Аннотация: Встретились однажды бывшие одноклассники - депутат и зэк.
*Николай Мамойко
НЕ ВСЯК КУЛИК В СВОЕМ БОЛОТЕ ВЕЛИК
--- Ироническая проза ---
Встретились как-то два школьных товарища. С трудом узнали друг друга. И, как водится в таких случаях, стали засыпать один другого вопросами:
--Витёк, Рыбаков! Вот так встреча! Ты где пропадал?
--Лучше ты, Серега, расскажи как поживаешь?
--У меня все в порядке. Ничего интересного. А Таньку Сидорову помнишь? Ты еще с ней за одной партой сидел. Страдал, когда она с кем-нибудь другим мутить начинала. Так вот, она снова развелась. Можем навестить. С годами только аппетитней стала.
--В другой раз, дружище. Осмотреться надо. Я в городе недавно.
Постепенно восторг от неожиданной встречи поубавился, и друзья повнимательнее присмотрелись друг к другу. Один свеж, гладок, дорогим парфюмом от него за три версты несёт. Костюмчик, как на манекене,- ни одной складки. Туфли, галстук, часы от Картье, очки золотые слепят невыносимой роскошью. Другой, как бы это сказать и не обидеть, попроще что ли. И костюмчик явно не от кутюр, и к тому же помят изрядно. А уж парфюм и вовсе не в московскую тему - неуловимо северо-таёжным ароматом отдает. А точнее, даже не отдает, а его как бы видишь.
Но это не умоляло радость встречи. Все-таки школьные товарищи, и не виделись почти два десятка лет. Одному хочется расспросить, другому - похвастаться. Решили зайти в кафе, посидеть за кружкой пива.
--Так все-таки, в каких таких далеких краях пропадал, Витёк?
--А что сильно заметно?- как-то сразу потускнел тот, что попроще.
--Не знаю, как на чей взгляд, а мне ясно только одно: жил ты все это время скорее всего за московской кольцевой. И далеко не за первой.
Школьный товарищ потускнел еще больше.
--Ты прав, Сергей. В моей жизни выбор был небольшой. После института мне выпала дорога в Сибирь. Два срока уже отмотал. Думаю, как бы на третий срок не угодить. С работой здесь, в Москве, не складывается.
Помолчали, потягивая пиво.
--Ну, а ты, Стукачев, как устроился? А то все обо мне да обо мне,- прервал затянувшуюся паузу Виктор.
--А я вот, наоборот, только и думаю, как бы за четвертый срок зацепиться,-поделился мечтой Сергей.
--Ну ты тоже скажешь! - недоверчиво воскликнул собеседник.- И не страшно?
--Ты о чем? - озадаченно спросил Стукачев. И тут до него стало доходить, о чем подумал школьный товарищ. Засмеялся раскатисто и весело.
Рыбаков непонимающе смотрел на него. Чем еще больше рассмешил товарища. Тот снисходительно пояснил:
--Я в Большой Думе уже три срока сижу. А ты спрашиваешь - страшно ли мне! Стукачев хохотал, уже не сдерживаясь.
--Ух ты! - только и выдохнул собеседник.- А я вот боюсь...
Но Сергей перебил, заговорил о своем:
--В моем случае, дружище, страшно выпасть из рядов. Единых, так сказать, рядов партийцев. Отпасть от нардеповской кормушки. Я за три срока забыл, что и делать-то не умел.
Посчитав, что скаламбурил остроумно, депутат снова весело рассмеялся.
--А что я умел - помнишь? Не напрягайся. Только лясы точить и умел...
--Да, припоминаю. В школе ты это делал классно. Никому слова сказать не давал. Все бла-бла да бла. Пока по кумполу не получишь - не успокаивался.
--Что было то было,- снисходительная усмешка осветила лицо Сергея.- Зато девчата любили со мной время проводить.
--Да уж, было шумно и весело! Но уединялись они потом, как правило, с другими парнями,- не выдержав, с ехидцей в голосе встрял в разговор Виктор. Но, увидев, что собеседник нахмурился, резко сменил тему:
--Ты же вроде юристом хотел стать?
--А я им и стал. Правда, не сразу. Сунулся в серьезный вуз, но провалился. Хорошо потом университеты стали плодиться, как грибы после дождя, и продавать дипломы направо и налево. А ученые советы за тысячу зеленых согласны были любую дребедень за научную работу признать. Кандидатские и докторские диссертации штамповали потоком. Я успел вскочить в этот поток. Правда, на докторскую лямов не хватило. Но я красноречием добирал блага жизни.
