Зимин Д., Зимина Т. : другие произведения.

Бог играет в кости

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.40*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В нашем мире человеку все труднее быть невидимкой. Несколько лет у меня это прекрасно получалось, но необъяснимым образом меня опять нашли. Ведь современные технологии неотличимы от магии. А цифровой след остается всегда.
    Бежать или драться? Орел или решка? Я выбираю третий вариант. Ведь вероятность того что монетка встанет ребром существует.

    Здравствуйте!
    Меня зовут Алекс Мерфи и у меня есть проблема.
    Я - чудесник.
    И я знаю как сделать невероятное возможным.
    Закончено
[]
  ДМИТРИЙ ЗИМИН
  ТАТЬЯНА ЗИМИНА
  
  
  БОГ ИГРАЕТ В КОСТИ
  
  
  Приходится сделать вывод, трудно понимаемый физиками: теория, которая могла бы описывать не только множество альтернативных результатов измерения и вероятностное измерение по ним, но и механизм выбора одного из них, обязательно должна включать сознание.
  Профессор Менский. 
  
  
  ГЛАВА 1
  
  АЛЕКС МЕРФИ. Москва.
  
  Спецслужбы всегда проявляли ко мне интерес. И дома, в Америке, и в Ираке, куда я сбежал от ФБР, а теперь еще и в России...
  Лубянка не отличалась от других подобных мест: те же блеклые обои, тот же запах растворимого кофе, потных подмышек и канцелярского клея. За столом - одетый в цивильное господин: Илья Романович Воронцов. Жесткое лицо, светлые, по-военному стриженные волосы, цепкий взгляд.
  Интересно было бы встретиться с ним в "клетке"... 
  
  - Что вы на это скажете, мистер Мерфи?
  - Ума не приложу. Я - преподаватель английской поэзии.
  - Да ну? А как же ваше ночное хобби?
  Черт... Откуда он знает? Ладно, это сейчас не важно. 
  - В университете до смешного маленькие зарплаты...
  - И для учителей обычное дело подрабатывать боями без правил?
  - Послушайте, я знаю, что это незаконно. Виноват, готов понести наказание... Штраф?
  - Вы до сих пор не поняли, или дурочку валяете, мистер Мерфи? На вас поступил запрос из Интерпола! Какой, к свиням собачьим, штраф?
  - Да объясните толком, в чем меня обвиняют? Это же бред какой-то...
  Русский Сэм Спэйд нравился мне всё меньше.
  - Вы служили в Ираке.
  - Половина американских парней служит в Ираке.
  - Многих вербуют террористы.
  - Вы что же, думаете, я террорист?
  - Не я. Но заокеанские коллеги - думают. И мне очень интересно, правда ли это.
  - Конечно неправда! 
  - Вчера вы пытались достать новый паспорт и билет до Нью-Йорка. Почуяли, что запахло жареным?
  Интересно... Прослушивали телефон, или Джафар сдал?
  - Это... Совсем другое. Это совпадение.
  - И зачем же вам так срочно понадобилось на родину?
  - Не ваше дело.
  
  ...Он меня разозлил. Обвинение в терроризме! Получше ничего не могли придумать? Перебрал в памяти знакомых, прикидывая, кто мог знать обо мне и рассказать контрразведчикам...  Да нет, чего это я? Здесь, в России - точно никто. А если... Если это весточка из прошлой жизни? 
  
  Воронцов встал, потянулся, отведя одну руку - правой рукой, как я заметил, он старался не шевелить. Подошел к окну... Ничего там, за окном, не было, кроме тухлого серого утра.
  - Нам известно о вас всё! - заявил он не оборачиваясь. - За океаном вас "ждут" с распростертыми объятьями.
  - Вы заблуждаетесь! Я... - он резко развернулся, и бросился на меня, как тигр.  Навис, сощурил хищные глаза и процедил:
  - Я очень редко заблуждаюсь, мистер Мерфи. - я невольно вздрогнул. Он заметил... - И еще реже ошибаюсь. Я чувствую, что с вами что-то не так, и мне чертовски хочется понять, что именно. Но если не выйдет, я не моргнув глазом отправлю вас за решетку! Терроризм - это так же безнадежно, как дорога на кладбище. Даже если вы не виновны... Мы, конечно, проведем независимое расследование, соберем улики... Затем, возможно, суд... Это может занять около двух лет. Так что думайте, мистер Мерфи.
  
  Интересно, чего от меня хотят? Завербовать? Ну какой из меня агент... Я же ничего не понимаю в политике. Никаких особенных тайн не знаю... Может, таким образом они хотят добраться до отца? А время уходит. Если я не успею на бой, Джафар этого не простит... 
  И отец. Если я не приеду... Представляю, чего ему стоило пересилить себя и позвонить.
  
  
  ***
  - Здравствуй, сын.
  - Папа?
  - Ну разумеется. Приятно, что узнал.
  - Что-то случилось? - мы не разговаривали два года...
  - Твоя мать... Она умерла.
  - ???
  - Ты меня слышишь?
  - Как... Как это случилось?
  - Обстоятельства выясняются. Похороны - через два дня. Ты должен приехать.
  Он говорил скупо, будто каждое слово стоило денег. Так отец реагировал на несчастья: замыкался в себе и делал вид, что ничего особенного не случилось.
  - Я... - никак не удавалось собраться с мыслями. - Ты же знаешь, я не могу.
  - Она твоя мать.
  - Да. Но... Ты же знаешь, в Нью-Йорке...
  - Я всё улажу, тебя никто не тронет. Ты должен быть здесь как можно скорее! Вылетай ближайшим рейсом. - и он повесил трубку. 
  Я горько усмехнулся. Понадобилось несчастье такого масштаба, чтобы отец решился использовать свои связи для решения моих проблем... Сев на диван, я застыл. 
  
  Мамы больше нет. Это... Это так странно.
  
  Вспомнил, как она улыбалась, когда мы виделись в последний раз. Щурила глаза - и к вискам тянулись тонкие лучики морщинок... Она спешила в университет: черная шляпа, клетчатая юбка, узкий жакет. Со спины можно принять за студентку... Шуршали пестрые листья кленов, из кофейни напротив пахло выпечкой... Не помню, о чем мы говорили. Коротко обнялись, она чмокнула меня в щеку, и я пожалел, что не побрился. 
  Закрыл глаза, и сразу вспомнились те самые коричные булочки из кофейни. Подрумяненые бока, сырный крем стекает каплями на тарелку... И легкий, едва уловимый аромат цветущей сливы. Мамины духи.
  Горло перехватило. Спрятав лицо в ладонях, я застыл, стараясь не заплакать. Отец прав. Я должен попасть на похороны... 
  
  Взял телефон.  
  - Джафар! Я готов драться.
  - Ай, дарагой, молодец! Не пожалеешь!
  - На этот раз мне не нужны деньги. Сможешь достать новые документы и билет до Нью-Йорка?
  - Хочешь сбежать?
  - Я вернусь.
  - Ты же знаешь, родной, если что - мы тебя и в Америке найдем...
  - У тебя когда-нибудь был повод сомневаться?
  Он молчит около минуты, я терпеливо жду.
  - Бой сегодня ночью.
  - Сразу после мне нужны документы и билет.
  Еще одна пауза. Джафар что-то спрашивает в сторону, по-чеченски. 
  - Сделаю.
  
  Отпуск в универе, сбережения со счета... Собирался вернуться, максимум, через неделю. 
  
  Когда надевал куртку, в дверь позвонили. Джафар послал проследить, чтобы я не передумал? Почему-то ему очень важен именно этот бой... Я задумчиво посмотрел на пожарную лестницу, что вела на балкон верхней квартиры. Там маленькие дети, собака, канарейка... А тут - я... 
  
  Открыл. Незнакомые, прилично одетые люди.
  - Алекс Мерфи? - я кивнул и поправил очки. - Вы должны пойти с нами.
  - С к-кем имею честь?
  - Федеральная служба безопасности.
  
  ***
  
  - Вы... хотите, чтобы я работал на вас?
  Воронцов скептически оглядел меня с ног до головы.
  - Пока я не знаю, что вы за фрукт? Увольте. Но если вы меня убедите... Я мог бы вам помочь.
  Я не выдержал и расхохотался. Ничего не мог с собой поделать.
  - Мне не нужна ничья помощь! - нет, не выходить из себя... Всё еще можно уладить.
  - Кстати, примите соболезнования... - он тускло смотрел в стену, поверх моего плеча. Я перестал смеяться.
  - Что?
  - Вы же понимаете, мы наводили справки. Мы знаем, что недавно ваша мать покончила с собой.
  
