Торжествующая ложь
Глава 1
Над городом третью неделю висело туманное марево. Будто Всевышний отвернул свое лицо от приграничной полосы, повернувшись к населению не самым благовидным местом. Хотя, кто их, богов, знает. Может, оно у них самое что ни на есть благовидное и пристойное, во сто крат лучше, чем величественный лик.
Ашек, хозяин придорожной таверны, в богов не верил. Зато верил в мракобесов и прочих темных отродьев, поминая всю Преисподнюю недобрым словом. Давно пора было закрываться, но одинокий посетитель, до лба закутанный в безразмерный, путающийся в ногах плащ, не собирался уходить. Заказывать, впрочем, тоже, битый час процеживая (судя по не пустеющей чарке - тут же выплевывая обратно) гадкое мутноватое пойло из высокого граненого стакана, умудряясь не показывать свое лицо. 'Обезображен, что ли?' - мельком подумал трактирщик, до дыр протирая посуду, верным псом стоя на страже своего заведения - ни на шаг от стойки не отошел, вот какая выдержка. Хотя посетитель наглее будет - даже нос в его сторону не кажет. И наверняка ухмыляется под прикрытием плаща.
Время между тем перевалило за полночь. Хмарь за окном сгустилась, на вид приобретя консистенцию киселя. Как топать до дому полтора квартала по кромешной тьме - ущербная луна пряталась в обрывках туч - Ашек не знал, а ночевать в трактире не хотелось - мало ли что жена удумает, потом крику не оберешься. Да и рука у нее тяжелая, не чета мужниной.
- Эй, гость! Ты там скоро вылакаешь? Аль так набрался, что встать не можешь? Мне домой охота. Ежели у самого дома нету, нечего другим жизнь портить.
Незнакомец повернул свое лицо в сторону Ашека. В складках плаща сверкнули мертвые глаза. Сузились, силясь понять странный монолог трактирщика. А Ашек уже пожалел о внезапной вспышке - такие глаза он видел у некромантов, которых прошлой осенью тащили на костер. Безоружные, связанные, побитые до состояния живых трупов, они не сдавались, нашептывая, выкрикивая с горящего постамента дьявольские проклятья. И Дьявол откликнулся - на скот нашел мор, урожаи гибли, ни капли дождя не пролилось на поля да самых заморозков. Зима тоже выдалась бесснежная, но лютая, с ветрами да трескучими морозами, что в здешних краях бывало редко. И вот весна. Хмарь висит над городом, не собираясь покидать насиженного места. Даже лучик солнца не пробивается сквозь темную занавесь. И днем темно, как ночью. Волки воют за городской оградой, народ мрет, а хмарь, расползаясь, занимает все большие территории, продвигаясь на юг, к столице. Спохватятся жрецы, да поздно будет.
Впрочем, в магию Ашек не верил - считал очередной выдуманной причиной, чтобы вытягивать из боязливых горожан побольше денег. Амулеты, заговоры - чем только не промышляли слуги Всевышнего, занимая свободное от утренней (реже заупокойной или венчальной) службы время. Толку от обоих занятий было ноль, но привычка сказывалась - и амулеты покупали, и церковь регулярно посещали, по-прежнему считая колдовство страшной сказкой на ночь. Некроманты, ворующие малых детей на декокты, ворожеи, отбивающие чужих мужей и насылающие порчу на вовремя не расплатившихся клиентов, а то и просто из вредности желая насолить людям. Как известно (кто это придумал, остается тайной), среди людей колдунов не водится.
И Ашек не верил. До сегодняшнего дня - перед ним сидел некромант, ничего не говоря, лишь поводя пустым взглядом, отчего Ашеку казалось, что лучше бы он обрушил на него все козни мира, чем вот так сидел и смотрел, не отводя черных, без всякого намека на жизнь, глаз. Мужчина уже начал подумывать о возможности позорного бегства из собственного питейного (как едальню его использовали лишь редкие путники), когда некромансер хрипло (видно, так и уснул в чарке с разбавленным вином) вытолкнул из словно сдавленного тисками горла. Как душили, ей Всевышний:
- Где в этом городе можно скоротать ночь?
Вопрос, настолько бытовой и не требующий долгого размышления, вызвал у Ашека приступы всех ранее скрытых болезней сразу - руки затряслись, левый глаз задергался в нервном тике, глаза вылезли из орбит, стремясь покинуть нерадивого хозяина, сердце то бешено стучало в груди, то почти останавливалось. Дышал он тоже через раз, совершенно не чувствуя витающих в воздухе пьянящих ароматов дурман-травы, которой ежеутренне окуривал зал, чтобы пили и ели раза в два больше, чем необходимо. В желудке стало пусто и муторно - вот-вот недавний ужин попросится на свободу.
- Не хочешь отвечать? - В голосе не было угрозы, но Ашеку от этого легче не стало. Кто их, некромантов, знает. Может, они и убивают с улыбкой на лице - все равно не разглядеть за складками плаща.
- Как на духу, господин, - обреченно выпалил корчмарь, не в силах больше сдерживать свой страх в себе. Пусть со словами выпорхнет наружу. Авось, и нехрычу перепадет - не будет зарывать в могилу ни в чем неповинных людей, - все скажу. Только не гневайтесь, я не со зла молчал. Веруете?
- Где переночевать-то можно? - незнакомец начал раздражаться. Добром это кончиться никак не могло.
- Дык это... в гостинице, 'Скинь путы'. В квартале отсюдова, если не петлять. У самой ратуши, за городской тюрьмой. Не найдете - спросите у тамошней охраны. С черного входа вывеска висит. Не заблужаете?
- Нет, - холодно молвил неопознанный объект, текучим движением поднимаясь из-за стола. Было в этой грации что-то нечеловеческое, притягательное, женственное... но Ашек отбросил мысли, заполнив всего себя жалким, диким страхом. Даже золотую монету, тяжело стукнувшуюся о столешницу и заигравшую солнечными бликами в свете дерганных свечей, проводил отрешенным взглядом, не сразу найдя в себе силы прикоснуться к оскверненному металлу. Сначала подождал, пока путник скроется в уличной темноте. Потом еще чуток - на всякий случай. Но монету взял. Из предусмотрительности. Странная, с неизвестным ему мужским ликом в вполоборота глядящим суровым взглядом на Ашека. Как живой смотрит, прям в душу заглядывает. Определенно древняя реликвия, сейчас таких уже не чеканят, но выглядит как новенькая. Если на ней и есть колдовство, какая разница ему она вред причинит, али заведению. А золото оно и в Серых землях золото. Главное не разболтать, от кого получено, и можно легко избавиться.
Кэшшерн заканчивал очередной инструктаж новобранцев, когда на площадку вышел жрец. Высокий, затянутый в кокон монашеской рясы, он размашистым шагом преодолел разделяющее их расстояние, встав лицом к лицу с капитаном стражи. Едва удостоил военного кивка, даже отдаленно не напоминающего вежливый поклон, хотя в иерархии власти они стояли наравне. Но сановники пренебрегали законами, считая себя выше них. Их и за людей-то уже перестали считать, за глаза называя некромантами. Все одно настоящих перебили. Последнего по зиме приковали к дереву и оставили на ночь. К утру околел. Кэшу до сих пор вспоминается его молодое лицо с заиндевевшими губами, сомкнутыми в высокомерном изломе - и после смерти не растерял гордости. Будто мир со всеми его проблемами ему до одного места. А ведь едва переступил порог совершеннолетия, совсем мальчишка.
- Ваше святейшество? - капитан согнулся в кривом поклоне, наводящим на мысль о резком приступе радикулита. Но придраться слуге Всевышнего было не к чему - этикет соблюден. А как, это уже на совести самого стражника.
- Мы нашли некроманта, - голос напоминал глыбу льда, растопить которую не смогло бы и жаркое летнее солнце. Да и солнца уже полгода не видать.
- Живого? - один из новеньких выскочил вперед, но, перехватив уничижительный взгляд жреца, залился румянцем и поспешил отойти под защиту сгрудившейся на краю тренировочной площадки толпы, скрывшись среди одинаковых спин и бритых затылков.
- Где? - Кэшшерн был до предела лаконичен. Ничего лишнего. Удивление тоже стоит оставить на потом. Когда задание будет выполнено.
- Нам сообщил хозяин таверны. Утверждает, что посетителем был именно некромант. Он отослал его в местный притон, - священник брезгливо поморщился.
- На постоялый двор что ли? - речи сановников всегда отличались трудным пониманием. Говорили так, словно и не жили вовсе. Ну какой притон в законопослушном городе, где и пьяные драки случаются строго по расписанию - в дни великих праздников?
- Да, - признавать собственное ничтожество слуги Господни тоже ни за что не станут. Пожалуй, у них больше сходства с некромантами, чем кажется на первый взгляд. Кэшшерн иногда подозревал, что обе противоборствующие ветви члены одной, некогда разобщенной группы - обе владеют магией, обеим закон не писан. Даже отношение к жизни у них одинаково: убил, ну и что - новый родится.
- Где?
- У ратуши.
Капитан удивился:
- Там же есть постоянная бригада. Отчего к ним не обратились?
- Уже нет.
Кэш неуловимо поежился. Два десятка отборных воинов. Он сам выбирал стражников для тюрьмы, самолично тренировал. Один некромант справился с его лучшей партией. Кого же взять?
