Болезнь меня оставила и, кажется, надолго. Как всякий больной, при выздоровлении, я ощутил вкус жизни. Все-таки это банально, но мы начинаем любить что-то
только, когда потеряем. Кроме всего прочего болезнь обостряет все чувства, и все становится контрастнее и ярче, даже плеск волн звучит нежнейшей мелодией. Хочется безумствовать. Все-таки жизнь иногда стоит того, чтобы жить.
В этот день я долго мотался по окрестностям К.. Я не ощущал усталости, ни потребности во сне, ни в пище, не ощущал одиночества. Я мало обращал внимание на дорогу и, в конце концов, оказался в незнакомом месте. Это меня отрезвило, но небольшой запас сил уже истощился, и на меня сразу свалилась усталость. Я не стал противиться этому чувству, завернулся в плащ и уснул на земле у ног лошади.
Спал я не меньше двух часов, но крепко и глубоко. Проснулся от холода. Чувствовал я себя сильным и здоровым. Было совсем темно, а отыскать обратную дорогу только предстояло. Я направился к ближайшей горе, чтобы определится с направлением. На западе пылало зарево уснувшего городка. Я направился туда без особой надежды быть в постели раньше трех часов ночи. Правее я заметил огонек машины и поскакал наперерез, надеясь выбраться на дорогу. Скоро я обнаружил ее. Это был заросший проселок, которым редко пользовались, но, может именно поэтому, очень удобный для езды.
Скоро за спиной я услышал шум мотора и, обернувшись, увидел отблеск фар. Встреча, хоть и случайная, не входила в мои планы. Я заехал за небольшой кустарник, единственное укрытие в окрестностях, и остановился. Машина промчалась на большой скорости. Это были "Жигули", кажется вишневого цвета, уже довольно сильно
помятые. Переднее правое крыло было покорежено, что мне сразу бросилось в глаза. В нем находилось трое человек и один из них, как мне показалось, заметил меня. Неожиданно я услышал, как что-то упало на дорогу. Проехав вслед за машиной, я рассмотрел какой-то темный предмет. Это был большой отрез материи, что помногу лет пылиться на полках сельских магазинов. Меня это насторожило. Я знал, что на подобный товар редко кто зарится, а тем более покупает.
На всякий случай я приторочил его к седлу.
Когда я выехал на открытое место, с которого уже можно было видеть К., я вновь увидел эту машину, но свет фар ее скоро потонул среди сияющих огней городка. Скоро я подъехал к нему. Делать большой крюк не хотелось, а места, где можно было безбоязненно спрятать упряжь, я не знал, поэтому я решил ехать прямо по К. Спрятав седло в расщелине у карьера, я решил вернуться верхом. Охлопком я поехал напрямик к дому, мало опасаясь встреч. Я, все ж побаивался, старался выбирать самые глухие переулки. Проехав два или три из них и небольшую улочку, я заметил в одном из домов чрезмерное освещение и шум какой-то пирушки. Любопытство мое взяло верх над усталостью, что стала вновь подступать ко мне. У ворот стояли темно-вишневые "Жигули". Крыло у них было помято. В это время я услышал во дворе голоса и разглядел на крыльце троих куривших.
-Привязался этот дурак со своими призраками, - огрызнулся высокий, сутулый мужик, явно очень злой и сильный. У меня наметанный глаз на зеков - этот был из их числа.
-Пошел бы ты и загнал машину.
Второй, к кому относились эти слова, был несколько ниже первого, но какой-то неряшливый и неуклюжий, типичная дворняга, разжиревшая на дармовых харчах, но сохранившая привычки подзаборной жизни.
Он послушно поплелся на улицу. Я намеренно решил попугать его и выехал ближе к окнам, чтобы свет падал на меня. Он сначала не заметил меня и долго возился с заклинившей дверцей. Я намеренно тронул Карата, произведя шум. Взглянув, он оцепенел и неожиданно проворно юркнул внутрь, и захлопнул дверцу. Я отъехал в сторону и свернул в переулок. Взвыв мотором, машина почти тотчас заглохла, и послышалась грубая брань во дворе. Мой барбос оправдывался и я уловил, что он упоминал что-то про призрака.
Голоса скоро стихли. Я спрыгнул с лошади, привязал ее к изгороди. Меня интриговала эта троица. Здесь была какая-то тайна, и мне хотелось связать все концы в этом узелке, где первым был тот кусок материи, что я еще не выбросил и эти странные люди, везшие его.