  В глазах потемнело.
  
  - Мистер Мерфи... Вам плохо? Стакан воды? Мистер Мерфи?
  Голос шел издалека, почти не задевая сознания. Меня трясли за плечи, кажется, били по щекам...
  
  ...как на ринге, когда пропустишь хук в челюсть. Вспышка, а затем - шум, звон... Нокаут.
  
  - Что... вы сказали?
  - Подробности сообщили сегодня утром. Ваша мать...
  - Вы сказали - самоубийство. Этого не может быть.
  - У нас есть запись с камер. Она ехала по мосту... неожиданно газанула, свернула к ограждению и... пробив его, рухнула в воду. Была хорошая погода, ничего не предвещало аварии...
  
  Дальше я не слушал. На окне решетка: прутья приварены к раме. Дверь? Прочная, быстро не открыть... Но другого выхода нет. Если я брошусь на Воронцова, он, чего доброго, начнет стрелять. Я просто не успею ничего сделать. 
  
  - Я бы не отказался от стакана воды. - Воронцов кивнул, взглянул на пыльный, с захватанными боками графин. Тот был пуст, на дне его кверху лапками лежали мертвые мухи.
  - Одну минуту... -  он нажал кнопку интеркома. Я "щелкнул".
  
  Вошел конвойный: толстый, с мятой мордой и запахом перегара. Он неуверенно держал пластиковый стаканчик, в котором подрагивало озерцо воды. 
  - Поставьте на стол. - Воронцов поморщился.
  - Есть поставить на стол...
  Дядька делает пару шагов, и, когда входит в зону досягаемости, я бью его что есть силы в брюхо. Затем срываю столешницу и запускаю в Воронцова, стараясь, чтобы удар пришелся на правое плечо... Конвойный хрипит и, закатывая глаза, валится на пол. Сверху рушится Воронцов. У меня десять - пятнадцать секунд...
  
  Быстро в коридор, налево - приоткрытая дверь. Подсобка! Серый халат, сальная кепка, щетка, швабра, ведро...
  
  - Любезнейший... Вы куда направляетесь? Где пропуск? - голос не подозрительный, просто любопытный, даже ленивый.
  Неловко поворачиваюсь, смахивая с ближайшего стола кипу бумаг. Шваброй заблокировать проход... Чье-то табельное оружие на краю стола - вопиющее нарушение! Задеваю пистолет, он падает на пол, раздается громкий выстрел. И незаряженное ружье раз в год стреляет...
  
  Все пригнулись, накрыв головы руками.
  
  ...Еще один коридор, узкая тёмная лестница, пахнет сухой пылью и кошками. Сзади - крики. Халат, кепку - в ведро, ведро - за угол. Пригладил волосы, потер лицо, меняя выражение. Деловая сосредоточенность. 
  Толкаю дверь. Вокруг - люди, но на меня пока никто не смотрит. Неторопливо иду к выходу... Упс. Об этом я не подумал. Дверь охраняют автоматчики. Черт. Придется снова "щелкать"... Сворачиваю в первый попавшийся коридор.
  Пустой кабинет: красный ковер, длинный, как дорожка для игры в боулинг, стол, на нем - череда серебряных подносов с хрустальными графинами и фужерами. Хватаю ближайший и пью большими глотками, затхлая вода течет на грудь...
  Распахиваю тяжелые портьеры, во все стороны летят клубы пыли, пропитанные застарелым табачным дымом. Решетка. "Щелкаю" и внимательно осматриваю раму: должно быть что-то! Моя удача должна сработать! 
  
  Открываю окно и, крепко взявшись обеими руками, трясу решетку. Вот! Вот оно... В углу бетон раскрошился и железный штырь почти вылез из стены. Я вскочил на широкий подоконник и несколько раз пнул по раме. Полетели осколки кирпичей и бетонная крошка, штырь выскочил. Отжав решетку, я, обдирая бока и пуговицы с рубашки, протиснулся в щель и спрыгнул на улицу.
  
  Морозный воздух обжег лицо, глаза ослепило полуденное солнце. От утренней серости не осталось и следа... 
  
  В прозрачном небе - белый след самолета. 
  
  ...Осторожно обогнув здание Лубянки, ныряю в Театральный проезд и бегу вдоль Метрополя. Ветер свистит в ушах, ноги в ботинках без шнурков скользят по наледи... Цепляюсь за прохожего, чтобы не упасть, он испуганно взмахивает руками. Лицо немеет, рубашка становится твердой там, где пролилась вода... С каждым вдохом чувствую, как разрастается в груди огненный ком. Главное - не останавливаться.
  
  Визг тормозов, гудки, крики.
  
  ...В метро, на вокзалы, нельзя: везде камеры. Сейчас, сию минуту, они нацелены на меня. Я - бактерия под увеличительным стеклом, одно неверное движение, и - конец. Как не хватает сейчас дайсов! Без них я как скрипач-виртуоз, вынужденный играть на балалайке... 
  
  Снова визг тормозов, толчок... Пялюсь в лобовое стекло "Мерседеса": перед глазами прыгает пара пушистых розовых игральных костей... Черт. Настолько близко к краю я не подходил давно. Пушистые кубики.
  
  Ладно, забудем про дайсы... Я просто должен успеть на похороны. Больше - ничего. Только попрощаться с мамой. Обратка от моих сегодняшних выкрутасов будет страшная, но это - позже. Главное сейчас - успеть.
  
  Впереди - Большой театр. Ну что ж... Будет вам представление. Чувствую -  догоняют, скоро возьмут в кольцо... 
  Бегом через площадь, на ходу оглядываю заполненное людьми пространство, затем крышу...
  Всякий раз, проходя по этой площади, я смотрел на "Колесницу Аполлона" и гадал: а что будет, если... 
  
  Как молния, несусь сквозь толпу на площади, крича во весь голос: 
  - Посторонись! Разойдись! - не хватало еще угробить кучу народу.
  - Сумасшедший... - несется вслед, но люди разбегаются. Я "щелкаю".
  
  Над головой раздается треск, похожий на выстрел. Колонны, поддерживающие портик, вздрагивают, сверху сыплется каменная крошка. В небо взмывают полчища голубей. Толпа задирает головы, все кричат, показывают пальцами...     
  Статуя кренится с таким звуком, будто лопаются стальные тросы. Исполинский лошади нависают над толпой. Кажется, могучие животные судорожно бьют копытами, пытаясь удержаться, но это им, чугунным, не под силу...
  Под вопли ужаса квадрига рушится на мраморные ступени, грохот, пыль, каменная крошка... Но публика быстро оправилась от шока: все достали телефоны, стремясь запечатлеть катастрофу...
  
  Погоня отстала.
  
  Быстрым шагом иду в сторону Белорусского вокзала. Они не предполагают, что я буду двигаться пешком - это ведь долго, утомительно... Холодно. Будут следить за станциями метро, допрашивать таксистов. Будут просматривать записи с уличных камер... Но я смогу. Я прорвусь, несмотря ни на что. Я должен попрощаться с мамой.
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 2
  
  ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН.
  
  - ...Так вы собираетесь взорвать планету, мистер Траск?
  - Я бы не стал это так называть...
  - Простите, Джон, но вы хотите отправить ядерные боеголовки на Марс! Как это еще можно называть?
  - Это программа терраформирования... 
  - Стоп, стоп! Не надо таких длинных слов, Джон. Зрители подумают, что вы хотите нас запутать, - смешок в камеру, - давайте разберемся: вы отправляете ядерные ракеты на ближайшую к Земле планету... Марс ведь может взорваться, не так ли? К нам устремится множество обломков! Вы помните, почему вымерли динозавры, Джон? Хотите устроить новый Ледниковый период?
  - Да нет, вы всё неправильно поняли...
  - А я думаю, мы со зрителями прекрасно всё поняли! - очередная щербатая улыбка в камеру. - Известный миллиардер, владелец крупнейших компаний по производству космических кораблей и военной техники Джон Траск заявляет, что хочет взорвать Марс ядерными боеголовками!
  