- Ни зги ж не видно! На ощупь что ли будем искать этого нехрыча? - возмущенным шепотом заявил Неган, наклонившись к уху своего напарника, наивно предполагая, что капитан не расслышит его неуставной реплики. - Совсем наш задубел, повинуется воле этих сановников городских. Будто не высший ему тот год грамоту вручал и предлагал отойти от дел, поселившись в храме наравне со жрецами.
- Я не спешу отойти от мирских дел, запечатав себя в вере, - холодно отчеканил Кэшшерн, бесшумно выныривая из окружающей тьмы. Солдат испуганно охнул, непроизвольно отступая на шаг от точеной фигуры капитана. Серебряные нити, пронизывающие его форменную куртку, светились потусторонним светом, играя ледяными отсветами в глубине неестественно расширенных зрачков. Чуть сузившиеся глаза внимательно, не мигая, смотрели молодому воину в лицо. Парень стал белее мела, раздумывая, как бы развеяться по ветру, чтобы избавиться от странного ощущения, будто под кожей ползает огромное количество склизких червей, зубами прорывающих себе путь на поверхность. Не выдержал и скривился от боли. Потом заорал в голос. Капитан недоуменно сморгнул, вглядываясь в окружающий мрак. Отчетливо скрежетнул зубами.
- Назад!
Поздно. Оранжевое зарево света, мгновенно окружившее весь переулок, высветило не только черную фигуру некроманта, но и отряд, готовый к бегству. Парни дружно вздохнули, поражаясь переплетению световых потоков, бушующих вокруг колдуна. Тени, то и дело играющие на его узком, изнеможенном лице, не давали рассмотреть его как следует. Кэшшерн пораженно охнул, когда косматая тень, до поры лежащая у ног некроманта, обрела объем и отряхнулась, медленно поднявшись на лапы. Чей-то кинжал просвистел в пяди от головы черной твари, со смачным хлюпом увязнув в боке колдуна, безвольно откинувшегося на стену дома и тихонько постанывавшего сквозь зубы. Надо было бить повторно, ближе к груди, но неопознанная тварь, громогласно рявкнув, бросилась на толпу воинов, на лету увеличиваясь в размерах.
Первую линию она захлестнула, набросив на людей покрывало из густой тьмы. Когда чернильный туман расползся по сторонам, глазам выживших предстали ошметки военной одежды и некогда человеческих тел, изуродованных до неузнаваемости. Тень жуткими переливами зарычала, скаля окровавленные клыки. У Кэша меж лопаток пробежала струйка пота, настолько леденящим кровь был рык. И совсем не звериный. Скорее, человеческий. Но необузданный и дикий. Поэтому ожидать от твари можно было всего, вплоть до полного уничтожения города. Ничего не остается - придется драться. На смерть, но не пустить тварь дальше в город. Вот только она врят ли пострадает от простого оружия. Кэшшерн впервые пожалел о том, что с ними на задания не ходят жрецы. Пожалел, но понял, что размениваться своими жизнями те ни за что не станут. Это людей они не жалеют, а друг за друга - горой. Совсем как эта тень за некроманта.
Кэш бросил взгляд на хозяина твари. Колдун полусидел, прислонившись спиной к шероховатой стене дома, и пытался выдернуть стилет из раны. Лицо, половину которого скрывал тяжелый капюшон, было перекошено от боли. Капитан перевел взгляд на мостовую перед ним - темная, в неровном свете клубившейся магии кажущаяся черной кровь ореолом растеклась у ног некроманта. Видно, солдат попал в артерию, но Кэш не особо рассчитывал на легкую победу. Рана может задержать колдуна, а может и спровоцировать на ответную агрессию. Что-то подсказывало мужчине, что тень не нападала, а защищала хозяина.
- Какая преданность, - растягивая гласные, пропел жрец, выскальзывая из-за спины капитана. Как он там прятался, что воин его не услышал, осталось загадкой. Но некромант отреагировал странно - громко зашипел, резко рванул руку, словно натягивая невидимый поводок. Тень, поджав хвост, нехотя поплелась к полусидящей фигуре. Ткнулась носом в ладонь. Кэш передернулся - лично он от такого обращения твари бежал бы без оглядки. А колдун наоборот улыбнулся. Зато жрец рассвирепел:
- Да как ты смеешь, темное отродье! Открой свое лицо и сдавайся! Тебе приказываю я, главный жрец Всевышнего! - и, выплетя длинными гибкими пальцами загоревшийся в ночи символ, бросил его в некроманта. Тварь крутанулась на месте, раззявила пасть и проглотила силу. Даже не поморщилась. Только угодливо завиляла хвостом, требуя добавки. Жрец отчетливо заскрипел зубами. Кэш тоже недоумевал - по всем законам Всевышнего, тварь должна была подохнуть, едва ее коснется знак света. А эта поглотила его силу. Невозможно...
- Это все что ты можешь, слуга Всевышнего? - голос у некроманта оказался сиплым, тихим, усталым, но его расслышали все. И одинаково сложили знак защиты от темных. Кто-то даже потянулся за амулетами. Только Кэш и жрец стояли, не двигаясь. Нельзя показывать врагу свой страх, именно из него некроманты тянут свои силы. И пусть это неправильный некромант, не убоящийся света, его следует уничтожить. И чем быстрее, тем лучше.
Они ударили одновременно - некромант и жрец. Некромант нежно-голубым, переливающимся серебром потоком, снесшим сановника на капитана, а жрец - кроваво-красным туманом, облепившим щуплую фигурку колдуна. Колдун отряхнул ладони, с них посыпались белесые искры, жадно впивающиеся в туман и разрывающие его в клочья, опадающие на камни мостовой. Жрец криво улыбнулся и метнул в противника очередной посыл силы. Судя по тому, как он изнеможенно опал на капитана и лишился чувств, жрец влил в это заклятие все свои силы. Лишь бы подействовало.
Некромант не успел разделаться с туманом на каких-то два удара сердца. А тень у его ног отреагировала слишком поздно, хотя и успела утянуть хозяина подальше от эпицентра действия. Но ему досталось. И так, что его леденящий душу крик разнесся на несколько кварталов. Выкатившись из-под огненного смерча, бушующего там, где она прежде лежала, черная фигура оказалась перед Кэшшером. Остальная команда была разделена с ним огненной стеной. Так легко было откинуть сановника, перехватить меч, отрубить паскудству голову... Но мужчина повременил. Всего ничего, но успел тщательней разглядеть 'темное отродье'. Капюшон спал с головы, показав бледное лицо со свежим ожогом во всю скулу. Но не это удивило стражника. Самым удивительном в облике некроманта было совсем другое. Его враг оказался девушкой.
Колдунья глухо застонала, переваливаясь на живот и загребая ногтями дорожную пыль. Тварь безропотно сидела поодаль, жалобно глядя на Кэша по-человечески умными глазами. 'Помоги', - молил ее взгляд. Не без внутренней дрожи капитан преодолел разделяющий его с темной шаг, нащупал едва различимый пульс на тонкой шее и принял самое необдуманное в своей жизни решение.
Глава 2
Пес, внезапно вылетев из-за угла, с силой впечатался измызганными лапами в тоненькое девичье тельце и приветственно лизнул ее шершавым языком. Он видел это даже из своего кабинета на самом верху башни. Такая крошечная с высоты семи этажей, разделявших его кабинет и зимний сад, она светилась от счастья, повалив собаку в траву. Нянечки не торопились разнимать влюбленную парочку - давно усвоили, что желания маленькой госпожи сравнимы с приказами господина, ни в чем не отказывающего дочери. Оно и понятно: такой дочерью можно было гордиться - не зазналась, не растеряла дружелюбности и любви ко всему. Она осталась с ним такой, какой и была до. До того, как их жизнь внезапно переменилась. Она никогда не задавала вопросов. Он не знал, хорошо это или плохо, но прекрасно понимал, что ответить правду пока не сможет. И она смиренно ждала, не теребя рваную рану на месте прежде бившегося сердца. Она была идеальной. Иногда ему казалось, что слишком. Иногда он даже боялся ее сходства с ней - той, которая ушла, не пожалев ни его, ни ее, тогда еще новорожденной и нуждающейся в защите. Теперь им ничего не угрожало - они покинули Дальние земли, переселившись ближе к морю и Столице. Повелитель не позволит твориться беспределу на своих землях. Они в безопасности. Он так думал. Отчаянно мечтал, чтобы так и было на самом деле, хотя и понимал, что идиллии, в которую он превратил свою жизнь, скоро придет конец. Главное - не прогадать момент.
И он знал, что момент этот наступит скоро. Пришло время отдавать долги. Отдать ее. Но он со слепым отчаяньем понял, что сделать этого не сможет - слишком привязался, слишком полюбил. Не следовало так поступать, но менять что-либо слишком поздно. Неотвратимо ее возвращение. Той, что расколола сердце и украла душу. Той, что подарила ему это маленькое сокровище.
Он поставил последний росчерк на прошении Повелителю и, набросив на понурые плечи синий камзол с золотым тиснением, вышел из кабинета. Медленно спустился по винтовой лестнице, разделяющей башню от остального замка, вышел в сад, любуясь летним многоцветьем посреди колючей зимы и ею. Она с визгом гонялась за яркой бабочкой - иллюзорным творением Виконта, его личного мага. Мужчина обернулся, неуловимо поклонился своему господину и, извинившись, покинул страдальчески вздохнувшую юную даму, лишившуюся пестрокрылой игрушки, исчезнувшей по мановению руки мага.
- Что-то случилось, сир?
