Хорошее время года - лето! Летом жить можно прямо на улице, в каких-нибудь запущенных городских зеленых насаждениях. Где почти не бывает прохожих, а главное - милиционеров. Здесь, в тополиных зарослях, ветви больших деревьев образуют над головой густой навес, который худо ли, хорошо ли, но укрывает тебя от дождя. Здесь густые заросли кустов скрывают тебя от посторонних взглядов, зато для твоего созерцания мир практически полностью открыт. И проходящим мимо людям совершенно невдомек, что они проходят в двух шагах от самого настоящего человеческого обиталища.
Я просыпаюсь от нежного шелеста ярко-зеленой летней листвы, от веселого беспечного пения беззаботных утренних птиц. Свежий и легкий, утренний ветер овевает мое лицо, и вся природа, им побуждаемая, уже готовится достойно встретить восход солнца.
Да, сон на свежем воздухе придает человеку бодрости и сил! Теплые ночи стоят нынче, и тело, привыкшее к жесткому ложу, почти не тревожит по утрам ломотой в суставах. Я приподнимаюсь на своей "постели", которая состоит из картонного основания, - бывших коробок, с какими-то яркими надписями на неведомых мне языках. Сверху меня прикрывает дырявое тонкое одеяло, обгорелое с одного краю. У этого одеяла судьба такая же точно, как и у меня самого - служило оно людям, преданно и беззаветно, служило долгие годы. А потом, пострадав из-за их же, людской, небрежности, пришло в негодность, и по этой причине безжалостно выброшено на помойку. А еще потом - найдено мной, подобрано и обогрето. И теперь мы вместе с ним сносим все превратности нашей общей судьбы.
Если проснуться где-то за час до восхода солнца - от утренней свежести, и по причине вчерашней вынужденной трезвости - можно наблюдать городскую природу во всем ее великолепии. Тих и безмолвен город в этот предрассветный час. Последние ночные гуляки уже спят, а первые "ранние пташки" еще не проснулись. Или, по крайней мере, еще не выползли из своих каменных нор. Они, не обращая никакого внимания на прелесть раннего утра, увлеченно занимаются сложной процедурой напяливания на себя личины, без которой не мыслят своего появления на просторах цивилизованного мира.
Как много человек может принести в жертву ради своей свободы! Но еще больше жертв он готов принести ради собственного рабства.
Что важнее для человека - та куча правил и условностей, в которой он живет, или свободное время и полная свобода действий? Стоит ли человеческое общество того, чтобы выполнять все его условия?
Общественные ценности - они похожи на одеколон. Чем изысканнее запах, тем гадостнее вкус. Чем приятнее снаружи, тем меньше желания употреблять вовнутрь.
Вот я - свободен. В полном смысле этого слова. Для меня не существует государства, у меня нет семьи, нет религии, нет идеологии, нет денег, нет собственности, нет социального статуса. Это все мне и не нужно. И я такой не один.
Мы одеваемся, как хотим, и не стараемся выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Мы - такие, какие мы есть, в отличие от остального населения этого города. У нас даже имен нет. Ведь имя человека - такая же условность, как и все остальное. Мы, в отличие от других людей, можем выбирать себе имена произвольно. У нас нет календаря, нет рабочих и выходных дней. Все дни похожи один на другой. И время мы отмечаем лишь по движению солнца и людей.
Я никуда не спешу. Я просто лежу в своей "постели", внимая утренней свежести и слушая невнятный птичий гомон, а окружающий меня цивилизованный людской мир уже понемногу начинает приходить в движение. И я просто наблюдаю со стороны, как этот мир оживает утром. Сначала незаметно, а потом все явственнее раскручивая маховик своего ежедневного движения. Наблюдаю за тем, как цивилизованное общество пробуждается от спячки и уже готово снова возобновить свою ежедневную суету.
Дворники гремят мусорными баками, освобождая мусоропроводы подъездов жилых домов от гор отходов бурной человеческой деятельности. Готовя их для новых порций мусора, процесс производства которого не прекращается ни на секунду.
Жильцы близлежащих домов начинают шевелиться, выбегают на улицу со своими собаками. Собаки, захваченные общей суетой, в скоростном темпе выполняют программу своего утреннего моциона. Прежде чем хозяева утащат их обратно, чтобы запереть до вечера в благоустроенной трехкомнатной конуре.
