1. Пассажирский планетолёт "Николай Коперник" улетал. Улетал строго по расписанию. Вот зажглись его бортовые огни, на дюзах разгонных двигателей беззвучно расцвели бутоны сгорающего пламени. Закрылись шлюзовые двери трапа, и сам трап втянулся в здание космопорта. На диспетчерской башенке зажёгся изумрудный фонарь - дань старой традиции "Путь свободен. Лети!".
Лица любопытствующих пассажиров прильнули к иллюминаторам. Всё правильно, момент отлёта всегда волнующ и притягателен.
Лайнер мягко поднялся на гравитационной подушке и на пару секунд завис, пока двигатели набирали мощность.
На верхнем ярусе космопорта на открытой площадке, ограждённой лишь цилиндрическим сводом из моностекла, несколько крохотных фигурок провожающих махали руками.
"Коперник" выпустил два ослепительно ярких снопа пламени и, плавно набирая скорость, устремился в космос - к земле, сейчас наполовину скрывшуюся за лунным зубчатым горизонтом.
- Вот и всё, - прошептали бледные сухие губы, адресуясь в тесный мирок гермошлёма. - Всё! Прощай, любовь, прощай, Дарина!
Эд Коробков резким движением включил стартер, рукоятку газа повернул до отказа вправо, и понёсся на угнанном им полчаса назад элекаре напрямик через поле космопорта. Он мчался на другой край, где в небольшом неглубоком цирке 22/13, специально оборудованном для такой цели, стоял космолёт "Искатель-3", корабль Третьей дальней космической экспедиции.
Адмирал Цзян вот уже почти час произносил пространную речь, полную слов: героизм, отвага, самоотверженность. Было видно, что собственная речь нравится ему, он буквально упивался ей, он верил во все слова, которые сам произносил. Да и вся фигура адмирала, мужественное лицо служили подтверждением, что слова этого "волка звёзд" не пустой звук. Ордена на парадном мундире сияли в свете профессионально расставленных софитов. Крупные адмиральские звёзды осьминогами вцепились в плечи и в фуражку начальника управления освоения дальних планет. Что ни говори, а для телевизионщиков снимать адмирала Цзяна было одним удовольствием.
Аманда Штерн, вполуха слушая речь, молилась только об одном: чтобы речь адмирала продолжалась как можно дольше, хоть до самого отлёта! Только бы не...
- А скажите, капитан, - член Космической комиссии сенатор Надаль тронул за рукав капитан-командора Хасана Синдбади, стоящего с каменным лицом позади адмирала Цзяна. - Скажите, я насчитал в зале 38 астронавтов, - Надаль кивнул головой вперёд на неровную шеренгу мужчин и женщин, выстроившихся перед трибуной и также освещённых софитами в то время, как большая часть ангара тонула в полумраке. - И двое вас, - он скосил глаза на Аманду, старательно делавшую вид, что она не прислушивается к разговору. - Но по списку в экспедицию отправляются 41 человек. Я не ошибся? - сенатор взялся за застёжку большой чёрной папки, которую не выпускал из рук.
Промедлив секунду, капитан ответил, почти не разжимая губ:
- Дежурный на корабле.
- Я полагал, - не унимался сенатор, - что все астронавты должны присутствовать на официальном меропр... прощании. Как же так?
Командор Синдбади лишь повёл широкими плечами на этот вопрос, мол Устав Космофлота, ничего не пропишешь! А начальник экспедиции Штерн, переступая с ноги на ногу, случайно толкнула сенатора в плечо и, мило улыбнувшись, извинилась.
Очень кстати главный режиссёр телетрансляции показал адмиралу Цзян на часы. Глава ОСДАЛЬПЛАНа прочистил горло, отпил воды и быстренько "закруглил" свою речь:
- В заключение я хочу пожелать нашим отважным звездопроходцам не встретить на своём пути ни нейтринной бури, ни метеоритного роя! Выполнения всех задач экспедиции и благополучного возвращения на родную Землю! И, как говорится, семь футов под килем!
Все присутствующие с энтузиазмом и даже с некоторым облегчением захлопали оратору. Участники экспедиции дружно надели гермошлёмы и, подняв руки в прощальном приветствии,
один за другим покинули тёплый ангар, наполненный настоящим земным воздухом. Они все собрались в шлюзовом отсеке, а оттуда вышли на открытое пространство лунного цирка.
Дружная гурьба астронавтов, старающаяся идти строем, на минуту пропала из видимости провожающих и телеобъективов, когда огибала угол ангара. Поэтому никто и не заметил, как со склона цирка резво скатился элекар с опознавательными знаками пассажирского космопорта и резко затормозил возле шлюза. Человек с элекара в несколько гигантских прыжков, дозволяемых лунным притяжением, догнал своих товарищей и, обогнав их, пошёл к космолёту первым.
Один только бдительный сенатор Надаль всё никак не мог успокоиться.
- Ничего не понимаю, - бормотал он, разглядывая в портативный бинокль поднимающихся на борт "Искателя" астронавтов. - ... 39, 40, 41! Или у меня что-то со зрением, или всех нас водят за нос! Надо срочно потребовать разъяснений.
- Господин адмирал! - сказал сенатор громко. - Прикажите всем участникам экспедиции "Искатель-3" вернуться. Всем без исключения, даже дежурным.
Большинство провожающих были увлечены моментом прощания и старта корабля и не обратили на эти слова никакого внимания. Но несколько оказавшихся вблизи журналистов навострили уши. Однако адмирал Цзян крепко взял Надаля за руку и отвёл к опустевшей совсем трибуне.
- Что Вы ещё выдумываете? - адмирал нахмурил брови, а его мужественное лицо покрылось красными пятнами. - Каким ещё дежурным? Все астронавты были здесь. Космолёты в порту обслуживает и охраняет космодромная команда. Я не понял смысла Вашего предложения.
Сенатор наклонился к уху адмирала и возбуждённо зашептал:
- Капитан корабля и начальник экспедиции что-то от нас скрывают. Сенат утвердил в экспедицию 40 человек. По списку членов корабля, представленному Управлением, числится 41 человек. Сейчас на торжественном построении были 40, а на борт космолёта поднялись 41! Это что такое? На "Искатель" незаконно проник чужой!