- Передай это Повелителю, - запечатанный свиток перекочевал к магу, затерявшись в складках долгополой мантии.
- Что в нем?
- Прошение о переезде. - Он неотрывно смотрел на копошащуюся в траве девочку. Тоненькая, как ивовый прутик, она была также несгибаема приключившимися с ними бедами. Дух ее подчас был сильнее его. Удивительная, неповторимая... лучшее его творение. Пусть к нему причастна и она - та, которую он ненавидит.
- Вы уезжаете? - кажется, Виконт был опечален, как бы ни старался скрыть свои чувства.
- Пока нет, но собираемся. Она скоро будет здесь, я не хочу вновь встретиться с ней.
- Думаете, она сумеет вас победить, сир? Не дайте себя одурачить - она неспособна на подобное.
- Главное для меня сейчас - девочка и ее благополучие. Наши с нею стычки не имеют значения, - резко оборвал он. Ложь... Ложь. Ложь! Как он смеет лгать о ней?! О той, которая была с ним, которая ничего не жалела? Одна лишь ссора стала концом всего. И началом чего-то нового...
- Эрли! - позвал он. Девочка сорвалась с места и юркнула в распахнутые объятья. Он поднял ее над лугом, закружил под одобрительное верещание и заливистый смех. Она совсем как человек. Хотя ни минуты не была им. Никогда. Он отбросил мысли, возвращающиеся к ней, и широко улыбнулся в ответ на девичью улыбку.
- Папочка, а мы поедем на охоту? Я хочу увидеть единорогов, как ты обещал! И драконов! Мы же увидим драконов?!
- Увидишь, - он провел ладонью по вихрастому затылку, выпутывая травинки из упругих темных кудряшек. Она ничего не знает, ни о чем не ведает, но скоро на ее плечи лягут все тяготы, предписанные ей с рождения. Но сможет ли она простить его?..
Два хода пролетели как один день. Грамотой Повелителя им разрешалось уйти на острова. Он надеялся успеть. Он надеялся на несбыточность проклятий. Он надеялся уже не на себя, а на богов, в которых прежде даже не верил. Он был в отчаянии - они не успевали. Она приближалась.
Она, другая, сидела у него в кабинете и старательно водила тонким пальчиком по витиеватым строчкам указа, силясь прочесть хоть слово. О воздействии магии она и не думала. Она, кажется, вообще не верила в нее. Странно, особенно если учесть, кем она являлась.
- Что тут написано? - она надула губки и бросила свиток на обратно стол. Уперлась в него не по-детски тяжелым взглядом. Вот он и дождался первой ласточки - она пыталась его зачаровать. Еще неосознанно, но оттого не менее качественно. Если бы он повременил со щитом...
- Тебе неинтересно, - как можно более небрежно отмахнулся он, удерживая заклинание - ее напор усилился.
- Интересно, - она притопнула ножкой, и он подумал, что его щит сейчас разобьется на мелкие осколки и она победит. Она всегда побеждала. Даже когда все указывало, что выиграл он. Как и в тот последний раз.
- Тогда читай сама.
- Не могу.
- Ты же умеешь читать, - он изобразил на лице непомерное удивление. Это было легко - она вдруг отступила.
- Там что-то не дает мне...
- И ты сдалась? Как непохоже на тебя...
- Я не могу!
- Можешь. Вот только хочешь ли?
- Хочу! - она стукнула кулачком по столу, и щит все-таки рухнул - он не ожидал ТАКОГО удара от нее. Она нуждается в ней, но он ее не отдаст. Пусть поищет, пусть попытается притянуть к себе, пусть...
- Сир, они здесь! - Виконт на миг заглянул в кабинет и запечатал дверь снаружи. Он повторил его действия, но только изнутри. Ее разочарованный вздох пронесся над замком, постучался в окна, прошуршал по каменной кладке...
Он сбросил с книжного стеллажа груду книг и дернул за появившийся рычаг. Стеллаж отошел в сторону, открывая вторую, тайную часть комнаты. Всю переполненную колдовскими предметами. Она отчетливо усмехнулась - он использует ее же способ. А на этом поприще ей нет равных. Разве что девчонка, которая скоро перейдет в ее руки. Как только он погибнет. То есть очень скоро.
Он чувствовал ее превосходство, но страх потерять то, что дорого был сильнее страха смерти. Он дошел до крайности - стянул с пола ковер, обнажая колдовские знаки, впаянные в камень. От его прикосновения они загорелись, вытягивая его силы. Он схватил бестолково снующую по комнатке девочку, накинул на детскую шею оберег, который прежде носил при себе, заряжая своей силой, и втолкнул в формирующуюся воронку портала. Нараспев протянул заклинание переноса - самое мощное, какое когда-либо слышал. От нахлынувшей слабости упал на колени, хватая ртом воздух, лишенный магических всплесков - чистое получилось заклятие, не отследить. Он едва успел подняться на ноги перед опустевшей воронкой, когда дверь в кабинет слетела с петель и в проеме появилась она. Черные волосы разметались по плечам, бледные скулы казались впалыми от беснующихся перед нею теней, черные глаза смотрели с испепеляющей ненавистью:
- Где она, Шиан? - шипение, сорвавшееся с губ, никто не назвал бы прекрасным и подходящим ее облику. Но он нашел в себе силы торжествующе улыбнуться и с превосходством выкрикнуть:
- Ты не найдешь, - прежде чем тени, окружающие ее, метнулись к нему и превратили в себе подобных.
Кеана резко очнулась, взбудораженная воспоминаниями. Голова едва не раскололась от боли, а попытка понять, где она находится, привела к мигрени, навеки поселившейся в висках. Она застонала и перекатилась на живот. Болело все: тело, словно выжатое и перекрученное во всевозможных местах; аура, истончившаяся до предела; голова, не дающая представления жива она или мертва... Пожалуй, в данном случае Кеана предпочла бы второе, но тут над ухом раздался мужской голос с легкой хрипотцой, явно привыкший отдавать приказы, и она вспомнила. Все, что произошло после ее 'триумфального' возвращения домой. Годы, пролетевшие на чужбине, изменили ее - она привыкла к покровительству властей, любви, окружавшей ее повсюду, уважению, которое она, несомненно, заслужила... Там ее боялись, уважали, расступались, пропуская вперед и ни единым жестом не смели показать свое неудовольствие. Но здесь все было иначе. Словно попала в другой мир. И люди другие - злые. Она всегда помогала больным и сирым, никому не отказывала в своем даре, ни на кого не жалела хоть чуточки силы... но эти люди ее не приняли. Отторгли. Выбросили, как никчемную вещь. Напоследок надавав тумаков. Кеане казалось, что это просто сон. Страшный сон, но не реальность. Жуткая, отдающая кошмаром после чарки крепкого вина. Не могло все так измениться за годы ее отсутствия, не могло... Поэтому, когда словно издалека послышался тихий мужской голос, окликающий ее не по имени, которое она почти забыла, а безликой колдуньей, исчадием Тьмы, губы свело от сдерживаемых слез. Не сон...
- Кто вы? - ее горький шепот прорубил тишину, возникшую, когда она открыла глаза. Мутные от загнанной вглубь боли, но неизменно разумные. Нападать не будет, решил Кэш и осмелился приблизиться к лежаку ближе чем на два шага. Спящая колдунья все-таки привлекала его больше. Хотя ее 'зверушка' внушала опасения, не иначе как ехидно скалясь на человека, пытающегося перевязать свою пленницу. Нет, оказать некромантке помощь тень разрешила, а вот безопасности ради привязать к ножке стола, с трудом передвинутого стражником из другой комнаты, не дала, без предупредительного рыка вцепившись клыками в штанину. Лишь оцарапала до крови, но напугала изрядно. Никакие увещевания типа 'хорошая нечисть, хочешь косточку? Может, кровушки нацедить?' не помогали. Умная тварь оказалась. Кэш надеялся, что темная не переняла у своей тени способности к образному мышлению и предугадыванию событий, иначе зря он ее спасал... залезет в самое пекло, но его рядом уже не окажется.
- Я Кэшшерн, капитан храмового корпуса королевской дружины. Мы... задержали вас у городской гостиницы, - он не знал, что можно говорить в таких ситуациях. Простите, госпожа, приняли за мужчину? То, что она не совсем человек, заметно сразу, даже если не ведать о событиях этой ночи - глаза у нее оказались желтыми, с рыжеватой окантовкой и вертикальным зрачком, волосы - серебристо-черные у корней, а на кончиках совершенно седые, словно припорошенные снегом. Вот только не зима сейчас...
- А, храмовники, - хрипло отозвалась она, раскашлявшись. Тело дернулось в судорогах. Он понимал, что боль, должно быть, адская, не всякий вояка выдержит, но помочь ничем не мог - побегом с места битвы он подписал себе смертный приговор. Но, как ни странно, не жалел о содеянном. Просто неприятно осознавать себя никчемным, ни на что негодным. Вот даже лекаря позвать не может - вычислят и найдут, а девушка останется совсем без помощи. А так... так хоть поговорить есть с кем. Как бы ни было тяжело ей разговаривать. - Эти псы ничуть не изменились - все так же ищут власти и безмерного уважения к своей высокой персоне? Ну, Тьма им в помощь...
