Проходимцы в нашей жизни встречаются довольно часто, но у меня не всегда хватало опыта, особенно в молодости, их распознать. Как-то с ребятами ещё в школьные годы мы после рыбалки заночевали в лесу возле речки. Костёр, шалаш, уха. Закидушки заброшены на середину реки на сома. Утром проверим. Сидим. Тишина. Потрескивают угольки в костре. У нас ещё картошка печётся...
Вдруг из темноты выходит молодой парень в парадной матросской форме, но без знаков отличия. Дембель. В руках солдатский вещмешок.
- Ребята, можно, я около вас переночую. Вот там, - и он указал на край полянки.
- Да, пожалуйста,- несколько оторопев, ответил кто-то из нас.
Автобусная станция километрах в двух от нашего костра. Там же и станица. Что это он решил один в лесу ночевать? На нас же он натолкнулся случайно? Эти мысли мы ему и высказали. Ответ мы получили какой-то невразумительный. Но он намекал, что всё упирается в деньги. Мы его накормили.
Пришелец разговорился. Оказывается, он намеревается поступать на заочный, на зоофак. В станице он собирает нужные документы. А работать устроится где-нибудь в богатом хозяйстве возле Краснодара. Там и "жильё" получит, и "вообще".
- А почему зоофак? - спросил я.
- Да чтобы по полям не бегать! У агрономов жизнь - каторга.
Сельхоз. Других вариантов для него не было. Мы притихли. Нам скоро тоже предстоит выбирать ВУЗы.
Прошло много лет. На каком-то краевом совещании (сопровождал шефа) во время перерыва я заметил у столика со стаканом кофе того самого голодного пришельца, вышедшего к нашему костру из темноты. На нём были чуть ли не те же синие брюки, но вместо бушлата такого же цвета пиджак. Я спросил у товарища рядом, кто это.
- Главный зоотехник совхоза...
Да... И я решил подойти. Мне зоотехник вежливо улыбнулся. Я ему в нескольких словах напомнил нашу ночёвку у костра, уху, ребят... Главный зоотехник крупного пригородного хозяйства меня не понимал... Я посмотрел ему в глаза - ничего он не забыл. Наглые глаза говорили: "Что тебе надо? Отстань. Я вам ничего не должен".
Я абсолютно не знаю, как он прожил свою жизнь, но почему-то кажется мне, что его смело можно причислить к породе проходимцев.
Карьерист и проходимец - слова не синонимы, но люди и проходимцы, и карьеристы своею хваткой, "целенаправленностью" очень похожи. Чем карьерист отличается от проходимца? Лоб морщить надо...
... Вернусь в годы молодые. Армия. Служу второй год. Рядовой. Только что вернулся из наряда. В казарменном умывальнике на тридцать человек есть несколько тазиков. Смываю с себя суточную накипь холодной водой, но с мылом. Заходит толстованый парнишка в гражданском в сопровождении ефрейтора из нашей роты. Ефрейтор недавно вступил в партию. Это уже второй ловкий пацан "пополнил" таким образом свой воинский долг. С дальним прицелом. Этот же ефрейтор мне всё и объяснил. На гражданке его в партию не примут ни за что. Но с партбилетом для него многие двери открыты. Чем не проходимец?
Но вернёмся к гостю. Гражданских на территорию воинской части не пустят. Но ефрейтор разворачивает пакет, достаёт новенькую солдатскую робу, из второго пакета - сапоги. Денщик и только!
Парень, похоже, уже примерял свой новый костюмчик. Такому толстячку трудно подогнать гимнастёрку! Но всё сидело отлично. Парень переодевался, я одевался.
Стал расспрашивать новичка, кто он да откуда. Выяснил, что такая честь - взяли в армию месяца через три после общего призыва - оказана нашему "гостю" потому, что он крупный комсомольский работник. Недолго держался, признался, что из соседней области.
У нас он мигом стал комсоргом роты, а месяца через три или четыре после торжественной встречи на аэродроме одного из руководителей государства (стоял в шеренге местного истеблишмента) и комсоргом части. Руководитель с удивлением остановился около нашего в солдатской шинели, задал несколько вопросов, похлопал по плечу, пожелал успехов и дальше пошёл. Секрет в том, что наш друг здорово был похож на товарища из Москвы...