- Спокойно, сенатор. Я в курсе всего. Да, первоначально сенатская комиссия по звездоплаванию утвердила список из 40 должностей членов экипажа и экспедиции. Но выявилась необходимость добавить ещё одного пилота, подменного, на случай аварийных ситуаций и для пилотирования десантных ботов при исследовании спутников планет. Кроме того, так как экспедиция продлится ориентировочно 5-6 лет, не исключена возможность болезни или даже... Короче, своей властью я включил в состав членов экипажа пилота-стажёра Эдуарда Коробкова. Это молодой и способный астронавт, в этом году окончил Космическую Академию в Гоби. Я знаю его лично. Он сын моего хорошего друга Эндрю Коробкова, первопроходца Марса, который после тяжёлой болезни недавно умер.
- Ну, знаете, адмирал! В обход всех существующих правил... Я доложу об этом комиссии.
- Докладывайте, - пожал плечами Цзян. - А я пошёл смотреть старт корабля. Обратный отсчёт уже включен.
Адмирал быстрыми шагами подошёл к пульту управления стартом, где в напряжении застыли фигуры операторов. На большом мониторе красовалось чёткое изображение межпланетного корабля. Вокруг его нижнего контура пылал венчик синеватых огоньков - это были дюзы прогревающихся планетарных двигателей. Ряд небольших экранчиков слева показывал основные отсеки корабля, астронавтов в противоперегрузочных креслах, их взволнованные сосредоточенные лица. Справа такие же экраны передавали информацию о готовности и технические предстартовые параметры. На верхней панели убегали вдаль красные цифры отсчёта. Всем стартом управляла электроника. Но последнее слово оставалось за человеком.
- К старту - готовы! - голос командора Синдбади прозвучал глухо и как бы издалека, будто корабль и центр управления стартом разделяли не несколько сотен метров, а несколько парсеков.
- Внимание! Ключ на старт! - подал команду дежурный оператор и откинул крышку с большой красной кнопки.
На экране было видно, как в пилотской кабине "Искателя" командор Синдбади тоже открыл панель приборов, взялся за нижний рычажок разгонного двигателя.
- Три, два, один, старт! - оператор ПУС всей ладонью утопил красную кнопку.
Пилоны стояночной платформы разошлись, и в тот же момент мощная гравитационная катапульта подбросила вверх огромный космолёт. Через мгновение заработал ТТРД, и звёздный корабль, описав яркую черту в чёрном небе Луны, исчез за её зубчатым горизонтом.
Провожающие были несколько ошеломлены таким быстрым стартом. Действительно, новая система запуска "Меткий выстрел" не отличалась зрелищностью, но давала возможность стартующему телу быстрее преодолеть тяготение Луны и Земли и лечь на межпланетную траекторию.
- Вот мы и проводили ещё один корабль, - сказал адмирал Цзян и вздохнул. Он отвернулся от мониторов, передающих уже полётную информацию, скрестил руки за спиной и вразвалку направился к выходу из стартового центра.
Сенатор Надаль, сунув под мышку свою чёрную папку и ссутулившись, засеменил рядом.
- Только бы все они вернулись назад. Спаси, Боже!
- Не накаркайте, - нахмурился Цзян. - Космос - плохое место для прогулок и пикников. А дальний космос и подавно. Будем уповать на опыт командира, знания экипажа да на везение. Первый сеанс связи - завтра в 12.00 по среднемировому времени. Придёте, сенатор?
- Нет. У меня дела на Земле. Лечу утренним рейсом. Прощайте!
2. Сутки спустя, когда улеглась горячка первых часов полёта, разгона, манёвров по выходу на траекторию полёта к Юпитеру и включён главный путевой двигатель, стажёр Коробков был вызван в каюту командира корабля.
Эдик вычистил и выгладил свой рабочий комбинезон в автоматической экспресс-вош камере и бледный, но внешне вполне спокойный явился по вызову.
В каюте капитана уже была начальник экспедиции. Она сидела в удобном кресле и внимательно читала распечатку какого-то документа. Сам хозяин каюты в этот момент разговаривал по внутренней связи. Даже не разговаривал, а устраивал разнос:
- Симпсон, Вы - старший помощник, вот и действуйте по инструкции! Я не буду с Вами нянчиться и контролировать каждый шаг. Если Вы решили увеличить мощность главного двигателя до 0,9 номинальной - действуйте. Но помните, что когда Вы на вахте - вся ответственность за корабль лежит на Вас. И не трезвоньте мне по мелочам! Всё!
- Зря Вы так с Симпсоном, - Аманда Штерн оторвалась от бумаг и осуждающе тряхнула стриженой головой. - Это его первая самостоятельная вахта. Человек волнуется. Всё хочет сделать как можно лучше...
- Первая? И что? - капитан Хасан вскочил с металлического стула и заходил по тесной каюте: 4 шага влево, 4 шага вправо. - Полёт уже начался, и все члены экипажа и экспедиции, от старпома до последнего... - он мельком взглянул на вытянувшегося по стойке смирно стажёра, стоящего у двери. - Короче, ВСЕ должны уяснить, что игры на тренажёрах, забавы всякие кончились. Отныне от всех наших действий, поступков зависят и успех экспедиции, и жизнь наша и наших товарищей.
Капитан остановился перед Коробковым. Его смуглое лицо налилось кровью, глаза, как два буравчика впились в лицо молодого человека.
- М-мальчишка! Только должность капитана и ответственность за каждого, за к-а-ж-д-о-г-о! члена экипажа не позволяют мне вышвырнуть тебя из корабля за тот цирк, который ты устроил в цирке 22/13!... Хм-м, да! Короче, за действия, позорящие звание астронавта, я...
При таких словах командира Эдуард побледнел ещё больше. Его кулаки непроизвольно сжались, и он сделал шаг вперёд.
Тут и Аманда Штерн поднялась с кресла и встала между ними.