Кэш не верил своим ушам - некромант хаял жреца первозданной Тьмой. Насколько слышал капитан, Тьма считалась советчицей и прислужницей колдунов, но никак не сановников. Но при чем тут подмога? Либо он ничего не понимает, либо в переулке его хорошо приложили по голове. Пробелов в памяти не имеется, следовательно - первое. Вот только кто объяснить отстающему в образовании стражнику основы мироздания?
Между тем некромантка сделала попытку приподняться без посильной (то есть даже не предупредив) помощи Кэшшерна, но преуспела лишь в слабом жесте рукой, на который пригревшаяся у ног капитана тварь (мужчина все это время боялся не то что пошевелиться, но и вздохнуть не вовремя) отреагировала однозначно - приветственно ткнулась носом в доверчиво подставленную ладонь. Рваные сгустки тьмы с острой морды остались на изувеченной ожогами кисти, но почти молниеносно втянулись вглубь, как бы срастаясь с ранами и прямо на глазах затягивая глубокие рытвины и сцепляя между собой отходящую от плоти кожу. Колдунья тихонько вздохнула и погладила тварь по загривку:
- Тень, все в порядке... Выкарабкаемся, и не в таких переделках бывали. И что, что за морем? Земля, она, знаешь ли, везде одинаковая - твердая и не любит, когда на нее падают с большой высоты.
Кэш улыбнулся. Он не хотел привыкать к этой странной девушке (женщине? Старухе?), но ничего не мог с собой поделать - несмотря на неприглядный вид, она располагала к себе. Словно душа у нее открыта настежь и бликует чистым Светом. Или это Тьма так истончилась в его глазах?
- У вас есть... вода? - такой доверчивый шепот, что капитан не сразу понял, к кому темная обратилась. Слабый ментальный посыл, вырвавший его из раздумий, сработал гораздо лучше самого громогласного окрика, одновременно не перебудив всю округу, что в их ситуации нежелательно.
- Конечно, - он упал на колени и стал резво перебирать склянки на полу, которые успел перетащить с крохотной кухоньки, но расставить на столе как-то не подумал. - Так... масло... не то... мазь какая-то... фу, жжется! Наверное, тоже не подходит... хотя, кто вас, некромантов, знает - может, извращенцы какие... а это что у нас? Так-с, попробуем предварительно... о, Всевышний темным подзакуси! Думаю, вам это пока рановато... но откуда у меня самогон? Вроде и не арестовывали никого...
- А у вас колодца у дома разве нет? - как считал Кэш и рассказывали многочисленные фолианты о темных, некромантам о таком знании человеческого жилья знать не следовало, но эта сразу показалась ему какой-то странной, хоть человека напоминает в самую последнюю очередь. Но советом ее воспользоваться можно, даже нужно:
- Я за пару ударов сподоблюсь, - и вылетел за дверь.
Кеана осталась одна. Как обычно на протяжении всей ее жизни. Только Тень доверчиво трется у ног. Но Тень - это лишь тень некогда любимого человека, а сам человек... а сам человек уже никогда не скажет ей самых главных и дорогих слов, никогда не посмотрит в глаза с удивительной нежностью, никогда не прикоснется теплыми губами к траурной складке ее губ... Никогда. И ей пора с этим смириться.
- Вот и я, - вошедший стражник стряхнул с коротко остриженных волос капельки влаги, в который трансформировался густой туман за окнами, скинул с широких плеч куртку военного кроя и стремительным, почти строевым шагом подошел к лежаку. Осторожно приподнял колдунье голову и, придерживая жестяную кружку, аккуратно напоил девушку колодезной водой. Лично у него от свежей воды всегда зубы сводило, а она даже не поморщилась. То ли привычная, то ли байки про темных не ложь - будто чувствовать они не умеют. Мол, сердце и душу заложили за силу колдовскую. - Как, лучше?
- Чем что? Если сравнивать с летальным исходом, мне чрезвычайно повезло, - тихо рассмеялась она, 'незаметно' отодвигаясь к стене и натягивая тонкое одеяло до подбородка. Наивная, думала, что с привычками капитана он не заметил дрожащих губ, отбивающих дробь на краю чашки, и выступившего на лбу пота? Странно даже, что горячка началась так поздно. Не иначе высшие силы помогли. А уж какого они цвета, не имеет ни малейшего значения.
- У вас жар, - не то утверждение, не то вопрос. Но колдунья решила отбрехаться, смахивая налипшие на мокрый лоб волосы:
- Нет-нет, все в порядке, не беспокойтесь...
- Темные всегда лгут? - надежа на честный ответ утонула в золотых искорках ее смешливых глаз.
- Только по выходным и праздникам. И еще детям и пожилым, но тут уже постоянно, в качестве поощрения.
- Любите это дело?
- Ложью во благо и Всевышний не побрезгует.
- И какое благо вы увидели в скрытии лихорадки?
- Избавление мира от нечистой силы, то есть меня. Разве не потому была устроена та облава? - она смотрела в упор, и было невозможно скрыться от ее всепроникающего взгляда. Он и не пытался - понял уже, что спор с некромантом заранее обречен на поражение стражника.
- Вы не правы... - только и сумел проговорить Кэшшерн, отворачиваясь и занимаясь своими мужскими делами. То бишь непосредственно полировкой любимого меча, совершенно не обращая внимания на спасенную.
Кеана старалась дышать ровно, без придыханий, не хватая ртом пустой воздух. Видно, стражник растопил печь, а очистительный огонь не ведает различий между светлыми и темными силами, испепеляя обе. Но не просить же притушить пламя в меру, дабы она могла без усилий поколдовать, не пытаясь дотянуться до спасительной щели в ближнем окошке? Щели, которой и не существует. Хотя организовать ее нетрудно...
Кеана так и не поняла, отчего домишко тряхнуло до самой крыши. Просто окно вылетело настежь, сидевший у лежака капитан оказался у двери в сени в безвольно лежачем положении, а сама кеана... а сама кеана надолго лишилась дара речи, судорожно вцепившись Тени в холку. Тень и не возражала такому близкому соседству с умалишенной колдуньей, жалобно скуля и царапая когтями бревенчатый пол. Она не могла знать то, что вспомнила хозяйка, но настроение чувствовала в полной мере и боялась, боялась совсем как кеана в тот день...
Глава 3
Дверь с треском слетела с петель, рассыпавшись в щепки посреди горницы. Рыцари вломились в дверной проем, окончательно раскурочив жалостливо висящий на одном гвозде косяк. Десять отборных солдат элитного рэтанского легиона. Несмотря на юный возраст, маленькая девочка, деловито пеленающая тряпичную куклу, умела разбираться в витиеватых рунах на тонких, почти ажурных кольчугах. Эти были прирожденными воинами. Вооруженные мечами и защитными амулетами слуг Всевышнего. Не на шутку испуганная мать подхватила ее на руки, прижала к груди, где часто и тяжело билось доброе, родное сердце, и незаметно сунула в подпол, оставив отца с братом разбираться с незваными гостями. Тщательно замаскировала тряпками и ветошью, цыкнув, когда она попыталась избавиться от лишнего груза и выбраться на дребезжащий свечной свет. Девочка слышала только, как мать прикрыла щеколду. На несколько десятков ударов стало тихо. Она задержала дыхание, жадно прислушиваясь к скрипу половиц.
- Трое, - голос так и тянулся сладким ядом. Незамаскированное торжество откликнулось свербением между лопаток. Холодная капля скатилась с высокого детского лба за ворот. Чудовище, а не человек. Палач ее семьи...
- Что будете делать, мессир? - рыцарь помоложе, немного напуганный, но перед лицом врага ни за что не остановит занесенный клинок. Даже если врагом окажется безоружная женщина или несчастный ребенок. Так уж их учили - не оставлять отступников в живых.
- Что обычно, - послышалась усмешка, от которой девочке нестерпимо захотелось вылезти из укрытия и расцарапать ногтями самодовольное лицо воина. Да какой он воин - убийца!
- Крупный улов, - вмешался некто третий, с хриплым басом. Половицы заскрипели над самой детской головой. Пыль посыпалась в ее откинутое лицо, неудержимо хотелось чихнуть, но она уткнула нос в рукав, позорно зажмурившись от страха. - Здесь?
- Да, - вслед за коротким ответом послышался свист меча и тяжелый удар падающего тела. Мертвого тела. Мать закричала, но бороться уже не могла - они перекрыли магические жилы, даже девочка чувствовала, хотя и не умела пользоваться. Да и не хотела, если быть честной. Магия - зло, она приносит смерть, так говорят на всех службах в Храме. И теперь она лично убедится в правоте сановников, которые так и не сумели образумить ее семью.
Крик оборвался, сменившись странным бульканьем. С перепугано жавшегося в горе ветоши ребенка словно заживо сдирали кожу, отрывали по кускам плоть - их боль была ее болью, она умирала вместе с ними. С каждым из своей семьи. Бедный Йехэм...
- Мальчишка, - презрительно хмыкнул главный. Брат высокомерно промолчал. Она так и видела перед собой его красивое лицо, озорные смешинки в уголках карих с прозеленью, как у матери, глаз. И ярость, плещущуюся в глубине бусинных зрачков.
Явственный удар наотмашь. Ткнувшееся на колени тело. И проклятья из уст Йехэма. Последние в его жизни. Которые он уже никогда не сможет осуществить.
- Убить, - бесчувственный, нечеловеческий голос. И недосказанная фраза, на смену которой пришла пустота, навеки поселившаяся в детском сердце.
