Малимон Оксана Николаевна : другие произведения.

Боги и богини

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ты знаешь, как их называли в городе? "Богами и богинями". Избранными. И игры у них были такие же - не для простых людей...

   "Боги и богини"
  
  
  
   - Кортни, что ты знаешь о Мелиссе и Филиппе?
   - М?
   - Хватит грызть карандаш! И ты меня отлично слышала, между прочим!
   - Гляди-ка, кажется, это твой мерзкий рыцарь ползет... Точно, он! То-то я думаю, что так похолодало? А это просто Филдинг по улице прется!
   - Замолчи!
   - Только не говори, что ты обиделась, а?
   Май в этом году оказался наполнен вязкой духотой под завязку, даже по ночам не давая возможности влажному воздуху и земле охладиться хотя бы на пару-тройку градусов. Не будь на календаре отмечен пятый месяц года, творящееся на улицах города безумие можно было бы запросто принять за самый разгар лета, никак не меньше.
   Жара позволила офисным работникам растянуть "свободную" пятницу на всю неделю, а старшеклассницам - задрать юбки почти до ушей и расстегнуть пуговки форменных блузок, демонстрируя кружева бюстгальтеров, на которые парни исходили слюной, невзирая на жару.
   Сами они закатывали рукава рубашек до самых плеч, щеголяя бледной, еще не тронутой загаром кожей, гурьбой высыпали на школьный двор во время перемен, гоняя футбольный мяч, и только преподаватели продолжали расхаживать облаченными в элегантные тройки, изредка позволяя себе скинуть пиджак на несколько минут. Некоторые из преподавательского состава не позволяли себе и такой дерзости: в первую очередь это относилось к мистеру Филдингу - учителю всемирной истории, молодому человеку тридцати двух лет, обладающему весьма приятной внешностью в сочетании с гадким характером.
   Даже самое красивое лицо способно оттолкнуть, и в случае с Филдингом так оно и было.
   С самого первого дня преподавания он ясно дал своим ученикам понять, причем в словесной форме, что за людей никого из присутствующих в классе не считает, никаких доверительных отношений с ними строить не собирается, и единственное, что его интересует, так это то, чтобы ученики всегда выполняли его справедливые требования и, по возможности, держали свои рты на замке. Кроме тех случаев, конечно, когда им требовалось ответить по теме.
   Любимчиков у Филдинга не оказалось даже среди тех, кто отродясь не знал, что такое балл ниже самого высокого из возможных. В довершение всего он произнес сакраментальную фразу, вбившую последней гвоздь в гроб уважения к нему: "Вы - не люди. Вы - ученики".
   Особая мерзость учителя истории как личности заключалась в его крайней принципиальности по отношению к прогульщикам и неуспевающим, к которым он испытывал эмоций не больше, чем к дохлой крысе, валяющейся под ногами, а также любви к долгим беседам с родителями, после которых обязательно грозили домашний арест и лишение карманных денег на несколько недель вперед.
   - Хоть бы он стух в этой своем костюме, - шипели выпускники со злобой в жаркие майские дни и с некоторой завистью отмечали тот факт, что, похоже, на их "Ледяного человека" не способно повлиять даже адское пекло, и это лишний раз подтверждало его нечеловеческое происхождение.
   В начале лета мистер Филдинг должен был принимать экзамены у выпускных классов, и только ленивый не пожелал известному экзекутору получить тепловой удар, таким образом лишив учеников счастья лицезреть его высокомерную рожу в первую неделю июня.
   И вот именно в такого человека в свою семнадцатую весну и умудрилась влюбиться Дарла Кофф.
   - Втюриться в такого... не знаю... Это, по-моему, самое худшее извращение из всех извращений, которое только может существовать, - пожала плечами Кортни Брейк, лучшая подруга Дарлы еще со времен их совместного посещения детского садика.
   - Ты ничего не понимаешь...
   - Куда мне.
   - Все, Кортни, лучше вообще со мной не говори.
   - Вообще?
   - На эту тему.
   - Как знаешь, - Брейк с наслаждением затянулась сигаретой и, запрокинув голову, выпустила из яркого накрашенного рта клуб белесого дыма.
   Они с Дарлой беспардонно прогуливали английский, уединившись на крыше школы, и, разглядывая стоянку для автомобилей преподавательского состава с высоты пяти этажей, курили одну сигарету на двоих.
   С этой позиции отлично просматривались крыши близлежащих домов, узкие тропинки, тонущие в пене цветущих в школьном саду яблонь и шагающий от своего "седана" мистер Филдинг - по обыкновению безупречный в любимом темно-сером в полоску костюме.
   Прозвеневший звонок напомнил подругам об окончании очередного урока, но девушки даже не шелохнулись.
   - Я считаю, что это - самая крайняя мера отчаяния для человека, охваченного любовной лихорадкой, - с философским видом произнесла Кортни.
   - Ну конечно.
   - Да, я так считаю. Обращение к ведьмам, шарлатанам всяким и вообще к подобной фигне - все это от отчаяния. Хотя, знаешь, после прошлогодней истории с Билли я могу тебя понять, и все равно... - Кортни покачала головой. - Мелисса и Филипп... бред какой-то, ты уж не обижайся, Дарли.
   - Я не обижаюсь, просто интересно, ты совсем в это не веришь или мне просто кажется, что ты их побаиваешься?
   - Я не втрескана по уши в Филдинга, слава богу, а значит, еще способна логически мыслить.
   - Ну, давай, - ободряюще кивнула головой Дарла, - помысли.
   - В нашем мире полно всякой дряни, - начала свою речь Брейк, - и это не только урод Билли и Филдинг твой поганый... ой, вот только не кипятись! Думай, что хочешь, но я против задумки с теми жмуриками, потому что верю, да! Можешь поднять меня на смех.
   - Не собираюсь. С чего мне так делать, если я хочу сама обратиться к Мелиссе и Филиппу?
   - Они какие-то... - Брейк замолчала на секунду, силясь подобрать подходящие слова.
   - Неживые? - подсказала Кофф.
   - Ха-ха, смешно, - невесело посмеялась над ее шуткой Кортни, отшвыривая выкуренную сигарету в сторону. - Вот, глянь, кстати, я из нашей библиотеки стащила. Надо вернуть будет, вообще-то.
   Брейк с самым серьезным видом, на который была способна, запустила руку в свою сумку, где по большей части находились косметика и журналы о моде, нежели учебники и канцелярия, и, спустя пару секунд манипуляций, выудила оттуда свернутые в трубочку газеты. Желтый цвет бумаги свидетельствовал о том факте, что газетам, по меньшей мере, лет пять, а то и больше. Дата наверху главной страницы "Вестника Деборы" подсказывала, что самой старой из передовиц ровно двадцать лет, а на первой полосе красовалось фото их школы, ничуть не изменившейся с весны восемьдесят восьмого.
   - Прежде чем я влезу во все это, напомни, зачем ты пытаешься выставить себя полной дурой? - спросила Брейк, вынимая из пачки "Вог" новую сигарету.
   - Кортни, мы через полтора месяца выпустимся, и я его больше не увижу, - просто ответила ей подруга.
   - Мне это только за счастье, - буркнула Брейк.
   - Я ему даже письмо послала, - тихо добавила Кофф.
   - Ничего не хочу об этом слышать, - отмахнулась Кортни. - В общем, я тут постаралась разузнать о твоих жмуриках, поспрашивала, послушала там-сям и вот что узнала: к ним за прошедшие двадцать лет обращались пятьдесят четыре раза, и это только известные случаи. Ты можешь себе представить? - искренне недоумевала девушка.
   - Вполне.
   - Ну да... - хмыкнула Кортни. - В нашей обители гораздо больше сумасшедших, чем можно даже вообразить, и моя лучшая подруга с минуты на минуту собирается к ним примкнуть. Так вот, никто, конечно, не говорит об этом прямо, но, якобы, все самые странные происшествия и нелепые несчастные случаи, которые происходили в нашей любимой школе за это время, связаны как раз с тем, что периодически сильно страждущие взаимной любви вызывали или пытались вызвать Мелиссу и Филиппа. Это, кстати, он, - Кортни наконец соизволила развернуть газету и ткнула указательным пальцем в черно-белое фото двух подростков, расположенных прямо под изображением школы. - Милашка, правда? Трупом он вряд ли выглядел так же симпатично.
   - Он был красавчиком, - произнесла Кортни, разглядывая вечно юное лицо Филиппа Мерроу. С газетного листа на девушку смотрели насмешливые глаза давно умершего ученика школы, так ее и не закончившего. Светлые волосы падали на лоб Филиппа, придавая молодому человеку хулиганский, но, тем не менее, очаровательный вид.
   - Ты на нее посмотри. С какого Олимпа они свалились? Надо сказать, я даже завидую. Это что, победительница конкурса мисс Америка `88? - Брейк пялилась на фото второго подростка - удивительно красивой блондинки лет шестнадцати-семнадцати, составляющей Мерроу отличную пару в своей почти вызывающей аристократической изящности.
   - Ага, в паре с мистером Америка, - усмехнулась Кофф. - Мне знаешь что странно? Они ведь оба из обеспеченных семей были и учились весьма неплохо - для школы это должно было быть трагедией, но их фотографий, дипломов и наград каких-нибудь я на доске почета никогда не видела. И вообще о них не болтают на каждом углу.
   - Да, это странно, - согласилась Брейк.
   - Странно? Ты думаешь, это просто странно?
   - Да висели их физиономии, наверняка, на доске плача, просто идет время и... ну, не знаю, может, просто школьный совет не захотел, чтобы эта история без конца муссировала по школе. Ладно старожилы ее знают наизусть, но зачем постоянно вызывать интерес новичков? Я бы так и сделала. "Эту печальную страничку в истории нашей школы мы перевернем и шагнем вперед - к новым успехам и свершениям", - Кортни смешно нахмурила лоб, напустив на него несколько широких морщин, уподобляясь мопсу, и часто захлопала ресницами, изобразив гримасу, удивительно схожую с выражением вечного недовольства на лице директрисы их школы - миссис Хег. Вечной миссис Хег, как ее называли за глаза. Добрая часть учащихся была уверена в том, что их директриса существовала еще в мезозойскую эру и останется верной подругой крысам и тараканам после тысяч апокалипсисов.
   - Класс, - хихикнула Дарла.
   - Спасибо, я знаю.
   - Значит, расследование их смерти так никуда и не продвинулось? Так, кажется, говорят в детективных романах? - Дарла погладила кончиками пальцев фото Филиппа Мерроу.
   Это было странное чувство. Мальчишка, глядящий на нее с фото из пожелтевшей газеты, выглядел таким живым в школьной форме их альма-матер, что, казалось, сейчас подмигнет, но на самом деле его тело со сломанными шейными позвонками вот уже как двадцать лет гнило в фамильном склепе.
   - Я так не думаю, - ответила Кортни. - Уверена, что их семьи в курсе, кто их грохнул, и, видимо, они нехило отвалили журналюгам, чтобы те молчали столько времени, хотя... слухи-то ходят. Видимо, не до конца кого-то заткнули все-таки.
   - Не верю ни одному из них.
   - Я тоже.
