Вместо того чтобы сразу приземляться, Олег повел машину над городом.
- Сделаем кружок, оглядимся, - бросил он через плечо.
На площади, как перевернутая многоножка, колыхалась толпа. Она окружала высотку, черную и закопченную, но целую. На крыше догорал раскуроченный вертолет.
- Всё-таки не удержали, - прокричал Олег, и взял курс обратно за городскую стену, на пляж. Сесть можно было только там.
- Что не удержали? - спросил я.
- Людей не удержали. Не нужно было праздник устраивать. После смерти князя прииски встали, а старатели в город подались. В порту докеры вторую неделю бунтуют... Я предупреждал отца, что надо подождать.
Самолет коснулся песка, ткнулся колесами во что-то твердое, подпрыгнул и пошел вдоль прибоя, медленно забирая к стене. Остановился метрах в полутора от ржавой громадины. Выскочив из самолета я, не стесняясь парней, рухнул на колени и прижался лбом к Земле-матушке. С Лумумбой, на ковре-вертолете, и то безопасней было...
На плечо, лязгая железными крыльями, рухнула Гамаюн. Угнездившись, она нежно прижалась к моей щеке и обняла крыльями, больно сдавив уши.
- Откинулся, родимый! Уж и ждать перестали, и слёзы выплакали, одна я, горемычная, вторые сутки дозором, глаз не смыкая, крыльев не покладая, сладкий кус не доедая...
- Постой, как вторые сутки? - осторожно сняв ворону с плеча, я поставил её на песок. - Нас не было одну ночь.
- Для кого одну, а для кого и вечность прошла.
- Наши целы?
- Да целы, целы, что им сделается... - ворона, откопав в песке какую-то дрянь, уже трепала её клювом.
- А в городе что творится?
- Всё хорошо, прекрасная маркиза. Народ взбунтовался, бояре бежали, власть перешла к военному правительству. О, почти целый пирожок!
Олег вдруг как-то сдулся. Плечи его поникли, глаза запали, а кончики усов опустились. Он сел на песок и уткнул голову в руки.
- Я должен был это предвидеть, - сказал воевода глухо. - Батя еще Игорю всю плешь проел... Ну, о том, что нельзя отдавать власть в руки Маммоны.
- Маммона - это демон наживы, - прокаркала Гамаюн с набитым клювом.
- О, я знашь, - кивнул Сигурд. - Наша карга так же речет. Не можно, чтобы в жилах вместо крови золото булькало...
- Когда народ окружил высотку и полез за золотом, боярам ничего не оставалось, как бежать.
- А Сварог? - спросил Олег.
- Дал сутки. На грабеж и разгул. А в остальном, прекрасная маркиза...
- Ты говорила, нас два дня не было, - перебил Олег.
- А на второй день, - она покосилась на нас и отскочила подальше, - Он отдыхал. Вывел патрули, на площади танки поставил... Ну, и виселицу, конечно. Какое ж народное гулянье без виселицы?
...Пока мы с Олегом шли к центру, Гамаюн летала над головами и вещала:
- Когда люди пошли на приступ, Сварог приказал дружине не вмешиваться. "Они не возьмут больше, чем им уже должны". Когда взломали ворота Монетного двора, на улицу в буквальном смысле потекли золотые реки... Да, к слову: "Молот Дьюрина" принял горячее участие в путче, - добавила птица.
- Викинги пошли на баррикады? - переспросил Олег.
- А чего удивляться? Они же за любой кипишь, кроме голодовки. Как услыхали, что золото можно из канавы прямо ковшом черпать, соскочили со своего траулера и всем скопом ринулись помогать восстанавливать справедливость. Ну, а в остальном, прекрасная маркиза...
- Но почему бояре сбежали? У них же охрана, маги, в конце концов...
- Не надо было детей под джипы бросать. Но в остальном, прекрасная...
- Погоди, каких детей? Ты что несешь?
- Один из бояр во время паники сбил ребенка.
- А с чего паника-то началась?
- Так Жадина замочили. Прямо в сортире, ей богу не вру. А в остальном...
- Убили финдиректора? - быстро переспросил Олег. - Кто?
- Кабы знать... Половина думает на Душегубца, другая - на самих бояр. Кое-кто, мол, устраняет конкурентов... С этого путч и начался: не остановить гнев народный, за детушек своих, за кровиночек...
- Дальше рассказывай!
- Нагрузившись золотом, народ решил линчевать бояр - а что, виселицу зря строили? Те - ноги в руки и айда. Нагрузили вертолеты... Да только жадность фраера сгубила: один даже в воздух подняться не смог, так и опрокинулся на крышу вверх колесами. Это его уже потом подожгли, когда выпотрошили...
