Батый Ирина
Ах, отчего так дней у лета мало?
сборник стихов
Саров
2006
-------------------------------------
Батый Ирина -
автор 7 поэтических книг, публиковалась в 12
сборниках (Петербург, Рязань, Иркутск, Арзамас,
Саров), в журнале "Роман-журнал XXI век" (Москва)
секретарь лит. объединения "Саровские ключи",
научный сотрудник Федерального ядерного центра
Россия, город Саров Нижегородской области
-------------------------------------
О, множество моих читателей!
А, может быть, и почитателей?!
Стихов моих нескладных строй прошли...
Куда же вы? Куда же вы ушли!
Поэзия - высокий род любви.
И тяжко мне терять вас, визави!
Как и любовь, поэзия другим
Должна дариться, быть находкой им.
В моём саду не все взошли цветы,
Посевы грёз... Взалкаю красоты!
Построю из иллюзий на песке
Воздушную мечту взамен тоске
Слова всесильны, как стихий разгул.
Развеет тучи и замолкнет гул.
Останутся: волнение мечты,
Свет красоты, поэзия и ты...
-------------------------------------
Золотая пора
(цикл стихотворений)
Старинный сад
В мае сад мой зацветает.
На крапиву опадает
нежных яблонь цвет.
Аромат в саду витает,
только роз там нет.
Нынче здесь произрастает
лебеда, репей.
Запустение пугает
дикостью своей.
Сад старинный угасает,
брошен и забыт.
Только он о том не знает,
он дождем умыт.
Тянет ветви, привечает
первый майский гром.
Влагу павшую вбирает
жаждущим нутром.
В нем пичуга обитает,
радуясь весне.
Слышно, что-то щебетает
ночью в полусне.
Никого не ожидает
старых яблонь сад.
Ствол хозяин не срубает,
он тому и рад.
В мае сад мой зацветает...
Ласточки
Ласточки летают над твоим окном
В голубых просторах тёплым майским днём.
И пока разлита в мире благодать,
Будут кувыркаться в небе и свистать.
У кого есть сердце, глядя на пичуг,
Умиленьем млеет и точит испуг -
Так недолговечна ласточек пора.
Августа прохлада гонит со двора.
Пронесётся лето, закружит листва.
Опустеет небо, и душа - пуста.
Радостные крики, живость суеты
Зябким зимним утром вспоминаешь ты.
Пройдёт пора, сирени отцветут
В густых кустах, на взгляд неразличим,
Пронзительно поёт соловушка.
Песнь - о любви. Недуг неизлечим.
И от тоски хладеет кровушка.
Но отчего томленье так легко,
Красой и негой - упоительно?
Желание любимым быть крепко,
Да тает мая срок стремительно.
Пройдет пора, сирени отцветут.
Умолкнет, сгинет маленький певец.
Плоды на ветвях тяжестью согнут.
Как опадут, так и всему конец.
На рубеже середины июля
На рубеже середины июля
Вызрели травы и встали в дозор.
И колокольчики, день карауля,
Тонко звенят, бередя косогор.
Воздух медовый течёт по поляне
И уплывает в небес глубину,
Пчёлы кружатся и, будто по пьяни,
Шумом полёта секут тишину.
Ах, отчего так дней у лета мало?
Ах, отчего так дней у лета мало?
Мне целый год тепла их не хватало,
В сугробах снежных - лёгкого движенья,
В унылых видах - буйного цветенья.
Как лето пролетит, опять - зима.
С ней, лютой, подступает к дому тьма.
Снега. Мороз. Тоска. Оцепененье.
Со смертию невольное сравненье.
В студёных реках не бежит водица.
В полях, садах ничто уж не родится.
Озябнув, зверь лесной не веселится,
И у людей угрюмые всё лица.
В пронзительной, гнетущей тишине
Лишь где-то в чаще, в самой глубине
Стучится дятел на сухой сосне,
Но лес безмолвен, недвижим во сне.
До лета, что, конечно же, придёт.
Здесь каждая травинка его ждёт
В полях под спудом снежного покрова.
Оттаявши, поднятся в рост готова.
Ах, лето!
Ах, лето! Мчит мгновенье за мгновеньем,
Спеша куда-то с нетерпеньем.
И каждое сверкает как алмаз,
Как звёздочка, доступная для глаз.
А звёзд на небе много, благодать!
Бывает невозможно их сыскать -
За синей тучей скроется луна.
И вся земля - безвидна и грустна,
Да набежит задорный ветерок.
Вокруг луны расчистит островок.
И на мольбу бессонных чьих-то грёз -
Посыплется с небес поток из звёзд...
Пытаюсь уловить полёт звезды!
Возможно всё, сбываются мечты,
Как не поверить в это щедрым летом,
Богатым красотой, теплом и светом?
Макушка лета
Макушка лета, небеса пылают жаром.
Трава желтеет и горит сухим пожаром.
Дурманит и томит цветущей липы дух.
Примолкли птицы, не ласкают песней слух.
Во всём истома под палящими лучами.
Лишь стаи ласточек летают над домами.
Без устали чертя на небе письмена.
Да некому прочесть, земля ослеплена.
Сила лета
Сила лета уходит, тускнеют кострища огни.
