Манасыпов Дмитрий Юрьевич : другие произведения.

Район - 55

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    "Оглянитесь вокруг. Вы уверены, что прямо сейчас привычный мир не разлетится вдребезги? Город назывался Радостный-55. Жили в нем обычные люди: работали, любили, строили планы на будущее. Соседство с секретной военной лабораторией их не беспокоило. Да они и знать не знали, что там происходит. А в один из дней- случилось. По городу прокатилась Волна. Все и вся вмиг изменилось до неузнаваемости.. Города Радостный-55 не стало, зато появился Район-55. Аномальная зона, свой особенный мир... Район оцеплен войсками. Внутри периметра не осталось людей в привычном смысле - все без исключения подверглись мутациям, телесным или психическим. Кто-то превратился в монстра, а у кого-то открылись сверхспособности. Кто-то сохранил в себе человеческое начало, а кто-то напрочь утратил. В Район-55 тайком пробираются научные экспедиции - изучать разные виды мутаций, добывать для лабораторий предметы с необычными свойствами. В Район с особыми заданиями посылают спецназ. В поисках острых ощущений в Район проникают туристы, наши и иностранные. И, конечно, сталкеры. Для сталкеров Район-55 - это мир, где они счастливы. И только сталкеры могут наладить контакт между большим миром и аномальной зоной, не дать свершиться Катастрофе. А Катастрофа назревает..." (с) "Район-55" готовится к выходу в ИК "Крылов". Следует сразу предупредить, что в произведении содержатся как нецензурные выражения, так и сцены жестокости и насилия. Так что сами понимаете: кому следует читать, кому нет. Для тех, кто считает, что слово "сталкер", "артефакт" и "аномалия" есть ни что иное, как часть соответствующей игры, хочется напомнить, что существует "Пикник на обочине". "Район-55" был изначально задуман в ключе проблем людей в зоне экстремального выживания, а не ради добывания "хабара". Того, как они себя будут вести в гипотетически возможной ситуации. Как вышло - судить вам.

  Пролог:
  
  Человек в старой, заношенной "горке", сидел на тёмном, растрескавшемся пне на склоне Ключёвской. Положив на колени карабин "СКС" с простой оптикой, сбросив на землю выцветший рюкзак-"эрдэшку", курил сигарету без фильтра и внимательно смотрел вниз, через зеркальные очки-"капельки", в которых отражалось весеннее солнце.
  Низ делился ровно на две половины, рассекаемые давно обмелевшей речкой с дряхлеющим мостом и почти полностью заросшей камышом, затянутой ярко-зелёной ряской. Прямо перед человеком виднелись засыхающие ивы, которые никак не хотели сдаваться перед фактом медленного умирания реки. Длинные ветви лениво колыхались, задевая кончиками за пушистые камышовые хвосты, торчащие на полутораметровой высоте.
  По "эту" сторону, где Ключёвская поднималась над всей округой, мягким ковром волновалась высокая трава. Западный и восточный склоны сопки густо заросли клёнами, карагачами и редкими берёзами, со стороны которых веяло сочным запахом ещё молодых листьев. Стрекотали и гомонили птицы, вьющие гнёзда, деловито жужжали пчёлы-трудяги. Прямо на самый кончик ствола карабина, басовито гудя, опустился мохнатый шмель. Посидел-посидел и поднялся в воздух, улетая по своим, шмелиным, делам.
  На "той" стороне...серела выжженная земля. Торчали перья ржавеющих вертолётных ракет "НУРСов". Темнели воронки от разорвавшихся мин и снарядов.
  Почти двухсотметровая полоса, очищенная от всего, заканчивающаяся первыми, невесть как уцелевшими деревьями с посечёнными осколками ветвями. Уходила вдаль пыльная грунтовка, по которой гуляли маленькие смерчики, пересекая давно продавленные на десяток сантиметров вглубь следы танковых гусениц. Остро и зло торчала вверх колючая, стального цвета трава. Изредка доносились непонятные, странные и неприятные звуки, издаваемые невидимыми обитателями леса. Из птиц человеку было видно только одиноко парящий в высоте над лесом крупный хищный силуэт грифа.
  И небо...серое, тяжёлое, наполненное плотными тучами. Невидимая граница, пролёгшая между "этой" и "той" стороной, умудрилась поделить пополам даже чистый аквамарин неба.
  Человек, сидевший неподвижной статуей, пошевелился, аккуратно туша сигарету о подошву высокого сапога с застёжками. Бросил её на землю, аккуратно вдавив каблуком поглубже. Поднял руку, посмотрел на механические часы, сидевшие на плотно охватившем тёмное, жилистое запястье, металлическом гибком браслете. Чуть качнул головой, как бы соглашаясь с тем, что пунктуальность соблюдена, когда услышал тихие и аккуратные шаги за спиной:
  - Добрый день. - Он не стал оборачиваться. - Как всегда вовремя.
  - Как всегда. - Собеседник встал рядом, смотря в ту же сторону, раскачиваясь на каблуках высоких, шнурованных ботинок. Тёмный камуфляж, жилет с рядом карманов для магазинов, автомат и "бегунки" на погонах, с полевыми, вышитыми зелёной нитью тремя большими звёздами. - Спасибо за ребят, которых вывел.
  - За которых именно ребят, полковник? - Человек в очках чуть улыбнулся краем жёстких губ. - Это вам спасибо. Хотя бы немного могу спокойно вот так здесь посидеть. Есть дело?
  - Да. - Полковник кивнул головой. - Нужна твоя помощь...
  - Что надо?
  Военный аккуратно опустился, присев на корточки. Посмотрел на тот берег, смотрящий на них просветами между деревьев, сплюнул на землю:
  - Дело тонкое... по твоему профилю. Проследить, помочь одной группе.
  - Куда идут?
  - К чёрту на кулички.
  
  
  РАЙОН: Радостный-55, начало.
  
  Глава первая: вечер, оставшиеся минуты.
  
  Валера ещё раз обтёрся мохнатым, тёмно-красным полотенцем, чувствуя, как быстро бежит кровь по разогретым мышцам. Контрастный душ, жёсткое растирание и нормально - пока усталость почти и не чувствуется.
  Тренировка прошла хорошо. Довольные малолетние борцы, честно отпахав на ковре положенное время, разошлись по домам. Серёга, второй тренер, заполнял журнал.
  Валера прошлёпал по старенькому линолеуму сланцами, достал из шкафа чистую футболку с эмблемой "Нефтяника", джинсы и стал одеваться.
  - Слышь чего, Валерун... - Сергей, продолжая чиркать ручкой, не глядя, щёлкнул переключатель электрического чайника. - А ведь пацаны-то хорошо работают. Не стыдно и на область будет повезти. А Вадьку с Родионом, чем чёрт не шутит, могут и в сборную записать.
  - Я тоже так думаю. - Валера, натянувший тугие джинсы, подошёл к стене за своим столом и задумчиво провёл пальцем по собственным грамотам, украшавшим стену. - Потенциал у них обоих - будь здоров. Конечно, работать и работать над ними, но кандидатами от нас точно выйдут.
  - Угу... - Его напарник почесал небритый подбородок. - Точняк, могут.
  Тренера, не сговариваясь, покивали головами. Они оба любили свою работу, которая не была престижной и высокооплачиваемой. Любили именно чувства и эмоции, которые появлялись на лицах мальчишек-воспитанников, когда они выигрывали схватки.
  Оба в прошлом оставили нереализованные возможности. Валера, в своё время шедший на сборную, из-за травмы восстанавливался непозволительно долго.
  Сергей...тут случай был сложнее. К работе с детьми его допустили под личную ответственность начальника местного ГУВД. У Серого за спиной была судимость, за нанесение тяжких и превышение пределов допустимой обороны. Рядового мента, только отслужившего срочку и решившего защитить честь сестры - закрыли на пять лет.
  - Посмотрим, поработаем. - Валера, подумав, открыл дверцу шкафчика. Стукнув стеклом, поставил на стол два стакана, так редко сейчас встречающихся "граняка". Плеснул по "пятьдесят капель" себе и напарнику. - Будем?
  - Будем, едрёна кочерыжка. - Сергей махом опрокинул в себя водку. - Если не помрём. Лишь бы им мясистые пацаны не попались, как мне когда-то.
  - Ну да. - Валера поморщился. Достал бутылку с тёплой минералкой, запил. - Самое главное, чтобы мясистые не попались.
  - Пошли что ли. - Серый наконец-то закончил чиркать ручкой. - Спать хочется.
  - Да пошли. Завтра суббота, отоспаться можно. А чай?
  - Да и хрен с ним, Валерище, с чаем-то. - Второй тренер поморщился. - Чай не водка, много не выпьешь.
  Валера задумался. Много, не много, но факт - выпить напарник любил. Понятно, что большинство тренеров после тридцати пяти, когда многие надежды полностью разваливались, любили "накатить". Но Сергей пил нехорошо. В одиночку, чуть ли не чокаясь с зеркалом. Работал, правда, так, что не придерёшься, но тем не менее...
  Хлопнула дверь. Торопливый бег мягких подошв кроссовок замер у двери. На пороге стоял Мишка, самый маленький из группы:
  - Валерий Леонидыч, там, там... - Голос пацана, покрасневшего от бега, сбивался. - Там каблушные, человек пятнадцать, взрослые, а нас всего восемь осталось...
  Тренера переглянулись, и, не сговариваясь, бросились на улицу...
  
   *****
  
  
  Надя сидела на лавке перед подъездом, дымя "Вогом", который стрельнула у подруги Кати, высокой, худой и конопатой девицы. Нервн1ЙЁ ичала, изредка матерясь и глотая давно выдохшееся "Жигулёвскоё". Подруга понимающе и многозначительно молчала. Темнело, небо уже окрасилось в розовый цвет.
  Причина нервоза была тривиальна до неприличия: беременность. Всё как обычно и как всегда: день рождения, клубан, похожий на Энрике Иглесиаса красавец, которого привёл кто-то из друзей, танцы-обжиманцы и прочее. Потом две недели встреч, кино и прогулок. И громадное преимущество перед подругами, ведь у красавца, приехавшего учиться в нефтяной техникум с Татарстана, имелась собственная квартира, доставшаяся в наследство от деда.
  У него - сессия, у неё - подготовка к выпускному ЕГЭ. Куча времени, которое так весело проводить на большой двуспалке, застеленной шёлковым бельём, попивая "Мартини-Бьянко" из горлышка. Заниматься сексом при свечах, прижиматься к нему, такому красивому и любимому и чувствовать себя если не героиней голливудского фильма, то уж персонажем молодёжного сериала точно.
  Был ли бракованным презерватив, или количество активных сперматозоидов у Иглесиаса зашкаливало? А хрен его сейчас разберёт. Как уверяют гинекологи - прерванный половой акт не является хорошим средством для предохранения от нежелательной беременности. И ведь правы оказались все медики, которые об этом твердят (наверняка включая лейб-врача Её величества королевы Великобритании и всех членов королевской семьи). Когда не обратившая внимания на отсутствие месячных Надежда всё-таки решила купить тест, то сразу в этом убедилась.
  Сегодня утром она сидела на кипельно-белом унитазе в такой родной и близкой родительской квартире, в которой родилась и выросла. Смотрела то на розовую коробочку с немецкой надписью, валявшуюся под её ногами, на которых красовались мягкие тапочки с мордашками кроликов, то на узенькую картонную полоску в руке.
  "Две, их ДВЕ!!!" - хотелось громко орать, но за дверью сонно протопал отец, идущий в ванну, и тут до неё дошло...
  Да, всё было красиво и замечательно-романтично. Было да прошло. Надю била крупная дрожь от одной мысли о том, что сейчас внутри неё, где-то там, внизу живота, завёлся паразит. Ненужный ей залётный ребёнок, который, если от него не избавиться, перегораживал ей дорогу к учёбе, студенческой жизни и последующему устройству жизни после неё. Зачем он ей?!
  Но...девушка обхватила голову руками, понимая, что ведь если она сделает аборт, то детей потом может и не быть. Об этом талдычила гинеколог во взрослой поликлинике, куда её перевели совсем недавно. Они тогда с Катькой хохотали, вспоминая девчонку, выпустившуюся со школы два года назад с большим животом. Осенью она уже ходила с коляской, в которой тихо и мирно сопел щекастый розовый пупс. А рядом с ними шёл отец, только-только закончивший третий курс ВУЗа.
  Тогда ей было весело, а вот сейчас?..
  Выйдя на ватных ногах, она быстренько шмыгнула в свою комнату, с головой зарывшись в одеяло. Дождалась, когда хлопнет дверь за мамой, которая вышла последней, захватив младшего брата. Трясущимися пальцами быстро набрала ЕГО номер.
  Трубку он взял со второго звонка. Выслушал, помолчал, сказал, что перезвонит. Через час, когда начавшая дёргаться, с блестящими глазами Надя не выдержала и схватила телефон, раздался звонок в дверь.
  Десять минут разговора. Трещина в глубине души и неторопливый стук каблуков его модных туфель, удаляющийся по лестнице вниз. Он готов дать ей денег и найти врача, вот и всё. Не забивай себе голову глупостями, сказал ей Иглесиас, которого звали Мансуром, такое бывает. Какая свадьба, и какой ребёнок?! У меня есть невеста, наши родители договорились давно. Да, на дворе двадцать первый век, и мы не на Кавказе. Ну и что? У вас свои обычаи, у нас свои. Подумай, время есть. Едем? Ну, всё, я пошёл...
  - Козёл, ёпт. - Катька прищурила глаз, в который попал дым. - Мудак нерусский. Слушай, подруга, не ссы, прорвёмся. Денег даст - сделаешь аборт. Не рожать ведь теперь.
  - Аборт? - Надя ссутулилась.
  - Нет, блин, выносишь и будешь жить у родителей. Дядя Костя будет рад стать дедом, да, Надь? Эй, ты чё, ревёшь что-ль?
  Надя плакала. Молча, давясь сухим, сдавленным плачем, зажав ладонями лицо. И только когда подруга, высившаяся над ней фигурой командора, всё-таки не выдержала, обняв её и прижав к себе, только тогда она разревелась в полный голос.
  
  *****
  
   Мирон матерился, ковыряясь во внутренностях старенького "газона". Мало того, что он остался последним, и уже вечер на дворе...
  Драндулет, который его заставил чинить мастер, был одним из самых старых в РОСТО. А учитывая факт того, что Мирон свободно манкировал все занятия по матчасти, факт удачного ремонта казался ему сейчас просто сказочным и недостижимым.
   Категория "С" была нужна Мирону по одной причине: армия.
   Гребли всех. Больных, косящих, студентов, аспирантов, обеспеченных и не очень. Полгода назад забрали соседа с пятого этажа, Сашку, сына начальника ремонтной службы местной "Роснефти". Деньги папаши не помогли. Мирон бухал на проводах, вливая в себя стакан за стаканом, косясь на подругу призывника, одновременно ревевшую и с интересом приглядывающуюся к другу Сашки, студенту "аэрокоса". В его ВУЗе была военная кафедра, и потому в ближайшее время повестка не светила. Варька, обладавшая в неполные девятнадцать четвёртым размером груди и внешностью фотомодели, ждать полтора года неудачника, отчисленного за прогулы, явно не собиралась.
   Мирон, которого судьба его отношений с постоянной подругой интересовала мало, задумался о другом:
   Ему, пэтэушнику, обладавшему железным здоровьем, "отменной" характеристикой в местном ГОВД и проживающему с матерью-техничкой, армия грозила точно. Вот только идти куда-нибудь в десантуру или спецназ, ему не хотелось. Единственной лазейкой, которая могла бы обеспечить спокойную, относительно, службу, Мирону представлялась авторота.
  Вот и приходилось теперь торчать кверху задом, тупо пялясь в железные ветеранские внутренности и понимая, что Петрович, давно разменявший шестой десяток, хрена лысого поставит нужный балл.
  - Урод, бля, педерастичный. - Мирон харкнул, попав то ли в масляный фильтр, то ли в карбюратор. - Сука...
  Мученик автомобильной науки спрыгнул с бампера. Отошёл в сторону курилки, сел на лавку и задумался. И тут хлопнула дверь ангара:
  - О как! - Мирон осклабился. - Ты-то мне и нужен, лошара.
  Перед ним стоял, невесть как забредший в ангар, его одногруппник-неформал Лёшка. Худой, нескладный, длинноволосый, в старых джинсах и майке с надписью "Король и Шут". Практически отличник учёбы. Стоял, глядя на Мирона, никогда не упускавшего возможности зачмарить его, и затравленно озирался на дверь:
  - А... - "Ботаник" сглотнул. - Алексея Петр...
  - Не видишь, что ли - нет никого. В шары долбишься?! Сюда иди, ушлёпок.
  Лёшка обречённо вздохнул, и направился в сторону почти двухметрового "шкафа", радостно скалящегося с самого момента его появления в гараже.
  - Короче, умник. - Мирон прикурил. - У тебя ровно пять минут, чтобы понять - чего в этом пылесосе не работает, и что нужно сделать. Понял?
  - Понял. - Лёшка покосился на сбитые костяшки своего постоянного кошмара. - Сейчас посмотрю. А...
  - А если тя Петрович увидит, то песец тебе, чмо ты болотное.
  
  *****
  
  Александр Анатольевич, врач-патологоанатом городского морга, ужинал.
  Степенно и неторопливо ел домашние котлеты с варёной картошкой в сливочном масле, посыпанной зелёным лучком, которые ему принесла подруга, работавшая старшей медсестрой в реанимации. Сегодня у неё был отдых, вот и постаралась, произведя на свет незамысловатое, но от того не ставшее невкусным чудо кулинарного искусства.
  Жрец Таната довольно зажмурился, чувствуя, как ледяной струйкой по пищеводу протекла струйка спирта, который он предварительно убрал в холодильник. Водку Александр Анатольевич не любил и не уважал, вполне логично считая, что неразбавленный медицинский куда как лучше продукции непонятного качества, продаваемой в современных супер, и не только, маркетах. А под такие котлеты - так вообще восхитительно.
  Патологоанатом давно вёл холостяцкий образ жизни, довольствуясь малым. Ел в основном на работе, дома постоянно употребляя только полуфабрикаты. Из одежды предпочитал джинсы и весёлые футболки со свитерами, то есть то, что не нужно было тщательно гладить. В домашней обстановке у него присутствовал полный минимализм вкупе с анархией, выраженной в валяющихся повсюду носках, футбольных газетах и пустой тары из-под пива, складируемой на кухне.
  С противоположным полом ситуация была сложной. Женщины относились к нему своеобразно, оценивая прелести спортивного, с интересной внешностью, тридцатилетнего холостяка, владеющего двухкомнатной квартирой адекватно, но при этом довольно быстро исчезали, узнав про характер его работы. Что тому было виной, своеобразность ли работы, или въевшийся в одежду запах формалина напополам со сладковатым ароматом разложения, Александр Анатольевич не знал.
  Посему приходилось ему перебиваться обществом молодых и не очень местных блядушек, временно одиноких жён вахтовиков с Севера и редкими случаями с профессионалками. Последнее было весьма редко, так как в местных палестинах таковые особи отсутствовали, а в командировки Александр Анатольевич ездил редко.
  Но за последние пять месяцев в его жизни произошла значительная и весьма приятная метаморфоза, связанная с худой и длинноногой особой, сейчас полулежавшей на продавленном диванчике напротив. Стоит заметить, что при этом из одежды на ней был только халат напарницы Александра Анатольевича, Светланы, сейчас полностью распахнутый и абсолютно ничего не скрывающий. Мера предосторожности, так сказать, на случай нежданного и негаданного визита кого-нибудь из руководства.
  Причина метаморфозы была действительно длиннонога, поджара и рыжеволоса. То, что цвет волос у неё свой родной, весьма явно доказывало отсутствие одежды. Звали её Рита, и работала она, как уже было сказано выше, старшей медсестрой в местной реанимации. По возрасту она была старше активно поглощавшего прожаренный мясной фарш врача на три года.
  Рита была женщиной умной, адекватной и нормально-стервозной. Обзавелась семьёй она весьма недавно, и ненадолго, разведясь по причине прозаической, и в чём-то, в особенности для бывшего мужа, весьма грустной. Она, по физиологическим причинам, не могла иметь детей. Что саму Риту нисколько не смущало, чего нельзя было сказать о её бывшем благоверном. Как результат, в тридцать три года эта милая и абсолютно нефригидная женщина оставалась одинока, проживая в однокомнатной квартире, полученной после развода.
  На Александра Анатольевича рыжая медсестра положила свой, ярко-изумрудный взор давно, ещё будучи замужем. Оказавшись снова вольной пташкой, Рита вооружилась многовековым женским и своим небольшим, но от того не менее серьёзным опытом, и принялась за обстоятельную, стратегически просчитанную операцию по завлечению патологоанатома в сети собственной, огненноволосой паутины.
  Специфика работы, при которой ей неоднократно приходилось сталкиваться со смертью и повреждениями человеческого организма различной степени тяжести, дала ей изрядную фору. Отторжения, связанного с основой жизнедеятельности и финансового благополучия Александра Анатольевича, не случилось.
  Ну, подумаешь! Морг, вскрытия, едкий запах формальдегидных растворов, изжелта-бледные, распластанные на столах тела, куча дешёвой одежды для похорон в кладовке (Александр Анатольевич не брезговал "левым" заработком, упаковывая и провожая чьих-то дорогих покойников в последний путь за умеренную плату, демпингуя цены "Горразнобыта"). Разве это оттолкнёт женщину, перешагнувшую рубеж четвёртого десятка, обладающую стальными нервами и постоянно сталкивающуюся со страшной Гостьей, забиравшей пациентов из палат её отделения?
  "Окучивание" претендента на руку и сердце прошло без сучка и задоринки. "Клиент", к тридцати годам приобретший склонность к постоянной спутнице и домашнему уюту, оборонялся обречённо и без активного сопротивления.
  К детям Александр Анатольевич относился спокойно и без ажиотажа. Куда как больше его интересовал именно тот аспект, что с Ритой ему не придётся прибегать к врачебному вмешательству при прерывании беременности. Окончательно она поразила его жёстким сексом в маленькой комнате, примыкавшей к прозекторской, и он сдался.
  Сейчас Рита развалилась на диване, наблюдая за партнёром, жадно поглощавшим остывающий ужин. Куда как лучше было бы находиться у него дома, где она давно навела именно тот порядок, который был по душе ей самой. Но...
  На стальных, легированных поддонах за стеной лежали три тела. Два совсем молодых пацана, попавших в аварию и бомж, которого привезла "труповозка", вызванная ОВОшниками, которые нашли его в подвале.
  Если мальчишек нужно было привести в то состояние, в котором их могли бы завтра похоронить, то бомжа нужно было обследовать, прежде чем отправлять на безымянное кладбище за городом. Так что работы у избранника Риты было много, потому она и пришла. Э-эх, а жаль.
  Женщина, потянулась, закинув руки за голову и разведя в сторону мускулистые бёдра, и улыбнулась, видя, как Александр Анатольевич поперхнулся, чуть не подавившись куском котлеты.
  
  *****
  
  Семёныч, старший прапорщик ППС ГОВД МО Радостный, тщательно мыл руки в подсобке круглосуточного торгового павильона-"разливайки" на "Пятаке". Тёр ладони друг о друга, старательно используя брусок тёмного хозяйственного мыла. Вода из крана шла еле-еле текущей струйкой, что раздражало и без того злого Семёныча. Да и раковина была забита, из-за чего в ней стояла на несколько сантиметров розовая от смытой им крови, с пеной от мыла, вода.
  - Смыл? - Лидка, дородная ночная продавщица, заглянула в подсобку. - Ну, Семёныч, ты и зверь. Это же надо, так человека отмудохать.
  - Рот закрой. - Прапорщик снял с крючка грязное полотенце и начинал вытирать руки. - Я и тебя бы отмудохал, не будь ты бабой. Раньше не могла позвонить, овца?
  - Ты чего?! - Женщина напряглась, понимая, что заведённый мент запросто может "выписать" звездюлей и ей. - Что я сделала-то? Ну, пили они в разливайке, и что? Дембельнулся вроде как один, вот и пили. Тихо и мирно, пока Керим не зашёл...
  Прапорщик развернулся к ней:
  - Сколько раз было говорено, что раз пьют и темно, так звони? Я ведь, если захочу, запросто вашу рыгаловку закрою. Так и передай своему шефу. Мы вам не мешаем водку палёную продавать, налево от хозяина, так?
  - Так...
  - И с тобой я договаривался, что раз есть мои клиенты, так звонишь. Было дело?
  - Было, Паш, но ведь молодые ребята-то. Друг с армии пришёл, я и подумала...
  - Ты бы, Лидок, думала поменьше, а то сдаётся мне, что ты точно не головой думаешь. А своим заводом.
  - Каким заводом?
  - По производству целлюлита, на который ты скоро трусы на рынке найти не сможешь, если жрать в два горла не прекратишь.
  Лидкины пальцы, вцепившиеся в косяк, побелели от того, как она их сжала:
  - Ну, ты и козёл. - Тихо и отчётливо зло произнесла продавщица. - Хрен с тобой, Семёныч, будут тебе клиенты. Но если ещё раз захочешь от своей Машки налево со мной сходить - хрен тебе. Понял?
  - Да и даром не нужно. - Прапорщик сплюнул и шагнул в сторону двери. - Подвинься, а то не протиснусь.
  Семёныч вышел в торговый зал, направляясь к выходу из модуля.
  Напарница Лидки, худенькая и зашуганная девушка, торопливо возилась в углу со шваброй, вытирая кровь и сметая осколки стекол. За стеклом двери виднелся зад милицейской "таблетки", на который патруль прапорщика объезжал улицы города. Рядом, бок о бок с ней, уже стояла "газелька" скорой помощи, которую пришлось вызвать сержанту Михайлову. Сам сержант, вместе с третьим патрульным, молоденьким стажёром, курили рядом со служебным автомобилем. Хлопнув дверью Семёныч направился к скорой.
  На "Пятак" они заехали планово и стали свидетелями того, как из крайнего окна "разливайки", уместившейся в самом конце ряда павильонов, вылетает высокий металлический стул.
  Внутри бушевала драка. И именно в прошедшем времени. Какой-то пьяный парень в явно дембельском камуфляже старательно избивал полу-татарина полу-азербайджанца Керима, который работал в соседнем ларьке. Ещё двое парней, в усмерть пьяных, крепко его держали. Кто выбил стулом окно было неясно, да то и не интересовало ППСников. Всё бы было ничего, если бы "камуфлированный" не решил доказать факт того, что он не зря служил в войсках дяди Васи Маргелова. И вот это он сделал зря.
  Семёныч, и без того злой по причине того, что должен был сегодня отдыхать, пить пиво и смотреть матч любимого "Рубина", думал не долго. Будучи в прошлом мастером спорта по боксу и обладая куда как большей комплекцией чем дембельнувшийся "голубой" берет, он быстро доказал всю абсурдность действия отставного вояки. Пока двое других ментов выкручивали руки дружкам десантника, Семёныч, обработав того, приступил к планомерному нанесению ему телесных тяжких, благо факт нападения на сотрудника при исполнении был налицо.
  - Ну чего там? - Прапорщик подошёл к скорой, из дверей которой выбрался врач. - Здорово, Лёх.
  - Здравствуй, Паша. - Бывший одноклассник Семёныча достал из кармана мятую пачку "Явы", щёлкнул зажигалкой. - Постарался ты на совесть, ничего не скажешь. Перелом лицевой кости, смещение перегородки носа и выбитые зубы. Не перегнул палку-то, а? Как считаешь, Паша?
  - Да срать я на него хотел. - Семёныч сплюнул. - Не хрен на меня кидаться было. Закрою его по полной, говнюка.
  - Закроешь-закроешь. - Врач глубоко затянулся. - После выписки гражданина Абросимова из больницы. К слову, Паша, пацан-то ветеран. Дело такое...
  - Какое, на хрен, такое?
  - Да ты не злись, Паш. Просто на таких ребятишек, как избитый тобой мальчишка, сейчас наш новый президент ставку делает. Льготные кредиты, рабочие места, поступление в учебные учреждения и прочее. Смотри, как бы тебя самого не закрыли, за превышение полномочий и несоответствие принятых тобою мер реальной действительности... А мальчика я увожу в "травму", Паша. Если повезёт, так ему лицо слепят заново, ну а не повезёт, так Квазимодой и останется. На всю жизнь. И отчёт я составлю, и в журнал запись сделаю, ты уж на меня не серчай, одноклассник.
  - А пошёл ты, Лёх, на... - Семёныч ещё раз сплюнул. - Имел я таких ветеранов, понял? Эй, экипаж, поехали в отдел, сдавать орлов.
  Дверцы УАЗика хлопнули, зафырчал двигатель, и "таблетка" покатила в сторону "дворца правосудия".
  За павильоном, стоя под козырьком, курила зарёванная Лидка.
  
