Асфир. Шаккарт

Крепость Шаккарт, стоявшая посреди степи, казалось, с самого момента Основания, терялась в закатной дымке. Купола храмов горели медью, приятно слепя глаза, но на душе было тяжело. Неужели этому величию, укоренному в веках, пришел конец? Неужели 'люди с заката', как загадочно прозвали захватчиков на заре оккупации, смогли, наконец, покорить гордый народ?

История борьбы 'востока' с 'западом' разрослась в легенды, но одно известно точно - однажды с Закатного моря пришли люди. Высокие, светлокожие, с надменными взглядами и сладкими речами о дружбе народов. Они несли с собой дары и магию, о которой в наших краях никто не слышал. Эта магия уничтожала все вокруг, но гости называли это прогрессом. Мол, ничего не может стоять на месте, развитие необходимо. А для развития нужно уничтожить старый уклад.

Шаккарт внимал мудрости приезжих, не разделяя, впрочем, их чаяний на легкие изменения устоявшейся в степи жизни. Мы жили, как завели предки и предрекали боги. И не стремились быть понукаемыми более сильным. Тем более никто и не считал гостей сильными: слишком изящные тела, узкие кости - такие оружия не удержат, а тягаться с приземистыми жителями степей смерти подобно. Но ссориться мы тоже не любили, поэтому, поддакивая и кивая в ответ на предложения западников, однако не предпринимая никаких действий, отправили их на окраины своих территорий - подальше от настоящей, тайной жизни Шаккарта.

Люди с заката посчитали это слабостью, утвердившись в идее главенства своей нации над остальными. Откуда нам было знать, что материк, куда мы изредка заглядывали с торговыми кораблями, давным-давно захвачен западниками. Покорен, иначе говоря - жители стали рабами белокожих господ и не смели пойти против новоявленных хозяев. То же самое ждало великий Шаккарт.

Луну спустя с заката пришли корабли. Много кораблей. Белые люди на корме не проявляли признаков дружелюбия, с хозяйскими выражениями холеных лиц рассматривая богатые земли. И то были легкие не торговые суда с малочисленными командами, а тяжелые судна, снаряженные 'огненными орудиями'. Пара десятков залпов и от прибрежного флота не осталось и следа. Против летящих на бешеной скорости ядер магия не помогала, а использовать разрушительные заклятия, узнанные от белых людей мы не посмели. Да и врят ли что вышло - на кораблях были мастера своего дела. Боевые маги. Таким шаманство - ветерок супротив урагана.

Сперва мы пытались договориться. Молодой еще эмир, лишь семь круговертей назад принявший тяжкое бремя правления, лично вышел к пристани с просьбой покинуть приграничную территорию. Над ним только посмеялись. И попытались смести заклинанием. Но Шаккарт не зря прожил долгую жизнь, противостоя времени и человеческой глупости и недальновидности - правителем крепости мог стать лишь лучший, избираемый ею самой самой, а не жителями - урожденный степняк, наделенный невиданной силой не столько воли, сколько таинственной магией богов. Молодой эмир не был исключением: выйдя к побережью он принял всю атаку на себя, но даже не пошатнулся под напором смертоносных вихрей, а в результате отдачи магического удара захватчики лишились трех кораблей. Их просто внезапно разорвало на части - безо всякого предупреждения или выплеска Силы, на которую так надеялись белые люди. Тогда нас посчитали исчадием Тьмы и решили истребить - рабы, способные уничтожить господ, были не в почете у западников. Куда легче пировать на пустой земле, лишенной опасной формы жизни. И войска перешли в наступление...

Говорят, Закатное море окрасилось в цвет крови, полностью соответствуя своему названию. Мы боролись за свою родину, но силы были не равны - на стороне западников были не только магия и оружие, но и хитрость. Они нашли способ разобщить прежде неделимую нацию. Соблазнили слабых золотом, сильных - властью. Заочно низвергли эмира. Полностью переменили менталитет. Из кожи вон лезли, лишь бы на крохи увеличить свое могущество и подавить жалкий клочок восстания посреди обширной территории, занятой западными людьми.

В конце концов это им почти удалось. Белые люди получили в свои руки побережье и богатые восточные земли, а шиаккартам досталась степь. Посреди которой, как и века до захвата, обособленно высился гордый Шаккарт, не стремясь хоть на волос сдвинуться ближе к насильно навязанному соседу. Западный правитель, молодой и вспыльчивый король, провозгласивший себя Императором Мира и находящий в кровопролитной войне с ядреным запахом пороха какое-то извращенное удовольствие, терпел до последнего, а потом приказал окружить город, наплевав на то, что сухая степь и полуразрушенная столица - не лучший трофей для победителя. Но чего не сделаешь ради удовлетворения собственной гордыни.

Осада держалась четыре витка, за которые обширная западная армия потеряла больше половины личного состава. Шаккартские потери были еще внушительней - ни один воин не сдался в плен, посчитав смерть лучшей долей. Город медленно умирал, теряя своих детей.

Тогда-то восточный народ потерял свою надежду - эмира, бесстрашно выступившего перед ликующим Императором с официальным отречением от престола. И дал тому право самому выбрать будущего правителя Шаккарта. Император выбрал. Младшего из ветви. Ею оказалась дочь эмира, едва переступившая порог тринадцатой весны.

Король ликовал. Шаккарт смирился. Эмира казнили на следующее утро. Как и всю его семью за исключением юной наследницы, которой предстояло встать во главе народа, раздавленного гибелью своего земного божества. Западники видели маленькую, испуганную девочку, которая в одночасье лишилась и семьи, и свободы, ведь эмира - пожизненная должность, закрепляющая за правительницей как права, так и неукоснительно соблюдаемые обязанности. Но Шаккарт видел в ней свою повелительницу. Настоящую, могущественную, непобедимую. И ничто не могло изменить сути вещей.

Так казалось тогда. А сейчас...

Полтора века борьбы. Полтора века надежды... и все впустую.

Я несла королю вести. Не радостные, но и не печальные. Просто невозможные - вот это да. Даже не представляю, как он на них отреагирует. Наверное, посмеется над беспечностью Шаккарта. Еще бы - перед самой коронацией потерять наследницу. И не где-нибудь, а во дворце, блокированном военными со всех сторон. Ну не истаяла же она, в самом деле! И магия западников принцессе недоступна, как и ее природные способности - под блокирующим коконом много не наколдуешь, а перемещение и вовсе высший раздел, дойти до которого можно лишь долгим учением, которого наследнице не преподавали.

Я перевела дух, сбавляя скорость перед пограничным пологом. Идентификация личности, нейтрализация магии - все это лучше проводить на голодный желудок и не спеша, иначе головной болью не отделаешься. Не представляю, как полнокровные шиаккарты преодолевают границу - от моей половины крови меня скручивает в узел и долго еще не отпускает. Может, ради них полог снимают? Либо посольство каждый раз разное - дважды этой боли по своей воле никто не захочет испытать. Я - исключение. Наверное, меня стоит назвать дурой, но желательно не в лицо - половина шиаккартской крови часто приводит в действие механизм, за которым я уследить не могу. Отец называет это степной дикостью, мама - божественным знамением и силой предков. Я - психической нестабильностью. Король - меткой, которую ничто не может стереть. И обязательно ворчит о глупости, подвергшей его узаконить союз моих родителей.

Его величество вообще часто отзывается обо мне пренебрежительно. Не пытаясь обидеть, нет - в его неизменном тихом голосе в тот момент не бывает злости. Просто эта самая пресловутая половина крови стоит между нами подобно замковой стене. Не понимаю, как отец сумел удержать место придворного, изъявив желание жениться на матери.

'Дикарка' - буднично бросил как-то раз король, когда я вломилась в его покои без приглашения. Будто позабыл, что я обязана приносить вести сразу по прибытию. Иначе - смерть... впрочем, гильотина подождет - другого гонца из Шаккарта, способного переносить структуру границы, ему не найти.

Я остановилась перед невидимым пологом. Натянутая магия скреблась в виски. Отрешиться от всего. Перестать дышать. Отбросить все знания о себе, как о жителе Шаккарта.

Теперь я - слуга короля восточной земли, Императора Мира. Всегда была ею. Ею и останусь. Нет ничего главнее службы во благо короны. Нет никого выше короля. Нет, не было и не будет.

Граница нехотя поддалась. Магические нити, расплетая кружево заклинания, создавали своеобразную арку, лишенную колдовской силы. Кое-где изнанка рисунка бахромилась, задевая меня по макушке, когда я, пригнувшись к крупу почтового жеребца, пыталась протиснуться в узкий лаз целиком. Потом будет болеть голова и мучить слабость, сразу обратно не отправиться, придется пару дней полежать, восстанавливая внутренние резервы организма. Стоило попросить у матери в дорогу какого-нибудь зелья, иначе в мое отсутствие в Шаккарте что угодно может случиться, хоть даже государственный переворот - отсутствие наследницы лучшее время для захвата власти, а белых людей в крепости пруд пруди.

От границы до дворца - двое суток ходу. Для торговцев и путешественников - самое то, но для срочных вестей переход явно длинноват. А если считать, что Шаккарт стоит посреди королевских территорий, как раз между портом и восточной столицей, время, потраченное на дорогу, может оказаться злейшим врагом.

Разумеется, короля такое положение дел не устраивало. Я не особо разбираюсь в магических новинках, но усовершенствованные переходы тут не годились - что-то не так с магпотоками, проходящими то ли выше, то ли ниже обычного уровня, но неизбежно сказывающимися на заклинании переноса. В итоге зачастую попадаешь не туда, куда хотел, и в не совсем исходном состоянии.

Тогда и были придуманы порталы, со сложной системой, которую я любовно обозвала 'туда-сюда-обратно'. Заключалась она в неполном переносе. Нет, не имеется ввиду, что половина испытуемого достигала цели, а половина оставалась на месте - ждать возвращения отошедших по делам органов. Тут все было проще и умнее - астральное проектирование сознания в заданную точку. Мозговые волны беспрепятственно путешествовали, невзирая на магпотоки, а тело, аккуратненько уложенное у портала, послушно и целиком дожидалось возвращения сознания. Через границу такие штуки не работали, поэтому и приходилось проделывать вечные дыры в щите. Рискуя здоровьем и тратя лишнее время. Как ни убеждали меня в необходимости заслона, я не верила, что степные люди настолько кровожадны и, лишившись преграды, пойдут в подчиненные короне города убивать всех подряд. Если б так было, ни одного белого человека в Шаккарте давно бы не жило, а вокруг крепостных врат уютно разместились многочисленные могилки.

Я свернула с тракта на лесную тропинку. Около получаса - и я смогу связаться со дворцом. Король опять подивится скорости, с которой в Шаккарте распространяются слухи, пожурит собственных слуг, ни слухом ни духом не подозревающих о побеге (похищении?!) наследницы. А мне вновь достанется порция незаслуженных оплеух, предположительно адресованных этим самым неразумным слугам. То ли его величество считает, что просто громко размышляет, а до меня его мысли не доходят, то ли кто-то внушил ему, что сознание кроме приказов ничего не воспринимает, то ли думает, что обидеть меня невозможно по определению. Как бы то ни было, король узнает все, что творилось в крепости последние две недели.

Из-за поворота показалась знакомая околица. Низкие ветви нависали над крышей уютного деревянного домика, старательно спрятанного в лесной чаще. Губы непроизвольно расплылись в улыбке. Я дома. Такое странное чувство. Ни Шаккарт, ни столица не вызывали у меня подобных эмоций. Только эта 'штаб-квартира'. И, почему-то, зал вызова во дворце.

Я притормозила у калитки, соскочила с жеребца, и, подхватив упрямо упирающееся транспортное средство под узцы, повела во двор. Привязала, как верную псину, к яблоне, а сама прошла в дом. После душной улицы и полчищ комаров, атаковавших меня в ближайшем ельнике, полумрак и прохлада сеней действовала умиротворяюще. Я почти успокоилась, а то с утра, покидая крепость, совершенно не контролировала себя.

Тщательно проверила замки и магический заслон на стенах - не дай-то боги кто заберется в дом во время моей отключки - и отперла прикосновением ладони лабораторию. В центре высился портал - конусообразный предмет неизвестного мне материала, переливающийся всеми цветами радуги. По гладкой поверхности время от времени пробегали голубые искорки, как от магического светлячка, если переборщить с Силой. Совладав с волнением, я шагнула к порталу, погладила кончиками пальцев острие и шепнула приказ. Сложная конструкция активировалась, сыто заурчав, сполохи по поверхности пошли учащеннее, концентрируясь у вершины.

Привычно накатила слабость, ноги подогнулись, лишая возможности выстоять еще хоть пару минут, глядя как сверкающие нити сворачиваются в воронку, все дальше и дальше отбивающуюся от оси цилиндра, неумолимо стремясь покинуть место своего зарождения.

Голова закружилась и сама по себе потянула к стене, у которой предусмотрительно стояла узкая софа. Превозмогая тошноту и переставляя налитые тяжестью ноги, я достигла-таки конечного пункта своей экспедиции, плюхнувшись на подушки. С ногами забралась на покрывало, подтянула колени к животу и блаженно прикрыла глаза.

Гул нарастал, усиливаясь, заполоняя все мое существо, пока внезапно не оборвался на высокой ноте. Тишина...

Из состояния блаженной полудремы меня вывел настойчивый, все непрекращающийся сигнал зуммера. В такую рань (а нечто, смутно напоминающее рассвет, едва-едва пробивалось сквозь неплотно запахнутые шторы) слуги не решились бы беспокоить своего повелителя по пустякам типа: 'А не желаете ли позавтракать, поутру специально для вас затравили прекрасного вепря'. Значит, дело государственной важности и требует скорейшего моего присутствия ('Прибыло посольство с Юга и объедает королевскую кухню - уже не досчитались двух поварят, а кухарка едва отмахивается', 'Народ поднялся на плановые волнения, тихо бунтует на площади и мирно просит денег - казна пуста, так что пора покидать дворец').

Подавив желание снять с себя все полномочия и послать глашатаев дурных вестей (с хорошими почему-то не приходят) куда подальше, неохотно выглянул из-под подушки и слабо простонал:

- Войдите...

Голова отозвалась тупой болью, при виде вошедшего сменившись звенящей пустотой и маниакальной мечтой о скорейшей смерти. Хотя, от данного раннего гостя я получу нечто похуже мучительной гибели.