- Гамаюн. Ближе к делу.
- В порту как раз "Король Георг" стоял, так они на него и перепорхнули. Выпросили политическое убежище у английского посланника, за мешок золота... Теперь в Европу подадутся, из тамошнего народа кровь пить станут. Так что Сварог-батюшка власть вовсе не захватывал, а взял то, что плохо лежало. А в остальном...
- А что маги? - перебил я.
- Маги... - Гамаюн как-то замялась. - Да, собственно, никак. Сначала встали на защиту башни - зарплату им, в отличие от докеров, выплачивали исправно. Окружили её силовым кольцом... Но потом почему-то разбежались.
- Папаня вмешался? - хмуро спросил Олег.
- Через дружину. Точнее, через патрульных. Они с магами долго щи одним лаптем хлебали... Этим воевода и воспользовался. Надавил на одних, чтобы повлиять на других. А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо!
Олег выругался. Отвернувшись, он остановился, и задрав голову, стал смотреть в белесое небо. Там, на почти неразличимой высоте, медленно летела стая птиц. С земли не было видно, что это за птицы, различались только черные крестики, идущие друг за другом.
Улица, ведущая к площади, была пуста. Стояла тишина, но призрак тревоги витал в воздухе. Среди бела дня закрытые ставни, крепко запертые двери - в их неподвижном безмолвии чувствовалась настороженная готовность. Миг - и ощетинятся стволами...
Я потряс головой. Возможно, ничего такого и нет, просто беспорядок. Поваленная скамейка, большая ветка дуба, упавшая на дорогу, и никем не убранная, машина с разбитыми стеклами, кривобоко притулившаяся у обочины... И мусор. Груды мусора - я такого здесь еще не видел. Пустые коробки, упаковочный пенопласт, гоняемый ветром вместо сухой листвы, хрустящее под ногами стекло, какое-то тряпье, наваленное под забором... Поравнявшись с этой бесформенной кучей, я остановился. Сердце подпрыгнуло и провалилось куда-то в желудок. Никакой это не мусор - в тени забора лежал мертвый человек. Лица я не видел, но зато видел глубокую вдавленную рану на затылке. Кровь давно засохла, над ней деловито жужжали крупные зеленые мухи...
- Это не последний труп, который мы сегодня увидим, - я не заметил, как подошел Олег. - Так уж повелось... - не договорив, он пошел дальше.
Чуть приоткрыв завесу, я извлек из Нави огненного мотылька. Посадив на ладонь, подул на него, давая разгореться, и направил к погибшему. Магическое пламя перескочило на тело, разрослось, вспыхнуло, и погасло, оставив только хрупкие очертания пепельной фигуры. Чешуйки пепла тут же подхватил ветер.
Издалека доносился мерный глухой гомон, похожий на рев прибоя.
- Если переворот свершился, почему на площади до сих пор буянят? - спросил Олег Гамаюн, вновь вцепившуюся в моё плечо.
- А кто сказал, что буянят? Митингуют. Вот, как утречком зенки залили, так и митингуют. Решают, кого бы повесить...
- Мой отец - не злой человек, - Олег говорил, резко отмахивая рукой. В пятнистом десантном комбезе, с всклокоченной бородой и волосами и перемазанным лицом, он был похож на Че Гевару со старинных плакатов. - Отец любит Мангазею. И хочет для неё только самого лучшего. Только лучшего - как ОН это понимает.
Воевода повернулся ко мне:
- Вам с майором М'бвеле лучше покинуть город как можно быстрее. Отец не даст вам вести расследование. После того, как он захватил власть...
- Я понял. Княгиня Ольга - главная претендентка на престол, Сварогу она не нужна. Но знаешь, бвана не уйдет. Он никогда не бежал с тонущего корабля. Тем более, тебе понадобится наша помощь.
- С чего ты так решил?
- Слепому видно, что у вас с батей "непростые" - я сделал кавычки в воздухе - отношения. Он потребует от тебя официального признания его власти. Захочет, чтобы ты публично ему подчинился. Но ты не подчинишься.
- Я не буду провоцировать гражданскую войну.
- М-да, ситуация, - встряла птица Гамаюн. - Как удачно батя тебя в Зону сбагрил, не находишь?
- Слушай, а это идея, - я приободрился. - Ты можешь где-нибудь спрятаться, а? Ну, хотя бы у старухи Арины... Пока не выяснится, что к чему. А мы с Сигурдом скажем, что ты в Зоне...
