Звонок в дверь раздался, когда я прихватками подняла с плиты кастрюлю, собираясь слить воду со спагетти. Остановилась посередине кухни, повернула голову в сторону прихожей:
- Серёженька, открой! Я не могу!
Услышала, как он поднялся с дивана, шагнул в коридор. Звонок пропиликал ещё раз, и его звук показался каким-то... незнакомым. Наверное, именно так нажимают на кнопку коменданты в общежитиях. Или сантехники по вызову. Или участковый. По-хозяйски коротко, нетерпеливо и требовательно. Почти что нагло.
"Вроде не ждём никого..."
- Серёжа, кто там?
Я шагнула из кухни как была: в фартуке, с нелепыми варежками-прихватками.
- Здравствуйте! Служба доставки. Вы Наталья?
На курьере была чудовищно безвкусная бейсболка. Чёрные буквы на жёлтом фоне. Или красные - на зелёном. То ли CNC, то ли VCV. А может быть, NHL или NBA. Я не успела толком разглядеть. Потому что парень протягивал мне розу.
Эта цветок был самым прекрасным из тех, что я видела раньше. Раскрывшийся полностью бутон был огромным и каким-то лохматым. Мне даже показалось, что на багровых, почти чёрных лепестках блеснула роса. Ещё она пахла, и этот аромат перебивал всё: и спагетти, и тушёное мясо, и мокрые шубы на вешалке.
- Это для вас, - курьер улыбался фальшиво и белозубо. - И вот ещё...
Спагетти в кастрюле превратились в серый холодный комок, а ты всё кричал; мне казалось, что вопросы летали по комнате, задевая мебель. А может быть, это воздух в комнате дрожал, когда мы размахивали руками?
- Кто он?!
- Я не знаю...
- Ты врёшь!
- Я правда не знаю!
- Не смей обманывать меня, шлюха! Кто их твоих хахалей это прислал!?
- Серёженька, я в самом деле ничего не могу понять...
Ты не поверил. Ты всегда говорил, что верить нельзя. Никогда и никому. Я и не подозревала, что "никому" - это и про меня тоже. Говорят, что женщинам нравится, когда их ревнуют. Очень даже может быть. Но когда тебя ревнуют "по-настоящему" - это страшно.
Я так и не поняла, ударил ты меня или нет. Остановился на пороге, повернулся, сжал кулаки и посмотрел мне в глаза. Я и не знала, что можно бить взглядом. Если рукою - это понятно. Рукою - прощать нельзя, и тогда всё встаёт на свои места в один миг. А взглядом - непонятно. Когда тебя бьют взглядом - это очень страшно.
Дверь хлопнула, шаги затихли. Я уселась на кухне и стала курить, глядя на кастрюлю со спагетти. Если слёзинки попадали на сигарету, то она становилась невкусной и плохо тянулась. Я выбрасывала её, не потушив, и доставала из пачки новую. Дым поднимался из пепельницы, висел клочьями сизого тумана, и мне казалась, что лежащая на кухонном столе роза кашляет и плачет вместе со мною.
Звонок проснулся, когда все сигареты были выкурены и я вдруг поняла, что утро уже наступило.
"Серёженька?"
Ведь если сейчас он войдёт, то я опять всё прощу. Как последняя дура. Как девчонка. Маленькая и слабая.
"Уходи... - я остановилась у двери и прижалась щекою к её тёплому дереву. - Не надо мучить себя..."
Звонок прозвучал так же требовательно, как и вчера. Наверное, за дверью стоял большой и смелый человек. Мне нельзя ему не открыть. Никак нельзя.
Я вздохнула, ногтями больших пальцев смахнула слёзы и открыла дверь.
- Здравствуйте!
"А где Сережа?" - разглядывала я незнакомого мужчину, к высокому лбу которого можно было приклеить ярлычок "начальник".
- Простите, вчера произошла досадная ошибка... Курьер неправильно прочитал адрес, и вам случайно принесли цветы и корзинку с фруктами.
"Как это случайно?.. Какой курьер? Какая корзинка? Какие фрукты? Ведь от меня Сереженька ушёл..."
- Мне очень неловко, - начальник виновато смотрел вниз, прямо на мои шлёпанцы. Или на коленки. - Вы не могли бы это вернуть? Или оплатить? Понимаете, стоимость заказа...
- Мы ничего не заказывали.
- Я знаю. И ещё раз прошу извинить моего подчинённого. Но это предназначалось не вам...
"Не мне... Роза и корзинка не мне... Где-то есть женщина, которой "предназначалось". И её, так же как и меня, зовут Натальей. Наташкой. Моей Наташкой. Серёженька мне ни за что не поверит. И не простит. И я не прощу. Я теперь сильная. И смелая".