Искры жаркие гаснут в заоблачной белой золе.
Ослабевшее лето считает последние дни.
Говорят, что осталось два шага ему по земле.
Истлевают, редеют наряды лесов и лугов.
Покидая, летят вереницею птичие стаи.
Просто некуда деться от зимних грядущих оков.
Это Богом отпущенный срок на веселье расстаял.
Начало дня
Начало дня - стучит в окно синица.
То малое, что может в нём случиться.
Держу в руках, не прячу в рукавицу.
Милуя, отпущу я счастья птицу -
В синеющего неба глубину,
Да в сказочной дубравы старину.
В ромашковое ситцевое поле...
Лети, синица, за седьмое море!
Дознайся, отчего нам счастья мало,
И солнце вечером глядит устало,
Спешит покинуть милый сердцу край,
Прочь от России, в иноземный рай?
Петербургские сны
(цикл стихотворений)
Мосты Петербурга
А в Петербурге - острова.
Темны речные рукава.
Соединяют берега
Мосты, стоящие века.
За парапетом спит Нева.
И не жива, и не мертва.
Бронь из хрустального стекла
Возводит над рекою мгла.
Сурова северная ночь.
Так нравна, что терпеть невмочь.
Бегут трамваи по мосту,
А птицы мерзнут на лету.
На Небо через Млечный путь
Пройду и я когда-нибудь.
Ну, а пока на острова
Везет меня ночной трамвай.
Трудяга на виду у звёзд
Со звоном выедет на мост.
И по указке фонарей
Покатит под уклон скорей.
Привык держатся колеи,
Не отрываться от земли.
Опасливо он тормозит.
С моста по рельсу прочь скользит.
На острова, на острова...
Питер, я приехала!
Питер, я приехала, а ты меня не ждал!
И спросонья жмурится твой старенький вокзал.
На платформу вышла я на самый дальний край.
Ветер, снег и отовсюду в уши бьёт вороний грай.
Питер, я приехала, - вздохну, пойду в метро.
Не успели свидеться, а надо мне в нутро...
Эскалатор круто катит в сумрачный подвал,
И толпу приезжих бьёт в час пик девятый вал.
Питер, я приехала, а ты меня не ждал!
Холодок различия меж нами пробежал.
Притулюсь в общаге я средь равной лимиты.
Где удобства нищим нам, а где дворцы и ты!
Призраки Летнего сада
В старом саду
мертвый покой
всюду в году,
даже весной.
Липы немы,
как монумент.
Воды Невы,
как позумент.
Глохнет в песке
Звук от шагов.
Сохнет в тоске
песнь соловьев.
Статуи в ряд -
окаменев.
Чинно стоят,
руки воздев.
Мемориал
прежде живым
духом объял
скорбным, как дым.
Бродят смелей
тени людей
в мраке аллей -
царских затей.
Медлит часов
внутренний ход.
Чаша весов
выше невзгод.
Сад не зальет
топью река.
И не забьет
пылью в веках.
Надо его
все ж - обновить.
Ярко, легко,
Заново жить!
Морской собор
Катерком мы пройдёмся студеной водою
Всех каналов под сводами низких мостов.
И под шум полуволн ход Фонтанки витков
Ряд фасадов явит за оградой литою.
От Петра тут история вся во дворцах.
И от острова к острову мост как звено.
Мы - в цепи всех времён, всех знамён. Решено:
Якорям Петербурга быть в наших сердцах.
Петербург, мы матросы твои навсегда.
Всех свистать! Примем ветер с залива на грудь.
В океане волн, Господи, с нами Ты будь...
И в соборе Морском пусть мерцает свеча.
Момент прихода в Петербург весны
Проспект пройти от края и до края
Не раз, не два, а снова и опять.
Бесцельно и, пути не разбирая,
Пытаться суть столичности понять.
Фасады сдвинулись и, строй сомкнув,
Одеты, кто - в мундиры, кто - в ливреи.
На нас глядят, в мир окна распахнув,
Богатства их в витринной галерее.
Но публику изыски не манят.
Весной от невниманья вероятно
На ценниках короче знаков ряд.
Являются в миру блага бесплатно.
С залива ветра ласковый порыв.
Листвой набухли почки на деревьях.
Сияет солнце, хмуриться забыв.
Зачем богатства? Хлам и суеверья.
Литые, ювелирные мосты
Толпе народной даром достаются.
А вместо броши на груди цветы.
Их ароматы, как парфюмы, вьются.
Себя б в пути не потерять в тумане
В момент прихода в Петербург весны,
Что ночи высветила, как в обмане,
А спячку обратила в полусны.
Деревенька моя...
(цикл стихотворений)
Встреча (деревенская сказка)
Ранним утром засмеются небеса
и откроет солнце с золотом шкатулку.
Таня - скромница и девица-краса
белой павой поплывёт по переулку.
За водою, что в колодце бьёт ключом
и плескается, и льётся через край.
Коромысло тяжко ляжет на плечо,
Брызнут капельки как россыпь серебра.
Распрямится, тихо с вёдрами пойдёт,
на единственном в деревне перекрёстке
повстречается ей парень, подойдёт,
И сверкнут в зрачках насмешливые блёстки.
