Я ненавидела свою мать столько...
Долго. Пока ее волосы не поседели.
За то, что не умела любить правильно.
За то, что нервы всю жизнь на пределе.
Я ненавидела ее крепко!
Я не стеснялась в своих выражениях.
И я воспитывала в себе силу,
Чтобы не верить слезам и прощениям.
Я говорила: "Чем удивила?
До завтра мир? Или до воскресения?"
Меня трясло от ее повадок
И я стеснялась ее кокетства.
Ее советы народной балладой
Приелись мне еще с самого детства.
И мне хотелось простого бегства.
И мне казалась семья засадой.
Я проживала 3 дня с натяжкой
Среди поблекших горшков с рассадой.
И я кричала: "Послушай, мама!
Мне ничего от тебя не надо!"
И в коридоре хлопала дверью,
Ревела в лифте, такси, плацкарте.
Искала новых друзей на карте,
Писала в аську подружке Кате,
Что мать моя до конца озверела.
Ей нет теперь никакого дела
На что живу, и на хлеб ли хватит...
Такая бедная девочка Лера!
Ряды сочувствующих и фейерверки!
Но мы-то с ней из одной фанерки.
Или из глины...
Как там нас смастерили?
И если в зеркало утром смотреться
Не взглядом чокнутой пионерки,
А взглядом Женщины в сложном мире,
То мы с ней в нужную точку вернулись.
И вспоминается кроткий Льюис
"Пока мы лиц не обрели"
На пике или на мели
Всегда звонит и как бы извиняясь,
Что отвлекает от серьезных дел,
Рассказывает, что племянник ел,
Как у сестры дела, как брат болел,
Какой вчера внучку купили ранец,
Какой опять в госдуме беспредел.
"Но, у тебя-то там гламур и глянец,
Тобой гордимся, ставим всем в пример".
А я вдруг зареву, завою в голос,
Почувствовав себя в чужой среде,
Пожалуюсь, что снова нелюбима,
в депрессии, в очередной беде,
Как опостылела мне съемная квартира,
Метро в час пик....
"Ну...дочка, так везде..."
Меня послушав, на 5 лет устанет,
Всю ночь проплачет о моей судьбе.
Сорвется на рассеянного мужа,
Поставит свечку в церкви и потом,
Изъев себя молитвой и постом,
Пойдет покорно за седым попом,
(Служитель вечно занят и простужен),
Неловко спросит, чем это заслужено?
И разве Бог не видит, где он нужен?
Но Батюшка давно в себя погружен:
Он благодатью и Верой обделен.
Вопрос повиснет в воздухе и канет
В непроницаемых глазах немых икон.
Бог медлит, издевается, лукавит...
Но, надо думать, знает только Он,
Что будет, если вдруг Ее не станет?