- Возьмите, - перебила я "начальника" и протянула через порог нетронутую корзинку.
- А цветы?
- Мы их выбросили. А карточку порвали, - уверенно солгала я и закрыла дверь.
Это только в первый раз хорошо встречать Новый год в одиночестве. Это только в первый раз тебя радует, что можно не делать большой стол, а вместо ёлки украшать пахучие зелёные ветки. Что можно не ходить в парикмахерскую, а быстренько соорудить на голове что-то, очень похожее на причёску. А потом надеть шлёпанцы, а не тесные туфли. Всё это радует только в первый раз.
Если одиночество - болезнь, то она не заразная, как кажется многим. Она - врождённая. И если ты получил этот ген, то уже не в силах от него избавиться. Можно приглушить приступы, можно не обращать на это внимания. Можно даже сделать вид, будто одиночество тебе нравится. И может быть, тебе поверят. Но изгнать эту беду невозможно.
На Новый год я так и не смогла открыть бутылку шампанского. Ноготь сломался, когда я раскручивала жёсткую проволочку, а пробка словно прилипла к горлышку и не хотела сдвигаться ни на миллиметр. Я даже рискнула потрясти бутылку, и президент, читая новогоднее поздравление, улыбнулся с экрана, глядя на мои страдания.
Неоткрытое шампанское было убрано в холодильник. На потом. До лучших времён. Когда найдётся кто-то, кто сможет её открыть.
Это только в первый раз хорошо встречать Новый год абсолютно трезвой...
Я стала опытной и сама справлялась с многими проблемами. Готовясь к следующему празднику, я выбрала бутылку вина вместо шампанского. На позапрошлый день рождения Серёженька подарил мне "дамский" штопор, и я сразу же научилась им пользоваться... А теперь я научилась не впадать в истерику, когда слышала имя Серёжа.
Я шагнула в учительскую и замерла в дверях, увидев на своём рабочем столе розу. Этот цветок был не так красив, как тот - первый. Только-только распустившийся бутон того нежного цвета, что и щёки моих учениц, когда они, собравшись в кружок, шушукаются и глядят на мальчишек из-под длинных ресниц.
Роза улеглась так, словно тут и было её место. По-хозяйски отодвинув в сторону стопку тетрадок, журнал "Burda" девятилетней давности и незаконченный план работы на следующую четверть. Улеглась прямо на стекло, под которым был список телефонов. Тридцать пять учеников, восемьдесят два номера. А среди них - ни одного родного. Который помнишь наизусть, без всякого списка.
- Откуда это?
- А я думала, что ты знаешь...
Я даже не заметила, что в учительской кроме меня был кто-то ещё. Светка. Светлана Николаевна. Младшие классы. Единственный человечек во всём мире, кто знает про меня всё. Абсолютно всё. Мне казалось, что сегодня она собиралась уйти пораньше. Осталась. Наверное, только для того, чтобы увидеть моё лицо, когда я найду розу.
- Кто её принёс?
- Курьер, - если бы я не знала Светку так хорошо, то подумала бы, что мои ответы её совсем-совсем не интересуют. - Зашёл сюда, спросил, кто из учителей Наталья... Я на его бумажке расписалась.
"Грабли не могут два раза ложиться под ноги одному и тому же человеку... Кто сегодня бросит меня из-за этой розы? У меня уже не осталось..."
- Письмо прочитай...
- Письмо?
- Конверт прямо перед тобою, слепая что ли?
"Письмо... Оно не для меня. Нельзя читать чужие письма. Наверное, нельзя... Но ведь оно для Натальи. Пусть для другой, но всё равно - для Натальи. Для Наташки. Для какой-то Наташки".
Незапечатанный длинный конверт из плотной бумаги легко раскрылся, выпустив записку: "Жду 17.50 возле касс. Костя". Как телеграмма. Не хватает только "тчк", "зпт" и "вск". Но на телеграммах есть обратный адрес.
Ещё из конверта я вытащила два разноцветных прямоугольника. Билеты.
"Цирк? Сегодня?.. Начало в восемнадцать... Третий ряд... Места восемь и девять. Господи, я сто лет не была в цирке".
- Так от кого это, говоришь?
- Ни от кого.
- Ага, - Светка кивнула головою так, как будто мне поверила. Она всегда мне верила. До этого дня.
Пока маршрутка везла меня к цирку, я много чего передумала. Костя мог оказаться сопливым тинейджером, а мне уже, слава богу, не семнадцать и даже не двадцать три. Он мог оказаться пенсионером, у которого закружилась голова от старушки Натальи. Он мог оказаться кем угодно. Вплоть до того, что это - розыгрыш, и там вообще не было никакого Кости.
