Аннотация: О спорт, ты - мир ! (Пьер де Кубертен "Ода спорту")
Весло и меч -11
1. ЭЛИДА
Элида - страна на северо-западе полуострова Апия - получила название в честь одного из своих царей - Элея. В те времена среди власть имущих модно было переименовывать страны и народы в свою честь. В благодарность за очередное переименование свеженаименованные подданные снабдили своего царя звучной кличкой - Алектор (петух).
Издревле эту страну населяло племя кавконов, и называлась она Кавконией. Вскоре после Девкалионова потопа сюда пришли переселенцы с севера, возглавляемые внуком того самого Девкалиона. Пришельцы-то и принесли с собой тягу к переименованиям всего и вся под очередного владыку. Предпоследним в череде властителей и был Элей-петух, страну переименовавший в Элиду, а народ, ее населявший, в элейцев.
На этом вакханалия переименований закончилась, так как сын и наследник Элея Авгий оказался человеком скромным и сохранил стране и народу отцовское название.
Боги были благосклонны к Элиде, наделив ее и лесами, изобилующими дичью, и тучными пастбищами, и благодатными пашнями. Позаботились боги и о безопасности Элиды, отгородив ее на востоке от диких и буйных аркадцев Акрорейскими горами. На севере, за рекой Ларисой, жили ионяне, переселенцы из Аттики, люди миролюбивые и невоинственные, а на юге, за полноводным Пенеем лежала Писатида, где вот уже почти полвека после хищных властителей Эномая и Пелопса правили их спокойные и мирные преемники: брат Пелопса Бротей и его сын Тантал. На западе же было море.
До самого последнего времени Элида не знала войн, настолько значительных, чтобы запечатлеться в народной памяти. Иногда на прибрежные селения налетали с моря пираты, иногда в приграничные горы забирались разбойничьи шайки аркадян, но от настоящих военных бедствий судьба хранила эту страну.
Но сейчас на восточной границе стали собираться грозовые тучи... .
2. ФИВЫ
Сведениями, почерпнутыми из разговоров с Мегарой и Тиресием, Геракл поделился с братом и племянником.
- Ну, Лик, понятно, - сказал Ификл подумав. - Видать, давно на Мегару губы раскатывал. Да и за Пирехма. отомстить хотелось, даром, что ни в мятеже не поддержал, ни перед казнью не заступился. Побоялся в открытую-то. Но Авгий... . Что-то сомнительно. Он, конечно задница и сквалыга, но подлецом себя ни разу не показывал. Да и с чего ему тогда надо было на нас зло держать ?
- Мало ли как люди меняются, - пожал плечами Иолай. - Вон, сами рассказывали, Зет и Калаид, козлы фракийские, пока дядя Алкид на "Арго" был, все вокруг него пританцовывали: "Палемончик, дорогой, друг сердечный". А когда он на пару дней отлучился из-за Гиласа, кто громче всех орал, чтоб не ждать его ?. Будто Колхида эта уплывет куда-то. Так и этот - все другом прикидывался, а потом оказалось, что у него камень за пазухой.
- Может и так, - согласился Ификл. - Но доказательств у нас нет - одни подозрения. Мало ли что Тиресий сказал. Подумаешь, пророк.
- Да вот и дочка у него травознайка, - добавил Геракл. - Могла подсказать ему... .
- С трав обучение любого врача начинается, - возразил Ификл. - Да хоть на том же "Арго" - Ясон с Медеей все травки разглядывали. И Орфей - какую ему не покажи - сразу назовет и свойства опишет. Знатоков много - мог и кто другой Лику поспособствовать.
- Что же делать будем ? Так все и оставим ? Дескать, не пойман - не вор ? - Геракл нахмурился, он явно терял терпение.
- Надо Авгия взять и потрясти хорошенько. Глядишь, сам все выложит, - подал идею Иолай.
- Верно ! Я его очень хорошо порасспрошу, - зловеще пообещал Геракл.
- Так просто его не возьмешь. Он все-таки басилей в Элиде. Есть у него и охрана и войско, - напомнил
Ификл. - Воевать придется.
- А и повоюем, - прорычал Геракл. - Нам это дело не впервой.
- Только обвинение в отравлении предъявлять нельзя, - уточнил Ификл. - Свидетелей нет, доказательств нет. Он отопрется, потребует дело Дельфийскому оракулу передать. А что жрецы в Дельфах решат, мы уже и сейчас знаем.
- Особенно, если он их подмажет, - вставил Иолай.
-Ну, за ним еще должок нам остался. Вот и пойдем его отбирать. Да еще и проценты за просрочку насчитаем, на случай, если струсит и заплатить захочет.
- Да, с процентами за десять лет он без штанов останется, -ухмыльнулся племянник. - Придется ему воевать !
- Ладно, возвращаемся в Тиринф, собираем войско и объявляем войну, - вынес Геракл окончательный вердикт.
- А как я к вам присоединюсь ? -спросил Иолай. - Я ведь теперь лавагет фиванский, соберу беотийцев вам в подмогу. Только как к вам войско провести ? Неужели до Навплии плыть ?
- До Навплии не потребуется, - успокоил сына Ификл. - Плывите на Саламин, к Теламону. Мы ему напишем, наверняка он тоже с нами пойдет. А Теламон договорится с Тесеем, чтобы тот договорился с Питфеем. Высадитесь в Келендерисе и через Эпидавр - в Тегею. Кефей Тегейский, ты знаешь, друг нам. Туда и мы подойдем.
- Да уж, Тесей Теламону по гроб жизни обязян - и за дядю Палланта и за амазонок в Афинах, - подтвердил Геракл. - А Питфей Трезенский внуку-то не откажет.
- Эврисфей бы не помешал, - обеспокоился Иолай. - Может, решит, что после Элиды мы уж слишком сильны для него станем, да и ударит с тыла. Или даже не станет ждать, пока мы войско соберем, на Тиринф двинет.
