Аннотация: То, как пишутся отдельные слова в рассказе не ошибка, а часть рассказа, ровно как и стиль последнего абзаца.
Бл-бл-бл -Барак, совсем малыш, болтал языком, водя пальцем по страничкам, загибавшимся в уголках как бока лодочки. Бараку было скучно.
Мамаша записывала траты в тетрадку, а Барак читать не умел. Зато ему нравилось играть. Края листочков пожелтели, а мелким, волнообразным почерком мамаши были записаны траты. Мамаша пополнял тетрадку записями на всякую покупку и тетрадка давно распухла от частого к ней обращения, хотя по своей молодости была тонкой. Эти детали очень увлекали Барака, как тетрадки толстеют, если их часто листать, как уголки страниц становятся жёлтыми носиками лодочек.
Бл-бл-бл - Барак читал свою сказку.
За окном послышалась возня. Барак повернулся к окну - никого, только вуаль серых сумерек летнего вечера за распахнутой рамой. Теперь шорох перешептался совсем под окном. Проём был низенький, а Барак ещё ниже, поэтому ничего не видел.
Кто там? - расшалившийся Барак крикнул , обернувшись к окну. Подскочил к к подоконнику, придвинул табурет, стоявший рядом, и перелез коленками на неровный крашеный белым деревянный подоконник и заглянул вниз за окно - пусто.
Это гном - дед, сидевший в углу комнате в кресле наконец проснулся. Дед был старый и стал ниже даже за то время ,что Барак его помнил. Дед всё время засыпал в кресле, а когда отец Барака предлагал ему прилечь в кровать, только отмахивался. Потом Барак, когда вырастет, поймёт, что отец всю жизнь не столько заботился о близких, сколько нервничал. Дела семьи от этого шли очень плохо, но сейчас Барак был слишком маленький, чтобы это понимать. Зато Барак понимал сказки про гномов.
Дед посмотрел на Барака и Барак увидел, что дед щурится. Дед уже плохо видел, а в комнате огонь не горел.
Это гномы - дед похоже, собрался рассказать сказку. Дед говорил всегда с паузами, но Барак привык и не торопил деда. Барак слез с подоконника на табурет, с табурета на пол и постоял. Потом поковырял носком ноги пол.
Гномы носят за спиной горшочек с золотом - Барак насторожился.
Дед помолчал.
Гномы любят поговорить, но всегда врут. Если задать вопрос гному, он начнёт говорить, если не сдержится. Тот, кто уличит гнома во вранье - дед разговорился - тому гном отдаст горшочек.
Дед помолчал. Барак смотрел на деда, сначала на лицо, старое и с седыми колючками щетины на подбородке - дед брился каждое утро, а к вечеру зарастал. Дел потёр рукой кудластые брови, с них слетели белые точки пылинок.
Гном всегда старается смолчать, чтобы не заговорить и не отдать после горшочек с золотом. Если гном очень хочет говорить, он кричит - 'Барррбак!' - дед усмехнулся, это в последнее время с ним редко бывало.
Дед замолчал. Барак ждал продолжения истории. Углы комнаты прятались в темноте. Барак ждал. У кресла распустились ниточки на коричневой матерчатой обивке, там, где елозили больше всего ногами и руками, на сидении и подлокотниках. Они торчали короткими хвостиками. Барак посмотрел на деда. Дед опять дремал.
