Костя Бажанов проснулся от странного ощущения, что на него кто-то внимательно смотрит. Приподнявшись на подушке, он беспокойно осмотрелся. Жены рядом не было. Вторая половина широкой кровати пустовала. "Наверное, в зале на диване улеглась", - подумал он. Катька всегда уходила отдыхать в зал, когда он начинал громко храпеть. А такое с ним случалось в последнее время часто.
Особенно оглушительно он храпел после выпивки. В такие моменты Костя и сам сквозь сон слышал свой храп и просыпался. Но сегодня он был уверен, что не храпел, его потревожило что-то другое. Но что это могло быть?
Обвёл взглядом спальню - ничего необычного. Задержал взгляд на дверном проёме, через который из коридора проникал неяркий свет от уличных фонарей. С ним было привычно и удобно: не нужно было включать ночник, если возникала необходимость ночью встать. Вся обстановка в спальне и так хорошо просматривалась.
Но сегодня в этих отсветах, даже на первый взгляд, Косте почудилось что-то необычное. Казалось, что этот свет не от фонарей. Он больше был похож на белесые клубы густого банного пара.
Сравнение с паром Бажанову казалось уместным, так как он был заядлым парильщиком, и ему не раз приходилось наблюдать с верхней полки момент, когда дверь в парилку открывалась и вместе с очередным любителем попариться в помещение врывался свежий воздух. В один миг он превращался в клубящийся пар и обжигающими волнами поднимался да самого верха. Редко кто мог выдержать такие перепады температур. Мужчины тут же кубарем скатывались на нижние полки, а ему такой пар был только в радость. Посмеиваясь, Костя только активнее начинал хлестать себя берёзовым веником.
Вот и накануне спать он лёг после очередного похода в баню и традиционного шумного застолья с друзьями. И, похоже, вчера излишне увлёкся спиртными напитками, перемежая водку с пивом, а пиво с вином. Последним побаловался уже на посошок, хотя раньше ничего подобного Бажанов себе не позволял. Немудрено, что теперь не мог вспомнить, как добрался до дома. Голова буквально разламывалась и нестерпимо хотелось пить.
Превозмогая головокружение, Костя сделал попытку сосредоточиться. Свет в проёме двери действительно казался неровным, больше был похож на световой мираж, одни полосы которого были светлее, другие - темнее. В их преломлениях и возникали едва угадываемые две фигуры. Одна по контуру была повыше и более заметной, вторая - чуть пониже и тоньше, контур её проявлялся в изломанных линиях света лишь урывками, временами исчезая совсем, словно растворяясь.
--Привидится же такое! - чертыхнулся Бажанов, встряхивая головой. И сразу сморщился от усилившейся боли.
Он мог бы побожиться, что эти фигуры где-то уже видел. И тогда они смотрели на него с испугом, замерев в неестественно напряжённых позах. Сейчас он отчётливо чувствовал, что они смотрят на него с насмешкой, хотя глаза их были неразличимы. Этот взгляд Костя ощущал почти физически.
Превозмогая головокружение, мужчина встал с кровати и направился к дверному проёму. Он и сам не отдавал отчета, что хотел там увидеть. Однако что-то подсознательно влекло его на мерцающий свет. Но стоило ему сделать пару шагов, как видение исчезло, хотя проём, как и прежде, высвечивался в слабых отсветах уличных фонарей.
Костя хотел уже вернуться обратно в постель, в надежде хоть немного унять головную боль, но что-то подтолкнуло его идти дальше.
Выглянув в коридор, ничего подозрительного не увидел. Дверь в зал была открыта и Костя с удивлением обнаружил, что жены там нет. Диван был разложен и заправлен, но всё указывало на то, что Катька сегодня не ложилась.
С чувством лёгкой растерянности Бажанов продолжил обход квартиры. Заглянул в бывшую детскую комнату, которая после того, как сын уехал в столицу учиться, стала служить супругам местом отдыха. Тут были шкафы с книгами, компьютер и небольшой диван. Но сейчас жены здесь не было. А когда Кати не оказалось в ванной и на кухне, Бажанов в тревоге схватился за телефон. Попробовал дозвониться до неё, но голос из телефона на каждую новую попытку отвечал, что абонент временно недоступен.