- Ключевой воды испить дозволь, краса!
Взглянет ласково в девичии глаза.
Улыбнётся и уйдёт, и не роса,
Упадёт на землю Танина слеза...
Ноги сами до избушки доведут,
Cердце раненное будет биться чаще.
Не спросил он даже, как её зовут.
Скажет бабка, что жених - не настоящий.
Так никто и не узнает на деревне,
Что за парень нынче мимо проходил.
Он спешил к какой-то, видно, королевне,
А сердечко Тане, походя, разбил.
Цыган
Цыган под вечер прискакал
На лошадёнке без седла
На круг, где местных полсела
Лузгало семечки в оскал.
Не зря народу тут скопленье.
По центру сельский магазин.
И мужичонко не один
Приговорён сим оцепленьем.
А тут такое представленье:
- Цыган! Цыган? Цыган-цыган...
Нечаянный вдруг балаган.
И в сельской жизни есть веселье!
- Ой, деньги прячемте в карманы,
Небось высматривает куш!
- Да что с нас взять-то, с нищих душ?
- Что скрасть всегда найдут цыганы.
Да, сам себе он господин.
Нарядный, с плёткою витою
И шевелюрою седою...
С деньгами, скупит магазин!
- Да что там? Килька во томате,
Обувка "Молодость прощай!"
Эй, Клавка, гостя поспрошай,
Не станет ль красть он в твоей хате?
- А я, кума, что всех дурнее?
Твои хоромы в три окна,
Салопы царского сукна
Обчистит он всего вернее.
Цыган, набрав в мешок хлеба,
Взлетел на лошадь в миг един.
И, свистнув дерзко в бабий клин,
Покинул хаты и хлева.
Замолк вдали подковок цокот,
А пыль в траву полынь осела.
Слободка ж с подвыванием пела
На несвободу свою ропот.
Сироткино счастье
Худошава, смугла, неказисто одета,
На селе средь подруг неприметна Наташа,
Молчаливо грустит, на ней бедности мета.
Городским про неё шепчут: сИротка наша.
Но однажды на сходку парней и девиц,
Вечерком, неожиданно конь прискакал,
На нем всадник чужой, сам собой смуглолиц,
Молодой. И в толпе он кого-то искал...
Углядел. Улыбнулся Наташе светло.
Под ним конь гарцевал. И смотрело село
На сироткино счастье растерянно-зло.
Оказалось: судьбы полотно ей - бело.
Её суженный смел и собою хорош,
Повидать из далёкой деревни примчался.
Шепчут девицы: "таки собой-то пригож",
Парни злятся: "Откель такой баловень взялся"?
А когда прочь и вдаль подался молодец,
Догадался народ на сиротку взглянуть...
А её не узнать: золотых кос - венец,
И в глазах синий лён, можно в них утонуть.
Оказалось, красивей в селе не сыскать!
Оттого ль, что улыбка Наташи мила,
Оттого ль, что не надо ей глаз опускать,
Красота в ней открылась и робко цвела.
Гуляночка
Вечера синий хрусталь чародейством искрится.
Звёздочки свод изукрасили светом пречудно.
Ветер-бродяга меж тучек пугливых резвится,
А на усталых песках побережья безлюдно.
Край переходит шампанского пенный прибой,
Лижет, целуя, ракушек цветных ожерелья.
И убегает за грань влаги лунной тропой,
Здесь оставляя следы лишь со вкусом похмелья.
Горький осадок от крепко пьянящих напитков.
Душно. Иду на крыльцо: Украина уснула,
Хаты темны и не слышно в ночи ничьих кликов.
Вдруг вдалеке, на пригорке, гармошка вздохнула.
Хмель и веселье бредёт за ватагой младою.
Глупое сердце в груди уж предчувствует радость:
Ищут меня, зазывают пройтись под луною
Пажитей милых тропой, окунуться в их сладость,
Петь удало и смеяться, милуясь с подружкой,
В травы упасть, в вышине звезд стеречь миг
полёта.
Кто-то разлил свет, об стол сгоряча стукнув
кружкой.
Брызги сверкают, летят к нам из бездны без счёта.
Деревенька
Дом наш деревенский как от сна отходит,
Сам с собой беседу, скрип да скрип, заводит.
Ходики с кукушкой отбивают час,
Замяучет кошка, будит сонных нас.
Бабушка у печки что-то есть проворит,
Блинчики должно быть, масло громко шкворит.
Со сметаной блинчик, с ягодой лесной,
С мёдом золотистым... Нет блиночков, ой!
Посидим, наевшись, поглядим в окно,
Там идёт повтор вчерашнего кино,
Разглядим наряды стародавния,
Не найдём им, скудным, оправдания.
Бабушка расспросит каково спалося,
- Мошка не кусалась ль? Что привидилося?
Порасскажем старой небылиц и басен,
Наплетём, что сон наш просто был ужасен...
Скушно во избёнке. - Побежим на пруд?
Там с утра уж шумно и толпится люд.
Бабьи постирушки, разговоров вздор.
И детишек голых неумолчный ор.
Плещется-резвится "золотая рота",
Их не ждёт работа, не нудит забота.