Мелисса обезоруживающе улыбнулась и прошла разделяющий нас метр мелкой поступью, виляя бедрами. Дождалась, пока мой перекошенный после лицезрения ее персоны взгляд сфокусируется на женственной фигурке, облаченной в стратегически выгодное отсутствие одежды за вычетом пары лямок, и картинно зевнула, прикрывая алый ротик узкой ладошкой. На безымянном пальце сверкнуло кольцо.

Я отчаянно застонал в голос, обхватив голову руками. Тьма! Мне положительно стоит завязать с выпивкой.

- Милый, - томно, с придыханием шепнула мне на ухо новоявленная супруга, невесть как преодолев защитный контур вокруг кровати. Мне думать об этом феномене было недосуг, я лихорадочно размышлял куда бы повежливее послать вторую половинку, избавившись тем самым от страшного по своей сути действия - отдачи супружеского долга. То ли фантазия у меня приказала долго жить, то ли я еще не проснулся окончательно, но идей спровадить супругу в мою голову так и не пришло, а девушка наступала, норовя загнать меня в угол и там воспользоваться моим джентльменством - невозможностью ударить влюбленную женщину. Эх, вот если бы она решила напасть на меня не телом, а остро заточенным ножом или клинком... Я тряхнул головой, отбрасывая сладостные мысли о покушении на мою скромную персону (скучно последнее время во дворце, мне бы заговор какой-нибудь, чтоб развеяться).

- Ну? - я недоуменно нахмурил брови, глядя, как ожившая мечта любого мужчины медленно стаскивает кружевной пеньюар. Равнодушие в моих глазах мало повлияло на ее настроение - даже поцелуи, которыми она второпях (видимо, все-таки побаивалась, что я успею вырваться и смыться) покрывала свободные от одежды части моего тела (слава богам, что засыпаю я после нудного рабочего дня прямо в штанах и рубашке, скинув только сапоги и камзол) не становились прохладнее. Наконец, соизволив таки обратить внимание на предмет своей страсти и заметив, что оный не слишком привлечен демонической красотой, решилась опробовать себя на ранее неизведанном поприще - попросту, начала стягивать с меня рубашку. Не разобралась с мудреной застежкой, тихо чертыхнулась и потянула полы в стороны. Послышался хруст рвущейся материи. Я испугался не на шутку - такая прибьет в запале. Зашипел, с трудом не срываясь на грязные ругательства, резко оттолкнул горе-соблазнительницу и на четвереньках, попеременно отбрыкиваясь то от жены, норовящей цапнуть за пятку, то от раскиданных подушек, мешающих продвижению, со всем возможным величием заторопился прочь от этой сумасшедшей.

Звук открывшейся двери застал меня врасплох. Я только и успел запахнуть на груди рубашку, прежде чем молоденькая служка показалась в спальне. Служанка не позволила себе и тени улыбки - молча поставила поднос с едой, раскланялась с венценосной четой и проворно исчезла - будто и не было. Что она могла подумать, увидев, как прославленный император позорно прижался к стене, с затаенным ужасом в глазах взирая на законную супругу? Вероятно то, что байки о блудливых похождениях и множественные дети от случайных подруг - явный вымысел, а самого властелина не мешало бы слегка... подкормить. Вот только кто бы доказал Мелиссе, что я не самый привлекательный супруг по обе стороны Завесы?

Молодая женушка перешла в откровенное нападение - ее загребущие ручонки в противовес невинно-голубому взору теребили пряжку моего ремня. Я как раз подумывал, какой крик скорее привлек бы охрану к моим покоям - предсмертный Мелиссин или предынфарктный мой - как охрана сама объявила себя и, честное слово, я никогда так не радовался стуку в потайную дверь!

Я ловко выскочил из-под разочарованно вздохнувшей супруги, подхватил с пола порядком помятый камзол, накинул на плечи, затянул потуже ремень и пригладил всклокоченные волосы.

Ожидавший за дверью стражник ошеломленно таращился на императора, застигнутого в несколько домашней обстановке.

- Чего? - буркнул я, на всякий случай придерживая хлипкие створки - Мелисса вполне могла неожиданно выскочить и похитить меня у не вовремя появившихся подчиненных.

Начальник дворцовой охраны вытянулся в струнку, пытаясь перестать пожирать императора взглядом, хотя в голову лезла всякая чепуха: 'В самом деле, почти мальчишка, как только корону доверили? Истинно, магия людей в нелюдей превращает - глаза зеленые, горящие, как у кошки, лицо бледное, чисто бумага гербовая - ни тебе загара, ни румянца живого. И губы тонкие будто нашептывают чего. Проклятия, верно. На весь род людской да и дикарей в придачу.'

И тут же, смутившись неизвестно чего, отвел взгляд от лица его величества - такое зародилось чувство, что ни одна мысль не осталась недосказанной.

- Вызов, мой Император. Из восточных земель.

- Черт. Погоди, я сейчас, - и хлопнул дверью. Из-за неплотно пригнанных досок донесся возмущенный женский возглас, по мере увещевания льдисто-спокойного мужского переходящий в истошный дьявольский визг. Послышался звук бьющейся посуды - наверное, молодая императрица в запале скинула со стола поднос с ранним обедом. - ...ски пьян! Больше подобных ошибок я не совершу, и не надейся! Но я вернусь. А ты останешься дожидаться меня в покоях - не зря же так долго добивалась законного прохода в них.

Властитель, отличающийся почти болезненной худобой, протиснулся между не до конца раскрытыми дверьми, придерживая створки на себя, чтобы, не дай-то боги, госпожа императрица не покинула спальни во время его отсутствия. В нечеловечески длинных, почти паучьих пальцах невесть откуда взялся ключ, спустя миг щелкнул замок. Супруга властителя заскреблась с той стороны, подвывая, но повелитель лишь зло усмехнулся:

- Женщины, - презрительно бросил он в сторону, стремительно скрываясь в поворотах коридора, стражник едва поспевал за удаляющимся правителем.

Притча об отношении повелителя к противоположному полу давно бродила по дворцу - пару весен назад в темном коридоре по пути в звездную башню, куда правитель наведывался время от времени подышать свежим воздухом и посмотреть на ночное небо, коронованную особу подкараулила одна экзальтированная дворянка, гостья замка. Мало того - набросилась и волоком потащила в свою комнату. Что подумал и понял ли правильно намеки влюбленной дурочки император остается тайной, но громоподобный магический выброс, сместивший стену, почувствовали все. Гостевые покои пришлось отстраивать заново. О дворянке не скорбели, а уважения и почета короне было куда больше, чем откупные безутешным родителям. Теперь, глядя на спокойного и невозмутимого императора, в его разрушительный потенциал верилось с трудом, но витки правления говорили сами за себя, решительности его величеству не занимать, а сила... может, передается из поколения в поколение? Тот, Первый, ведь тоже хрупкий на портретах, а что с материком сотворил - десятое поколение мучается! - Кто осмелился?

- Ваше детище.

- Что ему неймется?

- Говорит, срочно, что-то не ладится с договором.

- Тьма. Почему как восток, так всегда проблемы? Почему не юг, не запад? Я уж не говорю о севере! Сидят себе, не рыпаются. Одна степь вечно бунтует. Может, подрубить этот народ подчистую, чтоб не возникал? - задумчиво протянул император, не обращая внимания, как в серых, точно свинцовые тучи, глазах стражника мелькнуло неудовольствие императорской политикой. Всего на миг. Появилось - и скрылось под занавесом равнодушия. По коридору прошелестело:

- Ваша воля... мой господин.

Ненавижу эти тайные входы-выходы! Мало толку, зато пыли и паутины - завались, на сотню замков хватит. А уж идти по узкому проходу в сопровождении лица, которому твое правление как кость в горле, еще и жутко - а ну как набросится сзади, вопьется клыками в шею и прости-прощай земная жизнь. Никогда не испытывал к полукровкам полного доверия. Но... надо проявлять лояльность, времена не те - бывшие рабы перешли в категорию 'эксплуатируемые расы', а скоро вообще начнут претендовать на равенство, братство и дворянский титул!

Хорошо, что переходы короткие - час соседства с северянином и я загрызу себя сам, от его мыслей и на том свете не скроешься. И как они могут быть такими миролюбивыми, истребив в свое время добрую половину материка, претендовавшую на крохи земель в истоке рек? Никак, мороз мозги вклинивает несколько иначе, чем заведено природой.

А вот и зал вызова. Монолитные стены, выдолбленные из цельной скалы, на вершине которой и стоит замок. Люблю я подземелья, сюда редко кто заходит, а одиночество для монарха - невиданная роскошь и лучший отдых от государственныех дел.

Мало кто попадет в зал по своей воле и имеет возможность в полной мере насладиться красотой этого помещения, ибо граничит он с казематами, где гостят враги короны, неспособные в полной мере оценить архитектурное искусство: высокие своды, искусно расписанные стены, сложный витраж на арочных окнах от пола до потолка.

Принц поднялся с кресла, встречая венценосного предка, согнулся в земном поклоне, не смея взглянуть на предмет всеобщего обожания. Что ж, я сам виноват - решил воспитать в уважении к родителям. Вежливо подождал, пока дитятко пожелает мне 'долгих лет', 'неунывающей улыбки' и 'избавления от всяческих напастей' и придет-таки в себя, но за приветствием ничего не последовало. Я притопнул ногой, поинтересовался:

- Ну?

- Мой повелитель, - проникновенно начал наследник, но мое скривившееся лицо заставило принца понуро замолкнуть на полуслове.

- Конкретнее, сын мой, - издевательски протянул я. Его высочество дернулся, как от удара плетью, в сиреневых глазах плескалась непокорность, но через силу, буквально выдавливая из себя слова, он начал короткое повествование:

- Пришел гонец из Шаккарта. Плохие вести, мой господин - наследница пропала...

Я подумал, что у меня вырвали из-под ног землю. А потом вернули ее назад и основательно поколотили о твердь головой - иначе отчего все плывет, а мне хочется одного - сбегать за веревкой и повеситься. Немедленно.

- ЧТО?! Но как... как это могло произойти? Там же охрана. Моя личная охрана, черт бы ее побрал!

Принц что-то заблеял.

Нет. Надоело. Я завладел его мечущимся взглядом и заглянул вглубь. С детищами было легче, чем с кем-либо другим - никаких щитов, никакого противодействия. Чужие мысли вяло потекли по кромке сознания, пока, наконец, не остановились в заданной точке.

Сигнал вызова застал кронпринца на тренировке. Прямой удар, рассчитанный на новичка ратного дела, который наследник, отвлекшись, умудрился пропустить, едва не размазал его по стенке. Заклинание, срикошетив о личную защиту, сорвалось в сторону и, выбив пару цветных стеклышек в витраже, позорно затухло. Разумеется, почтенный учитель напустился на нерадивого ученика, но принц, ведомый зовом, бездумно отвечал на все эмоциональные высказывания, находясь будто во сне: 'Нет. Да. Простите, учитель'. Плюнув на выверты технологий, мешающих как следует пожурить провинившуюся молодежь, маг развернулся и, шипя ругательства, напоследок хлопнул дверью залы.

Молодой человек, нахмурившись, устало потер виски, в которых в такт ударам далекого сердца гонца пульсировала кровь. Странно, Шаккарт выходил на связь исправно, раз в месяц, а луна еще не совершила полный круг - чего ж они во дворец суются? И отец как назло покинул восточную столицу, изъявив желание навестить будущую супругу, насилу выдвинутую Советом хроническому холостяку-Императору. Хотя... может, никакой это не гонец? Тилли как-то говорила, что телепатией, материковым аналогом портала, владеют почти все современные образованные маги, а она отправилась как раз таковым магом стать. Год уже как студентка. Может, решила похвастаться успехами? А может, и в гости собралась...

Мечтательно ухмыльнувшись, наследник бодро зашагал к комнате вызова. Семь пролетов лестницы, четыре поворота, тайный ход в узкий коридор, лишенный какого то ни было освещения, тяжелая кованая дверь с замком-идентификатором - отец со знанием дела защитил единственную ниточку, связывающую подневольные города воедино. Все монолитные крепости-укрепления, бывшие средоточием жизни поверженных дикарей, после завоевания оказывались под хорошо просматриваемым колпаком. Король наводнил возможные очаги бунта таким количеством шпионов, что стоит удивляться, откуда взялись люди, расхаживающие по улицам Столицы - по сути (и элементарной математике) все они давно обжились рядом с проигравшими, втеревшись в доверие, а в последствие просто начав жить по-новому. А король... король и не замечал некой 'повернутости' своих слуг. До поры до времени. Пока близкие его окружению - генералы, советники и обычные дворяне - не начали свататься к дикаркам. Пока из этого противоестественного союза не стали появляться дети. Впрочем, король и в детях нашел пользу короне - малолетние отпрыски оказались менее восприимчивы к магии, нежели полнокровные родичи. Сначала на них ставили опыты, потом стали использовать в пресловутых шпионских играх. Благо внешность располагала - все полукровки как один походили на предков с дикой земли. Как только король отличал 'полу' и 'цело' друг от друга?

Принц прошел к галопроектору, щелкнул парочкой выключателей, настраиваясь на входящий вызов, а сам устроился в удобном кресле напротив. Связь налаживалась минут пять. Сначала рябило изображение, ни в какую не желая показывать осмелившегося нарушить покой восточной Столицы. Потом забарахлили сами нити связи, будто кто-то нарочно решил привести вызывающего в сознание. Когда же кронпринц наконец умудрился разглядеть звонящего, резко отрубился звук.

Наследник тихо чертыхнулся, неохотно подымаясь и тыкая кнопки неисправного проектора. Отец давно грозился провести инвентаризацию, избавившись от рухляди на периферии, да все никак руки не доходили. А, может, не хватало финансов - Империя разрослась, а торговые доходы оставляли желать лучшего, подневольные земли с большой неохотой участвовали в рыночных отношениях с захватчиками.

Переключая тумблеры и рычажки, его высочество украдкой косился на сотканную будто из тумана фигурку. То, что это не Тилли он понял моментально, едва разглядев некоторую угловатость скелета, маленький рост, смуглую кожу. Потом, присмотревшись, заметил еще парочку отличительных черт: длинные темные, отливающие ночной синевой волосы, забранные на затылке в хвост, достигали пола; на висках - традиционная забритость; длинная косая челка заплетена в тонкую косичку, убранную за оттопыренное ушко с таким количеством сережек, на каждой из которых висело по парочке массивных подвесок, что стоило удивляться, как от этой тяжести дикарку не перекосило. В общем, традиционный степняк, если не считать королевского геральдического знака на отвороте свободной туники, достигающей колен. Человеческой женщине эта вещица доставала бы едва ли до бедра.