Слабое шевеление и короткие ругательства у противоположной стены привели ее в себя. Красные кровавые круги перед глазами растеклись, зрение пришло в норму. Кеана поднялась с пола, куда, видимо, опустилась под гнетом воспоминаний, отпустила прикорнувшую на коленях Тень и на негнущихся ногах пошла к очнувшемуся воину. Мужчина успел приподняться на локте и оценить масштабы разрушений, претворенных в жизнь спасенной некроманткой. А посмотреть было на что: раскуроченная ставня с жалкими обрывками занавесок, пол сплошь в соломе и пыли, не весть как просочившейся с чердака; сам потолок накренен так, что не покидает ощущение его медленного, но неуклонного падения. Стражник искренне надеялся, что снаружи дом не представляет интереса для окружающий - неприятностей у них и так хватало.
- Простите... - жалобно попросила колдунья, остановившись в шаге от него и подавая руку. Кэш не стал опираться на хрупкую конечность, понимая, что раненная девушка, пусть и не человек, навряд ли удержит его отнюдь не эфирное тело. Кряхтя и поминая Темного, аккуратно, по стеночке, вернул себе вертикальное положение. Голова не последовала его примеру, отчаянно крутя и вертя окружающее пространство так, будто он находится в бочке, катящейся под уклон с очень крутой горки. В последний момент уцепившись за полку, он сумел удержаться на ногах и вымученно улыбнуться:
- Н-ничего, я... я в полном порядке.
- Моя вина, - она уткнулась понурым взглядом в пол. Глубоко вздохнула. - Годы заточения не проходят незаметно... но ничего, я приживусь. И насчет дома не беспокойтесь - восстановлюсь немного и все исправлю. Сейчас, как видите, не в той форме...
Кэш искоса глянул на нее. Конечно, если судить по внешности она взрослая, лет, наверное, за тридцать, но если приглядеться к поведению, манере говорить, ей не дать и двадцати. И глаза... хоть и не человечьи, но по-детски любопытные и светлые. Всевышний, за что ему некромантка-недоросль? Да-да, он сам отступился от своей веры (знать бы еще, почему взгляд 'собачки' так на него повлиял), но наниматься в няньки он не был намерен!
- Вы... вы не вините себя... этой хибаре уже полвека, отжила она свое. Вы, надеюсь, понимаете, что после случившегося в гарнизоне мне появляться нельзя, поэтому мой дом для меня отныне закрыт, а здесь когда-то жили мои родители, - он замолчал, отходя к стене и склоняясь над разбитыми склянками с знахарским варевом, выторгованном взамен на свободу и обещание держать язык за зубами насчет незаконного заработка церковного врачевателя. Девушка стояла, перебирая шерстинки своего питомца и не отрываясь разглядывала своего спасителя. Не удержалась, спросила:
- Что с ними стало?
- Погибли, - коротко бросил стражник. Подумав, добавил: - Семь зим назад, когда в столице произошел переворот и некроманты повалили прочь из городов. Тогда были такие схватки, что не разберешься, где запрещенные колдуны, а где мирные жители...
- Простите... - выдавила побледневшая кеана. Боль людей всегда становилась ее болью. Ее дар - лишать людей страшных воспоминаний. И ее проклятье - поселять чужое горе в своем сердце.
- За что? - капитан аж обернулся, недоуменно нахмурив брови. - Какая ваша вина?..
Кеана промолчала. Она сама не знала, почему чувствует себя виноватой. Может, оттого, что покинула родину? Ведь все началось, как только она распрощалась с отцом. Хотя какое распрощалась - мысленно сохранила последнюю их встречу! Но чем она могла помешать расчетливой королеве, в один миг перевернувшей жизнь людей с ног на голову? Чем-то, видимо, могла, раз отец отправил ее прочь из страны. И это что-то теперь не давало покоя, заставляя скорбеть о несвершенном.
Она же видела. Видела все: и печальные глаза посетителей той таверны, и испуганные вертки головой, когда особо несогласные пытались выразить свое неудовольствие вслух, да еще поделиться мыслями с ближним, и туман над ее родным городом - липкий, холодный, пробирающийся глубоко внутрь и поселяющий там чувство вечного страха, - и это не могло быть обычным совпадением. Отец пытался ее защитить. За что и поплатился. Нет-нет, его не убили - убить такого кеана, как Шиан Вердэр, было бы слишком гуманно. Его обратили. Она не знала, кому подобное по силам, но тень отца, отыскавшая ее спустя зиму после гибели приемной семьи, была живым (или неживым, что более соответствует истине) доказательством могущества того, кому кеана мешала. Сильно мешала. Или, наоборот, была очень нужна.
- Наверное, за все. Но большей частью за то, что явилась причиной тяжелых воспоминаний.
Стражник усмехнулся. По-доброму, тепло, явственно обозначив лучики морщинок у глаз.
- Не вините себя. Не хотел бы я вспоминать, промолчал. Не девица и не кисейная барышня, за мою тонкую душевную организацию можете не беспокоиться - руки на себя не наложу, волосы рвать не стану, самостоятельно зарубиться мечом тоже не выход - он мне еще в драках пригодиться. Да и как я вас, мертвый, защищать буду?
- Вы? Меня? Защищать? - колдунья хватала ртом воздух и явно не могла понять мыслей, бродящих в голове стражника, склоняясь к версии, что от локального обрушения крыши он все же пострадал. Иначе как объяснить его стремление защитить вчерашнего противника?
- Конечно! Я вас спас, я несу за вас ответственность. В королевстве колдунов не любят, это вы, я понимаю, заметили, поэтому вас нужно переправить на безопасную территорию. Ближе всего острова, туда и отправимся, - решительно сказал мужчина, прямо глядя девушке в лицо. Она беззвучно пошевелила губами, словно обдумывая, и отрицательно покачала головой:
- Острова мне не подходят, там слишком мало слуг королевы, мне нужно в столицу.
- Что-о?! - Кэш едва замертво не рухнул от ее заявления. Это же самоубийство - некроманту явиться в столицу. Она б еще во дворец пожелала, на прием к королеве и ее свите в рясах - Верховным!
- Для начала сойдет замок на холме, - просто пожала плечами кеана, а прежде не принимавшая активного участия в разговоре Тень согласно рявкнула и радостно завиляла хвостом. Девушка заметила перемену в лице стражника и поспешила уточнить: - Он же еще сохранился?
- Д-да... но вы уверены, что пойдете в Черную цитадель? - Кэшшерн старался говорить достаточно медленно и внятно, как их и учили беседовать с умалишенными, ибо ни кем другим человек - да и, прости Всевышний, нелюдь, - пожелавший осмотреть крепость на холме, быть не мог. Даже у капитана вид на стены, опаленные въевшейся в рэтанский камень сажей, вызывал неясное чувство беспокойства, а дети и подростки, обычно падкие на всякие опасные места, предпочитали обходить цитадель стороной, боясь даже глядеть в ее сторону, а если нечаянно глянули - непременно сплевывали через плечо и грозили мракобесам, осмелившимся направить их глаза в сторону самой Тьмы.
- Черную цитадель? - кеана удивленно моргнула, саркастически приподняла здоровую бровь: - На моем веку замок всегда был белым...
- Вот именно, что был - в один день он резко перекрасился в черный, одна из башен рухнула, а все слуги и сам князь с семьей бесследно пропали.
- И все это, наверное, произошло ночью, под сверкание молний и вой ветра?
- Да нет, ясным солнечным днем у всех на глазах, иначе ж бы никто не верил, если б сам не увидел.
- Мудро, - отрешенно кивнула кеана, глядя в пол и задумчиво теребя прядку волос. Потом вскинула на стражника свои необычные глаза: - А перед замком есть охрана?
Кэш поскреб затылок, припоминая. Ответил как можно более взвешенно, полагаясь на все свои знания:
- Около года назад я подписывал направление в Черную цитадель. Тогда в составе было двое сменных, они у ворот подвесных дежурить должны, но людям эта работа не нравится, поэтому они чаще бывают со стороны озера, где прежде сад был - там не так жутко, как под стенами.
- Отлично, - колдунья торжествующе улыбнулась, на щеках заиграли ямочки, мгновенно омолодив некромантку лет на десять. - Мне нужно кое-что забрать, так что, если вы со мной, собирайтесь.
Кэшшерн подавленно выдохнул, отчетливо понимая, в какое болото он завел себя неосторожной репликой. Хотел было попробовать сбежать, но понял, что бросить эту странную девицу уже не сможет. Колдовство ли или просто харизма, но уйти от своей нечаянной спутницы он уже не мог. Да и хотел ли?
Марево текло по оврагу, как густые сливки в кринку - медленно, маслянисто, вываливаясь из берегов. Густые клубы задевали макушки деревьев так, что казалось, будто после на ветках останутся рваные клочья и будут реяться по ветру подобно флагу на корабле. Солнечный диск, закрытый в небе толстым слоем белесого дыма, тягуче и неторопливо идущего на юг, к морю, навестить королевский замок, давал слишком мало света и тепла, чтобы сделать между ночью и днем хоть какое-то различие. Так и жили последние полгода в вечных сумерках.