- Эврисфей не рыпнется, - уверенно сказал Геракл. - Без Атрея они там все ничего не стоят, а Атрей далеко, с хеттами воюет. Так что, рассчитывай первого мунихиона быть в Тегее. Оттуда и начнем, - заключил он.
3. ФТИОТИДА
Вернувшись из похода на Трою Пелей и Феникс сразу отправились на Пелион, куда Хирон и Медея забрали новорожденного сына Фетиды. Сюда же приехали и Бор с Полидорой, привезшие гроб с телом Фетиды, залитым для сохранности медом диких пчел.
Как ни был Пелей подавлен обрушившимся.на него несчастьем, все равно приходилось заниматься неотложными делами своего дома. Прежде всего надо было провести обряд признания
своего сына и дать ему имя. Пока что домашние называли малыша Ахиллом - не вскормленным грудью. Кормилицу для него еще не нашли, и Геланника, взявшаяся нянчить младенца, поила его через рожок кобыльим молоком, к которому Медея добавляла отвары укрепляющих трав.
В присутствии представителей высшей знати Фтиотиды и многочисленных гостей Пелей взял на руки поднесенного ему Геланникой сына, обнес его вокруг домашнего очага и, сев на скамью, положил его себе на колени.
- Даю тебе имя - Лигирон ! - провозгласил он торжественно. И согласно ритуалу обратился с молитвой к Олимпийцам, прося покровительства новорожденному.
Затем надо было достойно похоронить Фетиду. Хирон просил погрести ее на Пелионе, на его родовом кладбище. Смерть Фетиды была для него тяжелым ударом. Еще недавно могучий кентавр буквально на глазах превратился в старика. Посоветовавшись Пелей с Бором решили уважить просьбу отца, потерявшего любимую дочь. Тело Фетиды было сожжено на высоком костре, а прах захоронили в наспех сооруженном на Хироновом кладбище толосе.
Когда тризна и последовавшее за ней празднование рождения царевича закончились, гости разъехались, и Пелею с приближенными пришлось возвращаться во Фтию - заниматься очередными неотложными делами.
А неотложные дела возникали куда чаще, чем хотелось бы. Во Фтии Пелея уже ждали послания от Ификла и от Теламона. Ификл писал, что Геракл собирается карать Авгия за его вероломство, и просил Пелея оказать содействие, чем возможно. Теламон сообщал о том же и добавлял, что намерен выступить со всеми силами на помощь Гераклу. Пелея он просил прислать ему хотя бы пол-сотни конников.
Пришлось срочно собирать совещание, на котором помимо Пелея присутствовали Бор, Феникс и Мемал, командующий гвардией
- Ну, что скажете ? - задал вопрос Пелей своим советникам.
- Конечно, надо бы помочь, - с готовностью согласился Бор.
- Что-то не уверен я, что Авгий на подлость такую способен, - покачал головой Пелей.
- На "Арго" с нами был, все труды и опасности делил, никакой хитрости я в нем не видел. Не горячится ли Алкид? Может, напрасно оговорили Авгия?
- Прав Геракл или нет - нам эта война на руку, - высказался Феникс. - Если Геракл возьмет Элиду, дорога на Апию для Тиндаридов откроется. А там, глядишь, и нам откроются гавани Лаконии. А вот доставлять помощь из Пилоса в Иолк станет затруднительно.
- А чем мы можем Гераклу помочь? - спросил Мемал.
- Можно Теламону послать сотню конных, - раздумчиво произнес Пелей.
- Понадобятся десять гиппагог, - доложил Феникс. - Они у нас есть, из Сигейона пригнали. Ну, и конвой конечно.
- По десятку твоих гвардейцев на каждый корабль, Мемал - вот и еще две сотни в доспехах на помощь Теламону, - добавил Пелей.
- А кто старшим пойдет ? -заторопился Бор. - Я лавагет, а как война, дома сижу, государством управляю. На этот раз моя очередь идти !
- Нет ! - охладил его Пелей. - Ни мне, ни тебе идти нельзя. Вдруг окажется, что Авгий невиновен ?
А мы неправедную войну ведем. Пойдут Феникс с конницей и Мемал с пехотой.
- Вот здорово ! - Мемал радостно потер ладони. - А то я уже засиделся в охране-то.
- А им почему можно ? - возмутился Бор.
- Мы для царской семьи чужаки, наемники, - пояснил Феникс. - Хотим - Пелею служим, хотим - Теламону. А если дело скверно обернется - Фтиотида ни при чем.
Раздосадованный Бор только рукой махнул.
- Посылаем гонцов в Алос, к Лаэркею, чтобы корабли готовил, и вы выступайте немедленно, - подвел Пелей итоги совещания.
4. МИКЕНЫ
Военные приготовления Амфитрионидов не были тайной ни для кого в Элладе. Отовсюду в Тиринф спешили искатели славы и военной добычи, с надеждой в избытке обрести и то и другое под водительством прославленных победителей Трои. Достаточно быстро об этом узнал и Авгий.
Он немедленно направил Эврисфею протест против того, чтобы на территориях, находящихся под микенской юрисдикцией, в открытую готовили нападение на Элиду, отродясь никаких конфликтов с Микенами не имевшую.
- Слышали ? - могущественный ванакт микенский Эврисфей был мрачен.
- Этот смутьян из Тиринфа уже войны с нашими соседями затевает. И даже нашего разрешения не спрашивает между прочим !
На совете присутствовали трое дядьев ванакта - сыновья Пелопса, его деда по матери.
- Совсем обнаглел, когда из-под Трои вернулся, - ввернул глашатай Копрей, который по долгу службы больше всех общался с Гераклом и не очень ценил его своеобразное чувство юмора.
- Нос задрал - победитель ! -поддержал его Фиест, начальник разведки. - Но что нам с ним делать ?
- Ему пригрозишь... , - вздохнул Клеон, исполнявший обязанности лавагета после того, как четвертый дядя Эврисфея Атрей испросил отпуск и отправился на свою собственную войну за Медный остров - Аласию. - Там стены вон какие, а за ними Геракл с войском. Самим с ним воевать, что ли ? И Атрея нет... .
