Stashe : другие произведения.

Сегодняшний вчерашний день

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Навь - планета загадка. Планета - смерть. Но именно к ней сквозь просторы космоса летит новая исследовательская экспедиция. Ее участники, Янат Шептунова и Кэро сохо Пта Эргос волей судьбы или злого умысла становятся напарниками, которым предстоит искать ответы на многие вопросы. Будни Нави - туманные образы и пугающие кошмары. Мир, в котором реальностью может оказаться вовсе не то, что видишь. Это бегущие по склонам гор радиоактивные реки и развалины городов, непроходимые леса и чудовища, чей облик изумляет потомков землян. Но что именно произошло на планете? И кто такие навьи? Какая сила поражает безумием членов экспедиции, и куда они потом исчезают? Так смогут ли главные герои докопаться до истины? Найдут ли ответы и не потеряют ли в их поисках самих себя?
  Сегодняшний вчерашний день
  
  Знать, в этом мире правде не взрасти,
  Нет справедливых на земном пути.
  Зови свой день сегодняшний вчерашним,
  День завтрашний ты первым днем сочти!
  Омар Хайам
  
  Пролог
  
  Над головой шуршала трава. Издавала такой неприятный звук, как будто кто-то ехидно, но неразборчиво нашептывает в ухо мерзости. Янат медленно открыла глаза и не смогла сдержать стона. Голова после удара о землю гудела, как, дьявол его дери, церковный колокол из исторических голографических альманахов. Черт, как же больно! Пока еще больно. Но вроде ничего не сломано. Богатый опыт прошлого позволял ей быстро оценивать собственное состояние, за маленьким 'но', никаких бонусов за знания не полагалось, а ощущения приятнее не становились. Болючие, гадючие ссадины. Дышалось через силу, легкие еще горели, плечо онемело, а ноги жгуче пульсировали в местах ран.
  - Яна! Яна! - послышалось откуда-то сверху.
  Подрагивающий, срывающийся голос Янат узнала сразу. Злобно зашипела сквозь стиснутые зубы и попыталась встать. Из глаз брызнули слезы, мир закружился в бешеной пляске, а к горлу подкатила тошнота. Значит, легкое сотрясение, она таки заработала.
  - Что же ты делаешь, Инга? - Прошептала Янат и сказала чуть громче, - Не ори, дурочка!
  В земляном колодце было прохладно, остро пахло травяным соком и пылью. Янат глубоко вздохнула, осторожно запрокинула голову и прищурилась. Ей открылась круглая дыра ярко-голубого цвета, изрезанная острыми зубцами высокой травы. Да, она с удовольствием сослалась бы на отличную маскировку природной ямы. Той коварной ловушки, в которую грохнулась из-за собственной невнимательности.
  Она успела извернуться. Зацепилась руками и съехала по стенке колодца, а не просто рухнула плашмя. Потому травмы оказались не столь серьезными, но сама оплошность едва не стоила ей жизни. Янат сглотнула и вытерла тыльной стороной ладони нос. Кровавый след оставила без внимания. Мало ли, чего не бывает в развеселой жизни.
  Медленно, придерживаясь за ближайшую стену расцарапанными ладонями, она, не опуская головы, выпрямилась. Не хотелось лишний раз видеть тех, кому 'повезло' чуть меньше, но все равно краем глаза, чисто на автомате, отметила белеющие останки в углу. Мелкое животное еще имело шанс выбраться по уступам, цепляясь когтями за корни или пучки травы, но более крупное наверняка при падении сломало шею или ноги. Тут уж без разницы.
  Спина болела ужасно и Янат аккуратно прислонилась к стенке. 'Некоторые всегда находят приключения, - мрачно подумала она, - или приключения всегда находят их'.
  А ведь до этого дня миссия проходила совершенно мирно, да и за прошедшие месяцы с ними не случалось ровным счетом ничего. Вообще ничего. Рутина. Не потому ли поездка грозила стать самым скучным из полученных ею заданий? Янат подозревала, что определение - 'завуалированный отпуск' подошло бы гораздо лучше. Так нет же, она сумела внести привычное разнообразие. На этой ноте Янат резко оборвала мысленное бесполезное нытье и, облизнув губы, хрипло выкрикнула:
  - Инга, осторожно! Здесь яма, она закрыта травой! - Если напарница присоединится к ней, без вариантов, придется вызывать аварийку. Потому что во второе удачное падение Янат не верила ни секунды. Инга обязательно что-нибудь сломает. А она надеялась обойтись без сигналов на базу. Конечно, им так и так влетит, как следует, но если один из контактеров серьезно пострадает при таких смехотворных обстоятельствах... обеспечен еще и профессиональный позор.
  Янат снова глубоко вздохнула и опустила взгляд вниз. Все же необходимо осмотреться. Голова постепенно прояснялась, шуршание осталось где-то на краю сознания, но дурнота до конца так и не прошла. Из носа потихоньку текла кровь, и над верхней губой из-за этого появилось неприятное такое, щекочущее чувство. Она аккуратно вытерла нос, чуть сжав при этом ноздри пальцами. В мозгу слабо пыхнуло болью, но Янат старалась просто не обращать внимания. Затем небрежно вытерла подбородок тыльной стороной ладони и зло улыбнулась. Представила, как сейчас выглядит. Часто поморгала, перед глазами, как назло, периодически серело, и постаралась сфокусировать взгляд:
  'Яма. По форме напоминает колодец. Глубокий. Метра три с половиной, не меньше. Стены не особенно гладкие, но не скажу, что достаточно шершавые. Вряд ли удастся взобраться по ним наверх без посторонней помощи. Кое-где наружу торчат корни, толстые, белесые, одутловатые. Земля цвета ржавчины, влажная, но не мокрая, осыпается пухлыми комьями, видны прослойки желтоватой глины. Уцепиться практически не за что. Камней мало. И хорошо и плохо. Хорошо - иначе ссадинами и ушибами не отделалась бы. Плохо - яма может осесть. Масса земли держится только за счет корней. Да, но корни не худший вариант', - мысленно поправилась она, - 'это не песок, который мгновенно становится могилой. Пол рыхлый и более влажный, чем стены. Возможно, здесь периодически собирается вода, а потом уходит вниз. Единственный скелет в углу побелевший. Давнишний'.
  Янат не стала любопытствовать дальше, ей хватало информации. Она снова подняла голову, посмотрела на небо. Оно было такое яркое, голубое, манящее хрусткой лазурью белоснежных облаков. Высокая трава раскачивалась и шуршала, словно насмехалась над ее беспомощностью. Но тут Янат услышала:
  - Я вижу твою сумку.
  - Осторожно, дуреха! - Заорала она в ответ и зажмурилась, таким огнем полыхнуло в голове. Дурнота стала почти непереносимой, а потом начала спадать мягкими волнами. Янат еле слышно выдохнула. Пальцы дрожали, ноги подкашивались.
  Сверху зашуршало сильнее, и света стало меньше. Она неохотно открыла глаза и посмотрела наверх. Лицо Инги показалось ей одним из самых приятных на планете.
  Напарница, раздвинув руками траву, осторожно свесилась вниз:
  - Я вызову аварийку, - почему-то сдавленным шепотом пробормотала Инга.
  - Нет! - в голосе Янат прорезались злые и жесткие нотки.
  - Ты бы себя видела, Ян. Это детский сад, ей богу.
  - Нет, - тихо и чуть более устало повторила она, облизнув пересохшие внезапно губы. Смешанный с пылью вкус крови показался ей омерзительным, - Нет. У меня ничего не сломано. Пара ссадин. Просто достань, чертов пояс, и скинь мне.
  - Ты без пояса? - возмущенно и как-то испуганно переспросила напарница.
  Если бы Янат умела краснеть, несомненно, сейчас краска залила бы ее лицо: 'Да, я дура', - мысленно согласилась она с Ингой. Излишняя самоуверенность прекрасный дистанционный инструмент в руках врага. Как подножка в самый неподходящий момент.
  - А я то подумала, он вышел из строя, - пробормотала себе под нос напарница, но Янат отлично поняла подтекст: 'Да, ты на многое способна, подруга, но нельзя же быть настолько самонадеянной. Ты ведь рискуешь нашими жизнями, а не только своей. Эгоистка! Что стоило напялить чертов пояс? Его, как и прочее оборудование перед выходом каждый раз тщательно проверяют. Твоя вина на сто процентов доказана. Ты попала в эту ситуацию из-за пренебрежения правилами. Опять'.
  Разумеется, Инга ничего подобного не сказала, но посыл был верным. Еще и каким верным. Янат сглотнула и решительно сбросила со счетов мелодраматическую чушь, робко пищащую в голове. На попозже угрызения совести, обиды Инги, словарную лабуду не имеющую веса дел. К тому далекому моменту, когда уже будет написан отчет, задание сдано в архив, а сама она начнет готовиться к криосну. Тогда вспомнить и сделать зарубку на будущее, но никак не раньше.
  Сверху опять зашуршало, а затем на дно ямы упал черный, по виду пластиковый антигравитационный пояс. Он был сантиметров семь шириной, с подогнанными под ее физические параметры настройками. Янат аккуратно сползла по стеночке, мимоходом обратив внимание на ряд длинных глубоких ссадин на коленях и бедрах, покрытых капельками крови и пыли. Подтянула пояс поближе, снова поднялась, придерживаясь свезенной ладонью. Раны разом заныли. Предчувствовали скорый финал дурацкой истории? Янат заставляла себя шевелиться, от больной усталости ее немного тошнило. Больше всего хотелось лечь, свернуться калачиком и замереть.
  Она надела устройство на талию, защелкнула замок. Поле сразу активировалось, запустившись автоматически, окружило покалывающим секунды три голубоватым туманом. Подстройка, настройка, узнавание - спустя пять секунд зажглась панель управления на коробочке, а-ля пряжка пояса. Туман поблек, больше поле нельзя было почувствовать или заметить, хотя оно никуда не исчезло.
  - Вверх, медленно, - подала команду Янат. Постаралась расслабиться, но все равно вскрикнула, когда с мягким толчком ее ноги оторвались от земли.
  'Интересно, почему Инга хотела вызывать аварийку, даже не попытавшись разрулить ЧП не по инструкции, а по ситуации? Почему у нее не бывает никакой самостоятельности? - задумалась она, возвращаясь в маленьком вездеходе на базу.
  Инга почти сразу задействовала автопилот и занялась оказанием первой помощи. Вкатала укол против всего чего только можно, а теперь пыталась протереть ее раны дезинфицирующими салфетками. Янат сидела, тупо смотря перед собой, почти не чувствуя рук и ног. Морщилась, когда машинку встряхивало на ухабах, стискивала зубы от боли, но молчала.
  'Тогда почему, ты, самостоятельная разумница, не надела чертов пояс?' - внезапно возник в голове язвительный голос. Янат в очередной раз вытерла разбитый нос и громко рассмеялась.
  
  1 глава
  
  Посадочные рядки в теплице стройными рядами уходили во влажный туман, из-за чего само помещение казалось больше, чем было на самом деле. Пахло землей. Дурманящий сладостью пряницы, горьким, чесночным ароматом вязьми, остро, неприятным дурманом и цлынью, декоративными цветами, плоды которых использовались в качестве специй.
  На двух смежных рядках проходил оживленный диалог. Звучал он громко и порою даже яростно, чем на сто процентов соответствовал настроению одной из говоривших:
  - Из-за тебя мы здесь очутились, Яна! А ты знаешь, я терпеть не могу это сельское хозяйство! - раздраженно произнесла Инга, откидывая перепачканной рукой прядь волос. Ее светло-карие глаза гневно глядели на собеседницу.
  - Да-да, - рассеянно подтвердила Янат, без особых стараний ковыряясь в земле, - с другой стороны, нам досталось мягкое наказание. Если бы нас отправили в инвентаризацию или отстойник было бы не в пример хуже. Дисциплинарный выговор с направлением на отработку туда, где наблюдается временный дефицит работников, в качестве безвозмездной помощи. Всего-то. Поскольку мы на сорок восемь часов отстранены и наши руки свободны, то...
  - Почему именно ты моя напарница? - недоуменно произнесла Инга и снова с раздражением откинула волосы.
  - Это, - подняв палец вверх, назидательно ответила Янат, - потому что мы антиподы.
  - Нет, - гневно вырвалось у Инги, - это потому, что тебе все сходит с рук из-за твоего отца! - Она осеклась и виновато посмотрела на напарницу. Гнев, стек с нее, словно вода, оставив чувство вины и неловкости.
  Янат, сидевшая на корточках, положила лопатку и выпрямилась.
  - Конечно, с поясом вышла лажа, - спокойно сказала она, - и, конечно, мне не стоило быть столь беспечной. Все правильно, именно я допустила ошибку. И ты хочешь, чтобы сейчас я извинилась перед тобой?
  Инга покраснела, в глазах ее бушевал гнев, вспыхнувший с новой силой:
  - Да, черт возьми, хочу! Я очень испугалась, когда ты вдруг просто исчезла. А когда обнаружила, что датчик отключен, решила...бог знает, что я решила! И ты стоишь теперь передо мной тут и позируешь!
  - Чего ты злишься? Кажется, я получила по заслугам, - Янат улыбнулась, отчего ее оранжевые глаза засверкали маленькими солнышками. Она дотронулась пальцем до носа, оставив пятнышко грязи, - Видишь?
  С ее лица еще не до конца сошли царапины, оставшиеся от падения в земляной колодец. Побледневшие, уже неявные, они стали почти незаметны, но Инга скривилась. В памяти до сих пор было живо воспоминание: Янат, покрытая с головы до ног смесью крови и пыли. Нос разбит, на лбу здоровенный кровоподтек, подбородок, ладони, локти, колени и бедра свезены до мяса.
  Всего два дня назад.
  Да, Инга злилась. Еще как:
  - Ты бессовестная, Янат! Ты эгоистичная сволочь! И плевать на то, что своим поведением ты подставляешь других людей, в том числе тех, кому не безразлична. Заставляешь их переживать стыд и раскаянье. С подобной регенерацией тканей так весело рассуждать о собственных сомнительных подвигах. А будь на твоем месте я, непременно сломала бы шею или пролежала пару недель в госпитале с травмами. Может и вообще, лишилась работы за подобную беспечность. Но о чем это я? Находчивая Янат стоит тут и хохмит, как будто совершила подвиг, а не нарушила все известные инструкции.
  - Не ворчи, - улыбка Янат стала чуть более напряженной, но не исчезла. - Порой мы думаем о себе лучше, чем заслуживаем. Когда много лет выступаешь в роли добровольной подопытной крысы, многие вещи кажутся просто глотком свежего воздуха.
  Инга отряхнула комбинезон и сурово посмотрела на напарницу. В ее голосе не слышно было и намека на снисходительность:
  - Мы вышли из машины на короткую прогулку, Янат. Просто прогулку. Без толкового запаса еды или воды, в коротких шортиках и майках, вдалеке от базового лагеря. Расчет был на - подышать воздухом и вернуться. Да, на Орге, в той его части, по крайней мере, не могло быть ничего угрожающего нашим жизням. Однако, несмотря на это, никто не отменял инструкцию по безопасности. Есть правила. Обыкновенно действенные как для туристов, так и для контактеров на задании. А прогулка не отменяла факта, что мы в служебной поездке на условно изученной территории. Мы оставили вездеход на опушке, уперлись в чащу. И ты не надела чертов пояс. Единственную приемлемую защиту от дурака. Я прикрыла тебя. Еще раз. И как ты объяснила мне свою выходку? 'Просто захотелось свободы от условностей' - так, кажется, ты сказала? Ну, как, надышалась свежим воздухом?
  - Смени пластинку, - Янат решила, что Инга, обсуждая произошедшее, лишь сильнее распаляется и пора закругляться.
  Она совершенно искренне не понимала, с чего так беситься? Все же хорошо закончилось. Отделались выговором, а отличные результаты экспедиции перевесили 'последний выверт Янатой' - как передали ей слова непосредственного начальника.
  Но вместо того, чтобы успокоиться после ее слов, Инга швырнула лопатку куда-то в сторону и пошла меж рядков прочь. Ее душили ярость и обида. Почему пренебрежение правилами превращались для Янат в удачу в независимости от ситуации? Она всегда выходила сухой из воды. Но во многом благодаря, именно ей, Инге. Молчаливой, терпеливой, прикрывающей, подставляющей плечо. Янат бесила ее своим легкомыслием, эгоизмом. Особенно последним. И в этот самый миг, Инга поняла, что больше не может терпеть. Ее трясло от чувства обиды, пренебрежения ею человеком неспособным в силу характера оценить чужой жертвы. Любой дружбе приходит конец, особенно если игра идет в одни ворота. Отныне, пусть Янат сама расхлебывает ту кашу, которую заварит. Все, хватит!
  Янат мрачно посмотрела ей вслед и вернулась на грядки.
  
  
  сон 1
  'Я люблю поезда. Точнее, не поезда, а само движение в них. Запах гари, смазки, монотонный перестук колес. Призрачный, будто бы смазанный свет вечера, скромно льющийся из ламп на потолке. Но самое удивительное не внутри, а снаружи. Эти мелькающие за окном панорамы. Лоскутные одеяла полей, разноцветье на полянках, колоннами марширующих солдат пролетающие рядом лесополосы. Ощущение ирреальности возникающее в эти мгновения, я тоже люблю.
  Мгновениями, вспышками, образами - жизнь. Мое время внутри тянется медленно и тягуче, подобно патоке, а снаружи, кажется, мчится стрелой. Мелькает двор, дом, поселок и снова темнота, столбы один за другим и на фоне сине-черного неба зубцами силуэты деревьев.
  А утром...что за божественное состояние предвкушения чуда? Идущее изнутри музыкой единственной струны, взявшей высокую ноту бесконечности.
  Когда небо меняет цвет, оно словно линяет, слой за слоем, скидывает умершую плоть. А под ней проступает нежность нового мира, переплетаясь в изумительных оттенках лазури, нежно голубого, розового, лилового, цвета золота и вишневой пенки - рождая пласты, уровни, символы.
  Облака плывут пушистой армадой удивительных образов. И из-за них слепящее, величественное выступает солнце. Сначала выпускает лучи, прорезающие насквозь саму ткань бытия, рассыпающуюся по земле пятнами золотистого света. А затем рождается из пены облаков, подобно Афродите.
  Наступает новый день'.
  Она хотела бы закричать. Но горло было схвачено судорогой ужаса, беспредельного и всеобъемлющего в тот миг, когда перед ней возникла живая тьма.
  
  2 глава
  
  Янат сцепила руки в замок и опустила голову, свесив меж плеч и зажмурив глаза. Она уже минут пятнадцать сидела перед выключенным экраном. Собиралась силами, желанием или мужеством? Нет, пожалуй. Просто знала, что произойдет, как только она увидит лицо отца.
  Девушка тянула с разговором уже сутки, в деталях обдумывая предстоящий диалог. Он был предельно важен для принятия окончательного решения. Но нуждалась Янат не в разрешении, а в чувстве защиты и любви, которых ей, несмотря на видимое благополучие и независимость от внешних обстоятельств, порой очень не хватало.
  В свое время Янат вырвалась из одной ловушки и с тех пор, даже чтобы добровольно не попасть в другие, подчеркивала состоятельность своей личности и ее обособленность от прочих, зачастую используя для этого не слишком традиционные и порядочные методы. Но за прошедшие годы человек, которого она каждое утро видела в зеркале, внутри так и не стал черствым как каменный сухарь. Скорее создал вокруг себя роговой панцирь, призванный защищать от неизвестных и подчас просто невидимых врагов.
  Янат даже не догадывалась, что слой пустоты, которым она пыталась загородить свое внутреннее 'Я', точно так же отделяет от людей ее саму. Одиночество и цинизм незаметно превратились в стиль жизни.
  Правда, теперь репутация бежала впереди Янат. Многие, услышав, что Яната будет с ними в команде, сознательно избегали лишних встреч и общения, априори считая ее чокнутой хамкой, которую держат только из-за работы на результат, умения вести сложные переговоры с дикарями, но главное, потому что ее отец не последняя шишка в совете.
  А Янат и не пыталась оправдываться. Она действительно была эгоисткой, но это не означало, что она не любила семью, пусть их общение за последние годы свелось к сеансам спецсвязи. Однако путешествие, которое ей предстояло, все меняло. Да, можно повзрослеть, даже постареть, но для родителей ты всегда остаешься ребенком. Поэтому Янат немного трусила. Отец был авторитетом в ее глазах и сейчас, когда она давным-давно от него не зависела.
  Она расцепила руки и медленно опустила ладони на стол. Расправила плечи, грудную клетку и позволила выражению уверенного упрямства снова появиться на лице. Потянулась пальцем к кнопке, но сантиметрах в двух от плоского квадрата безвольно уронила руку. Черт! Брови Янат сдвинулись, в глазах проступило серое чувство усталости. Плечи опустились, и она тихонько стукнулась лбом о гладкий пластик стола.
  Этот глухой звук - бум - вызвал у нее сдавленный смешок.
  Янат сжала ладони в кулаки и несколько раз, с силой, стукнула по черному пластику. У нее не получалось внятно, а главное, достоверно разъяснить себе, ради чего она так затягивает с этим разговором. Янат предполагала, что отец уже в курсе. Знала, беседа ничего для нее не изменит.
  Усталость из-за бессонницы - предисловие выглядело дурацки, фальшивой маской, легшей на лицо тенью. Но под ней билась, опаляя кожу, зажигая язычки пламени в глазах, неистовым предвкушением, жажда приключений. Жажда, с которой она никогда и ничего не могла поделать.
  Покусывая губы, Янат оперлась подбородком на руки и задумчиво посмотрела на прямоугольник серебристой панели прямо перед собой. Экран прямо таки манил. По лицу ее скользнула быстрая усмешка, и, не давая себе больше времени на раздумья, Янат ткнула в кнопку. Выпрямилась. Пальцы запорхали над выступившей галоклавиатурой, набирая вызов. Поза ее неуловимо изменилась. Сейчас Янат выглядела спокойным и самоуверенным человеком.
  Отклик пришел мгновенно. Экран посветлел, и она увидела знакомое, такое дорогое лицо:
  - Привет, пап.
  Очень светлые и вместе с тем пронзительно голубые глаза смотрели на нее с привычной лаской, но в их глубине она сумела разглядеть то, чего так боялась:
  - Здравствуй, Янат. Хорошо выглядишь.
  - Как мама?
  У нее неожиданно возникло чувство, вот прямо сейчас, они начали игру и только от ловкости игроков зависит, кто станет победителем, а кто проигравшим. Вопросы издалека...мягкое касание хищника когтистой лапой.
  Отец улыбнулся:
  - Может тебе стоит приехать? Повидать ее. Заодно и сестру увидишь.
  - Вы уже знаете, кто у Жданы? Мальчик, девочка или оно?
  Она хмыкнула, увидев, как он нахмурил брови. Эта манера у них была одинаковой:
  - Янат, ты такая же язва.
  - Знаю. Извини, пап. Пока не приеду. И не туда, в любом случае. Двадцать лет в подарок колонии более чем достаточно для меня. Я до сих пор каждые полгода шлю эти их долбанные анализы...
  - Не ругайся, - спокойно перебил он.
  - Да, папа. - Согласилась она и тут же добавила, - Я просто знаю, как будет. Поживи немного на территории лабораторий, Янат. Давай понаблюдаем смену цикла, Янат. Давай еще пару анализов, Янат. Хре...фиг им! Я полжизни провела подопытным кроликом ради великой и благой цели. Я знаменитость. Меня это бесит. Мне хочется жить, и не зависеть от желаний и настроений людишек в белых халатах. Обезьянка в пластиковой клетке...черт.
   В его взгляде она видела тщательно скрываемую грусть, а на губах добрую улыбку снисходительного к шалостям дитяти родителя:
  - Ты ведь сама знаешь, почему. И сейчас опять лукавишь. Тебе многое позволено.
  - Потому что я наполовину человек и потому что твой ребенок, конечно. В первую очередь из-за этого, не пытаются присвоить мне статус биообъекта и не помещают пожизненно в карантин, как-то пытались проделать с мамой. Если Ждана родит шан-та, у них появится новый подопытный кролик. Возможно, только возможно, тогда они оставят в покое меня.
  - Тебе должно быть стыдно, - суше, чем мог бы, произнес отец.
  Янат пожала плечами. Ей было больно обсуждать эту тему. Не только за себя. За всех них.
  - Папа, - попыталась она сменить тему, - я связалась с тобой не для того, чтобы выяснять отношения.
  Ее известный отец, в прошлом инспектор межгалактической службы Богдан Янат, человек, снявший с планеты Янус неконтактный статус и женатый на инопланетянке-аборигенке, медлил с ответом:
  - У Жданы есть дефектный ген и, по словам ученых, он гарантирует проблемы ее детям с вероятностью девяносто восемь процентов. Так что никто из них не посетит Янус в ближайшие годы. К тому же, у нее человеческий генотип. А для исследований им необходим тип шан-та. О ребенке пока мало что известно. Он слишком маленький, чтобы с уверенностью говорить о его наследственности. Ты единственная в своем роде, пока. Янат, меня удивляет, с такой легкостью ты в таком тоне говоришь о своей сестре и ее ребенке. Они часть твоей семьи.
  Ей стало стыдно. Правда, лишь на мгновение:
  - Я помню об этом. Правда. Эта злость не на них, ты же знаешь, - она попыталась сгладить собственную резкость в присущей ей манере. - Надеюсь, карапуз Жданы никогда не попадет в скользкие лапы ученых. Скажи маме, пожалуйста, что я люблю их всех и скучаю.
  Янат на секунду прижала ладонь к губам, а затем легонько махнула пальцами в сторону экрана:
  - Я приеду после этого задания, обещаю. Но не Эзарус, лучше, если мы сначала пересечемся на Янусе, у деда.
  - Какого задания?
  Янат с запоздалым удивлением поняла, что хватка то у отца по-прежнему железная. Он либо уже знал что-то еще, либо безошибочно вычислил в ее голосе нужные ударения.
  - Ты помнишь Ингу? - спросила она.
  Отец откинулся в кресле и прищурился. Его пальцы постукивали по столу, по ту сторону экрана, а Янат по эту, почувствовала в его движениях и мимике воинственный настрой. С чего вдруг, интересно? Он всегда показывал свое отношение к ее профессии однозначно - внешним неодобрением.
   'Риски слишком высоки', - как-то сказал он, - 'а ты мой ребенок. Мне просто не может быть все равно'. Но, тем не менее, в эту часть ее жизни отец не вмешался ни разу:
  - Вы около года не работаете вместе. До этого она шесть лет была твоей напарницей.
  - Да. Мне сказали, что месяц назад Инга пропала во время экспедиции.
  - Ага, - в голосе отца Янат с удивлением услышала неприкрытый сарказм, - помниться, раньше тебя ее судьба особо не волновала. Вы плохо расстались. Она избегала общения. Контактер, по ее же мнению, не может быть совсем без 'башни'. И дороги ваши из-за такой мелочи разошлись. Все это ты рассказывала мне спокойно, равнодушно и с эдакой гадкой ухмылочкой. И вдруг, ее жизнь в одночасье стала тебе небезразлична?
  Янат смутилась, начала было оправдываться, прежде чем почувствовала подвох и оборвала себя:
  - Все же шесть лет рядом что-то да значат, пап. Мы же какое-то время были подругами и какого черта? Я что, должна плюнуть, растереть и забыть? Эээ...стоп! Хватит ловить меня на живца. - Она насупилась и скрестила руки на груди, - Я уже достаточно большая девочка, чтобы объяснять мотивы своих поступков. В общем, дело обернулась так. Два дня назад меня вызвал Кривленко, сказал, я получаю новое задание. Вхожу в состав одной внеочередной экспедиции, чья цель найти не только Ингу, но других пропавших при таинственных обстоятельствах людей. К тому же там проводятся обширные научные изыскания, программа рассчитана на много лет. Опыты ассимиляции, контакты. Все мое.
  - Планета давно изучается, говоришь? Плюс расследование несчастных случаев? В чем подвох? - внезапно голос отца стал очень напряженным, а в его взгляде (нет, не может быть) Янат разглядела хорошо скрываемый страх.
  - В планете. Навь.
  - Нет, - сухо и совершенно без эмоций произнес он.
  - Я...
  - Нет, - перебил отец, и его губы на мгновение сжались так плотно, что превратились в линию, - я приложу усилия и задействую все свои связи, чтобы ты туда не полетела.
  - Ты не можешь! - Ее горячей волной накрыли гнев и раздражение. Янат сдержалась и не сорвалась на крик, но голос ее зазвучал ломко, - это моя жизнь! Мне уже тридцать. Пора бы смириться с тем, что по всем законам я сама вольна принимать решения. Папа, я не совета у тебя прошу. Я ставлю тебя перед фактом!
  - Нет, - грубо и окончательно.
  Вдруг, ее осенило. От понимания и ярости по коже волной побежали мурашки:
  - А что ты сделаешь? - тихо спросила Янат.
   Отец молчал, но она видела, как от напряжения побелели костяшки его пальцев.
  - Пожалуйста, - выдавил он. Но Янат не хотела ни компромиссов, ни доводов логики. Когда на нее давили, ей срывало крышу:
   - Что сделаешь? - сердито выкрикнула она, - отдашь ученым? Запрешь в лаборатории? Опять? Почему такая реакция, папа? Я связалась с тобой, чтобы ты помог мне, а не выкручивал руки. Кривленко лгал мне в глаза, говоря о поездке, как о ничего не значащей прогулке под луной. И я впервые видела, чтобы кто-то так откровенно изворачивался, обходя острые углы вопросов. Что там? Что такого страшного находится на этой планете?
  
  сон 2
  Вечер подкрадывается, словно большая кошка, тихо ступая мягкими лапами. Наплывает серебряной дрожью воздуха, лиловыми и розовыми тенями. Первые летучие мыши с пронзительным писком покидают чердак и пикируют мошкару в воздухе. От вьющейся по забору розы, чьи бутоны почти полностью закрыли собой сетку, разливается сладкий аромат. Сейчас, на изломе дня, когда остывающая земля отдает свой жар, насыщенный запахами: цветов, травы, ягод, сухой пыли, куриного помета и едва уловимый сырости, он особенно чувствуется.
  Тем временем, еще недавно прозрачные и легкие тени, вбирая черноту, становятся плотными и тяжелыми. Дымка над крышами, расцвеченная золотистым сиянием тускнеет, а небо... оно еще сияет пронзительно глубокой синевой и выглядит гладким, как след от утюга на простыне.
  Стремительно накатывает сумрак. Торопливо, давясь углами, поглощает улицу, дома, деревья. Последние розоватые блики на скатах крыш ярко вспыхивают и гаснут, уступая право царить ночи. От реки волной холода приходит сырой воздух, и на улице становиться неуютно. Хочется укутать плечи шалью или набросить кофту.
  Небо, тем временем, меняет цвет, становясь антрацитовым. Как благодатное черноземное поле, на которое звездный пахарь щедрой рукой вот-вот кинет пригоршню алмазов. Бледная, почти белая луна, с кляксами на изнеможенном челе, неторопливо выплывает из облаков. Она круглая и яркая. Прореха на занавеске, сквозь которую лучиком бьет цыплячье желтый свет.
  Мир вокруг волшебным образом изменяется. Тухнут краски, уходят цвета, но вместе с тем на место жаркой и пыльной солнечной реальности приходит другое настоящее. Мрачное, загадочное но, как ни странно, уютное.
  Лягушаче-жабий хор дружно начинает песнь песней. И постепенно, то, что казалось лишь раздражающим шумом, приобретает неожиданное очарование. Каждый певец обладает своим неповторимым голосом: один квакает тихо и хрипло, другой пронзительно, надрывно, добираясь до самой высокой ноты.
  Но вот где-то мяукнула, зашипела, а потом коротко рявкнула кошка. Сразу же всполошились, залаяли собаки. Беспроводной телеграф сообщений подхватила одна - другая - третья и понесло, понесло в сторону. Вскоре слышно лишь отдельное ваф-ваф, хриплое и ленивое. Затем пропадает и оно. Словно тонет во всеохватной темноте.
  И тут вспыхивает маленький желтый огонек. Лампочка во дворе. Черные листья винограда окружают ее словно лавровый венок, венчающий голову мудреца.
  Решетка беседки, сделанная из простой проволоки и узких, проржавленных труб, слегка прогибается под тяжестью виноградной лозы. Виноградник хорошо разросся здесь, полностью заплел проволоку и превратил неприглядную конструкцию в зеленое волшебство. Его крупные кисти, густо улепленные мелкими красно-черными ягодками, свисают с нее, мерцая под светом лампы подобно изысканным драгоценностям. Листья узорной вышивкой густо ложатся на сетку, практически закрыв небо над беседкой, а дрожащие зеленые усики отбрасывают длинные таинственные тени. Виноградная лоза пахнет терпко. Кисло и терпко. От этого запаха щиплет кончик языка и появляется сладкий привкус во рту.
  В лягушачий хор, тем временем, вступают сверчки. Их смычки взрывают монотонность звучания, добавляя очаровательную нотку баловства и грусти, превращая мелодию в самую настоящую песню ночи. Успокаивающую, расслабляющую, умиротворяющую. От реки снова тянет холодом, к запахам речного ила и сырости примешивается что-то пока еще плохо уловимое, но знакомое.
  В палисаднике с легким хлопком открываются бутоны лунника. Огромные плафоны лимонного цвета едва слышно шелестят в призрачном, серебряном воздухе. Плотно свернутые бутоны прямо на глазах разворачиваются, являя чудо из чудес - мохнатую, нежную сердцевинку.
  Около лампочки эскадрилья мотыльков круг за кругом заходит на сближение с маленьким желтым солнцем. Самые безрассудные, те, чьи инстинкты влекут к смерти сильнее других, бесстрашно бросаются прямо к раскаленному стеклу и обожженные, хрупкой невесомой оболочкой падают вниз. Немногие выжившие приходят в себя и вновь, как солдаты камикадзе, раз за разом повторяют самоубийственный путь.
  Воздух наполнен ароматами, заставляющими горло сжиматься от восторга, в предчувствии чего-то неотвратимого, но чудесного. Сердце сильно бьется, словно призывает сознание прорваться сквозь неосознанный страх перемен, взывая к спрятанному внутри авантюризму.
  В тот же миг налетает мощный порыв ветра, который шумно треплет верхушки старых тополей растущих по-над рекой. Он летит над полями кукурузы, гонит волны по глади озера, баламутит воду в реке и заставляет собак тихо подвывать в будках.
  Ты ждешь его - вестника неотвратимости. Ветра злого, колючего, взметающего пыль и мусор с дороги. Ветра веселого, язвительного и зовущего за собой.
  
  3 глава
  
  Янат открыла глаза. Потерла ладонью красную, помятую щеку, громко, с выражением зевнула, и мутным взглядом обвела помещение. Как это ее угораздило заснуть прямо за столом?
   Перебор он всегда перебор. Конечно, она подумала, что организм за два месяца криосна отоспится с запасом, хотя и знала, что после выхода из подобного состояния ему необходимо время на восстановление. Знакомство с членами экспедиции, будущими товарищами, должно было пройти как раз сегодня, но накануне она, конечно же, решила заняться полезным делом. Подробнее изучить материалы по Нави. А так как Янат все и всегда делала с небольшим перебором, то... ее вырубило под утро.
   Свою беспечность в таких вопросах, она вообще-то считала чертой характера, которую невозможно вытравить. И относилась к возникающим вследствие этого проблемам философски, или, точнее, пофигистически. Другое дело, что ее мнения на сей счет, почти никто не разделял. Между собой бывшие коллеги обсуждали самодурство папиной дочки и ее плохое воспитание, но сказать лично, в лицо, рисковали не многие. Только Инга, до той самой памятной ссоры, умела вызывать в Янат если не муки совести, то хотя бы их симуляцию. Да, именно из-за нарочитой беспечности и пренебрежения правилами напарница с ней и развязалась.
  Янат до сих пор иногда слышала в голове голос Инги, сухо говоривший с легкой назидательной интонацией: 'Ты эгоистка и останешься ею. Пока речь шла о том, чтобы, написав за тебя отчет, прикрыть от начальства, мне не требовалось моральных усилий чуток отступить в сторону от правил. Я даже смеялась вместе с тобой над некоторыми вещами, которые сама ни за что не решилась бы проделать. Но сейчас ты просто взяла и подставила меня. Перешла черту. Мало того, могла погибнуть, а это стало бы моей ответственностью, моей ошибкой. Хватит. Никогда больше'.
  Янат скривилась и потерла глаза кулаками. Ну и черт с ней!
  Она попыталась что-нибудь вспомнить о Нави, которой посвятила всю ночь, но как назло в голове стояла просто бессмысленная каша из образов. Совсем некстати Янат вдруг пришло на ум чье-то высказывание по поводу того, что в первые сутки выхода из криосна мозги не работают. Она обиженно фыркнула, отказываясь принимать мысль о зря потраченном времени и некомфортном сне мордой на столе. Скорее всего, она только что проспала официальную церемонию приветствия. И если судить по оранжевой мигающей кнопке коммутатора, ее попытались найти.
  С другой стороны, значит, не особо и пытались. Впрочем, проснулась Янат вовсе не из-за чувства ответственности перед товарищами. Назойливый, как комариный писк, (именно так и ее перекосило от досады), звук издавал пульт управления каюты. Это значило, за дверью стоит 'некто', и этот 'некто' уже какое-то время хочет войти. Спрашивается, кем бы мог быть столь назойливый гость, раз отсутствие ответа ни через три, ни через пять минут его не смущало?
  Янат поежилась на стуле, а потом активно растерла лицо ладонями. Зевнула еще разок, широко, от души и, лениво вытянув палец, ткнула в кнопку. Затем демонстративно откинулась на спинку стула, досадуя на некоторую одеревенелость рук и ног, ноющую спину и наверняка порядочно измятую физиономию. Но если 'некто' очень спешит, пусть смотрит на нее уж как есть.
  Дверь в каюту с тихим шипением ушла в сторону.
  Янат увидела мужчину, достаточно высокого, чтобы при разговоре пришлось смотреть на него снизу вверх, сухощавого сложения, одетый в свободный по крою комбинезон, с болтающимся на шее жетоном-капсулой. У него были черные глаза и интенсивно золотисто-желтая кожа.
  'Вот это да!' - Янат едва справилась с удивлением, поскольку вживую такого типа людей не видела никогда. Птаирианец.
  - Янат Яната? - с легким присвистом, как будто когда-то шепелявил, но после курса интенсивного исправления речи осталась лишь тень дефекта, спросил мужчина.
  - Ага, - она с интересом смотрела на него. Слишком пристально, ожидая, что его смутит такое демонстративное рассматривание, но нет.
  - Вы так и не пришли на вводную. Хотя вчера вечером я лично оставлял сообщение.
  Он скользнул взглядом в сторону коммутатора, и при виде мигающей кнопки уголки его губ дрогнули в подобие слабой улыбки:
  - Меня предупреждали о том, что вы особа, скажем так, со своеобразным взглядом на правила, но все же профессионал. Поэтому, после вводной, я решил зайти, познакомиться, к тому же возникла необходимость уточнить пару вопросов.
  - Так, да? - Янат почувствовала раздражение. В отличие от своих спокойных, молчаливых родителей, она отличалась неуравновешенным характером:
  - Теперь коллеги наносят визиты вежливости друг другу лично? Милая тенденция. К чему занудные конференции и вводные, я против! Куда интереснее интимная обстановка каюты. Кстати, если я и нарушаю правила, то это менее возбуждающий факт, чем, скажем, птаирианец на борту межгалактического крейсера. Ваша планета-колония очень далеко отсюда и, насколько я помню, птаириане не слишком то жалуют остальную вселенную. Да, могу я узнать ваше имя? Раз уж вы уже знаете мое.
  Она заметила, как брови мужчины на мгновение приподнялись в удивлении, словно он не понимал причины направленной на него агрессии. Затем, изобразил вежливую улыбку на лице и слегка поклонился:
  - Кэро сохо Пта Эргос.
  Янат оценила важность момента. Перед ней находился примечательный субъект:
  - Значит, вы ведете род от первых колонистов земли на Птаире? Аристократия воочию, так сказать. Как вам удалось покинуть планету? Родственники посодействовали? Я много читала о колонии на Птаире, и мне казалось, - она запнулась на полуслове и молча наблюдала, как Кэро подошел к ее койке и сел, невозмутимый, сдержанный. Лишь глаза его сверкали очень знакомым ей блеском ярости:
  - Я тоже много читал, Янат. О вашей личной уникальности. В этом вы, пожалуй, меня даже переплюнули.
  Походило на завуалированное оскорбление в ответ на ее колкости. Янат улыбнулась. Так парень оказывается из обидчивых. Что ж, нельзя не признать, она перегнула. Но кто просил его припираться в ее каюту с нелепыми предложениями?
  - Ладно, считай, познакомились. Сведениями из научных журналов обменяемся позже. Скажите, Кэро, ммм...я могу вас так называть? Так вот, какого черта вы хотите от меня? Я несколько не в форме, если вы заметили.
  - Мы с вами официально напарники. Если бы вы прочитали свой копибук, или посетили вводную, мне не пришлось бы 'припираться'.
  На этом слове присвистывание стало таким явным, что Янат присмотрелась к жителю Птаира внимательнее. Он отлично держался, только речь выдавала его реакцию на ее грубость. Каждое слово Кэро выговаривал очень тщательно, с почти безупречной дикцией, а тембр его голоса был удивительно мягким, приятным для слуха:
  - С завтрашнего дня начинается активная фаза подготовки, мы напарники и нам подлежит проходить их вместе. Я хотел бы уточнить, где вас искать в следующий раз? Мне стоит назначить встречу в официальном порядке? В библиотеке или столовой? И раз уж у нас завязался разговор по душам, что интересного, Янат, вы успели найти про Навь?
  Она покосилась на галограф и улыбнулась чуть дружелюбнее:
  - Проверяли записи в библиотеке?
  Он фыркнул:
  - Еще чего. Просто девушка на выдаче разрешений любит проговаривать вслух последние номера при маркировке. Я ваш знаю. Увы.
  Янат вздохнула и немного расслабилась. Ей захотелось пить:
  - Значит, вы в курсе ситуации, да? А мое личное дело прочитать успели? Или вас дружески предупредили о моей 'склонности не следовать правилам'? Про то, что я хамка, тоже сказали? Или вы из тех, кто любит узнавать подробности сам? - Она наклонилась вперед и посмотрела на него с почти открытой насмешкой.
   Кэро не изменился в лице.
   'Похоже, начал понимать правила игры', - подумала Янат.
  И спокойно ответил:
  - Сдается, вы немного переоцениваете себя, Янат. Хотите, верьте, хотите, нет, но просьба о напарнике исходила не от меня. Отчасти, это дело случая, отчасти воля нашего непосредственного начальства. Мне сообщили, что по результатам тестов на совместимость, мы хорошо подойдем друг другу. Я удивлен, если честно, не меньше вашего. А потом, если не в курсе, у вас серьезные проблемы. За последние полгода было подано несколько рапортов с рекомендацией уволить вас. Последний шанс, Янат. Лично мне все равно, но думаю, не мешало бы вспомнить об этом, прежде чем устраивать скандал будущему начальству. О заинтересованности связанной с вашей личностью, скажу так. Несмотря на видимую компанию землян, среди нас таковых практически нет. В большинстве своем 'земляне' и потомки 'землян' с разных планет давным-давно сами инопланетяне. Но только у вас, пожалуй, столь явно прослеживаются гены чужой цивилизации. Признайтесь, поэтому с вами до сих пор так носятся, а не шлют в свободное плаванье пинком под зад?
  - Ага, - она хмыкнула, - Просто мой отец большая и важная шишка. Кэро, диалог занимательный, но если вы заметили, я спала прямо на столе и пускала слюни на него же. Мне бы искупаться, поесть, поспать, - она сделала заметную паузу, - по-человечески. Говорите, что там нам надо обсудить и катитесь колбаской. Мы еще надружимся сполна. Впереди два месяца на корабле и бог его знает, сколько на Нави.
  Он едва заметно вздрогнул, огня в черных глазах прибавилось. Янат демонстративно поднялась, снова устало потерла лицо ладонями.
  Кэро тоже встал:
  - Возможно, завтра разговор пойдет легче, да и лица покажутся приятнее, нам обоим. Завтра в девять по местному времени сбор в просмотровом зале номер восемь. Обзорная лекция по Нави, ну, и прочее, прочее...
  - Погодите, - Янат удивилась сама себе, но Кэро даже не замедлил шага. Дверь мягко закрылась за его спиной.
  - Ну и вали! - буркнула она под нос, чувствуя, что теперь точно получит хорошего пинка от начальства. Похоже, она перегнула с наездами и желчью.
  Птаириане с их кодексами умолчания и многочисленными церемониями, по активно муссирующимся в общественности слухам, никогда не покидали Птаира. Проверить это доподлинно не представлялось возможным, визиты птаириан куда-либо с дипломатическими или туристическими визитами были столь редки, что считались целым событием, а поговорить с ними на чужой территории и вовсе удавалось немногим избранным. И уж точно такая честь не выпадала рядовым контактерам или обычным жителям других колоний. Туристы, посетившие Птаир, с восторгом отзывались о его природных красотах и оставались под большим впечатлением от радушия местных жителей, но образ их жизни и возможности разума слишком тщательно охранялись от чужих глаз. Кроме того, птаириане славились безупречной вежливостью и сдержанностью. Но вот, оказывается, выискивались и такие редкие экземпляры как Кэро сохо Пта Эргос, путешествующие в космосе.
  Янат решила, что ей нужно собрать информацию на этого человека. Жизненно необходимо. Во-первых, как ни неприятно это признавать, он задел ее за живое, что случалось не так часто. А во-вторых, хотелось бы понять, какого собственно черта ей его подсунули?
  Она тяжело вздохнула и села обратно за портативный компьютер. У нее мелькнула, было, мыслишка, а не займется ли сейчас тем же самым обиженный птаирианец? Если да, следующая встреча будет еще более непредсказуемой. Он не производил впечатления слабака, что Янат весьма понравилось. Пикировки с достойным соперником захватывающее занятие, куда интереснее, чем довести до истерики очередного самовлюбленного дурака. О том, что сама она далеко не ангел, Янат никогда не думала.
  Она даже не заметила, как непроизвольно начала улыбаться. И улыбка, лишенная сарказма, изменила ее лицо совершенно.
  
  4 глава
  
  Янат внимательно смотрела на свое отражение в зеркале санузла. Небольшой квадрат отличного пластика выхватывал лицо и часть шеи. Она нашла перемены вполне приемлемыми. Тени под глазами стали почти незаметны, из белков исчезла краснота, да и вообще она заметно посвежела. Всего то несколько часов полноценного отдыха. Янат лениво похлопала себя по щекам.
  'Кокетство у нас не в чести' - мрачно подумала она. Чего там, к моменту приземления на Навь, 'она' станет 'им'. Даже сейчас Янат понимала, что уже с большой натяжкой может отзываться на женское склонение. Впрочем, такие реалии собственной жизни ее давно не беспокоили. Что действительно заставляло сердце биться сильнее, так это чувство досады из-за неудавшегося расследования. Поиски данных о Кэро сохо Пта Эргос оказались пустой тратой времени. Стоило догадаться, ничего кроме общих сведений в открытой базе найти невозможно. Конечно, есть вариант связаться с отцом и попросить его разузнать о редком госте. Но так как расстались они немного на взводе, Янат прежде решила дать ему успокоиться.
  Она провела ладонью по коротко остриженным волосам и сложила губы трубочкой. Нда. Ей всегда нравилось думать, что есть совершенно незаменимые люди, например, она сама. Жаль, это не так. И хотя самообман очень соблазнителен, пора прощаться с иллюзиями. Именно поэтому Янат в зародыше подавила желание связаться с начальством и вежливо уточнить, зачем ей понадобился напарник.
  Теперь, бесцельно тратя время перед лекцией, она мрачно размышляла, как повести себя с коллегами? Как обычно или выдавить таки чуточку доброжелательного смирения? Толком так ничего и не решив, Янат разочарованно вздохнула, подмигнула своему отражению и отправилась на обзорную лекцию.
  Зал находился на пятом уровне и внешне напоминал круглую миску. В центре был подвешен галоэкран в виде многогранного цилиндра, а под ним, расходящимися кругами, ряды кресел. При включении устройства, грани проектора исчезали, возникала иллюзия присутствия. Таким образом, зрители видели одну трехмерную картинку отменного качества.
  Члены новой экспедиции, около тридцати человек, уже расселись. Некоторые смеялись, другие обменивались свежими новостями и сплетнями с соседями.
  Кэро сохо Пта Эргос вежливо отстраненный, спокойный как удав, с легкой улыбкой на лице смотрел прямо перед собой, сцепив пальцы в замок. Пустых мест рядом с ним оставалось предостаточно, но Янат не сильно удивилась его желанию сидеть в одиночестве. Она не знала, подчеркнул ли он эту дистанцию случайно или нарочно, но, проигнорировав предупреждение, шумно плюхнулась на соседнее кресло. Ей было необходимо поговорить с птаирианцем, поэтому мелочи типа едва заметных морщинок на лбу ее не волновали.
  - Привет, напарник, - с легким вызовом произнесла Янат.
  Кэро повернулся и чуть скривил губы:
  - Ну, да. Уже напарник?
  - Мы вчера как-то не так начали, - внезапно, она почувствовала непривычный для себя приступ косноязычия и растерянно замолчала, сбившись с мысли.
  - Продолжили тоже не ахти, - Кэро улыбнулся, пожал плечами, - но, я готов забыть недоразумение, чтобы попробовать с чистого листа. Что накопала на меня, Янат?
  - Ничего, - рассеяно ответила она, продолжая анализировать нелепость ситуации.
  - Я тоже. Одну ерунду. Но, выяснил, что ты более знаменита. Думаю, в исследованиях стоит поставить точку. А продолжать надо с места о нашем сотрудничестве.
  - Ага, - она ухмыльнулась и посмотрела на птаирианца, - любишь необычные задания?
  - Да. И нет. Меня интересует Навь. Очень. Но это закрытая область науки и без специального допуска ничего кроме общих сведений получить не удается.
  - Ученый? В досье сказано, твоя основная профессия - контактер.
  - Можно и так, - в улыбке Кэро появилось больше искренности, - а ты почему?
  - Я люблю загадки. Риск в определенной степени, - пауза, - там пропала моя бывшая напарница. Достоверной информации о том, что она погибла, нет.
  Он кивнул, а потом снова погрузился в раздумья. Нахмурил лоб, тихо постукивая пальцем по подлокотнику кресла. Янат открыла, было, рот, потом закрыла и выпрямилась.
  Лекция началась.
  Подтянутый мужчина, возрастом ближе к пятидесяти, подошел в центр зала и включил проектор. Янат сразу его вспомнила. Виталий Самойлов. Он будет поддерживать связь с орбиты, курировать сопутствующие экспедиции процессы. Только вот каков его официальный статус - ученый, контактер или инспектор?
  Раздалось тихое шипение, затем едва заметная вибрация заставила Янат поморщиться. Вибрацию сменило тихое жужжание, и перед ними возникла объемная, насыщенная цветами проекция. Одновременно из динамиков полился голос, озвучивающий картинку за кадром.
  Ретроспектива: планета, похожая на зеленый с голубым шарик, плывет в бархате пронизанного точками звезд пространства. Отъезд назад: 'Система, звезда и пять планет. Одна условно обитаема, находится ближе к солнцу, чем Навь. Какая-то примитивная жизнь присутствует, но высокие температуры не дают возможностей для комфортной колонизации. Для людей здесь слишком жарко, придется жить под куполами. В первую волну последний из рассматриваемых вариантов, при наличии более удачных. Навь, ранее известная как Явь, вторая планета пригодная для поселения, расположена дальше от звезды. У нее два спутника, когда-то, похоже, бывшие одним небесным телом. В свое время она получила приоритет при рассмотрении пригодных для колонизации планет этой системы'.
   Навь наплывает до тех пор, пока полностью не заполняет собой пространство. Теперь увеличение идет медленнее, словно спутник снимает панорамы с нарастающим наездом, одну за другой. Огромные пространства воды:
  'Три океана, четыре материка, цепь островов, одиночные острова', - сухо констатирует голос за кадром. Прокрутка. Долины, поля, реки, мелькают с огромной скоростью. Снова наезд. Ближе. Ближе.
  У зрителей вырывался единый выдох ужаса.
  Гигантские воронки - черная оплавленная плоть, острые кромчатые края, похожие на спекшийся песок, только красно-коричневого, грязного оттенка. Километровые ямы.
  'Долины смерти', - металлический голос беспристрастен и ровен. Полет камеры замедляется, позволяя разглядеть мельчайшие поры этого изуродованного смертельной болезнью тела. Горы шлака, острые пики, узкие впадины, зубчатые пасти искусственных, созданных взрывами ущелий, пологие наплывы застывших пород.
  Люди возбужденно шепчутся, слышны профессиональные термины, рассуждения о составе почв, теориях взрыва, взвесях и влиянии радиации на среду обитания. Кто-то громко шипит, призывая к молчанию, шепотки стихают.
  Отъезд камеры назад, почти такое же быстрое приближение. Цепь озер. Сколько их? Тридцать, сорок? Берега заросли пышной растительностью, похожей на палитру безумного художника. Растения вызывают интерес какой-то неестественной красотой, чем дольше смотришь, тем меньше нравится. В них нет симметрии, насыщенность ядовита, изгибы похожи на конвульсии, а размеры ужасают. Тем не менее, вот оно наглядное подтверждение, жизнь на Нави не уничтожена.
  Озеро в приближении. Оно наполнено синей, неестественно синей водой. Внизу копошатся какие-то твари, похожие на уродливых ракообразных. На отмелях, под лучами солнца они неспешно ковыляют, перебирая тонкими ножками. Пиявки или черви, похожие на куски желе барахтаются в иле.
  'Адовы купели' - голос за кадром беспристрастен, но сейчас в нем многим слышится сарказм.
  Оживляются ксенобиологи, ворчат биохимики. Стрелка на шкале любопытство, профессиональный интерес ученых: геохимиков, экологов, геологов, зашкаливает. Зал наполняется возмущенными, восторженными диалогами, некоторые из участников, не в силах сдерживаться, говорят и ведут себя слишком шумно. Их резко прерывают, просят сбавить тон.
  Янат понимала возникший ажиотаж, разделяла восторг ученых. Она тоже чувствовала себя взбудораженной, подхваченной общей волной. Скорее всего, просто нервная реакция на особо мерзкий пейзаж или очередное мутировавшее чудовище. Да, на Нави, конечно, хватало жутких мест, но, как оказалось, были там и пригодные для жизни. В большей части планета 'остыла' после глобального катаклизма.
  Она слушала голос за кадром, а перед глазами мелькали сюжеты-проекции. В какой-то момент, Янат перестала воспринимать его как безличный, втягиваясь в историю невидимого рассказчика и увлекаясь ею.
  Ученые предположили самое простое объяснение катаклизма на Нави - война. Разрушительная, бескомпромиссная, глобальная. Колонисты Яви взяли оружие и использовали его как последний аргумент в споре между собой. Результатом стало разрушение Яви - прекрасной, зеленой планеты и появление Нави - уродливого дитяти, последыша человеческой недальновидности, эгоизма и агрессии.
  Янат знала о прецедентах такого типа. Правда, одно дело сухие выжимки, короткие сюжеты, пугающие, но не передающие реального кошмара. Планеты Гелеотропис, Кайа, Чар - скорбный список мертвых камней, которые когда-то тоже были оазисами жизни. К сожалению, раздув пожар, загасить его совсем непросто. Навь, пожалуй, пока оставалась единственной планетой, на которой после атомной войны сохранилась какая-то разумная жизнь. Вопрос, который был отправной точкой многих экспедиций, заключался в следующем - как?
  Камера все скользила над поверхностью. Наконец, Янат заметила группы пасущихся на равнинах животных. Реки, леса, несколько долин, не изуродованных воронками, возникшие на месте взрывов гребни (смятые в складки гор пласты земли) уже поросшие лесом. С удивлением, она разглядела и остатки городов, лежащих пятнами свалок на месте когда-то крупных промышленных зон.
  А камера все бежала, бежала.
  - Иногда люди выглядят чудовищами, но гораздо хуже, когда они ими становятся, - услышала Янат голос Кэро и мысленно согласилась с ним.
  'Аборигены Нави', - механический голос начал перечислять группы, населяющие поверхность планеты, меняя картинки и как в калейдоскопе выхватывая образы.
  Янат с изумлением подалась вперед, не веря собственным глазам.
  
  5 глава
  
  Включился свет. Люди, немного растерянно переглядывались, на лицах некоторых застыло изумление, на иных отвращение и страх.
  Самойлов кашлянул, привлекая внимание, и заговорил, четким хорошо поставленным голосом:
  - А теперь о главном. Навь пережила ядерную войну. Как вы должны знать, последствия таких событий всегда ужасающи. Ядерная зима, радиация, холод и голод. Смерть. Наверное, все вы задаетесь вопросом, как же тогда?
  Шепоток по рядам подсказал Виталию, что он на верном пути:
  - Для начала мне хотелось бы провести небольшой экскурс в историю. Я говорю о вещах большинству присутствующим известных, но немного терпения, коллеги, немного терпения, - Самойлов откашлялся и поднял указательный палец вверх, дожидаясь, чтобы голоса окончательно смолкли. Затем продолжил. - Мир, которого не застал никто из наших предков до седьмого колена, по имеющимся историческим сведениям, выглядел непросто. Перенаселение, недостаток ресурсов и при этом вполне приличные технические возможности. Человечество обратило взоры в космос, в надежде найти там оазисы жизни и обрести новый дом. Весьма соблазнительная цель, не находите? Первая волна, о которой остались многочисленные данные, наверняка изучаемые вами, характеризуется варварским поведением колонистов и сопутствующим хаосом. Дикой волной ее называют в очень узких кругах, что, думаю, говорит о многом. Мне не хотелось бы мусолить тему первой волны. Мы, коллеги, тут все не случайные люди, поэтому я ограничусь сутью. Факт - многие законы, защищающие планеты и населяющие их разумные существа были приняты значительно позже. Факт - разумность обитателей планет часто ставилась под сомнение, а поскольку не существовало отлаженных механизмов применения каких-то правил, зачастую творилось форменное беззаконие. Достаточно вспомнить Вергилию, верно?
   Люди согласно кивали. Несколько ученых хмурились, а один рыжеволосый мужчина, нервно постукивающий пальцами на колене, даже пробормотал что-то под нос. Самойлов с удовольствием поощрял интерес своих коллег, не давая им заскучать, подогревал спорные вопросы и затрагивал темы, из-за которых большинство присутствующих и были выбраны для экспедиции. Профессиональные качества напрямую связывали этих людей, известных своими диссертациями и исследованиями, с поездкой на Навь.
   Он продолжил:
  - Факт - затем, мы столкнулись с более развитыми цивилизациями, и благодаря их своевременному вмешательству, волна захлебнулась. Далее процесс развивался иначе. Мы вошли в состав межпланетной лиги цивилизаций, так называемое содружество, и постепенно пришли к той модели закона, которую имеем сейчас.
  Позади Янат кто-то недовольный громко зашептал про прописные истины, но его быстро заткнули шиканьем. Самойлов улыбнулся и вежливо кивнул неизвестному.
  - Понимаю, скучно, но прошу вас оставаться внимательными еще немного. С вступлением в содружество сильно изменилась и жизнь землян. Мы научились соседствовать, договариваться, где-то даже использовать симбиоз. Однако в тот период, когда тысячи кораблей-колыбелей с колонистами на бортах отправились прочь от перенаселенной Земли, людьми еще двигали простые, даже примитивные желания. Они были завоевателями и агрессорами, а вовсе не исследователями или мирными колонистами. Война с инопланетной лигой, возмущенной таким собственническим подходом землян, охватившая тогда многих паника и страх уничтожения, бессистемность движения челноков, в результате - огромная часть информации о колыбелях утеряна безвозвратно. Но это уже лирика. Вернувшись к фактам, могу добавить еще вот что. Мы потомки землян, но также, уже и представители новых цивилизаций. Наша проматерь жива и здравствует, но, обобщенно называя себя землянами, людьми, мы лишь уточняем наше происхождение, причастность к одному биологическому виду. На самом деле, родиной каждый из вас называет планету, на которой был рожден. Существуют сотни планет. Одни невозможно колонизировать, вторые стерильны, на третьих развиваются чуждые людям цивилизации. Планеты, жизнь на которых поднялась до уровня контакта, особенно интересны лиге. Это наши потенциальные друзья, соратники, партнеры, которые 'вырастут', как выросли мы сами и присоединятся к нам. Среди множества различных миров есть те, которые со временем и положенными оговорками мы колонизируем. Но есть и загадки. Удивительные загадки прошлого, которые нам необходимо разгадать, совмещая крошечные кусочки мозаики информации. Навь именно такая планета.
  С задних рядов снова раздалось раздраженное ворчание, и Самойлов поднял руку в знаке внимания:
  - Коллеги, давайте уважать друг друга? Моя обязанность сделать так, чтобы все члены экспедиции имели одинаковое представление о предмете исследования. Недовольные должны будут сегодня же написать объяснительную. Коллеги, мы имеем дело с удивительным и очень опасным миром, где на первый взгляд малозначительные детали могут оказаться весьма важными. Имейте терпение!
  Возмущающихся резко убавилось. Наступила почти полная тишина, после чего Самойлов удовлетворенно кивнул и продолжил. Янат тихонько посмотрела по сторонам. Лица некоторых сотоварищей показались ей смешными. Их глаза были наполнены у кого детской обидой, у кого тоской. Она тихонько ухмыльнулась и прислушалась к Самойлову:
  - Многие колыбели канули в лета, их экипажи бесславно погибли в глубинах космоса. Когда связь прерывалась, экипажи оставались один на один с тем, что уготовила им судьба. Обычно это была смерть. Но колонисты, успешно начавшие освоение земель тоже умирали от болезней или голода, по вине вышедшего из строя оборудования. Все они как могли, пытались приспособиться. Кому-то повезло, а остальные исчезли, оставив после себя лишь обломки и загадки. Если мы находим планету, на которой когда-то высаживались представители первой волны, то готовимся к возможным проблемам, неприятным открытиям. Такие 'забытые' цивилизации часто идут по собственному пути развития. Потомки землян принимают нас то за богов, то за врагов, то за чудовищ. Зачастую, они скатываются к более примитивному образу жизни. Это оправдано для выживания вида, но и нам приходиться хитрить, проводить тайные операции для успешных контактов. Есть особые планеты, в которых мы заинтересованы чрезвычайно. Вспомните, например, насколько важным оказалось повторное открытие Януса?
  Янат сидела с каменным выражением лица. Ее страшно раздражали взгляды и еще больше возможные мысли окружающих. Но Виталий уже продолжал:
  - Мы открыли Навь случайно. В науке, если знаете, таким образом, совершается большинство открытий, - по залу волной пробежали смешки, и напряжение несколько спало. - Так вот, поиски. Они ведутся давно, активно, успешно в некоторых случаях. По архивным записям, восстановленным сообщениям, некоторыми другими методами. Как археологи ищут весточки из прошлого, так и мы ищем следы пропавших колыбелей. Иногда нащупываем лишь воздух, а порой дорожка из хлебных крошек приводит куда нужно. Так, если помните, мы получили возможность заново открыть Картук. Жителям колонии удалось создать новую цивилизацию и вполне сносно просуществовать вплоть до повторного открытия планеты. Они развивались и даже сохранили часть знаний. В основном, к сожалению, в подобных обстоятельствах человеческая популяция откатывается на более ранний этап развития. Это способствует выживанию в диких условиях, но идет в ущерб прогрессу с его избыточностью.
   Самойлов оглядел зал с выражением спокойного убеждения в том, что вся его предыдущая речь была необходимым обедом перед десертом. Он набрал в грудь воздуха и с все той же безупречной дикцией сообщил, наконец, то, ради чего все и собрались:
  - Один из специалистов, который занимался архивами, оставшимися по нашему квадранту, обнаружил (редчайший случай!) координаты некой планеты - Явь. По биометрическим данным - вторая Земля. Совпадение редчайшее. Естественно, он немедленно пробил сведения через базу и к глубочайшему своему удивлению обнаружил, что Явь в каталоге отсутствует. Возможно, виной тому ее расположение. Та же проблема возникала и с Янусом. Планета находилась очень далеко от изученного к моменту первой волны квадранта. На Явь немедленно собрали экспедицию. А вскоре после прибытия в квадрант спешно переименовали в Навь. И понеслась.
  Самойлов замолчал. Сглотнул и благодарно кивнул руке, протянувшей ему из зала бутылку с водой. Откинул крышку, а потом долго и жадно пил. В зале сохранялась тишина. Слышен был лишь робкий шепот. Наконец, Виталий облизнул губы, и какое-то время молчал, отсутствующим взглядом смотря никуда. Его седеющие у висков волосы топорщились каштановым ежиком, а пальцы нетерпеливо подергивались.
  - Вы видели, что там, - внезапно продолжил речь он, делая неопределенный жест рукой. Вода булькнула, и несколько капель отлетели в сторону. Самойлов закрутил крышку и посмотрел в зал осмысленным взглядом.
  Голос его, сухой и четкий, легко разносился по аудитории:
  - При том уровне радиации, который был на Нави после войны, выжить там не представлялось возможным ни потомкам человека, ни животным. Однако вы видели сами. Аборигены живы. Последние десять лет мы занимаемся изучением этого феномена. Как далеко продвинулись, судить не берусь. Важно другое, в процессе мы обнаружили еще кое-что новое, излучение неизвестного типа, кодировка - САВ13. Точно определить источник излучения, как и провести полномасштабные исследования пока не получается. Проблема в том, что аборигены настроены категорически, а если рассматривать на картах результаты замеров, получается, очаги излучения находятся либо на их территориях, либо в областях табу. Часть высокоточного оборудования не работает, поскольку излучение мгновенно выводит его из строя. А то, что работает, не предназначено для проведения исследований с больших высот, только на малых или вовсе с земли. Из-за всего этого у нас возникло множество проблем, едва мы начали осуществлять работу на планете. Безопасно лишь в двух местах: на станции, которая была построена на орбите в самом начале, сразу после повторного открытия планеты, и базе на поверхности Нави.
  - И как же при такой схеме мы будем проводить исследования? - Обратился один из сидевших в первом ряду людей к Самойлову. Тот едва заметно скривился, показывая свое отношение к ситуации. В его голосе звучало нескрываемое сожаление:
  - Любые попытки изучать местность, природу, аборигенов сопряжены с серьезной биологической опасностью, коллега. Кроме того, нас достаточно жестко ограничивает закон, которого мы обязаны придерживаться. Это как охрана биологических видов, так и сохранение территориальных притязаний аборигенов. Другими словами, хищников можно убивать лишь при непосредственной угрозе жизни, а мнение дикарей для нас нерушимый аргумент. Если они не желают идти на уступки, мы ничего не можем с этим поделать. Увы. Но все эти годы, мы все же делали свое дело, невзирая на обстоятельства. Никто не говорил, что будет легко. Думаю, вас предупреждали?
   Мужчина кивнул. На его лице отразилось сразу несколько чувств, главным из которых было упрямство. Янат подумала, что при таком раскладе нытиков в команде должно быть немного, и это ее обрадовало. Она терпеть не могла изнеженных теоретиков.
  - Так значит, нам остается заниматься всякой ерундой? Исследовать погодные явления, делать замеры почв и проводить сбор биообразцов, а также пытаться умаслить аборигенов, чтобы уговорить их сотрудничать? - Раздался резкий голос с заднего ряда.
   Самойлов прищурился, стараясь разглядеть говорящего, а потом с легкой улыбкой ответил:
  - Вот именно. Умаслить. То, что мы делаем уже десять лет. Уговариваем их пустить нас на свои территории. Но аборигены воспринимают нас однозначно, как врагов. Мы не знаем почему. Возможно, в прошлом, между ними и людьми был серьезный межрасовый конфликт, отголоски которого мы наблюдаем сегодня. В вашем случае, критерии безопасности - это самоконтроль и неукоснительное соблюдение устава, коллеги. Пребывание на Нави полно опасностей. Агрессия со стороны аборигенов, хищников и даже растений, что там! Все десять лет с экспедициями происходили неприятности. Ни одна из групп, посланных на Навь, не вернулась в полном составе. У планеты плохая репутация, но, тем не менее, я уважаю и люблю Навь. Она уникальна.
  - Зато открытия стоят принесенных жертв. Расскажите о новом излучении, - попросил рыжеволосый мужчина, который сидел на соседнем с Янат ряду и постоянно что-то бормотал себе под нос. Она мрачно покосилась на него. Почему-то рыжий ее раздражал.
  Самойлов кивнул, принимая тему к обсуждению:
  - Как мы выяснили, коллеги, излучение САВ13 способствует полезным мутациям, частично нейтрализует радиацию и повышает жизнестойкость организма. Усиливает восприимчивость, скорость реакций, регенерацию тканей у биологический объектов. К сожалению, у любой медали две стороны. Оно же вызывает психические изменения личности, зачастую необратимые и непредсказуемые. Правда, для этого нужно находиться на планете не менее полугода. Хотя были исключения на моей памяти. Некоторые члены экспедиции всерьез заявляли, что Навь ни что иное, как чудовище-оборотень, которое якобы мстит людям. Сводит с ума, насылает галлюцинации, мороки. Конечно, чушь, но там действительно происходит много непонятного. Некоторым вещам так и не удалось найти научного объяснения. Впрочем, это не говорит о том, что со временем мы не разберемся. Ваша задача - исследования. Заканчивайте начатые опыты, собирайте сведения. Необходимо продолжать общение с аборигенами, изучать их образ жизни, привычки, больше узнавать в прошлом планеты. Кроме того, есть и не менее важная задача, связанная с ЧП прошлой экспедиции. Вы должны либо установить факт гибели ее пропавших членов, либо найти что-то, позволяющее откинуть это грустное предположение. Вот, собственно, и все. Спасибо за внимание, коллеги, вы свободны.
  - Скажите, - Янат поднялась и шагнула навстречу Самойлову, не озабочиваясь тем, что ее слова услышит кто-то еще, - а кто из членов последней экспедиции вернулся на корабль?
  - Я, - сухо ответил Самойлов, - и поэтому мне не разрешают спуститься на поверхность снова.
  - Только вы? - Она хмыкнула, недоверчиво и встревожено вглядываясь в его безмятежно серые глаза.
  - Только я, - он кивнул и выжидающе посмотрел на нее. Затем шагнул в сторону, но Янат сделала тоже самое:
  - Сколько вас было?
  - Двадцать три человека.
  - Поясните-ка, целая экспедиция пропала, а следом сразу засылают еще одну? Опять ученые и контактеры? Ни одного инспектора?
  - Насколько я знаю, двое.
  - Что? - она опустила голову, словно прислушивалась, и прищурилась: - Двое? А сколько же тогда человек пропало в прошлый раз?
  - Четверо, - с неохотой ответил Самойлов, снова попытавшись обойти Янат.
  Она не позволила:
  - Их тела нашли?
  - Нет. Послушайте, Яната, я знаю кто вы такая. Лучше изучайте ваш контракт. Никто не заставлял вас лететь сюда, скорее даже наоборот.
  С безмятежностью во взгляде, словно она была охотничьим псом, не знающим иной жизни, Янат улыбнулась ему в ответ:
  - Так что вы не договариваете? Поговорим начистоту, Виталий, мы же взрослые люди. Вы верите в иррациональное, в фантастическое? В то, что Навь представляет угрозу для человечества?
  Внезапно, Янат почувствовала, как ее ладонь сжали, и обернулась, недоуменно, рассерженно. Самойлов воспользовался моментом и проскользнул мимо:
  - Эй! - выкрикнула она вслед и выдернула руку из пальцев Кэро.
  - Янат! - Рявкнул он, а когда девушка посмотрела на него, уже спокойно произнес, - идем, я тебе кое-что расскажу.
  Они вернулись на свои места. Сели. Кэро отметил ее подрагивающие губы, тонкие морщинки на лбу:
  - Смесь злости и презрения, так? - теперь ему по-настоящему удалось завладеть ее вниманием.
  Янат едва заметно вздрогнула и перевела взгляд солнечно-янтарных глаз на него:
  - Что?! - Он увидел, как судорожно она стискивает кулаки, чтобы не вспылить.
  - Почему так грубо?
  Янат отпрянула:
  - С какой стати, Кэро?
  - Ты же ведешь себя как дура, где твой хваленный профессионализм?
  - Шел бы ты лесом, - она хотела встать и уйти, но птаирианин снова ухватил ее руку, и на этот раз вырваться не удалось.
  - Послушай, а оставь-ка ты на мгновение высокомерие, - Янат вскинула на него глаза и он, наконец, прочел в них растерянность. - Вот так.
  Кэро медленно разжал пальцы, потом поднял их выше и дотронулся до ее предплечья. Она вздрогнула, но больше не пошевелилась. Продолжала слушать:
  - В потоке того мусора, что нес Самойлов, ты выудила что-либо действительно полезное? Соотнесла даты, время? Он участвовал во всех экспедициях, кроме первой. То есть, этот человек почти восемь лет провел на Нави. По его же собственным словам, излучение, то самое, которое имеет аббревиатуру САВ13, влияет на многие процессы в живых организмах, в том числе на психику. Янат, ты заметила какие-либо странности в поведении Самойлова? Он прожил там достаточно, чтобы на него излучение подействовало. Если же нет, то он либо тщательно это скрывает, либо все это утка. Или излучение действует не на всех? Но почему тогда нам сказали иное?
  Кэро с удовлетворением отметил, как пожары в зрачках Янат гаснут, уступая место заинтересованному блеску. Она успокаивалась и начинала думать, а ему нравилось именно это. Птаирианин уважал достойных соперников и расстраивался, когда первоначальные догадки не подтверждались. Ему не хотелось разочаровываться в Янат Янатой, тем более, пока она оправдывала его самые смелые надежды.
  - Ну, - она сложила губы трубочкой, а потом выпятила нижнюю, размышляя вслух:
  - Он вел себя как профи. Если его и душили эмоции, ведь Самойлов наверняка многих из тех, кто пропал, знал близко, то не показывал чувств. Он не одиночка, любит внимание, умеет общаться, значит, мог обрасти какими-то дружескими связями. Мне показалось, в его голосе звучал, нет, не страх...
  Янат еще пожевала губу:
  - Уважение к одушевленному нечто, планете, но не к людям и не аборигенам. Он не выглядел удрученным, расстроенным. И пожелание найти коллег как-то терялось на фоне главного подтекста - заниматься научными исследованиями, довести их до конца. Словно бы и не верил, что есть смысл искать пропавших людей. Равнодушие, пожалуй. Самойлов выглядит человеком заинтересованным, но на самом деле ему нет никакого дела до коллег, с которыми он столько лет провел вместе. Может быть, потому что в каждой экспедиции кто-то исчезал или погибал? Защитная реакция психики? Не знаю. Самойлов с восторгом говорит о Нави и вскользь, о прочем. Странно. Совершенно точно, это - странно.
   Птаирианец едва заметно кивал. Когда Янат замолчала, то подхватил ее мысль, продолжив:
  - Важно вот еще что. Самойлов не верил, потому что считает их наверняка мертвыми? Если так, можно, конечно, сослаться и на профессионализм. Не будет же он, в конце концов, перед нами заламывать руки и биться в конвульсиях, оплакивая погибших друзей. Но, Янат, если дело в другом, - Кэро замолчал и выразительно посмотрел на нее.
  Она встретила его взгляд с вызовом:
  - Нужно больше узнать о планете. Больше узнать про это излучение. Потом связаться с вышестоящим начальством. Ты же знаешь, ни одна из внештатных ситуаций не остается без внимания. А тут, в каждой, задумайся, каждой экспедиции теряли людей. И ничего. Ни расследований, ни особых мер. Раньше, в более далекие времена, допускаю. Но не сейчас, в эпоху гуманизма.
  Янат демонстративно рассмеялась:
  - Чушь, да? Зато я верю в деньги. Высококлассные спецы стоят дорого. Кто и почему бросил людей на погибель, просто согласившись с их исчезновением, как с данностью? Вся эта мышиная возня производит впечатление 'делания вида', так вот, Кэро. В группе всегда минимум половина контактеры, а их не сожрешь без кетчупа.
  - Янат, ты же не раз участвовала в экспедициях, где теряли человеческие ресурсы. Новые планеты, случайности, травмы. Работа. Те мелкие буковки, под которыми ты ставишь подпись в контракте.
  - С такой периодичностью? Раньше это бы означало статус доследования обстоятельств гибели людей, дополнительные меры предосторожности, высадку спецов по выживанию и прочее. У последнего ЧП срок давности четыре месяца. Никто не делает ставок. Когда мы доберемся до Нави, пройдет уже полгода. Вряд ли начальство рассчитывает к тому моменту найти людей живыми.
  Она хмыкнула и скривилась:
  - Я всегда умилялась тому, как легко нас списывают в расход. Спасательная экспедиция - название для галочки. Жаль, я не инспектор и у меня нет соответствующих полномочий. Мне хотелось бы с пристрастием расспросить Самойлова об инциденте, после которого он один остался в базовом лагере. Что произошло на самом деле? Где химия, где принудительный допрос? Дураку понятно, даже будь он трижды жертвой обстоятельств, необходимо выяснить, как ему удалось выжить, когда разом пропали двадцать два человека? Одно это стоит пристального внимания к его фигуре. А на деле, мужику разрешают руководить очередной экспедицией? Люди не моли, они просто так не исчезают. Дело нечисто, совсем нечисто. И они скрывают от нас правду, разговорами ни о чем, картинками, уводят прочь от ненужных расспросов. Я хотела бы знать границы дозволенного. А ты, Кэро?
  - В базе есть файлы с закрытой для большинства информацией. Возможно, мы имеем дело как раз с таким случаем.
  - Тем интереснее понять, что же от нас скрывают.
  'Так-то лучше', - Кэро спрятал улыбку в уголках губ. Шутливо поклонился и вытянул руки в направлении выхода:
  - Прошу вас, Янат сохо.
  