- ...щена. Ваше величество! - надрывный, высокий тон. Взволнованный голос, не привыкший к громким разговорам. Степнянка боялась. И боялась она отнюдь не гнева своего господина. Ее страх был иной природы. Она боялась конца. Конца тихой, размеренной жизни, текущей как заведено долгие тысячелетия. Жители степи не признавали изменений. Тем более таких резких, как произошло во время оккупации. Но что могло вывести дикарку из равновесия, так что ее сознание то вспыхивает, то гаснет, а то и вовсе жаждет навеки покинуть своего обладателя?

- Я слушаю вас, гонец Шаккарта. Что привело вас во дворец до назначенного уговором срока? Надеюсь, что-то срочное? - принц попытался дать своему голосу хоть каплю величия, которым в полной мере обладал отец. В итоге вышло официально-сухо, будто в горле застряла кость или же напоминание о подневольном городе подымает из венценосной души самые низменные чувства, мешающие держать себя в руках. Нда, не выйдет из него короля. Хотя... он никогда и не стремился к захвату власти.

- О, мой король! - крошечная фигурка так резво бухнулась на колени, пряча узкое лицо в отчетливо подрагивающих ладонях, что наследник непроизвольно отпрянул, борясь с желанием разрешить маленькую недоговоренность - кем-кем, а ее королем он не был и никогда им не станет. Но это пока тайна. Отец строго-настрого запретил распространяться на эту тему. - Я принесла Вам вести. Дурные вести из степной крепости. Вы знаете, что через две луны должно было состояться восхождение новой эмиры на престол и принятие обязанностей повелительницы. Так вот... - полукровка замялась. Было заметно, что слова даются ей с трудом. И это было совсем не похоже на подбор слов из чужого языка. Она не хотела говорить. Не хотела... пугать?

Дикарка вскинула на принца свои пронзительные глаза. Черные, завораживающие омуты. Наследник с трудом уверил себя, что его-то она не видит, не может видеть, просто случайно ее глаза встретились с его взглядом - нечего было так пялиться на посланницу.

Ее речь прозвучала обвинением. Хорошо спрятанное отчаяние граничило с ненавистью:

- Наследница исчезла. Шаккартские маги не почувствовали никакого вмешательства со стороны своих. Покои принцессы проверены. Чужеродного присутствия не было обнаружено. Тем не менее... в крепости о случившемся никому неизвестно. Оповещен только узкий круг приближенных. Вы понимаете, чем грозит восточной столице потеря последней из правящей ветви? Вы представляете, во что превратиться степь, когда народ узнает?!

- Молчать! - принц, побледнев от страшного известия, до того крепко сжимающий кулаки, сорвался с места, в два прыжка оказался у галопроектора, с высокомерием разглядывая крошечную девушку. Девушку, посмевшую оскорбить корону. Девушку, перешедшую все рамки приличия. Девушку, как две капли воды похожую на степную принцессу...

Спустя пару минут, уняв бешено бьющееся сердце и как следует вглядевшись в девичье лицо, принц понял, что с 'как две капли' он поторопился. Гонец, несомненно, была похожа на кронпринцессу. Так все шиарракты напоминают друг друга в той или иной степени! Хотя... правящая ветвь отличалась большей изящностью, нежели простые жители: тонкие, почти человеческие черты лица, вытянутые, но от этого не менее крепкие кости, нарочитая размеренность движений - под эти характеристики посланница попадала, но чтобы наследница! Нет, он видел будущую правительницу степи пару раз - точеное личико с фарфоровой кожей, хрупкая фигурка, затянутая в пышное бальное платье, смутная улыбка и грустные глаза. Эти пресловутые черные омуты.

Глаза степняков, пожалуй, единственная их отличительная черта. Нет двух представителей степного народа с одинаковым выражением непропорционально больших относительно остальных черт лица глаз. Не было до сего момента.

Хотя, что он знает о полукровках? Подражатели, вот было бы лучшее определение их жизненного кредо. Они не принадлежат в полной мере ни к одной из рас, хотя внешне отличить практически невозможно, потому ведут себя так, будто выше них - только боги. Зарвавшихся быстро опускают на землю - плетка и тесная камера никого не оставляют равнодушным. приближенные к трону начинают свою игру - пытаются вести себя подобно белым людям, перенимают привычки, обычаи, манеру разговаривать... А эта - другая. Неужели по-прежнему не смирилась? Все на что-то надеется. Кажется, в связи с появлением гонца при дворе разразился скандал - не обделенный властью дворянин возжелал сочетаться браком с дикаркой. Король поставил условие - чадо, появившееся в результате этого союза, будет служить во благо империи. Кто ж знал, что появится девчонка? Сам принц до самого момента непосредственной встречи с таинственным посланником считал гонца мужчиной - слишком Император доверял посланнику, а все известно, что женщин повелитель не переносит на дух, считая поголовно существами не высокого ума и повышенной стервозности.

- Простите, мой король, - девичий голос прозвучал глухо. Лицо опущено, не угадать, что скрывается за спокойным тоном. Он мог поклясться, что степная принцесса уже гневно пылала бы очами, задумывая каверзу своему обидчику. Он прекрасно знал, что полукровка в степи всего одна. Он знал и это знание теперь разъедало его изнутри, потому что девчонка, хоть и выглядела моложе наследницы, в точности повторяла жесты будущей эмиры, когда той не хотелось быть высокородной могущественной повелительницей, не имеющей ни сердца, ни души, а обыкновенной девушкой, которой она по сути и являлась, хотя степные люди хотели видеть и видели в ней лишь машину по управлению крепостью.

- Вам не за что себя казнить, посланница. Простите, я покину вас ненадолго, надо уладить кое-какие внутренние дела, это не займет много времени.

Фигурка согнулась в вежливом поклоне, рассеиваясь. Красный огонек на проекторе сообщал, что гонец осталась на связи.

Его высочество прикрыл глаза, собираясь с духом. Прошел к проектору и уверенно нажал на клавишу стирания последнего разговора. Плевать на запреты, ситуация критическая и память гонца в этом деле - последнее, что стоит беречь. Экран выдал сухую фразу: 'Очистка окончена', - а принц раздумывал над более сложной проблемой - как отвлечь отца от знакомства с его новой пассией. Телепатический вызов он, скорее всего, не глядя отклонит, так что лучше всего заявиться лично, чтобы не передавать закрытую информацию через третьих (пятых/десятых) лиц, который вполне могут разболтать всему миру о проблемах короны. А стать причиной злости Императора наследник не желал - слишком уж дорога ему жизнь и здоровье.

Я разорвал связь, стряхивая с себя исковерканную призму видения. Мало приятного взирать на себя со стороны (к тому же все так и норовят увидеть во мне лишь отрицательные черты), но куда только не заберешься в стремлении удержать власть. Тут даже не гордыня. Просто... просто все, что трепетно строилось веками может разрушиться как карточный домик от легкого дуновения. Дикие же степи превратятся в ураган, узнав о потери наследницы.

- Она осталась там?

- Да.

- Надеюсь, она выдержит насильственное перемещение. Отправь ее в казематы под дворцом, а я скоро буду. Вот только разберусь с твоей мачехой. Женщины... нет, от них надо избавляться - одни проблемы, никуда не спрятаться от этих бедствий...

Я пришла в себя на непривычно мягкой кровати. Мысленно пожурила родителей, нагрянувших так не вовремя и к тому же не удосужившись разбудить меня. Понимаю, я тощая, но быть кулем в руках сердобольных предков все равно не хочется.

Я через силу открыла глаза (спать хотелось зверски, видно король долго мучил меня на аудиенции, которую я, странное дело, совершенно не помнила) и поняла, что поторопилась с выводами. Да, кровать в комнате присутствовала. Тумбочка у окна и покрытое цветастым пледом кресло тоже. Вот только дома не водилось кованных решеток заместо дверей.

Совершенно ничего не понимая, я села, спустила босые ноги на пол. Сапоги оказались закинуты под кресло, куртка повисла на дверце шкафа. Кое как одевшись - руки слушались плохо, пальцы словно онемели - поднялась и, придерживаясь за стенку, достигла импровизированной тюремной двери. Легко протиснула голову сквозь прутья, поглядела по сторонам. В конце светлого коридора оказался стражник, при виде моей головы, отделенной от тела решеткой, странно пискнувший и растворившийся в воздухе. Я на всякий случай потерла глаза, но тюремщик и не подумал проявляться. Махнув на него рукой и наплевав на голодное урчание желудка, черте когда получившего последнюю подпитку в виде самодельных бутербродов и глотка холодного чая, вернулась в 'камеру' - отсыпаться.

Может, это было не лучшее решение в моей жизни, но, ничего не соображая в ситуации, иного я придумать так и не сумела.

- Она? - в голосе стражника слышалось плохо запрятанное торжество - так, мол, мой господин - доставили, как вы и велели, в лучшем виде, целиком, не по частям, убедитесь. Убедились? Ожидаем похвалы. И не надо быть телепатом, чтобы уловить эти мысли - они даже не на лице написаны, а в воздухе витают. Но я решил не разбрасываться благодарностями направо и налево, особенно когда благодарность просят за верно выполненный приказ. Панибратством это отдает, а я не привык заводить себе друзей, вечерами исправно молящихся на мою икону в красном уголке.

Я кивнул, наклоняясь еще ниже и с интересом всматриваясь в загорелое, чуть обветренное лицо гонца. Иссиня-черные волосы соблазнительно разметались по подушке, простыне и одеялу, свесились и подметали пол, на рубашке для верховой езды распустилась шнуровка, обнажая не только тонкую шею, но и тощее девичье плечико вкупе с женскими прелестями, малопросматривающимися ввиду наличия нижнего белья. Образ женщины-искусительницы, способной приворожить самого императора, довершал надрывный, астматический храп, заставляющий меня неуловимо морщиться. Ничего не скажешь, хороша девица.

- Господин, прикажете разбудить? - стражник подобострастно пожирал глазами сначала меня, потом кронпринца. Наследник как воды в рот набрал, а я передернулся от мысли, как это чудо заорет при насильственном прерывании сна. Нет, уж лучше пусть проснется по своей воле.

- Оставь нас, - любезно предложил я, опасно сверкая глазами. - Сюда никто не должен входить. Этаж вообще лучше блокировать, мало ли что. И еще... ты никого здесь не видел, ясно? А я изволю до обеда почивать со своей нареченной.

- Да, мой господин, - охранник согнулся в поклоне и, не разгибаясь (или так и не сумев вправить отчетливо хрустнувшие позвонки на место) буквально сгинул с глаз, растворившись в воздухе. Вот за что я уважаю духов, так это за полное подчинение и возможность мгновенного ухода.

- Отче, я был неправ, когда решил, что она напоминает Силь? - принц решился нарушить тишину, разрываемую храпом с кровати. Я покосился на его лицо, светящееся любопытством, и с трудом сдержал вздох родителя, разочаровавшегося в примененной к чаду методике воспитания. Эх, говорил мне папа, что детей надо воспитывать в строгости, а я, не жалея, привил побольше генов любознательности, сиречь, желание сунуть свой длинный нос куда не следует. Что теперь, упираться? Да он же не слепой, сам видит сходство.

- Прав, в том то и дело. Ты думаешь, зря я упирался руками и ногами, отговаривая генерала повременить с помолвкой? А теперь... я не вижу иного выхода, кроме как использовать эту малышку. Жаль девочку, ей бы жить еще и жить. Не для того она рождена... - я и сам не заметил, как неосознанно повторил слова нынешней эмире, сказанные в день рождения этой девочки.

Я внимательно разглядывал столь чуждое, но вопреки всему прекрасное, лицо и сожалел - ничего больше. Неужели я успел зачерстветь душой и научился напропалую разбрасываться жизнями пускай даже совершенно незнакомых мне людей? Неужели мой отец не ошибся, говоря, что ничего путного из меня не выйдет, а если я осмелюсь пойти напролом, завоевывая непредназначенные мне вершины, то захлебнусь в крови? Странно, ведь он никогда не умел разбираться в людях, да и на собственных детей ему вечно не хватало времени...

Очевидно, я слишком громко думал - особо чувствительная к ментальной энергетике дикарка резко распахнула глаза, в которых не было и намека на сон. Только злость и раздражение. И выплеснуть эту злобу она желала немедленно. На меня. В виде агрессивного физического воздействия посредством избиения предмета напротив. И наплевать что предмет этот был мыслящий, дышащий и могущий сопротивляться.

Под тяжелым взглядом я сконфузился и никак не мог начать важный правительственный разговор. Но тут на арену молчаливых боевых действий вышел кронпринц, прежде сиротливо прятавшийся в тени, и стушевалась уже дикарка - на щеках вспыхнул лихорадочный румянец, губы что-то нашептывали, а грудь высоко вздымалась от нехватки воздуха. Наконец, она с грохотом полетела с постели, со второго раза попала правой ногой в голенище левого сапога, запуталась в шнуровке, тихо чертыхнулась и бросила, как есть, сделала неловкий шаг, застыв перед его Высочеством восковой статуей, опустила очи долу, присела в реверансе и прошептала:

- Я счастлива нашей встречи, мой король.

Я обалдело открыл рот, взирая на не менее ошеломленного отпрыска. Закрыл. И решил промолчать, чтоб не ставить себя в еще более смешное положение. Да и интересно было поглядеть, как сынишка будет выкручиваться из сложившейся нелепицы.

Я часто представляла себе его императорское величество Кертена Шестого, прямого потомка Кертена Завоевателя, полностью перекроившего бренные устои мира. Тогда, когда сознание еще не полностью переносилось в зал вызова восточного дворца, я все пыталась угадать, какого цвета у него глаза, приятная ли улыбка. Самым красивым из известных мне западников был комендант южной крепости Шаккарта, поэтому я наградила императора завитыми усиками и аккуратной бородкой, большими миндалевидными глазами в обрамлении пушистых ресниц, льстивой улыбкой коварного соблазнителя, атлетической фигурой, затянутой в дорогие ткани, и россыпью звездочек на парадном темно-синем мундире. В моем представлении императору все это шло и даже подчеркивало его положение в обществе. Сейчас же, воочию увидев предмет своего преклонения, я поняла, что ни усики, ни льстивая улыбочка к императору не относятся - не таким он был человеком. Он был... великим. Высокий даже по меркам западников, с широкими плечами, подчеркнутыми золотыми эполетами, немолодой уже мужчина - в коротко стриженных темных волосах поблескивали нитки седины, а в уголках колючих зеленых глаз собрались морщинки, которые совсем его не старили и выглядели совершенно не чуждыми его лицу, а без них я его, наоборот, представить не могла. И еще он был совершенно не похож на своего прославленного предка - тот как был импульсивным тонкокостным юношей в начале своего правления, так таким и остался в воспоминаниях историков. Зато принц восточных земель (на которого я, не заметив Императора, хотела броситься с кулаками за свою поруганную честь - заточение в темнице) был вылитый прапрапрадедушка - невысокий, хрупкий, с томной (так и хочется сказать - нездоровой) бледностью и темными глазами неопределенного цвета, в которых играли отсветы несуществующего пламени. Маг, наверное - только у них такой неприятных взгляд, забирающийся в самую душу. В общем, полная противоположность монументальной фигуре императора - совершенно не харизматичный и не величественный.