   - Странно все это, конечно.
   Дарла пожала плечами.
   Она вспомнила, как пару лет назад на уроке истории города им показывали документальный фильм, снятый два десятка лет назад одним из тогдашних выпускников. Изначально предполагалось сделать что-то вроде репортажа о школе и ее истории в честь очередного дня рождения их города, но уже на пятой минуте занудного рассказа о зарождении Дебора-сити беспристрастная камера, словно утомленная нудными рассказами об истоках "небольшого поселения у двух кристально чистых озер", принялась наблюдать за завтрашними выпускниками, запечатлевая их комичные рожицы, которые они строили оператору, подслушивая взрывы безудержного смеха и подмечая отсутствие малейшего стремления к дисциплине.
   И среди тех, кто безбоязненно хохотал прямо в стрекочущий объектив, были и они - та, чьи губы были тронуты слабой улыбкой, и тот, кто веселился громче всех и на кого были обращены все девичьи взгляды без исключения.
   - Твоя рожа запомнится всем на века, Мерроу! - крикнул один из голосов на пленке, и кто бы мог подумать, насколько он окажется прав.
   - Как их позвать, интересно? - Дарла аккуратно разгладила ладонью газетную страницу.
   - Вот уж чего не знаю, того не знаю. Просто позови, вдруг откликнутся, - предложила Кортни, рассмеявшись, и, резко посерьезнев, добавила: - Я тут поспрашивала, благодаря чему меня приняли за психичку, не иначе, но оказалось, у нас в параллели учатся две девицы, которые, вроде, тоже баловались тем, что вызывали Мелиссу и Филиппа. Правда, получилось или нет - не знаю, можешь сама их спросить. Кстати, у них как раз пара через пять минут начинается, так что если хочешь их тряхнуть - поспеши. Только расскажи потом, что узнала, а то мне и самой интересно, как парочка грохнутых влюбленных может служить символом всех фанатов святого Валентина в нашей школе.
   - Расскажу, - пообещала Дарла. - Может, диплом на эту тему написать, как думаешь? Тема городских легенд сейчас очень популярна. Достопримечательность местной школы для элиты в лице двух шатающихся по зданию призраков. Странно, что никто до сих пор об этом не подумал.
   - Фантазерка, - улыбнулась Дарла.
   - Что ты делаешь? - воздела глаза к небу Брейк. - А главное, что делаю во всем этом маразме я?
  
  
   "Гляди-ка, еще одна".
   "Вижу".
   "Симпатичная".
   "Хм...".
   "Подружка тоже миленькая. Бедра, правда, широковаты, но вообще ничего так, сойдет. Как думаешь?".
   "..."
   "Да ладно тебе! Обиделась, что ли?".
   "С чего бы мне это делать? Подружка, между прочим, поумнее будет, но она абсолютно точно не в твоем вкусе".
   "Распробуем, может, понравится".
   "Она в любом случае звать не будет".
   "Оно и верно... Слушай, а это что, Стиви? Малыш Стиви? Подожди-подожди, она в него, что ли? Господи, это что, шутка такая? Нет, она это серьезно? Да я же пополам от смеха тресну, если мы начнем ей помогать! Мел, нет... нет!"
   "Ты лопнешь от сожаления, если упустишь такую возможность".
   "Вот блин, а! Малыш Стиви... А лицо у него такое же дебильное, как и раньше. Почему я раньше не догадался о том, что она это о нем?"
   "Теперь знаешь".
   "Вот же повезло... Мел, а как ты думаешь, красные розы - это очень пошло?"
   "Весьма".
   "Ну, тогда ладно. Кстати, у тебя сигареты есть? Мои закончились".
  
  
   Девицы с параллельного потока, о которых говорила Кортни, при упоминании имен Мелиссы Харт и Филиппа Мерроу не на шутку разозлились, посоветовав Дарле
   не соваться к ним с глупыми вопросами, а также в то, чего она совершенно не понимает, и попросили больше их не беспокоить.
   На следующий день раззадоренная Кофф подкараулила их у физкультурного зала, рискнув попытать счастья еще раз, но получила отпор - такой же серьезный, как и накануне. Она ходила за ними неделю, заслужив порцию недоуменных взглядов
   со стороны одноклассниц, пока одна из них, Тара, не сдалась и не набросала
   на вырванном из блокнота листке адрес некоего Андре Азая, выпустившегося из их школы три года назад, который, по ее словам, готов поведать о парочке местных легенд более подробно, чем они с Анной.
   Напоследок Тара рассказала о том, что они с подругой звали Мелиссу и Филиппа несколько раз, но те так и не удостоили их своим вниманием, что, принимая во внимание слухи о них, было не так уж и плохо. Они с Анной умудрились сохранить дружбу вопреки увлечению одним и тем же одноклассником, и это, как считали девушки, было лучшим выходом из их ситуации.
   - Мои обстоятельства хуже некуда, - объяснила Дарла, и Тара сочувственно пожала плечами:
   - Ну, рискни.
   К Азаю, загорелому дылде, которому ножки Дарлы приглянулись с первой минуты общения с их хозяйкой, Кофф оправилась сразу же после последней пары, отмахнувшись по пути от назойливого выпускника с параллельного потока, клянчащего списать сочинение на тему творчества Шекспира, и потаращившись пару минут на красную розу, подкинутую неизвестным воздыхателем в ее шкафчик.
   Это уже была третья за два дня, но выяснением личности невесть откуда свалившегося на голову поклонника Дарла не озаботилась.
   Тот, кто был интересен ей, не стал бы вскрывать ее личный шкафчик, чтоб засунуть хрупкий цветок в кипу учебников, а любой другой человек автоматически приравнивался в разгар любовной тоски по Филдингу, как минимум, к предмету мебели.
   Азай автоматически включался в этот список, несмотря на приличную мускулатуру, видневшуюся сквозь вырез спортивной майки, и ослепительную белозубую улыбку, посланную Дарле, нисколько не помешавшую ему, впрочем, вытолкать девушку взашей, как только он услышал имена Мелиссы и Филиппа.
   - Мое мнение таково, - напутствовал он Дарлу на обратный путь домой, так и не пустив дальше порога своего дома. - Если уж ты кому-то не пришелся по сердцу, лучше даже и не пытаться ничего с этим сделать. Вокруг столько шикарных одиноких людей, которые только и ждут, чтобы кто-то такой же шикарный и одинокий обратил внимание на их ножки, скажем, - взгляд Андре сосредоточился в районе коленок девушки. - А связываться с этими двумя... да зачем тебе все это?
   - Сам-то чего тогда к ним обращался? - не удержалась от ехидного словца Дарла.
   - Так ошибся, бывает, - продолжал зубоскалить Андре. - Ошибку и собственную глупость признаю, - парень развел руками.
   - Слушай, пожалуйста, расскажи о них. Мне никто ничего определенного не может рассказать, и ты единственный человек, к кому я могу обратиться за помощью. Ты не несешь за мои поступки никакой ответственности, и я обещаю быть серьезной, осторожной девочкой, потому что понимаю - с такими силами шутить нельзя. Но ведь я и не шучу совсем!
   - Совсем приперло, да? - посочувствовал Азай.
   - Совсем, - кивнула Дарла. - Тара сказала, что ты...
   - О, Тара! Вот кто бы говорил, но только не Тара! - фыркнул Азай.
   - Это еще почему? - удивленно уставилась на него Кофф. - Тара посоветовала обратиться к тебе - сказала, больше Андре Азая о Мелиссе и Филиппе среди наших никто не знает, и...
   - Красотка, - высказался Андре.
   - Не поняла.
   - Тара, говорю, красотка. Наворотила со своей подружкой дел, а теперь конечно - прям две непорочные девы. Вы, девчонки, такие интересные создания, - Андре потряс указательным пальцем перед самым носом Дарлы.
   - Что они натворили? - спросила Кофф.
   - Обещаешь уйти, если скажу?
   - Нет, - честно ответила Дарла.
   Андре возмущенно поглядел на девушку и, помявшись, сказал:
   - Вообще-то, изначально их было трое. Тара, Анна и еще одна их подружка - Амелия, кажется. Она была нездешняя, в том смысле, что не из нашей школы, но парень ей нравился нашенский. Девчонки потом решили, что Мелисса и Филипп именно поэтому помогать не захотели: типа, Амелия эта - чужачка, а Тара с Анной еще и протрепались о том, что ее не касалось, вот и вышло все как вышло.
   - А что вышло-то?
   - Так она умерла, эта Амелия.
   - Отчего?
   - Под машину попала.
   - Совпадение?
   - Ну, не знаю... но парня ни одна из девчонок не получила, и вообще потом оказалось, что он и вовсе по другому фронту работает. Смешно, правда?
   - Очень, - скривилась Дарла. - Может, все-таки в доме поговорим? - У нее жутко устали ноги и очень хотелось пить.
   - Нет, - отрезал Андре. - Я тебе это так, для примера сказал. Больше мне тебе рассказывать нечего. Кстати, если ты думаешь, что существует какой-то обряд вызова Мелиссы и Филиппа, то это все чушь. Лично я слышал, что достаточно просто желания их позвать, даже мысленно, и если ты им понравишься, они сами тебя навестят. Хотя лучше бы ты им не нравилась. У них дикие шуточки и всегда такими были, - Андре со скучающим видом почесал живот.
   - Это ты по поводу слухов о том, что они всегда устраивают какой-нибудь несчастный случай? Вроде как с этой Амелией случилось то же самое?
   - Совпадение?
   - Ну...
   Азай вдруг издал мрачный смешок:
   - Какая ты нудная. Не то чтобы я - спаситель душ всяких там заблудших овечек, но раз уж ты пришла ко мне домой и вцепилась как клещ... сколько, говоришь, ты таскалась за девочками?
   - Больше недели.
   - Не, я тут с одной птицей кручу, и будет абсолютно некрасиво, если ты будешь шататься около моей двери. Эта девочка очень хороша. Так хороша, что мне будет очень грустно, если она неправильно поймет твое присутствие.
   Дарла согласно закивала головой.
   - Не тряси так головешкой - отвалится.
   - Хамить обязательно? - нахмурилась девушка.
   - Прости, - развел руками Азай. - На самом деле, мне тебе особо нечего рассказывать, но вот что я скажу, если ты решила пообщаться с Мелиссой и Филиппом. Во-первых, забей на эту идею. Во-вторых, забей на эту идею. В-третьих, они всегда были редкостным дерьмом и даже после того, как откинулись, таким же дерьмом и остались. Мое тебе слово, как человека, старший брат которого был в лучших друзьях старосты их класса.
   - Да ладно! - выпалила Дарла. - Может, все-таки в доме поговорим?
   - Нифига мы в доме не поговорим. Или ты стоишь тут и слушаешь меня, или я закрываю перед тобой дверь и ты идешь куда-нибудь отсюда, очень быстро перебирая своими умопомрачительными ножками. Кстати, я тебе говорил, что у тебя отличные ножки?
   - Только что, - кисло откликнулась на мимолетный комплимент Дарла. Она швырнула сумку, набитую тетрадями, прямо на землю и уселась на нее с невозмутимым видом.
