догорающий костёр с чайником на розоватых углях. Чуть дальше изогнутая коряга, а за ней два или три высоченных дерева с поникшими ветвями. Вечереет. У огня возлежат трое седовласых, но с молодым блеском в глазах "лодочника". (Даже фотошоп с этим блеском ничего поделать не может!) Они держат в руках наполненные кружки, и один из них произносит тост: "За шесть футов под килем!" Своевременное пожелание. А солнце уже наполовину за горизонтом.
   Пару слов о команде. Все мы научные работники, остепенённые. Все на пенсии, но кто-то иногда посещает свою лабораторию, при хорошем настроении. В своих областях шороху наделали немало. Есть патенты, есть медали, доклады с иллюстрациями на разных симпозиумах... Если на каком-нибудь банкете, когда президент нашей академии будет подносить бокал ко рту, назвать одну из наших фамилий, рука у него дрогнет - "Что он ещё там изобрёл? Не нужна нашим селекционерам физиология! Всю новизну им привозят в Новороссийск в мешках". И чего доброго, и хрусталь, и его содержимое могут изменить своё положение в пространстве...
   ... Опытный яхтсмен Володя решил проверить, нет ли течи в нашем судёнышке, и, о ужас! - воды под тонким фанерным покрытием - пайолой накопилось почти по щиколотку. Валентин всё это "предвидел". Сколько суток он шил паруса на реке? У него был даже припасён пластмассовый стаканчик, с плоской гранью. Подозреваю - сделан на заказ! Очень удобно им черпать воду. Володя набрал этим стаканчиком три ведра! Мы расстелили вдоль лодки два узких поролоновых матраса. Раскинули свои спальники. Хитрый матрос со "Скифа" улёгся один, а мы с Валентином расположились "валетом". Слава богу, яхта была шестиметровая.
   Володя укрылся ещё и толстой шуршащей плёнкой. Его кости предвещали дождь. "Ну,- думаю,- будет шуршать... шуршать..."
   Ночью просыпаюсь от того, что матросы на корабле натягивают "брезент". Дождь всё-таки пошёл. Кости не подвели! Дождичек был нешумный и недолгий, и мы опять уснули. Под утро я потрогал поролон. У швертового колодца он намокал. Я вспомнил о парусах. Снова пригодились. Слава богу, они были у меня под головой, скорее, под рюкзаком.
   Безмятежного завтрака у нас не получилось. Хоть яхту и оставляли мы на воде, но утром её снова пришлось срочно раскачивать и толкать на глубину. Вода уходила. Похоже, шлюзы не держали воду...
   Начались вторые сутки похода. Или, как писалось внизу кадров фильма "Волга-Волга", пошёл второй день шестидневки... Нас никто не обгонял, не было и встречного движения. Гонок на "Миссисипи" не получалось. Шли мы в гордом одиночестве.
   Из-за частых наползаний на мели мы стали их угадывать. У нас выработалось шестое чувство. Больше не попадались! Почти...
   К рекам у меня особое отношение, с детства. На Енисей я смотрел из кухонного окна, стоя на табуретке. Его быстрое течение завораживало. А на Припяти громадные плоты леса (их тащил маленький тягач) останавливались около разводного моста, и мы, мальчишки, имели возможность узреть жизнь плотогонов. На длиннющем многоярусном плоту высилась настоящая изба. Рядом на насыпанной земле горел костёр, и в котле варилась, видимо, уха. Девчонка наших лет что-то там озабоченно помешивала. Ох, завидовали мы ей...
   Всегда школьные летние каникулы с друзьями, где бы ни жил, проводил на реках (или на берегу моря).
   Но это приятные воспоминания, а жизнь сурова:
   Ищите дрова! - проворчал Владимир.
   Он уже набирал второе ведро. Течь... Валентин грозился сделать водоструйный насос для откачки воды. Но соорудить такой работающий насос и на берегу непросто. Валентин погрозился, погрозился и затих. Идей у него много.
   А водоструйный насос здорово бы нам помог. Камера из двух пластмассовых бутылок, находящихся в третьей, закрепляется за бортом. В одну поступает вода и через узкое горлышко выливается в широкое горлышко второй и уходит. В камере, где находятся оба горлышка, создаётся разряжение, которое по шлангу, переброшенному на дно лодки, откачивает воду. Ты в это время спокойно озираешь окрестности, любуешься природой, так сказать. А воды на дне нет и быть не должно. Она мигом отсасывается за борт.
