Есть в Нетландии место, куда не ступала нога человека. Это место - гора Блудберг в окрестностях города Солом. С трёх сторон гора имеет высокие обрывистые склоны сложенные тёмно-бордовым габбро и красной глиной. Восточный склон не обрывистый, но такой крутой и так обильно покрыт зарослями ежевики, барбариса и тамариска, что сам чёрт сквозь них не продерётся. На вершине горы Блудберг есть довольно обширная и ровная поляна, вся усеянная большими кочками. В этих кочках живут ведьмы. Обитают ведьмы здесь уже давно, много веков, с тех пор, когда Нетландия по указу короля Альфреда Святогрешного приняла христианство и отреклась от древнего знания.
1. В одну из ясных полнолунных ночей в небе над горой Блудберг показалось чёрное пятнышко. Оно быстро росло, снижалось и вот на кочкарную поляну опустилось некое существо на новенькой метле "от кутюр". Тот час же все кочки растворились и оттуда выглянули ведьмы, вооружённые гнилушками. "- Новенькая!" - дружно сказали ведьмы и прибавили в гнилушках света. И точно: перед ними была молоденькая ведьмочка, довольно высокая и довольно стройная для колдуньи. На её плече сидел крупный пушистый кот дымчатой масти с яркими жёлтыми глазами. Одета ведьмочка была странно: цветастое платье, очень короткое (выше колен!), без единой заплаты или пятна и в такой же пёстрый короткий передничек. Лицо у неё тоже было не ведьминское - щёчки с ямочками, алые губки в полуулыбке, белые ровные острые зубки, карие выразительные глаза. А нос совсем какой-то не такой - некрупный, беленький, и даже не крючковатый, а прямой. Но больше всего удивляла причёска новой ведьмы - не спутанные седовато-бурые космы, а густая роскошная грива настоящих волос, причём ярко-синего цвета!
Вперёд вышла самая старая ведьма, жившая на этой горе с незапамятных времён. Все звали её Мшанка. Внешность у неё была самая ведьмачья: длинное, до самых пяток обветшалое платье, неизвестно какого фасона и не стиранное, по меньшей мере, лет сто и такой же передник. На лице выделялся длинный загибающийся к подбородку хрящеватый нос, почти закрывающий впалый безгубый рот. Хрящеватые уши походили на крылья летучей мыши. Лицо густо покрывали омерзительные бородавки. Портрет её дополняли всклокоченные и неопрятные седые с прозеленью космы, едва прикрытые маленькой шапочкой с ушками неопределённого бурого цвета. Вытянув вперёд костлявый и кривой указательный перст, Мшанка обратилась к новенькой ведьме:
- Ты кто такая, суматоха тебя побери?! Как посмела ты, негодница, нарушить покой честнЫх ведьм?! Да мы тебя задушим твоими же потрохами и съедим без соли и перца, посыпав перхотью с твоих волос!
Но молодая ведьмочка оказалась не из робких. Аккуратно поставив своё помело на стояночный тормоз, она отряхнула от пыли передничек и повернулась к Мшанке.
- Не тарахти, бабуся! Я такая же ведьма, как и вы все. зовут меня Тина. Я окончила Холера-Язва-Лихоманочную академию и меня по распределению прислали на ваш пригорок. Буду у вас жить и работать, повышать уровень злодейства в здешней окрУге. А то, до высших сил дошли слухи, что вы тут совсем обленились, замшели, погрязли в лихоимстве и лихословии, а настоящих злодеяний людишки давно от вас не видели!
- Ну, вот ещё! Прилетела молодая да ранняя. С каких это пор яйца курицу учат? А сама-то ты много знаешь? Фря из Академии! Просвети нас, тёмных, чему там вас в Академиях учат? Давай, а ну, покажи!
Ведьмы сгрудились поближе, предвкушая забаву. Мшанка ухмыльнулась злорадно и втихаря сложила под передником из пальцев фигу: - посмотрим, ягинька, что ты сейчас сможешь наколдовать! Тина раскинула руки и медленно закружилась на месте, бормоча длинное заклинание. Потом остановилась, вынула из кармашка передничка щепотку серого порошка и раздула его с ладошки. Порошок превратился в пушистые хлопья, разлетелся по всей горе и осел вниз. И моментально кочки, кусты покрылись красивыми крупными цветами! Тина испугано ойкнула, кот на её плече выгнул спину и зафырчал, брезгливо отряхивая лапы. Ведьмы в испуге и ярости кинулись вырывать и вытаптывать неуместные здесь цветы. И
только Мшанка радостно загоготала и довольно потёрла рука об руку.
Мшанка опять быстро сложила под передником фигу. Тина скороговоркой проговорила новое заклинание, из своей большой сумки достала другой порошок, уже зелёный, и бросила его в сторону более пологого склона холма. Тотчас среди колючих кустов появилась ровная гладкая тропинка вниз на равнину, а гирлянды светлячков украсили и осветили её ярким светом. Ведьмы в ужасе закричали, узрев такую напасть, и уже хотели спасаться бегством. Но кот проворно соскочил с плеча ведьмочки и с быстротой молнии промчался по тропинке туда и обратно, сметая её своим пушистым хвостом. Когда он сбегал вниз - за его хвостом тропа исчезала. Когда бежал наверх - за ним стеной вновь вставали кусты, ещё гуще и колючее прежних. Довольная Мшанка хохотала громоподобно:
- Ох, удивила! Ох, потешила! А мы академиёв не кончали, такие чудеса не делаем! Всё по-старинке, всё по сурдинке злобствуем! Улетай-ка ты отсюда подобру-поздорову! Не нужны нам такие ведьмы!
- Да подождите же, дайте, я ещё разок попробую! - взмолилась Тина. Кот опять вспрыгнул на плечо хозяйки и наставил, подозрительно, один жёлтый глаз на злорадствующую Мшанку.
Тина поспешно достала из сумочки толстую тетрадку в змеиной коже и зачитала новое заклинание. Мшанка хотела вновь сложить фигу, но вдруг её длинный ноготь застрял в дырке передника. Тина дочитала заклинание и остановилась, забыв, что же надо делать дальше. А над кочкарной вершиной холма уже повис слабосветящийся призрачный круг и стал увеличиваться, набухать. Тогда кот опять встрепенулся, вспрыгнул на голову ведьмочке и цвиркнул сквозь зубы своей слюной в этот светящийся круг. Круг точно лопнул. На вершину холма брызнул целый дождь, целый ливень из крупных зелёных квакающих лягушек. Ведьмы радостно завопили и бросились ловить и собирать лягушек. Они собирали их во всё, что имели и что под руку попало: в сумки, в вёдра, в кастрюли, в передники, в карманы, себе в рот. Набрав себе таким образом нежданного угощения, ведьмы одна за другой скрывались в своих кочках. Этим они также давали понять, что среди них поселится новая товарка. И вот на вершине горы остались только Мшанка и Тина с котом. Старая ведьма была вне себя от досады: мало того, что ей не удалось поставить маленькую зазнайку на место, так ещё и не удалось поймать ни единой лягушки! Ни одной такой свеженькой, такой жирненькой, такой скользяще - пищащей лягушёночки! Но хитрая злодейка на это не подала и вида, а улыбаясь своей самой омерзительной улыбочкой, сказала ведьмочке:
- Сю-сю-сю! Драгоценная моя, замшевая! Как это ты ловко разыграла нас, позабавила! И какое славное лакомство преподнесла в подарок! Мы принимаем тебя в свою колонию. Можешь творить зло в нашей округе. А я лично, лично - понимаешь?, возьму над тобой шефство и буду тобой руководить!
- Не надо мной руководить! Вот этого я не люблю. Терпеть не могу ничьих подсказок и поучений - я и сама всё знаю!