   - Креативно, - Азай устроился рядом. - Брат рассказывал мне, что его другу Джонни, который у них там старостой был... ему какое-то время нравилась Мелисса, - Андре в задумчивости почесал подбородок, - но Филипп вокруг нее все время так гарцевал, что парень просто предпочел отвалить. Да и сама Мелисса к нему никаких романтических чувств не питала. Точнее сказать, в упор не видела. У них с Мерроу были свои игрушки, в которые они все время играли - вроде и со всеми были, а вроде как сами по себе. Потом уж стало ясно, что у них и правда был свой клуб по интересам. Для двоих.
   - Мелисса и Филипп - они... - вопрошающе подняла бровь Дарла.
   - Парочка? Никогда. Забавно, правда? Два шизика встретили друг друга в средних классах и решили не портить веселье сексом и возможными разборками личного характера. У Филиппа крышу иногда так срывало, что он натурально в пижаме в Дебора-Голд-Скул заявлялся, а Мелисса перочинным ножиком тыкала в соседей по парте - говорила, что они разговаривают на уроке и отвлекают ее. Мерроу мог запросто завалиться на урок пьяным в хлам, а отсыпаться его уводила не мать родная, а Мелисса. Филипп блюет через каждую секунду, а она даже бровью не ведет. Такая худенькая была, балетом занималась в детстве, а как взгромоздит его себе на плечо - и тащит до самого дома. Шик! Какая-то девка ей нахамила, так она ее в унитазе в туалете для парней почти утопила, а Филипп тогда стоял на стреме. Вроде как та девица за дело получила, но каково, а?
   - И это происходило прямо в школе?
   - Ага. Прикинь.
   - И это терпели?
   Андре пожал плечами.
   - А родители? Другие ученики? Их родители? А школьный совет, в конце концов? Да как вообще это терпели? Здесь простыми предупреждениями не отделаешься.
   - Это только цветочки, - усмехнулся Андре вместо ответа. - И, самое интересное,
   школа-то была тогда совсем не та, что сейчас. В нее только во время очередного кризиса образовательной системы десять лет назад стали принимать людей со стороны, скажем, просто отличников, пусть и из обычных семей, а тогда в Дебора-Голд-Скул могли учиться только детишки местных богатеев или с дикими связями какими-то. Знаешь, как их называли в городе? Боги и богини! Избранные. Не для обычных людей. Хотя дерьмо
   из них лезло изо всех щелей. Вообще, я так понял, Мелисса и Филипп были вполне обычным примером среди этой братии, просто то, что с ними случилось, привлекло много внимания, а так... боги, ха! Да в них дури было побольше, чем в "Студии 54" за все время ее существования. Ну, я-то считаю, что все к лучшему в данном случае. Вот, кстати, только не обижайся: ты ж не из старой элиты? Просто это сразу видно.
   - Нет, - Дарла не любила разговоры на эту тему: одаренная дочь хозяина небольшого ресторанчика в стенах элитарной школы. Каждый день, несмотря на высшие баллы по дисциплинам, она чувствовала, что садится за парту только затем, чтобы доказать "золотой молодежи" Дебора-скул свое право на это.
   - Ты не думай, мне все равно. Наоборот, даже нравится. Я поэтому, может, и согласился с тобой потрепаться.
   Девушка повела плечами.
   - Что с ними случилось? - вернулась она к интересующей теме.
   - А хрен его знает. Допрыгались. - Азай постучал ногтем по циферблату массивных, украшающих его левое запястье часов. Их марка была незнакома Дарле, но, без сомнения, золотой корпус внушал уважение. - Это было что-то.
   - В смысле?
   - Да в смысле того, что когда их кто-то грохнул, было немало тех, кто посчитал, что поделом.
   - С чего бы, если они сами, как ты говоришь, не лучше были? Кому-то помешал пьяный одноклассник на уроке?
   - Пьяный... - Андре с недоумением уставился на девушку и громко расхохотался, успокоившись только через минуту-другую, когда понял, что вопрос Кофф был совершенно искренен. - Говоря "слухи" в случае с Мелиссой и Филиппом, люди имеют в виду не просто слухи о том, как и почему они стали... тем, кем стали, если в это верить. Когда я сказал тебе, что эта придурочная парочка на полном серьезе была настоящим дерьмом, я не шутил. С тринадцати лет Филипп приползал на уроки на карачках, блюя перед директорским кабинетом отцовским скотчем, а пару лет спустя это было уже
   не таким веселым развлечением, как поначалу, - Азай серьезно посмотрел Дарле прямо в глаза. - Тут в ход пошли игры посерьезней. С людьми всегда выходят самые интересные игры. Особенно с девчонками - глупыми, сколько бы у них ни было на счету, и влюбленными, как тысяча кроликов весной. С парнями он держался приличнее - вынужденно, ведь добрая половина его одноклассников была сыночками партнеров или каких-то отцовских знакомых. Ты ведь знаешь, кем был его отец?
   - Прекрасно.
   - А их мамаши до смерти обожали наряды, которые выдумывала мать Мелиссы. Ссориться в открытую никто ни с кем не захотел бы, но когда дело пахнет неслабым таким позором, и потом, сама понимаешь, мужская солидарность...
   Дарла поморщилась:
   - Поточнее, пожалуйста.
   - Поточнее... - Андре сделал вид, что задумался. - Ну, со временем Мелисса стала стоять на стреме, вот что я могу сказать. А количество девственниц в Дебора-Голд-Скул приблизилось к нулю. Хотя, если говорить по правде... думаю, не один Мерроу там приложил... хм... руку, - Азай хохотнул. - Если бы он их просто трахал, это было бы вполовину не так весело.
   Кофф непонимающе вздернула бровь.
   - Давай без подробностей, - Андре выглядел почти смущенным. - Просто болтали о том, что каждый в доме у Мелиссы мог получить ровно то, что хотел. Друг от друга, от Филиппа... только вот от Мелиссы не получали. Она там была кем-то вроде хранительницы домашнего очага и пришлепнутого Мерроу.
   - Где это "там"?
   - У нее в доме. Она жила практически в полном одиночестве - мамаша в разъездах, папаша со своими галереями - тоже. Рай для старшеклассника - деньги, свобода и целый дом в твоем распоряжении. Она потом даже почти всю прислугу вышвырнула на улицу.
   - Ого.
   - Именно. Почему - никто ничего и не смог из родни Мерроу узнать до самого конца. Ну, почти до самого конца. Слухи и до его папашки дошли, в конечном счете, не на другой же планете он жил, как ни посмотри. Стуканул кто-то. Хотя, думаю, если б не Вики, он еще долго был бы в неведении.
   - Вики?
   - Вот это самое интересное. При всех смачных подробностях, имя Вики крайне редко всплывает рядом с именами Филиппа и Мелиссы. Ее семья и руководство школы сделали все, чтобы о ней вообще никто не вспоминал и не заговаривал, соответственно. Поговорили с учениками и даже, кажется, внушили им здравую мысль о том, что их приключения останутся в абсолютной тайне для колледжей и не попадут в личные дела при условии полной амнезии насчет парочки Мерроу - Харт и Вики Томпсон.
   - Там все было настолько серьезно?
   - Я скажу только о двух вещах.
   - Я вся внимание, - усмехнулась Дарла.
   - Первая, - неожиданно серьезным тоном произнес Андре, - это то, что после "американских горок" с участием Филиппа благовоспитанная католичка Вики Томпсон запросто могла разом обслужить восемь здоровых мужиков, одновременно смотря "Шоу Опры" и покуривая марихуану, если, конечно, ее рот в тот момент оставался свободным. А второе... Второе - это то, что стоит на грани реальности с фантастикой.
   Кофф непонимающе распахнула глаза.
   - В голове не укладывается, но... Вики Томпсон и Филипп Мерроу были влюблены друг
   в друга. Мелисса позже прикрывала их свидания. Вот так-то.
   Дарла с минуту таращилась на Азая, а потом громко расхохоталась.
  
  
  
   Азай так и не пригласил Дарлу в дом, но принес из холодильника две ледяные банки "колы", которые они вместе с Кофф неторопливо опустошили на крыльце его дома в гробовой тишине.
   На город быстро опускались сумерки, и Дарла засобиралась домой: ничего сверх того, что Андре поведал ей, больше он рассказать не мог, а полученную информацию надо было еще переварить.
   Когда она удалилась от дома Азая на несколько шагов, он крикнул ей вслед, наблюдая за тем, как она, цепляясь ногой за ногу, идет по разбитому асфальту:
   - Эй, красавица с ножками! Скажи мне, тот человек, ради которого ты хочешь позвать Мелиссу и Филиппа, - он того стоит? - спросил он.
   - Да, стоит, - кивнула в ответ Дарла. - Определенно стоит. Слушай, - она на секунду остановилась. - А можно тоже вопрос?
   - Валяй.
   - Откуда такое имя?
   - Мое-то?
   - Ага.
   - Мать - из Парижа, отец - наполовину японец.
   - Убойное сочетание.
   - Это точно. Когда я разберусь с моей нынешней, а ты выбросишь из головы своего, заглянешь ко мне на баночку "колы"? Я тебя даже в дом приглашу.
   - Обойдешься, - усмехнулась про себя Дарла и махнула рукой на прощание.
   Дверь на лестницу южного черного хода Дарла обнаружила во вторник во время большой перемены, разделяющие две пары английского и дисциплину мистера Филдинга, который вел себя в этот день весьма странно.
   В самом начале урока он рассеянным тоном задал ученикам самостоятельно изучить указанные им параграфы и сидеть тихо, словно мыши, а сам застыл у окна, выходящего на школьный двор; простояв так минут десять, он уселся за свой стол и, не мигая, уставился на Кофф.
   Прозвеневший звонок словно разбудил его, заставив как бы нехотя отвести взгляд от Дарлы, съежившейся под ним, будто засахаренный инжир, и, спешно покидав свои записи в дорогой кожаный дипломат, выскочить из класса.
   Студенты пребывали в легком недоумении от весьма странного поведения прославленного экзекутора, которое, впрочем, тут же списали на жару, доставшую наконец-то даже Филдинга.
   - Это было жутко, - пожаловалась Дарле Кортни. - Что ты ему сделала, кроме того, что собираешься продать душу двум маньячным привидениям ради возможности подержаться с ним за руки?
   - Ничего, - честно ответила ей Дарла.
   - Ну, не знаю, - с сомнением пожала плечами Брейк. - Я сегодня тебя не жду, помнишь?
   - Нет, - сказала Дарла. - А что такое?
   - Между прочим, не у тебя одной есть личная жизни или ее подобие. Новенький из футболистов пригласил меня в "Дору", это ты хоть помнишь?
   - А, точно, - что-то такое Дарла и в самом деле припоминала. - Передавай отцу привет.
   - О'кей, - подол форменной юбки Кортни взметнулся вверх, словно крылья шустрой птички, когда она побежала по коридору. - Обещаю все рассказать в самых грязных подробностях.
   - Отвали.
   - Кстати, - вдруг вспомнила Брейк, остановившись так резко, что идущий навстречу старшеклассник с параллели чуть не врезался в нее. - Ты ходила к этому Азаю?
   - К кому? А, к этому... Нет, - соврала Дарла.
   - Почему?