- Спокойнее, командир! Надо во всём разобраться. Мы же не знаем, почему стажёр Коробков опоздал на торжественное построение перед стартом. Вероятно, у него была очень важная причина. Расскажи нам, Эдуард, что произошло?
Эдик не ответил на вопрос, только крепче сжал губы да поднял глаза к низкому потолку каюты. Его глаза подозрительно ярко отразили свет потолочных светильников.
- Какая причина? Какая "важная"? - продолжал кипятиться капитан. Однако было видно, что злость на провинившегося стажёра уже прошла. Он резко остановился у своего стула и оседлал его.
- Причина! Обычная молодая дурость! Ночные клубы. Коктейли, девочки. Расслабился перед дальней дорогой. Надрался как... Признайся, стажёр! Ну что ж ты? Мы все были молодыми. Скажи "да" - и я возьму тебя за шкирку и просто выброшу из моего корабля!
- Н-ну... - Эдик с трудом проглотил ком в горле. - Н-надрался.
- Не надо! Успокойся, мальчик мой, - Аманда Штерн взяла его за руку и чуть не силой усадила на кровать капитана. Сама села рядом.
- Скажи, это из-за девушки?
Эдик понурил голову, тихо сказал:
- Она сказала, что не будет ждать меня пять лет. Она не настолько любит меня, чтобы всю молодость только ждать. И улетела. Она стюардесса на "Копернике". Я хотел только попрощаться с ней. И опоздал...
Начальник экспедиции осторожно погладила его по голове:
- Она поступила так, не подумав. Я уверена, что это просто девчачий гонор. Сейчас она, скорее всего, уже сожалеет о своём поступке. Э-э, личная связь в космосе запрещена, но я думаю, мы...
- Нет-нет, не надо! - встрепенулся Коробков. - Я не хочу её тревожить. И не знаю, что сказать... Но когда мы вернёмся, я ей всё скажу. Я скажу, что думал только о ней все эти годы. И пусть не она провожала меня в полёт, но зато я проводил её пассажирский лайнер. Вот такие у нас вышли проводы.
Командор Синдбади решительно поднялся со стула.
- Так, разбор данного дела окончен. И вообще Устав Космофлота запрещает сидеть на постели астронавта, а вы...
Гости его каюты смутились, вскочили и разошлись в разные стороны: Штерн снова села в кресло, а Эдик вытянулся у входной двери.
Капитан погладил свой подбородок.
- Так вот, за грубое нарушение дисциплины во время... подготовки к полёту, объявляю стажёру Коробкову строгий выговор. Также объявляю дисциплинарное взыскание - десять хозяйственных вахт вне очереди. Кроме того, объявляю Вам, Коробков, полный запрет на участие в десантировании на космические объекты до окончания экспедиции.
Из Эдика словно воздух выпустили. Его глаза потухли, губы задрожали, плечи опустились.
- Приказываю, - продолжал капитан, - Вам, стажёр, немедленно отбыть в распоряжение суперкарго корабля астронавта 1 класса Романенко. Он приступает к расконсервации основного и запасного звёздных парусов. Будете ему помогать. Возможно, от орбиты Марса пойдём под парусом.
- Ух ты, под парусом! - восхитился Эдик. Грусть и обида его мгновенно улетучились. - Я об этом только читал. Можно я побегу? Ой! Разрешите идти, капитан?
- Идите.
Командор Синдбади едва сдержал улыбку, глядя как осчастливленный Эдик, повернувшись через левое плечо, выпрыгнул в дверь каюты и вприпрыжку понёсся по коридору космолёта.
Автоматическая дверь мягко закрылась.
- Бедный мальчик, - вздохнула Аманда Штерн, - он так мечтает стать первопроходцем космоса. Не слишком ли строго Вы его наказали?
- Нет, не слишком. Он уже стал одним из первых. И не мне Вам рассказывать, что самое опасное в звёздном плавании, - это именно высадка на другие миры. Пусть этот парень вернётся из своего первого полёта.
И довольно об этом. Займёмся делами. Давайте ещё раз рассмотрим график работ, начиная от облёта Марса и до вхождения в пояс астероидов. Итак, расчетное время вхождения в зону притяжения красной планеты...
3. Первые месяцы 3-й Межпланетной комплексной экспедиции прошли спокойно и даже как-то обыденно. После дежурного облёта Марса и продолжительного сеанса связи с марсианской базой в районе супергоры Никс Олимпика "Искатель-3" направился в сторону дальних планет Солнечной системы. Здесь корабль поставил звёздный парус и, получив дополнительное ускорение в 450 км/с от солнечного ветра, устремился к поясу астероидов.
Солнечный ветер - поток ионизированных частиц, истекающий из солнечной короны. Является одним из основных компонентов межпланетной среды. Прослеживается на расстояние до 100 астрономических единиц (1 а.е. - расстояние от Солнца до Земли).
Звёздный парус космолётов типа "Искатель" представлял собой огромное полотнище из переплетенных между собой гибких полимерно-металлических нитей, по которым проходили направленные токи от генераторов корабля. Такой парус создавал поверхность, идеально отражающую и ионизированные частицы плазмы, и фотоны солнечного света.
Участок Солнечной системы, именуемый поясом астероидов, был довольно опасным местом. Опасность заключается в его обширности и в его наполненности веществом, в отличие от "пустоты" космического пространства. Встреча с ним была неизбежна. Встреча была не из приятных.
За несколько миллионов километров до условной границы пояса на пути стали попадаться облака пыли и россыпи мелких камней, этакие "мели" Космоса. Появилась вероятность встречи с более крупными блуждающими телами. Пришлось включить дополнительную защиту корабля и установить дежурство у носовой турболазерной пушки. К всеобщему удивлению, лучшим стрелком по космическим "рифам" оказалась Аманда Штерн. Обычно ей хватало одного выстрела, чтобы расправиться с опасным объектом.