--Что за чертовщина такая! Сначала какие-то странные видения, а теперь. выясняется, что и Катьки дома нет. Где она может пропадать в столь позднее время? - спрашивал он сам себя, поглядывая на светящийся циферблат китайских часов. Время давно перевалило за полночь.
* * *
Домоседкой Катьку назвать было сложно. Она была общительной, умела заводить знакомства, что называется, на пустом месте. Подруг и друзей у неё было не счесть. За восемнадцать лет брака Костя привык к её постоянным отлучкам из дома. Но раньше супруга, намереваясь заночевать у подруг, всегда предупреждала его или звонила, что задерживается. А заявляясь утром, охотно рассказывала где и с кем провела время. Не доверять ей у Кости не было никакой причины. Считал, что его супруга не способна врать.
Чаще она проводила время со школьными и институтскими подругами. Реже оказывалась в гостях у семейных пар. Одни женщины по каким-то причинам ни разу не были замужем, хотя возраст их перешагнул уже тридцатилетний рубеж, другие, что постарше - разведёнки. Супруга с удовольствием давала им характеристики. И все они почему-то были далеко не лестными, хотя жена считала их давними верными подругами.
Промаявшись какое-то время в бесплодных попытках вспомнить хоть что-нибудь, Костя присел за кухонный стол с бутылкой газировки из холодильника. Поспешно приложившись к горлышку, на одном дыхании ополовинил содержимое. Сразу почувствовал себя легче. Дальше пил уже не торопясь, мелкими глотками, не оставляя попыток найти ответ на вопрос, что же произошло накануне.
Не давало покоя видение, возникшее в преломлениях скудного света. Образы явно напоминали некую картинку из реальной жизни. Но что именно и при каких обстоятельствах он её видел, сколько ни силился вспомнить не мог. Расплывчатые образы никак не складывалась в голове во что-то конкретное. В какой-то момент ему даже начало казаться, что такого, возможно, в реальной жизни не было совсем, просто нечто подобное видел в кино или в телевизоре.
Вспомнил только, что жена в очередной раз собиралась навестить подругу детства Нину Свешникову. Та недавно снова, уже в третий раз, вышла замуж и Катьке, по её словам, не терпелось узнать в подробностях как у неё складываются дела с очередным мужем.
Избранником Нины стал приезжий моряк Кирилл. Вообще-то он был из местных, приехал в родные места погостить после долгой службы на Тихоокеанском флоте. Высокий, с крепкой фигурой, в красивой форме морского офицера, с наградами на груди и большими звездами на погонах он буквально сводил женщин с ума. Нинка приглянулась почему-то ему больше других и уже через неделю горячих встреч моряк сделал ей предложение и пообещал забрать с собой во Владивосток.
На опасение женщины не встретит ли её там со скалкой его законная жена, Кирилл, посмеиваясь, заверил, что с женой давно разошлись. А когда он отвёл её в загс, Нинка стала ходить по улицам, вся светясь от радости. Вот Катьке и захотелось узнать, что у Кирилла есть такое, что так поднимает настроение.
Костя даже съязвил по этому поводу:
--Никак не терпится потрепаться в порядке обмена опытом новыми ощущениями?
Очень удивился, заметив, что жена смутилась. Правда, она тут же взяла себя в руки и отшутилась:
--Мой опыт, как сыр плесневелый, всегда в цене. Есть тоже чем поделиться.
Её слова и игривый тон, каким это было сказано, неприятно кольнули мужчину, но он сдержался. Он всегда предпочитал жить без скандалов и душевных мук. И тем более не хотел затевать ссору и портить себе настроение перед баней.
Да и ревность считал пустым занятием. Женился по любви, сам был верен жене и верил ей, несмотря на чрезмерную её общительность. В минуты близости с благоговением вдыхал запах её тела и дарил нежность, на какую был только способен.
Катьку такое спокойное отношение даже задевало. В других семьях ссоры то и дело вспыхивали, а потом наступало примирение и с ним новая вспышка чувств. Примирение закреплялось или подарками или семейным походом в ресторан.