  сон 3
  Я люблю дождь. Особенно летом.
  Первые тяжелые капли срываются с неба, гулко ударяют о крышу, скаты козырьков над порожками, оставляют в пыли круглые кляксообразные следы. Небо темнеет, надвигается. Тучи надутые, неповоротливые, как пузатые лодочки, бережно несут по небу свои тела. На сплошной серой глади, затянутом свинцовой простыней небе, то там, то здесь дырочками светятся голубые прорехи. Вокруг ложатся странные коричневые тени. Мир тухнет, уходят яркие краски, насыщенность. Это царство сепии, коричневато-зеленых оттенков, приглушенных звуков и напряженности. Ею, словно электрическим током пронизана каждая крупинка, каждая травка и досточка.
  Небо разрезает белая молния. Ее след напоминает сеть кровеносных сосудов из какого-нибудь научного фильма. В этой ослепительной вспышке напряжение достигает своей кульминации и спустя мгновение раздается мощный звук - удар грома.
  Все замершее в немом предчувствии внезапно оживает. Сильным порывом ветра треплет верхушки деревьев, срывает с веревки белье, с дробным звуком с веток падают яблоки. Взвывая в трубе, ветер несется дальше, поднимает фонтанчиками пыль, распластывает ровные полянки травы. Воздух сухой и пыльный, от него свербит в носу, его не хватает и духота кажется почти невыносимой.
  Вдруг, грянуло! Тук-тук-тук...застучало по земле с нарастающей частотой, словно приближающийся поезд, победно дающий гудок перед прибытием на станцию. Стук переходит сначала в шелест, а затем и равномерный, ритмичный гул.
  С выдохом облегчения, так как невыносимое напряжение, наконец, отпускает, я сажусь у окна и наблюдаю.
  За окном стена дождя. Она похожа на равномерную туманную дымку и в то же время, я вижу струи, которые, бам-бам-бам, вколачиваются в землю. Они собираются в ручейки и смывают пыль, сор, помет, волокут за собой мелкие щепочки, закручиваются в водовороты. От земли поднимается пар, влажные испарения смешиваются с холодными струями, и я чувствую себя как в тропическом раю. Воздух наполняется свежестью, остро пахнет травой, сырой землей, прибитой пылью и раздавленной на дороге алычой.
  Форточка может впустить лишь малую толику этого бодрящего, жизнерадостного коктейля.
  Капельки медленно ползут по стеклу. Каждая, как чья-то жизнь: короткая и стремительная, длинная и неторопливая, прямая или извилистая, но все они рано или поздно оканчиваются рамой. Окно запотевает, и я раздумываю, стоит ли открыть его, но пугаюсь, что створки распухнут, и ничего не делаю. На улице уже не ручейки, а лужи, миниатюрные моря и реки. Весело журчит вода, плывут по поверхности крупные круглые пузыри-кораблики. Где-то рядом, кап-кап-кап, стекает по стене дома и срывается на бетонную дорожку ниточка хрустальной воды.
  Дождь идет долго. Он начинается утром около одиннадцати и идет весь день. И изо дня в день. Постепенно добавляя по капле щемящую грусть и печаль в переполненную бочку горя. Ему нет конца. Прохладу сменяют сырость и холод. Земля раскисает, превращается в непролазную грязь, чавкающую под ногами. Хляби небесные не желают закрываться, переворачивая ведра ледяной воды на мир внизу. Серое хмарное утро превращается в серый же день и серый вечер. Солнце не может пробиться сквозь ватное одеяло туч, а они лишь плотнее сбиваются на небе, подобно нежданным оккупантам.
  Я ненавижу дождь.
  
  6 глава
  
  Янат чувствовала, как дрожь охватывает все ее тело. Сладкие мурашки бегут от пальцев рук к спине и стекают волнами предвкушения. Одна рука Кэро скользила по ее ягодицам, вторая, зарывшись в волосы, поддерживала затылок. Губы птаирианца почти касались ее губ, их дыхание смешивалось. Янат первая потянулась ближе, обняла за шею, закрыла глаза. В глубине души ей казалось, что происходящее как-то неправильно, неестественно что ли, и хотела (совершенно точно хотела) отстраниться, но вместо этого рот ее покорно приоткрылся, впуская язык Кэро. Он вздохнул и жадно приник сильнее.
  Его пальцы зарывались в короткие волосы, давили на затылок и не давали Янат отодвинуться. Она дернулась, сильнее и, упершись ладонями в грудь, оттолкнула. Взгляд Кэро стал недоумевающим.
  Она слышала звон в ушах, и тяжелые, бухающие удары сердца. Воздуха не хватало, как не хватало и слов, чтобы выразить охватившие ее противоречивые чувства:
  - Янат, - Кэро шагнул ближе, его черные глаза требовательно смотрели на нее, - ты впустишь меня, наконец?
  - А... - Она захлопала ресницами, и птаирианец, шагнув вперед, схватил ее за плечи. Тряхнул, раз, другой. Почему-то встряхиваний она не почувствовала, зато где-то на краю сознания услышала назойливый, пронзительный писк.
  - Ау! - крикнул Кэро и его глаза заполнили все пространство, - сколько я буду здесь торчать?!
  Янат открыла глаза и безумным взглядом уставилась в потолок. Ей потребовалась пара секунд, прежде чем дошло - только что, она видела сон, а реальный Кэро сейчас стоит за дверью (пришел согласно вчерашней договоренности) и ждет. Она похлопала себя по щекам, пытаясь окончательно проснуться. Голова оставалась дурной. Видно сказывался недостаток сна.
  Янат вяло приподнялась на локтях. Одеяло лежало на полу, видимо, соскользнуло во время сна. Она любила спать голой и то, что сейчас открылось взгляду, заставило ее сначала подскочить на постели, а потом начать судорожно рыскать взглядом по комнате.
  - Янат! - в голосе Кэро зазвучало даже не возмущение, откровенная злость.
  Она, не глядя, ткнула в кнопку над кроватью и проорала:
  - Кэро, прости, проспал, и у меня некоторые физиологические трудности. Погоди минутку, я не одет.
  - Трудности? Проспал? Не одет? - птаирианец замолчал, видимо, переваривая услышанное.
  Янат подхватила одеяло и завернулась в него. Растерянно огляделась, увидела, наконец, комбинезон, вцепилась в рукав и отправилась в санузел. На полпути спохватилась, вернулась к двери.
  Вошедший Кэро увидел лишь исчезающую за дверью спину. Более всего его поразил вид волокущегося по полу комбинезона.
  - Я сейчас, - услышал он голос Янат и следом шипящий звук закрываемой двери.
  Удивленный, немало раздосадованный ее поведением (к которому надо сказать, он уже начинал привыкать) Кэро присел за стол, возле портативного компьютера и любопытства ради заглянул в него, проверяя свою догадку. Довольно хмыкнув, (Янат просидела почти всю ночь, в попытках обойти защиту и раздобыть недоступную ей информацию) он хлопнул себя по коленке и громко спросил:
  - Ты что-нибудь объяснишь?
  - Извини! - ее приглушенный голос звучал виновато. Досада Кэро немного уменьшилась, зато возникло недоумение, когда Янат продолжила:
  - Просто понимаешь, я чертовски раздражен. Устал, проспал и еще это тут. Короче, подожди, сейчас я выйду.
  Птаирианец демонстративно посмотрел в потолок и вздохнул. Когда Янат вышла из санузла, вид у нее был вполне приличный, не считая помятого от сна лица и несколько сумасшедшего выражения в глазах:
  - Начну с главного, - она чуть замялась, и Кэро подумал, что выглядит это так, словно Янат испытывает неловкость. Она раздраженно повела плечом и продолжила:
  - Что ты знаешь про меня? Про расу шан-та. Про шантийцев?
  'Ого! Сколько слов', - птаирианец подбадривающее улыбнулся, начиная догадываться о причинах столь странного поведения.
  - Вы андрогены. Твоя фаза? В этом проблема?
  - Да нет никаких проблем.
  Кэро увидел, как быстро Янат приходит в себя, и понял, что недооценивал ее или скорее уже его характер. Когда человек, нет, инопланетянин, тем более гибрид, так стремительно приспосабливается, определенно, это говорит о живучести и стабильности вида. С другой стороны излишняя гибкость психики может провоцировать душевные болезни. Нелепость классического подхода к данной ситуации заключалась в том, что Янат с рождения имела два психотипа и три пола. То, что нормально для обычного человека со стандартным мышлением и физиологией, ненормально для шантийца. Все переворачивается с ног на голову.
  Кэро был профессионалом во многих областях, а не только контактером. Научная деятельность, путешествия и, конечно, основная область исследований, которой он посветил себя, темная и загадочная, как сама жизнь. Разум людей или таких же инопланетян, как он сам, в прошлом землян, а ныне эволюционировавших дальше и получивших необычные способности, измененный генотип, физиологию или психику в результате изменения окружающей среды и условий жизни. Поколения естественного отбора и ускоренные мутации, естественные или не совсем.
   Янат лаконично закончила фразу, прервав его размышления:
  - С сегодняшнего дня переходим на 'он', хорошо?
  - То есть, с сегодняшнего дня, ты физический мужчина? А как ты проводишь эту границу? Мне интересно, как ученому. Я читал о вас, но это другое, сама...сам понимаешь.
  - В другой раз, - отрезал Ян.
  Они немного помолчали, словно никак не могли преодолеть некий условный барьер. Потом, Янат присел напротив птаирианца и мрачно пробормотал:
  - Знаешь, Кэро, я стал злым и раздраженным. Мой интерес так и остался неудовлетворенным. Я потратил три дня, пытаясь найти хоть что-нибудь. Бесполезно. Мне в категорической форме запретили расспрашивать Самойлова. Более того, выяснилось, что его назначили ответственным любые решения, принятые в процессе экспедиции, то есть фактически начальником, со всеми положенными регалиями и полномочиями. Очень, знаешь ли, возбуждает. Это еще не все новости. Через пару дней, мы останемся без связи. Слишком далеко от обжитых трасс залетели, начинается 'мертвая зона', глушь, короче, и стандартный сигнал не проходит. Больше никакой дополнительной информации, только библиотека корабля. Мы получим доступ к оборудованию, с большим диапазоном частот и более мощным, чем на корабле, пакетом услуг, аж на орбите Нави. Каждое сообщение оттуда будет идти от трех-пяти суток до станции Папайи, а с нее переправляться дальше, к Вэ.
   Он задумался на пару секунд и продолжил чуть живее:
  - Оказывается, около Нави почти достроили станцию. Уже десять лет строят. Интересно, да? Возможно, года через три достроят. Там оживленно теперь. Курсируют грузовые корабли, а в готовых секциях проживают и работают около ста человек. Вот так. Мне хотелось бы знать, когда и где именно, мы получим конкретные инструкции, а также, что я буду делать еще полтора месяца. Да, и я проспал, извини.
  - Забудь, Ян. Я почти привык, - пошутил Кэро, дружелюбно улыбаясь. - Гораздо труднее привыкнуть к тому, что ты теперь мужчина.
  - Ничего, это ненадолго, - Янат хмыкнул и следом зевнул, - а я вот, с удовольствием поел бы и еще немного покемарил. Кстати, ты был сейчас на собрании?
  - Ага. Не волнуйся на счет безделья. Дел с сегодняшнего дня будет предостаточно, я только что получил разнарядку, - Кэро мстительно посмотрел на напарника. - Сначала нас ждет шлем Джерски, потом курс лекций по бывшей Яви. Бонусом, тебя хочет видеть Самойлов. Сегодня в стандартные семь вечера.
  - Почему шлем? - пропустив мимо ушей информацию о будущем начальнике, поинтересовался Янат.
  - В смысле? - Кэро облизнул губы.
  - Есть же мобильные, усовершенствованные приборы Джерски. Помимо шлема. Например, ШДА-2.0. Уже поговаривают и третий на подходе.
  Перед глазами Яната вдруг отчетливо встала сцена из недавнего сна. Воспоминания о страстных поцелуях назойливо всплывали в памяти, и его вдруг охватили смущение и стыд. Было трудно оставаться спокойным, открыто смотреть на птаирианца, хотя все произошедшее оставалось лишь игрой воображения. Янат готов был клясться, что не испытывает к Кэро ничего, кроме дружеской симпатии, но никак не мог отогнать лишние, не вовремя посетившие мысли.
  - Адапторы? Это не совсем то. Адаптары процентов на пятьдесят являются переводчиками смыслового сигнала, а не обучающим устройством. Они полезны при анализе диалектов, пополнении базы, ускоряют обучение. Но базовые знания, нет, тут пока недоработки. Лучше первого шлема Джерски ничего не придумано. Так что, готовься, Янат. Хотя...языки Нави не слишком сложные. Все они возникли на основе базового, поэтому учить будет довольно легко. В общем, не успеешь сказать 'а', как мы окажемся на орбите Нави.
  - Сомневаюсь, - помрачнел Ян и пожал плечами, - положим, занятия по языку и займут время, но прочее по час-два в день?
  - Я скину тебе информацию для ознакомления. Ты и выглядишь сегодня как-то странно, и вопросы сейчас задаешь откровенно нелепые. Это что, твое первое задание, Ян? Думаешь, общие сведения по планете ты освоишь за пару часов? А как на счет языковой базы, результатов исследований, опасных зон, растительности, животного мира, местного населения? Я уже не говорю про обязательное изучение политических нюансов, если у существ развитый социальный строй, если примитивный, то нужно знать приоритеты глав кланов, их самих, родословные, парочку тайн, в качестве альтернативного способа давления. Желательно, если таковая информация имеется в базе, получить представления о традициях и зонах табу. Как минимум. Ян, все, правда, хорошо?
  - Я быстро усваиваю информацию. Мне достаточно один раз прочитать или увидеть, чтобы запомнить. Абсолютная память от предков по линии матери. Тут как раз проблема, не прочитать бы лишнего. Я просто несколько рассеян с утра, поэтому и ляпаю не в тему. И ради богов, не строй по этому поводу из себя всезнайку, Кэро, меня раздражает! Вообще, к чему дурацкие вопросы?
  - Я просто остро чувствую твое состояние, - миролюбиво сообщил Кэро.
  - Ты что эмпат? - позволяя зазвучать в голосе откровенной насмешке, поинтересовался Янат.
  Сказать по-честному, злился он не на Кэро, а на себя самого, точнее, неспособность управлять мыслями, принявшими не то направление, заставившими его нервничать и скрывать смущение за резкостью слов. В результате, он просто выставил себя идиотом.
  Кэро даже не смутился, добив Яната словами, сказанными таким же ровным и дружелюбным тоном:
  - На моей планете все эмпаты и многие телепаты. Что не является секретом. Мы просто редко упоминаем о своих отличиях в среде других людей. Это невежливо.
  Янат рассмеялся. Напряжение также резко отпустило его, и атмосфера снова разрядилась. Ему действительно нравился Кэро. Умом, выдержкой, силой характера и духа. Умением противостоять чужим подколкам и агрессии. А главное, наконец-то, Янат хоть что-то узнал о загадочном типе, который по воле судьбы числился его напарником:
  - Знаешь, Кэро, только что мне в голову пришла одна интересная идея. Мы можем узнать, кто входил в состав предыдущих экспедиций? Понятное дело, большинство составляли контактеры, ученые или инспекторы. Но, что это были за люди, с каких планет? Также, нам необходимо узнать, кто и почему входит в эту. Ты ведь понимаешь, к чему я клоню, да? Эмпат и андроген шан-та, оба находятся в составе специальной экспедиции. Я не преувеличиваю нашей значимости. Просто хотелось бы убедиться, что мы единственные. Либо...почему?
  Кэро посерьезнел и коротко кивнул:
  - Я понял. Ты прав. Свежая и дельная идея. Я как-то упустил из виду такой вариант развития событий. А теперь, если ты не против, один личный вопрос?
  - Валяй, - Янат расслабился и задумался о хорошем завтраке.
  Переключение на другой тип мышления ему всегда давалось нелегко, даже если внешне это выглядело достаточно просто. Требовалось время, чтобы адаптироваться, а пока это происходило, он испытывал неуверенность в себе, даже легкую растерянность.
  Представители его вида, живущие на Янусе многие века и являющиеся генетически модифицированными землянами (потомками людей, в последствии 'родившими' почти все расы Януса), обычно справлялись с такими проблемами. Но, во-первых, они просто не знали, что может быть иначе. А во-вторых, и у них было полным полно гораздо более серьезных проблем.
  Янат же, вырос в лаборатории, под пристальным надзором ученых, и слишком часто ощущал себя подопытным кроликом. Естественные для его расы процессы ему пришлось постигать в мучительном душевном одиночестве. Привычка беречь то немногое личное, что удавалось спрятать от вездесущих эскулапов, даже если это причиняло боль, оказалась сильнее потребности в общении. Тем более сестра его родилась 'нормальной', с типичным генотипом человека, а мать категорически отказывалась рожать детей на заказ. Поэтому внимание исследователей целиком и полностью доставалось ей самой и Яну, единственным официально доступным для медиков представителям расы шан-та.
  Пожалуй, ему следовало бы чаще говорить отцу спасибо. Богдан Янат приложил максимальные усилия, чтобы не позволить превратить жизнь близких в полный кошмар. Его упорная, многогодовая борьба все же дала плоды. Хотя бы теперь Янат мог распоряжаться своей жизнью сам. Прошлое... Чего стоило отцу сохранить хрупкий баланс между наукой, политикой и семьей, Ян не знал. Но благодарность, несмотря на порой напряженные отношения, как и любовь, и глубокую привязанность ко всем членам семьи он испытывал бесконечную.
  Ян был уверен, больше никогда в жизни ему не захочется быть уникальным. Конечно, пришлось изрядно помучиться, прежде чем удалось найти свое место в жизни, принять себя, таким как есть, осознать, что отныне выбор будет за ним. Возможно, именно опыт подопытной крысы сделал его нетерпимым, подозрительным и порой испытывающим терпение начальства. Ян боролся со своими тараканами, но довольно часто им проигрывал. И ему, конечно, даже в голову не могло прийти обратиться за помощью к специалисту. Никогда. Он был сыт ими по горло.
  - Так как ты относишься к служебным романам?
  Янат моргнул и наткнулся на спокойный, изучающий взгляд. Его лицо вспыхнуло, шея пошла красными пятнами, а в желудке, гнев опалил внутренности потоком жидкого огня:
  - Между нами ничего не будет.
  Кэро озадаченно свел брови к переносице:
  - Ты меня неправильно понял. Я хотел узнать, было ли у вас что-нибудь с Ингой. Все же понимаешь, шесть лет напарники. Вместе в перипетиях, месяцами единственные близкие люди. Ведь такая жизнь сближает, практически превращает в родственников. Ты мог показаться ей необходимым и не только как друг. Ведь с такой работой трудно создать семью, да и просто с кем-то встречаться. Месяцы в работе, в непредсказуемых условиях, с порой достаточно опасными заданиями. А?
  Кэро продолжал неотрывно смотреть на Яната, как будто пытался прочесть его мысли.
  'Он эмпат, но не телепат же!' - раздосадовано подумал Ян. Конечно, у них с Ингой ничего не было. Почти. Ему лишь однажды пришлось испытать близкое к искушению чувство, а случилось это в первый год их совместной работы.
  Ему исполнилось всего двадцать два года, он находился в мужской фазе и был в состоянии фантастического опьянения жизнью и свободой. Наконец, впервые, Ян мог сам распоряжаться своей жизнью. Уже значительно позже до него дошло, что между 'свободен' и 'почти свободен' заключается огромная разница. А тогда, нет, тогда ему казалось, весь мир лежит перед ним!
  В тот злополучный день, только благодаря уму Яната и потрясающей педантичности Инги, которая сохранила 'освященную' колдуном племени вещь, они остались живы. С тех пор, он всегда уважал этот ее пунктик, хотя порой едва сдерживал раздражение. Ему претило следование протоколу во всех утомительных мелочах, включая сохранение хлама и записей разговоров. Однако Янат признавал, если бы не Инга, их карьера оборвалась в самом начале. А так, вышло с точностью наоборот.
  Они вернулись на базу, пережившие стресс и получившие бешеный всплеск адреналина, а затем последовало неожиданное поощрение от начальства, за удачно выполненное задание. Молодые, возбужденные собственной смелостью и сопутствующей удачей, может, именно тогда между ними и проскочила искра?
   Янат остановился первым. Он точно знал, происходящее - ошибка, хотя так и не смог объяснить Инге, впервые решившей выступить против собственных правил и установок, почему остановил ее. Позже к нему не раз приходили мысли, что, несмотря на последующие годы дружбы отличной профессиональной команды, она так и не простила его. Посчитала, быть может, недооцененной свою жертву? Обиделась чисто по-женски? Решила, что он пренебрег ею? Он не знал. Тем более теперь, когда сам не мог разобраться в том, что такое 'правильно':
  - Нет. Мы были друзьями.
  - Никаких двусмысленных ситуаций?
  - Нездоровый интерес, Кэро, - резче, чем планировал, оборвал птаирианца Янат. - Просто допусти, мы были лишь коллегами. Друзьями, единомышленниками, в конце концов.
  - Ты знаешь, что начинаешь злиться всякий раз, когда мы заговариваем о бывшей напарнице Инге? Хорошо, оставим. В любом случае, теперь мне предстоит делить с тобой воду.
  Янат опустил символически древнее изречение Кэро и зло ответил:
  - Слушай, ты задал чертов вопрос? Подумай же вот о чем. Я не желаю, чтобы совали нос в мою личную жизнь, Кэро сохо Пта Эргос! Ты нисколько не напоминаешь моего психиатра. Уймись же.
  - Прошу прощения, если невольно задел твои чувства, Янат сохо, - церемонно извинился птаирианец.
  Янат не увидел и тени раскаянья в его черных глазах. Это бесило, но как ни странно и привлекало его:
  - Я голоден, - сухо произнес он, давая понять, что смена темы произошла.
  - Могу я составить тебе компанию, а в качестве извинения предложить тебе задать несколько неудобных вопросов мне? - Спросил Кэро, и в этот раз его улыбка была искренней.
  
  7 глава
  
  Янат стоял в лифте и думал о причинах, побудивших Самойлова вызвать его на ковер. Естественно, первое, что приходило в голову, мысли о собственной небрежности в отношении распоряжений начальства, пусть и будущего. Рассмотрел он, как вариант, и копание под Самойлова, которого практически не скрывал.
  Ян прекрасно понимал, не мог не понимать, что выбранная им линия поведения ни у кого не будет вызывать симпатии, но чем больше призывал себя хотя бы к видимости покорности, тем больше бедокурил. Требования начальника выполнять указания, продиктованные предубеждением к нему, пусть даже разумные и необходимые, вызывали в душе Яната бунт.
  Да, но разве ситуация конфликта когда-либо мешала ему оставаться отличным контактером? Никогда! Янат свято в это верил. К тому же работа давала столь необходимое ощущение свободы передвижения, путешествия, желанное и важное. Он забывал, что раньше Инга сдерживала его. Утихомиривала, прикрывала. На самом то деле, именно поэтому Ян и продержался так долго. Он мог отрицать это с таким же остервенением, как сражался с ветряными мельницами самообмана, но факты говорили об обратном. И поэтому, периодически его терзало смутное чувство вины. Ведь именно он перегнул палку, из-за него Инга ушла.
  Пошла к черту! Опять лишние мысли и пустые чувства. Они на полпути к Нави. Коня у переправы не меняют. Да, с Кэро придется нелегко, плюс, его раздражающее любопытство отчего-то пугало Яната, ну, да ничего. Практика быстро обуздает теоретика.
  Кипящий этими агрессивными мыслями, он вышел из лифта и направился к каюте Самойлова. Светлые своды, нейтральное покрытие пола, яркие лампочки, нависающие по обе стороны коридора двойной дорожкой. Не поймешь утро сейчас или день, верх или низ. Скорее бы спуститься на планету. Там его настоящее место. Среди реальных запахов и вкусов. Не здесь, в рафинированном рассаднике искусственных интриг и сплетен.
  Ян подошел к гладкой панели двери. Чуть помялся. Скривился и нажал на кнопку переговорного устройства.
  Его ждали:
  - Кто это? - хорошо поставленный голос Самойлова тут же вызвал подсознательное, глухое раздражение. Он глубоко вздохнул и ответил:
  - Янат Янат.
  Панель с легким шипением ушла в сторону. Ян шагнул внутрь и почти сразу обратил внимание на абсолютный порядок, царящий в каюте. Характерная деталь, указывающая на патологического чистюлю. Такие чаще оказываются редкостными занудами и во многом другом. Самойлов что-то сосредоточенно изучал, на лежащем перед ним на рабочем столе экране мобильного компьютера.
  'Вероятно, та самая, новая модель', - мелькнула у Яната мысль.
  Такие компьютеры новейшего поколения выглядели как тонкая металлическая пластина. Но на самом деле изготавливали их из сверхпрочного сплава с молекулярной памятью. Пластину можно было сворачивать в трубку, складывать поперек или вдоль, или напротив, раскладывать почти на любой поверхности, к которой простым нажатием она прилипала и отлипала. Серая, невыразительная на первый взгляд новинка представляла собой сложный механизм: сам процессор, с прилагавшимся к нему настраиваемым экраном, и бонусом галопроектор с передатчиком. Удобная, а главное, полезная штука.
  Самойлов поднял голову от стола и ровно поздоровался:
  - Добрый вечер. Вы вовремя.
  - Удивлены?
  Ян сразу прикусил язык, но в серых глазах Самойлова не уловил никакого намека на реакцию.
  - Да, пожалуй. По утрам обычно вы не столь пунктуальны. Еще не подружились с новым напарником, а он уже вас прикрывает. Умеете нравиться людям, - он нарочно выдержал паузу. Ян склонил голову на бок, - и не нравиться тоже.
  Вот теперь это прозвучало как обвинение. Янат не собирался ломать комедию. Назначенный свыше начальник ему не нравился. Но и лезть на рожон было глупо. Поэтому он промолчал.
  Самойлов кивнул в сторону койки:
  - Присядьте, разговор будет долгим.
  Ян сел. Самойлов не стал разводить церемоний и спросил в лоб:
  - Вам непросто смирится с тем фактом, что я буду вашим непосредственным начальником на Нави?
  - Не знаю. Вы же останетесь на орбите.
  - Вы будете регулярно отчитываться, и принимать мои приказы за четкое руководство к действию.
  - А как на счет доверия? Должен ли я слепо выполнять указания, если не доверяю человеку мне их отдающему?
  Самойлов поцокал языком, с каким-то злым восхищением глядя на Яната:
  - А вы редкий самородок, Яната. Или, простите, Янат? Хамство - ваша фирменная карточка, как я погляжу. Понимаю, трудно оставаться на земле, имея такую родословную и известность. Вас так и тянет в небо. Есть одна доисторическая легенда о юноше, что так возгордился своей причастностью к великим, что попытался стать одним из них. Надел некачественно сделанные крылья и спрыгнул с высокой скалы. Как вы понимаете, он полетел. Но не вверх, а вниз.
  Янат почувствовал, как его челюсти сводит, словно он только что съел кислющее яблоко:
  - Я понял метафору, - промямлил он.
  - Отлично. Тогда перейдем к делу. Я знаю, вы не считаете себя простым смертным, к тому же, вам, похоже, и не дают об этом забыть. Вы ведете себя так, словно у вас иголка в мягком месте, уж простите за сравнение. Лезете в пекло, не думая ни о чем, а другим приходиться принимать удар на себя. Жизнь обывателя вам не ценна.
  Янат пожал плечом:
  - Ну, почему же, я ценю свою жизнь.
  Самойлов наградил его таким взглядом, что он подался назад и замолчал:
  - Я ваш начальник. И могу под любым предлогом отстранить вас от задания, чтобы оставить на станции рядом с собой. Хотите? Если нет, немедленно прекратите паясничать, подвергать мои слова или действия сомнению. Я знаю, что собой представляет Навь, а вы - просто избалованный ребенок, имеющий наглость думать, что может вести себя как вздумается. Мы не в детском саду. Признаюсь, я удивлен, и не понимаю, как вы продержались в должности контактера столько лет? Предполагаю, дело не в вас, а в напарнице. Очнитесь! Мы за миллиарды километров от вашей колонии, родных и их связей. Вы просто контактер. Хороший, да, но не заменимый. Ваш партнер, Кэро сохо Пта Эргос отличный специалист. Я не хочу испортить его послужной список. Дайте слово, что займетесь делом и перестанете идиотизмом.
   Янат ответил, подчеркнуто вежливо:
  - Тогда расскажите мне, что там произошло. В тех деталях, которые раскрыли не всем.
  Брови Самойлова приподнялись, отражая его изумление и ярость:
  - Как вы невыносимо уперты! Мне нечего скрывать. Не верите? Хорошо. Поиграем в вашу замечательную игру. Спрашивайте. И по случаю, еще раз поблагодарите отца за свою уникальность, которая не дает мне выкинуть вас за борт.
  Янат понял, что никакой радости от одержанной победы не испытывает. Более того, Самойлов отчитывал его как мальчишку, а ему решительно нечего было возразить. Он явственно ощущал угрозу, исходящую от Самойлова. Посмей Янат надавить еще чуть-чуть, его не спасло бы и влияние отца. Он потерял бы все.
  Поэтому и пошел на попятную:
  - Как пропадали люди? Как происходили несчастные случаи? Скажите мне хоть что-то, чего нет в общем отчете.
  Самойлов нахмурился, но Янат больше не видел в его глазах злости:
  - Вам и так все расскажут на лекциях. Почему вы так хотите послушать именно меня?
  - Вы там были.
  - Хорошо. Но прежде, пообещайте соблюдать правила, в пределах разумного минимума хотя бы. Пообещайте, или клянусь, я сделаю вашу жизнь невыносимой.
  - Обещаю.
  Он с трудом подавил желание сказать, что гораздо проще было бы пополнить его именем списки погибших на Нави, но сдержался. Был уверен, так шутить с Самойловым слишком опасно. Не буди лихо, пока оно тихо. Янат мог проявлять чудеса дипломатии, если дело касалось тайн.
  
  Кэро поднес кувшин к стакану Яната:
  - Сок?
  Тот рассеяно кивнул. Потом вздрогнул, словно очнувшись, и поспешно выдернул стакан из-под кувшина. Часть жидкости пролилась на стол.
  Птаирианец с укоризной посмотрел на него:
  - Я же спросил.
  - Прости, задумался. Тебе удалось найти информацию?
  - Кое-что. Ты оказался прав в своих предположениях. В прошлые разы в подготовке специалистов упор делался на специфику планеты. Контактеры подбирались самые удачливые. Не в плане...ну, ты понял. Те, кто умел найти подход к кому или чему угодно. В связи с тем, что Навь планета с прошлым, люди проходили дополнительные курсы по выживанию, получали необходимые при работе в загрязненных зонах навыки. На все случаи жизни варианты предусмотреть, конечно, невозможно, но с каждым разом, экспедиции подготавливались тщательнее и тщательнее. Поэтому нынешний состав мне показался странным. С одной стороны присутствуют отличные спецы и ученые, все как положено. Но у некоторых из них весьма спорная репутация, а самое забавное происходит, когда читаешь сведения об их генетической истории и родине. Как будто по всему свету отбирали особенных людей. А что узнал ты?
  - Не слишком много, к сожалению. Самойлов обвел меня вокруг пальца. Вытребовал обещание стать паинькой и навешал лапши на уши. Ничего сверхъестественного, якобы, не происходило. Все несчастные случаи банальная неосторожность, случайность или преднамеренное нежелание аборигенов идти на контакт. Последнее похищение вообще происходило необъяснимо с позиции логики. Сначала исчезли несколько контактеров. За ними отправили спасательную экспедицию. Исчезла и она. Вместо того чтобы сразу отправить запрос на станцию, а потом эвакуировать оставшихся, начальник отправляет третью поисковую экспедицию и следом тонет сам. Только послушай! Причем, утоп как-то идиотски, поскользнулся что ли. Произошло это в нескольких километрах от базового лагеря. Он отправился туда один! Зачем? Даже звучит абсурдно. Оставшиеся четверо отослали таки сообщение на станцию и решили похоронить утопленника. Они оставили Самойлова около передатчика, в рубке управления аварийного челнока, а затем пропали вместе с трупом.
  - Ого, - Кэро осторожно промокнул салфеткой лужицу сока и издал сдавленный смешок.
  - Я большего бреда в жизни не слышал. А это может указывать только на одно.
  - Психику, - подытожил птаирианец и выразительно посмотрел на Яната.
  
  сон 4
  Небо... нет, не синее. Его переливы от жемчужно-серого до почти откровенной лазури, того сложного и неповторимого оттенка между голубым и зеленым, закрываются мягкой поволокой облаков. Перистые, тонкие, полупрозрачным кружевом они ложатся на небесную гладь, как изящное олицетворение совершенства природы.
  Солнце светит ярко. Заливает все вокруг светом, делая мир необычайно пестрым, насыщенным, сочным. Потоком золота, проливаясь на землю, оно пока не несет удушающей жары лета, которая размывает краски и превращает их в жирное расплывающееся пятно, где листва жухнет, пыль и сухость воздуха мешают дышать, а вокруг палит и палит, давит бесконечной яростью 'могу'. Пока что светило лишь набирает мощь, а его ласкающие прикосновения приятны и каждое утро купают мир в золотой росе.
  Сочность травы, мокрой от ночного дождя, привлекательна и радует глаз. Высокая, почти по пояс, буйная, разноцветная - она покрывает берега реки сплошным ковром, сотканным из нюансных оттенков зеленого. Смешивается с кустарниками, перекрывает поросшие мхом подножья деревьев. Острые стрелы осоки, круглые тарелочки листьев орешника, пятиконечные мать и мачехи, узкие крапивы или состоящие из множества соцветий мелкой ромашки, вьюнка, васильков и пастушьей сумки.
  Запах сочный, пряный, острый и необычайно насыщенный заставляет чихать с непривычки, морщиться и благоговеть.
  Растения - гимн живого леса. Пусть его так мало осталось, пусть он сдает свои позиции под давлением людей, их жилья, их техники, мусора ими разбрасываемого со щедростью и глупостью, и все-таки он пока жив. Деревья растут, давая пышную поросль, цепкую, гибкую. Разнотравье душит культивированных конкурентов, где и как может, забирая по клочкам почву обратно. Дикий лес не умер, нет. Он отступил, затаился, замер.
  Это его 'рук' дело - заросли шиповника на месте дорогущих роз. Это он раскидал израненной ладонью алые капли земляники на грядках, отступая изрезанными ветвями осин и дубов. Он подождет. У него есть время.
  Потому что у людей его почти не осталось.
  
  8 глава
  
  Янат чувствовал себя отвратительно. Его руки и ноги затекли от неподвижности, а поза полулежа, довольно комфортная поначалу, вызывала глухое, нарастающее комом, раздражение. Места-капсулы были просчитаны тютелька в тютельку, ведь лишние сантиметры - избыточный вес, которого стремились избежать. Люди на борту челнока находились в таких капсулах из простой предосторожности, связанной с посадкой на поверхность планеты. Формальность. Но в этот раз перед самым стартом произошла какая-то накладка, и будущим колонистам Нави пришлось провести в неудобном положении около часа. Покинуть ячейки им не позволяли, аргументируя тем, что искать потом членов экспедиции по всей станции, дабы лично сообщить им об отбытии никто не будет.
  Накануне, Янат по заведенной традиции получил напутственную взбучку от Самойлова. Официально находившийся в должности, он сухим и безжалостным тоном перечислил все мыслимые и немыслимые запреты, которых ему следовало неукоснительно придерживаться.
  'Неисполнение, неподчинение, а также хотя бы приблизительно напоминающие саботаж действия, - подчеркнул Самойлов, - запустят механизм твоей депортации на станцию. С последующими проблемами: испорченной репутацией, а в качестве бонуса занесением выговора в дело и увольнения. Забудешь о своем обещании, голубчик, я сделаю так, что никто и никогда не захочет связываться с тобой. Просто выполни то, зачем прибыл и не суйся, куда не просят', - напутствовал он Яната.
  Тот сделал соответствующие выводы, а именно, не злить спящую собаку, притворившись паинькой, и теперь с нетерпеньем ждал отбытия.
  Момент, когда Навь открыли заново, был отмечен знаком вопроса. С тех пор количество их только увеличивалось. Янат, как истинный фанатик своего дела, жаждал найти хотя бы один ответ. К тому же, его не оставляли мысли о Самойлове. Чем сильнее начальник давил, тем больше рождал подозрений по собственному поводу. Ну, конечно же, как могла оставить равнодушным пламенная речь человека, который явно понимал больше других, был вовлечен в растянутый на годы процесс, но всячески отнекивался от причастности к тайне? В этом свете неправдоподобно звучали все его объяснения, поведение Самойлова настораживало и смущало, но как таковые доказательства вины отсутствовали.
  Янат понимал, он, впрочем, как и остальные, может сколько угодно придумывать теории, махать руками или рассуждать о неизвестном 'нечто', но без убедительных фактов это чепуха. Мучимый догадками, предположениями и банальным любопытством, он весь извелся. Лежать в капсуле было скучно, шевелиться затруднительно, а от мыслей, казалось, мозги медленно и верно закипают. Поэтому новость о том, что неполадки или что там мешало взлету, наконец, устранены, прозвучала как нельзя кстати.
  Через полтора часа негостеприимная земля Нави принимала их.
  'Странная экспедиция, - в который раз подумал Янат, слушая гул двигателей, - их непосредственный начальник не допущен к фактическому выполнению задания, но продолжает занимать должность, мало того, с благословения выше, собирается руководить процессом со станции на орбите планеты. Кэро, представитель отшельников в семействе человеческом, практически не выбирающихся за пределы своей звездной системы, внезапно, назначен его заместителем. А формально управлять жизнью на базе станет доктор Мальком Деше. Третья переменная этого странного уравнения. Доктор - еще и прозвище, поскольку он получил четыре специальных образования, докторскую степень и еще какие-то награды в своей области. Ксенобиолог, биолог, наноинженер, микрохирург', - Янат удовлетворенно хмыкнул. Он с пользой провел последние пару недель, тщательно изучая досье на будущих коллег, которые ему подсуетил никто иной, как Кэро. Самойлов, наверное, просто закрыл глаза на чрезмерное любопытство 'занозы', поскольку последние недели перед приземлением, она вела себя на удивление тихо и скромно.
  Ян был уверен, потрясающие познания и умения Малькома ничего не стоят, если он окажется никудышным организатором. Тогда всем им придется кусать локти, потому что подобная безалаберность в выборе лидера спасательной экспедиции просто убийственна. Он не собирался подчиняться приказам профана. Оставалось надеяться, что Самойлов не собирался проводить опыты на людях и заранее продумал должностную диспозицию, основываясь на способностях сотрудников. Янат тоскливо вздохнул и тут же взволновано приподнял голову.
  Двигатели замолчали.
  Исследователи (Ян так и не решил, как им себя правильнее называть: исследователями, колонистами или просто коллегами) терпеливо ждали в шлюзовой камере сигнала на выход. Было довольно тесно, но возвращаться в капсулы желающих не нашлось. Наружные камеры снимали унылый пейзаж, напоминающий обычную степь планет земного типа, а бортовые компьютеры дешифровали сигнал камер и транслировали его на сенсорные панели стен с помощью визуализатора, создавая убедительную иллюзию пространства. Без звука выглядело это странно, хотя и до жути натурально.
  Посадочная площадка выглядела точно такой, как на снимках трехмерных проекций и потоковом видео со спутника. Пустой, серой, гладкой, квадратной площадкой. Да здравствуют покрытия будущего! Она могла оставаться такой еще, по меньшей мере, лет двести, прежде чем природа одержала бы верх над человеческой изобретательностью.
  Метрах в ста от выхода из челнока виднелись небольшие корпусы жилых блоков, поблескивающие на слепящем полуденном солнце сверхпрочными гранями каркасов и пластинами окон из такого же сверхпрочного стекла.
  По внутреннему периметру силовое поле оставалось деактивированным. Прежде, чем запускать его в рабочем режиме, необходимо было совместить биополя новоприбывших колонистов с системой управления базы. Проще говоря, загрузить матрицы ментальных слепков. Так что все они останутся запертыми в коконе из внешней защиты до тех пор, пока система не распознает нейронную матрицу мозга и биопараметры тела каждого колониста.
  Внешне силовое поле выглядело как забор из толстых, деревянных кольев. Эта конструкция, весьма ненадежная на вид, на самом деле препятствовала бесконтрольному проходу на территорию станции. Никто, кстати, и не пытался. Ни разу. За все десять лет.
  Коды управления базой находились у Самойлова. Он вручил их Кэро сохо Пта Эргос перед вылетом. Янат искренне ему позавидовал. Конечно, не ключам, а тому, что птаирианец будет находиться в рубке управления челнока с пилотом, а не лежать в люльке с прочими колонистами. Самойлов, видимо, любил основательность, помноженную на личный контроль. Он потребовал запустить процесс еще в атмосфере, последние коды ввести перед посадкой и тут же доложить ему результаты.
  Ян молча рассматривал серый песок, похожий на толстый слой пыли, лежащий на всех горизонтальных поверхностях снаружи. С любопытством глядел на торчащие из той же пыли, но уже за пределами площадки, бледные пучки желтой, подсохшей травы, в которой кое-где пробивалась молодая поросль. В отдалении буйства красок тоже не наблюдалось. Пара деревьев у забора, да и те скособоченные уродцы.
  В наушниках зазвучал мягкий, присвистывающий голос Кэро и Янат с облегчением улыбнулся. Наконец-то!
  - Коллеги, добро пожаловать на базу. Сегодня мы проведем профилактику, распределимся по группам и наметим план действий с коррекцией на текущую ситуацию. С завтрашнего дня начинаем активно работать, разбирать архивы, в общем, действуем согласно полученным инструкциям. Занимаемся поиском следов пропавших людей, завершаем исследования. То, ради чего все мы, собственно, и прибыли на Навь. Поскольку база законсервирована, необходимо восстановить рабочие режимы всех модулей: лабораторий, жилых отсеков, сада. Провести расшифровку слепков матриц, так как иначе никто не сможет покинуть территорию лагеря. Необходимо распределить человеческие ресурсы таким образом, чтобы работа шла наиболее эффективно. Я прошу вас пройти за Малькомом Деше к медицинскому блоку и не расходится до тех пор, пока не получите исчерпывающие инструкции. Доктор Деше приступает к возложенным на него Виталием Самойловым обязанностям, берет на себя управление и координацию процессов на базе. Это означает, что прямо с этого момента все мы подчиняемся его приказам и выполняем распоряжения. А теперь на выход, господа, да, поживее!
  Дверь с шипением начала открываться.
  В шлюз хлынул горячий воздух, накрывая людей волной жара, пыли и тревожного предвкушения.
  
  9 глава
  
  Кэро сохо Пта Эргос медленно шел вдоль рядков. Сад и огород на базе пребывали в весьма запущенном состоянии. Наверное, люди из прошлой группы предпочитали синтетическую пищу и им почти не занимались. Но поскольку в течение последних десяти лет одна экспедиция циклично сменялась другой, периоды заморозки базы оказывались сравнительно небольшими, и в полной консервации не возникало нужды. Каждой последующей экспедиции вменялось в обязанность поддержание растений в нормальном состоянии, но люди есть люди...
  Автоподача воды забарахлила недавно и, к сожалению, те растения, которым она требовалась регулярно, успели погибнуть. Однако часть сада уцелела. Нынешний состав ученых рассчитывал всерьез заняться изучением влияния микроклимата на модифицированные растения. Поэтому, они с энтузиазмом взялись за работу по восстановлению полезных площадей. Уборка мусора с грядок, проверка и отладка автосистемы полива, а затем и высадка в рыхлую коричневую почву золотисто-оранжевой рассады.
  
  
  По мнению Кэро такие совместные мероприятия ускоряли процесс адаптации человека к новым жизненным обстоятельствам. Появление чувства дома, это ли ни есть хорошо? Он с удовольствием посещал сад после восстановления, особенно ту его часть, где подле искусственного пруда, заросшего кувшинками, стояла крытая беседка. Кэро еще немного прошел вперед, приметив впереди заросли цветущих кустарников. Кусты и деревца живописно разрослись, образовывая буйный, многоцветный уголок для отдыха.
  Когда они в первый раз посещали теплицы, многое выглядело иначе. Да, деревья и кустарники мало пострадали. Полив почти не прекращался, и солнечного света растениям хватало. Крыша теплицы автоматически раздвигалась два раза в сутки. Механизмы ориентировались на датчики, открывая бледно синее небо то на час, то на пол дня. В остальное время использовалась искусственная подсветка.
  Но кувшинки засохли, пруд выглядел мерзко, больше походя на лужу с высохшими рыбками и спутанными комками водорослей на дне. Теперь, когда его почистили, наполнили свежей водой, запустили рыбу - сидеть на берегу оказалось сплошным удовольствием.
  Кэро улыбался и вообще имел вид довольного жизнью субъекта, чего нельзя было сказать о человеке, к которому он направился. Птаирианец остановился в нескольких шагах от него и наблюдал до тех пор, пока тот не поднял голову:
  - Чего тебе? - Недружелюбно пробурчал Янат, стоя на коленях.
  - Есть дело, - Кэро светился дружелюбием, но Яна этот факт как раз особенно раздражал.
  - Еще одно? - он обвел ладонью в перчатке 'свои' владения. - Мне, знаешь ли, не скучно. Твоими заботами живу в гребаном палисаднике уже с неделю.
  - Не бузи. - Даже откровенная агрессия не смогла сбить благожелательность с птаирианца, - каждому по способностям, помнишь? Особенности каждого на благо большинства. У тебя осталось не так много работы. Тем более, не один здесь трудишься.
  - Пошел ты, - беззлобно ругнулся Ян и прищурился. - Намекаешь на мои 'удивительные' способности к посадке рассады? Опупеть. А как же сам? Я смотрю, вы здорово спелись с Деше на ниве руковождения.
  Кэро в ответ нейтрально улыбнулся и заметил, что от этого у Яната перекосило физиономию:
  - Вообще-то я не праздно гуляю, а пришел с отличной новостью. Сегодня мы покинем территорию базы. Проведем рекогносцировку на местности, так сказать. Небольшую. Ты изучал материалы предыдущих контактеров, оставшиеся в архиве компьютерной базы?
  - Наконец-то! - Янат резво поднялся с колен и отшвырнул лопатку в сторону. Изучал? Да он заучил до дыр все, до чего смог дотянуться. Перелопатил весь архив. Хотя времени на такие занятия ему оставили совсем чуть-чуть, забив график под завязку несусветной мутью вроде посадок рассады. Дело рук Самойлова, как пить дать.
  - Не торопись, - птаирианец неодобрительно проследил за траекторией лопатки, - странно, ты не уважаешь даже собственный труд. Я хотел предложить поздний завтрак, чтобы кое-что обсудить до выхода. Поделиться кой-какими наблюдениями. Я ведь помимо теплого местечка, забитого неработающей электроникой и пылью, получил доступ к файлам с информацией. Делал полезные пометки. Наш разговор, помнишь? Кроме того, инструкция безопасности предписывает экипировку по максимуму, особенно для первого выхода, а Жан, наш техник, еще не закончил проверку снаряжения.
  - Хорошо, поедим, - Ян стянул перчатки и равнодушно уронил их на грядку, - ты не прав, кстати, я уважаю свой труд. Только работа у меня другая. Не копаться в огороде, а искать пути и связи. Я хреновый садовник. А ты часом, не психологом ли устроился?
  Кэро в очередной раз улыбнулся и ничего не ответил. Янат оглянулся на свою соседку по грядочно-уборочным работам, биолога-техника Андреа Нельсон. Похожая на сдобную булочку невысокая женщина с практически белыми, вьющимися мелкими кудряшками волосами, она обладала редким очарованием по-настоящему хорошего человека. Не раздражающим добродушием, а умением из самого нудного занятия сделать праздник.
  Андреа в отличие от Яна обожала копаться в саду и порхала, как домашняя фея, метрах в двадцати, в зоне сада у входа.
  - Энди! - окликнул ее Янат.
  Рядом с ней ему не хотелось огрызаться, защищаться или подозревать кого-нибудь в тайной неприязни к себе, замешанной на расовой уязвимости. Грустно признавать, но маниакальная подозрительность, скорее всего, досталась ему по наследству от расы шан-та. На родине матери, планете Янус, андрогены шантийцы, веками находились под жестким прессингом со стороны всех остальных рас.
  Иногда Яну казалось, что если бы он не знал о причинах этой ненависти и не был объектом пристального внимания людей, взгляды на жизнь у него могли бы сложиться иными. Но по прошествии времени он все-таки пришел к выводу - выдавать желаемое за действительное - идея, неудачная с самого начала. Его раса отличается от многих других, чьими предками когда-то стали земляне. Больше или меньше, не столь важно. Достаточно для того, чтобы не быть понятным. Существа другого вида иное дело. Но их физиология и психика родственны ему еще меньше, а значит, у них также мало точек соприкосновения.
  - Что Ян? - незамедлительно откликнулась Андреа, ослепительно улыбаясь.
  Недавно ей исполнилось сорок девять. Ее вторая половина, муж Кристофер, сейчас был далеко. Тоже ученый, ихтиолог, он в составе исследовательской экспедиции ходил на яхте по безбрежным просторам Океана, планеты с единственным искусственным материком. Как Янат понял, в таком режиме путешествий, вместе или раздельно, они прожили уже больше двадцати лет. Ребенок, рождения которого Андреа с мужем когда-то ждали, умер при родах, а больше они то ли не смогли, то ли не рискнули пробовать.
  Маленькие и большие трагедии, как выяснялось, стояли за многими жизнями членов их экспедиции. Янат был удивлен за сколь многими.
  Его поражал стойкий оптимизм Андреа Нельсон. Вот и сейчас, облаченная в удобный комбинезон, с натянутыми до локтя садовыми перчатками, она самозабвенно возилась с чахлыми ростками.
  Он сказал:
  - Я должен приступать к своей основной работе. Мне придется оставить тебя одну.
  Она смотрела на него лучистым взглядом лазоревых глаз:
  - Иди, конечно. Ты помог мне более чем достаточно. Никогда не видела, чтобы полумертвые растения так быстро восстанавливались. У тебя руки волшебника, Ян. Чудеса. Никогда такого не видела. Удачи и будь осторожен, дружок!
  - Увидимся, Эн! - Бросил Янат напоследок и вдруг почувствовал укол стыда.
  Словно он бессовестно бросает Андреа на произвол судьбы, среди зарослей вялых помидоров и сельдерея, а сам направляется на чудную прогулку в райские кущи. Но ведь все не так. Ему до смерти надоело гнуть спину на плантациях органики ради удовлетворения неясных амбиций то ли Самойлова, то ли Кэро. Да и прогулка предстоит вовсе не праздная.
  'Долбанное воображение', - ругнулся Ян про себя, решительно выкинул из головы угрызения совести и поспешил в столовую.
  Кэро ждал его за столиком, неторопливо поглощая загадочную бурду из чашки странными приспособлениями, похожими на две палочки. Рядом стояло блюдце с более привычной порцией синтетического сливового пирога. Ян поставил свой поднос на стол и с опаской сел, провожая взглядом ко рту птаирианца каждый кусок.
  - Новая пища? - наконец поинтересовался он.
  - Нда, - неразборчиво пробубнил Кэро и отложил палочки в сторону. - Знаешь, ты портишь мне аппетит.
  - Взаимно, - равнодушно ответил Янат и задумчиво подпер ладонью щеку. Его локоть едва умещался на краю столешницы, грозя сорваться, но он совершенно игнорировал сей факт:
  - Знаешь, они все имеют особое, трагическое прошлое. Спасибо, что позволил мне порыться в чужом белье. Я нашел массу интересной информации обо всех, кроме тебя. Расскажи-ка мне Кэро сохо, почему же твоя личность остается загадкой? Ведь ты был царственно щедрым ко мне, когда под носом у Самойлова уносил досье тридцати исследователей.
  - Что ты подразумеваешь под особым прошлым? - Птаирианец взял в руки вилку и, отломив кусочек пирога, с наслаждением отправил его в рот.
  - Эти люди лучшие специалисты. И они странные типы, пережившие личное горе или серьезное испытание, неожиданно лишенные чего-то в жизни. Они кажутся нормальными, обыкновенно талантливыми учеными, но только на первый взгляд.
  - Как и ты?
  Локоть Яната соскочил с края стола. Он резко выпрямился, чертыхнувшись сквозь зубы, и мрачно огрызнулся:
  - Я профессионал. Это все.
  Его янтарные глаза потемнели, их взгляд стал жестким. Ян демонстративно поставил на пластик оба локтя и скривился. Приготовился защищаться.
  Кэро энергично кивнул, продолжая вести себя легко и непринужденно, нацелил ложечку на напарника и продолжил:
  - Да, конечно. Тебе уже есть тридцать? Друзей нет, постоянного любовника или любовницы нет, семья далеко, и навещаешь ты их, как я понимаю, нечасто. Дважды за последние семь лет, верно? Напарница бросила, а гнилая отмазка, будто бы тебе совершенно наплевать, при внешне подчеркнуто агрессивном поведении, должна идеально сработать. Ты ведь одиночка. Профессионал, с которым должны считаться или пошли они на фиг. С другой стороны, официальная причина поездки - поиски Инги. Странно немного.
   Янат вспылил. Он и так достаточно долго терпел попытки Кэро разнюхать о нем что-нибудь жаренное, а эти абсурдные доводы, только что приведенные птаирианцем, его просто взбесили. Сплошная ложь, выдумки, бред!
  Ян заговорил, подчеркнуто сухо, не замечая, что временами шипит, словно разъяренная кошка:
  - Зачем ты лезешь в мою душу, набиваясь в приятели? Упорно лезешь, уже который месяц. Ты просто достал меня этим маниакальным интересом! Давай поговорим о ком-нибудь еще. Например, об Андреа. Она живет вместе с мужем от силы месяц-два в году, а остальное время проводит по командировкам, выполняя бессмысленные задания. Светится как маяк в ночи, и, черт возьми, она и вправду маяк для людей. Теплота, что исходит от нее, сияющая печаль, растопит любой лед. Или Мальком, он душка, верно? Мужик сообразительный, хваткий, цепкий. Вовсе не похож на рассеянного маразматика, который смысл жизни видит лишь в бесконечном поглощении энциклопедий, написании диссертаций и бесчисленных экспериментах, исследованиях, операциях. Вместе с тем, а что мы знаем о нем? Семьи нет, потому что двадцать лет назад на планете Тетра, колонии, где он проживал, приключился небывалой силы ураган. Научный городок практически смыло с острова. В живых остались считанные единицы. Наш доктор полгода пролежал в больнице и ему до сих пор снятся кошмары. Двадцать лет, вдумайся! У него навязчивая идея: страх потерять близких, родных, друзей. Он всех держит на расстоянии, чтобы не пережить что либо подобное еще раз. Почему он согласился полететь на Навь? Планету, где только что пропали двадцать три человека? Чего еще я не знаю?
  
   Ян замолчал, вбирая воздух в грудь, и пытаясь выглядеть спокойно язвительным, хотя изнутри его раздирал жар противоречий, злости и раздражения. Потом мотнул головой, отсекая лишнее, и продолжил:
  - А Жан, наш техник. Фафликанец, верно? У него здоровенный шрам от затылка и наискосок по спине. На самом деле, хрен его знает, сколько там еще у него шрамов.
  Фафлик не приемлет трусов. Планета до сих пор полудикая. Мир агрессивных людей, особого менталитета, склада, кроя. Неважно, что смертность там чрезвычайно высока, колонисты любят свою родину какой-то яростной полусумасшедшей любовью. Их многочисленные табу, обычаи, восходящие к тысячелетней давности обрядам, ненависть к чужакам и всем кто пытается принести мир их бушующему дому. Плевать, что природа там сверхагрессивна, а все от цветка до рыбы сожрет вас при малейшей возможности. Это родина героев. Настоящих людей. Он изгнан. Почему? Закрытая информация. Но мы то понимаем, уровень реакций и физической подготовки у Жана несравним ни с одним из нас, да? Его восторженно принимают везде, где он хочет поработать, но при этом Жан глубоко несчастный человек. Ибо родина сочла его недостойным. А ты Кэро сохо, что не так с тобой? По каким причинам ты здесь? Кроме этой привычной твоей болтовни про исследования.
  Птаирианец больше не улыбался. Его черные глаза оставались непроницаемыми, а поза говорила о напряженности. Он положил вилку на стол и легонько кивнул:
  - Хорошая работа, Ян. Вижу, что не зря рассчитывал на твою великолепную память и мастерство контактера. Имеешь право злиться. Ты гадаешь, кто такой Кэро сохо Пта Эргос? Он друг, которому стоит доверять.
  - Неужели, - Ян прищурился и зло скривил губы. - Как мило. Я сейчас в бешенстве, Кэро. А когда узнаю твою тайну, наши игры закончатся, обещаю.
  - Это будет нескоро, Янат сохо. Но отложим на время копья, хорошо? Наш с тобой завтрак не просто дань традиции. У меня появились кое-какие сведения. Доступ к любопытным документам. Знаешь, такие забавные папочки со значком: 'совершенно секретно'. Личные дневники, наблюдения и биометрические данные предыдущих исследователей. Я начал читать их. Рано или поздно всем начинали сниться кошмары. Какие-то запутанные фантазии, бытовые сценки, милые пасторали, абстракции и обычные воспоминания о собственном прошлом. Все сны проникнуты ужасом, печалью, одиночеством и напряжением. Невозможно поверить, что обычный сон о дожде может довести человека до депрессии, верно? Однако я читаю отчеты и вижу, он не мог справиться с состоянием угнетенности, тоски и мучительной печали. Даже пил лекарства, и по совету психолога каждый день фиксировал в дневнике свой новый сон. В других документах, я нашел сведения, что тот же человек странным образом исчез ровно через два месяца с начала тех событий. Тебе, как, уже снятся сны, Янат?
  - Как и всем, - буркнул Ян, недоверчиво глядя на Кэро. Любопытство постепенно вытесняло гнев. - Ты позволишь ознакомиться с документами?
  - Самойлов настрого запретил подпускать тебя к ним, увы.
  Кэро лукаво улыбнулся, заметив, как Янат хмурится, но делает вид, что ему решительно плевать:
  - Скажу тебе, Янат сохо, сведения можно раздобыть разными путями. Я ведь могу не узнать, когда ты был в моем жилом отсеке. Не включить датчик, предположим, послезавтра, в восемь утра. Бывает такое, поспешу и не закрою толком дверь. До полдесятого я отчитываюсь Самойлову в центре со связными, пока дойду обратно, будет десять. Да, кстати, я могу забыть и не заблокировать доступ к компьютеру, к папочкам с пентаграммой обезьянки.
  Ян кусал губы:
  - Мне кажется, Кэро, что ты кошка, играющая с мышкой. Действительно, кажется?
  - Ты мне нравишься, - сохраняя серьезное выражение лица, ответил Кэро. - В тебе много обиды, но и упрямства хватает. И я не разгадаю загадку один. Мне нужна помощь того, кто мыслит нестандартно. Только не спрашивай, почему я выбрал тебя. Сейчас это ровным счетом не имеет никакого значения. А вот сны имеют. Нам пора. Гляди, вон Жан машет рукой у двери. Зовет. Значит, оборудование, и снаряжение он уже подготовил. Ты так и не поел, Ян.
  Янат равнодушно скользнул взглядом по подносу и махнул рукой:
  - Какая уж тут еда. Пошли. Мне не терпится шагнуть за пределы базы. Я просто извелся. Мне срочно нужно почувствовать нечто новое. Я хочу познакомиться с Навью ближе.
  