Немолодой уже стражник сидел на покосившейся скамейке, прикуривая трубку. Сизый дымок мешался с туманом и от него не оставалось и следа. Марево, как голодный зверь, впитывало в себя все чужеродное, будь то человеческие слова или запах табака. Сейчас оно сыграло с охранником цитадели злую шутку - скрыло звук шагов приближающихся людей. Мужчина аж за сердце схватился, когда эти двое вынырнули из пустоты. Парочка была довольно странная - молодая девица в штанах и рубахе с темной косой по пояс, накинувшая на себя плащ гораздо большего размера, чем она есть, и темноволосый же мужчина - короткостриженный, статный и гордый, что можно подумать, будто военный, но усы и бородка выдают мирской тип занятий. Их можно было назвать братом и сестрой, если б у девицы глаза были не угольно-черные, а сине-зеленые, как у держащего ее за руку мужчины. Когда девушка заговорила, охранник совсем потерял голову, расплывшись в глупой улыбке. Голос - глубокий, завораживающий, с нотками добродушной иронии - лишил его здравых мыслей. Он снял с пояса связку ключей, передал в протянутые руки девицы и, изнеможенно опустившись обратно на скамейку, уснул.
Желтоглазая кеана бросила мимолетный взгляд на заброшенный сад, крепче ухватила кольцо с ключами и зашагала к неприметной двери. Кэш поспешил следом, то и дело оборачиваясь на мирно похрапывающего охранника.
- Что это было? - не выдержал он, когда колдунья нашарила дверь и водила рукой в поисках замочной скважины. Прикинувшаяся тенью Тень вернула себе объем, отряхнулась и теперь мешала хозяйке, путаясь под ногами.
- Магия, - вроде бы полный ответ, но бывший капитан хотел большего:
- Как ты его обманула? - он и сам не заметил, как перестал выкать некромантке. Видимо, слишком удивился и не придал значения своим словам. А вот кеана усмехнулась - направленная на пожилого стражника сила подействовала и на ее сопровождающего. Может, это нечестно заставлять кого-то доверять против воли, но она просто не видела другого выхода. Даже хорошо, что ему перепало, открыто она врят ли осмелилась его чаровать.
- Морок. Я изменила внешность, добавила в голос немного истинного доверия... не бойся, он нас не узнает. Во-первых, как только он проснется, забудет, что пропускал кого-то, во-вторых, в нас он врят ли разглядит тех господ, что я ему представила вместо двух оборванцев.
Кеана справилась с замком, дернула дверь на себя... Кэш ожидал увидеть за ней что угодно - полчища темных тварей, подобных Тени, мрачные склепы, украшенные в углах полотнами паутины, цепи, на которых повисли скелеты пленников цитадели... и был разочарован. Оказалось, все людские страхи насчет цитадели обычная выдумка воспаленного разума. Изнутри замок оказался вполне обычным и, в противовес стенам, имел приятный светло-молочный цвет. Бледные стены, светлые занавеси, дорогие ковры... Кэшшерн хотел подивиться роскоши, сохранившейся нетронутой семь зим, когда страна погрязла в нищете, а голод стал обычным явлением, но девушка, заворожено глядящая по сторонам, опередила его возглас, устало шепнув:
- Дом... Мы дома...
Тень, вертящаяся, у ее ног замерла, стала вытягиваться, поднялась на задние лапы, распрямив широкие плечи. Черный смок, окутывающий фигуру, спал, растекся по полу, и стражник с удивлением понял, что перед ним человек. Тень обернулась, светло-карие, почти желтые глаза смотрели задумчиво и оценивающе. Мужчина - а был это именно мужчина, слегка прозрачный, но достаточно видимый - легонько взмахнул утонченной кистью настоящего аристократа, шевельнул тонкими губами, и капитан, сам не понимая отчего, смежил веки и улегся прямо на ковре, не интересуясь происходящим вокруг.
Глава 4
Высший жрец Рихар втек в приемную, как вода перетекает в застоявшемся болоте - медленно, лениво, будто делая одолжение - по-хозяйски расположился в глубоком кресле, едва удостоив стражников короткого кивка. Так и сидел, спрятавшись от всего мира под глубоким капюшоном, скрывая от присутствующих свои эмоции и чувства, в наличии которых большинство сомневалось, и не безосновательно - холодные глаза сверкали во мраке лица и выдавали в Высшем некое подобие человека, но светились неприятным светом, напоминающем о свете умирающей на небосклоне луны, а луна, как известно, не обладает даже намеком на чувствительность и ей глубоко наплевать на людские дрязги. Как, впрочем, и Рихану.
Двое жрецов рангом пониже расположились у двери, охраняя спину своего господина и недоверчиво смиряя поредевший отряд стражей брезгливыми взглядами, как обычные, не наделенные печатью Всевышнего, люди смотрят на копошащихся в еде насекомых.
- Ваше святейшество! - троекратно приложив скрещенные пальцы ко лбу, сержант скривился в глубоком поклоне. Слуга Всевышнего отчетливо фыркнул, заставив стражника нервно пойти пятнами и отступить от сановника на шаг, хотя, признаться, самым большим желанием было бежать без оглядки, променяв стабильный заработок на нищенское скитание, лишь бы избавиться от общества негласного хозяина города.
- Зачем вы вызвали меня? - небрежно бросил жрец, наслаждаясь слаженным сопением вояк. Они его боялись, стараясь ничем не выдать свой страх, отчего тот становился еще более явным. Рихан втянул воздух, успокаивая себя и оставляя идею массовой резни на потом, ведь это люди, всего лишь люди, чего с них взять, кроме платы за службу в храме да проклятий в адрес Всевышнего, если что не ладится? Они ни во что не верят, ни к кому не прислушиваются. Поэтому их ждет такой же конец, какой постиг горделивых колдунов, осмелившихся перечить Владычице.
- Ваше святейшество... - сержант нервно облизнул губы, собирая разбросанную по телу смелость воедино. - Ваше святейшество, ночью погиб жрец, из местных.
Рихан заинтересованно склонил голову, капюшон чуть шевельнулся, обозначив несказанный интерес верховного к новостям. Стражник нервно облизал сухие губы и продолжил:
- Тот некромант, которого следовало уничтожить, сбежал. Разбил наш отряд - и сбежал. С каким-то своим прихвостнем - черным, крупным, собаку напоминающим, но только точно из дыма сотканную. Так же пропал капитан. Что с ним - не знаем, но тела так и не нашли, а поисковики отказались работать, будто завеса какая стоит. Гарнизонные жрецы списывают на марево, расползшееся до самых границ, но раньше-то все работало и туман этот треклятый никому не мешал! Случилось чего-то, чую я. Нехорошее, ведь такой человек, как наш капитан сам за ручку с некромантом не пойдет. С десяток наших стражников от его руки погибло, новички еще, не сдюжили против этого чудовища, но надежды на них возлагались большие, обидно было их потерять. Да еще караул тюремный подчистую. И жрец вот... мы сперва думали, отключился он - такое светопреставление в переулке устроил! - а потом, когда до храма донесли, оказалось, что мертвый.
Сержант замолчал, ожидая реакции жреца. Верховный задумчиво смотрел в одну точку, стальные глаза не мигали, распространяя вокруг себя холодное мерцание. Так бывало, когда жрецы переговаривались друг с другом, мысленно дотягиваясь до собрата. Поэтому стражник ждал, боясь даже дышать в разлад со слугой Всевышнего, дабы не потревожить концентрацию и не помешать важному разговору.
Рихан и в самом деле потянулся к наставнику. Точнее, наставнице, учительнице, всесильной и всезнающей Владычице, прося совета. Конечно, она его проигнорировала. Приняла нерадостные вести и закрылась от вторжения в свой разум. У жреца даже закралась крамольная мысль, что Владычица может испытывать чувства, и именно их скрыла от своего слуги, но быстро ее отбросил, припомнив и белое лицо-маску, и расчетливый змеиный взгляд, и вкрадчивый голос, привыкший отдавать приказы и посылать на смерть, но никак не удивляться. Вспомнил и вновь восхитился наставницей. Столько сил потратила, столько времени, столько хитрости и женской уловки. Ее жертвы увенчались успехом. А некромант этот. Тьфу, букашка, всплывет где-то - пристукнут. Владычице даже толику внимания не нужно уделять этому факту. И Рихан даже гордился собой, что скрыл его появление в городе. Сообщил о смерти одного из своих братьев и достаточно. Если что важное, наставница все узнает сама, не раз так случалось. И этот - не исключение. Высший никогда не сомневался в могуществе наставницы. Но он и не ведал о том, что у всесильной госпожи могут быть слабости, непонятные ему, урожденному человеку. А появившийся из ниоткуда в городе некромант представляет для его госпожи несказанный интерес.
Кэшшерн проснулся оттого, что на лицо ему закапала вода. Мерно разбивалась об одну и ту же точку на лбу, орошая мелкими брызгами все лицо. Минут пять он пытался мириться с докучливой влагой, но на шестую, когда капель сменила место приземления со лба на кончик носа, не выдержал - распахнул глаза и резко сел. Светлый зал был незнакомым. Все было незнакомым. Он не знал, как попал сюда. Последнее, что вспоминалось - открытие спрятанной в запущенном саду двери и отголосок от впечатления об увиденном внутреннем интерьере Черной цитадели. Потом - пустота. Будто его память растянули на разделочной доске и аккуратно перерубили на самом интересном месте.
Он повернул голову и увидел сосредоточенную спину колдуньи, склонившейся над чем-то, лежащим у ее ног. Дотошная Тень крутилась рядом в своем неизменном стремлении помочь, но девушка только шикала на нее и отмахивалась от подобного содействия, которое с неугомонностью Тени Тьма знает к чему могло привести. Кэш непонимающе разглядывал эту спину, силясь понять, что же в ней изменилось. Через пару ударов понял - волосы. Некромантка остригла их до середины спины и заплела в полосатую косицу. И в одежде произошла неуловимая перемена - плотный балахон сменила походная куртка с гравировкой на спине, которую Кэш никак не мог разгадать, неподалеку небрежно валялись новенькие сапоги мягкой кожи, а довершала картину активной подготовки к путешествию набитый доверху холщевой мешок.