  *****
  
   Кир шёл вдоль ряда клеток, осматривая свои владения и подданных. Владения были скромные, подданные неразумные и опасные. Но, тем не менее, свою работу Кир любил. А ведь всё началось с детства...
   Детство ему выпало сложное, пришедшееся на девяностые, проходило в городе-герое Москве, точнее в будущем Южном её округе. В семье, кроме Кира, было ещё трое детей, родители и бабушка. Родители жестоко пили, изредка работая в "окнах" между месячными запоями. Денег постоянно не хватало, игровых приставок и модных игрушек у детей не было. Единственным развлечением Кира были поездки с бабушкой в цирк или зоопарк, в те дни, когда ей платили пенсию. Вот оттуда и пошла любовь к животным, которые хоть и живут в клетках, но не пьют, любят своих детёнышей, оберегая их до момента взросления.
   С учёбой тоже не срослось, и Кир пошёл, когда пришло его время, служить в армию. Вернулся, съехал на съёмную квартиру и пошёл учиться на ветеринара. Из техникума его исключили на третьем курсе за жестокое избиение лиц кавказской национальности, обучавшихся с ним на одном "потоке". Еле-еле удалось отмазаться от суда и прочего, что с ним связано. Как результат: должность зоотехника в разъездном зооцирке. Что Кира, в принципе, полностью устраивало.
   - Ты чего нервничаешь, Джим? - Он остановился у клетки с большим орангутангом. - Старина, чёт ты мне не нравишься сегодня...
   Джим прыгал по клетке, крича и дёргая стальные пруты. Он был старым и очень большим, с густой, тёмно-рыжего цвета, свалявшейся шерстью. Обычно спокойный и невозмутимый орангутанг немного испугал Кира. Таким он его никогда не видел, и не понимал, что могло вывести из себя старого и умного самца. Зоотехник покачал головой и пошёл дальше, всё больше прислушиваясь к не совсем привычным для него звукам, которые издавали его питомцы.
   В соседней с Джимом клетке набирали силу ор и крики семьи шимпанзе, метавшихся по своему "дому". Кир еле успел увернуться от полусгнившей моркови, которую метнула в его сторону Шина, самая взрослая из самок.
   Павианы дружно оборали его, только завидев.
   Через стенку от них, раскачиваясь на четырёх лапах, разинув пасть и демонстрируя роскошные клыки, ворчал Болго, большая горная горилла, жемчужина зооцирка.
   - Да что за чёрт... - Кир торопливо двинулся дальше, подходя к клеткам с хищниками.
   Хищников у них было довольно много. Три клетки занимали бурые медведи, общим количеством с медвежатами доходившие до пяти голов. Два белых дополняли общее количество любителей мёда.
   Подойдя к ним, Кир оторопело уставился на обычно флегматичных мишек. Все самцы, включая громадного белого Шпаро, молчали. Но при этом амплитуды, в которых роль маятников выполняли медвежьи головы, поразили даже его. Только Машка, загнавшая обоих медвежат в угол, не раскачивалась. Вместо этого, заметив техника, медведица всей массой прыгнула на прутья, заревев и оскалив пасть. Кир поспешил как можно быстрее уйти, чтобы не волновать её ещё больше. Но и дальше дела были не лучше. Вой и ор нарастал.
   Две семьи обычных и одна красных степных волков, да плюс двое больших северных. Все люпусы выли, вытянув лобастые головы на крепких шеях.
   Лев и львица. Три маленьких чёрных леопарда, в просторечии называемых пантерами и один большой, африканский. Большой тигр-самец и маленькая самка. Три рыси и семья из четырёх больших манулов, мать и три котёнка. Кошки орали и шипели, а Хан, индийский тигр носился по клетке кругами, изредка терзая ни в чём неповинную деревянную кормушку.
   Рогатые, копытные и прочие миролюбивые тоже не подкачали. Олени, антилопы, сайгаки и даже большой африканский буйвол. Большой верблюд-бактриан, стоявший на самом входе в зоопарк. Лесные кабаны. Дикобразы, лемуры и мангусты.
   Большие пернатые и серпентарий. Полный набор, короче. И всё это мохнатое и пернатое сообщество сейчас выло, ревело, рычало и просто раскачивало клетки, создавая дикую какофонию.
   - Успокойтесь уже! - Кир стоял посередине смотровой площадки, ничего не понимающий, нервничающий и немного напуганный.
   - Кир, что твориться?! - Сан Саныч, старший зоотехник выскочил из прохода между клетками, натягивая на плечи старенькую "штормовку". - Давно орать начали?
   - Да какой давно, Саныч... - Парень повернулся к коллеге. - Пошёл посмотреть минут пять назад, как да что, а они тут уже...
   Быстрый топот по доскам настила на входе, запах "Жилетта" и "Капитана Блэка". Исполнительный директор, он же владелец и учредитель зоопарка в одном лице, Женечка Байсагин, явился лично проверить факт безобразия со стороны собственности.
   Пухленький, в туго обтягивающих жирный зад джинсах, цветастой гавайке, он остановился рядом с ничего не понимающими зоотехниками, и начал орать и командовать:
   - Чего за хрень у вас творится, Саныч?!! Почему звери орут, я спрашиваю? Кормили?!
   - Нет, ёпт, забыли! - Сан Саныч покосился на толстячка. - Сами-то поняли, что сказали, Евгений Петрович?
   - Ты мне поумничай ещё тут!!! - Женечка забрызгал слюной. - А почему тогда крик такой, я вас спрашиваю? А?!!
   - Погода может меняться будет, Евгений Петрович... - Кир директора откровенно недолюбливал, но старался всегда быть вежливым. - Мало ли, животные всё-таки...
   - А ты ещё поговори у меня, Кир!!! - Медленно, но верно, директор заводился всё больше и больше. - Думаешь не в курсе, что вы с Санычем здесь за шахер-махеры в обход меня делаете?!!
   - Что? - Старший зоотехник чуть не подавился дымом от сигареты. - Вы о чём, Евгений Петрович?
   - А ты подумай, Саныч... - Байсагин свирепо глянул в его сторону. - Думайте, как зверей заткнуть, понятно? Хоть здесь и старый район этой деревни, нам один хрен проблемы с местными пенсионерами не нужны. Не поспит какая-нибудь баба Люся ночку, а с утра жалобу на нас накатает. И поедем мы с городка дальше, и без денег. Ясно?
   - Ясно... - Буркнул Кир в спину удаляющегося начальства. - Что ничего не ясно.
   Сан Саныч сплюнул, понимая, что директор прав. Зооцирк разместился на старой площади городка, практически у самой трассы и железнодорожной линии. Невысокие старенькие дома, с перекосившимися дверями и узкими оконцами. Крохотные "финские" домики, которые когда-то, судя по всему, ставили для самых первых жителей-нефтяников.
   И прав был Женечка, именно в том, что жили в них, а вернее доживали, те самые старики.
  *****
   - Ох...ещё...ещё...м-м-м...а-а-а...а-а-а-а-а...!
   Ногти с тёмным лаком впиваются в кожу спины и затылка. Длинные светлые волосы раскинулись по подушке. Хрипловатое мужское дыхание и тихое женское постанывание. Терпкий, перечный запах и другой, слегка сладковатый аромат. Большие, сильные ладони мнут мягкие бёдра и крепкий, немного располневший зад. Кожу на мышцах пресса чуть колют короткие, отрастающие волосы на лобке. Скрип, всё убыстряющийся и убыстряющийся. Маленькие капли пота в узкой ложбинке между твёрдых шаров грудей с острыми, торчащими сосками. Чуть приоткрытые губы, сквозь которые поблёскивают зубы. Выгнутые маленькие женские ступни с напряжёнными пальцами. Пружины продавленного матраса торжествующе звенят и...
   Тишина. Свет в окно ложится на две сплетённые фигуры, которые пока не хотят разъединяться, ещё выжимая друг из друга крохи удовольствия. Они лежат на скомканных простынях, наслаждаясь тем моментом, когда ничего вокруг не важно.
   Снова скрип. Кровать старая, как и дом, в котором она стоит. Трещат половицы, когда-то любовно выкрашенные коричневой краской. Мужчина садиться на край, щёлкает кнопкой мобильника, смотря на время. Уже темно, вечер плавно перешёл в ночь, а они и не заметили. Рука шарит по полу возле кровати, натыкается на коробку с соком.
   Женщина смотрит на то, как он пьёт, жадно, торопливыми глотками заливая жидкость в пересохшее горло. Поднимает руку и гладит широкую спину, проводит ноготками по ложбине позвоночника, с обеих сторон окружённой валиками мышц. Привстаёт и прижимается лицом к левому плечу мужчины:
   - Сказка просто, до чего хорошо...м-р-р-р. - Трётся щекой об него. - Хочу ещё.
   - Да с удовольствием. - Мужчина улыбается. - Сейчас, сейчас... Покурю только.
   - Кури здесь, не ходи никуда. - Женщина потягивается, выгибаясь. - Всё равно до утра выветриться. Ну, а если почует, скажу, что курила сама. М-м-м?
   - Как скажешь. Слушай, Наташ, а вон что, вообще ничего не подозревает?
   - Да откуда ж, Вадик, я знаю. Твой брат, ты и думай, может он подозревать чего, или нет.
   Мужчина согласно кивает. Докуривает, стоя у окна, растирает тлеющую сигарету в пепельнице, и убирает в карман своей рубашки, висящей на стуле.
   Когда поворачивается, то видит, что Наталья уже стоит на коленях, выгнув спину и чуть покачивая из стороны в сторону блестящими в свете из окна ягодицами. И думать ему сразу не хочется...
   Спинка кровати с гулким стуком бьётся о стену дома.
  
   На той же улице, где стоял этот старый, но ещё очень крепкий дом, прямо напротив него, спряталась в темноте красная "Нива".
   Егерь сидел на пассажирском сиденье, прихлёбывая из стакана термоса ещё тёплый кофе. Внутри машины табачный дым настолько густым, что ему даже пришлось приоткрыть дверцу, чтобы запустить воздух. Между колен стояла полностью снаряжённая "Сайга", чуть поблёскивающая стеклом прицела. Егерь не хотел бы пускать её в ход, но:
   Вадим был у него. Это было ясно. На мобильник он не отвечал. Дома его не было. А возле дороги, ведущей в сторону Васильевки, одиноко приткнулся его джип.
   У Егеря было очень хорошее зрение и прекрасная память. Ошибиться в том, чей силуэт, подсвеченный огнём зажигалки, он увидел в окне их с Натальей спальни, было невозможно.
   Там, где Егерь провёл большую часть молодости, про такое говорили "кысмет". Не судьба и не рок, а именно кысмет...неизбежность. Надо было послушать друзей, а он... и ведь это его брат, младший двоюродный брат...
  
  ****
   Город медленно засыпал. Вечер плавно и незаметно превращался в ночь, кутающую всё вокруг в тёмное и густое одеяло.
   Люди, почти шестьдесят тысяч, живших в нём, были разными. Добрыми, злыми, скучными, весёлыми, расстроенными и довольными. Они просто жили, идя своей дорогой вперёд, не думая о том, что для выбора времени у них не осталось...
   Обычно слегка красноватое, от зарева факелов, небо, на севере неожиданно резко окрасилось в ярко-зелёный цвет...
  
  Альтернатива:
   Надя могла послушать своего Иглесиаса-Мансура, и поехать в областной центр, и остаться там на ночь, в палате той клиники, которую он предлагал ей для аборта...
   Мансур мог подумать своей уже вполне взрослой головой, и просто быть рядом со всё ещё школьницей, которая несла в себе его ребёнка...
   Мирон мог плюнуть на зачёт, свалить домой, и не задерживать до темна нефора Лёху...
   Лёха мог попытаться преодолеть собственный страх перед громилой-одногруппником и уйти из бокса...
   Александр Анатольевич мог забить на "левоту", уйти домой и вернуться рано утром, проведя ночь с Ритой...
   Старшая медсестра могла не бежать к вновь приобретённому любовнику, а пойти в гости к подруге, которая звала её так настойчиво...
   Семёныч мог не избивать бывшего десантника, а скрутить его и быстро доставить в отдел...
   Десантник мог попытаться заставить себя не приставать к спокойному и тихому таджику, родители которого переехали в Россию ещё при Горбачёве...
   Вадим мог пересилить себя и не пойти к жене старшего брата, пока тот должен был находиться на очередном дежурстве в охотохозяйстве...
   Зоотехники Кир и Сан Саныч могли наплевать на вопли зверья и пойти в ближайший кабак, попить пива и думать о работе на утро...
   Наталья, жена Егора, которого чаще всего называли Егерем, могла не крутить шашни с его братом. Или, хотя бы, попытаться оттолкнуть от себя Вадима, который, в момент Волны старательно изливал в неё остатки спермы...
   Егерь...а что Егерь? Он мог бы остаться на участке, за пару десятков километров от города...
  
   Каждый из них мог, хотя бы насколько-то изменить то, что случилось позднее, когда с севера пришли зелёный свет и Волна. Это не спасло бы никого из них, но дало бы возможность хотя бы окончить жизнь не так страшно, как это произошло с большинством. Кысмет...
  
  Взгляд вперёд -1:
  
   Рёв, идущий сверху, вбивающий в землю как колотушка для свай. Громадная, чёрная, ширококрылая тень ложится сверху, проносится, обдавая вонью, ударяя волной воздуха, забрызгивая едкими каплями...
   Крик, дикий крик, проходящий через мембраны наушников... Взмах длинного, украшенного булавой костяных шипов, хвоста. Багряные всплески из развороченной спины и перекошенного рта на лице, направленного в мою сторону...
   Затвор на себя, вскинуть вверх ствол автомата в бесполезной и обречённой попытке выжить. Вдавить до упора, до скрежета металлических частей внутри, до дёргающих ударов отдачи спусковой крючок. Запах пороха повсюду, так же, как и запах крови...
   Взмах широкого, перепончатого, рваного, в прожилках сосудов крыла над головой, и снова рёв. Он заходит на ещё один вираж перед атакой, не реагируя ни на стрельбу, ни на рвущие плоть попадания. Взмах и он летит на меня...
  
  Кровь ударами перфоратора колошматила в висках. Взмокший, хрипло глотающий пересохшим горлом воздух, я сидел на краю кровати, сбросив одеяло, пытаясь унять бившую меня крупную дрожь. Опять, опять!!!
  А ведь уверял меня пожилой, смахивающий на Айболита, доктор, что таблетки помогут. Помогли, как же...
  Снова и снова возвращаюсь туда, в проклятое и благословенное место, в чёртов Район. Почти каждую ночь иду, бегу, стреляю, тащу на себе окровавленные куски мяса, бывшие ещё недавно друзьями. Не отпускает, не даёт забыть, не становится дальше. Ни хрена! Всегда со мной и во мне, как заноза, которую никак не вытащишь...
  Тёплая, мягкая рука легла на плечо. Вторая обхватила впереди, крепко прижимая к нежной и податливой груди. Длинная копна волос накрыла сверху, губы прижались к щеке:
  - Снова?
  - Ага... прости, разбудил тебя, солнце.
  - Да ладно. Не в первый раз. Что сегодня было?
  - Смок и туристы. Ох, ёёшеньки-ёё. Не могу забыть и всё тут. Таблетки опять не помогают.
  - Плохо. Будем здесь искать другого врача, или в столицу поедем всё-таки?
  - Не знаю, не знаю. Смысла нет.
  - Ну, конечно, откуда ему быть...э-эх.
  Она встала. Прошлёпала босыми ступнями по ламинату, покачивая в свете фонаря за окном всем тем, что я так любил. Елена Прекрасная моя, чудо взъерошенное...
  Всё наперед просчитала. Хлопнула дверь холодильника, что-то забулькало, заполняя стакан. Опять шлепки, возвращающиеся в комнату, скрип кресла, в которое она села.
  Голубоватый, неровный свет мягко залил две самых прекрасных выпуклости, которые чуть качнулись, заставив меня еле слышно вздохнуть. Даже мурашки по спине пробежали, и кровь снова застучала сильнее. Правда, не в висках. Щёлкнула зажигалка, выхватив из темноты полные губы и чёткий, скульптурно-правильный нос. И четыре звёздочки на погоне её форменного кителя, брошенного на боковину кресла:
  - Сколько же ты вот так ещё сидеть будешь на месте? Деньги пока не кончаться? Так им конец быстро придёт, если в холодильнике вместо пива и водки постоянно будут "Баллантайн" и "Кьянти". На вот, прими снотворного.
  - Ещё не скоро закончатся...а там и работу найду. Ты чего?
  - Найдёшь, найдёшь. Уже три месяца ищешь, и всё никак. Может к нам всё-таки? Сам понимаешь, возьмут тебя сразу. Форму оденешь, отучишься, командовать станешь...
  - Нет уж, милая моя. Не пойду, хватит с меня. Набегался, настрелялся, пора и честь знать.
  - Ну, ну. Ладно. - Стакан со стуком опустился на пол. Скрипнуло кресло, отпуская её. Свет снова мягко облил всё, что должно было быть им облитым. Мурашки пробежали ещё раз, ладони толкнули меня в грудь, пружины кровати скрипнули...
  Уже намного позднее, когда свернувшись в тёплый клубок и завернувшись в одеяло, она заснула, я встал. Тихо, не шумя, вышел на застеклённый балкон. Было тепло, лето и не думало приближаться к своей середине. Закурил, смотря за окно, глядя на восток.
  Ночью небо там, куда я смотрю, всегда с красноватым оттенком. Покуда не сгорит весь газ, закачанный под землю, факелы вокруг Города не погаснут. А, может быть, будут продолжать гореть и тогда. Кто знает?
  Она права, конечно. Симптомы у нас у всех одни и те же. Мы долго ищем работу, скрывая от самих себя, что нам это не нужно. Просыпаемся каждую ночь, взмокшие от пота, с бешено бьющимся сердцем. И редко когда кто-то из нас уезжает отсюда.
  Потому что там, в паре десятках километров от моей однокомнатной квартиры, небо ночью всегда озарено красным. Там, по периметру, постоянно барражируют вертолёты. Там, за колючкой и линией укреплений, своя жизнь.
  Странная, страшная и своя. Вошедшая в плоть и кровь, не отпускающая ни на шаг, заставляющая снова и снова возвращаться.
  Ещё одна ночь без сна. Вместо него - опять прокручивать в голове плёнку собственного фильма, вновь уходя туда, где небо красно от жирно дымящих факелов.
  Там Район. Там Город. Мой бывший родной город, в который я всё равно вернусь...
  
  Ветер злобно воет, рвёт давно ставший чёрным полиэтилен теплицы, когда-то поставленной её рачительным хозяином из крепко сваренных швеллеров и уголков. Ветер дико мечется по пустоши, бывшей раньше полосой садов и огородов, лезет в каждую щель, поднимает густую пелену из пыли и мелкого мусора, пытается выгнать тепло из комбинезона там, где неплотно прилегает один из боковых клапанов. Когда у него это удаётся, он, пройдя сквозь плотную ткань и металлопласт защитных пластин, прямо по голому телу бьёт как зазубренная спинка тяжёлого ножа. И лёгкая морось, отсекаемая, насколько это возможно, козырьком шлема, но всё равно постоянно ложащаяся мелкими каплями на забрало. Её влажная паутина может покрыть всего, с ног до головы, чуть блестящим ковром. Ткань непромокаемая, но если моросит больше двух дней, то кажется, что сырость, такая липкая и явственная, всё равно заползает внутрь комбеза.
  Редкие, закрученные штопором, с белёсой, покрытой лишаями слабо светящегося мха корой, деревья. У большой части то ли листья, то ли иглы, которые начинают странно шевелиться сразу после того, как приближаешься к ним меньше, чем на метр. Стаи больших чёрных ворон, поднимающиеся в низкое, задёрнутое серыми тучами, небо, из-за разрушающихся далёких домов ближайшего, почти пятнадцать лет назад брошенного микрорайона. Той его части, которая сейчас смотрит на нас мёртвыми глазницами грязно-жёлтых "хрущёвок", густо украшенных частой паутиной трещин, почти полностью сбивших штукатурку и добравшихся до бетона плит. Одиноко стоящая игла телевизионной вышки, виднеется чуть правее, протыкая волнующееся море, состоящее из крон давно превратившегося в лес Парка. Тогда, в том, добром и хорошем мире, она была выкрашена в чередующиеся красно-белые полосы, от которых сейчас остались непонятного цвета облезшие лохмотья, болтаемые ветром.
  Чавкающая сырая земля под подошвами высоких армейских ботинок. Привычная тяжесть "калаша", висящего поперёк груди и рюкзака за спиной. Давно ставшее знакомым и анатомически правильным давление от дыхательной маски на лице и эластичного ремня шлема под подбородком. Без маски здесь, на подходе к Черте, никак. Туман поднимается два раза в день, и если попадёшь в него без неё, то всё, каюк...
  Чёткий писк зуммера анализатора, постоянно считывающего данные окружающей среды и ровная зелень цифр в нижнем углу забрала, там, где встроен "жидкий" монитор. Да, приборы никогда не подскажут больше чем интуиция и опыт, но с ними всё же спокойнее. Некоторые изменения в том, что составляет каждодневную реальность Района - просто так не заметишь.
  Мерно, шаг за шагом, идём вперёд и только вперёд. Аккуратно, стараясь держаться любых укрытий. Пять метров и остановка. Поднять "ствол", взять в прицел свой сектор возможного обстрела, дождаться тех, кто топает позади. Встать с колена и опять двинуть вперёд. Мы уже очень близко к цели. Впереди Черта. Пройти через неё, и, возможно, станет проще.
  Если пройти её нормально, и без потерь...
  Ага, вот и она, родимая. Как будто железной щёткой по хребту провели. Дисплей шлема мигает, на какое-то время полностью вырубаясь. Вперёд, не сворачивая ни на сантиметр.
  Вмятая в землю банка из-под колы, облезшая, почти совсем без краски, блестящая даже без солнца, это первая вешка. Прямо напротив неё, сантиметров через сорок, вбитый железный штырь с номером "пять". Это вторая.
  Никогда не доводилось идти по минному полю? Нет? Мне доводилось. И ни хрена не для выполнения ответственного боевого задания. Дурак просто был, и домой хотел. Было нас, таких дебилушек, целых четыре человека. Так мы не просто шли, а бежали, торопясь на последнюю вертушку. И целыми остались, и успели. Хорошо хоть, что не зарёкся тогда больше по минам не бегать. А то сам бы себя сейчас не уважал.
  Хотя здесь кое-что пострашнее будет. Мин-то нет, и днём с огнём их в Районе и возле Города не найдёшь. В отличие от всяких пакостей, которых здесь в избытке: "провалы", "конфорки", "горючки", "с добрым утром", "битум". В общем, всё, что вашей душеньке угодно, одним словом.
  Лирика, не пойми, откуда приходящая в голову в самый неподходящий момент. А что поделать, если натура такая? Чёрт с ней, пора двигаться вперёд.
  Десять вешек, отгораживающих около семи метров коридора внутри Черты. Осторожно втиснуться в этот узкий проход, каждый раз, опуская ногу, думая о том, что за прошедшее время он не стал ложным. А вот и последняя - деревянная рогулька, на которую, явно после нашего последнего визита, какой-то шутник насадил череп бабуина. Или резуса, или шимпанзе...хрен редьки не слаще.
  Всё, вышли. Струйка пота по спине, так чётко ощущаемая напряжёнными нервами. Влажная, ненормального иссиня чёрного цвета, трава под наколенником. И, как обычно, пропавшие в никуда пятнадцать минут времени вместо тех десяти, которые мы потратили на Черту. Это уже сам Город, проклятое чёртово место, в которое мы возвращаемся вновь и вновь.
  Впереди старое, полуразваленное здание подстанции, от которого нам прямо и до упора. На последних метрах перед самим Городом всегда кажется, что в нём самом будет легче. Это не так. Здесь не легче, а просто есть возможность краткой передышки, в самом-самом начале. Потом становится даже тяжелее чем в пригороде, когда местные понимают, что на них свалилась свежая порция вкусного и полезного мышечного белка, вдобавок ко всему, ещё и увешанная ценной и качественной аппаратурой и амуницией.
  Идём вперёд, отсекая сектора наблюдения, внимательно прислушиваясь к внутренним голосам и писку зуммеров встроенных приборов наблюдения. Чаще всего в подстанции никто не прячется. Местное зверьё, обычное, а также полу и полностью разумное, здесь предпочитает не таиться. Они давно привыкли к тому, что выйдя с Черты, рейдеры имеют одну приобретённую в Районе отвратительную привычку. Которая ярко выражается в шквальном огне по всему, что проявляет агрессивные наклонности в их сторону.
  Первые сто метров пройдены спокойно, никто и ничто не пытается каким-либо образом напороться на пулю. Останавливаемся в аккурат за когда-то и кем-то привезёнными, растрескавшимися армированными плитами. Концы арматурин, сейчас выставившие напоказ свои проржавевшие зубья, штука опасная. Не заметишь, то можно и пропороть ткань лёгкого комбинезона, если напорешься на бегу. Хотя лично я точно не рисковал бы носиться здесь. Затаившихся, "якорных" опасностей-ловушек, в этом квадрате много. Добираемся до плит, и присаживаемся. Пять минут на отдых и определение обстановки.
  Сегодня мы не в своём обычном составе. Подрядились провести каких-то, стукнутых на всю голову, туристов. Вон они, приземлились на пятые точки и жадно, видно через прозрачные забрала, глотают воздух, приходя в себя. Последние двести метров перед Чертой мы неслись сломя голову, уходя от туманных волков. Стая решила взяться за нас крепко, вот и пришлось уносить ноги. Ладно, хоть заметили мы их издалека, и успели драпануть. Если бы не эти, которые щас подняться не могут, то может быть и отогнали зверюг, а так... Волки звери "внешние", через Черту они не ходят, и проще удрать, а не тратить на них патроны.
  Ну, да и чёрт с ними. Поднимаю бинокль, хороший, немецкий, полностью совместимый с электронной начинкой шлема. Шарю искателем, пытаясь заранее рассмотреть опасность. Ну-с, что у нас есть интересного?!
  Впереди Парк и Гаражи. Место нехорошее, которое мы обычно стараемся обогнуть стороной. Хуже, из близлежащих "плохих" территорий Района, может быть только Колыма. Бывший частный сектор, торчащий на самом севере города, и из-за этого так и названный первыми жителями. С десяток улиц из полуразрушенных домов, разделённых полосой потрескавшегося асфальта, с участками, густо заросшими кислотником, развалинами сараев и подсобок, в которых кто только не водится. И ещё там есть местные гуманоиды, которые зачастую куда как опаснее любого животного. Хорошо, что мы всё-таки смогли выйти не с её, Колымы, стороны.
  Так...между развалинами гаражей, мягко и обманчиво лениво перекатываясь, двигаются шары полевиков. И их много, не меньше штук пятнадцати. Лохматые, внешне вялые и медленные ежи-переростки, выстреливающие по сторонам полуметровыми щупальцами с десятками загнутых, острых крючков. Это плохо, дробовик у нас один, а против этих зараз именно картечь - самое то.
  Видоискатель цепляется за махину вышки, останавливаясь на чётко видимой серой массе, плотно облепившей металлоконструкции где-то посередине. Вот чёрт его знает, что это? Может быть - остатки паутины, может быть - просто ветром занесло какой-нибудь брезент, наконец сорванный с одной из трёх проржавевших фур на стоянке. Может быть, а может быть, и нет...
  Серая масса шевелиться, подаваясь вперёд, разворачивая тёмные, с прорехами, паруса крыльев. Гибкая шея разворачивается в нашу сторону, водя по воздуху вытянутой и массивной головой, челюсти дёргаются, раскрываясь. Спустя несколько секунд до нас донёсся рокочущий рёв. Смок, мать твою!!!
  Ребята вскакивают на ноги, понимая, что единственный шанс, который у нас остаётся, это бой. Если уж он нас заметил, то разбежаться у нас не получиться, не успеем добраться ни до гаражей, ни до развалин домов. Да и бесполезно это, не поможет...
  Туристы мечутся. Один рвёт всё-таки в сторону, несмотря на мой крик, надеясь скрыться от визжащего кошмара, заходившего на нас на бреющем полёте. Далеко не убегает, споткнувшись о неприметную кочку и угодив точно на густой газон разрыв-травы. Сложенные в острые, четырёхгранные пирамидки, листья мгновенно протыкают беднягу, и тут же разворачиваются, разрезая его изнутри, подняв в воздух густую красную пыль.
  А нам уже не до него, потому что смок приближается, широко раскрыв бездонную голодную пасть, часто утыканную кинжалами блестящих от слюны зубов. Громадные провалы чёрных глаз, развёрнутые крылья и кожистые мешки на шее, готовые плюнуть в нашу сторону кислотой...
  
  
  
  
  Глава вторая: ночь - столкновения.
  
  Наталья кричала, захлёбываясь собственным криком и не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Её сознание туго и жёстко скрутила жестокая воля странного существа, стоявшего перед ней. Где был Вадим - она так и не поняла.
   Когда она наконец-таки выбралась из тёмной глубины забытья, в которое её закинула Волна, любовника в комнате не было. Вместо него прямо перед ней, застыв неподвижным изваянием, поблёскивая в тусклом зеленоватом свете какими-то чешуйками и наростами, высилась странная мощная фигура, следившая за ней чуть светящимися глазами. А потом существо шагнуло вперёд, попав в полосу довольно яркого света, падающего через выбитое стекло. И тогда Наталья закричала, рвя связки от того ужаса, что мгновенно закутал её в кокон чёрного и беспросветного страха...
   Свет выхватил из темноты мощные грудные пластины мышц, перекатывавшихся под тёмно-желтоватой кожей, покрытой кожистыми выступами и чешуйками повсюду, где были сгибы и складки. Тёмная голова с какими-то выступами на самой макушке качнулась вперёд, показав кричавшей девушке себя во всей "красе".
   Вытянутое вперёд рыло, заканчивающееся хоботом, образованным четырьмя мясистыми "лепестками", которые находились в постоянном движении. В самом центре постоянно мелькал, то прячась, то появляясь, чёрный язык-жало, свёрнутый в узкую трубочку. Далеко выступающие вперёд надбровные дуги, висящие мясистыми наростами над большими и глубокими чёрными буркалами глаз.
   Голый череп, переходящий в костяной гребень с точащими во все стороны редкими и острыми иглами. Резко вырубленные скулы, ограничивающие верхнюю часть морды со свисающими кожистыми брылами. Точащие в стороны вытянутые, с острыми кончиками, хрящеватые уши.
   Существо сделало ещё один шаг вперёд, зашипев и резко развернув лепестки, образующие хобот. Блеснули мелкие острые зубы, усеивающие их внутреннюю поверхность, мелькнул тёмный язык, покрытый вязкой и тянущейся слюной.
   Казалось - куда уж сильнее можно было бы кричать, но...
   Наталья поперхнулась криком, уставившись на одну единственную деталь, которую смогла заметить только сейчас. Нательный крест, который был таким же, как и у её мужа. Крест, который болтался сейчас на тоненькой золотой цепочке на шее этого монстра. Крест-близнец того, что всегда висел на шее Егеря. Их было два, абсолютно одинаковых, купленных давным-давно на крещение Егерю и, Вадиму, своему любовнику, приходящемуся Егерю двоюродным младшим братом.
   Она поняла то, во что поверить было практически невозможно, если бы не тот факт, что прямо перед ней стоял этот монстр.
   Тварь шагнула к ней, издав резкий и показавшийся Наталье издевательским хохоток. Она сжалась в комок, захлёбываясь слезами, готовясь к тому страшному концу, который её ждал.
   Существо, бывшее не так давно Вадимом, шагнуло к ней, ещё больше развернув лепестки с зубами и зашипев...
   За разбитым стеклом грохнуло и блеснуло...
   Макушка твари разлетелась ошмётками, заляпав стену напротив и девушку своим липким, тёмным содержимым. Существо покачнулось, взревев, попыталось сделать ещё один шаг и упало, успев разодрать кусок постельного белья острыми когтями на вытянутой вперёд руке.
   Наталья всхлипнула, стараясь забиться как можно дальше в угол кровати, со страхом глядя на чуть видневшееся над её краем плечо твари.
   За окном появился тёмный силуэт с поднятой и смотрящей стволом в дом "Сайгой". Чуть позже с еле слышным щёлчком зажёгся фонарь, закреплённый на цевье:
   - Наташа, ты жива? - Глуховатый голос её мужа заставил женщину сжаться на кровати. - Наташа?
   - Да... да!!! - Она громко закричала, поняв, что кошмар кончился. Может быть и не совсем, но пока его точно не будет. Как бы она не относилась к Егерю, как к мужу, но то, что с ним не стоило бояться попусту, Наталья знала прекрасно. За ним она всегда чувствовала себя как за каменной стеной, не опасаясь никого и ничего.
   Егерь вцепился в раму окна через разбитое окно, напрягся и дёрнул. Рама подалась, с треском выдирая шпингалет. Мужчина оглянулся вокруг, осматриваясь, и одним махом перемахнул через подоконник, оказавшись внутри собственного дома. В который раз, наблюдая за его движениями, Наталья поразилась их экономичности и плавности. Егерь в подобные минуты даже пугал её своим отточенным автоматизмом, который нисколько не растерялся с того момента, как он ушёл со службы.
   Он прошёл вперёд, стараясь не хрустеть осколками стекла, посветил фонарём на лежащую на полу тушу монстра, в которого превратился Вадим. Присвистнул, только этим и выдав свои чувства. Присел на корточки, внимательно разглядывая то, что осталось от головы. Провёл пальцами по гипертрофированным, застывшим мышцам, покрытым чешуйчатой тёмной кожей. Задержался, нащупав крест, дёрнул, срывая его с цепочки, и поднёс к глазам.
   - Вадим, Вадим... - Егерь чуть слышно прошептал имя брата, встал, покосившись на жену. - Одевайся, и быстро. Уезжаем, пока не поздно.
   - Да, да, конечно. - Наталья быстро метнулась в комнату, в которой стоял шкаф-купе. И уже оттуда крикнула Егерю. - Одеваться удобнее?
   - Да. - Егерь прошёл мимо неё, направляясь в третью, самую дальнюю комнату. - Деньги не забудь, и документы. Все вещи не бери, только те, что могут пригодиться. Свитер там, куртку...
   Он подошёл к старому, ещё бабушкиному сундуку, который перешёл к нему по наследству, массивному, выкрашенному в светло-зеленоватый цвет. Открыл старый, но надёжный замок. Достал большой и вместительный рюкзак, который постоянно держал наготове, разгрузочный армейский жилет, который привёз с армии и старенькую "эрдэшку". Легонько провёл рукой по стопке старых, выпущенных ещё "Мелодией", пластинок с детскими сказками, которые каким-то чудом сохранились с того времени, когда они с Вадимом торчали в этом доме каждое лето. Вспомнил, как мечтал о том, что будет включать их сыну, эти хорошие и добрые сказки. Даже отыскал на рынке "заюзанную", но всё ещё работающую магнитолу "Сириус". Ребёнка так и не дождался, а теперь и сами мечты, похоже, уходили в небытие. Егерь сморгнул, почувствовав, что глаза предательски намокли. Сгрёб в сторону открытки, которые когда-то коллекционировала его мама, подумав про себя, что удачно подвернулась путёвка в санаторий, где она сейчас находилась. Под открытками находился сейф. В котором Егерь хранил свой "арсенал".
   Он был невелик, и дополнял "Сайгу" всего двумя "стволами": ижевской вертикальной двустволкой и карабином СКС. И то и другое было надёжным, вдобавок на карабине была установлена немецкая оптика. Там же лежали патроны и оставшиеся магазины к "Сайге". Егерь ухмыльнулся, посмеявшись над собственным вооружением, и залез ещё глубже в сундук. Там, аккуратно завёрнутые в чёрный полиэтиленовый пакет и спрятанные (ну, типа, ещё раз ухмыльнулся про себя) в коробку из-под обуви, лежали "макар", обоймы и патроны к нему.
   - Ну, вот видно и пригодился подарок... - Он покачал головой, подивившись собственным спокойствию и интуитивному чувству обречённости. Это же надо, как чётко в голове всплыло то решение, о котором не думалось ещё полчаса назад. Да, с того момента многое изменилось, и то, что лежало в соседской комнате, оставшись от того, что было его братом, чётко это доказывало. Но что толку думать про это, когда нужно действовать?
   С собственным последним доводом Егерь был полностью согласен. Делать ноги нужно было как можно быстрее, так как тварь, которой он прострелил голову, никак не укладывалась в рамки какой-то локальной экологической катастрофы. Чем бы ни занималась в его отсутствие Наталья, но, тем не менее, за неё он чувствовал ответственность. А значит - делать ноги нужно было ещё быстрее и, по возможности, аккуратно.
   Он развернулся в сторону выхода из дома, попутно сняв со старого шифоньера два спальных мешка. Наталья уже оделась и упаковала свою спортивную сумку, с которой обычно ходила в бассейн. Джинсы, кроссовки, удобная толстовка с капюшоном, констатировал про себя Егерь, оставшись довольным внешним осмотром.
   - Ну, всё, двигаем. Документы не забыла?
   - Нет. А...Вадим?
   - Какой Вадим, Наташ?
   - Как какой?.. Но...
   Егерь повернулся к ней, приглядевшись в тусклом зеленоватом свете из окон к её лицу:
   - Наташенька, то, что лежит в спальне - не мой брат. Я не знаю, что это, но стрелял точно не в Вадима. Стрелял я в непонятную тварь, которая чуть не убила тебя. Понимаешь?
   Женщина всхлипнула, кивнув головой:
   - Да, конечно, конечно...
   Двигатель "Нивы", довольно рыкнув, завёлся сразу. Егерь выкрутил руль, выезжая на укатанный грунт между домами, направившись в сторону дороги, ведущей к мосту, через который можно было попасть в Ключи, рядом с которыми находилась база лесничества.
  
