Мой служебный автомобиль останавливается перед крыльцом большого серого здания. По одному только внешнему виду этого здания можно безошибочно догадаться о его высоком официальном предназначении.
- Жди в гараже, - говорю я своему персональному водителю, - Если что, я тебя вызову.
- Понял! - ответственно кивает головой водитель, - Как обычно!
Хороший у меня водитель, - вежливый, ответственный, исполнительный. А главное, лишнего не болтает. Всем известно, что служебную машину и своего персонального водителя можно использовать, в том числе, и в личных целях, однако подогревать подобного рода слухи конкретными фактами нет никакой необходимости.
Я вылезаю из автомобиля и начинаю подниматься по гранитным ступенькам к парадным дверям своего Управления.
Восемь часов утра. Еще целый час до начала рабочего дня. В Управлении, кроме бдительного милиционера на входе, и нет еще никого, а я уже спешу приступить к исполнению своих должностных обязанностей. Что поделать - к этому обязывает меня моя высокая должность Первого Заместителя Начальника Управления. Нет, не существует никакого сверху спущенного циркуляра на этот счет, просто рядовые сотрудники, приходя утром на свои рабочие места, должны видеть, что их руководство уже вовсю трудится. Что оно преисполнено заботой о государственных делах больше, чем о делах сугубо личных. Что оно отдает всего себя на пользу обществу, и что свое высокое место в общественной иерархии оно занимает не зря.
Нужно неустанно демонстрировать полную свою преданность административной работе. Клеркам внушает уважение такое поведение начальства. Оно наглядно убеждает их, почему у начальника выше зарплата, почему он ездит на персональном служебном автомобиле и имеет целый ряд других преимуществ и льгот. Да потому что у него ответственности больше!
Да вот, хотя бы - в законный отпуск пойти, при моей-то должности, не так-то просто. Право на отпуск я имею, но в реальности реализовать это право удается не всегда. То одна грандиозная проблема навалится на тебя, то другая. Пока разберешься с одними делами, на тебе уже висит несколько свежих поручений.
Да и уйдя, наконец, в долгожданный отпуск, не стоит заранее радоваться. Ибо срочные и важные дела могут возникнуть и во время оного, и тогда по Управлению будет издан приказ о моем срочном отзыве из отпуска. Единственное спасение в этой ситуации - спланированное заранее бегство. Чуть ушел в отпуск - тут же куда-нибудь уезжай. Чтобы никто из твоих сослуживцев не знал и не догадывался бы, где тебя можно найти. Только тогда ты сможешь насладиться своим отпуском по-настоящему, от начала и до конца.
Но самое неприятное - из отпуска возвращаться. Когда ты уже отвык от вечного круговорота бумаг и дел, от того груза ответственности, что ежедневно висит на тебе.
Первые дни после отпуска проходят как в аду. Ты еще не вошел в курс дел, еще не вписался в привычный ритм работы, а на столе у тебя уже высится гора документов. Заботливый начальник приготовил ее как раз к твоему долгожданному появлению. На тебя тут же обрушивается масса телефонных звонков, и у двери в кабинет уже толпятся многочисленные посетители. Как будто все, буквально все, нетерпеливо ждали твоего возвращения из отпуска, потому что только от тебя зависит продвижение каких-то их вздорных дел. Приятно, конечно, чувствовать себя таким незаменимым, однако...
Да, я только что вернулся из отпуска. И, пока я еду в лифте до этажа, где расположен мой кабинет, вся эта картина всеобщего ажиотажа, вызванного моим появлением на рабочем месте, предстает перед моим внутренним взором весьма отчетливо.
У дверей моего кабинета пока еще тихо, но уже менее, чем через час все неузнаваемо изменится.
Кидаю короткий взгляд на табличку возле дверей моего кабинета, где под наименованием громкой чиновничьей должности золочеными буквами значится мое имя. Открываю дверь.
Вот он, мой личный рабочий кабинет. Посередине - широкий, представительного вида стол, напротив которого выстроился ряд стульев для посетителей. Шкаф, доверху набитый папками с всеразличного рода документами. Вся обстановка этого кабинета невольно внушает всякому посетителю чувство убежденности, что это и есть рабочее место человека, добровольно водрузившего на себя бремя ответственности за судьбы человеческой цивилизации.
Я не спеша, сажусь за свой рабочий стол, и окидываю взглядом внушительную стопку документов, расположившихся на нем.