- Тю-тю-тю, торопливая моя! Погоди, поживи среди нас, позлобствуй с моё. Ты убедишься, что тебе есть ещё чуму учиться.
- Вот ещё! - фыркнула Тина.
- Ладно, потом договорим, - коварно уступила Мшанка. - Пора тебе устраивать жильё. Пойдём, я тебе покажу славную кочку, большую, замшелую. (И в придачу рядом с моей! - добавила ведьма в сторону).
Кочка понравилась и Тине:
- Что ж, сойдёт! Буду здесь обитать!
- Давай я тебе помогу квартирку оборудовать, - опять влезла Мшанка. - Я знаю, что куда ставить, что куда класть. Вот у себя я всё разложила по полочкам, развесила по палочкам, расставила по "фэншуЮ". Я и тебя научу.
- Да не надо меня учить! Оставьте меня в покое! Идите Вы ... к своему "фэншуЮ"!
Мшанка обиделась, с досады вырвала себе самый длинный и кривой зуб и ещё твёрже решила отомстить Тине. Отомстить коварно, зло, быстро!
Так и стала жить на горе Блудберг новая ведьма. Днём она отсыпалась, готовила еду и
зелья в своей кочке. Смотрела часами на паутинную сеть, гадая по ней, читая узоры, мечтая. А ночью она, как и все ведьмы улетала на работу в сёла и города людей, сеять там зло и творить разные чёрные дела.
2. Все думают, что кочка - это просто кочка. О, это далеко не так! Даже обычная болотная кочка служит обиталищем для тысяч живых существ, средой обитания для тысяч растений. А если к кочке приложить немного колдовства, то она станет целым миром. В такой кочке и поселилась Тина. До неё здесь уже жила ведьма, но забросила своё жилище по неизвестной нам причине.
Кочка была обширная. По краям располагались различные помещения: прихожая, спальня, кладовая простая и кладовая колдовская. В центре находилось большое круглое помещение ведьминой кухни с большим очагом, обложенным камнями и с круглобоким медным закопченным котлом для приготовления колдовского варева. Стены и кровлю, а также окна и двери этого "дома", составляли сухие и зелёные травы, росшие на кочке. Когда ведьме было нужно - они раздвигались и открывались, в противном случае - смыкались и скрывали абсолютно всю внутренность. Жилище было заброшено довольно давно, и когда Тина впервые вошла в него она увидела здесь лишь грязь, паутину, плесень, объедки и прочий мусор. Чтобы привести кочку в жилой вид требовалось немало потрудиться! Тяжело вздохнув, Тина сняла с плеча кота и опустила на пол. Кот недовольно заворчал, брезгливо отряхивая от пыли лапы:
- Опять я должен первым входить в жилище? Ну, как всегда! Помогла бы хоть, Тина!
- Иди, иди, поработай, лохматик! А я пока слетаю, подою тебе молочка от бешеной коровы. А если у тебя чего не получится - так и быть, доделаю за тебя!
Тина взмахнула помелом и улетела к ближайшей деревне, напевая по дороге свою любимую песню "Я к тебе прилечу на метле", сочинённую её подругой по Академии ведьмочкой Фетиньей.
Когда она перед первыми петухами вернулась на Ведьмину поляну, кот уже сидел возле кочки и старательно умывался обеими лапами.
- Всё уже сделал? Умница! Ты самый замечательный кот на свете! - Тина склонилась и поцеловала его между ушками.
- Ф-фу! Девчачьи нежности! - притворно ужаснулся кот, но на его широкой морде расплылась меховая улыбка.
- А вот тебе и молоко! - ведьмочка поставила перед ним глиняный полный кувшин. При свете бледнеющих предрассветных звёзд жидкость в кувшине матово, опалово-маслянисто засветилась. Кот, от предвкушения любимого лакомства, блаженно сощурил свои жёлтые глаза.
- А-ах, а пахнет-то как вкусно! - Тина втянула носиком воздух. - Ты и постряпать успел? Милый, ещё раз милый!
Ведьмочка вошла в кочку и на миг остановилась, привыкая к внутреннему свету. Все помещения жилища сияли чистотой. Здесь даже стало довольно уютно. В прихожей были аккуратно развешаны плащи и мантильи, расставлена обувь. В кладовых по полочкам стояли банки и склянки, мешочки и горшочки, редко полные, чаще пустые, которые предстояло со временем заполнить. В спальне постель ведьмы была тщательно вытряхнута, взбита, застелена свежими травами, сверху наброшено одеяло из шкурок морских свинок. Тина с удовольствием вдохнула пряный запах болиголова и белены и прошла на ведьмину кухню. Там тоже был полный порядок: посуда вылизана и расставлена и развешана по местам, пол подметён, камни очага очищены от сажи и грязи. В самом очаге ровно горел небольшой бездымный костерок.
Появился кот. Шёл он на задних лапах, а в передних бережно нёс кувшин с молоком. Его морда счастливо лоснилась, с усов свисала жёлтоватая пенка.
- Ну как, хорошо? - поинтересовался он.
- Хорошо, да не совсем, - буркнула Тина. - Вернее всё плохо! Ты почему мою запасную метлу так поставил - ветками книзу? Сколько раз тебе говорила, что её надо ставить ветками кверху! Это же тебе не какое-нибудь берёзовое погоняло, а "фирмА", понимать надо! А почему мои "сушки" не развесил? - ведьмочка указала пальцем на кучку связок различных сушёных трав и тварей, аккуратно сложенных у стены.
- Но, мяу, Тина, я же не достаю до потолка!
- А ты подпрыгни! Хвостом махни и подпрыгни! - съязвила Тина. - Ладно уж, сама развешаю. Есть давай!
Кот метнулся за очаг и через мгновение появился снова. На широком деревянном блюде он нёс открытый грибной пирог. Тонко раскатанный прожаренный корж покрывала чУдная корочка из зелёного сыра, ветчинки, паслёна, кореньев и украшали крупные кусочки ярко-красных грибов.
- Мой любимый, с мухоморами!! - захлопала в ладоши Тина. - Когда же ты успел их набрать? Ты чудо, усатенький!
- Да вот, нашёл парочку. Тут недалеко росли, - скромно отозвался кот.
- Давай, я и тебе отломлю кусочек?
- Нет-нет! Ты же знаешь, я не люблю галлюциногенов. Лучше молочка мне налей в блюдце, а то морда в кувшин не пролазит.
Тина налила коту полную миску молока. Плеснула и себе в чашку. Она ела грибной пирог долго и с удовольствием. Кот же, быстренько вылакал своё молоко, улёгся на полу возле миски и замурлыкал свою любимую песню:
- О, крыши ночны-ые! О, трубы печны-ые! О, звё-ёзды, которых не сче-есть!
Тине это скоро надоело и она рявкнула:
- Прекрати свои завывания! У тебя же нет ни голоса, ни слуха, а пытаешься петь! Уши вянут!
Кот обиженно сверкнул жёлтыми глазами, вскочил и мягкими шагами пошёл вылизывать посуду. После ужина Тина почистила свои чудесные белые зубки корешком шалфея, умылась лосьоном из майской росы, настоянной на лунном свете, и отправилась спать. Помыв посуду и убравшись на кухне, кот немного постоял, прислушиваясь к тишине за стенами кочки, к тихому дыханию своей хозяйки. Потом он легко, как пёрышко, вспрыгнул на кровать и улёгся в ногах ведьмочки.
3. Вскоре для ведьмочки потянулись дни и ночи, заполненные чёрной работой и бытовым колдовством. Казалось, все оставили её в покое и никому больше, в целом свете, нет до неё дела. Но одна колдунья, ближайшая соседка, её не забыла и ничего не простила.