  ***
  Вырвавшись из студии, Траск поспешил спрятаться в лимузине. Он никак не мог успокоиться. Перед глазами мелькали красные круги, дыхание прерывалось, руки судорожно сжимались в кулаки. Пнув несколько раз дверцу автомобиля, он перевел дух и в сотый раз проклял ведущего.
  Предполагалось, что это будет милая беседа, во время которой он, Джон Траск, снисходительно объяснит публике, что для неё - благо... Но этот проходимец - ведущий переврал все его слова, представив великий проект освоения Марса аферой, не заслуживающей доверия!
  "Деятельность Джона Траска, известного филантропа, ведет мир к счастью и процветанию. Земля на грани гибели, но предложенная им программа выхода из общемирового кризиса может дать надежду на светлое будущее.
      Проект терраформирования Марса, добыча полезных ископаемых на Луне,  постройка обитаемых модулей на орбите - цели, к которым должно стремиться всё человечество. Эти смелые начинания дадут миллионы рабочих мест, обеспечат образование тысячам детей..." - вот что должно было прозвучать с телеэкранов! 
  
  ...В конце он бы скромно дал понять, что не нуждается в дифирамбах. А вместо этого его облили помоями! Просто окунули в дерьмо, заставив оправдываться, как школьника, плохо выучившего урок! Даже думать больше об этом не хочется...
  Он нажал кнопку коммуникатора.
  - Андрэ!
  - Слушаю, сэр.
  - Как зовут ублюдка, что вел программу?
  - Джонатан Вульф, сэр. Это...
  - Не важно! Позаботься о том, чтобы он никогда больше не нашел работу. 
  - Да, сэр.
  Траск коротко вздохнул.
  - Едем к мисс Каталиадис. Нужен букет, она, как ты помнишь, любит розы.
  - Сэр? Смею напомнить, ваш самолет готов. Пилоты ждут, полетный план утвержден...
  - Я хочу видеть её прямо сейчас!
  - Да хозяин. Уже поворачиваем. Предупредить мисс Каталиадис о вашем визите?
  - Не надо.
  Траск старался без надобности не грубить подчиненным. Каждый раз, когда приходилось резче, чем обычно, говорить с людьми, он вспоминал слова мамы:
  "Чем ниже социальный статус слуг, тем вежливее ты должен быть, Джон. Так всегда поступают настоящие аристократы"... 
  Он с нежностью подумал о матери. Уж было совсем собрался позвонить, но решил все же повременить. Сейчас лучше сосредоточиться на мисс Каталиадис. Стоило только представить, как ее лицо расцветет счастливой улыбкой... Он не может больше ждать!
  
  Поднимаясь в лифте на самый верхний этаж Ритца, Траск оглядел свое отражение в зеркале: волосы лежат безупречно, небесно-голубая рубашка подчеркивает цвет глаз, галстук... Сорвав галстук, бросил его на пол. Расстегнул верхнюю пуговицу. К черту формальности! Он будет смелым, он будет остроумным и фантастически привлекательным, и наконец, получит долгожданный приз!
  
  Выйдя из лифта в холл апартаментов, Траск в последний раз проверил, не торчит ли вихор на макушке, и, обогнув букет в напольной вазе, шагнул в гостиную.
  Деметра Каталиадис стояла у окна, мягкий свет обрисовывал безупречную фигуру в деловом платье. Роскошные волосы не струились по плечам, как нравилось Траску, а были убраны в строгую прическу. Услышав шаги, она повернулась.
  - Джон? Вы сказали, что летите в Нью-Йорк!
  - Вот, захотел вас увидеть, перед отъездом...
  Подойдя к девушке, он выжидающе приподнялся на цыпочки. После секундного колебания Деметра наклонилась, позволяя поцеловать себя в щеку.
  - Я опаздываю на заседание комитета по образованию, так что... - она нетерпеливо посмотрела на дверь. 
  Траск про себя улыбнулся. Сейчас эта гордячка позабудет о своих комитетах!
  
  Поймав руки девушки, он подвел ее к дивану и, слегка нажав, усадил. Терпеть не мог заглядывать в глаза собеседнику снизу вверх...
  Мысли лихорадочно метались. С чего начать? Сразу - с места в карьер, или взять паузу и отвлечь её внимание посторонним разговором? Деметра бросила еще один нетерпеливый взгляд на дверь, затем на часы, и, еле заметно вздохнув, вымученно улыбнулась.
  - Итак, Джон, что вы хотите мне сказать?
  
  Они познакомились на регате: Деметра управляла одноместной яхтой.  Смелая девушка! Настоящая леди - как раз такая, какую бы одобрила мама. Траск сразу решил, что она должна стать венцом, самым драгоценным приобретением в его коллекции красавиц... Разумеется, после свадьбы ни о каких спортивных подвигах и речи быть не может!
  
  Деметра ждала, присев на самый краешек дивана. Траск было примостился рядом, но снова встал. Так он мог смотреть в глаза девушке, не задирая голову. Бросив взгляд на её изящные ступни, обутые в модельные лодочки на высоченных шпильках, мысленно сделал пометку отучить будущую жену носить такую безвкусную обувь...
  - Дорогая! - он снова проверил, не торчит ли вихор. - Мы знакомы уже несколько месяцев, и мне кажется, настала пора скрепить наши отношения.
  Деметра смотрела с легким удивлением, чуть приподняв безупречные брови.
  - О! Простите! - Траск полез в карман за кольцом.
  Открыв коробочку, он выставил перед собой драгоценность, как щит. Настоящее произведение искусства, он заказал его у самого известного ювелира Лондона в тот самый день, когда решил жениться...
  
  Деметра несколько секунд смотрела на бриллиант, затем перевела взгляд на Траска и сложила руки на груди.  
  
  Через несколько секунд он будто очнулся:
  - Дорогая! Я понимаю ваше недоумение! Я собирался организовать грандиозное шоу, и поверьте, никто бы не обвинил Джона Траска в недостатке романтики... Но я не мог больше ждать! - в его голосе прорезались капризные нотки. - Мое нетерпение можно простить, согласитесь...
  - Но Джон! Я не собираюсь выходить за вас замуж!
  
  Траск онемел. Сотни самых красивых девушек, - известных кинозвезд, моделей мировых подиумов, - мечтали написать на своей визитной карточке "Миссис Траск"! Он видел это в их глазах, в их позах, в том, как благоговейно они прикасались к его рукаву на светских приемах... Он же, черт возьми, мультимиллиардер! Старый добрый Джонни, король вечеринок Майами-бич!
  Траск вспомнил пресс-релиз с объявлением о помолвке, который приказал разослать перед тем, как отправиться к Деметре... Он закрыл глаза и сделал глубокий взох. Нет. Этого не может быть.
  
  - Дорогая! Вы что, шутите?
  - Вовсе нет! - девушка была совершенно искренна в своем в замешательстве. 
  Траск сверлил Деметру взглядом, подступив почти вплотную. Наконец-то он смотрел на неё сверху вниз!
  - А что же? Почему вы просто не ответите "Да"? - такой момент упущен! Отбросив коробку с кольцом, он сунул руки в карманы брюк. Происходящее повергало его в жуткое недоумение. - Как вы можете не согласиться? Вы что, сумасшедшая?
  Деметра пожала плечами:
  - Ну... Во первых, я уже помолвлена.
  У Траска потемнело в глазах, дыхание перехватило. Вонзив ногти в ладони, он сжимал кулаки, пока не почувствовал, что выступила кровь. 
  - Что... вы сказали? - переспросил он.
  - У меня есть жених! Вас это удивляет? И потом... Даже не знаю, как подчеркнуть всю важность того, что хочу сказать... - она пристально посмотрела Траску в глаза: -  Я не хочу выходить за вас замуж, Джон.
  Встав с дивана, девушка осторожно обогнула стоящего столбом Траска, и отступила к окну. Повернувшись к нему спиной, какое-то время глядела в окно, постукивая носком туфли по ковру, затем нетерпеливо обернулась, всплеснула руками и воскликнула:
  - Да с чего вы взяли, что я должна пойти за вас замуж?
  