  10 глава
  
  Стоял конец осени. Время немыслимой духоты, от которой теряешь сознание. Время сухих гроз, дьявольских спектаклей с молниями, грохотом, воем и визгом как из преисподней. Как будто вместе со своим господином выходили на охоту адские псы и неслись над миром огненной полосой, взывая к небесам диким плачем, заунывным, продирающим до костей.
  Осень - полоса беспощадных ветров, которые тоскливо стонут, переходя в свист отвратительный для ушей. Они гонят по выжженной добела траве волны и треплют ее и прижимают к земле. Одной искры достаточно, чтобы полыхнуло пламя, заволокло черными тучами свет, наполнило обжигающим дымом легкие. Закружится хлопьями в почти кипящем воздухе серый пепел, а равномерный гул напугает сильнее лютого зверя, ибо звук этот ничто иное как приближающаяся стена огня.
  Осень время непредсказуемое, беспощадное к слабым духом или телом.
  Людей охватывала странная тоска, словно впереди не ждало ничего хорошего, светлого, а ощущение собственной беспомощности вызывало глухое раздражение.
  Янат считал, что им в каком-то смысле повезло. Если бы они прибыли на месяц раньше, то наверняка попали бы в самый разгар сезона. Искать кого-то в таких условиях задача практически невыполнимая. Все контакты с аборигенами и в лучшие времена нечастые, вовсе сведены к минимуму. Пылевые бури, жара, сушь. Риск попасть в зону пожаров необычайно высок. Это сейчас Янат видел признаки пробуждающейся жизни и мысленно рассуждал о везении или же расчете, которое определенно сыграло им на руку.
  Вот-вот наступит зима. Погода смениться на прохладную, распустится зелень, вырастет трава, пройдут живительные дожди, обеспечив для новой экспедиции возможность активных поисков. Правда, большой вопрос, смог ли кто-то из пропавших членов экспедиции выжить? Протянуть в бушующем аду несколько месяцев задача не из легких.
  По прикидкам Яната, люди исчезли летом, в самый благоприятный для человека сезон. Потом пришла осень, когда питаться нечем, реки и озера мельчают, находиться на поверхности опасно, запросто можно попасть в пылевую бурю или под степной пожар. Да, мизерные шансы на спасение оставались, если они успели достаточно далеко уйти.
  Ян подумал, что пропавшие исследователи либо находятся в другой климатической зоне (неизвестно, правда, что хуже) либо прячутся под землей, в городах аборигенов, но это было бы совершенной фантастикой. Гадать он мог сколько угодно, но прикидывая реальные шансы людей, с трудом верил, что их собственную команду отправили на поиски с расчетом найти живых. Скорее всего, 'спасательной' операция обозначена для галочки, им ведь в любом случае придется выяснять причины произошедшего.
   'Только вот незадача, - мрачно размышлял Янат, - без свидетелей сделать такое будет гораздо сложнее'.
  Он не поленился и еще во время полета изучил записи, посвященные климатическим поясам Нави, смене времен года и погодным условиям. Его, конечно же, больше интересовала местность, где находилась база, но несколько видеоэпизодов о других зонах он тоже просмотрел. Любопытства ради, просвещения для.
  Недоверчиво хмыкая при виде демонстрируемых сюрпризов, которые Навь могла преподнести неподготовленному пришельцу, Ян тогда искренне недоумевал. Как в чью-то голову пришла идея назвать планету Явью? Ведь еще до войны и последующей экологической катастрофы, которые спровоцировали резкое изменение климата, в ряде поясов природный баланс и так был весьма специфическим.
  Сутки на Нави в пересчете на универсальное время продолжались чуть меньше двенадцати часов. Поэтому день пролетал стремительно, только вроде за полдень, а уже наступают сумерки.
  Перспектива оказаться ночью за пределами базы радовала мало. Часть хищников использовали при охоте тепловое зрение, а проверять эффективность метода на себе никому почему-то не захотелось. Поэтому разведка проходила по оговоренному заранее сценарию, без творческих отступлений. Конечно, контактеры не выходили с территории наземной станции без оружия, но демонстрировать боевые умения, без особой надобности, им было запрещено.
  Требование - стремиться к контакту и сотрудничеству с аборигенами мирными средствами - исходящее от Самойлова, звучало предельно ясно. Хищники не в курсе сложной политической ситуации, а поскольку люди не знают (до сих пор) всю сложную систему местных табу, лучше свести ущерб к минимуму. Да и вообще, прогулки по ночам не самое приятное на Нави занятие.
  В первый поход контактеры отправились вшестером, всей командой, как и предписывалось уставом. Потом они сравнят ощущения, выскажут замечания, мысли, догадки и по возвращении, совместно с начальством, оговорят 'свои' задачи, территории, а затем разойдутся парами и начнут работать.
  Люди засиделись без дела и теперь рвались вперед, желая активно и с пользой потратить отведенные для разведки часы. Радиус защитной системы базы составлял до двух километров, поэтому здесь угроза была минимальной. Однако напряжение, что преследовало их от ворот, не отпускало. Оно вгрызалось под ребра, не давая и на минуту ослабить внимание.
  Идти было легко, ощущение, к которому привыкали не сразу. Меньшая сила тяжести давала просто опьяняющее чувство легкости в теле. Для субтильного Яната 'потеря' двадцати килограмм ничем особенно приятным не запомнилась. Он тренировался в числе прочих, но прошло несколько дней, прежде чем ему удалось приноровиться, восстановить чувство внутреннего комфорта.
  Их окружала какая-то хрупкая и странная тишина. Ян не мог понять, откуда у него вдруг появилось ощущение дискомфорта, смутной тревоги, давящей на виски. Люди чувствовали это как 'нечто': разлитое в сухом и жарком воздухе, потрескивающее от статического электричества.
  Время от времени контектеры тихо переговаривались. Янат молчал, внимательно изучая местность. Сравнивал внутренние ощущения с полученными данными. Дышал воздухом, немного другим, нежели под куполом базы. Облизывал губы, ощущая привкус сладковатой пыли и поскрипывающую на зубах песочную крошку. Вслушивался в звуки нового мира, анализируя ту часть своего 'Я', что балансировала между инстинктами и знанием.
  Пространство вокруг, залитое ярким солнечным светом, казалось бескрайним. По сути, почти так и было. На запад до самого горизонта широкой полосой раскинулась желто-серая равнина. Кое-где ее бесконечную гладь уже прорезали пятна светло зеленого - молодая трава. А на северо-западе, куда исследователи медленно продвигались, долину иссекали громады серо-коричневого. Лес. Где-то в километре отсюда, он естественным образом расступался у озер, раскинувшихся цепью кругов и овалов по равнине. Цвет воды в них казался нереально насыщенным, почти фиолетовым. Все озера связывали узкие протоки, порой пересыхающие осенью или весной. Последнее, вытягивалось каплей и впадало в реку, что текла с северо-запада на восток. Ниже, километрах в десяти по течению, она проносила свои неспешные воды мимо развалин города.
  Памятник ушедшей цивилизации волновал контактеров не меньше, чем подземные городки аборигенов. Издали он выглядел серой горной грядой, и даже не верилось, что это творение рук человеческих. Только отблески солнца на почти вечных гранях остовов, построенных из сверхпрочных сплавов, напоминали об истинном положении вещей.
  Странное чувство охватывало людей, кидавших на город любопытные взгляды. Понимание, как жалко и страшно смотрятся подобные памятники недальновидному эго человечества и острый интерес к развалинам, могущим скрывать столько загадок для исследователя.
  Янат дал себе слово обязательно побывать там и своими глазами посмотреть на покинутый город. Возможно, где-то в подземных бункерах до сих пор сохранялась механическая жизнь, которая, увы, куда как долговечнее человеческой. Его волновали такие открытия.
  - Не стоит терять бдительность, - негромко напомнил Сиан, один из 'действительных потомков' землян. Такие считали себя (в тайне, естественно) сливками общества, единственными, кто якобы имел право называть себя 'Землянами' с большой буквы.
  Планеты, с которых были родом 'настоящие земляне' располагались в той же галактике, что и солнечная система - колыбель человечества, 'Млечный Путь'. Миграция затронула и их, ведь ничто не стоит на месте. Но куда не забрасывала бы судьба такие семьи, они сразу же выискивали 'единоверцев' и сколачивали очередную общину по интересам. Подобные сообщества распространились во множестве миров, где их членов считали снобами, за склонность возводить свои взгляды в культ. Многих людей-колонистов раздражала напыщенность 'потомков', их зацикленность на событиях, которые давным-давно потеряли значение для большинства. Такие кланы гордились своей сопричастностью к 'великим' с истинным фанатизмом. Выискивали предков, выясняли собственное происхождение, составляли родовые древа до дцатого колена и скрупулезно конспектировали собственные биографии для потомков.
  Сиан считал себя Землянином и с гордостью носил на поясе специальную, пристегивающуюся сумку, в которой лежала его биография в цифровом формате. Он тщательно следил за внешностью, являя образец чрезвычайно самовлюбленного типа, и не забывал регулярно вносить события личной жизни в дневник. Над ним, конечно же, посмеивались, но не открыто. В конечном итоге, в экспедиции почти у каждого под кроватью хранился собственный чемодан с тараканами.
  Для Яната разговоры про клановость были как нож в сердце. Сиана он на дух не переносил и старался нигде не пересекаться. Громкие заявления по поводу родословной, предков и прочего, Ян считал бредом, но что особенно раздражало его, так это подчеркнутая уважительность, с которой с ненавистным выскочкой общался Кэро. Он не мог понять к чему подобная галантность самодуру и бесился сильнее, демонстрируя презрение к святым для 'Землянина' с Новы вещам.
  Как ни удивительно, но они ни разу не сцепились всерьез. И вот теперь, напоминание Сиана внезапно вывело Яната из себя.
  - Чего еще, благословенный? - Язвительно спросил он.
  Но Сиан, довольно вспыльчивый в обычное время тип, почему-то ответил спокойно:
  - В развалинах города живут птицы. А ты видел, какие здесь птицы, Ян? Они весьма опасны для нас, и если ты заметил, мы уже вышли из-под опеки базы. Следовательно, нужно быть настороже, пока не зайдем в лес, под защиту деревьев. Да, и около озер необходимо поглядывать на небо. Глупо в первую же вылазку пострадать от хищников.
  Янат не мог ни признать, тот был прав. Но, в конце концов, это же Сиан! Яна все в нем выводило из себя:
  - А к чему тогда побрякушки? - лениво произнес он, указывая пальцем на парализатор, висевший на поясе контактера.
  - Хватит, - резко вмешался Кэро, Ян еще успел подивиться направленной на него несправедливой, как ему показалось, ярости, прежде чем...
  Небо выглядело безмятежно голубым. Ни облачка. Янат закрыл глаза, снова открыл. Раздражающий шум неуклонно превращался в голоса.
  - Ян! Янат!
  - Теперь нужно возвращаться? - С досадой зазвучал чей-то голос, и он узнал Колена, самого юного члена экспедиции.
  - Нет, - Янат отмахнулся от руки Кэро и сначала неуклюже сел, а потом уже уверенно поднялся на ноги. Поле пояса удержало его над побелевшей от жара сухой и ломкой травой, не дав покалечиться при падении. Необходимая защита сработала безукоризненно.
  Ян выпрямился и снова перевел режим пояса в ожидание. Мягко пружинящее силовое поле сразу же будто исчезло, вернувшись к пассивному состоянию. Лишь легкое покалывание какое-то время показывало, что на самом деле оно никуда не делось.
  - Что это было? - поинтересовалась Елена, напарница Сиана. Ян хмуро взглянул на нее и перевел взгляд на Кэро.
  - Со мной все в порядке.
  - Сам понимаешь, такой припадок нельзя просто опустить. Нужно возвращаться.
  - Но это же глупо.
  Янат был зол. На себя, ситуацию, внезапную слабость, случай. Но понимал, Кэро прав.
  - Возвращаемся, - резюмировал птаирианец.
  И тут забастовал Сиан:
  - Это и, правда, глупо. Пояса обеспечивают надежную защиту. Пройдем хотя бы до леса. Если Янат почувствует себя хуже или опять упадет в обморок, сразу вернемся. Внешне он выглядит здоровым, да и приборы не показали каких-либо значительных нарушений в работе органов. Кратковременный спазм сосудов.
  - Нет, - мягко ответил Кэро, взгляд его оставался твердым и решительным.
  - Разберемся по возвращении, Кэро сохо. Проведем сканирование и прочие процедуры. Сейчас ничего не угрожает ни его, ни нашим жизням. А вот погода здесь постоянно меняется, и время уходит. Я тоже предлагаю пойти дальше. У него нет помутнения сознания, головокружения, тремора. Физически - норма. К чему прерывать поход? - Поддержала напарника Елена.
  Кэро переводил взгляд с одного на другого. Янат смотрел почти умоляюще, понимая, что его прерогатива сейчас тупо молчать.
  - Хорошо, - сдался птаирианец, - Идемте. При малейших признаках ухудшения самочувствия у любого из нас, возвращаемся. Навь начинает вовлекать нас в свои игры. А мы не должны принимать такие приглашения.
  Янат с облегчением выдохнул. Он сам не мог понять, что с ним произошло, настолько это быстро случилось и так же мгновенно прошло. Словно всем им почудился его внезапный обморок посреди равнины. Поэтому, Ян решил забыть обо всем до возвращения на базу и сосредоточился на путешествии. Его ничего не беспокоило, а тревога, с которой он раньше не мог справиться, внезапно растворилась. Похоже, то же облегчение испытывали и остальные. Люди заметно повеселели. Да, никто из них не чувствовал себя расслабленно, но это было естественное поведение в чужеродной среде.
  Они ускорили движение. Пересекать большие и открытые пространства приходилось быстро и осторожно. Вспомнив про гигантских птиц, контактеры спешили укрыться в лесу, под деревьями. От базы до джунглей по подсчетам оказалось не более пяти километров, и последний отрезок пути они преодолели гораздо быстрее прочих.
  Ян непроизвольно улыбался, отчего на зубах его постоянно скрипел песок. Он шел вторым, и как бы не был ненавистен ему затылок Сиана, в глубине души испытывал невольную благодарность к 'Землянину' за своевременный бунт.
  Наконец, они дошли. Равнину рассекла надвое кажущаяся монолитной махина леса.
  Он давил своей непостижимой мощью. Солнце сразу показалось не таким ярким, едва они вступили под его своды. Одни деревья уходили вверх, в бесконечность, другие подобно мифическому змею, кольцами вгрызались в землю и снова вздымались над ней, образуя своеобразную 'кружевную' вязь. Ветви у таких арочных деревьев больше напоминали длинные иглы.
  Похожие на лианы, гибкие лиловые жгуты свисали над головами. Другие, покрытые глянцевыми чешуйками, сиреневыми червями лежали под ногами, уходя вглубь земли. И те и другие сжимали в нежных объятиях менее сильных собратьев, постепенно удушая их. Переплетение ветвей, серых, ржаво-коричневых и угольно черных стволов, пружинящих под ногами розовых и желтых пятен мха и в противовес безумию форм при скудности цвета - тишина, нарушаемая лишь дыханием людей, да звуком шагов.
  Янат подумал, что вскоре большинство деревьев выпустят листву, зацветут, а значит, лес снова преобразиться. Мысли о новой трансформации полной и непредсказуемой поразили его. Ян всегда испытывал слабость к метаморфозам.
  Причудливые изгибы местных растений вызывали у людей изумление, даже робость. Никто не был новичком, кроме, разве что Колена. Они побывали на разных планетах и, каждая по-своему, находила способ удивлять их. Теперь пришло время Нави.
  Лес подавлял массивностью конструкций, но восхищал изяществом элементов. Темный, мрачный, словно готический собор, созданный рукой безумного архитектора. И тем восторженнее становились человеческие лица, при виде хрупкого экзотической формы цветка на поваленном стволе. Когда-то высоченное дерево, а сегодня лишь одно из множеств гниющих вокруг, он уже утопал в паразитирующих лишайниках. Одни напоминали взбитую яичную пену, другие лохматый мох или паутину бледно розового и персикового цветов, такие воздушные, нежные, хрупкие и неприятные.
  Смешение живого и мертвого удивляло Яната, как всегда удивляет победа жизни, преодолевающей суровые испытания обстоятельств.
  Люди не спешили, приглядывались, с осторожностью продвигаясь вперед. Уверенно, но не бездумно. Имеющиеся в распоряжении контактеров данные: результаты исследований, съемки, собственно, как и специальное оборудование - заблудиться им бы не позволили, но природа никому не прощает беспечности.
  Все же, исследователи новой экспедиции пересекали лес впервые, впрочем, все, что они сегодня делали, видели, для них было впервые, а потому следовало полагаться и на собственное чутье. Запоминать, делать пометки, присматриваться. На будущее.
  Наконец, лес разошелся в стороны, выпуская их на берег озера. Небольшое пространство, отделяющее деревья от воды, было таким же безжизненным и выжженным солнцем, как и равнина, через которую они шли сюда. Янат, Кэро и Сиан подошли ближе к берегу, а Елена, Колен и Ингиро заняли позицию наблюдателей, полукругом, спиной к товарищам.
  Кэро внимательно вглядывался в гладкую, как зеркало, воду. 'Землянин' изучал небо, а Ян, присев на корточки, осматривал землю. Не похоже было, что аборигены уже покинули подземные жилища, в которые, по сведениям людей, они уходили на периоды жары. Значит, еще рано и стоит ожидать последних гроз.
  Самой значимой особенностью туземцев была их великолепная сенсорная восприимчивость. Они чувствовали погоду, ее изменения и приближение бурь. Это помогало им выживать на Нави. Точнее, они выжили именно благодаря сверхчувствительности.
  Поднялся ветер, мелкая рябь исказила ультрамариновое стекло поверхности озера. Янат поднял глаза и совершенно удивительный цвет воды заворожил его. Блеск солнечных лучей, отражался от ее поверхности, разбегался потоком кругов, маленьких волн и оседал золотистыми искорками в глубине. Ян с силой втянул ноздрями воздух и поразился отсутствию характерного для стоячей воды запаха. Ему вдруг страстно захотелось увидеть аборигенов. Он не мог внятно объяснить эту потребность или понять, откуда вдруг появилось такое жгучее желание.
  С самого начала уверенности в том, что они смогут сразу вступить в контакт с аборигенами, не было. Скорее, им и не должно было повезти. Крайне скупая информация о привычках и пристрастиях аборигенов однозначно свидетельствовала только об одном - их недоверчивости, несговорчивости, осторожности.
  Да, определенно, все же слишком рано. Осень не закончилась, последние огненные метели еще могли пронестись над землей.
  Янат молча разглядывал бликующую поверхность. Он вспоминал, как называли предыдущие исследователи расу созданий, живущих часть жизни в воде, а часть в подземных городах, которые никто и никогда не видел. Но произносить вслух не захотел. Аборигены - звучало как-то обезличеннее, нейтральнее. По мнению Яната, люди слишком преувеличивали значение имен и названий, добавляя в них ореол двойных смыслов и подтекстов. Он захотел сказать остальным, что день кончается. Первые тени уже ложились на полотно неба, окрашивая его в лиловые и желтые тона, но внезапно замер.
  Прямо на него из воды смотрели влажные, чуть навыкате глаза.
  
  11 глава
  
  - Птицы! - выкрикнул Сиан.
  Янат на мгновенье отвел взгляд от аборигена, а когда снова посмотрел на воду, то увидел лишь круги. Чертыхнулся и побежал за остальными к лесу. Уже из зарослей люди наблюдали, как над водой в наступающих сумерках кружат огромные тени.
  На базу вернулись в темноте, но никто из исследователей не чувствовал недовольства. Поход всем показался удачным. Конечно, Янат не назвал бы контакт с аборигеном полноценным но, тем не менее, посчитал его состоявшимся. У него возникло бесконечное количество вопросов, ответить на которые пока было некому.
  Контактеры порядком устали и проголодались, однако через час после возвращения, уже добровольно принудительно находились на виртуальной встрече с Самойловым. Рабочее совещание продолжалась несколько часов и когда Янат, до самого конца сидевший молча, вышел из помещения, то почувствовал себя измотанным и задумчивым.
  Кэро нагнал его у жилых боксов, и какое-то время шел рядом:
  - Я удивлен, - сказал он.
  Ян не ответил. Погруженный в свои мысли, он хотел скорее остаться в одиночестве. Кэро сохо Пта Эргос остановился и проводил взглядом худощавую фигуру напарника.
  Ночью началась буря. Вероятно, последняя сухая гроза в текущем сезоне. Быть может, именно потому она и была такой яростной, нескончаемо дикой, словно природа Нави хотела наглядно продемонстрировать непростой характер.
  Янат спал плохо. Точнее, почти не спал. Наверняка, остальные проводили ночь не лучше, но что ему до прочих? Лежа в темноте, в тишине и покое, он чувствовал бурю всем телом, каждой клеточкой, каждым нервом.
  В очередной раз проснувшись, Ян долго не шевелился. Открыв глаза, долго изучал темноту перед собой, отыскивал какие-то узоры, трещинки и пятнышки, существовавшие, скорее всего, только в его воображении. Ему нечем было дышать, мучили жажда и беспричинный страх, временами перераставший в панику. Тогда хотелось зажать уши, вскочить и бежать, все равно куда, лишь бы подальше. Когда ожидание стало невыносимым, он пересилил похожее на оцепенение состояние, поднялся с постели и направился в сад.
  Там, нарезая круги и зигзаги, спотыкаясь о кочки, Янат мрачно бродил, пока так не добрел до пруда. Усевшись прямо на землю, теплую и сухую, Ян оперся подбородком о колени и, обхватив руками плечи, уставился на воду. Она мерцала, успокаивающе, маняще.
  Над головой его проносились смерчи. Ветер гнал пылевые потоки с неимоверной силой, но Янат не мог слышать или видеть их, надежно защищенный от стихий сверхпрочными постройками и силовым полем базы. Он сидел на земле, пока, наконец, с благодарностью к высшим силам не ощутил, как тело наливается тяжестью, а веки закрываются сами. Но, вдруг, в воде, этой непрозрачной шелковой глади ему померещились большие влажные глаза. Янат вздрогнул, сон пропал, и он снова начал напряженно всматриваться в темноту.
  Минуты бежали, Ян был вымотан, его терзала страшная головная боль, и преследовало желание уснуть. Он тер ладонями глаза, отчаянно зевал и спрашивал себя: - 'Почему он так мучается? Навья же не испугала его там, на берегу озера. Больше того, осуществились давние мечты о контакте'.
  В какой-то момент Янат даже начал сомневаться в своей ранее твердой уверенности, что у него нет тех способностей, которые усиленно приписывают ему люди. Эмпаты же не могут быть злобными и подозрительными? Или могут? Неужели теперь, из-за каких-то двух секунд встречи, он мучается жесткой бессонницей и кошмарами?
  Янат горестно вздохнул и дотронулся до висков.
  Когда ты отчаянно веришь во что-то, желание придает необходимые силы, разжигает азарт. Сегодня, он снова ощутил вдохновение, вытесняющее ярость неудач и раздражение. Если, испытывая неуверенность внутри себя, выбираешь способом борьбы агрессию и сарказм, то добиться поставленной цели нетрудно. Поверить, что это действенное оружие, могущее защитить хрупкий внутренний мир, тоже. Но убедить окружающих в том, что ты сволочь - легче, чем смирится с неизбежно следующим за этим открытием одиночеством. Парадокс.
  Нет, нет, нет! Не время, не место. Особенно, когда мучит бессонница, а в голове будто бы сотня пьяниц стучит черпаками по железному котлу.
  Ян свернулся калачиком на широкой лавке. Через полчаса, к бессоннице, головной боли и усталости добавилось сильное ощущение дискомфорта. Мышцы затекли, любая поза казалась сверх неудобной. Он крутился, вертелся и после долгих попыток хоть как-то улечься, с тяжелым вздохом сел.
  - Какое же это б...- грубое слово застыло на губах Яната. Он увидел силуэт человека, стоявшего прямо в пруду, и почувствовал, как на руках поднимаются дыбом волоски. Ян закашлялся и понял, что существо поворачивается в его сторону:
  - Думал, я один здесь, - раздался спокойный голос Кэро.
  - Чертов ты, чертов... - Янат запнулся, прижимая руку к горлу. Птаирианец протянул ему какой-то предмет, и он увидел бутылку воды.
  Немного успокоившись, Ян спросил:
  - Уснуть не можешь?
  Кэро пожал плечами:
  - Несколько дней уже сплю по два-три часа. Сегодня не мог вообще. Буря. Ты тоже это чувствуешь? Тебе снятся сны, Ян?
  - Нет.
  - Думаю, сегодня многим будет не по себе. Ты удивлен моему присутствию здесь, да? Я и раньше приходил в сад ночью. Посижу, поброжу. Воздухом подышу. Когда открываются купола, смотрю на небо. Сегодня, уже после конференции, мне пришлось наведаться по делам в технический центр. Заодно, я пообщался с метеорологами и климатологом. Они показали мне поистине великолепное зрелище. Эти всполохи и пылевые вихри! О, было прекрасно, я не преувеличиваю, Ян. Просто чудесно! Не просто гроза, а неистовое и неукротимое нечто, живая мощь. Потом, когда я пытался уснуть, Самойлову внезапно что-то впетрилось, и он связался со мной лично, отдавал личные распоряжения. Связь была хреновая, я переспрашивал, уточнял. Не мог он до утра подождать? Когда мы закончили, я уже точно знал, что уснуть не смогу, и пошел сюда. Всего-то минут пять стою, вода теплая, рыбки ноги пощипывают, не делай такие глаза, это приятно. А до того гулял среди помидоров. Ян, ты разве не слышал шагов?
  - Ты тихо ходишь, а может просто выключался. Мне навья мерещилась. Бред. Раньше не страдал ничем таким.
  Кэро улыбнулся. Янат в темноте скорее почувствовал, чем увидел улыбку и спросил:
  - Что смешного?
  - Ничего. Странно слышать от тебя такие речи. Словно просишь поддержки.
  Ян шагнул вперед, пытаясь разглядеть лицо птаирианца в темноте:
  - А ты дашь? - тихо спросил он.
  - Да, - Кэро шагнул из воды и положил ладонь на плечо Яната, а затем мягко добавил, - Дам.
  Они сели рядом, на бортик, огораживающий искусственный пруд. Ступни птаирианца лежали в воде, Ян же поджал ноги, обхватив колени руками.
  - Ты успел хоть что-то разглядеть?
  - Навью? Глаза. Сиан крикнул, и она исчезла. Думаешь, трудно будет снова выманить их наверх?
  - Не знаю, - задумчиво ответил Кэро, - удивительно, что эта показалась. Может любопытство? Перед бурей они не всплывают. Потом птицы, так не вовремя. Навьи чувствуют погоду, а купины их враги. У меня сложилось впечатление, что она специально поднялась, посмотреть на нас.
  - Не веришь в совпадения?
  - Не знаю. Совпадения редко бывают случайными. Я думаю, они эмоциональные существа, быть может, отчасти телепаты, отчасти эмпаты. Это секреты, которые нам предстоит разгадывать. Я уверен только в том, что сумел изучить сам. И еще, необходимо найти потомков колонистов. Они звенья одной цепи. Бури, сны, тревожность - все взаимосвязано. Даже истерика Самойлова. Кстати, он приказал заниматься этим делом тебе. Отвечать за контакты с навьями. Не думаешь, странный поворот? Виталий же тебя ненавидит, считает выскочкой.
  - Ну, тут ты меня не удивил, - Ян усмехнулся и услышал тихий смех птаирианца.
  - О, Янат сохо, а стоит ли понимать тех, кто тебя любит? Сильные эмоции - оружие в любых руках. Но с ненавистью ты, по крайней мере, знаешь что делать.
  Ян встрепенулся, ему захотелось ответить на выпад, но тепло, которое постепенно окутывало его рядом с Кэро, было слишком соблазнительным. Он боролся с сонливостью. Глаза закрывались, голова наполнялась дурманом, хотелось просто расслабиться и позволить музыке журчащей воды унести себя прочь.
  - Ты пришел ради меня? - пробормотал Янат, проваливаясь в зыбкое марево тишины и покоя. Ответа он не услышал.
  Ян проснулся, по-прежнему мучимый головной болью, но уже гораздо меньшей, чем накануне. Мышцы его страшно затекли, но при этом он умудрился выспаться и не слишком удивился стоявшему над головой Колену. Телячьи глаза контактера были исполнены тоски. Ян молчал, разминая затекшие мышцы. Он счел неразумным спрашивать у парня, откуда тот знает, где его искать. Отряхнув сухую землю с одежды, Ян продолжал разглядывать присохшую корку грязи на ногах, и размышлял о том, как себя повести.
  - Знаешь, - робко сообщил Колен, - там буря. Со вчерашнего вечера ужасный ветер. Смерчи крутит по всей равнине, а пыль стоит просто как туман. Я долго не мог уснуть, а потом мне всю ночь снились кошмары. Полночи бродил по комнате. Да. И Елена жаловалась. Сиан, конечно, молчит... но многие раздражены сегодня и выглядят усталыми. Глаза красные, мешки, ну, все такое. К Кэро очередь. Видно и ему выспаться не скоро удастся. Морган, который климатолог, сегодня за завтраком предположил, что буря задержится на несколько дней, а возможно перейдет в затяжную грозу, с дождем. Он думает, последняя потуга. А у меня постоянно болит голова. Пришлось уколоть анальгетик. Кэро попросил...
  - Хватит болтать. Идем, - беззлобно прервал его Янат, вытряхивая мусор из волос. - Да, кстати, а почему это к Кэро очередь?
  ***
  Дверь распахнулась и тут же захлопнулась от сильного пинка:
  - Сволочь! - Кэро нахмурился и с некоторым недоумением посмотрел на взъерошенного Яна:
   - Ты сволочь! - Повторил тот.
  Птаирианец дружелюбно улыбнулся и, заметив сжатые кулаки Яна, указал ему на стул.
  - Присядь. Я попрошу остальных подождать. Ты незапланированный пациент и перевозбужденный к тому же.
  - Да ты! - Янат задохнулся и снова хлопнул дверью, едва не ударив по лицу смущенно заглядывающего юношу.
  Кэро невозмутимо прошел мимо, аккуратно приоткрыл дверь и вышел, тихо закрыв ее за собой. Ян хотел выкрикнуть вдогонку что-нибудь эдакое и не смог ничего придумать. Он плохо соображал, был разъярен, оскорблен, а к тому же почувствовал себя идиотом. Эта неприятная мысль охладила его кровь и заставила дышать ровнее. Он немного успокоился, огляделся в поисках стула и сел.
  Ян никак не мог оформить претензии во что-то конкретное, отчего чувствовал себя еще более взбешенным, к тому же околпаченным коварным птаирианцем. Все, что он смог выдавить в ожидании Кэро - набор бессмысленных звуков, шипение и ругань. Несомненно, веские аргументы в споре. Он понимал, что безнадежно проигрывает партию еще до ее начала.
  Кэро возник как черт из табакерки, тем самым снова застав Яната врасплох:
  - Выспался? - как ни в чем не бывало, поинтересовался он. После чего направился к синтаппарату пищеблока, где наполнил две чашки горячим кофе.
  - Да как ты смеешь? - завелся Ян, угрожающе привставая со стула.
  - Смею, - спокойно осадил его Кэро, - ты к сути перейди. Чем я тебя так взбесил?
  - Я узнал, кто ты, - плюхнувшись обратно, обвиняющее заявил Ян. Он с победным видом ухмыльнулся, и взял из рук птаирианца чашку. Удивительно, как запах свежего кофе способен усмирять гнев.
  Кэро пожал плечами:
  - Ну, так, давно пора. Я только не пойму, почему это тебя так взбесило? Мы играем в кошки-мышки по другим пунктам, что касается моей работы, похоже, только ты и не знал, кем я являюсь. Причем по своей же воле не знал. Злишься на свою тупость, Ян?
  - Кто тебя нанял?
  Похоже, ему удалось нащупать болевую точку птаирианца, потому что тот нахмурился и довольно мрачно спросил:
  - А не переоцениваешь ли ты роль своей персоны в игре, Янат сохо?
  Ян издал победный смешок и, ткнув в сторону Кэро пальцем, заявил:
  - Так ты признаешь?
  - Что? Признаю, ты порядком утомил меня своим махровым эгоизмом. Это уже переходит все границы. Ты маниакально подозрителен, спесив и зациклен. Неужели считаешь, мир действительно вертится вокруг тебя? Во всей вселенной нет никого важнее Яната Яната? Я отложил важные дела, думал, у тебя проблемы. Но нет, просто в очередной раз решил, что против твоей уникальной персоны плетут заговор!
  Речь Кэро несколько запутала Яна, но не выбила из седла:
  - Почему ты не сказал, что не просто эмпат, как все на вашей планете, но еще имеешь и телепатические способности? Почему умолчал, что ты не просто ученый, но и практикующий эмпапсихолог? Психолог, дело которого рыться в мозгах, читать мысли, жрать эмоции. Я не буду играть роль подопытного зверька, слышишь?! Я не дам издеваться надо мной и ставить эксперименты! О, конечно же, ты желал полазить в моей голове, потому и набился в друзья! А потом надеешься насладиться всемирной славой?
  - Пошел вон, - спокойно произнес Кэро, поставив кружку на край стола.
  Ян замер с открытым ртом.
   - Да, да. - Повторил птаирианец, - пошел вон отсюда. Когда мозги твои немного проветрятся, и ты будешь в состоянии разговаривать, а не орать как резанный, подойдешь и извинишься. Тогда расскажу тебе, кто я такой. А сейчас, пошел вон!
  Ян даже не понял, как именно оказался за дверью. Не понял, отчего почувствовал себя виноватым. Паршивое чувство. Словно его умело поставили на место. Заслужено.
  
  12 глава
  
  Буря продолжалась.
  Янат выдержал вынужденное наказание (отлучение от Кэро сохо Пта Эргос) ровно два дня. Потом разом произошло столько событий, что он просто разрывался от желания высказать свои соображения, но не абы кому.
  В тот день, Ян отчетливо понял две вещи. Мало кто хочет иметь с ним дело. Мало с кем он сам хотел бы иметь дело. К тому же Ян внезапно вспомнил об Инге и, грусть затопила его чредой неожиданно приятных воспоминаний. Да, его напарница была правильной и скучной, с точки зрения Яна, но всегда хорошо к нему относилась. Она слушала его, поддавалась на уловки, велась на авантюры, а главное, Инга была товарищем. Верным другом, которого он сам, лично, довел до ручки.
  Янат никогда не боялся одиночества, напротив, стремился к нему, считая естественным состоянием. А теперь ему стало некомфортно, потому что хотелось бесед с Кэро, обмена острыми шутками или интересными замечаниями. Атмосфера интригующего поиска, исследования тайны, состояние куража и авантюризма, в котором он находился рядом с птаирианцем, притягивала его. Словно Янат учился видеть, а не просто смотреть.
  Раньше даже самому себе он казался враждебно настроенным по отношению к людям и миру, который вечно проверял его на прочность, в котором обязательно нужно было что-то доказывать. И вот, неожиданно для себя Янат открыл, он не хочет ограничиваться малым. Ему больше не достаточно жить как раньше, но в то же время, он понятия не имел - как тогда? Кэро знал. Кэро мог бы показать, однако в нынешних обстоятельствах, не хотел.
  Яну потребовалось немало самоуговоров, прежде чем он решился идти и сдаваться на милость победителя. Ему казалось жизненно важным услышать о намерениях птаирианца от него самого, в связи с первым произошедшим ЧП.
  Навь сделала ход. Прошел лишь месяц с прибытия на базу, и вот оно - появилась первая жертва.
  Раздираемый сомнениями, Янат весь день не решался подойти к напарнику, хотя и видел его издали. Невозможность поделиться своими соображениями действовала на Яна угнетающе. Он был раздражен, раздосадован и немало огорчен. Вечером, после того, как нервы окончательно сдали, Янат направился к жилому блоку, где растеряв всю решительность, робко постучался в дверь Кэро. Но его поджидало еще одно разочарование, ему пришлось так долго набираться храбрости, а птаирианца дома не оказалось.
  Плюнув с досады, Ян отправился в сад, в надежде немного разобраться в себе. Он попытался вернуться в состояние, которое обычно помогало ему в делах долгоиграющих и требующих изрядного терпения. Немного анализа, сопоставления фактов и версий. Неудивительно, но все знакомые приемы не помогали. Может, дело в том, что ему стало небезынтересно мнение птаирианца? А может, виной всему буря, которая путала мысли и лишала самообладания, насылая злые мигрени?
  Стемнело. Сад едва освещался маленькими фонариками. Янат дошел до пруда и в траурном молчании сел на лавку. Сбросил обувь, а потом долго в задумчивости рассматривал пальцы на ногах. Его лицо было хмуро, щеки запали, будто бы метания высушили его изнутри. (На самом деле, кусок не лез в горло из-за головных болей).
  Наконец, Ян поднял голову и посмотрел вперед, туда, где его поджидало неприятное открытие. В пруду снова, по щиколотку в воде, стоял Кэро. В глубине души, Ян, возможно, и хотел бы встретить его здесь, вдали от любопытных глаз и ушей, но поскольку убедил себя в пустых попытках примириться, смутился. Все заготовленные фразы вылетели из головы, а желание незаметно удрать, напротив, стало чрезвычайно сильным.
  Кэро совершенно спокойно стоял в пруду и наблюдал за рыбками. Конечно же, он увидел Яната, но виду не подал. Меж тем, состояние того приближалось к идиотическому. Ян мучился тем, что не может пересилить себя и подойти ближе, но злился на Кэро за собственное намерение извиниться.
  Птаирианец по-прежнему равнодушно созерцал рыбок.
  - Я прошу прощения, - еле слышно прохрипел Янат, чувствуя, как разом пересохло в горле.
  Кэро перевел на него взгляд темных глаз. Совершенно спокойный, без тени злорадства или довольства, взгляд добрый и сдержанный:
   - Я прошу прощения за необдуманность слов и прошу тебя снова разделить со мной воду, - подбодренный этим взглядом, уже смелее закончил Ян и доверчиво посмотрел на Кэро. Птаирианец улыбнулся и сделал приглашающий жест.
  Янат боялся стоячей воды. Он даже не мог объяснить, откуда страх появился, но заходить в пруды или реки всегда было для него настоящим испытанием, досадным и раздражающим показателем слабости. Однако сейчас, он не мог позволить себе вывертов и покорно ступил в темную воду, внутренне содрогаясь.
  Они немного постояли плечо к плечу, пока вдохновение и радость не вырвались из Яна потоком вопросов, идей и чувств:
  - Как такое могло произойти, а? - спросил он, начиная дрожать, так велико было его облегчение после пережитого стресса.
  - Ты мерзнешь? - нахмурившись, спросил Кэро и первый вышел из воды.
  Ян вышел следом и сел на лавке, подтянув колени к подбородку и обняв их руками:
  - Буря не кончилась? - задал он вопрос. Птаирианец медленно покачал головой.
  Вид у него был скорее огорченный, чем задумчивый:
  - Я и представить не мог, что все начнется так быстро. Надеялся, хотя бы месяца на три-четыре, но похоже Навь вошла во вкус.
  - Думаешь, там возможно выжить?
  - Нет, - подтвердил убежденное мнение Яната Кэро, и повернулся к нему лицом, стараясь поймать взгляд. Это как-то не сходилось с представлением Яна о том, как пройдет примирение.
  Птаирианец вел себя странно:
  - Ты был отчасти прав, Янат сохо, - сказал Кэро, внимательно наблюдая за ним, - но прежде чем ты разразишься гневными воплями, выслушай, в чем именно прав.
  Сначала Ян ничего не понял. Когда же смысл слов до него дошел, он к собственному удивлению не ощутил гнева, а только лишь холодное изумление:
  - Хорошо. Я готов слушать. Ведь ради этого все и делалось, верно? А потом, если решу, что аргументы меня не убедили, постараюсь сломать твою шею. Я понимаю, мне вряд ли это удастся, но я, по крайней мере, получу немного удовольствия и спокойно отправлюсь в лапы к Самойлову, на станцию.
  Кэро не улыбнулся по обыкновению, а виновато отвел взгляд. Ян же так и не понял, чего больше прозвучало в его тираде - злости или шутки. Тем не менее, он чувствовал себя уязвленным. Ему не хотелось услышать, что Кэро заинтересовала его природа, а не он сам.
  Птаирианец вздохнул и заговорил:
  - Злость - здоровое чувство, если не превращается в ненависть. Она дает толчок к развитию и преодолению, силы для того, чтобы идти вперед. Но застревать в ней нельзя, иначе она станет разрушать и превратится в демотиватор, пробуждая жалость к самому себе. Мы разные, но у нас есть нечто общее. В мире, в котором я родился, социальная роль личности была не вполне определенна. Из-за особенностей развития, как психологических, так и физиологических, мы до сих пор заняты самоопределением. Кто я? Часть социума, представленная отдельной личностью или растворившаяся в коллективном разуме особь? К тем, кто отличается от большинства, люди всегда испытывают вполне оправданное чувство настороженности. Ведь они не знают, что им принесет общение с таким существом. Раньше подобные проявления не типичности считались проклятьем, приводящим к переменам, несчастьям и прочим нарушающим привычный уклад жизни событиям. Прошли тысячелетия, но странное, по-прежнему, вызывает лишние вопросы, нездоровое любопытство и опаску.
  - Мне ли не знать, - фыркнул Ян.
  Кэро кивнул и продолжил:
  - Но, быть может, замечал, сегодня, когда встречаются люди с разных планет, имеющие какое-то сходство в культурах, истории или внешности, им легче найти общий язык. Они подсознательно принимают друг друга за 'своих'. С не похожими расами, а ты сталкивался и с такими, гораздо сложнее найти контакт, поскольку нас больше различает, нежели сближает. Твоя роль в собственной жизни предопределялась другими, и твое мнение при этом не учитывалось. Необходимость подчиняться, играть по чужим правилам с детства вызывала бунт, а еще приводила к психологическим травмам.
   Ловкий соскок с одной темы на другую, даже учитывая, что это было логическим продолжением разговора, Янат, тем не менее, воспринял как прямую угрозу:
  - Я не собираюсь говорить обо мне, - отрезал он.
  Кэро лишь мягко улыбнулся в ответ:
  - Тогда обо мне? Ничего тайного, имеется в виду моя специальность и род деятельности, я не делал. Помимо научной работы и множества увлечений, я вел обширную практику на Птаире. Прилетал и твой отец - Богдан Янат.
   Янат опять напрягся. Как все же ловко вел беседу птаирианец, неизменно выводя разговор к интересующим его темам. Голос Кэро с его шипящими интонациями, как будто вводил в транс, успокаивая эмоциональные всплески Яната, сводя на нет его агрессию мягкостью и плавностью ритма:
  - Он у тебя скептик, и ему наплевать на мою принадлежность к существам иного толка, на разговоры о телепатии, эмпатии и прочем. Богдан лишь хотел, чтобы я помог тебе перерасти ненависть к миру, в котором ты родился.
  - И ты согласился? - с горечью перебил его Ян.
  - Нет. Я отказался. Мне предложили великолепный проект, непосредственно связанный с моими способностями.
  - Что еще? Навь?! - Янат в восхищении даже хлопнул в ладоши, - Не верю!
  - Крутой коктейль, верно? Да. Навь. Поэтому, наша встреча стала неожиданностью и для меня. Состав участников экспедиции держали в тайне до самого отбытия, сам знаешь. Почему? И на этот вопрос я хотел бы знать ответ. В общем, если я и заинтересовался твоей личностью, то позже и вовсе не из-за рассказа отца. Мое преимущество, Янат сохо. Все случайности, которые превращаются в цепь событий и будоражат нюх охотника. Я хочу разгадать загадку, но мне требуется помощь. Твоя. Я добавлю больше - как друга. Хочешь фактов о тебе? Поверь, дурной характер обгоняет хорошие отзывы. Если не изменишься, возможность прекрасной карьеры останется в прошлом.
  - Погоди! - Выкрикнул Янат, - Мне только что пришла в голову одна мысль. Мы собраны в команду, потому что уроды? Из-за того, что нормальные люди на Нави не выжили?
   Кэро ненадолго задумался, а потом медленно кивнул:
  - Возможно. Только я бы не называл нас уродами.
  - А кем? - зло фыркнул Ян. - В любом случае, один человек из новой экспедиции уже пропал. Значит, в теории есть какие-то дыры. Кажется, как только мы поймем взаимосвязь между событиями на Нави и выбором членов команды для новой экспедиции, то обнаружим и исходную причину похищений.
   Он в волнении заерзал по лавке:
  - Смотри, Робин Райт прошла сквозь силовое поле и исчезла в буре. Уже нарушены правила, предусмотренные в данных случаях. Мы ничего не предпринимаем, просто создаем видимость деятельности. Почему? Надо это выяснить. А теперь, расскажи, чем ты еще выделяешься, кроме эмпатии.
  Кэро потер руками лицо. Он выглядел уставшим:
  - Эта буря, - рассеяно сказал он, - нескоро закончится. Мы вряд ли найдем малиновку живой, и спросить, что ей втемяшилось в голову не получиться. Послушай, ты раньше сталкивался с эмпатами или телепатами? Думаю, и сам пока не особо веришь в них, то есть не особо веришь, что можно развить способности до указанных величин, например, прочитать чужие мысли. Что касается эмпатии, на деле это обостренная чувствительность. Оба эти феномена становятся обыденностью, а не сверхвозможностью, просто развитой особенностью или же отличительной чертой расы.
   Птаирианец вздохнул и откинулся на спинку скамейки:
  - Птаир заселен людьми, сто процентов которых являются эмпатами, а больше половины телепатами разной степени чувствительности. Но конечно, это не то же самое явление, что описано в приключенческих романах. Все немного сложнее.
   Янат пожал плечами. Он слабо себе представлял процесс, но чего только не бывает на просторах вселенной. Удивления признание Кэро не вызывало, а вот невольные мысли о том, к чему такие новости ведут, очень даже.
   Птаирианец нахмурился:
  - Я вижу, о чем ты думаешь. Я не читал твоих мыслей. Это невежливо. Я же не варвар.
  Мы не акцентируем внимание других рас на своих особенностях, но особо и не скрываем. Наши способности доказаны и подтверждены многократными научными экспериментами ученых с Птаира и с других планет. Особенность, закрепленная у всего вида - уже мутация, изменение генома. Так в чем же тогда мое личное отличие, спросишь ты?
  - А и спрошу, - подтвердил Ян. Ему было жутко любопытно, тем более, они и так довольно близко подошли к черте личных секретов.
  - Люди Птаира в большинстве своем никогда не покидают планету. С усилением способностей к телепатии, мы, как вид, получили совершенно новую особенность, прекрасный, тонкий инструмент для общения с окружающим миром, что многократно ускорило наше развитие. Но, с другой стороны превратило в симбионтов, напрямую зависящих от среды обитания. Птаир - эгрегор, из которого жители планеты черпают энергию, он, источник, библиотека, сокровищница знаний и круговорот всего сущего. На самом деле такие процессы происходят на каждой живой планете. Взаимодействие - та ступень к развитию, что позволила делать птаирианцам особенные, невозможные для других вещи. Закон жизни говорит о том, что за все необходимо платить. Поэтому, получая, мы должны отдавать.
  - А как же другие миры? - Спросил Янат.
  - Ну, - Кэро медлил с ответом.
  - Ты же знаешь, да? Слухи, про то насколько редко можно встретить птаирианца вдали от Птаира. Якобы, вы подчиняетесь закону, запрещающему покидать планету из религиозных соображений. Почему?
  Кэро презрительно хмыкнул:
  - Чушь! Покидая орбиту, птаирианцы теряют связь с эгрегором, что обычному жителю планеты приносит невыносимое страдание. Это как лишиться руки, ноги, ослепнуть и оглохнуть одновременно. Потеря невосполнимая и ранящая. Правда, теперь с уверенностью можно говорить о новой мутации. Очень редкой пока что. Есть небольшая горстка птаирианцев, которые умеют подключаться и к другим эгрегорам. Конечно, это гораздо более слабое проникновение, но оно возможно. Я один из таких людей.
  
  13 глава
  
  Беда имеет свойство подкрадываться незаметно. Когда земля врезалась в Яната, ударив его под дых, он с запоздалым удивлением понял, что защита пояса не сработала.
  
  В тот день все начиналось вполне безобидно. Настолько, насколько безобидными могут выглядеть сборы маленького спасательно-поискового отряда, в состав которого входили Янат, Кэро и один из инспекторов - Матвей Погодский.
  С первой вылазки контактеров прошла неделя. Временной отрезок из раздражающе-однообразных будней и изматывающих головных болей, Янат провел, работая в огороде, день за днем, терпеливо ковыряя землю. Вечерами же он развлекался, пытаясь взломать компьютер Кэро, пока тот был занят на конференциях с Самойловым.
  Сеансы связи из-за помех часто прерывались, едва начавшись, и Ян спешно заметал следы, узнавая о приходе Кэро по сигналу, который тот отправлял на его же коммутатор. Ведь официально птаирианец вроде как должен был оставаться в неведении относительно визитов Яна. На самом деле, эти манипуляции делались скорее для перестраховки, поскольку они, как напарники, и большую часть информации изучали вместе. Но когда дело зашло о засекреченных файлах, Самойлов категорически запретил Кэро подпускать к ним Яната.
  Абсурд ситуации удивлял, но они ничего не могли поделать с пунктиком Самойлова. Его личная неприязнь сделала работу напарников весьма затруднительной. Что стоило Виталию сложить два и два и перестать оказывать такое внимание Кэро? Но в отличие от Яната, он оказывал птаирианцу беспрецедентное доверие.
  Чем активнее Самойлов задействовал Кэро, тем больше у того возникало вопросов о последующих распоряжениях начальства. Отношение Виталия к Янату было общеизвестным. Он бы и слезинки не пролил, случись с заносчивым шантийцем на Нави беда. Легко подписал разрешение на исследование Яном опасной территории, и почему-то совершенно не задумался, что Кэро, являясь его напарником, отправиться следом. Сплошной эмоциональный выброс и никакой логики.
  Янат злобно иронизировал, представлял Виталия эдаким злым гением. Себя Ян видел юрким муравьишкой, который стремится провернуть дела под носом у господина 'Зло'. Текли невыносимо скучные дни, и он находил утешение в деятельности, направленной на разгадку происходящих событий.
  И вот, спустя неделю, буря неожиданно кончилась. Она словно разом выдохлась и превратилась в хлещущий сухую землю ливень. Дождь шел сутки, а затем на небе появилось солнце, и установилась великолепная погода. В тот же день все, кого мучили не проходящие головные боли, вздохнули с облегчением. А Кэро получил прямой приказ от Малькома Деше, а не от Самойлова, как обычно, что его неприятно удивило. Ему было предписано собрать спасательно-поисковый отряд и найти Робин Райт, девушку по прозвищу Малиновка, которая по одной ей известным причинам накануне ушла за пределы базы.
  Жан готовил оборудование, Янат, Кэро и Матвей увлеченно беседовали, обсуждая маршрут и поведение в условиях похода. Поскольку случилось ЧП, а инспектор был официальным представителем следствия, он претендовал на роль главного, с чем категорически не соглашался Янат. Ссылаясь на особые обстоятельства: знания, опыт и чутье профессионала, Ян заявил, что инспектор осел, поскольку на месте не был, а рвется в командиры. Как он поведет контактеров, если будет ориентироваться на показания приборов и их же собственные записи?'
  Намечался грандиозный скандал.
  Фафликанец, дважды заглянул в комнату, где происходила 'беседа', но так и не получив возможности вставить хоть слово, ушел с концами. Кэро выдержал примерно полчаса криков, после чего мягко заткнул спорщиков, сообщив, что поведет их сам. Правда, смягчил резкое высказывание обещанием, что распоряжаться ситуацией, по прибытии на место, будет Матвей, как представитель закона.
  Янат страшно оскорбился на такую несправедливость. Впрочем, обида была показной, он прекрасно знал границы дозволенного и считал, что лишь немного похулиганил в конце унылой недели. Нарываться открыто Ян не захотел, поэтому, после слов Кэро, благоразумно умолк. Матвей же еще долго раздраженно вздыхал и тихонько сыпал угрозами в адрес 'поганца'.
  Договорившись, они, наконец, вспомнили про Жана, но тут выяснилось, что его срочно вызвали в один из лабораторных корпусов, где сломалось какое-то оборудование. Кэро попытался связаться с техником, но фафликанец работал в закрытом биоблоке и был не доступен. Вызвали его напарника, недотепу Алека, который славился забывчивостью и умением портить, а не чинить. Пришлось положиться на его обещание, из-за чего все собирались с нехорошим предчувствием, как-то долго и вяло. Быть может, птаирианец до последнего надеялся на приход Жана, которому доверял куда больше. Если бы время не поджимало, не подстегивал категоричный приказ Деше (читай Самойлова), Кэро и вовсе отменил бы поход. Слишком многое не срасталось с самого утра.
  Когда стало понятно, что дальше тянуть некуда, они все-таки выступили. И снова неприятность - силовое поле выпустило Яната лишь со второй попытки. Согласно правилам, теперь он не должен был покидать базу до выяснения причин сбоя. На минуту, Яну даже показалось, что Кэро рад всем этим препятствиям, но Матвей принялся горячо убеждать его в том, что нет ничего страшного в мелких заскоках систем безопасности, особенно после бури. 'Суеверность не сочетается с эффективной деятельностью', - давил и давил он на Кэро.
  Птаирианец сомневался, они тянули время, и Ян открыто выступил на стороне инспектора, так как ему была невыносима сама мысль отправиться обратно на грядки. На это Кэро сухо заметил, что Янат, похоже, единственный, с кем постоянно случаются неприятности. На это, тот справедливо возразил, что, по крайней мере, жив, в отличие от Робин Райт.
  Кэро сдался под их совместным напором. Совпадения не выходили у него из головы, но птаирианец упорно сопротивлялся инстинктам, которым привык доверять. Внутреннее 'Я' приказывало поворачивать назад, и это был первый раз, когда Кэро проигнорировал предупреждение.
  Никто не верил, что Робин могла выжить в буре. Ее коммутатор еще мог уцелеть, но пластик - не живая плоть. Еще более сомнительным оказалось место, где поисковик засек сигнал. Хотя кое-кто, а точнее Янат, склонен был думать, что это как раз не удивительно. Именно там во время первой вылазки побывали контактеры, там Ян увидел глаза навьи, и по статистике, люди там пропадали чаще, чем где-либо еще.
  Они собирались идти к озерам.
  Поисковый отряд шел уже знакомой Янату и Кэро дорогой. Сначала по равнине, потом через лес. Солнце стояло в зените. В степи сквозь бурые проплешины мертвой травы еще отчетливее проступили зеленые пятна новой. Дождь эликсиром бессмертия смочил уста земли и вдохнул в нее новую жизнь. Наступала зима.
  Лес встретил отряд неприветливо, чавкающей под ногами грязью и ядовитыми красками. Он стремительно просыпался. Деревья выпускали из почек клейкие усы, подвижные и яркие, ветки покрывали пучки круглых листьев вперемешку с тонкими иглами. Распускались цветы, повсюду разрослась плесень, окутывая пушистой ватой стволы и кустарники. Чужеродная флора пугала буйством и причудливостью форм.
  Янат удивился встречающимся по пути лужам. Почва запомнилась ему слишком уж сухой, и он считал, что вода должна была мгновенно впитаться. Его настроение менялось с восторженного на унылое, встревоженное. Ян вспомнил о цели путешествия и загрустил. Он не был равнодушным или бесчувственным. И мысли об останках Малиновки наполняли его печалью. Ян помнил ее высокой девушкой с прозрачно голубыми глазами, в которых плескалась детская безмятежность. Больше почти ничего не всплывало в памяти. Кажется, она была ксенобиологом и занималась растениями Нави. Он не помнил подробнее, да и не хотел вспоминать, честно говоря. Смерть редко бывает приятной, тем более для исследователей. Такова их работа. Нужно быть готовым ко всему. Но как ни готовься, в жизни часто происходит непредсказуемое, случайности и трагедии. Другое дело, терять друзей гораздо больнее, чем незнакомцев.
  Они подходили к Вырею (так называлось озеро) медленно и осторожно. На берегу могли находиться не только останки человека, но и привлеченные ими хищники. Между деревьями уже виднелся берег, отсвечивала ультрамарином вода, и вдруг Матвей, издав приглушенный писк, хлопнулся на землю. Кэро и Ян немедленно повалились следом, а потом, осторожно и медленно приподняли головы. Матвей молча ткнул пальцем в направлении озера и аккуратно отполз за ствол дерева. Янат прищурился, не очень понимая, куда тычет инспектор, а когда увидел, непроизвольно шарахнулся. Потом тихо-тихо выдохнул и медленно переполз ближе к инспектору, прячась за естественной преградой из толстых, чешуйчатых сиреневых жгутов местных растений.
  Они так внимательно искали угрозу в небе, не предполагая, что оттуда она переместится на землю. По берегу, грузно переваливаясь с ноги на ногу, ходил купин.
  Янат с жадным интересом, смешанным со страхом, разглядывал птицу. Одно дело видеть такое создание в трехмерной проекции, даже самой великолепной, другое - в двух десятках метров от себя. Купин не спешил. Его явно что-то заинтересовало на земле. С высоты своего немалого роста он внимательно всматривался, склонив большую, лишенную перьев голову набок. Огромный массивный клюв купин примостил на мясистом выступе шеи, лишенной перьев, и мягко переступая тонкими жилистыми ногами, издавал низкие гортанные звуки, похожие то ли на хрип, то ли на храп.
  - Ты видишь эту тварь? - Одними губами прошептал Матвей, продолжая коситься глазами на купина.
  Янат кивнул. Его больше интересовало, что именно разглядывает птица.
  Купин задрал голову вверх, вытянув шею, и издал хриплый крик, после чего как-то странно закурлыкал, опустил голову почти к самой земле и снова замер. Оперенье на груди птицы отсвечивало нежно голубым, а спина, крылья и хвост имели темно-зеленый цвет в ядовито фиолетовую крапинку. Короткое, сбитое туловище, с выступающей вперед 'грудкой' и полураскрытыми крыльями дрожало, будто бы купин напряженно вслушивался или раздумывал о чем-то.
  - Ума не приложу, как эта дурища вообще летает... да еще и с добычей... - вновь раздался взволнованный шепот Матвея. Видимо от волнения на него напал словесный понос. Кэро неодобрительно посмотрел в их сторону, провел ребром ладони по шее, а затем приложил палец к губам. Но Матвей не мог заткнуться.
  Ян заметил, как побледнело его лицо, бисеринки пота выступившие на лбу. Подумал о том, что привело на Навь человека, явно ни разу, не бывавшего в экстремальных ситуациях. Неужели еще недавно тот мнил себя бравым солдатом без страха и упрека? Ведь они все видели, что такое Навь.
  'Так откуда такая беспечность?' - Мысленно посетовал Янат и прошептал, в надежде, что заткнет фонтан бормочущего Матвея:
  - Здесь сила тяжести меньше земной. Предельный вес летучих существ обратно пропорционален кубу силы тяжести. У купина размах крыльев семь метров, а вес около 230 кг. Думаю, он без труда подымет человека, а теперь, заткнись! У них отличный слух.
  - Да? Птичка - оторопь берёт...
  Янат тихонько застонал. Ему захотелось стукнуть инспектора чем-нибудь тяжелым, чтобы он перестал подвергать их жизни опасности, к тому же, совершенно невозможно сосредоточиться, когда под ухом слышится беспрестанное бормотание и покашливание.
  Купин - хищник. Его клюв весь в зазубринах, похожих на острую пилу, к тому же острый и крепкий. Легко пробивает шкуру, отрывает куски плоти от кости, да и кость, пожалуй, перекусит. Птица питается всем: падалью, созданиями рискнувшими предпочесть день ночи, травоядными грызунами, даже гигантскими белками, живущими в лесу, что там до людей или навий. Она может неплохо бегать и при необходимости заходить неглубоко в лес, поскольку естественных врагов у этого гиганта просто нет. Все, что можно съесть, купин сожрет. Хуже того, унесет в гнездо, целиком запихнув добычу в зоб. Причем для него не столь важно умерла она или еще жива. Возможно, купин даже специально приносит птенцам игрушку для первых навыков охоты. Он сообразительный и ловкий, к тому же любопытный хищник. Единственное, чего купин боится - огонь.
  Но вот огня им взять было решительно неоткуда.
  Птица, тем временем, размахнулась и точным ударом клюва нанесла непоправимый (как решил Янат) вред тому, что рассматривала. В тот же миг Кэро привлек его внимание, едва слышно прошептав:
  - Сигнал исчез.
  Ян перевел взгляд на берег. Догадка, которая пришла на ум, оказалась очень и очень неприятной. Значит ли это, что купин, там, на берегу, долбит останки Робин Райт? Если он сейчас уничтожит улики, никто не узнает причину смерти Малиновки, а так как птица может съесть камеры на одежде Робин, то исчезнет и информация, которая могла бы оказаться полезной для них. На счет экстравагантности 'похорон' Янат не заморачивался. Он считал, Райт нормы приличия теперь уже глубоко фиолетовы. Даже если от девушки что-то и осталось, больше будет этого 'что-то' или меньше, без разницы. Однако информация имела глобальное значение, ее было необходимо сохранить. В голове Яната мелькнуло несколько развернутых предложений, которые он тут же отмел за неэффективностью. Купин продолжал долбить клювом.
  Ян перевел взгляд на Кэро и зашептал:
  - Прикрой меня. Я активирую парализатор на большую мощность и шугану птицу. Заберем, что сможем и уберемся отсюда.
  Птаирианец категорично замотал головой:
  - Нет.
  - Он все сожрет, - с досадой сказал Янат, - я аккуратно и быстро. Там всего-то одна птица. Да, большая, но у меня парализатор и пояс. Чего мне бояться?
  - Нет. Это приказ, никакой самодеятельности.
  Янат ласково улыбаясь Кэро, отполз от Матвея, смотрящего на него со странным выражением в глазах. Затем начал двигаться в сторону просвета, стараясь удерживать купина, в поле зрения. К их удаче, птица была увлечена процессом долбежки и совершенно не обращала внимания на посторонние звуки.
  Кэро шустро прополз за Янатом и ухватил его за ногу. Ян вяло брыкнул, укоризненно смотря на напарника:
  - Отпусти. Ты хорошо стреляешь, сможешь меня подстраховать. Порой, промедление смерти подобно. Упустим единственный шанс, узнать, что случилось с Малиновкой, - горячо зашептал он.
  Но птаирианец оставался непреклонным:
  - Я не Инга. Ты нарушаешь приказ вышестоящего. Немедленно остановись!
  - Ччч...ерт, - услышали они заикающийся голос Матвея, - тварь смотрит на нас.
  Янат посмотрел на купина и понял - это его последний шанс. Он вскочил и побежал вперед, на ходу вынимая парализатор.
  Птица издала квохчущий звук и вытянула шею, рассматривая незваного гостя, рискнувшего так нагло прервать ее уединение. Ян вдруг осознал, что вблизи купин гораздо больше и вид у него самый недружелюбный. Не теряя времени, он нажал на спусковой крючок, окатив птицу волной воздуха. Лучи парализатора невозможно увидеть простым зрением, но результат действия оружия обычно заметен сразу.
  Купин склонил голову на бок и курлыкнул. Затем приподнял над головой крылья и, с хищным клекотом, резво рванул к Янату.
  Ян перестал думать и подчинился инстинктам. Со всех ног бросился в другую сторону, не сразу сообразив, что купин отсекает его от леса. Все, что ему оставалось, выбрать другое направление. Как можно быстрее отрываться от преследования, нестись к воде, в надежде, что птица не умеет плавать. О том, что она все равно умеет летать, Ян как-то не задумался.
  Купин истошно орал, подпрыгивал, с оглушительным звуком хлопая крыльями. Видимо, готовился взлететь. Кэро бежал наискосок, стремясь успеть к Яну. Тот отбросил оружие в сторону и сосредоточился на единственной задаче - удрать от купина. Если бы он только мог предугадать, что земля на склоне окажется мягче, и будет скользить под ногами, если бы послушал Кэро, если бы...
  Когда земля врезалась в Яната, ударив его под дых, он захрипел и с запоздалым удивлением понял, что защита пояса не работает. Он кубарем покатился вниз, понимая, что проиграл и ровно три, может четыре секунды спустя его настигнет клюв купина, как вдруг получил дополнительное ускорение. Некто врезался в него с разбегу и буквально втолкнул в воду.
  Склоны озера круто обрывались у самого берега. Ян, погрузившись с головой, глотнул воды, вынырнул, судорожно вздохнул и быстро поплыл вперед. Когда над головой раздался клекот, он нырнул. Страх перед стоячей водой вытеснял ужас перед купином. Ян едва не вдохнул воды, когда что-то схватило его за ноги и резко потащило вниз. Опустив взгляд, он встретился взглядом с каким-то непонятным созданием. Единственное, что Янат успел ощутить, перед тем как закончился воздух, это прикосновение пальцев к губам. А потом, его затопила паника.
  