Мшанка решила зло отомстить Тине за её непокорность и стала следить за ней, втихомолку готовя какую-нибудь каверзу.
Тина сначала ничего не подозревала, но однажды, вернувшись раньше времени с работы, застала старую ведьму закрывавшую заклинаниями дверь её собственной кочки.
- Что ты здесь делаешь, старая карга?! - налетела на неё ведьмочка.
- Ничего, золотая моя! Совсем ничего, бриллиантовая! Иду мимо, смотрю - кочка раскрытая. Думаю, Тиночка по-рассеянности оставила. Решила помочь. Кстати, как поживаешь, красавочка? Не помочь ли какой гадостью, подлостью ли?
- Вашими проклятьями поживаю! И довольно! Идите, Мшанка, к себе и не суйтесь в мои дела!
- Хи-хи-хи! Куда уж мне древней да необразованной в ваши дела вникать. Уйду-уйду!
И ехидная ведьма потрусила восвояси, волоча за собой старую облезлую метлу с расколотым древком.
В жилище Тины чувствовалась чужая вонь, её вещи были переворошены, склянки и горшки переставлены. Вернувшийся после хозяйки домой кот долго ходил по кочке кругами, брезгливо отряхивая лапки. Ничего не пропало, но было крайне неприятно и ведьмочка послала на вредную соседку небольшое, но чувствительное заклятие. Мшанка не смогла сама от него освободиться и взмолилась о пощаде. Тина сняла заклятие и в свою очередь потребовала от старой ведьмы дать обещание не вредить больше ей. Та поклялась и даже сделала вид, что жуёт кусок глины поднятой из-под ног.
Но уже на следующую ночь, когда Тина полетела в деревню подоить чёрную корову, вдруг во мраке хлева она увидела два светящихся красных глаза.
- Тьфу, тьфу, тьфу! Сгинь, ведьма! Опять Вы, Мшанка? Сколько же будете за мной подглядывать?
- Хи-хи-хи, въедливая моя! Да и не подглядываю я - любопытствую просто. Кстати, чтоб ты знала, это моя корова - и я её дою! Так что это ты, Тиночка влезла в мой хлев, а не я в твой. Проваливай-ка, подобру-поздорову!
Частная собственность ведьмы - это святое. Теперь уже Тине пришлось уходить, зажав метлу под мышкой. Она улетела на другой конец деревни к другой чёрной корове. Однако, нужного животного ведьмочка в том хлеву не нашла. Вот, вроде вот это корова - и морда, и рога - всё сходится. Но она белая, как молоко!
Тина в сердцах хлестнула корову помелом по боку. И вдруг на её шкуре появились
чёрные полосы! Корова была перекрашена! Ведьмочка стала спешно отмывать животное, поскольку доить даже крашеную корову было нельзя. Но только она закончила свою работу и взялась за вымя уже натурально чёрной коровы, как закричали первые петухи. Тина в сердцах
топнула ножкой и, едва сдерживая слёзы, улетела домой, так и не сделав в эту ночь ни одного чёрного дела.
Свежий предутренний воздух немного остудил её, сгладил досаду. Тина подлетела к обрывистому склону Блудберга и решила немного "покувыркаться". Ну и что, что уже почти светло? Ну и что, что её могут увидеть? Да плевать на всех: и на "иных", и на людей! Она свободная ведьма и будет делать то, что ей захочется!
Быстрый полёт, с виражами, с фигурами высшего ведьминского пилотажа, подчас опасными, холодящими кровь, но веселящими душу, окончательно развеял её плохое настроение. А, плевать! Ну и что, что сегодня ничего не получилось? Будут ещё и другие ночи, и она сделает всё, как надо и ещё не раз обставит и Мшанку и других прочих!
Уже в хорошем настроении Тина летела к своей кочке и пела песенку, сочинённую одной из ведьмочек в Академии:
- Я к тебе прилечу на метле.
Удивлённо откроешь ты рот:
"- Неужели она на метле?
Ну, и ведьма! Ах, как ей везёт!"
4. Наступили июньские короткие ночи "макушки лета". Тина всё больше времени проводила дома занимаясь хозяйством, совершенствуясь в колдовстве, в гаданиях. С Котом она тоже часто играла: в карты, в "угадайку", в "чудесный луг" и многое другое. Или просто слушала сказки, которых тот же Кот знал великое множество.
Как-то, светлым тихим вечерком, едва они с Котом позавтракали и собирались в 1001 раз сыграть в "простофилю", случилось чрезвычайное происшествие, перевернувшее их однообразную жизнь. Ровный оранжевый костерок в камине вдруг вспыхнул зеленоватым цветом и рассыпался на миллион разноцветных искорок. В жилище ведьмочки, перебивая привычный болотистый запах, повеяло озоном и перечной мытой. Корешок мандрагоры, подвешенный над входом, встрепенулся, потянулся, открыл глаза и проскрипел дисканом:
- Динь-дон, динь-дон! Встречай гостей!
Тина радостно вскрикнула и одним движением руки отворила кочку. Тут же рядом с ней материализовалась пышнотелая женщина с неимоверно добрым и прекрасным лицом. Одета она была в красно-белое платье, всё в кружевах и оборках, делающее свою владелицу похожую на красно-белое облако или на огромный клубок сахарной ваты. Резко выделялись чёрные волосы, уложенные в роскошную причёску и украшенные бриллиантовой диадемой.
Ведьмочка склонила головку, со своими неприбранными и уже почти потерявшими синий цвет волосами, сделала книксен и сказала, едва скрывая бурную радость:
- Здравствуй, здравствуй, милочка! Ну, встречай меня, привечай, угощай! Да рассказывай: как ты здесь устроилась?
Тина усадила гостью на мягкий замшелый пень, заботливо пододвинула под ноги низенькую скамейку. Затем снова раздула в очаге огонь, наполнила свежей водой чайник и бросила в него пригоршню чайного сбора для ведьм, желающих омолодиться.
Из тёмного угла, куда он вначале спрятался, вышел Кот. Мягко ступая на прямых лапах он подошёл к гостье, стал тереться о её ноги и что-то замурлыкал воркующим баском.
- А, Феликс! Рада видеть тебя, серенький! Ну, как вы тут - рассказывай!
Но Тина недовольно махнула на Кота грязноватым полотенцем:
- Брысь отсюда! Что ты там собрался рассказывать? Я сама расскажу тётушке всё... что надо.
- Не трогай его, Тиночка! Он хороший, только немного... а ладно! И он мой крестник. Это ведь я, когда он жестоко просчитался в своём волшебстве, спасла, превратила его в кота и отдала тебе. Надеюсь, он тебя не разочаровал?
- Да нет, - с неохотой призналась ведьмочка. - дело своё знает. Помогает. Но уж очень своевольный и постоянно лезет, куда не просят! Да ладно, что мы говорим всё о нём? Расскажите о себе, дорогая тётя! Как поживают мои кузины: Ириадна, Прозерцина, Иокастра?
- Ах, весь последний месяц мы были в страшных хлопотах. Завтра Иванов день - самая
весёлая ночь года! Будет Большой бал на Светлом лугу, игрища, костры... Словом много всего - не перескажешь! Ах, Иванова ночь - это надо видеть, это надо чувствовать! - тётушка закатила глаза и замолчала. Но через пару секунд она встрепенулась и сказала с доброй улыбкой:
- Ты, Тиночка, спрашивала о моих дочерях? Я их немного опередила, но и они хотят тебя навестить. Открой дверь!
Не прошло и минуты как внутри кочки появились, одна за другой три молодые волшебницы. Они были одеты в псевдогреческом стиле, в белые с золотом длинные хитоны, с высокими причёсками украшенными цветами и разноцветными переливающимися змейками. И они были очень красивые. Такие красивые, что у Тины, при их появлении, перехватило дыхание.