После дембеля огромные щёки нашего "комсорга" вдруг стали изредка мелькать на экранах телевизора. Но потом власть "переменилась", и знакомый толстяк больше не появлялся. Но он не исчез бесследно. Как-то читаю в газете, что такой-то завод под руководством... и редкая, знакомая фамилия, и имя, и отчество.
Как этого человека характеризовать. Он не проходимец. Может быть, чуть-чуть. Карьерист? Может быть, но он достаточно умён и умел ухватить удачу за хвост. Чтобы всё время быть на плаву, толстяку, видимо, приходилось иногда нарушать правила, принятые у нас (да и не только у нас) в части.
Наш взвод месяца на два отправили на ученья. Приезжаем. От толстяка отвернулся весь батальон. В чём дело? Мне лишь намекнули. Нехорошо повёл себя в одном деле... Сержанта (да, он уже сержант) и меня призвали со второго курса. Это нас как-то сближало. Мы не дружили, но выделяли друг друга из общего строя сослуживцев. Ребята, зная об этом, меня просто щадили.
. . .
Ещё задолго до киношного знатока востока красноармейца Сухова и его полного приключений возвращения домой к незабвенной Екатерине Матвеевне у нас в части объявился свой Сухов, рядовой. Заприметили его в столовой. Ребята, служащие третий год, признали своего старого товарища. "Старики" что-то с ним перетолковали, и стал Сухов столоваться у нас, спал в нашей роте на свободной койке. После завтрака куда-то исчезал. К обеду и ужину появлялся. Так продолжалось недели две. Но вот попался он на глаза командиру роты...
Вот тут-то жизнь пронырливого солдатика в нашей части и кончилась. Комроты знал, что этот товарищ и ещё несколько радиотелеграфистов были откомандированы года три назад куда-то в глушь, в горы. Сухов тут же признался, что он демобилизован и ищет работу в городе. Всем было выгодно, чтобы "красноармеец Сухов" исчез тихо, без шума.
Парень этот родом был из маленькой закарпатской деревушки. Но фамилия ему досталась чисто русская. И говорил он уже вполне чисто. Зная, что перед тобой "западенец", начинаешь прислушиваться, что-нибудь уловишь...
Через год встречаю его в молодёжном клубе. Там он суетился, пыжился, бегал. Старался представить себя в этом заведении не последним человеком. Я попытался возобновить с ним знакомство, чтобы проходить на танцы без билета, но встретил полное непонимание. Более того, он с трудом вспомнил меня! А ведь всего год назад наша рота по доброте душевной и по бестолковости начальства приютила этого дембеля и две недели койки наши стояли почти рядом... Кто он, рядовой Сухов? Проходимец? Или это звание для него слишком солидная ноша?
. . .
И снова о комсомольских работниках. Это уже после армии. Я работаю в НИИ. Холост, весел и беспечен. Решили нагрузить по комсомольской линии. Избрали в "Комсомольский прожектор". Имел там сразу две должности: редактор и фотограф. Ох, выводил я там на чистую воду маменьких сынков и чьих-то дочек и дамочек... И вот парторг предлагает мне зайти в горком комсомола и выбрать себе загранпутёвку.
- Ты заслужил,- сказано было мне проникновенно. -Путёвки льготные. Доплатить нужно малую малость. Иди во второй кабинет. Подвоха я не уловил. Пошёл.
Открываю парадную дверь молодёжного учреждения - мама рОдная. Вокруг снуют моего же возраста девахи и пацаны, но с такими озабоченными лицами, боже ты мой. Ни один не улыбается, ни у кого нет нормального взгляда. Озабочены все! У девчонки в руках листок. Идёт, будто это что-то, что-то. Парень с папкой ни на кого не смотрит. Он, видимо, спешит к самому кардиналу. А вот девчушка в юбочке пухленькая, с ямочками на милом личике. Нет папки, нет листка. Но в руке карандаш! И лицо сосредоточенно. Сюда простушки не попадают...
... Комната N2 прямо в вестибюле. Но я прошёлся по коридору, вкусил здешнюю озабоченность и, стараясь не передразнивать наращивающих здесь мускулы будущих боссов, захожу в комнату. Всё объяснил. Мне озабоченно подают листок, вежливо объясняя, что если страны перечёркнуты - туда уже путёвок нет. Я вглядываюсь в листок. Он аккуратно разбит примерно на двадцать прямоугольничков. В них записаны страны. Первой слева была Англия. Не Великобритания, а именно Англия. Второй шла Болгария. Италия, Франция, Испания и пр. и пр. И все были уже перечёркнуты, оставались Болгария и Польша.