Немного погодя, люди появляются из подъездов целыми порциями. Они провели ночь в соседстве с облаками, но теперь лифт спускает их с небес на твердь земную, чтобы ввергнуть в нескончаемую суету рабочих будней. Они спешат - кто на остановку автобуса, кто деловито звенит многочисленными ключами от дверей своего капитального гаража. Еще пару часов - и все они разъедутся кто куда, по каким-то своим, только им ведомым делам. Устремившись туда, где они кому-то нужны, кто-то нужен им. Туда, где и проходит большая часть их осмысленного существования.
Неведомы мне ни цели, ни конкретные результаты этой суеты. Для меня очевидно лишь ее присутствие, а о результатах этого бурного процесса я могу судить только по его отходам. С моей точки зрения, все культурное человечество только тем и занято с утра до вечера, что наполняет мусорные баки.
Пока не улеглась эта утренняя людская толчея, мне нечего делать на широких просторах цивилизованного мира. Не хочу я лишний раз попадаться людям на глаза. Не люблю я этого, да и они тоже. Так зачем же с самого утра портить друг другу настроение? Пусть они бегут себе по своим делам, преисполненным великим смыслом и значением. Эти дела ежедневно побуждают их к шевелению, в то самое время, как я полностью распоряжаюсь своим временем и своими обстоятельствами.
Я не буду мешать людям, и хочу от них лишь одного - чтобы и они мне не мешали.
Но вот утренняя суета улеглась, и спальный район опустел. Теперь можно и мне отправляться на промысел. Дворники уже сделали свое дело, выгрузив отходы цивилизованной жизнедеятельности в мусорные ящики. И у меня есть примерно два часа на увлекательнейшее занятие - порыться в этом хламе, в надежде обнаружить там мало-мальски ценные вещи. Нужно успеть проверить все мусорные баки в округе, до прибытия мусоровозов. Расписание их движения по окрестным дворам мне досконально известно.
Сколько чудных открытий можно совершить в ходе исследования помойных баков! Сколько тайн и загадок таится там! Сколько бесценных сокровищ может скрываться в их глубинах!
Первый и самый главный объект моих поисков - конечно же, пища. Ее бывает много в мусорных баках, иной раз там можно обнаружить чуть ли не мешок проросшей мягкой картошки - едва унесешь! В помойке иногда даже шоколад можно найти - мне удавалось! А вот, к примеру, простой хлеб - большая ценность. Ржаной хлебной корки в мусорном баке не сыщешь. Поэтому радуешься любой заплесневелой коврижке. А засохшую до окаменелости булку можно размочить в воде. И ею же можно голубей приманивать. Мясо у голубя вкусное - деликатес!
Еще ценны мусорные баки тем, что в них нередко можно обнаружить всяческие предметы бытовой необходимости. К примеру, еще вполне годный к употреблению так называемый, "одноразовый" бритвенный станок. А сколько одежки люди выкидывают! Иной раз еще и выбираешь - то надеть, или это. Фасоны разные примеряешь.
С обувкой гораздо хуже дело обстоит. Обувь выбрасывают гораздо реже, да еще в таком состоянии, прямо скажем, плачевном. Надолго такой обувки не хватает. Да и с размерами здесь дело похуже, чем с одежкой. Потому и получается, что обувь свою бомж бережет пуще другой своей скромной собственности.
Плохо с элементами, так сказать, нижнего белья. Хотя, если посмотреть на эту проблему несколько шире, без вздорных предрассудков, если у человека штаны имеются, то трусы можно считать уже роскошью. Да и носки тоже. Летом вполне можно и без носков по улицам ходить, а зимой на эту роль может претендовать любая подходящая тряпица.
Вот чего в мусорных баках действительно навалом, так это газет. Когда-то я даже читал газеты, которые находил в мусорных баках или просто на улице. Среди них редко попадались свежие, но все же они давали мне возможность узнать, что же делается там, на бескрайних просторах большого мира. А потом я их читать перестал. Пропал интерес. Какое мне дело до большого мира, и так ли уж важно знать, какие такие грандиозные события происходят в нем? Тем более, что эти события не имеют ко мне ровным счетом никакого отношения? И я не хочу иметь никакого отношения к происходящему в мире. Мой мир сузился до размеров микрорайона, места моего ежедневного обитания. Для меня это и есть настоящий мир, а все остальное - фикция.