Однажды Катька даже спросила супруга с некоторой обидой в голосе:
--Ты что, совсем меня не ревнуешь? Может, не любишь?
Накануне она заявилась домой утром, а Бажанов лишь поинтересовался её самочувствием и поторопил к столу:
--Садись завтракать, гулёна, а то потом разогревать снова придётся.
И только обнимая перед уходом на работу, с особой внутренней убеждённостью сказал:
--От ревности пользы никакой. И так жить я не хочу. Если твоя душа не со мной, то и тело тогда мне без надобности.
* * *
Банька на даче его сослуживца по строительно-ремонтной фирме Генки Пыжикова давно уже стала любимым местом отдыха. Дача находилась в черте города, добираться до неё было удобно практически любым видом городского транспорта. А это было совсем немаловажно для их компании. Посиделки в бане всегда сопровождались обильной выпивкой и шумной болтовнёй с анекдотами и весёлыми историями, после которых они не всегда точно помнили, чем всё заканчивалось. О том, чтобы садиться в таком состоянии за руль собственных машин и речи не могло быть.
Ещё одно удобство было в том, что маленькая усадьба Пыжикова примыкала к речке, которая в этом месте делала незамысловатый изгиб и образовывала небольшую заводь, густо поросшую по берегу ивняком, а чуть поодаль и зелёным камышом. Любители банных процедур выгодно использовали такое близкое соседство, проложив к заводи тропинку и соорудив пирс на деревянных опорах, выступающий от берега на несколько метров до чистой глади воды. С него было удобно с разбегу окунаться в воду после парилки и потом бесконечно долго по-мальчишески дурачиться. И не скажешь, что всем мужчинам уже было около сорока лет или чуть больше.
Вчера посиделки получились особенно шумными. Из зоны спецоперации вернулся двоюродный брат Пыжикова Валерий. Он служил в спецназе, последнее время воевал на курщине вместе с корейским спецназом. Ему было, что рассказать, а мужчинам хотелось побольше узнать, что там происходит на самом деле.
Про корейцев брат Пыжикова говорил восторженно:
--Бойцы быстро адаптировались к реалиям современной войны. С ними надёжно, воюют бесстрашно.
А вот на вопрос, о том, почему всё так надолго затянулось на Курской земле, хотя обещания были уложиться с усмирением украинского бандеровского отребья за несколько дней, ответы бывшего спецназовца были односложными:
--То ли политики в чём-то промахнулись, то ли военные не учли. А позже европейские и англосаксонские наследники нацистов и русофобы не упустили возможность попить крови нашего народа. По полной вложились в помощь бандеровцам оружием, добровольцами и разведкой.
О конкретных боевых действиях Валерий и вовсе не хотел говорить, заверил только, что ребята там все мужественные и дело своё знают. Предложил выпить за них.
Парильщики охотно откликнулись на его призыв шумными тостами. Пили за парней, которым повезло вернуться домой живыми-здоровыми, и молча, не чокаясь, пили за тех, кому не повезло - их привезли домой в закрытых гробах. И потом долго, чтобы снять напряжение, плескались в прохладной воде заводи. Снова парились и снова пили.
Они бы сидели и дольше, но брат Пыжикова собрался уходить, пояснив, что его жена дома наверняка уже заждалась. Одеваясь, с трудом стал натягивать на влажное тело тельняшку. И вдруг перед глазами Кости в памяти мгновенной вспышкой мелькнула иная картинка, и сразу же трансформировалась в ту, которая привиделась при пробуждении. Только это уже были не какие-то расплывчатые образы, а реальные, хорошо узнаваемые живые фигуры мужчины и женщины. Мужчина тоже был в тельняжке, но это был не Валерий, а отпускник Тихоокеанского флота Кирилл и с ним... его жена Катька.
Костя в один миг вспомнил, что, придя из бани, застал их в пикантной ситуации. Они даже не успели разъять объятий. Видимо, этот образ пары и запечатлелся в его пьяном мозгу.
Что было дальше , он, сколько ни силился, вспомнить не мог. Мысли лишь бесплодно ворочались в замутнённой пьянкой голове, как тяжело перегруженные жернова мельницы.
