- И все же, ты странно ведешь себя. Не замечаешь? - мужчина в шлеме, напоминающий мотоциклетный, с гордой, блестящей и переливающеюся надписью "Полис911" посмотрел на меня. Выглядело через чур пафосно и гадко.
- Меня довели, вот и трясусь. Я псих! Сейчас я откушу себе палец и меня увезут в больницу, где я отдохну от ваших рож.
- Ты умрешь от потери крови, так рано и глупо.
- А что мне еще делать? Вы, в буквальном смысле, весь день меня тут держите, черт знает зачем? И я банально не могу позвонить!
- Мы не имеем права, который раз тебе говорю.
- А что вы имеете... Что вы имеете права сделать?
- Эээ... Ну во первых...
- Ничего! - специально перебил я. - Вообще!
- Ты не дерзи. Подстрелю, и меня похвалят еще. Благодари что на месте не прикончил.
- Ну а вот что вы докопались?
- Ты знаешь основной закон?
- Чего? Закон? Математики? Физики?
- Своей страны!
- Вы про этот несвязный бред, написанный на клочке сами знаете чего? - тут я сделал паузу. - Так я вам скажу, что мне наплевать на него. Я не согласен с ним. И это моя позиция, которую вы должны уважать.
- Повтори мне его. - в интонации полисмена не было ничего хорошего.
- Я не помню. - проворчал я в стилистике "Ой, все". - Я отсеиваю всякий сброд из своего мозга на своеобразную мозговую свалку с мозговыми бомжами, и ваши писанины лежат именно там, и я не хочу в них копаться.
- Закон. Мне. Повтори. - явно что я вывел из себя этого индивида, чему их там только учат.
- Вы про заповеди? Могу. Не убей. Не укради...
Полисмен сильно ударил меня в челюсть. Было не столько больно, сколько обидно. Меня впервые ударила рука государства, физически. И я не могу дать отпор. Здесь везде камеры и вырубалы, готовые готовы проломить тебе череп, это их задача, и им платят деньги. Да, я в участке, как ты уже догадался. И взяли меня за то, что я спас ребенка, которому вынесли смертный приговор.
Вы в шоке, правда?
Наказание в виде лишения жизни для нас обыденная ситуация. Любой провинившийся человек может получить пулю в лоб или сгореть на костре, как бы странно это не звучало. Люди стали дикарями, живущие при демократии с примесью анархии. Можно делать абсолютно все. Вы можете грабить торговые лавки и резать детей прямо на улице. Главное чтобы владельцем лавки или отцом ребенка не был большой и влиятельный человек. А у нас из тоже не мало. Причем мы не имеем права творить добро или его получать. Жизнь превращается в многоуровневую лотерею, где ты должен бить первым, и не бить кого не надо. В конечном счете даже святому отцу могут всадить нож в спину. Мы так жить не можем и не хотим, но нам приходится. Нас заставляют, Но! Если поймают - убьют. Пришел, зарезал, убежал.
Представьте себе рынок, людей в обносках, длинные торговые ряды, брусчатку, телеги, вечно движущиеся непонятно куда, и, маленького мальчика, лет восьми, нищего. Он не ел уже три дня. Его рассудок затуманен и от любого вида еды сладостно и горько одновременно. У него нет денег. Он не хотел идти в царство соблазнов, его сюда привело его тело. У него есть два пути. Он может умереть от голода в муках, или же стащить пару батонов у пекаря, за что его казнят, но на сытый желудок. Из двух зол меньшее.
Мальчишка собирает остатки воли в кулак и хватает батон. Его окрикивает пекарь, за ним бегут полисмены. По нему стреляют. Ребенок валится с ног и лежит на земле, вцепившись мертвой хваткой в добычу. Его сейчас отведут за угол и вынесут приговор. И тут в дело вступаю я, хватаю ребенка и скрываюсь в толпе.