У меня еще есть некоторое время, прежде чем я буду вынужден с головой окунуться в рутину административной работы. А пока - пока я и пальцем не прикоснусь к этим документам. Ждали они моего появления несколько недель - значит, еще часок смогут пролежать без движения.
Да, в этом Управлении и прошла большая часть моей сознательной жизни. Много воды утекло с тех пор, когда я начал работать здесь на некоторой скромной должности. В те времена я, будучи молодым и наивным, стремился принести пользу обществу, и всерьез полагал, что в недрах административной системы эти благие пожелания будут особенно плодотворными.
Однако, не так уж много времени мне потребовалось, чтобы понять, что темпы общественного прогресса от моих личных усилий никак не зависят. А излишняя инициатива способна сказаться на моей судьбе только лишь самым негативным образом.
Будучи простым клерком, я исполнял однообразную, рутинную, нудную работу, в которой не видел ровно никакого смысла. Тогда я еще стремился расширить свой кругозор на смежные процессы и явления, овладеть новыми знаниями и навыками. Стремился хотя бы понять смысл выполняемой мною работы. Меня живо интересовало достойное применение плодов моих усилий.
Но довольно быстро я понял, что инициативный исполнитель в административной системе - сам себе враг. Поскольку он, как правило, знает больше других и умеет лучше других, ему и поручаются самые сложные задания. На таких работниках лежит больше функций и больше ответственности, чем на других. Причем никаких дополнительных прав ему это не дает.
Казалось бы, такой служащий достоин повышения по службе при следующей же ротации штатного расписания. Однако вот это-то скорее редкость, чем правило. Ведь есть в организации люди, проработавшие гораздо дольше него. И только лишь благодаря этому обстоятельству имеющие приоритетное право занять вакантную должность. Ведь есть нормальные темпы карьерного роста, и обгонять своих прямых начальников по этим темпам считается дурным тоном. В конце концов, ротации можно дожидаться столь долго, что человек сам поумнеет, остепенится. И проявит себя в лучших традициях коллективизма, отказавшись от своих столь неуместных амбиций.
Во всяком случае, сама ситуация дает человеку понять, что знать больше и уметь лучше других - это фактор, способный скорее повредить в карьере, чем продвинуть ее. К тому же это приводит к банальным трениям с коллегами, равными по должности, которые смотрят на таких инициативных со вполне понятным подозрением.
Мои амбиции, впрочем, были вполне удовлетворены тем, что раз в пять - семь лет я поднимался на одну ступеньку вверх по служебной лестнице. Постепенно начальников, стоящих надо мной, становилось все меньше, а подчиненных - больше. Появился отдельный кабинет, который со временем только расширялся. И кресло, в котором я сидел, с годами становилось все мягче и удобнее.
Для профессионального роста или же просто для успешного продолжения работы от меня не требовалось практически ничего - ни культурного, ни интеллектуального, ни духовного развития. Даже усердия и трудолюбия для этого не нужно было - вполне достаточно было простой их имитации.
Хорошо ощущать себя внутри уютной административной системы! Неплохая зарплата, ежемесячные премии, различные бюджетные компенсации и выплаты. Районная надбавка, надбавка за стаж, надбавка за сложность. Законодательно установленные социальные гарантии - и на отпуск, и на оплату больничных листов. Профсоюзные выплаты. Перспектива государственной пенсии. Красота! Живи, да радуйся!
Хороша должность Первого Заместителя! Высок ее социальный статус. Само ее наименование поневоле внушает уважение у всякого, кому доведется ее услышать или прочитать соответствующую золоченую табличку на обитой кожей двери. Достаточно широк объем полномочий. И при этом - заметьте, минимум ответственности! Всю ответственность несет на себе мой начальник, непосредственным подчиненным которого я и являюсь.
Этот человек, мой непосредственный начальник, давно и упорно, всю жизнь свою стремился к заветному креслу. И вот все его нечеловеческие усилия оказались достойным образом вознаграждены. Ну и ладно, пусть он тешит этим свое больное самолюбие.
Что дает должность Начальника Управления? Только видимость своей значимости, видимость власти, которой у него на самом деле нет.
Во-первых, потому, что над каждым начальником найдется немало других руководителей, которые имеют полное право требовать от него исполнения своих категоричных указаний.