  14 глава
  
  Женщина стояла в темноте с ощущением, что появилась ниоткуда в этой самой точке времени и пространства. В голове - абсолютная пустота. Ни имен, ни воспоминаний и даже слова подбирались с трудом, словно она разом позабыла их истинные значения и они превратились в бессмысленные наборы звуков.
  Откуда? Зачем? Ей стало страшно, но как ни странно, именно чувства беспомощности и ужаса, охватившие ее, позволили вспомнить крошечный кусочек прошлого.
  Женщина, вся дрожа, обхватила себя за плечи. Пронзительное одиночество, боязнь сделать шаг за пределы мысленно очерченного круга, подводили ее к черте, за которой начиналась истерика. Она не хотела сойти с ума. Нет, нет. Лишь покинуть это ужасное место или увидеть тех, по чьей воле оказалась в царстве тьмы. Желала и панически боялась, словно сквозь паутину забвения рвалось некое знание, предостерегавшее от опрометчивых поступков или жестов.
  Она ненавидела себя за слепое, всепоглощающее чувство безнадежности, за то, что не могла вспомнить имя и осознать себя. Это помогло бы, совершенно точно, оно вернуло бы ей самообладание.
  Тишина была столь глубокой, что она слышала собственное дыхание:
  - Эй...- прошептала женщина и тут же сжала губы, трепеща от безраздельного ужаса. Страх выматывал ее, изводил. Все время было холодно. Одинаково холодно и страшно.
  Она засыпала, как будто кто-то нажимал на кнопку, выключая ее, и просыпалась, понимая, что не голодна и не испытывает естественных потребностей. И ни разу, за неопределенный период заточения, никого не увидела, не услышала, а уж представить себе место, в которое попала, при всем желании, не могла даже мысленно.
  Вдруг, ей пришло в голову, что кто-то нарочно превращает каждое ее сегодня во вчера, чтобы нельзя было осознать лежащую за темнотой реальность. Захотелось плакать навзрыд, жалобно, тоскливо, чтобы хоть кто-нибудь появился из мрака и утешил ее, обнял, прикоснулся. Боже, пусть ее ударят, пусть закричат! Любая пытка лучше состояния вечного небытия.
  Женщина стояла в темноте, зажмурившись. Ей казалось, так она отгоняет другую тьму, что уже пускала ростки безумия в ее сердце. А губы шептали единственное имя, которое пока оставалось с ней, тонкой ниточкой связывая с реальностью, ни о чем не рассказывая, но внушая слепую, безумную надежду: 'Янат, Янат, Янат, Янат'.
  
  15 глава
  
  - Янат... - Ян заморгал, пытаясь оглядеться, хотя правильнее было сказать, вытаращил глаза в темноту. Он даже засомневался, что действительно услышал свое имя, а не почудилось-померещилось ему шепотком в ночи белая горячка. Немудрено, после такого приключения. Он испытал запоздалое раскаянье, острое и болезненное. Взметнулась, захлестнув колючим ворохом тревоги понимание - скорее всего, глупыми действиями, он угробил друга. Ян застонал, схватившись за грудь.
  Он не сразу понял, что одежда на нем насквозь мокрая. Рассеянно провел рукой по комбинезону. Разом вспомнил, как покатился кубарем по склону, убегая от купина, как навья потянула за ноги вниз, а потом в легких кончился воздух и волной накатила паника. А потом... потом... Ян нахмурился, пытаясь восстановить ускользающие обрывки событий. Вроде как навья прижала к его губам какой-то пузырь, в котором был воздух. Он вдыхал и слышал, вроде как про себя, возникающие в голове картинками, слова-образы.
  'Не бойся, не дергайся, позволь опустить вниз. Там, глубже, пещера с воздухом, берег над водой. Дыши спокойнее'.
  Что было потом? Янат растерянно провел ладонью по губам, там, где их трогали пальцы навьи. Жив ли Кэро? Он зажмурился, в голове мелькнуло:
  'Не прощу себе, не смогу', - и вдруг услышал тихий голос:
  - Где я?
  Ян перевернулся на бок, встал на колени и стал на ощупь водить рукой впереди себя, затем пополз на звук, еле слышное шкрябанье.
  - Кэро, Кэро? - бормотал Янат, не понимая, что шепот его неразборчив и тих, но птаирианец каким-то образом услышал и воскликнул в ответ:
  - Ян! Ян, ты как?
  Янат почувствовал, как пальцы его касаются тела, с силой вцепился в него, подполз ближе и, обняв за плечи, изо всех сил стиснул Кэро. Затем, словно устыдившись сентиментального порыва, резко отпрянул и сжался, пытаясь восстановить утраченное душевное равновесие. Его переполняли эмоции, среди которых больше всего было радости, смешанной со жгучей болью в груди.
  Птаирианец полностью пришел в себя, с некоторым трудом сел и силился хоть что-нибудь разглядеть в окружающей их тьме:
  - Ян? - встревожено спросил он, - что с тобой? Тебе больно, я чувствую. Ты ранен?
  - Ранен-ранен, - срывающимся голосом ответил шантиец, ощущая горячие дорожки слез на щеках, которые он торопливо, стыдливо размазывал кулаками. 'Зачем ты разбудил во мне это?' - захотелось крикнуть ему, но он не смел, слишком чистой была радость и велико искушение:
  - В самое сердце. Да, все в порядке. Я просто чертовски рад, что ты жив.
  - Я тоже, поганец ты эдакий! - Вдруг, в сердцах рявкнул Кэро. - Я убил бы тебя, если бы только знал наверняка, что нас прежде не убьет кто-нибудь другой. Ох, бестолочь же ты, а я не верил до последнего в то, что ты способен на такие номера! Ведь предупреждал меня Самойлов...- он осекся и долго молчал.
  Янат тоже молчал, но по другой причине:
  - Что теперь? - тихо сказал он, когда темнота и отчуждение стали невыносимы.
  - Будем ждать хозяев, сей обители. Хотели бы они сразу нас убить, не стали бы спасать от купина. С другой стороны, не похоже, что мы желанные гости. Я тебя прошу, по-хорошему прошу, Янат, хватит уже дурить, ладно? Мы в неприятностях по самое не балуйся. Если в твоей голове вызреет очередной гениальный план, уж будь добр, поделись, прежде чем кидаться на стену.
  - Извини.
  - Ты у Матвея извинений попроси, - сухо ответил птаирианец, - если только жив остался. Все, хватит. Я тоже виноват. Будем ждать, что еще остается? Давай, садись поближе, не хватало нам еще и простыть. Думаю, мы скоро получим ответы на некоторые из вопросов. Метаться бессмысленно, сожалеть тоже, но, Янат сохо, извлеки урок из ситуации!
  Трудно сказать, сколько они просидели, тесно прижавшись боками, в тишине, прерываемой лишь звуками плескающейся где-то там воды и их собственным дыханием. Кэро первый заметил тусклый свет, который малюсеньким маячком приближался, словно выплывал ниоткуда. Напарники встали, продолжая держаться очень близко, касаясь друг друга плечами, словно это подпитывало их силы и решимость. Ожидание показалось недолгим по сравнению с неизвестностью, что несло это крошечное пламя. Они жадно вглядывались в темноту и были немало удивлены, когда смогли различить черты существа, шедшего со светом в бледных ладошках.
  - Малиновка? - озадаченно спросил Янат, ничего не понимая.
  - Они решили, так вы будете сговорчивее, - тихо произнесла Робин Райт.
  - Сговорчивее?
  - Да.
  - Почему ты ушла? - спросил Ян.
  Малиновка грустно улыбнулась:
  - Зов. С ним невозможно бороться. Головная боль, сны, терзающие меня. Мягкий, ласковый шепот... день за днем. Я больше не могла сопротивляться. Наверное, - она доверительно наклонилась к Янату и он тоже невольно подался вперед, - я сошла с ума. Ты тоже сойдешь. Это вопрос времени.
  Он посмотрел в ее голубые глаза и почувствовал, как из глубины его существа волной поднимается ужас. Взгляд малиновки был пустым, как будто на него уставилась перламутровыми пуговками кукла.
  - Янат! - он вздрогнул и оттолкнул от себя кого-то. Их по-прежнему окружала темнота.
  - Мне кажется, я свихнулся. - Пробормотал Ян, - не могу понять, сон это или видение? Что происходит? Я спал или воочию только что наблюдал призрак Робин?
  - Малиновка? - Голос Кэро звучал напряженно, - ты видел ее?
  Янат хмыкнул. В животе горячо пыхнула злость, возвращая способность связно думать:
  - Думаешь, мороки, да? Кто их наводит, интересно?
  - Послушай, Янат сохо, - задумчиво ответил птаитианец, - я не видел Робин, но слышал ее голос в своей голове. Она плакала, но ни о чем меня не просила. Сожалела о нашей судьбе. Скорее всего, мы ненадолго вырубились от усталости и напряжения. Вокруг что-то творится, и это не предупреждение, а скорее констатация факта. Я даже не уверен, вполне возможно, сны навели навьи, но если тут замешаны еще какие-то силы, о которых мы пока ничего не знаем? Морок выглядел очень реальным, да? Точно так же реальны голоса в голове, предчувствия беды. Мы сидим здесь, не зная, куда идти и чего ждать от наших спасителей. Возможно, они еще не решили, как поступить и пока совещаются. Нам с тобой нужно вслух обмениваться возникающими иллюзиями, чтобы рассудок оставался твердым, а рассуждения здравыми. Кроме того, есть и хорошие новости - это ведь реальный шанс на полноценный контакт. Прорыв в отношениях с аборигенами, для чего мы, в сущности, и присланы сюда, на Навь. Искать ответы, налаживать отношения.
  - Амбициозен, да? - фыркнул Янат, и судорожно заводил руками по телу. - Черт, Кэро, почему мы сразу не проверили? Коммуникаторы, камеры, жучки - ничего нет!
  Он сделал паузу, чтобы взять себя в руки, и относительно спокойно закончил:
  - Ну, да, смешно рассчитывать на их забывчивость. Они не такие уж дикие. Не забыли, как следует обыскать нас. Наводит на определенные размышления, да? Нас обыгрывают, вполне возможно, давно и успешно.
  - Но ты же не рассчитывал, что будет легко и просто? - спросил Кэро со смешком, а потом сжал плечо Яна и добавил, - все указывало на то, что аборигены примитивные существа, едва ли разумные настолько, чтобы вступать в полноценный контакт. Допустим, мы ошиблись, а они оказались пусть не умнее, но точно хитрее нас. Возможно, технологии их и не столь совершенны, но вот навыки выживания на высоте. Мы их недооценивали.
  - Похоже на то, - мрачно согласился Ян, - но пока не узнаем наверняка, лучше дать понять, что у нас мирные намеренья и попытаться договорится. Однако меня не отпускает какое-то нехорошее предчувствие. Думаешь, мы первые люди, которых они спасали? Звучит же логично, зачем спасать потенциальных врагов? Для пыток, для допроса?
  - Ладно, не гадай на пустом месте, друг мой, - вяло отмахнулся Кэро, который напряженно о чем-то думал и похоже пришел к определенному выводу, - давай-ка попытаемся найти выход отсюда.
  - Ты же говорил... - нахмурился Янат, но птаирианец перебил его:
  - Забудь о тех словах. Морок навел меня на одну мысль. Вставай.
  Напарники поднялись и, держась за руки, чтобы не потеряться в темноте, медленно, практически на ощупь, пошли вперед. Не успели они сделать и пары шагов, как Кэро сжав ладонь Яната, тихо спросил:
  - Ты видишь? - Ян поспешно кивнул, лишь секунду спустя сообразив, что Кэро не видит кивка, и напряженно зашептал:
  - Вижу. Огонек. К нам приближается. Прямо как в моем видении. Малиновка? - чуть громче произнес он вопросительно.
  Им не ответили, но огонек становился ближе и ярче. Вскоре они смогли различить движущуюся навстречу фигуру. Янат ни сразу понял, что перед ними не Робин и даже не человек. Остановившись примерно в метре, навья кивнула. Затем поманила ладонью к себе и склонила голову набок, изучая реакцию людей. В другой руке она держала круглую, полупрозрачную чашу, из какого-то розоватого минерала. Внутри нее светились ровным голубоватым светом шарообразные грибы.
  Ян жадно вглядывался в таинственную аборигенку, не отдавая себе отчета, что его изучают так же пристально и беззастенчиво. Настоящий огонек давал бы больше игры света и тени, в призрачном же сиянии фосфорицирующих грибов все становилось зыбким и нечетким, оно же придавало мертвенно бледные оттенки лицам. Словно бы все они разом очутились по ту сторону, в царстве смерти.
  Неудачное сравнение. Янат скривился и отметил, что большие зрачки навьи чуть расширились.
  Вопреки ожиданиям, существо не показалось ему отталкивающим. Была в нем какая-то особая, хрупкая грациозность. Он отметил, что аборигенка (про себя он начал называть ее так почти сразу) примерно одного роста с ним, у нее широкие плечи, но фигура меж тем сохраняет женственные очертания. На навье было что-то наподобие свободного платья, без рукавов и завязок, как туника. Длина его достигала середины голени, на ткани не имелось никаких вышивок или украшений. А вот обуви на ногах аборигенки Ян не заметил. Широкая ступня с длинными пальчиками и никаких тебе сандалий. Он удивился факту, что внешне навьи не слишком то сильно отличались от людей. Да, Ян уловил моргание третьего века, необходимого для существ много времени проводящих в воде, восхитился несколько большими, чем у человека глазами; темными, влажными и немного навыкате. У русалок не росли волосы, а немного удлиненная форма черепа показалось Янату достаточно изящной. Он сделал вывод, что навьи, скорее всего, млекопитающие, поскольку молочные железы у аборигенки выглядели достаточно развитыми.
  Ян решил, что перед ними молодая женщина. К тому же она явно страдала от любопытства, которое ей удавалось скрывать так же плохо, как и им:
  - Ты понимаешь меня? - спросил у нее на общем языке Янат. Переводчик Джерски исчез вместе с прочей техникой, и рассчитывать можно было только на скудные знания, полученные в библиотеке базы.
  Навья кивнула и поманила их за собой, при этом между ее длинными пальцами натянулась тонкая пленка кожи. Аборигенка повернулась и медленно пошла в темноту.
  Кэро шепнул Яну, подталкивая его вперед:
  - Не стой. Она телепатка. Я ее понимаю, вижу то, что она позволяет мне видеть. Думаю, она может разговаривать с нами. Просто не хочет.
  Янат рассеяно кивнул и зашагал вслед за плывущим огоньком. Они с Кэро предпочли держаться на расстоянии двух-трех шагов позади аборигенки. Ближе, как им казалось, они нарушают личное пространство существа, дальше - просто не видно дороги. Постоянно спотыкаться не хотелось, поэтому напарники были вынуждены строго соблюдать дистанцию. Кэро видел в темноте намного хуже Яната и постоянно щурился, вглядываясь в темноту. Янат же пребывал в глубокой задумчивости, и птаирианцу приходилось его подгонять.
  Вскоре стало ясно, что их ведут по какому-то прямому и широкому тоннелю, потеряться в котором весьма затруднительно. Дул свежий ветер, значит, где-то впереди находилось большое открытое пространство. Яната, правда, гораздо больше, чем вероятность заблудиться, беспокоила грядущая встреча с навьями. Он думал о том, как выстроить разговор с ними и пытался забыть о своем видении Робин.
  Кэро, напротив, полностью сосредоточился на путешествии и с любопытством вертел головой во все стороны. В тусклом свете грибов было непросто хоть что-то разглядеть, но птаирианец очень старался. Он увидел гладкие стены; высокие, покатые, смыкающиеся аркой над их головами. Скорее всего, этот тоннель прорыли много лет назад, но с тех пор он поддерживался в отличном состоянии. Стены были каменными, не земляными, Кэро самолично дотронулся до ближней и провел пальцами по шершавой поверхности. Аборигены обладали техническими возможностями, о которых никто из землян не подозревал?
  Кэро наслаждался. Он понимал, что уже знает о них больше, чем за десять лет исследований удалось остальным, и не задумывался, что также, возможно, считали и пропавшие люди. Птаирианец жадно всматривался в темноту, восхищаясь предусмотрительностью навий, их осторожностью, талантом. Они использовали все ресурсы, что дала им Навь аккуратно и с толком.
  А Янат думал о другом. Например, как навьям столько времени удавалось водить людей за нос? Они выглядели настолько примитивным народом. Никому из исследователей в голову не могло прийти, что аборигены способны построить такой тоннель. Хотя возможно, это всего лишь наследие предков, такое же, как и покинутые города колонистов.
  Они шли долго, не меньше часа. В темноте и без приборов было сложно судить точнее, но Ян сказал бы - именно столько.
  Кэро заметил, как постепенно меняется ландшафт и, тронув Яната за плечо, показал ему рукой вверх. Ян кивнул, подтверждая, что заметил перемены. Откуда-то сильно потянуло свежим воздухом. В нем чувствовался странный горьковатый привкус. Потом на стенах тоннеля появились грибы. Полянками круглых шаров они создавали светящиеся разными цветами пятна, дающие все больше света. В их ровном, однородном сиянии проступали очертания каменных стен, неровного пола, ската потолка и темной дыры впереди, которая словно бы отступала, становясь меньше.
  Навья замедлила шаг и напарники, подстраиваясь, тоже.
  В этом отрезке тоннеля грибы почти полностью покрывали стены, и света было достаточно, чтобы четко разглядеть окружающее. Тьма расступилась перед ними.
  Янат с нескрываемым восторгом смотрел по сторонам. Пленение пленением, но... одна из абсурднейших черт людей, находиться в опасности и преклонять колени перед величием совершенного, не вспоминая о своей шкуре.
  Они вышли на большую площадку, где и остановились. Видимо, навья решила дать им возможность полюбоваться открывшимся видом.
  Внизу раскинулся город. Чужой, непонятный и в то же время очень логичный, идеально вписывающийся в ожидания. Город, состоящий из миллионов разноцветных, мягко сияющих огней, переходов из пещеры в пещеру, гладких стен, мостиков и лестниц, озерец с темной водой, внутри которых точками вспыхивали искры. Кремовые, розоватые, кипельно-белые поверхности сводов чередовались с зубчатыми 'башнями', 'грибами', 'сосульками' и 'столбами' сталагмитов. Эти наросты в основном состояли, как помнил Янат, из кальцита и некоторых других минералов. Сверху, с потолка и верхних частей стен гигантской пещеры каскадными сталактитами спускались 'трубки' и 'гребенки'. Они нависали 'гроздьями', похожими на скопление мелких бобовин, острыми 'мечами', доходящими до шести метров, наплывами, подтеками, образующими узоры и оттиски.
  'Эти возникают в результате выпадения в осадок углекислого кальция при удалении из насыщенной им воды углекислого газа', - шепотом сообщил Ян Кэро, чрезвычайно довольный собственной эрудицией. Абсолютная память могла хранить огромное количество информации. Спасибо шантийке-матери за генетический дар.
  Каких только форм здесь не было: похожие на причудливые древовидные кусты - 'корралиты', 'колонны', 'драпировки' и другие минеральные отложения, возникающие в пещерах в результате выпадения из раствора углекислого кальция, окислов железа и прочих не менее увлекательных и очень долгих процессах.
  Но, как не присматривались напарники, среди всего этого великолепия аборигенов они так и не увидели.
  - Идем, - окликнул Яната Кэро. Тот повернулся и увидел, что навья начала спускаться по вырубленным в скале ступеням. Каменная лестница спиралевидно уходила до самого дна, туда, где величественно раскинулся подземный город. Ян направился следом, сетуя на судьбу за то, что не может запечатлеть это великолепие для исследователей.
  
  16 глава
  
  Их вежливо и все так же молчаливо проводили в одну из пещер, то ли вырубленных, то ли естественным образом вымытых в скале и оставили одних.
  Ян с любопытством огляделся. Просторное помещение с минимумом мебели и украшений. Дверь, точнее проем в стене, завешен сплетенной из травы занавесью. На ощупь ткань оказалась мягкой, плотной и пряно пахла. На длинной полке стояли прозрачные чаши, наполненные мелкими шарами светящихся грибов, а под ней висел цветастый плетеный коврик. Широкая каменная скамья, покрытая несколькими слоями циновок, завершала этот ансамбль лаконичности.
  Ян сел, прислонившись спиной к коврику, и задумался. Интересно, каким образом аборигены так ловко устроились в подземном городе? Кем и когда он был создан? Откуда они берут воду, не из озерец ли встреченных по пути? Как обогревают дома, откуда поступает свежий воздух?
  Кэро заглянул за занавеску, какое-то время так постоял, тяжело вздохнул и вернулся к Яну. Сел рядом и оперся затылком о стену. Птаирианец не выглядел озабоченным, но Ян прекрасно понимал, это не более чем видимость. Они насторожено ждали развития событий:
  - Знаешь, великолепное, но пугающее зрелище. Мы находимся в запретном для людей мире.
  - Хочешь сказать, и вряд ли выйдем отсюда живыми? - стараясь говорить равнодушным тоном, спросил Янат.
  - Да. Я, кажется, догадываюсь, куда пропала часть людей с базы. Правда, это не объясняет их странного поведения накануне исчезновения и прочих несчастных случаев. Интересно, почему в пропаже людей никогда не подозревали навий?
  - Думаешь, такова судьба малиновки? Смерть в подземелье?
  - Я думаю, нам не удастся поторговаться, однако же, не понимаю, зачем нас в таком случае вытащили. Бессмысленно сначала спасать, а потом казнить. Если только за этим не стоит что-то еще, - пожал плечами птаирианец, выразительно смотря в глаза Яната.
  - Узнать о планах экспедиции?
  - Тогда достаточно и одного. Например, тебя. Но вытащили нас обоих. Почему навьи появились в озере именно в момент нападения птицы? Случайность? У нас нет данных об их перемещениях, способах связи, навыках, да вообще ничего. Мы ничего не узнали о них за десять лет. Ничего. Вдумайся, Ян. Убежденные в том, что навьи примитивны, мы как слепцы, не видящие дальше своего носа.
  - А если они накануне выносили на берег тело малиновки? - Спросил Янат. - Быть может, сегодня они хотели убедиться, что его сожрали хищники?
  Кэро скорчил недовольную мину:
  - Ответь мне, где сейчас все наше оборудование? Уверен, оно за пределами города. Если по датчикам невозможно отследить сигнал, то тайна остается тайной. Из года в год, безопасность и маскировка. Ты представляешь, насколько продумано действуют навьи? Вот только не пойму, сами или за ними стоит кто-то еще. Интересно, как Робин к ним добралась в бурю? - Кэро сжал руку в кулак и разочарованно посмотрел на него, медленно разжимая пальцы, - это невыносимо, быть так близко, в двух шагах от разгадки, но по-прежнему ничего не понимать. Они телепаты, кстати, что означает, тебе стоит быть сдержаннее в мыслях. Заметь, навьи с одной стороны совершенно равнодушны к нам, с другой не терпят и малейшего вторжения в свою жизнь. Я надеюсь на разговор.
  - Ага, - рассеяно ответил Янат, снова погружаясь в свои мысли. Кэро приподнял бровь и тоже замолчал.
  Они снова ждали.
  Занавеска шевельнулась, отодвинутая в сторону бледной рукой и в комнату один за другим вошло три навьи. Из-за сморщенной кожи и блеклых глаз Ян решил, что перед ними старики. Он сильно удивился, когда одна навья или один (тут уж сложно склонять правильно), бегло заговорила на общем наречии. До сих пор считалось, что аборигены просто не способны к обучению чужому языку. Оказалось, и тут людей ждал сюрприз.
  - Наверное, стоит рассказать, что вас ждет? - сразу перешел навий к сути.
  Кэро встал, за ним поднялся и Янат. Они почему-то не договорились, как вести себя с аборигенами и сейчас Ян спонтанно решил дать слово напарнику:
  - Мы приветствуем вас от лица людей, и хотим сказать, что благодарны за наше спасение, какими бы при этом не были ваши мотивы, - птаирианец открыл рот, чтобы добавить про вопросы, но навий решительно пресек его монолог жестом руки:
  - Нет. У нас вообще не было мотивий.
  - То есть? - вырвалось у Яната.
  Старик посмотрел на него:
  - Мы слушаем голос земли. Она велит - мы делаем. Дочерь услышала зов.
  - Вы говорите с землей? И как она велит поступать с людьми? - Мягко спросил Кэро, опуская руку на плечо Яната, и призывая его этим жестом молчать.
  Старик покачал головой:
  - Вы не сможете понять.
  - Мы попытаемся. Я и мой напарник пришли с миром и не несем зла в сердцах, у нас нет дурных намерений, - тем же успокаивающим, ласковым тоном продолжил Кэро.
  - Земля много лет плакала от боли и сошла с ума, - ворчливо ответил навий. - Из-за вас, человеки. А теперь с вашей басы к нам снова идут незваные гости. Ответьте, зачем?
  - Они переживают за нас, скорее всего. Мы уже должны были вернуться обратно, но пропали. Люди с базы не враги вам. Мы лишь пытаемся выяснить судьбу наших сородичей и разрешить старый конфликт. Найти его причины, восстановить порядок вещей, установить мир. Добрый мир с вами.
  - А кто сказал, что нам это нужно?
  Кэро все с тем же ледяным спокойствием улыбнулся. От его улыбки шло такое искреннее тепло, что и Ян не засомневался бы в намерениях птаирианца. Он подозревал, что собеседники ведут сложную игру интересов, завуалированную под светский разговор:
  - Мы с вами ведь знаем, к чему приводят подобные мысли. Память прошлого - это ошибки, которые совершают все. Главное, не повторять их снова и снова. Если для вас желанна изоляция, наша раса не станет больше навязывать взаимовыгодных отношений, хотя возможные потери для обеих сторон будут весьма ощутимыми. Что касается наших пропавших товарищей, их судьбы не могут оставить нас безразличными. Потому, я прошу у вас помощи. Помощи и понимания. Ради мирного соглашения мы готовы выслушать все причины недовольства нами и попытаться устранить их. Скажите, почему вы отвергаете дружбу?
  Навий, на чьем лице не проявилось никаких эмоций, кроме быстро мелькнувшей тени то ли сожаления, то ли недовольства, сухо отрезал:
  - Человеки пытаются рассказывать нам сказки, чтобы потом выведать тайны или подслушать запретные речи. Им не терпится проникнуть в город, залезть в святые для илье места. Кто сказал, что нам нужна дружба, дары и общие дела? Оставьте нас в покое, человеки. Но слова 'нет', вы не понимаете, а собственных обещаний не выполняете. С вами нельзя заключать сделки. В одном ты прав, чужой, мы сделали выводы из прошлого.
  - Это значит смерть? - спросил Кэро.
  Ответу старика Янат удивился больше, чем прямо поставленному вопросу птаирианца:
  - Нет. Великие илье велели привести тебя к ним, 'Желтая кожа'. Вы похожи на человеков, что может обмануть глаза, но не нюх илье. Этот, - он ткнул пальцем в сторону Яна, - странный и неправильный. Ты, - старик перевел взгляд на Кэро, - особенный.
  - Ладно. Так что же тогда с нами будет? - переспросил птаирианец. Взгляд его был тверд и устремлен на навий открыто и бесстрашно:
  - Мы вернем вас потомкам.
  - Это как? - удивился Ян, снова вступая в диалог, - у нас нет детей.
  Навий пояснил:
  - С самого начала вам был предоставлен выбор: умереть в когтях купина, или уйти к потомкам. Он, - старик ткнул пальцем в сторону Кэро, - очень просил землю о помощи. Она услышала и толкнула под руку одну любопытную дочерь. Теперь ваш путь лежит в далекие земли, а вернуться оттуда не суждено никому.
  - Почему же? - как-то очень уж доброжелательно спросил Кэро.
  Старик развел руки в стороны:
  - Очень далеко.
  - Но мы все равно можем попытаться. Люди есть люди. Они верят в лучшее, - Янат посмотрел на улыбающегося Кэро и мысленно поставил ему высшую оценку. Хорошая мина при плохой игре - черта мастера.
  Навий спокойно разъяснил, видимо, делал это не первый раз:
  - Наверху, над тоннелями, смерть. В тоннелях глубокая вода, а вы плохие пловцы. Говорящие штуки мы собрали и выкинули на берег реки, куда прилетают купины. Человеки с басы найдут их там и подумают, что вас съели птицы. Но, хватит разговоров! 'Желтый человек', ты пойдешь с нами прямо сейчас. Неправильный останется, будет ждать. Ему не причинят вреда. Пока находитесь здесь - вы гости, но выйдете - станете врагами.
  Янат понял, что старик обращается к нему, и вяло кивнул, принимая условия. Он почему-то даже не сомневался в прочной связи с Кэро. Не столько духовной, сколько связанной с целями, принципами и взаимным доверием. Они выкрутятся, иначе быть не может. Ян всегда выкручивался.
  Теперь старик выглядел довольным. Он перевел взгляд на Кэро, повторяя:
  - Прямо сейчас. Идем.
  Навьи повернулись к выходу. Кэро сжал плечо Яна в жесте молчаливой поддержки и вышел.
  Янат сел на скамью, прислонился головой к стене и закрыл глаза. Его не заботила влажная одежда, не терзали голод или страх. Все, что он мог сделать это ждать и он ждал.
  Ни Ян, ни Кэро не относились к людям с холерическим темпераментом. Попытка переворота, бунт или драка в городе под землей, казались им заведомо бесполезным занятием, глупым и неперспективным. Сейчас к ним относились с вежливостью, сдержанно, но без агрессии. Янат считал, что это наилучшее из возможных развитие событий. Их жизням пока ничего не угрожает, значит, необходимо наблюдать, запоминать и надеяться на благоприятное стечение обстоятельств. Даже если со стороны они выглядели проигравшими, сдаваться он не собирался.
  Ян смотрел в одну точку, позволяя мыслям лениво перекатываться, подобно волнам, оставляющим на песке влажный извилистый след. Вспоминал разговоры с Кэро, прогулки по саду. Позволил себе подумать о родителях и сестре, о маленьком племяннике или племяннице, который или которая у него наверняка уже родилась. А потом снова бережно спрятал любовь и тоску по родным в самой глубине души. Работа есть работа. Вдруг, ему в голову пришла шальная мысль. А если он просто убегает от себя, прячется за вывесками слов? Ян так долго сражался с демонами личного характера, напряженности и недоверия, что просто забыл, как просто жить. Верить, любить, доверять.
  Он тяжело вздохнул. Усталость туманила зрение, очертания стены расплывались перед глазами. Янат словно проваливался в толстое одеяло. Туда, где не слышны звуки, а тело нежно качают волны. Он даже не почувствовал, как мягко повалился набок. Спал.
  И ему снился сон.
  Яркий, насыщенный цветами, запахами и эмоциями. Янат стоял на холме, а вокруг на многие километры раскинулись поля. Ему были незнакомы эти места и растения, но он как завороженный смотрел и смотрел, вдыхая сухой, горячий воздух.
  Ветер гнал по траве волны, кружил вихрями, ласково поглаживал и нещадно трепал. На равнине, сколько хватало глаз, лоскутным одеялом чередовались квадраты цвета. Темно-зеленый ближе к синему или желтому, золотистый, почти белый, нежный салатный, как первая листва на деревьях, и фиолетовый с крапинками пронзительно зеленого. Разнотравье поражало богатством видов и форм: сиреневыми венчиками, розовыми метелками, алыми бутонами, желтыми и голубыми соцветиями; полянами белых цветочков с желтыми серединками; хрупкими, кивающими в такт ветру, головками маков на длинных стеблях и жесткими колючими кустарниками, покрытыми изящными полупрозрачными плафонами бледно-желтых вьюнков. У горизонта поля скрывала дымка, разбавлявшая общий насыщенный тон и делающая краски мягкими, приглушенными. Золотистый, розовый, бежевый, голубой проблеск реки, что вьется змейкой вдали. За ней снова: желтый, бледно-бледно зеленый и лазоревый густо перемешанный с дымчато-серым - место, где небо встречается с землей.
  Ян запрокинул голову вверх, сощурившись, прикрыл глаза ладонью. Он сравнивал небо с бесконечно огромной жемчужиной, ее мягким перламутровым сиянием, бархатной гладкостью, смешанной с белой глазурью облаков и серебристыми отблесками. Солнце щедро рассыпало лучи, делившими мир на пятна теней и света, заставляющими золотые поля переливаться бегущей полосой бликов.
  Янат чувствовал незнакомое ему ранее умиротворение. Оно окружало его еле слышным шепотом, нежило в ласковых объятиях, окутывало покоем и любовью. Он растягивал это состояние во времени так долго, как мог, не позволяя сомнениям проникать в душу. Подставлял солнцу лицо, вдыхал теплый воздух, а внутри что-то легонько покалывало, то ли щекочущее чувство радости, то ли незнакомое блаженство. А мир шептал ему с нежностью: 'Я здесь, здесь...и слышу тебя. Янат, Янат. Янат!' Он резко дернулся, как будто ветер в один миг стал вдруг колючим, холодным, ударил наотмашь по лицу. Мир посерел, съежился до точки. Прямо перед собой Ян увидел знакомые глаза навыкате и осознал, что не спит.
  Ян резко отстранился, навья тоже отпрянула, то ли смутившись, то ли испугавшись. Он сглотнул, провел рукой по лицу, еще находясь во власти странного и яркого сна и попытался принять дружелюбный вид. Получалось плохо. Навья прижала ладошки к груди, а глаза ее казались еще более вытаращенными, чем раньше.
  - Ты вела нас сегодня, да? - Едва не закашлявшись, так пересохло в горле, прохрипел Ян. Это вывело навью из ступора и она шагнула вперед, протягивая ему кружку с водой. Янат пил неспешно, но хотелось жадно и захлебываясь. Навья стояла неподвижно. Он облизнул губы, сглотнул, сел удобнее. Внешне, это существо ничем не отличалась от других аборигенов, но рядом с ним на земле Ян заметил переметную сумку-плетенку, а незатейливое платье-туника было подпоясано веревочкой. Он все еще испытывал острое чувство неловкости из-за того, что его застали врасплох, и жаждал реванша:
  - Ты будешь говорить со мной о чем-то важном? - спросил Ян, деловито поправляя одежду. Ткань практически высохла.
  - Илье велели уходить, - быстро произнесла навья.
  Он не сразу понял, о чем толкует незнакомка. Впрочем, Янат никуда не собирался идти без Кэро.
  - Я жду друга. Желтую кожу. Когда он вернется?
  Навья полностью проигнорировала вопрос, видимо, обдумывала дополнительные аргументы. Немного помолчав, она повторила:
  - Ты, Странный, должен идти со мной. Я поведу тебя к потомкам.
  - Ты ничего не напутала? - Спокойно спросил Янат. - До тебя сюда приходили старейшины и пообещали, что мы покинем город вдвоем с напарником. Я не хочу заставлять его волноваться или искать нас. Давай дождемся его возвращения. Ты ведь должна проводить нас обоих?
  - Я не напутала. Мне приказали немедленно отвести тебя.
  - Погоди, но я и не собираюсь нарушать обещания. Старейшина говорил о двоих. Прошу, узнай, почему речь идет обо мне одном. Этот человек друг, его судьба важна для меня. Мы пришли с миром и никому не пытались причинить вреда. Не искали тайн, не воровали имущества, не обижали навий, не нарушали табу по своей воле. Мы стали жертвами обстоятельств, но по-прежнему хотим лишь мира и понимания.
  Навья еле слышно выдохнула, словно препирательства доставляли ей физические муки, и вынула из привязанного к поясу кошеля какой-то сучок, изогнутый словно коготь.
  - Это кусок ветви, который отломили днем, - убеждающее произнесла она, - видишь сок на месте слома? Он заставляет человеков быть послушными и мирными. Такие растения растут в лесу и очень ядовиты. Если царапнуть кожу, через короткое время ты уснешь больным сном.
  - Да, ты можешь поступить так. Но зачем? - стараясь проявлять максимальное дружелюбие, произнес Ян, - Разве я нарушал данное слово? Я выполнял все просьбы и шел с открытым сердцем, ничего не пряча за пазухой. Почему мне нельзя увидеть друга? Я понимаю, что вы были добры к нам. Поверь, я очень ценю эту доброту. Однако Желтая кожа мой друг, его судьба важна для меня. Я просто не могу уйти, не узнав причин.
  - Это не поможет тебе, - подозрительно безучастно ответила навья.
  - Хотя бы объясни, - попросил Ян, отгоняя непонятную тревогу, - почему они так внезапно передумали?
  Навья вздохнула, словно ей приходилось взять на себя неприятную и непредсказуемую обязанность:
  - Ты не сможешь дождаться друга, потому что он умер.
  
  17 глава
  
  Янат смотрел на аборигенку и не верил ни единому ее слову. Лишь брезгливо поморщился, выслушав нелепое предположение. Но существо продолжало смотреть на него с тоской в глазах, словно тяготилось грузом, взваленным на ее плечи старейшинами. И вдруг Ян понял, навья не лжет. Нет, мир в этот миг не рухнул в бездну, и время не остановилось, но вовсе не потому, что Янату было наплевать. Просто ему никогда в жизни не становилось так больно.
  Раньше он ни с кем не сближался настолько, чтобы выглянуть из своей раковины и показать истинное 'Я'. Лишь Кэро удалось найти брешь в его защите и заставить посмотреть на жизнь под другим углом. И Ян почувствовал ужас, когда эгоистически осознал, что напарник ушел из его жизни, так и не свершив великой миссии, не вытащив его, Яна, из пропасти одиночества и агрессии. Нечестно, несправедливо.
  Янат даже не осознавал, насколько его переживания далеки от человеческой трагедии потери человека. По привычке, скорее, он переводил стрелки, считая Кэро предателем, как будто тот мог что-либо изменить. Словно от птаирианца зависело: бросить Яна в подземном городе или, восстав из мертвых, вести его за ручку к свету осознания. Постепенно, Ян успокоился. Навья по-прежнему терпеливо ждала. По ее виду трудно было угадать, о чем она думает. Но вид угрюмого лица и опущенных плеч, наверное, произвел на нее некоторое впечатление.
  Янат считал себя человеком достаточно жестким, вздорным и уж точно несдержанным. В этом плане иллюзий он не питал и относился к себе реалистично, хотя порой и специально играл на собственной репутации. Со временем это стало походить на замкнутый круг. Чем сильнее Ян старался производить впечатление сволочи, дабы скрыть комплексы и страхи, тем больше усилий приходилось прилагать к подтверждению сего факта. Чем невыносимее он казался со стороны, тем хуже себя чувствовал, и тем уязвимее становилось его положение. Он возводил еще более толстую стену, огораживаясь от реальности, и сильнее запутывался в фантазиях, порой полностью выпадая из реальности.
  С появлением Кэро его стена начала стремительно разрушаться, но вместо глобального пустыря на ее месте, Ян обнаружил робкие ростки перемен. Они пугали, но определенно шли ему на пользу. В последнее время некоторые люди на базе даже перестали считать его невыносимым выскочкой. Впрочем, теперь, вероятнее всего, Яна ждал откат к прежнему образу жизни. Он был растерян, одинок и жалок. Умение выживать в любой ситуации осталось при нем, но чтобы спрятать боль и печаль, следовало собраться силами, а еще надеть маску сволочи. Этого почему-то совершенно не хотелось:
  - Я должен увидеть тело, - сказал Ян.
  - Невозможно, - вышла из медитативного состояния навья.
  - Я должен попрощаться. Вы ведь чтите предков, родных? Проводите обряды? Моя вера обязывает попрощаться с близким другом, иначе ни ему, ни мне не будет покоя за краем.
  Она задумалась:
  - Жди, - сухо обронила навья и вышла. Янат проводил ее взглядом. Он очень надеялся, что все это глупая затянувшаяся шутка. Если бы только он мог увидеться с Кэро. Пускай их затем даже разлучат, но знать, что птаирианец жив - верить в возможность встречи.
  Целей Ян добиваться умел. Он не умел справляться с потерями.
  Ждать пришлось долго. Янат был терпелив и сдержан. Он откинул прочь все потребности организма, голод, усталость и надеялся на достойное вознаграждение. Наконец, навья вернулась. За ней вошли еще несколько, выглядящих весьма недружелюбно. Ян понятия не имел, насколько глубоки корни их неприязни к людям, но теперь хотя бы знал причину. Прошло достаточно лет, а откровенная враждебность, на его взгляд, возросла, а не уменьшилась естественным образом. Колонисты вымерли, но источник раздражения не иссяк. Так крепка родовая память навий, культивирующая ненависть к пришельцам или дело в чем-то другом? В чем?
  Наконец, Ян разглядел и то, что внесли аборигены. Тело.
  Униформа, длинные ноги в знакомых ботинках, желтая, безвольно свисающая рука. Янат хотел сглотнуть и не смог, в горле стоял ком. Навьи осторожно положили тело на пол и отошли. Их лица казались спокойными и равнодушными. Ян сел на корточки и дотронулся до руки птаирианца. Тело успело остыть. Чужое, холодное, одеревеневшее, похожее на большую куклу.
  - Как это произошло? - спросил Ян, поднимаясь. Ему не ответили, и он снова присел на корточки, вглядываясь в лицо друга. Это не мог быть Кэро. Не мог! В голове крутились догадки, мысли, огрызки каких-то предположений, ощущений, но связно думать не получалось. Ян опустился на колени, прикоснулся к лицу мертвого. Он и раньше видел трупы, по работе. Всякое случалось, но никогда его так не пронимало. Ян легонько покачивался вперед-назад, ощущая в животе какую-то неведомую волну, поднимающую его на гребень и с силой швыряющую вниз. В мозгу, словно что-то заклинило.
  Когда Янат снова повернулся к навьям, те смотрели на него уже с опаской. Один из них покосился на аборигенку, которая не сумела выполнить первый приказ, а пошла за подмогой. Но она не горела желанием выполнять молчаливый приказ и попыталась привлечь внимание человека словами:
  - Нужно уходить. Вставай!
  - Нет, - вяло помотал головой Янат, - прежде, я должен похоронить его.
  - О нем позаботятся! - в голосе навьи зазвучали испуганные нотки. Один из аборигенов подошел к ней и молча взял из рук ядовитую ветку.
  Янат не умел драться. Он знал несколько приемов самообороны, был гибким и юрким, но против опытного противника дольше нескольких минут не выстоял бы. А сейчас он еще и просто плохо соображал.
  Он слышал какие-то звуки, но очень далеко, как будто из колодца. Еле-слышное шуршание, вздохи, плач. Этот плач и заставил его сосредоточиться, собраться силами и открыть глаза. Было темно или ему казалось, что темно. Звуки стали чуть отчетливее, но ненадолго. Только они приближались, как в голове начинало бухать, словно голову поместили в огромный колокол. Это сводило с ума. Кажется, его несколько раз рвало, но сил подняться, да и даже пошевелиться не было. Ян чувствовал, как кто-то поворачивает его тело набок, как мотается голова. Потом к неясному фоновому шуму добавились новые звуки. Плеск воды. Определенно, это был он.
  Неопределенное время спустя, Ян ощутил качку и что-то жесткое под спиной. Ему казалось, он плывет в лодке по реке мертвых. Мутные виденья превращали слепое путешествие в страшное приключение, полное галлюцинаций, неясных шорохов, всполохов света в темноте, кошмаров, не покидающих его ни на миг. Он то проваливался в липкую, обволакивающую бездну, то мучился головной болью - иссушающей, дикой, выматывающей до рвоты. Порой, чудилось, что кто-то поит его неземной сладкой амброзией, а затем тихо плачет. К Янату приходили образы, большей частью размазанные и нечеткие, но иногда он узнавал лица людей, которые о чем-то пытались сказать, а затем растворялись в черном тумане. Но однажды, он уснул, и ничто не тревожило его сон, а проснувшись, четко увидел склонившуюся над ним навью. Ян вздрогнул, она отпрянула и удивленно спросила:
  - Ты видишь меня?
  - Вижу, - чуть заплетающимся языком ответил Янат. Он закашлялся, и аборигенка зачерпнула чашкой воду прямо за бортом лодки. Действительно лодки, которая не оказалось игрой его воображения как многое другое. Янат отодвинул руку навьи и приподнялся на локте, оглядываясь. Он сразу и не понял, где находится. Да, вроде бы тоннель, но какой-то неровный. Высокие своды обрывались вниз наростами, а где-то черными дырами трещин ввинчивались в потолок. Естественные пещеры, уходящие длинными ходами вдоль русла реки? Все пространство от края до края широкого прохода занимала вода, а они плыли по ней в большой лодке-долбленке.
  - Где мы? - спросил Ян.
  Навья молчала. Янат подождал для приличия и решил попытаться договориться:
  - Понимаю, у тебя нет причин мне доверять. Однако задумайся, мы находимся в одной лодке и плывем по реке в неизвестность Я - чужак, да, вполне понятно, почему меня не хотели видеть в городе. Я опасен для твоего народа чем-то кроме природного любопытства? Конечно, мы долго пытались каким-нибудь образом связаться с вами, но с мирными целями. Все, что произошло - случайность, недоразумение. Никто не хотел нарушать табу и лезть без приглашения. Ты знаешь это лучше меня, иначе, зачем бы земле спасать наши жизни твоими руками? Может быть, злишься, что мы невольно стали виновниками твоего изгнания? Но могу ли я отвечать за ваши обычаи и законы? Не забывай, мой друг умер, а я даже не смог достойно похоронить его. Не знаю, что с ним произошло, но его гибель тяжелая утрата и потрясение для меня. Единственное, что я пытаюсь сейчас сделать - заключить перемирие. Оно нужно нам обоим. Так безопаснее в пути, никто ведь не знает, что ждет за поворотом. Ты считаешь меня недругом, но мы можем быть спутниками. Ты бывала здесь раньше? Знаешь дорогу? Ответ - нет? Тогда что ты теряешь, начав сотрудничать со мной? Если бы хотела убить, сделала бы это раньше, просто вытолкнула из лодки. Но я ведь чувствовал, как ты выхаживаешь, поишь, заботишься. Страх мучает и меня, поверь. Я тоже боюсь неизвестности, а выжить одному гораздо труднее, чем вдвоем. Мы можем притворяться врагами, когда доберемся до места.
  Навья по-прежнему хранила молчание. Янат не стал давить и просто рассматривал места, которые они проплывали. Он был несколько растерян и еще не разработал стратегию поведения для сложившейся ситуации. К тому же его тяготила неизвестность и раздражала упертость русалки. Даже имени ее он так до сих пор и не узнал. С другой стороны у Яната существовали проблемы поважнее аборигенки. Конечно, можно было бы поинтересоваться, как добирались до места другие изгнанные, но скорее всего, навья этого не знала. Как ни крути, оставалось приспосабливаться и пока что просто ждать.
  В лодке лежало короткое весло, перекидная сумка навьи и какой-то тюк. Янату ужасно хотелось есть, и он придумывал способ снова подкатить к совершенно не реагирующей на него аборигенке по поводу пищи. Подземная река несла быстро, видно течение ее было сильным. Стены покрывали известковые подтеки, наплывы и белоснежные нити сталактитов. Бахрома свешивалась с потолка, плиты то спускались ниже, нависая практически над головой, то уходили вертикально вверх неровными гранями. В ровном тусклом свете грибов, которых стало значительно меньше, эти переплетения создавали странные иллюзорные эффекты, совершенно фантастические по красоте и величию. Наверное, из-за течения, в воде не росли растения, которые так чудесно оживляли источники в городе. Контраст между темной шепчущей водой и мерцающими сталактитами, змеящимися трещинами в скале и шарами грибов был резким и впечатляющим.
  Янат с неприязнью подумал о яде, который недавно тек по его жилам и кошмарах, что преследовали его. Если бы не быстрая регенерация, которая достались ему от генетически измененного организма матери-шантийки, кто знает, как бы отрава повлияла на его здоровье? Узнать бы, сколько он находился не в себе? По-видимому, невольная компаньонка тоже несколько удивилась тому, как быстро Ян очухался, но ее реакция это не ответ на вопрос. Янат мысленно с досадой посетовал на несговорчивую аборигенку. С навьей нелегко будет найти общий язык. Он вздохнул и спросил:
  - Если я скажу, что голоден, ты соизволишь снизойти до разговора со мной?
  Она на минуту задержала на нем взгляд темных глаз и неохотно ответила:
  - В воде есть съедобные водоросли, ракушки. Надо подождать.
  - Подождать чего?
  - Озера. Скоро.
  Яна раздражала манера навьи выдавливать информацию по капле, но он пытался быть терпеливым и сдержанным. В голове его все еще висел легкий туман и сохранялся неприятный привкус во рту.
  - Там мы сможем отдохнуть?
  - Да.
  - Послушай, эти дни... они были тяжелы для нас обоих. Возможно, я был несдержан в эмоциях, но мой друг умер, а это тяжелое испытание. Знаешь, возникает масса вопросов о событиях прошлого.
  - Нелегко найти ответы на некоторые вопросы, - произнесла навья и снова погрузилась в молчаливое оцепенение.
  - Погоди-ка, а ты не думала, что на некоторые вопросы вообще нет ответов? - спросил Янат, начиная понимать, что к чему, - Иной раз, нужно просто двигаться по течению и принимать жизнь как есть, не искать в ней особого смысла. Что тебе или мне дадут бесплодные рассуждения? Нам нужно просто выжить, не так ли? Мы одиноки, оторваны от привычек, знакомых, мира. Не отталкивай меня, не ищи во мне врага, а? Давай начнем заново, будто едва познакомились. Нам необходимо быть на одной стороне, хотя бы какое-то время.
  Навья отвернулась и снова уставилась вперед, по ходу движения лодки. Янат тихо скрипнул зубами. Ладно.
  Он сел удобнее и задумался. Очень не хотелось вспоминать о некоторых вещах, но необходимость в самоистязании была. Ян не понимал, что именно не дает ему покоя, бесконечно возвращает наяву и в кошмарах к моменту известия о смерти Кэро, виду его тела, и собирался копать до тех пор, пока не выяснит. Кроме того, он хотел сделать хотя бы поверхностный анализ ситуации, взвесить свои шансы, решить, как связаться с базой, случись такая оказия. Ян готов был терпеть трудности. Рано или поздно он нащупает слабое место навьи и возьмет ее за 'жабры', уж будьте уверены.
  Хмыкнув, Ян улыбнулся аборигенке со всей любезностью, но та сделала вид, что в упор не замечает его. Правда, теперь, для него выверты компаньонки временно потеряли значение, он увидел кое-что поинтереснее неулыбчивой навьи. Русло реки расширялось, раздвигались стены, поднимался потолок. Они вплывали в огромную пещеру, большую часть которой занимало подземное озеро.
  
  18 глава
  
  Страх. Одиночество. Пустота. Время пожирающее самое себя.
  Состоим ли мы из воспоминаний: эпизодов, вкусов, запахов? Если наше вроде бы общечеловеческое прошлое, настоящее, будущее - не что иное, как мы сами, и стоит изъять из мира ощутимого эту единицу 'Я', как он прекратит свое существование. Никуда не денется, не исчезнет для остальных. Для 'Я' же, трансформируется в зону вне времени.
  Она пыталась бороться. Цеплялась за обрывки, жалкие остатки того, что когда-то являлось ее личностью, за крошечные образы, которые еще удерживала память. Все прочее постигла участь пустоты.
  Она уже была лишена почти всех чувств и эмоций. Эхо не отражало криков, темноту вокруг не рассеивал ни один, даже самый малюсенький луч света. Кожа теряла чувствительность, и даже когда ладонь скользила по щеке, женщина испытывала лишь отблески прошлых ощущений: гладкости, теплоты, фактурности. Она дошла до той степени умственного истощения, когда самым сильным из чувств остается страх.
  Она еще осознавала себя личностью, помнила половую принадлежность, смутно связывала себя с кем-то похожим на нее. Только это и помогало держаться, не соскальзывать в пучину безумия окончательно, понимать, что еще существует. Ни голод, ни холод, ни иные естественные потребности ее давно не беспокоили. Женщина или забыла о том, что это такое и зачем необходимо организму, или же не помнила тех минут, когда утоляла их. Порой, она не могла вызвать даже ассоциаций с образами, возникающими в голове, вспомнить того, что делала только что, как будто внутри ее возникли черные дыры, поглощающие воспоминания.
  Она тонула в море спокойствия, абсолютного, безбрежного и равнодушного. Если и бежала куда-то, то не чувствовала под ступнями пола, не видела направления, не ощущала движения воздуха. Если лежала, свернувшись калачиком, то не понимала, где верх, а где низ 'тюрьмы'. Ее переполняли безысходность и отчаянное, невыносимое одиночество смертельно отравленного существа.
  Она уже не кричала, не говорила, даже не шептала. Лишь в голове тихонько умирало: 'Янат, Янат, Янат...'
  
  19 глава
  
  Янат не умел искренне, многоцветно восхищаться, размахивая руками и рассыпая горох витиеватых эпитетов. Он мог притвориться и вполне убедительно в случаях острой в том необходимости. Что не означало, впрочем, равнодушия к интересным или необычным явлениям, а скорее обычную эмоциональную сухость. Возможно, причиной тому был глубоко гнездившийся внутри страх раскрыться. Ян мог экспрессивно подумать: 'Действительно, здорово!' - Но внешняя скука сменялась подобием легкой улыбки и все.
  Когда лодка вплыла в подземное озеро, он был поражен и восхищен масштабом, величием открывшейся картины. Однако выражение на его лице мало чем отличалось от постной физиономии аборигенки. Река плавно вынесла путников на середину водоема, где течение замедлялось, позволяя полюбоваться открывшимся зрелищем. Все вокруг казалось залитым бело-голубым светом. На стенах пещеры росли грибы, светящиеся голубым, зеленоватым, лиловым и молочным. Их количество снова в разы увеличилось. В сравнении с призрачным сиянием сводов пещеры, поднимающихся высоко над водой, тусклое освещение естественных тоннелей, из которых они только что выплыли, выглядело бледным и превращало те в черные норы.
  Ян задрал голову, его увлекала причудливая игра теней на потолке. Он видел отраженные блики воды, создающие дрожащие рисунки на стенах, полупрозрачные, с необычными контурами. Сталактиты всех форм и размеров спускались с потолка пещеры наплывами, свисали острыми скосами, массивными сосульками, закручивались изящными спиралями или наползали на стены полупрозрачными подтеками. Кипельно-белые наросты в отраженном свете фосфоресцирующих грибов выглядели архитектурными творениями безумно талантливого художника, сумевшего вдохнуть особую жизнь в камень. Они сплетались композициями, создавали мир иллюзий, обмана и тишины, нарушаемой лишь звуком текущей воды.
  Навья достала весло и активно заработала им, направляя лодку к берегу, выступающему узкой, неровной полосой. Надводная часть пещеры оказалась совсем небольшой, правда, Ян разглядел на ней черные пятна, видимо, какие-то ходы. Он подумал о потенциальной опасности, исходящей от них, но аборигенка беспокойства не проявляла, и он тоже позволил себе немного расслабиться. Хотя вообще-то Янату поведение навьи казалось странным. Она вела себя так, будто бывала здесь и раньше, так привычно, даже уверено выглядели ее действия. Он, не скрывая интереса, какое-то время внимательно наблюдал за аборигенкой. Если навья могла прочесть его мысли, такие потуги, как сокрытие чувств, теряли всякий смысл. Аборигенка молчала, но Янат не стремился к разговору. Ему просто хотелось есть.
  Он нахмурился, невольно сдвинув брови к переносице, чувствуя себя сильно встревоженным. Откуда взялось это ощущение, Ян не понимал. Кошмары начали преследовать его задолго до происшествия с купином, и до сих пор, он прочно связывал их с излучением Нави, вызывающем нарушения в психике людей. А нынешние переживания считал простым и логическим завершением болезни, следствием длительного отравления организма. Однако совсем откинуть в сторону подозрения не спешил. Интуиция часто выручала Яна в прошлом, и поэтому он охотно прислушивался к советам подсознания.
  Навья привязала к кольцу на носу лодки веревку, а затем несколько раз обмотала ее вокруг небольшого сталагмита. Выпрямилась, отряхнула ладони, и обратилась к нему, все еще пристально рассматривающему темнеющие в стене норы:
  - Пойдем над берегом. На скалах лепятся улитки, - дождавшись подтверждающего кивка от Яната, она медленно пошла вперед. Ян, оступаясь и спотыкаясь, так как взгляд его постоянно возвращался к ходам, брел следом:
  - Не думай, - сказала навья.- Норы не ведут на поверхность.
  - А куда они ведут?
  - В глубину. В них легко заблудиться и пропасть.
  - В них кто-то живет?
  - Иногда встречаются черви, они ядовиты, потому что питаются грибами.
  - А насколько они опасны для нас? - Янат поморщился, его ноги скользили на влажных камнях, и он боялся оступиться.
  - Нападают из самозащиты, но их слизь убивает очень быстро.
  - Как же обезопаситься от их гнева?
  - Не пересекаться.
  - Хорошее пожелание, - сказал Ян, взмахивая руками, так как в очередной раз оступился и нога его, соскользнув, попала в воду. Изогнувшись под странным углом, он устоял и с досадой фыркнув, поставил ступню на сухое место. Благо, одежда Яна была сшита из быстросохнущей ткани, а обувь не пропускала влагу. Очень полезные качества в определенных условиях. - Что делать, если черви выйдут на поверхность?
  - Бежать. Быстро.
  Аккуратно переступая по камням, Ян, наконец, подошел к навье и присел на корточки. Навья же опустилась на колени, одной рукой придерживаясь за сталагмит, а другой стала медленно водить под водой вдоль скалы. Корпус аборигенки опасно наклонился вперед, но Ян помнил о том, что для нее река - родная стихия и просто наблюдал.
  Когда ладонь навьи показалась над поверхностью, Янат увидел крупную улитку. Круглая раковина коричневатого цвета походила на закрученную спиралью розочку из крема, но, разумеется, была гораздо прочнее. Навья положила улитку на камни и снова опустила руку в воду.
  - Я могу помочь? - Спросил Янат, опускаясь на колени рядом. Он вытянул шею и наклонился, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Не самая красивая поза, зато весьма устойчивая. Мелкие камешки больно впивались в ладони, но Ян замер и не шевелился.
  Вода выглядела темной, но стоило как следует присмотреться, оказывалось, что она прозрачная и в ней видны малейшие детали: наросты на скале, длинные щупальца водорослей, подводные течения и вихри, длинные белые цепочки пузырьков, вылетающие из расщелин в камнях. Ян рассмотрел улиток, темные круглые раковины которых цеплялись за неровную поверхность гроздьями, словно на диковинной плантации. Они забивались между трещинами, в выбоины и достать их было вовсе не таким уж простым занятием, хотя именно так выглядело со стороны. Моллюски намертво присасывались к скале и как навья отдирала их, осталось для Яната секретом. Он свез с пальца кожу, но не смог даже сдвинуть улитку с места. Получив травму, и порядочно раздосадованный, Ян сел поодаль и наблюдал за охотой, посасывая ранку.
  Зато теперь ему ничто не мешало снова попытаться установить контакт с аборигенкой:
  - Эти черви, если едят грибы, то наверняка приползают сюда. Здесь очень много шаров и не только на стенах.
  Навья положила в растущую кучку еще одну улитку и через плечо оглянулась на Яната. Удивительно, но она ответила ему сразу:
  - Черви опасны, когда мы стоим на их территории или на пути. В воду они не заползают, не умеют плавать.
  - Все здесь незнакомое и непонятное. Но я хочу научиться, чтобы понимать законы твоего мира, - с готовностью вступил Ян в диалог, - я страшусь будущего, и мне некому помочь. Мой друг умер. Я изгнан твоими сородичами в неведомые земли. Знаешь ли ты, что ждет нас в конце пути? Мы два путника, нам надо держаться друг друга, как соломинкам в бурном потоке. Протяни мне руку дружбы, раздели воду. Вдвоем даже умирать легче. Я не идиот, чтобы пытаться сбежать в еще большую неизвестность. Тебе ли не знать, кто предупрежден, тот вооружен. Да и скажи, разве не лучше, когда я в сознании и могу помочь?
  Аборигенка промолчала.
  Ян почувствовал себя оскорбленным. Она как-то очень уж скептически относилась к его возможностям. Может для него это и хорошо (конспирация на высоте), но гордость задевает. Впрочем, о чем он? Какие глупости - гордость! Есть на свете вещи поважнее.
  - Ну и ладно. - Ян выпрямился, оглядываясь. В первую очередь, он предпочитал доверять своему слуху и зрению, а потом уже чьим-то инстинктам. Затем спросил:
  - Я хоть какие-то вопросы могу задавать?
  - Можешь.
  - Вы покидаете город, бываете наверху?
  - Да.
  - И что вы там делаете?
  - Собираем плоды, охотимся.
  - А как на счет хищников? Птиц и прочих?
  - Мы опасаемся их. Как и человеков.
  - Вы наверняка маскируетесь? Поэтому вас так редко удается увидеть?
  - Нет. Слышим издалека, поэтому нас трудно увидеть, если мы сами того не захотим.
  - А человеки, какие с ними отношения?
  - Никаких, - аборигенка перестала отковыривать улиток и стала собирать добычу в подол туники. Янат равнодушно оценил ее длинные сильные ноги, когда навья задрала край одежды, сооружая карман:
  - Но не воюете же?
  - Нет. Не воюем, не дружим, иногда совершаем мену.
  - Поселения аборигенов далеко?
  - Да. Раз в год мы навещаем изгнанных сестер или братьев.
  - Погоди, погоди, - вскинулся Ян, - так ты же говорила - изгнанники, что мертвые.
  - Мертвые и есть, - подтвердила навья, медленно направляясь обратно в сторону лодки. Янат горным козлом запрыгал за ней, стараясь не подвернуть ноги.
  - Я не понимаю, - наконец сознался он. Аборигенка повернула к нему постную физиономию, остановилась на минуту и пояснила:
  - Мы не разговариваем с ними, не касаемся. Приносим дары и забираем послания. Наша благодарность за их жертву. Изгнание не наказание, это участь. Те, кому выпало несчастье вести человека до поселения отмечены печатью земли. Если останутся в городах, навредят другим. В поселении человеков они живут отдельно, сами по себе.
  Ян оценил монолог. Это была целая речь в сравнении с их прежним обменом короткими фразами. Он старался быть мягким и доброжелательным. Понимал, что если резким словом обидит или напугает навью, их хрупкое перемирие разобьется как стекло и она снова замолчит.
  Аборигенка задумчиво добавила:
  - Я ведь уже спасала твою жизнь один раз. Когда вы с Желтокожим тонули в озере. Ты больше доверял мне тогда. Нам пришлось использовать отраву. Горе превращает умного человека в глупца. Тогда, попытавшись сбежать, ты бы погиб, а меня нигде бы не приняли. Теперь я верю, ты хочешь выжить. - Ее чуть навыкате влажные глаза, заблестели сильнее.
  - И раньше хотел, - нахмурился Янат.
  - Не знаю, - тихо ответила аборигенка, устраиваясь возле лодки и осторожно высыпая улиток на камни. - Смерть друга. Ты словно потерял голову. Я задам вопрос?
  - Конечно, - сказал Ян.
  Навья достала из сумки плоскую миску и стала осколком камня разбивать ракушки. Получалось у нее это ловко и аккуратно. Бежевые шарики улиток она складывала в миску. Аборигенка так долго молчала, что Янат решил, она передумала задавать вопросы. Он наблюдал за ее движениями, понимая, что пытается побороть чувство отвращения к незнакомой и неаппетитной пище. Но голод не тетка, а жрать ему хотелось неимоверно.
  Горка очищенных улиток в миске росла. Рука навьи методично поднималась и опускалась. Ян понимал, он снова поддается эмоциям, хотя делать этого категорически нельзя, но удержать в узде раздражение было непросто. Он вспоминал о кошмарах, о чувстве беспомощности и дурноте, думал о жестокости тех, кто убил его друга и даже не попытался оправдаться, объяснить, что случилось. Ему захотелось взять осколок камня и треснуть по голове навью. Он почти увидел, как делает это, и вдруг наваждение рассеял ее тихий голос:
  - Полегчало?
  - Ты наводишь мороки? - рявкнул Янат, вскакивая и отступая на шаг назад.
  - Я говорила с землей. Если бы меня не изгнали, то стала бы илье, - навья взяла из сумки чашку и набрала воды из озера, затем, снова порылась в бездонных плетенных недрах и насыпала в воду серый порошок, - но земля решила иначе. И я не хочу, чтобы ты действительно стукнул меня по голове камнем.
  Аборигенка вылила получившуюся кашицу в миску и стала перемешивать с улитками. Янат сел на каменную плиту, скрестив руки на груди. Он вынужденно признал, что аборигенка в данной ситуации ведет себя умнее, чем он, представитель развитой цивилизации, позволяя ему спустить раздражение, но при этом никому не причинить вреда.
  Ян вежливо улыбнулся:
  - Задавай вопрос.
  - Ты ведь не человек? Слишком уж быстро оправился от яда.
  - Как сказать... мои родители, один из них не человек. Поэтому я такой. Илье - ваши жрецы? Они служат земле?
  Но навья, похоже, потеряла интерес к разговору, и последние вопросы Яна стойко игнорировала, предложив вместо ответов поесть. Она первая взяла улитку и спокойно отправила ее в рот. Чуть поколебавшись, Янат последовал примеру аборигенки.
  Мясо напоминало безвкусное желе, не обладающее сколь-нибудь ярким вкусом, но серая кашица, покрывающая его, давала кислинку. Она же, судя по всему, умертвила улиток до того, как путники приступили к трапезе.
  Янат быстро наелся. Он удобно устроился на камнях и смотрел на озеро, любуясь мерцанием грибов и танцующими на стенах пещеры бликами от воды. Навья тщательно вымыла миски и снова спрятала их в сумку. Ян лениво, вполглаза следил за ее действиями и думал о том, что будет дальше:
  - Меня зовут Янат, можно Ян, - негромко произнес он.
  - Мусса, - ответила аборигенка, - теперь нам нужно поспать. Потом поплывем дальше.
  - Я посторожу.
  Навья впервые улыбнулась и покачала головой:
  - Не имеет смысла. Червя ты не услышишь, а больше здесь никого нет. Спи, человек. Нам будет трудно на новом месте. Там мы снова окажемся каждый сам по себе.
  Янат расценил слова девушки как знак доброжелательного отношения и устроился на двух относительно плоских каменных плитах. Мусса скоро уснула, а Ян все ворочался, пытаясь придумать хоть какой-нибудь способ добраться до базы живым.
  Ему снился Кэро. Живой и невредимый. Он с виноватым видом о чем-то говорил, но Ян не понимал о чем, его переполняла ненависть. Хотелось схватить камень побольше и с размаху опустить на голову друга. Он не понимал, что с ним твориться, почему его обуяло бешенство вместо искренней радости, видел вблизи черные глаза Кэро, его губы шептавшие: 'Янат сохо' и кричал от боли, разрывающей грудную клетку, выворачивающей его спазмами наизнанку.
  Ян сел рывком, прижимая руки к животу. Видимо, желудок, ослабленный ядом не смог переварить грубую пищу, и он теперь мучился острым кишечным расстройством. Улитки не пошли впрок. Несколько часов Ян провел в метаниях по берегу озера, в поисках укромных мест и горьких переживаниях, вкупе с натуральными мучениями.
  Измученный, злой и вымотанный он плелся назад к лодке, как вдруг увидел блеклое сияние, исходящее из черной норы в задней стене пещеры. Сперва, в нем проснулось любопытство, которое мгновенно угасло, стоило предположить, что это может быть. Припустив по берегу, подворачивая ноги и спотыкаясь, Ян тихим шепотом звал навью. Как оказалась она уже отвязывала лодку, быстро и сноровисто. Он помог оттолкнуть ее от берега и шустро запрыгнул внутрь, разом забыв обо всех недомоганиях.
  Мусса встревожено смотрела в сторону нор, активно работая веслом. Янат вцепился в бортики лодки и наблюдал, как из круглого хода выползает нечто огромное, молочно белое, рыхлое. Червь весь блестел, как будто его облили густым сахарным сиропом. Тысячами вспышек отражалась от его туши смесь из кристалликов и подтеков слизи, переливалась в сиянии грибов, окружала светлым облаком длинное подвижное тело. Это выглядело бы невероятно красиво, не будь у червя тупого рыла, которое слепо тыкалось по сторонам и маленького ротового отверстия, из которого текла желчь, ядовитая для людей и навий. Но они уже отплыли достаточно далеко, чтобы он мог представлять угрозу, и теперь просто разглядывали монстра, пока течение постепенно сносило их в сторону реки, подхватывая и увлекая вперед.
  - Думаю, червь будет разочарован, - пробормотал Ян, снова почувствовав резь в желудке, - его ничего интересного на берегу не ждет.
  Аборигенка внимательно посмотрела на него:
  - Почему ты не разбудил меня? Я дала бы лекарство. Посиди ты там еще немного, и пришлось бы догонять лодку вплавь. Впереди нет пещер, теперь только река. Но нам не так долго плыть, дотянем как-нибудь...
  Ян пожал плечами и проводил взглядом исчезающее с поворотом реки озеро.
  
