Мял подушкой уплывшие в жир бока,
Пил вино, со вкусом святой воды,
Растворялся в книгах и жил, пока,
Растворяло время  мои следы.
Забирался  в пыльную полок тень,
Как в обитель радостей и обид,
Погибал, воскресая на третий день,
На четвертый же снова бывал убит.
Утекал по реке, словно труп врага,
А потом, de profundis искал пути,
Где реки скрываются берега,
Чтобы выйти и снова в нее войти.
Отмерял собою за верстой версту, - 
Как Всевышний, радостно, на осле,
На свою Голгофу  спешил к кресту - 
Так и я бродил, по своей земле.
"И я говорю: "Марковна, до самыя смерти!" 
Она же, вздохня, отвещала: 
"Добро, Петровичь, инда еще побредем"
Жизнь, по сути, письмо, в опустевшем конверте,
Пишем его и ждем...