Во-вторых, даже на своих подчиненных он, иной раз, должного влияния оказать не может. Существуют, конечно, должностные инструкции, и внешне сохраняется видимость жесткой вертикали подчиненности. Но на практике эта вертикаль не такая уж и жесткая. Возьми любого клерка: тот - сын заслуженного деятеля, эта - жена влиятельного лица, а этот вообще устроен на работу по прямой протекции помощника Губернатора. С такими подчиненными взаимоотношения следует выстраивать весьма деликатно.
В третьих, начальник зависит лично от меня, от своего Первого Заместителя. Это я выполняю все важнейшие его поручения, я в курсе почти всех его дел. И его положение напрямую зависит от степени моей к нему лояльности. Наиболее важные вопросы начальник, конечно же, обсуждает со мной. Важные вопросы - это те, от решения которых может зависеть его персональная чиновничья судьба. Последствия которых грозят самым непосредственным образом сказаться на его личной карьере и положении. Такие моменты мой начальник тонко чувствует своим опытным бюрократическим чутьем.
У меня чутье развито не хуже, однако я не хотел бы ощущать себя в шкуре своего начальника. Нет уж, увольте, мне таких волнений не надо, мне и на своем месте неплохо. У меня чрезмерных амбиций нет, я достиг всего, чего хотел. Мое место - вот оно, тихое, уютное, надежное. Достаточно только демонстрировать свою полную лояльность к своему патрону. Чтобы у него не было и тени подозрения, что я мечу на его место и пытаюсь его "подсидеть". Втереться к нему в доверие, уверить в своей безграничной поддержке любых его начинаний. И он прекрасно понимает, что мне действительно выгоднее его поддерживать и всячески способствовать его укреплению. Таким образом, пока он будет в начальниках, и моя чиновничья судьба вне всяких опасений.
На своей должности я практически незаменим. Я - душа трудового коллектива. Если с начальником Управления рядовые работники общаться по душам не любят, со мной - другое дело. Со мной меньше официоза, а значит, больше человечности. Наш начальник это знает, и иногда интересуется у меня той информацией о своих подчиненных, которую он не может получить другими способами.
Ну, и что же, если я с ним этой информацией делюсь? Ему она пригодится, да и лишний раз показать перед ним свою осведомленность и подчеркнуть свою полезность никогда не помешает.
Начальник наш, впрочем, не только меня слушает, у него целая сеть "доверенных людей". И все, что происходит в коллективе, в этих стенах, так или иначе, становится ему известно. И он уделяет этому большое внимание. Это увеличивает его возможности по манипулированию людьми.
Конечно, начальника этого рано или поздно снимут, поставят нового. Такова уж чиновничья судьба. Это - только вопрос времени. И эта неизбежность, понятное дело, заставляет моего патрона слегка нервничать. Но у меня причин волноваться по этому поводу куда меньше.
Ну, допустим, снимут его - для меня это еще не беда. Я в начальники не пойду - зачем мне это надо? Стало быть, поставят кого-нибудь со стороны. А ему, как человеку новому, конечно, потребуется войти в курс текущих дел. Вряд ли он будет дрова ломать так вот прямо, с ходу. А кто ему поможет с текущими делами разобраться? Конечно, я! Ведь я по должности своей лучше всех все и всех знаю, и в этой своей функции пригожусь новому начальнику, как никто другой. Не сможет он без меня на первых порах. А потом, глядишь, сработаемся... Если, конечно, меня самого не "подсидит" кто-нибудь из подчиненных...
Да, в нашей системе народ-то все больше гниловатый. Сама административная система отбирает подобного рода людей, и воспитывает их. Люди с иными моральными устоями, честные и принципиальные, в этой системе не приживаются. По иронии судьбы долгожителями этой системы являются люди циничные. Люди, четко себе представляющие, что нужно сполна пользоваться представившимися тебе возможностями для удовлетворения своих личных потребностей за общественный счет.
Вот, говорят, коррупция в стране процветает. Сам Президент озабочен этой проблемой. А как ей не процветать? В принципе, сама административная система толкает чиновников на такие шаги. Да и сама она, эта система, если вдуматься, создана ради коррупции. И даже так называемая борьба с коррупцией способна только увеличить ее размах и масштабы.
Вот я, к примеру, взяток не беру. Мне мое место и спокойная жизнь дороже. Я рассчитываю дожить до своей пенсии и уйти на покой с легким сердцем.