Я засмеялся. Громко и заразительно. Вот в чём подвох! В комнате испугались. Там было человек пять. Но я продолжал смеяться, и вынужденно заулыбались хозяева.
- А сколько стоит путёвка в Болгарию? - был мой вопрос.
Девушка назвала сумму в четыре раза выше моей зарплаты.
- А на сколько дней, и в каком месяце можно поехать?- не унимался я.
- Путёвки у нас двухнедельные. В Болгарию остались только на конец ноября.
"Так вот в чём дело. Парторг так мило учит меня хорошим манерам. Где-то я и его задел", - думаю я, а девушке говорю:
- Жаль.
И, сделав озабоченное лицо, вышел из кабинета.
После всех наших перестроек и переделок с деньгами-то оказались озабоченные комсомольские работнички. У них в руках и земля, и заводы, и недра... И они же пристроились в депутаты, в горкомы, в исполкомы. В руководители, в общем.
Этих сволочей карьеристами уже не назовёшь. Это чистой воды проходимцы.
. . .
И ещё вспоминается один, почти анекдотический, случай. Эту байку я слышал давно. Её любили рассказывать земляки одного партийного босса на разных совещаниях. Я её раз пять слышал. Она забавная.
В армии станичный парнишка, не будь дураком, вступил в партию. В институте занимал какие-то партийные должности, но не помогло. Отправили в колхоз агрономом. Но там все свои. Давно сработались... А тут пришла разнорядка. Нужно кого-то отправить в высшую партийную школу. Кого отправить? Чужака. Отправили.
Отучился он там два года и возвращается в этот же колхоз уже на должность председателя. Старый проворовался. Собрание. Единогласно избран. Кто бы сомневался.
Но что-то не идут дела в хозяйстве. Вызывают нашего председателя в Москву на доучивание. И появились положительные сдвиги. Послали его первым секретарём райкома КПСС в те же места. За хозяйством не следить. Ни коровы, ни трактора не маячат перед глазами. Ни запчастей, ни доярок не требуют. А так, вызывай на ковёр кого хочешь, мат-перемат - и вся работа. В районе дела пошли!
Дальше - больше. Вот он уже депутат. И пошёл, и пошёл. Но остановили.
P.S. А я, кажется, помню того паренька, который дал повод этой байке. Где-то на втором курсе в вестибюле института, где я учился, увидел белобрысого студента в хорошо выстиранной, но плохо выглаженной солдатской форме. Погон не было. В руках он держал три или четыре толстых тетради, а физиономия была озабоченной-озабоченной. Он остановился, посмотрел очень внимательно поверх голов вправо, потом влево, выразив глазами "думу", и направился дальше.
И лицо, и солдатская гимнастёрка - всё говорило: он делает большую карьеру и здесь мелочей не бывает. И он её сделал. Но куда естественней и лучше было бы для нас всех, если такие люди занимались бы своим делом в родном колхозе и не лезли всеми правдами и неправдами в руководство, в любое руководство, хоть в маленькое, хоть в большое.
Уметь руководить, да при этом ещё не сорваться, не зажраться, не забронзаветь - это божий дар. А у нас на эти места лезут проходимцы, прохвосты, тупари и неучи. Почему? Нужно выбирать лучших из лучших. И чтобы народ их видел. По телевизору. Кто как соображает. И чтобы они росли на наших глазах.
Талантливых, умных и высокообразованных русичей у нас не так уж много, но тысячу-другую по городам набрать можно, пока можно. Правда, не спешат такие люди в руководство. Климат там "сырой". Да их туда и близко не подпустят товарищи с озабоченными лицами.
МЕЧТА
В нашем НИИ вдруг, ни с того ни с сего, раздали всем желающим земельные, "дачные" участки. Именно всем. Лет пять до этого кое-кого уже осчастливили местечком за городом в четыре сотки. Естественно, это были "полезные" люди, но попали туда и те, кого руководство обойти не могло. Выстроили там дачки и некоторые люди со стороны, как нам казалось. Сам директор уже давно заимел двухэтажный домик в "спецпосёлке" поблизости.
Народ, конечно, возрадовался дарованной земле. Я засадил свой пятачок клубникой. (Было где взять посадочный материал). Года три вёдрами возили урожаи домой.
