Деньги


Опамятовался мужик и продал жеребца
где-то за городом татарам.
На каждой бумажке денежной - царь,
которого не надо б и даром.


Трясётся с деньгами, боится мужик
и всё на меня косится.
Ах, как давно я, давно привык
осторожные видеть лица!


Не трону тебя я, ты с наших полей,
где и просо дрожит, и даль опаловая.
Ты сам в лаптях. Я- шабол на шаболе,
да сапоги хоть яловые.


Трудно же, милый,
хочется ли пропадать,
и нищему ли о сапогах не кумекать,
чтобы пó уши ног не стоптать...
Сколько ж приходится бегать!


А в этих сапогах легко, хорошо,
и так они необходимы:
полиция пó следу -  босый прошёл,
а в сапогах -  и полиция мимо.


Коленки озябнут - голенища подниму,
пятки озябнут -  опущу пониже.
Каблуком ногу не отдавлю никому,
а носком - не до боли обижу.


Большие сапоги: в них воду вёдрами лей...
Не истаскать мне их до смерти.
Я, чтоб на горе смотреть веселей,
предлагаю всё щёголям их: мол, померьте.


Вот тогда-то моя в кармане пятерня,
и быстрая, и не слышная.
А ты не трясись, ты не бойся меня:
у тебя горевые, у них -  лишние.


При случае, пожалуй, ты и сам украдёшь.
Не понять ли твоей дрожи?
Деньги! Деньги! Бумага. Одно и то ж.
Но эта дешевле, а та дороже.


И люди -  деньги: единого теста,
но ты унижен, возвышен другой.
Без денег ты нищ. Ты и в жизни без места.
На деньгах даже -  царь. Он, конечно, с деньгой.


Я тогда б на Руси моей жить хотел,
когда в каждом городе и деревеньке
человек не делал бы нелюбимых дел
и не знал, что такое деньги.


Времени такому - неужели не быть?
Эк зазевались мы!.. Знать! Царские лошади!
Бегут городовые - разгонять и бить
нашего брата на площади.


Как же кланяются богатые тут!
О, как почитаем царь! На каком сиденье!
А сломает царь голову - кому продадут?
За так отдадут червям на съеденье.