Еще полно в мусорных баках различного рода рекламных объявлений. Иногда читаешь их - больше для смеха. К примеру, такое: "Посетите наш салон красоты! Широкий набор услуг, доступные цены! В утренние часы - скидки!".
Процесс изыскания в городских помойках по-своему опасен, потому что здесь не обходится без конкуренции. И не только среди людей - бродячие собаки тоже любят проверить мусорные баки на предмет чего-нибудь съестного. Собаки, как правило, опасны. Не люблю я собак. Они, как будто постигнув все тонкости социальной стратификации современного человеческого общества, лают на нас с вызывающим видом и каким-то внутренним чувством собственного превосходства.
Нет, пожалуй, сегодня не пойду шарить по бакам. Неохота, да еще со вчерашнего вечера остались помидоры, которые моя Нинка с овощной базы принесла.
Да, у меня есть своя Нинка! Кто-то может сказать - страшная ведь баба, грязная, нечесаная, и зубов у нее почти нет. Но ведь - баба, что ни говори! Я ведь тоже, между прочим, не красавец. Конечно, и без бабы обойтись можно, ведь сексуальных потребностей у меня практически нет. Они бы были, если бы я был сыт и обогрет. Когда первейшие потребности человека полностью удовлетворены, вот тогда он и начинает думать о других своих желаниях и прихотях.
Но вот, бывает, примешь грамм сто, и весь мир начинает казаться таким родным и уютным. Душа рвется куда-то ввысь, и хочется чего-то... А тут и Нинка рядом!
Ценит меня моя Нинка. Известное дело - я ведь мужик, ее защитник. А защитника надо холить и лелеять. Кормить, конечно, тоже. Поэтому пусть она идет на свой промысел, а я здесь еще полежу.
Нинка "работает" на овощной базе. В компании таких же оборванок, некоторые из которых даже с детьми на промысел ходят. Сидят они там у самых ворот, и бдительно стерегут момент, когда в мусорный бак очередную партию лежалых каких-нибудь овощей вываливать станут. И вот тогда всей толпой они ринутся к этому ящику, чтобы там, под ленивые окрики местных охранников, с трудом отвоевывая свое место у мусорного бака от многочисленных конкурентов, набить сумку этим добром. Вполне еще съедобными витаминами, которые, видите ли, своим внешним видом не нравятся взыскательному цивилизованному потребителю.
При этом нужно стараться не мусорить, не раскидывать вокруг бака всякую дрянь. Ибо в противном случае можно вызвать гнев охраны, и тогда овощная база будет "закрыта" для промысла, по крайней мере, до следующего дня. Поэтому стычки между конкурентами, хотя и происходят, но в рамках приличия и экологической чистоты.
Нинка ворчит на меня, конечно, для порядка, но все-таки идет жратву добывать. А я, пожалуй, торопиться вставать не буду. Потом пройдусь, конечно, по окрестностям, посмотрю, где что плохо лежит.
А плохо лежит нынче много чего ценного. Сколько денег просто валяется под ногами! В буквальном смысле. Народ, видать, жить стал лучше - мелочь с асфальта уже не подбирает. За один день, если задаться этой целью, можно насобирать целую пригоршню мелких монет.
За несколько дней так можно накопить на полулитровую бутылку технического спирта. Спиртом торгует одна бойкая бабенка, здесь неподалеку. У дверей ее квартиры всегда толпится страждущий народ, и ее бизнес, основанный на воровстве, вовсю процветает. Правда, вечные хождения бомжей и прочих синяков вызывают живейшее неудовольствие других жителей дома. Того и гляди, точку эту прикроют. Ненадолго, правда, да и взамен ей всегда что-нибудь другое появится.
Еще можно, к примеру, насобирать окурков. Сейчас их много, особенно у автобусных остановок.
А самая твердая, самая звонкая в мире валюта - это, конечно, бутылочки! Жалко, что не все из них принимают. Принимали бы все - глядишь, и на улицах было бы чище. Мы ведь народ такой, навроде тех же дворников - санитары города.
А самая почетная среди нас должность - эти самые бутылки принимать. От своих же коллег - бомжей. Такой человек сразу же становится кем-то навроде начальника местного масштаба, и таких наш брат не очень-то любит, однако по-своему уважает. Сколько друзей у такого видного деятеля!
