Традиционно, в один из пасхальных дней, я приехал вместе со своей семьей на кладбище, где похоронена моя мать. Мы выполнили необходимые ритуалы, положили на могилку пасхальный кулич, конфеты и налили чарку водки. Постояли возле могилы, отдавая память матери. Затем посетили другие могилы. В такие минуты всегда есть о чем вспомнить, в голове всплывают, казалось бы, давно забытые лица людей и их дела.
Посетителей на кладбище было много. Со многими удалось поговорить, поделиться своими житейскими радостями и огорчениями. В этот раз на кладбище, я обратил внимание на новую могилу с деревянным крестом, на которой не было ни фотографии, ни надписи. Кто упокоился в ней, понять не мог. В это время к нам подошла пожилая женщина. Я ее сразу узнал, она была давней знакомой нашей семьи. Когда я был маленьким, она жила по соседству и не раз помогала нам в домашних делах, как и мы ей. Мы тепло поздоровались. Муж ее не так давно умер, я об этом знал, поэтому еще раз посочувствовал ей о невосполнимой утрате.
- А кто похоронен в той могиле? - у нее спросил я - Что то на ней ни имени, ни дат.
- Да, это же Дунька! - сразу ответила она. - Умерла около года назад. - А могила так стоит... - продолжила она. - Да, ты же знаешь эту семью? Что сыновья, что дочери!
Она постояла, подумала о чем то, а потом, перейдя на шёпот, подойдя ближе ко мне, как бы защищая наш разговор от посторонних ушей, сказала мне о причине смерти Дуньки.
- Да-а-а что-о-о ты-ы-ы!? - с изумлением и ужасом прошептал я.
- Да ты же знаешь как она жила!? Гришка муж ее, вражина, придурковатый деспот. Он же ее ругал и бил постоянно. А сыновья? Старший где драка там он. Отсидел за разбой. После тюрьмы дома покружился, опять уехал. Да с таким крутым нравом недолго пожил.... Убили его... - бывшая соседка приумолкла.
Я хорошо знал эту семью. Старший сын свою жестокость демонстрировал постоянно. Помню, когда он ещё учился в восьмом классе, с таким же, как и он, одноклассником, напились водки и стали безобразничать, обижая и цепляя местных ребят. Ребята, видя это, группками разбрелись от них играть кто куда. Мы же видели, как эти пьяные друзья остановили мужчину, случайно проходившего через хуторской сад из соседнего села. Они пристали к нему, провоцируя на драку. В конце концов, распустили руки и стали избивать его. Мужик был не высокого роста, щупленький. Они били его жестоко в лицо, затем ногами, лежащего на земле. Мы побежали звать на помощь взрослых мужчин, чтобы те остановили их. Когда пришли, в саду уже ни кого не было, но к нам подошел мальчишка, живший рядом.
- Вы знаете, они его сначала били, а затем, достали бритвенное лезвие, разломили пополам, каждый вставил половинки лезвия между пальцев, и порезали лицо тому мужчине - рассказал нам он. От этого рассказа все мы пришли в ужас.
-А где же он делся этот мужчина, живой ли? - спросил кто-то из нас.
- Да он, когда его оставили в покое, поднялся и убежал в сторону своего села - ответил мальчишка.
Дядьку Гришку, мужа Дуньки, мы, хуторская детвора, боялись. Вспылить мог моментально. Как то мы обидели его среднего сына, тот заплакал. И тут, откуда не возьмись, появился он, застал нас врасплох. Ходил всегда с кнутом (работал конюхом и объездчиком полей в совхозе) и давай им нас стегать. Разбежались. После этого долго сына его к себе играть не подпускали. От этого же кнута доставалось не раз и Дуньке.
Средний сын, был больше похож на мать. В детстве, да и в юности крутого нрава в себе не выдавал, но всё же прорывались в нём какие-то странности. Помню, когда он был в пятом классе, не смотря на то, что семья жила бедно, ему купили новое пальто. Как то мы, хуторская детвора, осенью играли в старом саду. Смотрим, он стоит и трется что есть сил новым пальто о ствол яблони.
-Ты что делаешь? - возмутились мы, - порвешь ведь новую вещь?
- Да ну их со своим пальто! - в сердцах крикнул он, - наказывают каждый день из-за него, то там пятно посадил, то не так повесил. Хочу, что бы пальто скорее стало старым.
Так, тихо в нем выразился протест. С возрастом у него же развилась, злобная ехидность, которую он довел до совершенства и стал невыносимым. Слова его были язвительны, презрительны, грубы. Окончив школу, уехал из хутора, в какой то поселок. Гулял и бездельничал, попал в тюрьму, домой живым так и не вернулся.