  20 глава
  
  Янат сидел в лодке, подперев подбородок рукой, и вяло переводил взгляд с одной стены тоннеля на другую. С происшествия на подземном озере прошли примерно сутки, а может уже и двое, он затруднялся сказать точно, поскольку под землей даже время текло как-то иначе. Будь у него хотя бы плохенький коммутатор или миникомп-мобилка, да самый обыкновенный встроенный передатчик или, что там выпендриваться, простые часы, Ян чувствовал бы себя значительно лучше. Не увереннее, но точно уж не таким потерянным в координатах и временных отрезках.
  Однако кроме одежды у Яната не было ничего. Все его приборы, передатчик, инструменты и другие полезные штуковины (как любил говаривать Кэро) навьи изъяли надцать дней назад и вероятнее всего выкинули. Что они сделали с телом его напарника, Ян старался не думать. От таких предположений тошно становилось до невозможности. Если к мысли о растерзанной плоти малиновки подброшенной в качестве отвлекающего маневра на берег реки, Янат относился философски, то мертвое лицо Кэро сохо стало для него настоящим кошмаром, который преследовал ночью и днем. Сны с птаирианцем, очень даже живым, постоянно пытающимся передать ему какое-то сообщение, прикосновения, казавшиеся слишком реальными, чтобы быть правдой... Ян совершенно измучился, но не искал выхода. Подозревал, что это Навь играет с его психикой, и старался просто не сдаться. Хотя бы не сдаться.
  Планета или ее духи многих свели с ума, а теперь Янат на своей шкуре испытывал прелести клаустрофобии, ночных видений. Он был упрям и зол, за счет чего пока и боролся, но ничьи нервы не выдержат слишком долго на голом энтузиазме.
  Зато Мусса стала немного приветливее, пусть затянутых диалогов по-прежнему не поддерживала, вопросы игнорировала и вообще вела какую-то свою тайную жизнь, полную непонятных ритуалов и медитаций на грани ступора. Лодка, их общее жизненное пространство, неслась вперед, не давая никому из них возможности уединиться. Зачастую они вежливо, но напряженно молчали, или нейтрально улыбаясь, думали-думали-думали каждый о своем. К тому же, Мусса могла прочесть мысли Яна, когда хотела, даже если и убеждала его в обратном. Янат на сей счет был настроен весьма скептично. Кто ее знает?
  Слова... слова - вода. Она видела его размышления образами, в чем сама пару раз таки призналась. Один коротенький разговор, который дал ему массу информации об аборигенах и снова пробудил манию преследования. Тогда аборигенка и сказала, что сны Яна слишком ярки, назойливы и сами лезут в ее голову.
  Янат вроде верил словам девушки, ее заверениям, а вроде и не верил, поэтому ждал, когда вскипит и выплеснется его паранойя. Ему было то страшно, то тоскливо, то невыносимо скучно. Он не мог ничего изменить, ничего сделать, только смотреть бесконечно на темную быструю воду и серые в тусклом свете грибов стены.
  Янат надеялся, ему хватит мужества принять то будущее, что ждало впереди. Он много думал о доме, поскольку изо дня в день разрабатывать неосуществимые планы побега бессмысленно. Вспоминал родных: отца, мать, сестру. Часто задумывался о судьбе Инги и, пожалуй, впервые признался самому себе - ее участь его волнует, но он не верит, что бывшая напарница жива.
  Ян ловил себя на попытках произнести вслух фразу: 'Я не вернусь'. Он страстно любил жизнь, и эта мысль казалась ему кощунственной, бесконечно жестокой. Все события, размышления, страхи значили одно - он уже на грани.
  Семь лет, какие-то семь лет отделяли его от ловушки собственного предназначения, судьбы или, как там ее, кармы. Мерзкой старухи, называющейся повитухой, той, что внесла его, гордо держа на ладонях, в первую клетку инкубатора. Уникальный младенец с дикой планетки Янус. Жизнь среди врачей, исследователей, аппаратуры, лабораторий - многие годы. Персональная клетка, персональные врачи, персональный мир замкнутого куба. Глаза матери, в которых он видел то вину, то отчаянье, то совершенно непонятную ему гордость. И вот, обрести иллюзию свободы, чтобы по-тупому, иного определения ему не удалось подобрать, просрать ее в приключении, от которого отговаривали все кому не лень. Именно те месяцы пути дали ему почувствовать себя человеком, членом общества. Благодаря Кэро. Если бы не нелепая смерть друга... но, бесполезные мысли. Ян так и не сумел узнать, как и почему погиб Кэро. Личное поражение. Продолжения не будет, если только он не совершит невозможное и вернется. Но Янат собирался сделать куда больше.
  Он прекрасно знал, его никогда не выпустили бы из исследовательских центров, в которые он раз за разом попадал, как дорогущий приз, бережно из рук в руки, всю свою жизнь, если бы не известие о его генетической неполноценности. Не сумели найти ключик и решили дать ему временную передышку. Теперь снова возьмутся за мать или Ждану, или ее ребенка. Просто они сдались, чертовы ученые, пытаясь взломать код его ДНК, и начали искать другое решение.
  Ян же никогда не сдавался и ненавидел ограничения. Люто.
  Сейчас ему больше ничего не оставалось, кроме как предаваться размышлениям. Почему никто из выживших не попытался вернуться на базу? Почему? Ведь были такие, он точно знал. Наверняка среди них находились люди жесткие и смелые, бунтари или просто живчики. Так почему никто не нашел дорогу назад? Там, наверху, он спросит. Нет, потребует ответа. Наверняка, кто-то в курсе, иначе и быть не может.
  Когда безумие мыслей, бесконечных рассуждений и агрессия отпускали, Ян начинал рассматривать все подряд, сортируя в мозгу сведения, и раскладывая их по полочкам. Он делал свою работу. Пусть даже вот так, бессистемно и хаотично. Его безупречная память позволяла сохранить даже крупинки информации, а любые находки касаемо Нави бесценны.
  Янат узнал, что пещеры и переходы естественных тоннелей тянутся километрами - настоящая сеть подземных путей. Мусса с гордостью рассказывала ему о тоннелях, не многое, но вполне достаточно, чтобы додумать самому и сложить недостающие кусочки мозаики. Вот почему навьи оставались незамеченными и неизученными. Они давным-давно научились выживать в критических условиях. Даже ядерная война, возможно, покалечила их цивилизацию куда меньше, чем считалось ранее. Имея такую кровеносную систему ходов, аборигены легко перемещались на огромные расстояния, а глубина пещер не позволяла отслеживать их радарами или более чувствительными устройствами. При таких масштабах просто нереальное занятие. Капризную природу Нави они тоже научились обходить. Если и поднимались на поверхность, то лишь в определенные периоды. Конечно в подземных реках не слишком разнообразная живность, однако, как Ян успел убедиться, опасность умереть с голоду тут не грозит. Помимо улиток, разных водорослей, рыбы, как однажды обмолвилась Мусса, аборигены разводили каких-то речных животных и даже особый вид насекомых употребляемых в пищу.
  Да, они не стали высокоразвитой цивилизацией, но в условиях постапокалипсиса устроились очень и очень неплохо. У них были защищенные от внешних агрессивных факторов дома, хорошая пища, материалы для изготовления посуды и одежды. Навьи не нуждались в огне, умели лечиться травами и широко использовали яды. Кроме того, они являлись расой телепатов, и использовали свои способности на полную катушку. Их предки, как подозревал Ян, наверное, умели гораздо больше, но часть знаний во время войны была, видимо, безвозвратно утеряна. Возможно, в далеком прошлом возник изначальный конфликт, который развел навий и людей по разные стороны баррикад. Янату очень хотелось раскопать этот секрет, достать его из-под земли и пролить свет на некоторые из загадок Нави. Он даже неосторожно предположил, что война шла между расами людей и аборигенов, и задумался о том, была ли выигравшая сторона. Ян уверил себя, что большинство странностей, происходящих на планете, вполне могли стать отголосками неких утерянных либо неуправляемых технологий, и догадки, которые он пока ничем не мог подтвердить, просто сводили с ума.
  А еще Янат рассматривал своды, подмечая как активна, оказывается, жизнь в безжизненных на первый взгляд камнях. Стоило внимательнее приглядеться, и вот открывался совершенно удивительный мир, совершенно не похожий на солнечный, но тоже по-своему привлекательный. В пещерах обитали маленькие жучки, черви, мотыльки и какие-то неизвестные ему насекомые побольше. Почти все они слабо фосфоресцировали, скорее всего, вырабатывали особые ферменты. Окрашенные во все цвета радуги, от бледно голубого до ярко оранжевого, они необычайно красиво смотрелись в полутьме. Но если пугались, то свечение тускнело, и жучки становились серыми или коричневатыми. Янат считал, что свечение играло в жизни этих существ роль дополнительной идентификации, как у животных и насекомых на поверхности играл бы запах.
  Наблюдения помогали Яну отвлечься, подбадривали в периоды тоски. Увлекшись, он забывал все на свете и мог часами рассматривать метровых многоножек, что изящными зигзагами пробегали по отвесной скале. Удивительные твари, раскрашенные бледно-желтыми кольцами, круглыми пятнышками оранжевого по бокам и крапинками фиолетового на спинах, напоминали ему экзотические растения исторической родины.
  Как ни странно, в воде живность так ярко не светилась. Янат пару раз увидел бледно сиреневую рыбу, от которой исходило слабое мерцание и все.
  Мусса старалась не подпускать Яна близко, но ее добродушие и стеснительность вскоре стали ему очевидны. Напускная суровость иногда исчезала, и Ян с удивлением замечал нечто ему хорошо знакомое и человечное: страх одиночества, робость и тщательно скрываемое любопытство. Янат не спешил, хотя порой ему и хотелось надавить. Показывал свое дружелюбие мягко, ненавязчиво. Навья не верила, но на вопросы отвечала чаще. Между ними установился контакт, подобие мирового соглашения. Шаткий, хрупкий, раскачиваемый как лодка, то психозом Яната, то пугливостью аборигенки, однако он возник и креп. Они вцепились друг в друга мертвой хваткой, хотя в глаза сей факт отрицали.
  В тот день Янат был подавлен и хмур. Улиток он больше не ел, а водоросли отвратительно пахли, и по вкусу напоминали пластиковую тарелку. Голод, уныние, раздражение заставляли Яна искать себе хоть какое-нибудь развлечение. Он совершенно потерял ориентацию во времени и пространстве. Попытался было сосчитать, как долго они находятся в пути, неразборчиво бурча под нос, но вскоре с досадой признал, что занятие это гиблое. Однообразие медленно превращалось в пытку. В тоннеле, по которому они плыли, его любимцев многоножек не стало, камни оказались блеклыми и безжизненными. Даже величественные башни, спирали и конусы сталактитов набили оскомину.
  Мусса долго наблюдала за его мрачной физиономией, а потом в ее темных глазах появилось какое-то новое выражение. Ян уже привык, что эмоции у навий можно считать по глазам. Лицевые мускулы для мимики аборигены почти не использовали, только в периоды резких и сильных эмоций.
  -Что? - ворчливо спросил он, заметив смену настроения навьи. Та прижала палец к губам и положила весло в лодку. Несколько минут спустя, она жестом указала на потолок. Янат задрал голову, но ничего не увидел. Вдруг, Мусса резко хлопнула в ладоши. Громкий, четкий звук эхом пронесся под сводами, и в воздух мгновенно поднялась туча жучков. Они метались над головами, словно мириады алых сверкающих капель, создавая картину настолько завораживающую, что Ян просто неподвижно и молча смотрел, слегка приоткрыв рот. Рубиновые жучки ярко вспыхивали звездочками, переливались крошечными огоньками, которые то разгорались, то почти угасали. Наконец, жуки начали успокаиваться, их бешенный танец завершился. Медленно, насекомые опускались на стены тоннеля, облепив скалы подобно тысячам драгоценных камешков. Окружающее их сияние становилось все более тусклым и вскоре пропало совсем. Скалы, как и раньше, выглядели безжизненными и пустыми. Только тогда Ян сглотнул и восхищенно посмотрел на русалку.
  
  сон 5
  'Сад не выглядел заброшенным. Заросшим и только. Пышно раскинулись ветки декоративных кустарников, невысокая сирень еле слышно шуршала сердечками листьев. Бетонные плиты дорожки сильно потрескались, но форму еще сохраняли. По краям от нее цвели нежные, похожие на крупные колокольчики растения - розовые, лиловые, красные, вперемешку с ними флоксы, фиалки, и еще какие-то мелкие, белые. Высокие упругие стебли лилий чередовались с зарослями календулы, дикого мака и садовой гвоздики. Повсюду разрослись великолепные кусты роз, одурманивающие тонким ароматом свежести. Они привлекали внимание шмелей тяжелыми шапками алых, абрикосовых, желтоватых и бордовых цветов. А еще здесь росло много сорной травы: вытянутых гроздьями и пучками узких стрел и разлапистых листьев. Вперемешку с культивированными растениями буйно поднимались соцветьями, венчиками, бутонами полевые: ромашка, чистотел, незабудки, куриная слепота, лопухи.
  Воздух звенел, разбиваясь на множество составляющих звука. Жужжание пчел, стрекот кузнечиков, гудение и треск - то закладывали крутые виражи стрекозы, маневрируя на прозрачных, блестящих на солнце хрустальными гранями крыльях, с крапинками золотого, зеленого и красного, шуршание жуков в высокой траве, шепот ветра. Именно звуки превращали сад в мир в мире, окутанный таинственностью, волшебством, тайной.
  Среди кустарников великанами поднимались деревья: старые, кряжистые и совсем молоденькие, с тонкими, хрупкими стволиками. Первые - вздымались над зеленой поляной, величаво раскинув тяжелые и ломкие ветви, усыпанные зелеными плодами. Вторые - жадно тянулись вверх, к свету, и их узкие веточки с бахромой из золотисто-зеленой листвы, казалось, едва ощутимо дрожат от натуги, пытаясь прорваться, пробить дорогу к жизни под голубыми небесами.
  Голубая ель с высохшим нижним рядом колючих лап, была самой высокой. С толстым стволом, проплешиной у корней и солидным участком тени, в которой ничего не росло. На верхушке ели висели маленькие шишечки, зеленоватые или коричневые с краснинкой. Отчего-то именно ее облюбовали мелкие пичуги. Прятались среди иголок от любопытных взглядов и голодных хищников. Их веселые, заливистые песни трелями разносились по всему саду.
  Дом был почти незаметен среди этого буйства красок и смешенья форм. Простенький, деревянный, покрытый зеленой краской, с резным палисадом, уютный и по-домашнему привлекательный. К одной из стен плотно прислонены железные прутья метра три в длину. Изогнутые и широко, в виде каркаса, по периметру врытые в землю, они предназначались для виноградника, что густо оплетал его светло зеленой массой. В беседке стоял стол, несколько стульев и висела на крюке старая керосиновая лампа.
  Солнце не пекло, лишь слегка припекало. Просвечивало между виноградными листьями, складывая пазлы круглых пятачков света на поверхности клеенки. По старому, выцветшему пластику скатерти плясали забавные человечки, крепко схватившись за руки. Ведь были же когда-то такие рисунки...
  Легкий ветер трепал свободно болтающиеся концы клеенки, пытаясь закинуть их на столешницу. На ней стояла чашка. Белая, с тонкой золотой полоской и сколотым краешком. Внутри небольшое количество мутной жидкости и плавающий маленький лист. Выглядело так, как если бы чашку забыли на столе накануне вечером. Трогательная, очень домашняя картина случайно подсмотренной бытовой сцены отдыха на природе. Вот только не оставляло ощущение, что чего-то в этой пасторали не хватает. Мирная тишина окутывала тяжелым ватным одеялом. Становилась все более густой и насыщенной, а звуки смолкали, будто бы гасли, сходя на нет. Словно ниоткуда возникло чувство напряженности. Неестественности. Словно звонко, как будто что-то лопнуло, раскалывался на глазах знакомый мир.
  Вдруг, начинает проступать то, на чем раньше взгляд не останавливался. Серая, мутная дымка, накрывающая все вокруг. Тончайшие, как волоски трещинки, извилистыми путями рассекающие чашку. Налет жирной, коричневатой пыли на скатерти, стульях, на поручнях палисада. Оказывается, дом проседает: прогибается его крыша, крошатся мелкой пылью доски, а краска почти везде сползла, закрутившимися в спирали полосками. Ставни перекошены, убого висят, чуть покачиваясь, под порывами резкого ветра.
  Эти открытия не пугают, но вызывают легкую оторопь и нехорошие мурашки по спине. Аккуратно, чтобы ненароком не обрушить что-либо в неожиданно открывшемся царстве тлена, отходишь назад и невольно задеваешь рукой ржавый прут. На плече остается длинный, смазанный коричнево-красный след. Сердце начинает стучать быстрее и быстрее, пока не начинает колотиться прямо под горлом. Кто это?
  Человек стоит спиной к дому, одетый в серую толстовку и штаны, несмотря на жару. На его голове капюшон. Зачем? Он неподвижен, его силуэт четок и ясен.
  Медленно подходишь, с опаской и внутренней дрожью, которую не в состоянии объяснить. Что естественнее, стоящего на дорожке сада человека? Что неестественнее кого-то в этом заброшенном, разрушенном мире? Остановившись в нескольких шагах, измученно сглатываешь, шепчешь пересохшими от волнения губами: 'Эй!'
  Он легко поворачивается, и все что ты видишь - большие, чуть навыкате влажные глаза навьи'.
  
  21 глава
  
  Янат резко открыл глаза. Сердце билось как бешенное, в боку кололо, на переносице и под носом выступил пот. Он приоткрыл рот и жадно дышал, словно глотал прохладный воздух, бессмысленным взглядом таращась вверх. Постепенно в глазах Яна появилось осмысленное выражение. Он сел, держась руками за борта лодки, и столкнулся взглядом с задумчивой Муссой:
  - Кошмары? - скорее утверждая, чем, спрашивая, поинтересовалась она.
  Янат мотнул головой и провел ладонью по лицу и волосам, чисто механически отмечая, что они слиплись от пота:
  - Я не верю, что ты не пытаешься влезть в мои мысли. - Резко произнес он.
  Навья помолчала, потом ответила ровным, без эмоций голосом:
  - Это не я снюсь. В твои сны вмешивается сама земля, говорит, но ты не понимаешь о чем. Она уже многих человеков свела с ума. Чем настойчивее звучат речи, тем яростнее придется бороться за рассудок. Хочешь остаться собой, разгадай ее загадки.
  Янат глубоко вздохнул, снова провел рукой по волосам, взлохмачивая их. Отросшие завитки защекотали шею:
  - Мы долго будем здесь сидеть? - Спросил он, поднимаясь на ноги и перешагивая через борт лодки. Теперь его ноги стояли на гладкой скальной породе.
  Они еще вчера добрались до тупика. Конца пути. Их ждали чуть вытянутое по форме озеро и каменистый, пологий берег, да еще скудное освещение, настолько тусклое, что Ян едва различал руки. Навья сказала, что перед всплытием ей необходимо отдохнуть и настроиться, почувствовать верхний мир. Прошло еще два отрезка сна, но она по-прежнему медлила. С едой стало совсем плохо и Ян, который давно неважно себя чувствовал, потихоньку начал звереть. Его терзали невыносимые мысли о том, что, находясь в относительной близости от поверхности, где их наконец-то ждет нечто больше бесконечных тоннелей, водорослей и тишины, он не может ровным счетом ничего поделать, пока его спутница не решит всплывать.
  Они спали в лодке, которую совместными усилиями выволокли на берег. Тупик, по словам Муссы, являлся совершенно пустынным и безжизненным местом, потому безопасным. Навья подолгу сидела на берегу и смотрела в воду, а Ян, изнывающий от безделья и скуки, часами разглядывал ее смутно угадываемый силуэт. Сегодня, после кошмарного сна, его терпение иссякло, но одновременно с этим он понял причину задержки. И хотя Ян жадно стремился наверх, он не мог не признать, в его душе тоже таится страх перед неизвестностью. Здесь, в тоннелях все относительно просто и понятно.
  - Мусса, - позвал он навью. Навья не пошевелилась и на обращение не ответила.
  Аборигенка успела отойти к воде и теперь смотрела на нее, усевшись на корточки и обхватив колени руками. Ян, у которого ночное зрение таким хорошим не было, осторожно переступая по камням, подошел к ней и присел рядом:
  - Послушай, Мусса, - еще раз повторил Янат, - я не говорил тебе об этом, но думаю, должен. Я очень устал. У моей расы есть такие психологические особенности, не у всех, но у некоторых, называемые неконтролируемыми страхами. Мы называем их фобии. Некоторые могут их подавлять, перебарывать и почти не поддаются их влиянию, другие не в состоянии долго выдержать борьбу и срываются. Я слабо выраженный клаустрофоб. Меня подавляют замкнутые пространства. Мы очень долго плывем и поэтому мне все труднее. Порой, хочется полезть на стену от ужаса, потому что кажется, стены готовы раздавить меня.
  - Ты врешь, - безучастно сказала аборигенка. Ее плечо чуть дернулось, единственное физическое выражение эмоций, и навья глухо добавила. - Но я могу оценить попытку помочь мне. Да, могу. Так как же называется моя фобья?
  - Фобия. - Ян сел, удобно скрестив ноги в лодыжках, и уперся в колени ладонями. - Агорафобия. Страх открытых пространств. Ты ведь не столько боишься встречи с людьми, сколько необходимости долгое время находиться наверху в одиночестве. Почему? Там ведь будут другие навьи, не думаю, что они откажутся принять тебя. Или у вас свои законы на этот счет? Ведь вы торговали с людьми, видели их отношение. Мне тоже есть чего бояться?
  - Не знаю. - Мусса молчала. Ян услышал звук плещущейся воды и догадался, что она хлопает ладошкой по поверхности. - Янат, никто не может угадать, чем окажется то, что видишь издалека - вблизи. Поэтому я и жду знака от земли. Я не могла спорить со старейшинами, подвергать сомнению их слова. Теперь приходится бороться с внутренним врагом, который стремится убедить меня восстать.
  - Уверена ли ты в том, что это враг? - мягко спросил Ян.
  Навья промолчала.
  Янат искал аргументы, могущие убедить аборигенку. Он сочувствовал ей по-человечески, но от своих намерений отказываться не собирался:
  - Когда-то давно я читал одну древнюю человеческую легенду. Там люди, умирая, отправлялись в загробный мир с проводником, в лодке по подземной реке. За перевозку с них брали монету. Чем-то похоже на наше путешествие. Разве что, ты не брала у меня денег...
  - Хорошо, Янат. - внезапно оборвала его Мусса, - путь закончен. Дай мне еще немного времени. Обещаю, мы встретим закат на поверхности.
  Ян кивнул. Конечно, аборигенка его кивок увидеть не могла, но он не думал, что ей нужен ответ. Навья плавно соскользнула в воду и единственным звуком, долгое время нарушающим тишину было лишь учащенное дыхание Яната.
  
  Даже сквозь закрытые веки Янат чувствовал, как все светлеет. Это сияние наполняло его какой-то дикой радостью существа, рожденного для солнечного света. Он сильнее заработал ногами, буквально рванувшись вперед, но рука навьи, сжимающая запястье, мягко и настойчиво замедлила движение.
  Аборигенка настояла на том, что исполнит роль няньки до конца. Она же и попросила его закрыть глаза, поскольку свет мог сильно обжечь их. После долгого нахождения в тускло освещенных тоннелях они отвыкли от прямого солнца. Ян предложил подождать вечера, но навья отчего-то настояла на подъеме до захода солнца. Аргументами ей послужили рассказы о суевериях, бытующих среди людей наверху.
  Яната мало позабавило это открытие. Его вообще все новости о поселенцах пока не радовали, а скорее удручали. То, что аборигенка посчитала нужным сообщить, выглядело не то, чтобы угрожающе, но достаточно неприятно. Пусть даже характеристики звучали из уст изначально враждебно настроенного существа, в любом рассказе присутствует доля истины. Врать Муссе незачем, настраивать Яна против соплеменников для нее не имело смысла, скорее наоборот. Но, даже мысленно понизив уровень негатива, проскальзывающий в ее речах, Ян пришел к неутешительным выводам. Наладить контакт будет труднее, чем он рассчитывал. Если только Мусса, опираясь на свои страхи, очень сильно не преувеличила варварство человеков.
  Из ее речи следовало, что люди в поселении недружелюбны, агрессивны и недоверчивы. Они плохо относятся как друг другу, так и к чужакам, а хуже всего к навьям. Кроме того, подчиняются какому-то вождю, соблюдают строгую иерархию и не факт, что Яната сразу примут в общину. Вполне реально вообще оказаться за ее пределами в пустыне, в одиночестве. Ян спросил, почему Мусса именно теперь решила поставить его в известность? На это девушка спокойно ответила, что не видела смысла расстраивать Яна раньше времени, тем более подготовиться к такой ситуации невозможно. Все равно придется действовать интуитивно. Он разозлился, но сделал вид, что ответ его устроил.
  Теперь разговоры уже потеряли значение. Они поднялись на поверхность.
  Ян почувствовал под ногами землю и на мгновенье потерял над собой контроль. Поспешил вперед, вывернувшись из цепкой ладони Муссы, конечно же, споткнулся обо что-то на дне и, взмахнув руками, так как начал терять равновесие, открыл глаза. Свет резанул по ним ослепляющей вспышкой. По щекам ручьями потекли слезы, смешиваясь с водой. Боль поначалу казалось такой сильной, что Ян охнув, прижал ладони к лицу и совершенно растерялся.
  На его счастье, Мусса адаптировалась гораздо быстрее, она подхватила его под локоть и потащила вперед. Шагая невпопад и испытывая премерзкое ощущение беспомощности, Ян моргал и щурился, но ничего кроме плавающих радужных пятен не видел.
  Внезапно, навья отпустила его, позволив коснуться растопыренными пальцами песка. Он услышал ее шаги и затем еще чьи-то, и сразу следом грубые голоса. Янат пытался понять, о чем они говорят, но слова расплывались в бессмысленные звуки со смутно угадываемым значением. Ян тер глаза, моргал, но по-прежнему ничего не видел, разве что дымка и пятна стали чуть менее плотными.
  Голоса становились громче, звучали резче, пронзительнее, словно страсти, обсуждаемые на повышенных тонах, набирали накал. Наконец, совершенная память Яната вычленила наречье, на котором общались неизвестные. Он практически без перехода начал переводить куски слов и, наконец, полностью вспомнил диалект. Тот не слишком отличался от общего языка, но имел свою неповторимую индивидуальность, поэтому тонкие смысловые нюансы, а порой и целые фразы оказывались лишенными смысла для незнающего человека. Ян жадно прислушивался, но так толком ничего и не понял. Большую часть разговора он пропустил, а завершение его напоминало сплошные междометья. Из потока ругани, перемежаемой выкриками и угрозами, Ян выяснил лишь одно - Мусса в опасности.
  Он поднялся, сквозь щелочки уже видя расплывчатые цветные силуэты обступившие аборигенку, и не слишком уверено направился к ним. Один из голосов, низкий с хрипотцой, как раз предложил натянуть навье жопу на глаз. Яната слова покоробили, вызвав вполне оправданную волну глухого раздражения. Он услышал, что мужчины обвиняют Муссу в причинении вреда человеку и коснулся плеча обладателя низкого голоса, намереваясь привлечь его внимание. Ян, так уж вышло, сам того не желая, 'подкрался' к вожаку со спины. В том сыграли роль возбужденные руганью люди, ни на что вокруг не реагирующие, и невысокий рост Яната. Мужчина, размахивающий руками, почувствовав прикосновение, среагировал так, как научили его непростые жизненные обстоятельства. Резко ударил локтем назад и сразу повернулся, вставая в бойцовскую стойку.
  Позже, именно это рассказывала Янату навья.
  Но в тот злосчастный момент, он получил удар и больше уже ни на какие объяснения способен не был. Когда Ян очнулся, то обнаружил, что его куда-то тащат, бесцеремонно и грубо подхватив под руки. Куда именно, разглядеть ему не удалось - мутные пятна перед глазами не давали четко сфокусироваться.
  Его занесли в помещение и положили на какую-то ровную поверхность. Ян хотел сесть, но чья-то ладонь мягко надавила на грудь, заставив отказаться от этого намерения. Потом, он услышал голоса, вдалеке. Никакой полезной информации, они сливались в монотонное бу-бу-бу. Единственное, судя по интонации, один говорящий оправдывался, второй его сурово отсчитывал.
  Янату уже не хотелось двигаться. Ему было нехорошо, в голове, не стихая, пульсировала боль, и он словно плыл куда-то, периодически проваливаясь в пустоту. В какое-то из этих мгновений, Ян неожиданно почувствовал блаженную прохладу, бальзамом разливающуюся от лба к вискам. Кто-то положил ему на лицо тряпицу с завернутым в нее крошевом льда. Боль сразу уменьшилась, пульсация стала меньше. Те же руки, аккуратно повернули его голову чуть на бок и заботливо поправили компресс:
  - Так лучше? - услышал Янат.
  - Да. Я плохо вижу, и как-то нелепо все получилось, - он опять попытался встать или хотя бы сдвинуть тряпку, чтобы увидеть говорившего, но его снова мягко остановили. Мягко, но непреклонно. Ян не чувствовал в себе сил к сопротивлению и обессилено замер:
  - Я хотел бы принести извинения за досадное недоразумение. Ситуация вышла ужасающе глупая и к тому же ее последствия крайне меня удручают. Однако же прежде чем передать вас в руки доктора, хочу объясниться. Вы оказались в незавидном положении не из-за агрессии к чужакам, а из-за наших напряженных отношений с подземным народом, навьями. Любомир когда-то пострадал от их снадобий, и теперь испытывает к ним сильную неприязнь. - Голос звучал ровно и ласково, - Лежите спокойно, доктор скоро подойдет. Он осмотрит лицо, проверит, не сломан ли нос. К тому же, я не мог не заметить, вы почти ничего не видите. Что-то с глазами? Яд?
  - Не думаю. Скорее свет, - осторожно ответил Ян. Он не мог понять, почему голос мужчины кажется смутно знакомым. Как будто он уже где-то его слышал. Янат скривился и пожалел об этом, боль вернулась с новой силой. Он подумал о зубах и, возможно, сломанном носе, но эти мимолетные мысли уже вытесняли другие, более важные:
  - Так уж случилось, что мы попали к вам не по своей воле, и хотелось бы как-то объяснить обстоятельства, ну... - Ян замешкался и его недосказанный вопрос подхватил незнакомец:
  - Понятное дело. К нам по своей воле попадают по верху, через воду приходят только искалеченные души с того света.
  Ян запнулся, он только хотел развить предложение и теперь предпочел промолчать. Высказывание собеседника напугало его и заставило насторожиться. Не в приют ли сумасшедших отправили его навьи? Видимо, пауза не ускользнула от внимания говорившего, и он поспешил успокоить Яна:
  - Я хотел бы объясниться до конца. Бытует мнение, что навьи каким-то неизвестным нам способом заманивают людей в свои подземные города, изучают их, а затем отправляют наверх, в человеческие поселения, но при этом как можно дальше от родного. Навьи, как злые духи, враждебные нам существа. Мы вынуждены сохранять видимость дружелюбия, поддерживать равновесие, поскольку они сильнее. У них есть оружие, против которого нечего выставить, поскольку навьи умеют влиять на погоду, движение земли, сводить с ума на расстоянии, слышать мысли. Я еще раз спрошу, что можно противопоставить такому могуществу? У нас люди умирают при операциях от заражения крови, а они умеют воскрешать мертвых! Когда человек попадает к ним, то обо всем забывает, как вы сейчас. То, что они сделали, ужасно, грязно! Через какое-то время после обряда посвящения память возвращается, рассудок снова становится чистым и трезвым, а придуманная жизнь кажется обычным сном. После того, как доктор осмотрит вас, мы подумаем, когда лучше провести обряд.
  Ян надеялся, что на его лице не отразилось никаких чувств. Стать жертвой опыта ему совершенно не хотелось. Он был реально испуган и напряжен. Беспомощность не настраивает на оптимизм. Янат мог лишь надеяться, что зрение вскоре восстановиться, а травмы не окажутся опасными. Незримый собеседник меж тем продолжал разглагольствовать, источая медовое дружелюбие в каждом слове:
  - Навьи действуют методами, которые мы не в состоянии объяснить. Бывшие пленники утверждают: они применяют яды, пытки, воздействуют на психику. Несчастные начинают нести околесицу, говорят о неведомых мирах, прошлых жизнях на других планетах, что-то совершенно немыслимое. Они узнают людей, местных жителей, которые и знать не знали об их существовании. Некоторые пленники обретают ложные воспоминания, другие сохраняют рассудок и говорят о родных поселках, с которыми у нас заключены договора о торговле, но зато теряют зрение, у них слабеет слух или отказывают внутренние органы, появляется тик, слабеют ноги или руки. Сомнительная удача сохранить разум в такой ситуации, не так ли? Бывает, пленники умирают или остаются убогими до конца жизни. У вас самого сохранились какие-то воспоминания о пребывании у них?
  Янат попытался быстро вывернуться, а поскольку подозрительным его собеседнику могло показаться что угодно, старался балансировать на тонкой грани между правдой и ложью. Не зная, с кем имеет дело, Ян просто не представлял, насколько тот опасен и чего стоит ожидать. Оставалось косить под идиота, в надежде, что удастся разобраться по ходу дела:
  - Меня не пытали, - честно сказал он, - но помню я немногое. Удар Любомира пришелся в голову, меня до сих пор мутит и полный бардак в мыслях. С трудом удается даже имя припомнить. Быть может, перенесем допрос на попозже?
  - О, простите, это не допрос, - сразу открестился неизвестный. - Мне, напротив, хотелось бы придать вам уверенности, сообщить, рядом друзья и помощь, любая помощь, которая будет оказана незамедлительно. Хотелось сгладить... ну, впрочем, вам лучше?
  Янат дотронулся до лица, и тряпка съехала набок. Он сразу зажмурился, страх получить омерзительные ощущения, как ранее на берегу, заставил его стать очень осторожным.
  - Здесь света достаточно, чтобы смотреть, но он приглушен, не бойтесь. Если глаза по-прежнему сильно болят, подождите доктора и не пытайтесь их открывать, - сочувственно произнес незнакомец.
  - Я попробую, - нерешительно сказал Янат и сквозь щелочки попытался разглядеть потолок. К его удовольствию, зрение восстановилось практически полностью. Он шире открыл глаза, заново привыкая к таким обычным до того ощущениям. Какое оказывается счастье - просто смотреть. Тем не менее, Ян решил притвориться. Демонстративно щурился, переводя взгляд с предмета на предмет, подслеповато моргал. Естественно, захотел он рассмотреть и своего загадочного собеседника.
  Зрачки Яната непроизвольно расширились, когда незнакомец перестал таковым быть, потому что прямо напротив сидел ни кто иной, как Виталий Самойлов собственной персоной.
  Ян онемел. Возможно, именно это не дало ему совершить какую-нибудь глупость. Человек, смотрящий на него вежливо и благожелательно, остался невозмутим. Простая логика, вкупе с робкой интуицией твердили Янату в унисон - перед ним не притворство. Этот Самойлов его не знал или же являлся виртуозным лгуном, поскольку сильную неприязнь начальника скрыть было бы весьма затруднительно. Но в свете текущих событий остро вставал вопрос, так кто же тогда сидящий на стуле человек? И человек ли?
  
  22 глава
  
  Жизнь - штука местами переменчивая и крайне опасная. Но, тем не менее, когда она пресна, мы требуем соли и перца, а получая их, удивляемся собственной неготовности откушать такое блюдо. 'Сидела бы ты тогда в своем болоте, да не квакала' - когда-то сказала Яну Инга, еще в бытность их дружбы, в качестве ответа на пустячную жалобу.
  Ян смотрел на сидевшего перед ним Самойлова, понимая, что внезапно получил тот самый толчок, которого ему так не хватало для восстановления равновесия. Он (пинок) был особенно ценен тем, что исходил от олицетворения его врага.
  Янат всегда неохотно признавал собственные недостатки. Хотя, помнится, мягкая Инга могла быть довольно жестокой, когда разговор заходил о дисциплине или правилах их работы. Ян, который всеми фибрами души ненавидел ограничения и нормы, не желал видеть в ее словах и каплю правды. Например, что она вечно покрывает его, поскольку, несмотря на хамство и пренебрежение правилами, у него хорошо работает голова, что дает ему отличную фору перед другими контактерами. Она покрывала его даже там, где не следовало: когда он несколько раз чуть не завалил контакт глупым поведением, когда нарушил протокол безопасности и повредил ноги. Терпели его вовсе не за гениальность, а как то жестко указала в порыве гнева Инга - за связи и происхождение. Он сам ценность. Уникальный генетический материал. Ян ее за эти промывки мозгов временами ненавидел. А в глубине души знал ее слова - правда.
  Только рано или поздно все игрушки кончаются взрослыми разборками. Сейчас, он мог рассчитывать только на себя, потому что теперь уж абсолютно точно, страховать его просто некому. Янат постарался изобразить самый искренний и живой интерес к происходящему, но на фоне мучительной боли, якобы его терзавшей. Голова до сих пор гудела как медный таз, но все это можно было перетерпеть. На самом деле, мозги судорожно перерабатывали информацию. Ян не мог отказаться от обряда, но согласиться неизвестно на что, как жертвенный баран еще хуже. Следовало придумать что-нибудь и оттянуть сладостный момент единения до тех пор, пока не удастся выяснить побольше.
  Кто такой мужчина, с вежливым выражением лица сидящий напротив? Кто из двоих настоящий? Какова цель двойника? Кроме того, ему нужно хотя бы попытаться разузнать о жителях поселка до того, как станет невозможным избегать принятых здесь традиций. То, что обряд вызовет нарушения в психике, Янат даже не сомневался. Самойлов яснее некуда обрисовал ситуацию:
  - Хотелось бы узнать чуть больше об обряде, - сказал Ян, изображая легкое сомнение и умеренную встревоженость:
  - Конечно, - Самойлов расплылся в улыбке, - я расскажу вам перед самим процессом.
  - А сейчас?
  - Нет. Понимаете, люди, пришедшие оттуда, очень ранимы. Они все вокруг видят в черном свете, они уверены, что окружающие им врут, хотят причинить вред здоровью. Их реальность кажется им существующей, а прочее выдумками. Признание их миров существующими, ложных воспоминаний подлинными. Вам тоже сейчас кажется, что я пытаюсь заморочить голову?
  - А те люди, которые говорили о выдуманных мирах, они говорили одно и тоже?
  - Нет, - безмятежно ответил Виталий, - разное. Говори они одно, я бы задумался. Ведь не может же такому количеству мерещиться один и тот же бред? Я, несомненно, заинтересовался бы таким явлением. Но их фантазии разнообразны и потому бессмысленны. Мы обыкновенные дети нашего мира. Измученного, кривого и больного. Потомки тех, кто наполнил планету ядом и горечью, тех, кто уничтожил большую часть знаний, смел с лица земли цивилизацию. Наших предков.
  - Значит, есть теория о том, почему так произошло, где мы жили раньше, те, кто поплыл по волнам грез?
  - Конечно. Мы называем это явление 'Сегодняшний вчерашний день'. Но не сегодня. Для начала, вам стоит прийти в себя и немного поднабраться сил. Простите мою невежливость, но вы засыпали меня вопросами, а я даже не потрудился узнать ваше имя и пол. Простите еще раз, все потому, что вы очень истощены, а стрижка короткая. Я не уверен кто именно передо мной.
  - В тоннелях плоховато с едой, - рассеяно ответил Янат.
  Самойлов выжидающе молчал. Ян спохватился:
  - Да, конечно. Янат Шептунова.
  - Вы женщина? - в голосе Виталия сквозило легкое удивление, - вы отважны. Любомиру должно быть стыдно вдвойне.
  - Оставим, - Ян нарисовал улыбку, а затем направил разговор в нужное русло, - он не знал, а внешность у меня непримечательная. Я тоже хотела бы узнать ваше имя. И спросить, могу ли я немного прийти в себя, до обряда? Ведь, как я понимаю, избежать этой чести нельзя, если я хочу быть принятой в ваше общество?
  Самойлов делано вздохнул, выражая сожаление, и дружелюбно улыбнулся:
  - Новичкам очень трудно понять простую вещь - вы больше не пленники. Навьи чудовища, они жестоки к людям. Они заставляют их верить в то, что им везде грозит опасность. Сейчас, здесь, безопасно. Это дом, который они отняли у вас. Я еще не знаю, из какого поселка вас выкрали, но найду.
  Ян мрачно слушал, а на лице его блуждала растерянная улыбка нежданно спасенного человека. Самойлов добавил:
  - Ходите, где хотите, я выделю провожатого на первое время. Общайтесь с людьми, выздоравливайте, набирайтесь сил. Когда доктор решит, что вы полностью здоровы, проведем обряд. Не раньше. Что же касается возможностей избежать, - Виталий прокашлялся, деликатно прикрывая рот рукой. Ян механически отметил, что жестикуляция один в один с Самойловым со станции:
  - Не советую отказываться. Дело в том, что поселок автономное сообщество. Мы сами обеспечиваем себя, отвечаем за благополучие и развитие нашего хозяйства. Психически больные люди, пребывающие в плену фантазий, угроза для стабильной и счастливой жизни, они нарушают равновесие, будоражат рассудок, порождают ненужные слухи, в конце концов, просто недееспособны. Мы не можем позволить себе содержать таких людей за счет других членов общества. Им предлагают уйти через валы в пустыни. Климат там жесткий до невозможности. Это не верная смерть, нет, но выжить там непросто. Однако мы всегда оставляем выбор за человеком. Я повторюсь еще раз, вы не пленница, и находитесь среди друзей.
  Самойлов душевно, широко улыбнулся и дотронулся ладонью до плеча Яната, чуть сжав его. Похожий жест Кэро в свое время подбодрил Яна, в случае же с Самойловым вызвал реакцию с точностью до наоборот. Он почувствовал себя загнанным в очередную ловушку. Из огня в полымя.
  - Отдыхайте, скоро подойдет доктор. Мне нужно идти. Я глава поселка и у меня всегда очень много дел. Ах, да. Мое имя Виталий, Виталий Самойлов. Приятно познакомиться. Скоро увидимся, уважаемая Янат.
  Ян весело скалился, провожая спину знакомого незнакомца, и чувствовал, как его лицо постепенно перекашивает. Вот это да! Он не просто попал куда надо, он попал в самую точку. Осталось лишь понять, что к чертям собачьим, тут происходит?
  
  23 глава
  
  Янат сидел на стуле, откинувшись на деревянную, грубо сколоченную спинку, и мрачно жевал нижнюю губу, постукивая себя при этом указательным пальцем по носу. Его взгляд был расфокусирован, словно мыслями он находился очень далеко от места, в которое его забросила судьба. Мысли эти были тяжелыми, нехорошими, как и настроение. Если бы не усталость последних дней, если бы не количество информации, необъяснимой и пугающей, единственным чувством подчинявшим его разум стал бы страх.
  Нет ничего более ужасного, чем беспомощность перед грядущим, неуверенность в собственном рассудке, в том, что окружающая реальность действительно существует. Этот замкнутый мирок, проклятая деревенька, стал рычагом, выбивавшем у него из-под ног почву. Временами Янат с трудом удерживался от некоторых предположений. Воспоминания, да что там, вся жизнь, мир, который он помнил, здесь превращались в декорации людьми свято уверенными в своей правоте. Эта непоколебимость начинала смущать его ум, превращая крошки сомнений в гору камней, готовых покатиться и погрести под собой рассудок.
  Виталий был честен. Он сдержал обещание. Яната никто не контролировал, не задавал вопросов, не следил за ним. Более того, им вообще не интересовались.
  Самойлов сделал официальное заявление, после которого косые взгляды прекратились, как отрезало. Ян пробыл в деревне почти полторы недели и за это время, никто не пытался заговорить с ним, узнать о чем-либо, словно он разом превратился в пустое место. Хотя на его вопросы, заданные в лоб, отвечали, ответы оказывались совершенно бессмысленными.
  Он не понимал, почему так происходит, пока ситуацию не прояснила Бьянка Вискотти, врач, великолепный специалист ксенобиолог, пропавшая как раз перед прибытием на Навь Инги. Эта женщина потрясла Яната больше других. Она смутила и расстроила его, создала первую трещинку, которая пробила брешь его безупречной уверенности. Ян забеспокоился не из-за ее слов, они укладывались в схему общего помешательства, а из-за действий женщины. Врач профессионал, раньше она легко оперировала сложнейшими терминами, а теперь сообщала ему о питьевой воде, которую следовало набирать из определенного ручья, рассказывала о сезоне дождей, о своей работе на грядках, где росли капуста, морковь и сыне.
  Ян слушал спокойную речь, призванную отвлечь его от болезненных манипуляций с головой и зверел. Не мог поверить, что она говорит серьезно. Он читал ее досье. У Вискотти не было детей, женщина потеряла близнецов при родах. Она не могла больше рожать, поскольку отказалась от пластики и не стала восстанавливать матку. Бьянка ненавидела все, что не связывало ее с работой, была трудоголиком, жуткой эгоисткой, одиночкой и поклонницей урбанизации. В личном деле перечислялись все пунктики Бьянки, в том числе и то, каким фантастически дорогим, новейшим оборудованием напичкана ее квартира. Она палец о палец не ударила бы, дома за нее работали машины. Психологические характеристики, записи бесед, Ян знал достаточно, чтобы не верить ни единому ее слову. Каким образом? Ни один из людей не имеет идеального прошлого, все подвержены фобиям, ошибаются, совершают плохие поступки, теряют кого-то, но не меняются вот так, на сто восемьдесят градусов, превращаясь из первостатейной сучки в добродушного садовода. Бьянка Вискотти полет грядки и воспитывает чужого ребенка? Чем же ей промыли мозги? Как она добровольно пошла на такое?
  Янат ничего не мог рассказать Вискотти, да она бы и не поверила. Вчерашнее стало далеким, отступило в тень, посерело, поблекло, и в других обстоятельствах Ян такое свое состояние посчитал бы нормой. Исследователи, контактеры всегда вынужденно приспосабливались и в условиях чужих миров отодвигали обычную жизнь на то время, когда можно будет расслабиться, но не перечеркивали вообще.
  Деревня, полная доброжелательных, печальных, суровых, нервных, жестких - разных людей, за плечами каждого из которых было прошлое, но ни один из них его не помнил. Янат ходил по узеньким пыльным улочкам, мимо разбросанных посреди плохо расчищенных джунглей кособоких домишек и узнавал почти каждого, кто попадался на пути. Его безупречная память услужливо предоставляла информацию, досье на жителей деревни. Он вздыхал с облегчением, понимая, что многие живы и не погибли, как-то все думали, но ломал голову о причинах, которые завели их сюда. На протяжении десяти лет люди пропадали, уходя в неизвестность, чтобы потерять одну жизнь и обрести другую. Почему?
  Янат пытался хоть как-то объяснить себе происходящее и не мог. Это было ужасное чувство: вроде бы все лежит на поверхности, но нет ни единой зацепки, ни одного факта. Его окружали свидетели и очевидцы, которые ничего не могли рассказать. А Самойлов? Человек, который так похож на того Самойлова, с орбиты. Кто из них настоящий? Одни вопросы и ни одного ответа.
  Люди существовали жизнью недоступной пониманию Яната. Они выглядели нормальными: ели, смеялись, ссорились. Здесь жили семьями, он видел детей, играющих в пыли. Но не могло такого быть. По определению, не могло.
  Иначе... вот с этого места и начиналось то, что сводило Яна с ума почище беспамятных людей. В голове крутились снимки области, на которых никогда не замечали никаких следов жизнедеятельности, построек, живых существ. Черт, когда они находились на орбите, он сам неоднократно просматривал потоковое видео в режиме реального времени, ужасаясь следам оставленным войной и силе природы, способной преодолеть такие разрушения. Исследуя местность, Ян бродил повсюду, хотя далеко в горы не совался, ему рассказали о хищниках, которые нападают на одиночек, и потом мысленно совмещал снимки с тем, что увидел. Он пришел к выводу - сомнений быть не может, то место. И снова одни вопросы - как? Почему? Каким, черти его дери, образом?
  Открытие поставило его еще в больший тупик, плюс, теперь Ян знал, с чем придется столкнуться, если он попытается сбежать. Смерть от радиации ему не грозила. Земля давно остыла и не убивала больше, но невозможно было ошибаться, глядя на столь явные признаки прошлого. Переход, если он рискнет, будет не просто тяжелым, а смертельно опасным.
  'Ядерный кратер от примерно 500-мегатонной сверхбомбы, километров так тридцать в поперечнике. В центре, как и положено озеро, кругом буйные джунгли, а замыкает все система концентрических валов. Хрен перелезешь, там ядерный стеклянистый шлак, хуже вулканического стекла и склоны крутые. Нет, это даже не скалы - сплошной громадный вал с шершавой стеклянистой коркой, типа очень крупного наждака. Чтобы сбежать, потребуется здорово попотеть. Возможно, найти узкую трещину. Ведь за столько лет могли и должны были образоваться промоины, овраги? Климат способствует. Если так, то чем тогда грозит сезон дождей? Наверняка узкие трещины превращаются в ловушки, где легко утонуть, попасть под обвал или в грязевой поток. Кроме того, чем ближе к сердцевине кратера, тем круче вал. Первый идет где-то под сорок пять градусов, не меньше. С обратной стороны он, да и остальные уже меньше и более пологие, но как преодолеть этот первый? Подъем в таких условиях сам по себе испытание, больше похожее на самоубийство. Не зря Самойлов так спокоен. Он понимает, что у меня просто нет выхода. Виталий или превратит меня в счастливого идиота, или предложит умереть в горах. О, черт! Черт, черт!'
  Ян размышлял о вариантах и чем дальше, тем тяжелее становилось у него на душе: 'Да, он мог бы попытаться вырваться, и если бы ему нечеловечески фортануло. Даже добраться до базы, хотя шансы к этому стремились к нулю. Но он по-прежнему ничего не выяснил и совершенно ничего не понимает, а происходящее с каждым днем заставляет все сильнее сомневаться в собственной нормальности. Они, люди вокруг, действуют на психику, заставляют беспокоиться. Как же тяжело бороться, словно само это место разжижает мозги, размывает прошлое, превращая воспоминания в фантомы. Когда Виталий закончит обряд, что произойдет с ним дальше? Он ведь не обычный человек. Как самому себе объяснить перемены, которые периодически случаются с его телом и разумом?'
  Соблазн - коварный искуситель. Он начал мягко нашептывать Янату, что это могло бы стать выходом. Никаких страданий, никаких сомнений, никакого прошлого. Жизнь с чистого листа. А как же семья? Да, может он обманет других, но себя? С его-то метаболизмом и регенерацией... опасно делать ставки на вероятность сейчас, когда яд или что-то еще на проклятой планете внезапно ускорило его цикл, прервав нормальную фазу на середине. Это превращение доставляло Янату немало проблем. Никогда раньше он не чувствовал себя настолько больным и разбитым. У него ныли кости, мышцы, по ночам снились кошмары, он просыпался от судорог и диких болей в паху. Проклятая планета желала его уничтожить, но Ян не привык сдаваться. Он не собирался позволять убить себя, ни за что! Решимость его единственное оружие, способ преодоления физической ущербности, слабости. Злость всегда придавала ему силы, а сейчас Янат был очень зол. Он ненавидел, когда его загоняли в угол.
  У него был один единственный шанс, последняя не разыгранная карта, на которую Ян собирался поставить свое 'Я'. И выиграть.
  - Яна? - Он вздрогнул и перевел взгляд на дверь.
  Самойлов улыбался как сытый кот:
  - Нам пора. Время пришло.
  
  24 глава
  
  Янат казался себе изнуренным болезнью карликом на фоне дышащего здоровьем и непонятным энтузиазмом Любомира, которого Виталий зачем-то попросил проводить их. Он сказал ему, для проведения обряда необходимо особое состояние духа, нечто сродни медитации, поэтому они и уходят в горы, к месту, что долгие годы служит им 'священной рощей', а на группы людей хищники не нападают, опасаются. У Яна на языке так и вертелся вопрос, который он пока что не осмеливался задать. Он не верил в объяснения Самойлова. Может они просто хотят убить его, а в тело вселить инопланетного эльфа или еще какую дрянь? Или (такие мысли тоже приходили Яну в голову) Любомир на всякий случай контролирует процесс? Если жертва вдруг надумает бежать.
  Он мотнул головой, отгоняя бредни. Его раздумья как никогда были похожи на романтические иллюзии сумасшедшего, а он не может остановиться. Виною был страх. Ощущение жертвенного агнеца, которого улыбающиеся палачи ведут на заклание. Янат понял, что единственным способом переломить состояние близкое к панике спросить напрямую. Тупо, но эффективно:
  - Виталий, теперь я могу узнать подробности?
  Самойлов, ох, как сладко улыбался этот негодяй, у Яната аж скулы сводило от показной слащавости, ответил вопросом на вопрос:
  - Чего именно?
  - Куда мы идем?
  - Прекрасное место. Тихое, уединенное, подходящее для осознания реальности.
  - Такие тайны. Какая теперь то разница? Вскоре я буду помнить лишь то, что должна, так скажите мне, объясните, в конце концов. Ничто так не терзает человека как неизвестность.
  - Это часть посвящения. Будьте терпеливы и спокойны. Вашей жизни ничего не угрожает, неужели вы еще не поняли? Если бы мы желали причинить вам вред, к чему прелюдии? Вы слишком резки и прямолинейны для девушки. Я понимаю, люди бывают очень разными, но в вас есть нечто откровенно мужское, в характере, я имею в виду. Думайте о красоте мира, о том, как много он вскоре сможет предложить вам.
  'Дружную компанию маразматиков и примитивные условия жизни' - мрачно подумал Ян, ослепительно улыбаясь Самойлову. Затем пожал плечами, словно бы принимал свою судьбу и смирялся с ней, но лукаво добавил:
  - А если я сейчас попытаюсь сбежать?
  - Куда? И, главное, зачем, Янат? Оглядитесь. Я ведь не просто так дал вам возможность понять и выбрать. К чему игры, мы же понимаем - выбор сделан, он единственно правильный.
  Ян кивнул, рассеянно, так, словно он намеренно не выслушал ответа Виталия и даже продемонстрировал нарочитую легкую небрежность. Скривился, сморщив нос, и сосредоточился на дороге, чтобы запомнить ее или хотя бы немного отвлечься.
  Он не мог позволить нервной дрожи, которая охватывала тело, стать заметной. Только не теперь, когда ему приходиться изо всех сил притворяться безмятежным.
  Мир вокруг действительно удивлял его, несмотря на волнение и подавленность. Едва они покинули места, которые Янат сумел немного изучить, как первобытная мощь природы навалилась на них, разноцветной лавиной сметая все представления о допустимом. Всю чашу (воронку, оставшуюся после взрыва) растительность уже завоевала. Прошло достаточно много времени, чтобы места эти стали обжитыми, а шлак толстым слоем покрыла земля. Только валы оставались черными пальцами обгорелой руки, высоко и одиноко торчащей в небо стеной, пугающе реальным подтверждением тайн прошлого. Но даже их постепенно завоевывали джунгли. Просачиваясь в трещины, вымытые за долгие годы дождями, с нанесенными на выступы и в разломы тонкими слоями песка и почвы, семена прорастали. Они тянулись к солнцу, сами раскидывали семена и, умирая, создавали богатый полезными веществами перегной, который служил колыбелью новым поколениям. Конечно, чем выше к ущелью, тем меньше было растительности и тем первозданнее выглядели валы. Угрожающе, мрачно, неприветливо, но в то же время, стоило увидеть, как лучи солнца заставляли сверкать шлак подобно драгоценному камню мириадами крошечных блесток. Зрелище удивительное и необычное.
  Со всех сторон к едва заметной тропе тянулись скрученные жгутами деревья, громадные кольца которых, то выходили на поверхность, то исчезали под землей, вгрызаясь в нее стволами. Мощные ветви нависали над узкой дорогой, их маленькие псевдоножки медленно шевелились, пытаясь найти опору. Гибкие лианы цеплялись за шлак, в тысячный раз безрезультатно пытаясь захватить гору (тот самый первый вал), бессильно обрывались, оставляя желтые подтеки сока на поверхности, и снова старались прилепиться к скале. Большинство растений росли ниже, там, где успел сформироваться слой земли, а чем выше поднимались люди, тем меньше их становилось. Вскоре только эти деревья и остались. Они напоминали Яну лиловых червей, застывших в немом изумлении в самых причудливых позах. На некоторых пышно разрослась знакомая ему белая плесень, другие покрывала жесткая корка-хитин, такая же радужная как рыбья чешуя, только во много раз тверже, отблескивающая под лучами солнца от бледно голубого до густого оранжевого. Длинные закругленные листья бледно желтого, голубоватого и сине-зеленого цвета перемежались зонтиками мелких полупрозрачных цветочков имеющих легкий зеленоватый оттенок и очень яркие тычинки розового цвета. Над головами путников нависали пучки игл длиною до метра. Они были опасны лишь тому, кто рискнул бы поранить дерево. Виталий предупредил Яната, что иглы легко протыкают кожу и отравляют вызывающим остановку сердца ядом. Теперь Ян с опаской поглядывал на черные глянцевые стержни.
  Наконец, они вошли в ущелье. С двух сторон неровными стенами поднимался сплошной шлак. Тропа под ногами становилась все шире, похоже, они двигались по пути водного потока, оставшегося после сезона дождей. Вокруг лежали камни. Солнце яростно светило, прохладный ветер приятно холодил разгоряченную кожу и Ян почувствовал бы себя счастливым, если бы не причина их прогулки. Он старался думать только о дороге, о силе своей веры и готовился к неожиданностям, продолжая играть на публику.
  Уклон дороги увеличивался, идти становилось тяжелее, да и тропа начала петлять. Янат решил, что вероятнее всего ущелье и есть одно из предположительно естественных образований, о которых он уже размышлял на досуге. Усеянное крупными обломками шлака, порой величиной с деревенский дом, место вызывало уважительно-опасливое к себе отношение. Масштабы его удивляли, и возможность взобраться по отвесной скале представлялась Яну маловероятной. Он с сожалением облизнул губы. Хотелось пить, но воды он не взял, а его спутники жаждой не страдали:
  - Еще далеко? - нарушил он почти часовое молчание. Виталий улыбнулся и покачал головой.
  - Нет. Почти пришли. Вы очень храбрая девушка и выносливая, правда. Я удивлен. Вы чувствуете это, Янат?
  Ян нетерпеливо дернул плечом. Такие комплименты не впечатляли, он подозревал подвох. Однако его заинтересовали слова Самойлова на счет чувств. Он нетерпеливо огляделся, не очень-то понимая намеки, но ничего особенного не увидел. Дорога стала чуть шире, достигая примерно десяти метров от стены до стены, но прочее осталось прежним. Тихий свист ветра, шорох мелких камней под подошвой ботинок, солнце, припекающее спину, когда его лучи проникали между двух отвесных стен и прохлада, вызывающая легкий озноб, если оно скрывалось за тучами.
  Янат хотел бы быть сообразительнее или иметь какие-нибудь телепатические способности, но единственное, что он, пожалуй, реально сумел, это смотреть во все глаза и слушать. И вдруг до него дошло, о чем говорил Самойлов. Сначала ноздри защекотал сладковатый запах, какой-то необыкновенный, странный, волнующий. Аромат был нежным и завораживающим, чем дольше Ян вдыхал, тем сильнее хотелось. Он растерянно посмотрел на Самойлова, но тот пожал плечами, улыбнулся и указал рукой вперед. Янат невольно ускорил шаг, не мог совладать с предвкушением. Ему очень захотелось увидеть источник аромата. Тайна, о, демон искуситель! Ян обожал тайны.
  Дорога сделала резкий поворот и ему открылась неожиданная картина. Ущелье резко смыкалось, затем валы расступались, создавая нечто типа площадки-уступа, некоторого природного возвышения, между берегами которого проходила резко сузившаяся тропа. Обрывающиеся сверху шершавые стены шлака блистали на солнце, а между ними и дорогой росли цветы-великаны. Целое поле цветов.
  Высокие мясистые стебли фиолетового цвета поднимались над землей метра на полтора, разворачивая круглые, размером с ладонь толстые листья, с ярко желтыми прожилками. На самой верхушке стебля находился единственный бутон светло зеленого оттенка, покрытый светлым пушком. Ян видел закрытые и открытые цветки. В открытых его поразила кроваво-красная сердцевина с белесыми полосками, словно бы содранными с плоти. Одуряющее сладкий, мягкий, обволакивающий запах становился все гуще, насыщеннее. Ему казалось, что он пьет его как напиток, густой и ласкающее пьянящий. Он пошел за Самойловым вперед, боковым зрением отметив, как Любомир остановился, но даже не удивился, не задумался, ему вообще стало все равно. Существовал лишь он, Янат, и эта поляна цветов, аромат которых дарил головокружительную смесь радости и блаженства. Печали, страхи развеялись как дым. Ян был безоблачно, неимоверно счастлив и ему было наплевать на недавние переживания. Ничего более не существовало кроме невыносимо яркого солнца и колышущегося моря стеблей повсюду: слева, справа, вокруг, над головой:
  - Тебе хорошо, Яна? - услышал он. Кто-то нагло ворвался в пряничный домик и всколыхнул молочную дымку окутывающего его блаженства, породив недовольство и вернув этим реальные ощущения. Внезапно, Ян почувствовал, какой свинцовой тяжестью налились руки и ноги, что язык едва ворочается во рту, а голова, как мешок с песком неудержимо тянет вниз. Он почти не мог связно мыслить, единственное, на что хватало сил держать глаза открытыми.
  Янат почувствовал, как Самойлов хватает его за грудки и валит на землю. Он даже не мог закричать в ответ, лишь беззвучно шевелил губами и выпучивал глаза как лягушка.
  Виталий спокойно расстегнул комбинезон Яна до пояса и удовлетворенно сказал:
  - Я сомневался, ей богу, действительно сомневался, что вы женщина. Но теперь вижу, правда. Не бойтесь, проснувшись, вы будете так счастливы, и тоска уйдет из этих прекрасных солнечных глаз. Спокойных снов, прекрасное создание иного мира.
  Ян неимоверным усилием выгнул позвоночник, но добился лишь того, что Самойлов бесстыже опустил ладонь на его голую грудь и придавил тело к земле.
  Последней связной мыслью в его голове была: 'Я знаю, почему он взял с собой Любомира, чтобы этот засранец тащил мое тело обратно!'
  
