Макаров И.Н. : другие произведения.

Зухра

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сказка вторая
  
   СКАЗКА ВТОРАЯ
  
   ЗУХРА
   (Восточная сказка)
  
  То было так давно,
  Что память позабыла,
  Уж в уксус превратилось и вино-
  От времени перебродило,
  Лишь камень той поры
  Оставил на себе следы
  Искусных изразцов.
  Да те уж сильно обветшали,
  Что удивляли ветхостью отцов.
  А думы прошлые, печали
  Тревожили их любопытный взор..
  Легендой обрастали камни,
  Хоть это, в общем, чистый вздор,
  Они те не спасали камни-
  Для нужд постройки разбирали
  Иль для забавы все ломали.
  Но это было ли на свете,
  Иль сочинил болтун какой,
  Я просто робкою рукой-
  Пусть это скверная примета-
  Пересказал все как умел,
  О том пока не пожалел.
  
   ЧАСТЬ 1
  Велик и славен Хорезмшах-
  Благослови его Аллах!
  Обширные его владенья
  Могучие дружины берегут,
  И по стране бескрайней
  Спокойно табуны бредут.
  Кочевники покорны власти,
  Рабы притихли под бичом -
  Смирились все и страсти
  Оставили лениво на потом.
  Аллаху молится феллах-
  Велик и грозен Хорезмшах!
  По всей стране возводят храмы,
  Каналы тянуться в поля,
  Лишь ниже горбится спина-
  Всевышнему хвала, хвала!
  
  Хорезм в цвету, шумит базаром
  Восточным, пышным и живым,
  Наречьем иноземным и картавым
  Напитан воздух густо им,
  И лиц, уборов пестрый ряд,
  И жадность лишь встречает взгляд.
  
  Из-за Тибетских гор китаец
  Пройдоха старый, нужно - льстец,
  Привез фарфор и шелк узорный,
  Витиеватый - словом блеск.
  Привез на торг из дальних стран
  Индиец жемчуг, бриллиант,
  Монгол пригнал товар драгой-
  Кобылок масти золотой,
  И спит понурившись в седле,
  Как старый черт на помеле.
  Купец уруский весь седой
  Трясет огромной бородой,
  Меняет деньги всем меняла-
  Предмет всегдашний всех торгов-
  Он, кажется, себя готов
  Вам предложить за полтумана.
  Ремесленник изделья вынул
  И пыль он с них любовно сдунул.
  Вот плова варятся чаны,
  Духмяно пахнут таганы,
  И шум, и гам, и толкотня,
  Вот шаха славит седенький мулла,
  А слышится одно: "Алла.. Алла.."
  Звон денег - тешься сатана!
  
  Но вот уж солнце в поднебесной
  Закончила свой бренный путь,
  Чтоб отоспаться в кельи тесной
  И поутру на небосвод шагнуть.
  Хорезм в ночи иной,
  Едва ли сниться всем покой:
  Купец над барахлом дрожит
  И двери крепко запирает,
  И в страхе стражу выставляет.
  Бандит свой нож давно острит-
  Без дела тот не полежит.
  Шакалы к стенам подступают
  И воем лошадей пугают,
  И сердце путника в тоску вгоняют.
  
  Велик Хорезм. Велик его правитель!
  Пусть дарует ему года святитель!
  
  Бредут куда-то караваны,
  Лежат в тюках отменные товары,
  Верблюд лениво вдаль шагает,
  Но караулит их злодей-
  И только звон мечей-
  Песок лишь трупы заметает,
  Добычу тлена и гиен.
  А время мерно вдаль бредет
  И, вроде, ничего не замечает,
  Хорезм цветет и шахов лишь меняет.
  Так год за годом пролетает.
  