- Никогда не любил крыс.
- Ну разумеется. Все мы принципиальные... Предлагать Ольге сбежать в Москву тоже бесполезно? - покосившись на меня, Олег усмехнулся. - Ясненько... Ну, тогда я домой. Мои, наверное, от беспокойства с ума сходят.
- Спокуха, хрящ, болото наше, - буркнула ворона, ковыряя железным когтем в клюве. - Я их предупредила.
- И каким образом, если ты всё время с нами была? Может, у тебя встроенный радиопередатчик имеется? Или видеокамера? - что-то я устал от сногсшибательных новостей. Запарился.
- Никакого радио. Обыкновенная телепатия, - фыркнула ворона и, оттолкнувшись от моего плеча, с лязгом расправила крылья. - Блудный сын вернулся! - прокаркала ворона, поднимаясь над крышами.
Поди разбери, о ком это она...
- Ванька! Живой!
Повиснув на шее, Маха принялась слюнявить мне щеки. Я осторожно обнял её в ответ. В животе разлилось приятное тепло.
- Я вас на площади искал, - сумел вставить я промеж её телячьих нежностей. - Знал бы, что вы дома, давно бы прибежал.
За столом, как в старые добрые времена, сидели кот и деда Фира. Гамаюн, гордо встопорщив хохолок, гордо прохаживалась по столу.
- А где бвана? - спросил я. - Нашел Душегубца?
Кот отвел глаза. Машка сделала вид, что лихорадочно увлечена ощупыванием меня на предмет ранений и не совместимых с жизнью травм. Дед Агасфер меланхолично дул на чай, налитый в блюдце.
- Да ты садись, служивый, - пригласил он, шумно отхлебнув. - В ногах правды нету.
И точно. Ноги подкосились, будто меня сильно шибанули под коленки, и я плюхнулся на край лавки. Другой край тут же вздыбился, я рухнул на пол, а лавка - сверху. Послышался треск, с каким обычно раскалывается грецкий орех. В потолке отразилось звездное небо...
- Это могло бы стать трагедией, достойной Царя Эдипа, если б не было так смешно, - услышал я голос нашей не в меру умной птицы. - Пройти Зону без единой царапины, а дома скончаться от черепно-мозговой... Но! Были бы мозги - было б и сотрясение. А так - полежит чуток, да и оклемается. Вот я на него чаем побрызгаю...
Я сел. Содрал с головы рушник, отбросил лавку и повторил громовым голосом:
- Спрашиваю в последний раз: где Лумумба?
- Пьет, - вздохнув ответил кот. Я не поверил ушам и повернулся за разъяснением к Машке. Она-то уж врать не будет, правда? Не про учителя же?
- Помнишь, когда ты решил участвовать в соревнованиях, наставник сказал: нельзя мешать человеку, если душа подвига просит, - сказал кот, забирая у меня рушник и помогая подняться. Усадил, придерживая за локоток, погладил мягкой лапкой по шишке и пододвинул чашку с горячим чаем. - А еще нельзя мешать человеку, когда душа горит. Понимаешь?
- Вчера, пока тебя не было, он к княгине Ольге ходил, - тихо сказала Машка. - А как пришел, спросил у Арины Родионовны самогону, заперся в бане и с тех пор...
- Не беспокойся, всё путем, - утешил кот. - Я с банником договорился: тот ему компанию составляет и закуску подсовывает.
- Ну вы блин даете, - не глядя, я хватил стакан раскаленного чаю, и ничего не почувствовал. - Стоило на минутку отвернуться...
На моей памяти Лумумба уходил в запой два раза. Первый - когда с женой развелся, а второй - когда мы с ним Умруна проморгали. Бвана тогда уверен был, что мы идем за ним по пятам и вот-вот схватим, а Умрун в это время, совсем в другом месте, целую деревню в плесень превратил. До сих пор иногда снятся мягкие и ноздреватые, как сыр, дома. С коньков крыш капает слизь, из окон текут зеленые сопли, деревья, как травинки под дождем, льнут к земле, а уж люди... Давно это было, года три тому. Когда мы его наконец убили, наставник заперся в номере на постоялом дворе и никого к себе неделю не подпускал.
Но сейчас-то дело еще не окончено, так ведь? Ведь так? До суда еще три дня, да и Душегубца пока не поймали...
Сбил с мысли кот, насильно запихавший мне в рот ватрушку. Чтобы не подавиться, пришлось начать жевать. Творог с изюмом... Вкусно однако.