Признаться, не так я себе представляла нашу встречу. Куда более подходящий случай - какой-нибудь королевкий бал, где мой родитель наконец-таки представит меня ко двору. А тут - ни бального платья, чтобы книксель вышел на загляденье, ни благодарной публики, взирающей на меня не свысока, а как на равную, ни отца, который, разумеется, подсказал бы мне, как себя следует вести с высокородной персоной. Вместо этого я попеременно краснею и бледнею, тереблю рукав дорожной рубашки, всей в разводах от пота, переминаюсь с ноги на ногу в недошнурованных сапогах (о том, что они надеты на босу ногу и, скажем так, слегка не на ту, я лучше промолчу) и совершенно не имею понятия, с чего начать разговор.

Да еще этот принц хитро сверкает глазищами, перемигиваясь о чем-то с его императорским величеством - никак, задумали каверзу какую насчет меня, али думают, как сподручнее лишить мир моей малопритной персоны. Что ж, я никогда не была в Шаккарте кем-то жизненно необходимым, но гордость и чувство собственного достоинства еще никто не отменял, так что я решилась прекратить их молчаливые сигналы, вставив свое веское слово. Пускай и дрожащим от волнения голосом:

- Мой король, - склоненная голова и взгляд, направленный на вычищенные до блеска сапоги с серебряными пряжками, - я принесла вам тяжелые вести. Вероятно, вы уже в курсе, но я повторюсь. Мне горько об этом говорить, но ваши планы нарушены - похищением наследницы. Или, что не исключено, ее побегом перед коронацией и венчанием. Вы же знаете, насколько она своевольна...

Я хотела еще добавить, что комиссия, перевернувшая покои наследницы, ни нашла никаких следов и чрезвычайно удрачена этим фактом, как и Шаррак'то, с самого начала поисков принцессы запершаяся у себя. Слуги шептались, что слышали голоса, но я была склонна думать, что правительница самостоятельно взялась за розыск дочери и тихо колдовала себе в комнате, так что опасаться нечего; разве что того, что, найдя сбежавшую дочурку, Шаррак'то как следует ее отлупит за непослушание прежде чем передать в руки западников и вообще усадить на престол. Хотя, удержится ли наследница на престоле - тот еще вопрос, ведь за тысячелетнюю историю правления Шаккарта более свободолюбивой принцессы не было и врят ли таковая появится в ближайшую сотню лет.

Я хотела рассказать Императору все, что знаю, но меня нагло перебили. Принц, до того почти слившийся со стеной, внезапно от нее отлип, пересек комнату и встал напротив, загородив собой (уж не знаю, как это у него получилось) фигуру отца. А не таким уж он хилым оказался, особенно в сравнении со мной - выше меня на полторы головы, то есть по человеческим меркам примерно среднего роста, довольно подтянутый, но без выдающейся мускулатуры, а тощим его делает ничто иное, как черная одежда, которую он любил так же, как и памятный предок, больше всего напоминающая наряд некроманта.

- И вас ничуть не тревожит судьба наследницы, юная леди? - со странной интонацией поинтересовался он. Я сконфузилась, беспорядочно шаря глазами по скупой обстановке комнаты, и не знала, что и ответить. Несомненно, судьба кронпринцессы меня беспокоила, но не та она девушка, чтобы не суметь постоять за себя. Тем более я, кажется, знала, что произошло. Вот только кто мне поверит, поэтому куда как лучше соврать:

- Я слуга Императора, Шаккарт же простоял тысячи круговертей и ничего с ним не случится от побега наследницы...

- Как же Шаккарт без кронпринцессы... или вы знаете иную кандидатуру на должность эмиры?

А вот от этих его слов я испугалась не на шутку. Так хотелось посмотреть в глаза Императора и увидеть в них... что? Торжество? Недоумение? Испуг, сравнимый с моим? А если в его глазах - холодное равнодушие хищника, поймавшего в свою ловушку изворотливую жертву, то мне, пожалуй, пора идти вешаться, ведь отец не раз упоминал, что единственная моя защита - неведение, а теперь мне положительно придет конец. И если не жизни, то свободе. Тем не менее, сглотнув комок в горле, с вызовом обронила:

- О чем вы?

Кронпринц улыбнулся. Улыбкой, не сулившей мне ничего хорошего. Наверное, с этого самого момента я возненавижу всех магов. Потому что фразой, брошенной как бы невзначай, он разбил мою спокойную, размеренную жизнь на мелкие осколки. А потом наступил на них, превратив в мелкое крошево:

- Я о том, что вы, должно быть, счастливы таким поворотом обстоятельств... - глаза его были темны, как безлунная ночь, и мне видилась в них досада, коей не различалось в тянущенмся, ядовитом голосе. - Хотя, несомненно, удручены потерей единственной опоры Шаккарта, прямой наследницы трона восточной крепости, а по совместительству вашей сестры.

Я стиснула кулаки, заскрипела зубами, сдерживаясь из последних сил. Никогда не думала, что ненависть - такое сильное чувство. Даже не думая, что делаю и что мне за это будет, я выбросила руку вперед. Должно быть, это сочтут смертельным оскорблением и меня отправят на плаху. Что ж, тем лучше, зато я точно никогда не увижу гадкую физиономию принца, с которой больше всего на свете мечтаю стереть самодовольную улыбку.

Моя рука достигла цели. В глазах принца, неотрывно глядящих на мое лицо, сверкнула ярость. Он перехватил мою ладонь, занесенную вдругоряд, резко вывернул запястье и прошипел пару слов на незнакомом языке. Пожалуй, плаха мне не светил - принц решил избавиться от меня лично, глупо подумала я, погружаясь в темноту.

Я потер щеку, на которой отпечатался красный, пышущий жаром след от руки дикарки. Ну и удар у девицы, я уклониться не успел. Впрочем, я и не думал, что шиаккарты способны испытывать сильные эмоции. Какие-то они всегда были... бледные в ментальном плане. А эта засверкала так, что я чуть не ослеп от ее ауры, потому позорно пропустил момент, когда девчонка решила покарать меня за острый язык. И вообще, я считал, что кронпринцесса упорно не общается с младшей сестрой. Видно, ошибся. Что ж, с кем не бывает. Хотя моя ошибка, конечно, дорого стоит.

Я покосился на принца, но тот стоял отстраненно, как статуя, и явно не собирался помогать мне в нелегком деле правления. Спрятав свое величие и гордость подальше, я присел на корточки перед вырубленной посланницей, приложил ладонь ко лбу, проверяя переплетение мозговых нитей. Пальцы скользнули под копну иссиня-черных волос, на загорелую шею. Пульс прощупывался. Ну, хоть какая-то радость, а то я совсем себя не контролировал, посылая заклинание. Конечно, само по себе оно не смертельное, но доза магии в нем была убойная, странно, что девица просто отрубилась. Вполне могут быть последствия. Хорошо если провалы в памяти, а если я неосторожно задел разум? Пожалуй, при таком исходе мне лучше сбежать подальше и не показываться на глаза степному народу пару сотен лет.

Я вздохнул - чего гадать, придет гонец в себя, все и узнаю. Нехотя убрал ладонь с пульсирующей жилки, внимательно рассматривая юное лицо и замечая то, чего не увидел сперва - шрамы. От середины правой брови до виска. Тонкая белая змейка на челюсти. Рассеченная губа. Блеклый синяк на скуле. Видимо, генерал по-прежнему верен военному воспитанию, не изменила его ничуть семейная жизнь. Я позволил себе скупую усмешку, припоминая болезненные уроки Мастера. Если генерал хоть в половину гоняет дочурку так, как в свое время гонял меня, девицу можно выпускать против целой армии. Если предварительно разозлить, конечно. Интересно, что не так в генетике пошло, если темперамент резко меняется, трансформируясь из уравновешенного флегматика в довольно агрессивного холерика?

Хм, неужели опять придется сидеть с пробирками, литрами качая кровь у степных жителей? Боги, как же я ненавижу теоретические вычисления вкупе с лабораторной работой! Задал мне папаша задачку, ничего не скажешь. И ведь я не подписывался на научные разработки. Я наблюдатель, а не активист полевой практики! Хотя... я давно перешел дозволенные рамки, что, несомненно, налагает определенные обязанности. Разве мне разрешали переходить границу? Разве я был вправе на убийство? Ничего подобного, я сам разработал новые правила игры, вот только сейчас она выставила счет за необдуманные поступки. Признаю, виноват, но... я совершенно не представляю, что делать дальше. И побег принцессы волнует меня в самую последнюю очередь, хотя сам факт, что наследница скрылась от духов-хранителей совсем не радует. Ведь, если ее не видят духи, ее нет не только в Шаккарте, но и вообще где-либо на материке, под моим неусыпным взором. А это может означать только - я перестал быть единственным игроком. Тем интереснее, а то переставлять пешки из пустого в порожнее довольно скучное занятие. А новое действующее лицо только прибавит азарта. О возможной опасности я как-то не задумывался. Да и что мне могут сделать? Убить? Нашли, чем испугать. Я никогда не боялся смерти. Я боялся только умирать. До поры до времени. Но вскоре и это занятие попросту надоело и перестало вызывать у меня какие то ни было эмоции.

Подслушивать, конечно, нехорошо, но я ничего не могла с собой поделать. До края уха донесся лишь отголосок той, первой фразы, и я не смогла себя перебороть - пристроилась у дверного косяка, ловя каждое слово и с ужасом понимая - моей свободе приходит конец, я уже почти на грани, и никто - никто! - не поможет мне выкарабкаться из пропасти, в которую я лечу с легкого посыла влюбленного сердца:

- Хочешь уйти со мной?

- Конечно!

- Тебя будут искать...

- Не найдут!

- Он не сдастся. Он же упертый, как... Впрочем, сама знаешь. Помешан на себе и ни во что не ставит окружающих. Такого не лишить навязчивой идеи. Он же бредит властью, а ты можешь спутать все карты.

- Придется смириться. Я решилась, я разомкну круг вечности. Достаточно издевательств. Это злая игра. Игра без правил. И мне надоело быть марионеткой. Думаешь, я не вижу мучений матери? Думаешь, я не чувствую боли своего народа? Думаешь...

- Я никогда не говорил подобного. Это все он, да?

- Не имеет значения. Ты ведь заберешь меня, не оставишь?

- Если ты попросишь...

- Я думаю отправиться в Шаккарт. Присмотри тут за всем, - я принял решение, пускай внезапное и незапланированное, но теперь меня будет трудно отговорить. Я сам еще не знал, что и кому я иду доказывать, но уже мысленно готовился к ответному недружелюбию. Хотя, когда в восточной крепости меня встречали с радостью?

Принц посмотрел на меня с затравленным испугом. А я думал, его ничем не проймешь. И еще я думал, что с итогами прошлой моей поездки в Шаккарт он не знаком. И я опять ошибся. В мелочах, конечно, но это становится закономерностью. Надо немедленно что-то делать со своей непросвещенностью.

- А что с девчонкой?

- Возьму с собой, - я равнодушно пожал плечами, как само собой разумеющееся. Страха в глазах творения изрядно прибавилось. - Она неоспоримое доказательство моих слов. И довольно сносная замена.

- Как считаете нужным, отче... Не думаю, что я смог бы в одиночку справиться с дикаркой. Ведь давно известно...

- Она полукровка. И все равно бы не смогла навредить. Клятва, знаешь ли. Да и без клятвы... Посмотри, она же не умеет убивать. И не натаскана на убийство. Она неопасна. Когда спокойна, - я задумался над последними словами. Ведь жизнь шиарракты не была легкой и врят ли отличалась спокойствием. Как же Шаккарт еще стоит посреди степи? Или Шаррак'то поколдовала над дочерью, или тут замешан кто-то третий...

- Как же вы, мой господин, собираетесь отправиться с ней на восток?

- Порталом, разумеется.

- Я имею в виду дневной переход от 'колпака' до крепости.

На этот счет я особо не заморачивался. Магия, конечно, хорошая штука, но и злоупотреблять ею не стоит. Тем более на дикарях.

- Напичкаю транквилизаторами, - нашел довольно приемлемый вариант я, настороженно косясь на дикарку, к которой возвращалось сознание. Глубоко синяя аура просветлела, сыпля в стороны белыми брызгами. У, какие мы раздраженные! Хотя, тем лучше, что она не испытывает ко мне положительных эмоций и всячески отрицает мой статус - меньше проблем, а пользы, наоборот, больше.

Я пришла в себя почти мгновенно, остро ощущая на себе чей-то взгляд. Хотя, если судить по тяжести и нахальности, его обладателем был никто иной, как кронпринц. Странно, что Император так легко отнесся к действиям отпрыска, я бы на его месте быстро приструнила наглого зарвавшегося мальчишку. Может, он и выдающийся маг (пробил ментальный щит как нечего делать!), но человек-то отвратный. Вероятнее всего, у него комплекс неполноценности ввиду небольшого роста и подростковой комплекции, так что выделиться и возвыситься он может лишь перед представителями степного народа - сплошь коренастыми и безропотно сносящими оскорбления. Соболезную ему, ибо я все-таки полукровка и несколько отличаюсь от предков. По заверениям близких знакомых, не в лучшую сторону.

Я не удержалась и из-под полуприкрытых ресниц глянула на принца. Наследник вновь сросся со стеной, как только под ним очертания тела не пропечатались, и о чем-то мучительно думал - выражение надменного лица было такое, что впору вызывать лекарей, потому как правителю восточной столицы занеможилось животом. Отравился, видимо, ядом моего голоса.