Больше всего меня беспокоила собака, но она лишь лениво подняла голову и безразлично посмотрела на меня, как на пустое место, раза два меланхолично ударила хвостом при моем появлении, и успокоилась. На крыльце уже никого не было, я пробрался к окну и заглянул в него. Комната поразила меня каким-то общежитским духом, когда все уже опустились и не хотят убирать ни только за другими, но даже и за собой. Везде валялись окурки. Густой сизоватый дым заменял воздух в комнате. На столе стояло несколько початых бутылок водки, валялись огрызки огурцов и хлеба, кожура колбасы и еще какая-то дрянь, захватанная и неаппетитная. В углу стояло несколько ящиков с водкой. Те трое сидели за столом. Кроме них была еще женщина. Она лежала на железной кровати непокрытая одеялом, бесстыдно раскинув молочные ноги с грязными пятками по серым простыням. Лица ее я не видел, но, скорее всего, она была пьяна вдрызг. Сердце мое бешено билось, кровь шумела в ушах. Я успокоился нескоро. До меня долетали только отдельные фразы, смысл которых я долго не мог уловить. Форточка была приоткрыта. Я толкнул ее, и она, скрипнув, полностью открылась. Барбос дернулся и уставился на нее. На лице его был
испуг.
Я стал различать голоса.
-Выброси ты из головы эту дурь, - говорил сутулый, - на кой тебе этот призрак? Вот шмотки толкнем и - свалим. Пора уже сваливать, но не из-за этого же призрака? Он тебе, что мент?
Он налил, щедро плеснув себе и барбосу, оставив пустым третий стакан
-Ты, Серый, завтра к барыге в Минусинск рванешь. Ты его знаешь, мы там были недели две назад. Там от вокзала недалеко, так что тебе нельзя.
-Этот тот, что такой скользкий?
-Этот, у него все глазки бегают. Гнида, но никого еще не продал из наших. Ты водку не жри и не косись, тебе, как ангелу нужно быть. Так нарвешься на дурака - сам себя спалишь и нас загребешь. Сейчас нас ищут, так еще влететь по дурости, - он выпил водку залпом, закусил огурцом.
Допив бутылку, они вышли на крыльцо. Я же подумывал о том, что не мешало бы отправится спать, поскольку почти все было ясно и ничего интересного не предвиделось. Неожиданно мой лысоватый бобик появился на пороге. На его физиономии был нарисован испуг и возбуждение. Как-то воровато он вытянул большую сумку из-под
кровати. Открыв ее, сунул туда руку и вытянул из нее пачку денег, сунув ее себе за пазуху. Я решил его припугнуть, приложил руку к стеклу и тихонько стукнул. Глянув в окно, он выронил добычу, попятился и бросился вон. Сумка шлепнулась на стол недалеко от окна. Нужно было ее забрать. Форточка была открыта, а шпингалеты поддались легко. Через минуту сумка оказалась у меня в руках. Все было проделано блестяще, только маленькое происшествие едва не помешало мне. Когда сумка только оказалась у меня в руках, женщина проснулась. Взглянув на меня безумными глазами, она перекрестилась и, видимо решив, что ей все снится, грохнулась на кровать и снова захрапела.
На крыльце началась легкая суматоха. Я успел закрыть окно. Слышался смех. Я воспользовался этим и проскочил освещенные места. Кое-как приторочив новый груз, для чего пришлось развязывать веревки, что я опутывал отрез, это было довольно трудно в темноте, я решил вернуться обратно, поскольку события стали принимать интересный оборот. Слышалась ругань и возбужденные голоса. Я пробрался к окну раздираемый самым ехидным чувством.
Сутулый ходил по комнате. Серый сидел на стуле. Бобик, весь бледный, торчал по средине комнаты. Женщина уже проснулась и, вылупив глаза, смотрела, видимо ничего не понимая, на ходившего по среди комнаты человека.
-Ничего не понимаю? - говорил тот. - Что этот идиот про какого-то призрака нам втирает? Да еще эта дура его вспоминает? Ничего не понимаю? Это мне не нравится?
Эти двое хотят, видимо, деньги хапнуть и смыться. Или этот трухлявый пенек думает, что обманет меня? Нет, он не такой дурак? Он ворует по мелочи, - с этим он стал ощупывать барбоса и нашел ту пачку денег, что тот сунул за пазуху. - Я же говорил, что он гнида. Что-то здесь не чисто. Все равно, пора рвать когти.. Но не оставлять же все этой дуре? Так что Серый жми ты завтра с самого утра в Минусинск, что-то мне это сильно не нравится.. Пошли, посмотрим под окном, может он туда выкинул?
