Аннотация: Примечание от автора: любовные линии (а их будет несколько) раскроются чуточку позже, как и все повороты сюжета будут иметь объяснение. Запаситесь терпением.
Общежитие встретило её шумом, смехом и звоном бутылок. Сдавшие экзамены студенты отмечали полученные зачёты выпивкой и закуской, которую в обычные дни позволить себе не могли. Сверившись с листком, она вздохнула и вошла внутрь. Тут же охранники подошли к ней, чтобы выяснить, кто она и куда направляется. Хватило бумажки с номером комнаты, оплаченным кем-то счётом и подписи ректора, чтобы ей перестали задавать вопросы и проводили на нужный этаж в нужную комнату.
Даша шла мимо комнат, где то и дело раздавались либо смех, либо молитвы. Это всё было какой-то невозможной, нереальной жизнью. Ей казалось, что она идёт в какой-то стеклянной коробке, всё видит, но плохо слышит. И не сразу до неё дошло, что они пришли. Дверь комнаты ?336 была такой же, как и все другие. Один из двух охранников постучался в дверь, ему открыла... Катя.
Слегка изумившись, она почти втащила Дашу внутрь, забрала у неё чемодан и сумки с вещами и поставила рядом со второй в комнате кроватью. Даша молча огляделась.
Комната была небольшой, с двумя узкими кроватями, столом для письма и парой-тройкой стульев. Простенькая люстра освещала комнату с книжными полками на стенах и красивыми картинками, принадлежащими Кате. Были так же два шкафа для вещей, а так же пара тумбочек, на которых громоздились коробочки чая, чашки, упаковки с печеньем и хлебом, коробка с карандашами и набор красок и кисточек. В самом дальнем углу, возле окна, завешенного простенькой шторкой, примостился небольшой холодильник.
- Да ты раздевайся, не стой. - Катя включила электрочайник на одной из тумбочек и подошла к новой соседке. - Не пугайся.
Даша медленно, словно во сне, принялась снимать одежду. Краем сознания девушка отметила, что живёт уже как во сне, ведь такая жизнь не может, ну никак не может быть реальной. Отбросив эти мысли, чтобы не отвлекали, она осмотрелась в поисках вешалки или каких-нибудь полок для одежды. Куртка и шапка Кати висели на крючке у самой двери, были ещё пара крючков. Они располагались очень удобно, их не сразу можно было заметить. Сняв куртку, Даша повесила её на свободный крючок, и стала снимать обувь. Катя подала ей сумку и оттуда Даша достала пару своих любимых тапочек.
А через каких-то полчаса девушки уже пили чай с печеньем. Даша чувствовала себя не слишком комфортно ещё и оттого, что Катя была в курсе всех неприятностей, что свалились на неё за эти дни. Увы! В курсе были все, все об этом сплетничали и выдумывали самые невероятные предположения, почему и как умерла Инга и почему её дело пометили грифом "Секретно". Но те, кто знал, молчали. Молчала и Даша. А Катя и не спрашивала, она пыталась как-то разговорить соседку, но та упорно молчала. И через какое-то время она оставила эти бесплодные попытки и рассказывала Даше о соседях, обычаях и порядках жизни в общежитии.
Даша молча слушала, пытаясь запомнить, что очередь в душ занимается одним за двоих, и что часто мыться не стоит - это признак не самого лучшего тона и здоровья. Продукты должны храниться в комнате, ключ никому давать нельзя, на кухне еду без присмотра не оставлять. Каждую неделю - уборка в комнате.
Это и ещё десятка два или три других правил проходили через мозг Даши и не думали даже задерживаться в её памяти. Она вяло кивала и кое-как допила чай. Ей не хотелось есть, ей хотелось спать, она безумно устала. Сказав об этом Кате, она извинилась перед ней и пошла расстилать кровать. Катя помогала ей, чем могла, и оставила новую соседку по комнате в покое, понимая, что ей сейчас действительно лучше отдохнуть. А впереди были полторы недели каникул после сессии, хотя для Даши было трудно даже представить этот период времени как период отдыха.
Едва голова Даши коснулась подушки, девушка тут же уснула, просто провалилась в спасительный сон, погрузилась в мир, где нет этой безумной суеты, безумных новостей. Заснула - и не узнала, что её новая соседка по комнате, набрав номер Олега, сказала всего лишь несколько слов:
- Она у меня.