- А вы почему не на работе? - спросил я деда Фиру. Получилось как-то не так. Хотел вежливо поинтересоваться делами, а получилось, будто я чем-то недоволен. - Я хотел сказать...
- Да понял, не в обиде, - махнул рукой Агасфер Моисеевич. - Расформировали наши Летучие отряды, Ванюша. Котлеты, как говориться, отдельно, а мухи - отдельно. А еще ввели комендантский час: после семи вечера из дому не выйдешь. Так что кабак тоже отменяется, - деда Фира тяжело вздохнул. - И Пыльцу не продают...
Ватрушка во рту вдруг стала напоминать мокрую вату. Проглотить смог, только отхлебнув чаю.
- Получается, это такие намеки, чтобы магов из города попросить? - опередив меня, спросила Маха. Она всегда быстро схватывала.
- Даже не намеки, а конкретный указ: в семь дней собрать манатки и на выселки. За сто первый километр, - тихо пожаловался кот. - Причем, не только пришлым, а и коренным. Мы с хозяйкой на этом самом месте двести сорок лет обитаем. Пережили и норманнских пиратов, и разбойничков Емельяна Ивановича, и голландских купцов... А теперь вот, будем голь перекатная, - соскочив с лавки, он принялся убирать со стола. - Но ничего... Отольются кошке мышкины слёзки. Уйдем - с Водокрутом сами пусть разбираются. Да и еще много с чем.
- Сварог собирается на тот берег бомбу сбросить, - вдруг сказала Машка.
Я чувствовал себя Алисой, нежданно-негаданно угодившей в Зазеркалье. Только и оставалось сказать: - Всё страньше и страньше.
- Какую бомбу, Машунь?
- Точно не знаю. Но Сварог прямо с трибуны объявил, что бомба у него есть, и он не постесняется её применить. Если нойды не откроют прииски...
- Нойдам бомба по барабану, - вздохнул Агасфер, устало потирая уши ладонями. - Тут другое: как бы они её обраткой на город не отправили...
- Так объяснить это надо Сварогу! Не совсем же он сбрендил, в конце концов.
- Великий Князь Сварог прекрасно знает, что делает. Точнее, думает, что знает. Нойды в Зоне выращивают Пыльцу. Он решил, если припугнет их лишением источника силы, они подчинятся.
- А как же Бел-Горюч камень?
Установилась неподвижная, совершенно мертвая тишина. Даже муха, пролетавшая над столом, вдруг замерла, будто попала в каплю меда...
- Где ты про него слышал, касатик? - откуда ни возьмись, нарисовалась Арина Родионовна. Стоя в дверях, она глядела на меня совершенно черными и круглыми, как у совы, глазами.
- Дак... В Зоне и слышал, - не стал отпираться я. - Наверное. Я уснул, и увидел во сне нойду. Он сказал, что многие хотят до Бел-Горюч камня добраться, да немногим это удается. Сказал, что именно он, камень, охраняет их владения... Как-то так.
- Во сне, говоришь? - скептически поднял бровь деда Фира.
- Я думал, что не сплю. Но Олег с Сигурдом никакого нойды не видели, и тогда я подумал...
Они рассмеялись. Старуха даже как-то обмякла и подобрела. Подойдя, она ласково погладила меня по голове, и уселась рядом.
- Дурак ты, Ванюша, - пробасила ведьма. - И не лечишься... Ежели видел его только ты - значит, только тебе в том нужда и была... Что еще припомнишь?
Я наморщил лоб. События прошлой ночи казались далеким фантасмагорическим сном. Электроволки, гигантский тигр, спящие чутким сном самолеты в ангарах... Нойда. Невысокий узкоглазый паренек с льняными волосами, стриженными под горшок.
- Он сказал, что Игорь к ним приходил. Ну, после своей смерти... И они ему что-то дали.
Старуха неторопливо взяла ватрушку, разломила пополам и стала крошить творог в блюдце. Тут же подскочила ворона и стала выклевывать у нее из-под рук распухшие в выпечке изюмины.
- Ясно дело, - кивнул Агасфер. - Куда ж ему, сердешному, податься было?
- А раз он на том свете... - встряла Машка, - Нельзя ли у Игоря напрямую спросить, кто его убил? Ну, как Лумумба у нас в городе, на кладбище, спрашивал...
Я живо повернулся к старухе.
- Он уже далеко, - вместо нее ответил маг. - До того берега не всякий докричаться сможет.
Ну, может, и не всякий... Я вскочил. Возбуждение распирало изнутри, как крылья созревшей бабочки распирают тесную клетку куколки.