- Так что же ? - рыкнул Эврисфей, - мы ничего с ними поделать не можем ? Я тут не ванакт, а ... ?
- Был бы Атрей тут, он бы что-нибудь придумал, - уныло протянул Клеон. Перспектива воевать с Гераклом его явно не воодушевляла.
- Из тебя, дядя, лавагет ... , - с отвращением высказался ванакт. - Ну, будем сидеть тихо, воды в рот набрав ?
- Тоже нехорошо получится, будто он здесь хозяин, а мы - никто, - робко произнес Копрей. - Может, Атрея вызвать ?
- Сколько ждать надо ! Подумал ? - гневно бросил Эврисфей. - Да он успеет и Элиду завоевать, да и нас из Микен выгонит !
- Надо объяснить ему, - предложил миролюбивый Клеон, - пусть воюет с кем хочет, только не с нашей земли.
- Ему все равно в Элиду через Аркадию идти, - подхватил Фиест, - вот пусть там и готовит войско.
А нам тогда и дела нет.
- Заставишь его, демона упрямого, - проворчал Копрей.
- А ты ему скажи, уйдет сам - поможем чем сможем: оружием, провиантом, добровольцами, - подсказал Клеон.
- И Меланиону написать, пусть поможет уговорить, - добавил Фиест, глядя на Эврисфея.
Меланион, брат богоравной Антимахи, супруги Эврисфея, и муж Аталанты, единственной женщины-аргонавта, был фактическим правителем Тиринфа, так как официальные его басилеи Амфитриониды постоянно были либо в походе либо готовились к очередному походу и текущими делами города не занимались вовсе, полностью передоверив их Меланиону. Его слово много значило в сложившейся щекотливой ситуации.
- Ладно, дядя Копрей, отправляйся в Тиринф, огласи нашу волю, - набрался решимости Эврисфей. -А не уйдут - придется объявить их мятежниками. Со всеми вытекающими... . А мы еще подумаем, что делать, если ослушаются.
Копрей побледнел. Если Амфитриониды воспримут послание Эврисфея, как объявление войны, то он рискует стать первой жертвой этой самой войны. Ехидные взгляды братьев наглядно показывали, что и они подумали об этом.
- Слушаюсь, ванакт, - выдавил он, изо всех сил стараясь унять дрожь в зубах.
5. ТАРХУНТАССА
Тем временем Атрей был по горло занят делами своей собственной войны. Его стратегия состояла в том, чтобы как можно дольше задерживать и изматывать хеттские войска на дальних подступах к Аласии - на северных границах Тархунтассы. Ахейских воинов он оставил своему брату Плисфену с задачей оборонять Аласию от вражеских поползновений. При этом союзников - Маддуватту и Кушмешушу он опасался даже больше, чем хеттов, так что Плисфен должен был приглядывать и за ними. Сам же с аркадскими и солимскими наемниками, привычными к партизанской войне в горах и лесах, и с личной хеттской гвардией Шарри-Кушуха переправился на материк навстречу армии Супиллулиумы, брата нового царя хеттов Арнуванды. После изгнания свергнутого царя Курунты с собственно хеттской территории Супиллулиума должен был покорить южные провинции, на которые опирался Курунта. Двигаясь на юг он осадил столицу населенной хурритами провинции Киццувадны - город Куммани. Сюда же направился и Атрей. Конечно он избегал прямого столкновения с регулярными хеттскими войсками, зная по своему прежнему опыту, чем это кончится. Но опираясь на поддержку местного населения, симпатизирующего Курунте, он мог вести против Супиллулиумы войну на измор.
Осаждающая Куммани армия хеттов сама оказалась в окружении солимских, аркадских и хурритских отрядов, отрезавших ее от баз снабжения, перехватывающих гонцов и обозы с продовольствием, вырезающих посты охраны и фуражиров. Не обученные правильному строю, легковооруженные, но подвижные и выносливые горцы-солимы и лесовики-аркадцы были прекрасно приспособлены именно к такой войне - войне засад, налетов и быстрых отступлений, когда появлялась серьезная угроза. Местные хурриты, знакомые с местностью, способствовали партизанам в качестве проводников, а хеттские гвардейцы были незаменимы в роли разведчиков и шпионов. Осыпаемая множеством мелких уколов хеттская армия оказалась в положении медведя, застрявшего лапой в осином гнезде.
Супиллулиума опасался идти на решительный штурм мощных укреплений хурритской столицы, так как качество его солдат оставляло желать лучшего. Осмелевшие после ухода Восточной армии с границы ассирийцы стали вести себя настолько нагло и вызывающе, производя набеги на территорию Хатти, что большую часть армии пришлось вернуть назад, заменив ее контингентами из внутренних провинций, в прошлом году уже присягавших Курунте. Объяснить солдатам, чем один лабарна лучше другого, было невозможно, поэтому главной целью для них стало спасение собственной шкуры. Супиллулиума понимал, что штурм с такими солдатами скорее всего закончится катастрофой, и промучившись лето под стенами Куммани и понеся огромные потери не столько даже убитыми и ранеными, сколько больными и дезертирами, он предпочел отступить в пределы старых хеттских провинций.
6. ТИРИНФ
Получив послание от Эврисфея, переданное через глашатая Копрея, братья стали держать совет.
Гнев Эврисфея их ни в малой степени не страшил. За мощными стенами Тиринфа им и вся Апия была бы не страшна. С другой стороны воевать-то собирались с Авгием, а не с Эврисфеем. Так какой смысл нарываться на дополнительные проблемы ?
В совещании принял участие и Меланион, которому тот же Копрей передал просьбу Эврисфея повлиять на братьев в желательном направлении. Меланион охотно пошел навстречу зятю. Для него самого присутствие в городе наемной солдатни, не очень-то законопослушной и очень даже буйной, было немалой головной болью. Тем настойчивее он советовал Амфитрионидам не плевать в колодец и не ссориться с Эврисфеем.