Хотя бывает, конечно, благодарят люди за работу. Или просто проявляют свое ко мне уважение. Да разве это взятки? Вот приходит ко мне человек, с каким-нибудь своим проектом. Просит содействия власти. Это ведь только приветствовать можно! Ведь не тайком, не единолично, не для себя. Цели, конечно, ставят исключительно благородные, социально значимые. Обещает какое-нибудь там увеличение рабочих мест, сулит налоговые отчисления в региональный бюджет. И, конечно, на все на это ему требуется какая-нибудь там сумма бюджетных денег, желательно безвозвратно. Да ради таких достойных целей - как такому замечательному человеку не помочь?
И я, бывает, помогаю таким людям в осуществлении их проектов. И нет ничего удивительного в том, что потом эти люди снова ко мне приходят, в ножки кланяются, благодарят за проявленную заботу, различными способами. Нормальные человеческие отношения!
Все, пора приступать к исполнению своих обязанностей вплотную. На часах - без двадцати девять, и скоро Управление превратиться в огромный, кипящий работой котел. По узким коридорам здания лихо закрутятся потоки посетителей, служащих, пухлых папок и отдельных документов с визами и резолюциями.
Поднимаю трубку "вертушки" с прямым выходом на кабинет моего начальника. Он уже должен быть на месте. Однако в трубке - только длинные гудки. Начальника еще нет.
Набираю приемную. Там тоже тишина - секретаря еще нет на месте. Это более понятно - эта молодая женщина отлично знает не только свои обязанности, но и свои права, поэтому на своем рабочем месте появляется ровно без пяти минут девять.
Делать нечего, я приступаю к разбору внушительной стопки документов, скопившейся на рабочем столе за время моего отсутствия.
Поверх всех прочих документов я обнаруживаю некий документ на министерском бланке. Это очередной запрос, содержащий требование в как можно более короткие сроки представить цифровые показатели по пятидесяти разным позициям в отношении каждой из выделенных категорий предприятий, учреждений и организаций отрасли, в динамике за последние пять лет, с прогнозом изменения показателей в течение текущего года поквартально и далее, на период обозримого будущего. Дополнить эту информацию предлагается письменным отчетом об основных особенностях, тенденциях и проблемах вышеозначенных объектов и планируемых путях их решения.
Я откладываю этот документ в сторону.
Знаю я цену этим запросам. И в Министерстве, я уверен, так же отлично себе представляют, какого сорта ответ они могут на него получить. Отвлекаясь от видимой комплексности и всеобъемлемости запрашиваемой информации, она не имеет ровным счетом никакого смысла.
Скорее всего, по большей части из указанных позиций каких-либо достоверных данных собрать невозможно в принципе. Опытный бюрократ, ценящий свое рабочее время и душевное здоровье, составляя ответ на подобный запрос, дополнит очевидный недостаток в данных показателями среднепотолочного характера. Ибо он хорошо понимает, что в административной системе не так ценится качество информации, как сроки ее предоставления.
Отчет, наполненный сомнительными цифрами и характеристиками, будет направлен в Министерство, где так же будет исправлен и дополнен министерскими функционерами. Итоговый документ, снабженный неким глубокомысленным анализом, с великой торжественностью будет доставлен в кабинет министерскому чиновнику. Где и будет лежать нетронутым до самого момента своего списания в архив.
Пусть запрос этот пока полежит без движения. Потом, когда будет время, я попытаюсь вникнуть в этот документ еще раз, после чего передам его на исполнение кому-нибудь из своих подчиненных. Пусть уже он голову ломает над тем, как исполнить это объемное, но совершенно бесполезное требование. А я потом спрошу с него об исполнении со всей полагающейся строгостью.
Далее в папке бумаг я обнаруживаю некоторый объемный манускрипт, на десяти, если не более, листах, исписанных от руки, размашистым почерком. В глаза бросается фраза, подчеркнутая красным карандашом: "Государственная Дума - это такой орган Общества, в который должны входить лучшие его члены". Глубоко!
Да, есть еще граждане, уповающие на всесилие административной власти в деле поддержания и восстановления социальной справедливости. Среди них есть много умов пытливых, неизменно сталкивающихся с противоречиями между таким вот образом своих мыслей и окружающей действительностью. По этому поводу их интеллект исторгает из своих глубин свои собственные соображения, как эти досадные противоречия снять. И если размышления эти не приводят человека к простому выводу об абсурдности постулатов о мудрости правителей, человек этот ищет способы сообщить верховной власти свои соображения о понятиях социальной справедливости. О надлежащих мероприятиях, способных эти понятия возвысить и укрепить.