Один мой предприимчивый сосед достал где-то старый деревянный домик. Отдых он себе устраивал настоящий, дачный. А коллега из дальней лаборатории, занимающийся делами малопонятными, сугубо микроскопными и получивший участок в двух кварталах от моей клубники, готовился строить дом из белого кирпича. Пока только завозил стройматериалы да "рыл фундамент".
Ребятам из строительного цеха какими-то путями удалось заполучить в нашей бухгалтерии приличную ссуду, и за лето они отгрохали себе по красному кирпичному домику. Видом своим эти "один в один" строения глаз не радовали -банька с окошком. Но через квартал осенью у нескольких товарищей выросли архитектурно продуманные, очень привлекательные коттеджики.
Я поинтересовался у знакомого плотника Васи, как это им взяли да выдали ссуду.
- Это директор ... Заполучил у нужных людей разрешение, составил списки. Это надо было раньше хлопотать.
- А ты как узнал?
- Мы ж строители. Себе построили и ещё кое-кому.
Загорелся и я. На работе ломали старый кирпичный склад. На маленьком чешском тракторе с тележкой я навёз битого кирпича под фундамент. И даже выбрал немного целёхонького под цоколь. К осени фундамент был готов...
Но зимой у моего предприимчивого соседа сгорел его деревянный домик. Видимо, проделки бомжей. Это охладило мой энтузиазм. А потом в Одессе на международной конференции у меня, записывая адрес, (визитки ещё не было), поинтересовались, доктор я или кандидат. Пришлось, проклиная свою лень и нерасторопность, признаться, что и не доктор, и даже ещё и не кандидат.
Так что или домик, или срочно защищаться. Сроки уже все прошли.
... Цоколь непостроенного домика-веранды потрескался и разрушился. Сейчас на этом месте стоит лёгкая виноградная беседка со скамейками и столиком из лиственницы. Но с диссертациями полный порядок.
Предприимчивый сосед, доктор наук, между прочим, на дачах больше не появляется. Его участок зарос непролазным лесом. А товарищ из дальней лаборатории потихонечку оставил свои научные устремления, отдавая все силы дому из белого кирпича. Раньше были какие-то архитектурные или, уместней сказать, строительные ограничения при планировании дачных домиков. Но сейчас, видимо, сняты все преграды.
Да, кстати, обнаружилась закономерность. Люди, занимающиеся вплотную наукой, дачные домики себе не построили. Нет, если навскидку - исключения есть, а если поразмыслить - их нет! Строители, энергетики, замы, завы - эти здесь преуспели. Построили все! Нужно время, нужны деньги и нужны чистые мозги, не забитые разными "блестящими" идеями.
...Мы, несколько "дачников", иногда собираемся у самого продвинутого из нас товарища в его уютном однокомнатном коттедже, но с мансардой, правда, запущенной и смахивающей на обычный чердак. Бывает, устроим себе шашлыки, закуска может быть и менее затейливой, но всегда с "кофе", беседуем, что-то обсуждаем...
...Но каждый раз, идя на шашлыки, я прохожу мимо уже не один год строящегося белого дома. И всегда нахожу перемены. Хоть два ряда кирпича, а уже новых. Вот он закончил два этажа. Будет крыша? Нет! Пошёл выше. Да...
Наш товарищ нашёл себя в лепке своей белой мечты. Некоторые любят удочки, рыбную ловлю. Другим подавай охоту. Третьи выходят с мольбертом на природу. Есть ещё туристы, альпинисты, яхтсмены. Кто-то любит собирать старинные мотеты. Есть грибники. А этот друг забросил науку и воплощает свою мечту в белом "камне".
... Мы уже давно не собираемся вместе, не жарим шашлыки и ничего не обсуждаем. "Кого уж нет, а кто далече". Я пока дачные дела не бросаю. Недавно проезжал мимо знакомой стройки. Остановился, осмотрел дом. Строительство почти закончено. Четыре этажа уже под крышей. Остались работы внутри дома. Первые два этажа застеклены. Есть полуподвал с гаражом. Перед домом красивый газон зелёной травы шириною на весь участок, но загораживающий въезд в гараж... Другой зелени на даче я не заметил.
Большой белый загородный дом - это мечта всей жизни скромного человека. И если не придираться к мелочам, он её уже воплотил.