Сергей вдруг резко замолчал. Затем предложил:
--Давай по маленькой перехватим, разбавим, так сказать, пивко. Что-то заскребло внутри. Повзрослев, мы как будто что-то потеряли.
--Ты что будешь: водку, коньяк или что полегче?
Увидев, что Виктор замялся, догадался, что тот на нуле.
--Не парься, за мой счет. Нам на представительские расходы такие суммы отваливают ежемесячно их думской казны, что, порой, не знаешь как отчитаться. А с тобой расходы спишу на встречу с избирателями.- И снова раскатисто хохотнул.
Официант обслужил быстро. Принес бутылку коньяка с каким-то мудреным названием "Courvoisier VSOP". Виктор сколько ни вчитывался, не смог разобрать. А Стукачев тем временем, торопливо перехватив пару рюмок, углубился в воспоминания:
--Именно красноречие мне здорово помогло попасть в Думу на первый срок. У других было денег много, а двух слов связать не могли. А они уже столько дел наворотили разных, что самое время в Думе спрятаться от судебного преследования, а заодно и наворованное прикрыть депутатской неприкосновенностью. Целую политическую партию для себя создали, название патриотичное придумали.
--Только, чтобы имидж заработать, одних денег мало,- назидательно наставлял собеседника Сергей.- Надо было еще фейс свой настроить на дружелюбную с народом волну. И, главное, пообещать электорату, то, что ему хочется услышать. Я это умел делать без напряга, вот меня и включили в партийный список. Потом в другие партии наперебой звали, но я уже знал, где настоящие деньги крутятся. Даже и не подумал уходить. Сразу понял - компания надежная.
После небольшой паузы, Сергей продолжил делиться профессиональными секретами:
--Опять же, на видном месте сидим - по центру зала. По праву большинства. Всегда в телевизионную камеру попадаешь. Народ привыкает тебя видеть. В центре - значит важный начальник.
--У нас на зоне тоже смотрящие рулили,- оживился Рыбаков.- Они все и распределяли. Кому нары получше, кому - к параше. Кого из охранников подкормить, чтобы покладистыми были, кого оборотнем выставить. Кому что в общак занести...
Виктор порывался еще что-то сказать, но товарищ остановил его предупреждающим жестом руки, и предложил очередной тост:
--Давай за нас, школьных друзей. Такого времени больше не будет. Это с тобой я могу свободно, без оглядки, говорить. У нас же даже с близкими товарищами по партии надо ухо держать востро, а язык взаперти. Не каждый кулик в своем болоте велик, но каждый готов друг друга съесть, проглотить живьем. И при этом, смею тебя заверить, не подавятся. Болото такое, что ему подобное найти где-нибудь ещё трудно.
Выпили и задумались каждый о своем. Виктор не выдержал первым:
--Извини, но я не сказал бы, что ты, Стукачев, лучше других лапшу на уши электорату вешаешь. Есть некоторые политики, что из года в год одну и ту же лабуду по телевизору несут и не заморачиваются. Одной несчастной бабке, принародно пообещают, что помогут, и все средства массовой информации в умилении чуть ли не полгода говорят о добром деле благодетелей.
--Согласен! - охотно поддержал товарища Сергей.- Сейчас во всех партиях таких умельцев болтать хватает. Но их что губит? Они от конкретной темы отступить не могут. Тут важно иногда просто блеснуть красноречием. А в этом равных мне мало. Вроде говоришь ни о чем, а тебя слушают с удовольствием. Не зря же, если надо кого-нибудь переговорить, сразу меня туда посылают. На дебаты, на встречи с избирателями, на интервью с репортерами. Но особенно часто в последнее время отправляют на ток-шоу на телеканалы. Там я как рыба в воде себя чувствую.
В какой-то момент, увлекшись рассуждениями о собственной значимости, Стукачев стал сопровождать каждое слово жестами и мимикой. Похоже, забывшись, он представил себя за депутатской трибуной или на очередном ток-шоу.
-- Там надо особое чутьё иметь,- принизив голос почти до интимного шепота, говорил он.- Как только кто о негативном в стране заговорит, надо быстро и красиво увести разговор в другое русло. Надо дать понять зрителям, что у нас в стране дела идут прекрасно по сравнению с другими странами. Это там, на Западе бардак и коррупция, а у нас все путём, демократия, справедливость и благоденствие. Лишь бы не было войны, как говорится.
