С самого утра в лаборатории воцарилась тишина. Виланов сидел за столом, обхватив голову руками. В очередной раз сократили финансирование, предупредив, что, если результата не будет в ближайшее время, тему закроют. Виланов и сам уже подумывал бросить эту затею с экспериментальным подтверждением теории пребиотической эволюции, но чем тогда заниматься... Пять лет жизни, и всё амёбе под ложноножку.

  

  Окурок не уместился в пепельнице и упал на стол. Лаборантка Машенька молча поднялась, заботливо уложила его на место и ссыпала вместе с собратьями в ведро для бумаг. Унылый вид седеющего профессора, умницы, таланта и тайной страсти женской половины всего этажа вызывал у неё желание печь пирожки, стирать носки и гладить рубашки.

  Арнольд Альбертович смял пустую сигаретную пачку и в сердцах швырнул её вслед за окурками. Это послужило последней каплей - Машенька решилась.

  - Извините, Арнольд Альбертович! Всё настолько плохо? - голос у неё чуть дрожал от сострадания и нежности.

  - Мне бы идею... Хоть самую завалящую, - профессор отсутствующе смотрел сквозь Машеньку. - Толчок... Нужен толчок... Я же чувствую, я знаю, результат должен быть.

  - Арнольд... - Машенька хотела сказать о своих чувствах, о том, что вся эта наука не стоит и одной нервной клетки такого ума, но... - Вы знаете, моя семья ведёт своё происхождение от Махарала ми-Прага, и у нас даже сохранился фрагмент его манускрипта. Может быть, он вам поможет?

  Рукопись знаменитого пра-пра-прадеда давала Машеньке последний шанс заполучить профессора в свою маленькую однокомнатную квартиру.

  

   С этой минуты всё изменилось для профессора и лаборантки. Ночи напролёт они проводили в попытках расшифровать записи известного алхимика. Профессор с трудом выбил у начальства командировку на неделю в тайгу для себя и Машеньки - для опыта по методике Иегуды-Льва Бен-Бецалеля, известного также как Махарал ми-Праг, ему срочно понадобилась глина с вершины холма, куда ещё не ступала нога человека. Из тайги они вернулись в красных прыщах от укусов гнуса.

  

  Лаборатория преобразилась, теперь повсюду стояли реторты и царствовал полумрак. Весь женский коллектив третьего этажа НИИ экспериментальной эволюции изошёл чёрной завистью к удаче лаборантки в больших черепаховых очках с толстыми стёклами.

  

  Профессор, ничего не замечая в окружающем мире, весь отдался подготовке эксперимента , у Машеньки же с каждым днём всё реже ёкало сердце, когда Виланов закрывал на ключ дверь лаборатории.

  - Энергия... - шептал порой профессор, - для подачи энергии требуется множество однотипных предметов, насыщенных эзотерическими символами... символика... эзотерическая... однотипная... насыщенная... энергия...

  Машенька опускала голову, поправляла черепаховые очки, брала ключ со стола и молча шла выносить пепельницу - окурки в мусорном ведре могли стать дестабилизирующим элементом в изысканиях профессора.

  

  - Машенька, вопрос с энергией я вроде решил, но... нет ли у вас знакомого демона? - осведомился как-то профессор, не отрывая взгляд от перевода злополучного манускрипта. - Тут, по рекомендациям, нужен демон...

  - Нет, - грустно ответила девушка.

  Дверь без стука распахнулась, и в лабораторию ввалился шофер директора Василий, по прозвищу Ниппель Максвелла. Получил он это почётное звание отнюдь не потому, что умел отделять быстрые молекулы от медленных, а за умение отказаться подвезти любого, вплоть до самого высокого начальства, сославшись на неисправность ниппеля.

  - Арнольд Альбертович! Я Машеньку забираю! Мне руководство поручило съездить за бумагой для принтера, а я один не могу. У меня машина не запирается, - гаркнул Ниппель и подмигнул Машеньке.

  - Да-да, конечно... - не отрываясь от бумаг согласился профессор.

  Машенька с ненавистью посмотрела на седеющую и лысеющую голову Виланова, тряхнула чёлкой, сняла черепаховые очки с толстыми стёклами и вышла, хлопнув дверью.

  Ниппель, конечно, хам, думала Машенька, необразованный хам и бабник, но что-то в нём есть, какая-то неудержимая, первобытная сила. И почему бы ей не съездить за бумагами для принтера, в конце концов?

  

  Время шло. Утвердили финансирование на следующий год. Виланов сидел за столом и рассеянно перебирал бумаги. Ему не хотелось думать. Он жаждал признания. Очередной опыт дал результат, и гордость распирала профессора - гордость за человеческий разум, не знающий преград ни во времени, ни в пространстве. Теория пребиотической эволюции обрела чёткие и недвусмысленные доказательства. Шесть лет жизни дали ошеломляющий результат. Вот только... если добавить к источнику энергии одну семидесятую грамма крови девственницы... да...

  - Машенька! - спохватился профессор. - Машенька! Подойдите! Вы не поможете...

  В кабинет заглянул бородатый молодой человек:

  - Профессор, вы меня звали? - на Машеньку молодой человек походил только черепаховыми очками с толстыми стёклами и длинными волосами.

  - А где Машенька? - удивился Виланов.

  - Машенька уже две недели как в декрете, - поскрёб подбородок бородач. - Я за неё. Только скажите.

  Профессор махнул рукой. Ничего ему не было нужно из того, что мог предложить новый лаборант.

  Виланов достал купюру и тихо свистнул. Из-за ширмы выбежал маленький человечек, ткнулся профессору в ногу и призывно раскрыл рот.

  - Надо нам тебя усовершенствовать, - грусть пополам с гордостью в голосе профессора не вязались с отеческой улыбкой. - Дорого ещё содержание. Очень дорого. Вот где теперь каплю крови взять?

  И, засунув в раскрытый рот стодолларовую банкноту, погладил человечка по глиняной голове.

  - Ничего, маму мы тебе другую найдём.