Олег ничего не ответил, ему хватило и этих слов. Теперь за Дашу можно было волноваться немного меньше.
Сама Даша спала долго, иногда просыпалась, но почти сразу же снова засыпала. Измученный организм, истощённая за все эти дни нервная система, и без того довольно слабая, грозили неприятностями своей хозяйке. Лучшим лекарством были покой, хороший сон и несколько сытых, заполненных ленью и бездельем дней.
Катя не будила свою соседку утром, когда ушла на общую кухню варить суп на обед. Но когда она вернулась, Даша уже проснулась и сидела на своей кровати, завернувшись в одеяло. Сонная, вялая, она только спросила, где туалет, и ушла туда в тёплой пижаме, ёжась от холода. Пижама у неё была простой, бледно-голубая рубашка с длинными рукавами была в тон штанам. Со стороны выглядело пристойно, даже очень, но опытный взгляд Кати сразу выхватил небольшие потёртости, выцветшую от стирок ткань и растянутые участки. Всё это указывало на то, что пижаме как минимум лет пять, а то и больше, а уж далеко не модный фасон сам бросался в глаза.
Но говорить об этом Даше Катя не стала. Промолчала и тогда, когда соседка вытащила из чемодана изрядно растянутый и потрёпанный свитер, джинсы не первой молодости и совершенно не подходившие фигуре девушки. Почему молчала? Она была в курсе положения Даши. Её осведомлённость о делах одногруппницы была поразительна, но самой Даше об этом знать не следовало. Как и о настоящем положении вещей.
- Порежь хлеба. - Катя указала ей на пару батонов хлеба, купленных вчера на полученную стипендию. В отличие от Даши, Катя получила все зачёты. Впрочем, в плане зачётов и экзаменов Дашу ждал сюрприз.
Порезав хлеб аккуратными, одинаковыми ломтиками, Даша села за стол и уставилась на тарелку, полную супа. Хотя ей нужно было поесть, аппетита не было. Вяло погоняв в густом бульоне кусочки овощей, она отложила ложку, так и не притронувшись к еде. Катя слегка помрачнела.
- В чём дело? Не нравится?
- Нравится. Я есть не хочу. - Даша отпила воды из чашки, и снова было взялась за ложку, но и снова же отложила её. - Прости, аппетита совсем нет.
- Ты перенервничала, это бывает. - Катя улыбнулась. - Попробуй съесть хоть пару ложек. Вкусно, правда.
Суп был довольно необычным для Даши: в густом и ароматном, слегка зеленоватом, с универсальными специями бульоне плавали тонкие спагетти, оттеняя порезанные небольшими кусочками овощи из быстрозамороженной овощной смеси. Даша легко опознала морковь, спаржу и цветную капусту, но остальные виды овощей остались для неё загадкой. Следуя совету соседки, она через силу сунула в рот ложку и принялась пережёвывать. Суп был вкусным, и, как ни странно, тошноты не вызывал, хотя Даша была уверена, что выплюнет его, как только попробует. Дело было не в супе, а в отвращении к еде. Но это блюдо отвращения на вкус не вызывало, и девушка съела ещё ложу, потом ещё...
Она остановилась, когда тарелка опустила наполовину. Наевшись, девушка неуверенно улыбнулась Кате, доедавшей свою порцию.
- Спасибо, очень вкусно.
Катя слегка пожала плечами. Ответить она не могла - рот был занят супом. Доев, она вылила остатки порции Даши в кастрюлю и пошла мыть тарелки. Она даже не предлагала Даше выйти из комнаты, понимая, что она боится, а в общежитии не самое лучшее время - кто-то провалил экзамен и топил печаль в алкоголе, а кто-то всё-таки сдал экзамены и отмечал это опять же алкоголем. И если Катя умела давать отпор пьяным сокурсникам, то Даша умерла бы от страха. И Катя это прекрасно понимала.
На кухне две студентки с параллельного курса психологии обсуждали что-то, дымя тонкими сигаретами. К ним присоединилась и третья, и иногда до Кати долетали короткие взрывы смеха. Она уже домыла посуду, когда эти девушки её окликнули.
- Ты Катя? Это к тебе подселили Редову?