   - Отцу нужна была помощь в ресторане. Просто не могла пока вырваться, а привлекать внимание не захотела.
   - Ну да, это верно. Ну, потом, когда соберешься - свистни, сходим вместе. Я тебя, так сказать, морально поддержу.
   - А он бы не отказался, если бы и физически, - проворчала Дарла, вспоминая масленый взгляд Азая.
   Вранье насчет него прямо в лицо лучшей подруге несказанно удивило саму Дарлу. Впрочем, она тут же решила для себя, что, ровным счетом ничего не выяснив насчет Мелиссы и Филиппа, было бы бесполезно сообщать любопытствующей Кортни подробности личной жизни Харт и Меллоу просто ради того, чтобы было о чем поболтать на очередной перемене.
   Пустой треп сейчас Кофф не интересовал.
   Ее пуще прежнего влекло к Филдингу и, почему-то, к неплотно прикрытой двери южного черного хода.
   Лестницы всех черных ходов в школе, кроме северного, доступ к которому был открыт ради соображений пожарной безопасности, всегда были заперты и никого, в сущности, не волновали. Покурить старшеклассники и, иногда даже учителя, выходили на северную лестницу и в равной степени опасались нарваться как на сторожа, так и на администрацию, иногда выбирающуюся с рейдами.
   Столкнувшись на ступеньках лестницы, ученики и их преподаватели старательно игнорировали друг друга, что немало способствовало развитию демократической, а точнее, пофигистической атмосферы в Дебора-Голд-Скул.
   Как высказался однажды преподаватель английского у старших классов, мистер Дитс - ровесник Филдинга, но, в отличие от него, с еще не замаринованной в собственном соку душой: "Главное, чтобы в стенах школы не было никаких наркотиков и, пожалуйста, договаривайтесь о сексе где-нибудь в другом месте. Добровольном, конечно. Я крайне
   не люблю ходить по судам свидетелем".
   Ясное дело, что Филдинг никакой стороной своей личности к подобным настроениям никак не относился, и ни на одной из лестниц встретить его было невозможно, поэтому неожиданный интерес к незапертой двери южного черного хода для самой Дарлы был совершенно непонятен.
   До того момента, пока она, озираясь по сторонам, чтобы не привлечь внимания других учеников или сторожа, любителя разгуливать по школьным коридорам, осторожно не толкнула дверь и не пробралась на лестницу, залитую лучами находящегося в самом зените солнца.
   Покой.
   Так наиболее точно можно было бы назвать то чувство, которое полностью охватило Дарлу, как только она плотно затворила за собой дверь, прислонившись к ней спиной, и прислушалась к голосам студентов, хлынувших в коридор после очередного звонка.
   Она словно очутилась в центре Бермудского треугольника, потеряв счет времени, пока, сидя на ступеньках покрытой толстым слоем пыли лестницы, наблюдала за тем, как пляшут в солнечных лучах пылинки.
   Голоса студентов, доносящиеся из коридора, здесь становились почти неслышимыми, и вскоре, когда последний ученик покинул здание, Дарлу полностью поглотила тишина. С этого момента единственным звуком, который она могла расслышать, был звук ее собственного дыхания.
   Из высокого, до самого потолка, окна с видом на лестницы отлично просматривался школьный двор, через который шагали возвращающиеся домой учащиеся, желающие закинуть подальше сумки с учебниками и тетрадями и погрузиться в неистовое веселье уик-энда с его бессонными ночами и жаркими поцелуями случайных подруг на одну ночь.
   Она смотрела на них и думала, что в этот момент находится в какой-то иной вселенной, отгороженной тонким стеклом окна, наблюдая за ними, не замеченная никем, будто невидимый, таинственный дух.
   Как же вокруг было тихо, спокойно, хорошо. Отсюда не хотелось уходить. Никогда. Хотелось просто лечь на одну из ступенек, подложить себе под голову школьную сумку и, закрыв глаза, заснуть. Здесь можно было остаться наедине со своими вечными, счастливыми снами, и никто бы никогда не посмел их разрушить. Просто закрыть глаза и отдохнуть, упав в мягкую неизвестность. Друзья, отец с его шумным рестораном, воспоминания о матери - все это было очень далеко отсюда и выглядело таким ненужным и бесполезным в отличие от того, что ей предлагало это место - начало настоящей бесконечности, замкнутый круг, плавно движущаяся карусель, с которой не нужно было сходить и ступать по земле.
   Тишина и покой, царящие на лестнице южного черного входа, словно преддверье какого-то иного мира обволакивали Дарлу с головы до ног. Они мягко нашептывали на ухо, предлагая оставаться здесь, в этом царстве вечного сна, навсегда, махнув рукой на всю суету и беспокойные мысли в ее голове, и совсем не обращать внимания на Филдинга, идущего к своей машине где-то там, в далеком внешнем мире.
   - Я люблю тебя, - прошептала Дарла, прислонившись лбом к раме окна. - Я так сильно люблю тебя.
   Чей-то звонкий смешок, раздавшийся посреди этого великолепного царства тишины, вырвал ее из полусна.
   Кто-то посмеялся над ней, словно подглядел ее мысли, застигнув врасплох.
   - Эй, здесь есть кто-то? - Дарла протерла глаза.
   На какое-то мгновение ей показалось - только показалось, конечно, - что на самом верху лестницы, на площадке, разделяющей первый и второй этажи, стоял какой-то старшеклассник и, глядя на нее, улыбался.
   Улыбался ей так понимающе, что у девушки защемило сердце.
   Так смотрят на человека, которого жалеют.
   - Жалости мне не нужно! - выкрикнула в тишину Дарла и только потом поняла - рядом никого нет. Ни на лестнице, ни на втором этаже и ни на одном из верхних трех тоже.
   Она была здесь совсем одна, среди застывшего солнечного света и абсолютной тишины.
   Здесь, на лестнице черного южного выхода, ей по-прежнему было тепло и уютно, но теперь она поняла, что больше не чувствует себя недосягаемой для собственных мыслей и что на эту скрытую от посторонних глаз территорию школьного здания имеет права не больше, чем любой другой ученик Дебора-Голд-Скул.
   Волшебство еще не было разрушено окончательно, но уходило, словно вода сквозь пальцы.
   Сюда хотелось вернуться еще не один раз для того, чтобы усесться на самую верхнюю ступеньку лестницы, закрыть глаза, подставив лицо пробивающимся сквозь окна теплым лучам солнца, и послушать тишину.
   И, закрывая за собой дверь, Дарла обещала себе заглянуть сюда не позже, чем завтра, во время большой перемены, отговорившись от Кортни какой-нибудь ерундой, потому что насладиться этим волшебным местом ей хотелось одной, не делясь им даже с лучшей подругой.
   Это место принадлежало только ей, как первооткрывателю, и, рассказывая о нем, она бы не ощутила всей той радости, которая присуща исследователям, радостно сообщающим обществу об обнаружении нового вида, скажем, тропических бабочек.
   Этот кусочек затерянного во времени места она хотела сохранить только для себя, хотя, без сомнения, как говорило ей сердце, она бы с радостью поделилась им с одним-единственным человеком - тем, которому было совершенно наплевать как на незапертые двери черных ходов, так и на влюбленных по уши учениц.
   Его интересовали их отметки, а не сердца, если только это не было сердце ягненка, приготовленного под сладким соусом с травами.
   - И вот в такого человека влюблена бедная девочка.
   - Потише, она еще недостаточно далеко ушла. Теперь, как видишь, она способна нас видеть.
   - Прошу прощения.
   Мелисса стояла на площадке между первым и вторым этажами лестницы и, не скрывая своего неудовольствия, смотрела на кривляющегося у окна Филиппа.
   - Обязательно надо было ржать?
   - Не сдержался, извини. Просто каждый раз, когда думаю о том, кого она выбрала для себя в качестве объекта страсти, меня разбирает смех. Ничего не могу поделать с собой в такой момент.
   - Ты можешь попробовать вести себя спокойнее.
   - Ну, прости.
   - Хотя ты прав.
   - Насчет чего?
   - Насчет объекта любви. Их, увы, не выбирают.
   Филипп непонимающе нахмурил брови, и Мелисса пожала плечами.
   - Ей понравилось это место.
   - Ну конечно, как иначе могло быть? У нас хороший вкус, и вот его наконец-то оценили. Другие просто в истерику впадали, как только здесь оказывались, а эта девочка оценила наш дом. Мне это нравится.
   - Она придет сюда еще раз.
   - Естественно, разве не в этом наша цель? У нас не получится как следует развлечься, но за одно то, что она такого славного мнения о нашем доме, я готов ее простить и даже больше не донимать цветами.
   Мелисса окинула Филиппа тусклым взглядом.
   - Как мне надоела эта форма, - сказала она, раздраженно проведя ладонями по ткани своей школьной юбки. - Наверно, в этой школе все должны разом умереть, прежде чем что-то изменится, хотя бы внешний вид формы.
   - Мне всегда казался забавным девиз нашей школы.
   - Неизменность традиций, - наконец улыбнулась Мелисса. - В самом деле.
   - Говорят, этот май очень жаркий, - Мерроу приник лбом к оконной раме, как это недавно до него делала Дарла, и широко зевнул. - Это хорошо или плохо, что мы ничего не чувствуем?
   - Думаю, хорошо. Подростки мужского пола всегда распространяют вокруг себя жуткий запах, особенно в жару, несмотря на эксклюзивные дезодоранты.
   - Но я-то всегда хорошо пахну, - Филипп в два шага оказался рядом с Мелиссой и крепко обнял ее, положив голову ей на плечо.
   - Мне нечем дышать, - холодно заметила девушка.
   - И незачем, - тут же рассмеялся Филипп и сжал Харт в объятиях еще сильнее.
  
  
   Мелисса оказалась права.
   Дарла навещала лестницу южного выхода не реже, чем пару раз на дню.
   Поначалу она звала Мелиссу и Филиппа и просила о помощи, но, так как никто не откликался, вскоре она перестала это делать и приходила просто ради своего удовольствия.
   Она час за часом проваливалась в полудрему, кладя голову на сумку, лежавшую на холодных каменных ступенях, и просыпалась только лишь когда солнце скрывалось за горизонтом, а школьная библиотека, визитами в которую она каждый раз прикрывалась, закрывала свои двери для посещения.
   Пару раз она действительно навестила библиотечные залы для того, чтобы изучить скудную информацию о выпуске двадцатилетней давности и короткие заметки о жизни Филиппа и Мелиссы в рамках школьной жизни и досуга.
   Найдя несколько статей о том, что Мелисса не раз выигрывала олимпиады по математике и английскому, Дарла нисколько не удивилась этому факту - Харт в ее воображении представлялась особой не только жесткой, властной, но и наделенной высоким интеллектом. Информация о нескольких призах, врученных школьными и студенческими театрами Дебора-сити Филиппу Мерроу за блестяще исполненные на их подмостках роли, тоже ничем сверхъестественным для Кофф не показались. Исходя из рассказов Азая, можно было легко придти к выводу о двойственной натуре Филиппа, находящего в игре
   с людьми особое удовольствие. Страшно было представить, какой размах приняли бы его игрища, выйди он на арену жизни в зрелом возрасте.