Отдыхают летом, нету у них дел.
И сигает с горки в омут вниз пострел.
В полдень соберёмся вновь под образа,
-Что? Проголодались? Да, бабуля, да!
- Щец пустых, картошки, кружку киселя.
- До чего же вкусно! - хвалим мы, жуя.
Вот перекусили и опять во двор,
Взгромоздясь на дуб, затеим разговор.
Взглянем на округу, видно всех и вся:
Речку, синий лес, луга, поля овса...
Лета ход приметим, тих и невесом:
Катится по небу солнца колесо.
Пропадёт под вечер в облаке густом,
И тогда вернёмся во родимый дом.
Тёплый день, уставши, завершит свой круг.
В ночь гроза случится, наведёт испуг.
И прижмёмся вместе, погасив огни.
- Деревеньку нашу, Боже, сохрани!
О любви давно всё сказано...
(цикл стихотворений)
И что же это, если не любовь...
А на Васильевском - трамвайчики звенят.
А на Васильевском - десяток Линий в ряд.
С залива ветер и опять идут дожди.
Ты у метро меня под зонтиком дождись!
В домах приземистых в ночи огни горят.
И репродукторы невнятно говорят.
Под песни Баскова, под детский плач, под брань
Всё водку пьют в квартирах пары Зин и Вань.
Опасно в Питере... Со мною ты. Не бойсь!
По лужам шлёпаем. Простужены насквозь.
Предатель-эхо вторит без обиняков
В аркаде врат пугливый цокот каблуков.
В колодце дома бьётся ветер в западне,
Листву пожухлую кружит на самом дне.
Пришли. И что же это, если не любовь,
Коль провожаешь ты до дому вновь и вновь?
Свет любви
В час, когда тихо на западе сгинул денёк,
Кто-то зажёг осторожно во мне огонёк.
Пламя согрело озябшую душу мою
У океана стихии, на самом краю.
Бьётся о скалы волна и так ветер жесток.
Светом печальной любви озаряя восток,
Стал разгораться, мигая, во мне маячок.
Видишь ль в пути штормовом его свет, морячок?
Ты, как романтик, невольник любовной мечты
Правишь по курсу далёкой, холодной звезды.
О, если б парус наполнил влюблённый порыв,
Пристанью б стал каменистый над морем обрыв...
Вокзальное
Была пора, когда несмелый первый снег
К земле легонько припадал и, млея, таял,
В ночи озябшую подругу обретая,
И затихала та, дрожа в тревожном сне.
В мерцаньи фонарей знакомый нам перрон.
Охрипший голос объявляет электричку.
Прижались да пора идти в вагон.
Нам расставанье не войдёт в привычку.
Вот был и нет тебя: железный конь увёз,
На стрелке загудев насмешливо: - "Пока!"
Вдали погас огонь и замер звук колёс...
Сгустилась тьма, как будто на века.
Радость любви
Радость приходит, волной накрывая печали,
Только тогда, когда есть кого сердцу любить.
И убыстряется время, и радужны дали.
Жаль только: долго на свете нам в счастье не
быть.
Ну, а пока подари мне сиянье улыбки,
Солнечный блеск переменчивых, ласковых глаз!
- "Не оступись, ведь пески под ногами так зыбки!
Чайки кричат о беде и преследуют нас".
Скажешь: - "К чему же тревоги, коль счастлив
удел?
Ветер удач, посмотри, распрямляет нам спины.
И среди тысяч на пляже распластанных тел
Вместе идём, обходя хлам прибившейся тины".
- "Радость отхлынет, оставит: ракушки обид,
Замысловатых и пёстрых моллюсков злословья.
И на душе, как в песке, разберёт следопыт
Наших неверных шагов отпечаток у моря.
Музыка любви
Возможно лишь в песне забыть бедняку,
Что зло его беды в погибель влекут.
Тут бойся, не бойся, а рок свой не минешь.
Гитара утешит, с ней - горе отринешь.
Покуда унынием тешится чёрт,
Всё выплеснуть можно в гитарный аккорд.
Созвучья творятся из страстного буйства.
И музыка есть стенография чувства.
Волнуется голос под струн перебор.
Гитары разбитой неволен укор:
Ведь легче ей выразить чувство любви,
Чем ум убедить своему визави.
Рокочет мелодию грустную рок.
А в струнах звенит канитель: одинок!
Пусть сердцу в рыданьях гитара явит
Присутствие милой и боль исцелит.
Терпима вполне у влюблённого доля.
Ведь тот, кто в любви, обретёт к жизни волю.
И сам он себе не преминет заметить:
- Какое же счастье - любимую встретить!
Осеннее настроение
(цикл стихотворений)
Осень заплутала
В Питере в улочках тихих бывает:
Осень в колодцах дворов заплутает.
Плачет потерянно в сизом тумане.
Тонет в рекой отражённом обмане.
Мечется, хлопает дверью парадной.
Треплет прохожих рукою прохладной.
На тратуар сбросит жёлтую шаль,
Ветхую ткань бытия ей не жаль.
Хочешь, приду я к тебе под зонтом:
Будем искать одиночеству дом.
Нам пообнимет стан ветер-вития,
Нашей тоски бесприютной стихия.