Я почти распахнула глаза, когда реплика принца достигла моего уха. Хотя, какой он принц! Юный беспечный наследник величайшей на материке и за его пределами Империи, считающий, что злые шутки - лучшее развлечение для венценосной персоны! А ведь я и им восхищалась - как-никак управитель Восточных земель. И гордилась тем, что я нахожусь в его служении. Конечно, не так, как уважала самого Императора - Кертен Шестой несравненная личность, равнодушно относится к которой невозможно. И если выбирать из любви и ненависти, я выбрала первое, и вовсе не потому, что ненависть разъедает душу и впивается в сердце острыми когтями вечной злобы.

Я правда не испытывала к Императору ненависти - ведь не нынешний Кертен захватил Шаккарт, уничтожив больше половины жителей. Он просто удерживает в своих руках страшную власть. И хорошо, что держит. Кто знает, что может случиться, если все это сорвется и рухнет в пропасть. Я не была уверена ни в ком из своего народа - слишком уж долго они жили без свободы. Нет, не в территориальном заключении, его мы никогда не испытывали - уж чего, а земель нам хватало. Пленение духа куда как извращеннее. И держит гораздо крепче. Вот только мои оковы служения поломаны и восстановлению не поддаются. И во всем виноват надменный наследник, очерняющий Империю! Бесчувственный кронпринц, для которого моя жизнь - разменная монета. Для которого Шаккарт - пустой звук. И плевать, на ком жениться - на полнокровной шиаррактке, нареченной ему с самого рождения, либо на взбалмошной полукровке, которая и в полную силу войти не сможет, а, следовательно, править крепостью станет он, единственный и неповторимый.

Мне неудержимо хотелось крикнуть в голос от несправедливости, которая ныла внизу живота, ломила кости, песком скрипела на зубах... но я никогда не покажу своей слабости, пускай и для меня принятое наследником решение равносильно мучительной гибели. Я привыкла к свободе, а меня, судя по всему, решили этой свободы лишить. И ведь напомнят, что в детстве я бредила сестрой и мечтала занять ее место. Так то в детстве, я на тот момент и не знала, что сулит должность Шаррак'то своей обладательнице. Как-то не замечала бледности матери и частых обмороков, не видела ранних морщин и внезапных кровотечений. От меня все тщательно скрывали. Саму меня скрывали не хуже. О том, что у правительницы восточной крепости есть вторая дочь, знали единицы - мой отец, врачеватель, принимавший роды, степной гонец и сам Император. Я не знаю, почему меня лишили возможности взойти на престол, но доподлинно известно, что мое родство с правящей ветвью было скрыто по приказу Его Величества. Для всех шиаррактов Силь - единственная наследница. А я - слуга императора, связующее звено между дикарями и западниками. Так должно было быть. Но уже не будет. Никогда. Кронпринцесса исчезла (увижу сестрицу, как следует накостыляю за не вовремя вспыхнувшую в ее сердце любовь), а я - единственно возможный вариант замены. Интересно даже, как меня подадут ко двору. Как потерянную во младенчестве? Или внезапно очнувшуюся от летаргического сна? Император умен, придумает чего-нибудь. А вот мама будет грустить. Не той судьбы она для меня хотела, совсем не той. А я? Приму ли я корону или пошлю Шаккарт со всеми обитателями и Империей в придачу далеко и надолго? Стать Шаррак'то - совсем не предел моих мечтаний, но если отец попросит... наверное, я соглашусь. Так будет лучше. Для всех. А я... мое имя занесут в анналы и истории, я выйду замуж и принесу крепости юную наследницу, а через двадцать витков правления за мою душу будут ставить свечи в храмах Единого по всем островам. Да будет так и да ниспошлют мне Светлые Боги душевного спокойствия, иначе, да будет Вечность свидетелем, я убью будущего мужа при первой возможности!

Я благоразумно не стала открывать глаз, предоставляя наследнику лично разбираться с проблемой перемещения моего безвольного тела на расстояние, разделяющее дворец от крепости. Самостоятельно двигаться навстречу неволи мне не улыбается. Да и подслушать правительственные разговоры слабой девушке без сознания куда как проще, нежели шпиону степи. Знания - единственное, чем я могу оперировать в сложившейся ситуации. Ни силы, ни магии мне не дано, а втираться в доверие я так и не научилась. Жаль...

Я особенно тихо вздохнула, стараясь держать все обуревающие чувства под контролем, чтобы Император не заметил, но, кажется, мои ухищрения прошли даром или его Величество решили перестраховаться - невзирая на отсутствие усталости мои веки смежились, клонило в сон. Бороться с чужеродной волей я не могла - просто не было сил. Пришлось отложить шпионскую деятельность до лучших времен, когда кронпринц покинет дворец, а, следовательно, лишит себя защиты Императора.

- Темнишь, Керт. Зачем переход понадобился? - страж посмеивался про себя, одобрительно глядя на перекинутую через мое плечо ношу. Улыбка на его лице смотрелась бы странно, но я почти что видел, как суровая сладка рта разглаживается, а скуластое лицо озаряется мальчишеской улыбкой. Я-то видел, но любой другой не заметил бы в стальных глазах и тени улыбки. Да, не раз он повторял, что я скучный субъект и мне не хватает озорства и непосредственности, на что я упоминал о своем немалом возрасте, а страж разводил руками, помянуя (опять же не вслух, но я люблю время от времени полазить по мыслям творений), что старость телесная и старость душевная - две совершенно разные вещи. И замолкал - не укорял, не призывал к чему-либо. Его молчание куда выразительней. Страж вообще никогда не выступал против. Но и не шел у меня на поводу. Сам не знаю, зачем я сделал его таким. Возможно, в первые годы ссылки мне было одиноко, а местные не привлекали меня своим обожествлением моей скромной персоны? Хотя, что сейчас вспоминать: страж вечен, ехиден и упрям, как горный козел, но верен и всегда умеет отличить важную просьбу от шутливого розыгрыша. В деле охраны перехода цены ему нет. Как и равновесной замены. Я первое время пробовал создать более уступчивых и безвольных, но после двух десятков переворотов в королевстве и уничтожения портала, для восстановления которого я месяцы безвылазно сидел в лаборатории, стыкуя разрозненные компоненты, понял - лучше Первого никто не справится с возложенной на него задачей.

Вот и теперь. Вроде бы непробиваемая скала, воздвигнутая перед переходом, легко подается в сторону, замечая решимость, сквозящую в каждом моем жесте - слишком спокойном, чтобы быть таковым.

Страж смягчился, отходя к пульту и производя малопонятные манипуляции с рычагами и кнопками. Мрачное подземелье осветилось бледными лампами, выявив на заднем плане массивное сооружение с торчащими в стороны проводами. Я рефлекторно отшатнулся, едва не низвергнув свою ношу на каменный пол.

- Ты что с ним сделал?!

Ей-богу, страж покраснел! Опустив лицо, нехотя признался:

- Да вот, ремонтом занялся. Куда хоть надо, Керт? Я тут настройки немного... сбил...

- В степь, - признался я. Страж обеспокоено обернулся:

- Опять?

- Принцесса сбежала...

В серых глазах вновь пряталась улыбка:

- Ну, знаешь ли... что-то тебя женщины стали стороной обходить... в былые времена, помню, именно ты от них скрывался, а теперь? Крадешь девиц?

- Это гонец! - запальчиво крикнул я, безуспешно пытаясь понять, как в куле неопределенного пола страж опознал девушку.

- А гонец не девица? Или различия в социальном статусе стали неприемлемы для тебя в... столь близких отношениях?

- Работай давай, - буркнул я, поудобнее перехватывая ношу. Пристроить полукровку на угловом диванчике (и уж тем более сотворить невидимые носилки) мне в голову не пришло. Да и приятно было держать эту карманную девушку.

Страж странно хмыкнул, в очередной раз скосив на меня глаза, но все-таки занялся настройками, так что через пару минут блок питания стал мерно гудеть, концентрируя энергию, я экран на полстены засветился зеленым. Я подошел к голографической карте, беззастенчиво ткнул в квадрат высадки пальцем, пеленгуя как курс, так и свой генетический код. Снял дикарку с плеча, поставил на пол, приложил ее узкую ладонь к пеленгатору. Рядом с первой, ярко-красной точкой замигала вторая - бледно-зеленая, едва различимая на мониторе, но я все равно был доволен - теперь-то мы не разделимся, даже если во время переноса что-то не сработает. А то, что что-то явно не сработает видно сразу - вон как страж трясется над панелью управления, чертыхаясь про себя. Видно, починка перехода была делом скуки и являлась на самом деле плановым разбором аппарата, причем разбором без чертежей и, следовательно, ныне не представляется возможным восстоздать истинные параметры портала и даже если нас и забросит в степь, да конечной цели придется топать ножками почти через все острова. Мне-то не привыкать (страж частенько таким образом спасается от безделия, но техник из него, признаться, аховый), а вот как отреагирует дикарка на подобное положение вещей - неизвестно. Надеюсь, до физического воздействия не дойдет, потому что уклоняться от ее кулаков без магии, которая в степи благополучно не действует, довольно проблематично.

- Готово, - авторитетно заявил страж, прервав мои мысли, меланхолично превращающие мое лицо, прежде привлекательное для представительниц женского пола, в один сплошной синяк. Я отбросил их до поры до времени, недоверчиво присмотрелся к перемигивающимся приборам (половина мигала агрессивно-красным), но, не забыв гонца, которую привычно устроил на плече, прошел к агрегату. Люк отъехал в сторону, являя уютную капсулку метр на метр. С трудом, но я влез в эту камеру, втянул за собой дикарку, закрыл люк и стал ждать неведома чего. Сперва переход тряхнуло, потом проводка стала медленно тлеть. Сизый дымок струйками бежал по хромированному полу, принося с собой запах чего-то давно несвежего. Сперва я возмущенно чихнул. Потом остервенело закашлялся, потому что дышать этой гадостью стало невозможно.

Я не на шутку забеспокоился, принявшись барабанить по дверному люку и силясь разглядеть что либо в мутное бронированное стекло. Я помню только, как тонкие жесткие пальцы - слишком горячие, чтобы принадлежать трупу, которого, очевидно, сжигали в блоке питания - обхватили мое запястье, дернули на себя, и я завалился вниз, сильно ударившись о выступающий угол кресла. Помню, что кровь, сочившаяся из пореза над бровью, все не останавливалась, а набрякшие волосы завесили обзор. Я помню... да ничего я не помню, потому что начавшийся переход начисто стер из моей головы все воспоминания о моменте переброса!

Дышать...

Дышать.

Дышать!

Эта мысль стучалась в висках, разгоняя вязкую, застывающую от бездействия кровь. Первый вздох - через силу - и я начинаю оживать. Заклинание императора ослабевало, но состояние некой нереальности, заторможенности не оставляло. Я будто впала в анабиоз, не в силах пошевелить не то что рукой - я глаза открыть не могла. Зато научилась дышать. Заново. С трудом, насильно проталкивая воздух в легкие.

Наконец, минут через пять, когда мне надоело размеренно двигать диафрагмой, я попыталась размять плечи. Хоть бы хны! Тогда решила начать с малого - все же открыть глаза. Ресницы, каждая весом не меньше центнера, поддались с третьей попытки, веки дрогнули, и я смогла лицезреть веселенький ландшафт, на который сменились угрюмые дворцовые казематы. Прямо мне в правый глаз светило солнце, близкое к зениту. Высоко над головой плыли пушистые облака, разгоняемые легкими порывами южного ветра. Я слышала переливчатые трели полевых птиц, над лицом склонилась, колыхаясь как море, инара, щекоча мне нос колючими ароматными соцветиями, по которым, невзирая на мое присутствие, спешили муравьи. Изредка труженики полей попадали в раскрытые венчики и, облепленные пыльцой, вылезали оттуда, с удвоенной скоростью перебегая по стебелькам обратно на землю.

Когда ко мне вернулась чувствительность, я, повернув голову, с несказанным изумлением увидела около себя кронпринца, мирно посапывающего на моем плече, а свою правую руку (у, предательница!) обнаружила намертво вцепившуюся в запястье наследника. Едва я разогнула пальцы, кронпринц пошевелился, заскрипел зубами (видимо, от боли - мои ногти до крови вспороли тонкую аристократичную кожу), но глаз не открыл, повернувшись на другой бок, явив мне свое бледное лицо - все в потеках спекшейся крови. Я тихо ахнула, инстинктивно пытаясь отодвинуться подальше, но уткнулась спиной в огромный камень, довольно жестко остановивший мои потуги. Тогда я решилась привести в себя надежду и опору степных земель, великого и ужасного мага, который, разумеется, разъяснит мне, где мы находимся и поможет покинуть сие место, потому как степь - не место для вечерних прогулок, а солнце медленно, но верно, катится к западу. Мне не доводилось бродить по дикоцветью под покровом ночи и я не стремилась становиться первооткрывателем, прекрасно зная, сколько несведущих сгинуло в степи, купившись на внешнюю безобидность бескрайнего луга с редкими вкраплениями чахлых деревцев да высыхающими по лету озерами.

Я осторожно тронула наследника за плечо, а, когда тот не отреагировал, принялась методично тормошить принца, всячески расписывая ужасы, ждущие его Высочество, ежели он посмеет не проснуться до заката. Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг со всей дури пихнула принца под дых. Венценосная персона издала протестующий хрип, истошно закашлялась и распахнула искристо-зеленые глаза. Лицо правителя степи оказалось в локте от моего, и мы с минуту таращились друг на друга. Я старалась выгнать из головы непрошенные мысли, костерящие младшего отпрыска Императора, а он, в свою очередь, внимательно разглядывал мое лицо, причем в глазах я заметила искорки интереса. Под его взглядом я с трудом сдерживалась, чтобы не покраснеть от удовольствия, постоянно напоминая себе, что парень напротив - не друг, а вражеский лазутчик, стремящийся погубить Шаккарт. Не то, чтобы принц мне нравился, просто с синяком на скуле, спутанными черными волосами и потеками крови по молодому лицу он казался совсем не страшным, даже наоборот - каким-то беззащитным и уязвимым. Хотелось вот так молчать, позабыв про сбежавшую сестру и неистребимые проблемы, но он внезапно заговорил. Хрипло, с трудом, так что я пожалела о своем неосторожном ударе.

Я долго не мог отвести глаз от лица младшей из правящей ветви. Какая-то она была... не такая. Внешне вылитая сестра, но характер, поведение... Сильяна была бунтаркой не от рождения, она переломилась внезапно, около года назад, когда я пожелал отдать ее замуж за принца восточных земель, хотя перемены стали происходить раньше, гораздо раньше...