   Дарла в своих поисках информации о Мелиссе и Филиппе зашла так далеко, что разыскала старые журналы мод, где были в изобилии представлены модели, которые придумывала мать Харт, и деловые газеты, где сообщалось об очередных взлетах компании отца Филиппа. Оказывается, у него был старший брат, в руках которого теперь была сосредоточена власть в корпорации, и младшая сестра, умершая через два года после Филиппа от рака крови. Семья Мерроу явно хлебнула горя.
   Информация об отце Мелиссы была представлена, в первую очередь, иллюстрациями его картин - какой-то дикой смеси абстракционизма и импрессионизма. Наверное, в то время это было дико модно, а Сальвадор Дали с гордостью пожал бы Гордону Харту обе руки.
   Листая выпускные альбомы Дебора-Голд-Скул, в каждом из которых сверкала грозным взглядом непотопляемая миссис Хег, Дарла наткнулась на написанное, как обозначила рука тогдашнего редактора школьной газеты, стихотворение авторства Филиппа Мерроу, и ей понадобилось немало времени, чтобы осознать, что это небольшое, нежное произведение вышло из-под пера двуличного хама.
   Он и правда ее любил, эту католическую, развращенную им с особым рвением девочку Вики Томпсон, и только круглый идиот мог не понять этого, чувствуя, как льется со строчек стихотворения любовь.
   "... потому что у моей любви такие ясные глаза и нежные губы, до которых я не имею права дотронуться,
   И каждый раз, возвращаясь домой, я сбиваюсь со счета, когда думаю, сколько раз я ее не смог обнять...
   ... обещай, что будешь рядом и не станешь внимать голосам, стремящимся меня опорочить...".
   Эта девушка должна была быть кем-то удивительным, чтобы вызвать в душе Мерроу такие чувства, и, уже совсем не думая о том, что она ищет информацию не ради интереса или любопытства, а для обнаружения того крючка, на который бы откликнулись призраки Дебора-Голд-Скул, Дарла лихорадочно забила в поисковую строку "Гугла" имя Вики Томпсон.
   Пятнадцать минут поиска - и вот через множество ссылок она смогла отыскать некую Тори Адамс, в девичестве Викторию Томпсон, единственную дочь в прошлом владельца сети французских ресторанов "Марлен", а ныне двух крупных газет. Томпсоны покинули Штаты в августе восемьдесят восьмого, то есть через пару месяцев после гибели Филиппа, и уехали во Францию, после чего Вики так в Америку и не вернулась. В двадцать она вышла замуж за какого-то прохвоста, через восемь месяцев развелась с ним, через два года сыграла свадьбу с сыном французского генерала, родила ему дочь и четыре года назад погибла в автокатастрофе. Похороны были скромными, а безутешная семья заказала на могилу Тори памятник, изображающий богиню Нику с обломанным крылом.
   И ни слова о Мерроу, конечно. Если бы только не тот факт, что свою дочь экс-Вики Томпсон назвала, вот смех-то, Филиппой! "Маскировка из рук вон плохая", - усмехнулась Дарла, вглядываясь в скан статьи, посвященной семье Томпсон. Пожалуй, факт, что своего единственного ребенка Вики назвала, думая о Мерроу, ясно подтверждал то, что чувства Филиппа были взаимными.
   И все-таки, что она чувствовала, кроме страсти к тому, чье имя гремело по всему городу и в их позолоченной школьной клетке и чьи приключения обрастали такими подробностями, которые захотел бы слышать далеко не каждый обладатель крепких нервов?
   Делала вид, что все это выдумки, и гордилась, что она для него - единственная в своем роде среди сотен красивых юных девичьих тел? Любила и ни о чем другом не думала? Или старалась не думать?
   А что тогда делать с рассказами Азая о развлечениях, в которых участвовали человек десять и где Филипп избирал для себя роль режиссера в театре, в то время как его подруга Харт изображала фейс-контроль у дверей спальни?
   Любовь слепа, но не настолько.
   То, что делал Филипп по отношению к Вики, больше всего походило на издевательство, а не на чувства искреннего влюбленного, или...
   Его оговорили.
   Может, не полностью, только отчасти, приукрасив обычные юношеские забавы такими подробностями, о которых можно узнать лишь из фильмов жанра хард-кор да из узконаправленной литературы.
   Кто-то, имевший на Мерроу острый зуб, оговорил его и, возможно, он же, в конце концов, прикончил Филиппа и его верную подругу, заодно облив грязью и Вики Томпсон, вынудив ее семью навсегда покинуть страну. Причем сделал это с наслаждением, если верить заметке в крупнейшей и уважаемой газете Дебора-сити - "Days".
   Над Филиппом постарались от души. Он провисел на ограде дома Мелиссы, где и был найден, почти три дня. Его и Харт нашли только в понедельник, после удлиненного
   в честь дня рождения города уик-энда. Обнаружил их сын соседского привратника, пока искал в саду свой футбольный мяч. По словам мальчика, он не сразу понял, что на острых, как пика, кольях металлической ограды висит человеческое тело. Прибывшая полиция нашла также и тело Мелиссы Харт, а осведомитель из копов удосужился сообщить газете, что сначала Филиппа Мерроу восемь раз ударили острым предметом в живот, затем - головой об раму, вследствие чего у него было сломано два шейных позвонка, и только потом выкинули из окна. Человек, сделавший с ним это, как уверял осведомитель, должен был обладать поистине чудовищной силой. Сведения о Мелиссе Харт были более скупы. Сообщалось лишь то, что она разделила судьбу приятеля, но до того кто-то, вероятно, из личных убеждений, располосовал ей лицо до неузнаваемости, превратив в кровавую маску. Опознать девушку смогли лишь с помощью медицинской карты, позаимствованной у ее дантиста.
   Далее в статье сообщалось о том, что мать Мелиссы через пару месяцев после гибели дочери покончила с собой, а отец спился и исчез из поля зрения ценителей живописи, и настоящее его местонахождение неизвестно.
   Статью довершали фото Мелиссы и Филиппа, взятые из школьного альбома, а также снимок особняка Хартов.
   Невеселый итог выходил.
   Эти двое, в конечном счете, превратились в привидений школы, где продолжили развлекать себя за невозможностью делать что-то иное. Тем не менее, ни на один зов Дарлы они не откликнулись. Она была в отчаянии - время шло, Мелисса и Филипп не появлялись, а первые экзамены, знаменующие собой предстоящий выпуск, были не за горами.
   Филдинг, чей экзамен предстояло сдать первым из череды ему подобных, вел себя, как и раньше холодно, не забывая напоминать ученикам их место, и Дарла, в конце концов, списала тот его странный взгляд в жаркий майский день на простую случайность.
   Значит, для нее все оставалось по-прежнему.
   - Может, я не там ищу? - подумала Дарла, глядя на фото особняка Хартов.
   Сейчас он, наверное, находится во владении каких-нибудь местных богачей, если только никто не испугался той истории, которая в нем произошла. В том, что его купили, сомневаться не приходилось: нынешние богачи не отличались суеверием или чем-то подобным и наверняка приобрели особняк, как только он официально потерял своих предыдущих владельцев, а гибель двоих подростков лишь придала пикантность его покупке.
   Дарла закрыла страничку в браузере, вывела на рабочий стол заставку с пестрыми океанскими рыбами и набрала номер Кортни.
   - Привет, это я. Хочешь сходить в одно интересное место? Что? Да, оно получше вечеринки у Томми, поверь. По крайней мере, в рекламном проспекте так написано.
  
   Кортни безбожно опаздывала, но это было и не удивительно, учитывая, что она высказала Дарле о ней и ее "самой тупой, самой идиотской и самой кретинской идее в мире".
   - Я, пожалуй, вызову врачей! - орала она по телефону так громко, что находившиеся в библиотеке немногочисленные ученики начали оборачиваться на Дарлу. - Ты точно двинулась, подруга, потому что по-другому я никак не могу объяснить то, что ты собралась делать. Идти в этот чертов дом! Ты знаешь, что он стоит пустым с той самой поры, как родители Харт оттуда свалили? По-моему, это похлеще, чем отель "Оверлук"! А, так ты была не в курсе, что его никто так и не купил? Ну, теперь знаешь. Что? Ты все еще собираешься туда идти? Да ты точно больная! Жди меня и не смей заходить за ограду! Ты меня поняла?!
   Понять-то Дарла поняла, но опоздание в пятнадцать минут и ноющие ноги заставили ее один за другим бросать любопытные взгляды на ограду особняка, полностью заросшую плетистой розой. Прождав Кортни еще пару минут, Кофф, воровато оглядываясь по сторонам, решилась на штурм.
   - Сколько можно бегать от меня? - прошипела она.
   Мопед, на котором Дарла приехала к особняку Хартов, она спрятала в ближайших кустах, затем достала из кармана куртки мобильник, но после некоторых раздумий убрала его обратно, так и не набрав номер Кортни.
   Подняв повыше ворот куртки, она сначала миновала старые ворота, с проржавевшим замком которых справиться не составило большого труда, затем прошла сквозь разросшийся одичавший сад, двадцать лет назад заставивший бы удавиться от зависти любого садовника, и, наконец, полюбовавшись на мраморные фигуры сирен, украшавшие высохший фонтан, остановилась прямо перед парадной дверью бывшего дома Мелиссы.
   Никто по пути к особняку не окликнул и не остановил девушку, вокруг лишь щебетали птицы и тихо, под дуновением слабого ветерка, шелестели листья. Царство прошлого и пустоты.
   Бывшее жилище Мелиссы до сих пор поражало своими размерами и остатками почти утраченного великолепия мягкой неоготики, чьим поклонником был архитектор особняка. Дом был все еще удивительно красив, даже сейчас, со сплошь заколоченными окнами, одно из которых стало поистине убийственным для самой Мелиссы и ее друга, потускневшими стенами и покосившимися декоративными шпилями на башенках крыши.
   Двадцать лет назад в этом доме из распахнутых настежь окон звучала модная на тот момент музыка - наверняка Роберт Палмер или, может быть, "Дженезис", слышались смех гостей и томные стоны девиц, соблазняемых Филиппом.
   Под утро брошенные прямо у парадной двери новенькие, еще сверкающие заводской краской автомобили рычали моторами и уносились к главным воротам, увозя своих хозяек в их мягкие девичьи постельки, а Филипп сидел на подоконнике и, выпуская в свежий утренний воздух сигаретный дым, рассказывал об очередной проделке утомленной, изо всех сил сдерживающей зевок Мелиссе.
   - Я иду спать, - наверняка говорила она ему. - Мне все это неинтересно.
   - Конечно же интересно. Чего ради тебе терпеть все это, как не из-за интереса?
   - Оставляю тебя наедине со своими мечтами, - отвечала ему Мелисса и, кутаясь в дорогой шелковый халат, удалялась в свою комнату.
   А потом, уже днем, когда Филипп покидал особняк и замертво падал в свою постель, проваливаясь в тяжелый многочасовой сон, она садилась на тот самый подоконник, на котором он выкуривал утреннюю сигарету, и неспешно потягивала черный чай, слушая, как в ее ухоженном саду шумят листвой цветущие яблони.