   *****
  
   Семёныч шарил по карманам в поисках зажигалки. Но она никак не находилась, и прапорщик злился, кроя всё вокруг матюгами. За спиной, в клетке, выли и ревели задержанные на "пятаке" нарушители, что было немудрено.
   Семёныч, который пришёл в себя позже остальных, и у которого сразу начала раскалываться голова, не стал терпеть их вопли. Ругаясь и шипя от боли сквозь зубы, дёргая неудобный ремешок на кобуре, достал табельный ПМ, и не глядя, выстрелил в их сторону несколько раз. Потом ему пришлось сделать ещё два выстрела и контрольный "звонок" в голову сержанту, который решил вмешаться.
   Третий член экипажа не сказал ни слова. Твёрдый и жёсткий руль "уазика" при резком торможении во время Волны сломал ему шею.
   Прапорщик наконец-то нашёл зажигалку и щёлкнул, прикуривая. Едкий сигаретный дым заполнил тесную кабину, но Семёнычу было на это глубоко наплевать. Ему он не мешал, нисколько. Глубоко затянувшись, он откинулся на сиденье, пытаясь вспомнить то, что случилось. Получалось не очень, но это было хотя бы что-то...
   Небо на севере слегка окрасилось в зеленоватый свет...
   Вспышка, ярко-изумрудная, мгновенно выхватившая из тени всё вокруг...
   Что-то непонятное, мелкое, отблёскивающее, пришедшее за вспышкой...
   И темнота...
   Да уж, дела...
   Семёныч хмыкнул, понимая, что всё, бывшее реальным ещё час назад, теперь является ничем другим кроме альбома со старыми фотографиями. Почему он пристрелил трёх человек? Он не понимал причины, но это его волновало куда как меньше того, что творилось вокруг.
   А творилось что-то весьма непонятное. Пока прапор курил, мимо "уазика" пробежал какой-то мужик, за которым гнались несколько дворовых шавок. И всего бы ничего, да только у обычных дворняг глаза не светятся жёлтым светом, как противотуманки.
   Где-то вдалеке ощутимо грохнуло. Через какое-то время звук повторился, только куда как ближе. И спустя десяток секунд ему стало видно, что один из домов по Первомайской горит. Причём горит весь, от первого до последнего этажа. В голове появилась мысль о том, что это бабахнул газ, и тут же пропала.
   Семёныч спокойно и неторопливо докурил сигарету, забычковав её о простреленный затылок одного из бывших напарников. Открыл дверь и подошёл к водительскому месту. Выбросив тело на асфальт сел на сиденье и попытался завести машину. В движке что-то заурчало, треснуло и всё. Автомобиль умер. Но прапорщик не расстроился, оставаясь всё таким же невозмутимо спокойным.
   Он спокойно достал из поясной кобуры водителя пистолет и запасную обойму. Засунул ствол за пояс, обойму убрал в задний карман. Ещё раз обошёл машину, добравшись до второго напарника, у которого забрал "ксюху" и подсумок с тремя запасными магазинами. Пощёлкал переключателями патрульного "Кенвуда", который наконец-таки ожил, выдавая в эфир мат и неадекватные вопли дежурного ГУВД.
   Прапорщик покачал головой, внимательно выслушав весь бред, который засорял волны. Минусом того, что он услышал, было то, что всё было непонятно. Плюсом - тот факт, что заступавший в дежурство майор Пасечник, судя по всему, всё-таки свалил домой, оставив вместо себя "желторотика" Ранеева, недавно только окончившего школу МВД. А это было только на руку Семёнычу, который уже абсолютно точно понял - что он хочет делать в ближайшее время.
   Наконец-то пришло то время, по которому он так скучал, служа в ППС. И он опять сможет в ближайшее время окунуться в пьянящее чувство собственного превосходства, которое ему обеспечит право сильного. Так уже было, давно, в тех местах, где много гор и суровых и гордых бородатых мужчин. Там Семёныч чувствовал себя в своей тарелке, проводя "зачистки" после прохождения армейских частей, стоя на блокпостах и делая всё, что взбредёт в голову. Безнаказанно и упоённо.
   Потом, после этих приятных мыслей, Семёныч развернулся и пошёл в сторону "дворца правосудия", абсолютно реалистично глядя на тот факт, что до "оружейки" надо бы добраться как можно быстрее. Шаг у прапорщика был бодрый и пружинистый, как у любого довольного жизнью человека, который шёл заниматься любимым делом. И, в принципе, так оно и было. У существа, которое ещё совсем недавно было сотрудником патрульно-постовой службы, впереди было много времени для удовлетворения своих любимых пристрастий.
   Форменный серый китель давно треснул на спине, в районе лопаток и вниз по шву. Но Семёнычу было наплевать на это. Как и на то, что из дыр наружу торчали шипы позвоночного столба, поблёскивающие в слабом свете нескольких ещё работающих фонарей.
  
   *****
  
  - А-а-а-а-а...
   Монотонный звук стучал в уши, ломился внутрь головы, бил, казалось, прямо в мозг настойчивыми ударами молоточка.
   Лёха помотал головой, с трудом разлепив глаза. Сморщился, схватившись за затылок. Пальцы ухватились за что-то непонятное, мокрое, торчащее во все стороны какими-то странными выступами. Пальцы ещё чуть-чуть пробежали по затылку, наткнулись в мягкую, вязкую и горячую массу. Он отдёрнул их, с каким-то невнятным, загнанным куда-то вглубь сознания страхом. Поднёс к глазам, пытаясь рассмотреть поближе то, что клейкой массой держало пальцы вместе, не давая развести их в стороны.
   Свет...только сейчас Лёшка понял, что его почти нет. Лампы дневного света, закреплённые под потолком, сейчас провисали вниз тёмными прямоугольниками, держащимися на провисших кабелях.
   Что-то горело, отбрасывая рыжие сполохи на светлые стены бокса. В левой была большая, рваная дыра, пробитая столбом теплоцентрали, которая шла впритирку к гаражу. Туда вытягивало дым от горевших масла в пластиковых канистрах, ёмкости с солярой и запасных камер. Именно они горели, давая пусть и небольшую, но хоть какую-то освещённость. Понятно, что дыра не спасала полностью. Лёху затрясло от кашля, когда он вздохнул глубже, сразу наполнив лёгкие едким дымом от палёной резины.
   Пальцы, да, пальцы...в чём они? Паренёк, откашлявшись, поднёс руку ещё ближе, заворожено рассматривая тёмную, густую массу, которая лениво сползала вниз. Странно, но ему совсем не было больно, хотя голова-то точно разбита.
   - Ерунда какая-то... - Лёшка помотал ей ещё раз, пытаясь понять, есть ли боль. - Ничего не понимаю...
   Боли не было... совсем не было.
   - А-а-а-а-а-а-а... - продолжало доноситься откуда-то...снизу?!!
   Он попытался наклонить голову вниз, с трудом, чувствуя, как позвоночник трещит от напряжения. А может и не позвоночник...трещало-то слишком явственно. Лёшка напрягся и с силой рванулся вперёд. Краснота в глазах погустела, надавила и что-то, внутри его головы, раздувшись до размера маленького глобуса, лопнуло...
   В себя он пришёл от звуков собственного, глубокого и грудного кашля, и от звуков снизу, перешедших в тихое и тоскливое поскуливание. Лёха покосился в сторону звуков, в этот раз у него, как ни странно, получилось. Причина скулежа сразу стала понятна.
   Где-то в метре под ним, чуть подальше, лежал Мирон. На ногах здоровяка, полностью размозжив ему ноги от колен и до ступней, лежал двигатель, бывший необходимым пособием в гараже. Обычно он висел на двух цепях, закреплённых на потолке, но сейчас, по какой-то причине, которую Лёха не помнил, оказался внизу, попав прямо на Мирона.
   Под недавним мучителем широко растеклась тёмная лужа, тускло поблёскивающая в свете начинающих затухать горюче-смазочных. Сам Мирон, почти не двигался, лишь слегка крутя головой из стороны в сторону, жадно и шумно дыша и издавая тот самый скулёж, в который он перешёл с крика.
   Лёшка осклабился. Да, он вполне понимал, что человек, постоянно насмехающийся и издевающийся над ним, по сути не был никем, кроме как тупым здоровым "пэтэушником", который делал всё это из-за собственной недалёкости. Но от этого Лёшке лучше не становилось. И сейчас он был доволен, пусть и немного, в силу сложившейся ситуации, но был доволен. Ведь сейчас Мирон был просто беспомощен и жалок.
   "А если..." - мелькнула в его голове мысль, которая неожиданно привела Лёху в себя. Абсолютно чётко он осознал, что только что думал о том, как поудобнее можно было бы расколотить мироновскую тыкву на несколько частей. Понял и внутренне поёжился от того, насколько чётко представился ему сам механизм его последующих действий. Но...
   Мысль не уходила, зацепившись за какой-то внутренний крючок, и даже продолжала развиваться.
   Лёшка, сглотнул, напрягая давно пересохшее горло. По натуре своей он был абсолютно добрым парнем, как говорится - мухи не смог бы обидеть. В деревне у деда до сих пор не мог срубить голову курице, из-за чего над ним беззлобно подшучивали родственники-пейзане. Никогда не ввязывался в драки сам, а если кто-то решал наподдать ему, то чаще всего Лёха потом долго ходил с разбитым лицом и синяками на самых больных частях тела. Но сейчас...
   Непонятное пока чувство заставило его превозмочь самого себя, пытаясь сдвинуться с места по направлению к Мирону. В районе поясницы ещё раз ощутимо хрустнуло. Он шагнул, с трудом поднимая безумно тяжёлые, кажущиеся чужими ноги.
   - А-а-а-а-а!!! - Крик, поднявшийся от пола, прокатился по боксу, отражаясь от стен. Безумный, рвущий связки вопль, который издал Мирон, повернувший голову в его сторону. - Не надо!!! Не н-а-а-а-д-о-о!!!
   Что-то звякнуло с левой стороны, ударившись об пол. Лёшка покосился туда, пользуясь тем, что всё-таки выбрался на более освещённый участок внутри гаража. И замер, еле успев поставить тяжёлую, налившуюся свинцом ногу вниз.
   Двигатель, лежавший на ногах Мирона, крепился на двух цепях. Длинных, с толстыми звеньями, заходящих на блоки, по которым агрегат можно было опускать и поднимать. Обрывки одной - болтались под потолком. А вот вторая...
   Вторая, задевшая загнутым крюком о бетон, залитая тёмной, и так знакомо жутко пахнувшей жидкостью, уходила концом прямо в левую Лёшкину руку. Последнее из видимых звеньев наполовину высовывалось из широко разорванной кожи предплечья. Остальное уходило куда-то вглубь, вздуваясь уродливым, шишковатым наростом. Лёха непонимающе смотрел на неё с минуту. Чуть напряг мышцы и вздрогнул, когда она втянулась внутрь. Потом, поняв, что это не всё, повернул голову вниз и вбок. Чувствуя, как холодный пот ручейками прокатился по спине и лицу, посмотрел на грудь.
   Металлические части от того самого двигателя, в котором так долго ковырялся Мирон. Лёха, наклонив вниз голову смотрел на то, как из его тела выпирают вперёд непонятно как оказавшиеся в нём куски механизмов. Они торчали, выходя из разошедшихся в сторону рёбер грудной клетки и живота. Заляпанные его кровью, чуть поблёскивающие в рыжих отсветах пламени. Неестественные, чуждые и непонятные. И он чётко услышал, как там, непонятно каким образом работая, что-то проворачивалось...
   И ещё он стал выше, заметно выше. Теперь Лёшка понял, почему так странно казалось ему то, что он так хорошо видел Мирона.
   Но как?!! Каким образом могло такое случиться?!! Белый до сияния страх, вот и всё, что чувствовал сейчас парень, ещё час назад зашедший в злополучный бокс. Страх ослепил, затолкал внутрь всё остальное, охватил острыми шипами колючей проволоки. В висках стучало громко и отчётливо: ЧТО СО МНОЙ?!! А потом, разом погасив всё, в очередной раз пришло спасительное забытьё, закутавшее расколотый рассудок тёмным одеялом беспамятства...
   Осипший от крика, взрываемый изнутри рвущимися минами боли Мирон откинул голову на бетон пола. Сил не осталось. Он давно не чувствовал ног, лишь иногда сотрясаемый накатывающимися волнами от перекорёженных костей и суставов, разможжённых двигателем. Мирон, скрёб пол сломанными ногтями, тщетно пытаясь сдвинуться с места. Когда тёмная громада замерла, не дойдя до него пары шагов, он тихо и обречённо, как подыхающий двортерьер, завыл, чувствуя, как слёзы катятся по щекам.
   Но через какое-то время, когда то, что раньше было лохом-неформалом, опять зашевелилось, лязгая и скрипя, он снова попытался сдвинуться. И лишь когда над ним нависла тёмная тень, и Мирон увидел, как шевельнулась заляпанная кровью цепь... лишь тогда он опять, безнадёжно, устало и тоскливо закричал в последний раз.
  
  *****
  
   Валеру неудержимо рвало. Скручивало в жесточайших спазмах и выворачивало наизнанку. Трясло в ознобе при всём притом, что внутри у него полыхал огонь, разгоняемый кровью по сосудам. Накатывало так, что он не понимал того, почему до сих пор не подох, выблевав собственные внутренности.
   Минут через десять его наконец-то отпустило. Тренер сел на колени, уперев в них ладони и оглядываясь по сторонам. Слабость не отпустила, но откатилась куда-то внутрь, дав возможность вздохнуть нормально. Валера отдышался, понимая, что неожиданная напасть охватила его на том самом пустыре за спортшколой, куда они с Серёгой успели добежать пока...а что пока?
   В голове мелькнул, восстанавливая события, кусок документального фильма в зеленоватых тонах, чётко отпечатавшийся на подкорке:
   Вот они с напарником выбегают из-за угла, ориентируясь по крикам и хлёстким звукам ударов. Видят там, впереди у подстанции, сцепившиеся фигуры. Сергей что-то кричит, устремляясь вперёд...
   Ярко-ярко небо полыхает чётко видимыми перекрещивающимися изумрудными полосами. Они соединяются, образуя странный геометрический узор, потом закручиваются в спирали...
   А потом откуда-то с севера, мешая их между собой, накатывает плотное густое марево, заслонившее еле виднеющиеся звёзды. Резкий, невыносимый свист. Ещё несколько вспышек и громкий удар где-то там, вдалеке и прямо вокруг. Вой ветра, превратившегося в ураган. И что-то проносится сквозь всё, что есть вокруг. Через него. Через Серёгу. Через тела мальчишек, так и не прекративших драки. Мерцающая мириадами бриллиантовых блёсток волна. Такая же, как те, что он видел во время отпуска на штормовом море. Охватывающая всё, до чего смогла дотянуться, накрывающая с головой. И темнота...
   И вот сейчас он, наконец, пришёл в себя, пытаясь понять - а что это было? И где напарник? Где пацаны?
   Кто-то всхлипнул за подстанцией. И ещё раз. Что-то заворчало, глухо и недовольно. Угрожающе.
   Валера аккуратно, стараясь не провоцировать собственный организм, подполз к углу и осторожно выглянул. Спустя некоторое время, когда его успевшие привыкнуть к почти кромешной тьме глаза разглядели то, что там творилось, Валера порадовался тому, что не стал звать Сергея.
   Напарник сидел на земле, одобрительно рявкая на мальчишек. Еле пробивающийся сквозь начинающие расходиться тучи зеленоватый свет отражался в его глазах, зажигая в них огоньки. Может быть, они светились и сами.
   Серый, показавшийся Валере каким-то странным и изломанным, опустил руку куда-то вниз. Что-то влажно хрустнуло, подаваясь, и второй тренер поднёс ко рту ладонь с непонятной тёмной массой.
   Пять или шесть мальчишек крутились вокруг него, передвигаясь дёргаными движениями в полуприсяде. Вот один нагнулся к темнеющему лежащему силуэту, чуть развернул его и опустил голову, дёргая ей из стороны в сторону. Когда он оторвался от предмета своей настойчивости, облака почти полностью разошлись. Валеру, только что выблевавшему всё, что было внутри, чуть было снова не скрутило в судороге. Он понял, что же такое дёргал зубами четырнадцатилетний Виталик, до недавнего времени бывший почти отличником в учёбе и примерным учеником в спорте...
   Валера бежал вперёд, стараясь укрываться в тени, если видел впереди какое-либо движение. Он торопился попасть домой, чтобы прихватить то, что всегда лежало наготове в стареньком шкафу в спальне. Тренер очень надеялся на то, что сможет без проблем добраться до своего двухэтажного дома на Ленина. Хотя это уже представлялось ему сложным.
   Этой ночью Город зажил новой жизнью, сейчас старательно вырывающейся наружу. И она, эта жизнь, заявляла о себе всё громче и громче, странными криками, воем, стонами и воплями боли, непонятными силуэтами, мелькающими в тусклом зеленоватом свете, абсолютно чуждыми и незнакомыми запахами...
  
  
  *****
  
   Надя пришла в себя тогда, когда рядом скрипнули тормоза автомобиля. Чуть позже рядом раздались шаги, неуверенно приближающиеся к ней.
   Она лежала на боку, чувствуя занемевшей правой рукой неровности асфальта. Застонав от резкой, разом прокатившейся по всему телу боли, попыталась приподняться. Не получилось. Тело, казавшееся ватным, не дало сделать этого простейшего движения.
   Рядом кто-то сел прямо на бордюр. Кто? И что с ней, почему она лежит?!
   - Надя, Надя... - Ломающийся, сиплый голос Мансура. - Ты как? Н-а-а-д-я-а...
   Девушка смогла повернуть в его сторону голову. Мансур сидел, как-то странно заваливаясь на бок, опираясь на руку. Бледный, с темнеющими кругами глаз, растрёпанный...
   "В чём у него рубашка?"... Надя, сама не понимая для чего, напрягла глаза, пытаясь понять. Белая рубашка спереди была густо заляпана чём-то тёмным, остро и неприятно пахнущим. И ещё, более внимательно присмотревшись, она заметила, что левая сторона лица у её Иглесиаса в крови, уже запёкшейся и кажущейся почти чёрной в свете единственного фонаря, светившего метрах в семи от них.
   - Надюшка... - Он наклонился к ней. - Живая, живая...
   - Что с тобой? - Собственный голос, который прорвался через скрипящее внутри, сухое и колючее горло, она практически не узнала. - Откуда кровь?
   - Я к тебе ехал... - Мансур наклонился, обхватил её руками и аккуратно посадил, придерживая за плечи. - Как раз на Соколова выехал, когда всё началось.
   - Что началось? - Надя понемногу приходила в себя, чувствуя как её неожиданно начало трясти. - Ничего не помню... В себя пришла когда ты подъехал.
   - Не знаю что началось. - Парень чуть качнулся в сторону. - Накатило что-то с севера, со стороны Осиновки. Как будто вспышка сначала, а потом плотный такой типа туман волной. Еле по тормозам успел, перед тем, вырубиться. Головой вот приложился. Облевался весь...жесть короче. Подъехал, смотрю, ты лежишь. И Катька вон...
   Катька?..
   Надя посмотрела в ту сторону, куда ткнул рукой Мансур. То, что издалека могло показаться кучей тряпья, которую не донесли до мусорки, на поверку оказалось её подругой, лежавшей на асфальте как-то странно, неестественно, изломанно. Она целую вечность (минуту?!!), смотрела на неё, осознавая факт того, что:
   Живой человек не может лежать так, как будто суставы у него гнутся в любую сторону.
   А раз так - то Катьки больше нет. То, что валяется на асфальте, это не она. Это просто мёртвое тело.
   Она выдохнула, зажав рот ладонью и, глядя на подругу, всхлипнула. Её уже нет...
   Но почему?!! Что случилось-то? И если с ними произошло что-то непонятное, то, что может быть с папой, мамой и Серёжкой?!! Надя резко вскинулась:
   - Домой...мне нужно домой...
   - А? Да, конечно... - Мансур ещё трясущимися руками помог ей подняться. - Сейчас...
   Девушка поднялась, охнув и схватившись рукой за поясницу, в которой что-то отчётливо выстрелило. Голова кружилась, и ей никак не удавалось сосредоточиться на том, что было вокруг. Надя чуть постояла, собираясь с силами, и потом оглянулась вокруг.
   Чёрные провалы окон пятиэтажек её двора и почему-то горящие лампы фонарей. Чуть в стороне журчала вода, и Надя краем глаза заметила её блеск на асфальте у дома напротив. В голове мелькнула мысль о том, что где-то прорвало трубу, и тут же пропала. До девушки наконец-то дошло, что во дворе царила тишина. Тяжёлая, кажущаяся ощутимой, тишина. Коробки автомобилей, продолговатые силуэты у нескольких подъездов, которые лежали также как Катька. И небо, которое было странного, зеленоватого цвета, и на нём не было звёзд. Оно было полностью затянуто плотными тяжёлыми клубами туч. Судорожно вздохнув, она повернулась к Мансуру:
   - Помоги дойти до подъезда, пожалуйста.
   - Конечно. - Мансур осторожно обхватил её рукой, подставляя плечо. - Идти можешь спокойно?
   - Да. Пошли.
   Они прошли пять или шесть шагов, когда пятый этаж её двухподъездного дома внезапно набух ярко-оранжевыми шарами взрывов. Гулко грохнуло, зазвенело и застучало. А потом весь дом, все его пять этажей превратились в клокочущее доменное нутро, в котором забушевало пламя. Надя закричала, прижав кулаки к лицу, видя, как из окон их "двушки" выхлёстывают длинные языки жёлтого пламени. Как болтается единственный оставшийся целым стеклопакет на кухне. Как вылетает тяжёлая подъездная дверь, когда раздался последний из взрывов, зацепивший первый этаж и подвал. Как из окна первого этажа вываливается фигура одинокого пенсионера Ковалёва, охваченная огнём. Он падает на аккуратную клумбу, высаженную им самим, дёргается несколько раз и успокаивается, раскинув руки в разные стороны. И как начинает грохотать в соседнем доме, длинном, на семь подъездов.
   - Бежим, Надя, бежим... - Крик Мансура еле-еле пробился сквозь плотную подушку, которая плотно забила ей уши. - Н-а-а-а-д-я-а...!
   Он схватил её за руку, силком потащив к машине. Подбежал, сорвал с себя куртку, сбивая что-то, тлевшее на крыше. Рывком заставил её, оглушённую и потерянную, сесть на пассажирское сидение. Сам тут же обежал её, хлопнул дверью, садясь и торопливо ища ключи по карманам. Надя посмотрела на него, собираясь спросить о том, что же он собирается сделать, когда краем глаза уловила какое-то движение. Она чуть повернулась в его сторону, присмотрелась...
   - Мансур...Мансур!!! Смотри!
   - Куда?!
   - Катька, Мансур, она же встаёт...
   - Ни хрена себе, да что ж это такое?!!
   Катька вставала...
   Видимая в чётком свете почему-то горевших фонарей, лежащая в нескольких метрах от машины Мансура, мёртвая не меньше чем двадцать минут, она вставала. Надя видела, как скребли по асфальту широко растопыренные пальцы, ломая маникюр, который всегда был идеальным. Ломаными и неправильными движениями, раскачиваясь из стороны в сторону, медленно и целеустремлённо до жути, Катя пыталась встать...
   Изогнувшись под невиданным углом, прокрутившись в тазобедренных суставах, её ноги твёрдо встали ступнями на серый, заплёванный асфальт. Выгнулась изломанная шея, подняв тяжёлую голову, ещё несколько минут назад уткнувшуюся волосами в тёмную лужу, натекшую откуда-то из-под наверняка проломленного виска. Свет фар, которые включил Мансур, отразился в аспидно-чёрных глазах того существа, в которое превратилась бывшая Надина подруга. Девушка взвизгнула, видя, как Катя, одним сильным толчком, начавшимся в ладонях, встала, чуть покачиваясь. И двинулась в сторону слепящего света, немного наклоняясь в сторону, медленно, но всё также целеустремлённо.
   Двигатель рыкнул, выгнув из выхлопной трубы клуб сизого дыма. Мансур дёрнул ручку коробки передач, давая задний ход. Машина дёрнулась, подаваясь всем телом назад.
   Выскочив на тёмную прямую улицы имени архитектора Соколова, автомобиль рванул в сторону дома, в котором жил Мансур, удаляясь из горящего котла двора, в котором уже появились новые обитатели.
   Существо, недавно бывшее молодой девушкой чуть постояло, привыкая к новому состоянию, посмотрело в сторону быстро удалившихся задних габаритов машины...
   Ему было чем заняться в ближайшее время. Оно подняло голову вверх, туда, где в небе всё ещё бывшем зелёного цвета клубились тучи, и издало первый охотничий крик в новом периоде жизни бывшего городка нефтяников и газовиков.
  