Из двух сестер я знал лучше старшую, да и не любила Шаррак'то распространяться о судьбе второй своей дочери, считая меня повинным во всем, произошедшим с ее девочкой. А ведь именно я с самого начала предложил сделать наследницей именно младшую, но Совет отказался, да и правительница Шаккарта дикой кошкой вцепилась в идею скрыть малышку от жителей крепости. Мол, повелительнице не престало якшаться с западниками, а полукровку на престол народ не пустит, скорее согласившись на упразднение верховного правителя. Я не стал принимать участия в разразившейся дискуссии - не моя дочь, не мои проблемы, думал я. Как теперь оказалось, зря. Может, приняв сторону шаррак'то, я бы заручился ее поддержкой или хотя бы терпением к моей персоне, но правительница крепости меня на дух не переносит, а предложение посадить на престол младшую точно воспримет в штыки, если не выпихнет из своих покоев особым магическим посылом, на который я вновь не смогу ответить.

- Мы в степи? - слабо выдохнул я, стараясь хоть как-то разрядить сгустившийся между мной и принцессой воздух. Я не мог описать чувств, снедающих меня, но прежде подобное я чувствовал только к нынешней шаррак'то, скрепя сердце подписывая разрешение на брак.

Девушка кивнула, прямо глядя мне в глаза. Не отодвинулась, не выплюнула мне в лицо поток ругательств, прекрасно понимая, что я не смогу ответить, лишенный своей великой магии. Я осторожно скользнул в ее мысли и обомлел. Нет, первым делом я, конечно, испугался, увидев свое бледное до синевы лицо и разводы крови, но следующим делом по краю сознания скользнула мысль, что выгляжу я, оказывается, милым и беззащитным. Нда, степь действительно меняет людей, не я один подвергаюсь изменениям, находясь в пределах дикоцветья.

Я осторожно поднялся, стараясь не показывать слабость, поселившуюся в моем теле. Мне всегда казалось, что степь меня старит. Дает почувствовать на себе все прожитые годы. Будто один шаг - и я рассыплюсь в прах или меня сломит радикулит. Странно, конечно, ведь в степи я лишь теряю магию, причем не всю, а лишь разрушительную ее часть, остается только созидание... но я давно забыл, что это такое и не умею пользоваться крохами, оставшимися от могущества. Наверное, я просто привык к своей силе, чувствуя себя несовершенным, незаконченным без магического подспорья. Возможно, мне бы помогло физическое превосходство, но уж чего я не могу изменить, так это своей внешности, доставшейся мне от матери. Да и не хочу, если быть честным. Слишком многое я в себе изменил, а опыты мои до добра редко доводят, поэтому лучше всего - смириться. Один раз я уже попер против природы, и что вышло из моего невежества? Ссылка и отрешение от имени, выдуманная, искусственная жизнь по соседству с ненастоящими людьми. Игра, да и только. Сложная, полная каверз и неукоснительно соблюдаемых правил, но игра, не жизнь. А я всегда хотел жить, просто жить и радоваться жизни, но вместо этого взвалил на себя тяжелое бремя игрушечной власти и пытаюсь вести себя, как монарх, хотя в настоящей жизни привык быть понукаемым более сильными.

Что я о себе возомнил? Кем я себя считаю? Вот эта девочка, глядящая на меня с затаенным испугом, причем боится она за меня, а не за себя - чем она хуже? Она даже лучше - усовершенствованный вариант, единство запада и востока в одном теле. А я... отпрыск монументальной личности, ничем не напоминающий отца. Наверное, сбагрив меня сюда, он радовался. Хотя, я никогда не знал его настолько, чтобы суметь понять мысли, витающие в его седеющей голове. Сколько ему было? Сорок? Шестьдесят? И сколько лет его жизни я загубил одним только своим существованием? Зато именно я подарил ему долгожданного наследника, такого, о котором он мечтал - вылитый отец, смышленый синеглазый мальчик, умеющий повелевать слабыми. Вот только отец все списывал на чудо. А я не хотел выступать в роли чудотворца. А когда решился...

- Вы выведете нас из дикоцветья, кронпринц? - подала голос дикарка. Оказывается, я битый час разглядывал что-то поверх ее плеча. Неудивительно, что она испробовала на мне все методы возвращения в сознание - похлопала по щекам (рука у нее тяжелая, так что легкий удар долго еще будет ощущаться), ущипнула (на предплечье наливался синевой новенький синяк), а когда я понял, что она меня зовет, полукровка неистово махала руками перед мои лицом.

- Можно просто Кертен, - учтиво улыбнулся я. Девушка в ответ скривила губы в неком подобии вежливой улыбки, но по тому, как сводило ее скулы, я понял - добиться расположения этой девицы равносильно уговору переспать с ее мамашей. В том смысле, что в обоих случаях я получу на свою голову поток ругательств и удар такой силы, что потом мне долго будет не до противоположного пола, а после я просто постыжусь показываться женщинам на глаза, помня полученную от дикарки выучку. - А насчет того, как побыстрее покинуть степь... над этим придется поработать.

-А как мы доберемся до Шаккарта? - ахнула девушка, очевидно предполагая безграничность моих возможностей по перемещению человекоподобных существ в пространстве. Я поспешил ее 'обнадежить':

- Как-как? Ножками-ножками.

У дикарки буквально отвалилась челюсть. Видимо, она уже воочию представила себе магический посыл, отправляющий ее прямо в покои Шаррак'то, и не подумывала о пешей прогулке по бескрайним просторам. Ну, насчет бескрайности я бы поспорил, ибо не все, что мы видим стоит воспринимать на веру и именно таким, каким оно кажется. Остров, на котором располагалась крепость, почти примыкал к материку, но с берега казалось, что до большой земли месяцы пути, хотя мои суда справлялись за четверть суток, зная о существовании перемычек пространства, искривляющих видимость и вызывающих у непосвященных уйму проблем, потому как корабль, наткнувшийся на перемычку, разворачивало на сто восемьдесят градусов и несло в обратном направлении. Что ж, создатели этого мира вдоволь поглумились над исследователями, идентично покромсав и сушу. Так и остров степняков, кажущийся огромным, на самом деле можно пересечь по побережью примерно за неделю. Точнее, можно было бы, если б не существовало перемычек. Они существенно мешают изучению ландшафта, привнося в многочисленные байки о крепости все новые и новые легенды. Например, об исчезающих путниках. Я-то прекрасно знал, что путники не блуждали, а, скорее всего, попытались скрыться от полуденного зноя под покровом прибрежного леса, но вот незадача - все, кого проглатывали заросли деревьев, не возвращались. Исходя из моих знаний, они просто утонули - леса как такового не было, он виделся людям (и нелюдям) на месте омута, который и затягивал несчастных, едва они скрывались под завесой ветвистой кроны. А море, с которым этот омут сообщался, никогда не выдает своих жертв.

Ох, я вновь отвлекся. И к жизни меня вернули тумаки, отвешиваемые полукровкой. Милое личико перекосило, клыки теперь напоминали змеиные и я не на шутку тревожился, что после укуса (а от бешеной дикарки всего можно ожидать) она не оставит в моей крови смертельного яда.

- Где твоя прославленная магия?! Куда девалось могущество, отошедшее тебе в наследство от первого? Или ты решил зажать свою силу при себе, не разменивая на таких как я?! Смерти моей хочешь, Кертен недоделанный?!!!

Не знаю, как я смог так долго терпеть. Нрав у меня всегда был взрывной, особенно если кто-то упрекал меня в моей бессердечности. Наверное, наступал на больную мозоль, неуловимо напоминал нравоучения отца и я не мог сдерживаться. Да и не хотел. Слишком многое на меня свалилось, слишком мало сил я имел, чтобы все исправить.

Дикарка зашипела от боли, когда мои пальцы стальной хваткой сомкнулись на ее запястьях, едва не сминая кости. Единым плавным движением, все так же спокойно глядя степнянке в лицо, я вывернул протянутые ко мне руки, заставив девушку упасть на колени, скрепя зубами. Когда лицо принцессы побелело, как полотно, я брезгливо выпустил тонкие запястья. Дикарка, волчонком глянув на меня, принялась осторожно растирать занемевшие руки, кривясь от боли. Я даже не жалел о внезапной вспышке гнева. Это моя империя, я собрал ее своими руками, как ребенок собирает домики из игрушечных кирпичиков, и теперь был готов до последнего вздоха охранять свою игрушечную страну от завоевателей. В том, что похищение наследницы спланировано кем-то из чуждых империи людей, я не сомневался. Уж на своей земле у меня даже у стен были не только уши, но и глаза, причем снабженные тепловыми сенсорами и датчиками малейшего движения. Так, на всякий случай.

Массируя запястья с отпечатавшимися следами синяков, я исподлобья глядела на принца, выискивая нестыковки его поведения. Такое чувство, что он надел маску, которую трудно удерживать в неподвижном состоянии, и она вечно норовит сползти и обнажить суть. Вот только я пока не поняла, каков он, истинный наследник востока - слепой исполнитель воли великого отца или темная лошадка, имеющая собственные планы действия. И не знала, какой из вариантов для меня предпочтительней.

Наверное, в свое время мне стоило интересоваться политической обстановкой на восточном побережье, а не заслоняться от мира, просиживая круговерти под защитой Шаккарта. Больше знать о наследнике, решившем породниться с моей сестрой. А то и войти в круг его приближенных, ведь юному наследнику наверняка понадобились бы шпионы из крепости.

Тогда был бы шанс. Шанс пойти против восхода меня на трон, надавив на самомнение, алчность, гордыню... но я совершенно не представляю, что может заинтересовать принца! Уж явно не женщины, если он смеет так обращаться со мной, явно и беспрекословно представительницей прекрасного пола.

Я поднялась с колен, отряхнула вызеленные травой штаны, поправила расстегнувшуюся рубаху, взмахнула гривой волос, попутно выуживая сухие травинки. Заплетенная челка с яркой бусиной упорно лезла в глаз, поддавая по лбу тяжеленьким украшением, но заправить ее за ухо я не могла - слишком коротка. Как-никак остригла я ее под корень только три весны назад, вступая в возраст отрочества. Сестринская челка же была вне всяких похвал, достигая плеча - времени замужества, до которого мне еще три четверти локтя. Да, с заключением союза престолов Императору придется повременить, ребенка под венец потащить Совет не разрешит. А отдельно мне, быть может, он и правление не доверит.

Полоса заката как кровавая река расползалась по небу, предрекая мне и моему спутнику скончаться в степи в страшных муках от клыков/когтей/зловонного дыхания неизвестных монстров, погубивших уже не одну вооруженную экспедицию, что уж говорить о безоружных нас. Двух человек (пусть один слегка и нелюдь) ненасытная и дикая степь проглотит, даже не заметив, что мир лишился еще парочки жителей.

Я с интересом повертела головой, стараясь не наткнуться взглядом на принца. Непонимание - точно такое же, как с Императором - стояло между нами, не давая простора даже для нормальной беседы. Не думаю, что до крепости целыми дойдем мы оба. Кто-то кого-то по дороге точно покалечит. И если взять во внимание хлипкое телосложение принца, подволакивать конечности придется именно ему - я и к степи привычная, и за жизнь постоять могу, курсы гонцов содержали в себе неплохие аспекты самообороны, которые при желании можно использовать и в нападение. И Сила. Древняя, клубочком свернувшаяся под селезенкой. Поможет, если что.

Я довольно цинично усмехнулась, припомнив фразочку из древнего фолианта, с которым следует ознакомиться каждой представительнице правящей ветви, даже не наследной - Шаррак'то позволялось использовать свою магию лишь для защиты его Императорского величества и самой крепости. Моя гордость и свобода, к сожалению, не подходят под обе эти категории.

- Что вы собираетесь делать, мой принц? - побольше учтивости и елейности в голос, это всем высокородным нравится. Наследник удивленно обернулся, неуловимо скользнув по мне взглядом. Не ожидал, что я признаю его лидерство в нашем тандеме? Отчего? Я всего лишь хрупкая слаба девушка, даже принцесса, а он, как мужчина и вассал Императора по сути рыцарь, следовательно должен меня защищать.

На лице молодого мужчины, словно прочитавшего мои мысли, появилось выражение явной затравленности - как у мыши, попавшей в мышеловку, где даже сыра не оказалось. Детская обида, сдобренная изрядной долей тихого бешенства заставила аристократичные скулы запылать от гнева, а ноздри тонкого носа - трепетать в скрытом бешенстве. Я лишь позволила себе светскую улыбку, хотя хотелось открыто и нахально рассмеяться его высочеству в лицо - заслужил. Считал себя выше, не признавая моего происхождения? Упивался своей безнаказанностью? Все, конец вашим игрищам, молодой человек - вот именно, что человек! - в Шаккарте вам будут не рады. И это мягко говоря. Западников недолюбливают, но для вас сделают исключение - вас возненавидят, мой принц. Конечно, высечь вас на площади не позволит то, что любой из белых напишет рапорт коменданту, а тот свяжется с вашим отцом - вашим заступником, вашим ангелом небесным, божественным ликом на обагренной людскими грехами земле - которому никто из шиаккартов не сможет ничего противопоставить кроме собственной смертной жизни. Но ненависть в глазах - тоже неплохое наказание для зарвавшегося мальчишки.

- Послушайте... - Кертен внезапно замялся, с надеждой глядя на меня. Я запоздало поняла - да он же не знает моего имени! И никто в крепости не знает, ведь я - строжайше охраняемая тайна, несмываемый позор на репутации правителей обеих держав.

- Ллин, - вежливо подсказала я. И не удержалась от краткого повествования истории своего рода: - Точнее, Эллиннарэ Сиал Вмиур, дочь Ималы и Орена, полукровная шиаккарт, вторая из ветви наследных Шаррак'то песчаной крепости Шаккарт, стоящей на краю мира как оплот, построенный еще великими богами во времена первого пришествия. Прямой потомок Илсида, полюбившего смертную женщину - дочь вождя степного племени, от противоестественного союза которых и пошла правящая ветвь.

- Пожалуй, я узнал даже больше, чем нужно... - принц задумчиво почесал переносицу. Нос с легкой горбинкой успел заметно подпалиться степным солнцем и ярким пятном выделялся на бледном лице Кертена. - Неужели это правда? Я имею ввиду про бога - его статуя, что в Большом зале крепости, в четыре моих роста, а степняки, извините за дотошность, ему до пояса только в прыжке доставали.