А вот Эдику Коробкову опять не повезло. В одно из дежурств он случайно отключил автоматическую систему опознавания и не заметил этого. А сам неправильно оценил траекторию и степень опасности объекта и расстрелял впустую уйму зарядов по удаляющейся и совершенно безвредной куче песка. От его азартной стрельбы у пушки сработала система аварийного отключения. Да и сам капитан корабля обратил внимание на безуспешные старания рядового стажёра расправиться со всем мусором в Солнечной системе. Он по громкой связи передал свой приказ: "Эй, там на пушке! Стрельбу прекратить! Стажёру Коробкову досрочно сдать дежурство и немедленно отправиться...чистить корабельный гальюн!"
Целую неделю после этого случая Эдику пришлось терпеть шутки товарищей, порой довольно язвительные. Он даже перестал появляться в кают-компании на вечерний чай, предпочитая просиживать вечера в библиотеке за просмотром слайдов и кинофильмов.
За время полёта Эдик сдружился только с Василием Романенко. Многих удивляла эта дружба. Коробков - самый молодой в экипаже, стройный, если не сказать, щуплый, нетерпеливый, с взрывным характером. И Романенко - немолодой, старше его был только капитан, медлительный тяжеловес. Тем не менее, вскоре они не могли провести дня по отдельности, а в работе прекрасно дополняли друг друга.
Их дружба началась, когда по приказу капитана Эдик пришёл в грузовой трюм. Работы по расконсервации парусов было немного, и они вдвоём за рабочую вахту успевали и чая попить, и поиграть в гексагональные шахматы. А иногда, забравшись в кабину грузового космобота, играли в запрещённые на корабле карты. Впервые об игре в карты Эдик узнал, учась на последнем курсе Космической Академии в Гоби. Впрочем, тогда они не вызвали у него интереса. Подумаешь, какие-то пластиковые прямоугольники, которые зачем-то нужно скрывать от других игроков. Чушь! Странные значки, смешные картинки - будто имеющие какой-то смысл. Абсолютно непонятно и уж, конечно, не сравнится по увлекательности с любой компьютерной стратегией.
Но вот у Василия карты были другие - старые, потрёпанные. Картонные! Нарисованы на них были дамы и кавалеры в нарядах глубокой древности. Века так примерно 5-го или даже 10-го доядерной эры. И символы на этих картах были простые и понятные. А одна девушка с картинки со значком красного сердечка была очень похожа на его Дарину...
Эдик потом часто представлял себе: вот бы одеть Дарину не в облегающий фигуру спортивный костюм и не в строгий тёмно-синий с золотом биоскафандр стюардессы, а в такое вот яркое платье с большим кружевным воротником, с глубоким вырезом на груди... А он бы тоже оделся соответствующе: в расшитый камзол, широкополую шляпу, ботфорты с отворотами. И может ей бы понравился такой маскарад? Тогда она бы перестала без конца подшучивать над ним и вредничать, а сама, первая, взяла бы за руку и пригласила на танец.
Обычно на танце фантазии Эдика путались и уносились прочь. Он представлял себе эти неуклюжие движения в условиях искусственной гравитации и тесноты космолёта или, ещё того круче, при лунном тяготении, когда каждый шаг уносит тебя на 3-4 метра. Ему сразу становилось смешно и немного грустно, и он выбрасывал мечты из головы.
А играл Василий в карты тоже не так, как курсанты в академии, шумно и азартливо. Романенко, наоборот, играл тихо и вдумчиво, а комбинации, которые он измышлял из сданных ему карт, поражали логикой и изяществом.
Эдик дал себе слово к концу экспедиции научиться играть в карты так же, как Василий. Если, конечно, этому ничто не помешает.
Кроме того, Романенко знал массу житейских и космических историй, которые с удовольствием рассказывал своему благодарному слушателю. Оказалось, он начинал службу в
военно-космических войсках. Однако через 2 года молодого бойца комиссовали из армии, так как он получил сильную дозу облучения, участвуя в ликвидации аварии в "Зоне 4". После долгого лечения и адаптации Василию удалось вернуться в космос. Но уже не десантником и не пилотом, а механиком хозчасти. И тут ему повезло: на строящуюся базу "Марс-Олимпика" как раз требовался опытный кладовщик-карго. Начальником той базы был будущий адмирал Цзян, а отрядом пилотов-исследователей командовал Андрей Коробков, отец Эдика. Простой кладовщик почти не пересекался с ними по работе, но много слышал о делах первопроходцев Марса и с восторгом вспоминал то героическое время.
- Отчаянные были хлопцы! На обычных везделётах с турбореактивными движками летали. И летали, как боги! Однажды капитан Цзян и лейтенант Коробков на десантном везделёте искали пропавшую в горах Мории на Марсе группу геологов. Погоди, закончим вахту, я тебе тако-ое расскажу!...
И Эдик, затаив дыхание, слушал рассказы старого астронавта. И с сожалением думал, что прошло время тех простых и героических дел. Техника шагнула далеко вперёд, ближние планеты освоены, скоро будут освоены и дальние. А до звёзд ещё так далеко! Эх, не совершить ему подвигов, какие совершал отец! Остаётся только нудная ежедневная работа. Эх!...
Но кроме Василия Романенко ещё один человек на борту "Искателя-3" не выпускал из вида молодого стажёра. Аманда Штерн приняла близко к сердцу судьбу Эдуарда. Казалось бы, у начальника такой сложной и ответственной экспедиции есть много и своих дел, и проблем с научно-исследовательским составом, но этот парень глубоко запал в её сердце. Случилось это видимо потому, что у миссис Штерн на Земле осталась семья, дети.
И всю материнскую заботу, внимание, ласку Аманда перенесла на Эдика. Она поддерживала его в трудные минуты, защищала от слишком ярых критиков и въедливых остряков. Хотя в принципе врагов у Коробкова и не было. В длительную экспедицию были отобраны самые добрые и уживчивые люди, которым предстояло провести вместе долгие годы, но скука и однообразность перелёта могут испортить самые лучшие характеры. Постепенно все страсти вокруг стажёра улеглись, и он стал просто членом экипажа. Таким, как все.