  *****
   Рита...где Рита?!!...
   Почему так болит голова? Почему темно? Почему?..
   .....................................................что за хрень?!!
   Александр Анатольевич вцепился пальцами в старую, местами облупившуюся крышку стола, поднимаясь. Голова старательно трещала, разрываемая острыми выстрелами боли во время того, как он поднимался...
   Странный, зеленоватый и мягкий свет, падал в комнату через почему-то разбитое наполовину стекло. Он оглянулся, пытаясь понять: что всё-таки произошло?
   В себя врач пришёл на полу, у стола, за который вернулся после того, как они с Ритой... Вон лежит перевёрнутый судок из-под еды и вилка, которая чудом разминулась с его левым глазом. Разбитая стекляшка со спиртом, наполнившая комнату чётким и устоявшимся запахом, который до сих пор не выветрился. Покрывало с дивана, комком лежащее на полу. И приоткрытая дверь в "предбанник" морга.
   Александр Анатольевич двинулся в сторону двери и тут же охнул, мешком осев по стене. Ноги слушались плохо, отдаваясь какой-то странной слабостью и уже затихающей болью в суставах. На лбу выступил пот, крупными и холодными каплями, так чётко ощущаемые паталогоанатомом. Он скрипнул зубами, собираясь с силами для того, чтобы встать, когда из-за приоткрытой двери до него донёсся какой-то странный звук, больше всего напоминающий...а что напоминающий?
   Врач сидел, пытаясь отогнать от себя глупую и одновременно страшную мысль. Александр Анатольевич был врачом-танатологом уже почти десять лет. Цинизм, присущий его профессии он спокойно совмещал с прекрасными материалистическими взглядами на смерть. А также то, что непременно с ней связано, включая суеверия и страшные бабушкины сказки.
   Но звук, который он услышал, напомнил ему только одно...
   Также чавкал громадный алабай, принадлежащий его дядьке, живущему в отдельном коттедже. Батыр, матёрый взрослый пёс, был куда как не дурак пожрать. И когда его мощные челюсти равномерно дробили кости-мосолыги вперемежку с кашей, то он издавал именно такие звуки. Жадно и громко чавкал, пропихивая через мощное горло куски мяса, на которые дядька никогда не скупился для своего любимца. И услышать такой звук в морге?!!
   Он чуть приподнялся, чувствуя как пот потёк по спине, холодный, липкий. Вся уверенность в том, что невозможно то, о чём подумалось - испарилась, когда звук стал громче. И ещё...звук был не одиночным. Чтобы его не издавало, но оно было не одно.
   Тихо-тихо, аккуратно, стараясь не скрипнуть рассохшимися досками, Александр Анатольевич подполз к приоткрытой двери. Чуть помедлил, отгоняя страх, который всё сильнее накатывал на него, растекаясь холодком адреналина с низа живота. И выглянул...
   Большая комната, которую работники морга называли предбанником, была залита светом, падавшим через два высоких окна. С той стороны работал фонарь, пусть и плохо, но зато почти не моргая. Свет бросал чёткую тень от прямоугольника, находившегося прямо посередине и обложенного кафелем. Обычно на него ставили то, на чём, или в чём, лежали клиенты Анатолия Александровича. Сегодня он пустовал, зато рядом...
   Раскинув в стороны длинные, кажущиеся в слабом свете мертвенно-бледными, ноги, на гладких плитках лежала Рита. То, что это была она, врач понял сразу. По босым большим ступням с длинными пальцами с тёмным лаком, по короткому, сбившемуся белому халатику. И больше ничего не было видно.
   Потому что прямо на её животе сидел тот самый бомж, который занимал третий стол в "разделочной". Сидел, нисколько не смущаясь фактором собственной смерти от естественных причин и разрезом от горла и до паха, который Александр так и не зашил, а только выскреб всю требуху. И отдирал куски мяса от большой Ритиной груди с маленькими коричневыми сосками, которую ещё так недавно мял в ладонях врач. Отдирал, запихивал в рот и жадно чавкал, проталкивая её внутрь себя. Рядом с ним сидел один из двух парней. Этот ковырялся в нижней части живота уже по настоящему мёртвой медсестры, доставая тёмные ошмётки, с которых сочно шлёпали тяжёлые капли, разбивающиеся об пол.
   Патологоанатом замер, крупно задрожав и слыша, как стучат друг о друга зубы. Руки тряслись...
   Скрипнула дверь прозекторской. Ловко и мягко появился третий из недавних "клиентов" морга. Вышел аккуратно, не шлёпая босыми ступнями по кафельным плиткам, присел. Чутко повёл головой по сторонам, гоня перед собой обжигающе ледяную волну животного ужаса, накатывающуюся на врача. Свет отразился в мёртвых, кажущихся зеркальными глазах не-мёртвого. Глазах, уставившихся в сторону полуприкрытой двери, за которой прятался Александр Анатольевич.
   Врач, пятясь задом, отодвинулся подальше в комнату, видя, как существо чуть наклонило голову вперёд, судя по всему заметив его. Правая рука судорожно зашарила, пытаясь нащупать...что? Зачем?!! Да хотя бы что-нибудь, что могло бы дать ощущение реальности происходящего!!! Пальцы наткнулись на металлическую ножку перевёрнутой табуретки именно тогда, когда последняя вышедшая тварь с места, не поднимаясь с четверенек, рванула в его сторону.
   Патологоанатом успел вскочить и всем своим немалым весом навалиться на дверь. И еле-еле успел вогнать ножку табуретки в старую выгнутую (спасибо те, завхоз Петрович, не успевший её заменить) скобу дверной ручки. На дверь обрушился мощный удар от бросившейся всем телом на дверное полотно твари. Косяк скрипнул, но выдержал.
   - А-а-а!!! - Прыжок Александра Анатольевича в сторону окна совпал с моментом следующего удара. Звон бьющегося стекла, треск рам и двери. Удар ходячих мертвяков был двойным, чего патологоанатом не видел и не знал, падая на асфальт под окном и сдирая кожу с лица.
   Вскочив на ноги, он кинулся в сторону ворот больничного городка, не оглядываясь по сторонам, стараясь убежать как можно дальше. И не видел и не слышал того:
   Что небо над его головой уже теряло глубокий зелёный цвет, который раскладывался на множество пресекающихся полос, в промежутках между которыми врывались куда более яркие, чем обычно, красноватые сполохи от газовых факелов.
   А в окнах большого больничного корпуса, да и во всех остальных, свет ламп танцевал в странном и ритмичном танце. И ещё там танцевали множество силуэтов, странных, искажённых, и оттуда, из закрытых корпусов, раздавалась ни на что не похожая какофония звуков. Сотканная из нот воплей от ужаса и боли.
   Как в окно следом за ним выпрыгнуло две фигуры, которые метнулись, было за ним, но потом обративших внимание на две столкнувшихся машины "скорой помощи", возле которых прямо на асфальте лежала кричащая женщина с громадным беременным животом.
   И что когда они приблизились к ней, нетерпеливо порыкивая и оскаливая ставшие очень большими и острыми зубы, то... Первый из оживших мертвецов был схвачен ею рукой прямо за горло, вторая рука с мгновенно вытянувшимися пальцами охватила голову. Пальцы напряглись, хрустнуло, и зомби покатился в сторону, а чуть позже на него шлёпнулась оторванная голова, с болтающимися обрывками шейных хрящей. А во второго, выйдя из неожиданно появившейся глубокой щели на животе женщины, вырвались несколько длинных узловатых щупалец, скрутивших мертвеца и потащивщих его к беременной. Которая после этого, встав, залезла в "газель", затащив за собой зомби...
   Александр Анатольевич нёсся вперёд, не осознавая того, что бежит он куда как быстрее, чем любой олимпийский чемпион. И ноги его гнутся в суставах как-то необыкновенно пластично. А кровь, капающая из глубоких порезов - светится слегка серебристым светом в темноте...
  
  
   *****
  
   Кир сидел в вагончике, плотно захлопнув дверь, застегнув цепочку и воткнув швабру в ручку. Его трясло в мелком ознобе страха, пронзающего с ног до головы.
   За замызганным стеклом одного из окошек выли, ревели и рычали. Там метались тени животных, вырвавшихся из клеток, разбегающихся и одновременно рвущих друг друга. Вот взревела Машка, медведица-пестунья, чей басовитый рык Кир спокойно узнавал даже издалека. Зоотехник вжался в старые доски стены вагончика, что-то шепча трясущимися губами и вспоминая то, что только что происходило там, возле загонов...
   В себя Кир пришёл быстро, практически не почувствовав ничего странного и необычного. А вот Саныч...
   Старший техник метался по периметру земли между клетками с немыслимой скоростью, чем-то звякая и поскрипывая. В воздухе стоял бешеный крик и ор животных, висел острый запах адреналина, и Киру стало страшно. А когда он понял - что делает Сан Саныч, то единственное, что он успел сделать, это было бегство в сторону своего вагончика.
   А Саныч просто отпирал клетки, выпуская на волю обезумевшее зверьё. Звери не выходили сразу, как будто специально давая ему шанс выпустить всех. Неизвестно, что перемкнуло в голове старого зоотехника, но делал он своё дело так, что смог отсрочить собственный конец. Сначала он открыл клетки копытных и прочих, оставив хищников напоследок, чем и смог добиться отсрочки минут в десять. Но, в конце концов, Саныч добрался и до них, тем самым подписав себе приговор.
   И как ни странно, покончил с ним его любимый белый как снег Буран, громадный полярный медведь. Вылетев из клетки светлым громадным ядром, он сбил Саныча с ног, и, не дав ему подняться, одним ударом мощной, украшенной когтями лапы - раздробил череп, попутно сняв с зоотехника скальп.
   Всё это Кир видел в окошко, в чью раму он вцепился побелевшими в суставах пальцами. Зубы отбивали чечётку, но он всё равно продолжал стоять на коленках, чуть выставив над подоконником голову и наблюдая за тем, как вырываются на свободу те, кого так долго держали в клетках на потеху толпе.
   Как волки выскальзывают в узкий проход стремительными серыми тенями, чутко поводя по сторонам носами, уже почуявшими запах крови.
   Как неторопливо, круша всё на своём пути, огрызаясь друг на друга, выбегают громады медведей.
   Как распластавшись в прыжке, взвившись на будку с кассой одним махом, вытягивается на её крыше низкая и страшная тигриная тень.
   Как растворяются в ночных тенях подвижные фигуры пантер, сливаясь с мраком и издавая древний как мир охотничий призыв.
   Всё это Кир наблюдал, вжавшись всем телом в дощатую стенку старого вагончика, который стал для него чем-то типа крепости, которая должна была сохранить ему жизнь. Именно так ему казалось до того самого момента, пока он не услышал, как по крыше торопливо пробежали чьи-то лапы. И ещё, и ещё...
   Он ползком добрался до старой армейской кровати, прикрученной саморезами к полу, и забился под неё. Кир лежал еле дыша, чувствуя, как от страха он настолько не контролирует себя, что в промежности неожиданно стало очень тепло и мокро. Зоотехник лежал, шепча про себя слова когда-то давно слышанной молитвы, неожиданно всплывшей в памяти, когда, резко зазвенев, вылетело стекло одного из окон. Что-то, вернее кто-то, мягко приземлился на пол, заставив вагончик слегка качнуться. И чуть позже на пол спрыгнуло ещё несколько тел.
   Кир прожил ещё остаток закончившейся жизни совсем недолго, забившись под сетку кровати и крепко-крепко зажмурив глаза. И лишь когда зашуршав и резко пахнув острым звериным запахом кто-то остановился рядом с ним, лишь тогда он открыл глаза.
   Последнее, что он увидел в своей прервавшейся так резко жизни, были довольно глядящие на него умные и слегка грустные глаза старого орангутана, немедленно оскалившего пасть и протянувшего к нему странно деформированную лапу с удлинёнными чёрными когтями...
  
  *****
   Реалии:
  Гриф "Совершенно секретно. Кругу лиц с кодом доступа "Красный А 1-1".
  Пункт первый:
  Из доклада комиссии министерства чрезвычайных ситуаций РФ по случаю экологической катастрофы в городе Радостном:
  
  Выдержка первая.
  Комиссией в составе .........ти человек (РАН, Академия катастроф и сейсмоактивности, Институт медицины при РАН, Военно-медицинская академия МО РФ, представители Генпрокуратуры) были установлены следующие факты:
  а) Характер происшествия - неизвестен. Предположительно высказано мнение о срабатывании на объекте "Радостный-55" неизвестного механизма защиты внутренних периметров. Одновременно ярко выражены черты катастрофы как техногенной, так и экологической направленности. Многочисленные взрывы газопроводов, выброс химических веществ с нескольких промышленных предприятий, находящихся на территории города. Одновременно с тем - резкое нарушение фона естественной радиации в связи с не выявленной причиной. Также был произведен выброс активной биологически-опасной формы неизвестного происхождения (т.н. Волна).
  б) Основные происшествия произошли разово, в краткий временной промежуток. Рецидивы локального характера имеют место по состоянию на сегодняшний день. Меры по предотвращению распространения возможных вспышек заболеваний, связанных с радиационным и биологически опасными поражениями проводятся постоянно. Карантин в близлежащих районах - не отменён.
  в) Следствиями событий, происшедших ............... сего года стали многочисленные изменения жителей вышеуказанного района, а также животных различных видов, как домашних, так и диких (Примечание о ориентировочных количестве и составе животных, представленных в местном лесничестве в приложении Љ3).
  Изменения происходят на генном уровне, вызывая необратимые реакции организмов, впоследствии выраженных в мутациях различного характера. В связи с тем, что изменённые жители и животные (в дальнейшем Объекты) представляют собой чётко выраженную угрозу окружающим населённым пунктам, Комиссия настаивает на продлении карантина, а также введении режима чрезвычайной ситуации и эвакуации населения из близлежащих районов....
  
  "Отчёт комиссии Љ 12/12. Гриф "Совершенно секретно", код "красный":
  Из предварительных исследований Объектов выявлено:
  
  Мутационные изменения проявляются спонтанно, носят чётко выраженный кратковременный характер. В дальнейшем организмы Объектов ремиссии не подлежат. Согласно гипотезы проф.Точинова складывается следующая схема процесса сверхскоростного изменения:
  В результате воздействия неизвестных микроорганизмов включается до сих пор незадействованная иммунная система организма. Уровень взаимодействия фактора Х (неизвестен) и цепочки ДНК объектов - полностью зависимый от фактора расположенности к Изменению.
  Механизм раскрытия защитных схем крайне индивидуален. Исходя из этого каждый Изменённый является уникальной биологической системой, обладающей схожими признаками с другими Объектами того же вила и типа, но при этом обладающий своими, оригинальными, не осязаемыми обычными органами восприятия особенностями.
  Митохондриальное взаимодействие - спорадическое.
  
  Предлагаемые меры: идентичные предварительным. Полный контроль Района, с установлением карантина и пресечением любых несанкционированных попыток проникновения за периметр всеми способами, вплоть до физической ликвидации"
  
  
  Выдержка вторая.
  .....числа .......месяца сего года, станция сейсмологического слежения МЧС РФ, расположенная на территории в/ч 5572/3 (населённый пункт N, ПУрВО), были зафиксированы сильные подземные толчки, мощностью в ....баллов.
  Одновременно с этим спутниками космического слежения МО РФ над территорией стран СНГ был зафиксирован факт крупной природной аномалии атмосферы над территорией г. Радостный, находящегося по следующим координатам: ....градусов северной широты и ....градусов восточной долготы (..........область РФ).
  Тогда же был зафиксирован феномен неизвестного происхождения, на данный момент известный как "Волна", в том же районе. Эксперты аналитических отделов Генерального штаба МО РФ, Центра спасательных операций МЧС РФ, оперативного штаба МВД РФ, главного управления ФСБ РФ связывают данный феномен с последующими происшествиями на территории вышеуказанного населённого пункта.
  Согласно данных расследования, проведённых комиссией сотрудников секретных научно-исследовательских центров силовых структур РФ, данное явление носило чётко выраженный единовременный характер. Дальнейшего хронического протекания зафиксировано не было, до .... числа .... месяца сего года.
  На текущий момент зафиксировано три случая так называемой Волны, включая первый. Уровень естественной радиации и биологически-опасной активности при последующих двух - неизмеримо меньше первого, и не несёт тех последствий, что были выражены при оригинальном явлении.
  На данный момент представляется наиболее вероятным создать группу учёных в составе (Приложение Љ5), для организации в районе н.п. Радостный мобильного научно-исследовательского центра по изучению данной ситуации...
  Предлагается рассекретить часть работ по объекту "Радостный-55" для круга лиц, привлечённого к аналитической и исследовательской работе.
  
  Выдержка третья.
  .....числа ...... месяца сего года, согласно плана "Тайфун", направленного на взаимодействие подразделений, войсковых частей и соединений силовых ведомств, были проведены следующие мероприятия:
  а) Части ..... армии ПУрВО были приведены в состоянии боевой готовности Љ1 и выдвинуты в район н.п. Радостный для проведения мер по блокированию жителей заражённой местности.
  б) Подразделения МВД РФ и ГУФСИН в составе трёх ОМОН, двух СОБР, а также отрядов "Мангуст" и "Кайман", были выдвинуты в н.п. Кротовка, Черкассы и Ключи для блокирования всех возможных путей выезда из Радостного.
  в) Эскадрилья боевых вертолётов Ми-24 УМ, находящаяся в н.п. N, была поднята в воздух для проведения постоянного воздушного дежурства в вышеуказанном районе.
  
  Все подразделения, задействованные на первоначальном этапе блокирования, на данный момент продолжают выполнять боевые задачи, поставленные командованием операции.
  Блокирование н.п. Радостный осуществляется (несмотря на отсутствие необходимого количества ЛС и техники) в полном объёме.
  Было осуществлено несколько попыток прорыва со стороны местных жителей, подвергнутых заражению. Мероприятия по пресечению указанных попыток были осуществлены в полной мере, согласно Инструкции Љ ...13/999 от 06 июня ....года
  
  Взгляд вперёд -2:
  
   Спасибо парням из группы Сокола. Только их одноразовые гранатомёты смогли отправить смока в длительный нокаут, из которого он, буду надеяться, выберется ни скоро. Если вообще выберется...
   Наши ангелы-спасители возникли, как обычно и бывает в подобных случаях, прямо-таки из ниоткуда. И дружно ошарашили назойливого крылатого монстра залпом из "Мух".
  Подозреваю (и не без оснований) что шли они в район "финской котельной", где, как мне помнится, обитала дружная компания из нескольких големов. А против кого, скажите на милость, в Районе ещё нужны гранатомёты?!! Ну, не против же временного контингента военных? И не против "консерваторов" наверняка. В обоих случаях - восьми стареньких "Мух" будет о-ё-ё-й как мало. А вот против полумеханических упырей, которые так любят подтрунить над рейдерами, паля по ним из всех калибров - как раз.
  Как бы то ни было, но сейчас "соколята" давно топали назад, несолоно хлебавши и надеясь только на то, что мы сдержим слово и расплатимся за счёт нашей ходки. А мы упорно шли вперёд, отрабатывая вовремя и в полной мере оплаченное сафари, во время которого уже погиб один из экстремалов. Оставшихся любителей адреналина это нисколько не смутило, и потому мы упорно шли вперёд, аккуратно направляясь в сторону Сорокового квартала, который вполне чётко сигнализировал нам своими краснокирпичными пятиэтажками.
  Двигалась наша группа туда вполне целеустремлённо, надеясь пополнить у Кефира запас боеприпасов, который уменьшился у нас ровно в два раза.
  Кефир, он же Сметаныч, один из "местных" дельцов. Человек, или уже нет, но то и без разницы. Он один из тех, кто остался в Районе, не пытаясь выбраться, выжил в первые месяцы после Волны, пережил и обычные Всплески, и последний, считающийся "гипером". А сейчас наслаждался тем, что здесь считается нормальным существованием.
  Штаб-квартира нашего друга-бизнесмена находилась на территории бывшего двухэтажного магазинчика с обнесённой высокой стеной из бетонных плит территорией. И она, штаб-квартира, была одним из относительно безопасных мест во всём Радостном.
  Местные старались не связываться с Кефиром из-за его взрывного характера и, что немаловажно, весьма и весьма серьёзной личной гвардии. Военным он был сугубо фиолетов, а ГБ-шникам наверняка сливал что-то, при этом умудряясь наживаться даже на той белиберде, что могла выйти из Района. Ну, скажите, какому чекисту придёт в голову составлять таблицу оперативных данных, связанных со, скажем, сезонной миграцией стаи местных одичавших котов-мутантов? Или факт того, что Бабка Матрёна решила, что в этом году она на огороде будет выращивать не дурман-траву, а ядерный молочай, который все свои свойства за пределами Района - полностью теряет. Вот тот-то и оно, а он, Кефир-то, наверняка умудрялся.
  Подойдя к перекрёстку, от которого до магазина было всего ничего, мы ненадолго остановились. Вроде бы всё было чисто, но что-то упорно меня смущало. То ли факт того, что на выходе из Гаражей мы так и не увидели ни одного местного жителя, то ли то, что нам удалось протрусить через кусок Парка так удачно, что даже ни с кем не сцепились. Не хочется быть суеверным, но в таком случае всегда хочется ждать беды, нда-а-а...
  Тем не менее, до штаб-квартиры нашего кисломолочного товарища мы добрались также спокойно. Подходя ближе, Большой поднял вверх палец, показывая, что всё в порядке, и мы спокойно втянулись через калитку на задний двор магазина.
  Здесь всё было как обычно, наполняя душу радостью от ощущения того, что хотя бы что-то остаётся неизменным. Та самая свора церберов, которые, завидев нас, радостно встрепенулись, порыкивая всеми своими, превосходящими количество тел, чрезвычайно зубастыми головами. И как обычно, их тут же успокоил "погонщик" Васёк, который давно прибился к Кефиру, и которого мы как-то спасли от вурдалаков в районе Топи.
  Всё также спокойно мерял шагами территорию полязгивающий сочленениями Фред. И в дальнем углу высилась махина Абрамса.
  Эти двое были типичными големами, и никакого отношения не имели к какой-либо англоязычной нации. Просто Фред, судя по некоторым доходившим до меня данным, в прошлой жизни был дальнобойщиком. Водилой, которого угораздило попасть под Волну в кабине собственного "Фрейтлайнера". Его грудную клетку, если можно её так называть, с тех пор украшала радиаторная решётка с логотипом этого, несомненно прекрасного изделия юэсэйевского автопрома.
  Что касается Абрамса, то тут дело обстояло сложнее. Я, если честно, естественно опасаюсь големов. Но этого парня - откровенно боюсь. Мне и в голову не придёт то, как он смог стать двух с половиной метровым шкафом, с ног до головы облачённым в сталь, и имеющим на вооружении крупнокалиберный танковый пулемёт. Собственно из-за внешности, мощности и серьёзного вооружения его изначально и стали величать Танком. И лишь потом он стал Абрамсом.
  Во внутреннем дворике Кефирской вотчины вовсю велась местная торговля, что тоже было абсолютно привычным зрелищем. Нам даже пришлось краснеть, когда заставляли "туристов" идти в сторону двери, ведущей внутрь здания. Так откровенно тут давно никто не пялился на местных. Хотя попялиться там было на что, вполне понимаю наших нанимателей...
  
  Глава третья. Рассвет - осознание.
   Мансур быстро выкрутил руль, в очередной раз загоняя машину в какой-то из поворотов. Сзади ухнуло и взвыло. Что-то с размаху приземлилось на багажник, скрежетнув по металлу чем-то острым, радостно взвыло.
   Надя обернулась, не сумев превозмочь желания увидеть - что же этакое. Коротко и сдавленно всхлипнула, увидев тёмную большую фигуру, вцепившуюся в багажник сразу четырьмя конечностями и блеснувшую в свете фонаря жёлтыми огоньками глаз. В следующий момент Мансур ещё раз резко крутанул руль, одновременно тормозя автомобиль. Тварь не выдержала и улетела вбок, стукнувшись о столб дорожного знака.
   - Да что ж такое творится то?!! - Парень выдохнул слова, внимательно оглядываясь вокруг, и снова отправил свой совсем не спортивный болид в скоростной полёт, стараясь выбраться на одну из центральных улиц. - Ничего не понимаю, как будто в какой-то третьесортный ужастик попали...
   Девушка промолчала. Добавить было нечего. То, что происходило на улицах Радостного - в голове нормально не укладывалось. Не могло такого быть, не могло!!!
   Она смотрела на проносившиеся за окном такие знакомые улицы, понимая рассудком, что сейчас нельзя расслабляться и нужно быть ежесекундно готовой к тому, что придётся выскакивать из ставшей абсолютно ненадёжной машины и пытаться бежать. Понимала, но не могла ничего сделать с собой, возвращаясь мыслями назад, вспоминая всё то, что видела вокруг.
   Они не смогли выбраться из города с центрального выезда. Когда Мансур вырулил на трассу, то сразу повернул направо. Слева полыхала стена пламени, вырывающаяся со стороны железнодорожных путей, на которых всегда стояли цистерны с жидким топливом и газом. Думать о том, чтобы попытаться выехать в ту сторону, нечего было и думать.
   Автомобиль рыскнул направо, в сторону постоянно горящих трёх факелов. Но проехал всего ничего. Тёмная большая тень пронеслась низко-низко, задев крышу, и помчалась в сторону несущихся впереди стоп-сигналов у таких же, как они беглецов. Пронеслась, спикировав вниз, и ночь озарилась новой вспышкой от мгновенно вспыхнувшего автомобиля.
   Удаляющаяся вперёди "Нова-Калина", получив от крылатой тени неизвестный подарок летальной направленности, подпрыгнула в воздухе, перевернулась и полыхнула. Мансур ударил по тормозам, еле успев остановить машину от полёта в кювет, а Надя прижала руки к лицу, к разом затрясшимся губам, когда увидела то, а вернее кого, приземлившегося на шоссе...
   Большие крылья-паруса с какими-то прорехами на них. Угловатое вытянутое тело, с торчащим вперёд килем грудины. Узловатые, крепко вцепившиеся в треснувший асфальт серпами изогнутых когтей лапы. Хлещущее из стороны в сторону бревно массивного хвоста, зауженного к концу и украшенного небольшим лесом острых костяных наростов. Низко пригнувшаяся к земле змеиная шея с какими-то, ритмично сокращающимися, мешками у основания головы. И сама голова, длинная и покатая, с широкой мордой, тёмными провалами большущих глаз...
   То ли летающему ужасу их автомобиль был уже неинтересен, то ли ещё по какой-то причине, но их он не преследовал. И Мансур развернулся в сторону моста, который вёл на старую дорогу, через Ключи и Солянку. Срезать маршрут через поворот налево, в объезд города не получилось. Там их атаковали в первый раз.
   Несколько высоких, двуногих фигур вылетели из кустов, несколькими прыжками покрыв приличное расстояние между собой и машиной. И ещё две мелькнули там же, и лишь секундами позже беглецам стало понятно то, что они там делали. С грохотом рухнул поперёк дороги старый, ещё деревянный столб с проводами, мгновенно натянувшимися как струны. А силуэты уже рвались к ним, пытаясь разбить крепкие стёкла и рвя на себя двери, которые Мансур успел защёлкнуть. Надя закричала, когда увидела близко, на расстоянии не больше нескольких сантиметров то, что лицом можно было назвать с громадной натяжкой. Морда, рыло, харя...как угодно, но только не лицо.
   Не должно было быть у людей таких выставленных вперёд челюстей с торчавшими вперёд зубами, которые повергли бы в ужас любого стоматолога. Не могли человеческие глаза так глубоко запасть внутрь, укрывшись сверху козырьками выдвинутых надбровных дуг. И уж тем более не могло лицо так быстро и так густо зарасти густой щетиной, больше похожей на шерсть.
   Её парень не подвёл и на этот раз, мгновенно сориентировавшись и сбив при резком развороте одного из нападавших. Под колёсами его внедорожника что-то ощутимо дёрнулось и хрустнуло, ломаясь, и автомобиль снова рванул вперёд, уходя от этих непонятных в своём первобытном ужасе тварей. Рванул, скрываясь в ближайшем переулке, выведшем их в пусть и небольшое, но очень узкое переплетение улочек старого города.
   И потом они мчались практически не останавливаясь, постоянно крутя по сторонам головами, пытаясь сразу углядеть неожиданную опасность. Глядели, видели, запоминали.
   Хлопья густого зеленоватого тумана, скапливающиеся повсюду, оседающие на землю, стелящиеся над землёй, вдоль стен и заборов. Хлопья, из которых в сторону то и дело пробегающих по улицам людей выстреливали плотные вытянутые нити, похожие на щупальца. Еле уловимое взглядом движение. Мгновенно обвивающиеся вокруг корпуса плотные и маслянисто поблёскивающие "усы". Рывок, крик, захлёбывающийся в тумане. Тишина...
   Те люди, что мелькали на улицах... Люди ли, подобные им, неизменившиеся ни на миг, или те, кто уже потеряли человеческий облик?!! Они скользили вокруг тенями. Постоянно возникая из темноты и теряясь в ней же, едва завидев свет фар. Ни один из них не бросился к машине, вернее почти не один.
   Была старая женщина, стоявшая посреди дороги на коленях, как сперва показалось беглецам. И Мансур уже решил рискнуть остановиться, а Надя была готова открыть дверь, но... В свете фар оба ясно увидели, что из-под старой, застиранной ночнушки, единственной одежды, бывшей на ней, украшенной аляповатыми цветами, торчат вовсе не колени. Выпуклые белёсые сегменты, перекатывающиеся как кольца у дождевого червя. Вот, что было ниже задравшегося подола ночной рубашки ещё советского производства.
   И был маленький мальчишка, одиноко стоящий на перекрёстке у здания бывшего кинотеатра. Он стоял прямо посередине на линии разделительной полосы в свете то и дело моргавших в бешеном темпе всё ещё работающих светофоров. Пяти, максимум шести лет, невысокий, худенький, с кудряшками. Одетый в пижамку со спайдер-меном и светлые носочки. Надя всхлипнула, глядя на него, не пойми как оказавшегося на улице. А потом обернулся, и в машине мгновенно стало тихо.
   Ветер чуть шевельнул совсем невесомые локоны, открывая лицо с большими, светящимися изнутри серебристым светом, глазами и абсолютно гладкой нижней частью лица. Мальчишка просто смотрел на них, ни делая никаких попыток что-либо сделать. И они видели потом, отъезжая, в зеркале удаляющиеся отблески в его глазах.
   Машина терпеливо вывела их туда, куда вёл её Мансур. Они почти повернули к нужной грунтовке, такой близкой, такой необходимой...
   Удар сзади, сильный, придающий ускорение и того немалой скорости автомобиля. Побелевшие костяшки пальцев на руле. Расширившиеся от страха глаза обоих. Столб...
   Когда Мансур, застонав от боли в руке, повернул голову к девушке, то понял, что все его попытки выбраться из города были бесполезными. Надя лежала головой на панели, не шевелясь, и не издавая ни звука. Он скрипнул зубами и услышал лязг за разбитым окном. Там высилась махина грузовика, КамАЗа или Татры, и от неё кто-то в их сторону. Кто-то высокий, неуверенно шагающий и тащивший что-то тяжёлое и металлическое, задевающее об асфальт.
  *****
  
   Чернота, чернота вокруг...
   Лишь изредка вспыхивает красным что-то...
   И боль, боль, боль...
   Она повсюду. Она проникает в каждый нерв. Рвущая. Огненная...
   Мирону было очень и очень плохо. Толчками откуда-то снизу, равномерно и мощно накатывали волны ослепляющей боли, раскалённой добела. Он застонал, приходя в себя, с ужасом возвращаясь из того небытия, в котором царили чёрно-красные тени и всполохи. Он не хотел этого, но организму было глубоко наплевать на желания пэтэушника. Организм вёл собственную жизнь, наполненную саботажем по отношению к собственному владельцу.
   Где он? Что с ним? Мысли вяло прокатывались в голове, оттесняемые в сторону пульсирующими толчками. Думать не хотелось, но ничего другого не оставалось, и он начал вспоминать, не обращая внимания на то, что почему-то его мерно трясёт и на то, что со всех сторон доносится невнятная какофония.
   Мастерская, да...автомобильная мастерская. Зеленоватый свет, который пришёл после вспышки. Блистающие мириадами изумрудных капель туманные волны, окружившие всё вокруг. А потом взрыв, да-да, взрыв. А ещё?..
   Балка от крана и двигатель... Он летит вниз, медленно и неумолимо, и ничего нельзя сделать, потому что ноги отказали. Движок летит в своей замедленной съёмке, чуть переворачиваясь, красуясь и закрашенной ржавчиной и отполированными деталями и рёбрами. И становится всё ближе и ближе. Да, именно так. Куда он упал?..
   Да что значит куда упал? На его ноги он хряснулся, и отправил в нокаут, глубокий и чёрный. А потом он полз, вернее - старался ползти. Потому что рядом, там, где находился ГАЗон - происходило что-то страшное. Там был тот лошок, которого подняло вверх, закручивая в невообразимые узлы, видимые во всполохах пламени. И что....?
   В голове Мирона со скрипом проворачивались мысли, толкая память, ставшую такой вязкой... Что, что ж там было?!! И тут он вспомнил:
   Как ломало и выкручивало тело Лёшки...
   Как воронкой закрутило вокруг него металл частей автомобиля...
   Как брызгали в стороны струйки крови...
   Он вспомнил это, как и то, что существо, которое было уже не тем неформалом, которого он постоянно шпынял, наклонилось над ним. Крупная дрожь пробежала по искалеченному телу парня, когда до него дошло, что он жив. Но раз так, то что же случилось? И почему его трясёт, как будто он лежит в плацкартном вагоне?
   Мирон постарался покрутить головой, с трудом сосредотачиваясь на том, чтобы сфокусировать взгляд. Увидел прямо перед собой блестящий металлический шарнир, покрытый коркой запёкшейся крови. Взбугрившиеся шрамы вокруг него, рваную майку чёрного цвета, кабель, выходивший из большой прорехи и поднимающийся вверх. Поднял голову и со страхом увидел лицо того, кто был с ним в мастерской.
   Лёшка (или тот, кем он стал) мерно шагал вперёд, прижимая обвисшую куклу мироновского тела к груди правой рукой. Тот самый кабель, толстый, в желтоватой оплётке, уходил ему за затылок. Волос не было, а кожа головы стала одним большим ожогом, переходившим на лицо. На скуле болтался её большой шматок с красноватой подстёжкой, уже засохший. В дырке поблёскивал металл. И тут Лёшка повернул голову.
   Шея дёргаными, неровными движениями, с похрустыванием повернулась и прямо на Мирона уставились глаза с плещущейся в их глубине смесью неизмеримо большей, чем у него боли и безумия. Потемневшие и сухие губы растянулись в улыбке. С правой стороны краешек рта треснул, и тёмная струйка крови покатилась вниз, попав прямо на лоб пэтэушника. Мирон вздрогнул, сжимаясь в клубок и пытаясь закрыться руками. Тело немедленно отозвалось взрывом боли, заставив его застонать через крепко сжатые зубы.
   - Пришёл в себя? - Голос у Лёшки был странный, неживой какой-то. - Мирон?
   - Чево?... - у того голос трясся, не в силах совладать со страхом.
   - Тебе чего ещё, по тыкве стукнуло, а? - В голосе существа проскользнул смех.
   - А?!!
   - Да хорош тупить, а, Мирон! Ты меня понимаешь, нет?
   - Да...
   - Что да то? Понимаешь, что ли?
   - Понимаю... Слышь, Лёх, ты куда меня несёшь?
   - Куда несу? Не знаю, просто иду. Подальше от мастерской, а то там пожар совсем сильный. Ты где живёшь-то?
   - На Ленина, в двухэтажках, у хлебозавода. Ты чево, вот так прям хочешь идти просто? - Мирон закашлялся. - Ты со стороны себя видел, олух? Ёпт, годзилла, нах...
   Лёшка резко остановился. Нахмурил брови, глядя на собственную говорящую ношу. И ноша почувствовала, как по её собственной спине пробежали мурашки:
   - Слушай, ты прости, а? Я ж не со зла. Просто...
   - Просто?... Ну ты даёшь. Тебя дурака пожалел, тащу на себе и ещё слушаю про то, что я олух? Вот дела... А может мне тебе головёнку-то свернуть? Да ладно, шучу. А то, что прямо вот так тебя несу, так не страшно. В городе чего-то непонятное происходит. Туман вон, зелёный. Недавно "шестёрка" прям в столб въехала. Водила вывалился и пополз....а вместо ног - хвост. Да и вообще, странно. А ты, кстати, на первом этаже живёшь?
   - Ну да, а чево?
   - Чего, а ни чево. Да просто я на второй не смогу подняться, наверное. Не привык ещё, да и тяжёлый какой-то стал. А это чего такое?!!
   Мирон почувствовал, как его, наплевав на вопль боли, который он немедленно издал, неумолимо поднимает верх подъёмник правой руки. Лёшка закинул его на крышу ближайшего табачного ларька, причём сделал это абсолютно спокойно. И повернулся в сторону кустов, росших вдоль дороги.
   А оттуда, порыкивая и низко прижимаясь к земле, выходила стая собак, голов в пять. Только собаки, ещё недавно бывшие пусть и большими, но всё-таки дворнягами, сейчас больше были похожи на монстров из фильмов. Морды вытянулись, растянув кожу, через которую виднелись покрытые капающей слюной зубы. Глаза, ставшие непропорционально большими, чуть отсвечивали зеленым. Твари стали выше и вытянутее. С увеличенными суставами лап, с горбами на спинах. И бешеной яростью, которая казалось осязаемой.
   Они подходили, порыкивая и хлеща по бокам почти безволосыми хвостами. Лёшка, шагнул навстречу, широко расставив тумбы ног, и отведя чуть назад левую, заканчивающуюся цепью с крюком, руку. Стая окружала его полукругом.
   Первой стартовала бывшая некогда полностью чёрной крупная тварь. И тут же рванули остальные, безмолвно, отбросив за ненадобностью в сторону рык. Чёрная собака прыгнула, мощно и высоко, стараясь дотянуться до горла неподвижно стоящего Лёшки.
   И тут он ответил. Одним, показавшимся Мирону полностью смазанным движением, бывший неформал двинулся вперёд:
   Удар правой руки отшвырнул чёрную назад. Со свистом ударила цепь, сметя следующую тварь в сторону и насадив на крюк другую. Скрипнул механический сустав колена и ещё один пёс с хрустом и воем отлетел в сторону. Клыки пятого четвероного со скрежетом попытались сомкнуться на оставшейся мякоти правой руки и ей удалось. Она повисла, качнувшись в сторону...
   Лёшка взревел, взвыл, ударил по ушам ошеломляющей сиреной-ревуном и с размаху саданул псом об асфальт, успев разогнуться и закрыться от настырной чёрной. Смахнул её в сторону, прыжком оказался рядом и ударил ногой, навалившись всем весом.
   Мирон всхрипнул и перегнулся вниз. Его неудержимо рвало.
  