   "И здесь Спящая Красавица заснула навечно, - подумала Дарла, глядя на высокие, заколоченные окна особняка. - И принц тоже".
   Странно, но этот дом окутывал себя таким же удивительным ощущением бескрайнего покоя и спокойствия, как и та лестница южного черного выхода в Дебора-Голд-Скул. Находясь рядом с ним, хотелось присесть на большие мраморные ступени парадного входа, вытянуть перед собой гудящие от усталости ноги и слушать, как облетают в саду лепестки цветов давно неухоженных яблонь.
   Дарла сделала шаг к двери, забитой здоровенными строительными гвоздями, и тут же с испуганной поспешностью отступила назад: прямо перед ней на земле лежали осколки стекла, некоторые из которых на вид были острыми как нож.
   Кофф вскинула голову вверх и с удивлением увидела - одно окно на втором этаже, выходящее прямо на сад, зияло пустотой разбитых стекол, хотя еще секунду назад Дарла с уверенностью могла утверждать, что оно, и как все прочие, было плотно забито досками.
   - Возможно, именно это окно...
   Да, она была почти уверена.
   Именно это окно должно было находиться в спальне Мелиссы, в которой Филипп был частым гостем, и именно из него они оба должны были быть выброшены неизвестным убийцей.
   - Как странно...
   В воздух взметнулись белоснежные крылья штор, не тронутые ни временем, ни пылью с того дня, как к ним больше не притрагивалась рука прислуги, и даже букетик цветов в крохотной китайской вазочке, стоящей на подоконнике, выглядел совсем свежим, будто его сорвали всего несколько минут назад. Дарла могла поклясться, что из глубины пустых комнат до ее ушей доносится едва слышная мелодия и даже чей-то негромкий смех. Смеялись двое: мужчина и женщина. Он, кажется, рассказывал ей что-то забавное, и голос его становился все громче и громче, а она отвечала ему кокетливым, сулящим надежду смехом. Так общаются любовники, прерывая свои любовные игры, лежа в постели и не в силах оторвать друг от друга взгляд.
   - Хотел бы я на это посмотреть, черт возьми, - голос рассказчика звучал так ясно, что Дарла смогла его узнать. Тот же голос, что и на школьной документальной пленке двадцатилетней давности - голос Филиппа Мерроу.
   - Ты уверен? Ты так часто говоришь это, что я начинаю подозревать тебя в хвастовстве.
   Женский голос Дарла не узнавала, но, вероятнее всего, Мерроу отвечала Вики Томпсон. С кем же еще может так говорить Филипп?
   - Эй, - крикнула Кофф, приложив ладони к губам на манер рупора. - Эй, вы там? Филипп, это ты? Я звала тебя и Мелиссу в школе, но вы не откликались. Не знаю, почему вы тогда молчали, но сейчас вам придется мне ответить, потому что иначе я не уйду отсюда. Если вы хотели, чтобы я пришла сюда, то вот она я. Мне нужно с вами поговорить! Пожалуйста! Хватит притворяться, я знаю, что ты там! Спускайся сюда немедленно! У меня нет времени на шутки, черт тебя побери! - и вздрогнула от ответа Филиппа Мерроу, который она совершенно точно услышала:
   - Зануда!
   - А! Ты там! - Дарла, услышав тихий голос Мерроу, только в пляс не пустилась. - Господи, я знала, что у меня все получится, знала! - она молитвенно сложила ладошки. - Покажись, пожалуйста, мне очень-очень нужно с тобой поговорить. Я могу и так поговорить, конечно, но как-то не привыкла разговаривать с пустотой. А Мелисса ведь тоже там? Я должна поговорить с вами обоими. Обещаю, я сделаю все, что угодно, только чтобы вы...
   - Что?
   Голос, раздавшийся прямо за спиной, принадлежал не Филиппу Мерроу, но определенно живому человеку. Это был голос, который Дарла ни с каким другим голосом никогда бы не перепутала, пусть даже находилась бы в коме.
   - Мистер Филдинг, - сердце заколотилось, словно взбесилось, подпрыгнув почти до самого горла.
   - Что ты здесь делаешь? - холода в голосе учителя истории хватило бы на то, чтобы заморозить не одну тушу мамонта.
   - А что Вы здесь делаете? - брякнула Кофф.
   - Я задал вопрос.
   - Это... я... это особняк, и я знаю, что Вы думаете об этом... - Дарла переминалась с ноги на ногу, уставившись на Филдинга во все глаза. Странно, но именно в этот момент она была совсем не рада его видеть. И в самом деле, угораздило же его принести свое драгоценное тело, втиснутое в безупречный костюм, к особняку Хартов, да к тому же так невовремя. Совпадение, как сказал бы Азай? И где до сих пор носит Кортни?
   - И что же я думаю?
   - Что я проникла на частную территорию, но она ведь давно никому не принадлежит, как мне казалось.
   - И почему же тебе так показалось?
   - Ну... это особняк Хартов и здесь жили... жила... то есть, жили, пока...
   - Я знаю, чей это особняк и кто здесь жил, - резко оборвал Филдинг девушку.
   - Правда? - искренне удивилась Дарла. - Откуда? То есть, понятно, что об этом только глухой не слышал, но...
   - Просто наш Стиви всегда был редкостным дерьмом, которое лезло не в свои дела, и любил распускать язык без повода.
   А вот этот голос совершенно точно уже принадлежал Филиппу Мерроу - разозлившемуся не на шутку и стоящему в двух шагах от Дарлы и Филдинга.
   Меньше всего он сейчас напоминал собой призрака или духа: обычный подросток, одетый в школьную форму Дебора-Голд-Скул и выпускающий колечками в воздух сигаретный дым. Подросток, чей удар свалил Филдинга на землю с такой легкостью, будто он был семилетним ребенком, которого пнул великовозрастный хулиган.
   - Ты поможешь мне? Поможешь? - Дарла упала на колени рядом с пытающимся подняться на ноги Филдингом.
   - Ради него? - Филипп опустился на одно колено рядом с Дарлой и цепким взглядом окинул её лицо. - Него? - он неожиданно громко расхохотался. - Да если бы я и мог, то никогда бы этого не сделал.
   - Что значит "мог"? - голос у Дарлы сорвался. - Что тебе нужно? Или Мелиссе твоей?
   Услышав имя подруги, Филипп нахмурился и вдруг изо всех сил ударил под ребра носком ботинка пытающегося встать с земли Филдинга.
   - Не надо! - закричала Дарла, раскинув руки в стороны. - Что он тебе сделал? Он просто пришел сюда за мной, но скоро уйдет, - попросила девушка. И вдруг с ужасом поняла, что на самом деле меньше всего на свете в эту минуту ее волнует Филдинг, корчившийся на пыльной земле, и что она совершенно беззастенчиво пялится на Филиппа Мерроу, пытаясь впитать каждой частичкой своей памяти цвет его мягких волос, хитроватый взгляд и изгиб чуть припухших губ.
   "Господи, до чего же он красивый... Как я тогда на лестнице могла забыть об этом?"
   Тот, словно сумев прочитать ее мысли, слабо улыбнулся.
   - Это так забавно - просить помощи в безответной любви у меня. Или у Мелиссы. Мы никогда никому не помогали. И, к слову, не убивали тоже. Ты занятная, но выбрала не тот объект для поклонения.
   - Сердце не выбирает, - ответила Дарла.
   - Согласен, - Филипп кинул злобный взгляд на Филдинга, уже сумевшего сесть и глядящего на Мерроу исподлобья со взаимным неприятием. - Но в твоем случае тебе придется разбираться самостоятельно.
   - Может, и так, - Дарла опустила голову. Сердце билось о ребра испуганным кроликом, и унять его никак не получалось. - Тогда скажи мне...
   - Бежим!
   В первую секунду Дарла не поняла, что произошло: она словно взлетела в воздух, куда ее подняла крупная, сильная птица и понесла по небу, грубо сжав в когтистых лапах, не давая возможности даже пошевелиться.
   И только когда подбородок девушки ударился о ключицу Филдинга, она поняла, что тот бежит, перебросив Дарлу через плечо, прочь от особняка, держа так крепко, чтобы у нее не было никакой возможности вырваться.
   - Нет! - закричала девушка, замолотив кулаками о его спину. - Отпустите меня! Отстаньте! Я не спросила его!
   - И не спросишь! - рявкнул Филдинг.
   Дарла умудрилась на мгновение вывернуться из его цепких рук и бросить взгляд назад, туда, где стоял Филипп, но Мерроу, как и она и полагала, там уже не было, а из распахнутого окна на втором этаже за их с Филдингом бегством равнодушно наблюдала Мелисса Харт.
   - Отпустите меня, - без надежды повторяла Кофф, прижимаясь к спине Филдинга. - Я пойду сама, слышите?
   Очарование Филиппа уже потеряло силу, и она, словно вспомнив, зачем продела свой путь в особняк Хартов, теперь обнимала своего возлюбленного так сильно, как только могла, пока ей это было позволено обстоятельствами.
   Филдинг опустил Дарлу на землю, но крепко взял за руку, не отпуская ее до тех пор, пока они не пересекли ворота особняка.
   - Моя машина за тем поворотом, - сказал он, неопределенно махнув рукой в сторону.
   - Я на мопеде, - устало проговорила девушка.
   - Я потом пришлю кого-нибудь за ним, идем.
   Она тысячу раз наблюдала за тем, как этот вальяжный, словно лоснящаяся черная кошка, "форд" покидает школьную парковку, а теперь сидела на его переднем сидении, поглаживая кончиками пальцем мягкую обивку кресла, и пыталась убедить себя, что все, что только произошло и все еще происходит, - не сон.
   - Заедем в ближайшее кафе - выпьем чаю. Что ты любишь?
   - Что? - рассеянно переспросила Дарла.
   - Что ты любишь? Кофе или чай? Или сок, может быть?
   - Кофе или чай. А можно и сок.
   - Какой?
   - Томатный, наверное.
   - Ясно, - усмехнулся Филдинг. Он давно уже пришел в себя, напустив свой обычный холодноватый вид, только пальцы рук мелко подрагивали, когда он положил их на руль, выворачивая его в сторону.
   - Я ходила туда...
   - Что? Не слышу.
   - Я ходила туда, чтобы попросить их...
   - Это я уже понял. Меня поймала в школе твоя подруга и просто наорала на меня, что я несу ответственность за тебя и все прочее. Не понимаю - я же не твой классный руководитель, и потом, надо же хоть какой-то извилиной соображать, куда ты лезешь... - Филдинг выдохнул с утомленным видом. - Кстати, со мной все в порядке, если тебя это интересует. Даже, кажется, ничего не сломано. Филипп, скотина. Удар у него
   по-прежнему хороший, что ни говори.
   - Я люблю Вас.
   - Что? Я не расслышал, прости. Повтори, пожалуйста.
   - Остановите машину.
   - Не понял.
   - Машина. Оставите ее. Сейчас же. Или я закричу.