  Наш шах почти уже в могиле,
  Наследников ему не дал Аллах,1
  Родить уж он давно не в силе
  Его охватывает страх,
  Лишь только нежную Зухру
  Он произвел на свет одну.
  А старец все хиреет и ветшает,
  И силу прежнюю теряет.
  Уж в шахи метят царедворцы,
  Кинжалы, сабли и мечи
  Готовят на соперника бойцы,
  Вся нечисть набивается в зятья.
  Картина ясная уже:
  Пока старик живет и держит вожжи-
  Хорезм в цвету и мечи в ножнах,
  Но власть пора бы передать
  В надежные и верны руки,
  Но то сложнее любой науки.
  
  Шах голову ломает, ночи бродит,
  А зятя так и не находит
  Средь приближенных иль родни:
  Тот слаб умом, тот шибко жаден,
  Тот просто трус, тот кровожаден,
  Тот пьет вино и женщин любит,
  А тот и во все не надежен,
  Тот связь с арабами имеет
  И все продаст тем ни за грош.
  Восьмой Аллаху не угоден,
  Девятый всем хорош,
  Но он безроден
  И тем одним уже не гож..
  
  Шах думает, худеет в злобе,
  Но выход так и не находит,
  По залам бегает, молчит,
  Под нос себе одно ворчит,
  Гоняет ближних не шутя
  И только больше в злобе исходя.
  Уж все мечтают об одном,
  Чтоб оказался в мире он ином.
  
  Но как-то шут ему попался,
  Шах пнул его и двинул в рожу,
  Тот бы на плахе оказался,
  Но тот совет подал, обтерши кожу,
  Что, мол, содержат мудрецов,
  Почтенных уважаемых отцов,
  Но толку с них, не боле, что с козлов-
  Мол жрут они напрасно плов..
  Шах повертел и так, и так-
  Здесь дело говорит дурак.
  
  Вот созывает мудрецов
  Умом богатых молодцов..
  Наш шах в отчаянье большом
  Готов уж жить чужим умом.
  Быть может это не желает,
  Но делать что увы не знает,
  На них напрасно полагает,
  Но все ж диван их созывает.
  А может все прекрасно знает..
  Ведь мудрецом стать очень просто.
  А как? Совет я преподам.
  Быть может будет годен вам,
  Когда душе не хватит росту,
  Когда тщеславие сожрет,
  И совесть от тоски умрет.
  Ты не расти в уме коросту,
  Не отдавай же дань годам,
  Над книгой не корпи напрасно,
  И не ищи ответы страстно
  Не разбирай же бытие,
  И место не ищи свое.
  Тебе в том никогда не разобраться,
  Чтоб дураком при всем не оказаться.
  А мудрецом, как то не грустно,
  И не краснейте слишком густо,
  Стать очень просто, просто смех,
  Хоть и тщеславие сочту за грех:
  Кто угадает мысли шаха,
  Ему ж на блюдечке подаст-
  Вот в чем и соль, и весь же квас-
  С серьезным видом и без смеха-
  Достигнет он всегда успеха.
  Не прав? Но тем живут неплохо,
  Об этом скажет даже кроха,
  Любая сельская пройдоха.
  
  Но мудрецы немного загрустили,
  Себя перед святым явили,
  И имидж свой важнецкий сохранили:
  Как будто толстые коты
  Вмиг распустили животы,
  И бороды седые гладят,
  И меж собой чего-то ладят.
  И так и сяк они вертят,
  И все они понять хотят,
  Что в голове старик хранит
  А вдруг в горячке навредит.
  Но шут пред ними там вертелся,
  Как будто с мудрецами спелся,
  Им слово глупо нашептал
  И видно что-то там приврал,
  Но мудрецы с ним согласились,
  Аллаху про себя взмолились,
  И молвили заветно слово-
  Для шаха это было ново-
  Что надо клич по свету кинуть,
  А женихи явиться не преминут.
  Из них уж можно подобрать..
  Шах посопел и почесался,
  Подумал: правда? Как узнать..
  Он на Аллаха полагался,
  Когда свой клич везде пустил-
  Пусть будет так, как он решил.
  И вот уж по дорогам пыльным
  Во все края летят гонцы
  Хорезма верные бойцы
  Хлеща коней по крупам мыльным,
  И вот охотники уж скачут,
  А мамы их едва не плачут.
  