  Траск взял себя в руки и приготовился к битве.
  - Вы охотно находились в моем обществе. Принимали ухаживания, подарки, оставались со мной наедине...
  - У вас, англичан, слишком архаичные представления об отношениях! Может, после свадьбы вы потребуете доказательства моей девственности?
  - Это будет совсем не лишним! - прорычал он. - Подумать только! Жених... Кто это? Какой-нибудь проходимец, зарящийся на состояние вашего папочки? Вы об этом подумали? - он нервно заходил вдоль дивана. - Нам, сильным мира сего, стоит держаться друг друга! Только мы, те, кто находится на вершине социальной лестницы, можем основать новую расу строгих, но справедливых правителей...
  - Джон, что вы несете? - Деметра смотрела на него с брезгливым удивлением. 
  Траск понял, что несколько увлекся. После свадьбы, - грандиозного события, не оставившего равнодушным никого в мире, - он должен был посвятить её в свой План... 
  - Послушайте, Джон... - сделав над собой усилие, она взяла Траска за руку. - Давайте не будем ссориться. Произошло небольшое недоразумение. Я же, в конце концов, никогда не давала повода думать...
  - Да чего тут думать! - Траск взорвался. - Вы должны бросить этого негодяя прямо сейчас и точка! Может быть, я смогу вас когда-нибудь простить...
  Деметра отступила.
  - Мистер Траск! Вы... Переходите все границы. - глаза девушки сверкали. - Запомните: я никогда не выйду за вас! Скорее небо рухнет на землю... Уходите. У меня очень мало времени. - и она отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
  
  Ничего не видя, Траск побрел к выходу. Наткнулся на вазу, опрокинул, и принялся топтать цветы, размазывая влажную зелень по белоснежному ковру. Пожалел, что дверью лифта нельзя изо всех сил хлопнуть...
  Она одумается, иначе и быть не может! На коленях приползет. Заносчивая стерва... Английский аристократ делает предложение греческой полукровке, а та нос воротит! Он вынудит Деметру пожалеть, чего бы это не стоило!
  
  Спрятавшись в прохладном чреве лимузина, Траск затих. Могло показаться, что он спит, если б не руки. Они были похожи на бледных зверьков, выглянувших из норок-рукавов. Перебирая пальцами - лапками, покрытыми рыжим пушком, они  суетливо бегали по невидимой клавиатуре...
  Через некоторое время Траск успокоился, открыл глаза и сел прямо. Выглянул было в окно, но тут же задернул черную шторку. Пусть будет темно. Нажал кнопку коммуникатора:
  - Андрэ! Ты знал, что у мисс Каталиадис есть жених? - помощник не отвечал. - Как так получилось, Андрэ, что я выставил себя дураком? Почему ты позволил мне так опозориться?
  
  Траск снова начал задыхаться, в висках застучала кровь. Он накажет Деметру за это унижение. Не забытое, но тщательно скрываемое чувство, что постоянно владело им в школе и колледже...
  Она смотрела на него, как те детки, что разъезжали на личных авто с шоферами, когда ему нужно было добираться на автобусе, через весь Лондон...         Так же, как те девчонки, про которых другие парни рассказывали, что они доступны буквально любому. Но не ему... 
  За широко расставленные, немного выпученные глаза и небольшой рост в колледже Траска прозвали Лягушонком, придавая прозвищу налет снисходительности и брезгливости. Натали Эшвуд как-то заявила, что не поцелует его, даже если он превратится в принца... 
  Она была первой. Траск тщательно припомнил чувство превосходства, что овладело им, когда лживая сучка Натали наконец сдалась...
  
  Воспоминания о триумфе подбодрили, дав возможность планировать, не задыхаясь от злости.
  -   Андрэ!
  - Да, хозяин. 
  - Запускай Удильщика.  Пусть найдет всё о женихе Деметры: чем занимается, где обедает, какое белье носит... Всё! И еще... Старик Каталиадис. Акции, капитал - до последнего пенни. Любовницы, внебрачные дети, мутные делишки... Их просто не может не быть, уж я-то знаю! Как можно быстрее!
  - Я мог бы поработать сам...
  - Нет! Пусть этим займется Удильщик, у него получится лучше.
  - Как скажете, хозяин.
  
  Предвкушение мести успокоило окончательно. Теперь можно лететь. Кстати! В самолете ждут особенные бортпроводницы... Повеселев, Траск потянулся к бару и достал пакетик соленых орешков. Зашуршал упаковкой, осыпая солью рубашку, брюки и коврик под ногами, и на время выбросил Деметру из головы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 3
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.
  
  ...Таким сказочным идиотом я не чувствовал себя никогда. Мерфи выскочил за дверь и... исчез. Испарился, как Гудини из стеклянного бака. Утек сквозь пальцы. 
  Пока я ворочался на полу, как перевернутая черепаха, стараясь переждать боль в плече... Сцепив зубы, чтобы не заорать, не завыть в голос... Чуть не окочурился, ей богу. Два года прошло, а она все болит. Доктора говорят - невроз. В гробу я видал такие неврозы... Лежал, потел, как мышь, и никак не мог подняться на ноги...
  Рядом хрипел конвойный. Лицо у него было багровое, как при апоплексическом ударе. Пока вызвал к нему помощь... 
  Секунды уходили, я представлял, как Мерфи бежит к выходу, как дежурные вскидывают автоматы...
  И в самом деле выстрел! Правда, из табельного... 
  
  ...Открытое окно обнаружили быстро. Как он угадал, что именно здесь разболтался штырь? Повезло? Не мог же Мерфи знать об этом заранее?
  Пока организовали погоню...
  
  А потом - это дикое, невозможное в природе падение статуи с крыши Большого. Специалисты сказали - давний дефект, неравномерное распределение массы...
  Мерфи ушел легко и красиво, как колобок от глупого зайца. На вид - модный мальчик: тесный пиджачок, очечки, галстук-бабочка... Учитель. Английская поэзия, мать ее за ногу! Когда меня предупредили, что парень дерется в боях без правил - не поверил. Днем читать Шекспира восторженным барышням, а ночью - ломать ребра и отрывать уши? Даже когда он не очень правдоподобно смутился - не поверил. Не смог. Наручников не надел.
  И только увидев профессиональный удар... Я - идиот. Сказочный. Привык иметь дело с отечественными уркаганами, для которых понты - это всё. Они ж без татухи на груди и пяти золотых перстней себя голыми чувствуют. А ведь внешность обманчива, это все знают. Только забывают порой... 
  
  - Илья Романович, можно к тебе?
  Я вскочил, по привычке вытянулся во фрунт, но тут же опомнился. 
  - Разумеется, Константин Петрович. Милости просим.
  - Что, чувствуешь себя идиотом?
  - Не то слово. Повеситься бы...
  - Ты это брось. Лучше коньяку выпей.
  Я удивился. Чтобы шеф предлагал выпить прямо на рабочем месте?
  - Не переживай, Илья. Просто ты еще не привык. У тебя на войне как было? Или свой - или чужой. У нас всё гораздо заковыристей. - Кремлёв уселся в гостевое кресло, я рухнул в свое. - Убивают не в пример реже, но... - он развел руками и многозначительно поднял брови.
  - Да я всё понимаю, Константин Петрович. Простите. Больше не повториться.
  Он фыркнул, как сенбернар. Несколько мгновений сверлил меня взглядом, затем снова вздохнул и бросил на стол папку.
  - Ему уже успели кличку дать: Фокусник. - произнес шеф, глядя в сторону.
  - Я тоже вспомнил о Гудини. Как он мастерски исчез...
  - Ребята божатся, что это он снес статую.
  - Чертовщина какая-то!
  - Вот именно. - Кремлев многозначительно кивнул. - В моем городе никто не должен бросаться статуями! Это вандализм, в конце концов. Памятником культуры...
  - Константин Петрович! Вы что, тоже верите, что...
  - А ты почитай. - он кивнул на папку. - Заокеанские коллеги там много чего настрочили. Чертовщина, - как ты только что правильно заметил. 
  Я насторожился.
  - И что, они вот так, за здорово живешь, делятся информацией?
  - Хотели впечатлить, я так себе думаю. - Кремлёв пожал плечами. - Мол, видите, какой сложный случай. Не справитесь...
  - А может, наоборот, подначить? Типа, на "слабо"?
  - Кто их разберет? Чужая душа - потемки... Но только сдается мне, сильно их этот парень допек. У него, между прочим, папаша - конгрессмен. Мордехай Мерфи...
  - Ну и что?
  - Эх ты, военная косточка... Ничего в политике не разумеешь.
  Я пожал плечами. А чего тут разуметь? Может, ФБР нужен сын, чтобы шантажировать отца, например... Всякое в жизни бывает. 
  - Парень решил скорее нажить неприятности с нами, чем попасть к ним. У него мать умерла. Узнав, что она покончила с собой, он  того... сбрендил. Сорвался. 
  - Вот именно. Теперь ищи его, свищи... - Шеф задумчиво постучал по пластиковому боку папки, поджал губы, посопел...
  - Ну... тебе и карты в руки! - как-то не к месту закончил он, и поднялся.
  - В смысле?
  - Займись им. Найди, убеди поговорить. Рассказать... 
  - А может, он серийный убийца? Маньяк? Что он у нас в России забыл?  - Кремлев снова фыркнул.
  - Давай, рой землю. Очень хочется послушать, как он своротил эту статую...
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ
  
  Как был, в одной рубашке и ботинках без шнурков, я бежал сквозь солнечный морозный день, сквозь порывы секущего ветра и вонь выхлопных газов. Горло нестерпимо жгло, глаза слезились. К тому же, несколько раз упав, в кровь рассадил руки и коленки...
  Подземный переход. Вниз, по обледеневшим ступенькам... Ноги скользят, ладонь прилипает к железному поручню.
  Без "щелчка" не обойтись, что бы не говорила моя хромая удача. Если подумать... Когда это началось? Не сегодня, это точно. Месяц назад я впервые проиграл бой. Нокаут, и всего на третьей минуте... На скуле - синяк, губа разбита. Как появиться в универе? Надо было позвонить, сказаться больным... Так нет же, поперся на лекции! Я же - законопослушный иностранец, не шелупонь какая-нибудь...  Студентки просто обезумели:
  - Что стряслось, мистер Мерфи?
  - С лестницы упал, вот незадача!
  - Ах, мистер Мерфи! Разрешите за вами поухаживать!
  Милые барышни, видели бы вы меня сейчас...
  