Первым новых гостей встретил, конечно же, Кот. Он снова вышел из своего угла, распушил хвост, и важно прошелся перед волшебницами.
Ириадна всплеснула руками и воскликнула:
- Ах, ах, какой миленький!
Прозерцина тонкой рукой погладила по мягкой спинке.
Иокастра, незаметно для других, дёрнула за хвост. Кот фыркнул, отскочил, и улёгся у ног Персефоны Аидовны.
Кузины бросились друг другу в объятия, стали щебетать и наперебой восторгаться. Феликс отвернулся от этих девчачьих нежностей, прищурил глаза, но ушки навострил. Он явственно различил в их дружеских и приветливых словах, оттенки превосходства и снисходительности светлых волшебниц, и нотки едва прикрытой зависти в словах его хозяйки.
- Ой, как бы я хотела попасть на бал! - не сдержавшись, заявила Тина. - Жаль, что ведьмам туда путь заказан...
- Ну, уж, заказан! Если мы тебе поможем - ты будешь на балу, - усмехнулась Иокастра и подмигнула сёстрам...
- Мы дадим тебе наши дары! - улыбнулась Прозерцина.
- Да, поможем, поможем! - запрыгала и захлопала руками Ириадна. - Мамочка, можно?
- Можно, золотце, - кивнула головой Персефона Аидовна и улыбнулась неземной улыбкой. - Я такая добрая, что не могу никому ни в чём отказать!
Кот встал с пола и хотел что-то мяукнуть, но тётушка, случайно, наступила ему на хвост, и он юркнул опять в свой угол.
Волшебницы окружили Тину и начали колдовать. Иокастра наколдовала кисейное платье модного желтовато-зеленоватого цвета, воздушное, всё в рюшках, оборках и воланчиках. Прозерцина подарила кузине туфельки их кожи морского удава на невысоком сплошном каблуке, лёгкие, удобные для танцев на траве. Она же рассыпала по лифу платья Тины стразы: блестящие фиолетовые пентаграммочки. Ириадна преподнесла родственнице новую метлу, такой модели, какая принята у "светлых". Ручка была позолоченная, каждый прутик тщательно отделан и покрыт узорами, а все вместе они были перевязаны тонкой и очень прочной хрустальной бечёвкой.
Когда кузины расступились и оглядели Тину, то дружно издали возгласы восхищения. Ведьмочка выглядела как настоящая луговая фея, свежая, цветущая. И она была, возможно, даже красивее их. Теперь уже в их взглядах проскальзывала ревность. Но молодая колдунья ничего не заметила. Ей и самой понравилось быть в новом облике.
Отстранив дочек, к ней подошла и сама Персефона Аидовна. Она поправила платье на её плечах, затем провела своей полной белой рукой по голове Тины. От этого прикосновения в волосах ведьмочки заблестели переливчатые искорки. Фея осталась довольна волшебством.
- Неплохо, совсем неплохо! - одобрила она. - А вот и от меня подарок.
Фея взмахнула волшебной палочкой и на лице Тины оказалась светло-зелёная вуалетка, скрывающая верхнюю часть лица. Ей всё было отлично видно, но никто извне не смог бы
узнать ведьмочку. Она стала совершенно неотличима от прочих добрых волшебниц. Кузины захлопали в ладоши, а тётушка сказала:
- Вот, теперь совсем замечательно. Теперь не стыдно показаться на "светлый" бал.
Помни, деточка, мою доброту!
- Ой, я Вам так обязана, тётушка! Не знаю, чем я смогу отблагодарить Вас и любезных
кузин!
- То-то же. Я знаю, что ты добрая девочка. М-м-м, я смотрю, ты этим летом уже хорошо поработала. Набрала много травушек и корешков...
- Тётушка, ой, да берите всё, что Вам надо! Я с радостью!... А когда мы вылетаем на Иванову поляну?
- Ммм? Вылетаем? - переспросила Персефона Аидовна, укладывая в свою волшебную сумку большущую связку корней. - Что ты, что ты, детка! Мы с дочками слишком важные фигуры, чтобы с нами прилетела никому не известная молодая вед... волшебница! Главное, милочка, что и ты попадёшь на бал!
- Прилетишь одна, Тиночка! - вставила Прозерцина.
- Наряд у тебя есть, - добавила Иокастра.
- И метёлка! - похлопала в ладоши Ириадна.
5. Тётушка Персефона Аидовна с дочерьми исчезли с горы Блудберг едва только начало светать и все ведьмы, закончившие свои ночные хлопоты, легли спать. Тина же улетала на праздник "чистой силы" в конце дня, Иванова дня, самого длинного дня в году. Её провожал только кот. Он ходил кругами вокруг ведьмочки, топорщил усы да недовольно фыркал, выражая своё неудовольствие. Но с ней не просился, знал, что энимоморфным тварям на балах быть не положено.
Тина была вся радостно-возбуждённая, вся в предвкушении праздника и бала, и новых знакомств. На радостях приласкала кота:
- Ну, что ты, серенький? Не волнуйся за меня! Ничего плохого со мной не случится. К тому же там будут тётушка с кузинами - не дадут меня в обиду. И наконец. Я и сама не маленькая, тоже кое-что могу! Всё будет хо-ро-шо-о! Понял? - Тина слегка щёлкнула кота в курносый кожистый нос. - А я тебе что-нибудь вкусненькое привезу. Ну, мне пора. Будь!
- Ча-ао, Ти-ина! - мяукнул Кот и выгнул спинку, распушил хвост, когда ведьмочка вскочила на свою новую вызолоченную метлу.
Метла тонко взвизгнула, набирая обороты, затем мягко и легко, без рывков, поднялась в небо, шустро взяла заоблачную высоту. Блеск её позолоченных хворостин создавал эффект "солнечного зайчика" и полностью скрывал летящую среди дня ведьму от любопытных глаз. Не прошло и часа, как Тина опустилась на уединённой поляне в излучине Марша - тихого речного потока. Со всех сторон поляна была окружена топкими болотами и густым лесом. Здесь же было прелестное, уютное местечко: мягкая ровная трава, полевые цветы, живописные зелёные кусты. Солнце садилось на западе за далёкие горы.
Тина припарковала свою метлу у большого дуба на опушке леса, придав ей форму молодого побега. Затем, оправив платье и опустив вуалетку, она вышла на поляну. На ней было уже довольно много разного чуднОго народа: дриады и сатиры, русалки и лешие, свилы и оборотни, волшебницы и ведуны, и много- много всякого другого. Никем не узнанная, ведьмочка не спеша прошлась по поляне, разглядывая присутствующих и ловя их ответные взгляды: восхищённые и заинтересованные мужских существ, недоверчивые и завистливые женских. Несколько в стороне, подле большой ветлы у реки, она заметила нарядных тётушку Персефону Аидовну с дочками и толпу поклонников вокруг. Сама же Тина к ним подойти не решилась, не зная как себя вести в таком обществе.
В ожидании ночи и начала бала, присутствующие развлекались, как могли: гуляли в одиночку, парами или группками, играли, танцевали, музицировали. Внимание ведьмочки привлекло нежное звучание флейты. Она подошла к небольшой группке светлых божеств. В центре её стоял молодой сатир, обнажённый по пояс, мускулистый, со светлой кучерявой бородкой и карими выпуклыми глазами, и играл на семитрубной деревянной флейте. Тина прошла между наядами и дриадами и встала напротив музыканта. Сатир заметил её и скосил один глаз, выглядевший лиловым при закате, опушённый красивыми ресницами. Доиграв свою мелодию, он коротко раскланялся со зрителями и подошёл прямо к ведьмочке, бережно прижимая свирель к груди.