- Ну, знаете ли! - я вспыхнула, во всех подробностях представив себе личную жизнь предков. Мотнула головой, отгоняя жуткие сцены. - До вас подобными казусами никто не интересовался. А о разнице в росте... разве это преграда любви? Тем более для бога - захотел, уменьшился и все дела!

- Все-то у вас просто, наследница... - по-доброму усмехнулся Кертен, но в глазах застыло странное выражение. Страшные у него глаза, от них веет магией, в них скрыта тьма веков... Но я решила ни чем не выдавать свой страх и запальчиво выкрикнула, бросая на кронпринца презрительный взгляд:

- Я вторая из ветви! Когда вернется Силь - а она обязательно вернется! - трон перейдет к ней, а пока не доказана невозможность ее возвращения в Шаккарт - увольте меня выслушивать подобное обращение из ваших уст.

Мне самой с трудом верилось, что я (и даже сам Император!) смогу выудить сестру из объятий мужчины ее мечты, но попробовать стоило, тем более что свадьба именно с принцем востока - лишь вершина айсберга причин, сподвигших Силь бросить мать и корону. Путеводная звезда ее побега - любовь. Кем бы ни был ее избранник, его можно уговорить образумить наследницу. Уж его-то она должна послушать. Вторая проблема - страх. Сильяна до смерти боится трона и тех обязанностей, что он несет. Не так страшно само правление, как его тайная часть - обряды, обращения к богам, исполнение их воли... Шаррак'то себе не подчиняется. Она не подчиняется даже народу. Все в воле богов. Защитников, но, одновременно, и карателей.

Так заведено. Не ей и тем более не мне обращать вспять тысячи витков истории. Нам была дана сила - для защиты от нападений. Нам были даны знанья - чтобы нападающие не сумели хитростью поглотить эти земли. Нам были даны дары - чтобы, если первые два не дадут должного эффекта и крепость лишиться независимости. И Силь не пожелала открывать западникам последней тайны. Решив, очевидно, что я справлюсь с миссией выдачи божественных секретов гораздо лучше.

Я церемониально склонился, намекая на то, что мои слова были ошибкой, тем не менее не произнося извинений вслух - положение не позволяет, но Ллин то ли нарочно не замечала моих движений, то ли утонула в собственных мыслях - взгляд сквозь никак не светлел прощением моей королевской персоны.

Я разогнулся - нечего радикулит на ветру зарабатывать - осторожно пощелкал перед лицом полукровки, потом в открытую помахал ладонью, но ничего не добился и отошел в сторонку, дабы не мешать ее внутренней медитации или чем там девушки из высшего общества занимаются, отбросив на второй план проблему перехода пустынных земель.

Я повертел головой. Степь на километры вокруг. Мне бы хоть какой транспорт - я даже на лошадь соглашусь! - и проблема переправы решится сама собой. Вот только где я возьму лошадь? Тем более две. Наколдую что ли?

Я задумался. Чисто теоретически создание живого существа - созидательный процесс. Но теория на то и теория - как выполнить сие действо на практике я ума не приложу! И никто мне помочь не сумеет - в моей магии разбираюсь я сам, причем на дилетантском уровне. Прошлое сказывается - опыты я провожу зачастую на себе. Вот и докатился до открытия внутренних резервов человека. Уж не знаю, реакцией на какое вещество был мой проявившийся дар, но повторить на подопытных своего чудесного приобретения я не смог. За что и был водружен на корабль и отправлен далеко-далеко. Хотя нет, вру - далеко-далеко меня отправили за другое прегрешение, несколько более опасное, чем магия, против которой легко справлялось оружие. Проверяли.

Я с горечи сплюнул на землю. Трава возмущенно колыхнулась. Я поперхнулся вторым плевком, ошеломленно таращась на протягивающиеся к моей ноге тонкие усики. Отступил. Щупик еще с полминуты трогал воздух, а потом скрылся в высокой иране. Я опасливо подошел ближе, наклонился.

Под слоем прошлогодней травы что-то копошилось, посверкивая в последних лучах солнца. Кажется, причина пропажи путников не только обрубленное и заговоренное пространства. Вот только знакомиться лично со степными охранниками мне нисколечко не хочется! Что я у них, мысли читать буду? Они у них вообще есть?!

'Йесть...' - взорвалось в моем воспаленном проблемой побега мозгу. До того я метался по поляне, пытался тормошить наследницу, а после реплики проявившегося внутреннего я встал как вкопанный, настороженно прислушиваясь к то утихающему, то набирающему силу шороху. Ирана колыхалась по ветру, но шум сухих листьев, задевающих друг друга, перекрывало чавканье. Причем не сытое, а голодное. Очень голодное. Пожалуй, ответа на вопрос я дождался, но прозвучал он несколько двусмысленно. И почему, черт побери, я не знаю, что на вверенной мне территории творится этакое безобразие?!

Я едва успел вынуть ногу из чьей-то норы, когда на соседствующем с местом пребывания моей конечности кустике сомкнулись совсем не игрушечные челюсти. В тени валунов я не мог различить само существо, но его зубы вполне говорили о гастрономических пристрастиях в виде мяса, ибо, пожевав пару секунд отнюдь не худенький ствол, полуотгрызенный сук был выпущен на свободу с самыми нецензурными пожеланиями. Если быть точнее, обрызгал зеленоватой слюной, которая, медленно перетекая, оставляла после себя лишь жженый запах и нечто, отдаленно напоминающее гнилую ветошь. Я передернулся. Отошел еще на полметра, незаметно уволакивая с собой полукровку. Расторможенная она почти ничем не отличалась от исходной, только непонимающе скользила затуманенным взглядом по степи, совершенно не обращая внимание на копошащееся под ногами безобразие.

Я без надежды осмотрелся, пытаясь отыскать хоть какой валун, но степь была девственно чиста, только тот камешек, что уже окружили местные жители, вот только пробираться обратно к нему у меня не было ни малейшего желания.

Я старался уйти как можно дальше, на привязи таща за собой наследницу, когда она внезапно затормозила, да так, что я, по инерции шагая дальше, едва не упал, когда рука распрямилась до предела.

- Что еще?! - мне не улыбалось опять щелкать перед полукровкой пальцами, выбивая замысловатую дробь. Зря волновался - Ллин не думала созерцать свой внутренний мир или лицезреть местные красоты. Она напряженно прислушивалась. Я присоединился, но ничего ровным счетом не услышал. Хорошо или плохо? Шепотом поинтересовался. - Они отстали?

- Нет.

- Тогда где же они?

- Выжидают. А с десяток окружает нас со всех сторон.

Спокойный, невыразительный голос никак не мог принадлежать семнадцатилетней девчонке, за которой гонится не пойми чего. Я был менее скуп на эмоции и мысленно стенал, что не захватил никакого действенного оружия (нож за голенищем сапога вкупе с коротким клинком у пояса как-то не внушали доверия, потому как пользовался я ими так себе), а моя врожденная осторожность не позволила взять с собой кого-нибудь из свиты охраны. Давно хотел посмотреть на модифицированных ребят в действии, да вот случая не предоставлялось. Больше, пожалуй, не представится. По крайней мере лет пятнадцать-двадцать, да и то я не уверен, что тело восстановится после того, как его старательно обглодает всякая живность. Мне после такого нужен месяц стационара в баке с регенератом, но, думаю, мои люди не найдут меня на обширных просторах острова, а если найдут, то не опознают. Что ж, я и так много прожил, пора и честь знать - и так долго задержался на свете, пережив, пожалуй, даже своих потомков, если б таковые были. Увы. Наверное, единственное, о чем я жалею - отсутствие детей. Родных, а не гомункулусов из лаборатории. Ну, исправлять сей недочет уже некогда, так что...

Они окружили нас. Еще не видя, я чувствовала на себе голодные взгляды, представляла размыкаемые челюсти, заполненные зубами по самое не могу. А потом они проявились.

Я не услышала ничего - ни шелеста иланы, ни осторожных, крадущихся шагов, ни голодного чавканья, что раскрыло их в первый раз. Они словно выткались из накатывающей с востока тьмы, проявившись лишь перед самым нашим носом.

Я инстинктивно отпрянула, сосредоточенно копаясь в памяти. Ничего подобного я раньше не видела. Даже не слышала о темных обитателях степи.

На вид они казались безопасными - с крупную кошку, приземистые, покрытые дымчато-серой короткой шерстью, даже на вид жесткой как конский волос. Если не смотреть в глаза - сущие травоядные, но... загривки агрессивно вздыблены, с оскаленных клыков, которым позавидовали и волки, капает слюна, а глаза - желтые луны с корявым, расплывающимся, подрагивающим в нетерпении росчерком зрачка, полны голода и неконтролируемой ненависти. Кто же они? Что им нужно?

- Кушать хочется, - флегматично заметил принц, поудобнее перехватывая короткий клинок. Видимо, последний вопрос я произнесла вслух - да чего от нервов не скажешь.

По зазубренному лезвию змеилось начарованное пламя, отражаясь опасным блеском в зеленых глазах - тщетная и наивная попытка напугать врага. Вот только местные огня не боялись - степь горит часто, почти каждый виток, под конец засушливого лета. Вспыхивает, как лучина и так же быстро прогорает. Так что огонь - последнее, от чего бы твари бежали без оглядки. Я это знала. Наследник, думаю, догадывался. Но оружия, кроме зачарованного, видимо, не прихватил. Что ж, остается уповать на богов, причем не только степных, но и западных. Одному небу известно, что за зверье поселилось за границей крепости. И лишь небеса знают, сколько нам отмеряно и как суждено погибнуть. Пасть от клыков мелких бесонят, снующих среди травы, по мне - слишком уж нелепая смерть. Надеюсь, боги меня любят и не дадут скончаться в недосягаемой близи от стен родного города.

Бросились они внезапно. Как-то особенно слаженно, всей гурьбой, оттолкнулись от земли и взлетели в воздух, целясь раззявленными пастями прямиком в горло. Большая часть выбрала своей жертвой кронпринца, кинувшись к нему со всех сторон, так что отбиться он бы не успел. Повинуясь странному желанию, я выбросила руку вперед - по памяти, как учила мама - не смея даже надеяться на успех...

Белое зарево света резануло по глазам, заставляя отвлечься от попыток разрубить тварей на мелкие кусочки. Я прикрылся ладонью, чтобы не ослепнуть, а когда оторвал руку от лица, ошеломленно ругнулся и выронил из ослабевших пальцев меч, попав тяжелой рукоятью по ноге. Ладно хоть лазерная кромка деактивизировалась, иначе я бы лишился пальцев и до скончания веков стал бы калекой, потому как клонирование отдельных органов (тем более своих) мне никогда не удавалось - куда как проще целиком человека создать, со всем необходимым.

Коротко и зло взвыв, поминая устои мира, я покосился на Ллин. Девчонка была не менее удивлена. Недоуменно глядела на свою руку, по коже которой еще бегали серебристые искры, боясь прикоснуться, а то и кощунственно помышляя, чем бы отрубить предательский орган. Я ускоренно переваривал полученную информацию, сравнивая только что увиденное с прочитанным/услышанным/подслушанным/выуженным из мыслей за долгие годы своей жизни. А когда понял...

Я едва успел пригнуться, спасаясь от летевшего мне прямо в лоб комка света. Озарение настигло не одного меня - принцесса тоже справилась с удивлением и пришла к однозначному выводу. К выводу, где виновным был я один! Уж не знаю, как она сумела повторно воззвать к Источнику - и как он ее услышал! - но факт оставался фактом - напротив меня, концентрируя на кончиках тонких пальцев смертоносный заряд, стояла истинная наследница, без пяти минут Шаррак'то. Длинные волосы обрывком черного шелка реялись по ветру, в глазах плескались отсветы серебряных искр, бушующих в узких ладонях, острое лицо с побледневшей кожей меньше всего напоминало человеческое, больше походя на птичье. Опасная девочка. Очень сильная и очень опасная. Но только не для меня.

Переливающийся всеми цветами белый шар ударил в грудь, подпалив рубашку. Я даже не пошатнулся, даже глаз не отвел - все так же покровительственно глядя на девушку. Злобы не нужно - только участие. Она же все поняла, эта девочка, но еще не научилась мириться с подобными вещами, еще не научилась прощать обман...

Мое молчание - очевидно, я должен был вопить и стенать, а то и биться в предсмертных судорогах - ее добило. Принцесса ткнулась коленями в землю, спрятала лицо в ладонях... я шагнул вперед, стремясь утешить, но девчонка не плакала. Наоборот, дикарка смеялась - глухо, отрывисто, устремив безумный взгляд в низкое звездное небо. С темно-синего бархата глумливо перемигивались бусинные звездочки, а скромница-луна спряталась где-то на востоке и не желала показываться на глаза, опасаясь, что в борьбе двух престолов и ей может перепасть парочка тумаков и ругательств.

- Что ж вы не образумили меня, Император? Я же так ошиблась! Я же посмела вам тыкать и даже подняла руку на повелителя мира! Как же меня еще земля носит? Или вы решили казнить неугодную в стенах крепости, чтоб и другим неповадно было? - угольно-черные глаза смотрели неотрывно, словно надеясь уловить на моем лице хоть какую-то эмоцию. Я тоже разглядывал полукровку с интересом - не каждый день можно обнаружить истинного правителя Шаккарта. Да, честно говоря, единственным истинным был Эрсен, которого я боялся до колик в животе. Ловил каждое слово, считал неземным существом, хотел стать ему другом... о моей слабости прознали генералы и, прикрываясь моей волей, казнили всю его семью, только младшую дочурку оставили. Осознав, что натворили мои люди, я оставил крепость в покое, а генералов этих сослал на север, но силой доверенных людей северной столицы они так и не достигли, без вести пропав среди заснеженной пустыни. Но разве это что-то меняло? Я стал чудовищем в устах первой Шаррак'то. И не уверен, что она была далека от истины, ведь вся моя жизнь - все эти вяло текущие века моего существования! - преисполнены какой-то беспричинной ненавистью ко всему вокруг. Я был слишком слаб, не мог бороться за свое счастье, а когда появились силы - не смог сдержать себя. Подвигов, видите ли, мне захотелось, славы, почета! А о цене я тогда и не думал. Теперь уже поздно горевать. И менять что-либо - поздно. Я научился играть в выдуманную игру, сросся со своей маской, досконально выучил свою роль... Я уже не тот, каким был когда-то. Я Император. Первый... Второй... Шестой... какая разница? Эта моя ложь - лишь капля в море обмана, в котором я утопил самого себя и весь этот мир. Я... один лишь я.