Я не ожидала, что мне удастся узнать его так просто. Но дверь маршрутки за моею спиною хлопнула, я шагнула к кассам, оглянулась и сразу же выделила его в жидкой толпе. Вряд ли можно объяснить, как это получилось.
"Я просто отдам ему билеты, и всё. Они стоят денег, их нельзя оставить их у себя, это нечестно. Сейчас я подойду и отдам ему эти чёртовы билеты".
- Простите, это вы Наталью ждёте?
Молчит, смотрит... Так смотрят на незнакомого, если он вдруг тебя по имени назовёт.
- Это вы билеты с курьером посылали? И розу?
- А где она?
"Где роза? Ну, конечно же, нет... Он спрашивает, где Наталья. Наташка. Его Наташка".
- Я не знаю, где она. Понимаете, курьер ошибся и... Вот ваши билеты. Возьмите.
- Она что? не хочет меня видеть?.. Это она вас сюда прислала?
"Взял... ну, слава Богу! Теперь всё. Теперь можно домой".
Люди на ступеньках как-то засуетились, побросали сигареты, спрятали сотовые и потянулись к большим дверям. Всё правильно. Через несколько секунд представление начнётся.
- Понимаете, меня тоже Натальей зовут, и курьер...
"Ой, а за руку-то зачем хватать..."
- Девушка, вы мне внутри всё объясните. Пойдёмте, там сейчас всё начнётся...
"Господи, не так быстро, я же на каблуках!.. Сколько же я в цирк-то не ходила? Тут есть звонки, как и в театре или нет?.."
Это только в первый раз страшно взяться за чужой локоть, чтобы обойти лужу. Страшно, что на тебя посмотрят как на идиотку. Или скажут что-то обидное, или промолчат многозначительно. Очень страшно, что сейчас возьмут и просто освободятся от твоего робкого захвата. Стряхнут с локтя твою ладошку простым щелчком пальцев.
Я боялась твоих расспросов; боялась, что ты тоже не веришь "никому и никогда"; боялась, что сейчас ты станешь ругаться. На посыльного, на ту Наталью, на жизнь. А заодно - и на меня. Но ты просто улыбнулся, когда я сказала, что эта роза попала ко мне случайно. Ты улыбался и потом; я не видела твоего лица, но хорошо это чувствовала. Наверное, тебе просто понравились представление.
Когда мы вышли из цирка, я взяла тебя под руку. Как бы невзначай. Это только в первый раз страшно хвататься за чужих мужчин...
- Я эти билеты по Интернету заказывал... Слушай, как можно было перепутать числа сорок семь и пятьдесят восемь?
- Не знаю...
- Интересно, это я с клавиатурой промахнулся, или какая-нибудь девочка-операторша начудила?
"Не знаю, ничего не знаю... Я просто иду и держусь за тебя. Сейчас мы дойдём до остановки и будем ждать маршрутку. Она придёт быстро, ты пожмёшь мне руку, я уеду и в следующий раз пойду в цирк лет через пятнадцать".
- Так ты, говоришь, в пятьдесят восьмой школе работаешь... Мне тебе туда звонить, или свой сотовый продиктуешь?
- Скажи, а ты умеешь открывать шампанское?
- Чего?
- Ничего... это я так. Пиши телефон.
Светка вздыхала, недовольно качала головою и говорила, что глупо бросать всё и уезжать "на край географии", только потому, что кто-то там "поманил тебя пальцем". Я усмехалась и говорила, что Челябинск - это не смертельно, а кто кого поманил - ещё неизвестно. Да и бросить всё - страшно только в первый раз, а я через это уже проходила.
Светка нервно курила, давила в пепельнице сигареты после двух затяжек и говорила, что Костя всё равно не сможет забыть "настоящую Наталью". Ту, которой эти цветы были "предназначены". Я отшучивалась "с чего ты это взяла?", а в тысячный раз повторяла про себя зарок: никогда не отпускать Костю в этот город без меня.
По запарке бросив в свой чай уже третью ложку сахара, Светка пробормотала что-то про "скороспелость отношений". Я отобрала чашку, поставила перед ней новую, и сказала, что восемь месяцев - это не так уж и мало.
Светка открыла рот снова и уже собралась высказать какие-то очень важные аргументы, как в дверь позвонили. Нетерпеливо и требовательно.
- Ты кого-то ждёшь?
Я поднялась с табуретки:
- Курьер должен приехать. Костя позвонил, сказал, чтобы я никуда не уходила.
- Сиди! - остановила меня Светка грозным криком. - Я сама открою...
Третью розу, приняла от курьера моя подруга. Цветок совсем не походила на первые две. Тонкий стебель с огромными шипами и только-только распустившимся бутоном. Роза была кремовой. Почти белой. Свадебная роза.
- Это тебе принесли... хоть подержаться за неё чуть-чуть... Езжай в свой Челябинск...