Смешно, конечно же, предполагать, что подобного рода эссе кто-нибудь читает. И если даже читает, то принимает всерьез. Да если бы даже принимали всерьез (что уж совсем невероятно), наивно думать, что это могло бы привести к каким-нибудь шевелениям внутри самой административной системы.
Откладываю сие глубокомысленное эпистолярное произведение, чтобы прочесть его на досуге, для поднятия настроения.
В это время звонит телефон. Приемная. Ага, мне звонит секретарь.
- Доброе утро, Максим Владимирович! - приветствует меня секретарь. - С возвращением Вас из отпуска!
- Спасибо, - отвечаю я с иронией, и тут же интересуюсь. - Лена, а где у нас Эдуард Генрихович?
- Специально звоню Вам, чтобы сообщить, что Эдуард Генрихович отбыл в срочную командировку, в Москву, и будет только в четверг. В прошлую пятницу он подписал приказ, согласно которому Вы, на период его отсутствия, исполняете его обязанности. Приказ на Вашем столе. Распишитесь, пожалуйста, что ознакомлены.
Вот это да! Такое положение дел мне совершенно не нравится. Я, понимаете ли, только из отпуска, только сел на свое рабочее место, еще не вник во все дела, а мой дорогой начальник уже меня так подставил!
Вообще-то, я и сам люблю в командировки ездить. Особенно с какими-нибудь размытыми целями. Приедешь, бывало, в район, встретишься с главой местной администрации, совершишь поездку по каким-нибудь производственным объектам. А тут уже, глядишь, и культурная программа подготовлена. И баньку уже протопили. Вот там-то, в баньке, самый задушевный разговор получается. Без всяких официальностей, а так, по существу вопроса. И расстаемся мы в полном взаимопонимании, по-дружески и по-товарищески. Вот как вопросы-то решать надо!
А тут - в командировке мой начальник! Уехал по каким-то неведомым вопросам, и оставил мне свою шкуру. Нет, быть в его шкуре мне совсем не хочется! Ведь это - дополнительная, совершенно не нужная мне ответственность, необходимость принимать какие-то решения. Одна надежда, что ничего важного за эти три дня не произойдет, либо же решение возникших вопросов можно будет отложить до приезда начальника.
- У него не было ко мне поручений перед отъездом? - спрашиваю у секретаря.
- Он просил Вас принять участие в совещании у Губернатора, сегодня, в одиннадцать часов, в Малом зале.
По спине моей бежит неприятный холодок. Недобрые предчувствия начинают охватывать мою душу - все это неспроста, жди беды!
- По какому вопросу? - интересуюсь я.
В трубке краткое молчание и какие-то неопределенные шорохи - секретарь ищет документ, чтобы процитировать первоисточник, ничего не перепутав.
Наконец, вновь раздается ее голос:
- По вопросу внесения в Законодательное Собрание края предложений о кандидатурах директоров краевых государственных унитарных предприятий.
- Спасибо, Лена! - говорю секретарю и кладу трубку.
Так, значит, совещание. У Губернатора. По всему видно, вопрос очень важный, весьма ответственный. А я ничего не знаю о затрагиваемой проблеме - вернее, знаю, что она есть, но не знаю конкретики.
Раньше, помнится, никаких проблем с вопросом назначения директоров государственных предприятий не возникало. Назначали мы этих директоров, снимали их, и никакие депутаты в этот процесс не вмешивались. А теперь - поди же ты! Мало им, что ли, своей работы - они и в этот вопрос желают свой нос засунуть! Ладно, что себе лишних хлопот добавили. А нам-то, чиновникам, зачем дополнительной работы подкинули?
Так, мне-то что теперь делать? Впрочем, известно, что - для начала надо вызвать начальника отдела по контролю за объектами государственной собственности - этот вопрос в его компетенции. Набираю номер на "вертушке".
Помню, когда-то давно, когда я сам занимал должность начальника отдела, звонящий "прямой" телефонный аппарат вызывал у меня настоящую панику. Если с тобой связываются по "прямому", значит дело срочное, важное и ответственное. Не сомневаюсь, что сейчас начальник отдела испытывает те же самые чувства.
Услышав отклик подчиненного, я просто говорю ему, без приветствий и других предисловий:
- Зайди-ка!
- Сейчас буду, Максим Владимирович!