При такой энергичной поддержке благоразумие и военная целесообразность победили. Братья подняли свое воинство по тревоге и форсированным маршем пересекли микено-аркадскую границу, оказавшись в Тегейском царстве, где правил их давнишний сосед и приятель, товарищ по плаванию на "Арго" Кефей.
Эврисфей, его дядья Пелопиды и особенно Копрей облегченно вздохнули. Дальнейшее их уже не касалось.
7. ТЕГЕЯ
Город Тегею основал Тегеат, сын Ликаона, второго царя Аркадии. Впрочем, тогда страна еще называлась Пеласгией. Аркадией она стала при четвертом царе - Аркаде. Тегею и прилегающую к ней область Аркад отдал своему сыну Афиданту. Сын Афиданта Алей воздвиг в Тегее храм Афины Алеи и для себя построил там дворец. Пережив всех своих братьев, он стал царем всей Аркадии, выстроил для себя город Алею и поселился там, оставив Тегею одному из сыновей, аргонавту Кефею, другу братьев Амфитрионидов.
Кефей радушно принял своих друзей, но принять участие в их походе на Авгия отказался. Мысль о том, что аргонавты поднимают оружие друг на друга ему претила.
- Да что он вам должен-то ? - задавал он вопрос. - Вы же со своим воинством вдесятеро больше пожжете да пограбите. Да еще и людей сколько сгубите. Давайте, я с Авгием поговорю. Ну не дурак же он в самом деле. Договоримся миром.
Пришлось открыть Кефею подлинную причину войны. Но и это его не убедило.
- Непохоже это все на Авгия. Не такой он человек, чтобы яд подливать. Мало ли кто чего скажет. Любой гадости верить ? Доказательства где ?
Ификл и сам сомневался в виновности Авгия и не слишком усердно уговаривал Кефея. Просто, зная упрямство и вспыльчивый нрав брата, считал бесполезным ему противоречить. Да и Геракл не любил долгие разговоры. Нет - и не надо! В конце концов они справятся с Авгием и без Кефея.
Просьба предоставить войску братьев место для лагеря где-нибудь в Тегеатиде тоже не встретила у Кефея сочувствия.
- Вы же понимаете, ребята, - пояснил он, - это ведь тоже война. А Авгий - это не только Авгий. Это и Периклимен и Акаст. И дружок их Гиппокоонт может ввязаться. А Лакония - вот она. Не успеем глазом моргнуть, Гиппокоонт уже здесь со всем своим воинством. Вы уж меня не подставляйте, идите себе, куда вам по вашему плану положено. А вот если Гиппокоонт за вами увяжется, его-то я не пропущу.
Ну, хоть что-то. Оставалось идти, куда по плану положено. А положено было в Феней в Северной Аркадии.
8. ФЕНЕЙ
Феней, небольшой городок в северо-восточной части Аркадии, у подошвы горы Киллены; был славен в Элладе обширными и продолжительными наводнениями. Он располагался в узкой горной долине, замкнутой со всех сторон крутыми мрачными горами, верхние склоны которых одеты темными сосновыми лесами, а вершины несколько месяцев в году бывают покрыты снегом.
Нижнюю южную часть долины занимает озеро, питаемое дождями и ручьями с окружающих гор.
Видимых стоков озеро не имеет, но воды его находят выход через подземный канал в известковом грунте и поднимаются на поверхность в полусотне стадий от западного берега озера образуя красивейшую в Элладе реку Ладон.
Когда канал засоряется, забиваясь тиной или в результате землетрясения, река пересыхает, озеро же разливается и затопляет всю долину до тех пор, пока вода не пробьет снова себе выход. Но в засушливые годы бывает, что пересыхают и озеро и река.
Самое знаменитое наводнение, получившее название "Дарданова потопа" , случилось несколько более ста лет тому назад. Феней тогда был затоплен полностью, и его царь Дардан, внук Атланта, решил покинуть это проклятое место и перебраться в Азию. Там он и обосновался, построив себе новый город Дарданию на берегу узкого пролива, соединяющего Эллинийское море с Пропонтидой.
Но Амфитрионидов влекли в Феней не географические достопримечательности и не красоты реки Ладон. Сейчас в городе правил царь Буфаг, племянник их бабушки Лаономы, матери Амфитриона.
Буфаг и особенно его сын Азан, участник похода на Трою, сочли небезвыгодным для себя поддержать обиженных родственников и пойти с ними вместе против Авгия. Здесь армия братьев могла закончить формирование и боевую подготовку, чтобы выступить в поход на Элиду удобной для движения Азанийской равниной.
9. ЭЛИДА
Пока Амфитриониды готовили свое нашествие на Элиду, Авгий отнюдь не ждал грозы сложа руки. Он обратился за поддержкой ко всем своим друзьям и родственникам и призвал свой народ к оружию. Во главе ополчения он поставил племянников, сыновей своей сестры Молионы и двоюродного брата Актора, басилея города Гирмины. Эврит и Ктеат, исполинского роста могучие парни, были кумирами местной молодежи невзирая на зловещие обстоятельства их рождения, а может быть и благодаря им.
Роды у Молионы были тяжелые, и разрешилась она двойней, что само по себе указывало на причастность некоего похотливого бога. Хуже того, новорожденные оказались сросшимися телами, образуя двуглавого и двутелого монстра с восемью конечностями. Повивальным бабкам сразу стало ясно, что зачать эдакого осьминога мог только Посейдон. О чем они и осведомили незадачливого супруга роженицы.
Актор, человек сурового нрава, привыкший решать все проблемы с помощью топора, и на этот раз предпочел прибегнуть к привычному средству. Под вопли ужаса окружающих он парой ударов разрубил уродца вдоль, отделив одно тельце от другого.
- Сдохнут - бросьте их в море, Посейдону ! - проревел он и вышел из гинекея.