Настоящая мужская работа - это добыча металла. Опасный это промысел, и конкуренция в нем очень даже жестокая. Поговаривают, правда, что эти самые пункты приема металлического лома закрывать будут. Вот это будет настоящей трагедией!
Да мало ли других способов снискать себе пропитание!
Одно только попрошайство имеет сколько разновидностей!
Можно отираться в каком-нибудь проходном месте и, в наглую, клянчить "на проезд". Таким образом, можно за полчаса собрать приличную сумму. Цивилизованные люди склонны оказывать мелкие благодеяния, расставаясь со своей мелочью, бесполезно звенящей в карманах. С чувством своей значительности и превосходства милостиво одаривая ничтожной толикой своей наличности униженного и оскорбленного.
Только, главное, чтобы конкурентов и охранников поблизости не было. Один из наших рассказывал мне, как промышлял этим делом у казино. И имел неплохой барыш, ибо посетители казино чуть ли не специально всучали ему свои мелкие деньги. Вероятно, на удачу, на везение. Потом, правда, после того, как охрана этого самого казино несколько раз прогоняла его, этого деятеля так избили, что он забыл туда дорогу. Должно быть, примета срабатывала.
Еще один мой знакомый раздобыл где-то костыль, и ходил на промысел с ним, даром, что ноги у него здоровые. На костыль люди клюют лучше.
Но все это попрошайство - тоже очень опасный промысел, ибо существуют целые корпорации, которые занимаются этой деятельностью профессионально. Этот бизнес давно уже приобрел организованный характер, и свободному художнику все труднее найти здесь свое место.
Какие-то деляги проявляют заботу о нас, о бомжах. Дают кров, еду, - в общем, обеспечивают более-менее сносные условия существования. Но не просто так, а в обмен на работу. Сколачивают из нас, из бомжей, бригады, и выпускают на улицы, за заработком.
В таких организациях подход к делу самый, что ни на есть научный. Им известны все места, где больше всего подают, им известна психология "клиентов", под которую подстраиваются их "работники". И никакой конкуренции они, ясное дело, не терпят. Свободных мест на этом рынке эксплуатации чувства человеческого милосердия нет, и никто не позволит существовать здесь независимому деятелю. Тот же "корпоративный" бомж настучит на тебя своим хозяевам, и тогда плохо тебе придется.
Но и в подобного рода "корпорацию" податься можно, разве что, от полного отчаяния, от безысходности. Потому что уже никуда ты от этой "корпорации" не денешься. Помереть не помрешь, но и жизнью такое существование назвать сложно. Прав нет абсолютно никаких, одни обязанности. Наказывают за каждую самую мелочную провинность. Дисциплина строгая, выпить не дают. Кормят, конечно, чтобы ноги еще волочить сил хватало. В общем, то же рабство, причем в самом мерзком своем проявлении.
А то ведь еще, в целях увеличения денежных сборов, могут превратить тебя в инвалида, - ногу, к примеру, оторвут.
Оттуда только умирать отпускают самостоятельно. И то только потому, что с твоим телом им возиться неохота. В общем, выжмут из человека все, что только можно, - и на помойку.
Но некоторым из нас попросту некуда больше деваться.
На настоящую работу не устроишься - документов нету. У меня, к примеру, из документов только и есть, что одна справка. И гласит эта справка, что гражданин такой-то действительно прописан по адресу такому-то. Хотя ничем я уже не могу подтвердить, что вышеозначенным гражданином являюсь действительно я. Да и нигде я уже не прописан. Была у меня когда-то квартира, да сплыла. Теперь только и можно, что пройтись рядом с домом, где я когда-то жил, посмотреть на окна. Там сейчас живут другие люди, которые и знать не знают о судьбе бывшего владельца принадлежащей им квартиры.
А впрочем, я давно уже махнул на свое прошлое рукой. Человек и без квартиры может прожить. Нет у него квартиры - и никому нет до него дела.
А есть у человека квартира - он тут же становится объектом взимания квартирной платы, налога на имущество, потенциальной жертвой квартирных воров, аферистов на рынке недвижимости, да и просто бандитов, которые за эту квартиру и убить могут. Сплошные неприятности несет в себе квартира!
