 | |  | | | | Его любила я всегда, сколько себя помню. Был он старше меня лет на двенадцать. Высокий, чернявый, с глазами неба синего. Володя, Володюшка, Владимир Семёнович сын обедневшего князя Казанкова Семёна Ивановича, имевшего влиятельных дальних родственников. Как он мне нравился, не передать словами. Очень льстило, что в его карманах всегда был гостинчик для одной маленькой девчушки: петушок на палочке, печатный пряник, румяное яблочко с соседского огорода и всё это богатство для меня любимой. И не дай бог кому попытаться меня обидеть на улице, весь нос в поросячий пятак своими пудовыми кулаками моему обидчику разворотит и на дорожку ещё коленом, а то и со всей ноги поддаст, чтоб летел быстрее. Чувствовать себя принцессой имеющей благородного рыцаря без страха и упрёка было очень здорово, любой намёк на моего большого защитника и мальчишек с улицы сдувало. Днём Владимир, если не спал после походов в ночное на пастбище с лошадями, занимался всякой подростковой ерундой. Гонял голубей, таскал у батюшки сигары и с соседскими ребятами курил в кустах малины на задах материнского небольшого огорода с пряными травками. Я, как правило, стояла на карауле по своей инициативе. Охраняла своего принца от его отца 'злого' короля дядьки Сёмы, который при каждой с ним встречи, тоже не оставлял меня без сладких подношений. Бывало, зазовёт меня к ним в палисадник и требует закрыть глаза, подставить подол платья, и давай туда складывать тыквенные семачки, очищенный орех фундук, сушёные фрукты. Я над таким добром охала и заливалась счастливым смехом. А Вовка следил, чтоб уличные мальчишки у меня не отобрали или не выманили, обманув глупенькую маленькую девчонку, гостинчики. В увитой диким хмелем беседке купчихи Кучеровой, стоящей перед её рубленым домом в конце нашей улицы, рыцарь мой часто играл на гитаре с другими такими же, как он балбесами. Пел лирические песни так, что и старые сплетницы, сидящие на лавочках по вечерам под плакучими ивами у ближайших домов, пускали слёзы умиления, зорка следя за прогуливающейся молодёжью. Никогда дурного слова вредные старушки в след ему не говорили, считая его очень обходительным молодым человеком не в пример его родителя по молодости. Когда в семнадцать лет пошёл, по настоянию отца и под крики своей мамы о бессердечье мужа, служить в гусарский полк, я стала его ждать. Если подруг на улице не было, сидела, играла со своей куклой Наськой на скамеечке у его дома. Сначала родители с криками меня по всем улицам искали, потом привыкли сразу шли к Вовкиному особняку. Тётя Мотя иногда забирала меня в дом и кормила всевозможными супами. После вкусного обеда очень часто дарила мне красивые тряпочки, обрезки кружева для моей куклы. Когда выходили подружки гулять, я их тащила играть только под окна Казанковского особняка. Нас там всех и находили. Потом с тётей Мотей родители договорились, и она стала нам напоминать, когда нужно возвращаться домой. Охраняла ворота Вовкиного дома почти два года, всё время боялась, придёт мой ' жыных', а я не увижу его. Взрослые иногда подсмеивались, называя меня его невестой без места. И очень даже с местом, ведь я на лавочке сидела. Отслужив два года без отпуска, вернулся гусар наш на полугодовую побывку в связи с семейными обстоятельствами. Дядя Семён в последнее время стал сильно прихварывать. На радостях его старенькие родители устроили праздник, пир на весь мир. Гуляли всей улицей.
Жили мы на окраине города, где вокруг практически деревенский пейзаж. Частный сектор с его убогими хижинами переплетался каменными и деревянными двухэтажными особняками. В одноэтажных, похожих на кукольные домики, ютились гномы, работающие на шахте и полукровки всех рас с мануфактурной фабрики. В солидных особняках проживали торговые люди и нелюди, банковские клерки гномьего богатейшего сословия, и несколько разорившихся, благодаря своим главам семейств, дворян из людей. Дворяне все бывшие непутёвые младшие сынки князей и графов, в своё время, обожали карточные игры, за один присест спускали состояния, обрекая себя, молодую жену на нищету. Благо, некоторым помогали вылезти из долговых ям и бедности состоятельные родственники. Многие местные дворяне - старожилы прошли по молодости путь кутил и были сосланы к нам из столицы, поэтому и жили в нашей слободе. Причём становились примерными семьянинами, уважая соседей и помня их доброту и заботу на нелёгком пути становления на ноги. Все жители нашего западного района старались жить дружно, что нельзя было сказать про другие районы города. У нас запросто можно к любой соседке, ни чинясь званием и сословием, забежать за солью, проговорить не пойми о чём три часа, и выпить не один стакан чаю. Хотя общение в основном шло огородное:
- Фёдоровна!- кричали с кого-нибудь огорода:- Одолжи медный таз, варенье варить буду.