Когда смог, наконец, соображать, решил позвонить Нинке Свешниковой. Уж она-то непременно знает, что произошло! Нинка ответила быстро, и первое, что Костя услышал, это всхлипы плачущей женщины.
Узнав кто звонит, Свешникова тут же разразилась в адрес Кости злобной бранью, смысл которой сводился к тому, что его жена шлюха, которая позарилась на чужое счастье, а он сам тупой рогоносец. И только выплеснув все бранные слова на притихшего собеседника, женщина язвительным выпадом нанесла самый чувствительный удар:
--Плохо, видать, седлал ты свою Катьку, что она постоянно рыскала по чужим мужикам. Вот и на моего Кирилла запрыгнула из зависти. Я, как дура, сама похвасталась о его достоинствах, вот и получила по заслугам.
Оглушённый услышанным, Костя молчал, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшей тяжестью, сковавшей всё тело. Затошнило, стало трудно дышать. Накатила тупая немощность. Казалось, ещё мгновение и он потеряет сознание. Нинка, видимо, почувствовав неладное, забеспокоилась:
--Эй, не молчи! С тобой всё в порядке? Может, тебе врача вызвать? А пока положи таблетку валидола под язык.
Когда Костя, придя в себя, сумбурно пробормотал:
--Да, да... таблетка это хорошо. И где её сейчас искать?
--Кого ты собираешься искать! Свою подстилку! - судя по шумному дыханию, Нинка чуть не задохнулась от изумления. - Ты что, Костик, совсем в мокрую тряпку превратился? Ну ищи, ищи! Только , я думаю, она уже, скорее всего, по пути во Владик с моим кобелём.
* * *
Весь следующий день Костя Бажанов провёл в поисках супруги. Подключив всех знакомых в силовых структурах местной власти, очень скоро узнал, что Катька никуда из города не уезжала. Забронировал место на самолёт из Москвы во Владивосток только Кирилл.
Позже ситуацию прояснила Нинка Свешникова. Ей из столицы позвонил сам Кирилл. Раскаивался в том, что получилось. Обещал вызвать её, если она согласится. А с Катькой они расстались, любовница собиралась вернуться к мужу. Была уверена, что он простит её. Но потом почему-то передумала и догнала его уже в аэропорту, добиралась с дальнобойщиками. Они её подвезли почти к самому аэропорту. На вопрос Кирилла, как это ей удалось, Катька с лукавой ухмылкой ответила:
--Женщина всегда найдет аргументы убедить мужчину помочь.
Вот тогда он окончательно засомневался, стоит ли вести её с собой за тридевять земель. Там и своего такого добра хватает.
Рассказывая всё это Косте, женщина не преминула съехидничать:
--Распустил ты её, Костик, настолько, что другим мужикам с такими повадками твоя жена только на разовое употребление и годится.
Но Костя уже не слушал её, положил трубку, чтобы не наговорить в адрес Нинки плохих слов, которые уже готовы были слететь у него с языка. Ему всё ещё казалось, что произошедшее в его семье - это всего лишь дурной сон. Проснётся и всё станет как прежде.
А вскоре отозвалась и сама беглянка. Позвонила из Москвы. Просила мужа, чтобы он перевёл ей на карточку немного денег на билет домой и сыну на подарки.
--Я созвонилась с ним, обрадовался очень. Привет тебе передаёт. Вечером заеду к нему. А если деньги останутся, то куплю себе обновку. Присмотрела в столице одну шикарную вещь для себя, тебе понравится, - безмятежно щебетала Катька в трубку.
Заверив, что деньги он перешлёт немедленно, Костя попросил, чтобы она сообщила, когда приедет в город. Пообещал встретить.
В фирме все уже знали о случившемся, но в душу не лезли, лишь вежливо справлялись о самочувствии. И только, когда он собрался поехать встречать жену, товарищи наперебой ринулись к нему с разговорами. Одних удивляло его решение простить, другие советовали не спешить с примирением, присмотреться, понять, с какими намерениями она возвращается, третьих интересовало лишь одно: будет ли он накрывать поляну по случаю примирения с женой.