- Дарью? Да. А что? - Катя закрыла кран и повернулась к девушкам. Их глаза горели любопытством и жадностью того рода, которую испытывают птицы-падальщики, заметив свежий труп.
- Она к тебе ещё не приставала? - Девушки снова переглянулись между собой с какими-то ухмылочками. Кате эти ухмылки не понравились. Совсем.
- Приставала? Вы о чём вообще?
- Ну как... поговаривают о ней всякое. - Самая старшая, блондинка, сделала затяжку и выдохнула в лицо Кате облачко дыма. - Я дружна с Таней, ты знаешь, и она мне кое-что рассказала.
- Что же?
- Да то, что твоя Редова - извращенка. А знаешь, почему от её матери отец сбежал? - И, не дав Кате ответить, заявила: - Да потому, что она к нему приставала!
Девушки-подружки захихикали. Лицо Кати исказилось. Под руку ей подвернулся уже чистый нож. Схватив его, она направила лезвие на блондинку с таким воинственным видом, что та чуть не выронила сигарету.
- Ты чего, вообще долбанулась?! Положи!
- Слушай теперь ты меня. - Катя шагнула к ней. Подружки блондинки отскочили назад и врезались аппетитными задами в плиту. - Мне плевать на то, что болтают тупые шлюхи. Но не тебе и не Тане, и не кому-то ещё копаться в грязном белье Дашиной семьи. Поняла?
Блондинка всё-таки выронила сигарету и нервно сглотнула. Катя сделала к ней ещё шаг.
- Услышу ещё одну тупую сплетню - прирежу.
- Да ты что?!
- Я - ничего. - Катя глубоко вдохнула, улыбнулась и внезапно рявкнула: - Вон отсюда!!!
Девушек как ветром сдуло. Ещё бы, болтать языками может любая дура, а вот связываться с человеком с ножом, с человеком, который не умеет шутить - это совсем другое.
Катя вернулась в их с Дашей комнату как ни в чём ни бывало, и застала свою соседку, уставившуюся в экран телефона. Решив, что это её, Даши, дело, Катя вытерла посуду и положила в шкафчик, а потом села за ноутбук. За стенкой то и дело раздавались голоса и музыка. В такой относительной тишине прошло время до ужина. К вечеру стемнело очень быстро, пошёл снег. Даша всё так же сидела, уставившись в телефон, иногда щёлкала по кнопкам - кому-то писала СМС-сообщение. Но судя по тому, что она не откладывала телефон, то ли она стирала сообщение, так и не отправив его, то ли перевела телефон в беззвучный режим, чтобы сигнала о полученном сообщении слышно не было. В любом случае, к ужину Катя снова ушла готовить, а когда принесла ужин, - макароны с томатной пастой, - Даша спала, отвернувшись к стене и натянув одеяло чуть ли не по уши. Прислушавшись, девушка поняла, что Даша спит крепко - её дыхание было ровным, глубоким, характерным для крепкого сна. Тогда она аккуратно и осторожно вытащила из-под подушки еле выглядывающий оттуда телефон и проверила исходящие сообщение. Одно было отправлено абоненту, чей номер был подписан как "Мама".
"Мамочка! Не понимаю, что происходит. Почему вы с папой не отвечаете на мои звонки? Что-то случилось? Тот следователь, что приходил к нам, сказал, что ты меня практически выписала из нашей квартиры. Я теперь живу в общежитии. Пожалуйста, объясни, что всё это значит!"
Сбросив окошко сообщений, Катя сунула телефон обратно под подушку и снова села за ноутбук. Открыла почту и стала писать сообщение кое-кому, кто имел непосредственное отношение к этой истории и Даше.
А утро встретило девушек неожиданным сюрпризом: пьяные соседские парни, накануне вечером купив большой торт, чтобы отметить закрытую на пятёрки и четвёрки сессию, утром выменяли оставшуюся половину торта на таблетки от головной боли. Пока Даша, хлопая глазами, рассматривала неожиданный подарок, Катя заваривала чай и доставала посуду. Отвращения к покусанному кем-то торту не было: общежитие - такое место, где не до отвращения. Не хочешь есть - ходи голодным. И никто тебе не принесёт бутербродов и чай, если ты отказываешься от обеда.
С такого приятного начала и потекла их куда более спокойная жизнь.