Младенцы не сдохли, чем и доказали свое божественное происхождение. Выросли они удивительно похожими, и только в раздетом виде их можно было отличить одного от другого. У Эврита страшный шрам был на левом боку, а у Ктеата на правом. Так как в отцовство Актора люди не верили, близнецов прозвали по имени матери - Молионидами. Равных им по физической мощи в Элиде не было, и никто не сомневался, что вдвоем Молиониды одолеют и непобедимого Геракла.
Пришли на помощь Авгию и союзники. Из Пилоса Мессенского, где правил престарелый Нелей, дед Авгия по матери, в элидскую гавань Киллену прислали флот, экипаж которого присоединился к ополчению Молионидов. Прислали бы и больше, вот только по соседству с Пилосом друзья Тиндаридов Идас и Линкей затеяли вдруг учения своей дружины. Так что сухопутное войско
Пилоса осталось дома стеречь свой город.
Из Иолка, города Акаста, племянника Нелея, прибыли два военачальника, каждый со своей, хотя и небольшой дружиной. В письме к Авгию Акаст извинялся за то, что не смог оказать большей помощи, но у него были связаны руки. Над Иолком постоянно нависали два страшных врага: Пелей-мирмидонянин на суше и Ясон-пират на море. Стоило Акасту серьезно ослабить свой гарнизон, и Иолк затрещал бы, как орех в щипцах.
Тем не менее, помощь Акаста оказалась куда как существенной. Первый из прибывших, Амаринкей, сын Питтия, племянник царя скиросских долопов Ликомеда, был навархом в Иолке.
Благодаря его энергии, распорядительности и военному искусству Ясону не удалось задушить Иолк морской блокадой. Теперь Амаринкею предстояло отразить нападение Амфитрионидов на Элиду.
Авгий был так рад помощи, которую он надеялся получить от опытного стратега, что отдал ему во владение Бупрасий, второй по значению город в стране.
Второй из прибывших - огромный кентавр по имени Эвритион был в Иолке гиппархом - начальником конницы. С собой он привел несколько десятков опытных наездников-кентавров.
Эти кентавры поступили на службу Акасту после неудачной для них войны с лапифами. Так как в Элиде конницы не было вовсе, Эвритион и его товарищи были для Авгия просто даром с небес.
Эвритион тут же сдружился с Молионидами, единственными, кто мог сравниться с ним статью и мощью. А они взирали на него, как на учителя военного дела, ведь до войны с лапифами он воевал еще с амазонками и даже потерял в одном из сражений левое ухо. Впрочем об обстоятельствах этого ранения он предпочитал не распространяться. Так или иначе, элейцы чувствовали себя спокойнее под защитой этих трех богатырей.
Даже недавний в прошлом противник - Писатида прислала отряд в помощь Авгию. Не то чтобы царь Тантал воспылал особо дружескими чувствами к бывшему врагу. Просто ему дали понять: либо он союзник, либо ... . Мудрый Тантал предпочел потянуть время, а пока подчиниться.
Теперь Элида была готова к бою.
10. АЗАНИЯ
К середине месяца элафеболиона все приготовления наконец были закончены, и Геракл принял решение выступать в поход. Ификл считал, что следовало бы дождаться северных союзников - Иолая с Теламоном, но Гераклу не терпелось, а царь Буфаг с Азаном тоже были за то, чтобы начинать. Кормить союзное войско за счет своих собственных запасов было накладно, так уж лучше пусть идет кормиться в чужих землях.
. В путь двинулись на рассвете провожаемые фенейцами во главе с Буфагом и его супругой, богоравной Промной. Царевич Азан с полусотней добровольцев из молодежи присоединился к Амфитрионидам.
Дорога в Элиду шла сначала по узкой долине между северным берегом Фенейского озера и горой Ароания. Обогнув гору, войско Амфитрионидов во второй половине дня достигло реки Ароаний, стекавшей с одноименной горы и впадавшей в реку Ладон недалеко от ее истока из подземного канала. Здесь, у реки, и остановились на отдых. А впереди, на запад от Ароания, лежала Азанийская равнина
Северная часть Аркадии получила название Азании по имени Азана, сына Аркада, который выделил ему эту часть своего царства. Позже Азан унаследовал и верховную власть над всей Аркадией. Его сын Клейтор выстроил для себя новую столицу Аркадии на удобной для скотоводства и хлебопашества Азанийской равнине. Естественно, он назвал город своим именем.
Но основать свою династию ему не удалось. Он умер бездетным, и его владения унаследовал двоюродный брат, Эпит, сын Элата. И этот властитель оказался неудачником: он погиб на охоте от укуса гадюки. Так Азания перешла в руки Стимфала, брата Эпита. Поскольку Стимфал уже построил свою собственную столицу, город Клейтор утратил столичный статус, но его жители, люди гордые и упрямые, не желали забывать о славном прошлом и всячески стремились поддерживать достоинство своей малой родины. В частности, они добились, чтобы править Клейтором нынешний царь Азании Керкион, сын Агамеда, назначил своего сына Гиппофоя.
На второй день своего похода Амфитриониды переправились через Ароаний и вскоре прошли мимо Клейтора. Молодой басилей Гиппофой выехал поприветствовать прославленных воителей и пригласить их отметить встречу, но Геракл вдруг заспешил и, отклонив приглашение, приказал не останавливаться и продолжать марш. Весь день армия шла по Азанийской равнине и к вечеру достигла ее западной границы - реки Эриманф. На другом берегу находился город Фегии, еще недавно называвшийся Эриманфом, как и река и вздымающийся на северо-западе горный хребет.
Места были знакомые, здесь, в этих горах, Амфитриониды ловили банду разбойников, а покончив с ними, охотились на кабанов и поймали знаменитого Эриманфского вепря. Несколько позже царем в Эриманфе заделался некий Фегей, немедля переименовавший город в свою честь.