Закрепив сказанное глотком коньяка, Сергей неожиданно улыбнулся, и с горделивой ноткой в голосе продолжил делиться сокровенным:
--Знаешь, как меня называет руководитель фракции? Ты наш партийный златоуст, вот как! Слушаешь тебя, говорит он, и начинаешь верить, что мы и впрямь что-то полезное делаем. Сам то он и двух слов связать не может, как и многие другие. Но они сгруппировались и правят, как деды в армии. Слова против не пикнешь. Но иногда и вписываются, когда ляпнешь что-нибудь крамольное невпопад, или перейдешь какой-нибудь правительственной шишке дорогу.
--У нас точно так же,- оживился Виктор.- Когда ты полезный человек, за тебя вся хата мазу держит. А чуть что не так, сразу к параше. И ты уже один. Ситуация - хуже не придумаешь.
--Вот-вот! Недавно у нас что-то похожее произошло. Одна женщина, заслуженный депутат, руководитель комитета не послушала руководителя фракции, проголосовала не так как было сказано, и её сразу же кинули в рядовые. И я подозреваю, что рано или поздно от неё вообще партия избавится. Куда-нибудь подальше, на далекие острова в посольства отправят.
--Ну, а ты, дружище, чем недоволен? У тебя, вроде, все в шоколаде?- недоуменно поинтересовался Рыбаков.
--Не скажи!- живо отозвался собеседник.- Смотря с чем сравнивать. Что ни говори, а в прежние годы лучше было. Нужные люди ко мне раньше напрямую шли. Бабла отваливали немерено. Ты только их сторону держи. А в последние годы смотрящие из партийных бонз нас подмяли. Сами с нужными людьми договариваются за кого и за что голоса наши партийные отдать. И сами бабки срубают. Нам крохи достаются.
--Ну вы, депутаты, блин, даёте! Что ни возьми, прямо как у нас на зоне. Без разрешения смотрящего шага не сделаешь. Подомнут сразу же.
--Похоже то похоже, но мы же не просто срок коротаем, мы же законы еще принимаем, - погрустнев, продолжил Сергей.- Читаешь иной проект закона - воротит желудок наизнанку. Знаешь, что он во вред населению, нужен лишь одному или двум приближенным к власти олигархам, но ничего поделать не можешь. Тебе просто элементарно не дают слово сказать. А все почему? Потому что за закон уже заплачено и по карманам рассовано. Тут начальство шустро работает. Потому так рьяно и следит, чтобы все кнопки были правильно нажаты. Видел же, наверно, по телику как бегаем по рядам, голосуя: один за десятерых. Смотрящие за этим строго наблюдают, взятки отрабатывают.
--Что, прямо так и берут, не боятся?- удивился Виктор.
--Это раньше начальство брало баксы прямо в зале пачками. Сейчас похитрее ходы придумали. Через офшоры деньги на нужный счет перегоняют. Берут акциями, земельными участками, лесными угодьями, недвижимостью. На родственников, на подставных лиц, на любовниц. А нам, рядовым депутатам, еще надо хорошо побегать, чтобы свои крохи отхватить.
Вальяжно взглянув на часы, Сергей вдруг спохватился:
--Жаль, но мне самое время поторопиться. Голосование после шестнадцати намечается. Давай на посошок, и будем прощаться. Тебе хорошо, ты вольная птица. Нам же, государственным мужам, надо марку держать. Привести себя в порядок. Бумаги нужные захватить. Тем более, что я без помощника остался. Переманил председатель комитета. Расторопный был парень. Без напоминаний все делал сам.
Депутат уже было поднес рюмку ко рту, как неожиданно поинтересовался:
--Кстати, Витёк, я слышал, что тебя загребли, вроде, сразу после защиты диплома экономиста. А за что?
--В аварию попал. Чужую машину разбил.
--А второй раз?
--В морду дал тому, кто меня подставил, когда освободился.
На какое-то мгновение Сергей задумался, а потом решительно предложил:
--А давай-ка ко мне в помощники. Пойдешь?
--А пропустят в кадрах с моим послужным списком?- недоверчиво и в то же время с надеждой спросил Виктор.
--Ты что! Копни поглубже, не только в нашей, но и в конторах повыше, депутатов, сенаторов и их помощников с таким прошлым найдешь, что ты невинным мальчиком покажешься. Соглашайся! Я слово за тебя закину. А моё слово, поверь, еще кое-что значит.
Прощаясь, школьные товарищи договорились в ближайшее время навестить Таньку Сидорову и других подруг депутата.