Была у Аманды и ещё одна причина больше других думать об Эдике. Младшая дочь Алиса, самая любимая, только что окончившая школу, тоже любила первой чистой любовью. Любила она хорошего, умного парня, но... любила безответно. Мать переживала за дочь, за то, что отправившись в экспедицию, она ничем не сможет помочь своему ребёнку. Не сможет подсказать ей, предостеречь да даже просто поговорить. И однажды у Аманды мелькнула чисто женская мысль. Мелькнула мысль, и затаилась в груди надежда: вернуться из экспедиции и познакомить Эдика со своей Алиской. Дочь, несомненно, парню понравится. Тогда она уже закончит учёбу и станет совсем взрослой. Да и Эдик за 5 лет повзрослеет и научится ценить людей не только за красивую внешность, а за многое другое. А что? Из них получилась бы неплохая пара.
Что же странного в таких мыслях? Родители всегда пекутся о счастии своих детей. Помогают выстроить это счастье, лелеют, берегут... И не важно, где они находятся, на родной Земле или в безжизненном Космосе. Так было и так будет всегда.
4. А космолёт "Искатель-3" продолжал свой полёт в глубины космоса.
Примерно за сотню тысяч километров до условной границы пояса астероидов капитан Синдбади отдал приказание внести изменения в конструкцию звёздного паруса согласно чертежам и расчётам, выполненным инженерами корабля. Нужно было поставить небольшую дополнительную мачту и закрепить на ней свёрнутый "кульком" запасной парус. Эта конструкция должна была улучшить управляемость космолётом во время прохождения пояса.
Когда основные работы по установке второго паруса были выполнены и монтажники вернулись на корабль, в открытом космосе остались только Романенко и Коробков. Эдик попросил у товарища ранцевый распылитель и ведро краски. На удивлённый вопрос суперкарго "Зачем?" стажёр замялся и ответил, что хочет сделать надпись на парусе: "Пусть она принесёт нам удачу!"
Василий сначала хотел запретить, но потом махнул рукой: "А, ладно, пачкай общественное имущество! Всё равно к концу полёта краска облетит без следа".
Забравшись потом на самый конец мачты, состоящей из множества трубчатых сегментов, астронавты сделали несколько снимков космического корабля мчащегося под парусом километровой ширины и высоты среди безмерной пустоты Вселенной. Эти фотографии украсили
кают-компанию и были переданы на Землю во время очередного сеанса связи.
Со вторым парусом управляемость "Искателя" значительно повысилась. Даже при вхождении в пояс астероидов решили не сбавлять скорость. Приходилось только беречь парус от крупных тел. Мелкие частицы и пыль были ему не страшны ввиду уникальной сетчатой структуры.
До орбиты Юпитера долетели без происшествий и намного быстрее времени, рассчитанного на Земле для обычного плазменно-ионного космолёта.
Снова было созвано совещание главных специалистов экспедиции. На нём решили использовать выгоду быстрого перелёта, изменить планы и начать исследования не со спутников Юпитера, а самых дальних планет - Плутона и Ксены.
После выполнения дополнительных вычислений стало ясно, что полёт к Плутону или к планетам пояса Койпера займёт непозволительно много времени и сил, а выгода от этого неочевидна. Вместе с тем планета Ксена в настоящее время находилась в небывало удобном положении для визита на неё.
Эта планета была открыта только в 21 веке и первоначально именовалась "Объект 2003 UB313". Затем ей было дано имя Ксена, что в переводе с латыни означает "чужачка". Диаметр Ксены почти на треть превышает диаметр Плутона. Планета состоит в основном из горных пород и льда. Из-за большой удаленности от Солнца температура там очень низкая, ниже минус 200 градусов по Цельсию.
Ученые Земли предполагали, что когда-то на Ксене была атмосфера, но по мере удаления планеты от Солнца атмосфера была выморожена, и на поверхности выступила метановая изморось. Метановый иней мог образоваться из-за постоянной утечки метана из теплых недр планеты. Когда газ попадает на холодную поверхность, он тут же замораживается и покрывает твердой коркой кратеры Ксены, благодаря чему Ксена очень хорошо отражает свет. Это самое яркое в семье Солнца тело, исключая Энцелад - спутник Сатурна, огромный ледяной шар с его гигантскими ледяными фонтанами.
Орбита Ксены очень вытянута, и это наводит на мысль, что эта планета была захвачена Солнцем извне. Ближняя к Солнцу точка орбиты, перигелий, доходит почти до орбиты Нептуна. Дальняя, афелий, в три раза дальше орбиты Плутона и заходит далеко в пояс Койпера. Этот пояс - область реликтов времён образования Солнечной системы, являющейся большим поясом осколков, подобным поясу астероидов, но состоящий в основном изо льда. Астрономы полагают, что в какой-то момент истории планеты гравитационное воздействие Нептуна отбросило Ксену на орбиту, повернутую на 44 градуса к плоскости эклиптики.
До полёта "Искателя-3" было известно, что у Ксены есть один спутник - Габриэлла. Он очень маленький. Диаметр Габриэллы всего 248 километров.
Итак, спустя 20 месяцев после старта с Луны космолёт "Искатель" спустил паруса и начал сближение с далёкой загадочной планетой.
И тут Третья Дальняя экспедиция совершила первое крупное открытие. Оказалось, что у Ксены имеется ещё один спутник. Этот спутник, сам имевший очень тёмную поверхность, находился всегда в тени планеты и был практически неразличим для земных астрономов. Между тем спутник был совсем немаленький, его диаметр составлял более 1000 километров. На очередном учёном совете было решено начать исследования с высадки на этот загадочный планетоид, которому дали прозвище "Подарок".
Исследования, проведённые при помощи автоматических зондов и высадки разведчиков-астронавтов, показали, что Подарок - огромный шар, состоящий из кремниевых горных пород и руд различных металлов, в основном железа. Поверхность планетоида была достаточно ровной, покрытой небольшим слоем пыли и камней, но сильно испещрённая кратерами. Главный планетолог сказал, что по составу он, скорее, похож на гигантский железно-каменный метеорит, "приблудившийся" к планете. А астроном высказал гипотезу, что невероятно тяжёлый Подарок составил с Ксеной двойную планетарную систему, и эта связь объясняет многие загадки этой "дочери" Солнца.