  ******
  
   Последние сто метров до ГОВД Семёныч преодолел бегом. Причина была проста: стрельба. Стреляли активно и используя автоматы. А значить это могло только одно: кто-то решил, что он такой же умный, как и старший прапорщик. Семёныч рыкнул, почувствовав, как внутри мгновенно раскрутилась пружина злобы, и рванул с места.
   Он бежал, хрустя под ногами битым стеклом от пивных бутылок и металлическими банками. И чувствовал, как хорошо слушается тело, которое вот вроде бы совсем недавно заплыло жирком, сковывающим движения. Ноги отталкивались от асфальта чётко и мощно, устремляя его вперёд. Прокуренные лёгкие никак не отзывались, спокойно прогоняя через себя ровно столько кислорода, сколько было нужно для быстрого бега. Он не задумывался над тем, как это произошло, да и без разницы. Самое главное вот оно, налицо, то чувство, которое было у Семёныча во время службы и в отряде срочного спецназа, и потом в ОМОНе. Прапорщик окунулся в прошлое, понимая, что всё вернулось благодаря тому, что случилось. И наплевать на прошлую жизнь. Он снова на войне. Он снова охотник и впереди его ждёт много интересного.
   Серое трёхэтажное здание появилось впереди, подсвечиваемое горевшими патрульными машинами и оставшимися целыми фонарями. Из зарешёченных окон стреляли в сторону одинокого микрофургона из нескольких "калашей". За фургоном прятались скрюченные фигуры, огрызаясь в ответ из разнокалиберных стволов. Кто? Зачем? Да какая разница? Семёныч ухмыльнулся и начал действовать.
   Несколькими прыжками он перемахнул через бетонные блоки, совсем недавно привезённые и складированные у расширяющегося торгового центра напротив ОВД. Сместился ползком ещё ближе к микрофургону, чуть приподнялся, высматривая первые цели. "Ну, надо же, - подумалось ему, - и почему я не удивляюсь?".
   Ментовку атаковали люди Жёлтого, местного авторитета. Каким образом урле пришло в голову это делать - прапорщика не интересовало. Да и по барабану, если учесть, что они сейчас были помехами, стоявшими между ним и оружейной комнатой ОВД.
   Сейчас "синие" старательно старались обстреливать зарешёченные окна, откуда по ним огрызались автоматными очередями. Урки были вооружены хуже: карабины, гладкоствольные ружья и дробовики. И захватить "дворец правосудия" они, судя по всему, хотели на энтузиазме. Во всяком случае, именно так оно и выглядело. Хотя дела у них явно шли не лучшим образом. Если только, конечно, "микроавтобусные" стрелки не были прикрытием и выполняли отвлекающий манёвр. Но в любом случае, судьба их была решена. Ангел смерти, в лице Семёныча, самым решительным образом намеревался прекратить чинимые ими безобразия и нарушения Уголовного кодекса РФ.
   АКСУ дёрнулся, отправляя в полёт маленькие свинцовые кусочки. Стрелял прапорщик экономно, понимая, что пока патроны тратить за просто так нельзя. Несколькими одиночными он снял троих из семи нападавших. Остальные, как ни странно, решили спастись бегством. Наверняка вообразив, что это менты устроили вылазку. Сбежать он позволил только одному, и то недалеко. Затвор клацнул, доказывая, что патроны в магазине кончились. Семёныч выхватил собственный "макар", в стволе которого уже торчал патрон. Вскинул руку и, почти не целясь, выстрелил. Как будто ткнул указательным пальцем и при этом попал точно туда, куда и хотел. Беглец упал.
   - Эй, мужики! - Прапорщик поднял вверх руку с автоматом. - Свои, бля...
   Дверь ОВД чуть скрипнула. В образовавшуюся щель осторожно выглянул один из коллег Семёныча, Сашка Кирьеченко. Внимательно пригляделся, не опуская ствол "ксюхи":
   - Семён,ты?
   - Да я, я, ёпт. Слышь, Санёк, пошли стволы у этих охотников соберём.
   - Иду. Там никого нет больше?
   - Нет тут никого, одни дохлые.
   Кирьеченко нырнул назад, и появился спустя несколько секунд. Дверь снова скрипнула, закрываясь. Семёныч матюгнулся про себя. Двери в ОВД были надёжные, стальные. А он собирался тихо "вальнуть" сержанта за машиной, после чего быстренько навести порядок внутри здания. Ну, да ладно. Не вышло так, выйдет эдак.
   Покойников они обшмонали быстро, стараясь не обращать внимания на всё больше и больше увеличивающийся странный шум с гамом, который нарастал повсюду. Небо не спешило становиться нормальным, и всё также оставалось подёрнутым зеленоватой пеленой. Вдобавок ко всему начал сгущаться тот самый непонятный туман, который прапорщик уже видел. И туман этот ему абсолютно не нравился, интуитивно и на рефлексах. Что-то было в нём неправильное, казался он живым, как бы бредово это не казалось. Семёныч окриком поторопил сержанта, снимающего с самого дальнего из трупаков, того самого беглеца, охотничий жилет, набитый патронами с картечью и жаканом. Заходя в двери ГОВД ни один, ни другой - не оглянулся. И потому никто не увидел, как туман, двигающийся мягко и быстро, накрыл тела. Через некоторое время в его глубине что-то зашевелилось, пытаясь встать.
   Кирьеченко с лязгом задвинул засов, отгораживаясь от окружающего мира. Устало сполз по стене, смахнув пот со лба. Положил рядом четыре ствола и патронташи с жилетами. Достал из мятой пачки "восьмёрки", несколько сигарет, одну за другой. Почти все оказались сломанными. Наконец одна попалась целая и он нервно закурил.
   - Сколько вас здесь? - Семёныч тоже прислонился к стене. - А?
   - Пятеро с лейтенантом. Только летёху ранили. Он как раз на улицу выполз, хотел домой дозвониться. Думал, мобильник внутри не берёт. Дозвонился, ёлки-моталки. Не знаю, выживет или нет. Чего же такое случилось, Семён? Ничего не помню, как кувалдой по башке саданули. Ладно, хоть мои на югах, к тёще поехали, к морю. Дела-а-а-а...
   - Как сажа бела... - Кирпичников, мрачный и плотный старшина, стоявший у окна, повернулся к ним. - А ты чего один, Семёныч? Где остальные?
   - Нету остальных. - Прапорщик сплюнул под ноги. - Один шею сломал, потому что за рулём был. А второму задержанный засадил нож, сука, сзади. Где заныкал, так и не понял. Завалил его, тварь поганую, ёпт...
   - Да? - Кирпич, как его называли за спиной сослуживцы, недоверчиво покачал головой. - Если вы куда въехали, то мне тогда непонятно, чего ты такой целый. Не подскажешь?
   - Подскажу, чего ж не подсказать-то... - Семёныч кивнул головой. И выстрелил, мгновенно выкинув вперёд руку с пистолетом. Пуля вошла старшине точно между бровей, отбросив того на стену и выбив из головы красноватый большой сгусток, шмякнувший о штукатурку и потёкший вниз, на упавшего милиционера.
   А Семёныч, нисколько не задерживаясь, тут же всадил две подряд пули в грудь Кирьеченко, который только и успел, что удивлённо открыть рот. Тот захрипел, завалился назад, выпустив на грудь карминную струю, вздрогнул несколько раз. И затих.
   Со стороны "дежурки" раздался топот, прапорщик схватил ближайший к нему АКСУ, тот самый, который поставил к стене уже покойный сержант, перекатился в сторону и выпустил три коротких очереди в сторону появившейся из прохода фигуры в сером. Ту отшвырнуло назад, сбивая с ног второго, громко лязгнувшего уроненным автоматом. И тут у прапорщика заклинило затвор. Патрон ли был с дефектом, затвор ли был изношенным, или оружие неухоженным? Не в том суть. В голове мелькнула мысль о том, что можно успеть дотянуться до одного из карабинов, и потом...
   Тело прапорщика сработало само, с места совершив прыжок, мощный и пружинистый. Семёныч так и не понял, как это случилось, летя вперёд, в сторону узкого проёма из "дежурки". Как в замедленной съёмке, странно застывшего времени он видел, как расширяются глаза того, который старался успеть поднять "ксюху". И что тот понимал, что не успевает. Семёныч, распластавшись в прыжке, зарычал, вытягивая вперёд закостеневшие пальцы рук, подминая того под себя, вбивая ему кончики пальцев под нижнюю челюсть (как?!!!) и сминая там внутри что-то хрустящее и подающееся. Фонтан крови ударил ему в лицо, на миг ослепив и заставив зажмуриться, обжёг горячей солёной волной и тут же стал слабее.
   Прапорщик откинул в сторону ещё дёргающееся тело, сел и уставился на собственную руку. Покачал головой, не веря глазам. Ногой пхнул первого, который слабо стонал, стараясь всё же дотянуться до покрытого липкой красной кашей цевья автомата. Встал и пошёл в комнату дежурного по ОВД, чтобы добить последнего живого мента в нём.
   Лежащий на полу сержант Филиппов уже умирал. Пули калибра "пять-сорок пять", выпущенные Семёнычым, разворотили ему грудную клетку, пробив лёгкие. Одна, покувыркавшись по бешеной траектории, пробила селезёнку. Молодой парень, всего двадцати трёх лет от роду понимал, что ему осталось от силы минуты полторы. Но он, хрипя и булькая пробитыми лёгкими, старался достать автомат, чтобы завалить медленно удаляющуюся фигуру прапора, убившего своих. Филипов смог это сделать, из последних, быстро утекающих сил, нажав на курок. АКСУ гулко громыхнул в тесном коридоре, провонявшем порохом, прочертив поперёк широкой спины в изодранном форменном кителе алый росчерк. Семёнова кинуло на колени, он рыкнул, уперся ладонями в плитку пола и не упал...
   Филиппов, теряя сознание и уходя в холодную темноту, озаряемую лишь багровыми стробоскопами, понял одно: прапорщик перестал быть человеком. И он хватал последние разрывающиеся мгновения, в которых видел и острые костистые шипы, торчащие через прорехи кителя, и на глазах затягиваемые отверстие от пуль, которые незадолго до этого сами вышли из ран, звякнув об пол. И когда Семёныч обернулся, мазнув по нему горящими внутренним красным огнём глазами и оскалив ставшие очень острыми зубы, он понял, что всё было зря. И что всё это сон, и надо проснуться. И умер.
   Прапорщик, поморщившись от боли в затянувшихся дырках, одним прыжком оказался рядом с Филипповым. Ударил ногой, сильно и быстро, почти оторвав голову от тела. Добавил ещё несколько раз, вминая кости лица, разбрызгивая кровавую слизь...
   В дежурке лежал на топчане тот самый молодой лейтенант, про которого прапорщик совсем недавно вспоминал с внутренней насмешкой. В сознание он так и не пришёл, спеленатый поперёк груди бинтами, промокшими от крови. Прапорщик внимательно посмотрел на него, но не стал ничего делать. Пока летёха его не интересовал.
   Найдя ключи от оружейки, халатно лежащие на столе дежурного, пошёл в её сторону. В груди бушевал адреналиновый пожар, заставляющий его чувствовать себя почти богом. А как же ещё?!! Семёныч не знал, что с ним сделала та зелёная волна, но был благодарен ей за все-все подарки, которые она ему принесла. За выносливость, силу и то, что уберегло его от неминуемой смерти от пуль.
   Для того, чтобы попасть в комнату хранения оружия, нужно было пройти мимо "обезьянника". Первого и не очень большого, в котором чаще всего оказывались либо хулиганы, либо пьянчуги. Бомжей туда не помещали, чтобы не натаскать вшей. И вот возле него прапорщик задержался.
   Трое парней в спортивном прикиде его не заинтересовали. Так же, как и парочка изрядно потрёпанных, но всё ещё аппетитных дамочек немного не-за сорок. А вот явная малолетка, с длинным рыжеватым хвостом волос, в короткой юбке, открывавшей ноги чуть не до аккуратной маленькой задницы, заставила его остановиться.
   Семёныч облизнулся, ничуть не удивившись тому, что кончик языка, ставшего очень гибким, свободно прошёлся по всей полосе кожи над верхней губой. Длинноногая "кобылка" вздрогнула, когда поняла, что он смотрит именно на неё, и постаралась отодвинуться подальше по нарам. При этом она старательно тянула юбку вниз, полагая, судя по всему, что тем самым спасёт себя от неизбежного. Прапорщик коротко гоготнул:
   - Потерпи, мой вишнёвый пирожок, я скоро.
   Девчонка всхлипнула, прижав длинные и узкие ладони к лицу, испуганно смотря на массивный силуэт, внимательно разглядывающий её через решётку. Семёныч довольно мотнул головой и пошёл в КХО.
  
  *****
  
   Валера осторожно крался через дворы. Да, ему хотелось добраться до дома как можно быстрее, но он уже понял, что делать это нужно очень аккуратно. Хватило...
   Хватило того, что на открытой асфальтовой площадке перед школой, которую он огибал, когда только отошёл от трансформаторной будки, непонятная троица схватила женщину.
  Да, он струсил, он, борец-профессионал, пускай и бывший. Не попытался помочь ей, несмотря на то, что её захлёбывающийся крик в какой-то момент стал просто диким воем, перешедшим в скуление. Потому что обычные люди не бывают такими изломанными, у них не святятся глаза как у кошек. У них, у обычных людей, руки никак не могут быть по длине равными ногам. И они не перемещаются скачками, и не выплёвывают из себя непонятные сгустки, которые мгновенно "склеили" конечности женщине. Что было дальше - видел только бюст несгибаемого Феликса Эдмундовича, который не сняли ни во времена разгула демократии, ни в более поздние времена. Потому что тренер бежал вперёд, стараясь быстрее пересечь сквер, через который необходимо было пройти.
   Хватило вида нескольких быстрых четвероногих теней, которые с непонятными звуками (мяуканьем?!!!) загоняли двух мужчин, бежавших от них. Мужики так и не смогли убежать. Один-то точно. Его громкий, полный боли вопль, Валера услышал, уже выбегая из сквера.
   Хватило того, что прямо перед ним распахнулась дверь подъезда, выпуская маленького, лет шести, мальчишку. Тот вышел в одной пижамке со спайдер-меном, глядя прямо перед собой громадными, на пол-лица, странно светящимися глазами без малейшего признака белка. Прошёл мимо, не глядя на тренера, подошёл к ограде поликлиники, лежавшей на его пути. Толстые металлические прутья, торчавшие прямо перед ним, почти мгновенно стали ярко-малинового цвета, зашипели и стекли вниз. А он, маленький, взъерошенный, шагнул в проём и пошёл куда-то вперёд.
   Из-за этого-то всего Валера и крался вперёд, с трудом заставляя себя отлипать от стен низких, в два этажа, домов и выходить из тени. Ему везло, странно и непонятно, но везло. В городе происходило что-то страшное и непонятное, но пока оно касалось его лишь чуть-чуть, мазнув самым кончиком кисти, которую макнули в густую палитру из ужаса и боли. Да, и этого хватило, чтобы он не узнавал самого себя. Валеру трясла крупная, позорная дрожь.
   А в домах... в домах кричали. В домах выли. Кое-где, судя по всему у тех, кто владел оружием, слышались выстрелы. На первом этаже одного с громким треском вылетела рама окна. Кто-то, судя по силуэту, мужчина, грузный и одышливо дышащий, выпрыгнул через него. Приземлился неловко, ударившись коленом о асфальт. Валера вжался в стену, желая так, как никогда не желал, чтобы его никто не заметил.
   На мужчине была только белая, разодранная на спине футболки и широкие, явно дешёвые, семейные трусы. На ногах ничего, он был босой. На белом пятне футболки, трещавшей на широченной спине, расплывались бурые потёки. Как будто его ударила лапой кошка, только очень большая кошка. Было видно, в свете фонаря на козырьке подъездной двери, что на бледных, жирных и волосатых ногах запеклись струйки крови.
   Мужик, встав с колен, рванул вперёд со скоростью, которую от него было очень трудно ожидать. И тут Валера его узнал. Один из завучей "каблухи", отвечавший за воспитание воспитанников. То ли Бочонкин, то ли Корытов... И жил он вроде бы не здесь, хотя это к делу отношения не имело, но именно такая мысль мелькнула в голове тренера за считанные минуты.
   А за выбитым тяжеленным педагогом окном что-то зашевелилось, и рывок жирдяя был прерван в самом его начале.
   Из окна одним смазанным движением вылетело длинное обнажённое тело. Приземлилось на асфальт и в несколько шагов догнало завуча, скакнув ему на спину и заваливая набок. Мелькнула небольшая женская грудь, взвихрилась светлая грива волос, блеснули узкие щёлочки глаз и толстяк закричал...
   Острые зубы мгновенно порвали заплывшую жиром шею, брызнули тёмные фонтанчики. Веером ударили очень длинные ногти на правой руке, разрывая кожу на качнувшемся мешке живота, вспарывая его, и Валера в очередной раз за последние полчаса рванул вперёд, чувствуя, как колотится в груди сердце.
   Тренер бежал домой, в сторону ОВД, надеясь, что хотя бы там можно наткнуться на кого-то, кто сможет помочь в этом бардаке. По улицам пронеслись, завывая двигателями, несколько машин. Но среди них не было ни одной патрульной.
   Он почти добрался до дома, когда услышал стрельбу со стороны "ментовки". Стреляли часто, и в несколько стволов. Причём, как одиночными, так и автоматическими выстрелами. Валера приостановился, прислушиваясь. И краем глаза увидел плотный клуб тумана, зеленоватого оттенка, который появился из-за угла дома, который тренер только что обогнул. Валера не стал дожидаться того момента, когда станет ясно - нормальный ли туман, или нет, и быстро заскочил в дверь подъезда, благо, что кодовый замок был механический и с простым кодом. Когда-то это очень его напрягало, но сейчас он был только рад этому.
   Скачками поднялся по скрипучим, рассохшимся ступеням, выкрашенным в когда-то ярко-оранжевый цвет. Открыл и верхний и нижний замок, влетел в квартиру, закрылся. "Наконец-то можно перевести дух спокойно, - мелькнула мысль, - добрался-таки". И тут тихо скрипнула половица в спальне под чьей-то ногой...
   Он медленно протянул руку, открывая дверцу шкафчика, стоявшего в прихожке. Нащупал резиновую рукоять туристического топорика, который всегда лежал там, вместе с собранным рюкзаком для туристических походов. Вытянул его, снял чехольчик с хорошо заточенного острия. Оттуда же, с полки шкафчика, вытянул большой фонарь в защитном корпусе. "Есть батарейки, или нет?!! - мысль лихорадочно колотилась внутри головы, - Ведь не помню..."
   Странно, но куда-то исчез страх, который, казалось, полностью подчинил его себе. То ли домашние стены придали уверенности, то ли осознание того, что бежать больше некуда. Вероятнее всего и то, и другое. Но имелось ещё кое-что. Валера чётко понял, что из угла, в который он загнал сам себя шквальным ужасом, выхода нет. Кроме как через то, чтобы понять: кто здесь, и разобраться с кем-то ни было. Всё. Точка. Аллес, полный и безвыходный. Бежать некуда, за нами Москва... Скрипнула ещё одна половица. Он встал.
   Дверь в спальню была открыта. Свет, неяркий, с зелёным оттенком, косо падал через окно на кухне. И он, этот свет, выхватил из темноты длинную, худощавую ногу, которая появилась первой. А потом, облитая им с ног до головы, одетая в разодранную почему-то кружевную "ночнушку", которую он же и подарил на день Валентина, в комнату шагнула Ольга. Его Ольга, которой он так долго добивался и добился, наконец, под самый Новый Год. У неё были ключи от квартиры.
   "Она просто решила устроить мне сюрприз, и пришла. - Мысль возникла сразу же, полная надежды и уверенности в том, что хотя бы что-то сегодня будет хорошо, - А я, дурак, перепугался. А сорочка порвалась...ну, может зацепилась за что? Точно, я ж там гардины поставил новые, вот и зацепилась". Рука с топориком уже пошла вниз:
   - Олька?! Оль, ты бы знала, чего на улице творится. Я....Оля? Оля....?!!
   Она сделала ещё один шаг вперёд. Странный. Мягкий, скользящий и...какой-то неуверенный. Валера утопил кнопку фонаря (остались батарейки, остались!!!) и направил не очень яркий свет на неё. Горло перехватило спазмом, в животе что-то резко ухнуло вниз, выбросив вверх мороз адреналина.
   Тёмные, тёмные глаза, сжавшиеся в щёлочки. Зрачки, мгновенно заполнившие всю радужку. Чёрные полосы лопнувших сосудов под бледной, когда-то очень нежной кожей. Сейчас она казалась пористой и рыхлой, как домашний творог. Всё это Валера заметил за те несколько секунд, что она ему дала.
   Ольга, растянув узкие губы в подобии ухмылки, блеснула полоской частокола из острейших зубов и сразу же метнулась к тренеру.
  
  *****
  
   Кир перехватил протянутую к нему лапу резким, от самого себя не ожидаемым движением. Схватил, сжал в ладони, чувствуя со страхом, как неожиданно удлинились пальцы, охватывая широкое запястье орангутана. И хруст, хруст ломаемой им кости...
   Обезьяна закричала, рванулась назад, пытаясь вырваться, задёргалась в цепкой хватке. Но зоотехник не выпустил её, наоборот. Чувствуя, как его наполняет пока неясная, но так чётко ощущаемая сила, он выбросил вперёд и левую, свободную руку. Схватил орангутана под горло, вцепившись в мягкую рыжую шерсть, подтянул к себе. Джим ещё раз коротко заверещал, а потом затих, не делая даже попытки сопротивления.
   Кир, действуя по неясному наитию, воткнул взгляд прямо в его глаза. Старый самец совсем затих, не пытаясь больше вырываться. Мягкие шаги вокруг кровати тоже стихли. Зоотехник глянул вокруг. Обезьяны, скорее всего павианы, расселись рядком, точно ожидая дальнейшего действия. Оно и не замедлило появиться.
   - Ты большой и сильный...
   - Что?...
   - Ты самый большой и сильный. Ты вожак?
   - Кто ты? Кто?!..............................Джим?!!!
   - Ты вожак, ты сильный. Вокруг страшно. Ты вожак.
   ....................................................................
   - Да. Я вожак.
   Кир отпустил Джима. Тот отпрянул в сторону, отодвинувшись в сторону двери, сел. Обхватил колени, прижал к груди сломанную лапу, начал раскачиваться и что-то бормотать, опустив морду вниз. Павианы заухали, прислушиваясь к его бормотанию. Зоотехник медленно вылез из-под кровати. Встал, растирая неожиданно затёкшие колени.
  Оглянулся. Павианы, оскаливая пасти с длинными, в палец, не меньше, клыками, отодвинулись. Он покачал головой, пытаясь прийти в себя...
   "Дела-а-а, ох и дела, Кир Кирыч. Ты то ли с крыши съехал после этого, что сотворилось, то ли спишь. Ну-ка, ущипни себя, да побольнее...опс. А больно. Неужели не сплю? Разговариваю мыслями с обезьяной. Крандец просто. А остальные мохнатые?..."
   Он повернулся к одному из павианов. Внимательно присмотрелся, пытаясь того заставить поглядеть ему в глаза. Тот отвернулся в сторону, старательно глядя куда угодно, только не в глаза Кира. Заворчал, ещё больше оттопырив губы и демонстрируя пасть. Но зоотехник вошёл в раж, метнулся к нему, схватил прямо за вытянутую собачью морду, не обращая внимания на почти детское всхлипывание, развернул к себе, пристально всматриваясь в умные, такие же, как у человека, глаза...
   Они вышли из вагончика через час. Человек, одетый в камуфлированный костюм, которые выдавали зоотехникам и стая из нескольких обезьян. Направились в сторону директорской резиденции...
   Женя Байсагин лежал на полу, хватаясь за левую сторону груди и жадно хватая ртом воздух. Его гражданская жена, а по совместительству и бухгалтер зооцирка, ревела в углу. На полу валялась пустая упаковка от нитроглицерина. Бухнула дверь.
   - Крандец... - Кир внимательно посмотрел на директора, который, судя по всему, не смог из-за сердца перенести всю эту галиматью вокруг. - Вот не думал, что у него сердце слабое. Давно лежит?
   - Нет... - женщина всхлипнула, тряхнув светлыми прядями на голове. - Минут двадцать. Только какая разница? Телефон не работает. Мобильник вырубился. Творится что-то непонятное...а я даже не знаю, есть в этой дыре скорая, или нет.
   - Это точно. - Кир присел рядом с ней. Протянул руку к Байсагину, доставая из нагрудного карману пачку "Парламента". Задымил, довольно улыбаясь. - Да и ладно, а? Тут такое творится...
   - Да ты про что говоришь-то, а? - Женский голос резко скакнул вверх. - Это твой директор, дебил!
   Данг!!! Звук пощёчины прозвучал резко и громко. Она схватилась за щёку, выпучив на него красивые, слегка водянистые, голубые глаза. Он покачал у неё перед носом пальцем, потом поднёс его к её губам. Повернулся в сторону двери, внимательно посмотрел. В дверь скользнули несколько подвижных фигур.
   Женщина вскрикнула, еле успев зажать рот. Вторая пощёчина пришлась туда же, где краснел первый отпечаток:
   - Рот закрой, сучка крашенная. - Кир улыбнулся. - Смотри внимательно.
   Он повернулся к обезьянам, чуть наклонил голову набок. Губы беззвучно что-то прошептали. Большой павиан немедленно вцепился лапой в ногу Женечки, повернулся к остальным, рыкнул. Несколько обезьяних конечностей, лохматых, с длинными, сильными пальцами тут же последовали его примеру. Тело еле трепыхающегося директора медленно потащили за дверь, сбросив со ступенек. Вожак павианов, перед тем, как скользнуть на улицу повернулся. Ожидающе уставился на Кира. Тот согласно кивнул головой. Через несколько секунд оттуда, из рассветной мглы, донеслось сдавленное всхрипывание Байсагина, перешедшее в стон. Чуть позже раздались чавкающие звуки.
   Женщина затряслась, мгновенно побледнев и прижав ко рту кулаки. Безумно взглянула на зоотехника. Бывшего зоотехника.
   Тот улыбнулся, продемонстрировав бухгалтеру ослепительно белозубую улыбку. Она всхлипнула. Кир шагнул к ней, схватил за волосы и потащил в угол, к столу, прикрученному к полу болтами.
   - Ты теперь будешь делать всё, что я скажу. Поняла, тварь? - Удар по затылку.
   - Да....только...пожалуйста, только не...
   - Пока не отдам. Если будешь хорошей девочкой. Раздевайся...
   Она быстро, трясущимся пальцами, дёрнула застёжку молнии платья, которое было ей чуть мало. Сняла, скомкала и бросила в угол. Расстегнула застёжку бюстгальтера, стыдливо прикрыв локтём мягкую, полную грудь.
   - Какие мы скромные... - Кир шагнул ближе. Схватил за длинные густые волосы, разворачивая к себе спиной. Она вскрикнула, несильно, по-детски обиженно.
   Он быстро сорвал с неё стринги, так нелепо смотревшиеся на её слишком полном заду. Толкнул вперёд, заставляя упереться животом и руками о крышку стола. Встал сзади, расстёгивая ширинку.
   Кир не был злым человеком. Никогда не хотел её, бывшую сейчас такой жалкой и испуганной, лихорадочно цеплявшейся за любой момент, державший её в прошлой, нормальной жизни. Она не поняла, что всё ушло, и больше не вернётся. Никогда до этого момента добрый и покладистый, всегда смущающийся зоотехник не подумал бы о том, что сможет взять её так, на письменном столе её бывшего мужчины. Никогда. До Волны.
   Он так и не понял, что заставляло его делать всё это. Тот Кир, который был совсем недавно, пропал, укрылся, убежал, растворился в тёмной стороне Силы, сейчас полностью владевшей Киром-новым.
   И он взял её, жестоко и жёстко. Ей было больно, но она терпела, надеясь на то, что этим всё закончится. Она ошибалась.
   Когда по её ногам побежали вниз горячие и ленивые капли, и женщина, всхлипнув, подумала о том, что на какое-то время её оставят в покое - Кир свернул ей шею. Резким и мгновенным движением. Она умерла быстро, так и не успев ничего понять. Что, может быть, было и к лучшему.
   За дверью, озираясь на лениво заползающие в зооцирк клубы зеленоватого тумана, торопливо, чавкая и дерясь, павианы доедали его бывшего директора.
  