Кто-то волшебный зажжёт фонари,
Мост разведёт над Невой до зари.
Жаль! Очевидно, на той стороне
Замок стоит, предназначенный мне.
Не от добра деревья листья роняют...
Деревья пожухли, наряды роняют.
Как будто в насильи кого обвиняют.
Над домом не кружатся ласточек стайки.
Вороны на крышах галдят без утайки.
Тревожно, тоскливо так сердце забилось.
Средь августа будто бы зло совершилось.
Внезапно пахнуло остудой, прохладой
Так, будто бы лето в цепях, за оградой.
Так, будто бы солнце на небе затмило,
Сегодня светилу всё стало не мило.
Сурово и скупо взирает на землю,
Я эту предвзятость его не приемлю.
Осень ограбили...
Осень ограбили дочиста, до наготы.
Рощи и нивы напуганы до немоты.
Как мертвецов, закрывает их белый покров.
В венах речушек не бьётся уж синяя кровь.
Кто ж это злобное, нечеловечье ворьё?
В глубь забивается, в норы лесное зверьё.
Стаями птицы летят за чужие моря.
Тут урожай весь попрятали, землю зоря.
Боль от утраты едва ли в душе заживёт.
Даже когда золотые следы заметёт.
Даже когда заискрятся на окнах узоры.
Мы не забудем, что сделали нам эти воры.
Осень ограбили дочиста, до наготы...
Осень нарядилась
Хорошо пальтецо у Зимы,
Из Парижа бельё у Весны,
Цвета хаки убранство у Лета.
Ну, а Осень как нынче одета?
Золотое монисто осин,
Кружевная накидка рябин,
Как вуаль паутинки парят,
И от клёна багряный наряд.
Нарядилась, глядится в стекло:
- Ах, не то! И из глаз потекло.
На поля кукурузы и ржи,
На грибную полоску межи.
Осень - старая дева
Осень повадкою старая дева.
Мымрой чудит, словно бы королева.
Рядится в "оранж" и цвет "фиолет".
Вам никогда не узнать её лет.
Кислыми взглядами всюду встречают,
А проводить со двора и не чают.
Осень в отместку морозцем прибьёт.
Горькой настойкой обиду запьёт.
Вспомнит под вечер любезного Сашу.
В Болдино Пушкин любил осень нашу,
Но ускокал на коне к Натали...
Старая дева, печаль утоли!
Осень - разведёнка
Перелесков зяблых вереница.
В ветвях голых уху слышен свист.
В них не пьяный леший ли ярится,
Обрывая вниз последний лист?
Наземь сброшена вся позолота...
Прячет стан свой в злых туманах осень.
Не рядится, уж не ждёт кого-то.
Не видна за облаками просинь.
Зашумит, тоскливо ночью взвоет
Разведённая с теплом и светом.
Саваном зима её укроет,
Успокоит снежных вьюг куплетом.
Осень - вдова
Ступая по ковру листвы опавшей,
Так прежде сладостной от капель мёда,
Вдыхаю нынче запахи увядшей,
От старости разящей вонью йода.
А осень, как вдова, всё слёзы льёт.
И не укрыть листвы остатки мне.
А поутру на прежних лужах лёд
И на ковре белёсый траур, снег.
Не вечно! В оттепель здесь будет грязь.
Смешается она, как глина в круге...
И, вымесив из праха с жизнью связь,
Весна отменит смертные недуги!
Стихи детям
(цикл стихотворений)
Зима - хозяйка
Проводила Зима Осень -
Через год, мол, в гости просим.
Засучила рукава.
Поглядите, какова!
Принялася хлопотать.
С улиц листья подметать.
Стелет белый половик.
Шьёт для ёлок пуховик
И сажает на иголки
Снега пышные оборки.
Поднимаясь выше-выше,
Все белит до самой крыши.
На пригорок взобралась,
Смотрит - чистка удалась.
Городок наш белый-белый,
Из окон глядит несмело,
Ну, а как откроет двери,
Так Зима глазам не верит, -
Топчут валенками бабки
Во дворе для троп канавки.
Дети прыгают в сугроб
Между линиями троп.
А проказники-коты
Тянут ниточкой следы.
Даже птички божии
По снежку прохожие.
Натоптали, наследили.
Узор глади в кучи сбили.
Рассердилась тут Зима.
Побелела вся сама.
Запуржила, заснежила.
Все дороги завалила.
Заковала реки в лёд
И метёт, метёт, метёт.
Валенки
Говорит мне бабушка,
- На галоши, Савушка!
- Не одену валенки,
Что я разве маленький?
- На дворе мороз, внучок!
Ты замерзнешь, как волчок.
Поозябнут ноженьки,
И скользят дороженьки.
Не послушал бабушку
"Взрослый" мальчик Савушка.
Подскользнулся и - в сугроб.
Бьёт его теперь озноб.
Пьёт он кислую микстуру,
Меряет температуру.
Не одел он валенки
И хворает, маленький!
Обед
Собрались мы пообедать,
Угощение отведать
С непоседой воробьём
И качаемся вдвоём.
Он на краешке кормушки.
За столом я в комнатушке.
Поломался табурет, -
На полу весь мой обед.