  Я оглядел сумеречный, сырой туннель. В воздухе - столбы пара из канализационных решеток, в них снуют смутные тени - люди спешат миновать неприятное место.
  Вывеска "Секонд Хенд", рядом - магазинчик электроники. Оба хозяина в тулупах и шапках с ушами. Шмыгая носами, пьют что-то горячее. До них - десять шагов. Я "щелкаю".
  Один, два, три, четыре... Мальчишка подбегает к витрине. Шесть, семь... Сгребает в охапку телефоны, и бежит прочь. Продавцы замерли в изумлении от наглости подростка. Восемь, девять... Я стремительно вхожу в "Секонд", на меня никто не смотрит: воришка убегает, мужики, забыв обо всем, за ним.
  Проходя через павильон, сдергиваю с вешалки серый пуховик, не глядя хватаю какую-то шапку, вязаные перчатки... Никто на меня не смотрит.
  
  Наконец-то тепло. Смешную шапку с помпоном - по самые брови, руки - поглубже в карманы... Мельком глянул в витрину - сам себя не узнал. Морда небритая, взгляд загнанный... Здесь таких называют бомжами. Ну и ладно, ну и хорошо. Это - не я. Не Алекс Мерфи, знаток английской поэзии, еще вчера -  законодатель мод, любимец молоденьких студенток, а бомж. Просто бомж... 
  Пальцы в кармане провалились в дырку, нащупали какую-то бумажку. Ну надо же! Десять евро... Качели раскачиваются всё сильнее. За каждую поблажку придется платить втридорога.
  Выменял бумажку на стакан горячего чаю и несколько пирожков, поел прямо на ходу. Никто не запомнит бродягу, разве что - огромный красный помпон. Очень хотелось присесть, обдумать дальнейшие действия, но сидеть нельзя...
  Джафар будет меня искать. Русская контрразведка будет меня искать. Интерпол? Вот уж не знаю, зачем я понадобился интерполу... 
  
  Автобус, дыша выхлопами, гостеприимно распахнул двери. А... Почему бы и нет?
  Внутри тепло и душно. Я смотрю сквозь черное окно на улицу - там, несмотря на густой снег, бурление жизни. Люди смеются, спешат домой, к котлетам и борщу... К женам, мужьям, детям, телевизорам... Автобус подскакивает на ухабах. Привалившись головой к дребезжащему стеклу, я засыпаю.
  Во сне - улыбка мамы и сердитое лицо отца...
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 4
  
  ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН.
  Некоторое время смотрел сквозь тонированное стекло на улицы Лондона, развлекая себя привычной игрой: а что если б они, эти мелкие людишки, знали, что здесь, в бронированном лимузине, нахожусь Я? Джон Траск? Вот лимузин подъезжает к Букингемскому дворцу, я вхожу в Зал приемов, сажусь на трон... И к черту эту старую грымзу, которой сейчас поклоняется плебс...
  
  - Мистер Траск, появились новости.
  - Занимайся этим сам, Андрэ. У меня нет настроения.
  - Вы должны взглянуть, сэр. Это важно.
  
  Траск вздохнул, и открыл планшет. Ну что там еще может быть?
  
  "В открытом письме известный миллиардер Джон Траск заявил: - "Использование роботизированного оружия выгодно отразится на мировой экономике. Так как для его производства не нужны редкие материалы и дорогостоящие технологии, как например, для производства ядерных ракет, цена такого оружия будет удивительно небольшой, что позволит сократить бюджеты военных на несколько миллиардов фунтов"...
      Но мистер Траск забыл упомянуть, что снижение стоимости, как правило, приводит к увеличению производства! А не ему ли принадлежат самые крупные заводы робототехники, размещенные в странах третьего мира?
      Получается, он сможет контролировать правительства бедных стран, манипулируя рабочими местами и экономикой. К тому же, это наводнит рынок дешевым, доступным всем подряд, супероружием! 
      Что же останется мирным гражданам? Куда денется политика ядерного сдерживания, если в бой ринутся полчища роботов? Не ожидают ли нас новые "Войны Клонов", которые уничтожат тот мир, который мы любим, как это случилось в известной космической саге?..."
  
  В бешенстве Траск выключил экран. Да что же это такое? "Открытое письмо" должно было стать венцом его Плана! Он ожидал бурных оваций, маршей доброй воли, премии Мира, в конце концов! Ведь вместо людей воевать будут роботы - разве не к этому должно стремиться просвещенное человечество?
  И снова - дикая, чудовищная выходка газетчиков, как и в истории с Марсом. Они опять перевернули всё с ног на голову! Где допущена ошибка? Что пошло не так? Кого в этом винить? Почему вдруг, после стольких лет, его подстерегает провал за провалом? Никогда такого не было... Даже в те далекие времена, когда он с бульдожьей хваткой и упорством зарабатывал свои первые миллионы...
  
  Ему всё давалось легко. Как умелый дирижер, Траск играл на человеческих слабостях, применяя методы, усвоенные еще в детстве...
  Мать, глотнув дешевого виски, читала ему на ночь "Крестного отца", и Джон представлял себя Доном Карлеоне, только более влиятельным и богатым. Много лет назад, в их крошечной квартирке в Восточном Лондоне он уже знал, кем станет...
  Но сейчас творилось что-то невероятное. Два провала за один день! Считая отказ Деметры - три! 
  Он закрыл лицо руками. Не надо было вспоминать об этой стерве... Слава богу, Андрэ не успел обнародовать новость о помолвке. Все эти так называемые "друзья", завистники, должники и прихлебатели, не упустили бы шанса позлорадствовать, прикрываясь фальшивым сочувствием. И всегда, неизменно - сверху вниз... 
  Траск не любил людей. В их обществе он чувствовал себя ребенком - трудно выглядеть великим, когда нужно задирать голову, чтобы посмотреть в глаза собеседнику...
  Он открыл очередной пакетик - на этот раз чипсов, и обратился к секретарю:
  - Андрэ! Что с Удильщиком?
  Пауза.
  - Андрэ! Я не собираюсь ждать весь день!
  - Я предупреждал, что его рано запускать, сэр. Вы меня не послушали, и теперь я не пойму, что за чертовщина творится на рынке ценных бумаг...
  
  Только он, старый добрый Андрэ, мог позволить столь небрежный тон. Они были вместе с самого детства... Толстый неуклюжий мальчик в клетчатых брюках, канареечной рубашке и нелепой бабочке, - над ним тоже смеялись и не хотели играть... Аутичный ребенок сам находил развлечения.
  Узнав о тайных забавах Андрэ, Траск хотел всего лишь припугнуть одноклассника, чтобы заставить его подчиняться, но потом... Потом понял, каким он может стать в умелых руках. Андрэ только с виду казался тупым, заторможенным... За нелепой внешностью, как это часто бывает, скрывался острый, изобретательный ум. И всего лишь нуждался в управлении...
  Потакая его слабостям, Траск добился абсолютной преданности, сделав Андрэ своим тайным оружием. Они многое пережили вместе, и это позволяло помощнику проявлять неуважение. Иногда.
  
  - Что ты имеешь в виду, объясни толком!
  - Котировки акций падают. На данный момент мы потеряли четверть миллиарда...
  
  Траск подобрался. Все обиды отошли на задний план. Лучше всего он чувствовал себя в состоянии едва сдерживаемого возбуждения: когда опасность подбиралась близко, ни на что другое не оставалось времени.
  