Вот ему еще порция адреналина. Мало того волнения, которое испытывает бюрократ при звонке по "вертушке", когда дрожащими руками он снимает трубку с телефонного аппарата, и слышит там голос своего вышестоящего начальства. Этот голос может все - запросить какую-нибудь информацию, поинтересоваться, как проходит работа по такому-то документу, отдать некое категоричное распоряжение. Все это, несомненно, произведет надлежащий эффект, а именно - сметет все то благодушие и неторопливость в действиях подчиненного, если она была у него до этого звонка. Но фраза типа: "зайдите ко мне" рождает в душе этого подчиненного целый ураган самых противоречивых эмоций. Которые будут только усиливаться, в то самое время, когда он в спешке бежит по коридорам учреждения к начальственному кабинету.
Что ждет его там? Этого он еще не знает, и в его возбужденном воображении проносится весь список возможных прегрешений, за которые ему, вполне вероятно, придется отвечать. Одно ему ясно наверняка - вопрос весьма серьезен, ибо менее важные и срочные темы вполне могли бы быть обсуждены и по телефону.
Не проходит и минуты, а я уже слышу вежливый стук в дверь. "Войдите" - говорю я, одновременно погружая свой взгляд в какой-то лежащий прямо передо мной документ. Всякий, входящий в этот кабинет, должен воочию лицезреть, что его обитатель занимается здесь делом, причем неизмеримо более важным, чем тот вопрос, с которым посетитель сюда явился.
Немного погодя я неспешно отрываю взгляд от листа бумаги. На пороге - начальник отдела по контролю за объектами государственной собственности. Стоит, изогнувшись в некоем полупоклоне, и вся его фигура выражает сплошную готовность услужить своему вышестоящему начальству. Глаза просто-таки излучают некую предупредительную преданность.
- Слушай, что там за тема совещания у Губернатора, ты в курсе? - спрашиваю у него.
Он кивает головой. Сразу видно, что некоторое напряжение, присущее ему до этого, спадает. Он уже сообразил, в чем суть дела, и все его душевные муки, связанные с неизвестностью и самыми черными предчувствиями, исчезли.
И он бодро начинает мне докладывать о каких-то входящих и исходящих документах, составленных справках, служебных информациях, характеристиках и прочей ерунде. Главным образом, показывает тот титанический объем работы, который лично он проделал во имя решения поставленного вопроса. Я прерываю его речь:
- Где все эти документы?
- Сейчас предоставлю, - с готовностью обещает мне он, и, как стоял, спиной вперед, выдавливает себя из моего кабинета. И, задержавшись на одну секунду, лишь для того, чтобы аккуратно закрыть за собой дверь, в спешном темпе устремляется в свой кабинет. Для того, чтобы извлечь из пыльного шкафа заветную папку с подшитыми и пронумерованными документами. Папку, которая стоит на полке, зажатая со всех сторон другими такими же пыльными фолиантами, на тот случай, когда один из тысяч заключенных в них документов когда-нибудь кому-нибудь понадобится.
В это время снова звонит секретарь:
- Максим Владимирович, к Вам посетитель.
- Я занят, - отвечаю я ей. - Сегодня я никого не принимаю.
Она все понимает. Кладет трубку. Теперь уже ее работа, как убедить человека, который, вне сомнения, неделями ждал моего возвращения из отпуска, а теперь явился к самому началу рабочего дня, подождать со своими проблемами до завтра, причем с неизменным прибавлением "возможно".
Снова кто-то звонит мне по телефону. Поднимаю трубку. На том конце телефонной линии - голос одного моего хорошего знакомого, Первого Заместителя смежного Управления.
- Приветствую, Владимирович! - вещает голос, настроенный, как видно, весьма благодушно. - Из отпуска вернулся? Рассказывай, как отдыхалось?
Он ждет от меня ничего не значащего в деловом отношении разговора, и я бы с удовольствием поболтал бы с ним на разные отвлеченные темы, но только не сейчас. Однако, и обрывать разговор было бы невежливо. Более того, крайне недальновидно. Человек это значительный, в карьерном плане весьма перспективный, и я очень дорожу его ко мне добрым отношением.
- Мое почтение, Павел Семенович! - отвечаю я, всем своим голосом демонстрируя искреннюю радость. - Да ничего, спасибо, отдохнул на славу! Не жалуюсь. Как твое здоровьице?