Человек тогда становится свободен по настоящему, когда у него нет абсолютно никакой собственности. Тогда, и только тогда он обретает полную свою независимость. Ибо вещи, деньги, социальное положение и другая подобного рода ерунда на самом деле не дают свободы, которую человек чает в них обрести. Наоборот, они еще более закабаляют человека, и он становится рабом созданных им же самим условностей и обстоятельств.
Вот захочет человек куда-нибудь уехать, а не сможет. Ибо здесь у него все, без чего он жизни своей не мыслит. Те самые вещи, хозяином которых он мнит себя, не пускают его, крепко привязав к определенной географической точке.
А мне сменить место своего проживания - раз плюнуть. Сел в электричку, и езжай по стране в любую сторону. Где остановился - тут и новый твой дом.
Вот так и получается, что бомж - самый свободный в этом мире человек.
Есть и среди нас, бомжей, люди с высшим образованием, до сих пор сохранившие подобие некоторого внутреннего чувства собственного достоинства. С такими людьми поговорить интересно. Иногда они, под настроение, сверкая глазами через треснувшие стекла очков, могут часами цитировать каких-нибудь поэтов, философов и других великих мыслителей прошлого. Могут также потешить досужего слушателя своими идеями об истинном устройстве мира и собственными соображениями о понятиях социальной справедливости.
Один из таких подвальных мыслителей поведал мне как-то замечательную мысль, что древнегреческий философ Диоген и был одним из самых первых и самых знаменитых бомжей. Приятно, однако, ощущать себя последователем такого великого человека! И еще этот же тип говорил, что, в сущности, Адам и Ева, будучи изгнаны из рая, явились родоначальниками такого явления, как бродяжничество. Да и вообще, не было бы на свете бродяг, не расселилось бы человечество по Земле. Гнали людей куда-то какие-то их жизненные обстоятельства, шли они туда, где чаялось им счастье. И, поди же ты, не нашлось на Земле такого счастливого места, а бродяги до сих пор сохранились. Романтики, можно сказать. Последние романтики нашей исторической эпохи.
А ведь еще каких-нибудь сто лет назад таких, как мы, было большинство. Бродяги, оборванцы, голодранцы, нищеброды населяли города. И никого это особо не удивляло, это было в порядке вещей. А сейчас, в нашу просвещенную эпоху, видите ли, одним своим видом мы возмущаем общественный порядок и портим эстетику культурных ландшафтов!
В городские парки нас не пускают - чтобы мы своим присутствием не отравляли отдых культурных людей, не портили эстетизма городских пейзажей. Попробуй только умыться в каком-нибудь городском фонтане - возмущенные граждане чуть ли не с кулаками тебя оттуда прогонят.
И за что нас только люди не любят? Мы их отталкиваем своим непрезентабельным видом, травмируем их преисполненное высоким эстетизмом восприятие мира.
А мы просто наглядно демонстрируем, каким может быть человек. Ну, смотрите и радуйтесь! Испытывайте внутреннее чувство превосходства. Гордитесь собой, что вы не такие, что вы лучше. Может быть, своим примером мы и служим вам суровым напоминанием того, кем могли бы быть и вы, при случае.
Чего нас гнушаться? Может быть, мы и не заслуживаем сочувствия и жалости, но и презирать нас - тоже дело недостойное.
Ну, и что, что мы такие вот грязные и мерзкие снаружи? У нас человеческих качеств, может быть, побольше будет, чем у других, внешне вполне приличных, людей. Если бы кто-нибудь взял на себя труд приглядеться к нам повнимательнее, он мог бы разглядеть под отталкивающей внешностью людей самых что ни на есть незлобивых и безобидных. Мы никому не приносим зла, и никому его не желаем. И ни на кого не обижаемся, кроме своей судьбы. И не виним никого за наше положение. Потому что, если вдуматься, такую судьбу каждый из нас выбрал себе сам.
Каждый живет так, как того заслуживает. Вы живете, как вам нравится, а мы - как нравится нам. Вам надо шевелиться в этой жизни, чтобы достичь каких-то там своих целей. Ну, а мы шевелимся только затем, чтобы еще на один день продлить свое физическое существование. И довольны этим, и нам не надо чего-то большего.