  - Ты думаешь, это как-то связано с Удильщиком?
  - Не знаю, сэр, нужно разобраться. 
  - Кто-то пытается "вытрясти спекулянтов"?
  - В том-то и дело, что никто конкретно. Просто пошла общая тенденция, и всё. Так бывает, когда играют на понижение...
  Траск принял решение:
  - Мы не летим в Нью-Йорк, отмени все встречи. Свяжись с конторой, они должны быть готовы выполнять команды в мгновение ока.
  - Да, сэр. 
  Секретарь отдал водителю приказ свободно колесить по городу, а сам углубился в плотные столбцы цифр на экране ноутбука. Они оба привыкли работать в машине, - лимузин давно стал передвижным офисом. Теплым, уютным и безопасным...
  
  Траск зловеще улыбнулся: Большая Игра началась!
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 5
  
  АЛЕКС МЕРФИ, МОСКВА.
  
  Рывком выбило из сна. Кто-то меня толкнул, нас потащило по проходу, ударяя о ножки сидений... Грохот, скрежет, детский плач... 
  Судорожно хватаясь за поручни, выбрался из тяжелой, душной людской кучи, но тут раздался еще один толчок... Автобус повалило на бок, понесло. В окне над головой мелькнули оранжевые всполохи... Скрежет перешел в пронзительный металлический визг. Еще один удар, потолок мнется, а мы все внутри - как килька в томате... 
  Качели взлетели слишком высоко.
  
  - Эй, тут кажись живой!
  - Где я? - голос не слушается, и кажется, я заговорил по-английски...
  - Точно живой! Давай носилки!
  - Подождите! Что случилось? Кто вы?
  Мне в лицо тычется пятерня в грязной вязаной перчатке с обрезанными пальцами. Ногти с черными каемками и в заусенцах.
  - Сколько пальцев? Как зовут?
  - Куда вы меня тащите?
  - Успокойтесь, у вас шок. Сейчас сделаем укольчик... - подходит девушка. Шмыгает носом, неловко держа шприц варежкой.
  - Да подождите! Я цел! Ни царапины!
  - Могут быть внутренние повреждения. Не сопротивляйтесь, гражданин! Сейчас вас отвезут в больницу...
  Склоняясь надо мной, она старается улыбнуться, но подбородок предательски дрожит, глаза - белые от испуга... Да что случилось-то?
  - Не надо меня никуда везти! Я не хочу! Выпустите меня!
  Я задергался, пытаясь слезть с каталки. Панический ужас мешал вдохнуть... Я же сбежал, у меня же получилось!
  
  Наконец, выпростав руки, расстегнул пряжки... Мои плечи придавили чьи-то руки:
  - Браток! Не гневи Бога, послушай сестричку. - таким тоном обычно говорят с психами...
  - Да я здоров! Ничего не болит!
  - Вот то-то и оно... Все остальные всмятку, а у него - даже не болит ничего. Считай, в рубашке родился. И с золотой ложкой в жопе.
  Я разом вспотел, в ушах зазвенело.
  - Что... Вы... Говорите?
  - В рубашке...
  - Нет! Что случилось? Как автобус?
  - Никого больше нет, браток. Не выжили. Только ты.
  
  Живот скрутило. Я оттолкнул мужика, неловко соскользнул с каталки и упал на колени. Жгучая горечь поднялась из желудка, заполнила рот и ноздри, я закашлялся. Что я сделал не так? Почему погибли эти люди? Я даже не знал никого из них! Почему они погибли, а я - нет?!
  Откатившись от дымящейся рвоты, я сел, набрал полную пригоршню колких льдинок и размазал по лицу. Снег окрасился красным. Недоуменно посмотрел на него, набрал чистого, и снова прижал к щекам. Ничего не понимаю... 
  
  Сколько в автобусе было человек? Тридцать? Сорок? Почему они? Я же не "щелкал" почти, жил себе, никого не трогал... Надо сдаться, пока не поздно. Пока люди не начали гибнуть сотнями... Кому я мог помешать? Вынуждают меня бежать, а страдают другие...
  
  Я с трудом поднялся на ноги. В груди жжет, во рту вкус крови и рвоты.
  - Гражданин! Ложитесь на каталку! У вас внутреннее кровотечение!
  - Ничего страшного. Это зуб. - собственный голос шел издалека, сквозь слой ваты.
  Оглядевшись, я приметил темный проход между домами. Не "щелкать"! Ни в коем случае не "щелкать", пока еще кто-нибудь не пострадал! И так до конца жизни не отмоюсь...
  Сколько раз я задавал себе этот вопрос: стоит моя безопасность чужих жизней? Почему кто-то должен умирать, чтобы жил я, Алекс Мерфи? Кто так решил?
  Ответа у меня нет. Не рискну даже предположить, что начнется, если к моему лбу приставят пистолет... Конец света? Ядерная война?
  А может... Может я болен, и то, что происходит - лишь плод моего воображения?
  
  - Гражданин! Как вас зовут? Скажите свое имя и позвольте доставить себя в больницу! - хватают за плечи, пытаются уложить.
  - Извините. Мне надо идти... - выворачиваюсь, отталкиваясь руками бегу, не разбирая дороги. Вслед несется:
  - Да вы что! С ума сошли? Держите его! Он сошел с ума! У него шок!
  
  ...Меж двух пожарных машин, затем под самосвал, за мусорные баки и - в темный переулок. Фонари не горят, по обочинам - легковушки под пухлыми белыми шапками. Снег продолжает идти.
  
  Побежал, но в груди закололо слишком сильно. Знакомые ощущения: сломаны ребра. Ладно, просто шагом... Черт, почему кровь из горла? Это же просто зуб! Остановиться на минутку, голову вниз, чтобы унять головокружение... В глазах потемнело. Рука бессильно скользнула по забору... Подумал: - "какой холодный снег" - и отключился.
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 6
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА
  
  Алексей Мёрфи... Мать - русская, дочь иммигрантов. Теперь понятно: когда запахло жареным, мальчишку потянуло на родину предков. Несмотря на высокопоставленного папочку.
  Хотя... Совсем даже и не мальчишку. Двадцать восемь лет, в прошлом -  морской котик... Да мы с ним могли столкнуться где-нибудь под Самаррой! Не так прост Колобок, не так прост... 
  Что там с его матерью? Парень слетел с катушек после того, как я сказал о её смерти. С другой стороны, кого бы такое известие оставило равнодушным?
  
  Вошел Михалыч. В распахнутом тулупе, в одной руке - шапка, в другой - какие-то бумаги. Запахло морозом и беломором.
  - Романыч, нашли кажись. Вот фотки.
  - Давай! - я вскочил. - Давай, давай!
  Внимательно изучаю снимки, один за другим.
  Да... Это может быть он. Шапка дурацкая, но глаза... Жесткая линия рта, подбородок... Это он!
  - Михалыч, откуда это?
  - Авария в Капотне. Автобус перевернулся на гололеде... После того, как в него бетономешалка врезалась. Фото из автобуса, там была камера. 
  - И что? Вы его взяли?
  - Нет. Он... снова исчез.
  - Люди из автобуса, очевидцы, кареты скорой помощи... Опросить всех!
  - Там... - Михалыч размотал пушистый шарф, вытер им лоб и присел на стул. -  Романыч, из того автобуса никто не выжил. Только Фокусник.
  Это вам не падение чугунных лошадей... Люди - это уже серьезно!
  - Сколько... - я перевел дыхание. - Сколько там было человек?
  - Всего?...
  - Да! Всего! Сколько?!
  - Тридцать семь. Автобус - всмятку, как консервная банка. Мы уже потом, по описаниям восстановили... Очевидцы - медсестричка из скорой и пожарники: вытащили одного, на нем - ни царапины. В рубашке родился... Погрузили на каталку, пристегнули, кислород дали, всё честь по чести... А он очнулся и - давай бог ноги. Ребята только руками развели. Послали наряд милиции - искать. Сестричка сказала, у пострадавшего - посттравматический шок и кровь горлом. Не нашли, только пятна этой самой крови на снегу, в подворотне...
  - Ищите дальше!
  - Да ищем, ищем... Больницы оповестили, морги... По отделениям ориентировку разослали. Фокусник - он и есть...
  - Ты мне это брось. Чтобы никакой чертовщины! Обычный он... Только везучий больно.
  - Да кто б спорил?
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ, МОСКВА.
  