Капитан Синдбади как всегда точно выразил общее желание: "Хорошо бы основать здесь постоянную базу для исследования дальних планет".
Было решено создать на Подарке базу экспедиции, после отлёта из системы Ксены оставить её в автоматическом режиме и рекомендовать Космической комиссии Земли построить здесь
постоянную станцию.
Работы начались незамедлительно. На планетарных челноках большая часть членов экспедиции спустилась на Подарок. На дне одного из довольно глубоких кратеров выбрали место для устройства базы. Затем с орбиты завезли необходимые материалы и оборудование. Кроме того продолжались исследования самого планетоида. Все астронавты, учёные работали с воодушевлением, не считаясь со временем. Руководству экспедиции пришлось отдать специальный приказ, чтобы все неукоснительно соблюдали нормы отдыха и рабочего времени, определённое количество часов спали, вовремя питались, регулярно проходили медицинские осмотры. Но и само руководство работало наравне с остальными. Аманда Штерн обосновалась на временной базе в спускаемом жилом модуле. Хасан Синдбади, оставив за себя помощника, пилотировал шаттл, доставляя грузы с корабля на планетоид. Работы было много, работы хватало всем.
5. В течение двух месяцев на Подарке побывали почти все участники экспедиции. Только Эдуард Коробков ни разу не спускался на поверхность спутника Ксены. Правда работы хватало и на опустевшем космолёте, и стажёр старался за себя и за своих товарищей. Его старания были замечены, и командор был уже готов простить Коробкова. Он ждал только, когда будет закончено строительство первого блока временной базы и собран из металлоконструкций стандартный причал для шаттлов.
Но как раз в момент монтажа элементов причала и произошло ЧП. Поднимая крупные конструкции, столкнулись два челнока. Стремясь избежать тяжёлых последствий и разрушения построенного, капитан Синдбади, пилотировавший один из челноков, совершил аварийную посадку. В результате этого инцидента оба челнока нуждались в серьёзном ремонте. Хасан Синдбади получил ранение головы и перелом ноги. Его, нуждавшегося в покое, врачи поместили в одном из модулей базы. На время болезни капитана во временное командование космолётом "Искатель-3" вступил его старший помощник лейтенант Симпсон. Работы по устройству базы продолжались без перерыва.
Но, как известно, беда не приходит одна. Экспедицией были разосланы автоматические станции для исследования окружающего космического пространства. И вдруг те из них, что были посланы в сторону пояса Койпера, начали передавать информацию о резком нарастании потока жёсткого галактического излучения. Мощность, плотность и скорость частиц достигали таких величин, которые земные учёные ещё не встречали. Это был настоящий космический ураган. У зондов-автоматов сначала вышла из строя измерительная аппаратура, затем и они сами замолчали. Навсегда. Дежурный астрофизик поднял тревогу:
- Стремительное нарастание жёсткого излучения представляет опасность даже для космолёта. Предлагаю в течение 25-30 минут включить активную защиту. Все аппараты и людей, находящихся в открытом космосе и на поверхности спутника, необходимо срочно эвакуировать на корабль. Без надёжной защиты жизням людей угрожает смертельная опасность!
Лейтенант Симпсон немедленно отдал необходимые распоряжения о подготовке к отражению грядущей опасности. Затем он связался с базой "Подарок".
На экране видеофона было видно, как Аманда Штерн, выслушав сообщение, сильно разволновалась.
- Сколько времени у нас есть на эвакуацию? От 90 до 120 минут? Мало. У нас раненый. Два шаттла повреждены. Значит, Вы считаете, что спускаемые модули и имеющиеся у нас материалы не могут служить надёжной защитой от космической бури такого масштаба? Да, мы получили предварительную информацию. Да, я согласна, потока излучения такой мощности и природы в ближнем космосе ещё не встречали. Хорошо, немедленно начинаем эвакуацию капитана Синдбади и наиболее ценных специалистов. Нет, я улечу с последним рейсом шаттла. Что челноки успеют сделать только по одному рейсу? Что ж все мы знали, что экспедиция будет опасной. В оставшееся время постараемся как можно лучше защитить себя и оборудование. Будем перевозить всё под защиту стен кратера. Жаль, что это испытание настигло нас в самом начале. Мы по существу и сделать ничего не успели. Жаль!
Экспедиция на грани провала. Если пострадает научное оборудование, если... пострадают и люди, нам придётся возвращаться на Землю.
Ну вот достаточно болтовни. Все мои люди - в работе. Первый шаттл готов к отлёту. Я прекращаю связь и тоже занимаюсь сворачиванием дел. Простите, если я что-то сделала не так или обидела кого. О-о, очень жаль, что у нас нет зонтика от этой бури! Прощайте!...
В пилотской кабине, откуда лейтенант Симпсон разговаривал с базой на Подарке, присутствовали второй пилот Рахметшин, пилот-стажёр Коробков, суперкарго корабля Романенко.
- Давайте рассчитаем самую низкую возможную орбиту для "Искателя", - обратился старпом к пилоту. - Управление по выводу корабля на другую орбиту беру на себя. Вы - за навигатора.
Он обернулся к Василию:
- Вас я прошу обеспечить беспрепятственную швартовку шаттлов и скорейшую их разгрузку. Может хотя бы один успеет совершить второй рейс.
- Нет, лейтенант, времени слишком мало.
- Поторопимся! Во-первых, корабль будет на другой орбите. Часть пространства укроет активная защита. Второй рейс шаттла буду выполнять я сам. Другого варианта у нас нет. Мы должны использовать все возможности для спасения своих товарищей. Приготовились!
А да, стажёр Коробков, сейчас помогаете суперкарго, а на время... моего отсутствия будете исполнять обязанности второго пилота корабля. Действуйте.
Эдик взволнованно кивнул и направился к выходу из кабины. Но в проёме дверей остановился.
