Василек осторожно задвинул металлическую крышку, стараясь не прищемить пальцы. В прошлую ночь они замерзли. С вечера оставили приоткрытым люк, чтобы выветрился запах прелости и пошли работать. Вот тепло и улетучилось, пока их не было.
Однако ж сегодня будет добрый улов!.. Вон сколько народу на улице. Спешат за покупками и елками. Как-то и работать-то не хочется...
Вместе с метелицей в воздухе кружится радость и ожидание чуда. Со всех сторон звенит смех, слышатся поздравления. Нет, надо обязательно идти. У людей хорошее настроение, этим надо пользоваться. Да и, в конце концов, у них, у мальчишек, тоже должен быть праздник, а для этого надо добыть чего-нибудь вкусненького.
Василек натянул рукава старой куртки на красные от цыпок руки и поежился от холода. Мальчики остановились у заледенелой колонки с водой, что находилась через улицу от их люка и стояла на перекрестке двух дорог, одна из которых вела на вокзал, вторая - на рынок. - Ты на площадь, ты к базару, а я к вокзалу, - распорядился Коля по праву старшинства и вытер нос рукавом. - Я не пойду на базар, - возмутился Серж, натягивая повыше ворот вязаной кофты грязно-синего цвета, - я там вчера был. Люди только на ряды смотрят, а меня не видят. - Вчера пусто, сегодня густо. Поршнями шевелить надо, не фиг по сторонам зырить, - сказал Коля, шмыгнув носом.
Прошел почти год, как погибли родители Василька, и следом и бабушка умерла от горя, старенькая она была. Мальчика отдали в детский дом, но Василек сбежал вместе с Сержом по осени, мечтая найти престарелую тетю Василька, жившую в другом городе, да морозы ударили, возвращаться в детдом никак нельзя было, иначе их бы потом не выпустили.
С Колей ребята познакомились на улице. Для Коли улица - что дом родной чуть ли не с пеленок. Василек видел окна его квартиры: вместо давно выбитых стекол - полусгнившие матрасы. Оттуда постоянно сыпалась ругань: это выпившие Колины родители что-то вечно делили. Ребята разошлись в разные стороны, условившись встретиться через три часа на том же месте. Василек отправился на площадь. Летом здесь весело, приезжает Луна-парк, работают аттракционы. А зимой возвышается огромная нарядная елка и деревянная катушка, покрытая льдом, с кучей визжащей детворы.
Вокруг небольшой самолета - памятника в честь победы во Второй мировой войне - стоят машины с елками. Самолет этот установили лет десять назад. Раньше площадь украшала фигура каменного Ленина, вокруг которого в клумбах росли маки в клумбах. Теперь цветы никто не высаживает, а Ленина давно отвезли то ли свалку, то ли на чей-то огород вместо пугала. Зато самолет поднимает нос к небу, словно вот-вот взлетит. Когда дует ветер, он мерно покачивает крыльями, как живой. Эх, вот так бы улететь на самолете подальше от этого города, подальше от всего!
С тоской посмотрел Василек на самолет - одинокий, но равнодушный к происходящей под ним суете.
- Почем вон та маленькая пушистая елочка?
-А мне вот эта больше нравится, уж елка так елка, - перебил ее мужчина, похоже муж, и довольно выдохнул: -Уж елка так елка!
- У нас и так мало места в комнате. Давай, лучше маленькую елочку купим!
-Иди мальчик, не до тебя, иди, - ответил с раздражением мужчина.
Женщина скользнула по Васильку невидящим взглядом и с недовольством спросила мужа:
- Ну, и куда мы ее поставим?
- Дядя, - сделал последнюю попытку Василек, - подайте, пожалуйста, на хлебушек.
Мужчина было повернулся к мальчику и начал шарить в своем кошельке, перекладывая бумажные деньги, но, порывшись, сказал, поправляя очки:
- Нет у меня мелочи мальчик, все потратил, иди себе, ступай с Богом.
Василий ходил вокруг памятника, пытался просить, но все было бесполезно. Прошло уже почти два часа, а у Василька - ни копейки. Коля выгонит его, и придется Васильку провести праздничную ночь одному под холодными звездами. Василек завернул за угол дома. Там начиналась центральная улица - самое оживленное место города. Многочисленные магазины работают допоздна. Может, здесь попытать удачу?
Главная улица ослепляла предновогодней красотой. Уличные фонари гордо держали флаги, с проводов свисал послушный ветру серпантин, деревья обвивала паутина из разноцветных огоньков. Из огромных сверкающих окон универсама, разрисованных дедами морозами и украшенных гирляндами огней и мишурой, позировали манекены в модных дубленках. Василек непроизвольно бросил взгляд на свое отражение и увидел грязного оборванного мальчишку. Наверное, не очень приятно такому замазуле и денежку то подать.