  Проснулся от яркого солнца. Попытался вскочить, но в груди взорвалась боль. 
  - Не дергайся. Снова отключишься. - надо мной лицо: высокие скулы, острый подбородок, зеленые, узкие глаза... Очень необычное лицо.
  - Вы кто? - я осторожно приподнялся. В груди кольнуло.
  - Дед Пихто.
  - Странное имя...
  - Не страннее тебя. - девчонка села напротив, закурила...
  - Вы мне помогли?
  - Иду - а он лежит. Как мертвый щенок. И кровь...
  - Вы не вызвали полицию? Скорую?
  - А надо было? - смотрит с интересом. Глаза злые, как у голодной кошки.
  - Нет, нет... Спасибо. Думаю, со мной уже всё в порядке. Я могу идти?
  - У нас - свободная страна. Так, кажется, говорят в Америке?
  Я насторожился. Огляделся внимательнее. Сарай? Склад? Сквозь щели в заколоченных окнах - солнце, на полу - консервные банки, окурки, рваные пакеты...
  - С чего вы взяли, что я - американец?
  - Акцент. Поведение... Еле дышит ведь, а зубы в улыбке скалит. Так только пиндосы делают - защитная реакция... И вежливый. Аж противно.
  
  На ней были видавшие виды армейские ботинки, джинсы с дырками на коленях, тонкая курточка не по погоде, зеленый шарф и огромный, радужной расцветки, берет. Огненно-рыжие пряди рассыпались по плечам.
  - Сама-то кто будешь? 
  - Самостоятельная девушка. Деловая
  - И почему у деловой девушки такой потрепанный вид?
  Непонятно, зачем я нарываюсь?
  - Просто временные трудности... - она отвела глаза, прикусив нижнюю губу.
  - И, тем не менее, ты меня подобрала.
  - Не бросать же бездомное животное. Метафора. Это...
  - Я знаю, что такое метафора! Я, если хочешь знать, поэзию преподаю! - мы сердито уставились друг на друга. Стало смешно: сидят два бродяги на помойке и спорят, кто круче... - Извини. Спасибо тебе. Иначе я бы замерз.
  - Пользуйся на здоровье. Хотя здоровья-то у тебя и нет. Язык в крови... Есть  одна больничка на окраине... Всех принимают, бомж ты или не бомж. И документы не спрашивают.
  - Это всего лишь ребро. Пройдет.
  - Ну, тебе виднее... Поэт.
  - Алекс. Очень приятно.
  - Лёха, значит. Ну-ну... Я - Ассоль.
  Она была странная. В смысле - все девушки немного странные, но она... Вела себя так, будто знает что-то, недоступное мне. И это знание делает её главнее.
  
  С трудом сел. Ассоль протянула бутылку с водой. Вода ломит зубы, но я пью, пока не начинает течь по подбородку. Отдышался, вытер рот. На рукаве остался грязно-розовый след. 
  ...Как мне теперь попасть в Нью-Йорк? Причем, быстро? Джафар наверняка думает, что я его подставил... В тотализаторе крутятся большие деньги, из-за меня сегодня кто-то стал беднее. Пострадавшие спросят с организатора - Джафара, а он - с меня. Зря я сказал про Нью-Йорк... Теперь его ребята не пропустят ни одного самолета.
  Снова знак? Моя хромая удача не может допустить, чтобы я летел в Штаты? Слюна неожиданно стала горькой: я не должен был попасть на бой с Хирамом, ставленником Джафара. Не должен был получить билет и улететь...
  
  - Эй! Ты что, заснул?
  - Прости, задумался.
  - Надеюсь, о том, что собираешься делать дальше.
  Я посмотрел на нее внимательнее.
  - А тебе-то что?
  - Да ничего... - неприязненно пожав плечиками, она поднялась с тючка, на котором сидела. - Больно надо было... 
  Тючок оказался рюкзаком, Ассоль закинула лямки на плечи.
  - Бывай, Лёшик. Надеюсь, больше не увидимся.
  
  Вдруг оборвалось сердце. Я испугался, что она сейчас уйдет. Может, боялся остаться один на один со всеми вдруг свалившимися проблемами, а может... Я и вправду никогда не видел таких удивительных глаз.
  - Подожди! - она нехотя обернулась. Я поднялся, кряхтя, и сделал пару шагов к ней навстречу. - Извини меня, правда... Я не думал, что говорю. Я ведь не просто так оказался там, в сугробе...
  - Слепой козе видно, что ты в дерьме по самые помидоры...
  Она с тревогой глянула на выход, завешенный плотным куском полиэтилена. 
  - Я был бы очень благодарен за любую помощь. Пожалуйста.
  Снаружи доносились выкрики торговцев, гомон толпы, запах горячего масла и  протухших овощей. Только сейчас сообразил, что мы - где-то на рынке. Как она меня сюда притащила? 
  -  Так что дальше-то? Планы есть?
  Я решился.
  - Вчера должна была состояться встреча с влиятельными людьми. Я опоздал, и теперь они думают, что я их подставил.
  - То есть, тебе нужно спрятаться.
  - Да. Собственно...
  - Не объясняй. Меньше знаешь, крепче спишь, верно?
  Она взяла сигарету, щелкнула зажигалкой, выпустила дым... Я нервно сглотнул.
  И еще... Мне нужно в Нью-Йорк. Как можно скорее.
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 7
  
  
  ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН
  
  Раздался тревожный сигнал, Андрэ поспешно нажал кнопку коммуникатора, послушал несколько секунд и повернулся к Траску:
  - Авария в Тихом Океане. Супертанкер продул цистерны и... лодочка перевернулась. - он вернулся к сообщению.
  Голос на том конце механически выговаривал слова. Скорее всего, - думал помощник, - сбой системы произошел из-за неполадок в компьютера танкера...
  Траск протиснулся вперед и вырвал трубку из рук Андрэ.
  - Кто бы ты ни был, начинай рыть себе могилу! - провизжал он в микрофон, радуясь, что есть на ком сорвать злость.
  
  Очередная неудача. Только что он парил на крыльях вдохновения, и вот - лежит разбитый. Если общественность узнает, что половина океана залита нефтью из танкера, принадлежащего Икс-корпорейшн... Репутацию будет уже не спасти. После провала с Марсом и той статьи об оружии... Траск зарычал. 
  Как они умудрились проморгать эту новую угрозу? Куда смотрел Удильщик? Почему не предупредил?
  
  - Андрэ, нужно действовать молниеносно. Уничтожить всю информацию! Пусть этим займется Удильщик!
  - Уже сделано, сэр.
  - Ни одно слово об этом не должно просочиться! Никаких спутников, никаких съемок, полное радиомолчание. Ты меня понял?
  - Я подключил программу, как только узнал, сэр. Всё будет в порядке, не беспокойтесь.
  - Занимайся только этим, Андрэ, я отменяю все предыдущие распоряжения! Дальше я сам...
  
  В глазах вдруг потемнело и он осторожно откинулся на подушки. Салон начал вращаться, воздух сгустился, стал душным... Приступ. Траск упрямо сжал челюсти, не желая поддаваться слабости. Перед глазами замелькали яркие вспышки. 
  ...Белозубая улыбка Деметры. Детское, невыразительное лицо Андре - на щеке, как драгоценные рубины, мелкие капельки крови... Бледное лондонское небо, в которое улетает воздушный шарик - единственный подарок на день рождения... Колин, маленький паршивец, от твидового пиджачка которого вечно попахивало мочой, ударил его по руке и Джон выпустил веревочку... 
  ...Жареные каштаны. Ему так хотелось их попробовать... 
  ...Щербатая улыбка продавца сахарной ваты в парке... 
  ...Смех одноклассников, когда Фергюс подставил ему ножку, и Джон шлепнулся в в лужу. Ранец больно бьет в затылок... 
  И над всем этим - микеланджеловская улыбка матери... Запах дешевой косметики, кружево лифчика в вырезе халата, который она никогда не запахивала, находясь дома... Мыльная пена и лужица виски на черно-белом кафеле пола...
  
  Траск свернулся на сиденьи в позе зародыша. Перед лицом оказалась деревянная панель двери автомобиля. В нос ударил запах дорогого яхтного лака, которым он приказал покрыть светлый ясень. Этот резкий, живительный дух привел его в чувство.
  Салон лимузина продолжал вращаться, вызывая тошнотные позывы, но теперь он мог это контролировать. Замедлить вращение... Остановить... Вот так. Сосредоточиться, прослеживая тонкие прожилки на ясеневой доске...
  