  С надеждой тайною
  С арабского востока,
  С дамасской саблею
  В седле высоком
  На тонконогом скакуне,
  Ну, чистая картинка на стене,
  Али Алла Салих султана сын
  Примчался стражей окружен,
  Подарков караван при нем-
  Хорезм великий преклонись пред ним!
  Один, на кляче чуть живой,
  А сам высокий и худой
  Приехал Багратидов отпрыск,
  Хоть и старик, но очень броский.
  С туменом грозным,
  Пыльным злым,
  С колчаном, в шапке островерхой
  Из стороны степной монгольской
  Примчался Бонек -хахаль дорогой,
  Хромой, горбатый и косой.
  Собрались рыцари помельче
  Охотники до всяких встреч:
  Кто и с конем,
  Кто и с доспехом,
  Кто пеший в латах,
  Кто без них,
  Кто поглазеть,
  Кто состязаться,
  Кто и так просто показаться,
  На дармовщинку кто пожрать,
  Или с судьбой невинно поиграть,
  Кто с мыслью благородной,
  Кто с дурной,
  Но публика достойная венца,
  На плахе ль своего конца.
  
  Пока в Хорезм богатый
  Со всех сторон спешат они,
  Пока дороги все в пыли,
  Пока готовят пир им знатный-
  Невеста вовсе не жена.
  А впрочем где же, где ж она?
  К Зухре, главнейшей героине!
  А где же были мы до ныне?
  Надеюсь грозный страж евнух
  Наш не заметит бледный дух-
  Скользнем же в приоткрыты двери,
  Что столько лет скрывали пери,
  Где властвует дородная Ханум,
  Мамаша, главная жена.
  Ну чем она не сатана?
  Все есть при ней: и ум,
  Весьма короткий,
  Витиеватый, неглубокий,
  И властный, в изуверствах тонкий,
  И голос командирский - громкий,
  Расчетливая, властная царица-
  О ней звенит моя цевница.
  Гарема притеснительница злая,
  Тиранка мелкая для всех,
  И вечно чем-то занятая
  Хотя дела всего лишь смех.
  А чем теперь мамаша занята?
  Работа просто маята-
  Бранит зачем-то евнуха,
  С того уж сыпется труха,
  И он, бедняга, нем и глух,
  И взор его почти потух,
  И вид пришибленный имеет,
  Язык от страха весь немеет.
  Узнаем речь идет о чем,
  Тихонько к даме подойдем.
  "Ах, ты, скотина, лоботряс.
  М....и ты на солнце тряс,
  Как ты посмел с девчонки глаз
  Спустить? Я в следующий раз
  С тебя три шкуры поснимаю,
  Но я тебя еще поймаю,
  Теперь катись, ищи ее-
  Побереги здоровее свое", -
  Послушаем, какой прелестный слог,
  Я, верно, так бы и не смог.
  Торговке с хорезмийского базара
  Ханум великая очки дает,
  Но за язык дурной бывает кара-
  Бог всем за ругань воздает,
  И вас, конечно, не поймет,
  Когда на мат вас понесет.
  Но мы правителей не судим
  И внемлем им лишь падши ниц
  (Добавить рифму ...Может шпиц?),
  Но от законов их мы блудим,
  Как словно старые коты,
  И этим, как всегда, горды.
  