Разговор все еще продолжается, когда в моем кабинете вновь возникает начальник отдела. Видя, что я занят телефонной беседой, стоя мнется у самой двери. Показываю ему рукой - проходи, мол, присаживайся. Подчиненный проходит, деликатно присаживается за мой стол, кладет на него папку с документами, предусмотрительно раскрыв ее в надлежащем месте.
В это время телефонная беседа продолжается, и я как бы совсем не обращаю внимания на своего подчиненного, предоставив ему нервно ерзать на стуле в ожидании ответственного разговора.
- Ну, хорошо, Павел Семенович, забегу обязательно. Сейчас, видишь, дел много, все, сам знаешь, навалилось... Ну, а как же? Вся отрасль на плечах! Отдохнул - и за лямку! Ну, ладно, увидимся!
Кладу трубку, одновременно принимая вид крайне серьезный и в высшей степени сосредоточенный. Начальник отдела пододвигает папку ко мне поближе. Беру папку и начинаю изучать представленные моему вниманию документы. Подчиненный продолжает ерзать, не зная, то ли ему сидеть и молчать, то ли уже начать выступать со своими поясняющими устными комментариями.
- Ты, - говорю я ему, - иди пока, работай. Я все внимательно изучу, а потом тебя снова вызову.
Он с готовностью воспринимает это мое указание, как воспринял бы и любое другое. Моментально вскакивает со стула и, аккуратно придвинув его к столу, и спешно покидает кабинет. Покидает, чтобы провести следующий час в ожидании моего звонка, в готовности по первому же моему зову снова предстать перед моими очами.
Я пытаюсь внимательно изучить документы. Входящий запрос Комитета по управлению государственным имуществом. Перечень предприятий государственной собственности. Перечень действующих директоров этих предприятий. Отчет комиссии по контролю за финансово-хозяйственной деятельностью.
Через пятнадцать минут мне уже становится откровенно скучно. Неинтересная тема, не хочу я в нее слишком глубоко вникать. Тем более, что есть человек, лично за этот вопрос ответственный. Ну-ка, вызову я его еще раз.
Снова в моем кабинете появляется взъерошенный начальник отдела. Он понимает, что если с самого утра началась какая-то суета, значит, дело самое, что ни на есть, серьезное. И за каждую свою оплошность, за оплошность своих подчиненных или руководства, в конечном счете, по шапке получит именно он.
- Ну-ка, - говорю я ему. - объясни-ка мне вкратце, в чем суть вопроса.
Он снова начинает свой рассказ, сопровождая его отягчающими мое сознание подробностями.
- Ты мне вот что скажи, - прерываю я его на середине доклада. - Наши предложения по директорам готовы, или нет?
Он заметно мнется.
- Проект письма был мною подготовлен, - мямлит он, - Я отдал его на подпись Эдуарду Генриховичу, но он его до сих пор не подписал...
Воцаряется тягостное молчание. Подчиненный застыл в немой позе, - как статуя, под которой уместно было бы поместить надпись примерно следующего содержания: "Я сделал все, что только мог, и даже больше, видит Бог!" Его чувства и ощущения мне понятны, однако это не может рассеять моей собственной растерянности. Начальник не подписал! Это не может быть случайностью, за этим обязательно что-то должно таиться. Что?
- Ты вот что, - говорю я начальнику отдела. - принеси-ка мне копию этого документа.
- Переделать за Вашей подписью? - с готовностью осведомляется он. Мельком гляжу на часы - до совещания еще около часа.
- Не надо. Просто принеси копию.
Начальника отдела снова сдувает ветром, и снова он бережет мою дверь от коварных сквозняков. Я вновь по телефону связываюсь с секретарем.
- Лена, там у начальника на подписи должен находиться документ, о директорах...
- Да, Максим Владимирович, я помню, такой документ был. С подписи он не возвращался.
- А не могла бы ты, Лена, связаться с Эдуардом Генриховичем. Мне срочно нужно с ним поговорить.
- Я попробую, конечно, но... - неуверенно отвечает она.
- Попробуй, будь любезна!
- Хорошо, Максим Владимирович!
В это время снова появляется в моем кабинете начальник отдела. В руках у него листок бумаги. Он протягивает его мне. Беру его и недоверчиво начинаю изучать. Ну, список директоров.
- А в чем проблема? - спрашиваю у начальника отдела.
Тот недоуменно пожимает плечами.
- Иди к Лене, вместе с ней найдите то письмо, что лежит у начальника в кабинете. Давайте его сюда.