  *****
  
   Александр Анатольевич сидел на подоконнике, тщательно задвинув занавески и внимательно глядя вниз, во двор. Во дворе постоянно проходило что-то, что никак не укладывалось в рамки его восприятия.
   То, что семья Чолокянов из соседнего подъезда мгновенно упихавшись в высокий "Санта-Фе 2" уехала куда-то с тремя сумками - было нормально. Ненормально было то, что через какое-то время из их подъезда, покачиваясь, вышла старая бабка из их квартиры.
   Она приходилась хозяину, Саркису, какой-то дальней родственницей. И, насколько помнил врач, последние года два лежала пластом, полностью парализованная. В чудесные излечения Александр Анатольевич не верил, вплоть до сегодняшнего дня, вернее ночи. И, как ему показалось, причина такого медицинского казуса теперь была ему абсолютно ясна. Но легче от этого не становилось.
   Старуха постояла на крыльце, поворочала головой, делая такие движения, которые у собак означают только то, что они принюхиваются. Шагнула во двор и скрылась в темноте. Паталогоанатома передёрнуло от одной только мысли о том, что она теперь будет выискивать любую добычу. Как-то не верилось ему, что неожиданно вставшая на ноги в эту ночь бабка пойдёт искать шоколадку "Альпен Голд". Ну, или там "Нестле".
   Потом во двор заскочил какой-то растрёпанный парень. Совсем молодой, как показалось ему с подоконника. Один из тех странных ребят, которые одевали розовое и чёрное, отращивали смешные длинные чёлки и носили кеды с черепами. Как их там? Эмо?
   Парнишка метнулся к дверям дома, пытаясь попасть в подъезд, но все были закрыты. Дверь за бабкой Саркиса захлопнулась сама, из-за доводчика. Эмо-бой заметался, пытаясь выбраться из капкана, которым оказался двор. А так оно и было. Дом стоял буквой "г", с открытой стороны у него была стена из бетонных блоков, закрывающая территорию автобазы. Назад парнишка не шёл. Судя по всему - именно этого ему не хотелось больше всего. А потом во двор зашли ещё двое таких же, как он, только явно девушек. У одной это самое "явно" настолько сильно оттопыривало тесную толстовку в клетку, что было заметно даже в окно, и в темноте.
   Парень закричал, метнулся в самый дальний угол, стуча по окнам первого этажа, смешно подпрыгивая. Девушки мерно и спокойно двигались в его сторону. Александр Анатольевич даже приоткрыл форточку, чтобы послушать то, что происходило внизу. По непонятной причине это стало доставлять ему какое-то извращённое удовольствие.
   - Лена, Саша!!! Да вы что, девчонки, да вы что!!!! Что с вами такое?!!! Не над-а-а-а! Пожалуйста, не надо!!! Не надо-о-о...а-а-а-а-А!!!!!
   Дальше смотреть было неинтересно. Это он уже недавно видел.
   На столе в кухне, на подоконнике которой он сидел, валялось несколько пластиковых тюбиков. Промедол, который он давно стащил со склада горбольницы. Зачем? Тогда Александр Анатольевич не смог бы этого объяснить. Сейчас они пришлись как нельзя кстати. Именно из-за них он и сидел на подоконнике, глупо хихикая в то время, когда внизу, жадно чавкали и порыкивали друг на друга.
   Ему было страшно. Ещё совсем недавно. Сейчас же наконец-то стало хорошо и легко. И даже то, что в организме уже происходили изменения, не пугало его. Хотя именно это вогнало его в состояние дикого, первобытного ужаса. Именно это, а не жуткая смерть Риты, и то, что происходило на улице.
   Когда прибежав домой он долго тёр руки мылом и жёсткой щёткой, пытаясь отскрести от них, чего не было, ЭТО появилось в первый раз.
   Крупный желвак скользнул под кожей, которая стала неестественно желтоватого оттенка. Скользнул по внешней стороне ладони, возникнув между пальцев, и спрятался в запястье. Спустя несколько минут, когда Александр Анатольевич стоял голышом перед зеркалом, они бегали уже по всему телу.
   Потом на шее и плечах стали появляться крупные пятна, которые превратились в бляшки, густо усеявшие его по бокам, верхней части груди, спине и бёдрам. К исходу того часа, который был первым с момента бегства, активная часть перестройки организма патологоанатома почти закончилась. Во всяком случае - внешне ничего не было заметно.
   Именно после этого он достал из шкафа стальную коробку с замками, извлёк из неё промедол и вколол укол. Пока один. И его хватило.
   К тому моменту, когда начало светать, весь двор густо закрыл зеленоватый туман. Что он делает, Александр Анатольевич уже видел. Семья из троих человек пыталась выбраться из двора. Выбраться они не смогли...
   Когда небо наконец-то слегка очистилось и стали видны тускнеющие звёзды, врач решился. Медленно ввёл себе ещё один укол. Открыл окно, примерился, и прыгнул на остро срезанные трубы, ограждающие небольшой палисадник...
  
  *****
  Дата: 12.09.202..
  Время: 13.09 - 45.
  Вход: http:///.www.kill_joy_city.com
  Пользователь: Ухарь/link 233_345/
  Файл: Район/История/Изменённые объекты.
  Создатель: Bravo_14/83//Ариец
  Доступ: полный. Слежение: основной сервер ГУ ФСБ ПУрО РФ.
  Информация: загружена. Вывод изображения на монитор.
  
  Камера наводится прямо на лицо широкоплечего, явно не молодого мужчины, с наголо выбритой головой. С левой стороны чётко виднеется тату с катящимся восьмиконечным косым крестом. Мужчина чуть напряжён, как бывает у людей, никогда прежде не снимавшихся. Оператор понимает это, и отъезжает чуть в сторону, наводя объектив на интерьер большого помещения, в котором производится съёмка.
   На стене, за спиной человека, висят несколько флагом. Камера быстро отъезжает в сторону, стараясь не зацепляться за них, но, тем не менее, глаза зрителя успевают заметить чёрно-золотисто-белое полотнище "имперки", чёрно-красный стяг с атакующим кречетом и красно-белый флаг с чёрным пауком свастики.
   Оператор, понимая ошибку, старательно начинает фиксировать ряд клеток с их обитателями, издающими рык, вперемежку с воем. Широкоплечий лысый мужчина с татуировкой подходит к ним, тщательно стараясь поменьше светить татуировку:
   - Итак, курсанты-рейдеры, я начну наш вводный краткий курс по выживанию в Районе. Слушать необходимо внимательно, так как сейчас вам будут продемонстрированы основные виды хищных Изменённых, которых вам необходимо опасаться. И запомните, что Район смертельно опасен даже тогда, когда вокруг тишина и нет никакого движения.
   Оператор нажимает на кнопку отключения камеры, не замечая, что она продолжает работать, уткнувшись в пол:
   - Нормально, Саш. У тебя прям как на ТВ получается.
   - Да ну тя нах, Серый. - Глуховатый голос мужчины с татуировкой. - Давай уже быстрее всё сделаем, и пойду я. Жрать хочу, не могу. Только с утра с рейда пришёл.
   - Как сходили?
   - Да нормально. Зажали у "девятки" пятерых уродов, трое мужиков и двоих баб.
   - Молодцы. Спалили?
   - Ага. Провонял весь, насквозь. Давай, начинай снимать...
  На мониторе вспыхивает надпись:
  Не человекоподобные (не-антропоморфные) Изменённые (уровень опасности - 1):
   На экран выводится врезка: крупная тварь, горбатая, похожая на гиену, с тремя головами. Монстр ревёт, поводя по сторонам пастями, истекающими вязкой блестящей слюной.
   Чуть позже вступает лысый Саша...
  Церберы: крупные млекопитающие, бывшие Canis vulgaris. Четвероногие хищники. Ареал обитания: вся территория Района, за исключением Очистных... Нда. Короче, пацаны, раз уж вам смотреть эту лабуду, умничать больше даже и пытаться не буду. Чё касается церберов, то церберы они есть: здоровые изменённые двортерьеры с двумя, а иногда и тремя башками. Опасны очень и очень.
   Следующая вставка: чуть меньше, чем предыдущая, четвероногая скотина. Под впалым животом виднеются ещё несколько конечностей, аккуратно сложенных.
  Орфо-псы: такие же, как и церберы, собакоподобные паскуды. Основное отличие - две пары глаз и неограниченное количество конечностей, причём некоторые из них - позволяют отдельным орфам даже забираться на деревья и здания
   В этот раз камера находится на плече или шлеме (вероятнее всего именно шлеме), и фиксирует длинную улицу дачного посёлка. Съёмка откуда-то сверху. Внизу, под оператором, мечутся серые хищники, не очень похожие на санитаров леса (во всяком случае - на первый взгляд). Иногда они смазываются в еле заметные полосы, потом вновь останавливаются, поднимая головы вверх и рыча.
  Туманные волки: изменённые млекопитающие эндемичной фауны Района. Также, кроме них, в создании данного вида небольшое участие приняли звери, сбежавшие из того самого треклятого зоопарка на колёсах. А среди них были куда как более крупные, чем местное зверьё, экземпляры. Мерзопакостные тварюги, которые спокойно могут размываться в еле заметную полосу прямо перед твоим носом. Охотятся только стаями.
   Камера наводится на какой-то взгорок. На нём одинокий, очень большой хищник, похожий одновременно и на тигра, и на льва, с густой, торчащей острыми концами, гривой. Тварь густо серого цвета, с редкими белёсыми проплешинами.
  Серые львы: эти всё оттуда же, свалившиеся на наши, бедные рейдерские головы прямиком с зооцирка. Первое поколение крупных кошек, появившееся уже на следующий год после Волны. Одни из самых опасных неразумных обитателей Района. Длина тела, в среднем, от полутора до двух метров. Высота в холке - до одного метра.
   В объективе клетка. В клетке, вереща и кидаясь на прутья, мечется нечто, одновременно похожее и на павиана-переростка и на большого шимпанзе.
  Резусы: обезьяны (павианы, шимпанзе, макаки и прочие). Если бы на момент Волны в городе не остановился зооцирк, то такое попадалово точно прошло бы мимо. А теперь, как не крути, стоит учитывать фактор этих братьев наших меньших. Зубастых, нахальны, и очень опасных. На данный момент Район населяет уже какое-то по счёту поколение этих уродцев, у которых практически не осталось первичных признаков.
   Ещё одна врезка с камеры, вмонтированной в чей-то шлем. Только при этом владелец шлема явно мёртв. Во всяком случае, живой рейдер точно давно бы расстрелял несколько небольших существ, с длинными верхними и нижними лапами, в текущий момент съёмки жадно глодавшими левую руку.
  Стиго-лемуры: дальнейший этап развития резусов, в какой-то момент, судя по всему, скрещённых с гоблиноидами (смотри далее). Небольшие, особо агрессивные создания, живущие стаями. Высокий уровень интеллекта абсолютно чётко отличает их от прочих неантропоморфных созданий Района. За исключением баньши (недоказанно).
   Крупным планом лицо татуированного Александра. Глаза внимательные, нет ничего, чтобы заставило подумать о том, что он будет шутить.
  Полевики: потомство (прошу не ржать, товарищи курсанты) обычных ежей, подвергнувшихся Изменению. В связи с тем, что данные животные всеядны, после произошедших мутаций, стали представлять из себя чётко выраженную опасность для людей.
   Съёмка, на которой видно несколько катящихся серых шаров, утыканных чёрными иглами. Мимо пробегает один из церберов. В какой-то момент пёс понимает, что шары подкатились слишком близко и делает попытку удрать. Шары пресекают её сразу, мгновенно прыжками передвигаясь ближе к нему, и выстреливая в его сторону удлинившиеся иглы. Пёс скрывается под серыми, ощетинившимися иглами шарами.
   На экране вновь появляется надпись:
  Человекоподобные (антропоморфные) Изменённые высокого уровня опасности:
   На экране мелькают улица, невысокие дома, разросшиеся кусты по краям растрескавшегося асфальта тротуара. Неожиданно асфальт становится ближе одним движением, как будто бегуна кто-то толкает в спину. Через микрофон доносится сдавленный крик того, кому принадлежал шлем. Но он быстро прекращается. Потом тело переворачивают, одним сильным рывком. В объектив попадает человек, одетый в какую-то рванину, с бледной, синюшной и пористой кожей. Глаза большие и чёрные, кажется совсем без белков. Подбородок вымазан в крови, острые и большие зубы блестят...
  Изменённый не-мёртвый (зомби): человек, погибший либо во время Волны, либо незадолго до неё. Во время основного прохождения многие жители Района скончались от острой сердечной недостаточности, либо от обширного кровоизлияния в мозг. Они-то и стали основными ходячими угрозами для тех, кто проникал в город в самом начале. Также как и для тех Изменённых, которых впоследствии стали называть "местными".
   В объектив попадает человек, выглядящий вполне нормально. Одет в старую, но добротную джинсовую куртку и камуфлированные брюки, заправленные в высокие, офицерские сапоги. На плече - автоматический дробовик, на поясе - кобура с револьвером. Руки у мужчины разнопалые. На правой ладони их целых шесть. На левой всего три, толстых и явно сросшихся. Кожа толстая даже на вид, покрытая какими-то наростами, бородавками и крупными, волосатыми родинками. Лицо закрыто чёрной банданой с тремя языками пламени. Глаза, смотрящие в камеру из-под козырька бейсболки - обычные, человеческие, карие и добродушные.
  Изменённый живой ("местный"): житель Радостного, не погибший и не мутировавший полностью во время Волны. Большая часть "местных" не были подвергнуты зачисткам и ликвидации, кроме пытавшихся нарушить карантин и оказывавших сопротивление при Регистрации. Значительное количество "местных" оказывает полное содействие администрации карантинной полосы. Отношение к рейдерам - различное. Довольно часты объединения жителей Радостного в различные группировки, по территориальному, либо родственному признакам. Наличие оружия контролируется силовой группировкой. Ну, это вопрос куда как спорный, на самом деле. Да и ладно. Хочется силовикам думать, что они контролируют несколько тысяч живых в городе - пусть считают.
   Камера наведена на лежащее поперёк большого куска брезента вытянутое коричнево-зелёное тело. Оно очень худое, с торчащими костями. Как ни странно - верхних конечностей ровно четыре, с длинными суставчатыми пальцами. Когти, острые и чёрные, украшают пальцы и рук и ног.
  Кикимора (полностью Изменённый): человек, чьи изменения на молекулярном уровне позволили ему жить в наиболее агрессивной среде некоторых территорий Района. Основной ареал обитания: Дельта и Топь. Эта мразота по отношению к людям не просто агрессивна. Кикиморы просто ненавидят и рейдеров, и "местных".
   Саша вновь оказался в объективе:
   - На данный момент, к сожалению, мы не обладаем необходимой визуальной информацией по многим Изменённым. Так что, курсанты, разбираться с такими объектами, как вурдалаки и големы, вам придётся самим. Не говоря про смока или гипер-урсусов. Все контакты с данными тварями, как правило, кратковременные. Чаще всего заканчиваются гибелью рейдеров...
   Он замолчал. Булькнул водой, наливаемой в эмалированную кружку. Отпил и продолжил:
   - Такие твари как сфинкс и баньши - по большей части являются байками. Но, опять же, никто и не доказал, что их нет, нах... Факт, что иногда рейдеры погибают очень странно, успев отправить что-то, и даже успев заснять какое-то движение. Но...никто и никогда, до сих пор, не притащил из Района хотя бы кусок от этих монстров.
   И ещё есть Дельта и Топь. Там живности столько, что от неё может прийти в восторг любая кунсткамера. Оттуда тоже, приходят по радио ОБС, всякие сказки. Вот пиявки в руку длиной там точно есть. Сам сталкивался.
   Что касается местных, курсанты, то тут дело х-м-м-м...сложное. Изменённые они и есть изменённые. Мы, например, их не признаём за людей. В отличие от тех же рейдеров-поисковиков. У них, местных, тоже есть такие, которые, в свою очередь, не признают нас.
   "Новые пуритане"... - Мужчина скрипнул зубами. - Сраные выродки. Они таскают наших баб из тех пунктов, что рядом с Районом. А власти этого не признают, но мы знаем. Мы знаем про это. И когда-нибудь уничтожим уродов, раз и навсегда...
   Они как опухоль, эти Изменённые, как метастазы, которые пытаются проникнуть везде. И власти не понимают, что их не сдержать просто заградительными полосами. Их надо уничтожать, всех до единого, и только тогда....возможно, мы сможем остановить эту заразу.
   Камера медленно отъехала от покрасневшего лица, с глазами, которые мгновенно налились кровью. Район - место большой беды. Район - это война...
  Взгляд вперёд-3:
   Внутри здания был ремонт. Как ни странно это звучало, но он именно был. Стены были тщательно побелены. На полах лежала хоть и не новая, но зато целая керамогранитная плитка. Её Кефиру долго откалывали и привозили местные. Расплатился он за неё щедро. Лестница, по которой мы поднимались, тоже была отремонтирована. Перила заварены и покрашены зелёной краской.
   На площадке между этажами, за мешками с песком сидел Будда. Третий глаз он старательно прятал под повязкой, украшенной силуэтами канабиса. На столе, за которым он сидел, покоился такой же модерновый "Печенег", как и у Большого. Будда любил мощные пушки. В прошлом месяце мы продали ему совершенно "нулёвый" маузер-девятку, который попал нам в руки после небольшого грабежа Росрезерва. Мы там вообще нашли много интересного, но это так, к слову.
   - Здарова, раста... - Большой подмигнул Изменённому. - Как оно ничего и бодрость духа, например?
   - Симметрично, как же ещё... - глубокомысленно изрёк трёхглазый.
   - Чему симметрично? - Наш пулемётчик заинтересованно остановился. - Э?..
   - Твоему хорошему настроению и доброму здравию, брат. - Будда осклабился. То же мне, зрелище. Дантистов в городе не осталось, к сожалению. - К Кефиру, полагаю?
   - Нет, блин, к ряженке. - Скопа щёлкнула зажигалкой. - У себя?
   - У себя, конечно. - Будда тоже задымил, мгновенно наполнив тесную лестничную клетку сладковатым дымком. - Только надо мне вас к нему пропускать, красавица?
   - Эй, поклонник Анки-пулемётчицы... - Большой нехорошо улыбнулся. - Хорош звездеть-то. Не выспался, или трава палёная попалась? Хорош выпендриваться...
   - А я и не выпендриваюсь, Большой. - Будда нахмурился. - Вы проходите, хоть шеф и не в духе. А эти ваши, которые внизу топчутся, пускай в бар идут. Стриптиз сегодня. Даже днём.
   Нда...в принципе он прав. Нечего туристам делать у местного босса, тут только наши дела. В баре перетопчутся, ничего страшного. Особенно если проинструктировать:
   - Так, молодцы...остаётесь здесь. Вас проводят в бар. Ведите себя тихо и спокойно, местных лучше не задирайте. Будут предлагать "горючку" - пейте. Предложат дурман-траву или молочайку...я бы не стал. Откачивать вас потом буду только за отдельную плату. Всё понятно?
   - Какого хрена, Пикассо? - Старший из туристов, Коля, шагнул вперёд. - Что мы в этом баре забыли? Какой стриптиз, чего вы тут несёте? Я на сиськи голые с жопами и дома посмотрю. Да даже и бесплатно...
   Я хмыкнул, поинтересовался у Будды:
   - Кто выступает-то днём?
   - Гадюка и Кали...
   Большой понимающе качнул головой. Ну, вполне его понимаю. После этих девушек туристы явно останутся довольны:
   - Да вам повезло, орлы, поверьте, что так оно и есть. Не пожалеете, эт точно...
   - Ну, смотри. - Николай недоверчиво зыркнул на меня. - Если говно какое подсуетили, так вычтем из премиальных, которых вы ещё не отработали...
   Большой успел перехватить Скопу, которая уже шагнула к ним. Туристы видно поняли, что их старший сморозил чушь, и торопливо кинулись извиняться. Появившийся из подсобки Клёш проводил их в бар, ну а мы пошли к Кефиру.
   К слову, посмотреть туристам будет на что, на самом деле. Во всяком случае, нигде больше я не видел женщин с двумя парами рук и грудей. Характер, правда, у неё был не то, что не сахар...ужасный был характер, кровожадный даже. Соответственно становилось понятно, за что девушку и прозвали Кали.
   Её товарка тоже была созданием удивительным. Прозвали её Гадюкой за особенности кожного покрова, змеиные зрачки и раздвоенный язык. Были среди рейдеров парни, которые, поговаривают, уединялись с ней в отдельном кабинете. Но ведь чего только не будут болтать, так ведь?
   Тем временем мои напарники уже дотопали по мягкой ковровой дорожке до двери необходимого помещения. Дверь была солидная, стальная, добротно утопленная на штырях в стены. Странно, конечно, что Кефир решил сделать свой офис на втором этаже, непрактично. Ведь уйти с первого через подвал - куда как удобнее. А в Районе иметь запасной выход необходимо. Хотя...не зря он сделал, ох не зря. Раз уж столько лет прожил здесь, то явно всё просчитал.
   Большой постучался кончиками пальцев, очень аккуратно. Дождался приглашения и открыл дверь, заходя. Мы со Скопой вошли следом.
   Хозяин кабинета ни капельки не изменился со времени нашего последнего визита. Всё такой же невысокий (странно, да?), пухленький и какой-то кривоватый. Во всяком случае, лицо у него явно перекашивало в правую сторону. Глядя на него, такого смешного, даже и не верилось, что этот маленький Изменённый ворочает куда как большими деньгами.
   - Здорово, бродяги. - Кефирчик махнул рукой. Чиркнул большой каминной спичкой, прикуривая толстую сигару, пригласил присесть. - Как добрались?
   - Да нормально добрались. - Я плюхнулся в большое мягкое кресло. - Спокойно. И тебе не хворать.
   Ребята тоже поздоровались, рассаживаясь. И откуда он умудрился притащить эти дорогущие мебельные изделия, вот что меня всегда интересовало. То ли из загашников бывшей администрации Радостного, то ли под заказ, за бешеные деньги с Большой земли.
   - Ну, ну. - Хозяин хохотнул, открывая дверцу бара, извлекая пузатую бутылку из тёмного стекла. - То-то так грохотало за Гаражами. Не в курсе, кто там с граников-то шмалял?
   - Неа. - Большой абсолютно спокойно потягивал предложенный коньяк из толстостенного стакана. - Может, кто решил ворон погонять? Из огородников тамошних?
   - Ох, Большой, Большой... - Кефир закатился в приступе беззвучного хохота. - Ну как скажешь, так скажешь. Как в лужу, да? А ничего после этого вороньего распугивания мне, лично, плохого не светит?
   - Ну, - Скопа, подумав, решила вступить в разговор - передавало тут радио ОБС кое-что...
   - И чего ж оно передавало? - Изменённый чуть наклонился вперёд, всем видом доказывая факт внимательного прослушивания того, о чём будет вещать наша снайпер. - А? Говори, красавица, не стыдись. Дядя Кефир очень любопытный.
   - Возможно, что большой смок некоторое время будет лечиться. Осколками, говорят, его зацепило. Когда он на ворон тех охотился. А вот когда он в себя придёт - так точно будет страх какой злюшшый и голодный. Аки тысяча чертей...
   - Я бы даже сказал как две тысячи... - Коньяк был хорош, ничего не скажешь. Только за это можно было не вилять хвостом и дать дельный совет. - Так что, сам понимаешь, что и к чему.
   - Понял... - Кефир откинулся на спинку кресла. Почесал в затылке, глотнул из стакана и глубоко затянулся. - Хоть на том спасибо. Ну, ладно. Дело пытаете, добры молодцы и девица рейдеры, аль от дела лытаете?
   Мы переглянулись.
   - Пытаем, о великая баба-яга мужеского пола. - Видно коньяк подействовал, раз я решил продолжить в былинно-посконном тоне. - Поможешь?
   - Так, смотря, что за дело, да? - Толстячок, в кресле напротив, улыбнулся, мысленно готовясь включить калькулятор.
   - Да какое у нас, рейдеров, дело-то может быть. Так...дельце даже, а ни дело.
   - Ну, давай, красный молодец, свет Пикассович, вещай...уже, только экстрактно и по сути. - Кефир ещё раз гоготнул, прикидываясь персонажем районно-народной сказки. Лишь бы ни о Колобке, которого, в конце концов, прихавали всякие мутанты. Ой и скучно ему тут, ой и скучно. Дурачится вон, как пацан малолетний.
   - Туристы у нас, Сметаныч. - Дурачиться больше не хотелось. - Важные и денежные.
   - Угу... - Хозяин кабинета покрутил волосатыми пухлыми пальцами. - Про туристов в курсе. То, что денежные - хорошо. Чем смогу помочь, да так, чтобы ещё и заработать?
   - Эти дауны изволят хотеть поохотиться. Причём по-взрослому. - Зубы Скопы с хрустом откусили кусок яблока, которое она взяла из вазы. Яблоко было не местное, это точно. - Хотят бить в глаз дикого голема. Вот. Есть такой на примете?
   - Да уж... - Кефир пробарабанил пальцами причудливый ритм. - Однако действительно серьёзные дядьки. А чего так приспичило-то?
   - А кто ж их даунов залётных-то поймёт? - Большой поморщился. - Не, ну мы конечно думали, что поболтать их вдоль Черты, умучать как следует. А оно, слышь чего, никак не получается. Упорные они, понимаешь, как Гус Иваныч Хиддинк после Европы восьмого года.
   - Кто?.. - Скопа ошарашено покосилась на нашего пулемётчика. - Какой гусь, а?!!
   Большой только отмахнулся от неё. Немудрено, что она не в курсе, сколько ей лет-то тогда было?
   - Ну, раз, говорите, они упрямые, то тогда ладно. - Изменённый щёлкнул клавишей компьютера, одновременно включив большой плазменный экран на стене. Вот скажите мне, как можно говорить о честности администрации и силовиков, если этот телевизор (одна из последних моделей, кстати) висит на этой самой стене? Явно ведь его привезли через Станцию, где у силовиков стоит постоянный гарнизон. И потом уже доставили сюда, как ещё-то?!!
   Между тем Кефир вывел на экран карту Радостного. И карта была куда как интереснее той, что забита в моём навигаторе. Во всяком случае, некоторые из значков, постоянно передвигавшихся по ней, точно показывали местонахождение отрядов разных группировок. Как внешних, так и внутренних.
   - Вот... - Хозяин ткнул линейкой в самый конец улицы Орлова. - Вот здесь заброшенный и недостроенный посёлок. Рядом - котельная...
   - Та самая? - Ой, и доходили до меня слухи по поводу той самой котельной...
   - Наверное, не знаю уж, та или нет, но големы в количестве трёх штук вышли оттуда аккурат за последние две недели. И один, вроде бы, сейчас обретается в посёлке. Средний такой голем...
   Лучше и не скажешь...средний голем. Раз средний, то это значит, что у него явно нет габаритов и вооружения как у Абрамса, к примеру. Легче, правда, от этого явно никому не становится. Навеняка, что в посёлке обретается охрененно злая механизировано-живая оглобля около двух метров ростом, как минимум. Что у него из механизмов можно использовать в качестве оружия - вопрос второй. Любой голем потенциально опасен и сам по себе, даже если в состав его оснащения входят только совок для мусора и пылесос.
   А вот инфа про котельную - это тема. Разведка силовиков не всегда владеет той информацией, что местные сливают нам, рейдерам. И раз про неё до сих пор чётко ничего на Большой земле неизвестно, то значит, что Кефир-то точно эти данные пока не продал. И хочет, чтобы мы занялись и проверкой и доставкой по назначению. А кто-то против? Такой прогиб всегда кстати. У нашей группы уже есть пара "залётов", хотя бы один искупим, так сказать. Эх, если бы не туристы, так вообще замечательно бы всё вышло. Ну...уж как есть, так есть, посмотрим...
  
  Глава четвёртая: утро - определения.
  