   Нет у нас такого насоса. Не сделали. Но есть ответственный член команды, вычерпывающий воду...
   ... Полыхал костёр. Мы попили чайку.
   - Против гречневой каши с молоком не возражаете? -бодро спросил Владимир.
   "Ага, решил делать завтрак, хорошо!":
   - Не возражаем, - "отрепетированно" ответили мы.
   Я стал ловить рыбу. Достал свою обрезанную бутылку со вчерашней добычей, а там, в воде в живых - только один окунёк. Жаль. Был бы холодильник...- рыбёшки можно было бы и на уху насобирать.
   Кажется, у Грэхема Грина, а может быть, у Хемингуэя я встречал с издёвочкой пересказанные путешествия по Африке одного сосредоточенного англичанина. Перед сном тот снимал усталость в парусиновой переносной ванне. Охлаждённый виски ему подавали из портативного керосинового холодильника. Днём после обеда англичанин отдыхал в тени натянутой голубой ткани под лёгким ветерком, создаваемым покачиванием огромных опахал колоритной африканской прислугой в набедренных повязках... А тут у уникального в своей области расейскаго учёного рыбка дохнет в бутылке из-под минеральной воды! Позор! Да ладно, обойдёмся без ухи.
   ... О чудо! Нам преграждает путь земснаряд. Слева и справа он него натянуты тросы. На палубе никого. Горят фонари на земснаряде и у концов тросов у правого и левого берега. Мы подходим ближе. Хорошо просматривается моторное отделение - ни души... И тут справа трос сам опускается, мы медленно, черепашьим ходом, настороженно проходим это место. Трос за нами тихо, без всяких команд, поднимается...
   Кубань чистят! Один земснаряд мы всё-таки засекли. А работает ли он? Конца трубы этого таинственного сооружения мы не видели. Труба куда-то уходит... Не слышно и шума работающих дизелей. Может быть, из-за шума нашего мотора? Какое-то странное место. Мы поспешили дальше.
   Вечером у костра обнаружили интереснейшую закономерность. Чем ближе расположен винзавод к виноградникам, тем качественней его продукция. Алиготе из винзавода Геленджик, что на Тонком Мысу, и Шардоне из Вышестеблиевки (станица на Тамани) по качеству на порядок выше Питерских. Достоинства вин на Тонком Мысу мы знали и раньше. А вот сейчас, в тиши, вдали от шума городского, мы прониклись особенной признательностью к нашим мастерам, к нашим, как говорится, почвенно-климатическим условиям, позволяющим создавать шедевры, доступные (пока!) и простым людям. Пройдёт годик-другой, и станут вывозить наши вина с Кубани бочками!
   Где-то на правом берегу, на самом обрыве, перед нашими глазами вдруг представилась полоска деревьев, длиной метров двести, шириной - двадцать. Я приглядывался, приглядывался... Нет, это не лесополоса. Слишком густо растут деревья - это маточник. Были посеяны семена для выращивания саженцев. А это уже материал для лесополос. Но оказалось, что маточник удачно держит берег. И у агронома не поднялась рука! Оставил о себе память... Октябрь уж наступил, а листву лишь слегка взяла позолота. И это только здесь - слишком густо растут! Рядом стоят зелёные тополя-красавцы с прочным хлорофиллом! Листва у них до морозов будет радовать глаз яркой зелёнью.
   Нет! Нет логики в моих словах. Из каких пород высеян маточник? А если это берёзы? Любят у нас на Кубани берёзовые лесополосы. Красиво смотрятся. Особенно осенью. Все агрономы немножко поэты. Просторы вдохновляют...
   ...Здравствуй, златое затишье,
   С тенью берёзы в воде!..
   ... А мы плывём. Мотор тарахтит. Валентин правит. Володя пытался его подменить, и стали мы выделывать круги по Кубани... Дальше шли без экспериментов.
   К вечеру выбрали место для ночёвки. Раз нет островов - бросили якорь у песчаного полуострова, вдали от станиц, дач и рыбаков. Дикий уголок. В такие места бунтарей-матросов забрасывают с горсткой соли и бочкой пороха...
   Лодку оставили на воде. Развели костёр. В котелок - гречку, в чайник - припасённую воду, откупорили бутылку сухого белого из Геленджика. И как говорится, вечерело...