-Клавка! Где тебя лохудру носит? Беги к Аглае, снеси посуду. - Неслось в ответ с другого.
То тут, то там кто-то что-то передавал друг другу: сплетни, вещи, продукты и малолетних детей, чтоб за ними присмотрели пока родные ходят по своим делам. Вот и в этот раз сарафанное радио разнесло весть о моём, как мне тогда казалось женихе. Вечером, в день его приезда, перед своим домом дядька Семён выставил столы с угощением. Народ с нашей и соседних улиц набежал быстро. Многие принесли с собой всевозможные закуски, выпивка, выставленная дядей Сёмой, лилась полноводной рекой. Все смеялись, шутили, а я, восьмилетняя девчонка, в уже удлинённом салатовом сарафане по щиколотку, с косами до пояса, в которых были вплетены широкие атласные ленты белого цвета, весь вечер ходила за Володей хвостиком. Он не возражал, совал мне в карманы конфеты с праздничного стола, катал на своих плечах, скакал со мной на плечах лошадкой. Куда не устремлялся идти, всюду брал меня с собой, крепко держа мою ладошку в своей огромной руке. Я была счастлива, рядом 'жених' красавец, такого прекрасного, как мне казалось, просто так и не найдёшь на всём белом свете. Гусар одно слово. Как великолепно смотрелся он в гусарском васильковом доломане, с этими чёрными шнуровками, с медными пуговицами, ментиками. Чёрными высокими блестящими сапожками. С саблей на боку! А эти пшеничные усы под его носом смешно шевелящиеся, когда он говорил. Кудрявый чуб завораживал, хотелось запустить в него руки и поиграть с колечками завитых волос. В ту пору был он для меня лучше всяких сказочных принцев. Местные заневестившиеся красавицы строили ему глазки, флиртовали с ним как умели, за что и поплатились. Одной облила подол платья вишнёвым компотом, второй, пытавшейся повисеть на руке у Володи, кинула в её декольте жучка красненького такого с чёрными пятнышками, мы детвора называли его пожарником. Весь народ от её визга сначала переполошился, а потом смеялся до слёз. Девиц желающих поближе подобраться к моему гусару резко убавилось, то есть они были, но уже глядя на него облизывались издали. Поздно ночью весёлая компания нескольких близких друзей Володиной семьи, в то число входили и мои родители, перебралась с улицы почему-то в наш дом продолжать праздник. Виновник торжества уже изрядно под шефе, но ещё крепко стоя на ногах, забрал вашу покорную слугу к себе домой спать, так как все взрослые собирались гудеть до утра, а мне давно пора спать и он с дороги очень устал. Счастливей меня не было ребёнка на свете. Прилегли с ним на диване в гостиной, буквально на пять минут, пока их горничная Малаша постелет нам спальни. И уснули в момент, умаявшись за такой насыщенный событиями день. Утром мой великовозрастный кавалер смеялся и говорил, что я его первая девушка, с которой он 'спал'. Я краснела и просила его поберечь мою честь. Забыла сказать, что наши семьи крепко дружили. Отцы прошли вместе, как говорят, крым, рым и медные трубы. Мечтали, что их будущие сыновья, как и они, будут дружить. Но у моих родителей родилась я, их единственный долгожданный ребёнок и других не предвиделось. Забыла рассказать, что я дочь мелкопоместного князя Ивана Дмитриевича Яблонского, боковой ветви рода князей Яблоновских, которые могли претендовать на трон правящего императора. Самое страшное, по мнению моей семьи, что с рождением меня наш род прерывался. Ладно! Давайте не будем о грустном. Утешал из-за этого меня всё тот же Вовка, говорил, что может будущий муж нашу фамилию возьмёт. А пока...