  Ханум толкнула глупого скота,
  Служанке поддала, коль подвернулась та,
  Шугнула младшую жену,
  Пиалу чая выпила одну,
  Кого-то слабо поругала,
  Кого за косы потаскала,
  На солнце сладостно зевнула
  В тени полуденном заснула
  Делами сильно утомясь,
  И ими даже про себя гордясь.
  Оставим толстую мамашу,
  Продолжим же скорее сказку нашу,
  За евнухом скорее поспешим-
  Мы против истины грешим-
  В сады развесисты, тенисты,
  Где яблони особенно ветвисты
  На встречу с нашей героиней,
  Мы не знакомы с ней до ныне.
  А ей шестнадцать лет всего-
  Наивность детства моего.
  Ведь были женщины-богини,
  Я помню поцелуй доныне
  Одной красотки разбитной..
  Но все останется со мной,
  Теперь не стоит вспоминать
  Теперь уж души не трепещут
  От поцелуев в тишине,
  Уж отношения не блещут
  И скучно с женщиною мне:
  Уж надоели игры эти,
  И мне милее малы дети,
  Чем дам расчетливых любовь,
  Считать устал - аж стынет кровь.
  Но ей откуда это знать,
  Откуда ей предполагать,
  Что может быть расчет простой
  Для пташки клетки золотой.
  
  Но евнух наш бредет в саду
  И, меж деревьев пробираясь,
  Ругает резвую Зухру,
  И про себя с мамашей огрызаясь
  Лишь молодость печально вспоминает
  И головой седой качает.
  А где красавица моя,
  Ее не вижу что-то я?
  Ах, вот, она спешит куда-то
  Без нянек, мамушек и свата
  В одежде тонкой и шитой
  С узором нити золотой.
  Сама стройна и горделива,
  На вид совсем-то не строптива.
  Ну, прелесть, честно вам скажу,
  Ей богу, даже не брешу:
  И губы свежей вишенкой блестят,
  Глаза бесовским огоньком горят,
  Дики, как у альпийской серны,
  И страстны, и умны, и черны.
  Вдруг в них такое вдруг блеснет,
  Что только черт один поймет.
  Я сам смотрелся в эти лица,
  Ведь в них от ангела частица
  В движеньях и гипнозе глаз,
  Подумаешь с греха - пречистый Спас
  На землю снизошел до нас,
  Пленяет грешных каждый раз.
  Оставим ангелов - они смешны,
  Для жизни нашей не годны.
  
  Куда ж она спешит сейчас,
  Скрываясь от опасных глаз?
  Туда, где малая калитка
  Укрыта под густым плюшем,
  Где человек укутанный плащом,
  Где тропка вьется тонкая, как нитка,
  Где хмель струится по камням,
  Где виноград плетется по ветвям,
  Где детства спрятан уголок,
  Где нас с тобой не спрячет бог.
  Но добежала, обняла,
  Как будто век с себя сняла,
  И зашепталися вдвоем,
  Не разобрать нам что по чем.
  Ведь разговор влюбленных странен
  И на бумаге сух и черств,
  Во многом просто не понятен,
  Что разберется в нем лишь черт,
  Где каждый взгляд уж много значит,
  Случайный жест так много прячет.
  Да, впрочем, я его забыл,
  Хоть сердцеедом даже слыл.
  Они шептались и ласкались,
  Ну, в общем, дети баловались..
  
  А где же евнух, страж гарема?
  Какая может быть проблема?
  Вот он уж близенько бредет
  И их конечно же найдет.
  Вот смех он тайный различает,
  И на него быстрей шагает,
  Зухру сквозь ветви замечает,
  А та мужчину обнимает,
  Как кошечка в любовь играет:
  То стан свой гибкий изовьет,
  То вдруг, играясь, и куснет,
  И волосы руками гладит,
  То пальцами в колечки ладит,
  Что уж одно великий грех,
  Тем более времен уж тех.
  Здесь злостью изошел евнух,
  И взор его почти потух,
  И желчью сердце закипело,
  В душе все разом почернело,
  Из голенища нож достал,
  Как тигр туда он поскакал,
  Где милые объятья были,
  Где слышался веселый смех-
  Любви хватило бы для всех.
  В тот век такое б не простили.
  Борьба тот час же началась.
  И сила с ловкостью сошлась.
  Ну что ж?
  Пока явился новый нож.
  И сталь о сталь там завизжала,
  И кровь на травку побежала.
  Убит был преданный евнух,
  И вот уж испускает дух,
  В тенечке тихо умирает,
  И в судорогах розы выдирает.
  Любовники в раздумье стали-
  Они все это не желали.
  Оставим ненадолго их
  При мыслях горестных своих,
  Пока ж по евнуху спою
  Я эпитафию свою.
  