С помощью Кати Даша через несколько дней восстановила зачётку, в которой (по непонятной пока причине) стояли по всем экзаменам отметки "зачтено". Те экзамены, которые Даша провалила и пропустила, так же имели эту отметку, но вдобавок - оценку в 75 баллов, что означало, что Даша осталась на стипендии. С какой стати преподаватели пошли на такой непонятный шаг, оставалось загадкой. Никто, включая Катю, ничего не говорил Даше, и это так и осталось тайной. По такому радостному поводу, как закрытая сессия, девушки купили небольшой торт, и целый вечер смотрели кино, бездельничали и наслаждались жизнью.
Единственное, что омрачало настроение и жизнь Даши - отношения с родителями.
Отец всё-таки снизошёл до встречи с дочерью, но с этой встречи девушка вернулась рыдающей. Игорь был с любовницей и их младшим ребёнком - Егором, мальчиком трёх лет. И сам Игорь, а потом, наедине, и его любовница - все они весьма толково объяснили Даше, что её за родную дочь не считают, она уже взрослая и алименты платить ей не нужно. Ей так же настоятельно посоветовали не лезть в чужую семью и чужую жизнь.
С мамой всё обстояло примерно так же. Выписав из квартиры дочь и бывшего мужа задним числом, Алиса ждала бракоразводного процесса и суда, чтобы отсудить у мужа то немногое, что она отобрать ещё не успела. Хуже того, она завела себе более молодого любовника и собиралась выйти за него замуж, как только получила бы развод с Игорем. Когда Даша позвонила в дверь своего бывшего дома, ей открыл этот самый будущий отчим. Более приторного, слащавого и нахального человека она не встречала. С первых же минут стало ясно, что он - типичный альфонс, желающий пригреть руки на чужом несчастье. Поначалу он был довольно обходителен с Дашей, но как только получил от её мамы команду "фас", принялся всячески её оскорблять. Дошло до того, что сама Даша была виновна в разводе родителей. Она не только не должна была теперь наследовать квартиру или хотя бы долю, но и вовсе не должна была мучить свою мать напоминаниями о себе. Такое положение дел окончательно выбило несчастную девушку из колеи. Она решила больше не обращаться ни к отцу, ни к матери за помощью и поклялась не говорить им ни о чём, даже если будет при смерти.
Олег так и не вернулся и иногда только звонил Даше, чтобы узнать о её самочувствии. Поскольку никаких проблем не было, Даша заверяла его каждый раз, что всё в порядке. Иногда Катя брала телефон и убеждала парня, что с её соседкой действительно всё в порядке. О том, что она страдает из-за ссоры с родителями, девушки вместе умалчивали, это было личное дело Даши.
Не говорила Даша и о том, что иногда просыпалась по ночам от того, что жгло кожу на спине. Она уже не чесалась, как раньше, видимо, это всё-таки было от нервного перенапряжения. Но временами кожу на спине или животе жгло так сильно, что Даша морщилась. О том, чтобы рассмотреть свой живот, она вспоминала только в душе и очень поздно, когда кожа уже вся краснела от горячей воды. Что там, на красном, увидишь? Даже редких, единичных аллергических прыщиков не было видно, хотя они по всем правилам должны были либо стать ярче, либо побледнеть. Но ничего из этого не случалось, и Даша считала, что с ней всё в полнейшем порядке.
Первые дни в университете прошли гораздо лучше, чем она думала. Об Инге вспоминали всё реже и реже и к концу второй недели забыли вовсе. Перешёптываний не было, хотя Даша ожидала их. Как ни странно, даже Юлия Анатолиевна молчала и не высказывала никаких эмоций к Даше, только иногда девушка ловила на себе её взгляды, выражающие презрение и ненависть. Но причина этих чувств по-прежнему оставалась загадкой.
Жизнь Даши после такого оглушительного треска и провала понемногу налаживалась. Хотя она по-прежнему часто плакала по ночам из-за мамы и папы, она не могла не признать, что всё гораздо лучше, чем она могла ожидать. Она вышла из "сонного" состояния и начинала жить полной жизнью.
Пока однажды, в начале марта, после принятия душа, не нащупала на спине нечто плотное, чувствительное, а размером это "что-то" было с перепелиное яйцо.