   - Черт! - выругался Филдинг, резко тормозя. - Да что с тобой такое? - он повернулся к Дарле, глядящей сквозь лобовое стекло пустым взглядом. - Я понимаю, конечно, что ты перенервничала, но возьми себя в руки, в конце концов. Кафе уже близко - там ты сможешь передохнуть и придти в себя окончательно. А потом я отвезу тебя домой, и ты забудешь всю эту историю, будто ее и не было. И да, ты же понимаешь, что о ней никому не следует рассказывать, даже подруге, пусть она и беспокоится за тебя. Ты понимаешь...
   - Замолчите.
   - Мисс Кофф, то, как Вы себя ведете, неподобающе для...
   - Филипп хорошо Вас знал, да?
   Филдинг замолчал.
   - Вы меня совсем не слушаете, мистер Филдинг.
   - Хорошо, я слушаю тебя, - он потер переносицу пальцами с донельзя усталым видом.
   Дарла повернулась к нему со спокойным, почти умиротворенным видом и просто сказала:
   - Я люблю Вас.
  
  
   - Повтори, что ты сказала.
   - Вы слышали. Я люблю Вас, и именно поэтому я и пришла в особняк. Думала, что хоть там они обратят на меня внимание. А Вы все испортили, черт бы Вас побрал! - в сердцах выкрикнула Дарла прямо в лицо ошеломленному Филдингу.
   - Странно слышать, как ты меня поносишь, учитывая, что именно из-за меня ты туда и понеслась.
   - Я пойду туда еще раз.
   - Не пойдешь, - "форд" снова зарычал мотором.
   - Еще как пойду!
   - Ты очень странная девочка, - Филдинг добавил в свой обычный тон холода. - Вместо того, чтобы спросить меня, что я о тебе думаю, ты решила снова попытать счастья
   у ублюдка и его шалавы.
   - Вот уж не знала, что Вы способны произносить такие слова без запинки, - изумленно уставилась на Филдинга Дарла. - Филипп там, у особняка, сказал, что Вы любитель распускать язык. А Вы сказали, что у него такой же хороший удар, как и раньше. Вы были знакомы, да? Это-то ведь так, правда? Скажите, что я не ошибаюсь.
   - Это Мерроу не ошибся в том, что ты неверно выбрала себе объект интереса, вот что я могу сказать с точностью. Уж прости, но я не интересуюсь ученицами.
   - Но?
   - Но? Нет никакого "но". Повторю: я не интересуюсь школьницами, и я не интересуюсь тобой. Хотя я доволен твоей успеваемостью и старанием. Надеюсь на то, что не только чувства ко мне помогли тебе стать успешной ученицей.
   - Филипп назвал Вас по имени - Стиви. Стиви... Хм... что-то знакомое. Стиви... А, да, вспомнила, - обрадовано вскрикнула Дарла. - Так звали того мальчика, который нашел Филиппа и... о, Господи, - она ахнула, пораженная собственной догадкой. - Это были Вы! Сын соседского привратника. Но, насколько я помню, ближайшим от Хартов особняком был особняк как раз...
   - Томпсонов, - нехотя договорил за нее Филдинг.
   - У Вас тогда была другая фамилия.
   - Моя мать в девичестве была Филдинг, - учитель с такой силой вцепился пальцами в руль, что их костяшки побелели.
   - Зачем Вы вернулись в школу? - с подозрением спросила Дарла.
   - Захотелось самому услышать, правдивы ли слухи об этих двоих, - лицо Филдинга искривила гримаса, из-за которой его красивое лицо стало почти уродливым. - Выходит, правдивы. Они даже после смерти не могут успокоиться. Этот ублюдок Филипп... из-за него о мисс Томпсон начали говорить как о последней шлюхе. С кем ее только
   ни сравнивали, а она любила его, как ненормальная. Только о нем и говорила, даже тогда, когда ее увозили из страны. Ты знаешь о том, что она сбегала два раза? - в каждом слове Филдинга явно слышалась искренняя, давняя ненависть. - К нему. Она сбегала к нему, а он даже не открыл ей дверь! И после этого люди говорят о том, что он надышаться на нее не мог? Да это просто смешно! - он горестно покачал головой. - Потом она резала себе вены - это я слышал уже от отца, - тогда, когда поняла, что все это было игрой, обычным фарсом. Так он развлекал себя и свою долбаную подругу.
   - Вы их нашли... - Дарла почувствовала, как ее тело начала бить мелкая дрожь и руки затряслись от волнения. - Может... может Вы...
   - Это был не я, - жестко заявил Филдинг. - В тот день я пришел туда с глупой мальчишеской идеей высказать ему все, что о нем думаю. Плюнуть ему прямо в его красивую морду и сказать, что такому, как он, должно быть стыдно ходить по земле. Когда я их нашел, то испугался не на шутку. Это было... страшно. В том, как их убили, было личное чувство, я в этом уверен. Я убежал оттуда... и рассказал о них только два дня спустя. Я не просто испугался... Когда я уже ушел из особняка, то обрадовался, что больше этот мерзавец не будет мучить мисс Томпсон, но ошибся. Она узнала о его смерти через каких-то их общих знакомых и попыталась покончить с собой еще раз, уже в Марселе. Слава богу, ее спасли. Тогда ее спасли... Я рассказал отцу о Филиппе и Мелиссе только в понедельник - соврал, что очень испугался и поэтому молчал, но он, кажется, так мне до конца и не поверил. Неважно... Я правда не знаю, кто это сделал, но кто бы это ни был, он был просто в ярости. Особенно по отношению к Филиппу, - Филдинг опустил голову на руль и прижался к нему лбом. - Знаешь, а Мелисса и правда не смогла бы тебе помочь.
   - Почему? - прошептала Дарла.
   Ей хотелось толкнуть дверцу машины и выскочить наружу, чтобы она могла вернуться в свой большой дом, взбежать по длинной, укрытой ковровой дорожкой лестнице в светлую девичью спальню и, закрыв глаза, нырнуть под одеяло, сделав вид, что она вовсе и не приходила в особняк Хартов, и не видела призрак Мелиссы, и уж конечно не говорила с Филиппом. Но жадное чувство любопытства, это женское проклятие с тысячелетней историей, не давало ей даже двинуться с места, и она продолжала слушать, слушать, слушать обрывки старой истории, свидетелем которой был человек, по которому она сходила с ума.
   - Я долгое время смотрел на нее и думал: такая красивая, холодная, будто с какой-то другой планеты. На нее будто даже солнечные лучи стеснялись падать. Я видел, как она шла по улице - словно парила над землей. Только она и была способна хоть немного сдерживать этого урода и в тоже время не гнушалась устраивать в своем доме для него целые пиршества. Настоящая "мамочка" - все держала под контролем. Уму непостижимо просто, а ведь ей было всего семнадцать! Я все думал тогда, откуда же в ней это только взялось? А потом... - Филдинг невесело усмехнулся.
   - Что потом? - осторожно спросила Дарла.
   - Я увидел ее взгляд. Тот ее взгляд.
   - Ее? Мелиссы?
   - Да. Я увидел, как она смотрела.
   - И... на кого же?
   - Она смотрела на Филиппа в тот момент, когда он этого не видел, - взгляд Филдинга смягчился, стал задумчивым, как если бы он снова наблюдал картину, случайным свидетелем которой оказался. - Так может смотреть на мужчину только безумно влюбленная в него женщина.
   - Господи... - выдохнула пораженная Дарла. - Она...
   - Тогда-то все и встало на свои места. Все, что она делала все это время, она делала только ради него. Ты можешь себе представить, что она чувствовала и каково ей было? Я даже боюсь об этом подумать... Тогда я понял, что в этом мире, совсем рядом, есть кто-то, кто гораздо более несчастен, чем двенадцатилетний сын слуги, влюбленный в свою молодую хозяйку, - Филдинг перевел взгляд на Дарлу, словно очнулся от сна. - Поэтому-то она и не смогла бы помочь, даже если бы захотела. А про него ты и так теперь все знаешь. Никто из них никогда не помогал в том, о чем их просили ученики нашей школы. Они оба просто никак не могут сдохнуть и покинуть наконец этот мир.
  
  
   До школы, до которой Дарла попросила ее довезти, она и Филдинг ехали в гробовом молчании, каждый погруженный в собственные мысли.
   Дарла думала о светлых волосах Филиппа Мерроу, в которых играло солнце, и Кортни, которая непременно отругает ее за глупые выходки, а Филдинг - о смеющейся девушке с длинными вьющимися каштановыми волосами, которая радостно махала рукой подъезжающей к ней блестящей красной машине. И о другой - красавице с равнодушным взглядом и тонкими пальцами с длинными ногтями, которые впивались ей в ладони, если она сжимала их в кулак, в тот момент, когда никто этого не видел.
   Филдинг остановился у въезда на школьную парковку, но, по просьбе самой Дарлы, дальше не поехал, высадив ее у самых ворот.
   Кофф перекинула ремень сумки через плечо:
   - Вы обещали присмотреть за моим мопедом, помните?
   - Помню.
   - Хорошо.
   Дарла открыла дверцу "форда", выскользнула на улицу и вдруг развернулась обратно:
   - Вы говорите, что Филипп смеялся над Вики, но, знаете, я тут нашла его стихи к ней. Их не мог написать человек, который не любит, уж поверьте мне. Вы что-то упустили в отношении Филиппа, мистер Филдинг. И спасибо за то, что подбросили, - она захлопнула дверцу перед недоуменным лицом преподавателя и тихо, почти неслышно добавила:
   - Не думайте, что я сдамся так просто.
   Она преодолела расстояние от его машины до школьного крыльца за несколько шагов и помахала рукой спешащей навстречу Кортни.
   Лицо подруги было красным, как переспелый помидор, - таким оно бывало лишь в тех случаях, когда она сильно волновалась; в другое же время Брейк никогда бы не позволила себе так нелепо выглядеть, и не успела Дарла спросить, что вызвало такую реакцию, как Кортни схватила ее за руку и, хватая воздух ртом, прохрипела:
   - Миссис... Хег... умерла...
   И в тот же момент - Дарла могла в этом поклясться! - знакомый насмешливый голос произнес ей прямо в ухо:
   - Мои поздравления.
  
  
   После ошеломляющей жары майских дней, щедро приправленных духотой сухих, безветренных ночей, июньская прохлада казалась подарком из рая.
   По утрам спешащих на работу служащих встречали дожди, а по вечерам любители прогуляться под сияющим огнями улицам даже укутывались в куртки.
   Джинсовые шортики и легкие прозрачные блузки были отложены до летних каникул, а мысли выпускников Дебора-Голд-Скул, как и учеников других городских школ, готовых вот-вот выпорхнуть в мир студенчества, были заняты на полтора месяца вперед стопками толстенных книг и исписанными от корки до корки тетрадями.
   Всемирная история первой грозилась порадовать будущих выпускников изрядно измотанными нервами и слезами вкупе с просьбами пересдать "прямо здесь и прямо сейчас" и была так же неумолима, как и человек, преподающий ее.
   Школа погрузилась в состояние, которое точнее всего было бы описать как предыстерическое: подобно чувствительной девице с порозовевшим от слез носиком, еще не решившей для себя, как поступить, - зарыдать, что есть силы, или все же поглядеть на себя в зеркало, чтоб украдкой краешком платка подтереть разводы от потекшей туши.