  "Прости дитя, дитя гарема,
  Что ныне про тебя скажу,
  Ты мертв - тебе не наврежу.
  Казалась мне - простая тема:
  Пусть долго жил, но мало мыслил,
  И в жизни этой ничего не смыслил,
  И по законам жил лишь времени,
  Хоть сильно был обижен им,
  И не оставил на земле ты семени..
  Но горд призванием своим.
  Окончен счет твоим годам,
  Но мертв уж ты давненько сам.
  Твой ропот не родясь угас,
  Но был ли он хотя бы раз?
  Ты сам привык к своим цепям,
  Ты страж гарема. Пес Цербер,
  Ты для других дурной пример,
  Ты не доверишь и друзьям,
  И в горло всем готов вцепиться,
  И крови так чужой напиться,
  Все ради ласки властелина.
  Но ты же для него скотина?
  Но ты привык ласкаться к той руке,
  Что била и кромсала, и ломала,
  И жалости к тебе не знала,
  Что дни твои прошли в тоске
  Но в этом сам ты виноват,
  Хоть впрочем не такой уж гад,
  И здесь погиб ты как боец,
  Не важной жизни красочный конец."
  
  "Что делать?" - был вопрос немой.
  "Мне - убегать, тебе - идти домой".
  "Я не могу, пойду с тобой".
  "Я лишь рискую головой,
  Но рисковать тобой не смею".
  "Я побегу, я все умею".
  "Но вот уже бегут сюда,
  Ты поминай хоть иногда".
  Уж близко топот раздавался,
  То верный страж на помощь мчался,
  И юноша рванулся, вмиг исчез,
  Ужакой стену перелез.
  
  А как-то шайка молодцов
  В садах окрестных бушевала,
  И, мужества не видя образцов,
  Соседям многим досаждала,
  Напрасно урожай топтала,
  Да доводила сторожей,
  Играла удалью своей,
  И делать что с собой не знала.
  Но кто-то ненароком предложил,
  И похвалу всех заслужил
  Очистить шахские сады,
  А то не дело ерунды..
  Но в деле все вдруг заробели
  И лезть туда и не посмели,
  Лишь наш отчаянный Махмуд,
  Не видя в этом даже труд,
  Через дувал шутя перемахнул,
  И сразу правда-то струхнул,
  Когда перед красоткой оказался
  И на нее лишь раз взглянул,
  И так на месте том остался,
  Как будто громом поражен-
  Он с взгляда первого влюблен.
  Зухра сначала испугалась,
  И стражу звать уж порывалась,
  Но на бандита он не походил,
  И был на вид довольно мил.
  Она его с пристрастьем допросила,
  Пока себя не убедила,
  Что он из тех, кто не дурак,
  Тем более уж никакой не враг.
  Он так на всех не походил,
  Холуем явно он не был.
  Сначала с ним она играла,
  На встречу новую позвала,
  Затем влюбилась и она,
  Такая ей судьба дана.
  
  Велик и славен Хорезмшах-
  С тех пор его забыл Аллах.
  
  Что очень тщательно скрывалось,
  На обозренье оказалось-
  Ну а Зухра лукавить не умела,
  И врать отцу и не посмела.
  Она и плакала и билась,
  К Махмуду глупая просилась.
  Ее шах запер, тетушек приставил,
  На путь глупышку истинный наставил,
  Казнил и стражу и евнухов,
  Чтоб избежать напрасных слухов,
  Ханум тихонько удавил,
  И сам от этих дел почил.
  