- Я тут вот что подумал... миссис Аманда говорила, что у нас нет зонтика от бури. Но у нас есть парус! Два паруса. Если взять один и укрыть базу...
- Парус, ты говоришь? - воскликнул Симпсон. Его пальцы забегали по клавиатуре бортового компьютера, запрашивая информацию. - А как доставить парус на поверхность спутника?
- У нас есть ещё "грузовичок", - продолжал Эдик, воодушевленный своей идеей, - полуавтоматический бот для работ в пространстве. Я могу пролететь над базой и сбросить парус. Нет, даже можно развернуть его на подлёте и накрыть её. Я справлюсь!
- А что? Очень толково, - поддержал его Романенко. - Парус - это находка!
- Прогнозируемые данные, - говорил лейтенант Симпсон, напряжённо вглядываясь в дисплей, говорят о том... так-так! Парус, подключенный к генераторам высоких частот, сможет отразить... практически весь спектр космических излучений! Для нас это наилучший вариант. Но кто будет пилотировать космобот?
- Командир, - вмешался второй пилот, - у нас пятиминутная готовность к началу маневра по изменению орбиты. С Подарка докладывают о минутной готовности к старту первого шаттла. Ваши приказания?
- Прошу, доверьте бот мне! - с мольбой в голосе сказал Эдик. - Я на курсе был лучшим по пилотированию. На экзамене получил высший балл. Я справлюсь!
Лейтенант Симпсон положил руку ему на плечо:
- Действуйте, пилот, желаю успеха! По расчётам, у тебя ещё останется в запасе 20 минут. Не спеши. И будь осторожнее, пожалуйста. Под влиянием тяготения планетоида бот может быть не очень маневренным.
- Я справлюсь! Я быстро! - обрадованный Коробков выбежал из пилотской кабины.
- Помогу ему и провожу, - сказал Романенко, выходя следом.
Временный командир "Искателя-3" сел в кресло первого пилота.
- Всем приготовиться к маневру корабля. Объявлена трёхминутная готовность. Подарок, Подарок, слышите меня? Старт шаттла-1 разрешаю!
6. Закрепить запасной парус на прицепе за космоботом и занять своё место внутри - было для Эдика минутным делом. Он махнул рукой Василию и включил двигатель. Романенко, уже облачённый в жёсткий скафандр, открыл грузовой шлюз. Едва бот со своей ношей покинул корабль, тот заметно накренился и поскользил по крутой траектории на новую орбиту.
Василий рукой в огромной перчатке перекрестил удаляющуюся искорку космобота и вздохнул: "Только бы тебе повезло, парень!"
Подлетая к базе на спутнике Ксены, Эдуард увидел яркую чёрточку - метеор, пролетавшую мимо в черноту космоса. Это стартовал последний уцелевший шаттл.
Всё. Теперь для людей, оставшихся на спутнике, и для уникального оборудования экспедиции нет другого спасения кроме паруса. Судьба всей экспедиции зависит от того, сумеет ли он, пилот-стажёр Коробков, справиться со своей задачей.
Эдик стиснул зубы и перевёл космобот в режим свободного планирования, выбирая место, откуда лучше начать пролёт над базой. На своём дисплее он видел, что оставшиеся внизу астронавты уже собрали две мачты для паруса, привели в готовность генераторы. Сейчас все ждут только паруса. И он доставит его!
Бот спланировал над базой, и Эдуард всё прекрасно разглядел: спускаемые модули, строящееся здание базы, два повреждённых челнока в ремонте... Стоп! У крутой стены кратера составлены контейнеры с оборудованием и наземная техника. Их тоже надо взять под защиту, площади паруса хватит. Но как быстро уходит время! До удара космической бури его всё меньше и меньше.
Скорее, только скорее!
Космобот развернулся на второй заход и, пролетая над кратером, оказался ниже поверхности планетоида. Эдик нажал кнопку спуска правого держателя груза и часть паруса, разматываясь на лету, стала опускаться на базу.
Он направил бот ближе к почти отвесной стене кратера. Ещё ближе! Сброс!
И другой бок паруса накрыл контейнеры и технику.
Маленькие с высоты фигурки астронавтов, смешно подпрыгивая, поспешили к краям паруса, чтобы закрепить его к мачтам. Всё, дело сделано! Сейчас - вверх, и скорее - к космолёту!
Эдик весело оглянулся назад: дно кратера укрывала густая серебристая сеть - парус. А на нём темнела выведенная от руки громадная надпись "Дарина".
- На удачу! - крикнул Коробков в микрофон и засмеялся.
Внезапно путь боту преградила высокая скала. Она должна была дать защиту базе, но стала препятствием для неуклюжего космического летуна. Отчаянный маневр пилота, пытавшегося справиться с тормозной автоматикой, не увенчался успехом. Космобот неловко, боком, чиркнул об скалу и, перевернувшись, рухнул с высоты, заскользил по неровной поверхности чужого спутника, на ходу разваливаясь на части...
Первая утрата Третьей Дальней космической экспедиции не была напрасной. Сильнейшая космическая буря не смогла нанести большого ущерба. База на спутнике Ксены была построена. Капитан Хасан Синдбади выздоровел. Следом за "Чужачкой" были исследованы системы Сатурна и Юпитера. За последующие пять лет произошло немало событий. Были открытия и подвиги, была каждодневная напряжённая работа.
Были и тяжёлые утраты. На Энцеладе, спутнике Сатурна, при извержении гигантского метанового гейзера погибла начальник экспедиции Аманда Штерн. Ледяная струя буквально смела планетоход, на котором она ехала вместе с гляциологом и техником. При высадке на Титан разбился шаттл с двумя астронавтами-разведчиками. На Европе, спутнике Юпитера, астронавты оставили капсулу с прахом Василия Романенко. У него скоротечно развился рак крови, и старый космолётчик совсем немного не дожил до старта на родную Землю.
Но навсегда у всех членов экспедиции осталась в памяти та страшная космическая буря, которой, кстати, был присвоен балл 10.0 (наивысший по шкале Лаврова) и та первая самая горькая потеря.