Костя или отмалчивался или отвечал односложно. И только вопрос Генки Пыжикова заставил его задуматься. Тот просто засомневался, можно ли прощать женщину за измену. И прямо спросил:
--Как тебе далось такое решение? Разве можно забыть измену? И как жить после этого?
Костя отозвался после недолгого молчания. Голос его был жёстким и злым:
--А я ещё ничего окончательно не решил. Мне надо сначала увидеть её, узнать, в чём я виноват.
Мужчины аж задохнулись в негодовании от такого ответа, зашумели со всех сторон:
--Да она у тебя словно сыр в масле каталась. А ты ещё себя винить собираешься.
--Слабинку твою почувствовала, вот и подумала, что ей всё можно.
Но Костя стоял на своём:
--Может и так. Но только, я считаю, не всегда женщины одни виноваты. Мы тоже хороши.
--И в чём же, интересно, мы виноваты, если только тем и живём, что для семьи стараемся? - с удивлением спросил Пыжиков под всеобщий одобряющий гул собравшихся.
Повисла долгая пауза. Все ждали ответа Кости. Молчание затягивалось и некоторые даже подумали, что ему нечего сказать. Но он, прежде чем приводить свои аргументы, решил сам серьёзно их обдумать. И когда начал говорить, доводы его звучали убедительно.
--Вот как мы живём? На работе выкладываемся, а как только до дома добираемся, то, поужинав, сразу на диван. В лучшем случае занятие какое-нибудь по дому себе найдём. Ну и ещё, пожалуй, телевизор посмотрим. Всё обыденно, привычно, всё повторяется изо дня в день, из года в год. А в телевизоре другая жизнь. Красивая, интересная, чувства высокие. Женщины это видят. И когда в поле их зрения появляется новый мужчина, да ещё из другой жизни, далёкой от нашей обыденности, женщины на них, как сороки, на блестящий предмет клюют. И пока разберутся, что блеск этот чаще фальшивый, успевают наворотить бед. Тут весь вопрос в том, бездумное баловство, замешанное на заурядном любопытстве, или чувства серьёзные вмешались. Вот я и хочу разобраться, кем был для моей Катьки моряк - просто экзотикой или чем-то ещё. Моя-то любовь никуда не делась. Мне с самим собой тоже надо разобраться.
Катька, увидев мужа на перроне вокзала, обрадованно бросилась к нему на шею. Лёгкая, порывистая. Не переставая говорить:
--Я так рада тебе! Ты же, надеюсь, не сердишься на меня. Сын просил обнять и передать, что любит тебя.
Обнимая её, Костя почувствовал, как она вся дрожит. Понял, что веселость и болтливость были напускными, попыткой укрыть под ними свои сомнения и неуверенность. Продолжая прятать свои истинные чувства, супруга уткнулась лицом ему в грудь. Костя почувствовал, как жалость тугим комком подступила к горлу. Захотелось крепче обнять любимую женщину, прижать к себе и не отпускать. И Катька, видать, почувствовала это, подняв лицо, защебетала:
--Ты же любишь меня! Я больше не дам повода сердиться на меня. У нас всё будет ещё лучше, чем прежде.
Говоря это, она широко распахнула свой взгляд больших карих глаз, но смотрела в лицо супруга всё ещё настороженно. И ему вдруг бросились в глаза морщинки, которых раньше не видел. А во взгляде больше не было того озорства и легкости, которые он в ней любил. Показалось, что она даже похудела.
Постепенно в сознание проникала мысль, что перед ним уже не та женщина, которую он так крепко любил, которой безоглядно доверял, запахом которой не мог насладиться. Эта женщина пахла по-другому и этот запах был незнаком ему. И он вдруг почувствовал, как у него внутри что-то изменилось, как будто сломалось. На этот раз комок горечи перехватил горло из-за осознания собственной безвозвратной потери.
Подъехав к дому, он, прерывая безостановочную Катькину болтовню, твёрдо произнёс:
--Сейчас иди в дом, отдохни после дороги, а завтра пойдём в загс подадим заявление на расторжение брака.