Глюкавость и глюконутость,
сердечное безобразие...
Я верю в сиюминутность,
а вы всё решили! Фантазия
чуть теплится. Зябко дышится
сквозь изморозь безобразия,
и мне унитазно слышится,
что здесь не при чем фантазия.

Какая фантазия к черту!
Мне тридцать семь и восемь.
И жду в лицевую морду:
"Расслабься, дружище. Осень".

Молчанье. Сквозь роды совести -
родительской проститутки -
я громко шепчу "Опомнитесь..."
вторые и третьи сутки...

Не нужно чужих повинностей,
об этом никто не просит.
Благодарю за длинность
черную жизни проседь.