Мне было нечего делать в этой компании. Скоро я был уже дома. Доктор спал, свернувшись калачиком в кресле, томик Чехова валялся на полу. Я включил свет. Доктор продолжал спать. Меня распирало. Я его толкнул. Он, продрав глаза, прохрипел:
-Сэр, я надеюсь, что в нашем доме не пожар?
Он потряс головой, окончательно приходя в себя. Я бросил ему свои трофеи и поднял книгу.
-Доктор, неужели вам нравится Чехов?
-Иногда бывает приятно копаться в чужих заблуждениях и фантазиях.
-Я не замечал, что вы склонны к самокопанию?
-В нем что-то все-таки есть, хотя я не верю ни в одного его героя, - ответил доктор, продолжая рассматривать материю. Наконец он двумя пальцами брезгливо сбросил пыльное сукно на пол, сморщив нос. - Это видимо очень дефицитная вещь, коль так сильно успело выгореть, но материя добротная и крепкая. Все здесь не так просто, и скорее всего связано с содержанием сумки.. Чехов мне, как и тебе, мало понятен только от того, что натуры мы деятельные и жизнь оцениваем не по своим желаниям и иллюзиям, а смотрим ей в лицо.. Герои Чехова только падают, а нас учила жизнь только идти вверх и вперед. Неудачи нас закаляют, делают более злобными, а их ломают. Нам трудно понять людей, которых сломала жизнь. В этой жизни, прежде всего мы преодолеваем себя, а не внешние обстоятельства, они лишь способствуют этому. Потому-то, сэр рыцарь, у нас не сильно любят Чехова и Достоевского среди простого люда, а верят в оптимизм Пушкина и в бешеный гений Лермонтова.
К нему вернулось его обычное содержание духа: он ворчал.
-Можно подумать, что вы, синьор, загнали пару лошадей, охмурили дюжину красавиц, ради этой сумки и куска никчемной материи, поскольку вы сияете, как медный пятак на смотринах. Правда я надеюсь, что остаток отпуска мне не придется проводить в обществе коридорных дам, где-нибудь в гостинице. Будем надеяться, что дюжина красавиц высосет ваши соки быстрей, чем я бутылку коньяка. Или я не прав?
-Милый друг, здесь ты не прав: женщины приходят только тогда, когда уходят друзья.
-Милорд, пути Господни неисповедимы, - с этими словами он проник в сумку. Кто плохо знал доктора, то едва ли заметил бы следы удивления на его лице. Лишь слегка дрогнула бровь, и какая-то тень пробежала по нему, но он был крайне изумлен. - Похоже, здесь попахивает уголовным кодексом. Может быть гражданским?
-Уголовным.
-Забавно, но в этом потрепанном саквояже денег больше, чем у иного скряги в чулке. Я надеюсь, что мне не придется из-за таких пустяков делить с тобой компанию в местной кутузке?
-Будем надеяться.
-Неужто вам ее подарила та дюжина красавиц, что вы успели, походя, охмурить, пока я дрых в кресле вместе с Чеховым? Или, может быть, тебе ее одолжил мой друг нищий на паперти? Они, кстати, неплохо зарабатывают.
-Ты не прав, уважаемый, просто мне одолжили три приятеля, но их нам с тобой придется все-таки вернуть. Если это мы не сделаем, то нами заинтересуется наше уважаемое государство, а оно больше всего любит деньги. Но ты должен мне помочь в одном разбойном нападении.
-Сколько годков мне за это корячится?
-Лет пять, если не больше..
-Придется с тобой согласится, иначе я так и не доберусь до сути этой забавной игрушки, - весело сверкая глазами и улыбаясь, согласился доктор.
Я рассказал всю историю сегодняшнего вечера и ночи, изложил свой план.
Мы спали часа три. Я разбудил доктора. Он долго тряс головой и ругался, пока я не тряхнул его так, что его весь сон едва не слетел вместе с головой.
Мы скоро собрались. Я взял свой охотничий нож, длинной едва ли не в две четверти, а доктору дал кухонный, но не менее грозный на вид, хотя и дрянной. С тем мы и тронулись в путь. У ворот уже стояли "Жигули", но рядом еще никого не было. До работы парома оставалось еще часа полтора. Как я и предполагал, они хотели улизнуть до того, как наша доблестное ГАИ проснется.
Коня мы нашли скоро. Пока я его запрягал, доктор дрожал и ругался, прокляв всех чертей, призраков, дьяволов и всех их сородичей, так же прочих сволочей, в ряд которых попал, прежде всего я и мои выдумки.
-Вместо того, чтобы спать, мы тащимся бог знает куда, через весь город, мерзнем и дрожим от сырости.