Поломалася кормушка -
И слетела вниз с верхушки.
Воробей склевал все крошки.
Я отдал котлету кошке.
Динозавры и мы
- Мимо дети не ходите.
Динозавров поглядите!
Этот видите скелет?
Миллиона лет как нет.
- Нам всего четыре года.
Нет на нас пока что моды.
Миллион как лет пройдёт,
Наш скелет вам подойдёт?
Осень - рыжая девчонка
Осень - рыжая девчонка.
Гнётся в тын рябиной тонкой.
В маминой губной помаде
Горько рот кривит в досаде.
Осень - рыжая девчонка.
Школьницей смеётся звонко,
А проказники мальчишки
Листья рвут и мнут из "книжки".
Осень - рыжая девчонка.
Лает вслед ей собачонка
И гоняет павший лист
Под ветров осенних свист.
Осень - рыжая девчонка.
В утлой старенькой лодчонке
От обид своих заплачет,
Солнышко в ладони спрячет...
На опушке
Дело к ночи. Средь верхушек
Потемнела синева.
Зашуршала у опушек
В кучах жёлтая листва.
Еле слышен топот мелкий.
На пути сломав сучок,
Рыжий хвост взметнула белка -
В чащу делает прыжок.
Миг, и станет незаметней,
Поднырнув в густую тень.
Спрячет там грибок последний,
Свой запас на зимний день.
Лунный круг повиснет низко.
Заяц уши навострит.
Вдруг завоют волки близко -
Голод, холод предстоит.
В зоопарк
- "День сегодня выходной,
В зоопарк пойдём со мной,
Мама!
Поглядим смешных зверей,
Я обут уж, у дверей,
Мама!"
- "Что за спешка, погоди,
Руку мне не оторви,
Вова!
Нет веселья там ничуть,
Счастья в клетках нет, отнюдь,
Вова!"
- "Ты получше присмотрись,
Там несчастна злая рысь,
Мама!
А весёлые мартышки
Там резвятся как мальчишки,
Мама!"
О чём кричат грачи
Грач из лужицы попил
И пошёл гулять по травке.
Всю-то землю исходил
По проталине в канавке.
Сей весёлый гражданин
Наших русских захолустий
Прибыл стаей, не один.
На остатки зимней грусти.
Снег считает казночей,
Меряет сугроба свод.
Спорят меж собой грачи,
Кто тут лучший счетовод?
Если в небе кутерьма
И галдёж прилетных стай
Значит - отошла зима,
И волненье не с проста...
Рассуждают меж собой.
Ссорятся и горячатся.
Грач насмешку над толпой
Скажет и готов умчаться.
Чёрным глазом подмигнёт.
Гаркнет мнение задорно.
И - задира - ушмыгнёт
Прочь подскоками проворно!
А его смешное "гра!"
Повторяют вслед собратья.
До тепла идёт игра.
Солнца жаркого объятья
Растопят тут все снега
И рассадят птиц по гнёздам.
Снег валит с небес века,
Не сочтешь его, как звёзды.
О чём квакают лягушки
Давным-давно, во времена Адама
Один язык все знали без изъяна
И понимал другого в шуме гама -
Петух, змея, лягушка, обезъяна.
Язык всеобщий был красив, силён.
Был райский мир заклятьям слов подвластен.
Едва ль осталось что от тех времён,
Наш грешный мир немотен и несчастен.
Лопочет сам с собою человек.
Чирикают пичуги меж собою.
Звериный крик нам не понять вовек,
О чём там заунывно волки воют?
О чём вопит, горланит во весь дух.
Да вот, хоть на болотине лягушка?
Как заклинанье повторяет вслух.
Заветное есть слово у квакушки.
В грязи и сырости твердит "ква-ква".
Надувшись важно, выпучив глаза.
Старательно выводит "Aqua-..qua"*,
А после прыгает за мухой егоза.
Откуда в квакше иностранщина?
Сидит безвылазно она в болоте.
Твердит: "вода!", и не её вина,
Что прочих слов не сохранили в роде.
*Aqua (латынь) - вода.
Стихи о духовном
(цикл стихотворений)
Ангел вешний
Над Россией ангел вешний
Воскуряет тонкий ладан.
Брызжет щедро свет нездешний.
И душа благому рада.
Нам незримый, всюду сущий
Возжигает свечи ангел.
Благовестит о Словущем.
И весна нам, как Евангелье.
Аллилуйя!
Пришлось однажды поздно мне пешком идти
Уныло в стылых сумерках домой брести.
Чу, слышу вдруг вдали церковные напевы,
Как "аллилуйя!" восклицают в хоре девы.
Так дивно звуков торжество в простом том гимне.
В безлюдной местности окрест одной слышны мне
Священника милующего гласы: "Мир всем!"
Всё смолкнет разом, завершится службы ход в семь.
Тихонько, покаянно белый снег идёт.
Деревья бьют поклоны, воронье орёт.
Как хочется услышать вновь мне: "Аллилуйя!"
О, церковь бедная! К тебе опять приду я...
Свеча
Плачет поминальная свеча.
Теплется, искрится сгоряча,
Аромат струит под образа.