Теперь в предсовещательную суету вовлекается все большее количество народа.
В конце концов, листок с собственноручными пометками Начальника Управления предстает моему вниманию. В нем только одно исправление - напротив названия одного из государственных предприятий зачеркнута фамилия "Наговцев" и от руки написано "Сафонов".
Кто такой Сафонов, я знаю. Он и есть нынешний руководитель данного предприятия. Как же, посещал я это предприятие, отобедывал там... Да, когда-то этот человек весьма радушно принимал меня в задней комнате своего директорского кабинета, под хорошую закуску рассказывая о грандиозных перспективах развития вверенного в его руки хозяйственного объекта.
А кто такой Наговцев?
И тут снова начальник отдела дает мне необходимые пояснения. Оказывается, пока меня не было, деятельность данного государственного предприятия была проверена Счетной Палатой. Вскрылись многочисленные нарушения со стороны действующего руководителя. В заключении, составленном по результатам проведенной проверки, содержалась рекомендация отстранить данного руководителя от должности. И даже явный намек на перспективы возбуждения уголовного дела по фактам нецелевого использования бюджетных средств и хищения государственного имущества.
А некий Наговцев - это, оказывается, некоторый молодой, перспективный специалист, с высшим профильным образованием, с опытом руководящей работы, с отличными рекомендациями и характеристиками. В общем, наш золотой кадровый резерв.
Вроде бы, ситуация яснее ясного. Сафонова гнать надо в три шеи, а Наговцева предлагать утвердить на эту должность. Но, чуется мне, не все так просто в данной ситуации.
Снова выгоняю из кабинета начальника отдела, снова звоню секретарю:
- Ну, что, Лена, нашла Эдуарда Генриховича?
- Нет, его телефон не отвечает.
Мне хочется выругаться прямо в трубку.
До начала совещания - менее получаса. Я сижу, отрешенно уставившись на противоположную стену, где висят настенные часы. Наблюдая за неумолимым ходом времени, я обдумываю сложившуюся ситуацию.
Ясно, что начальник отдела по контролю за объектами государственной собственности подготовил решение вопроса таким именно образом, как это предписано многочисленными должностными инструкциями. И с этой точки зрения, его вариант решения следует признать правильным.
С другой стороны, Начальник Управления, тоже, по-видимому, исходя из каких-то весьма обоснованных резонов, позволил себе отойти от существующих директив и инструкций. И оставил в списках персонажа, который там значиться не должен.
Ну да, Сафонов, конечно, вор. А кто на его месте не ворует? Какой у него еще интерес занимать эту, в общем-то, незавидную должность? Когда у тебя нет практически никаких полномочий и свободы действий, но при этом ты обязан регулярно отчитываться за свою деятельность? Да еще ежегодно проходить эту унизительную процедуру согласования в вышестоящих инстанциях?
Вопрос не в этом, а в том, кто поддерживает эту кандидатуру. Кто реально стоит за этой фигурой, кто оказывает ей необходимую поддержку и содействие? Насколько весома эта поддержка?
Будь мой начальник на месте, все было бы гораздо проще. Ему и предстояло бы участвовать в совещании, ему и пришлось бы формулировать официальную позицию нашего Управления. Так ведь нет же! Уехал, оставив меня без каких-либо инструкций к действию!
До совещания остается совсем немного времени, и мое состояние близко к паническому. Меня вынуждают принять самостоятельное решение! Меня передергивает от одной только мысли об этом. Я снова связываюсь с секретарем, и снова слышу в ответ, что связи с Москвой нет, и, судя по всему, уже не будет.
Минутная стрелка настенных часов неумолимо движется к зениту, и мне уже пора выдвигаться на совещание.
С папкой подмышкой, внешне сохраняя невозмутимый вид, я выхожу из своего кабинета, и иду коридорами власти, навстречу неизведанному. Мой путь в Малый Зал лежит через шесть устланных мягкими коврами коридоров и две лестницы с ковровыми дорожками. У меня есть еще целых шесть минут, чтобы решить возникшую дилемму.
Конечно, так или иначе, я из этой ситуации выпутаюсь. В конце концов, всегда смогу оправдаться. В крайнем случае, свалю всю ответственность на кого-нибудь. На того же начальника отдела.
Ну, что же, пусть не обижается! Такова уж планида государственного чиновника - страдать во имя высших государственных интересов!