Подобным же образом он ворчал всю дорогу. Уже начало светать, когда мы подошли к парому. Я вел под уздцы лошадь, доктор плелся рядом. Кругом стоял густой, сырой, туманный сумрак. Туман совсем сгустился и превратился в сплошную пелену, почти непроницаемую для глаза.
-Утро уже наступило, - продолжал ворчать доктор, но его ворчание благотворно влияло на меня. Настроение мое улучшилось, и я чувствовал себя готовым к любым испытаниям. - Туман, как белая тряпка. Заря, как желтый подгузник. Два идиота, как влюбленная парочка, бредут по мокрой траве и тащат за собой ни в чем не повинное животное. Один - Дон Кихот, другой - друг и соратник Санчо Панса. Для полной идиллии не хватает только осла и Дульцинеи. Впрочем, ослов хватает: это мы с вами, сударь.
Его ворчание привело меня в полный восторг, и я смеялся от души.
-Доктор, твое ворчание поднимет мертвого из могилы, но нам следует умерить свой пыл, поскольку наш противник вероятнее всего уже здесь, - и, глянув на часы, я добавил. - Впрочем, еще полчаса до начала работы парома.
-Уважаемый, ворчание портит желудок.
-Ты прав, у меня колики в животе от смеха.
-С чего ты решил, что он должен быть здесь?
-Потому, что он чтит стражей закона, а те по утрам спят.
-Посмотрим, - с сомнением сказал доктор.
Я оказался прав, "Жигули" с помятым крылом уже стояло на съезде. Машина была навьючена сверх всякой меры. Мы подошли прямо к ним, но там никого не было. "Серый" нервно расхаживал у самой кромки воды. Ключей в замке зажигания не было.
-Придется их попросить, - мрачно заметил доктор.
Мы подошли к берегу и спрыгнули на влажный песок. "Серый" внимательно наблюдал за противоположным берегом, откуда должен был показаться паром, а шум прибоя заглушал наши шаги. Я тронул его за плечо и протянул руку.
-Ключи, - коротко сформулировал я требования. Он отпрянул и, кажется, хотел кинуться в драку. Я не стал ждать возражений с его стороны и, для пущей убедительности, вытащил нож. Доктор последовал моему примеру. Легко выскочить на берег он не мог, по кромке прибоя бежать было невозможно, поскольку пути отступления мы благоразумно перекрыли. Как не глуп был наш оппонент, но он понял, что шутить мы не собираемся, и покорно достал ключи и бросил их мне.
Садясь в машину, доктор заметил, что "Серый" хоть и скотина, но довольно уважительная скотина.
Доктор уехал, а я поскакал вслед. На месте мы все обговорили, и доктор ушел. Я намеренно выбрал эту поляночку, зажатую между горами, по простой причине, что туда можно было въехать только по одной дороге, и преследовать меня по окрестным кручам не решился бы самый отчаянный авто гонщик. Да и название позволяло его очень легко найти. Время было предостаточно, и я решил отдохнуть. Завернувшись в плащ, я лег на мокрую траву, но сон не шел. Видимо волнения ночи давали о себя знать. Вдруг я услышал прерывистый свист. Прямо против меня сидел суслик. Он не сводил с меня своих глаз-бусинок и неистово свистел, уморительно дергая при этом хвостиком. Он был готов в любой момент бросится в норку за небольшим холмиком свежей глины. Я оставался недвижим. Скоро он успокоился и привык к моему присутствию, лишь изредка бросая на меня подозрительные взгляды, боясь далеко отойти от своего убежища. С полчаса он суетился почти рядом со мной, но скоро привык и стал разгуливать довольно спокойно повсюду. Неожиданно он забеспокоился и начал испуганно свистеть в сторону дороги. Наконец и я различил недалекий гул мотора. Выехали два Уазика, и из них вывалила толпа милиционеров и двое в штатском. Они стали внимательно рассматривать "Жигули" и о чем-то разговаривать между собой в полголоса. Я подозвал Карата и вскочил в седло. Меня заметили, и внизу началось движение. Все смотрели на меня. Двое двинулись в мою сторону. Я медленно поехал вверх по склону, стараясь оставлять между нами расстояние неизменным. Преследователи добрались до того места, где я лежал, потоптались и побрели обратно. Я поехал к лесу, что чернел недалеко. Не доезжая до него, я оглянулся. Против меня ничего не предпринималось. Я поставил Карата на дыбы и ускакал прочь.
Проходя мимо злосчастного дома, я заглянул в окно. Сутулый спал, развалившись на той самой кровати, где раньше спала женщина. Больше никого в комнате не было.
Доктор сказал, что "Серый" так и не появлялся.