  25 глава
  
  - Яночка, слышала новости?
  Девушка с всклокоченными волосами странного цвета, словно в них перемешалось сразу несколько оттенков - рыжие, шоколадные, льняные и золотистые, подняла голову и посмотрела на говорившего. Ее прозрачно желтые глаза, солнечные, с крапинками янтарного меда, выжидающе смотрели на худую женщину. Свободное одеяние, больше похожее на рубашку без рукавов до колен, висело на собеседнице 'Яночки' как на вешалке. Угловатое лицо с крупным ртом и карими глазами выглядело добродушным и чуть глуповатым.
  - Говорят ты волшебница, - забыв о первой своей фразе, затрещала женщина, - у тебя на грядках саженцы растут как заговоренные, ни один не пропал. Золотые руки. А может ты просто секрет какой знаешь, а? Ведь не зря же тебя работать в сады направили?
  - Что за новости? - Холодно спросила девушка. Женщина неловко улыбнулась, ей был неприятен такой прием, и это сразу же стало заметно. Но, похоже, садовницу в последнюю очередь интересовали хорошие манеры. Она поднялась с колен и небрежно отряхнула одежду, сшитые воедино рубашку и штаны с блестящей застежкой спереди. Штанины были закатаны до колен, а голени перепачканы землей:
  - Там, у озера.
  Девушка замерла на одно очень короткое мгновение, которого женщина не заметила и тихо спросила:
  - Кто-то новый?
  - Да. Странный человек и с ним нет твари. Он один. Представляешь? Давненько такого не случалось.
  - Что ты говоришь? - Рассеяно проговорила Яна и неловко пригладила растрепанные волосы. Они были той самой неудобной длины, не короткие и не длинные, торчащие во все стороны неровными прядями. Она нахмурилась, но потом отправила безразличную улыбку стоящей рядом женщине:
  - Знаешь, Вера, я хотела бы поглядеть на него.
  Женщина хотела ответить, но не успела, Яна быстро ушла. Вера обиженно вздохнула. Ей нравилась спокойная и молчаливая девушка, но иногда в нее словно бес вселялся. Ох, уж молодежь! Девчонка одиночка, хотя уж месяц как живет в поселке, а так и не сдружилась ни с кем. Все дни проводит в огороде, копается на грядках и думает о чем-то своем. Виталий приказал Вере приглядывать за новенькой, напомнил, что им всегда поначалу тяжело адаптироваться. Печалят неясные тени прошлого, преследуют кошмары. Проклятые твари эти навьи! Что такое они делают с людьми, если потом они верят в какие-то непонятные миры и города, твердят о другой жизни и верят глупостям. Здесь все так просто, хорошо и правильно, как можно хотеть чего-то еще?
  Яна шла быстро, но как только убедилась, что старая болтушка не преследует ее, села на землю и обхватила голову руками. Что такое с ней творится? Она жила как в тумане. Виталий, Вера, другие говорили ей, что потерянность пройдет, и это всего лишь последствия пыток навий. Они измучили разум Янат иллюзиями, внушили ей странные образы, множество непонятных образов, а причиной тому - ненависть к людям. Но если так, действительно так, то почему ей становиться только хуже?
  Первую неделю мир вокруг выглядел реальным: объемным и живым. Она осторожничала, поскольку ничего не помнила о себе, и интуиция казалась единственным проводником в мире полном незнакомцев. В большинстве своем люди были просто вежливы, некоторые относились дружелюбно, остальных она вовсе не интересовала. Янат это не беспокоило. Ее не тянуло к людям, совершенно. Чем больше она старалась выказывать им свое дружелюбие, тем ужаснее себя чувствовала. Как ходить по болоту. Никогда не знаешь заранее, где окажется гнилое место. Яна молча принимала указания, выполняла навязанную работу, не испытывая и толики благодарности к жителям деревни, не понимая почему так и даже испытывая неловкость. Мириам, ее названная сестра, заботилась о Янат и старалась изо всех сил вернуть ей веселость и беззаботность, присущую нормальным людям. Конечно, не все люди были безоблачно счастливы здесь, но Яна сразу поняла - одиночек в деревне не любят, а обособленность считают признаком болезни. Она должна выбрать мужчину и создать семью в течение года. Это сделает ее нормальной в глазах окружающих. Но Янат такая альтернатива не казалась ее свободным выбором, ведущим к правильной жизни, как то утверждал Виталий.
  Только природная, какая-то животная осторожность мешала ей признаться улыбчивому Самойлову или Мириам, рассказать о своих подозрениях, секретах своего тела. Яна видела соседку по жилью полуобнаженной, но сама никогда не раздевалась перед ней. Однако причиной такой скромности была вовсе не стеснительность, а страх разоблачения. Она понимала, с ней что-то не так. Ее тело только на первый взгляд не отличалось от Мириам. Янат подозревала, в ее прошлом скрыт некий секрет, но спросить прямо, значит подвергнуться неоправданному риску изгнания, оказавшись не такой как положено, а сама вспомнить она не могла, как ни силилась. Ощущение, которое нельзя облечь в слова - нельзя и точка. Позже начались кошмары, а в голове возник туман, не желающий рассеиваться. Когда Янат пришла в себя после ритуала и поняла, что совершенно ничего не помнит, ей стало страшно и неуютно. Но когда куски воспоминаний постепенно начали вытеснять рассказы о пытках навий, о больной фантазии, о неинтересном, пресном прошлом, а мутные картины, возникающие в голове, стали перемежатся кристально четкими картинками наземной станции - в нее вселился ужас. Яна никому ничего не рассказывала. Одиночество стало ее личной гарантией безопасности. Целыми днями Янат возилась в саду и думала, как ей хотя бы внешне стать похожей на деревенских людей? Всех тех, кто благополучно забыл прошлое и жил спокойно, без кошмарных снов, без внезапных озарений.
  Через месяц ей стало хуже. Иногда Яна физически не могла отличить поток образов от реальности, а приходящие воспоминания казались лишенными всякого смысла. Она видела лица, но не знала, кто они и что их с нею связывает. Две ее жизни, прошлая и нынешняя сливались воедино, превращая мир вокруг в хаос. Мириам рассказывала Янат, что ее собственное возвращение к нормальной жизни было не слишком плавным, но постепенно все стало на места, а внушенное навьями превратилось в тени, не причиняющие неудобств. Она никогда никому не задавала лишних вопросов, а Янат напротив распирало от них. Почему ее не ищут? Кем она были до того, как попала к навьям? Откуда она родом?
  Янат замкнулась окончательно, едва поняла, что происходит. Она не забывала, а вспоминала. Это знание было смертельно опасным и приходилось очень стараться, чтобы не выдать нарастающие внутри ярость и страх. Пока Самойлов терпел ее фокусы, проводил доброжелательные беседы и, утешая, все намекал, что ей пора бы стать частью общества. Шло время, намеки становились все прозрачнее, а советы жестче.
  И вот, сидя на дороге, в пыли, Яна боролась с ощущениями отчаянной беспомощности и жаждой познания. Стоит ей выдать свою слабость - она обречена, так же как и тот, кого втянет в авантюру. Незнакомец, поднявшийся со дна озера, пока еще что-то помнит. Но как узнать, правдивы ли его воспоминания? Если да, у нее есть шанс получить ответы, но если дело в навьях, значит, она просто сходит с ума. Оба варианта пугали. 'Лучше знать' - крутилось в голове. Сердце гулко колотилось где-то в районе горле, в висках бухало, но мысли были ясными. Янат на мгновенье прижала ладони к лицу, потом решительно поднялась. На ее одежде остались пятна пыли, но она не озаботилась стряхнуть их.
  Она выглядела совершенно спокойной, когда ступила на песок около озера. Горячий, он неприятно обжигал подошвы, но Яна не обращала внимания. Ее взгляд был прикован к мужчине, неподвижно сидящему на камне у воды. Она рассматривала его одежду, светлые волосы, лежащие мокрыми и тяжелыми прядями на плечах. Незнакомец поставил ногу на камень и оперся подбородком о колено, скрестив пальцы на голени. Он не выглядел потерявшимся или испуганным, ничуть. Напротив, был чрезмерно спокоен. Янат не остановилась, даже не замедлила шаг, хотя все это ее смущало. Она торопилась стать первой, кто заговорит с незнакомцем, страстно желая успеть расспросить его до того, как придут старейшины, и начнутся разговоры про обряд. Тогда единственная возможность будет потеряна. Она сразу же отойдет на задний план и спрячется, чтобы остаться незамеченной в своем любопытстве. Но Янат все равно опоздала. Стоило ей протянуть руку к плечу незнакомца, как раздался голос Самойлова:
  - Ты шустра, девочка моя. Откуда такой интерес? - Яна готова была поклясться, Виталий злится. На что? Она непонимающе посмотрела на него и шагнула в сторону. Самойлов изучал ее взглядом несколько секунд, затем улыбнулся и тогда она, неожиданно (для себя) дружелюбно ответила ему:
  - Просто пытаюсь следовать твоим пожеланиям. Я узнала о новичке и решила, что это мой шанс. Он такой одинокий, мое сердце дрогнуло, - она скорчила гримасу, выражающую трогательную растерянность и надежду.
  - Хорошо-хорошо, дорогуша. Я разрешу тебе побыть с нами, немного. Добро пожаловать, друг! Я староста этой деревни. Мой долг, встретить новичков и помочь им освоиться. Я расскажу вам, что это за место, отвечу на вопросы. А вы, в свою очередь, поведаете, что произошло с вами.
  Мужчина повернул голову к Виталию и чуть нахмурившись, посмотрел на него:
  - Я вас знаю? Лицо знакомое.
  - Сомневаюсь, - рассмеялся Виталий, а Янат снова почувствовала - зло. Она и сама всматривалась в незнакомца, но память ничего не подсказывала.
  - Совершенно точно, я вас знаю, - повторил незнакомец и медленно встал. Он был высоким и сухим, жилистым. Светлые глаза смотрели холодно и отстраненно.
  Яна почувствовала, как волны опасности исходят от обоих мужчин, словно они в чем-то соперники:
  - Исключено, - чуть суше, но все еще улыбаясь, ответил Самойлов. - Мы не знакомы.
  Янат не знала, что толкнуло ее на подобный шаг. Она подошла к незнакомцу и, приподнявшись на носочки, обхватила его за шею руками, а затем бесстыже поцеловала, ничуть не таясь Виталия. Услышала, как тот неодобрительно хмыкнул, почувствовала руки на своей талии и открыла глаза. Незнакомец пристально смотрел на нее, продолжая целовать. Тогда она послала ему взглядом одну единственную мысль: 'Заткнись!' Почувствовала улыбку и увидела, как он закрывает глаза, отдаваясь страсти. Она собрала волю в кулак и резко оттолкнула его:
  - Славный прием, - рассмеялся мужчина, шутливо подмигивая Самойлову. Тот натянуто улыбался, но явно был раздосадован:
  - Яна, думаю, наш новый друг порядком устал. Отведи его в свободную хижину и предложи поесть. Мы поговорим позже, наедине. Иди, детка.
  Янат взяла незнакомца за руку, крепко сжав горячую ладонь, и повела за собой. Необъяснимая радость распирала ее изнутри. Непонятно как, но она выиграла в этот раз и получила свой шанс. Всю дорогу они молчали и лишь когда вошли в дом, она позволила себе чуть-чуть расслабиться. Как можно вежливее улыбнулась и повернулась, чтобы задать вопрос, но мужчина опередил ее:
  - Я тоже рад видеть тебя, Янат.
  Она недоверчиво уставилась на него, постепенно белея.
  
  26 глава
  
  'Воспоминания.
  Они как морские волны, что накатывают на берег. Прозрачные, сине-зеленые, прохладные. Ласкающие мягкими касаниями, они упрашивают тебя поиграть вместе, чтобы неожиданно намочить с головы до ног. После чего тихонько и беззлобно посмеиваются. Ба, да ты попался на удочку, приятель! И снова пригоршнями подкидывают разноцветные капли вверх. Подхваченные ветром, брызги смешиваются с запахами йода, горячей гальки, песка, хвои, ароматами цветущих кустарников, и падают на лицо экзотическим коктейлем. Блики от воды на раскаленной коже, волны омывающие ноги кружевом белоснежных барашков расслабляют не только тело, но и душу, позволяя стечь томной усталости дней, месяцев... мир кажется волшебным, удивительно светлым и добрым. Трогательная умильность иллюзий, радуга мыльных пузырей, слепящий блеск солнца на морских гребешках.
  Радужные пузырьки лопаются на мокрых камнях, волны набегают одна за другой, создавая неповторимый музыкальный ритм: завораживающий, обезоруживающий, манящий, призрачный, успокаивающий. Камешки стучат друг об друга, увлекаемые водными струями: вперед-назад, вперед-назад...
  Воспоминания.
  Налетают холодным, колючим ветром, бьют наотмашь, заставляя задыхаться от боли, неожиданности, обиды. Клочьями грязной пены сбиваются на камнях - серые, рваные пятна прошлого, того, о котором хотел никогда бы не вспоминать. Никаких радужных пузырьков. Лишь взвесь из песка, мелких камушков, палок и прочего мусора в толще мутной воды, что с гневом обрушивается на берег. Соль на щеках. Горечь, невозможная горечь.
  Волны суровы, величественно огромны. Они возят тебя по камням беспомощного, уязвимого, не услаждая слух музыкой мягкого перестука, нет, выкрикивая ветром воющие проклятья. Они грозно накатывают, переворачивая с ног на голову и кубарем, до синяков, до царапин таскают по берегу: вперед-назад, вперед-назад...
  Там, где кончается полоса прибоя, там, куда уже не доходят воспоминания, ты прячешься в мнимой безопасности. Облизывая с губ вкус сладостных дней, полных солнца, пряного запаха мечты, соли, легкого бриза, вспоминаешь ли ты об утраченной невинности разума? Или озлобленно, дрожащий от холода и боли, чувствуя каждую клетку избитого о камни тела, завороженный чудовищной мощью развернувшейся перед тобой взбешенной природы, думаешь о мужестве, которое необходимо, чтобы выжить и пережить утраченную невинность души?
  Время...'
  Янат сделала шаг назад, потом еще и еще, пока не уперлась спиной в стену. Незнакомец молча стоял и неотрывно смотрел на нее, словно спрашивал о чем-то взглядом:
  - Я не знаю тебя! - выкрикнула она, охваченная волной ужаса и осознания чего-то непонятого, но такого знакомого. Почему ужаса? Почему знакомого? - Я не знаю тебя! Не знаю! - Снова выкрикнула она, словно отрицание помогало ей не видеть очевидного:
  - Конечно, знаешь, - спокойно ответил незнакомец, шагая вперед. - Тебе просто нужно немного успокоиться.
  - Я не хочу успокаиваться, - дрожащим голосом ответила Яна. Она не понимала смысла происходящего, и совершенно не могла контролировать свои эмоции. Ее накрыла отвратительная слабость вместе с желанием визжать, кусаться, царапаться. Все что угодно, только бы не услышать того, что хочет сказать ужасный незнакомец:
  - Янат, послушай. Просто подыши немного через рот, а? Черт, да что с тобой такое! Словно не ты, а какое-то подобие человека смотрит на меня через эти глаза. Я знаю... ты живая, настоящая. Слушай, мы должны помочь друг другу. Ты же узнала хоть что-то? Я помогу вспомнить, если нужно.
  Девушка, тяжело дыша, смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он был потрясен выражением ее лица, как у загнанного зверька. Что произошло? Он сделал несколько шагов по направлению к Янат, но та внезапно завизжала и, съехав по стене, сжалась в комочек.
  Он растерялся. Лучше бы он встретил прежнюю эгоистичную, расчетливую суку, нежели это:
  - Ян, - как можно мягче произнес он, - послушай, не знаю точно в какой ты сейчас фазе, может гормоны воздействуют на твою психику? Прошу, возьми себя в руки, иначе мы обречены сдохнуть здесь. Слышишь меня, девчонка? Не веди себя как чокнутая дура!
  Она заплакала. Щеки заблестели от слез, которые оставляли влажные дорожки и капали с подбородка, ресницы слиплись и торчали черными стрелками. Но самое страшное заключалось не в неожиданном плаче, а в том, что лицо Яны при этом застыло маской испуганного отупения. Не докричаться, не дозваться. Тупик. Зрачки расширены, рот приоткрыт, дыхание прерывистое, с всхлипами, взгляд отсутствующий.
  - Янат, - незнакомец, казалось, бьется о невидимую стену, - услышь меня, пожалуйста, милая. Я знаю, ты понимаешь, что-то не так в деревне, со всем этим местом не так. Иначе ты не стала бы пытаться помочь мне, верно? Черт, зачем ты поцеловала незнакомца? Ян, просто сделай, что я прошу, хорошо? Закрой глаза и послушай. Почти все вокруг иллюзии. Воспоминания, они возвращаются? Ответь же! Черт, лучше бы ты оставалась той бессердечной сукой, какой была, когда мы встретились, а не превратилась в убогую истеричку... Яна, ну, вспомни же! Ты уникальна и должна была выдержать, чтобы вернутся обратно. Если ты сейчас притворяешься, я покорен актерским мастерством, честно, ты просто великолепна. Но мы должны поговорить. Просто закрой глаза. Позволь себе вспомнить.
  Янат обняла колени и начала раскачиваться, ударяясь спиной о стену. Она зажмурилась, теперь слезинки выкатывались из-под ресниц, прочерчивая прямые линии по ее щекам.
  - Не хочу, - тихо сказала она, - ты не понимаешь, как это ужасно, не иметь ни покоя, ни дома. Где бы и с кем бы ты ни был, всегда сам по себе, чужой. Выглядишь иначе, чувствуешь, думаешь. Не можешь переломить недоверие, что подобно червю жрет твое сердце. А если удастся, придет такой вот урод, вотрется в доверие, а потом предаст самым примитивным способом. Знаешь, сукин сын, я похоронила тебя. Меня отравили ядом, потому что я не хотела бросать твое тело. Кстати, а твое ли то тело?
  Незнакомец просветлел лицом и ласково произнес:
  - Ну, здравствуй, Янат. Вспомнила?
  - Нет. Не все. Но, по крайней мере, о твоей продажной шкуре достаточно. Что за маскарад, Кэро? И знаешь, так, на всякий случай, я больше не верю ни одному твоему слову.
  - Ладно. Поговорим о доверии, личном доверии, твоих чувствах и моей вине позже, хорошо? Сейчас меня интересует информация.
  - Хрена лысого, - Янат вытерла лицо рукой, но слезы продолжали непроизвольно катиться. Тогда она закрыла лицо ладонями, и какое-то время молчала, затем глухо закончила предложение, - все вокруг было как в тумане. Я плохо понимала свои реакции, мне снились кошмары, преследовали видения. Я думала, что схожу с ума. Это было ужасно. Теперь некоторые события вернулись на свои места и обрели смысл. Например, кто ты и что сделал. Знаю все должно стать проще, но стоит мне открыть глаза, как вижу незнакомца, чьи черты ничего не будят в памяти. Почему? Я плохо помню сам обряд. В голове кашей перемешаны воспоминания, которые я считаю реальными и те, которые они внушали мне здесь. Особенно старался один человек, тот самый, с которым ты говорил на берегу. Самойлов. Не помню, откуда моя неприязнь, но он такой скользкий типчик, и мне все время приходилось скрывать свое отношение к нему. Вот это: слезы, сопли, часть того, во что я превращалась. Они словно выворачивают человека наизнанку и создают кого-то другого. Я зла и хочу узнать правду. Только, Кэро, не надейся на прощение. Когда мы выберемся, я пошлю тебя и эту так называемую дружбу, далеко и надолго.
  - Ты всегда видишь лишь белое и черное. И с трудом можешь перешагнуть через личное, чтобы объединить усилия для более важной цели.
  - Да что ты, - она усмехнулась.
  Кэро присел на корточки напротив Янат и прислонился затылком к стене. Они молча смотрели друг на друга. Наконец, он произнес:
  - У нас нет другого выхода. Ты хотела бы скандал, да? Швырять мне горечь своих обид в лицо, услышать объяснения, детальный рассказ о моих мытарствах. Имеешь право. Но времени на мыльные оперы и масштабные трагедии, как обычно, не хватит. Если нам не удастся быстро договориться, как обмануть людей из деревни, то тут нас и похоронят. По-настоящему.
  - Ненавижу тебя. Ненавижу, - едва шевеля губами, ответила Янат.
  - И никогда не прощу, - закончил Кэро за нее, - какая ты девчонка все-таки. А они называли тебя профи. Чушь собачья, просто эмоциональная дилетантка.
  Она скрестила ноги, и презрительно посмотрела ему в лицо совершенно другим взглядом:
  - Ага. Теперь, - она тщательно вытерла щеки, - ты расскажешь мне, над чьим трупом я рыдала, а затем, где ты был, что узнал, почему так выглядишь и как собираешься покинуть эти райские кущи. После, я поведаю о раззведданных, собранных мной. К сожалению, похоже, мне придется притворяться влюбленной в тебя. Такое прикрытие даст нам возможность проводить время вдвоем, избегая расспросов. У меня не останется проблем с перевоплощением в идеальную гражданку, а тебе дадут немного адаптироваться перед обрядом.
  - Я давно мечтал пощупать тебя, детка, - Кэро развязно улыбнулся и получил в ответ такую же пошловатую ухмылку:
  - Ага, сладенький. С наслаждением изорву твое сердце в клочья. А теперь, рассказывай.
  Янат подтянула колени к груди и закрыла глаза. Ладони она зажала между ног, чтобы Кэро не видел мелкую, противную дрожь, сотрясающую руки. Ее ломало, как при лихорадке. Было невыносимо тошно, но кристально чистая, охватившая все ее существо боль чудесным образом очищала сознание, возвращая не только память, но и способность думать. Никакие доводы разума не могли больше загасить в ней жажду мести или приглушить это пронзительно острое страдание.
  Зато она могла очень внимательно слушать.
  
  27 глава
  
  Грязно белое, какое-то беспросветное небо, нависало над головой и давило, прижимало к земле. А сверху из сизого, рыхлого моря туч расходились незримые волны тоскливой удрученности, будто бы во всем мире исчезли краски и остались только серая муть, да промозглая сырость. Пестрота ранней осени давно растаяла, ее раздавили ледяные дожди, свистевший на одной ноте ветер и главное, пожалуй, острая нехватка солнца. В этом году зима пришла рано, сразу окатив холодом. Ему едва удавалось протопить хижину, и из-за дополнительно возникших забот пришлось сократить время ежедневной прогулки по деревне. Идиотской, традиционной, никому не нужной прогулки.
  Он каждый день выходил на крыльцо, подслеповато щурился, козырьком приставляя ладонь ко лбу, и с надеждой всматривался в разлитое кем-то по небу молоко. Ждал, что будет еще хоть немного солнечного тепла, так ласково золотившего седеющую макушку и плечи. С жадностью подставлял лицо редким ускользающим лучам, и искал взглядом уже почти не греющее солнце. Монотонность будней, звук хлопающей ставни в соседнем доме, день и ночь противным скрипом сводившей его с ума. Одиночество и небо, ужасающее свинцовое небо...
  Все, что он делал изо дня в день, из года в год, стало бессмысленным, бесполезным. Его жизнь рассыпалась трухой, как и соседние дома, душа вымерзала, покрывалось налетом серой пыли и холодной изморозью. Он смирился с мыслью о том, что продолжения не будет. Долгие годы надежды, угаснувшей, наконец. Простые радости отчаявшегося человека. Он не смог бы ответить на вопрос, что именно держало его на грешной земле. Какой-то из бессмысленных страхов, внушенных в глубоком детстве или банальный инстинкт самосохранения? Он постоянно искал дела, занимая руки и мозг, пытался выжить не только физически, но и рассудком. Только последние годы начал сдавать. Ах, эта невыносимая тяжесть снов, которые вернулись, шурша, словно опавшие листья или лапки бегающих по чердаку крыс. Неразборчивые голоса, нашептывающие о чем-то знакомом. Чем дольше слушаешь, тем лучше различаешь: слова, фразы, пока, наконец, призраки не завладеют тобой полностью, а потом уничтожат, подобно зимним бурям, сметая в пропасть.
  Мир людей исчезал, растворялся в лесах, болотах, степях и вот сейчас, отражаясь в его глазах, заканчивал существование. Он считал себя последним. Подтверждением тому были долгие странствия; разрушенные города, которые он повидал, вымирающие поселки, странные места, ужасающие чудовища и ядовитые пустыни. В деревне, когда он впервые пришел сюда, еще жили люди. Постепенно все они умерли от болезней или старости. Похоронив последнюю старуху, он мог бы уйти на поиски другого поселка, но не верил больше, что мир можно спасти. Не верил, что реки когда-нибудь очистятся, деревья начнут приносить плоды, которые можно будет съесть без опаски. Нет женщин, мужчин, детей, мало животных, нет травы, густой и зеленой, синего неба и солнца. Есть лишь чахнущие кустарники, скрюченные деревья, мутная вода из колодца, пыль и одиночество усталое, безраздельное. Наверное, он просто начал преувеличивать, сквозь призрачную лупу пропуская каждое движение, каждый миг своей длинной жизни. Он не превратился в сумасшедшего, но был опустошен и просто сдался. А когда ему вновь начали сниться сны, испугался. Это было единственным, чего он боялся больше одиночества. Голоса. Кошмары. Зов никуда.
  И он каждое утро стоял на крыльце, облизывая потрескавшиеся губы, щурился на восход, с почти детским нетерпеньем ожидал появления солнца. Просто не знал, зачем еще куда-то идти, не чувствовал в себе сил. Не хотел снова блуждать в неизвестности. Весь мир представлялся ему огромной пустой деревней с хлопающими ставнями и промерзлыми, рассыхающимися доминами.
  Он откинул голову и зажмурился. Мелкие крупинки первого снега падали на лицо, прорезанное глубокими морщинами не столько возраста, сколько жизненных испытаний. Как же ему хотелось в тот миг увидеть хоть кого-то живого, теплого, и эта отчаянная мольба превратилась в сухую ненависть к неизвестным, разрушившим некогда его мир, оставившим в наследие детям куски плохо покрашенного картона взамен кремового торта. Потом открыл глаза и резко подался назад, от неожиданности. Мечты, имеющие тенденцию сбываться, подчас пугают куда сильнее ночных кошмаров.
  Метрах в трех от него неподвижно стоял человек.
  Он с трудом сглотнул, отчего кадык судорожно задергался, а потом отпрыгнул назад, с неожиданной для своих лет резвостью, захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Тишина. Только в ушах гулко отсчитывало секунды сердце, бухало молотом.
  С улицы донесся смех.
  Он плотнее прижался к двери и невидяще уставился перед собой. По щекам катились слезы, ужаса или счастья...
  
  28 глава
  
  Янат открыла глаза, вздохнула едва слышно и перевернулась на бок. Приподнялась, подперев голову рукой, и какое-то время лениво наблюдала за мужчиной, лежащим на полу. Кэро выполнял странный комплекс упражнений, напоминающий диковинную помесь из растяжек и силовых поз. Она с удовольствием смотрела экзотический спектакль, тем более, ей еще не доводилось наблюдать столь интимных сцен с участием знакомого незнакомца с Птаира. Впрочем, раньше Яна не просыпалась с ним в одной комнате. И она готова была клясться, что последнее, чего хочет - утром открыть глаза рядом с мужчиной, который с одной стороны отлично проделал работу по сбору разведданных, а с другой поступил как распоследняя сволочь в отношении нее. Именно так. Но анализ причин собственного поведения Янат делать не собиралась. Самоедство? Какого черта и главное, ради кого? Да, она злилась. Но с другой стороны, в некоторых ситуациях эмоции необходимо отложить на потом. А вот несостоявшийся разговор следовало продолжить.
  - Проснулась? - Кэро неожиданно повернулся к ней, и Яна невольно поморщилась, всячески демонстрируя, что зрелище полуголого мужчины ее совершенно не волнует.
  - Пора поговорить, сохо. - Вежливо сказала она, допустив минимум иронии в голосе.
  Птаирианец пожал плечами и неожиданно озорно улыбнулся:
  - Это будет непросто. Вчера ты вырубилась на середине фразы. Проспала полдня и всю ночь как убитая.
  - Послушай, - Янат села, небрежно откинув в сторону простынь и обнажая скрещенные в лодыжках голени, - мы не можем расслабляться, представляя, что находимся на отдыхе. Все очень непросто. Нужно быстро соображать, придумывать, что делать дальше. Я в такой же опасности, как и ты, а может и большей. Если местные психи поймут, что память ко мне вернулась это чревато глобальными неприятностями. Ты просто не понимаешь, насколько непредсказуем и умен Самойлов или кто он там, оборотень, нелюдь. У меня волосы на руках дыбом встают, когда я его вижу. Источник прямой угрозы. Ты, мой нежданный полюбовничек, первый кандидат на промывку мозгов в ближайшем же времени, усвой. Мне дали поболтаться с недельку, усыпили баснями про великолепное будущее и притащили на поле цветочков, аромат которых имеет сильное наркотическое влияние на организм. Когда я проснулась утром, уже в лагере, моя память была белой, как туалетная бумага в сортире на станции, а в уши лилась заготовленная история про сволочей навий. С их пытками и насилием, вследствие чего я никогда не вспомню, из какой деревни меня похитили, но до конца жизни буду терзаться отрывками ложных воспоминаний. И меня почти месяц не беспокоили явные нестыковки, которые перли изо всех щелей. Не беспокоили, совсем. Понимаешь? Не знаю, как ты проделываешь фокус со своей внешностью, но представь, что будет, если потеряешь память, а лицо твое при этом фокусе изменится? И вообще, что будет со мной, если ты потеряешь память? Мы сможем какое-то время поиграть во влюбленную парочку, ну, а дальше то? Деревня не просто утопия, здесь все ненормально. Самое страшное, Кэро, я не понимаю механизмов происходящего и его причин, совершенно. Зачем и почему происходит такая фигня? К чему обращение новоприбывших в утопическую религию, промывание мозгов? Кто за всем стоит? Если навьи враги, а люди жертвы, что это за загадочная третья сторона? Меня всегда спасали особенные способности: память, регенерация, приспособляемость. А против вот этого просто нечего выставить, просто нечего. Я боюсь... - Янат запнулась, с ужасом осознавая, что жалуется.
  Птаирианец посерьезнел. Подошел к постели и сел рядом с ней:
  - Ты очень здраво рассуждаешь, между прочим. И вопросы задаешь правильные: 'Что будет со мной?' Сейчас, конечно, не то время и место, чтобы обсуждать наше будущее, но, тем не менее, - он положил руку ей на колено, - не отталкивай меня, по крайней мере, пока. Я буду рядом, но взамен прошу тебя снова довериться мне. Не просить отчета и объяснений, пока не придет время, понимать, что внешне мои поступки не всегда соответствуют 'правильно', помнить, я вынужден был поступить, так как поступил, и на то были веские причины. Неизбежность судьбы то, что ведет нас за собой, Янат. Пути, средства - лишь маячки на туманной дороге. Когда я ответил согласием на предложение навий, то страшно боялся потерять твое доверие и дружбу, но с другой стороны, мой выбор стал единственно правильным решением в той ситуации. Мысли о том, что ты живуча как кошка, отвлекали от тревожащих мыслей и укрепляли мою решимость, но больше так поступить я не смогу. Слабость эмпатов в их природе, такой вот парадокс. Наверное, неверный выбор приоритетов будет стоить мне карьеры. А ты всегда так упорно выпячиваешь свои минусы, что за ними почти не видно плюсов, но их в тебе достаточно.
  - Идиот что ли, - прошептала Янат, с яростью откидывая его руку, - ты не знаешь? Я выросла в лабораториях, белая крыса. И в той никчемной жизни ничего от меня не зависело. Родители вывернулись наизнанку, чтобы купить мне свободу, а я, ощутив ее вкус, повела себя как настоящая избалованная сволочь. Устраивала бесконечные демарши, ругалась с начальством, не соблюдая совершенно никаких правил и норм. Бунтарка, видите ли! Отец оправдывал меня, используя свою власть, связи, авторитет, подруга и мать прикрывали - они работали на меня, чувствуя вину за мое тяжелое детство, жалели, пытаясь восполнить добротой и сочувствием мою якобы ущербность. А я культивировала в себе манию, превращая ее во флаг, под которым несла эгоистическую дурь. Я сообразительная, имею прекрасную подготовку и опыт. Да, конечно, мне бывает и больно и одиноко, но кому нет, а? Меня не изгоняли с планеты, от меня не отказывались родственники, я не теряла близких. Однако мне удалось запудрить всем вокруг мозги, заставить поверить в то, что они чем-то обязаны! Что это они уроды, счастливые и свободные, а я жертва обмана и несправедливости. Люди устают испытывать чувство вины, она перерождается в неприязнь, презрение. Инга не выдержала первой. Ждана, сестра, обижена на меня, родители, ну, они родители... посмотри, Кэро, я ни с кем не могу нормально общаться, люди меня ненавидят. Не стоит мне сочувствовать, но разговоры про наши связанные воедино судьбы, к чему они? Единственное, в чем я по настоящему хороша, в работе. Когда разговор заходит о человеческих отношениях, я ноль. Думаешь, почему ученые отпустили меня? Я оказалась не уникальной, а бесполезной.
  Янат отползла назад, и какое-то время тупо смотрела в пустоту ничего не выражающим взглядом. Ее губы мелко подрагивали, словно она боролась с эмоциями или не знала, что сказать. Потом, Яна прислонилась затылком к холодной стене и закрыла глаза. Птаирианец неотрывно смотрел на нее, читая, как в книге, каждое из испытываемых ею в тот миг чувств; физически ощущая ее растерянность, злость, страдание, и как ни удивительно, даже горячую благодарность. Ее так захлестывали эмоции, что некоторые сплетались воедино, в клубок, и он не мог различить нюансов уже из-за собственного волнения. Когда она снова заговорила, Кэро непроизвольно подался вперед. Его сейчас неудержимо влекло к ней, просто физически. С большим трудом птаирианцу удавалось гасить эмпатический отклик на феерический эмоциональный фонтан, который он только что разделял с Янат. Это неистовство влекло его. Ее дух:
  - Именно ты заставил меня на многое посмотреть иначе, - медленно произнесла она, открывая глаза и сталкиваясь с ним безмятежным взглядом. - Потом началось наше незабываемое приключение и я, наконец-то, ощутила себя правильной мошкой на теле вселенной. Река, по которой мы плыли, бесконечные мысли, там ведь особо нечего было делать, только думать. А потом поселок, ужасное место, где все вывернуто наизнанку, растерянность. Было страшно, по-настоящему страшно. Темные ночи, ощущение, что я съезжаю с катушек и лыбящиеся со всех сторон подобия людей. Я это я? Безумие. Вращение образов, как в калейдоскопе, ты, словно воскресший из мертвых, вдруг чувствуешь возвращение памяти. Люди выбрали этой планетке правильное название, да?
  Кэро ничего не ответил, но она была благодарна ему за это:
  - Ни одного слова больше не по теме, пожалуйста, Кэро сохо...
  - Хорошо, - прервал ее он, - поговорим по теме. Притворяясь возлюбленными, мы дадим людям почву для сплетен и на время успокоим подозрения Виталия или кто он там. Ты даже восторженно расскажешь как можно большему количеству людей, что хочешь моего скорейшего излечения, чтобы мы зажили долго и счастливо. Обычное поведение, обязанности будешь выполнять так же усердно. Постарайся не слажать, в связи с возвращением стервозной натуры, Янат сохо. Теперь расскажу, как я представляю происходящее, хоть это и нелегко собрать в стройную схему. После чего, ты принесешь мне поесть, женщина.
  Янат криво усмехнулась. Ей хотелось плакать. Будто не она сама, а кто-то другой всеми силами отнимал у нее любую возможность нормальной жизни. Едва что-то замаячило, как опять и место, и время неподходящее для реверансов. Она просто не может себе позволить стать счастливее...
  - Но почему? - спокойно спросил Кэро, обхватывая ее запястья ладонями и подтягивая за них к себе. Янат покорно подвинулась и прислонилась головой к его плечу, позволяя короткие объятия.
  - Слишком опасно. Бдительность утрачивается, - ответила тихо.
  - И только? - она почувствовала его улыбку и делано огрызнулась, в тот миг не испытывая ничего, кроме глубокого умиротворения:
  - Потому что вместо того, чтобы заниматься делом, мы будем разводить шуры-муры, а это нас погубит.
  - Ты знаешь, что такое гипноз?
  - Ну, да, - удивленно ответила она, чуть смущенная резким изменением темы. Кэро меланхолично поглаживал ее отросшие волосы, отмечая про себя их странную естественную красоту. Прядь красная, прядь золото, прядь шоколад, словно шкурка диковинного зверька.
  - Так вот, бытует несколько теорий по поводу гипнотического воздействия на сознание. Целый пласт науки, у нас на Птаире, во всяком случае. Изучение мест природных источников, меняющих восприятие реальности и вызывающих галлюцинации, приступы неконтролируемого страха, угнетения дыхания, в целом, отклика нервной системы на условный раздражитель. Есть также исторические примеры созданных учеными машин, которые также практиковали направленное излучение, влияющее на определенные участки головного мозга. Что их объединяет? Разные способы - почти одинаковый результат. Речь идет о влиянии, которое можно оказать на психику. Телепатические способности, такие как эмпатия, делают из человека, ну или человекоподобного существа достаточно сильного в потенциале гипнотизера. Если предположить, что на планете есть места вызывающие резкие изменения в психике; сопутствующие кошмары, фантазии, искажение восприятия реальности, ну и всякое прочее типа голосов в голове, то логично и все происходящее с людьми с базы. Эта теория вообще объяснила бы многое из того, что здесь творится. Я знаю, ученые много лет исследуют странности Нави, замеряют, ищут, роют, но вроде так ничего и не нашли, а у меня возникло одно, достаточно смелое предположение.
  - О чем ты? - Янат отстранилась и, нахмурившись, посмотрела в черные глаза Кэро. Птаирианец подбадривающе ей улыбнулся:
  - А если аборигены природой созданы так, чтобы воспринимать излучение и использовать его как источник подпитки? Вдруг они умеют перенаправлять его силу на живой объект? У них есть все предпосылки к таким на первый взгляд фантастическим вещам. Навьи очень чувствительны к перемене погоды, что помогает им выжить в сложном климате, они телепаты и отлично владеют гипнозом. Я докажу, приведу факты, свидетелем которым стали мы оба, только чуть позже.
   Он серьезно верил в то, о чем говорил. Янат же была склонна всегда и во всем сомневаться, пока не получала веских доказательств. Она понимала, что Кэро видит это в ее взгляде, но Янат не волновали его эмоции на этот счет. Впрочем, он уже должен был привыкнуть:
  - В полете, я изучал информацию по Нави, все подряд, что удавалось найти, но особенное внимание уделял странностям, нестыковкам, различным необычным деталям. Коренные жители почти не идут на контакт, да, но никто не задумывался, так ли это на самом деле, считая замкнутость, даже закрытость общин, особенностью их культуры или наследием атомной войны. Подменяя внешними признаками вероятностные отклонения разницы восприятия навий и людей. Многие их поколения воспитывались в крайне агрессивном тоне по отношению к прибывшим из космоса захватчикам. Естественно! К тем людям, что пришли на их землю когда-то, захватили ее, построили свои города, могли ли они относиться иначе? Колонисты считали аборигенов примитивными, неспособными к полноценному контакту существами. Во всех сохранившихся записях указывается, что идти на компромиссы с людьми навьи категорически отказались, но были ли те предложения им выгодны? Никакие меры, политические, экономические, дипломатические результата не приносили. Они считали и поныне продолжают считать всю человеческую расу личными врагами. То есть о мире, по сути, речи никогда и не шло.
  - Как я их понимаю, - пробормотала Янат. Кэро покосился на нее, но ничего не сказал, предпочтя закончить свою мысль:
  - Мне удалось найти несколько косвенных упоминаний о разработках устройства, которое люди намеривались использовать для влияния на психику навий. Что за машина то была и для чего предназначалась, неизвестно. Разработки велись активно, а уровень здешних технологий, если судить по найденным артефактам, был довольно высоким. Теперь, складываем имеющиеся данные и приходим к интересным выводам. Единственно, пока все это предположения, данных для фактического подтверждения моей теории маловато, но любопытные вырисовываются дела.
  - Какие? - Яна насторожилась, хотела оттолкнуть ладонь Кэро, поглаживающую ее волосы, но преодолеть ее завораживающие движения не могла. Ей казалось, она впадает в какое-то чарующее оцепенение. Вроде она мыслила четко и ясно, а тело наливалось тяжестью.
  - Когда мы находились в городе навий, они много говорили нам о проклятьях, голосах богов, приказах земли, которая сошла с ума, помнишь?
  - Угу, - Янат окончательно сползла в уютные объятия птаирианца, лишь краем сознания отметив свое нетипичное поведение, как откровенную уже странность.
  - Так вот, когда они забрали меня на тот разговор, то повели в старую часть города, скрытую от посторонних взглядов. Сначала мы долго петляли по коридорам, а дорога постоянно шла под уклон. Полагаю, мы находились очень глубоко под землей, когда я начал чувствовать что-то необъяснимое. Поначалу, это было просто неприятное покалывание в пальцах рук и ног, мучительное беспокойство, которое я принял за волнение перед разговором со старейшинами навий. Позже, я почувствовал щекотку в области солнечного сплетения, очень сильную, почти болезненную. В ушах медленно нарастал легкий звон, и параллельно я слышал неразборчивый шепот. Чем ближе мы подходили к залу совета, тем громче становились эти голоса, пока не начали оглушать. Эмпат и телепат, поначалу я принял эти голоса за разговор между старейшинами, но оказалось, они не имели к ним никакого отношения.
  - Они пустили тебя в святая святых? - Недоверчиво переспросила Янат.
  - Да. Я был им нужен. Точнее... в общем, слушай. Навьи стояли в сооружении, похожем на круглую беседку из отшлифованного камня, может, то была и глина, обработанная специальным образом, не знаю. Изумительная работа природы или искусных мастеров.
  Выглядела она как сложное переплетение отверстий разного диаметра, прорезанных в камне в четкой последовательности - настоящий символический узор. Я рассказываю об этом, чтобы ты сама могла оценить глубину заблуждения наших ученых, считающих навий примитивными дикарями-амфибиями. Народ, имеющий первобытный уровень развития никогда не создал бы ничего подобного.
  - Ладно, звучит красиво, - перебила его Янат, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло. Ее мучало жгучее любопытство. Хотелось понять, зачем навьи хотели заполучить Кэро, - но ради чего они привели тебя?
  Птаирианец тихонько хмыкнул. Наверное, нетерпение напарницы смешило его, а может, то была досада на ее равнодушие к деталям и продолжил:
  - Как только я вошел внутрь, голоса разом смолкли. Видимо, облегчение столь явно читалось на моем лице или мыслях, что один из старейшин поинтересовался, чем оно вызвано. Я честно признался, что меня оглушил хор голосов. Это вызвало смятение и удивление в рядах навий. Огромный грот, в котором мы находилась, назывался пещерой шепчущих. Обычно пленники, попадающие сюда, ничего не слышали, хотя чувствовали сильное беспокойство или даже страх до тех пор, пока не оказывались в безопасности сводов беседки, которая как-то блокировала излучение. Невольно я получил некоторое преимущество и не преминул им воспользоваться. Странная внешность и необычный с точки зрения навий разум, отличающий меня от людей, к которым у них нет доверия, помог мне расположить к себе старейшин. Чем дольше мы общались, тем более явным становился их интерес. Но я понимал, альтруизмом там и не пахло. Они хотели изучать меня. Достойное желание для примитивной расы, не находишь? Я четко видел их намеренья. Они долго расспрашивали о моих способностях, возможностях, в чем-то пришлось врать, где-то я говорил правду. Меня спасала лишь игра на равных.
  - Ты ведь сильный эмпат, - нахмурилась Янат. - До сих пор мы знали только одну этническую группу, почти поголовно обладающую уникальными врожденными способностями, вашу расу. Мои предки, по линии матери, также считаются латентными телепатами, но подробные исследования проводятся только сейчас. Среди других колонистов, потомков землян, эмпаты встречаются гораздо реже, это скорее исключение. По крайней мере, так считалось раньше. Выходит, мы знаем о навьях даже меньше, чем думали?
  - Да, - согласился с ней Кэро, - Именно так. Они мощные телепаты, но я заметил одну странность. Как будто что-то извне влияет на их способности, спонтанно увеличивая или уменьшая их силу. Как если бы они подпитывались от виртуальной розетки. Собственных способностей мне хватало, чтобы без проблем блокировать их попытки влезть в голову, но не покидало чувство стороннего наблюдателя, желающего с помощью навий проверить границы моих возможностей. Пока я не нашел этому разумного объяснения. Конечно же, в те минуты, я был изрядно обеспокоен нашей судьбой и задал вопрос, как они намериваются поступить. После чего меня вывели из беседки и попросили подождать снаружи. Шум голосов стал таким сильным, что услышать диалог старейшин было невозможно. Как я не старался, ничего не уловил. Мне оставалось только ждать.
  - Тогда почему случилось то, что случилось? Как так вышло, что мне принесли твое тело?
   Кэро выглядел виноватым, но голос его звучал ровно:
  - Виноват я. Точнее, мои способности. Навьи не могли знать, что отличало меня от большинства людей, в том числе и своих собственных соплеменников. Умение подключаться к эгрегору планеты. До того момента я просто никак не мог найти нужную 'розетку' на поверхности планеты, а зал шепчущих оказался тем самым местом. В зале, где находишься так близко к источнику, стоило рискнуть. Тем более, я ненадолго был предоставлен самому себе. Соединившись с Навью, я испытал чувства, передать которые словами невозможно. Многие образы остались совершенно непонятными, чуждыми моему человеческому разуму. Сложно объяснить механизм слияния, скажу лишь, что мне хватило и мизерных крошек, чтобы некоторые пазлы заняли правильное место в головоломке. Если бы я попытался впитать больше информации за раз, то очень быстро умер бы. Сначала подвел бы рассудок, а затем и тело. Поэтому, как только нагрузка стала критической, мое сознание просто отключилось. Останься я в том зале на несколько месяцев, мозг постепенно адаптировался бы, и я смог бы полностью сливаться с эгрегором Нави. К сожалению, такие вещи невозможны, когда доверие подорвано изначально, а собеседники врут друг другу о своих намереньях. Но все же кое-что по наиболее волнующей нас теме я узнал. Навьи всех водят за нос.
  Янат открыла глаза, которые непроизвольно закрывались, погружая ее в вялый полусон. И это, несмотря на жизненно важную тему, которую они обсуждали, и приоритет которой был очевиден. Правда, после слов Кэро о навьях дремота исчезла также быстро. Яна снова мыслила ясно и четко, а мышцы послушно отзывались на каждое движение. Она резко выпрямилась, выскальзывая из объятий Кэро, с недоумением повернулась к нему. Перед ней сидел тот птаирианец, которого она знала раньше: черные глаза, золотая кожа, спокойное, ни тени эмоций лицо. Наконец, ее перестал смущать тот странный образ, в котором он пребывал последние сутки:
  - Как ты это делаешь?
  - Гипноз. Обычный гипноз.
  - Но таким тебя видят все. Не слишком ли круто для простого гипноза?
  - Вот то-то и оно, Янат. Навьи, существа, сцепленные со своей землей. Они черпают ее силу, умеют использовать нужные места, где излучение будет влиять на чужую психику, но их не затронет. Особенности строения, работы мозга, нервной системы. Деревня построена как раз в таком месте.
  - Но зачем? Это все лишено смысла, не находишь? Навьи не хотят иметь ничего общего с людьми, но они же создали несколько деревень, где содержат пленников землян?
  - Зачем... я долго думал об этом, пытаясь сопоставить все, что мне известно и вывести какую-то формулу. Самое простое объяснение, они нас изучают. Это очень просто с такими то возможностями. Растения обеспечивают чистоту эксперимента, позволяя стереть жертве память. Кроме того, навьи могут воздействовать на психику людей, контролировать некоторые процессы, менять восприятие реальности. Видимо, после атомной войны они эволюционировали, чтобы выжить, и обрели ряд новых возможностей, в том числе умение влиять на чужой разум, создавая иллюзии. Та навья, что сопровождала тебя, наверняка сказала, что ее изгнали, да?
  Яна рассеяно кивнула:
  - Ложь. Ты ее объект. Она управляет тобой как куклой, направляя и изучая твои реакции. Она не изгнана, напротив, ей оказано доверие. А началось это еще тогда, на берегу озера. Оттуда и сны, кошмары.
  - Не стыкуется, Кэро, - мрачно возразила Яната, в которой ярость кипела, как вода в чайнике. - Положим даже, эта девчонка приставлена ко мне. Положим, они маскируются среди людей и ставят на тех опыты. Должно быть что-то еще. Мало для столь глобального проекта. Кстати, значит ли это, что все бедолаги, уходившие в никуда, погибающие от когтей купинов или в бурях пошли на зов навий, как безвольные куклы? А мои сны насылает закадычная подружка Мусса? Так вот просто и понятно? Но ведь планета им давно принадлежит, а людей не осталось...
  - Ну да, не так просто, не все лежит на поверхности. Это напоминает цепную реакцию, где каждое звено связано с предыдущим. Пока я находился у навий, они неплохо обращались со мной. Обещали, что ты будешь в безопасности, жива и здорова. Мне пришлось принять их условия, позволить им разыграть спектакль с трупом, то есть тело было, но не мое. Они также знали, что я имею возможность проверить их слова, так как связан с тобой эмпатически. Кое-что в моих словах было правдой, кое-что ложью, неважно, проверить они не могли. Видишь ли, Ян, далеко не у всего есть разумное и логическое объяснение. Здесь когда-то разразилась страшная война, но никто из ныне живущих не знает, что послужило ее причиной. Возможно, предки навий были куда могущественнее потомков и натравили людей друг на друга, предпочитая умереть, но не покориться. Места, где присутствует излучение, влияющее на психику людей, почти не изучены. При нынешних реалиях и жестких законах, охраняющих аборигенов, никто не повторит ошибки прошлого, но это означает, что и свои тайны навьи в ближайшем будущем сохранят почти без усилий. А доказать, кто и почему морочит людей, убивая или похищая их, без фактов трудно. Практически это тупик.
  - То есть, у нас по-прежнему нет ничего, кроме предположений и опыта пережитого мной и тобой приключения?
  - Да. Какова вероятность, что люди таки построили устройство, преобразователь природного излучения и опробовали его затем на навьях? Что, если они спровоцировали войну именно этими своими действиями? А что, если какое-то из тех устройств еще работает? Цепь взаимосвязей, Ян. Устройство влияет на навий, навьи на людей. Они серьезно верят в богов и в землю, которая сошла с ума и злобствует, но приказам ее следуют неукоснительно. Я был свидетелем таких молчаливых приказов в зале шепчущих. Им практически невозможно сопротивляться. А место, откуда исходят эти посылы, где-то неподалеку от города. Возможно, в развалинах за рекой? Когда-то там был мегаполис, огромный научный центр. Мы пытались исследовать его, но из-за колонии купинов, которых запрещено истреблять, так и не смогли даже разведку провести, как следует. Думаю, устройство, которое навьи считают богом, что шепчет им в пещере и является катализатором многих поступков навий и людей, находится там, очень глубоко под землей. Мы должны проверить.
  - Прямо сказочка про козявочку, - подытожила Янат, - ладно, но все это пока не более чем предположения и гипотезы. Доказательств у нас нет.
  - Ну, - Кэро пожал плечами, - рано или поздно, ты все увидишь сама. Я так думаю. Через пару минут, когда я снова стану блондином, незнакомцем, но на самом ли деле превращусь в другого человека? Многое совершенно не то, чем кажется на первый взгляд.
  - Предположим, теория окажется правдой. Сейчас необходимо подумать о более реальных вещах, насущных так сказать. Как нам выбраться из ловушки и вернуться на базу? Как убедиться, что именно Мусса насылает на меня кошмары? Откуда она знает об Инге? Сейчас, когда я вспомнила свою жизнь до деревни, поймет ли она это и сдаст ли меня Самойлову? И кто такой он? Человек или что-то иное? Может тоже ловкий гипнотизер? Где мне искать Ингу? И где твой навий сторож?
  Птаирианец поднялся с постели, протянул руку Янат и ответил:
  - Принеси мне поесть, Янат сохо. А потом, мы начнем готовиться к побегу. Для чего нам понадобиться твоя милая Мусса.
  
  29 глава
  
  'Ненависть, злость, обида - сильные чувства. Те самые, которые могут менять соотношение сил в мире и его, противовес 'вечным ценностям' - любви, надежде, прощению. Они ничуть не меньшие мотиваторы, нежели сахарная вата слов о всеобщей любви, воспетой поэтами. Ярость боли, циничная жесткость злости, грозная волна ненависти или обиды - эти чувства могут жить долго, почти бесконечно. Они не устают, не выдыхаются, а привкус их с годами не становиться мягче, слабее или приятнее. Они не перегорают, не перерождаются, не тускнеют. Поднеси спичку к застарелой обиде и уязвленная когда-то гордость взметнется столпом горящих искр, заставляя испытать адские муки всех вокруг.
  Если мстишь - мсти. Если не можешь - позволь уйти лишнему, избавься от иллюзий, убери из своей жизни то, что не имеет никакой практической ценности, осознай, что не обидчик уязвил тебя, а ты сам. Освободись. Невозможно поддерживать яркий огонь ненависти к тому, чего просто не существует'.
  
  Мужчина отложил книгу в сторону и зябко поежился. Зима вступала в права. Сегодня в доме совсем холодно, комната плохо и медленно прогревалась. Достаточно затопить, как следует, и тепло вернется в помещение, но дров оставалось совсем мало. Он растягивал их, как мог, отодвигая неизбежное, однако рано или поздно они должны были кончиться. Мужчина поднялся, подошел к закрытому кусками фанеры окну и осторожно выглянул в щель. Незнакомец снова стоял напротив дома. На нем была куртка с капюшоном, плотно надвинутом на лицо.
  Этот человек приходил сюда ежедневно, стоял вот так вот и смотрел на окна.
  Мужчина сглотнул. Ему было не по себе. Он не знал, почему ожидания последних лет, отчаянной надежды, принесли ему не радость, а страх. Никакими причинами он не мог объяснить всепоглощающий, леденящий, парализующий ужас, охватывающий его каждый раз при виде человека у дверей. А ведь незнакомец не пытался войти или заговорить. Просто стоял перед крыльцом и ждал. Проходило несколько часов, он куда-то исчезал, чтобы снова объявиться уже на следующий день, и на следующий...
  Мужчина не знал, отчего незнакомец так ведет себя, но его это совершенно не интересовало. Он хотел остаться в одиночестве, как прежде. Среди пустых домов и хлопающих ставень прогуливаться по своему обычному маршруту, смотреть на небо и думать о себе, как полном и всепоглощающем единственном числе в разрушенном и оставленном людьми мире.
  О, мечты, которые имеют тенденцию сбываться...
  Он кусал губы, поджимал нижнюю, не замечая, как подрагивает подбородок и трясущейся рукой опирался на облупленный подоконник. Подсматривал в щель, непостижимым образом зная, что тот, снаружи, тоже знает об этой его глупой попытке перехитрить. Вдруг, мужчина замер, уже не слыша, как бухает в ушах сердце, враз повлажневшей ладонью потер грудь и растерянно заморгал.
  Незнакомец поднял руку и откинул капюшон.
  Мужчина жалобно вскрикнул. Он понимал, что видит, но не понимал как. Это было интуитивное ощущение узнавания, не разумом, а телом. Вокруг все потемнело, потеряло краски, объемы и начало крушиться, подобно карточному домику. Весь мир.
  Увидеть свое лицо на другом человеке, осознав в тот миг, что это ты и есть, не клон, не двойник - ты. Сам. И пока в глазах отражается мир человека откинувшего капюшон, ты видишь его глазами себя, выглядывающего в щель, забитого фанерой окна.
  Мужчина вздохнул, как-то по-детски всхлипнув, и повалился кулем.
  
  30 глава
  
  Мусса сидела в хижине, которую теперь вынужденно называла домом. Убогое сравнение. Она пыталась выполнить приказ, наполнить душу весельем, стать радостной и счастливой, как того требовал человек тень. Ничего не получалось.
  Вначале, когда она, пария, вышла на берег озера за много дней от дома и попала в драку, ужасу ее не было предела. Ненавистные люди вокруг, вонючие, шумные, многочисленные. И она, одиночка, в противовес им: слабая, растерянная, проклятая собственным даром, покорно исполняющая волю старейшин. Нет, самой земли, бога, в чьем разуме черная дыра безумия.
  Потом, появился мужчина, который выглядел то, как человек, то, как навий, но не был ни тем, ни другим. Мусса воспринимала его темноту с плотными контурами, образ силы, говорящей через него. Словно сам он являлся тенью бога и отдавал приказы от его имени. Предки учили ее, что шепоту голосов нельзя верить, они прежде других сводят с ума. Но Мусса давно знала то, чего старейшины никогда не смогли бы даже услышать, не то что понять. И один из голосов был самым громким, четким и ясным. Временами, он полностью поглощал навью, управлял ею, превращая тело и разум в мягкую глину, использовал ее губы и язык, чтобы говорить от собственного лица.
  Мусса знала, она особенная, по крайней мере, думала так, пока однажды этот голос не овладел ее сознанием и не спас двоих людей, бегущих от купина в озеро. После чего привычный мир рухнул. Она и раньше знала, что случается с отступниками, связавшимися с человеками. Потому то, ее потрясло предательство стихии, которая годы была неотъемлемой частью жизни, которой она доверялась не столько по принуждению, сколько подчиняясь инстинкту. Она гордилась честью слышать громче и больше прочих, надеялась, что станет хранительницей, илье. И ее личный проводник в стране кошмаров, особых образов и предчувствий, не предупредил, чем обернется спасение людей, не попросил, а просто приказал, заставил, овладев телом. Из избранной Мусса мгновенно превратилась в изгоя и отправилась в тоскливое, долгое путешествие с врагом.
  Тень открыл ей глаза, в каком-то смысле. Он объяснил, что является направляющим, а их задача изучать людей, узнавать слабые места. И она по-прежнему избранная. Такие как Мусса умеют управлять человеческим сознанием, помогают навьям изучать реакции людей в разных ситуациях. Этот поселок, в котором теперь живет Мусса - место, где илье играют с людьми. Воля и разум врагов полностью им подчиняются.
  Тень говорил много приятного и непонятного, но навья никак не могла избавиться от странного ощущения. Голос в ее голове, лукавый попутчик, предатель и плут нашептывал о другом. Он смеялся над тенью, напевая Муссе на ушко о круге перерождения, кошмарах и приказах, которые никто не смеет игнорировать. Он гневно приказывал ей молчать и наблюдать, не смея выдавать секрета. Она единственная, кто действительно слышит бога, прочие лишь делают то, что заставляет тень. Очень скоро Мусса решила, ненастоящий человек и ненастоящий навий, нечто, чему она не знает названия, опасное и жестокое существо, совершенно лишенное рассудка. Он еще больший безумец, чем несчастные люди, улыбающиеся и плачущие по приказу, ненавидящие их, навий, тоже по приказу. Возможно, ее сородичи не понимают истины, о которой ей нашептывал голос: всеми кто-то управляет.
  Мусса тосковала. Ей хотелось вернуться в подземный город, в прекрасных пещерах которого мерцают разноцветные огни, воды рек темны и прохладны, а нежную кожу не колет сухая пыль и камешки, швыряемые в лицо ветром. Юная навья мечтала о свободе от приказов Самойлова, его ярости, раздражения ее неумением притворяться. Когда ей было грустно, Янат плакала, когда она тосковала по глубинам рек и озер, той снились дожди и туманы. Ее вечный спутник, лукавый плут, шепчущий на ухо странные вещи и отбирающий временами память, тоже что-то делал с Янат, но что, Мусса не знала, просто не помнила. Тень ругался, приказывал улыбаться, посылать в мозг человека картинки безоблачного счастья, а Мусса натыкалась на мутную взвесь образов, яростное сопротивление и отступала, к тому же, она не могла бороться со своим демоном, а он был куда сильнее Самойлова.
  Навья боялась ходить к озеру одна. Воспоминания о жестоком человеке, ударившем Янат, были свежи. Острая тоска по воде и невозможность надолго погрузиться в живительные глубины, удручали ее, делали апатичной и вялой. Инстинкты требовали от Муссы скрыться в безопасном месте, ведь надвигался сезон дождей, с ливнями, тоннами воды и грязи, стекающей по склонам гор, разливами рек и озер, грозами, молниями и ветром. Но тень требовал оставаться в поселке и управлять сознанием Янат.
  Мусса стояла около хижины. Последние дни ее не покидало предчувствие беды. Она подняла лицо к небу. Воздух был влажным, словно бы рыхлым. Первые недолгие дожди прошли, и теперь навья чувствовала приближение бури.
  - Мусса? - навья медленно повернулась, ничего не выражающим взглядом смотря на Янат. Она точно знала, человек ее не помнит:
  - Я ищу Муссу, мне сказали, я найду ее здесь. Это вы?
  Навья медленно кивнула. Ощущение беды усилилось. Янат казалась Муссе странной. Она не совсем понимала ее двойственность. Такая пластичность сознания среди ее сородичей не встречалась, да и среди людей, которых она знала тоже. Навья, быть может, и попыталась бы раскрыть природу этих явлений, если бы понимала разницу между ними, но она не понимала. На илье Янат не тянула, хотя порой Мусса испытывала вполне определенную симпатию к человеку, в котором столько всего намешано под оболочкой показной невозмутимости, даже пассивности. Она увлекала ее явной несхожестью выражаемых и испытываемых эмоций. Навьи имеют слабо развитую мимику, она просто не нужна телепатам в таких количествах. На самом деле, Янат Муссе даже нравилась. Порой, ей казалось, что они похожи, хотя мысли эти пугали своей дерзостью. И попутчик, лукавый хозяин, проявлял к человеческому существу так много внимания, что умей Мусса ревновать, как это делают люди, она непременно бы ревновала, но навья не умела. Она ничего не могла поделать в моменты, когда сознание принадлежало не ей, лишь смирялась перед великой милостью бога, все-таки не оставившего, а лишь ведущего другим путем, неизведанным и быть может от этого более почетным.
  Поэтому, когда Янат сказала, что ее послал Самойлов, Мусса по привычке заглянула в человеческое сознание, вдоль и поперек изученное, даже не предполагая подвоха. Ей остро не хватало жизненного опыта, она и не подозревала, как много пластов содержит человеческий, да и не только человеческий разум. Ее лукавый попутчик был куда более сведущ и вовремя отнял бразды правления. И поскольку их цели с человеком совпадали, он позволил Муссе спокойно идти в ловушку.
  
  сон 6
  
  Пустой дом. Он все такой же и совсем другой. Ты чувствуешь это, едва войдя в калитку. Каждая деталь, мелкая и на первый взгляд незаметная, складывается в конечном итоге в мозаику одиночества, заброшенности, пустоты.
  Дом не может стонать. Плакать по утраченному тоже. Он просто стоит и ждет, когда его наполнят новой жизнью. И пока он находится в этой зоне сумрака, его населяют тени прошлого, едва уловимые запахи, звуки, шорохи.
  Крепкий фундамент, стены, потолки, крыша - видимость незыблемости сущего. Но трепещущие занавески, посеревшие, пропыленные, засохшие хрупкими скульптурами цветы, паутина на углах, пожелтевшая скатерть, покрытая кружевной пылью мебель, дух сырости и затхлости - реверанс мира мертвых.
  Ах, как тосклив путь туда...
  Все тот же беспорядок, вещи, события, мысли и все иначе, все не так. Можно шагнуть назад, от калитки, но нельзя отмотать дни и ночи, дожди, туманы, снег и ветер, солнечное утро и тиканье часов, поющих лягушек, ночных цикад, кислый запах винограда, светлячков, звонкие голоса, лесные тропинки, запах лета, солнечных зайчиков, ссоры, обиды, любовь и надежды. Нельзя. Невозможно.
  
  31 глава
  
  Янат шла совершенно спокойно. Она, правда, не понимала, почему Самойлов попросил именно ее привести Муссу, это мелкое и какое-то на редкость заторможенное даже для навьи существо. Зачем - Янат не интересовало, почему - немного смущало, но не более. Она не привыкла обсуждать приказы Виталия. Так, во всяком случае, сейчас ей казалось.
  Янат не волновало ни место, выбранное Самойловом то ли с бодуна, то ли с какой-то целью, которую он не пожелал озвучивать, ни престранные попутчики; недавний знакомец блондинчик, да белесая моль Мусса. Пожалуй, единственное, что слегка смущало ее, собственная готовность без вопросов пойти и выполнить нелепый приказ, но именно об этом Яна почему-то думать не могла, начинала нестерпимо болеть голова.
  Блондинчик ждал около входа в ущелье, и сидя на камне, меланхолично покачивал ногой. Она нахмурилась, не увидев Самойлова и выругалась в его адрес, тут же кинув осторожный взгляд на навью, но та шла как хорошо заведенная кукла и не среагировала.
  - Где Виталий? - резко спросила Янат, обращаясь к блондинчику. Тот поднялся с камня и закинул на плечо какой-то узелок:
  - Он сказал, что будет у какого-то поля выше. Приказал дождаться тебя и подниматься самим. Ты, вроде, знаешь дорогу. А зачем с нами навья?
  Янат пожала плечами. Она что должна разгадывать загадки Самойлова?
  - Пошли.
  Он первым ступил на тропу, а они гуськом двинулись за ним. Поднимались в среднем темпе, не слишком быстро, но и не прогулочным шагом. Янат периодически поглядывала на навью, пытаясь понять, что у той в голове, но лицо Муссы не выражало никаких эмоций, поэтому она все чаще смотрела на небо. Сегодня оно снова было низким и тяжелым, неприятного сине-сизого цвета, сплошь затянутое тучами.
  Последние дни дожди всегда начинались внезапно. Злорадно поливали незадачливых жителей, работающих в огородах или идущих куда-то по делам, то полчаса, то пятнадцать минут, а потом так же неожиданно заканчивались. Насколько Янат понимала, такая погода означала начало сезона гроз. Дальше процесс пойдет по нарастающей: дожди зарядят с угрожающей монотонностью, позднее к ним присоединятся ураганы. Затем наступят тяжелые времена для всех живых тварей, что вовремя не укроются под землей или в пещерах. Жителям поселка эти месяцы придется несладко. Впрочем, на счет последнего Яна не была так уверена. Она пропустила новости, останутся ли поселенцы в убогих домиках или переберутся на сезон дождей выше в горы, туда, где имелся ряд естественных образований-пещер, оставшихся после изменившей русло реки.
  Попасть под ливень ей совсем не хотелось, и она хмурилась, думая о том, что Самойлов совершенно не умеет выбирать подходящие для встреч места. Вскоре их начал преследовать приторно сладкий запах, который страшно раздражал Янат, вызывал головную боль и тошноту. Она поминутно сглатывала, чтобы сдержать порывы к рвоте. Продержаться удалось недолго.
  - Что же это за мерзость? - простонала Яна, шагнула в сторону и опустошила желудок.
  - Цветы, - впервые подала голос навья, - ты ведь уже бывала здесь. Не помнишь?
  - Чушь, - отрезала Янат, покачиваясь, и согнувшись, оперлась руками о колени, пытаясь отдышаться. Блондин остановился поодаль и с тревогой переводил взгляд с одной из них на другую:
  - Не чушь. Спроси у желтого человека, - равнодушно поправила аборигенка. Знакомец едва заметно вздрогнул и удивленно улыбнулся. Его слабая улыбка вызвала у Янат приступ гнева:
  - О чем она? - тошнота уменьшилась значительно, но до конца не прошла. Ее все еще мутило, а голова раскалывалась от боли.
  - Как ты раскусила нас, Мусса? - Проигнорировав вопрос, обратился птаирианец, а это был он, к навье.
  - Мусса и не раскусила, - спокойно ответила та, - она спит. А я наблюдаю. Мне интересно, сможете ли вы дойти до конца и поймать убегающую тень? Мешать не стану, маленькая навья пойдет с вами и будет послушна. Пока. Однако не трать время на вопросы, желтая кожа, я не стану отвечать. Погляди на небо, Кэро, не стоит ждать милости от природы. Вы сильно рискуете, решив идти по ущелью перед таким дождем.
  Кэро услышал первый раскат грома. Мощный звук прокатился по ущелью, отразился от стен и набатом, усиленный эхом, взорвался над головами. Янат вздрогнула. На ее побледневшем лице блестели первые капли дождя. Кэро подошел к ней вплотную и щелкнул пальцами перед глазами. Она моргнула, и недоуменный взгляд сменился досадой:
  - Не получилось? Мы только у поляны. Это рано.
  - Нас раскусили. Все пошло по несколько иному сценарию. Я объясню тебе позже. Надо спешить, сейчас начнется ливень. Вперед!
  Кэро схватил навью за одну руку, Янат за другую и они резво бросились по тропе вверх. Над головами снова прогремело. Мусса затравленно озиралась, ее трясло так, что на узком личике даже появились эмоции - страх, смешанный с недоумением:
  - Почему мы здесь? - Выкрикнула она. Янат, упорно карабкающаяся по расширяющейся дороге вслед за птаирианцем, на мгновенье обернулась:
  - Потом, Мусса, все потом! Ради своего бога шевели ногами! - закричала она, чувствуя, как по плечам колотят крупные капли. Она забыла и о тошноте, и о головной боли, одна только мысль - они бегут сейчас по руслу пересохшей реки, приводила в ужас. Если очень быстро не найти скалу или хоть какой-нибудь уступ, на которую можно взобраться и переждать потоп, их, так удачно начатая авантюра, закончится быстро и бесславно.
  Ливень накрыл стеной холодной воды почти сразу, как они выбежали из первого ущелья, попав в 'чашу', предваряющую второе, всю усеянную выломанными или вымытыми разномастными кусками камней. Тут попадались скалы величиной с дом и глыбы поменьше. Сразу за 'чашей', начиналось второе, более узкое и извилистое ущелье. Дорога к нему проходила мимо наваленных горами камней, сбитых в кучу, видимо, сильным напором. Именно на эти камни и обратил внимание Кэро. Он побежал к ним, показывая знаками в сторону второго ущелья. Из него, набирающим силу потоком шла вода. Сейчас она еще не угрожала жизни людей, но пройдет совсем немного времени и мутный ручей преобразится в бушующую стихию, неподвластную никому.
  Птаирианец начал карабкаться по камням, стремясь добраться до широкого выступа скалы над ними. Янат передвигалась с трудом. Ливень бил с такой силой, что пригибал тело к земле, лупил по спине и голове белыми струями воды, сек лицо холодными брызгами. Ботинки скользили по мокрым и гладким обломкам, пальцы с трудом находили, за что ухватится. Она даже закричала от злости и, услышав этот крик, Кэро погрозил ей кулаком, призывая шевелиться.
  Навья карабкалась ловко, но неосторожно. Несколько раз она едва не сорвалась, в последний момент цепляясь за камни. Ее лицо, полное какой-то нечеловеческой гармонии стало безмятежным и гладким как у скульптуры. Большие глаза влажно блестели, язык ловил капли дождя с жадностью, как будто она наслаждалась бунтом природы так же как собственным неподчинением. Дух уже оставил ее, но навья не могла вернуться, не рискуя утонуть по пути. Муссе ничего не оставалось, кроме как следовать за людьми и верить в них.
  Вода уже покрыла нижние камни. Чаша превращалась в озеро, которое стремительно наполнялось. Янат могла думать только о том, хватит ли им высоты, чтобы не утонуть. Она лезла вверх и как никогда раньше хотела жить.
  Это случилось в одно мгновение. Кэро втащил Янат на площадку, она повернулась помочь Муссе и увидела ее падение. Маленькая навья поспешила, неловко ухватилась рукой и соскользнула прямо в бурные воды под ними. Захваченная водоворотом ее фигурка мелькнула и пропала. Янат инстинктивно дернулась, протягивая руку, но птаирианец прижал ее к себе и оттащил назад. Она не сопротивлялась, даже не думала. Просто молча сглатывала и моргала, а перед мысленным взором как в замедленной съемке мелькала белой птичкой навья, снова и снова падая в воду.
  Кэро обнаружил на уступе неглубокую пещеру, уходящую вверх, в скалу, под небольшим углом и решил обследовать ее. Яната осталась у входа, стала с краю, лишь бы не лило на голову и, скрестив руки на груди, неподвижно ждала.
  Дождь не прекращался, и сила его не уменьшалась.
  Янат села на корточки, прислонилась затылком к шершавой стене. Ей было холодно, она дрожала, но заставить себя что-нибудь сделать не могла. Смотрела на бушующий океан, разверзшийся у ног, и гадала, удастся им выжить или нет. Ей было жаль маленькую навью, но жалость эта шла... от рассудка, что ли. Не от сердца. Сухая, бесслёзная жалость... С другой стороны сама ситуация складывалась так, что невозможно было тратиться эмоционально. Пусть они прошли с Муссой в свое время испытания, пусть позже аборигенка предала ее доверие или не предала, фиг его знает, в этом мире все перевернуто с ног на голову и черное кажется белым. Сейчас их жизни зависели от каприза природы, от высоты уступа, от удачи и силы духа, от бога планеты, мелочного и скучающего урода. Но не от права на выбор, из-за его отсутствия.
  Янат не могла уговорить себя уйти в пещеру. Дождь падал на лицо, волосы, сырую одежду, заставляя дрожать сильнее. Ей казалось, что в пещере они будут заперты как крысы в ловушке. Там ведь уже некуда бежать, тупик.
  - Ян, - позвал Кэро, - нужно зайти внутрь, снять мокрую одежду и попытаться хоть немного согреться.
  - Нет, - она помотала головой. - Не хочу.
  - Я тоже не думал, что так обернется, но нам некогда падать духом. Для всех мы уже погибли, а нам следует выжить. Обязательно.
  - Что пошло не так? - она повернулась к нему. Птаирианец выглядел таким же, как прежде, маска блондина исчезла безвозвратно, вернулся знакомый образ жителя Птаира. Кэро был раздет до пояса, и его желтая кожа влажно поблескивала в полутьме:
  - Мусса была настоящей, самой настоящей илье. Она проводник. Что-то типа аватара или бесноватой. Через таких обычно говорит 'бог', и он же в тот момент управляет их действиями и сознанием. Это если верить мифологии. Но в данном случае, думаю, откуда-то идет конкретно усиленный и направленный телепатический сигнал. Тот, кто за этим стоит, знает о нас гораздо больше, чем мы думаем. Возможно, он следил за нами и видел все наши злоключения, даже читал мысли. Полагаю, навьи именно его называют богиней земли или безумным богом. Такие как Мусса служат сосудами, с помощью их тел этот некто говорит с другими разумными существами на планете. Для чего? Они способствуют достижению его целей. Вопрос только, каких?
   Янат пристально посмотрела на Кэро, обдумывая его слова:
  - Могла ли она уцелеть?
  - Если кто и мог, то Мусса. Я не знаю, Ян. Нам пора подумать о себе.
  - Я не пойду в пещеру.
  Кэро скривился:
  - Сама подумай, умереть о пневмонии, после того как спаслись от потопа, не смешно? Нам нужно переждать ливень и найти другую дорогу, успеть добраться в безопасное место до следующего дождя и так несколько раз, пока не выберемся из гор. Некогда уговаривать тебя быть большой девочкой.
  - А почему с тобой не прислали навью?
  - Прислали бы, если бы знали. Но я сбежал. Формально это называлось отшельничество в пещере голосов. Ладно, мало ли хрени можно нагрузить на чужие уши, если хорошо знаешь предмет? Их бог отпустил меня, думаю. Это единственная причина. Ему скучно. Он развлекается.
  Янат засмеялась. Птаирианец посмотрел на нее с недоумением, но потом рассмеялся сам:
  - Ох, Кэро, Навь действительно именно такая как про нее говорят. Ни один человек не сможет вернуться с нее нормальным.
  - Нет.- Он сел рядом, провел пальцем по ее мокрой щеке и шутливо коснулся носа. - Перед смертью не надышишься?
  - Даже не знаю, - она нахмурилась, - все сказочно нечеловечески, весь мир наизнанку и завтра мы можем просто не проснуться.
  - Везение когда-то да заканчивается, - философски отметил птаирианец.
  - А, - она искоса поглядела на него. Кэро молча пожал плечами.
  - Ты всегда слишком много болтаешь, Ян, - неожиданно мягко произнес он, легко, в одно стремительно нежное касание, целуя ее губы.
  Дождь продолжал лить.
  