   Ночью на реке прохладно. Я, хоть и в спальнике, но голову прикрывал капитанской фуражкой. А тут чувствую - холодно голове. Стал шарить фуражку. Под головой нет, за головой нет. Вот она! И тут из-за швертового колодца, который разделяет яхту пополам вдоль оси, раздаётся громкий голос рассерженного Владимира:
   - Отдай капитанку!
   Отдал. А свою нашёл под рюкзаком... Как она там очутилась? Я встал, осмотрелся и увидел, что мы опять вот-вот окажемся на берегу. Бужу команду. Мы мигом раскачиваем и стаскиваем лодку в воду. И снова засыпаем. Лодка покачивается, и мы спим долго. Мы с Валентином.
   - Эй, там, на яхте! Вставайте чай пить, - будит нас знакомый голос.
   Мы ещё испекли картошку в углях, и я завернул в "серебряные" шоколадные обёртки три только что выловленные рыбёшки и зарыл их в горячую золу, а сверху нагрёб угольков. Так мы делали пацанами на притоках Днепра. Только тогда вместо "серебра" мы использовали лопухи. И картошка, и рыбка прошли на ура! Так начинался наш третий день похода.
   Мы планировали где-то к концу похода один день просто побыть на берегу, "устроить днёвку", как говорил Володя. Порыбачить, развести костёр, повезёт, будет и уха. Мечталось...
   Но часа этак в два Валентин вдруг объявил:
   - Фёдоровский гидроузел!
   - Не может быть! - восклицает Володя и смотрит в свои карты,- это ещё не скоро.
   - Да я тут каждый кустик знаю, тем более шлюз. Смотри мост!
   Володя молча смотрит и, наконец, сдаётся:
   - Я здесь давно не был. Вода здорово ушла.
   Мы находим глубокую песчаную заводь, забрасываем якорь и спрыгиваем на твердь земную. Рядом на берегу работает экскаватор. К нему подъезжают грузовики, и он ковшом заполняет их кузова песком. Вот так и заводь наша образовалась. По уже создавшейся привычке мы поставили камень на границе воды и суши. И тут Валентин стал названивать своим родственникам, живущим вблизи гидроузла. Однако ему не отвечали. Тогда он позвонил домой. Яхта ему была дорога.
   - Что, Валентин, родичи кабанчика колоть отказываются? - подначивал я одессита. - Конечно... вот если бы подкатили под голубыми парусами... Другое дело. Вся округа бы сбежалась!
   Но любопытствующие всё же были. Трое пацанов лет десяти удивлённо взирали на наше судёнышко.
   - Это Фёдоровский гидроузел? - спросил я у самого упитанного из них.
   - Угу,- был ответ с подтверждающим кивком головы. Но на лице никакого движения...
   - А это шлюзы? - махнул я рукой в сторону ржавых сооружений.
   - Угу. Тут закивала и остальная заторможенная братия.
   Вдруг они встрепенулись:
   - Талян! Талян!
   Это звучало как "выручай!"
   К нам подбежал озорной мальчишка.
   - Что вы спрашиваете?
   - Да всё уже выяснили. Ну, скажи, какие тут хутора поблизости.
   Мальчуган без запинки перечислил.
   - А экскаватор каждый день работает?
   - Каждый. А вы на этой лодке пришли?
   - Да.
   - А откуда?
   - Из Краснодара.
   - А зачем?
   - Отдыхаем мы так...
   Пацанёнок хмыкнул. У них на хуторе отдыхают иначе.
   Валентин, закончив долгие переговоры с женой, сообщил:
   - Завтра племянник приедет с прицепом. Река совсем без воды осталась. Лучше не рисковать. Да и идти против течения - мотор может не выдержать.
   Такой поворот нас устраивал. Мотор пока не подводил, но профессионал сомневается... Да и мели. Они вырастали на глазах.
   Валентину снова позвонила жена. Она вела переговоры с нашим берегом и выяснила: "Завтра утром на карьере будет экскаваторщик, и ему надо передать рекомендательные слова от дяди Миши Мышинского". Нас эта весть обрадовала и успокоила.
   Мы устроились на бережку. Развели костёр. Песчаный карьер работы прекратил. Все хлопоты оставили и мы. Ловили свет только солнечные батареи, заряжающие аккумулятор, который в свою очередь подзаряжал аккумуляторы моего телефона. Такой мобильник мне достался! И Валентин и Володя ведут частые переговоры с домом, особенно Валентин, а подзарядки не требуется. Надо покупать новый аккумулятор для телефона.