- Очнулся? - девушка даже не обернулась, но говорила скорее утвердительно, чем вопросительно. Странно, если учесть, что Кэш старался двигаться неслышно и даже дышал ровно, как во сне. - Горазд же ты спать.
- А... что случилось? - стражник потер виски в надежде вернуть утерянный кусок памяти, но массаж мало помогал. Колдунья усмехнулась, будто воочию видела метания кэшшерновой души:
- Видимо, утомился, - небрежное пожатие плеч. А голос ничем не выдает даже тлики беспокойства. - Едва мы вошли, ты осел на пол да так и не встал.
- А как же я тут очутился?
- Я не решилась оставить тебя в одиночестве в холле, сюда перенесла, тут теплее, да и софа, по-моему, удобнее, чем пыльный ковер.
- И ты сумела меня перетащить?!
- А для чего же еще нужна магия?
Кэш настороженно посмотрел на миролюбивую спину, словно пытался прожечь дырку в кожаной куртке аккурат посреди странного рисунка. Конечно, версия кажется правдивой, да и не лишена смысла - последние сутки самоттставившийся капитан провел не лучшим образом, но что-то в ней не вяжется. Например то, почему колдунья не повернулась к нему лицом.
- Что это за символ?
- Где? - девушка замотала головой, оглядываясь по сторонам и ища на стенах и потолке знаки, оставленные слугами Всевышнего, побывавшими здесь семь лет назад.
- На куртке, - сжалился Кэш, у которого заломило виски от наблюдения за ее резкими движениями.
- А, это... фамильный знак. Герб этого замка, неужели никогда не видел?
Кэш присмотрелся внимательней. Действительно. Перерезаемая клинком лоза, свернувшая вокруг разрубившего ее лезвия подобно змее, с одним-единственным цветком, роняющим лепестки в пустоту. Значит...
- Ты из графской семьи?
- Я предпочитаю, когда меня называют кеана.
- Кеана? - Кэшшерн повторил незнакомое слово, наслаждаясь тем, насколько оно красиво устроено. Ни с одной стороны не подкопаешься, а в мелодичных звуках - ничего лишнего. Явно язык древних, они умели говорить так, что дух захватывает даже не от сути, а от самого звучания. По крайней мере старожилы с добротой отзывались о старом укладе жизни и сожалели, когда на смену пришла новая власть, новые боги...
- Это титул, который носит моя семья. Переводится эквивалентом слова маги, но смысл немного другой, тебе не понять.
- Почему?
- А разве ты сведущ в магии? - судя по голосу, она улыбнулась, представив себе такое дело - стражника-колдуна, навязавшегося ей в сопровождающие. - Если да, я поясню, если же нет - я могу пояснить, но едва слова уйдут, забудутся, сотрутся, твоей голове не останется ни грана понимания.
- Значит, ты Кеана... - задумчиво пробормотал себе под нос Кэш, но колдунья расслышала, засмеялась:
- Да нет же! - она развернулась-таки к нему лицом. В глазах, кажущихся в полумраке светло-карими, плясали смешинки, которых он прежде не видел. Смешинки походили на магические иллюзорные искры - вот-вот растают и исчезнут навсегда, так и не затронув сути. - Я не графиня, но кеана, однако называть меня семейным титулом - увольте! Меня зовут Иррана. Хм, вот и познакомились, - она грустно улыбнулась, отводя взгляд. Как и предполагал стражник - веселость ушла, будто ее и не было.
Холодные капли часто-часто барабанили по окну, тоненькой струйкой стекая вниз с подоконника по стене. В углу успела натечь довольно большая лужа, прежде чем кеана заметила подступающую к ногам воду. Замок, прежде радовавший своей красотой и уютом, за семь зим превратился в сплошное решето, но залатать все дыры у Ирраны просто не было сил. Как и желания. Понимала, что больше ей тут не жить. Не то, что одиноко, просто знание 'это не мой дом' травило душу, заставляя новыми глазами смотреть на восставшее из могилы прошлое. Оно прошло. Его не вернуть, даже пытаться не стоит, иначе она сама завязнет в трясине времени и навсегда потеряет себя, настоящую. Нельзя жить вчерашним днем. Его лучше и не вспоминать - меньше боли.
Оторвавшись от отражения в зеркале, она шепнула себе под нос ругательства вперемешку с защитным заклинанием. Лужа замерла в пяди от сапога и повернулась в обратном направлении.
- Ты чего? - Кэшшерн недовольно высунул встрепанную голову из-под одеяла. Он грелся у камина, растопленного магически - огонь, тепло, но никакого дыма. Хоть кеана и заверяла, будто караульный проспит до ночи, все же поосторожничала. Стражник пригляделся к замершей попутчице, ловя отсветы догорающей свечи на изнеможенном, осунувшемся лице слишком рано постаревшей девушки. Теперь седоватые пряди вполне могли сойти за старческие.
- Лечу, - огрызнулась Иррана, осторожно прощупывая корочку ожога. Слегка надавила и скривилась от боли. По щеке, к шее потекла белесая сукровица, пропитывая воротник распахнутой рубахи. - Уй, Тьма!
- Это... пройдет? - Кэш не боялся вида крови - за время службы успел повидать всего, но чужие страданья всегда приносили боль. И не избавиться от странного чувства, когда хочется защитить, помочь, даже если это не в твоих силах и противоречит здравому смыслу. Помогать колдунье свергнуть королеву. Больше всего заявление кеаны походило на шутку, но шутить она не умела, а, может, просто не любила, предпочитая говорить всегда на полном серьезе. Поэтому мужчина ошеломленно побледнел, беззвучно зашевелил губами, но ничего конкретного не сказал. И отговаривать не стал, прекрасно понимая, к чему может привести ссора с магически одаренной девушкой, которая щелчком пальцев зажигает огонь и легким мановением руки подымает в воздух тяжелые предметы.
- Думаю да, у меня повышенная регенерация, - и неуверенно добавила, - была.
- А сейчас нет?
- Не знаю, - узкие плечики под безразмерной рубахой брезгливо дернулись. Воспоминания не были привлекательными по своей природе. Но они были, и деться от них было некуда. - Ваши слуги господни постарались на славу, выбивая из меня не только жизнь, но и желание продолжать это бесславное занятие. Они магией владеют?
- Нет, кажется. Точнее, что-то такое есть, но называют жрецы это чем угодно, только не магией, считая чудотворными делами во имя богоугодных деяний и утверждая, что действуют они во благо и исключительно под недремлющим оком Всевышнего. А про магию и заговоры говорят, будто это бесовское занятие, посланное нам, людям, как кара господня.
- Это они вам посланы как кара господня, - фыркнула кеана, вороша сумку, доверху набитую всем, что она отыскала в отцовской лаборатории, в поисках чистых бинтов. Вытянула за кончик нечто длинное, землисто-серого цвета, принюхалась. Острый носик деловито повело в сторону, но другой ткани для перевязки в суме так и не нашлось, сколько бы она не вытряхивала содержимое на пол, предупредительно подстелив на него плед. Пришлось использовать то, что есть.
В узкой горсти появилась чистая родниковая вода с въедливым запахом полевых цветов. Медленно сгущаясь, образовала вязкую массу. Прозрачную, как льдинка. Вся она пошла на обработку свежего ожога, подсыхая, образуя клейкую пленку. Поверх Иррана туго затянула бинты, шипя от боли, но не прекращая издевательств над собой. Сама виновата. Самой и расхлебывать. И чего только этот стражник увязался? Не подумав о последствиях, привел к ней вооруженный отряд, а теперь раскаивается. Истинно - все мужчины недоразвиты. То, что идет в угоду одному месту, замещает другое. Но отчего же должен страдать мозг? Он у них и так нечасто работает на должном уровне.
Тень, прежде дремавшая у камина, деловито дернула ушами, поднялась на лапы и, так часто виляя хвостом, что слышался свист разрезаемого воздуха, достигла хозяйки, уткнувшись мокрым носом в шею. Лизнула шершавым языком, задевая бинты.
Кеана зашипела, но Тень не двинулась с места, продолжая вылизывать на глазах заживающие рубцы. Рявкнула, стащима зубами неплотно пригнанную повязку и занялась лицом.
Тут Иррана потеряла всякий контроль над собой - сгруппировалась и с силой оттолкнула Тень, мгновенно превратившуюся в сгусток тьмы. С минуту мрак колечками вился вокруг девушки, пока не приобрел форму и вновь не потянулся к недолеченному ожогу. Кеана поднялась с пола, сверху вниз глядя на понуро опустившего голову горе-лекаря.
- Что ты себе позволяешь?! У самого сил остались крохи, а еще тратишь их попусту! В глаза смотреть! - Тень покаянно взглянула в рассерженное лицо. Девушка чуть смягчилась, протянула ладонь, потрепала по холке. Присела перед Тенью на корточки. - Ну зачем? И так через седмицу бы зажило, безо всяких ухищрений. В крайнем случае я тоже силой не обделена! Ну и пускай, что лечебная магия мне плохо удается! Будто у самого степень магистра, то же мне!