   Егерь сидел, внимательно смотря через лобовое стекло прямо перед собой. Рядом, вцепившись пальцами в колени, сидела Наталья. Глаза обоих уставились в одну и ту же точку, находящуюся в десятке метров от них.
   Мужская рука тихо-тихо опустилась вниз, между сиденьями и потянула на себя карабин. Левая перехватила его за цевьё, приподнимая вверх. Правая, отпустив ствол, скользнула к ложу, палец лёг на курок. Всё также тихо, стараясь не звякнуть хомутом ремня о ручку коробки передач. Одинокая капля пота медленно прокатилась вниз, скользнув по уже ставшей морщинистой щеке совсем ещё нестарого мужчины. Щека чуть дёрнулась, но Егерь даже не подумал смахнуть каплю, стараясь не шевелиться.
   Прямо перед автомобилем, стоявшим на повороте дороги с выключенными фарами, хлеща себя хвостом по бокам, стоял лев. Или существо, похожее на льва. Почти двухметровое серое тело, покрытое тёмными, кажущимися какими-то подвижными пятнами. Густая грива, похожая на проволоку с острыми концами, торчала во все стороны. Чуть отсвечивающие голубоватым светом глаза смотрели прямо на застывшую коробку машины и тех, кто сидел в ней. Широченные столбы лап изредка подёргивались, вырывая чётными когтями куски асфальта.
   Когда зверюга выскочила сбоку, метнувшись в свете фар, Егерь автоматически ударил по тормозам. Крепко встав на все четыре лапы, тварь подняла вверх фонтаны асфальтной крошки, заставив его оторопеть. И сейчас в голове мужчины крутилось сразу несколько мыслей, касающихся дальнейших действий. Этот самый асфальт, который странный "лев" крошил играючи, заставлял насторожиться. Если когти так легко справляются с дорожным покрытием, то стоит предположить, что лобовое стекло зверь выбьет ещё более легко. И сможет ли остановить его пуля СКС - тоже ещё тот вопрос...
   Сзади нарастал густой и басовитый звук двигателя. Тварь настороженно приникла к асфальту, чуть рыкнув и прижав уши. Блеснули зубы в приоткрытой пасти. Егерь покосился в зеркало. Да, так и есть. Прямо к ним приближались огни, судя по звуку, джип. Да, точно, хоть свет и слепил, но было видно высокий силуэт. Вероятнее всего какой-то паркетник, типа "Санта-Фе". Нагруженный, вон как высится багажник. Егерь осторожно моргнул габаритами, ещё и ещё, пытаясь предупредить людей.
   Тварь рыкнула и, растекаясь, расплываясь в стремительном движении, пулей полетела вперёд, прямо навстречу автомобилю. Егерь выматерился, понимая, что ничем не смог помочь тем, позади...
   Скрип тормозов и громкий хруст пробиваемой тяжёлым телом "лобовухи". Джип пролетел мимо, сходя с полотна дороги, устремляясь к обочине. В окне мелькнуло несколько бледных пятен с тёмными провалами кричащих ртов. И ещё там была непонятно как уместившаяся серая с чёрными подпалинами тварь. Машина ушла под откос, завалилась набок и ушла в недалёкий полёт, закончившийся скрежетом металла и ударом. Она перевернулась, тяжело оседая на покорёженные мосты. Плеснул изнутри придушённый крик и всё. Тишина.
   Егерь не стал тратить времени на осмотр, провернул ключ и рванул "Ниву" с места, выворачивая её в поворот. Несколько раз оглянулся в зеркало, пытаясь выглядеть размазанную фигуру "льва", но ничего не увидел.
   - Что это было, что это было...Господи боже, что происходит, скажи мне, пожалуйста? - Наталья повернулась к Егерю, блестя мокрыми глазами.
   Да уж, как будто он и впрямь Господь-вседержитель...
   - Не знаю. - Егерь выудил из-под сиденья бутылку с водой, протянул жене. - Открой, пожалуйста.
   - Что?
   - Бутылку открой, Наташ, я веду машину, и открыть не смогу.
   - Какую бутылку?!! Что это было там, на дороге?!!
   Егерь притормозил, мягко и плавно. Открутил крышку, глотнул, чувствуя, как становится легче. Сколько раз приходилось вот также, после боя, глотать воду, возвращаясь к жизни. Лучше бы спирта, который плескался во фляжке там же, под сиденьем. Но нельзя, можно расслабиться и не доехать до кордона. Мало ли какая ещё дрянь может встретиться на дороге в городе, который явно свихнулся. Глотнул ещё, подождал, пока прохладная жидкость скатится вниз. Повернулся к Наталье:
   - Ты не нервничай, хорошо? Успокойся, на вот, попей. Нельзя сейчас нервничать, Наташ, никак нельзя. Поняла?
   - Да. - Жена кивнула головой, послушно, как маленький ребёнок. Взяла протянутую Егерем бутылку и застыла, донеся горлышко до губ. Потом неожиданно съёжилась на сиденье и беззвучно заплакала, уткнувшись лицом в колени.
   Егерь погладил её по голове, наклонился, поцеловал в затылок. Пусть эта девочка ему и изменила, пусть. Но она оставалась тем кусочком его ещё совсем недавно бывшей новой, прекрасной и мирной жизни, который он не собирался терять. Не сейчас. Да и никогда. И никому, ни людям, ни непонятным тварям, ни Богу, ни чёрту он не даст до неё добраться. Не простит, да, но и не позволит никому сделать ей больно.
   Он завёл двигатель и снова поехал вперёд. Если ничего не случится, то ехать им ещё минут сорок. После того, как асфальт через пару километров сделает петлю, ограничивающую его, ехать нужно будет сначала по уложенным давным-давно бетонным плитам, а потом и вовсе по грунтовке. А за мостом дорога вообще станет плохой. Но если в связи со всеми ночными происшествиями река не вышла из берегов, то "Нива" пройдёт легко. А после Ключей ехать останется совсем ничего.
   Машина легко катила вдоль выстроившихся по обеим сторонам дороги аккуратных коттеджиков и старых, построенных почти сразу после возникновения города, домов.
   Егерь не отвлекался на то, что происходило в них, но и так было заметно, что всё далеко не в порядке.
   По обочинам клубился непонятный и густой зеленоватый туман. Несколько домов горели. Во дворе одного из них были заметны несколько изломанных теней, склонившихся над чем-то. Или кем-то. Егерь даже и не удивился подобной мысли, пришедшей в голову.
   В свете фар, на том самом пятачке асфальта, перед спуском на бетонку, что-то мелькнуло. Егерь выключил свет и заглушил машину, пустив её накатом.
   - Наташа...
   - Да? - Глаза всё ещё оставались мокрыми, но голос не дрожал. А вот это уже хорошо, умница девочка. Мужчина улыбнулся.
   - Впереди что-то есть. Подъедем, и будет видно, что да как. На, возьми. - Он протянул ей, рукоятью вперёд, пистолет. - Помнишь ведь, как пользоваться.
   Наталья взяла тяжёлый, воронёный металл за ребристую ручку. Подняла на него глаза и кивнула. Щёлкнула предохранителем, оттянула раму, досылая патрон. Подняла ствол вверх, аккуратно, отведя в сторону окна. Егерь одобрительно хмыкнул, нажимая на тормоз. Подождал, пока машина полностью остановится, открыл дверцу, подхватил карабин. Мягким, кошачьим движением, скользнул на улицу.
   Наталья смотрела ему вслед, понимая, что всё-таки её муж был и остался тем, кем его сделали. Прекрасной, экономичной, страшной и кому-то когда-то так необходимой боевой машиной. И пара лет мирной жизни только слегка притупила всё-то, что он умел, но не смогли лишить его этого смертельного мастерства ни на йоту. Сейчас всё стало на своё место, и Егерь опять вёл собственную войну. За неё, предавшую его, в первую очередь. Ни за себя, нет. Это она поняла сразу...
   Егерь скользил, прижимаясь к земле. Впереди стояли две машины, грузовик и какая-то импортная легковушка-седан. Грузовик, судя по всему, въехал в иномарку, впечатав её в столб электролинии. А его водитель сейчас шёл к тем, кого сбил. И в его руке было явно что-то тяжёлое и металлическое, скрежещущее по неровному асфальту.
  
  *****
  Девчонка прекратила кричать. Давно, минут десять назад. Только судорожно всхлипывала, размазывая слёзы по лицу и крашеным доскам нар.
   Пятнадцать минут назад к ней в камеру зашёл Семёныч. Прапорщик был доволен осмотром, который произвёл в "оружейке", так как теперь ему стало понятно, что боеприпасов хватит на первое время с избытком. В таком прекрасном расположении духа он и появился в камере, рассматривая её ещё более пристально.
   Рыженькая сжалась в комок, пытаясь отползти от него подальше, чем ещё больше порадовала его. Семёныч полюбовался на неё ещё немного, добродушно попыхивая сигаретой, прежде чем приступил к действиям. Сначала она молчала. И лишь когда он спустил брюки, открывая то, что до этого момента пряталось под ними, только тогда она закричала. Безнадёжно и пронзительно...
   Сейчас, после того, как первое желание прапора было полностью удовлетворено, он отпихнул её в сторону. Ногой отправил в угол разодранные вещи, одобрительно хлопнул по нежной коже на ягодицах. Она вздрогнула.
   За стеной громко возмущались две намалёванные сверх меры лахудры, на которых сначала остановился его взгляд. Они уже давно мешали нирване, охватившей прапора, потому он немедленно решил прекратить этот галдёж. Ещё раз потрепал рыженькую, мол, не печалься, скоро вернусь. Встал с нар как был, голышом. Его это нисколько не смущало. Достал из кобуры "макар", поменял обойму и дослал патрон в патронник. Больше оружия в камере не было, его прапор оставил в оружейной. Дверь скрипнула, повернувшись на давно не смазанных петлях.
   - Ой... - Более высокая лахудра, увидев его, немедленно заткнулась, постаравшись спрятаться за свою товарку.
   А вот та ничего не заметила, продолжая орать. Вероятнее всего их обоих привезли в ГОВД совсем пьяными, и хмель из голов до сих пор не выветрился. Вместе с выделившимся во время перестрелки адреналином, эти обстоятельства выдали жесточайший коктейль, который и не давал тётке успокоиться:
   - К-а-а-а-з-ё-ё-л!!! А слабо не с девчонкой справиться, а с нормальной бабой?! - Надрывалась она, ни разу не потрудившись обратить внимания на подругу. - Гандон ментовской! Да я тебе...
   Банг!!! Её швырнуло на стенку, по которой она медленно сползла на пол, хрипя и хватаясь за грудь. Глаза тётки закатились, ноги засучили по бетонному покрытию. Семёныч ухмыльнулся, глядя на неё и подругу, которая также скорчилась рядом, закрывая голову руками и всхлипывая.
   - Доорались, коровы? - Прапорщик наклонился над ней, потыкав в макушку стволом пистолета. - Сейчас контрольный звонок в голову тебе с подругой, и всё, будете знать, как бороться за права человека. Усекла?
   Сзади лязгнуло, тем лязгом, который знаком всем, имевшим дело с оружием. Именно такой звук издаёт затвор автомата, когда его отводят назад и отпускают, досылая патрон из магазина. Семёныч хмыкнул, и начал разворачиваться, когда загрохотало.
   Стрелок опустошил весь магазин, выпустив тридцать патронов в сторону широкой спины бывшего прапорщика практически одной длинной очередью. Это и подвело его, когда после первых десяти ствол повело вверх и в сторону. Если бы на месте худенькой девочки с хвостом рыжеватых волос был бы кто другой, кто умел обращаться с такой штукой как АКСУ...
   Но своё дело она всё-таки сделала, швырнув тяжёлое тело Семёныча на его жертв, избороздив спину отверстиями от попаданий. Он рухнул, захрипев и забулькав продырявленными лёгкими, выпустив изо рта целый поток крови.
   Девочка всхлипнула, опуская АКСУ. Автомат повис в правой руке. Левую, дрожащую, она поднесла к лицу, растирая слёзы напополам с потёкшей тушью:
   - С-у-у-у-к-а-а-а... - Всхлипнула и истерично хохотнула. - Тварь...я его завалила, тварь конченая, сучара...да подыхай ты у-ж-е-е-е-е!!!
   А Семёныч если и умирал, то очень медленно. Странная, набухшая гипертрофированными мышцами и ощетинившаяся острыми выступами фигура ещё дёргалась.
   Женщина, которой прапор не успел выпустить мозги, встала и подошла к рыженькой. Приобняла за плечо и начала подталкивать к выходу из камеры:
   - Пошли, пошли отсюда. Да быстрее, дурочка, быстрее.
   Девушка послушно двинулась вслед за ней. Женщина покосилась на неё, оценив то, что из одежды на ней был только лифчик на тоненьких бретельках. Посадила её на первый попавшийся стул и пошла в сторону дежурки. Вернулась с комплектом городского камуфляжа, который отыскала в стенном шкафу. Кинула его девушке и подошла к третьей камере. Пацаны, которые сидевшие в ней, уже навытяжку торчали у решётки:
   - Слышь чё, подруга. - Коренастый и невысокий, в тёмно-синем "адидасе" внимательно посмотрел на неё. - Если по уму, так нас бы тож выпустить надо как-то?
   - Да ты чего, дружбан? - Женщина улыбнулась, щёлкнув зажигалкой и закуривая сигарету "Явы", пачку которой взяла всё в той же дежурке. - Прям по уму и прям надо?
   - Ну а чё? - "Спортивный" сплюнул через решётку. - С какого перепуга нам здесь теперь оставаться-то? Выпусти, подруга...
   - А оно мне надо? Ты думаешь, я не видела как ты глазёнками своими паскудными на девчонку-то зыркал? - Тётка сплюнула на пол куда как ни хуже, чем узники ИВС. - Нет уж, земеля, ты посиди. Вместе с дружбанами. Выпустят потом, как всё успокоится.
   - Ну, ты сука... - Парень покачал головой. - Найду - башню снесу. Поняла?
   - А то, землячок. Вся аж трясусь от страха. Бывайте, гамадрилы...
   Женщина подняла рыженькую девушку и двинулась к выходу из ОВД. Та уже пришла в себя и была почти полностью спокойна.
   - Тебя как зовут-то? Меня Галя.
   - Катя... - Девушка покосилась на валяющиеся по коридору трупы в серой форме. - Это он их, всех?
   - Наверное. Ты с автоматом умеешь обращаться? Ну, кроме того, чтобы стрелять?
   - Нет, Галь. А что?
   - Да вот, думаю, что нам с тобой подруга нужно пару таких вот штук прихватить. Мало ли, какие кавалеры шляться там могут. Раз уж этот ментяра такой красивый был.
   - Ну да. - Катя согласно кивнула головой. Нагнулась и подняла один из двух "огрызков", валявшихся на полу. Повесила на плечо. - Давай вместе дойдём до меня, а?
   - Давай-давай. - Галя осторожно отперла засов на двери, и потянула ручку на себя. Выглянула, внимательно осматривая окрестности. Справа всё было спокойно. Она повернула голову налево, пытаясь высмотреть - что же там?
   Холодная, когтистая лапа схватила её под подбородок, проткнув кожу и цепко ухватив за мышцы шеи. Рванула на себя. Галя закричала, стаскиваемая с крыльца вниз, прямо под ноги пяти тёмных фигур, пахнущих сгоревшим порохом и кровью. Тени, ещё недавно бывшие теми, кого расстрелял Семёныч, мгновенно сомкнулись над ней. Ещё один, надрывный крик и всё...
  Катя пулей вылетела из дверей ОВД и рванула в сторону. От не-мёртвой пятёрки тут же отделились две подвижные тени, метнувшиеся за ней. Девушка оглянулась, увидела их и припустила ещё быстрее.
  Она больше не оглядывалась, и не видела, как трое оставшихся мертвецов неторопливо вошли в бывший "дворец правосудия", жадно принюхиваясь к густому запаху смерти.
  
  Лёгкие натужно хрипели, прогоняя воздух к изменившемуся сердцу, которое сейчас работало часто-часто, поддерживая жизнь...
  Кровь, багрово-тёмная, в бешеном темпе прогонялась по сосудам, помогая восстанавливать повреждения внутренних органов...
  Пористая защитная ткань, образовавшаяся между кожей и мышцами медленно, но верно выталкивали из ран деформированные пули...
  Мысли, не так давно витавшие где-то далеко отсюда, постепенно возвращались, подстёгиваемые всё более настойчивыми криками организма...
  Первым из чувств вернулось обоняние. Следом за ним - слух. И ставшие очень чуткими они тут же подсказали, что рядом опасность...
  
  Трое недавно оживших мертвецов задержались в коридоре. Голод, сжигавший их изнутри, не был погашен бедной Галей. Двое, те, что были поменьше, остались, жадно чавкая. Третий, высокий и мощный, двинулся дальше. Потусторонняя жизнь, которой его наградила Волна, не сделала существо тупым и медлительным. Да, мозг не функционировал так, как раньше. Но и остатков мышления вполне хватало на простейшие продуманные действия. Его ноздри чувствовали запах живых, где-то там, впереди. И он шёл именно туда.
  Парни, оставленные в камере, отшатнулись в дальний угол, едва поняв, кто показался на повороте коридора. Самый молодой из них, заскулив и обмочившись, сполз по стене вниз. Мертвец остановился, потрогал прутья, рванул, как бы проверяя на прочность. Рявкнул коротко и зло, поняв, что не сможет достать добычу. Повёл ноздрями, глубоко втягивая воздух, и пошёл дальше, на вкусный запах крови.
  Наклонился над лежащим мешком телом Семёныча, принюхиваясь. Недавно умершего здоровяка что-то беспокоило. Он не мог продумать это, не мог осознать, но мог почувствовать. Наконец, решившись, перевернул тело лицом вверх.
  Рука, а вернее лапа с мощными когтями, пробила ему горло и отбросила в сторону. Прапорщик встал, покачиваясь, шагнул вперёд, наклоняясь. Одним коротким и сильным ударом почти полностью оторвал голову. Наклонился ещё ниже...
  Парни в спортивных костюмах зажали уши, стараясь не слышать чавканья, торопливого и жадного, доносящегося из-за стены. Через минуту оно закончилось, и сразу после этого напротив их решётки выросла махина Семёныча. Хмыкнул, оглядывая их, и шагнул в сторону коридора, стараясь уловить остатки запаха рыженькой. Её он хотел достать как можно быстрее и наказать. Да!!! Именно наказать, но не убивать. А эти, что в камере, пускай посидят, в качестве НЗ.
  По коридору он пролетел не оглядываясь на вжавшихся в стены зомби. Злоба распирала изнутри почти полностью восстановившееся тело прапора. Оружия он брать не стал, так как оно ему и не понадобится. Ставшие ещё большими новые возможности помогут ему справиться с сучкой и без ствола. Даже если она и вооружена и нашла защитников.
  Выскочив на улицу, Семёныч внимательно принюхался, озираясь вокруг. След он нашёл быстро: рыжая побежала вправо. И ещё за ней пошли двое мертвяков. Прапорщик заревел, понимая, что может и не успеть, и быстро побежал вслед за девчонкой, не обращая сильного внимания на то, что за ним оставалась еле видимая дорожка из кровавых капель. Нужно было торопиться.
  В почти полностью очищенном от живых здании отдела внутренних дел деловито кормились два живых мертвеца.
  В последней из запертых камер самый молодой из троицы "спортивных" быстро и целенаправленно сошёл с ума. Сел на колени перед стеной и начал равномерно отбивать поклоны в бетонный пол. Через несколько минут на полу появилась небольшая красная лужица.
  
  *****
  
   Валера торопливо шёл по улице имени Ильича. Шёл торопливо, но не скрываясь, положив на сгиб руки двуствольную ижевскую "вертикалку". В обоих стволах торчали патроны с картечью, которых у него была целая коробка.
   Основной целью маршрута он выбрал дом, в котором жил его школьный друг, Сашка. Тренер очень надеялся на то, что тот сегодня не был ночью на своём обычном месте работы, в морге. И понимал, что никуда ему не деться от того, что придётся проверять контору местного танатолога на предмет его там присутствия...
   Совсем недавно Валера сидел на полу собственной квартиры. Прижимал к груди, перемазанными в крови руками, голову Ольги. Вернее то, что от неё осталось после удара топорика. Гладил длинные тёмные волосы. Перебирал их в пальцах, удивляясь. Какие же они всё-таки мягкие и шёлковые. Молча глотал слёзы, которые никак не хотели останавливаться. И изредка, уткнувшись в уже начавшую холодеть шею, тоскливо и почти беззвучно выл, содрогаясь плечами от внутренней боли.
   Да, он понимал, что его Олька умерла задолго до того, как он вернулся в квартиру. И нападало на него что угодно, но не она. Но можно ли это было вот так сразу разложить в голове, смиряясь с мыслью о том, что ему пришлось сделать?
   Но прах к праху, а он-то был жив. Не понимал что происходит вокруг, да и не особо хотел. Единственной мыслью было желание найти хотя бы Сашку. И оставшейся надеждой то, что с ним ничего не произошло. И именно поэтому Валера встал, бережно и аккуратно отнёс тело Ольги на кровать, завернув его в покрывало. Потом тренер подошёл к шкафу купе, в котором прятался оружейный сейф. Тихо и нерадостно подумал о том, что каким же правильным было решение о вступлении в охотообщество и приобретение пусть и подержанного, но всё ещё очень надёжного ружья.
   Патронов было маловато: две коробки мелкой дроби, одна с картечью и несколько жаканов. Ну, уж что есть, подумалось ему, хорошо хоть так. Жакан и картечь он впихнул в патронташ, сколько влезло. Остальные засыпал в карманы охотничьего костюма. Топорик повесил на специальную петлю, закрепил на ремне. Захватил документы. Чуть посидел на кровати, глядя на запеленатый в ткань силуэт. Осторожно подержал в руках совсем холодную ладошку, которая после смерти вернулась в своё нормальное состояние. Погладил тонкие пальцы, на один из которых так мечтал надеть кольцо.
   Забрал в прихожке упакованный рюкзак и спустился по лестнице вниз, аккуратно выйдя из подъезда. Повёл стволами ружья из стороны в сторону и чуть расслабился, не заметив никакого движения. Зеленоватого тумана тоже не было заметно. В соседней пятиэтажке всё также раздавались крики и треск, как будто ломали что-то деревянное. В соседнем районе, судя по отсветам и запаху, что-то горело. Причём очень серьёзно.
   - Ну и ладно. - Он бормотнул себе под нос хотя бы что-то, так давило чувство одиночества. - Потопали, Валерун...
   И вот сейчас он шёл по Ленина, стараясь идти ровно посередине. Начало светать, хотя не так, как обычно. Небо до сих пор было какого-то зелёного оттенка, с пересекающимися линиями.
   По дороге Валере пришлось один раз стрелять по странным, похожим на собак созданиям, которые метнулись в его сторону откуда-то из-за высокого серого дома. Как он помнил, прямо за ним находилась мусорка, на которой постоянно тёрлась целая стая дворовых шавок.
   - Ни хрена себе пёсики. - Поделился он сам с собой, когда высокие и горбатые силуэты растворились в сероватой рассветной мгле. - Это чего же дальше-то будет?!
   И в этот самый момент последняя из собак неожиданно резко остановилась. Её подбросило вверх, закрутило штопором. Прямо в воздухе хрустнуло и брызнуло во все стороны красным. Прямо перед тренером приземлилась собачья голова:
   - Да что ж это такое-то, а?!! - Не выдержав, Валера заорал. Там, где только что произошло это нечто, воздух закрутился в видимую спираль и чуть позже растаял.
   Дальше он шёл очень аккуратно, стараясь рассмотреть впереди всё, что могло показаться странным. Даже включил фонарь, хотя раньше опасался это делать. Уже показался перекрёсток с Первомайской, когда откуда-то слева ударили одиночные выстрелы. Валера осторожно выглянул из-за угла, прижимаясь щекой к шершавому кирпичу.
   Пятясь спиной, в его сторону двигалась высокая и худенькая девичья фигурка, которая отстреливалась от двух быстрых силуэтов, мельтешивших в десятке метрах от неё.
   Тренер думал не долго. Уже на бегу, взводя курки, Валера отчётливо понял, что тот страх, который был недавно - улетучился. Полностью и окончательно. Он успел, успел добежать до девчонки вовремя, когда она споткнулась и начала падать назад, теряя из поля зрения низкие двуногие силуэты, тут же рванувшие к ней.
   Ба-бах!!! Правый ствол выплюнул картечь, снеся ближнего. Второй метнулся вбок, прыгнул, выгибаясь как кошка, но тренер успел. Хладнокровно выждал, когда тот окажется совсем рядом и выстрелил.
   Картечь попала прямо в бледное, оскаленное лицо с глубоко запавшими тёмными глазами. В свете вспышки Валера успел заметить окровавленные лохмотья на груди, запёкшуюся кровь на рыхлой, творожистой коже мёртвой хари. Голова твари треснула как арбуз, расколовшись и плеснув по сторонам содержимым.
   Пульс стучал в висках отбойными молотками. Валера быстро переломил стволы, понимая, что не успевает. Первый из нападавших уже вскочил на ноги и смазанным движением скользнул в его сторону. Тренер успел только ткнуть его стволами ружья, пытаясь откинуть в сторону. Тварь отбила удар, чуть пригнулась и ринулась на него, выпятив немалые клыки. "Ну, вот и всё, - мелькнула мысль, - а глупо-то...". В лицо неожиданно ударило чем-то липким и мерзким. Чуть позже пришло осознание того, что рядом заткнулся автомат, выпустив последние пули.
   Тварь упала на асфальт, несколько раз вздрогнула и затихла. Валера мотнул головой, сбрасывая крупные капли пота, выступившие на лбу. Вставил патроны и приставив ствол к голове мертвеца - спустил курок, разнеся её вдребезги.
   Сзади всхлипнула девчонка, подойдя ближе. Он обернулся, успел отметить, что она очень молодая, когда она уткнулась ему в грудь и всхлипнула. Чуть позже заревела, молча и страшно. Тренер гладил волосы, глядя на вздрагивающий задорный хвостик, перетянутый резинкой и водил головой по сторонам, приговаривая:
   - Тихо, тихо. Всё хорошо, уже хорошо.
   Валера не успел среагировать на неожиданно соткавшуюся в воздухе высокую фигуру, и полетел на землю, чувствую, как плечо наливается болью. Ткань плотной куртки разошлась в стороны как от удара опасной бритвой. Кровь появилась, разом смочив рукав и начав сочиться к манжетам. Ушёл в сторону рывком, и как оказалось вовсе не зря. Мгновение спустя по асфальту сильно ударила босая и деформированная стопа.
   Ружьё валялось где-то в стороне, и Валера выхватил топорик, готовясь к новому бою. Оценил ситуацию, быстро и профессионально.
   Девочка лежала в стороне, живая или нет - непонятно. Прямо перед ним стояло что-то массивное, голое, с перекатывающимися булыжниками мышц. Голый череп чуть поблёскивал, торчали какие-то острые участки на плечах и локтях. А так - человек человеком. Стоял, не нападая, а только готовясь к схватке, красуясь собственной мощью.
   Мощь впечатляла. И мощь мышц рук с длинными когтями на руках, и мощь того, что болталось между ног существа. Тренер узнал того, кто стоял перед ним.Несмотря на все Изменения, что с ним случились. С этим нелюдимым и злобным ментом ему приходилось сталкиваться во время соревнований. Дело было нешуточное.
   Он чуть перенёс вес на опорную ногу, пытаясь понять то, как начнёт атаковать мент, когда тот с ходу ринулся на него.
   Валера успел ударить топором, срубив лоскут с твёрдого и покатого плеча, но удар когтистой лапы пришёлся на рёбра справа. Уже падая, он заработал коленом в солнечное сплетение и смог только постараться откатиться в сторону, судорожно хватая воздух. Он понял, что опять не успел, и на этот раз, судя по всему фатально.
   Семёныч торжествующе захохотал, занося руку для последнего удара...
  
   *****
   Во двор невысоких домов, стоящих буквой "г", тихо зашёл маленький мальчик в пижамке с человеком-пауком. Спокойный, беззащитный и кажущийся огорчённым.
   Две не-мёртвых Изменённых, собирающихся вступить в бой со стаей горбатых тварей, не так давно бывших собаками, застыли при его появлении. Начали пятиться, прижимаясь к высокой бетонной стене. Одна, ещё сохранившая только раскрывшуюся девичью красоту, тоскливо заскулила. Вторая, у которой на футболке, под густой коркой крови, виднелась фотография давно и бесповоротно повзрослевших ребятишек из "Токио Отель", спряталась за неё.
   Четыре изменившихся пса, которые только что были готовы разорвать зомби из-за неподвижной фигуры, висевшей на остром металлическом заборе палисадника, также отступили. Горбатая, поджарая тварь с чёрными полосами по бокам, с громадным наростом на правой стороне шеи, заворчала. Осторожно, боком, начала сдвигаться в угол двора. Остальные последовали её примеру.
   Ребёнок оглядел двор глубокими чёрными глазами. Взгляд остановился на тёмном силуэте, давно обмякшем, с концами труб, торчащих из развороченной спины. Голова с кудрями, которые легко колыхались в абсолютно безветренном пространстве двора, наклонилась на бок. Если бы у него были губы, то они сейчас наверняка превратились в маленькую точку. Именно так он бы сделал, как делают все дети в глубокой задумчивости.
   Нога в светлом носочке сделала шаг вперёд. Ещё шаг, ещё. Он чётко двигался к телу Александра Анатольевича, который не смог выдержать всего, что свалилось на него, и выпрыгнул из окна.
   Тварь с наростом рыкнула, явно не желая, чтобы мальчик добрался до вкусного куска мяса. Собака боялась, это было видно по неуверенным движениям, но сдаваться явно не собиралась. Голый облезший хвост бешено хлестнул по впалым бокам. Она приоткрыла пасть, выпустив ниточки вязкой слюны. Зарычала ещё раз, подбадривая себя, напряглась для прыжка в сторону ребёнка. Остальная стая, повизгивая, также начала вставать за ней. Когда мальчик почти дошёл до забора - собака атаковала.
   Прямо в прыжке её подхватило, высоко подняв в воздух. Крутануло и бросило, с силой, на стену дальнего дома. Чмок...
   На стену брызнуло красно-бурым. С мягким шумом шерстяной мешок с переломанными костями бухнулся на землю. Ребёнок задумчиво посмотрел на это и чуть повернулся в сторону остальных Изменённых. Первыми с места стартанули не-мёртвые девушки, одним махом оказавшись на самом гребне стены, и скакнули вниз, с высоты трёх метров. Собаки бросились в сторону выхода из двора, сшибая друг друга, визжа и подвывая. Малыш проводил их взглядом, даже не попытавшись применить ту силу, которая только что размазала по штукатурке самую наглую из них.
   Александр Анатольевич не погиб сразу. Он всё ещё был жив. Ему было больно, очень больно. Глаза невидяще уставились на невысокие травинки, выросшие у основания хорошо вкопанных труб. Прямо под ним мягко серебрилась большая лужица его ставшей такой странной крови. Сам же он плыл, плыл в какой-то всеобъемлющей пустоте, то проваливаясь в неё глубоко-глубоко, то всплывая на поверхность. Хотелось всё-таки окончательно умереть, ноне было, не было сил для того, чтобы хотя бы попытаться сделать что либо. Из открытых и, казалось ослепших глаз, вытекла одинокая слеза. Блеснула, и упала на землю.
  
   "Проснись...проснись...ты нужен...проснись же..."
   "Я всё-таки умер? Как же так, ведь только что я был жив..."
   "А ты и так жив, просто ты спишь. Проснись, быстрее..."
   Он застонал, вырываемый из чёрной пропасти забытья...
   "Кто ты такой? Кто?!!"
   "А кем ты хотел меня увидеть?"
   "Ты что, у меня в голове говоришь, что ли?"
   Александр Анатольевич закашлялся, начиная приходить в себя...
   "Если хочешь, то пусть я буду у тебя в голове. Ты только давай просыпайся..."
   "Я не хочу. Я должен умереть..."
   "С чего ты это взял? Что за глупости в такой умной голове?"
   "Я стал не человеком. Монстром, чудовищем. Рита умерла..."
   "Рита умерла? Сегодня многие умерли, Танат. Приходи в себя, приходи"
   Тело бывшего патологоанатома дёрнулось, как от разряда дифибрилятора.
   "Почему ты назвал меня Танатом? И кто ты?"
   "Танат не самое плохое имя для тебя. И ты прошёл через смерть, знаешь её..."
   "Кто ты?"
   "Я? Пока никто. Тот, кто поможет тебе стать самим собой. Хочешь?"
   "Из-за тебя я не умер? Зачем это нужно?"
   "Ты не умер из-за самого себя, ты не должен был умереть. И это просто нужно..."
   Фигура, обвисшая на трубах забора, дёрнулась, поднимаясь вверх. Он закричал...
   "Больнобольнобольнобольно..."
   "Терпи, это недолго. Всё почти закончилось."
   "АААААААААААААААААА.....................!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!"
   "Вот и всё. Хватит орать. Открывай глаза, ну же!!!"
  
   Он открыл глаза. Поднял голову вверх, глядя в давно начавшее светлеть небо, перечёркнутое зеленоватой сеткой. Вдохнул воздуха, возвращаясь к жизни. Потом опустил взгляд.
   Взглянул в бездонную пустоту глаз того, кто стоял перед ним. Его закрутило, всосало в их клокочущую серебром глубину. Бывший патологоанатом летел вперёд, в то время как его тело возвращалось к жизни.
   Сверкающий огнями тоннель, поворот, поворот, ещё поворот. Его не удивляло происходящее. Тяжело удивляться такому после того, как воскрес. Ещё один кувырок вперёд и всё. Он увидел. Он понял. Он осознал...
   Становящееся светлым небо смотрело вниз, в неправильный прямоугольник двора. Оно видело, как незаметно исчезла маленькая фигурка, растворившись в остатках ночных теней. И как потом существо, стоявшее возле громадной лужи собственной крови, пришло в себя.
   Врач полностью перестал быть человеком.
   Его имя стало тем, каким и должно было стать.
   Именем посланца царства теней и смерти.
   Танат понимал, зачем его вернули.
  