Почему?! Почему, черт подери, на меня не действует сила Ллин?!

За что? За какие грехи на заре своей жизни я получил бессмертие?! И главное - для чего? Уж точно не для того, чтобы повелевать жизнями тех, для кого я не бог, не отец и даже не брат...

- Боишься? - Кертен смотрел на меня сверху вниз, безбоязненно стоя рядом, даже не в шаге - на расстоянии вздоха! - от меня. Я подняла глаза, столкнулась с взглядом печальных зеленых глаз...

Боль. Откуда боль в глубине зрачков у такого существа, как Император?

Горечь. Когда, где и что он мог изменить, задержать, но опоздал или не посмел?

Ненависть. Не ко мне - к самому себе. Что надо сотворить, чтобы воспылать такой яростью?

Слезы... я никогда прежде не видела мужских слез. Как нужно терзать свою душу, чтобы правитель мира научился плакать?

'Боишься?' - хм, глупый вопрос. Боюсь? Нет! И никогда не боялась. Восхищалась, трепетала, но не боялась. Император - неизбежное. И не обязательно зло. Ведь есть же что-то среднее между светом и тьмой! Например, власть, основанная на единоличной силе. А настоящей силы невозможно страшиться, ее можно лишь уважать.

- Еще чего! Ну Император так Император, какая разница! Только говорить надо было заранее, я ж могла вашу святейшую персону последними словами облагородить, не думали, Ваше Величество?

- Зато узнаю мнение народа о себе, - попробовал усмехнуться Кертен, но вышло как-то коряво и кособоко - сущая улыбка сквозь слезы. - Честность никогда не бывает лишней. А неведение порой играет весомую роль в понимании. Что ты видела в том 'Императоре'? Внешнюю браваду? Силу? Возраст? Все то, чего нет во мне... нет и не будет! Во мне есть кое-что получше...

- Хитрость? - осмелилась съерничать я. Император не обиделся, но поправил:

- Ум. Думаешь, для того, чтобы держать в своих руках целый континент, нужна только лишь сила?

- Контроль предполагает... - начала было я, но Кертен вошел в раж и перебил, даже не заметив, что я нахмурилась, недовольная его диктаторскими замашками. Но чего я хотела от Императора?

- Контроль может быть и ненавязчивым, - ехидно прищурился он. Меня озарило:

- Колпаки? - предположила я.

- Колпаки, сбитые нити силы, выжженная магией земля, парочка шпионов... ну и стены, разумеется, у которых непременно есть уши, - начал загибать пальцы Кертен, мечтательно глядя в небо. Не удивлюсь, если в Шаккарте понатыкано шпионов, как укропа на грядке - что ни шаг, агент Империи.

- Мудро, - кивнула я. Никогда бы не подумала, что одобрю подобную политику, но... в этом человеке (да и человеке ли?) захватывает все - взгляд, голос, мимика, жесты. Он не король, не Император, но правитель. Тот, кто умеет и любит править. И всякий раз находит к управляемым свой неповторимый ключ, который запирает на все засовы непонимание и расхождение во мнениях и культурах и затыкает рот оппозиции.

- Не мудро, а глупо. Система несовершенна, но я просто не знаю, чего ожидать от степняков, если ослабить давление.

- Думаете, я подскажу?

Император хмыкнул, глянул искоса:

- Не буду против.

- Я не предам Шаккарт. Я и так слишком многое доношу Вашему Императорскому Величеству. То, что следовало бы скрывать. Но долг...

- Я могу освободить, - мягко проговорил Кертен. Зеленые глаза - чародейски зеленые глаза! - смотрели, добираясь до самой сути, выворачивали наизнанку, сулили свободу, подталкивали к горлу шепот-согласие...

- Нет! - я дернулась, как от пощечины, моментально вскочив на ноги. Помотала головой, избавляясь от наваждения. Горделиво выпятила подбородок... И оказалась лицом к лицу с властелином мира.

Чуть опустив голову набок, он был почти одного роста со мной. Все это напускное величие истерлось, когда между нами осталось расстояние в ладонь.

Я чувствовала его - иначе не скажешь. Видела, словно смотрела изнутри. Понимала... Почти могла прочитать... и прочитала бы, если б не висела на нем отводящая руна! Скрытник. Развел тайны. А ведь несколько витков и я узнаю о нем все. Его жизнь станет моей жизнью, его память - моей памятью, его душа... он весь запечатлится на мне, стоит ему лишь перешагнуть границу крепости!

Боги, откуда я это знаю? Кто подсказывает мне мои будущие шаги? Кто?

Осознание пришло немедленно. Слегка размытый образ, но я все равно смогла различить. Чуть не задохнулась, сраженная своей догадкой, но сумела заново научиться дышать, ничем внешне не выразив своего состояния. А шепот на ухо - такой тихий, шелковый - продолжал вразумлять меня, указывая на бреши в обороне противника. Ну, может, не противника, а оппонента, и даже спутника на недолгое времяпрепровождение в степи, но мой бестелесный собеседник предпочел назвать Императора именно противником. Язвительно так сообщал: 'Он же мальчишка! Обыкновенный мальчишка с не по-детски печальными глазами. И плечи ссутулились от груза забот. И бледность, и затравленный взгляд - все выглядит так, будто он взвалил на себя неподъемную ношу ответственности за весь мир, унести которую ему не по силам. И он идет против самого себя, теряя по пути остатки человечности, превращаясь в Императора - холодного, неприступного, непоколебимого... полную противоположность самому себе!'

Я опешила. Никогда не думала об Императоре так. А голос в голове, окрепнув и внезапно обретя силу надо мной, завладел устами и с вызовом бросил Его Величеству в лицо такие слова, за которые меня следовало бы четвертовать на месте:

- К чему мне свобода от воли короны, если черед четыре витка я одену оковы эмиры, которые куда как страшнее всех человеческих клятв и обязательств? Зачем мне мнимая независимость, когда я целиком в рабстве собственного происхождения?! За меня все решили. Я сяду на трон и двадцать витков буду охранять крепость от посягательств извне. Я стану восьмой правительницей Шаккарта, и ни вы, ни я не можем изменить предначертанного. Меня избрала крепость. Неужели можно ее переубедить?

- Я не знаю, но...

- Силь? - Короткий смешок. - Сильяна никогда не взойдет на трон по собственной воле. Собираетесь связать ее по рукам и ногам и надеть на непокорную головушку тиару? Не выйдет. Шаккарт не примет ее, так будет только хуже...

- Откуда ты можешь знать? - в голосе мелькнула злость. С чего вдруг Император решил озаботиться моей судьбой? - Разве хоть раз в крепости возникала ситуация двух наследников?

- Нет, никогда. Но я - знаю.

- Откуда?

- Мне... сказали.

- Кто?

- Не кто, а что - Шаккарт. Что вы знаете об истинных правителях?

- Ну, - Кертен задумался не на шутку. Меж идеальных темных бровей залегла складка, сделавшая его лицо старше и серьезнее. - У истинных есть сила, чтобы защищать. Есть воля, чтобы принять силу и не нападать. Есть знания, мудрость, навыки прошлого...

- Это прошлое и подсказало. Раньше, еще до оккупации из числа детей правителя выбирали будущего владыку. Выбирала сама крепость. Ошибаться она не умеет, - наставительно сообщил голос, отбросив меня еще дальше от тела. Нет, ну каков, а! Бормочет что-то непонятное, сводит с пути истинного верную слугу Императора, и притворяется кем - крепостью! Я схожу с ума...

У меня в голове словно зажегся свет. Все встало на свои места - странная архитектура Шаккарта, неуловимо напоминающая мне что-то давно забытое, но знакомое со времен далекого детства; ледяное спокойствие, с которым степняки приняли первых поселенцев-западников; тайны, окружающие крепость со всех сторон.

Я должен разобраться в этом странном мире, иначе... Игра заходит слишком далеко, набирается опыта, смекалки, а это чревато. В первую очередь для меня. Игра не может быть умнее игрока, потому что при таком раскладе игрок проигрывает, а в моем случае проигрыш может означать лишь одно - смерть. И никакое воскрешение тут не поможет, потому что игра превратиться в жизнь. Ту самую, от которой я сбежал в свое время.

- Что тогда происходило?

- Что? - Ллина задумчиво дернула себя за ухо. Помолчала, глядя на меня так, будто раздумывала, стоит ли делиться с великим и ужасным императором историей своего народа. Вздохнула, решившись. - Если древние летописи не врут, то в определенно выверенные дни открывались небесные врата и боги-создатели указывали на будущего правителя из числа множественных наследников. Избранный уходил на вершину Облачной башни, а возвращался уже другим, измененным богами, непохожим на обычных степняков как внешне, так и внутренне - Истинным. Появлялась сила и знания предков, помогающие властвовать над степью. Тогда, когда правитель находился на троне, степь была безопасна...

- Но боги ушли? - предугадал я дальнейшее развитие событий. Точнее, воскресил в памяти знаменательный момент высадки на восточные острова. Но девочке ни к чему знать о моем бурном прошлом. Нет, чуть позже, взойдя на трон, она все поймет, но пока... не только же в женщине должна оставаться загадка!

- Да. Они покинули степь сразу после гибели последнего Истинного. А, может, и раньше...

- Как только Первый ступил на берег?

- Да.

Что же это получается? Великие восточные боги меня боятся? Или... или просто знают, кто я на самом деле и не желают встречаться. Почему? Неужели мы знакомы? Неужели план создания привели в действие, а я оказался не в том месте не в то время? Мда... кажется, моему беспечному времяпрепровождению пришел конец.

- На срочно нужно попасть в крепость, - решительно заявил я. Ллин скептически хмыкнула:

- И как вы себе это представляете, Ваше Императорское Величество? - мне почудился неясный блеск в ее глазах. Чуждый, бледно-зеленый, фосфорического цвета. На черном бархате радужки он был особенно заметен. - Прикажете ветру нас нести?

- Отчего ветру? - попытался отшутиться я. - Кони вполне сойдут. Какую масть предпочитаете?

- Вы сначала чего помельче сообразите, а потом на транспорт замахивайтесь. - Высокий голос сочился ядом. И куда только подевалось ее безмерное уважение к монаршей персоне?

Этот взгляд, этот голос вкупе с внезапно проснувшимся голосом разума (века ж дремал, паршивец!) добили меня окончательно. Я раздраженно дернул рукой в привычном жесте заклятия расщепления, но привычного в степи отката не было. Как не было и взрыва. Были только две лошади. Хотя, лошади, это громко сказано - полудохлые клячи, без седел и упряжи. И если Ллин смотрела на них с весельем и предвкушением, я - с ужасом, сглатывая слюну. Держаться в седле я худо-бедно мог, но без него представлял себе только лишь скачки... на своих двоих за лошадью. Может, я пессимист, но лучше бы я изобразил колесный транспорт. Или чего на воздушной подушке. И мне привычно, и местных удивлю, склонив к научно-техническому прогрессу. Но... поздно - полукровка уже гордо восседала на более здорово выглядящей кляче. Как со своим ростом она до нее допрыгнула, не применяя познаний в нецензурной лексике и не пользуясь никаким постаментиком, я понять так и не смог. Впрочем, теперь была моя очередь.

Голос... Шипит, подавляя мои слабые попытки освободиться и самостоятельно принимать решения. Да я даже идти сама не могу! А голос нахально утверждает, что он ненадолго. Ага, так я и поверила!

Голос... такой четкий и безапелляционный, я не могу противиться его воле. Хамлю всем подряд. Или исключительно Императору? Я ничего не могла поделать, он сильнее. Гораздо. Думаю, если б он заставил меня спрыгнуть со скалы (хотя, именно скал в округе не наблюдается), я бы даже не колебалась. Странное дело, ведь я всегда считала себя обладательницей сильной воли. Других степи не рождают. Хотя, именно я появилась не в крепости, а за ее пределами. Отсюда эта слабость противиться чужой власти?

Словно издалека я смотрела на Кертена. Император сотворил лошадей, на одной из которых я непонятным образом уже восседала. На вторую пытался запрыгнуть он. Хотелось помочь - советом, взглядом, но я не могла. Голос запретил. Отчего он не любит Императора?

'Вздорный мальчишшшка!'

Возраст не всегда определяет суть. Тем более коронованной персоны. Еще причины?

'Ссслабак, подмявший под себя умных людей'

Слабый не смог бы... умные люди не зря считаются умными. Они идут только за сильными. Такими, как Император.

'Ты его не знаешшш'

А ты?

'К приссскорбию'

А я бы хотела узнать его поближе...

'Влюбленная дурочка' - фыркнул он и исчез. В тот же миг пришло ощущение собственного тела - уставшего, голодного и очень злого на свою хозяйку, отдавшую его в чужое пользование. Эх, если б я по собственной воле отдала, так нет же - силой забрали.

Коняка подо мной недовольно всхрапнула, дернулась в сторону, так что я с трудом сумела удержаться в... отсутствии седла. Да я готова хоть пешком до крепости, лишь бы самой управлять своим телом! Боги! Я свободна!

Кертен покосился на меня с недоумением. Видимо, принял улыбку до ушей за признак насмешки. Будто бы я сумела без посторонней помощи запрыгнуть на лошадь! Да нет, разумеется. А вот кто-то во мне смог, да так резво, что я даже не запомнила как, собственно, ему это удалось.

Спустя пару минут Кертен справился с непреодолимой задачей... слевитировав на лошадь. Мда, хорошо, пожалуй, быть магом. Конечно, постоянно тяготят завязанность на силовых линиях и периодически опустошаемый резерв - но плюсов больше! Гораздо.

Комментарии: 14, последний от 27/09/2008. © Copyright Асфир (asfir89@rambler.ru, ICQ 470-984-277) Размещен: 07/08/2007, изменен: 17/02/2009. 119k. Статистика. Глава: Фэнтези Шаккарт Иллюстрации/приложения: 6 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Текст находится в состоянии жестокой правки. Меняю зубодробительные названия на более привычные уху (нашла консультанта-историка и радуюсь) Начало вроде как вычищено, конец же ждет своей участи. Если кто увидит ляпы - пусть заявляет громко и четко. Вернусь из заслуженного отпуска - с удовольствием ознакомлюсь :))) комменты тож были бы желательны - честно-честно, не откажусь!

Асфир : другие произведения.

Шаккарт

Шаккарт