А пахнет как! Прямо на улице продавали пирожки. Из киоска плыл запах жареной курицы. Вот бы сейчас ее золотистый кусочек! И чаю...Такого, как бабушка заваривала, настаивая на печи, так чтобы весь воздух наполнялся им. Но сначала елку, самую маленькую - Новый год и Рождество все-таки! Хотя нет, куда ее ставить, не на трубы же, лучше веточку добыть, но большую и пушистую. И тут Василек увидел бабулю, впрочем, не бабулю вовсе, а пожилую женщину в богатой шубе. Тащит женщина елку, взвалив на хрупкие плечи тяжелое колючее дерево, перетянутое веревкой. - Простите, можно я вам помогу, - робко предложил Василек. - Помоги, юноша, помоги, - обрадовалась женщина. - Я вот тут недалеко живу. Детки мои поразъехались по разным городам. Один в Ростов, другой в Москву. Одна я теперь. Но обещали внуков на каникулы привезти. Как же без елки их встречать то? Ухватился Василек за конец зеленой красавицы. А та недовольная: все руки исколола. Благо, недалеко пришлось идти.
- Как же Вы такую тяжесть несли? - удивился Василек.
- Да мне же недалеко, здесь на площади и такси не возьмешь. Думала маленькую елочку куплю. Так нет, вот эту уговорил торгаш! Смотрите, говорит, какая шикарная. Ну да ладно! Игрушек у меня много, есть чем украсить.
Завернули во двор старинного дома. Вид у него казался самодовольным. Еще бы не гордиться: такой изящной отделки не было ни у одного дома в этом городе. Василек слышал, что в нем живут бывшие партийные работники.
Подъезд блистал белым мрамором, широкая винтовая лестница была чисто вымыта. По невысоким ступенькам поднялись на второй этаж.
- Спасибо, тебе, молодой человек! Как звать-то тебя?
- Василий.
- Спасибо тебе, Василий за помощь!
- Да не за что, тетенька.
Василек спустился на несколько ступенек вниз. - Стой, погоди, на вот тебе за работу, - изящная рука неуверенно протянула Васильку пятьсот рублей, зажатые в тонкой руке. - Что Вы, тетенька, - смутился Василек, - я так просто, мне жалко Вас стало: помочь решил. - Бери, бери, ты заслужил, - улыбнулась женщина. И Васильку показалось, что жалость проскользнула в ее глазах. Сейчас начнутся глупые вопросы, кто его родители, в каком он классе и тому подобное. И тогда мальчик взял деньги, резко развернулся и стремительно побежал вниз.
Да, здорово все здорово вышло: и помог и денег заработал. Все! Хватит по улицам шататься! Деньги есть - праздник будет.
Идет по улице Василек, не нарадуется. На витрины смотрит, чтобы купить, как друзей порадовать.
Но вдруг гаснуть начала радость... Окна домов светятся. Все видно: взрослые и дети смеются, поют, танцуют, поздравляют друг друга, столы ломятся от еды. А он один... Вместо дома - люк. И обида на весь свет волной накатилась на сердце мальчишки: чужой он в этом мире, чужой, и никому ненужный и никакие деньги не спасут его от одиночества.
Василек вспомнил, что когда-то и они с папой наряжали елку. Лесная гостья стояла почти до конца января, лишь после Крещения убирали.
Интересно, а на том свете, где сейчас его родители, есть елка? А если есть, то чем они ее украшают?
Василек любил подвешивать рядом со стеклянными птицами, солдатиками, принцессами шоколадные конфеты в пестрых обертках, а на каждую веточку клал маленький шарик белоснежной ватки. На потолок, прямо над елкой, приклеивал серебряный дождик. А внизу стоял электрический домик с двумя оконцами: одно оконце загоралось, другое гасло. Мама говорила, что это Дед Мороз ходит по комнатам, Снегурочку ищет, а она, проказница, убежала в лес, зверушкам подарки дарить.
А потом всё раз - и закончилось. Как будто и не было. Не было дома, не было праздников, не было завтраков перед школой. И надо ли это кому-нибудь рассказывать? Кому это интересно?..
- Господи... - чуткие уши Василька уловили чей-то шепот и два сдерживаемые рыдания. Между домами, забившись в темный угол, сидела девочка. Она смотрела в небо, и из огромных глаз её текли слезы. - Ты что плачешь? - наклонился к ней Василек. - Мама заболела. Плохо ей очень. Сегодня врач приходил, сказал, что мы не местные, что не может он маму в больницу положить, езжайте, говорит, туда, откуда приехали, там и лечитесь или деньги платите. А куда нам ехать? Оттуда все уезжают. Не ждет нас там никто. И здесь никто не поможет.
Девочка зарыдала. - Так, не реветь! - прикрикнул Василек и деловито осведомился: - Сколько тебе нужно? - В аптеке насчитали пятьсот рублей... - у девочки задрожали губы. - Еще и накричали, что без денег пришла, что от работы отвлекаю. Да где ж мне взять столько? Хрустнула бумажка в руке Василька, обожгла руку. - На, это тебе, - решительно протянул Василек пятисотку, даже не успел опомниться, как отдал деньги. - Ой! Что ты, я не возьму! - девочка мгновенно успокоилась, но все-таки с опаской спросила: - Откуда у тебя столько? - Мне Богородица прислала, велела тебе передать, - ответил Василек. Так говорила его мама, когда по праздникам приносила домой сладости. Девочка прижала деньги к груди и так посмотрела на Василька, что... Короче, слова благодарности были не нужны.