-Пора заканчивать эту комедию, - сказал я, - у нас все-таки есть время поспать.
Разъяснив свои намеренья доктору, мы вышли, прихватив ножи. Было уже темно.
-Лишь бы он был один, - сказал я, - женщин нам еще только не хватало.
-Будем на это надеяться, - заметил доктор, поскольку моя затея ему явно не понравилась.
В окне горел свет. Я заглянул. "Сутулый" сидел за столом и пил водку в гордом одиночестве. Я сказал ему свой план, он согласился охотнее, чем выслушивал мои намеренья.
Толкнув створки окна, я отпрянул за угол. Окно со скрипом открылось, и до меня долетел голос.
-Что там еще?.. Что за чертовщина? - послышалась возня и показалась неряшливая голова. - Пора бросать пить, уже черти мерещатся.
Не закрывая окна, он отошел к столу и грузно опустился на табурет.
-Куда мог эта сука деть деньги? Нет, его еще надо потрясти, что он там завелся и долдонит про своего призрака? Может там и был какой? А что этой дуре про него говорить? Говорит, что ей приснилось, вроде бы кто-то сумку стянул со стола и весь в черной одежде? Этот прощелыга не мог за минуту спрятать сумку. Я все перерыл кругом.. Может этот призрак, правда влез в окно?..
В это время в комнате погас свет. Послышались грязные ругательства. Я подошел к окну и сел на подоконник.
-Я слышал, вы звали меня? - сказал я в темноту.
Свет вспыхнул. "Сутулый" стоял у двери. Я заметил, как он весь побледнел, и злоба так и прыснула из него.
-Ах, вот он какой призрак! - прорычал он. - Но ты еще не имел дело со мной!
В это время за его спиной бесшумно возник доктор.
Дальнейшее не заняло и десяти секунд. Стул просвистел совсем рядом со мной и с силой врезался в раму. Стекла со звоном посыпались на улицу, а сам он разлетелся вдребезги, проломив два переплета. Я остановил прыжок "Сутулого" ударом ноги, доктор добавил чем-то сзади, и мы его легко скрутили. Придя в себя, он начал яростно матерится и беспрестанно ерзать, и угрожать. Пришлось связать его "козлом" и забить в рот ему кляп. Мы запихали его под кровать и вышли на крыльцо.
-Доктор, ты не находишь, что не мешало бы и выспаться?
-Нахожу, но в бане сидит твой любимый "барбос", что будем с ним делать?
-Я боюсь, что он там околеет с голоду. А не отравить ли его в милицию?
-Неплохая идея, а не убежит ли он?
-Я думаю, что он своих приятелей боится больше, чем "поганых ментов", там хоть не всегда бьют до смерти.
-Резонно.
Мы выпустили его из заточения. Только от одного вида моего костюма, он задрожал, и нам пришлось его вытащить почти волоком из бани.
Когда он очухался, то я ему ласково сказал:
-Тебе сейчас нужно пойти в милицию и рассказать все. Твой друг и наставник лежит связанный в избе, а второй ударился в такие бега, что ты его не скоро найдешь, но про тебя уже все известно в милиции, а если ты прейдешь с повинной, то тебе скостят срок. Тем более ты выдашь главаря. Ты понял что-нибудь? - он остолбенел и видно было, что туго соображал со страха. - Так что выбирай: или ты сейчас идешь в милицию и все рассказываешь, или я займусь тобой?
-Нет, я пойду, - наконец, что-то надумав, пролепетал он.
Мы вывели его на главную улицу и довели почти до Горотдела милиции.
-Иди, - сказал я назидательно, - и если чего не скажешь, пеняй на себя.
Он ничего не ответил, лишь кивнул головой и бегом бросился в дежурную часть.
Вечером доктор спросил:
-Ты думаешь, он все сказал?
-Я в этом не сомневаюсь.
-Глупая история. Интересно, сколько лет мы должны заработать строгого режима за сегодняшний день?
-Глянь в Уголовный кодекс, посоветовал я ему.
Он долго копался, читая напропалую все статьи. Вышло, что мне грозит десять лет, а ему-то всего восемь. Скорее всего, он ошибался, может быть, Фемида нас бы простила?
Я оказался прав: утром ко мне приперся Константинов. Он расписал всю историю в таких смачных красках, что я было решил, что весь Горотдел лежит перебитый вокруг злополучных "Жигулей", что героические милиционеры повязали банду грабителей вооруженных, по крайней мере ракетами класса земля-земля с ядерными боеголовками, а не приволокли одного связанного подонка с блат хаты, а другой сам прибежал, лязгая зубами от страха. Про Черного призрака он деликатно промолчал.