   Так и завтрашние выпускники: нервные, срывающиеся на смех и плач, они сжимали в руках испещренные чернилами тетрадные листы и с завистью поглядывали на тех своих одноклассников, которым природа даровала нервы большей крепости или просто больше равнодушия к происходящему вокруг них.
   Сейчас их мир погрузился в тональность ночных звонков с извечным вопросом: "А ты готов?", аромат опостылевшего кофе и шелест страниц многочисленных учебников. И до того времени, пока их пальцы не сожмут полученные дипломы, свидетельствующие о выпуске из Дебора-Голд-Скул, взрослеющим детям волей-неволей придётся позабыть веселье длящихся до утра вечеринок и ежедневные свидания.
   Дебора-Голд-Скул словно готовилась к старту важного забега, а пока его время еще не наступило, по вечерам, когда по пустому зданию бродил лишь сторож, словно впадала в неглубокий сон, способный разбиться как хрупкое стекло от любого громкого звука, будь то смех припоздавшего ученика или же трель звонка мобильного телефона.
   В слабом свете лучей солнца по зданию важно плыла тишина, окутывая собой каждый, даже самый потаенный уголок школы, будто заколдовывая сам воздух, которым была пропитана Дебора-Голд-Скул.
   В вечерние часы, когда светило неторопливо закатывалось за горизонт, заливая все вокруг красным и золотым, время почти останавливалось, и именно в такие мгновения можно было ясно услышать обрывки разговора, который вели невидимки, нашедшие себе приют на лестнице южного черного хода.
   Их было двое: словно сошедшие с рекламных проспектов конкурса красоты парень и девушка в форменной школьной одежде Дебора-Голд-Скул. Он потягивал слабо тлеющую "Мальборо", стоя у широкого, почти во всю стену окна, а она, закинув ногу на ногу, демонстрируя таким образом безупречно красивые бедра, сидела на верхней ступеньке лестницы и со скучающим видом смотрела на улицу.
   - Скоро здесь все опустеет на целых полтора месяца, - пожаловался Мелиссе Филипп, стряхивая пепел на пол.
   - Ты найдешь, чем себя занять, - ответила ему девушка. - Кстати, ты видел список имен учеников старших классов на будущий год?
   - Нет, - в голосе явно различался возникший интерес.
   - Я видела.
   - А почему мне не показала? - с возмущением спросил Филипп.
   - Будет чем себя развлечь в свободное время. Считай, одно занятие я тебе уже нашла.
   - И что, много чего интересного там вычитала?
   Мелисса загадочно улыбнулась:
   - Возможно.
   - Неужели?
   - Некоторые фамилии покажутся тебе знакомыми. Это такое... почти ностальгическое чувство.
   - Даже так? Детки теперь в той же клетке, что и родители когда-то?
   - Сам все увидишь.
   - Слушай, - Филипп зарылся пальцами в свою безупречную стрижку, мгновенно придав волосам взъерошенный вид. - Может, расширим поле нашей деятельности?
   - Выражайся точнее, - Мелисса не проявила к его словам ни малейшего интереса.
   - Например? Ну, скажем... поработаем Купидонами. Нормальными такими Купидонами, без шуток. Ты бы назвала это сводничеством.
   Ответом девушки послужило громкое фырканье.
   - Что такое?
   - Ты?
   - А в чем дело-то?
   - Лучше тебя не браться за дела, которые по определению должны привести
   к позитивному итогу, - Мелисса встряхнула волосами, стянутыми в строгую прическу, и выбившаяся из нее светлая прядь смешно подпрыгнула вверх-вниз, словно тугая пружинка.
   - Ты недооцениваешь меня, - состроил обиженную рожицу Мерроу.
   - Я адекватно смотрю на вещи, в том числе и на тебя.
   - Я не вещь, я - человек, позволь тебе напомнить, - хитро улыбнулся Филипп.
   - Забудешь это... Я знаю, что ты человек. Ты для меня... - Мелисса замолчала.
   Она так и не закончила фразу и застыла на своем месте с неестественно прямой спиной, подтянутая и холодная, как если бы ее тело было отлито изо льда.
   На город спешили опуститься сумерки, и низкие пухлые облака быстро затягивали небосвод, покрывая его толстым слоем воздушной "ваты".
   Филипп, глядя на темнеющее небо, по которому совершало свое стремительное бегство засыпающее солнце, дохнул на оконное стекло, но, как можно было ожидать, на нем не появилось ни малейшего следа даже слабого дыхания.
   - Мел, - позвал он неподвижно сидевшую на ступеньках лестницы девушку.
   - М? - тут же откликнулась она.
   - Мел...
   - Что такое? Говори.
   - Мел, знаешь... я помню, что это ты убила меня.
   - Хочешь знать - почему? - бесцветным голосом спросила Мелисса после некоторого молчания.
   Мерроу выпустил изо рта колечко сигаретного дыма. Он смотрел сквозь пыльное, давно немытое лестничное окно на опустевший школьный двор, точно через непреодолимую ограду.
   - Когда я умер... - тихо заговорил Филипп, - там было очень темно. Тогда я был уверен, что падаю в ад. Я, кажется, звал на помощь, но не слышал собственного голоса и совсем не чувствовал своего тела - просто болтал руками-ногами в стороны, как кукла, и ничего не мог поделать со страхом... Я тогда не просто боялся. До сих пор не могу описать, что чувствовал. Мне было так жутко там, в темноте. Жутко и пусто. А потом пришла ты и взяла меня за руку. Ты помнишь?
   - Да.
   - Ты пришла ко мне и увела оттуда.
   - Я привела тебя сюда, что здесь хорошего?
   - Здесь неплохо.
   - Они всегда здесь будут, - плечи Мелиссы вдруг содрогнулись. - Ученики... Только они будут приходить и уходить, а мы останемся - запертыми... на лестнице, в классах, на чердаке... в доме...
   - Порядочное привидение всегда привязано к какому-то особенному для себя месту, пора бы знать, - вдруг неожиданно весело ответил ей Филипп и откинул падающую ему на лоб длинную челку. Призрачная сигарета растаяла в его пальцах, и он слабо улыбнулся: - Вот за пачку настоящего "Мальборо", а не этой визуальной подделки, я, пожалуй, продал бы душу на пару часов. Шучу.
   - Зачем тебе это? - к Мелиссе вернулось ее обычное самообладание. Она посмотрела на Мерроу через плечо и тихо шмыгнула носом. - Ты все равно нифига скурить не сможешь - сгнил давно.
   - Сучка, - скучающе отпарировал Филипп.
   - Кобель.
   - У меня ребра опять болят, - пожаловался парень. - Хрена тебе надо было меня сначала ножом в живот бить?
   - Ты живучий, вдруг бы не помер, когда вылетел в окно? Наплюй, все это только лишь фантомная боль.
   - Зато теперь она всегда при мне, спасибо, - по-стариковски проворчал Филипп. - Надеюсь, тебе хотя бы в сто раз больнее.
   - У меня ничего не болит.
   - Так и не вспомнила ничего?
   - Нет, - уверенно ответила Мелисса, прокручивая в голове каждую секунду своей смерти, случившейся так скоро после гибели Филиппа.
   Мерроу отвернулся к окну:
   - Ясно.
   - Как думаешь, - помолчав, спросила Мелисса, - малыш Стиви правда дождется дня, когда ему можно будет официально трахнуть эту свою малолетнюю Джульетту?
   - Филдинг - честный, - сказал Филипп. - А жара-то, кажется, спала, - он провел рукой по грязной поверхности стекла, но на подушечках пальцев не осталось ни намека на пыль. Мерроу задумчиво посмотрел на свою ладонь, а затем поднял ее вверх, так, чтобы лучи садящегося за горизонт остывающего солнца падали на призрачные очертания его руки, проходя через них, будто сквозь рассеивающийся туман. - О, это Дарла, - Филипп заметил идущую через школьный двор Кофф. Девушка остановилась, кинув короткий взгляд на маленькие окна лестницы черного хода, но, не заметив для себя ничего интересного, тут же продолжила путь дальше - к школьным воротам, ни разу не обернувшись.
   - Она нас не видит, - сказал Филипп.
   - Больше и не должна, - ответила ему Мелисса.
   - Ну, можно сказать, что ее желание сбылось, - задиристо произнес Филипп: судя по выражению лица, к нему вернулась обычная манера разговора - насмешливая, с долей ничем не прикрытого сарказма. - Хоть бы раз свою юбку повыше задрала в благодарность.
   В ответ Мелисса выразительно фыркнула. Очередной тайм их игр в богов закончился, а Дарле с этого момента лучше всего было бы даже не пытаться встретиться с ней и Филиппом. Для своего же блага.
   И если Кофф это поняла, не выказав ни малейшего желания забрести на лестницу южного черного хода, проходя по школьному двору, то в ее голове водились не только глупые мысли о совместном счастье со Стивеном Филдингом.
   - Ладно, по крайней мере, одно из моих заветных желаний тоже сбылось - бессмертную сволочь миссис Хег все-таки вынесли отсюда ногами вперед, - Филипп лениво потянулся, и его давно сломанные шейные позвонки издали при этом характерный звук.
   Харт довольно усмехнулась.
   - На пару желаний мы заработали. Ты-то что отхватила? - спросил Мерроу, поворачиваясь к Мелиссе. - Что-нибудь исполнилось из загаданного?
   Та в ответ пожала плечами.
   "Нет, - подумала она, смотря на Филиппа так же, как и двадцать лет назад, тем же взглядом, который он не замечал, витая где-то в своих мыслях, полных образами хорошеньких одноклассниц в коротеньких юбчонках и соблазнительных молодых преподавательниц в обтягивающих костюмах. - Мое желание не исполнилось, - подумала Мелисса. - Ты по-прежнему меня не..."
   - Быть убитым любимой девушкой, наконец-то впавшей в ярость, это... почти интересно, - негромко сказал Филипп, все еще глядя на школьный двор сквозь грязное стекло окна.
   - Что? - непонимающе посмотрела на него Мелисса. - Вики тебя и пальцем не тронула...
   - Кто здесь говорит о Вики? - не поворачиваясь к Харт сказал Мерроу. - Я имею в виду тебя. О, гляди-ка, вот и Стиви. Спешит куда-то. Эй, Стиви! Не слышит, ну да, конечно.
   Харт, потрясенная, стояла и смотрела на спину Филиппа, обиженно ворчащего себе под нос жалобы на то, что, кажется, весь мир решил против них с Мелиссой ополчиться и
   не замечать в упор, и лестница плыла у нее перед глазами вместе со стенами, решив исполнить настоящую джигу.
   - Было бы слишком жирно подарить стукачу право на неплохую девчонку, как думаешь? Обойдется, - Филипп высокомерно вскинул подбородок, провожая взглядом Филдинга, пересекающего двор вслед за Дарлой. - Согласна? Ха, забавно, я все время у тебя спрашиваю совета. И тогда, и сейчас. Странно, не находишь? Пора бы и своей головой решать, как думаешь? О, опять! - Мерроу наконец обернулся к Мелиссе. - Чего ревешь? Тебе не идет, знаешь? Вытри слезы и улыбнись мне. Я знаю, ты умеешь.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"