Посмотрел Василек на спину убегающей девчонки, порадовался за неё. А витрины магазинов манят и дразнят. Только что было всё так близко! А теперь всё недоступно. Вот золотистая курочка, покачивая поджаристыми боками отчетливо явилась взору. Заболел желудок. Появилась сухость во рту. Василек загреб непослушной рукой холодный свежевыпавший снег и положил в рот. Твердые снежинки таяли на языке, но... не насыщали.
Ну а главное: что теперь он скажет Коле и Сержу? Зря он так сделал, пожалел незнакомую девочку! Больно совестливый! Думать надо сначала. А ведь на пятьсот рублей можно было бы купить столько еды! Курочку, что на вертеле крутится в киоске, апельсинчиков, чтобы пахло праздником в их подземном доме, и тортик, самый малюсенький.
Но почему-то вместе с сожалением и боязнью возвращаться к ребятам, в душе Василька все отчетливее загоралась радость: ведь он поступил как настоящий мужчина - помог больной женщине. Ну и что из того, что купил бы Василек курицу и лакомства, съели бы да забыли. А так он, может, жизнь спас. А денег еще заработает.
Может, у клуба постоять - там молодежь собирается на танцы?
Василек побежал бегом, чтобы не замерзнуть окончательно до того, как окажется на месте. Но по дороге поскользнулся, упал и больно ударился - едва доковылял до клуба.
На крыльце торопливо (мороз же!) курили молодые люди. Они осмотрели Василька с ног до головы. Кто-то безуспешно пошарил по карманам - в попытке отвязаться от мальчишки-бомжа как от заразы. Подошел охранник и вежливо попросил уйти подальше.
Василек не стал спорить, развернулся и пошел. Куда? Сам не знал. Лишь слезы струйкой катились по впалым щекам. Заорать бы на всю улицу что-нибудь плохое, взвыть как одинокий волк в лесу, да сил нет.
Решил в храм зайти - погреться, все равно по дороге. В храме народу - не протолкнуться. Свечи горят, люди молятся. Постоял Василек, послушал. Что-то такое близкое, почти родное, кажется - вот-вот мама подойдет, она только на минутку отошла свечи поставить, и бабушка на скамейке сидит. Всматривается Василек в лица прихожан, а к горлу комок так и подступает. А скамейка-то стоит? Да, она, как всегда, на своем месте, и на ней - как всегда много старушек.
- Господи, помоги, - вздохнул мальчик и подумал: "Может, надо спаси и сохрани?" Забыл Василек, как мама его учила. Бог для него был сказкой. А теперь...Теперь слезы навернулись на глаза Васильку Все расплылось перед глазами - как под водой, когда ныряешь.
Вышел Василек на улицу - морозный воздух обжег мокрые щеки. Сердце заныло: "Мама, папа, бабушка, вы слышите меня? Почему вы бросили меня одного? Нет, значит, Бога-то вашего, иначе Он не забрал бы вас!"
Василек вспомнил, как в последний раз махал родителям рукой, когда они садились в машину. Ясно запомнил прощальный взгляд матери и ее слова: "Чтобы все уроки сделал к вечеру, я проверю. И бабушку слушайся!" Как давно это было, а кажется, что вчера.
По мере того как Василек отходил от храма, тень его становилась всё длинней и длинней, а мысли всё печальней и печальней. Как же теперь он вернется домой?
- Василий, ты обронил что-то, - обратилась к нему незнакомая молодая женщина, когда он вышел за ворота. Оглянулся Василек, а на снегу лежит белый конверт, только адреса на нем нет. - Что ж ты такой невнимательный, - улыбнулась женщина, - потерял бы сейчас письмо-то. Хотел ответить Василек, что не его это, смотрит - а женщины нет, как и не было. Удивился. А ведь женщина-то к нему по имени обратилась. Кто же она такая, эта незнакомка? Даже разглядеть не успел. Вот досада!
Открыл Василек конверт, а там деньги и открытка "С Рождеством Христовым!" На открытке - Ангел, руки сложил домиком: пламя свечи ладошками прикрывает.
Долго смотрел Василек на открытку, и таким неземным теплом от нее веяло, словно свеча не нарисованной была, а настоящей. И на секунду показалось мальчишке, что пламя свечи трепещет, как живое. И так хорошо на душе стало! Так бывало, когда он засыпал на материнском плече и был уверен, что мама никогда не даст его в обиду, что она рядом, и так будет всегда. Василей бережно положил открытку в конверт и засунул за пазуху, прижав посильнее, как прижал бы материнскую руку. Пересчитал деньги. Оказалась тысяча рублей.
Побежал Василек к ребятам. Теперь у них будет и елка, и все самое-самое вкусное: Богородица прислала!