- Я вижу, Вам понравилась моя незамысловатая мелодия и скро-омное исполнение? Позвольте представиться: Ромэ-эо! - проблеял он и низко склонил свою кудрявую голову с небольшими красиво изогнутыми рожками. - Я из благоро-одной семьи Мон-Шер-Трели. А Вы, должно быть, принцесса заморских эльфов? Вы вся така-ая ... така-ая необычная и прекрасная, что у меня нет слов! Следующую мелодию, которую я сочиню, я посвящаю Вам! позвольте узнать Ваше имя, о, Несравненная!
- Меня зовут Т... Тающая, - не растерялась Тина. - И я, увы, не принцесса. Я простая начинающая волшебница. Впрочем, здесь я проездом, - вздохнула она. - Мы, наверное, больше никогда не увидимся.
- Нет-нет, не говорите так! Таю-ющая! Какое прекрасное имя! Моя флейта отныне и навсегда будет каждый день петь это имя! И я непременно разыщу Вас, где бы Вы ни были, и спою и сыграю только для Вас! Впрочем, у нас и сегодня впереди целая ночь! Хотя она и самая короткая в году, но самая весёлая и бесшабашная! Вашу руку, Принцесса, веселье начинается!
Тина подала руку Ромэо, и они, весело смеясь, побежали к центру поляны, где старые фавны уже разжигали Ивановы огни - большие и яркие костры. В светлых июньских сумерках эти костры не столько освещали, сколько затеняли и укрывали пространство поляны и кружева подлеска.
Ведьмочка забыла обо всём: кто она такая, что она здесь чужая. Тина в жизни своей столько не смеялась, не танцевала, не слышала столько комплиментов и любовных песен, как в эту ночь. Они с Ромэо и со всем волшебным народом прыгали вокруг костров, пили медовые, пьянящие соки трав - и веселились, веселились вовсю! И лишь редкие летние звёзды из глубины неба смели наблюдать эту вакханалию, этот бал добрых светлых существ на сокровенной поляне на берегу задумчивого, тихого Марша.
Присутствующие время от времени парами или квартами удалялись в прибрежные кусты или в чащу ближнего леса, чтобы отдохнуть от танцев, от безудержного веселья и набраться лирического настроения. Вот и Ромэо, улучил минутку между танцами, и увлёк Тину за собой, подальше от общего веселья. Смеясь и поминутно целуясь, они перебежали луг, где сатир мимоходом нарвал большой букет цветов и подарил ведьмочке. По шаткому мостику перешли ручеек, поросший осокой и камышами, приток Марша и вошли под сень тёмного леса. Лес был старый, даже древний, настоящий пережиток реликтовых веков. И сколько он всего пережил, увидел, услышал - не перечесть - от бурь и ураганов до нежнейшего любовного шёпота. И он был обитаем, его населяли многие существа, которым не осталось места в других районах Нетландии. То тут, то там мелькали светлые тени и тёмные силуэты, пролетали дУхи и призраки, мигали таинственные огоньки. Да и многие деревья были живыми, могли видеть и разговаривать. Но никому не было дела до двоих влюбленных. Ведь любовь - она же естественна, как сама природа!
Ромэо и Тина сели на корнях старого дуба, широко распустившего над землёй свои толстые нижние ветви. Сатир веером расстелил взятый из рук Тины букет и быстро и умело смастерил роскошный летний венок. Негромко напевая любовную песенку, он увенчал благоуханным подарком свою подругу.
Они сидели обнявшись, тесно прижавшись друг к дружке, смотрели на редкие летние звёзды, видневшиеся в прорезях листьев и Ромэо вполголоса читал Тине свои только что сочинённые стихи: "... не смотря в лицо, от страсти млеешь..." А ведьмочке уже хотелось в объятьях сатира испытать всю силу любовной страсти, слиться с ним, стать частицей природы, частицей этой дивной, этой чародейской ночи!
Тела влюблённых сблизились так, что Тина почувствовала сквозь лёгкую ткань хитона своей трепещущей грудью жёсткие волосы на горячей груди Ромэо. Она приподняла вуалетку. Их губы раскрылись для блаженного поцелуя, прелюдии вспышки страсти - и тут...
И тут, словно острые кошачьи коготки скребанули по сердечку ведьмы! Она со стоном выдохнула, открыла глаза и отстранилась от своего друга.
- Что с тобой? Куда ты, Тающая?! - недоумённо вскрикнул сатир.
Ведьмочка вскочила.
- Мне это... мне надо... Я сейчас! - и она опрометью бросилась за дуб, за деревья, в сторону смутно виднеющейся поляны. Но возле густого, цветущего куста жасмина она нос к носу столкнулась с младшей дочерью тётушки Персефоны. Та поправляла здесь изрядно измятое праздничное платье и безнадёжно испорченную причёску.
- А, это ты, - равнодушно сказала молодая волшебница. - Кстати, не помню, говорили мы тебе, что всё волшебство кончается с утром? С первым криком петуха ты опять станешь обычной ведьмой. Так что поторопись. Пока! - и она вышла из-за куста гордо неся свою растрёпанную головку.
Тина потрясённо посмотрела ей вслед. Потом перевела взгляд наверх. Там погасли уже все звёзды и лишь одна, далеко на западе, посылала бледные лучики в стремительно светлеющее небо. Бежать! Надо бежать отсюда, из этой благоухающей прекрасной западни! Если светлые духи обнаружат её, ведьму на своей заповедной земле, они её истребят, размажут в пыль, испепелят! Никто не поверит, что она пришла сюда с добр... с невинными намерениями!
- Тающая! Любимая! Моя принцесса! Где ты, отзовись! - звал из-за деревьев нежный и горестный голос Ромэо. Вскоре и он сам пробежал мимо, мягко топая своими копытами по густой лесной подстилке, сжимая в руке зелёный лоскуток прозрачной ткани - газа. Сатир не заметил её и убежал вниз по течению Марша. А Тина сидела на корточках под кустом цветущего жасмина и горько плакала в запачканный ведьминский передник. Когда же голос сатира затих вдали, она встала, повесила на ветку венок из полевых цветов, и побрела к своей метле...
6. После Иванова дня Тина переменилась. Она стала задумчивой, раздражительной, иногда по ночам вообще не вылетала на работу, старательно избегала других ведьм. Да и другие обитательницы горы Блудберг, казалось, забыли о ней: живёт в своей кочке - и пусть живёт, как знает; колдует - и пусть колдует сама по себе.
Вот только Мшанка никак не хотела оставить ведьмочку в покое. Встретив её на другую ночь после Иванова дня, она прямо сказала:
- Фу-фу, что за гадостью от тебя пахнет? То ли светлым дУхом, то ли фиалками. А, вспомнила: так пахнет жасмин, цветок фей!
- Я, это... упала. Случайно. Да что Вы всё меня обнюхиваете! Отстаньте от меня!!
- А в Иванову ночь я хотела слетать, нарвать папоротников цвет - очень ценная штука. С ним можно столько зла сделать людишкам. Хотела и тебя взять с собой, поучить - ан тебя и нет! Уж и стучала и выглядывала - нет, как нет. И куда тебя черти унесли? Или не черти?
- Не Ваше дело! - обрезала Тина. - И вообще: не суйте свой длинный нос в мои дела!
- И-их, девонька, да кто ж кроме нас, старых ведьм, убережёт вас, молодых? Направит, подскажет? А ведь мне многое ведомо, и в этом мире и в том. Хочешь, к примеру, расскажу, где сейчас твой "король черв"? С кем, о чём думает? Правда-правда, без обмана! Я ведь в Нетландии первая гадалка. Дай руку!