ОКРОВАВЛЕННЫЙ НОЖ
У нас в НИИ раздали сотрудникам дачные участки. По четыре сотки. Разбили шпагатом вспаханное поле на квадратики - и нате! Мы с товарищем оказались "почти случайно" соседями - тянули номера своих участков из шапки... А потом решили на "подаренных" нам дачах отметить это дело. Приехали с семьями. Намеревались делать шашлыки.
Участочки нам нарезали рядом с посёлком, жители которого пешком через поле, а теперь наши дачи, через кладбище - всё рядом - добирались до трамвайной остановки. (Радуйтесь, что вы живёте в городе...)
Тропинка к кладбищу по чьему-то злому умыслу проходила как раз через мой "квадратик". Двумя днями раньше я приезжал на отделовском чешском тракторочке, привозил рейки и фанеру от упаковок приборов. Перекрыл тропу. Теперь посельчане должны были пробираться по улочкам, указанным белым шпагатом.
... Лето. Мы на даче. Радость-то какая! Все чем-то заняты. Готовим стол. Я на широкой доске режу громадным ножом (подарок) мясо. Полчаса помаринуется с луком в уксусе, и на шампура!
Слышу посторонний шум. Мужик толкает ногами мою "ограду", ругается. Подхожу. А у меня в руках ножище, окровавленный. Да у меня ещё и привычка старая. Гекльберри Финна помните? И у меня было "почти" такое же детство. Во дворе лучше всех метал "финку" в доску. Подхожу, играю окровавленным ножом, сам того не замечая, улыбаюсь.
- В чём дело?
- Нестарый ещё, на голову выше меня ублюдок вдруг приветливо заулыбался:
- А я что? Я обойду.
И, продолжая улыбаться, попятился.
- Это ты его своим тесаком напугал,- заметил мой товарищ, который стоял чуть в стороне с топориком. Он костёр готовил.
Наш нежданный гость мгновенно оценил обстановку, и, не качая прав, отступил.
От дома до дачи на машине вокруг по дорогам - двадцать минут ходу, но плюс пост гаишников... На велосипеде - полчаса, но полпути вдоль лесополосы, метров триста вдоль задов гаражей, да ещё по кладбищу... И была пара случаев, когда я жалел, что не вооружён - нажимал на педали. Везло.
А потом всё-таки купил здоровенный складной нож, и ездить вечерами через кладбище стало спокойней. Но ведь надо же: случаи "показать" кому-нибудь свой "инструмент" на шнурке более не представляются.
ЕХАЛИ ВМЕСТЕ
В молодые годы, доармейские и сразу после, мне приходилось часто колесить по городкам Северного Кавказа. Работа была такая. Однажды в такой поездке я оказался рядом с симпатичной строгой девочкой лет пятнадцати. На мои вопросы она отвечала односложно, не улыбалась. Что-то её держало. Может быть, напутственные слова: в разговоры не вступать, из автобуса не выходить, ну и так далее...
Но я всё-таки выяснил, что ей пятнадцать, что она учится в школе ГИТИСА. Папа живёт в Пятигорске, работает в театре, мама... девочка назвала город... где-то у моря. И тоже театр.
И вот она на каникулах посещает и папу, и маму. Мне показалось, что я немножко раскрепостил её зажатость, и глаза стали не такими отчаянно настороженными. На одной из остановок я вышел, купил яблок у старух. Многие наши попутчики тоже купили яблоки. Больше там ничего не было.
Долго потом в автобусе раздавался их хруст и аромат. Я два красивых красных яблока подарил девочке, а сам не удержался и тоже захрустел. Молоденькая моя соседка сказала спасибо, но есть яблоки не стала. Положила себе на колени.
Скоро мне нужно было выходить. Я попрощался. Но девочка не выходила у меня из головы. Особенно её тёмные настороженные глаза. В гостинице, засыпая, я вспомнил - такие же держащие в себе горе глаза были у моих одноклассниц в маленьком белорусском городке. Они были из детдома...
Но это не всё. Лет через пять, может быть раньше, я вдруг увидел девочку из автобуса на экране телевизора. Какая связь ГИТИСа и Мосфильма? В какой-то картине она играла роль подруги главной героини. Глаза всё ещё излучали настороженность. Со временем моя "попутчица" стала мелькать на экранах всё чаще и чаще. И глаза у неё уже были весёлыми и добрыми.