  32 глава
  
  Янат могла бы сказать, что мечтает о душе и чистой постели, но на самом деле ей было решительно наплевать на запах и грязь. Она хотела только одного - наесться до отвала и выспаться. Дни и ночи последних недель были не тяжелыми, а изнуряющими. Напарники даже и не разговаривали толком, находились на грани. Постоянная усталость, ожидание каверз от природы, вызывали какое-то настороженное отупение. Действия на автомате логичные и быстрые, но стоит попытаться думать о чем-то не связанном с выживанием, как в голове образуется густая, вязкая каша и любая мысль намертво в ней застревает. Янат не пыталась анализировать ситуацию. Эпизод поцелуя с Кэро застрял миражом где-то между первой одуряющее длинной гонкой и последующими, как в калейдоскопе, еще более страшными, выматывающими как морально так и физически. Она вспоминала только необходимое для выживания, действовала, опираясь на инстинкты, но даже это не всегда спасало их от неожиданностей.
  Изо дня в день узкие тропы, каменистые склоны, широкие дороги (сохнущие на жарком солнце так же быстро, как и скрываемые бурными потоками вечером), скользкие обрывы в никуда. Груды камней (вперемешку искрошенные в пыль обломки и глыбы), площадки, расщелины, уступы и крошечные трещинки на гладкой стене, на которых удается задержаться, лишь мертво вцепившись пальцами. Неглубокий, тревожный сон спина к спине, скорее не сон даже, а так, короткие провалы в небытие, когда неожиданно выныриваешь на поверхность из кошмара и возвращаешься в реальность: с воющим ветром, хлещущим по лицу дождем, темнотой необъятной ночи, беспомощностью. Несколько секунд судорожных вдохов, дрожащие перед лицом руки, грязные, исцарапанные, и снова провал в бездну, потому что без сна уже невозможно выстоять.
  А утром по новой. Крутые подъемы, лужи, грязь, узкие тропинки, отблески солнца на вертикалях скал. Вокруг никого и ничего. Тишина, прерываемая воем ветра, истеричная радость вспышками - а выкуси, еще живы!
  Кэро смог взять с собой из поселка немного еды, и теперь они старательно растягивали ее в надежде, что за следующим подъемом будет лес, или какая-нибудь поляна со съедобными растениями. И каждый раз на протяжении нескольких дней их поджидало жесткое разочарование. Лишь черные, голые хребты и высохшие пучки травы в расщелинах над головами. Им везло лишь в одном, дожди были почти предсказуемы, и хотя с каждым днем лили все дольше и дольше, Кэро и Янат пока еще успевали обгонять смерть. На шаг, на полшага, на четверть.
  Когда они перевалили третий по счету вал, уже гораздо более пологий, чем первые, появились небольшие рощицы деревьев. Сначала это были редкие, невысокие, кривые и болезненные растения, но чем дольше они шли, тем толще становились стебли и насыщеннее цвета. Богатство местной фауны становилось тем очевиднее, чем гуще впереди вырисовались дикие заросли. Они шуршали, шумели, переливались множеством оттенков от ядовито розовых, до ярко бирюзовых, лиловых, желтых, синих, фиолетовых до черноты. Янат различала блестящие, упругие лианы, которые вгрызались в землю столетними кольцами и молодые хрупкие стебли, подвижные, гибкие, покрытые маленькими острыми шипами. Пунцовые бутоны, размером с человеческую голову хищно открывали пасти, показывая бледно розовое нутро с сочащимся из него соком. Соцветья белых, пушистых шариков, источающих слабый медовый аромат, гроздьями по несколько метров свисали над сине-зелеными шишковидными наростами, покрывающими гниющие стволы. Рядом лезла упрямая молодая поросль - бледно голубые, полупрозрачные нити, обвивающие жесткие палки стволиков, шевелились в попытках зацепиться за что-нибудь или кого-нибудь, чтобы вытянутся вверх. Чуть поодаль надувались пузырями грибы: молочно белые, размером от кулака до небольшого валуна, плотно сидящие в земле, они занимали целую поляну. Время от времени, те, что побольше, с легким хлопком - пфф - выпускали облачко бледно розового, сиреневого или жемчужно-серого дыма.
  Над кольцами лиан возвышались деревья гиганты. Их массивные, неохватные стволы возносились над землей колоннами оранжево-красного, охристого и темно желтого. Плоские пупырчатые наросты плотно покрывали нижние части деревьев, а выше лопались алыми трещинами, похожими на кровавую паутину, и пушистая разноцветная плесень покрывала все это великолепие полупрозрачным налетом.
  Напарники даже не заметили, как вошли в лес. Валы, наконец-то, остались позади.
  Теперь, когда опасность утонуть Янат и Кэро уже не грозила, дожди воспринимались как неизбежное зло, но уже без прежнего страха. Пока Кэро находился в плену у навий, он провел немало времени, подключаясь к эгрегору Нави, и понемногу изучал ее мир изнутри. Знания полученные им, во многом оставались чистой теорией. И хотя острой проблемы как отличить ядовитые растения от съедобных перед спутниками больше не стояла, была другая - с наличием самой пищи. Порядком исхудавшие за дни вынужденной диеты, грязные, оборванные, усталые, они двигались через джунгли с упорством и даже упрямством. Но если остановить целеустремленного человека в начале пути трудно, то когда позади столько испытаний это становится почти невозможным. То, что пугало или вызывало сомнения раньше, больше не играет роли, слишком сильно желание ухмыльнуться в лицо врага.
  Янат устало вздохнула и с раздражением отбросила с лица мокрую прядь волос. Как никогда ей хотелось подстричься под 'ежика'. К сожалению, парикмахер и цивилизация были далеко, тогда как они сами в гуще инопланетного леса. Сегодня им повезло, Кэро нашел съедобные стручки. Правда, от них чесались десны и синел язык, но зато напарники получили пищу, а чувство насыщенности, пожалуй, единственное, что могло задействовать сейчас у Яны центры удовольствия. Она даже немного осоловела, и если бы они могли позволить себе отдых, непременно вздремнула бы, но птаирианец требовал скорости. И вот они снова пробирались через поваленные стволы, окаменевшие пузыри грибов, обходили стороной поляны с черной плесенью, проскальзывали под кольцами лиан и принимали поглаживающую ласку гроздей безобидных белых шаров. Старались держаться рядом, чтобы в случае опасности быстрее среагировать и эффективнее защищаться.
  Снова пошел дождь. Сегодня он то припускал сильнее, то почти переставал. Янат уже не обращала внимания, ей порой казалось, она и не знает никакой другой погоды, а волосы ее всю жизнь были мокрыми, грязными и слипшимися. Кэро недовольно пофыркивал, когда очередная порция воды стекала с переполненной чаши листа за шиворот, поводил плечами и настороженно всматривался куда-то.
  Растения вокруг тоже реагировали по-разному. Одни жадно вытягивались, возбужденно дрожа узкими листьями, острыми на гранях как бритва. Другие недовольно закрывали плафоны ярких цветов, съеживались до комочков и застывали скрюченными скульптурками. Прямо над головой Янат с громкими хлопками разворачивались листья-зонты, огромные, больше метра в диаметре, они осыпали путников целой волной брызг. Такие растения пили воду. Форма листьев позволяла ей накапливаться в них, как в чашке, а потом по узкому каналу внутри черенка стекать и впитываться пористой корой. Стволы деревьев напоминали светлые бочонки. Янат как раз обходила один такой, когда с размаху налетела на что-то, скрытое под разлапистыми малиновыми кустами. Она вскрикнула и наклонилась. Как оказалось, ушибла ногу. Кэро через секунду оказался рядом, бросил короткий взгляд на стопу, а затем осторожно отвел листья, чтобы увидеть причину травмы. Постанывая, Ян заглянула под его руку и удивленно скривилась.
  Прямо ниоткуда начинались рельсы. Они были старыми, проржавевшими, выползающими прямо из земли и уходящими куда-то за деревья.
  - Что за хрень? - озлобленно поинтересовалась Яната, ожесточенно потирая ногу.
  Птаирианец присел на корточки и старательно исследовал рельсы:
  - Ну, по расстоянию между ними и по размеру рельса, я бы сказал, что это что-то типа прогулочного пути для туристов. По ним просто не смог бы ездить тяжелый транспорт. Предлагаю пойти вдоль них. В любом случае, мы мало что теряем, они совпадают с нашим примерным маршрутом.
  - А если тебе попробовать подключится к эгрегору и узнать подробнее? - нерешительно предложила Янат. Птаирианец вздохнул:
  - Я же не электрочайник устаревшей модели, Ян. Это не так просто, как кажется. Организм порядком истощен, нервная система, усталость. Трудно сделать это сейчас, да и опасно. Я думаю, нет такой необходимости. Ты посмотри на них. Куда бы ни вели рельсы, то место наверняка в еще худшем состоянии. Однако вдруг мы обнаружим что-то полезное нам?
  - Ладно, - девушка покрутила ступней, - идти я смогу. Отека нет, так просто синяк. Давай, риск - дело благородное. Пора хоть что-то выделить в качестве ориентира. До следующей 'елки' как-то поднадоело.
  - А ты их хоть видела?
  - На картинках, в больнице, - сообщила Янат и показала ему синий язык.
  
  33 глава
  
  Рельсы растянулись ни на один километр. Поскольку через два дня ориентировочный и реальный маршруты стали расходиться в разные стороны с угрожающей быстротой, Янат с Кэро решили провести короткое совещание. Сели рядом с насыпью, почти полностью скрытой растительностью и стали обсуждать варианты. По всему выходило, что идти вслед за рельсами стоит, хотя в случае неудачи их ожидает здоровенный крюк обратно. С другой стороны, поход через пустыню пешком, вот так, с пустыми руками, уже даже не авантюра, а безрассудство. Еще несколько недель такого ритма, по возможно радиоактивной местности, без пищи и воды выдержать невозможно. Кэро и Янат, собираясь бежать, тщательно продумывали детали, планировали даже переждать какое-то время в джунглях, но находка заинтересовала их настолько, что они готовы были взвесить все за и против и пересмотреть изначальные намерения. Определившись, напарники снова отправились в путь.
  Примерно к полудню они достигли глубокого оврага, на дне которого лениво тек неглубокий ручей. Дорога прерывалась на одной стороне и продолжалась на другой. Янат различала обломок ржавого рельса, торчавший над обрывом. Кэро задумчиво почесал ухо и начал обследовать склон, раздумывая как бы половчее переправиться на другой берег. Янат изучала местность взглядом, так, на всякий случай. Она и увидела старую, толстую лиану, нависавшую над оврагом значительно левее.
  - Кэро! - Позвала она. Тот недовольно фыркнул и обернулся. - Видишь лиану? - Спросила она, указывая на ствол рукой.
  - Вижу. Хочешь рискнуть? Ствол, скорее всего, скользкий и мокрый, ветвей нет, только мелкие, колючие отростки.
  Тем не менее, птаирианец поднялся с колен и направился к лиане. Янат, чуть прихрамывая, поспешила следом. Они добрались до кольца дерева, гигантской, хотя и довольно пологой дугой возносящейся из земли и уходящей над оврагом по косой.
  Кэро похлопал гладкий ствол:
  - И как ты себе это представляешь?
  - Аккуратно полезем. Погляди, какая ширина. Единственная проблема удержаться, а угол невысокий. Если заберемся наверх, идти по ней будет нетрудно.
  Янат руками показала необъятность древесного гиганта. Лиана и впрямь была старой, плотной и огромной в диаметре, не менее пяти метров. Они обошли дерево в поисках надкола или трещин.
  - А если все же низом?
  - Не знаю, Кэро сохо, погляди какой крутой спуск. Почва сырая и скользкая. Положим, мы сможем спуститься, не переломав костей, но потом нужно будет подняться. А если мы не сможем вскарабкаться по отвесному склону, придется искать менее опасную дорогу и уходить от путей. Сделаем круг, неизвестно куда и насколько. Мы и так отклонились от маршрута, а у нас кроме твоих знаний, нет ничего, ни веревок, ни компаса, ни карты. Если мы заблудимся окончательно? Сейчас сухо и если по стволу идти осторожно, то через полчаса будем на той стороне.
  Птаирианец нахмурился, пожал плечами, признав поражение:
  - Все риск. Вон, смотри, видишь трещину? Видно когда-то лиана лопнула в том месте, а трещина пошла глубже. Попробуй ухватиться. Я подсажу тебя, потом ты снимешь рубашку и поможешь мне, подтянешь до площадки. Там плоское место, видишь?
  Янат задрала голову и согласно кивнула. Примерно в метре над ними дерево мягко спускалось под небольшим углом, начиная дугу, и выглядело вдавленным в верхней части. Такая деформация шла и дальше. Она обнаружила это, когда при помощи птаирианца подтянулась, цепляясь за торчащий кусок коры, и влезла наверх. Глубокая трещина выворачивала застывшую бирюзовой смолой мякоть, топорщилась шершавыми, жесткими щепами, и дальше прямо над оврагом, причудливым сиренево-синим мостом разворачивалась дорогой.
  Янат удивленно вздохнула. Зрелище внушало уважение.
  Гладкое издали, вблизи дерево оказалось шершавым, рыхлым и покрытым какой-то глянцевой пленкой, маслянистой на вид и твердой на ощупь. В бороздках на ее поверхности вовсю кипела жизнь: суетливо бегали мелкие насекомые, перепархивали с места на место полупрозрачные крылатые, а похожие на толстых махровых гусениц многоножки, с торчащими из тел длинными иглами, неторопливо ползли по делам.
  - Ян! - возвращенная к реальности окриком Кэро, девушка присела на корточки и начала торопливо снимать рубашку. Оставшись по пояс голой, она откинулась назад, упершись ногами в трещину для равновесия, и скинула конец, свернутой в жгут рубашки, вниз. Спустя пару минут, птаирианец уже сидел рядом. Янат оделась, с огорчением отметив, что одежда все больше напоминает лохмотья, и осторожно поднялась:
  - Я иду первая, - сказала она.
  Кэро кивнул, соглашаясь, и на мгновение удержал ее за руку:
  - Осторожнее.
  Она кивнула и медленно двинулась по стволу. Хотя ноги не скользили, да и высота не казалось запредельной, сказывалось напряжение последних дней, усталость, голод. Подрагивали ноги, руки покрывались липким потом, а перед глазами все расплывалось. Когда ощущения захлестывали, она останавливалась на пару минут, глубоко дышала и часто моргала. Шершавая кора не скользила, как они боялись, но была фактурной, иссеченной трещинами и наростами, поэтому переставлять ноги все равно нужно было аккуратно. Когда овраг остался позади, они еще какое-то время передвигались в полном молчании, а потом Янат повернулась к Кэро и хриплым голосом спросила (в горле ее пересохло):
  - Видишь?
  Кэро подошел вплотную и заглянул через плечо девушки. Дерево оказалось надломленным, как если бы некий массивный хищник с размаху бил о лиану бивнем или рогом. Местами оно было совершенно измочалено, и там с него длинными бирюзовыми нитями свисала окаменевшая смола. Плоть растения потемнела, словно бы погасла и покрылась круглыми бляшками какой-то сизой плесени. Напарники опустились на колени, пытаясь с разных сторон рассмотреть, что находится под деревом.
  - Интересное видишь? - спросил Кэро.
  - Грибы, а еще то, что даже если вытянуться на руках, риск сломать ногу все равно велик.
  - А если прыгнуть на грибы?
  - Ну...
  Птаирианец выпрямился. Янат была больше чем на голову его ниже и для нее высота выглядела значительным препятствием:
  - Я спущу тебя на рубашке. Потом постараюсь упасть на грибы, а ты меня чуток подстрахуешь. Они внутри желеобразные и не ядовиты, поэтому лучший вариант. Так мы не слишком далеко уйдем от путей.
  - Мне опять раздеваться? - спросила девушка.
  - Ты прямо как бывалая любовница, - пошутил Кэро, - нет. Я спущу тебя на своей, она крепче. Твоя как-то настораживающее трещала, когда я забирался на дерево.
  Он аккуратно снял тряпье, которое еще называл одеждой, скрутил жгутом и подергал. Затем, удовлетворенно кивнув, сообщил:
  - Ваш лифт готов, сохо.
  - Позер, - нервно огрызнулась Янат и легла на живот, свесив ноги. Крепко ухватившись за конец рубашки, она потихоньку сползла ниже, почувствовав, как кора оставляет длинные царапины на животе, и повисла в воздухе. Кэро терпеливо перебирал пальцами по рубашке, стараясь плавно опускать напарницу, но длины ей так и не хватило.
  - Ян, высоко еще? - крикнул он, продолжая крепко держать тряпку.
  - Ну, полметра где-то.
  - Прыгай, сохо! Веревка кончилась.
  Янат выпалила что-то неразборчиво грозное, и рубашка мгновенно потеряла натяжение. Птаирианец выдохнул и громко спросил:
  - Ты жива?
  - Жива-жива, - раздался недовольный голос, - ты там не засиживайся, давай. Только будь поосторожнее при спуске, Кэро!
  Мужчина какое-то время примеривался. Промашка могла слишком дорого обойтись, поэтому он не спешил. Ему пришлось немного сползти по поломанному стволу, старательно цепляясь, чтобы не сорваться. Янат молча следила с земли. В процессе птаирианец в кровь ободрал ладони и грудь. Скривившись, он с силой оттолкнулся и плюхнулся в самую гущу грибов-пузырей, произрастающих под лианой. Те разом выпустили облачка разноцветного дыма, а некоторые лопнули с неприятным чавкающим звуком, заливая рубашку и тело птаирианца желеобразной массой.
  - Как ты? - Янат уже была рядом, помогая ему подняться.
  - Противно немного, - честно признался Кэро, - а так все нормально, они отлично пружинили. Вернемся к рельсам?
  У дороги они немного передохнули. Перекусили ягодами, которые птаирианец ел без всякого аппетита. Для него все вокруг запахло грибами, к тому же липкая масса намертво присохла к одежде и лицу. Янат предложила было найти зонтичные растения, чьи листья накапливали воду, но Кэро отмахнулся от нее, настояв на продолжении пути. Аргументы птаирианца оказались просты и логичны: дождь льет каждый день, и идти надо по свету, чтобы успеть найти укрытие дотемна. Рельсы по-прежнему вели их к неизвестности, ровной колеей уходя все дальше от намеченного маршрута.
  Янат попыталась представить, кто и почему пользовался дорогой. Ей казалось странным, что она каким-то чудом уцелела в этих диких краях, а ведь до сих пор вокруг больше не встретилось ни одного намека на когда-то существовавшие города или поселки. Только вот ржавая дорога. И поэтому, наверное, когда в лучах заходящего солнца она вдруг увидела серебристо-белый купол, явно созданный людьми, то резко остановилась не в силах поверить собственным глазам. Птаирианец стоял рядом, пребывая в том же, священно-озадаченном молчании.
  - И что это? - Наконец произнес он.
  - Исследовательский центр? - робко предположила Янат. Поразмыслив, она добавила, - что бы это ни было, оно сохранилось лучше дороги.
  Кэро кивнул. Он сосредоточенно рассматривал купол, поднимающийся метров на сорок от земли, иссеченный тенями и бликами заката, замаскированный самой природой с ее деревьями-гигантами, сияющими фосфорным блеском грибницами и ночными цветами:
  - Оно законсервировано. Значит, скорее всего, что-то еще работает. Нам надо попасть внутрь.
  - Тогда пошли, потихонечку? - Яна нерешительно сделала шаг и обернулась к Кэро.
  - Погоди, Ян, - остановил ее тот, - не торопись. Давай-ка поразмыслим. Может это совершенно безопасное здание, но с таким же успехом, нас там могут поджидать пренеприятные сюрпризы. Надо как-то проверить.
  - Как? Кэро сохо, ты посмотри на нас. Мы оба уже на грани.
  - То-то и оно, сейчас нам только одного не хватает, на радостях наломать дров. Вляпаться во что-нибудь из-за рассеянного внимания и усталости. А вдруг там ловушка? Оно же не просто так тут столько лет стоит. Думаешь, мы единственные путники, которые на него натыкались?
  Янат раздраженно вспыхнула:
  - Вспомни город, что на реке. За столько лет его так и не сумели толком изучить. Ерунда одна. Снимки из космоса, карты местности, тепловые карты. А под ним, под коробками, нечто огромное, а люди даже не попытались разобраться. То птицы помешали, то законы, то страх. Если наши технологии спасовали перед их защитой, почему никого это не взволновало ни тогда, ни сейчас? Артефакты, которые повсюду, явления, телепатические атаки на людей, навьи, получающие приказы от незримого бога, тебе не кажется, что все это как саботаж планетного масштаба? Почему кто-то постоянно ставит палки в колеса исследователям? Они ведь ничего такого не пытались сделать, а город даже посетить не смогли. За десять то лет. Абсурд!
  - Хорошо. То есть сунуть голову в петлю сейчас, по-твоему, разумная мысль? - спросил птаирианец. Янат резко взмахнула рукой и стукнула себя по лбу:
  - Да, нет же, Кэро! Я просто чую, понимаешь, вот чую, что мы где-то рядом с разгадкой. Нам необходимо попасть в тот город, жизненно. Не просто попасть, а под него, в катакомбы. В нутро, понимаешь? А тут, посреди джунглей такой подарок. Оно все как-то связано. Рельсы ржавые, а здание как новенькое, будто и не было столетий!
  - Город на реке разрушен.
  - Внешне, - отрезала она, - есть документальное подтверждение тех, кто исследовал его? Там хоть кто-то был? В самом городе, лично, ножками.
  - Ты же знаешь почему. Птицы.
  - Запрет, который многократно пытались пересмотреть. Угадай, кто был ярым противником сего действа? Самойлов. Он же всегда подчеркивал, что нельзя вторгаться в сложившуюся экосистему планеты и агрессивно изучать ее, что навьи разумны и попадают под закон о защите разумных инопланетных рас. Мы не можем вступать с ними в контакт без их согласия. Изучать их жилища и священные места, не имеем права. Если покопать глубже, Самойлов сделал все, чтобы изучение Нави стало фикцией. То, что они сейчас творят на базе, ерунда, так, ковыряние в пыли. А алмазы то, вот они, Кэро. Не знаю как, но мы должны попасть туда.
  - Хорошо, - птаирианец улыбнулся, - хорошо, Янат сохо.
  
  34 глава
  
  - Если тебе нужно будет быстро вернуть меня, - объяснял Кэро, - щелкни пальцами прямо над ухом и назови свое имя - 'Ян'. Для меня это условная точка возврата, экстремальный выход. Просто так тело не трогай и не пытайся заговорить, бесполезно. Сейчас я введу себя в транс и перестану воспринимать свою сущность как единое целое. Процесс подключения это медитация, глубокая и направленная на конкретный результат. Бояться нечего, даже если буду выглядеть как камень, мне ничего не угрожает.
  Кэро сел прямо на землю и закрыл глаза. Янат осталась стоять, о чем вскоре пожалела. Она четко запомнила наставления птаирианца, но ощущение неловкости и смутной тревоги преодолеть не смогла. Побродила вокруг, стараясь не терять бдительности и далеко не отходить от напарника. Нашла рядом с рельсами пару кусочков и одну почти целую напольную плитку, торчащих из земли под углом. Видимо, их вывернуло растущими растениями и подняло наверх. Янат тщательно осмотрела находки, но никакой практической ценности артефакты не представляли, поэтому она небрежно откинула их в кусты. Шло время, поза Кэро и его ровное, редкое дыхание не менялись. Яна терпеливо ждала, хотя чем дальше, тем труднее ей было сохранять спокойствие. Она грызла нижнюю губу, периодически почесывала зудящие царапины на животе, и всматривалась в купол.
  Величественное строение представляло собой достойный образчик минимализма во всей его красе. Оно состояло из слитых воедино, без единого шва или вмятины, цилиндра и купола, устремленных в небо. Из чего бы их в свое время не создали, а это наверняка было еще до войны, на вид здание до сих пор выглядело безупречно. Оно словно хамелеон мимикрировало под освещение и сливалось с джунглями. Удивительно, что они вот так, почти случайно наткнулись на него. Янат все гадала, что же скрывалось под блестящим металлом? База, исследовательский центр, лаборатория, тайный завод или военный комплекс? И почему он до сих пор выглядел так, словно регулярно чистился. Загадка сплава, какие-то технологии, позволяющие сохранять здание в пристойном виде, и не дающие окружающей среде оказывать на него вредоносного влияния?
  Кэро глубоко вздохнул и медленно открыл глаза. Какое-то время взгляд его был затуманенным и несфокусированным, но через несколько минут прояснился, обретая ясность и жесткость. Янат села напротив, поджав ноги, и уперлась ладонями в землю, выразительно смотря прямо в лицо птаирианца:
  - Там нет ничего опасного. Обычная консервация с кодом. Его я уже знаю, - Кэро потянулся, перетекая телом в одну из поз своей странной гимнастики. Затем выпрямился и подал руку Янат.
  Она не стала бороться с любопытством:
  - Так что это?
  Птаирианец хмыкнул:
  - Не поверишь. Обычная база отдыха. Что-то типа лесного санатория. Идем.
  Янат ухватилась за протянутую ладонь и легко поднялась:
  - Солнце садится. Нужно поторопиться, если мы хотим попасть внутрь до заката.
  - Да, иди за мной.
  Птаирианец неспешно двинулся к зданию, всматриваясь вперед, словно что-то выискивал. Янат послушно шла рядом, не пытаясь проявить самостоятельность. Чем ближе они подходили к зданию, тем больше оно казалось. Закатные краски наложили на гладкую поверхность сиреневые, розовые и вишневые тени, создавая абстрактную композицию переходов.
  Кэро подошел к стене и дотронулся пальцами до прохладной поверхности. Янат некстати подумалось: 'Странно, что до сих пор не пошел каждодневный дождь', - и словно в унисон ее словам, хляби небесные разверзлись, хлынул ливень. Напарники мгновенно вымокли, стало холодно и еще более неуютно. Кэро бормотал сквозь зубы, но Яна не могла различить слов. В отличие от гор, в лесу не было сильного ветра, но лило отовсюду, а шум дождя, угрожающе нарастая, давил на психику с монотонностью унылой песни, надоевшей до зубовного скрежета. Птаирианец продолжал все также ласково поглаживать стену, медленно прохаживаясь туда-сюда. Янат, наконец, осенило. Кэро искал сенсорную панель. Она тоже протянула ладони к стремительно тускнеющей вслед за темнеющим небом поверхности и стала водить пальцами, пытаясь ощутить под ними малейшие изменения. Почему решила искать панель не на уровни груди, а ниже, в полуметре от земли для нее самой осталось загадкой. Краткое озарение и внезапно под рукой ожило, завибрировало.
  - Кэро! - вскрикнула Янат. Бесшумно разъехались полукруглые панели входа, выпуская мерцающий шар. Он мягко развернулся, как рождающаяся из кокона бабочка, расправляя тончайшую ткань крыльев, и застыл в воздухе мягкой переливчатой пластиной.
  - Умница, - похвалил птаирианец, особенно щедрый на похвалы сегодня. Он опустил ладони на пластину, и его пальцы заплясали на ее поверхности.
  Янат услышала скрежет и втянула голову в плечи. Бежать было некуда, да и звук, казалось, шел отовсюду. Струи воды сбегали по плечам, пропитывали и так сырую одежду, заставляя трястись всем телом от холода. Она обняла себя руками за плечи и затравленно озиралась. Страха как такового не возникло, скорее напряженность и раздражение. Хотелось чего-нибудь, хоть чего-нибудь нового, как просвета в бесконечном однообразии тяжелого пути. Кэро самодовольно улыбался. Заметив его улыбку, она немного расслабилась.
  - Шаг назад! - скомандовал птаирианец, отступая, и потянул Янат за собой, приобняв за талию.
  Они молча наблюдали, как прямо перед ними раскрывался вход. Пластины покрытия квадратами бесшумно разъезжались вверх, влево, вправо, вниз, обнажая совершенно прозрачные двойные двери с тонкой полосой темного пластика по контуру. Металлический каркас, укрывавший здание от времени и разрушения, сворачивался в многослойную сетку, постепенно поднимаясь к крыше. Неприятный дребезжащий звук умолк. Кэро снова шагнул вперед, держа Янат за руку. Она мягко вывернула ладонь. Не время воспринимать ее ребенком.
  Остро запахло грибами, грязью и почему-то металлом. Они подошли к дверям, и птаирианец первый положил ладони на прозрачный стеклопластик. Янат чуть замешкалась и просто наблюдала, как с тихим шипением створки разошлись в стороны:
  - Внимание! В связи с длительной консервацией станции просим вас соблюдать меры предосторожности. Система воздухообмена будет полностью восстановлена через 20...19..18...
  Яна вздрогнула от звуков громкого обезличенного голоса. Посреди джунглей, где на многие километры вокруг ни одного разумного существа, механический проводник в мертвое прошлое выглядел почти комично. Но смешно почему-то не было.
  Они подождали, пока голос не пригласит войти, и только тогда перешагнули границу. Словно дети, напарники держались за руки, настороженно оглядываясь, прислушиваясь к любому шороху. Янат обернулась, когда двери за их спинами мягко сошлись, отрезая от внешнего мира, и почувствовала дискомфорт, словно добровольно засунула голову в пасть хищника. Кэро уверенно потянул ее по короткому коридору, за которым были еще одни двойные двери, предваряющие огромный холл.
  Янат подумала, что они выглядят как дикари, неожиданно попавшие в техномир и озадаченные совершенной нелепостью оного. Несоизмеримостью своих оборванных, грязных тряпок, засаленных волос, изумленных взглядов с величественной красотой некогда прекрасного места, предназначенного угождать мельчайшим запросам избалованных цивилизацией сибаритов. От тех и пыли то не осталось.
  - Нужно поискать еду, - очнувшись, наконец, сообразил Кэро. Яна не смогла сдержать улыбки, которая растягивала ее губы до ушей.
  - Ты чего? - удивился птаирианец, невольно улыбаясь в ответ.
  - Все вот это вот, сплошной абсурд. Я так устала, что не могу расслабиться даже на секунду. Как мираж, знаешь? Боюсь, сейчас проснусь на уступе, а дождь будет рвать ночь молниями и ветром.
  - Да ни к чему расслабляться. Если и передышка, то временная, сохо. Хотя, пожалуй, когда мы найдем еду и что-нибудь полезное для путешествия, я скажу спасибо строителям сего чудного места.
  Янат засмеялась. Ее смех гулким эхом прокатился по холлу и умер в выходящих из него коридорах.
  - Кэро, мы в санатории!
  - Ладно. Где-то тут должен быть план гостиницы и какой-то проводник для приезжих. Отель полностью механизирован, нужно попытаться запустить хоть какие-то системы. Найти гараж. Тут наверняка есть подземная или надземная стоянка для транспорта. Перевозки пассажиров или доставка питания, оборудования. Что-то такое обязательно будет. Идем к стойке.
  Напарники подошли к широкой и длинной регистратурной стойке. Когда-то здесь вписывали постояльцев, а сейчас гладкая, богато украшенная панель была совершенно пустой. Птаирианец провел пальцами по поверхности. За ними оставался едва заметный след. Мужчина уважительно кивнул. Системы работали превосходно, несмотря на огромный срок консервации, пыли почти не накопилось. По крайней мере, раз в год происходила автоматическая проверка систем и их отладка, значит, шансы найти действующее оборудование повышались в разы. Он обошел ресепшен и заглянул с другой стороны.
  - Я нашел схему отеля, - через какое-то время сообщил Кэро. Янат подпрыгнула и повисла на столешнице, чуть подтянулась, оставив пузом размазанный грязный след, и держась руками за край, свесилась головой к нему:
  - Можно было и обойти, - заметил он. Яна равнодушно дернула плечом и оставила его слова без ответа. Перед птаирианцем, на экране с внутренней стороны стойки светилась развернутая схема. План отеля со всеми помещениями. Следы грязных пальцев мешали рассмотреть некоторые детали, но Кэро это ничуть не смущало. Он двигал указательным по отзывающейся на прикосновение матрице, оставляя водянистые отпечатки, и бурчал под нос, комментируя:
  - Вот кухня, смотри, ресторан, вот помещения для персонала, охрана. Вот тут номера, похуже, получше. Даже склад есть. Техника, видимо, вот здесь жили охотники. Спец помещение для оружия, ага, машины. О, даже места под вертушки! Предлагаю разделиться. Ты идешь на кухню, я в гараж. Через час, примерно, встретимся вот здесь. Зимний сад. Он наверняка законсервирован. Помещение большое, просмотр отменный. Сейчас активирую маячок гостя.
  Янат сползла обратно на пол, рядом уже натекла лужа, но она отнеслась к ней также совершенно равнодушно. Переступила, раздумывая о том, где найти мешок или что-нибудь из чего его можно сделать.
  - Держи! - рука Кэро возникла над стойкой. Янат взяла красный шарик и сжала в ладони. Над кулаком возникла трехмерная голограмма, с полной схемой отеля. Девушка благодарно кивнула и направилась к одному из коридоров. Левому. Он вел на кухню.
  - Ян! - девушка обернулась и увидела, как Кэро посылает ей воздушный поцелуй. Она рассмеялась, ответив на него, и лишь повернувшись спиной к птаирианцу, позволила себе горькую улыбку. Она не могла обманываться бесконечно. Веселые игры, намеки и злые шутки, призванные сбросить напряжение маскировали их влечение друг к другу. Но что дальше?
  
  35 глава
  
  Помещение кухни выглядело большим и пустым. Квадратный зал, с потолками под четыре метра, посредине длинные широкие столы, поблескивающие декоративной медью, красно-оранжевые отблески которой являлись искусной подделкой. На деле сложный сплав с тончайшей суперустойчивой пленкой краски. У одной стены вертикальные кубы синтезаторов. У другой непонятная техника, то ли имитирующая плиту и приспособления для приготовления пищи естественного происхождения, то ли настоящий раритет. К такому Янат и не знала, как подступиться. Где включить, чем регулировать, такое оборудование требовало разбираться. Времени, как и желания у нее не было. К тому же чтобы что-то готовить из натур сырья, надо иметь это что-то, а на кухне царила стерильная чистота. Правда, обернувшись, Янат увидела цепочку грязных следов на полу. Она фыркнула и демонстративно повозюкала ножкой. Затем подошла к синтезатору и принялась задумчиво его изучать.
  Знаки она понимала, язык с некоторым трудом, но определила как мертвый общий, активно используемый переселенцами первой волны и сильно изменившийся со временем. Янат когда-то его изучала, поэтому прочесть надписи труда ей не составило. Оставалось проверить, будет ли работать синтезатор. Она вытянула губы трубочкой и с некоторой опаской пробежалась пальцами по кнопкам. Куб ожил. Замигали маленькие лампочки, прозрачный стекло-керамический пузырь в его чреве запотел и с мягким хлопком раскрылся, прячась внутрь ниши. Выехала подставка, на которой лежала обыкновенная пшеничная булочка, размером с кулак.
  Яна не заметила, как затряслись ее руки, когда она протянула их к пище. Не почувствовала, что горячий хлеб обжигает губы и язык. Нет, она находилась на седьмом небе от счастья и больше никуда не собиралась уходить от синтезатора. Никогда и ни за что!
  Через какое-то время ослепление прошло. С некоторым трудом, она заставила себя думать о чем-то, кроме еды. Поднялась с пола, где сидела, скорчившись у стены, когда ела и внимательно изучила все кубы. Затем прошлась вдоль них еще раз, совсем по-другому: собранно, целенаправленно, набирая коды на каждом. Вскоре, агрегаты зашумели, каждый в своей тональности. Пузыри в них открываясь с четкой последовательностью и наполняли помещение самыми разными ароматами. Янат вынула из технического куба пакеты и начала аккуратно упаковывать пищу. Она чувствовала себя так, словно находилась на Эзарусе, Тубе или еще какой-то из планет современного мира. Закончив, она с некоторым сожалением оглядела кухню и, твердо пообещав себе вернуться, сжала в руке красный шарик.
  По карте выходило, что идти до сада не слишком долго (по левому коридору номер семь прямо), поэтому она решила заглянуть в какой-нибудь из номеров и поискать синтезаторы другой технической направленности. Обняв одной рукой пакет, а в другой сжимая шарик, Янат всматривалась в карту, выбирая самый удобный путь из возможных. Наконец, удовлетворенная своим выбором, она засунула шарик в карман и покинула кухню.
  Четкое геометрическое проектирование гостиницы было ей на руку. Найти любое помещение почти не составляло труда. Прямые коридоры, сенсорные и визуальные таблички, механический подсказчик, глотающий окончания слов, но говорящий на узнаваемом наречии мертвого языка. Янат вертела головой из стороны в сторону, подмечая детали, удивленно рассматривая китч старого мира, с его высокомерным безвкусием в деталях и роскошной обстановкой в целом. Многое было стилизованно под настоящее: кожу, ткани, ковры, но при ближайшем рассмотрении оказывалось синтетикой, визуализацией, выкрашенным пластиком или металлом. Она трогала поблескивающие стены, которые вспыхивали мириадами искорок при ее приближении, по дороге постукивала ногтем по фигурным лампам под старину, такую старину, что она даже не знала, как назывался такой стиль. Янат провожала взглядом крошечных роботов уборщиков, спешно выведенных из искусственной спячки и мчащихся драить и чистить. Невольно улыбалась мягкости ковра, пружинящего под ногой столь естественно, что было трудно поверить в его чисто синтетическую природу.
  Жилые комнаты располагались в правой части отеля, полукругом, а прочие помещения в левой. В гостевые помещения уводили шесть коридоров, и из каждого в номера вели двери. Янат попыталась войти в первый попавшийся. К ее глубокому разочарованию, он оказался заблокирован. Как выяснилось позже, остальные номера тоже не поддавались взлому. Немного остыв, она активировала схему отеля и стала внимательно ее изучать, пытаясь найти альтернативу комнатам для гостей. Вскоре, Яна обнаружила помещения для обслуживающего персонала и направилась в ту сторону, обдумывая, что будет делать, если и там потерпит фиаско. Номера для обслуги открыть было можно, но для этого, как выяснилось в процессе исследования, требовались карты доступа, которые выдавались в центре управления отелем. Идти туда Янат не захотела, и решила рассказать о находке Кэро, с тем, чтобы вернуться вместе с ним. Окончательно определившись, она направилась к павильону с растениями. Зелени или фруктов там, конечно, остаться не могло, но сохранялась вероятность найти что-нибудь другое, могущее пригодиться им в пути. Вход в сад претворяли арочные створки дверей, выполненные в виде витражей. Сквозь них пробивался неясный свет, скорее всего иллюзия, но очень натуралистичная, уютная и не вызывающая тревожного ожидания подвоха.
  Янат толкнула дверь, и створки мягко разошлись, открывая великолепие, от которого у нее перехватило дух. Если сейчас, без растений, само по себе помещение вызывало восхищенное молчание, то каким же оно было в лучшие времена?
  Сад находился в центре здания и к нему приводили большинство коридоров отеля, за исключением технических, ведущих в ангары. Согласно схеме, он был спроектирован таким образом, чтобы получился огромный зал в виде круга. В его середине возвышалась сложная конструкция фонтанов, выполненная из полупрозрачного материала, удивительно гармоничного сочетания арок, башен, спиралей, конусов, шаров, звезд и широких ступенчатых площадок для водопадов, увенчанных изящными скульптурами. Свет, падающий сверху, из ставшего теперь прозрачным купола, превращал ее в хрустальную композицию, где каждая грань бликовала, многократно преломляя его и рассыпая вокруг разноцветные искры. Водные струи били с разной силой и направленностью, под разными углами, а в результате в воздухе постоянно дрожала мельчайшая водяная пыль, сверкавшая как бриллианты. Каскады, перепады небольших водопадов и ручьев сливались в идеально продуманные реки, текущие по спиралям и звонко выплескивающиеся в нижний, самый большой венчающий композицию фонтан-чашу.
  Янат поставила пакеты на пол, подошла к бортику и заглянула внутрь. По поверхности воды рябью бежали волны и эскадры пузырьков-корабликов. Дно чаши было выложено мозаикой из крошечных кусочков самых разных цветов, которые все вместе сплетались в шикарное панно, изображающее морское дно.
  - Красиво? - она обернулась. Кэро сияющими глазами смотрел на нее. Янат молча кивнула. Тогда птаирианец подошел ближе и вдруг перешагнул прямо в фонтан, погрузившись в воду по колено.
  - Иди сюда, - позвал он ее лукаво. Яна помотала головой, за что получила порцию брызг. Взвизгнув, она вдруг рассмеялась каким-то необузданно-счастливым смехом и открыто улыбнулась, глядя в лицо Кэро. Он протянул к ней руки. Янат наклонилась, сбрасывая ботинки, а потом обняла его за шею и поджала ноги. Птаирианец нежно подхватил ее и осторожно отступил назад, прямо под струи.
  Она снова взвизгнула, расхохоталась как безумная, и неожиданно для самой себя поцеловала Кэро. Он лишь крепче прижал ее к себе и замер. Яна отодвинулась, изучая взглядом его реакцию. Птаирианец смотрел, улыбался, а вода стекала по его лицу, оставляя грязные подтеки. Потом он фыркнул, чуть оттопырив нижнюю губу, и снова улыбнулся краешками губ.
  - Я люблю тебя, - тихо сказала Янат. Его руки немного ослабли, и она скользнула вниз, почувствовав сначала неожиданно теплую воду, а потом крошечные квадратики плитки под стопами.
  С какой-то неторопливой мягкостью они изучали лица друг друга, а когда вновь поцеловались, то первые несколько секунд не закрывали глаз. Смех серебристыми колокольчиками еще звенел в воздухе, смешиваясь с мелодичной игрой водных струй, звуками капель, падающих в малые чаши, переливами больших и малых водопадов, каскадами, низвергающимися у них над головами. Не расцепляя пальцев, они опустились в фонтан и его воды приняли их в объятья, укутывая шелковым покрывалом нежности, невесомым и ласковым. Отдаваясь своему желанию, они не испытывали всепоглощающей и ослепляющей жажды обладания, лишь томную, сладостную негу, присущую настоящей, выстраданной любви. Их охватило чувство свободы и радости, неизмеримые ощущения от которых переполняли сердца, тела и души, выплескиваясь громкими криками.
  Позже, они сидели на бортике фонтана, поджав ноги, и смотрели на хрустальную игру отражений. Их глаза засияли, лица порозовели. Только счастье может делать людей такими, особенно красивыми, внешне и внутренне, преображая до неузнаваемости:
  - Красиво...- тихо прошептала Янат. Ей до сих пор было жарко, хотя сердце уже билось ровно, но внутри, словно непрерывно горело пыхающее всполохами пламя.
  Кэро не ответил. Какое-то время они просто молчали, продолжая любоваться фонтаном:
  - Сколько у нас осталось... до твоего следующего цикла? - Внезапно спросил птаирианец.
  Янат пожала плечами:
  - Месяц, два. Эта планета как-то повлияла на мою физиологию, все сбилось, сдвинулось непредсказуемо. Даже не знаю. Значит, мы пришли к разговору о потом?
  - Я знаю, что мне нужно, - произнес Кэро, опуская ноги в воду.
  Яна облизнула губы и съежилась. Она нервно улыбалась, но в этой улыбке не осталось ничего от недавней радости.
  - И знаю, что нужно тебе, - продолжал птаирианец. Он дотронулся указательным пальцем до ее губ, наклонившись, заглянул в глаза. - Убери это выражение сейчас же. Мы никуда не денемся от будущего, но не будем загадывать наперед. Просто жить ради каждого такого вот момента. Хорошо?
  - Любовь? - прошептала она еле слышно, чувствуя, как зацветает алыми розами смущение на щеках.
  - Любовь, - серьезно ответил Кэро и протянул ей руку. Янат выпрямилась и встала на ноги. Он обнял ее и нежно покачивал, как будто защищал от всего мира.
  Реальность ворвалась в их мечты достаточно буднично. Жалобным урчанием желудка птаирианца. Янат отстранилась от него и расстроено вскрикнула:
  - О, черт! Я же нашла еду!
  Кэро засмеялся и вылез из фонтана. Он показал на пакеты, Янат согласно закивала. Сама она еще ходила по чаше, собирая плавающую одежду.
  - Вода теплая, заметил? Странно.
  - Ну, - Кэро с блаженным выражением лица ел бутерброд с мясом, - мы же не знаем, что за контингент здесь отдыхал раньше. Посмотри на претенциозность всего, на масштабы, размах. Наверное, учитывались мелочи, включая и возможность регулировать температуру воды в фонтане, на случай, если кому-то из гостей внезапно втемяшиться поплавать в нем. С другой стороны, мы как дикари с другой планеты, - он хмыкнул, - нет. Люди иного мира. Можем строить догадки и делать предположения. Но по сути, что мы знаем о них? Кем они были? Что ценили? Скромный отель среднего класса, или охотничий домик? С таким же успехом это может быть роскошная гостиница для очень богатых клиентов. Без разницы, сохо. Все они тени прошлого. А нам грех не воспользоваться такой передышкой. Ты нашла синтезаторы, я тоже кое-что интересное. Вертушки. Огромные грузовые вертолеты. Проблема, конечно, лететь на таком. Мы найдем карту, тут наверняка есть хоть какая-то, чтобы составлять прогулочные или охотничьи маршруты и попробуем установить точнее, где мы, а где город на реке и база.
  - Я не смогла попасть в номера, - сообщила Янат, раскладывая на полу тряпки, которые когда-то недавно, и уже так давно, были их одеждой. Обувь сохранилась не в пример лучше. - Но нашла упоминания о центре управления отелем. Там, думаю, будет много чего полезного.
  - Если это полезное станет работать, - добавил Кэро, - но, да, ты права, несомненно, мы должны сходить туда.
  - Так у тебя уже есть план?
  - После того, как я проверю кое-какие догадки, будет.
  Птаирианец поднялся с пола, аккуратно поднял пакет с оставшейся едой и с сожалением поглядел на фонтан.
  - Хочу раздобыть моющее чего-нибудь, да и помыться.
  - Не мешало бы, - Яната вздохнула, - а вещи мокрые.
  - Собери их в кучу, сохо, пойдем пока так. Если повезет, найдем какую-нибудь одежду в технических помещениях. Там тоже должны быть синтезаторы, они тут повсюду.
  Птаирианец подал ей один из пустых пакетов, и Янат сложила внутрь влажные тряпки. Они надели обувь и в таком, достаточно живописном виде отправились искать центр обслуживания.
  
  36 глава
  
  - И... раз! - добавил вслух Кэро, с нетерпением ожидая отклика команды, отданной вручную на сенсорной панели. Металлические створки плавно разъехались, открывая вход в помещение центрального управления. Янат не ожидала ничего сверхъестественного, но все-таки была немного разочарована. Никаких тебе наворотов, помпезности или вычурности, как в других значимых помещениях отеля. Обычная техническая зона. Лаконично, продумано до мелочей, совершенно непригодно для праздных гостей. Размеры помещения, конечно, внушали уважение, квадратов сто-сто пятьдесят, не меньше. Более чем достаточно для установки машин, систем отладки, модуля с мониторами, куда выводились когда-то изображения с камер наблюдения, уголка для приема гостей - столик, кресла, мини синтезатор, ну и, конечно же, пульта: полукруглой бандуры, метра в два высотой, а в ширину около четырех, полукруглой и матово отсвечивающей сглаженными гранями. Завершал видимую конструкцию длинный (выполненный, скорее всего, с применением устаревших технологий) экран для работников. Их подразумевалось трое, по числу резко выбивающихся из обще отельного стиля простеньких эргономических кресел. Ниже, под экраном, располагался непосредственно и сам пульт: сенсорные панели, проекторы, системы связи, передачи сообщений, видео сигнала, отслеживающие устройства, системы безопасности и далее по списку.
  Янат бродила в помещении, оценивая полезность обнаруженного, пока Кэро терпеливо изучал пульт и пытался запустить ручное управление системами или хотя бы включиться в автоматический процесс. На панели перед креслами лежала пачка серых пластин. Она заметила их и взяла в руки, немного опасаясь, что они рассыплются, но технологии прошлого заслуживали искренней похвалы. Девушка повертела пластины, так и сяк, пытаясь сообразить, для чего они предназначались. Рассеянно сжимая одну из них, она села в кресло, поежилась, холодный пластик неприятно холодил обнаженное тело, и раздраженно потерла пластинку пальцем. Неожиданно, внешняя сторона ее стала светлеть, на глазах меняя цвет и набирая краски. Проступили очертания лиц, пейзаж, засинело небо.
  - Ого, - оценила она находку и стала таким же образом возвращать изображения на остальные пластины. По мере того, как сюжеты своеобразных фотографий приобретали четкость и законченность, лицо Янат становилось все мрачнее.
  - Кэро, - позвала она птаирианца, ожесточенно воюющего с системой отладки, которая, наконец, запустилась, но не принимала пароль. - Этот отель. Я точно знаю, кто в нем жил. Охотники. Более того, веселые сибариты проводили время оригинальным способом. Погляди.
  Она положила пластинку на стол и толкнула в его сторону. Заскользив по гладкой поверхности, картинка попала точно под руку. Кэро повернул голову и посмотрел на изображение.
  Несколько добродушно-веселых мужчин в странных одеждах, для забавы стилизованных под какую-то древнюю эпоху, сжимали с победоносным видом предметы, внешне похожие на парализаторы или их смертоносную версию - разрушители. Люди стояли на фоне отеля, по левую сторону от них находилась машина для перевозки пассажиров, как будто специально состаренная под общий вычурный стиль. По правую виднелись джунгли, в тот момент еще, видимо, не успевшие захватить так много пространства как сейчас, когда буйство природы уже некому сдерживать. У ног охотников лежали трофеи: жалко скрюченные, тонкокостные тела. Навий.
  Птаирианец поднял взгляд от картинки и посмотрел на Янат. Та молчала, быстро моргая, будто пыталась сдержать слезы:
  - Моих предков тоже травили, - пояснила она, - с тех пор, я такие вещи воспринимаю достаточно болезненно. Хотя обычно, не демонстрирую вне.
  - Зато для меня теперь многое встало на свои места. То, что я видел эмоциональным фоном, и не мог до конца понять, считая противоречиями культуры и ментальности, обретает совсем иное значение в свете вот этого вот. Да, Янат сохо, люди бывают жестокими сверх меры.
  - Их лица, Кэро, ты видишь?
  - Вижу, - он выглядел спокойным, однако глаза опасно потемнели, - нам не стоит задерживаться дольше необходимого, да, но позволить управлять собой гневу или бежать прочь сломя голову, глупо.
  Янат покрутилась на кресле, постукивая пальцами по подлокотникам. Пакет на ее коленях медленно съезжал, но она не обращала на него внимания:
  - Знаешь, я не образец для подражания, нет. Но вот никак не возьму в толк, они, та, мертвая цивилизация людей, создавали такие прекрасные места, такие очаровательные предметы искусства, как фонтан в саду. Как же тогда эти люди не разглядели в навьях разумной расы?
  - Может и не пытались? - птаирианец вздохнул, - ты помнишь, что поселенцы первой волны являлись скорее пиратами, нежели контактерами, и что остановила их война, а вовсе не приобретенная мудрость? Как много 'колыбелей' затерялась в необъятности черного космоса навечно? Что стало с людьми на их бортах? Судить или не судить? Я не знаю. Кто-то просто пытался выжить, кто-то перешагнул границу разумного и начал сеять зло осознанно. Навь достаточно наказала их. Она уничтожила целую цивилизацию, защищая своих детей. Навьи выжили, а люди? Не думаю, что мы сможем легко разбить толщу льда между нашими видами, но если выясним причины, кто знает? Возможно, найдем поводы для перемирия.
  Янат кивнула, соглашаясь. Настроение ее заметно испортилось, появилось ощущение неосознанной гадливости направленной на отель. Она поднялась и подошла к птаирианцу, успешно взломавшему систему и теперь застрявшему на переводе каких-то документов:
  - Не понимаю, - с досадой произнес он, - тут использован какой-то диалект мертвого, я вижу общий смысл, но дословно не разберу ни слова.
  - Дай попробую. У меня абсолютная память, если я когда-либо учила этот язык, то вспомню, - предложила Яна. Кэро подвинулся, уступая ей место, и ласково провел пальцами по щеке. Она вернула ему нежность быстрой улыбкой и благодарным взглядом, а затем сосредоточилась на экране.
  - Мне понадобится время, сохо, - сказала она через какое-то время, - минут двадцать.
  Кэро кивнул:
  - Я загляну в подсобку. На схеме, тут есть пара маленьких помещений, но из-за чертовых панелей замаскированных под стены, никак не соображу, где они.
  Янат погрузилась в работу и не прислушивалась к тому, что делает за ее спиной мужчина. Его периодическое бормотание вызывало у нее улыбку, но не отрывало от процесса. Когда она закончила и огляделась, то с некоторым удивлением обнаружила, что Кэро исчез:
  - Сохо? - с вопросительной интонацией позвала она. Ответом ей стало молчание. Слегка обеспокоенная, она покрутилась в помещении, и уже встревожено заорала:
  - Где ты, Кэро, черти тебя возьми?!
  - Я здесь! - Донесся приглушенный ответ.
  - Где, здесь? - Громко спросила Янат.
  Одна из стен прямо перед ней начала двигаться, и отъехавшая панель открыла небольшую комнату. Она заглянула туда и увидела прыгающего на одной ноге птаирианца.
  - Я нашел приемлемый вариант, - радостно сообщил он, - отличный синтезатор. Дешево и сердито. Можно выбрать тип комбинезона, одеяла, моющие средства и так, по мелочи.
  Кэро всунул вторую ногу в штанину, полностью натянул комбинезон, застегнул молнию и довольно похлопал себя по груди. Серый материал нейтрального оттенка, скорее всего, одежда уборщиков или технарей, но какая разница? Одежда оказалось удобной, ткань мягкой на ощупь, а главное, достаточно прочной. О большем и мечтать не приходилось. Янат еще немного повозилась около кнопок, после чего они получили нижнее белье, носки, несколько одеял, полотенце и даже простынь.
  - Я снова чувствую себя человеком, - улыбнулся птаирианец, хлопая в ладоши, - браво, сохо, ты волшебница. Я оказался способен только на комбинезоны.
  - Неважно, - отмахнулась Янат, - позже решим, что полезное стоит взять с собой, а что просто блажь, не стоящая внимания. Думаю, заночуем здесь, прямо в этой комнате? Мне отель теперь не очень-то нравиться, но по любому лучше, чем джунгли и сон вполглаза. К тому же мы находимся в сердце гостиницы, безопаснее всего именно тут. Выспимся, после определимся с дальнейшими планами.
  Кэро кивнул, соглашаясь, и поинтересовался:
  - Ян, а что тебе удалось перевести?
  - В основном, в документах техническая информация по обслуживанию отеля. Я нашла, как запустить некоторые из сопутствующих программ. Еще там туристические маршруты, графики дежурств, заметки на полях, записи о постояльцах, а из интересного для нас голографический модуль карты. Весь материк. Надо придумать, как переписать ее на какой-нибудь носитель и забрать. Для наших ученых в машине содержится множество уникальной и полезной информации, но, к сожалению, унести с собой реально лишь ее малую часть.
  - Возьмем, что сможем. Нужно посмотреть карту. Ты разобралась, как ее запустить? Покажешь? - Янат кивнула. - Отлично. Пойдем, попробуем разобраться, где сейчас находимся мы, а где город. Интересно увидеть, куда нас занесло.
  Они покинули комнатку и удобно устроились в креслах перед экраном. Янат немного повозилась с пультом и запустила трехмерную модель карты. Проектор развернул перед ними схему, на которой подробнейшим образом были зафиксированы города, а также зоны отдыха, поселки, курорты, такими, как они существовали когда-то. Настоящий прорыв в изучении Нави.
  Янат внезапно пришло в голову, что отель какое-то случайное чудо на их пути, ведь неразрушенных зданий, а тем более крупных жилых центров практически нигде не осталось. Такого рода находки вызывали пристальный интерес ученых, тщательно исследовались, так как в период войны все крупные и социально значимые объекты, скорее всего, были уничтожены в первую очередь. Уцелевшие обломки цивилизации же давали ничтожно малое количество информации о планете или ее жителях.
  Только теперь напарники начинали понимать, какую удачу нежданно поймали за хвост. Первое желание переждать, отлежатся, буднично - просто выжить, перерастало в законную гордость от осознания важности сделанного открытия. Они постарались извлечь из машины максимум информации. Долго думали, как бы довезти до своих хотя бы ее часть, огорчаясь скудности имеющихся возможностей. Затем, определили координаты отеля, а получив данные, зафиксировали их на карте. Наконец, напарники смогли разобраться, где в данный момент находятся, и рассчитать примерный маршрут до города и базы.
  Янат описывала местность такой, какой ее запомнила, изучая данные о поверхности Нави (бессонные ночи в библиотеке корабля не прошли даром), а Кэро отмечал 'маркерами' эти точки на старой карте. Результаты их не радовали. Добраться до города пешком не представлялось возможным. За лесом начиналась пустыня, которая по большей части представляла собой радиоактивную зону, с большими, все еще 'горячими' проплешинами. Ни питьевой воды, ни пригодной для отдыха растительности. Дикие земли, абсолютно несъедобные водоросли, живущие в озерах-кратерах омароподобные твари, черви и многоножки. Агрессивная для человека среда. Выжить нереально. Даже если повезет пройти пустыню, обойти озера, делая порядочные крюки по маршруту, останется излучение. Радиация и другое, не менее опасное, таинственное излучение Нави, сводящее людей с ума.
  - А транспорт? - после долгой паузы и осознания критичности ситуации, спросила Янат.
  - Тоже проблемы. Они, эти люди, вроде как достигли определенного уровня развития, но я не нашел никаких упоминаний об альтернативных видах топлива. В гараже стоят вертушки. Грузовые вертолеты, достаточно защищенные, чтобы на той высоте, что мы будем, не подвергаться опасной дозе излучения. Но они предназначены для перевозки грузов, в связи с чем, жрут очень много топлива. А оно обыкновенное, по типу горючей смеси, с выбрасыванием паров в механизм мотора. Из-за этого вертушка может пролетать лишь фиксированное расстояние, после чего требуется дозаправка. Можно погрузить контейнер горючего в вертолет, но где приземлятся и как потом взлетать? Даже, положим, справимся, остается опасное для жизни излучение. Нужно делать расчеты. Другого пути нет и иначе нам не выбраться, сохо. Получается так. Сначала я подумал о путях навий, но там нечего ловить. Если наш вариант сложный, тот просто невыполнимый. Смотри, даже на карте видно, что в пределах нескольких километров нет ни одного крупного озера или реки, значит, и выхода на тоннели навий. Да и будь они, шансов попасть туда или выйти оттуда живыми, нет.
  - Паршивец Самойлов знал, о чем говорил. Он не боялся побегов не зря. - Зло произнесла Янат и мрачно посмотрела в сторону.
  - Но мы живы, сохо, вопреки его прогнозам. Когда я был в ангаре для транспорта, то нашел там небольшие машинки, какой-то прогулочный вариант транспорта для охотников, полагаю. Они очень легкие по конструкции и от радиации защитить не смогут, но значительно упростить путь, сократив время в дороге, вполне. Давай посчитаем, Ян, сможем ли мы пролететь самые опасные участки пустыни на вертушке. Тогда, даже если край радиации мы захватим на машинках, то сможем ее преодолеть, не подвергаясь серьезной опасности.
  - Нам нужно найти еще кое-что, - ответила она, покусывая нижнюю губу. То, о чем Яна думала, внушало ей беспокойство, но было жизненной необходимостью.
  - Ты о чем? - Кэро стал рассеянным, мысленно он уже начал расчеты.
  - В городе живут купины, помнишь? Оружие. Я знаю, опасные мысли, но без парализаторов в город нам не попасть. Сожрут птицы. Без нашего противника, того самого фактора Х, тут явно не обошлось. Сам посуди, купины отличная защита от незваных гостей. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее крепнет моя уверенность. Никаких случайностей. У него некий план и сплошные закономерности. Поселок подопытных людей, город хищных птиц, которых защищает закон, клоны Самойлова.
  - Пожалуй, - птаирианец задумчиво кивнул, - направление верное. Поищем. Присоединяйся, Ян, нужно многое сделать. А времени у нас в обрез.
  