Тина поверила хитрым словам ведьмы, её убедительному голосу. Невольно потянулась к ней, выдав себя ясными синими глазами, и сказала:
- Хочу! А Вы думаете...
- Хо-хо-хо, думаю! Ведовство - это точная, конкретная вещь. Не то, что там какая-то, хм, "наука". Всё скажу! Только давай зайдём к тебе, а то... - Мшанка заговорщицки оглянулась. - Здешние ведьмы такие "выдерги", никому доверять нельзя!
Тине очень не хотелось пускать кого-либо в своё жилище. Но отказаться теперь она не могла. Вздохнув, сотворила заклинание, и первая вошла в кочку. Старая ведьма сдвинула на лоб свою непонятную шапчонку, оскалила оба оставшихся зуба, изображая улыбку, и юркнула за хозяйкой. Оказавшись внутри, она первым делом обошла вокруг очага, сунула нос во все горшки и кастрюли.
- Так, так... Зелье, варево, а это что за бурда? Ну и гадость, эта заливная ряска! Ага, давай к делу. Чтобы гадание удалось, ты должна мне отдать самое ценное.
- М-м, а что, например? - осторожно спросила Тина.
Ведьма подошла к стеллажу и сноровисто провела костлявой рукой по самой верхней полке. Взяв что-то оттуда, она быстро сунула предмет в рот, кусанула, и раскрыла руку. На грязной сморщенной ладони сиял небольшой жёлтый диск. Тина хотела что-то сказать и даже открыла рот, но смутилась, отступила назад, и прислонилась к мягкой, перевитой корешками, стене кочки.
- Ага, настоящее золото! Редкая вещица в наших местах. Ты-а-лы-ер. Талер! О, и портрет на обороте. Король, что ли. Симпатичный мужчина, гордый, хм-м. Кого-то он мне напоминает? Ну-с, это сойдёт! Приступим.
Ведьма важно уселась на единственный стул. Разгладила на костлявых коленях фартук и, сделав значительное лицо, достала из обширного кармана донельзя засаленную и обтрёпанную колоду карт. Тасуя карты, она гнусавым голосом забормотала:
- 36 картей, 36 чертей! Скажите всю сущую правду. Скажите о даме Тине. Что у неё в прошлом, что на сердце лежит, что ждёт её впереди.
И Мшанка ловко раскинула на своём фартуке веер из карт.
- Та-ак! Прошлое твоё покрыто мраком. Хм-м, странно... Н-ну, лодно. Настоящее: на сердце у тебя любовь - ого! Влюблённая ведьма - давненько я такого чуда не встречала. Была у нас одна такая. Дай, дьявол, памяти: в тыщща, э, не помню, в каком году. И влюбилась-то, срам сказать, в бывшего человека, ставшего по любви к этой ведьме колдуном. Да злом-то это дело не кончилось...
- Хватит, Мшанка! - ведьмочка ладонями прикрыла уши. - Не хочу ничего слушать. Гадай мне быстро и уходи!
- Так я и говорю: твой "король" вроде и с рогами и на копытах, а чёрт ли он? Что-то не разберу. А-а, так он ищет с тобой свидания. Ага! Только вот дороги у вас разные. На его дороге никого не вижу. А у тебя стоит какая-то мелочь: то ли тварь болотная, то ли упокойник. Чёрт те что! Карты мои сегодня несут полную ахинею! Не-ет, прежде чем на будущее гадать надо их окропить чёрным воском. Дай свечу!
- Нету у меня! И вообще, надоело мне твоё гадание, убирайся!
- Как же "нету"? Я сама видела, - ведьма проворно встала, подошла к полке с горшками и разными мелкими вещами. Но на этой полке сидел кот, мрачно наблюдавший за настырной гостьей. Как только ведьма протянула свою руку, он быстрым движением цапнул её своими когтями.
- Ай! Чего он дерётся! Брысь, пошёл, перевёртыш!
- Оставь моего кота в покое, Мшанка! Я смотрю, ты в моей кочке хозяйничаешь, как в своей. Сама убирайся! И карты свои никчёмные забирай - врут они! Не люблю я никого, и меня никто не любит - я ведьма!
- Как же, врут, - ворчала старая ведьма, собирая с пола рассыпавшиеся карты. - Не-ет, ты погоди! Я раскидывала на тебя: ждёт тебя трефовая дорога и трефовый интерес, а в конце пути пиковый король сулит тебе несчастье...
- Да пошла ты, ворона старая! - Тина подскочила, вырвала из рук Мшанки колоду карт и бросила их в очаг. Огонь вспыхнул, засаленные карты занялись синим пламенем, и через секунду от них осталась только горстка пепла. - Вот где место твоим картам!
- А-аххх!!! Да ты!!... Да мне!! Ну, держись, ведьмочка - я этого не прощу!!
Старая ведьма обдала Тину уничтожающим взглядом и прошла сквозь кочку, прорвав в ней большую прореху. На лице ведьмочки отразились досада и смущение. Хотя Мшанка надоела ей своей назойливостью, открыто враждовать с ней Тина не хотела.
Верный кот спрыгнул с полки и потёрся о её ноги.
- Иди спа-ать, хозя-яйка. Не бойся, что-нибудь придумаем: ночь утра мудренее. А я пока всё приберу. Мя-аа!
7. После случая в Тининой кочке, ведьма Мшанка решила, что пора наказать своевольную Тину. Она стала подговаривать против ведьмочки других обитательниц горы Блудберг.
- Посмотрите, какая же она ведьма? - говорила Мшанка. - Она совсем не похожа на нас. Она нас позорит! Давайте наденем на неё "личину" - есть у меня одна, очень страшная. Она из кожи похороненной на болоте, вся покрыта язвами и бородавками. Стоит такую надеть и показать лунному свету, как она намертво присасывается. Вот такую на нашу Тиночку натянуть, гы-гы-гы! Она будет ей к лицу, гы-гы! Вы только помогите мне!
И вот, в одну из ночей, когда Луна ещё не взошла, но ясное небо при бледнеющих звёздах предвещало приближение ночного светила, в кочку Тины поскреблась зловредная ведьма Кривела. Не входя внутрь, она заголосила у порога тонким мерзким голоском:
- Ой-ой-ой, беда-то какая! Наша злая подруга Мшанка умерла! Ой, радость-то... тьфу ты, вот беда! Пойдём, Тиночка, оплачем нашу подлю... подругу. Она хотела тебя видеть... Ой, то есть, перед смертью просила.
Тина, торопливо завязывая ведьминский передник и выбирая из кучки обуви новые башмаки, растерянно спросила:
- Как же так? Я её вчера видела - бодрая, и с таким лицом, будто замышляет очередную гадость. Даже не верится...
- Ой. И не говори! Мы и сами не ожидали, что она... То есть, готовила зелье, снимала пробу и поперхнулась недоваренной летучей мышью. Вот она, жисть наша ведьмачья, а-а-а! Ну что, собралась? Пойдём скорей! - Кривела сморщила своё личико, похожее на мордочку хорька, цепко схватила Тину за руку и потащила к кочке, где жила Мшанка.
Кот неслышными прыжками догнал хозяйку и засеменил рядом, прикрываясь складками её длинной юбки, и стараясь быть незаметным.
В жилище ведьмы было до жути тихо. Очаг, без единого живого огонька, был тёмен и холоден. Мшанка лежала на своём бесформенном лежаке непривычно прямая, со строгим лицом, с вытянутыми вдоль туловища руками. На её глазницах лежали две крупные, медные с прозеленью, монеты. Под головой была какая-то странная подушка, похоже кожаная.