Каждый из нас когда-то мог себя причислить к цивилизованному человеческому обществу. Но подавляющее большинство из нас не смогло найти там себе места. Может быть, так устроено само человеческое общество, а может быть, мы сами - трудно сказать наверняка. Но, как бы то ни было, наш путь не совпал с общим направлением социального процесса. И мы добровольно избрали роль его сторонних наблюдателей.
У нас нет будущего, и даже прошлого. Да, нет прошлого, потому что никто из нас не любит вспоминать о том, кем он был когда-то, и какой дорогой он пришел сюда. У нас есть только настоящее.
Нет из этого мира выхода. Нет пути обратно, в мир нормальных людей. Возьми любого из нас, одень, обуй, накорми, дай крышу над головой, устрой на работу, даже самую простую. Все одно - через некоторое время человек почувствует тоску по настоящей свободе. Не живется ему уже в этом мире, тяготят его даже самые мелкие обязанности. И он снова окажется здесь, среди нас, и будет чувствовать себя гораздо лучше в душе. В бомжи, если признаться честно, идут по собственной воле. Можно даже не ссылаться на некие всемогущие жизненные обстоятельства, кинувшие нас на дно общественной жизни. Главное обстоятельство - мы сами, и главная причина нашего положения кроется в нас самих.
Когда-то и у меня было все, что положено нормальному человеку - квартира, документы, гражданские права. Но это было в моей прошлой жизни. А в этой у меня нет квартиры, нет прав, нет даже документов. Иногда кажется, что документы имеют больше прав, чем те люди, которые этими документами обладают. А человек без паспорта, прописки и свидетельства о социальном страховании вообще не нужен в этом мире.
Ну, а зачем тогда мир такому человеку? Что он может дать хорошего? Разве что только загрузить какими-нибудь вздорными общественными обязательствами. К примеру, работать на благо всеобщего счастья.
Мне работать неохота. Каждый день надо являться в одно и то же время, что-то делать. Нет, меня работать не заставишь. Мне моя свобода дороже. Дороже всяких денег.
Деньги! Зачем мне деньги? Дать мне даже, к примеру, пять тысяч рублей - я такой астрономической суммы даже представить себе не могу, а куда ее можно потратить - тем более. Столько водки враз не выпьешь!
Вот раз, помнится, был случай - мужик какой-то крутой нас с одним моим приятелем на работу нанял. Разовую. Мешки ему надо было какие-то разгрузить. Обещал хорошо заплатить, и заплатил. По тысяче рублей на нос! Ну, думаем, живем! Прихожу я в магазин - говорю, дайте водки! А там мне и говорят - что ты, дядя, что за фантик ты принес? Оказалось, деньги-то ненастоящие! А мне почем было знать, я же тысячи рублей никогда раньше не видел! Вот так нас и обманывают все, кому не лень. С нами, выходит, можно поступать, как хочешь, и никакая совесть подобному отношению не мешает.
Лично я с тех пор работать за деньги не соглашаюсь. Только за водочку! Тут-то уж без обману. Водка, конечно, не самая хорошая, бодяга какая-то, но мы к элитным сортам и не привыкшие.
А вот еще однажды, вспоминаю, - нашел я ключи от автомобиля. Прямо у самого автомобиля. Хозяин, как видно, обронил. Что делать? Ну, конечно, ключи я эти подобрал, и сижу рядом, жду, когда хозяин их хватится и за ними придет. Сторожу, вроде того. Думаю, придет хозяин, а тут я, берегу его собственность. За это он меня, глядишь, в кабак сводит!
Долго ждал, аж невмоготу уже стало. Ну, наконец, явился хозяин машины, долго разговаривать со мной не стал, дал мне в глаз, а ключи отобрал. И еще кричал, что я его машину, небось, обчистил. А я не лазил в его машину - я же понимаю, чужая собственность неприкосновенна. Да и вообще, если бы не я, эту машину точно бы обчистили, а то и вовсе бы угнали!
Вот так и нарываешься каждый день на неприятности. Ждешь благодарности от людей, а находишь лишь оскорбления и побои. Обидно!
Бывает, жестокие подростки во дворах бросают в нас камнями, а то и бьют палками, объединившись в стаи. Им приятно видеть унижения и страдания беззащитного человека, их пьянит чувство собственной безнаказанности. Они и не задумываются, что когда-нибудь каждый из них может примерить эту незавидную роль пария на себя.