Лагерь разбили у реки. Геракл оставил войско на Ификла, а сам поехал за реку, в город. Ификл понимающе ухмылялся: в Фегиях жила Псофида, дочь Эрикса, царя элимов, которого Геракл убил на Тринакрии во время похода "за горовами Гериона". Царевна досталась Гераклу, как трофей. Тогда он не думал еще о разводе с Мегарой, соблюдал внешние приличия, и не брал своих вольных и невольных подруг в свой дом в Тиринфе. Вернувшись из похода, он поселил Псофиду в Фегиях у своего старого знакомца со времен приключений на Эриманфе Ликорты. Через несколько месяцев у Псофиды родился сын. Сейчас, по случаю, Гераклу не терпелось навестить свою пленницу, да и маленького Эхефрона интересно было повидать.
Утром армия тоже переправилась через Эриманф и встала на отдых в окрестностях Фегий. Теперь уже Гераклу не хотелось торопиться. Он предоставил солдатам дневной отдых, а командиры провели приятный день на банкете у Фегея, который рад был случаю установить дружеские отношения с могущественными басилеями Тиринфа. Еще ночь Геракл пробыл с Псофидой, а на следующий день снова надо было идти воевать.
За три часа войско пересекло невеликое царство Фегея и оказалось на элидской границе, неподалеку от истока реки Селлеинт. Дальше шли по северному (элидскому) берегу Селлеинта.
На южной стороне была Писатида, где царствовал Тантал, племянник Пелопса. В этот первый день марша по вражеской земле никакого сопротивления Амфитриониды не встретили. Попадавшиеся по пути деревушки были пусты. Видимо их жители своевременно бежали и угнали скот. Заночевали со всеми предосторожностями, выставив не только часовых , но и секретные дозоры на подступах к лагерю.
Еще день пути, и на фоне вечерней зари перед глазами солдат показалась мрачная твердыня вражеской крепости..
11. ПИЛОС ЭЛЕЙСКИЙ
Полсотни лет тому назад Пиласа, царя мегарских лелегов, постигло нередкое для правителей несчастье: он убил своего дядю, и был приговорен народом к изгнанию. Сдав тронос Мегар зятю, Пилас со своей личной дружиной пустился в море искать счастья в новой жизни. Счастье нашлось на западном побережье Мессении, где на берегу обширной бухты с узким входом располагался симпатичной, но не слишком защишенный город. Пилас захватил его и, как водится, переименовал в свою честь. Впрочем, в произношении местных жителей это название превратилось в Пилос. Под ним город и стал известен в Элладе как один из главных центров морской торговли.
Счастье длилось недолго. Через несколько лет здесь появился очередной завоеватель - Нелей, сын Кретея, которому стало тесно в родном Иолке, где ему приходилось делить власть с еще двумя братьями: Пелием и Эсоном. Мирно благоденствующий Пилас не удосужился вовремя укрепить свой город, и теперь ему пришлось уступить добычу более сильному хищнику. Нелей не стал переименовывать город, но объявил себя его основателем и принялся за покорение соседних городков.
Пилас ушел на север в соседнюю Писатиду, где правил еще один завоеватель - Пелопс Лидиец, изгнанный могущественными соседями из своего города Сипила в заморской Лидии. Он взял Пиласа на службу и поручил ему построить крепость на границе с Элидой, проходившей по реке Пеней. Наученный горьким опытом Пилас выбрал прекрасное место для своей крепости - на высоком холме у того места, где в Пеней впадал его приток Селлеинт. Таким образом его крепость, треугольная в плане, с двух сторон была прикрыта водными преградами, а с третьей стороны Пилас возвел мощную каменную стену. Крепость он снова назвал по своему имени.
Время шло. Умер Пелопс, и власть в Писатиде перешла к его брату Бротею, человеку мирному и невоинственному. Умер и Пилас. А в соседней Элиде царем стал молодой и энергичный Авгий, вернувшийся из плавания на "Арго". При поддержке своих дядьев-аргонавтов: родного - Периклимена, сына Нелея, и двоюродного - Акаста, сына .Пелия, он отнял у Бротея территорию между Пенеем и Селлеинтом, захватив при этом и новый Пилос. Чтобы отличать его от старого, находящегося в Мессении, новый Пилос стали называть Пилосом Элейским. Теперь уже эта крепость охраняла южную границу Элиды, прошедшую по Селлеинту. Авгий немало потрудился, чтобы дополнительно укрепить эту лично им завоеванную твердыню. И сейчас войску Геракла надлежало взять элейский Пилос, чтобы проложить себе дорогу к столице Элиды - Олену Элейскому.
12. ВЕСЕЛЫЙ ПРАЗДНИК ДИОНИСИЙ
Геракл, встретив наконец врага и препятствие на своем пути, рвался в бой. У него руки чесались сокрушать стены и черепа, пробивать себе дорогу вперед своей отвагой и физической мощью. Ификлу с трудом удавалось сдерживать его нетерпение, указывая на необходимость серьезно подготовиться к штурму. Ведь войско на три четверти состояло из добровольцев-новобранцев, способных в лучшем случае к одиночному бою, но не обученных совместным действиям в сражении, тем более - при штурме укреплений. Надо было изготовить лестницы и таран для ворот, надо было натренировать бойцов для умелого их использования. И вообще, надо бы было дождаться подкреплений от союзников, прежде, чем переходить к активным действиям.
Геракл злился, но не мог же он проломить стену Пилоса в одиночку. Он скучал и томился вынужденным бездействием при осаде крепости. Наконец, на выручку ему пришли... враги.
Справлять праздник Дионисий в Элиде повелось с давних времен. Еще в ту пору, когда Гермес-киллениец основал порт Киллену и стал возить туда вино для сбыта элейцам. Моряки с торговых кораблей постарались придать этому празднику, который справляли в начале навигации, когда в Киллену привозили молодое вино с первого сбора винограда, побольше веселья и пышности.