Восковая жаркая слеза
Надломит ей худенькие плечи,
Стройный стан ей покалечит.
Отмеряя жизненные вехи,
Растопит все внешние огрехи
Неизбежно в пламени огня.
Поутихнет вмиг теней возня,
Как потухнет фитилек огарка.
Жизнь прошла: и коротка, и ярка...
Сокровища
Литургия в храме новом.
Женский хор поёт медово.
Службу правят чинным ходом.
Свечи жгут перед киотом.
Все тут в сборе. Так проси,
Каждый: "Господи, спаси!"
Двери настежь. Люда - море.
Прихожане аж в притворе.
Матушки и детвора
Ждут, когда придет пора -
Ко причастью призовут
И дорогу им дадут.
Бабий шепот, детский гам,
Суета платочков белых.
Жарко, пот по лбу к глазам
У причастников несмелых.
"Вот сокровище больное!" -
Скажет мать, идя к амвону,
На руках неся родное,
И вздохнет подобно стону.
Тут три пальчика скрепив,
Карапуз кладет сам "крест",
Следом, ручки уложив,
С ложицы причастье ест.
Рождество у Серафима
Храм Христов. Рождественская служба.
Ели. Свечи. Разноцветные лампады.
Так тепло, придя с январской стужи,
Притулиться робко в свод аркады.
Запах праздника. Огни мерцают.
Хвои изумруд из всех углов.
"Днесь рождается..." - отцы восклицают.
Фимиам возносится из слов.
И на всех, молящихся у Бога
В храме в день святого торжества,
На иконе Серафим убогий
Смотрит с умилением отца.
Паломники
''Надо тому лапоточки сносить,
кто ко мне в гости идет'', -
говаривал святой Серафим.
Паломники идут в дорогу.
Что пешими хотят найти?
"Свой путь земной, дорогу к Богу
Должны смиренно мы пройти.
Нам не зачтутся километры
В подземке, в поезде, в такси..."
Хоть скажешь ты: "Дожди и ветры...",
Но не поймут, как не проси.
Сам Серафим молил: "О, Радость!
Гряди ко мне!" Путём тем тесным
Шли без разбору: стар и младость,
Во пустынь к старцу за Небесным...
На камне
Вековой сосновый бор стоит,
Ввысь, как свечи, устремляя рост.
Весь, как жертва Богу, чист и прост.
В недрах пустынь старца он таит.
Там живёт монах не для себя,
А, стяжая мирный дух в тиши,
Молится на камне в сей глуши -
"Боже! Тысячи спаси, любя!"
Будь то - ночь и звёзд сиянье,
Или день и пенье вольных птиц,
Всё на камне старец, падши ниц,
Ждёт от Бога подаянье...
Городская лирика
(цикл стихотворений)
Вечера
Порою летнею так долги вечера
И было б хорошо, да дождь несут ветра.
Закат раскрасил своды неба в цвет тревог,
А гул грозы загнал под крыши всех с дорог.
Во двор посмотрят грустно люди из окна,
Соседкино там рвёт бельё из полотна.
Вот кошки мокрые трусят скорей в подвал,
А ветки дерева согнул дугою шквал...
Не слышно игр детей, лишь вихрей кутерьма.
И не сидят на лавочках с кумой кума,
А сокрушаются: потерян вечерок,
Нас непогода не пустила за порог!
Как стихнет ход грозы, тайком из-за угла
Там ночи уж подступит к дому злая мгла.
И рты зевают, дрёма сон спокойный прочит,
А звёздочка, мигнув, хороший день пророчит.
Бессонница
Когда все выпито, и надоест усобица,
У алкашей в ночи случается бессоница.
И выползают из лачуг дышать они во двор,
Опять о выпивке ведут по кругу разговор.
Все тут, один лишь брат в милицию изъят.
Но не о нём здесь виноводочно бубнят.
О том, как денег на бутылку б раздобыть,
И чарочке последней быть сегодня, иль не быть?
Для публики такой "налить и выпить" как обряд.
Да ничего "не светит", и сидят на лавке в ряд,
В карманах пусто, а некчёмных звёзд - немерянно.
- За четвертинкой бы послать, - твердят
потерянно.
Глядят: как окна гаснут по программе энтиви.
Да вот еще: расставшись наконец-то с визави,
Домой к себе последние прохожие спешат,
И алкоголиков любовные затеи их смешат.
К помойке мимо кот крадётся, как интеллигент,
С дубинкой на скандал спешит знакомый мент.
И слышен далеко в ночи разбег шальных такси,
Что пьяных игроков везёт от казино "Максим".
Подымутся, потянутся к себе. Встречай, лачуга!
Соседский шелудивый пес затявкает с испуга.
А там - все выпито, ни самогонки, ни винца,
В стаканах лишь трезвящая бессонница.
Ах, отпусти, столица!
Зеркальные витрины - в их отраженьи мнимом
Увижу вдруг особу - в кругу не допустимом.
Неведомым эффектом - моё изображенье
Среди рекламных чучел - ох, наше вам почтенье!
"С иголки" манекены - в нарядах от Кардена,
Но почему-то босы - и в головах их пена.
Подсвечены неярко - фонариком глазастым.
Улыбками слащаво - всё врут зевакам частым.