Вот я сижу на лавке автобусной остановки, и рядом со мной сидит некоторый мой знакомец, что живет в подвале напротив. Спешить нам абсолютно некуда, и мы просто сидим, лениво обсуждая свои дела. Хотя - какие дела, когда у нас и нет никаких дел? Мы ничего друг другу вообще можем не говорить, потому что знаем наперед, что каждый из нас имеет сообщить, и что его собеседник может на это ответить. Наше общение заключено не в словах, а просто в некоей взаимной солидарности. Сидишь и ощущаешь, что рядом с тобой находится такой же бедолага, как и ты сам. И само сознание того, что ты в этом мире не один такой, примиряет с существующим миром.
Вообще автобусные остановки - довольно дельное приспособление. Летом такое сооружение обладает целым комплексом преимуществ - это тебе и крыша от дождя, и тень от солнца. На лавке крытой автобусной остановки можно найти свое отдохновение, и тогда эта остановка автоматически переместится на пять метров в наветренную сторону. И именно здесь можно воочию наблюдать, как весь мир крутится вокруг тебя. Вернее, конечно же, было бы сказать - уворачивается от тебя. Всем своим видом ты демонстрируешь свое нахождение вне общества, и это общество отвечает тебе тем, что как бы не замечает самого факта твоего существования.
Лежишь вот так, бывало, в каком-нибудь людном месте, отдыхаешь. Большинство приличных людей, конечно же, мимо проходят, и как бы тебя и не замечают совсем. Так ведь нет, найдется какой-нибудь заботливый, который подойдет, поинтересуется: "Мужик, ты живой, или как?" Отмахнешься только от такого - иди, мол, своей дорогой, оставь меня в покое. Какое тебе дело до меня? Ну, даже предположим, я сдох, - тебе-то что?
Да и не помирают бомжи в людных местах - они, как и бродячие собаки, заползают в какой-нибудь дальний угол, и уже там, без лишней суеты и помпезности, дохнут. Они даже смертью своей никому докучать не пытаются. Главное, чтобы им не докучали.
Бывает, встретишь на улице старого доброго приятеля, разговоришься, вспомнишь кого-нибудь из общих знакомых - как он? И выясняется, что его уже месяца два никто не видел. Сдох, наверняка. Куда бомжу деваться, кроме как помереть? Нас ведь даже в милицию не забирают - брезгуют.
Да, никчемна наша жизнь. Никому-то она не нужна и неинтересна, поэтому и сам я отношусь к ней с известным пренебрежением. Сдохнешь - и никто не заплачет о тебе. Ну и пусть!
Да и что там думать о грустном, пока ты жив, пока лето на улице! Вот когда станет холоднее, тогда, конечно, совсем плохо станет жить. Если не иметь заранее забронированного теплого местечка в каком-нибудь жилом подвале, то будет совсем туго.
Имеется, конечно, в городе ночлежка для таких, как я. Там не только переночевать, там даже помыться можно. Унитаз имеется теплый.
Персонал, конечно, хамоватый, но и их понять можно - народ у нас всякий. Ходят ихние работники в специальной одежде, в резиновых перчатках - боятся подцепить какую-нибудь гадость.
И пускают туда только на ночь. А утором выгоняют - дезинфицируют помещение. Зимой, особенно в холода, такой распорядок неудобен. А однажды был случай - в ночлежке воду отключили. И всех нас, ее постояльцев, выгнали. Сказали, - вот, мол, воду дадут, тогда приходите. И что делать? Рассосался контингент по соседним дворам, спал где придется, в ожидании, когда в ночлежку пустят. Местные жители, конечно, были очень недовольны.
Можно, конечно, попытаться в больницу попасть, но этот способ опасен для жизни и для и так уже ни к черту не годящегося здоровья.
Придется выбираться за город, на дачные поселки. В дома, покинутые хозяевами до следующей весны. И жить там тихо-тихо, ибо с дач сейчас тоже гоняют.
Но жить в такой загородной усадьбе и так очень даже непросто. Жрать нечего. Хорошо, если рядом имеется какой-нибудь полигон бытовых отходов. Но на каждом таком полигоне - своя мафия. Чужаков там очень не любят. Хорошо, если просто побьют, если поймают. А то ведь могут тут же, в мусоре, тебя и закопать.