Кэш наблюдал за этой перепалкой и ничего не понимал. Почему кеана разговаривает со своей ручной нежитью, как с хорошим другом, причем разумным и могущим отвечать?! Да и говорит так, будто оно ей и в самом деле отвечает!
Кеана ласково провела пальцами по вытянутой морде, Тень заурчала в ответ, склонив голову набок и блаженно прикрыв черные омуты глаз безо всякого намека на зрачок. Потом неуловимым жестом перехватила за загривок, прошептала короткую фразу на свистящем незнакомом языке и Тень, потеряв четкость, черным пятном улеглась у ног.
Кэш вскочил на ноги в тот самый момент, когда вихрь силы, слетевшей с пальцев Ирраны, затушил огонь в камине, разбросал вещи в творческом беспорядке покинутого дома и замел все следы на слое пыли. Стражник попробовал смазать этот идеальный слой, но ноги, казалось, не касались земли и не могли потревожить ровного покрытия. Девушка перекинула за плечо вещевой мешок, обвела на прощанье стены прищуренным взглядом, кивнула свои мыслям и, шепнув:
- Пора, - пошла прочь из залы на лестницу. Ступени не скрипели под ее ногами, только молча провожали юную госпожу. Кэшшерн шел следом и не мог видеть опечаленное лицо кеаны. Мог только предполагать и ощущать витающее в воздухе чувство. Но лицо колдуньи не было печальным. Просто застывшая восковая маска с тонкой линией бледных губ и желтые глаза хищника с дрожащим узким зрачком. Она уходила из родного дома. На этот раз навсегда. И прощалась, в надежде - в глупой, тщетной надежде! - найти там, за родными стенами что-то новое, что, быть может, станет новым началом. Началом конца.
Глава 5
Рассветы после прихода хмари повседневно окрашивались в грязно-рыжий цвет, неуловимо напоминая хвост линяющей лисицы. Рваные полосы блеклого света в проблесках туч, набрякших никак не проливающимся дождем, как клочья линялого пуха раскиданы по свинцово-серому небу, создавая видимость прихода нового дня. На самом деле вереница сменяющих друг друга дней и ночей давно перестала волновать этот город. Дни шли, цепляясь за прошлое, как тонущий в изнеможении хватается за спасательный круг, ибо обходиться без него просто не могли - утонули бы в водовороте безысходности, исчезли, сметенные диким отчаяньем и бессмысленностью существования.
Ну право дело, какое утро, когда на дворе сумеречная темень? Какой день, если солнце скрыто за слоями неразгоняемых пластов густочайшего тумана? Какой вечер без зарева багряного, кровавого заката? И какая ночь, если обе луны, две сестрицы плакальщицы, не показывались над крышами половину витка?
Молитвы Всевышнему не помогали. Не то хмарь глушила мольбы, не то сами жрецы умалчивали о проблемах люда, не желая беспокоить своего господина делами смертных, но улучшений с той первой бури, с которой и началось шествие некромантского проклятья по городу и окрестностям, никто не замечал. Наоборот, стали видеть все вокруг в черном цвете - доносили на соседей, прикрывших на время ремонта образы Единого холщевиной, строчили (кто не был обучен грамоте - ябедничали вслух) доклады о новоприбывших, докучающих спокойствию граждан. Особо подозрительных личностей, наплевавших на обязательные ежеутренние проповеди, подводили под ту же гребенку, что и нехрычей - на костер, чтоб Единый сам просветил неразумное чадо свое. Озаренных гласом Всевышнего, вернувшихся после беседы с Единым, не появлялось, но костры горели не реже, чем раз в девятидневье, являясь своеобразной данью в угоду Создателю - может, смилостивится.
Но хмарь упорно реяла над городом, как флаг над кораблем, отмечая собою оплот грешников и не сдавая позиций, сыто расползаясь по равнине во все стороны.
Кэш считал, что магов в его городе не осталось. Ни одного. Искренне верил, что его дружина находила всех до единого и истребляла. Он сам приложил к этому делу немалую помощь и теперь, стоя на пороге хорошо знакомого дома напротив немолодого мужчины, во все глаза смотрящего на его спутницу, не мог поверить увиденному и услышанному из уст приветливо улыбающейся кеаны, ведь никогда даже не предполагал, что этот человек не чужд магии и является одним из отступников.
Может, глаза ему застил его возраст и благородная седина в русых волосах? Может, дружелюбный вид и вечная улыбка, спрятанная в зарослях усов и бороды? А может - да что там, точно! - его принадлежность к жрецам? Виконт всегда вовремя и верно исполнял все обязанности в храме - принимал подношения прихожан, окуривал залу, проводил проповеди. Он изгонял бесов, лечил обреченных на погибель, предсказывал будущее - многое он мог, что было непосильно большинству слуг Всевышнего. Да, его не выставили Высшим, из-за этого даже скандал был страшный, ведь сила у Виконта была, и большая, но на задания его не пускали. Ни разу. Сначала отговаривались тем, что пришел он в жрецы слишком поздно, когда минуло тридцать шесть витков - возраст сам по себе уже почтенный, потом - незаменимостью его в храме, а потом внезапно отрекли от сана, заявив, будто не чувствуют в Виконте должной веры. Конечно, прихожане сумели вернуть своего любимого жреца в храм, но о карьерном росте можно было забыть. Как, впрочем, и о возможности покинуть город.
Кэш искренне сочувствовал Виконту. Думал, что понимает его, ведь стражника тоже обрекли на пожизненную должность в забытом Всевышним городишке. Виконт был единственным жрецом, с которым Кэшшерн разговаривал по душам, делился сокровенным даже вне храмовых стен. А теперь оказывается, что единственный друг на самом деле - хорошо законспирированный маг! И где искать в мире себя и настоящих друзей, не способных на предательство, как жить, не боясь быть обманутым, если даже чертоги Всевышнего погрязли во лжи?
- Моя госп... - совладав с голосом, начал лже-жрец. Кеана резко приложила палец к его губам, заставляя замолчать. Улыбнулась особенно добро и тепло, в светло-карих глазах засветились медовые искорки. Будто два крошечных солнечных зайчика обосновались на лице Ирраны, мигом осветив все вокруг на добрых четыре квартала. Кэш даже взволновался, не найдут ли их по этому сиянию, пока не понял, что свет, окружающий кеану, всего лишь плод его разгулявшегося воображения.
Девушка - вполне обычная - нервно переминалась на пороге, не зная, куда деваться от снедающего душу беспокойства. С одной стороны Виконт был другом. Да, еще раньше он был слугой и рабом, но именно отец освободил эана от невольничьих оков, разглядев затухающий огонек Силы. Четырнадцатая ступень, немудрено и проглядеть, сама Иррана могла бы запросто спутать Виконта с обычным, неодаренным человеком. Могла бы... если ее лишить зрения, слуха, обоняния, а, заодно, и Силы. Всей, без остатка. Тогда, быть может, опустевшая оболочка и не заметит изумрудного дара высших иллюзий, на которые не всякий кеан способен.
- Может, пустишь нас в дом, Вик? У меня к тебе разговор, не для тихой улицы, где каждое слово разносится на половину города. - Иррана смотрела на псевдо-сановника, восстанавливая в голове образ друга детства, сравнивая с настоящим, в изумлении стоящим перед нею, и отсчитывала новые морщинки на его лице. Складка меж бровей, горизонтальная линия, пересекающая высокий лоб, печальная линия рта... Нельзя сказать, что Виконт постарел до неузнаваемости, но многое в нем изменилось. Где прежняя, знакомая кеане, улыбка? Где излюбленные южные бабочки, стремглав метающиеся перед самым носом? Где... где тот человек, к которому она так привыкла? Неужели не сдюжил, подчинился и умер для нее? Неужели...
- Госпожа... Вы... - выдохнул мужчина, слепо протягивая руки. Сжал в пальцах узкие запястья девушки, уверившись в ее материальности. Беззвучно шептал благодарности Четырем, вернувшим ему отголосок прошлого, с которым он давно Распрощался. Внезапно отвлекся от лица кеаны, заметив ее спутника. И узнал. - Что делает с тобой этот человек? Ты хоть знаешь, кто это?! - Кэш смутился под уничижительным взглядом Виконта, мечтая поскорее разорвать зрительный контакт - настолько неприятный взгляд уперся в капитана, норовя смести с места одним взмахом ресниц. Если, разумеется, ему прикажет Иррана - вряд ли этот человек (ох, простите, тайный некромант) осмелиться на какое-либо действие против воли своей госпожи.
Кеана перехватила ладони мага, потянувшегося, очевидно, задушить стражника. Мягко улыбнулась, тихо проговорила:
- Он друг, я ему доверяю. Я все объясню, только пусти в дом. Город начинает просыпаться, не хотелось бы, чтобы нас увидели у твоей двери.
- Да-да, разумеется, - Виконт посторонился, пропуская нежданных гостей. Ирану проводил нежным, теплым взглядом, Кэш же удостоился скептического прищура - мол, погляжу еще за тобой, дружок новоявленный.
Дом был добротным, сделанным на совесть. Все жрецы получали жилую площадь в обмен на службу в угоду Всевышнему. Высшие - в квартале знати, сановники среднего звена - неподалеку от храмов, низшие - почти у городских стен, где чаще всего располагались трущобы да сточные канавы. Дом Виконта стоял в двух кварталах от позолоченного шпиля оплота Единого, хотя, по чести, за все заслуги ему стоило жить в королевском дворце.