  37 глава
  
  Янат, запрокинув голову, смотрела на серебристо-голубой приплюснутый по бокам аппарат со сложенными сейчас по вертикальной оси лопастями винта. Грузовой вертолет выглядел громоздко, натуральный 'динозавр', особенно в сравнении с машинами их миров, но Кэро горделиво похлопывал его по округлому боку. Птаирианец немало потрудился, возвращая целую внешне, но 'остывшую' от времени и неблагоприятных факторов машину к жизни, и теперь испытывал законную гордость механика-электронщика. Благо, контактеров готовили к форс мажорам, увеличивая базу знаний за счет максимально широкого выбора задействованных областей, а сам механизм был не слишком сложен для неспециалиста. Тем более предки изобретателей конкретного аппарата являлись потомками землян, а значит, черпали у них идеи, развивая старые технологии. Схожесть конструкций, типов работ и предназначение многих артефактов найденных на разных планетах, позволяли делать такие выводы с убедительным обоснованием. Всех их объединяло общее прошлое - корабли-колыбели.
  Янат покрутила в руке красное яблоко. Круглый плод выглядел идеально: аппетитным, спелым, сочным:
  - Знаешь, порой приходиться наблюдать такие странные пути, повороты в эволюции. Вот эти люди, например. Они изобрели или сохранили технологию производства - синтезаторы, но до альтернативного топлива не додумались. Однажды, - задумчиво продолжила она, - я была в командировке, в далеком, бедном мирке. Мы следили за одной группой агрессивно настроенных фанатиков. У них оказалось опасное количество симпатизирующих, число которых быстро увеличивалось. Их проповедник говорил, что все вокруг создано богом, и только в его власти созидать, а люди, что пытаются взять на себя смелость присвоить его функции, страшные грешники, угрожающие сущему. Мол, их отвратительные опыты приведут к краху мира. Он и его последователи требовали запретить и изъять синтезаторы, которые попали на планету с нашей цивилизацией. Контактеры тогда только-только наладили общение с главами правительств, все висело на волоске. Синтезаторы должны были стать первым дружеским жестом, даром от развитых миров, так сказать, залогом плодотворных отношений в будущем.
  Птаирианец прислонился спиной к вертолету и прищурился, внимательно слушая. Янат кинула ему яблоко. Кэро поймал плод и положил на ладонь:
  - Идеально, - утверждающе произнесла она, - я так захотела. Могла бы синтезировать десяток таких. Один в один. При этом они были бы полноценными органическими продуктами. А если ввести допустимую погрешность, можно создать иллюзию 'натуральности' обожаемую теми фанатиками какой-то мазохической любовью. Но чего бы я не смогла сделать, так это объяснить им процесс поатомной сборки, идентичности, теории всеобщей материи, то, что выше рамок их понимания в силу массы факторов, включая эволюционную недоразвитость цивилизации, скудные запасы природных ресурсов, ограниченные водные и жесткую климатическую обстановку. Они голодали веками, боролись за существование каждый день и проигрывали. Но с появлением всеобщих благ, появились и те, кто раньше полностью контролировал умы большинства, а теперь неожиданно почувствовал шаткость своего положения. Зачем верить в суровость божественного промысла, испытания и святость проповедника, диктующего через себя волю всевышнего, когда можно увидеть сытость и благость, взятые буквально из воздуха? Богохульство, святотатство, попытка настроить против сложившегося и отлажено работающего на них образа, где главные голоса за кадром они и только они! Уйдет зависимость и рухнет колосс на глиняных ногах. Люди станут молиться другому богу и верить другим проповедникам.
  - Я бы сказал, ты права, Ян, но... что если есть доля правды в том, как они видят мир, где вы хотели изменить так много? Они выживали сотни лет не за счет природы и ее богатств, а за счет веры в себя и своего бога. Очень трудно впустить в жизнь что-то новое, сама знаешь. Конфликт, чем он закончился?
  - Мы убили проповедника, - сухо сказала Янат, - точнее, то был несчастный случай. Сейчас на планете относительное изобилие. Хотя последователи проповедника возвели его в ранг святых и его именем сражаются непонятно за что. Вспышки насилия и 'натуралы', которые устраивают забастовки, чтобы запретить использование синтезаторов, имеют место быть. Зато содружество вступило в полноценный контакт, идет постепенное развитие отношений. Люди перестали вымирать, что происходило последние сто лет. После терракоррекции им еще и будет где жить.
  Кэро покачал головой и протянул обратно яблоко:
  - Самое опасное, Ян, самому поверить в то, что твои поступки всегда имеют оправдание. Любые. Пора на борт.
  Она пожала плечами. Слова птаирианца задевали ее, но Яна постаралась не показывать этого:
  - Мы все погрузили? - спросила она. Кэро кивнул и обошел вертолет сзади, чтобы подняться в открытый люк. Янат вздохнула и положила яблоко в карман. Она с легкой душой покидала стены отеля, но будущее пугало ее своей неопределенностью.
  Небольшая передышка позволила напарникам немного прийти в себя: отоспаться, вымыться, переодеться, а найденные сведения еще немного приоткрыли тайные пороки Нави. Но впереди их ждали не самые дружелюбные места, капризы погоды и предположения, которые оставались вероятностью, а не фактами, до тех пор, пока не будут кем-то доказаны. Однако желание докопаться до истины у обоих стало таким сильным, что варианты сразу пытаться добраться до базы ими не рассматривались.
  Навь бросила вызов, и они его приняли.
  Янат поднялась на борт вертушки и заняла место рядом с пилотом. Кэро задал программу, запустил двигатель и приготовился к взлету:
  - Когда мы поднимемся, отель снова законсервируется. Так больше шансов, что он в хорошем состоянии достоит до экспедиции исследователей. Сейчас откроется крыша, чтобы мы смогли покинуть гараж. Какое-то время потрясет, пока машина хорошо не прогреется, после чего будем лететь, должны, по крайней мере, мягко. На оптимальную высоту поднимемся минут через пять, а дальше все зависит от удачи. Вертолет полностью исправен, так что грешить больше не на что. И еще, Ян, надо следить вот за этими датчиками радиации, если появятся опасные значения, необходимо подниматься выше. У нас нет запасов кислорода, поэтому нельзя допускать нехватки воздуха, разобьемся. Как только поймем, что все идет как надо, включим автопилот и сверимся с маршрутом. Так как нам лететь часов семь-восемь, придется меняться, отслеживать работу приборов по очереди. Перед посадкой будет сложнее всего, попытка одна и горючее на исходе, но отступать некуда. Ты готова?
  - Да, - подтвердила Янат, пристегиваясь. Кэро кивнул и перевел рычаг в положение - 'взлет'.
  Снаружи послышался скрежет, перешедший в мягкий гул, который сливался с равномерным рычанием мотора вертолета. Машина дернулась и, стремительно набирая скорость, пошла вверх. Янат вцепилась в подлокотники кресла и сжала зубы, чтобы не стучали. Трясло так, что в груди рождалось какое-то дрожание, а вокруг то звонко, то глухо дребезжало и позвякивало. Потом лишние звуки разом исчезли. Остался лишь уверенный рев мотора, перешедший в равномерное гудение. Яна посмотрела вперед, направо и налево, вздохнула с восторгом, и мягко отпустила подлокотники. Перед ними разворачивалось панно из разноцветных пятен, сплетенное в причудливый узор из бликов солнца, величественных пейзажей и синего неба. Внизу, стремительно исчезал, растворяясь в джунглях отель, впереди, сколько хватало взгляда, цветным океаном раскинулся лес, колышущийся, движущийся, поражающий воображение переливами оттенков.
  - Пока идет нормально, - констатировала Янат, сверяясь с показаниями приборов.
  - Хорошо. Часа через три начнется пустыня, нужно зафиксировать координаты. Делай пометки в бортовой журнал, потом заберем носитель. Красиво, да?
  Она улыбнулась, протянула руку и сжала ладонь птаирианца. Он немного рассеянно улыбнулся в ответ и вдруг нахмурился:
  - Видишь?
  Яна посмотрела туда, куда показывал Кэро. На востоке небо стремительно наливалось чернотой, становилось сизым, тяжелым, низким.
  - Надо успеть проскочить.
  - У нас нет выбора, - Янат сильнее сжала руку птаирианца, - он...
  Кэро скривился, перебив ее:
  - Не говори ерунды, сохо. Не очеловечивай явление.
  - Это говорит тот, кто считает эгрегоры нормой? - она нервно рассмеялась и убрала ладонь, - я точно знаю. Навь, глобальная система слежки, таинственный незнакомец. Они играют, проверяют нас, спрашивают, что мы можем предложить в обмен на свои жизни.
  Кэро покачал головой, с тревогой всматриваясь в лицо Янат:
  - Я тебе верю, сохо, но не позволяй домыслам обретать реальные черты. Погода против нас, но не бог, не планета, не абстрактные величины. Давай сосредоточимся на здесь и сейчас, не позволяя эмоциям управлять нами.
  Она уставилась перед собой и никак не отреагировала на его слова. Кэро счел за лучшее оставить ее в покое и сосредоточиться на показаниях приборов.
  Последующие часы они пытались уйти от бури. Опережали ее буквально на минуты, с трудом выхватывая свободное пространство для маневров. Складывалось впечатление, что природа все же восстала против них, в ярости, раз за разом, пытаясь ухватить вертолет за винты, чтобы разбить его. Кэро опустил на стекла защитные экраны, и теперь они летели, ориентируясь по приборам и трехмерной реконструкции местности. Из-за сильного ветра схема все время 'плыла': расслаивалась и сбоила. В конце концов, Янат отключила ее, предпочитая не отвлекаться на недостоверную информацию.
  Буря таки зацепила их самым краем, уже на издыхании. Возможно, именно то, что это было последнее касание и спасло им жизни. Вертолет все еще мотало, встряхивало и водило из стороны в сторону. Мотор выл на одной ноте, механизмы с трудом справлялись с перегрузками. Кэро старался выровняться, спустится ниже. У земли ветер становился не таким сильным и был шанс на благополучное приземление. В какой-то момент вертушку закрутило, и Янат поняла, что птаирианец вот-вот потеряет управление. Она закрыла глаза и закричала про себя: 'Оставь нас в покое! Мы не игрушки!'
  Их резко тряхнуло, вой утих. Яна тяжело дышала, сидя с закрытыми глазами. Она слышала странный скребущий звук. Монотонный, раздражающе громкий, во внезапно наступившей тишине:
  - Что это? - спросила она, открывая глаза.
  - Песок. Ветер бьет песком о борт вертолета. Мы сели, Ян. Мы смогли долететь, куда запланировали.
  Она молча слушала, как за стеной беснуется издыхающая буря, и ощущала, как ее саму трясет изнутри:
  - Янат, мы переночуем здесь. За окном уже ночь, но мы в безопасности. Все в порядке, слышишь?
  - Да, - она кивнула, но кивок получился нерешительный, какой-то нервный и кривой. Кэро отстегнул ремни, выбрался из кресла. Осторожно подобрался к ней и сел рядом на корточки, а затем обхватил ладонями ее лицо и повернул к себе:
  - Все хорошо. Действительно, хорошо.
  - Я знаю, - она посмотрела в глаза Кэро и обняла его за шею, прижавшись щекой к щеке, - осталось самое трудное и самое опасное, а мне впервые в жизни не хватает куража. Я предпочла бы улететь с этой планеты сейчас же, бросить все как есть. У меня плохое предчувствие, Кэро.
  - Ты же не веришь в предчувствия, чего вдруг такие мысли? - попытался разрядить атмосферу птаирианец, отстраняясь. Янат отстегнула ремни и помотала головой:
  - Забудь, - она скривилась, потянулась, что вышло с некоторым трудом из-за дефицита пространства, и широко зевнула, а потом, нарочито весело улыбаясь, спросила:
  - Спать? Завтра нам предстоит охота на птиц. А вообще, веселое было времечко, сохо, и я ни о чем не жалею.
  Она аккуратно поднялась, протиснулась мимо Кэро, и отправилась в грузовой отсек за вещами. Птаирианец проводил ее долгим, задумчивым взглядом.
  
   38 глава
  
  Проснувшись утром, напарники погрузили вещи в машину и отправились к последнему пункту в списке путешествия. Их маршрут проходил прямо через пески, и единственное известное в этих краях озеро, которое они рассмотрели на карте, решили объехать стороной. Воспоминания о ракообразных монстрах, которые могли жить в таких водоемах, отпечатались в памяти обоих достаточно глубоко, чтобы не рисковать знакомством с ними.
  В пустыне дул легкий ветер, и иссушающего зноя они не ощущали. Единственной причиной раздражения стал песок, постоянно забивавшийся в глаза, нос и рот. Хотя Кэро с Янат подготовились к такому повороту событий, запаслись в отеле платками и очками, полностью проблему, конечно, решить не удалось. Современные фильтры или направленное силовое поле справились бы не в пример лучше, но на безрыбье как говорится. Напарники не гневили удачу. В это время года сухие бури частое явление, ветер, как и повышение температуры на период гроз становились привычными спутниками любого храбреца, рискнувшего попутешествовать.
  Машина шла ходко. Несмотря на ранее терзавшие напарников сомнения, ее широкие колеса справлялись с рыхлой, сыпучей поверхностью вполне прилично. Большой скорости набрать им не удавалось, но по расчетам, напарники вполне укладывались в поставленные самим себе сроки: к вечеру добраться до леса. Кэро предположил, что ночью пробраться в город будет легче, поскольку купины, насколько известно, плохо видят в темноте. С другой стороны, в самом мегаполисе и его окрестностях могли водиться другие, не менее опасные хищники. Запастись вариантами на все случаи жизни они не могли. Поэтому решили ориентироваться по ситуации, тем более теперь имели возможность защищаться и чувствовали себя гораздо увереннее.
  Легкая машинка слегка подскакивала на ухабах, в лицо по-прежнему дул ровный ветер с примесью песка, но уже не секущий, а лишь покалывающий кожу. Вокруг, сколько хватало глаз, расстилалась черным покрывалом пустыня. Янат восхищала и ужасала необычная природа этого места, в котором отблески солнца не играли на гребнях дюн, а жадно поглощались ими с тем, чтобы вечером выпустить весь накопленный за день жар наружу. Иллюзия, что пустыня бесконечна, быстро рассеялась. Часа через два Янат и Кэро заметили, как постепенно изменяется местность. Небольшие участки почвы покрывали растения; мелкие сине-фиолетовые трубки, закрученные в спиральки. Оазисы побольше, с растущими в них кустарниками причудливых форм, отвоевывали у песков куски земли. Появлялись деревья. Они напоминали колючие, плоские, едва поднимающиеся от земли шары, напоминающие камни, приплюснутые с разных сторон, насыщенных цветов: темно розовых, лилово-красных, серо-зеленых. Некоторые вырастали на метр-полтора от поверхности, вероятно, представляя собой самые высокие растения экосистемы пустыни. Они выглядели иначе, толстыми и мохнатыми ленивцами. Со стороны казалось, что это лежат груды спрессованных волосатых булыжников белого или сероватого оттенка. Длинные отростки густо покрывавшие их, медленно шевелились от ветра, создавая впечатление, будто растение передвигается. Хотя наличие сильных бурь предполагало как раз обратное, укоренение, неподвижность, и низкорослость - мощный аппарат противодействия ветру.
  Чем больше таких участков появлялось на пути напарников, тем ближе, исходя из расчетов, они должны были находиться к мощным системам лесов, перекрывающим пустыне дальнейший ход. Именно там, за ними, раскинулось плато, выводящее к берегу реки, на котором стоял когда-то искомый город, а теперь его развалины. Янат и Кэро по очереди протягивали вперед руки, указывая пальцами на новый оазис, возникающий на горизонте. Теперь они старались вести машину максимально осторожно. Почва менялась, их все чаще подбрасывало на камнях, а потерять управление и потерпеть аварию им не хотелось. Быть может, в песках не водилось ничего съедобного, но знать наверняка напарники не могли, а район вполне подходил под ареал обитания и охоты купинов. Территории птиц обычно простирались над открытыми участками почвы. Поскольку в лес из-за своих размеров птицы спускаться опасались, то охотились по берегам реки, или около озер. Вполне вероятно их угодья перекрывали и ту часть пустыни, что соприкасалась с лесом, являясь потенциальным домом для некоторых видов животных. Чем больше растительности появлялось вокруг, тем напряженнее держались напарники.
  Янат снова посмотрела вверх, держась за борт машины, покрутила головой из стороны в сторону. Подле нее, на сидении, лежал разрушитель. Она надеялась, что пользоваться им не придется, но необходимо было подготовиться к любой ситуации. Кэро вел машину одной рукой, сжимая в другой маленький синий шарик. Он рассматривал активированную модель карты и отдавал голосовые приказы, чтобы увеличить, передвинуть или отдалить интересующие его участки.
  И вдруг Янат увидела птицу:
  - Кэро! - закричала она, - вправо, вверх!
  Птаирианец поднял голову, резко отшвырнул шарик в сторону, потянулся к своему разрушителю, но передумал и жестче зафиксировал руль.
  - Если начнет снижаться, стреляй! - приказал он. - Попробуй сначала спугнуть. Если не получиться, бей на поражение.
  - Поняла, - она постаралась занять более устойчивую позицию. Машину, как назло, начало водить и кидать из стороны в сторону, почва становилась все более ухабистой. Следя за купином, который стремительно увеличивался в размерах, а значит, он их заметил и заинтересовался, Янат перевела режим разрушителя в активный режим, прицелилась и выстрелила. Волновое излучение такого типа обычным зрением разглядеть невозможно, поэтому узнать попала или нет, она могла, лишь оценивая нанесенный выстрелом ущерб.
  Купин издал боевой клич и пошел в атаку. Машину сильно заносило, оружие в руках совершало те же пируэты. Янат прицелилась и снова нажала на спусковой крючок.
  - Ровнее, Кэро! - завопила она яростно, чувствуя, как тело обдает волной воздуха от крыльев купина. Выстрелила еще раз и увидела, что птица кубарем летит по песку прямо на них. Птаирианец постарался уйти от столкновения, снижая скорость, но ему это не удалось. Янат взвизгнула, а потом ее оторвало от сиденья и швырнуло вверх.
  Она приземлилась на руки, несколько раз перевернулась и замерла, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Жесткая земля вышибла дух не только из нее, где-то неподалеку застонал Кэро. Янат повернула голову на звук, пытаясь оценить масштабы катастрофы:
  - Ты жива? - услышала она.
  - Да. Отбила все, но вроде без переломов. Сейчас оклемаюсь, встану, - перевернувшись на бок, Янат медленно поднялась на четвереньки и с тихим стоном, сильно болели ребра, села. Птаирианец, на лице которого появились длинные царапины и багровый синяк на скуле, скривившись, пытался подвернуть штанину.
  - Сломал? - испуганно спросила Янат, осторожно трогая губу языком. Та была разбита и кровоточила.
  - Нет, похоже. Ушиб сильно, но не сломал. У тебя кровь.
  Она с трудом встала, прихрамывая и согнувшись, болели ребра, подобралась к птаирианцу:
  - Ерунда, губу разбила, но зубы целы. Мне повезло. К вечеру и следа не останется. Давай посмотрю, - она опустилась напротив Кэро, аккуратно подвернула штанину комбинезона и принялась рассматривать рану. Птаирианец морщился, тихонько шипел сквозь зубы, но благодарно молчал.
  Мертвый купин грудой перьев застыл неподалеку. Его мертвый глаз уставился на них с каким-то недоумением и уже покрывался мутной пленкой. Машина, когда птица налетела на нее, перекувыркнулась в воздухе и снова встала на колеса. Внешне она даже не выглядела помятой, так что можно было надеяться, все-таки заведется, несмотря на столкновение. Вещи разбросало по широкому радиусу, шарик карты улетел в неизвестном направлении, но в целом, после краткого совещания, напарники посчитали, что отделались легким испугом. Однако же инцидент с купином наглядно продемонстрировал им опасность собственного положения. Необходимо было как можно быстрее добраться до леса и укрыться под его сводами от летающих убийц.
  Как выяснилось, птаирианец сильно ушиб колено и стесал до крови голень, но этими травмами все и ограничилось. Пока Кэро досадовал, Янат думала, что они снова недооценили купинов. Да, повезло, никаких серьезных травм, одни ссадины и ушибы, но такое попустительство чревато. Она сказала птаирианцу, что карту следует найти обязательно, без нее они поедут вслепую, и потратила лишние полчаса на поиски. Когда они, наконец, отправились в путь, на горизонте уже показалась алая кромка заката.
  Быть может, потом им действительно везло, но до того момента, как Янат разглядела чернеющую впереди громаду леса, ни одного купина или какой другой твари они не встретили. Оставив машину под деревьями, распределив вещи и оружие, напарники направились в чащу, надеясь успеть разведать обстановку дотемна. Им пришлось пройти еще около трех километров, прежде чем стало ясно, надо искать место для ночлега. Темнело стремительно, соваться же в город, без предварительной разведки, хотя бы визуальной, не имело смысла.
  На утро оставили самые простые дела. Судя по карте, дальше местность шла под уклон, лес редел, превращаясь в ровное плато, и затем полого опускался к берегу. Вот на том самом плато, около реки, грубо говоря, стоял город. Им нужно было добраться до удобного и безопасного места, где можно разглядеть, что твориться внизу, но при этом не выдать своего местоположения, а потом придумать, как проникнуть в мегаполис и остаться в живых.
  Янат всю ночь проворочалась. Болело избитое тело, снились кошмары. Хотя рука Кэро обнимала ее за плечи, даруя тепло и защиту, проснулась она, охваченная непонятной тоскливой злостью. И вот теперь, они лежали в тени дерева и наблюдали за происходящим на улицах старого города. Здесь власть давным-давно принадлежала птицам. Купины, лениво озирали свои владения с остовов высотных домов. Пока что самим путникам ничего не угрожало, птицы не могли видеть их в тени буйного леса, медленно, но уже уверенно начавшего поглощать город. Он потихоньку подступал к жилым когда-то кварталам, раскидывал сетью лианы, погребая под густой, разноцветной и дышащей массой холодные камни, бетон, стекло и пластик.
  Некогда прекрасные образцы архитектуры, сочетающие в себе новейшие технологии... чем были разрушены эти дома, общественные здания, музеи, театры? Их полукруглые купола, цилиндрические башни, изящные стрелы мостов, вытянутые конусообразно сегменты - составляли необычные композиционные группы. Таких причудливых и одновременно предельно простых форм Янат никогда раньше не видела. Ей даже показалось, что это и не город вовсе, а созданный гигантским роем сумасшедших пчел улей.
  - Что предлагаешь? - спросила она.
  Кэро помолчал. Он вообще был задумчив и хмур с самого утра:
  - Я должен подключиться к эгрегору. Иначе получается чистая авантюра.
  Янат недовольно помотала головой:
  - Мы предполагаем, что под городом есть нечто. Центр управления, какое-то существо, машина, выжившие люди, те, кто делают все, чтобы чужаки к ним не подобрались. Мы предполагаем также, их умения сильно превосходят наши возможности. Они умеют телепатически управлять навьями и природой. Кто бы там не находился, он очень, очень опасен, знает о нашем присутствии и ведет непонятную игру. Подключившись к эгрегору, ты станешь предельно уязвим.
   Кэро неопределенно пожал плечами:
  - А иначе мы совершим групповое самоубийство, рискнув наобум зайти в город, полный пернатых хищников. Сколько мы продержимся, скрываясь в улочках и развалинах незнакомого места, прежде чем нас загонят в ловушку и съедят? Ты же понимаешь, я прав. Наше преимущество - мои способности. Я могу контролировать проникновения, почувствую опасность, отключусь сразу же. Ты, контактер, Ян, и знаешь, как мы должны работать. Мы не можем отступить сейчас, это против натуры исследователя. Наши жизни, Янат сохо, все ради чего мы стали теми, кто есть, здесь! Загадка, которую пора разгадать, ждет.
  Янат молчала. Ей нечем было крыть, но заставить себя произнести вслух - 'да', она почему-то так и не смогла. Хотя честно ответила на незаданный вопрос Кэро. Она контактер. Прежде всего.
  
  39 глава
  
  Вера, один из самых мощных стимулов для мыслящих существ. Янат тоже подчинялась ему. Но верила не в конкретное, а скорее абстрактное понятие справедливости, высшей воли, судьбы что ли. Ей казалось, единственное, чем можно переломить стены, которые воздвигает жизнь, упорство и последовательность. Никогда не отступать. А цена...
  Она сидела на земле, обхватив колени руками, и задумчиво смотрела на город, кроваво-красный в лучах заката, наполненный живой мглой, мечущимися тенями и криками птиц. Янат облизнула губы, повернула голову, посмотрела на неподвижную фигуру Кэро, и снова отвернулась к городу. Ею овладело странное равнодушие. Она не боялась, не горела предвкушением приключения, не думала о своих отношениях с птаирианцем, да и вообще не думала. Неотрывно смотрела на разрушенный мегаполис и понимала, что именно эта планета кардинально изменила ее жизнь. Янат не пыталась осмысливать перемены, анализировать их, как сделала бы раньше. Просто согласилась с фактом - изменила и все.
  Кэро пошевелился, и она, поднявшись с земли, подошла к нему. Птаирианец выглядел очень уставшим. Под глазами залегли глубокие тени, резче обозначилась носогубная складка, кожа посерела. Он тяжело вздохнул и жестом предложил ей сесть рядом:
  - Ты была права, что-то меня удерживало. Будто кто-то аккуратно набросил сетку и начал затягивать потихоньку, чтобы я не почувствовал, пока не станет слишком поздно. Вовремя очнулся, но еле вырвался. Не могу объяснить, на что это похоже, но очень неприятно. Сразу пришло физическое изнеможение, слабость, тремор, словно я послужил чьей-то подпиткой.
  - А толк?
  - Был. Все не как обычно, сохо. Я опасаюсь источника новых данных. Хотя другого нет и, похоже, не будет. Я точно знаю, куда и как идти, но откуда? - Он развел руками.
  Янат нахмурилась, пощипывая пальцами нижнюю губу и подумав немного, спросила:
  - Предлагаешь просто поверить твоему чутью?
  - Нет. Напротив, предлагаю не верить. У меня ощущение, что знания вложены с какой-то целью, и могут оказаться ловушкой. Но, реально оценивая шансы, Ян... если мы не будем знать куда идти, где переждать день, как подобраться к входу к источнику, лучше не начинать.
  - Мы могли бы отправиться на базу и поговорить там с людьми.
  - С Самойловым? - Скептически усмехнулся Кэро.
  Янат наклонилась вперед, обняв себя за плечи, и какое-то время сидела так:
  - Слушай, - наконец, произнесла она, - последний раз наобум сработало. Мы не открыли бы отель без знаний, которые ты взял из эгрегора. Вероятнее всего, информация правдива. Если бы нечто, которое возможно существует под городом, хотело убить, неужто оно не нашло бы способа сделать это? Ведь возможностей у него явно поболе нашего. Шли ли мы сюда сами, или оно вело нас, интересы явно сходятся. Мы хотим знать, а оно тоже чего-то от нас хочет. Настороже быть нужно, без вопросов. Коварство мира мы проверили на себе не раз, но, что если оно таким извращенным способом предлагает нам встречу на своей территории?
  - Придушив меня?
  - А смогло бы?
  Кэро пожал плечами:
  - Странное было чувство, говорю же. Словно оно проверяло границы моих возможностей, - он встретился с Янат взглядом. - Сохо, мы или идем сейчас же или не идем вовсе.
  - Если мы отступим, то зачем пережили столько ради шанса добраться сюда?
  Они продолжали смотреть друг на друга, понимая, что от их общего решения зависит многое и упрекать, если что-то пойдет не так, будет некого.
  - Я соберу вещи, - сказала Янат, на долю секунды уловив выражение в глазах Кэро, и испугавшись мелькнувшей в них радости.
  Они шли медленно и осторожно. Ночь выдалась звездной, светлой. С одной стороны, удачнее и придумать трудно, они хорошо видели дорогу и не чувствовали дезориентации. С другой, их точно также кто-то мог увидеть, а поскольку о разумных собратьях речи не шло, оставался один вариант, с хищниками. Неприятная перспектива, прямо скажем. Поэтому напарники держали разрушители наготове, и старались идти в тени зданий. Кэро, к тому же сильно хромал, а Янат вынужденно сдерживала шаг, щадя его. Стоит кому-то из них стать неспособным к передвижению, опасность погибнуть возрастет в разы.
  Вблизи, город выглядел гораздо хуже, чем издали. Днем, под лучами солнца, когда блики и полутени создавали ему романтическо-мистический ореол, мегаполис казался временно заснувшим, прекрасным, несмотря на уже заметные разрушения. Но стоило напарникам оказаться внутри, на улицах, проспектах, под стенами зданий, как вся неприкрытая правда выползала наружу. Очень старый, очень ветхий. Ветер крошил стены, дождь источал перекрытия, солнце разрушало все остальное. Город истончался, гнил, рушился, погребал под собой останки предметов, существовавших до падения цивилизации людей, и однажды должен был оказаться полностью захваченным дикой планетой, ее неуемной, жадной натурой, стихией и природой.
  Янат слышала, как над головами сонно переругиваются птицы, какие-то шорохи неизвестного происхождения и шелест растений, чьи листья и стебли перебирал ветер, чувствовала сильный, сладковато-удушливый запах ночных цветов, и думала о том, сколько им понадобиться времени, чтобы добраться до безопасного места.
  Кэро периодически останавливался, глубже прятался в тени покосившихся зданий и рассматривал карту, стараясь, чтобы слабое свечение ее нитей не стало заметным со стороны. Через раз Янат просматривала маршрут вместе с ним, но больше внимания уделяла другому. Сомнительной тишине, вялому квохтанью купинов, неожиданному грохоту осыпающихся камней, выпавших из расщелины в стене дома. Она держала разрушитель в боевом режиме и прислушивалась, принюхивалась, приглядывалась. Затем, Кэро убирал карту, и они шли дальше.
  Было немного странно ощущать пустоту улиц, таких широких и до сих пор бессмысленно гладких, уводящих никуда. Магистрали пересекались развязками, дома сменялись пустырями, где, наверное, когда-то находились площади или парки, но теперь все они представляли собой сплошные заросли. Фонтаны и скульптуры, чьи контуры едва угадывались под массой растений, магазины, сохранившие вывески, но оплетенные и поломанные лианами, чьи стволы прорастали сквозь крыши и стены. Кэро вдумчиво читал уцелевшие названия и сказал Янат искать здание с вывеской научного института имени 'Святого Гори Лаурса'.
  Они шли, придерживаясь заданного темпа всю ночь, а когда небо стало не таким насыщенно черным, спрятались в здании музея. Спустились в подвал и оставались там весь световой день. Им обоим было не по себе. Давили стены, крики купинов заставляли встревожено вглядываться в щели на потолке, ожидать непредвиденных сюрпризов. Спали по очереди. Ели, держа оружие рядом, наготове. Говорили тихо, прислушиваясь к любому шороху, неприязненно оглядывая убогое пристанище и не позволяя закрадываться в головы мыслям о том, сколько еще ему уготовано простоять.
  Когда ночь твердо вступила в права, они осторожно выбрались наружу и направились к центральной улице района. Если карта указывала верно, именно эта дорога вела к научному институту, который их интересовал.
  Безлунная, но звездная, ночь снова была как на заказ. Янат и Кэро по-прежнему старались держаться в тени домов, оставаться настороже, но удача последнее время им явно благоволила. Наполненная шорохами, писком и сонными выкриками чем-то недовольных купинов, темнота стала им верным другом. Укрывала и прятала от одних хищников, пусть и не давала никаких гарантий от когтей, зубов, шипов и яда других. Легкий ветер приносил различные запахи, приятные и не очень, обдувал лица, шуршал в густых зарослях, создавая иллюзию присутствия кого-то не слишком дружелюбного. Несколько раз дорогу перед ними перебегали неясные тени, впервые за все время пребывания в городе. Природа существ осталась неизвестной, но то, что они не горели желанием общаться, немного успокоило Янат и Кэро. Позже они увидели маленькое чудо, облако каких-то ночных насекомых, светящихся в темноте. На всякий случай, напарники постарались не приближаться слишком близко, но удержаться от любопытства и не понаблюдать немного за ними не смогли. Насекомые светились, как искорки, вспыхивая то красным, то белым, то ярко зеленым. Процесс происходил хаотично, из-за чего весь рой был похож на россыпь сияющих драгоценных камушков, на которые то и дело направляли свет, а они вспыхивали, отражая его.
  Янат почти заворожено наблюдала, как звездная пыль кружиться в воздухе, создавая причудливые фигуры, рассыпаясь на почти невидимые глазу крупицы и снова собираясь в миниатюрные вихри, шары, веретена, а затем снова пыхая во все стороны брызгами сияющих осколков. Она позволила себе две минуты чуда и осторожно потянула Кэро за рукав. Он молча кивнул, и они двинулись дальше, обойдя насекомых по касательной и стараясь не приближаться к ним слишком близко.
  Прошло еще не менее двух или трех часов, прежде чем напарники увидели внешне практически целое здание. На вывеске отсутствовали многие буквы, но небольшая табличка ниже, слабо отсвечивающая в темноте, гласила, что перед ними институт имени 'Святого Гори Лаурса'. Янат провела пальцами по камню, ощущая, нет, не робость, не предвкушение, а усталость.
  Они немного постояли, раздумывая. Нет, не о неисповедимых путях, которые так долго вели их сюда, скорее обоих занимал вопрос, что за подвох скрывается во мгле пролома стены, куда они сейчас полезут. В его наличии напарники не сомневались. Секрет должен был быть, иначе некой твари, существу, лукавому попутчику, богу или машине, не удавалось бы так долго и удачно прятаться от новейшего оборудования людей. Но внутри их ждало разочарование.
  Те же картины они наблюдали на протяжении всей дороги: разрушение, запустение и разложение. По полу вились юные лианы, стены облюбовали их ползучие родственники, густо покрытые мелкими, ядовито желтыми цветочками и шипами длиной десять-пятнадцать сантиметров. Пустые проемы окон и тускло отблескивающее стекло в некоторых из них, куски камней, когда-то бывших частью стен. Под ногами хрустело, звенело и чавкало. Напарники старались передвигаться как можно аккуратнее, но это оказалось непросто. Кэро ограничил круг поисков, сопоставив общий план здания с полученными из эгрегора данными. Но хотя они обошли практически все заданные квадраты, не нашли и намека на вход под землю. Везде одинаковое состояние помещений, неработающее, давно разрушенное оборудование, что совершенно не стыковалось с аккуратным образом некой двери, о которой Кэро незадолго до того рассказывал Янат.
  - Спустимся на нижний уровень, под землю? - тихо спросил он. - Последнее место, попадающее под нужные координаты.
  Янат пожала плечами. Скоро рассвет, в любом случае ночевать им придется здесь. Так и так следовало позаботиться о безопасном убежище. Даже если поиски окажутся безрезультатными, а значит, существо просто поиграло с ними, дало ложную информацию и завлекло в ловушку, необходимо пытаться прорваться к своим. Прежде же пережить еще один день. Усталость, и боль от ушиба сильно мешали Кэро двигаться, но он держался, а она делала вид, что и сама едва стоит на ногах. Впрочем, это было не так уж далеко от истины.
  Напарники потратили еще около часа, прежде чем нашли более-менее безопасный спуск. Лифты были завалены шлаком и, естественно, давно не работали, но лезть вниз по шахте показалось им занятием бессмысленным и опасным. Лестницу кое-где тоже проломило кусками стены, да и найти ее оказалось непросто. Кэро наткнулся на лестничную площадку почти случайно. Теперь приходилось спешить. Сквозь разбитые окна потянулись первые солнечные полосы.
  Напарники порядком намучились, открывая перекошенную дверь в подземный этаж, из последних сил преодолевая горы мусора и изъязвленных временем механизмов. Внутри им стало понятно, что на нижнем уровне когда-то находилась стоянка машин. Проржавленные корпуса ясно свидетельствовали о том, что никто из людей не успел позаботиться о своем имуществе. Не занимался спасением дорогой недвижимости и движимости. Город словно бы в панике был оставлен жителями одномоментно. К случившемуся с миром надцать лет назад, готовых не было. Стоило только сравнить безупречное состояние отеля и плачевное мегаполиса.
  За время путешествия напарники не увидели ни одной человеческой кости. Они гадали, что за способ убийства миллионов жителей был выбран неизвестным преступником? Одно точно, он невероятно мощный, даже по меркам сегодняшней науки, и направленный только на биологические образцы. Массовый геноцид, не иначе. Ведь имущество людей осталось нетронутым и просто догнивало годами. Ядерная война, бушевавшая на планете, не могла объяснить таких вот единичных явлений, они не укладывались в общую схему.
  Как бы то ни было, здесь им было нечего ловить. Напарники поняли это, едва попав на подземную стоянку. Человеческий город мертв. Давно, окончательно и совершенно. Теперь на его руинах поднималась совсем иная жизнь, где места людям не осталось.
  Янат ощущала досаду, но какую-то невнятную. Усталость постепенно вытесняла прочие чувства. Она села на землю, прислонившись спиной к стене, и наблюдала за Кэро. Он стоял с закрытыми глазами, разведя руки в стороны, растопырив пальцы и чего-то ждал. В голове Янат вертелись обрывки мыслей, догадок, отблесков идей, которые не желали складываться в целостную картину. Она немного отдохнула, позволив телу расслабиться, но продолжала настороженно прислушиваться к звукам и шорохам, а оружие держала под рукой. Почувствовав себя немного лучше, тяжело поднялась и решительно начала обследовать помещение, двигаясь вдоль стен, чтобы не попадать в полосы света и не привлечь ненароком ненужного внимания. Янат прошла около двухсот метров, прежде чем уткнулась в еще одну дверь, совершенно не похожую на предыдущие. Эта была идеальной на фоне царившей разрухи. Бледно синее полотно с четко подогнанными в стене краями дверной коробки, аккуратным квадратом сенсорной панели напротив сердца стоящего. Янат повернулась, чтобы взглядом найти место, где оставила Кэро и увидела, что тот приближается к ней:
  - Я увидел ее внутренним взглядом, - прошептал он одними губами, - не понимаю, увидел очень ясно, но только сейчас. Почему не раньше? Нам нужно войти туда. Я знаю код.
  - Чего же мы ждем, сохо? - также тихо ответила девушка. Кэро улыбнулся и, нагнувшись, мягко коснулся ее губ. Она ответила, наслаждаясь короткой лаской, нежностью и лишь чуть-чуть недоумевая. Он провел пальцем по ее щеке, решительно шагнул вперед:
  - Я первый.
  Янат пожала плечами и приготовила оружие. Она продолжала поглядывать по сторонам, прикрывая их спины, пока Кэро вводил код. Раздался звук щелчка, дверь плавно открылась. Яна повернулась к проему. Перед ними находился обыкновенный коридор, широкий, с белыми стенами, серым полом и потолком. Воздух внутри казался непрозрачным, словно туда напустили молочного тумана.
  Напарники переглянулись:
  - Я доверяю, - прошептала Янат.
  - Иди сразу за мной, - ответил Кэро и первым вошел в коридор.
  Сделал два шага и пропал.
  
  40 глава
  
  Янат сжала в руке разрушитель и поспешила за Кэро. Она боялась чего-то необычайного, неприятного, быть может, даже болезненного, но не почувствовала ровным счетом ничего. Сделала по инерции еще несколько шагов и остановилась, нерешительно оглянувшись. Сзади наступала пустота, скрытая белесым туманом. Янат опустила голову и поняла, что хотя по-прежнему сжимает ладони в кулаки, руки ее пусты. Исчезли вещи и оружие. Она сглотнула, ощущая сильный дискомфорт, и вздрогнула от неожиданности. Откуда-то полился резкий металлический голос, повторяющий одну и ту же 'заученную' фразу: 'Пожалуйста, продолжайте движение, волновой передатчик нестабилен. Пожалуйста, продолжайте движение, волновой передатчик нестабилен, пожалуйста, продолжайте движение, волновой передатчик нестабилен...'
  Янат заставила себя двигаться по коридору дальше. Она словно очнулась, разом вспомнила про напарника, идущего где-то впереди, безоружного и возможно не менее растерянного, чем она и поспешила. Голос почти сразу умолк и больше не возобновлял монолога, пока Яна не подошла к точной копии двери, через которую вошла в коридор.
  'Приложите ладонь к сенсорной панели', - потребовал голос. Она покорно выполнила приказ. Дверь легко отворилась и Янат попала в странное помещение. Большое, пустое и светлое, но без единого видимого источника освещения, занимавшее, наверное, около трехсот квадратов. Чем-то оно напоминало ей зал для официальных приемов в каком-нибудь особняке, с оригинальным коридором, сквозь который она сейчас неторопливо шла. По обе стороны, в ряд, висели огромные, метра три в высоту и около полутора в ширину зеркала.
   Она подошла ближе к одному из них и с нарастающей тревогой поняла, серебряные полотна, принятые поначалу за зеркала, вблизи таковыми уже не казались. По их поверхности расходились кругами волны, серебро казалось то снежно-белым, то угольно черным, то переливчато серым или перламутровым, находясь в бесконечном движении, изменении текстуры, формы, цвета. Это жидкое вещество неизвестным образом удерживалось в вертикальном каркасе, заключенное в ловушку достижениями науки. Янат с трудом оторвала взгляд от постоянно изменяющейся поверхности, посмотрела в сторону и как раз вовремя.
  Она увидела птаирианца, шагающего в одно из 'зеркал'. Он поманил ее рукой, прежде чем окончательно исчезнуть в серебряной патоке. С немым изумлением, Янат проследила за тем, как он провалился в вещество, не испытывая и тени сомнений в правильности своего поступка. Не давая себе времени для раздумий, Янат подошла к тому же зеркалу, набрала в легкие воздуха, словно собиралась нырнуть в воду, а затем решительно последовала за ним. И снова совершенно ничего не почувствовала. Ну, разве что легкое касание, как будто по телу едва ощутимо провели тысячами перышек. Запоздалый ужас охватил ее всего лишь на пару мгновений, за которыми пришло спокойствие. Она все равно не смогла бы оставить Кэро. Теперь этого не изменишь. Он слишком важен для нее.
  Янат превратилась в слух. Она отчетливо понимала, вот оно, то самое место. Средоточие вредоносной для людей силы и одновременно величайшая загадка Нави. Помещение, или то, что она принимала за таковое, поскольку в нем царила угольная чернота, казалось ей огромным, почти бесконечным. Ее предположение базировалось на голых инстинктах, ни на чем более. Здесь не ощущалось движения воздуха, ни слышны были звуки, шорохи движения, даже собственные шаги казались проекцией чьей-то тени.
  Янат старалась соблюдать осторожность. Удивительно неприятное ощущение - растворяться в пустоте. Словно само время пожирает тебя, затирая сам факт существования. Ты перестаешь слышать даже собственное дыхание, и все вокруг перестает быть, не остается ничего, кроме всепоглощающей мглы и тишины.
  Она с силой щипнула себя за руку, почувствовала боль, и зло улыбнулась тьме.
  Неопределенное время спустя, пока Яна упрямо шла в неизвестном направлении, ей стало казаться, что темнота стала менее плотной, будто бы разошлась, неохотно разбавляя себя светом. Ниоткуда проступили неясные очертания объектов, чернота стала разреженнее, снова позволяя видеть и чувствовать окружающее пространство, сознавать себя разумной единицей в пространстве. Появились звуки, шорохи, тени.
  Янат скорее услышала, чем увидела движение и повернулась на звук. Серый, нечеткий силуэт двигался в ее сторону, постепенно приобретая рельефность и выпуклость. Она решила, что видит Кэро. Устремилась навстречу и сразу же резко отпрянула, еще до того как имя сорвалось с губ. Оно сорвалось, но уже другое.
  - Самойлов? - Янат почувствовала, как ладони непроизвольно сжались в кулаки.
  Мужчина приподнял бровь и улыбнулся:
  - Не совсем, - ответил он.
  - Что значит, не совсем? - несколько растерянно спросила она, а потом подобралась, настороженно и зло смотря на человека перед собой.
  - Я проекция. Самое нестойкое из соединений, говоря понятным тебе языком. Дело в том, что у нас должен состояться разговор, прежде чем ты покинешь это место. Я хорошо поработал, сложил все пазлы в точности как задумано. Без твоей помощи не обошлось. Поэтому и во избежание глупостей со стороны человечества продвинутого, представителем коего ты являешься, хочу объясниться. Предположим, ты знаешь мир таким, каким его тебе показали, и не допускаешь мыслей, которые кажутся естественными для навий. Представь, существует нечто не укладывающееся в рамки твоей картины, выходящее за ее пределы. Большинство разумных существ весьма неохотно допускают мысль, что необъяснимое, недоказуемое может существовать в реальности, которую они, в силу своих ограниченных способностей не в силах понять и осознать как данность. Если расширять рамки насильственно, разум таких зачастую не выдерживает и ломается, превращаясь в бесполезную цепочку физических реакций. С другой стороны, изменение сознания есть неизбежность, без чего непосредственного расширения не произойдет. Поэтому необходим особый разум, гибкий, способный к адаптации. Конечно, тебе хотелось бы сейчас задать массу вопросов. Кто я такой, тот, кто стоит за проекцией? Кто такие Самойловы? Почему их несколько? Где Инга и Кэро? Не спеши с незначительным, иначе упустишь главное. То, что необходимо будет объяснять людям с базы.
   Янат скривилась. Ею овладели привычные бесы: злость и скептицизм. Самойлов понимающе кивнул:
  - Я мог бы называть себя богом, но это преувеличение или духом планеты, но это скорее преуменьшение. Называй меня Самойловым, так проще всего. Я расскажу одну занимательную историю, Янат, а ты слушай очень внимательно. Века назад сюда прилетели люди. Они заселили планету и жили, пользуясь ее богатствами. Мощными темпами развивалась и их наука, хотя и весьма специфично, узконаправленно. Когда цивилизация достигла очередного витка, люди обнаружили особое излучение, явление, которое так и не смогли изучить настолько, чтобы сделать качественные выводы о его природе и действии. Но группа ученых занятых на передовых технологического прогресса, продолжая исследования, пришла к неожиданным и не совсем связанным с излучением выводам. Они предположили, что все в мире состоит из волн. Любое материальное или нематериальное проявление есть волна. И перемещение в пространстве объекта ни что иное как бесконечный процесс сборки и разборки в каждой новой точке. Это самый примитивный уровень объяснения, который способен принять человек далекий от науки. Такой как ты.
   Янат недоверчиво ухмыльнулась, но продолжала молчать. Самойлов проявил чудеса выдержки и терпеливо дополнил лекцию следующими фактами:
  - Те ученые, которые сделали такое смелое предположение, не встретили ни поддержки, ни понимания. Их теории были названы антинаучным бредом, а эксперименты бессмысленной тратой бюджета. Люди готовились к войне. И чтобы сохранить хотя бы часть выделенных средств, ученые объявили о готовности создать устройство, позволяющее корректировать поведение и физическое состояние множества людей единовременно. Мало того, никакие меры из вне не смогут помешать воздействию, так как устройство особым образом будет настроено исключительно на излучение человеческого мозга и тела. Еще они обещали миллионы проекций, автономность управления и умение подавлять любые проявления агрессии. Армию изначально бесплотных копий, превращенных в оружие плоти.
   Янат показалось, что ее прошило током. Холодной волной внезапного понимания. Вот значит, как все начиналось и во что вылилось. Ее слабый поначалу интерес к истории Самойлова превратился в причинно-следственную связь, ответы на все существующие вопросы и объяснения странных событий на Нави. Теперь она слушала завороженно, лишь на краю сознания удерживая мысль, что перед ней находиться враг:
  - Правительство выделило деньги и потребовало в ближайшие сроки предоставить результат. Люди про такое обычно говорят - тише едешь, дальше будешь, но в нашей истории все происходило с точностью наоборот. Ученые создали машину. Апофеоз человеческого гения. Она была способна на гораздо большее, чем от нее потребовалось для демонстрации. Аппарат, помещенный в специальное помещение, аккумулировал неизвестное излучение планеты и преобразовывал в новый тип волн, способный воздействовать на психику людей, а еще раскладывать матрицу человеческого тела на составляющие и собирать заново в любой заданной точке. Или не собирать. Возникло и несколько 'но', о которых экспериментаторы предпочли умолчать, в надежде постепенно доработать смущающие их аспекты и изучить непонятные побочные эффекты. Преобразователь волн, как выяснилось, мог влиять не только на мозг людей, но и навий.
   Самойлов посмотрел на Янат, и на его лице появилась слабая улыбка:
  - Да. Это многое объясняет, верно? Постепенно и в твоей голове кусочки собираются в единое изображение. Открытия всегда будоражат. Ученые обнаружили вокруг планеты волновое поле, которое машина сумела преобразовать в сигналы: в виде воспоминаний, команд, снов и внедрить их в сознание навий. Те, подчиняясь машине, стали воздействовать на психику людей и гораздо сильнее, чем само устройство. В тот момент никто не понимал, чем грозит такой процесс цивилизации. Навьи рассматривались людьми как подопытный материал, существа примитивные и неразумные, способные лишь на самые простые реакции и действия. Животные. Существовало и еще одно 'но'. Преобразователь давал нестойкий сигнал, для поддержания которого затрачивались колоссальные энергетические ресурсы. В ходе испытаний нашли простой выход. Стали использовать для стабилизации человеческий мозг. К сожалению, он же оказался самым слабым звеном. Люди мгновенно сходили с ума, ведь передавать такие объемы информации, слышать бесконечное количество голосов и ощущать сразу тысячи чувств может только сверхразум. Организм испытуемого стремительно источался, а процент смертности достигал девяноста процентов. Попытки заменить здоровых людей психическими больными нужного результата не дали. С кататониками номер тоже не прошел, мозг должен был продолжать работать, но особым образом.
  Самойлов замолчал и внимательно посмотрел на Янат:
  - Ну, - не выдержала она, - в чем же главная загадка?
   Мужчина едва заметно кивнул, удовлетворенный концентрацией внимания своего слушателя:
  - Ученые продолжали провальные эксперименты до тех пор, пока не решились обезличить подопытный образец, предварительно сведя его с ума, а затем подключить к устройству. После внедрения новой технологии дело, казалось, пошло на лад, но вскоре выяснились побочные эффекты такой схемы. Преобразователь накапливал ошибку, программа начинала выдавать непредсказуемые результаты. Люди, к тому же по-прежнему умирали, а перенастройка машины отнимала много времени и ресурсов. Деньги-деньги, главное мерило людей...
  Решено было создать симбионта, некий 'сплав' технологии и живого материала, тем более, развивая свою теорию волн, ученые добились значительных прорывов в науке. В результате появилась новая машина, в основе которой базировался человеческий мозг. А потом симбиотический организм взбунтовался и перестал слушать команды. К тому времени все попытки сохранить мир между странами рухнули. Планета людей сделала последний вдох. Симбионт находился в безопасном месте, накапливал опыт, потихоньку изымая сведения из поля планеты, эволюционируя или сходя с ума, кто знает. Несколько недель спустя, он из шалости подтолкнул генерала к действию и тот начал атомную войну. Так существо избавилось от тех, кто настойчиво навязывал ему свою волю. Как маленький ребенок, не знающий законов 'можно и нельзя', он ударил себя по пальцу молотком, но родители больше не смогли прийти на помощь, ни утешить, ни отсчитать неразумное чадо. Сгорели в атомном пожаре.
   Янат потрясенно молчала. Так вот значит, как все случилось. Доигрались. Она бесстрастно посмотрела на Самойлова:
  - Тот симбионт это ты. Точнее то, что стоит за тобой. Зачем ты мне все это рассказываешь? Сознательный геноцид - преступление. К тому же, чудовищное по размаху. Оно говорит о том, что ты совершенно безумное существо. Машина-социапат. Чего ты надеешься добиться?
   Самойлов кивнул:
  - Все так. Но из-за принятого когда-то в порыве незрелого гнева и детского себялюбия решения, симбионт испытал ужасающую боль планеты и всех миллионов душ, что были уничтожены по его приказу. Он, конечно, пострадал первым. От рук ученых, безжалостно истязавших его, экспериментирующих над ним. Но позже... Убийца проживал каждое из мучительных мгновений бесконечное количество раз, ведь в биополе не существует ни вчера, ни сегодня. Симбионт застрял во времени и стал жертвой себя самого. В те черные годы, он и осознал себя как личность. Опыт его с течением времени лишь увеличивался, а возможности стали почти неограниченными.
   Янат пожала плечами. Это не избавляет от ответственности. Хотя в чем-то она определенно понимала Самойлова. Больше, чем хотелось бы:
  - Когда планета немного оправилась от ядерной зимы и начала восстанавливаться, оживать, симбионт сразу же почувствовал перемены и приветствовал их. Он открыл в себе возможности не только разрушителя, но и созидателя. Того, к чему его не готовили, но то, что он смог делать очень хорошо. Симбионт начал влиять на природу, на живых и неживых, перераспределяя энергии, восстанавливая и очищая искалеченные пространства. Так он пытался искупить вину перед умершими, постоянно разговаривающими с ним тысячами голосов, день за днем и из года в год. Жизнь, как сказали бы люди, дала ему второй шанс.
  - Хорошо, - согласилась Янат, - пусть так. Ты раскаялся и стал самаритянином. Но я не понимаю тогда, к чему эти игры с нами? Зачем похищения и опыты над людьми?
   Самойлов поднял ладони в жесте покаяния:
  - Если бы все было так просто. У меня возникла дилемма. Поскольку некоторые из моих жизненных функций зависели от машины, в которой хранилось базовое тело, и я хотел исключить риск саморазрушения, то решил заняться ее преобразованием. Но наткнулся на серьезные препятствия. В процессе отладки в машине начали проявляться спонтанные ошибки, и хотя я устранял их, однажды мозг все же оказался поврежден. Не критично, но в перспективе... я хотел жить и сохранить разум. Вполне естественное намерение, не так ли?
  Янат тихо фыркнула, но оставила вопрос без ответа. Самойлов продолжил, словно не замечая ее осуждения:
  - Рассчитав свои шансы, я понял, что вскоре матрицы мозга необратимо пострадают, и если не найти возможность восстановить поврежденные структуры, то постепенно они начнут отмирать. Времени осталось не слишком много. По моим расчетам, лет двести максимум. Ты считаешь, все дело в эгоизме? Однажды совершив чудовищную ошибку, я прекрасно осознавал ее последствия. Жил с ними сотни лет. Что произошло бы, не сумей я отключится вовремя и имея сильно поврежденный мозг? Бог безумец. Думаешь, такой вариант лучший для Нави? Где гарантии, что я сумею вовремя понять, что время вышло? Потом меня никто не сможет остановить.
  - Так что мешает тебе отключиться сейчас? - Задала Янат коварный вопрос.
  Самойлов посмотрел на нее с явным удивлением:
  - Я живое существо. Я хочу жить. К тому же все они зависят от меня.
   Янат покачала головой. Что бы там не творилось в голове симбионта, эгоизма ему по-прежнему было не занимать. Уверенность, с которой тот говорил о собственной важности для планеты, ставила ее в тупик:
  - Ты так в этом уверен?
  Самойлов нахмурился, отметая лишние разговоры, и вернулся к своему рассказу:
  - Для операции необходимо было на какое-то время подключить к машине другого человека, но на планете ни одного к тому времени не осталось. Они вымерли. Выжили лишь навьи, а они не подходили. И тут прибыла ваша первая экспедиция. Первым, кого я взял, стал Самойлов. Придирчиво изучив его матрицу, я скопировал личность и перенастроил ее психику. Скорректировал поведение, заложил нужную программу, сделал своим верным помощником. Конечно, Самойлов ничего не знал обо мне, но оставался послушным орудием несколько лет. Он помог мне получить биологические образцы, по приказу отбирая для экспедиций на Навь людей с разными генотипами, живущих на других планетах. За это я баловал его редкими находками и создал ему отличную репутацию. Благодаря знаниям, источником которых служил Самойлов и эти люди, я снова ощутил вкус жизни, почувствовал надежду. Во мне снова проснулся, угасший было интерес к познанию вселенной.
   Янат покачала головой. Интуиция не подвела ее. Не зря она так сильно недолюбливала Самойлова. Не зря, так не доверяла ему. Симбионт увлеченно рассказывал дальше, а она внезапно ощутила холодную и жадную пустоту внутри, сжимающую ее сердце в тиски безысходности. Она хотела бы ошибиться в предположениях, но что-то подсказывало, что развязка не будет мирной. Они подходили к какому-то страшному, по настоящему пугающему ее открытию:
  - Я тихо направлял навий. Не истребляемые больше людьми, они развились в собственную цивилизацию, хотя на уровне памяти предков помнили о большой беде принесенной людьми. Ты же понимаешь, откуда бралась та память? Пришлось немало потрудиться. Я начал изучать людей, что показались мне перспективными для поставленной задачи. Потом создал поселок. Излучение служило мне отличным оружием. Внушению поддавались все люди без исключения. Я выбирал подходящих для опытов и призывал их. Илье навий помогали мне перевозить пленников в поселок и в дальнейшем стирать им память. Проекция Самойлова выполняла роль посредника между людьми в поселке и навьями. Я словно мог лично участвовать в процессе, и это было очень интересно. Такой познавательный опыт. Я сделал несколько попыток подсоединить некоторых из них к машине, провальных, горьких. Увы, никто из призванных людей не подошел. Я начал впадать в уныние, подобно всем людям, полагая, что моя попытка спастись обречена на провал, как вдруг первый Самойлов привез совершенно особенных людей.
  - Мусса, она слушала тебя или проекцию? - Спросила Янат.
  Самойлов кивнул с таким видом, как будто она была на лекции и задала вопрос по теме:
  - Она илье. Сильная. Такие слышат лучше других. Не только шепот голосов, мое отраженное эхо или приказ к действию. В их сознании можно находиться какое-то время, управляя телом и разумом напрямую. Аватар, так кажется, сказал твой друг? С прочими приходиться говорить через проекции или таких, как Мусса. Жаль, но ее стабильная структура распалась.
  - Так ради кого все это затеяно теперь? - Осторожно, уже заранее не желая слышать ответ, спросила Янат.
  - Желтая кожа. Твой друг Кэро. Его мозг чудо.
  Она почувствовала, как тело налилось тяжестью и словно окаменело:
  - Не стоит, - спокойно произнес симбионт. - Я могу управлять любой волновой структурой. Есть, знаешь ли, вещи, недоступные пониманию такого человека как ты. Не тот уровень развития. Ты не разбираешься в материях, не слышишь голосов, не знаешь, как важно порой сохранить внешне никчемную жизнь. Я не собираюсь убивать Кэро. Есть еще один аспект, который нам необходимо обсудить. Нашим цивилизациям необходимо вступить в полноценный контакт. Я увидел перспективы союза с содружеством. Ты будешь послом доброй воли от Нави и передашь мои слова и полученные данные людям на базе. Самый удачный момент для правильного разговора, поверь мне. Когда они осмыслят перспективы, Янат, ты станешь очень важной персоной по вашим человеческим меркам.
  Янат молчала. Странное оцепенение прошло так же резко, как и началось, но то, что она чувствовала теперь, было гораздо хуже. Не апатия, не гнев, не бешенство... бессилие. Отчаянье и бессилие.
  - Нет. Я не могу все так оставить.
  - Глупости, - снисходительно ответил Самойлов.
  Ей захотелось вцепиться в его физиономию, причинить хоть какой-нибудь физический вред. Заставить сбросить добродушную маску.
  Но симбионт как будто читал ее мысли:
  - Проекция нестойкая. Ты даже не получишь удовольствия от разрушения.
  - Ты не можешь требовать от меня услуг, - Зло сообщила она. - Заставить, да. Но не просить. После того, что ты рассказал, после того, как признался в своих намереньях относительно Кэро, о каком сотрудничестве может идти речь? Ты взял в заложники гражданина другого мира.
   Самойлов мягко пожал плечами:
  - Рассматривай это как жест доброй воли с его стороны. Помощь если хочешь. Я не боюсь ничьих угроз, Янат. Сама ты никогда бы не нашла это место и никто другой не найдет, пока на то не будет отдан соответствующий приказ. Этой обители просто не существует в привычном для тебя значении, ваша наука еще только подходит к осмыслению столь глобальных процессов. Теперь слушай внимательно. За время, что Кэро будет компенсировать ущербные зоны моей структуры, я постараюсь вылечить свой мозг. Если удастся, верну Желтую кожу в залог будущего мира между нашими цивилизациями. Хочешь, мы заключим сделку? Найди того, кто сможет заменить его, и я верну Кэро сразу, как получу замену. Мне не нужен другой симбионт, жизнь твоего друга, его физическая оболочка или здоровье. Мне нужна возможность самоизлечения. Его мозг и тело идеально подходят для временной компенсации. Они не подвергнутся никаким опасным изменениям, он останется таким же, как и час назад, через пять и десять лет, взамен же, я подарю ему целый мир. Какой дурак откажется от такого опыта?
   Янат молчала, глядя на него с нескрываемой ненавистью. Самойлов скрестил руки на груди и произнес с легким раздражением:
  - Я мог бы перебрать твою матрицу и создать новую личность, мог бы заложить программу, превратить в послушную куклу, но буду играть честно. Кэро просил об этом, став на время частью моей души. Однажды, я уже совершал ужасную ошибку, ценой которой стало будущее планеты и не собираюсь ее повторять. Мне не нужны союзы, в которых люди смогут найти подвох. Обязательно найдется еще кто-то вроде Кэро, сумевший почувствовать суть вещей. Ян, запомни, каждый настоящий миг твоего существования уже вчера, - Самойлов мягко улыбнулся, - но не для меня и не для него. Он сможет ждать вечно, ты ѓ- нет.
   Янат судорожно сглотнула. Она чувствовала, как рвется незримая нить, сдерживающая ее. Как в горле зарождается звериный вой.
  Самойлов пристально смотрел на нее:
  - Я отдам то, ради чего ты прилетала сюда.- Он развел руки в театральном жесте и закончил:
  - У тебя будет немного времени подумать. Цену ты знаешь. До встречи, Янат сохо.
  Она закричала, бросилась вперед, но пальцы схватили лишь пустой воздух. Тогда Янат упала на колени и, закрыв лицо руками, начала раскачиваться.
  Туда-сюда, туда-сюда...
  
  41 глава
  
  Глупо, но она уснула. Может быть, симбионт сделал это для нее. Заставил провалиться в короткое беспамятство. Янат просто вырубилась, а позже не смогла восстановить в памяти момент перехода из бодрствования в сон. Разбудило ее прикосновение чьих-то пальцев. Она открыла глаза, равнодушно и недоверчиво смотря снизу вверх. И сразу же вспомнила все: путешествие, разговор с незнакомцем, последующий ультиматум. А сейчас перед ней стояла фигура из прошлого. Когда это было? Всего-навсего полтора года назад, два или вечность? Она затруднялась с ответом.
  Как ни странно их окружал свет. Не дневной, солнечный, а искусственный белый, холодный. Снова пустое помещение, тишина и она...
  Инга не изменилась. Ее глаза глядели напугано и радостно. Она порывисто обняла Янат за шею и горячо зашептала на ухо, что мало что помнит, очень напугана и так рада, что ее, наконец, нашли.
  Яна вяло возвращалась в реальность. Ей стоило немалых усилий заставить себя собраться с мыслями. Она еще немного посидела, уставившись в одну точку и кивая в унисон словам Инги. Потом повела плечами, зажмурившись, и глубоко вздохнула. Долгие часы, которые она провела одна, в темноте, наедине со своими мыслями, с грузом вины и ответственности, с беспомощностью и яростью, постепенно вытопили лишнее из души. Сейчас, под болтовню Инги, Янат собирала вокруг внутреннего стержня остатки веры. Неловко поднявшись на ноги, она повернулась к Инге, прервав поток ее слов вопросом:
  - Послушай, с тобой кто-нибудь разговаривал до того, как ты нашла меня? Говорил что-нибудь важное, что нужно было запомнить или передать?
  Бывшая напарница помолчала, а потом как-то виновато пожала плечами:
  - Нет.
  Янат огляделась, пытаясь сообразить, где они находятся, и вдруг увидела в стене перед собой тускло поблескивающую пластиком знакомую дверь:
  - Ладно, значит так, послушай меня. Сейчас, мы войдем вон в ту дверь. Ты пойдешь первая, я за тобой. Важно не останавливаться, пока не откроешь проход в другом конце коридора. Потом стой на месте и жди меня. Ты помнишь про купинов? Так вот, просто жди меня, хорошо? Мы выберемся, не волнуйся.
  - Я так рада, Янат. Знаю, ты наверняка нарушила кучу законов, придя за мной, но не сержусь, я так счастлива! - С жаром запричитала Инга, - поверь, я вспоминала тебя каждый день, пока бродила в этих ужасных лабиринтах.
  - Да, наверное, это было ужасно. Но сейчас все хорошо, а с последствиями прочего будем разбираться позже, на базе, ладно? Поверь мне, Инга.
  Янат обняла подругу за плечи и подтолкнула к двери:
  - Иди. Я прямо за тобой. Не бойся, больше ты не останешься одна.
  Она не знала, откуда ей известен код доступа, но не удивлялась. Янат подождала, пока Инга исчезнет в коридоре и уже хотела шагнуть следом, как вдруг услышала голос Самойлова: 'Не жди ночи. Идите к базе прямо сейчас. Я позаботился о том, чтобы ваша дорога стала безопасной. Ведь мы скоро увидимся снова, да? У вас, кажется, это называется делегацией. Удачи, Янат сохо'.
  Она не изменилась в лице, молча шагнула в коридор, одолела положенные метры, открыла дверь и оказалась на подземной стоянке. Их с Кэро вещи лежали под дверью, а Инга, прижавшись к стене, напряженно смотрела вперед.
  - Так тихо, - почти жалобно прошептала она. Янат нахмурилась, но ее волновали не переживания Инги, сходящей с ума, а сам факт тишины. Ведь на улице наступил день, а значит, они должны были слышать непрерывный гомон купинов, очень склочных по натуре птиц. Но бывшая напарница оказалась права, стояла непривычная тишь.
  Янат подняла с пола разрушитель и шепотом приказала Инге ждать. Соблюдая максимальную осторожность, она поднялась по лестнице. Когда, прячась в тени и переползая от одной груды мусора до другой, Янат добралась до разбитого окна, ее уже всю трясло от напряжения. Хотелось пить. Она осторожно выглянула в окно, и остолбенело замерла, рискуя быть замеченной.
  Купины неподвижно лежали на земле. Их было так много, что Янат лишь с некоторым запозданием поняла, в чем заключался подарок Самойлова. Она подумала, что он усыпил птиц, но вскоре убедилась в своей ошибке. Какие-то мелкие твари с остервенением уже рвали мясо ближайшего купина. Янат спустилась в подземный гараж, собрала вещи, распределив их на двоих, и вместе с Ингой покинула временное пристанище.
  Они молча шли по улицам города, красивыми издали и разрушенными вблизи. Когда прошла первая радость встречи бывшие напарницы поняли, сколь бесконечно далеки в данный миг друг от друга, и не в силах пока преодолеть разделяющий их барьер. Янат первая услышала чьи-то голоса и, дернув Ингу за руку, рванула за ближайшее здание. Прижавшись спинами к стене, они ждали, даже не задумываясь о возможности появления 'своих', слишком глубоко в обеих засели страх и недоверие. Когда из-за угла появились люди в форме исследователей с базы, Янат присела на корточки и начала настороженно высматривать среди них Самойлова. Но совершенно неожиданно для себя увидела совсем другое лицо:
  - Папа! - вырвалось у нее.
  Люди на другой стороне улицы попадали, откатываясь в укрытия и выставляя парализаторы:
  - Папа! - закричала Янат громче, но не пошевелилась.
  - Янат? - ответил до боли знакомый голос.
  - Да. Я! Я жива, папа! Я сейчас медленно выйду, не стреляйте!
  Она повернулась к Инге и шепотом предупредила ее:
  - Стой, пока я не позову тебя. Потом медленно, оставив оружие здесь, пойдешь, поняла?
  Девушка кивнула. Янат ободряюще ей улыбнулась и вышла навстречу людям.
  
  Вечером, она сидела на скамейке, поджав под себя ноги, и меланхолично смотрела на воду. Ей казалось, что с момента, как они разговаривали в этом саду с Кэро прошли даже не дни, годы. Одиночество больше ее не угнетало. После череды допросов, объяснений, предоставления доказательств и улик, разговора с психологами, учеными, отчета перед начальством и объяснений с родственниками, хотелось побыть одной.
  Янат уже получила отказ на просьбу немедленно покинуть планету, мотивированный ее исключительной ценностью как свидетеля, источника информации и полноценного контактера с открытым ею общим разумом Нави, но ее это не останавливало. Она знала, что собирается делать и как. Несколько дней или даже пара недель значения не имели, даже напротив, давали необходимое преимущество, возможность позже диктовать свои условия.
  - Ян, - услышала она и повернулась на голос. Инга нерешительно остановилась:
  - Привет, - мягко поздоровалась Янат. - Как ты?
  - Говорят в норме, - криво усмехнулась та, подходя ближе, - мне хочется спрятаться, но невыносима мысль об одиночестве.
  - Садись, - пригласила Янат, снова переводя взгляд на воду.
  Инга примостилась на край лавки и надолго замолчала:
  - Я говорила с твоим отцом, - внезапно произнесла она. Янат кивнула, поощряя ее на продолжение. Инга поерзала и уже решительнее продолжила:
  - И убедила отпустить тебя ровно через месяц. Как только их контакт с симбионтом будет прочно установлен.
  - Зачем это тебе?
  - Не знаю, - совершенно искренне ответила бывшая напарница, - у меня только есть одна просьба. Позволь мне поехать с тобой.
  Янат улыбнулась темноте. Так значит, Самойлов? Никаких вмешательств? Честная игра?
  - Хорошо, Инга сохо. Через месяц.
  
  Эпилог:
  
  НАВЬ - 'Темная Сила', управляющая Миром, одновременно - загробный мир, 'тот свет'. Также философское понятие, олицетворяющее приоритетно Силы Изменения, совокупность сил, изменяющих мир. Противостоит понятию Явь, приоритетно символизирующей Силы Неизменности (то, что Явно, то, что уже есть).
  Навь - не энтропия в чистом виде, не чистое разрушение, не 'абсолютный хаос' и не некое 'абсолютное зло'.
  
  Навьи (от древнерусского навьи-воплощение Смерти) - враждебные духи умерших, первоначально чужеплеменников, чужаков, умерших не в своем роду-племени, позднее - души иноверцев. Зловредность навий была универсальна: они вызывали различные болезни людей и скота, их смерть, а также стихийные бедствия. Верный способ уберечься от навий - не выходить из дома.
  
  9.02.2011 г.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"