Зрелищный и не слишком пристойный праздник, вполне в моряцких вкусах, был замечательной рекламой для вина. Торжественное шествие одетых под сатиров мужчин и вовсе раздетых нимф из портовых борделей сопровождалось хоровым пением гимнов в честь Диониса, вина и прочих радостей жизни, а также славной выпивкой, плавно переходящей в совсем уже разнузданную оргию. Понятно, что праздник быстро полюбился и местным жителям, как и его боги-вдохновители и сбываемый ими товар. Не так уж много времени прошло, а уж элейцы обзавелись славой народа, даже по вольным элладским меркам наиболее склонного к пьянству и разврату.
Подошло время Дионисий, и элейцы предложили Гераклу заключить перемирие на время веселого праздника. Как говорится - война войной, а выпивка по расписанию. Отпраздновать Дионисии были непрочь и осаждающие, а уж для истомившегося Геракла это и вовсе было спасением. Согласившись на перемирие, он тут же сказался больным и махнул с Лихасом в Фегии, лечиться у прекрасной Псофиды.
Прослышав о предстоящем праздненстве торговцы из близлежащей на писатидской стороне Селлеинта Эфиры повезли в лагерь Амфитрионидов вино бочками. Нимфы из Писатиды тоже налетели к осаждающим как мухи на мед. Праздник удался на славу. Ходили шествия в честь Диониса как по стене Пилоса, так и под ней, противники хором орали гимны и предлагали
меняться нимфами, демонстрирующими свои прелести, устраивали конкурсы, кто кого перепьет.
Два дня всем было очень хорошо. На следующую ночь Амаринкей приказал прекратить пьянку и всеми силами идти на вылазку.
В лагере Ификла никто не ждал незваных гостей. Кто не спал, тот продолжал веселиться, не чуя беды. Элейцы ворвались из ночной темноты в ярко освещенный кострами лагерь, как волки в овчарню. Кентавры Эвритиона с хохотом носились по лагерю с факелами, поджигая палатки и рубя выскакивающих из них полуодетых и вовсе неодетых людей. За ними стеной валили элейские ополченцы, ведомые огромными Молионидами, сметая на своем пути всякие попытки сопротивления. Лагерем овладела паника. Предоставленные самим себе, не знающие, где их командиры, неопытные аркадские наемники побежали прочь от настигающего их ужаса.
Только в центре лагеря сбежавшиеся к палатке Ификла ветераны троянского похода сумели построиться и оказать организованное сопротивление. К ним пристроились дружинники Азана. Ификл, успевший накинуть на себя львиную шкуру, сражался в первом ряду, орудуя привычной дубиной. На него налетел сам Эвритион, тоже бившийся дубиной. Две дубины столкнулись в воздухе со страшным треском. Дубина Эвритиона обрушилась на плечо Ификла. Дубина Ификла поразила коня Эвритиона в голову. Оба противника рухнули наземь. Ификла подхватили боевые товарищи и начали отступать. Эвритиона тоже вытащили из-под коня его кентавры. Он не пострадал, но был изрядно оглушен при падении.
Радостный крик: "Геракл убит !" подхватили тысячи глоток. Этот крик спас дружинников Ификла и Азана. Для нападавших он означал, что бой закончен, и можно заняться грабежом лагеря, благо вина там было еще предостаточно. Рисковать жизнью ради того, чтобы добить и без того уходящих врагов никто не хотел. Еще несколько минут и уцелевшие бойцы Амфитрионидов исчезли в ночной мгле.
Опытный стратег Амаринкей знал, конечно, что отступающего противника надо преследовать и уничтожать. Но посылать в погоню было некого. Как это бывает сплошь и рядом, победители после боя превратились в неуправляемую толпу, празднующую свою победу, и не намеренную отрываться от этого приятного занятия не смотря ни на каких полководцев.
Остатки армии, начальство над которыми принял Азан, отступали со всей возможной скоростью, насколько хватало сил. В Фегиях к ним присоединился и Геракл, захвативший с собой и свою пассию. Мало ли как может повести себя Фегей. Вдруг захочет купить мир у победителей головами Геракла и его близких. Геракл был потрясен разгромом своего войска. Ведь он был так уверен в своем превосходстве над Авгием. И вдруг опять поражение. В прошлый раз под Пер-Иром против него выступила вся военная мощь Айгюптоса. А тут какой-то Авгий... . Впервые он по-настоящему пал духом. А тут еще Ификл тяжело ранен, почти все время не приходит в себя. А если он не выживет ... ? Как жить дальше ?
Вскоре появились и преследователи. Кентавры Эвритиона, которые только и могли нагнать беглецов. К счастью, их было слишком мало, чтобы сокрушить или хотя бы задержать три сотни хорошо вооруженных и опытных бойцов. Вскоре они это поняли и занялись более подходящим для себя делом: принялись жечь и грабить деревушки на Азанийской равнине. Еще день изнурительного форсированного марша, и отступающие скрылись за голубой лентой Ароания.
Ификла отнесли во дворец Буфага, вызвали местных лекарей, послали гонцов в Эпидавр к Асклепию, но было поздно. Как обычно бывает при таких ранениях, костный мозг из раздробленных костей плеча попал в кровь и вызвал ее заражение. Ификл умер так и не приходя в сознание.
13. ФЕНЕЙ
Благоразумный Буфаг, басилей фенейский, в свое время озаботился обнести невеликий посад своего городишки рвом, валом и тыном, превратив его в неприступную крепость по аркадским меркам.Теперь в этой крепости засели остатки разбитого гераклова войска. Заниматься осадой Фенея и добиванием Геракла Амаринкей не стал, тем более, что целая свора элейских героев похвалялась убийством вражеского вождя.
В моральном плане Геракл действительно был убит. После похорон брата он впал в прострацию, как после убийства своих сыновей. Он ничего не делал, не говорил, только раскачивался, сидя на лавке с закрытыми глазами.
Лихас кормил его, как ребенка, вкладывая куски прямо в рот. Геракл покорно жевал, но никак не реагировал на попытки Лихаса разговорить его.