   ЧАСТЬ II
  
  Велик Аллах. Хорезм - ума обитель,
  Велик Хорезм, но умер предводитель.
  А шаха смерть, ни смерть бродяги,
  А без наследника вдвойне-
  Взметнулись претендентов стяги,
  И быть уж точно здесь войне.
  Хоть свято место пусто не бывает,
  Вражда кругом уж закипает.
  
  Монгол схватился с арабченком,
  Но тот мужчина был, а не мальчонка,
  Ему вмиг голову срубил,
  Но батыр следом наскочил
  И на копье араба насадил.
  Сурен, армянский предводитель,
  Грузина старого искал,
  Но тот, тот с бабами воитель,
  Ту драчку попросту проспал.
  Но кровь в Хорезме полилась,
  Резня по лавкам понеслась.
  Купец с пришельцами рубился,
  Народ о животе молился,
  А рыцарство добычу взалкало,
  Зухры руки уж не искала.
  
  Велик Хорезм. Велик его правитель!
  Где ты народа избавитель,
  Кумир и жесткая рука,
  Спаси от страха дурака.
  
  Пока ж без хомута и без защиты
  Народ озлобился вконец,
  Вцепились в глотки, как пииты,
  Ты вразуми его творец!
  А смута быстро нарастала,
  Молва правителя искала-
  На трон всходил один, другой,
  То слаб, то глуп - все не такой.
  И враг, увидя слабость эту,
  В страну ворвался ближе к лету,
  К зиме убрался на восток,
  Но недалече, видит бог.
  Народ в ватаги кучковался,
  Кто по войскам чьим отирался,
  Но бай, что пуп, себя лишь видит,
  А претендентов ненавидит.
  Грызня лишь пуще вкруг пошла,
  Но уж молва себе нашла
  Кумира нового и бога,
  Защитника родимого порога.
  
  Ахмед, великий воевода,
  Из захудаленького рода
  Стал очень быстро выдвигаться
  И с силой новой собираться.
  Огнем, мечем изводит смуту,
  И расправляясь очень круто
  С врагами, шайками, друзьями,
  И, продвигаяся с боями,
  В Хорезм вошел, как избавитель,
  И шаха сверг - теперь правитель.
  
  А где Махмуд виновник смуты,
  Иль стража на него надела путы,
  Иль голову в набегах где сложил,
  Или отшельником он жил?
  Он беспокоен был для мира-
  Играть в муллу или сатира?
  Не может быть для сорванца,
  Который не боялся и отца,
  Когда еще ходил в штаны,
  Ему мирские страсти не годны.
  Таким известная дорога:
  Смела его с родимого порога
  Веселой смуты кровь хмельная,
  Стан облегла рубашечка стальная,
  Пророк ему дорогу указал,
  А он мечем карьеру прорубал.
  Храбрец, джигит, рубака ловкий,
  И на язык весьма не робкий,
  И даже малый с головой,
  Он быстро тот покинул строй
  Рубак отважных, загрубелых,
  В боях и грабежах умелых.
  Ахмед его к себе приблизил,
  Тем знатность, род чужой принизил.
  Махмуд охрану возглавлял,
  Ахмед ему все доверял.
  