Закончилась весна, прошло лето, Володю с праздника встречи видела редко. Его старенький папа за время отпуска сына решил передать ему все свои дела и обязанности. Целыми днями обожаемый мой проводил с отцом, учился управлять имением с тремя деревушками душ по триста в каждой. Вечерами, в то время, когда меня укладывали спать, уходил на гулянья с девицами облегчённого поведения или играть в карты с небольшими ставками. Бывал в доме, по рассказам моей маман, которые я подслушала под дверьми батюшкиного кабинета, у своего приятеля офицера императорского полка Николая Ольшевского, где устраивались весёлые гусарские пирушки. Пил шампанское по - гусарски, срубая саблей горлышко у бутылок, декламировал стихи, вёл с приятелями беседы о боях, товарищах, об огнях пожарищ, о будущих походах. На маскарадных балах в честь яблочного, медового спаса и встречи хорошей короткой ночи на Купалу, безобразничал напропалую. Одевал на голое тело костюм печки с нарисованными поддувалами спереди и со спины и предлагал их всем открыть. Мужчины обхохатывались, видя голый зад, женщины краснели и звали стражников. А я, сидя дома с нянькой, всё это время прибывала в самых радужных мечтах. Но, вот именно, это пресловутое но. Та тёплая осень принесла мне первое горе в моей жизни. Любимый, единственный собрался жениться и нашу семью пришёл с невестой пригласить в ближайшую субботу на свадьбу. Я молчала во всё время разговора Владимира с моими родителями, окаменев от услышанного сообщения, и только хлопала своими детскими ресницами. Целый день плохо ела, ночью спала с кошмарами, снились пингвины с пастью крокодила, собаки с клыками как у слона и это всё за мной бегало и прыгало в моём сне. На венчание меня не взяли, на первый день свадьбы закрыли в доме вместе с горничной Палашкой, молоденькой девчонкой лет на пять старше меня, по причине моего малолетства на свадьбе нечего делать, там будут одни взрослые тёти и дяди. Наверно правильно, вечер, ночь, ресторация, несовершеннолетний ребёнок это нонсенс. Второй день свадьбы гуляли в нашем доме, так как он был самый большой на нашей улице и в нём самый большой зал для приёма гостей, которых было немало. Было б очень весело, если б не было так грустно. Я ненавидела его жену. Как она смела, его у меня забрать? Несчастный злой маленький ребёнок, мне так хотелось сделать ей гадость. И случай подвернулся. Скалку разрисовали под градусник и каждому опоздавшему на второй день пира или проштрафившемуся гостю мерили ей температуру, затем прописывали лекарство грамм двести вина женщине, триста водочки мужчине, гномам так сразу четверть. От такого лечения только женская половина гостей отказывалась, и откупались кто чем, кто деньгами, кто разными подарками. С этим градусником бегала невеста от одних к другим опоздавшим. При очередной процедуре измерения температуры, я её слегка нечаянно специально подтолкнула, уж не знаю как, но она сама себя ударила по левому глазу, который сразу налился в приличный тёмно-фиолетовый синяк. Я была довольна. Красоту свою молодая жена сразу потеряла, фингал, слёзы, истерика. Все её жалели и добродушно подсмеивались над молодой четой, а меня это уже не трогало. Боль убрала свои когти от моего детского сердечка, и я убежала на соседнюю улицу играть. Отомстила и забыла на долгие годы об их существовании, тем более переезд молодожёнов в другой район города этому очень способствовал. Прошли годы. И.. мы снова встретились с Володей. Что было дальше? Расскажу.
Суббота. За окнами гуляет снежный февраль, а в доме тепло и уютно. Тимофей дворник и истопник на славу протопил все печи. С кухни пробирается ароматный запах пёкшегося мясного пирога к обеду. В дальних комнатах ворчливая не по возрасту горничная Палашка гремит шкафами и сундуками, готовя старые ношенные, но ещё крепкие, мои и детские вещи для благотворительности. Снесём в церковь, пусть отец Василий раздаст кому надо. Двойная польза всем: для меня - освободится место под новые покупки, для бедных какая ни какая, а всё ж обновка. Хорошо размышлять в тепле, мысли текут лениво. Вдвоём с младшим сыном полулежим на диване, я вяжу носки, он рассматривает лубки про утят. Год назад я овдовела, осталась на руках с дочкою выпускницей училища благородных девиц, которая сейчас гостила у своей подруги по пансиону в северной части нашего городка. Старшим сыном первокурсником кадетского корпуса, теперь уже второкурсником, и младшим сыночком - двухлетним карапузом. Муж ушёл от нас совсем молодым. Сорок три года для мужчины это не возраст, тем более для офицера любившего спорт и ведущего здоровый образ жизни, он мог часами в свободное время заниматься гимнастикой. Но открылась старая боевая рана, местные врачи городской бесплатной больницы для бедных, куда пришлось обратиться, вылечить не смогли, а