Ах, отпусти, столица! - здесь как-бы не напиться.
И в миражах бульварных - совсем не заблудиться
Я с головою целой - да в каблучках точёных
Поеду цокать звонко - в свой городок учёных.
Гражданская лирика
(цикл стихотворений)
Сироты русские
Руси просторы, в них сирые странники!
Злобной судьбины иль времени данники?
Так одиноки в своём вы убожестве.
Грозны в унылом, отчаянном множестве.
Мечутся дети, им нужно убежище,
Но не в семье, где нет жизни, так где ж еще?
Рынок. Вокзалы. Обычай их лют.
Тут вас обманут и тут вас прибьют.
Выгоды ищет безсовестный люд.
Есть ли на свете сиротам приют?!
И на ветру озлобления общего,
В ветхом и драном тулупчике нищего
Юное племя, отверженных жизнию,
Ищет участия толику лишнию...
Но отыскать ли им благотворителей
Вместо упившихся водкой родителей?
Живы, но чужды, забывшие долг.
С нелюдью пьяною будет ли толк?
Страшен звериный, расхристанный люд.
Есть ли на свете сиротам приют?!
Жив - не без места, есть пешке ряд клеточек.
Мент собирёт по Москве вшивых деточек.
В путах казённого места смирение
Любо, да где понабраться терпения...
Рвутся на волю, болеют и бесятся.
Нечем ментам пособить и отступятся:
- Сколько забот с этим скопом сирот!
И, не дай Бог, иметь лишний нам рот.
Славен безстыдством чиновничий люд.
Есть ли на свете сиротам приют?!
Нет им пристанища, сбывища, скрывища.
Их окружают корыстные чудища.
Лгут: - Сиротинка, поди на чужбинушку
В семьях богатых господ ждут детинушку!
И отдадут дорогое сокровище.
Там их распнут, расчленят и на торжище.
Запада сумрак, безбожия смрад.
Всяк за себя и другому не рад.
Русское всё ненавидящий люд.
Есть ли на свете сиротам приют?!
Века последнего дети в обителях.
Сироты все, при живых-то родителях.
Боже, призри их нечаянной радостью
И напитай безмятежности сладостью!
Да средь трудов и церковного пения
Дай им достойных людей попечения...
Строгим уставом живёт монастырь.
Веры корабль, у руля - поводырь.
Ищет спасения пришлый тут люд.
Есть ли на свете сиротам приют?!
Об известной российской лени
Чинный европеец знает наперёд
Все свои доходы каждый час и год.
А спроси в России: "Завтра что грядёт?" -
"Либо урожай нам, либо недород".
А судьбы удары нынче что ни день.
И пеняют русским: "Отчего вам лень
Рассчитать, собраться, запасти багаж?"
Да беспечный Ваня в лени входит в раж:
"Как на свет явился из небытия?
Не своею волей путь избрал сюда.
И в житейском море челн несет меня
Без руля, и равны счастье и беда.
Я-то полагаю, а рассудит Бог,
Всех причин причина, и всему итог.
Нечего искать нам выгод в суете...
Душу не губи в напрасной маете!"
Русский простак
На известные русские клич и вопрос:
"Виноват кто?" и "Делать что ж будем?"
В маете иль бандитских, иль нищенских буден
Ищут люди ответ. Мы идем "под откос",
Но не бросит с посудины троса матрос,
Нет ни в чём в мире всём нас спасующей тверди.
На Руси, как в трясине, движения - к смерти,
И большак уж могильной травою зарос.
Так наш русский простак оказался в грязи.
В той, что баня навряд ли поможет отмыть.
За подмогой к друг к другу: "Как горе избыть?"
Потянулись, искали по-крепче кряжи,
Не нашли. Всяк герой - кто в запой, кто за
"ствол".
Погляди, на земле справедливости нет!
Попугай выбирает судьбы злой билет.
И шарманщик таит с негодяем родство.
Пусть Иваны припомнят свет веры дедов.
Пусть нам будет опора, надежда, приют!
И с трудом, подымая с руин, вознесут
В вышину золотых куполов крест Христов.
Финская война. Отступление
В глухую пору ночи мерцает круг луны:
- Идти уж нету мочи с чужбинной стороны.
- О, дармовая роскошь: зимы военной снег!
Перины белой пустошь - усталых ног ночлег.
Синеют тени злые в сугробах на пути.
- Где ж тропочки былые? Как нам к жилью пройти?
Над путниками вьюги, баюкая, кружат.
Заледенели звуки, порошею шуршат.
Лес стонет в полудрёме. Мороз деревья жгёт.
Их арками в проёмы скрутил вниз снега гнёт.
Дымка вдруг запах едкий. К нему гурьба бредёт.
- Чу, вон домишко ветхий. Там нас подмога ждёт.
Но сквозь метели вихри бьют ружей злых огни.
Враз полегли, затихли. В крови, в снегу, одни.
На Финской, отшумевшей, проигранной войне
В небытие ушедший отряд всё снится мне.
Обходят стороною тот вражий, злой пустырь.
Дорогою иною ведёт их командир.
Все живы. Сродник милый придёт к себе, в село.
И нет войны постылой. Следы битв замело.