  Интриги, сплетни - грязная работа,
  Где друг, где враг ты не поймешь,
  Хоть ты на трон владыкою взойдешь.
  Не доверяй же ни на йоту
  Ты никому. Не верь себе,
  Ни стражу мудрецу, жене.
  Пока же тайные интриги
  Плели сословные мужи,
  Ахмеда властные вериги
  Не трогали. Он рубежи
  От всех и вся успешно защищал,
  И орды в степи отбивал.
  Но уничтожив смуту в доме
  Пора задуматься о троне,
  А худосочный властелин
  Уже ущербен. Он един
  В одной лишь мысли:
  Трон свой укрепить
  И сына знатного родить.
  Он был умен и эти мысли
  Терзают умного вождя. Пора -
  И вспомнилась Зухра.
  Опять разменная монета
  Она средь политических интриг,
  Кому любовь нужна уж эта,
  Когда решает каждый миг.
  Жила ж она как прежде взаперти,
  Как хочешь ты уж тем верти,
  И только пуще расцветала,
  Красою женской созревала,
  Терпение, характер набирала,
  На участь сильно не роптала,
  Затворница теней былых
  И дней когда-то золотых.
  
  Властитель жен не выбирает-
  Его судьба вперед толкает.
  Зухра конечно поревела,
  Но уж противится не смела,
  На брака ложу гордая взошла
  И тем покой себе нашла,
  Забыв, как сон, проказы детства,
  Не видя здесь иного средства
  Опеки мертвого отца,
  Большого скажем подлеца,
  Тем избежать. Да замуж надо..
  А шах-почет и власть, мечта, награда,
  А все иное-ерунда.
  Да был ли тот пацан когда?
  Вы слишком не судите строго
  Поступки грешников земных-
  Для всех всегда своя дорога
  И не понять пружин иных,
  Но все мы поступаем разно,
  Но судим лишь в пустую, праздно.
  Теперь Зухра жена-
  Ведь так природа создана.
  
  Велик Аллах! Пути его закрыты
  Для нас невежд и червяков.
  Велик Аллах! Там истины зарыты
  Былых времен, былых веков.
  
  Но уж судьба Зухрой играет,
  Она в гарем правителя вступает,
  И скрипку первую играет-
  Любви науку постигает,
  И ничего другого не желает.
  Но та ее подстерегает-
  Она Махмуда узнает
  И прошлое опять встает.
  Тот уж не мальчик, муж суровый,
  И властный, жуткий - этим новый.
  Она сокрыта под чадрой
  И то хранит ее покой,
  И тайну страшную востока,
  И молится, боясь пророка,
  О том, чтоб он ее сберег,
  Но над Зухрой витает рок-
  Опять несчастная любовь
  Ей будет долго портить кровь.
  Она ее усердно изгоняет,
  А та змеей искусною вползает,
  И жар души сильней пылает,
  И силы, волю отбирает.
  Уж и противится не в силах-
  Лишь он один во снах унылых.
  Она за ним тихонько наблюдает
  И, наконец, идти решает,
  Чадру с души она снимает.
  
  Велик Аллах. Коран - святая книга.
  Завет ее: чти мужа до конца,
  Чти веру, бога и отца.
  Велик Коран, но и важна интрига..
  
  В тот час, когда жара спадает,
  И ночь внезапно настигает
  Хорезма жителей убогих,
  Ко сну склоняет стражей строгих,
  Махмуд охрану проверяет,
  По залам гулким он шагает.
  Вдруг тень пред воином возникает,
  На меч он руку возлагает,
  Но женский различает стан.
  Не очень чтил и он Коран,
  Но он жену Ахмеда узнает,
  Обходит, стороной идет.
  Она ему дорогу преграждает
  И вдруг с себя чадру снимает.
  Он в ней Зухру внезапно узнает-
  Опять столбом пред ней встает.
  Он воин был, боец от бога,
  И женщин не ценил он строго,
  А брал железною рукой,
  Чтоб завтра быть уже с другой.
  Он сердца к ним не прислонял,
  И Ваньку с ними лишь валял.
  Он позабыл Зухру, как многих,
  В любви искусных иль убогих,
  Но здесь взглянув, он все понял,
  Зухру отчаянно обнял,
  Она беззвучно зарыдала-
  Ее душа его искала.
  Так не бывает? Может так?
  Я человек и врать мастак.
  