Да, странная штука - жизнь. Странное устроение общества. Вот, вроде, свалка мусора, а какая конкуренция за достойное место на ней! Какие нешуточные битвы иной раз происходят за человеческие отходы, за списанное в утиль и никуда не годящееся дерьмо!
Нет нигде на земле человеку места, где он чувствовал бы себя абсолютно свободным, совершенно независимым. На любой помойке он вынужден принимать правила сосуществования и отчаянно бороться за место под солнцем. Ибо место это уже готов занять кто-то другой. Бомжи мрут пачками, но их количество из года в год, по крайней мере, не уменьшается.
Даже маргинальное общество обладает своей собственной структурой, своей иерархией. И если уж ты выпал из нормального человеческого социума - изволь тут же учиться находить себе место в новой социальной общности. Без этого нельзя!
Вот солнце уже закатывается за горизонт, сумерки сгущаются над городом. Люди возвращаются домой, стремясь насладиться заслуженным покоем - тем самым, который в избытке имеется у меня.
Вот опять прошел день, и опять я могу себя поздравить с тем фактом, что я до сих пор жив.
Завтра снова будет новый день, и новая борьба за свое физическое существование. Как и заведено было в живой природе еще задолго до того, как человеческое общество водрузило на первый план какие-то свои вздорные идеи.
Мне пора возвращаться в свое живописное жилище, чтобы там еще раз освидетельствовать свою добычу за день. Надо успеть домой раньше, чем городские улицы окончательно погрузятся в ночную тьму. В ночное время бродить по улицам опасно. Был случай - несколько молодых парней в кожаных куртках, в каких-то высоких, чуть не до колена, шнурованных ботинках, пристали к нам с другом одним. И, без всяких разговоров, начали нас этими самыми ботинками пинать. Больно! А они нас, уже лежащих на земле, все пинают и пинают, да еще приговаривают: "Вы, - говорят, - дерьмо ходячее, убивать вас надо. Засрали весь город, поганите его. Вот, мы вас сейчас здесь "замочим", в санитарных целях" А я лишь лежу на земле, только руками голову прикрываю.
Думал - все, конец. На наше счастье, их спугнул кто-то. Собака, помню, какая-то залаяла, и их как ветром сдуло. А мы с приятелем потом еще дней десять в ближайшем подвале отлеживались, встать не могли. У меня после этого случая до сих пор в боку иногда такая боль начинается, что орать охота. И голова все время кружится.
Это, кстати, к вопросу о цивилизованности обитателей культурного мира. Как раз ночью вся неприглядная изнанка этой так называемой человеческой цивилизации и видна во всей своей красе. Мир культурных людей нередко вторгается в наше ночное спокойствие своими шумными проявлениями. Ходят посреди ночи всякие пьяные прохожие, песни распевают во всю глотку. Рядом же люди спят, уважать же надо чужой сон! Нет же, идет, орет, хулиганит.
Совсем недавно вообще неописуемый случай был. Проснулся я среди ночи от того, что сирена завыла автомобильная. В ночном воздухе, на фоне тишины, всякий звук кажется громче, чем на самом деле. Ну ладно, казалось бы, что с этого - сирена работает? Но потом вдруг раздаются крики: "Вот он!", "Туда побежал!", "Что смотришь, догоняй!", "Лови его!", "Вот он, сволочь!". Какие-то люди куда-то бегут, потом возня какая-то начинается. Крики, нецензурщина. Бьют кого-то.
Цивилиация!
После этого я до утра уснуть не мог. Все давно уже успокоилось, а я все лежу, смотрю на звезды.
Раньше на звезды я мог смотреть часами, даром, что в городском воздухе они совсем не так отчетливы. Но все равно они видны, все равно они стремятся напомнить людской цивилизации о своем существовании. О существовании других миров, о бескрайних просторах Вселенной, и о бесчисленных загадках мироздания.
Нет, не хотят люди задирать головы вверх в бесплодных усилиях постигнуть эти тайны. Свет ночной рекламы светит ярче, и обещает гораздо более понятные и гораздо более доступные вещи и удовольствия такого простого и уютного, такого своего мира.
Я, впрочем, тоже звезд уже больше не люблю. За что мне любить их? Загадки Вселенной для меня тоже давно уже померкли, а звезды в ясном ночном небе обещают мне лишь одно - холодную ночь.