   Мы много чего взяли с собой. Не взяли только радио и телевизор. И не страдали. Последние известия хороши, когда ты лежишь на диване или развалился в кресле. А здесь, на реке, другие желания просыпаются... Здесь ты снова в природе. Течение реки, голубизна неба, белые облака, лодки у берега, солнце, клонящееся к закату. И пусть греки бьют греков, арабы арабов, а кучерявые французы палят машины кудрявых французов. Мы об этом забыли, хотя бы на три дня. Перед нашими глазами возникают и медленно "проплывают мимо" шедевры Третьяковки, Русского, Эрмитажа, Пушкинки... Живые шедевры. И, в отличие от музейных, от них не устаёшь! Это настоящая жизнь, а не нарисованная.
   И настроение здесь такое... "Почему люди не летают, как птицы?" Уже летают. По телевизору видел. "И весь в белом, и тишина..."
   ... Валентин разыскал в плавунах обрезок широченной доски. Мы одним концом примостили её к давно облюбованному нами бревну, а другим поставили на пень. Стол! Володя вытащил из сумки с посудой клеёнку-скатерть. Красота!
   Наш обед незаметно перешёл в ужин. Мы пили чай. Пекли в углях картошку. Это был наш последний вечер на реке. Тушёнку и "сухач" мы не экономили. Когда ночь полностью окутала нас, Валентин запел старинные матросские баллады - вольный перевод то ли с английского, то ли с испанского. Про пиратов, конечно. А потом мы пели что-то из "Волги-Волги" и из "Весёлых ребят". Пели и "девять граммов в сердце постой, не зови..." и "Постой, паровоз, не стучите, колёса..."
   Удивительно: комаров на реке не было. Сомы и сазаны регулируют их численность. Дома комаров полно. Приходится применять всякие химические, да плюс электрические новшества.
   Может, зря я так на сомов? А очень стерильные стоки очистных сооружений? А рисовые поля на правом берегу? Там с болезнями не церемонятся. Воду с чеков спускают в Кубань. Вот и нет комаров. Они самые нежизнестойкие, как и в квартире. "Таблетку" включишь - комары сдохли, а тебе хоть бы хны... Комарам хватает одной таблетки... Мысль улавливаете?
   Утром мы проснулись не рано. Валентин, чувствуя ответственность за целостность яхты, проснулся всё-таки раньше. Хозяин... И уже сбегал на карьер. Пятнадцать шагов, но с уклоном наверх в 20 градусов, да, пожалуй, больше. Вылезли из лодки и мы и стали вытаскивать тяжёлые вещи: канистры с бензином, аккумулятор (хотя он и портативный, но свинца в нём достаточно), посуду, а потом и всё остальное. На берегу образовался цыганский табор.
   Появился экскаваторщик на своей зубастой машине. Мужичок с пониманием отнёсся к нашей просьбе. В лодке была специальная "верёвка" и лента с крюками. Бывалый матрос Валентин лихо вязал узлы то на торчащий нос лодки, то на зуб ковша; когда это было нужно, цеплял крюки. К моему изумлению, минут через пять, ну может быть, десять наш "Сармат" уже красовался на траве у дороги. Через полтора часа прикатил Максим, племянник Валентина, на легковушке с прицепом. Ещё через полтора часа я уже дома, в ванне, снимал с себя походную усталость. Не было, правда, голубого тента и цветастых опахал... Но праздник остался и будет всегда со мной!
   К вечеру погода начала портиться. Ночью пошёл дождь, да что дождь - ливень. Громыхал гром, блистали молнии и даже пытался идти град. Утром я посмотрел на дождемер из бутылки - ливень свалил эту самоделку на землю. Я глянул на новенькую тачку под яблоней. Она на три пятых была заполнена водой. Нам здорово повезло! И Валентин, одессит, старый матрос - не зря бороздил два года моря и океаны - сохранил же где-то у себя в извилинах, в их глубинах, наиглавнейший порядок работ перед штормом - спешил добраться до "берега"... Сработала морская интуиция!
   Теперь мы иногда собираемся за столом, приглашаем товарищей и показываем на широком экране свои фото и кинозарисовки. Удивительно, но по телевизору, когда ты в мягком кресле да в тёплых тапочках и у тебя ещё спрашивают: "Вам кофе или какао?", наш поход смотрится вроде бы даже ещё интересней...
   Виталий Май
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"