Командование войском и обороной города на первых порах взял на себя Азан, сын Буфага. Правителям Фенея было ясно, что станется с городом и с ними самими, если оборона дрогнет, и элейцы ворвутся в город. К счастью, водрузив трофей на поле битвы, войско Амаринкея удовольствовалось достигнутым успехом и возвратилось в Элиду.
Прошла неделя, другая... . Как-то к Гераклу заглянул донельзя расстроенный Азан.
- Ну, как он ? - спросил царевич у Лихаса.
- Все так же, - махнул рукой Лихас.
- Гадес ! - выругался Азан.
- Сейчас письмо доставили. Эврипил из Олена пишет, что приехал Эвритион, сватает Мнесимаху. А Эврит с Ктеатом уговаривают Дексамена согласиться.
Незадолго до войны Буфаг и Дексамен, царь Олена в Ионии, сговорились поженить детей: Азана и красавицу Мнесимаху. Однако теперь элидские зятья Дексамена решили, что родственник по ту сторону фронта им не нужен, и вознамерились устроить свадьбу Мнесимахи со своим дружком Эвритионом.
- Что за Эвритион ? - вяло поинтересовался Лихас.
- Да кентавр этот, что хвастает, будто он Ификла убил, - пояснил Азан.
- Стой ! Кто ! Куда ! - стражники у ворот оленского акрополя скрестили копья перед подъезжающими колесницами.
- Азан, сын Буфага, к царевичу Эврипилу, - ответили с передней колесницы.
- Ждите ! Сейчас доложим, - распорядился десятник стражников.
Встречать гостей вышел сам царевич Эврипил. До поздней ночи засиделись гости с радушным хозяином обсуждая стратегию и тактику предстоящей битвы за руку царевны Мнесимахи.
Наутро Эврипил организовал Азану аудиенцию у царя Дексамена.
- Что же это такое ? - накинулся Азан на царя с упреками.
- Ведь ты уже обещал Мнесимаху мне ! А теперь собираешься выдать ее за другого ?
Дексамен был смущен. Сейчас, когда зятья настойчиво отрекомендовали ему нового кандидата в мужья Мнесимахи, упирая на высокое положение, которое тот займет в Элиде, он и вправду заколебался. Да и союз с выигравшими войну элейцами представлялся более заманчивым, чем с аркадцами, приставшими к проигравшей стороне.
- Таков обычай, - наконец нашелся Дексамен. - Каждый имеет право свататься, и пусть боги решают, кто из женихов самый достойный.
- Значит, состязания ? - уточнил присутствующий при разговоре Эврипил.
- Да, да ! - закивал Дексамен, довольный тем, что удалось переложить ответственность на богов.
Условия состязания порешили обсудить после обеда, на который были приглашены все стороны: Азан с Эврипилом, а также сам Эвритион, Эврит и Ктеат. Нейтральный статус Ионии предписывал враждующим соблюдать перемирие на ее территории и вести себя прилично по отношению друг к другу.
Дексамен изложил гостям суть дела и предложил избрать вид состязания.
- А поборемся, малец ? - насмешливо предложил великан Эвритион, глядя на невысокого худощавого Азана. Эврит с Ктеатом глумливо хохотнули.
- Я принимаю твой вызов ! - гордо ответил Азан. - Согласен на борьбу.
- Да ведь я, пожалуй, придавлю тебя, как клопа, - продолжал насмешничать кентавр.
- Боги решат, кому жить, а кому умереть, - не теряя самообладания произнес фенеец. - Как они захотят, так и завершится наш поединок.
Так и постановили: состязаться в борьбе, а возможные несчастные случаи списать на волю богов.
Решение о поединке было тут же озвучено глашатаями, приглашавшими жителей Олена прийти завтра утром на городскую палестру, полюбоваться борьбой между Азаном, сыном Буфага и Эвритионом, сыном Гиллея. Ставкой в борьбе была рука царевны Мнесимахи.
Наутро все горожане сбежались к палестре. Прибывший первым Эвритион гордо прохаживался по площадке, демонстрируя зрителям мощный торс и могучие мускулы. Появившийся следом за ним Азан выглядел куда менее внушительно. Выходя на палестру он вдруг споткнулся и схватился за плечо шедшего рядом Эврипила, чтобы не упасть.
- Ногу подвернул, ступить не могу, - простонал аркадец.
Эвритион и его друзья расхохотались, зрители принялись свистеть.
- Ну что, боги высказались ясно ? - сказал Дексамен. - Ты не можешь продолжать борьбу.
- Нет ! - запротестовал Азан. - Я могу выставить заместителя.
Правилами это дозволялось, да и зрителям не хотелось лишиться зрелища.
-Кто же твой заместитель ? - спросил Дексамен. - Или добровольцев вызывать будем ?
- Мой телохранитель поборется за меня, - махнул рукой Азан.
- Кто такой ? - удивился царь Олена. - Пусть выйдет.
Геракл, шедший позади Азана, вышел на площадку. Лицо его скрывали длинные всклокоченные волосы и столь же клочковатая борода. Низко опущенная голова, сутулые плечи и безвольно болтающиеся руки создавали впечатление растерянности и унылой покорности.
- Кажется, он не слишком расположен бороться, - заметил Дексамен, критически оглядывая заместителя.
Эвритион и Эврит с Ктеатом снова расхохотались. Свист зрителей, затихший на мгновение, снова усилился.
- Я ему хорошо плачу, пусть борется ! - сверкнул глазами сын Буфага.
Глашатай объявил, что Азана, сына Буфага, заменит Оксил, сын Дора. Дексамен дал команду сходиться.
Эвритион налетел на противника, как буря. Он хотел схватить его за пояс, поднять в воздух и швырнуть оземь. Но только что медлительный и вялый борец вдруг шагнул в сторону, поймал в сгиб локтя склоненную голову кентавра и резко крутнулся в сторону его движения. Что-то громко хрустнуло, ноги Эвритиона судорожно дернулись, и он затих. Геракл бережно положил его на землю, грустно покачал головой и развел руками.