Когда у Гришки и Дуньки родился младший сын, то несколько баек родилось в хуторе по поводу его воспитания. Когда сыну было около двух лет, разыгрался он дома. Поразбросал все что мог, поломал игрушки, разбил глиняный горшок, мать терпела, потому что отец считал это все нормальным. Вдруг сын зацепил оконную штору рукой и оборвал вместе с багетом. Мать не выдержала, схватила его, отшлепала... и за это сразу же расплатилась. Гришка со всего маху, со словами - "Не тронь его! Пускай ребенок развивается!" заломил ей пощечину. Дунька не устояла, упала, больно ударившись головой, но фраза "Не тронь его! Пускай ребенок развивается!" надолго стала крылатым выражением у жителей хутора, употребляли ее в шутку при любом подходящем случае.
Младшего сына сильно любил отец Гришка. Когда ему было около пяти лет, он любил похвастаться им.
- А у меня, младшенький сын то, умный такой! Сам телевизор и включает, и выключает! - гордился часто Гришка, был он человеком не большого ума, всю жизнь занимался с лошадьми, без которых себя не представлял. Телевизоры, электроинструмент в то время только начали появляться в жизни сельчан. Потому включение телевизора, в его понимании, было высочайшей сложности умение.
Все потому, что и статью своей и характером сын полностью походил на него, его он избаловал. В результате у сына сформировался ужасный характер. Отец этого не замечал, не замечал он также, что в характере его было все: вспыльчивость отца, жестокость и садизм старшего брата, цинизм, хитрость и язвительность среднего брата. С детства сын видел, как отец наказывает мать за его проказы. С возрастом он уверовал, что так же он имеет право обращаться с ней. И часто поднимал руку на мать, иногда даже при отце не сдерживал себя. Когда же он совсем вырос, то пробовал бить и отца. Слава богу, что Гришке, в основном, удавалось приструнить его. Мать же сына панически боялась. Боялась жутким животным страхом, и все ждала, когда он, наконец, куда-нибудь уедет.
Вот такие воспоминания быстро пробежали у меня перед глазами за те короткие минуты молчания бывшей соседки, которая сообщила мне причину смерти Дуньки. Я попросил ее подробнее рассказать мне об этом.
- Да, что рассказывать? - начала она вновь беседу - Гришка год назад, взял и помер. Дуньку пугала смерть мужа. Глядя на него лежащего неподвижно, она горько рыдала. Только о нем ли? Те, кто знали как она с ним жила, сомневались в этом.
Подготовить покойника к прощанию и захоронению в дом к Дуньке пришли три женщины. Омыть, одеть, правильно уложить, чтобы выглядел покойник, прощаясь с миром, достойно. Одной из этих женщин была Зойка, ее постоянная подруга. Вот она-то, не сразу, а только после смерти Дуньки, и рассказала историю о причине её смерти. Значит, омывают женщины покойника, а Дунька рядом, рвется помочь им в этом. Женщины строго пресекли ее попытки, сказав ей, что родственники это не должны делать. Когда женщины закончили омовение, она вновь стала приставать к ним, давайте, мол, я воду эту вынесу. Женщины вновь отогнали ее. Она, как бы огорченная, вышла на улицу, а вот воду пошла, выносить Зойка.
- Лучше бы я этого не делала! - рассказывая эту историю, говорила она - Только я свернула за угол дома, чтобы в укромном месте избавиться от этой воды, меня остановила Дунька. Я не успела ничего понять, как она зачерпнула руками воды из тазика и умылась нею! " Да! Что же ты делаешь?" - в испуге закричала Зойка, но дело задуманное Дунькой было уже сделано. Она умиротворенно стояла перед Зойкой и была как будто даже рада, совершенной проделке. " Ты знаешь, подруга, - стала говорить Дунька - помнишь, давно в нашем хуторе повесился дед Матвей? Злобный такой дед, людей ненавидел. Так вот, стал дед Матвей во снах ко мне приходить. Придёт и нашептывает, мол, убегай Дунька, вот помрет Гришка, как вместе с сыном жить будешь? Убьёт ведь, задушит или зарежет, а жить не даст. А я и сама больше смерти боюсь младшенького своего. Вот и решила, что уйду вместе с Гришкой, освобожу сына от возможного греха ненароком убить или замучить до смерти мать свою".
Вскоре Дунька вслед за мужем, как и задумала, умерла. Сын, оставшись без матери и отца, совсем распоясался, работать не желал, воровал. Во время очередной кражи, его упекли в тюрьму... Сидит, односельчане думают, что домой он больше не вернется. А дочки, что ж?.. Похоронили и то, слава Богу...
Вот и лежит теперь Дунька в безымянной могиле, наверное, счастливая тем, что уберегла сына своего от греха смертного и освободилась навсегда от, пронизывающего каждую клеточку организма ее, страха - жить.