до ближайшего мага не одна сотня вёрст. Местная знахарка, как на беду, уехала в эльфийские леса за травами. Соседи тоже не смогли нечем помочь, оказались такими же не запасливыми на лекарства, лечебные камни малого исцеления и вызова мага. Как-то не предполагали мы с мужем такой случай, не держали магического вестника и карманный мини портал в доме. И ведь жили пусть не богато, но в достатке, могли б потратить с десяток золотых на приобретение, таких, как оказалось, очень нужных артефактов, не обеднели. Вот он коварный случай на авось обойдётся, авось ничего не случится и произошёл. Трагическое стечение обстоятельств. Наученная горьким опытом, держу теперь в своей спальне пять голубков в шкатулке, прикупив ещё с десяток всяких магических штучек от воров, от чёрной немочи и так по мелочи. Супруг получал за службу в пехотном полку вполне приличные деньги, я копила, плюс наше с ним приданное. Его деревенька приносила нам скромный, но постоянный доход. Сыну старшему в наследство после смерти мужа перешла как майорат. Сами мы жили в городском доме доставшемуся мне от родителей, всё на той же улице моего детства, в том же районе города. Мама после смерти мужа, моего отца, которого убил разбойник орк случайно забредший по пьянке в наш район, переехала в дом к деду и до сей поры там проживает вместе со своим стареньким отцом, изредка беря моих детей к себе погостить. Деньги оставленные моим дедом по папе мне в наследство, положенные в банк под приличный процент, давали возможность жить не переживая о завтрашнем дне. Которые при выходе дочери замуж переходили к ней как приданное. Нам с младшим сыном оставались накопленные деньги мной в период замужества, городской дом, и всё движимое и недвижимое имущество мамы и её отца, моего деда, после их смерти. Надеюсь, получить это наследство, как можно позже, пусть живут две тысячи лет. В целом, при финансовой стабильности, потерю мужа перенесла я спокойно, без надрыва, даже с каким-то облегчением. Всё сделала по не писаным правилам, с соблюдением всех традиций. Оформила пенсию по потери кормильца положенную от государства не очень большую, но какой ни какой, а всё же стабильный доход. Ношу строгий траур, который длится для вдовы два года. И где справедливость? Для вдовца всего год и то может быть сокращён до полу года. Хочется выйти в свет, побывать в театре, пройтись по аллеям парка без всяких компаньонок и наконец-то выполнить обещание дочери свозить её в столицу за нарядами. Порталом дорого, а на лошадях добираться до Тарины почти месяц и не безопасно. Но всё равно, отправимся в поездку с многочисленной охраной, присоединившись к какому-нибудь каравану. Что делать, заневестилась моя красавица. Статус вдовы давал мне как женщине больше возможностей жить, как хочешь, не завися от старших родственников мужчин обоих моих семейств. Сама развеюсь, может, дочь удачно замуж пристрою. Хочу к родне обратиться, за помощью, в получении пригласительных билетов на лучшие столичные балы.
За думами обо всём и сразу не расслышала звон дверного колокольчика, благо сынок стал меня тормошить и лепетать о дин-доне. Отложив вязанье и подхватив Егорушку, не дожидаясь горничную Палашу, пошла, открывать входную дверь. Боже! На пороге стоял сюрприз. Моя маман, под ручку с Владимиром Семёновичем Казанковым. Я была смущена. Любая женщина меня поймёт, если хоть раз побывала в такой ситуации, когда ты не в боевой раскраске и в не соответствующем платье вынуждена принимать гостей. А тут вообще у меня шок, передо мной стоит хоть и побитый слегка годами и чрезмерными возлияниями, бравый капитан гусар с белым узелком в руке и берёзовым веником под мышкой. Разглядев всю эту красоту, чуть не рассмеялась. Как силы воли хватило, не знаю. Понимая мои чувства, родительница застрекотала, как сорока:
-Дочь моя, смотри, кого я встретила буквально у твоего дома. Не чинись, друг милый, проходи. Елисава принимай гостя.
-Прошу вас, проходите.
Ну, маманя! Ну, удружила! Что делать то, а пойду-ка сама чай приготовлю.
-Палашка! Возьми-ка Егорушку. Да вы проходите в гостиную. Присаживайтесь, сейчас велю чай подать.
И шустро сбежала на кухню, передохнуть, привести себя в норму от переполнявших меня разнообразных чувств. Распорядившись на счет лёгких закусок и чаю, стремглав побежала в свой будуар менять домашний наряд на более соответствующие случаю платье. Разбирал смех от веника под мышкой и грусть о первой детской любви, и сожаление, что всё уже в прошлом. Вот такой компот в голове у тридцатилетней девушки. Попробуйте сказать, что мне больше. Убью! Да, вышла замуж в семнадцать и дочери старшей сейчас тоже семнадцать. Не вздумайте считать мои года, я свои обещанья всегда выполняю. Прихлопну и скажу:- ' Так и было'. Сказала тридцать лет, значит тридцать.
|
|
| |  | |  |
|