И когда спустя семь лет после старта Третья Дальняя космическая экспедиция вернулась на Землю, её участников приветствовали как героев. И капитана Синдбади, с ещё более смуглым лицом, с более резкими морщинами на мужественном лице, с едва заметной хромотой. И совершенно седого профессора Лаврова, заменившего на посту начальника экспедиции доктора Штерн. И всех-всех других учёных и астронавтов, совершивших беспримерный подвиг. Они привезли с собой важные материалы и документы, образцы, фотографии, а главное - бесценный опыт, очень нужный людям для освоения новых миров.
А ещё они привезли с собой из космоса песню, написанную Амандой Штерн вскоре после старта. Песня "Как провожают звездолёты" стала гимном Третьей Дальней, а вскоре стала и земным хитом. Затем эту мелодию стали исполнять при каждом старте космолётов Дальнего Космофлота.
Открытый новый спутник Ксены, по предложению руководства экспедиции и с одобрения Учёного совета по астрономии, назвали "Дарина".
7. Прошли годы.
На старом космопорте "Королёв" проходили проводы Десятой Дальней космической экспедиции.
Громада звездолёта "Открытие" стояла на стартовой платформе 22/13, специально оборудованной для этого корабля нового типа.
Всё было как всегда: речи провожающих, ответное слово начальника экспедиции, напутствие начальника Управления Дальнего Космоса адмирала Симпсона.
Провожающих, официальных лиц, родных и друзей астронавтов было немало. Но многие обратили внимание на престарелую даму, державшуюся с царственным достоинством несколько отстранённо от всех. На ней был парадный мундир офицера Гражданского Флота, а в руках - букет алых роз. Рядом с дамой была девочка лет семи-восьми в нарядном детском скафандрике.
Вот отзвучали речи и напутствия, над залом полилась нежная мелодия "Как провожают звездолёты". Тогда дама бодрыми шагами вышла вперёд и вручила свой букет самому молодому астронавту.
- Госпожа Удача! Мадам Удача! - зашептались все вокруг. - Она здесь, - значит, экспедиция будет успешной!
Астронавты один за другим заняли свои места в звездолёте. Провожающие прошли наверх, на террасу, покрытую прозрачным куполом.
Диктор по космопорту объявила:
- 10-я Дальняя космическая экспедиция по маршруту Луна-Дарина-Проксима-система Альфы Канус Майор готова к старту! Доброго пути, посланцы Земли!
Девочка тронула свою спутницу за рукав:
- Бабушка, слышишь, Луна-Дарина! Планету зовут так же, как тебя, правда? А расскажи мне ещё раз сказку про молодого астронавта. Ты на Земле мне рассказывала, но я хотела спать и не очень запомнила.
Женщина немного помолчала, провожая глазами стартовавший звездолёт. Потом взяла внучку за руку.
- Сказку? Пойдем, присядем, родная. Конечно, я расскажу тебе... сказку.
Так вот. Жил-был молодой... человек. Он тогда ещё не был астронавтом. Ещё учась в школе, он подружился с девушкой. Они вместе ходили в кино, в походы, читали одни и те же книжки. Вместе мечтали о полётах в космос. После окончания школы юноша поступил в Космическую Академию, стал учиться на пилота. А девушка поступила в колледж, где готовили стюардесс на космические пассажирские линии. Он любил девушку. А она... она была равнодушна к нему. Ей нравилась красивая форма, красивые удобные лайнеры. И ещё ей нравился друг её брата. Он был гораздо старше того юноши и уже работал вторым пилотом на трассе Москва-Луна.
Молодой астронавт окончил Академию, и его взяли в дальний полёт к далёким холодным планетам. А она уже работала стюардессой. Юноша и девушка встретились в космопорту. Астронавт рассказал о своей любви и просил ждать его. Но для молодости пять лет - ужасно долгий срок! Молодой астронавт улетел и...и случилось так, что он погиб. Когда экспедиция вернулась, девушка, которую он любил, уже стала женой другого. Молодой астронавт погиб, спасая своих товарищей. Он закрыл их от смертельной опасности парусом своего космического корабля... и собой. А на парусе было написано имя той девушки.
Потом она узнала о его поступке. О его подвиге. И она пришла проводить следующую экспедицию к окраинам Солнечной системы. С ней не хотели разговаривать, её не хотели знать. Но она отдала свой букет и просила бросить его в космосе или на том спутнике далёкой планеты, где погиб молодой астронавт.
Та экспедиция оказалась необыкновенно удачной и вернулась из космических далей, не потеряв ни одного человека. Тогда девушку прозвали "Дари-на-Удачу" и стали приглашать на каждый старт. Астронавты - такие смелые люди, но многие из них верят в приметы. Хм, вот так!
Тебе не скучно слушать такую грустную сказку, милая?
- Нет. Мне интересно. Только непонятно: если он любил эту девушку, почему она не полюбила его?
- Н-ну, видишь ли, милая, ждать, тем более в молодости, когда и год - целая вечность, могут немногие. Та девушка встретила другого человека. Они тоже были хорошие люди и любили друг друга. У них выросли дети, потом внуки. Такова жизнь.
- Нет, бабушка, я бы ждала. Если бы меня так любили, я бы ждала.
- О, Господи, деточка, что ты знаешь о любви! - улыбнулась женщина, но на её глазах появились крупные слезинки.
Она украдкой промокнула глаза и поднялась с кресла.
- Пойдём, милая, скоро и наш рейс.
Они подошли к очереди ожидающих лифт. Девочка обеими ручками обняла бабушку за талию, заглянула в лицо:
- Баба Даря, а эта девушка продолжает провожать звездолёты?
- А-а? Да, продолжает.
- Но ведь она когда-нибудь состарится и не сможет приходить на космодром?
- М-м, возможно. Да, когда-нибудь это случится.
- А можно тогда я буду провожать звездолёты? Я буду всегда их провожать и всегда буду ждать.
Женщина наклонилась и поцеловала внучку.
- Конечно, родная моя! Астронавтам очень важно, чтобы их провожали в космос и чтобы ждали на Земле.