  
  
  
  *****
  
   Мансур покрутил головой, пытаясь понять, что он может сделать. Толкнул дверь, которая подалась с неохотой, заскрежетав. Почти выдрал карабин ремня, отстёгиваясь. Вывалился из ставшего смертельной ловушкой салона. Попытался встать...
   Его скрутило в спазме, желудок подпрыгнул вверх. Мансура стошнило чем-то непонятным, едким, обжёгшим горло. По голове изнутри лупили кувалдой, и она кружилась так, что он даже не мог подняться.
   Скрежет приближался, отдаваясь в гудящей пустоте, которая заняла место мыслей. Шаркающие шаги становились всё ближе. Парень застонал и попробовал ползти, стараясь отсрочить смерть, сейчас подходившую всё ближе.
   Пальцы вцеплялись в старый, выщербленный асфальт, подтягивая ставшее таким непослушным тело. Лёгкие растягивались и сипели, как почти продырявленные мехи шотландской волынки. Кровь стучала в висках, гонимая сердцем, которое, казалось, работает в несколько раз быстрее. А может, так оно и было? Но он полз, упорно полз в сторону обочины, желая прожить ещё немного.
   Позади что-то гулко грохнуло, обрушившись всем весом на заднее крыло разбитой машины. Шаги становились всё ближе и ближе. А подушечки пальцев Мансура уже стёрлись от тех усилий, что он прикладывал. Он попытался встать, и ему почти удалось. Почти.
   Парень рухнул на колени, пытаясь не распластаться полностью. Его повело куда-то в сторону, пришлось выбросить в стороны руки. В пальцах мгновенно стало горячо, кожа полностью лопнула. Мансур оглянулся, пытаясь хотя бы разглядеть того. Кто хотел его убить.
   Высокий и грузный мужчина в потрёпанном водительском комбинезоне, уляпанном жирными пятнами от масла. Невидящий взгляд белёсых и мутных глаз. Чуть покачивающаяся походка. И тяжёлый колун на пластиковой, прорезиненной на конце, длинной рукояти. Именно он скрежетал, задевая асфальт.
   Мансур развернулся на месте, смотря в его сторону. Жажда выжить сменилась апатией, в которой не было места бесполезному бегству. Он не скоро смог бы прийти в себя, и был сейчас беспомощным, как новорождённый. Парень взглянул в сторону неторопливо приближающегося силуэта, уставился на топор, который начал медленно подниматься в воздух. Взгляд остановился на нём, поднятом в самую верхнюю точку...
   БААНГГ!!!
   Выстрел грохотом разорвал воздух. Тело Изменённого дёрнулось, заваливаясь на Мансура. В последний момент он еле успел уклониться в сторону. Труп рухнул рядом, завалившись сломанным манекеном, звякнув напоследок топором.
   Парень сел на пятую точку, чуть отодвинувшись, обхватил руками колени. Отходя от пережитого смертельного ужаса, он затрясся, крупной дрожью. Ему не хватало воздуха, и Мансур глотал его широко открытым ртом. Со стороны машины раздался негромкий звук. Он посмотрел туда, увидел тёмный силуэт, нависший над Надей. Попытался привстать, но сил опять не хватило. Парень стукнул кулаком по асфальту и заплакал. Ему не было стыдно. Слёзы текли по лицу, измазанному пылью, оставляли грязные дорожки.
   - Что с тобой? После аварии в себя придти не можешь? - Спокойный и уверенный голос мужчины, неслышно возникнувшего перед ним.
   Мансур поднял голову, всхлипнул. Перед ним стоял мужик лет около сорока, высокий, худощавый. На нём была одета уже изрядно выстиранная "горка", поверх которой на нём был странный жилет, состоявший из пересекающихся ремней и закреплённых на них сумок разной величины. В голове всплыл термин "разгрузка". Да, такие таскали спецназовцы, которых показывали в выпусках новостей и телесериалах. В руке он держал длинное ружьё с деревянным ложем. Не такое, которое Мансур держал в руках у дяди, и даже стрелял. Это выглядело совершенно по-другому, и казалось заточенным не только для охоты.
   "А это он стрелял, - мелькнула мысль, - спас...". Парень откашлялся вязкой слюной.
   - Сотрясение что ли? Эй, земляк, ты меня вообще слышишь?
   - Да... - Мансур наконец-таки протолкнул слова через пересохшее горло. - Спасибо. Вы меня спасли.
   - Да не за что. - Мужчина присел рядом, цепко взяв его лицо в крепкие ладони, повернул голову парня на себя. - Так, зенки не плавают. Если и сотрясение то не такое, чтобы долго тормозить. Эй, парень, там, в машине твоя подружка?
   - Да...д-а-а-а. Моя девушка, Надя. Она умерла во время уда...
   - Ерунду-то не пори. - Мужчина встал. Достал из кармана пачку сигарет и закурил. - Она живая. Вот без сознания, это да. Дела у неё куда как хуже, чем у тебя.
   - Живая? - Мансур обалдело уставился на спасителя. - Правда?
   Мужик покосился на него. Сплюнул и ухмыльнулся:
   - Вот ты тормозишь, а? Русским языком говорю - живая твоя Надюшка, живая. Тебя как зовут-то, о владелец битой иномарки? Ты вроде как не совсем русский, да?
   - Мансур. А вас?
   - А меня Егерь. Просто Егерь. Вставай уже, а то простатит заработаешь, на холодном-то сидеть.
   Егерь помог ему подняться. Довёл до машины, где посадил в кресло. Сам пошёл к своей "Ниве", которая стояла чуть дальше по дороге.
   Мансур сидел, откинув голову, и смотрел на Надю, для которой Егерь уже откинул сиденье и постарался положить на него девушку. Живая, живая, милостив Аллах, не допустил гибели невинных...
   Молодой татарин, сидевший на водительском месте своей изуродованной машины, радовался. Вокруг него происходило чёрт те что. Впереди была полная неизвестность, а он радовался. Наверное, тому, что является главным для любого нормального человека. Тому, что должно было быть впереди. Ему не приходило в голову, что Надя может умереть по дороге от внутреннего кровоизлияния. Что они просто могут не доехать. Что он сам сейчас был практически недееспособен и слаб как новорождённый. Это всё могло подождать, потому что его Надя была жива, и он был жив, и то крохотное, что было у них одно на двоих, тоже.
   Рядом глухо заворчала подъехавшая "Нива". Хлопнули дверцы, раздались шаги. Егерь, заглянув в салон, осторожно приподнял девушку за плечи, пытаясь поднять её и положить к себе на руки. Рядом появилось женское лицо, чуть позже стало видно и саму молодую женщину, помогавшую вытаскивать Надю. Мансур скрипнул зубами, и попытался заставить тело слушаться его. Немного удалось. Он вышел и спокойно дошёл до них, и даже попытался перехватить свою девушку под поясницу.
   Егерь яростно зыркнул на него, но не стал ничего говорить. Только одобрительно мотнул головой, когда ему удалось приподнять еде дышащую Надежду и помочь отнести к "Ниве". Машина была относительно новой, второй модели "Шевроле". И положить её на широкое заднее сиденье удалось быстро и без лишних усилий.
   - Вещи с собой есть какие-то? - Егерь повернулся к шумно дышащему Мансуру.
   - Сумка её и мой рюкзак. Там, на сиденье...
   - Я принесу. - Женщина, которая была с его спасителем, упругим шагом направилась в сторону иномарки.
   - Жена?
   - Ага.
   - Надя это... - Мансур вздохнул. - Она беременна...
   - Что? - Брови Егеря поползли вверх, удивлённо и грозно. - Сколько?
  
  ******
   Лёшка шёл по улицам родного городка. Аккуратно, стараясь не потревожить переломанных в нескольких местах ног Мирона. Тот уже привык, и лишь изредка матерился и скрипел зубами.
   После нападения собак Лёха стал осмотрительнее. Рваные укусы его уже не беспокоили. Они затянулись в течение нескольких минут, повергнув и его самого, и товарища по несчастью даже не в удивление. Более точным определением было - шок.
   "Ну, нет худа без добра, - подумалось бывшему металлисту. - Пригодится, наверное, дальше".
   Тем не менее, настороженность только выросла. Спустя немногим менее получаса после драки, они продолжили путь в сторону дома Мирона. По улицам того города, который уже перестал быть их старым и добрым знакомым, превратившись во что-то Иное.
   Уже совсем рассвело, но вокруг было много тумана, и всё касалось нереальным. Странным. Гротескным, как подумалось куда как более образованному Лёшке. Что там себе думал тихо постанывающий Мирон, так и оставалось загадкой. Но наверняка и ему было куда как не по себе. И было от чего...
   Всё вокруг на глазах становилось другим, чужим и незнакомым. Менялось, плыло и превращалось в кошмар, который мог бы прийти на ум безумному сценаристу из второсортной киностудии. Прямо на глазах стены одного из домов покрылись серым, кажущимся живым, ковром мха. Деревья, которых в Радостном было очень много, скрипели почти человеческими звуками. Листва на них дрожала, принимая стальной оттенок и отращивая блестящую и острую кромку. Тот самый туман, которого было много ночью, тоже не сдавался, собираясь в большие скопления вдоль домов. Изредка в нём начиналось какое-то шевеление, если мимо пробегало что-то небольшое. Вроде двух кошек, прошмыгнувших мимо ребят совсем недавно. Кошки бежали медленно, спотыкаясь через раз, что было немудрено. Тяжеловато передвигаться ровно и быстро, если вдруг превращаешься в подобие сиамских близнецов. Собаки пока не встречались.
   Жителей тоже практически не было. Лишь пару раз впереди кто-то быстро перебежал дорогу, почти вплотную прижавшись к асфальту. В окнах иногда мелькали бледные лица с тёмными провалами глазниц, и всё. Крики, на которые прошедшая ночь оказалась так богата, с рассветом почти полностью стихли. Что ждёт его впереди? Этого Лёша точно не знал. Ему было непонятно даже то, какими глазами на него посмотрят родители. Он очень надеялся на то, что с ними всё в порядке, хотя...
   Тяжело было думать позитивно после всего, что пришлось увидеть и испытать за эту ночь. Хотелось верить в то, что закончится хотя бы что-то хорошо, но уверенности в этом не было абсолютно. Впереди было что-то неясное и смутное. И ещё, как почему-то казалось совсем молодому парнишке, ему ещё долго предстоит идти в никуда. Там, возможно через много лет, всё и закончится. Странное чувство, подумалось Лёшке, видеть почти наяву собственное будущее. Может быть, всё дело в тумане, в каких-то странных его свойствах?
   Тем временем Мирон опять в пал то зыбкое состояние полусна, в которое был погружен перед встречей с псами. И его товарищу по свалившимся на их головы неприятностям, волей-неволей пришлось идти тише. На какое-то мгновение в голове снова появилось какое-то странное чувство, которое подсказало, что вдвоём с Мироном им предстоит быть очень и очень долго. Мелькнуло со скоростью болида "Формулы" и пропало. Но последствия остались, и одним из них было то, что Лёха шёл самым аккуратным способом, стараясь лишний раз не встряхнуть раненого.
   Впереди показался перекрёсток с Первомайской. Серый кирпич этих домов ещё не был покрыт никакой дрянью, оставаясь таким же, как и вчера. До Изменений.
   И оттуда раздался тонкий и протяжный женский крик. Полный боли и отчаяния, он неожиданно прервался на высокой ноте. Как будто его кто-то прервал быстро и жестоко.
   - Держись, дружбан. - Буркнул себе под нос Лёха, ни на минуту не задумываясь о том, что это могло быть. Даже если специальная ловушка - ни ему её бояться. И побежал с той кажущейся неторопливостью, что бывает у локомотивов, тягающих товарные составы. Асфальт под его ногами трещал и брызгал во все стороны серым крошевом, на плече орал Мирон, которого дико трясло.
   Они вылетели на перекрёсток. Лёшка крутанул головой в одну, в другую сторону, увидел: валяющаяся на тротуаре тоненькая женская фигурка с хвостом рыжих волос, летящий туда же невысокий, худощавый мужчина и это...
   Высокая, плотная фигура без какой-либо одежды, перевитая жгутами мышц под блестящей кожей в наростах. Острые шипы, торчавшие из плеч, локтей, идущие гребнём вдоль позвоночника. Существо, только что отправившее человека в нокдаун, покачнулось на массивных ногах, собираясь его добить, двинулось вперёд.
   Мирон не успел ничего понять, в очередной раз охренев от новых возможностей "ботаника", оказался молниеносно лежащим на земле. А Лёшка, рванул вперёд, в сторону схватки. Вот только перед этим он вытянул назад правую, заканчивающуюся пусть и ставшей очень большой, но всё же человеческой кистью и выдернул из стены подоконник. Да, да, именно подоконник, плиту где-то в метр длиной. Одну из множества, что по непонятным причинам украшали с внешней стороны все окна домов этого района.
   Выдернул одним неуловим движением. Взметнув в воздух небольшую тучу от треснувшего раствора, что так давно держал её. И шваркнул в сторону голозадого чудовища. Плита полетела, разом набрав громадную скорость, и с хрустом врезалась тому прямо в левый бок. Тварь отлетела в сторону, совершив красивейший пируэт. А Лёшка уже нёсся туда, сотрясая землю и вбивая в асфальт колонны ног.
   Монстр вскочил, тряся головой и поворачиваясь в сторону накатывающегося на него живого танка. Растопырил в стороны узловатые руки, украшенные внушающими уважениями когтями, и согнул узловатые нижние конечности. Зарычал и ринулся навстречу Лёхе. Он уступал ему в росте и массе, но был по-звериному гибок и пластичен. Монстр успел полоснуть "ботаника" когтями по правой руке, а потом для него разом прекратилось всё везение. Так как Лёшка всё-таки вышел из себя, второй раз подряд...
   Мощный пинок, и гибкое, хотя и массивное тело укатывается в сторону. Мастодонт, ещё не так давно бывший пэтэушником, догоняет его, не останавливаясь, добавляет второй ногой. Монстр подлетает в воздух, врезается в стену и начинает падать вниз. Но живой поршень правой руки не даёт ему этого сделать, вбивая обратно в стену. Стена вздрагивает, размётывая в стороны мельчайшие куски жёлтой штукатурки. Изо рта твари вырывается багровый фонтан крови, она рычит, захлёбываясь ею. Пытается атаковать ещё крепкими руками, но Лёшка не даёт ей это сделать, прижимая железом колена и хватая за глотку. Потом размахивается и швыряет его в сторону толстого ствола старого тополя, торчащего у дороги. Тополь содрогается от удара, монстр сползает вниз и пытается встать. Воздух, рассечённый стальной цепью свистит, вниз блестящей молнией летит крюк. Хруст и вой, короткий и смертельный...
   Бывший прапорщик стоит на коленях, а потом разом заваливается набок. Лёшка дёргает на себя цепь, растущую из левой руки. Крюк с отвратительным чмоканием выходит наружу, потянув за собой что-то красное и липкое. Вокруг лысой, с торчащими ушами головы разливается большая тёмно-красная лужа.
   Лёшка стоял тяжело дыша. Он узнал того, кому проломил голову. Слишком часто видел на "Пятаке" возле дома, чтобы не узнать. Ещё та тварь, но всё-таки ему было не по себе. Это всё же не та собака, перекорёженная до неузнаваемости, но бывшая животным. Кем бы ни стал бывший милиционер, но он был человеком...наверное... Лёшка развернулся в сторону тех, кого спас, и замер. Прямо в лицо жутко смотрели два чёрных ствола:
   - Ты кто такой, мать твою за ногу? Не стреляю только за этого. Отвечай, быстро!!!
  
  ******
  
  Реалии, много позже:
  
  - Так, господа слушатели, успокаиваемся. Внимаем мне глубоко и перебиваем только умными вопросами. Если кому вздумается в ходе лекции поржать и подоказывать, что он типа самый умный и крутой техасский рейнджер, того предупреждаю сразу - пересдавать придётся. А так как предмет мой является обязательным при сдаче экзаменов на курсе, то сами понимаете, что вам может светить в том случае, если я оскорблюсь.
  Курс у нас довольно короткий и для большинства из вас абсолютно проходной и ненужный. Но! Уважаемые господа будущие офицеры!!!
  Некоторые из вас наверняка будут иметь глупость при распределении попроситься в так называемый Район. И скорее всего, к прискорбию моему, это будут самые лучшие. Такова судьба, что поделать. Так вот, для того, чтобы у вас изначально были шансы остаться в живых в течение первых дней, а в идеале недель, придётся внимательно меня слушать. Именно недель, кадет, не пучьте так глаза на мою персону. Встаньте лучше и сделайте так, чтобы в аудиторию никто не зашёл. Вот молодец, садитесь, почти зачёт. Ох ты, етит твою налево... есть у кого зажигалка? Да не прикидывайтесь, господа, смолите же тайком. Кто там больше всех пыхтит на кроссах? Лукьяненко ведь? Давайте, давайте уже её сюда, не терзайте меня.
  Ну, вот так то - всяко лучше. Начнём, пожалуй. Итак...
  Район опасен, господа кадеты. Опасен по определению и опасен по сути своей, подлой и инородной. Да, мои уважаемые, именно инородной. То, что я сейчас буду говорить, никак не укладывается в официальную канву. Я не боюсь этого говорить, потому как бояться мне и нечего, да и слишком поздно. Ног моих уже назад не вернёшь. И нервные окончания на них не восстановишь, к сожалению. Иначе я бы не катался здесь на этом хромированном чуде отечественного инвалидного автопрома, а прохаживался гоголём. Мне нельзя подобрать ни одни из нейропротезов, потому что свои нижние конечности я оставил там, в Районе. В громадной яме с "битумом". А после него нервные окончания атрофируются намного дальше самого места поражения, дабы вы знали. Это хорошо, что я чувствую, когда хочу по маленькому в сортир. А то знал бы себе, конфузился и под себя ходил, и такое бывает. Что? Нет, Крузов, всё работает. А что, вы, господин кадет считаете, что моя красавица жена живёт со мной из жалости? Нет, не считаете? Ну, хорошо. Да и задницу я вам могу надрать при желании даже в коляске, как и любому, кому вздумается изображать Ромео по отношению к моей Дездемоне. Я, конечно не Отелло, просто выкину с пятого этажа и всё...
   Продолжим лекцию. Если кто вякнет снова - будет то, о чём предупреждал. Последнее, так сказать, китайское предупреждение. Итак, смотрим на экран.
   Вот эта штука, господа кадеты, которую вы видите перед собой, носит, согласно классификации профессора Точинова, определение "голем". Представляет из себя почти идеальную боевую машину. И смешного ничего нет. То, что вы видите на экране так называемый "голем-малыш". Полуфабрикат, ребёнок, особь не достигшая своей, Изменённой, половозрелости. И даже такая, эта штука смертельно опасна. Громадный запас живучести и прочности. Именно прочности, кадеты. Кроме металла и прочих материалов, которые входят в состав скелета и верхнего слоя, так сказать, эпидермиса, у голема есть и внутренняя защита. Мышечная структура этих существ развита настолько, что её берёт далеко не всякая пуля среднего калибра. Она, структура, есть не что иное, а так называемый каркас, подкреплённый костными образованиями внутри тела, которые защищают жизненно важные органы. И это, кроме того, что големы являют собой прекрасно выраженный образец такого чуда техники, как кибернетический организм. Но, в отличие от тех почти нежизнеспособных образцов, что регулярно демонстрируют различные институты, образец так сказать не просто живущий, а живее всех живых.
   Так, госпожа кадеты, признайтесь мне в том, что в курилке вы не раз трепались о проекте "Святогор". Признается кто, или нет? Вот молодец, Орехов, молодец...
   Данный проект несекретен в своём названии, это так. А вот разработки - засекречены по самое не хочу. Да, кадеты, именно големы дали первоначальный толчок исследованиям. Ну, представьте себе, голуби мои сизокрылые, из-за чего?
   В Районе существует несколько десятков видов его обитателей, которые загонят в ступор любого учёного-биолога и заставят радостно улыбаться офицеров Генерального штаба. Всё верно, так как большинство видов - идеальные убийцы. Серые львы, туманные волки, резусы, вурдалаки...перечислять можно долго. Не говоря уж про людей-Изменённых. Но конкуренцию голему, как главному кандидату на включение в клуб нашей с вами армии, кто может составить? В ком могут быть заинтересованы носители золотых эполет? Сфинкс? Мимо, мимо Головачёв, факт их существования никем не подтверждён. Что, Сапковский, бэнши? Хм... Вы думаете? Даже вот так...
   То есть, кадет, вы на полном серьёзе утверждаете, что создать идеального солдата можно и Район даёт нам всё для этого? И дело в добровольцах, исследованиях и материалах, хм... Надо полагать, что никто так не думал до вас, ага. Ладно, я понял вашу мысль, господин кадет, надеюсь, что вам в руки никто не доверит подобную авантюру. Почему? Потому что Изменённые стали таковыми не по своей воле, и менять структуру человеческого тела, наплевав на его душу - грешно. Молчите, кадет Сапковский, удалю.
   Итак, господа, и жаль, что среди вас нет дам, которые в некоторых моментах куда как сообразительнее. Големы - идеальные боевые машины. Да, изменения каждого из них индивидуальны и не носят того характера, который хотели бы получить авторы проекта "Святогор". Да оно и к лучшему. Хотя...в последнее время в Районе появилась плохая тенденция. Если первые из них собирались по принципу: налепила из того что было, то сейчас наоборот. Последние три, из пяти вновь зафиксированных, носят на себе неслабое вооружение и дополнительную броню. То есть - они преобразовываются под какие-то, пока нам неизвестные нужды Района. Один из подобных объектов, так называемый Абрамс по классификации рейдеров, является одной из тех причин, по которым я сижу сейчас перед вами в инвалидном кресле. Именно от него мне пришлось удирать. Почему? Ну, как сказать, если по вам лупят из танкового пулемёта, то что остаётся делать?
   Что кадет Крузов, никак услышали знакомое слово "пулемёт"? Не нервничайте, знание ТТХ вам не поможет получить необходимый балл. Что? Вам было мало марш-броска, на котором вы решили изображать из себя типа "крутого коммандоса" и бежать со спаренным магазином? Факт того, что таким образом передвигаются лишь те, кто обсмотрелся сериалов и военных фильмов, вас, мне помнится, не насторожил? И совету наставника Бурцева вы не вняли? Заклинило автоматик-то, ведь так, а-я-я-я-й. А, спрашивается, почему? Потому как грязь забивается в тот магазин, что у вас болтался подавателем вниз, кадет!!! Всё, хватит уже. Слушайте дальше и осознавайте факт того, что знание теории никак не решает вопросов по практике.
   Итак, господа, вам всем чётко следует понимать, что при виде голема - лучше затаиться и пропустить его мимо. И лишь потом - выбраться из укрытия и продолжить движение по маршруту, который занесён в карту чипа вашего шлема. И ещё, прошу вас, мальчики, запомните это: пока вы не стали действительно боевыми офицерами, выполняйте приказы и наставления. И слушайте тех, кто служит побольше, чем вы. Тогда сможете прожить куда как дольше. Даже там, в Районе.
   Ну, так вот, господа кадеты. Сейчас на ваши планшеты я отправлю краткую информацию по данному виду объектов. Каждый из вас должен будет из неё выбрать все необходимые данные по теме "Что делать при боевом столкновении с этими монстрами", назовём её так. Потому что, несмотря на то, что от Абрамса мне пришлось удирать, делал я это по одной причине - в связи с отсутствием боеприпасов. А в качестве зачёта мы с вами проведём практическое полевое занятие по огневой работе с пробными экземплярами "Святогоров". И вот за это с вас будет снята подписка о неразглашении...
  
  Взгляд вперёд - 4:
  
   - Дела, ничего не скажешь... - Скопа закурила, поглядывая в окошко, прорубленное в старых досках. - Что-то я стремаюсь, если честно. Крюк, он серьёзный малый...
   Да уж, точнее не скажешь. Крюк, которого легенды называли первым из механизированных гибридов, был парнем куда как серьёзным. Я с ним сталкивался. Давно, в самом начале своей карьеры. Стоял тогда перед ним навытяжку, опасливо косясь на то, как эта громадина, сопя и ругаясь, советуется со своим калекой-напарником, которого таскал на закорках, о том, что со мной делать.
   Он шлялся по небольшой площадке перед зданием бывшего супер-маркета, куда меня занесла нелёгкая. Ходил взад-вперёд, поскрипывая левым сочленением на том месте, где у нормального человека тазобедренный сустав, стараясь аккуратно обходить тёмно-красные лужи, которых здесь было куда как достаточно.
   Тогда меня зажали два гипер-урсуса. И ведь даже не трогал этих здоровущих, центнера по три весом, заросших туш. Шёл себе мимо, направляясь в сторону Станции, так как патронов у меня осталось не больше двух магазинов, добычу унесли в рюкзаках "Пуритане", загнавшие меня в развалины Семёрки. И никакого выхода кроме актуальной сдачи военным на Станции - я не видел. Лицензия у меня была оформлена только до рубежа семнадцатого километра, и внятного объяснения по поводу моего нахождения в самом Центре у меня не было. Вот и топал себе, аккуратно и почти бесшумно, когда увидел прямо перед собой два больших тёмных шара, летевших в мою сторону.
   Короче загнали они меня на Базу. И я их почти смог обмануть, драпанув по крышам. Но в одном месте старые кровельные листы не выдержали, и полетел раб Божий Пикассо вниз, с воплями и матюгами. Ну а дальше...
   Хромая выбрался на стоянку перед бывшим "Грошом", стараясь оттянуть тот момент, когда мой хребет треснет от одного могучего удара. А эти махровые паскуды уже и не бежали. Мягко переваливаясь - шли чуть сзади, ворча и похохатывая. И так мне обидно стало тогда, что аж вспоминать не хочется. Никогда бы не подумал, что смерть может быть вот такой, донельзя глупой и ненужной. И тут появился он, Крюк.
   Просто снёс остатки кирпичного невысокого заборчика, вылетев из него этаким гибридом Кинг-Конга и башенного крана. И что меня в нём поразило, так это то, что он дал гиперам возможность уйти. Схватил меня за шкирятник, забрасывая на крышу какого-то сарайчика, где мне немедленно ткнул ствол "Кипариса" в затылок парень без ног. А сам Крюк встал перед мишками, рявкнул что-то неразборчивое и закрутил над головой свою, уже давно ставшую легендарной, цепь с крюком. Тем самым, надо полагать, из-за которого и заработал короткое и внятное имя.
   Урсусы его призывы к миру и человеколюбию проигнорировали, видимо решив, что голем им не помеха. Ну что скажешь, как оказалось впоследствии: за что боролись, на то и напоролись. Смерть супер-медведей была быстрой и эффектной.
   Не заморачиваясь по поводу проявления Изменённого благородства во время схватки, Крюк правой рукой вытащил из-за спины нечто, до того висевшее бревном, накрытым чехлом. Как оказалось, это был и не чехол, и не бревно. И оно не висело.
  Чёрт его знает, что здесь в Районе происходит. Какие процесс проходят в организмах Изменённых и как они подстраиваются не только сами, но и подстраивают всё вокруг под себя. Закреплённый сервомеханизмом и несколькими гибкими лентами на поясе голема висел шестиствольный пулемёт, накрытый плащ-палаткой. Её-то он и откинул в сторону, явив перед моим взором то, что я привык видеть как минимум на вертолётах типа "Кайман". Аккумулятор и железный короб с патронами висели рядом, надёжно зафиксированные на каркасе, который выходил прямо из позвоночника Крюка. На этом, в принципе, бой и закончился, так как урсусы опоздали с нападением. Прав был тот, кто говорил о самой лучшей обороне в ключе нападения.
  Порвав, при помощи своего агрегата, гиперов на десять тысяч маленьких медвежат, или в клочки, что является такой же констатацией факта, Крюк решил заняться моей персоной.
  Не буду передавать суть разговора, который сводился к тому, что мне, самонадеянному глупцу, не место здесь, в Районе. Могу только сказать, что после этого меня перестало подмывать стрелять в каждого такого здоровяка, который, бухая и лязгая, проходил в отдалении. А к самому Крюку я испытывал то чувство, которое и должен испытывать каждый спасённый к своему спасителю. Напоследок, проведя со мной краткий инструктаж по безопасному (относительно) продвижению в сторону Кротовки, голем одарил меня десятью полными магазинами и спецназовским рюкзаком, набитым необходимой амуницией. Гуманист, ёпта. Вот такой он, самый старый и мудрый из Изменённых.
  А как оказалось, именно он передал местным воротилам следующее сообщение: не трогать "малышей". И всё тут. Точка, вэ энд, аллес, баста, конец. И как это объяснять тем дебилушкам, что сейчас сидели на лестничной площадке этажом ниже и вполголоса о чём-то судачили? Их ведь не остановила даже смерть товарища, попавшего на разрыв-траву. Не остановило появление смока. У меня вообще было ощущение, что эти гоблины немного двинутые на собственных желаниях. И, ясен перец, начхать им на то, что мы, рейдеры, соблюдаем неписаные правила поведения в Районе. Раз сказал Крюк, что не надо бить големов-заготовок, то значит нельзя этого делать. И как же это донести до этих потомков эстонцев. Ну, может и не эстонцев, но точно - далеко не самых быстросхватывающих представителей человечества.
  А что мы, кстати, делаем в одной из заброшенных пятиэтажек в районе Восьмёрки? Да всё просто.
  Вышли от Кефира, осторожно и аккуратно, сверяясь с данными навигатора. Прошли всего несколько метров, когда одновременно произошло два события.
  Первое было страшным, но не очень. Просто вдалеке заскрежетало и заухало, а потом взревело. А означать это могло только одно - большой смок пришёл в себя и теперь рыщет в поисках добычи для восстановления затраченных на излечение сил. И летел он в нашу сторону, паскуда, как будто ведомый неясным по природе, но чётко ощущаемым импульсом. Как будто в нас встроен маячок, а у него пеленгатор.
  Второе событие было хуже, причём куда как по отношению к смоку. Оглянувшись в сторону ворот, ведущих на базу Кефирчика, стало ясно, что это невозможно. Блуждающие вспышки "автогенок" добрались аккуратно между ними, воротами, и нами. Опустились на землю и затаились, ожидая тех дурней, что решатся идти через переплетение этих тварей, прикидывающихся обрезками шлангов. Капец, причём полный...
  Рёв сверху приближался, и нам не оставалось ничего другого, кроме как драпануть в сторону ближайшего подъезда, у которого не рухнул вход. Нам повезло, всего одного из туристов задело колючками гранатника, и то, они практически все пролетели мимо. Мы успели содрать с него штормовку, которую он, слава богу, решил по какой-то причине накинуть поверх спецкостюма. Штормовка корчилась и шевелилась, уничтожаемая быстро пожирающими её спорами репьёв. Вот такая она, фауна Района.
  В подъезде, судя по всему, не жил никто из Изменённых, что само по себе даже было странно. Вроде бы внутри не было гнилушника, серого мха или конденсата. Но и следов жизни - заметно не было. Мы поднялись наверх, так как все двери были железными, закрытыми и плотно сидящими на штырях, утопленных в стены. Тратить пластит, если честно, было жалко. Да и опромётчиво, находясь в Центре, стараться самим оказаться в замкнутом пространстве квартиры-ловушки.
  Вот потому мы сидели на крыше, попав через хлипкий чердачный люк. Обсуждали втроём дальнейший план действий и слушали, как где-то недалеко беснуется голодный смок. Темнело. Ночь наступала всё сильнее и сильнее. Ночь в Районе, эхех...
  

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"