  Кто не почил еще в пеленках,
  Кто жив еще и при силенках,
  Кто не развел тухлятину в крови-
  Горячку помянет любви.
  Тот их поймет, он их простит,
  Хоть что-то там наговорит..
  Он евнухов толпой скупает,
  Жен младших силою пугает,
  Посты кругом он выставляет-
  С огнем безумный он играет.
  Но до владыки слух доходит,
  Но времени он не находит
  Средь баб порядок навести
  И с другом счет опять свести.
  Но он следить за ними приказал
  И скоро все уже и знал.
  Махмуда друг предупреждает,
  Последний раз Зухру он обнимает,
  И лошадей таяся запрягает,
  Хорезм поспешно покидает.
  Ахмед изменою взбешен,
  Но слишком бестия умен,
  Не стал он бучу раздувать-
  Махмуда лишь оклеветать
  Позволил близким и друзьям,
  Богатству, роду и князьям.
  Зухру ж под стражу заточил,
  Что будет лучше - так решил.
  Она ж ребенка понесла-
  С Ахмедом, в общем, спала.
  Он скрыл позор, меняет стражу,
  И евнухов гноит за кражу,
  Зухра ж наследника родит,
  Ахмед на целый свет трубит.
  Он даже грех ее прощает,
  И эпитамию снимает,
  Но и врагов к оружию толкает.
  
  
  Интригу новую сплетает
  На трон ближайший претендент-
  Богат и знатен, друг и конкурент.
  На вид еще доброжелатель,
  Соратник, тайный соглядатель,
  Красавец, умница, подлец,
  И честолюбец, и гордец.
  И для друзей еще он Нур,
  А к титулам, забаве дур,
  Он метит лишь добавить - шах,
  Тишайший, преданный монах.
  Ахмед его остерегался
  В друзьях его держать старался.
  Тот ждал и время выбирал,
  Наследник все уж в раз менял,
  И Нура с носом оставлял.
  Он с тем смириться не хотел,
  Готовил всем иной удел.
  Людей он в тайне подбирал
  И про Махмуда нашептал
  Один хитрющий человек.
  Тот дельной мыслью подсчитал,
  И уж к Махмуду поскакал
  Весьма надежный человек.
  Но тот разумно отказался
  И с глаз людских скорей убрался,
  Собрав людей в Хорезм помчался,
  Но во дворце застал резню,
  То Нурали гнул линию свою.
  
  Ахмед безумно защищался,
  Но на кинжал и он нарвался.
  Махмуд в резню решительно вмешался
  И в свалке претендента изрубил,
  Но в битве рану получил
  И на коленях у Зухры почил.
  Он тем от смерти сына спас-
  И дружбе верность доказав ни раз.
  
  Зухра с почетом схоронила,
  И мужа, и отца дитя,
  И замуж так не выходила,
  И верность до конца храня,
  Она дитя свое растила,
  Для трона сына сохранила.
  И он достойно нес венец-
  Народ вздохнул уж наконец;
  И сыну трон он передал,
  И тот как должно продолжал,
  И он же бабку схоронил,
  Которую, как все, любил.
  Судьба ж династию хранила,
  Пока волна времен не смыла.
  
  Велик Хорезм, а шах его правитель,
  Прости же демон искуситель
  Зухре - нечаянный расчет,
  А времени - случайный счет,
  Махмуду - дерзость, шаху - власть,
  А претендентам низменную страсть,
  А нам забавы вдохновенья,
  На гладкий стих поползновенья.
  Велик Аллах. Коран - святая книга,
  Не Магомед я, поп - расстрига;
  И не учу кого-то жить.
  Закончим дело. Так и быть.
  Поставим точку и вдвоем
  По свету шляться мы пойдем.
  
   ПРИМЕЧАНИЕ:
  1.Подобного прецедента в истории Хорезма не было, как и последующего захвата власти кем-то еще, так и последующих за тем событий.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"