*
Мамаша послала Барбака в огород за редисом. Барбак стоял между грядок и чувствовал, как жаркое солнце полдня давит ему на макушку. Лето. Солдатики бегали по ссохшейся в комочке почве, таская на себе красные мундирчики с точками на спине. Барбак смотрел на них. Рвать редис ему не хотелось. Барбак хотел выкопать яму на краю огорода, налить туда воды и пустить щепочки от дров плавать - это будут лодочки. Сколотые вдоль по волокнам они были уступчатые, Барак любил их разглядывать. Это была бы история - лодочки плавают по морю, воды тёмные от растворившейся земли, не проглядеть. Барбак хотел смотреть на лодочки и сочинить историю о путешествиях, королевствах на берегу моря и приключениях, обещавших путешественникам много кружочков золотых, тёртых пользованием монет. Барбак даже представил: монеты старой чеканки, несколько неправильные и совсем не блескучие, с погасшим от касаний светом, бараку даже показалось, что он увидел щербину на одной из них. От зуба - решил он. Старый пират в красном платке, повязанном на лысину, пробовал монету на зуб - с удовольствием подумал Барак.
Барбак услышал шорох позади себя.
Он обернулся и увидел качающуюся на одном гвозде штакетину забора.
Отодвинул и пролез - сказал себе Барак - гном!
- Ты кто? - вдруг крикнул Барак.
*
Барак шёл на работу в лавку, где работал на хозяина. Раздался монетный звон - это Золотой Фарраф бил в бубен за проёмом открытой двери пивной и пел своё: 'Целуй меня повсюду!'
Баррак подумал, как замечательно было бы зайти в пивную, взять два ломтя хлеба, прослоенной колбасой, тонкими кружочками. Колбаса из мелкорубленного мяса и жира, легко сложенного внутри кишки и с большим количеством перца, от которого она делалась красной. Ломти хлеба, чтобы не были сухими, смазаны изнутри йогуртом, и прослоены кружочками. Особенно вкусные, когда тонко резанные. Тогда во рту горит особенно приятно. И хорошо потом подождать, а не сразу пить пиво. Баррак даже увидел кружку пива на просвет, наполненные янтарём, в к котором застыли пузырьки, меньше мойвяной икры.
Баррак вздохнул и отправился в лавку, на работу, где ничего не случалось.
*
Барррак стоял за прилавком низеньким, как будто присевшим на корточки, и смотрел перед собой. Вдруг рука легла на прилавок, маленькая, ладошкой вниз и прижала мелкую монетку к столешнице, придвинула к Баррбаку указательным пальцем.
Сердце Барррбака сумашедше стукнуло: владельца маленькой пухлой ручки не было видно из-за прилавка.
Ребёнок - вдруг урезонил себя Барррбак.
Маленькая ручка оставила монетку и стянула завернутые в хрусткую бумагу три пирожка, взамен, в цену.
*
Барррбак опаздывал, поэтому решил потратиться и приманил к себе повозку, белую, крашенную, деревянную. Приманил-потянул к себе ладонью. Извозчик его увидел и подъехал. Барбак ему назвал, куда ехать.
Извозчик засиял, засветился и от удовольствия переспросил: 'Столичная?'
- Особые пожелания в поездке будут? - уважительно спросил извозчик.
- Нет-нет - спокойно ответил Барррбак и только отвлёкся от своих мыслей опять на ту же мысль: люди любят заключённых и всех, кто с ними связан. Барррбак просил его подвезти до Столичной тюрьмы.
Барррбак залез в повозку и широко расселся на заднем сидении.
Только мне не туда надо - отчего-то с завистью подумал Барррбак - а отвезти письмо в лавку слева от неё.
*
Барррбак вышел из лавки и пошёл по улочке. Солнце уже садилось. Улочка была замощена диким булыжником и круто забирала кверху, так, что дом начинался с того, фундамент выдирался из земли, а белые рафинады камней покрошились и были открыты для взгляда, а с другой, чуть дальше - серый штукаренный угол дома уже топ в подымавшейся улице.
Был вечер и красное солнце уже коснулось земли, вдруг сверху на Барррбака легла тень. Барррбак поднял взгляд кверху по улице и увидел маленького человечка в синем, ношенном плаще, ширившимся к низу, с кулёмкой за спиной.
Человечек начал оборачиваться и Барррбак увидел, что кожа в уголках его глаз морщится. Человечек обернулся к Барррбаку и тут тот увидел, что тот улыбается.