- Перед смертью она просила, чтобы ты, Тиночка, одна, то есть, посидела тут до часу, когда её будут хоронить. И ещё, по нашему древнему обычаю, ей надо положить в рот лакричный пряник. Вот этот самый. Сейчас я уйду и, как только за мной затворится кочка, опусти Мшанке в рот пряник. Затем садись подле неё и читай вслух "Некромагикон", вот этот. Так велела наша мёртвая... тьфу ты, то есть, ещё не мёртвая, а... а, какая? Короче, так сказала Мшанка. Ну, так я пошла!
Кривела махнула заскорузлым передником и выскочила из жилища. Тина посмотрела на низкий потолок, со свисающими с него жирными белыми корнями, и ей стало не по себе: над телом ведьмы раскачивался и скалил острые зубы скелет крупной змеи. Чтобы немного рассеять страх ведьмочка заговорила:
- Как она сказала? Сначала сунуть в рот пряник? Или сначала почитать книжку? У нас в Академии в "Некромагиконе" были цветные объёмные картинки. Интересно, есть ли в этом издании рисунки? Нет, всё-таки сначала надо дать пряник...
- МяУ! А ну... - предостерегающе мяргнул Кот.
- Ты думаешь? - усомнилась Тина. - Зачем ей прикидываться дохлой? Да и что она мне сделает? Хм-м. Ладно, быстро воткну пряник и отбегу за очаг - там она меня не достанет. Вот как же ей рот раскрыть? Где тут топор или хотя бы ножик?
Словно желая помочь ведьмочке, рот Мшанки начал медленно открываться, обнажая два крупных, жёлтых, мощных, как зубья капкана, клыка.
- О, очень кстати. Сейчас возьму пряник... Не мешайся, Пушистик!
Но кот, опередив хозяйку, вспрыгнул на грудь ведьмы и провёл хвостом по её крючковатому, поросшему жёсткими волосьями и бородавками, носу.
- Апп-чхи! - громогласно издала звук ведьма. Она содрогнулась всем телом так, что монеты на её глазницах подпрыгнули. Скелет змеи сорвался с потолка и упал на кота. Тот взвыл, будто змея вцепилась в его мужскую плоть, и выскочил из кочки. Кочка чмокнула, подобно открывшейся трясине, затем внутренние корни плотно стянули стены. Тина почувствовала, что от ужаса у неё поднялись волосы. Она осталась одна, в колдовской ловушке, в обществе зомбо-ведьмы. У ведьмочки задрожали руки, пальцы разжались, и она уронила лакричный пряник. А отверстый рот мёртвой Мшанки притягивал, заманивал в себя, требовал жертву! Не в силах отвести взгляд от лица покойницы Тина начала шарить руками по полу. Ей попалось что-то круглое и твёрдое, и она торопливо положила требуемое в притягивающий рот. Тонкая рука ведьмочки оказалась в этой ужасающей воронке. Огромные костяные зубы клацнули и хрустнули, перемалывая "пряник". Одновременно из-под головы ведьмы поднялось нечто омерзительное и стало приобретать черты...
- Ой!! Ой-ёй-ёй! - вдруг завопила Мшанка и поднялась на лежанке. - Ой, мои зубы!
Ведьма сплюнула в ладонь серый камень-голыш и один из двух остававшихся у неё зубов.
- Ты что, дура? - обычным голосом спросила она, и страх у ведьмочки сразу прошёл. - Тебя, как нормальную пригласили в жилище к одинокой ведьме. Ну, может, пошутить я хотела. Может, красоты бы тебя лишила - так на кой ведьме красота, Га? Может, руку бы оттяпала, в шутку. Так при умелом колдовстве она отрастёт. Лет через 100 - 120. А ты что наделала? Мой распредпоследний зубик сломала, мерзавка! А ну, выметайся отсюда!
Мшанка сделала замысловатый пасс руками, кочка растворилась, а ведьмочка кубарем выкатилась прямо на Ведьмину поляну.
Отряхнув передник и пригладив рукой растрёпанные волосы, Тина встала и со всей уверенностью погрозила Мшанке кулачком:
- Карга старая! Я тебе всё равно не верила, так и знай! Ведьма! Доморощенная...
После этого Тина, довольная собой, направилась отдыхать к родной кочке, назло всем ведьмам громко насвистывая людскую песенку: "- За одни глаза тебя б сожгли на площади..."
8. Поразмыслив на досуге, ведьмочка решила ещё больше проучить докучливую Мшанку, чтобы той не хотелось более шпионить. Тина припомнила проделки, которые они устраивали в Академии, и задумала повторить одну из них. Она набила набила старую мешковину прелой травой, перевязала её в нескольких местах, обозначив голову, руки, ноги и напялила на готовое чучело своё вышедшее из моды платье да ещё парик из обрезанного конского хвоста. Затем они с котом "усадили" чучело под кустом бузины, росшим напротив Тининой кочки, и облили его липкой смолой.
На кота Тина несколько дней дулась, за то, что он бросил её одну в логове Мшанки. Кот ходил ещё тише обычного и несмело пытался убедить хозяйку, что сбежал он не из трусости, а отвлекая на себя, направленное на ведьмочку зло. Тина ему не верила и безжалостно смеялась над ним. Но готовя заговор против старой ведьмы, она поняла, что без кота ей не обойтись и они помирились. Для осуществления своего плана Тина выбрала ненастную ночь с низкими тучами, с мелким, совсем не летним, дождичком.
С наступлением ночи Мшанка, по своему обыкновению, прокралась к жилищу ведьмочки разнюхать, что у неё новенького. И вдруг она буквально наткнулась на Тину, одетую во всё тёмное, сидевшую неподвижно в тени куста. В темноте только белели зубы ведьмочки в широко раскрытой ухмылке. Мшанка заповодила носом: что-то здесь не то, похоже Тина поджидала её. А вот рядом и Кот, зловеще сверкает жёлтыми глазищами.
- Ах, Тиночка, красавица наша! - засюсюкала застигнутая врасплох ведьма. - И ты решила воздухом подышать? Прекрасная ночь, не правда ли? - с бородавки на её носу скатилась крупная дождевая капля.
Ведьмочка издевательски промолчала, не удосужив собеседницу даже дежурными проклятьями и насмешками. Зато кот вышел вперёд, распушил усы, выгнул спинку и заурчал утробно и угрожающе.
- Брысь, бесёнок лохматый! - отмахнулась от него Мшанка и громко высморкалась в мокрый рукав. Кот не спеша удалился за спину своей хозяйки.
- Что ж, неприветливая, ты со мной и разговаривать не хочешь? - уточнила Мшанка.
Ведьмочка снова не ответила, только засмеялась странным далёким смехом.
- Так ты смеяться над старой заслуженной ведьмой?! - разозлилась Мшанка. - Получай трёпку!
Ведьма подскочила сбоку и вонзила длинные костлявые пальцы в спину Тины. Но та не завопила от боли, отнюдь. Смех ведьмочки зазвучал ещё громче и ещё ближе. Мшанка вогнала пальцы другой руки в грудь проклятой девчонки. Но её ногти провалились вовнутрь, как будто в тленное тело.
- Тьфу, тьфу! Люцифер меня охрани! - испугалась Мшанка.
Она попыталась вырвать руки из объятий Тины - и не смогла! Зато Мшанка легко, как мешок соломы, подняла свою соперницу. Она попыталась отбросить ведьмочку, но объятия той стали только плотнее и какие-то...
- Ой! Ой-ёй-ёй! - вскричала Мшанка. - Я к тебе прилипла! Тина, брось колдовать, отстань от меня!
- А ты не будешь больше за мной подглядывать? - голос Тины прозвучал откуда-то из-за спины.
Ведьма насколько смогла скосила глаза и увидела... вторую Тину, подошедшую к ней с зажжённой свечой из чёрного воска. У её ног шёл второй Кот - хвост трубой, усы грозно растопорщенные.
- О-ой-ёй! - в голосе ведьмы проявились плачущие нотки. - Не буду!
- Клянись!
- Клянусь-клянусь! Погибелью всех людских душ. Обещаю больше за тобой лично не подглядывать.
- Ладно, на этот раз отпущу тебя, - пробурчала Тина. Да и что ей было делать с пленённой ведьмой? Сказала, и тут же призадумалась.
Колдовство, это ясно. Чего сама не знаешь - можно в книгах прочитать. А вот как реально отлепить смоляное чучело от живой ведьмы? Ведь и самой влипнуть можно. Тина живо представила картину: она и Мшанка, обе прилипшие к чучелу, ходят бок о бок, чуть ли не в обнимку! Ведьмочка щёлкнула пальцами:
- Кот, освободи её!
Феликс недоумённо взглянул на хозяйку, поморщился, но ослушаться не посмел. Он обошёл кругОм старую ведьму, вцепился когтями и подтащил их с чучелом к корявому полузасохшему дереву. Зацепив мешковину за ветки, он прыгнул Мшанке на плечо и басом рявкнул ей в ухо: - ММЯ-ууу!!! Всполошенная ведьма рванулась изо всех сил, старая мешковина чучела треснула и разорвалась, рассыпая солому. Мшанка не удержалась и покатилась со склона горы кубарем, смешно растопырив костлявые ноги и беспорядочно болтая руками. От сильного толчка дерево сломалось, кусок мешка, оставшийся на нём, накрыл кота и тот покатился вслед за ведьмой. Снизу долго ещё слышались проклятия Мшанки и визги кота, сдиравших с себя куски мешковины и потёки смолы.
Кот вернулся домой весь грязный и со слипшейся, взъерошенной шерсткой. Хозяйка не пустила его в кочку:
- Иди отсюда, грязнуля! Только смолы мне тут не хватало. Умойся, почистись, потом зайдёшь.
И бедный Феликс до утра вылизывал и вычёсывал серую шубку, проклиная свою незавидную судьбу.
А Мшанка усвоила урок и перестала каждую ночь следить за ведьмочкой, и долгое время вообще не показывалась ей на глаза.
9. Однако старая ведьма не оставила мыслей о том, как ей отомстить Тине. Она замыслила новую каверзу и очередное злодейство. Ей даже стало чем-то нравиться соревнование в злодействах с молодой ведьмочкой. Это совсем не то, что пугать глупых крестьян да наводить порчу на домашний скот.
В одну из ночей кот отпросился на рыбалку ни ближнюю речку. Тина по обыкновению полетела на работу, хотя и с опозданием - проспала. Пролетая мимо сельского кладбища, она увидела блуждающие огоньки. Ведьмочка решила, что огоньки, возможно, укажут ей свежего самоубийцу. Всем известно, сколько всего полезного можно извлечь из такого тела. Она полетела за ними вослед на другой конец кладбища, где высился рядок тополей.
Да, удача! Так и есть - на старом тополе с раздвоенным стволом висел, со склонённой головой, повешенный. Месяц освещал его бледное лицо с тёмными глазницами, с чёрным вывалившимся языком. Невидимый ветер покачивал тело и шевелил складками длинного чёрного плаща, создавая иллюзию постоянно меняющегося предмета.
Тина спустилась на землю. Поставила помело у кладбищенской ограды и, забыв обо всякой осторожности, подошла к покойному. Она уже примерялась, с чего начать, как вдруг тошнотворный запах ударил в ноздри. Кто-то неслышно подошёл сзади и железной хваткой обхватил её за плечи. Раздалось мерзкое хихиканье, и труп повешенного стал на глазах сжиматься, терять форму, одежда растаяла туманом и вот перед ней, держась за верёвку, оказался крупный корень мандрагоры в венчике из омелы. "- Наведённый морок!" - с опозданием догадалась Тина, но сделать уже ничего не успела. Корень качнулся ей навстречу и пропал, а верёвка, скрученная из толстых стеблей крапивы, прочно связала ведьмочку. Тот, кто стоял сзади, ослабил хватку, но не отпустил совсем и продолжал дышать и сопеть в затылок. Тина скосила глаз и увидела противно ухмыляющуюся железными зубами мохнатую морду вырколака. Из-за соседнего тополя показалась зловредная Мшанка, тоже хихикающая и потирающая руки:
- Ага, попалась, мышка моя! Довольно тебе над старыми заслуженными ведьмами измываться! Счас расплатишься за всё, гы-гы-гы! Какую казнь себе выбираешь? Хочешь, до утра оставлю тебя с вырколаком? Он конечно не совсем... мужчина, что поделаешь - дитя инцеста, но страстны-ый! Он до сих пор только с молодыми покойницами развлекался - а тут живая ведьма. Посмотри, посмотри, как рад! Хочешь?
Вырколак радостно замычал и затряс патлатой головой.
- Хотя нет. Не люблю я этого распутства. Тем более не по склонности. Фу, гадость! - ведьма погрозила уроду костлявым пальцем с кривым ногтем. Тот разочарованно заухал.
- Достаточно, если он тебя расцелует. Хи- хи! Обслюнявит - бородавки пойдут. Станешь хоть на ведьму похожа. Но это так, мелочи. Хочешь, повесим тебя? И ты почувствуешь себя человеком. Ненадолго, хо-хо-хо! А хочешь, замуруем в склепе? Есть тут недалеко пустой. Сырой, мерзкий, уютн-ненько-ой! Опять не хочешь? Ну, скажи сама, чего ты хочешь. Почему я одна должна думать, как тебя наказать? Ты же Академию кончала. Вот и закажи себе какую-нибудь интересненькую казнь. Или ты хочешь сама, без помощи своего кота, избавиться от меня? Не выйдет!
Тина всё это время лихорадочно соображала, как ей выбраться из ловушки, подстроенной хитрющей ведьмой. Как назло все сильные доступные заклинания вылетели из её головы. А слабо колдовать, будучи в руках врагов, было бы вЕрхом глупости. Кот! Вот кто один ей поможет. Котик, миленький, хочу к тебе!
Но ведьмочка и виду не показала, только в её глазах промелькнула искорка. Она равнодушно подняла глаза вверх, поглядела на оранжевую луну и выпятила нижнюю губку.
- Знаешь что, Мшанка, я сегодня не в настроении играться с тобой в "казни - покойники". Давай что-нибудь придумаем назавтра.
- О-хо-хо-хо!! Золо-душная моя! Ну, насмешила! Ты что думаешь: мы тут, периферийные ведьмы - все дуры?! Не-ет, меня не проведёшь! Не хочешь сама - тогда я...
- Постой-постой, Мшанка! Раз ты настаиваешь, ладно, твоя взяла. Только, чур, одно условие: как хочешь казни меня - вешай, жги, режь, дави - только в реку не бросай! Я русалочьих щекоток боюсь хуже смерти, а во-вторых, от проточной воды у меня всегда насморк.
- А-ха-ха-ха-ах!! Вот ты себя и выдала! Топить, только топить! Вырколак, хватай её!
Тине пришлось пережить ещё несколько неприятных минут, пока монстр нёс её до реки на своём костлявом плече. Он то и дело хлопал своими грубыми кожистыми крыльями по её голым ногам, а перед глазами ведьмочки маячил синий морщинистый живот, гнойного вида пупок, да пучок бурых волос пониже пупка несчастного создания. И вот они подошли к реке, к невысокому обрывчику.
- Нуте-с, болезная моя, читай своё прощальное заклятие, да приступим.