  ...Когда мать позволяла себе лишнего, и нужно было просто переждать, сидя под кухонным столом, укрывшись за длинной бахромчатой скатертью от ее ищущего, мутного взора, он прятал лицо в коленях, склоняясь над старыми паркетинами, и, чтобы не было скучно, прослеживал жилки в дереве, одну за другой. К тому времени, как он заканчивал, мать обычно крепко спала в ванне с горячей водой. Пустая бутылка из-под виски, выпав из ее бледной руки, обычно лежала на полу. Он выползал из-под скатерти, спускал воду, а на её обнаженное, распаренное тело набрасывал большую купальную простыню...
  
  ...Придя в себя, Траск поднял голову и уперся взглядом в широкое лицо Андрэ. Поморщился, вспомнив кровь... Оказывается, помощник перешел в салон и теперь сидел напротив, очень близко. Его колени, обтянутые твидом в огромную клетку, были у самого лица Траска.
  - Вам уже лучше, сэр?
  Только ему одному позволялось быть свидетелем слабости. Только ему...
  - Всё в порядке. Отодвинься, дай мне место! От тебя воняет!
  - Это Глорианна, сэр. У неё течка.
  
  Одежда толстяка всегда пахла кошками. В его квартире на Стрэнде проживало одновременно от шести до десяти кошек. Он подбирал котят в подворотнях, находил бездомных скитальцев на улицах, кормил, заботился, лечил их странные кошачьи болезни... 
  Траск знал, что Андрэ является попечителем нескольких благотворительных фондов помощи бездомным кошкам. Эта его странная привязанность иногда раздражала, но в целом была безобидной, не считая запаха и шерсти... По сравнению с другими устрашающими привычками. И обходилась значительно дешевле.
  - Ты держишь ситуацию под контролем?
  - Разумеется, сэр. О танкере не беспокойтесь. Тем же маршрутом шел еще один корабль... Китайский, сэр. Нам удалось списать аварию на него. По счастью, китаец тоже вез нефть.
  - Вы его...
  Да, сэр. Не правда ли, получилось очень удачно?
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 8
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ
  
  - Ты правда думаешь, что это - хорошая идея? - мы стояли на путях. Мимо грохотали поезда, тянулись товарняки... Приходилось кричать. 
  Она пожала плечами.
  - Здесь электрички притормаживают. Ты вроде ловкий парень, должно получиться.
  - А если не получится?
  - Да ладно, не ссы... Ты что, никогда зацепингом не ездил? При твоем образе жизни только так и надо...
  - Да нормальный у меня образ жизни! Я в универе преподаю! Английскую, мать её, литературу!  Никакого терроризма, погонь, контрразведчиков и мафии!
  Я орал так, что запершило в горле. Наверное, это поезда. Слишком грохочут... Ассоль подошла и, привстав на цыпочки, сказала прямо в ухо:
  - Привыкай, Лёшик. 
  Похлопала по плечу, и пошла вдоль путей. Я поплелся следом.
  
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ
  
  Я решил проветриться. В Управлении дышать стало совершенно невозможно. Торжествующие, неприязненные взгляды... Еще бы. Новый "зам" Кремлева облажался! Упустил Фокусника, а тот взял да и опрокинул целый автобус с людьми! 
  И не сказать, чтобы у нас работали сплошь суеверные, необразованные люди... 
  Уже год, а я всё не могу привыкнуть. Сначала - операции, лечение,  затем - реабилитация, что бы там под ней не подразумевалось... Так называемая "мирная жизнь". В чем-то Константин Петрович прав, я еще не приспособился. Физически - вроде всё на месте, а если и болит - так это даже хорошо. Михалыч говорит, если ничего не болит, считай, ты уже умер... 
  А вот к интригам, подковерной борьбе, всем этим многозначительным мелочам душа не лежит. Сделали бы меня оперативником, как Михалыча... Но нет. Не повезло...
  
  ...Посыпанные солью дороги превратились в бурую грязь, теплый ветер пахнет канализацией. Я шел вдоль площади, надеясь погулять в парке. Посмотреть на детишек с бабулями, на глупых, толстых голубей, на чистое небо, в конце концов... Хоть ненадолго отвлечься. Но трудно не думать о белой обезьяне. Особенно, когда она корчит рожи и бесстыдно показывает красный зад.
  Я - далеко не Шерлок Холмс. Не идиот, конечно, но по части распутывания хитрых клубков, до Кремлева, бывшего оперативника, мне далеко. А у Мёрфи есть тайна. Нюхом чую, а объяснить не могу. Вот что он не преступник -могу поклясться. Убийц, психов всяких я насмотрелся...
  
  ***
  
  ...К кордону подходит дед. С трудом, опираясь на клюку, переставляет ноги в стоптанных ичигах. В темном, заскорузлом кулаке болтаются четки: черные и белые фасолины, нанизанные на нитку... Ребята вышли из КПП, улыбаются:
  - День добрый, отец, куда путь держишь? Водички? Сейчас, сделаем...
  А у меня свербит: другого слова и не подберу... Как будто под кожей - тысячи муравьев. Грызут, грызут... Гляжу на парней - автоматы скинули, закурили...
  
  У деда лицо коричневое, заросшее белоснежной бородой, чалма по самые брови, руки сухие, с желтыми ногтями... И тут я поймал его взгляд: 
  
  - "Аллах Акбар!" - и улыбнулся, показывая крепкие, молодые зубы...
  
  Взрыв разнес КПП, сержанту Курицину оторвало ногу, мальку первого года службы Ухаренко - голову. Один я целым остался. В последний момент, понимая, что уже поздно, что никого не спасти - прыгнул за стенку... 
  Тогда мне повезло. 
  Потом уже возненавидел это муравьиное копошение под кожей. Знал: как только оно появилось - всё. Не пронесет. Вот и сейчас: не в полную силу, но...
  
  Я тряхнул головой, сбрасывая оцепенение. Может, парень попал в неприятности и нуждается в помощи? Но зачем тогда бежать? 
  В то, что это он виноват в гибели пассажиров автобуса, я не верю, и не поверю никогда... И не потому, что проникся необъяснимой симпатией к иностранному гражданину, а потому, что исходя из принципов диалектического материализма, это - невозможно. К тому же, он сам там был, в автобусе...
  По мнению некоторых, я должен его ненавидеть. Как же! Такой плевок в карьеру... Легендарный "Орлиный Коготь" не смог применить свои необыкновенные (по слухам) боевые навыки и упустил преступника национального значения...
  
  Телефон названивал уже минуту, но я не обращал внимания. Что? Потеряли? Еще кто-то сбежал, стоило мне отвернуться? Всё же надо ответить...
  - Да!
  - Воронцов, ты обо мне совсем забыл?
  Лилька!
  - Прости, котенок. Завал на работе.
  - У тебя всегда завал, это не оправдание... И что на этот раз?
  - Э-э-э...
  - Снова военная тайна?
  - Ну... типа того.
  - Ладно, вечером свободен?
  - Постараюсь.
  - Приходи. Мясо по-французски и вино.
  На душе потеплело. Хоть кто-то рад меня видеть просто так, без оглядки на должность и награды...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 9
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ
  
  На крыше электрички задувало так, что даже глаза замерзали, пришлось спуститься на смычку между вагонами. Там, в тесном грохочущем пространстве мы и висели, прижавшись друг к другу. Разговаривать было невозможно. 
  В груди горело, с каждым толчком раскаленный гвоздь всё больнее пронзал ребра. Я думал только о том, чтобы не потерять сознание и не свалиться в завораживающую, быструю пустоту под ногами. Так продолжалось целую вечность. 
  У девчонки был термос с горячим чаем, она даже умудрилась его не уронить, но пить при такой тряске я не рискнул. Боялся, что вывернет. Похоже, к сломанным ребрам у меня еще и сотрясение...
  
  Наконец, перед остановкой на какой-то станции, Ассоль дернула меня за рукав и махнула рукой.
  - Прыгаем! Дальше нельзя, тут всегда проверяют!
  Я с облегчением соскочил на землю. Затекшие ноги не слушались, покатился под откос. В глазах потемнело от боли... Да что ж я всё время падаю-то?
  - Ты как? - Ассоль помогла сесть.
  - Не знаю.
  Я закашлялся.
  - Надо было тебя в больничку. А то кони двинешь, и что тогда?
  - Не двину. - я с трудом встал. - Со мной и не такое бывало.
  - Ну... Тогда хотя бы отлежаться? Орел-десантник...
  - Времени нет. Как добраться до какого-нибудь частного аэродрома?
  Сколько-то денег у меня было. Успел залезть в тайник на вокзале, распотрошил ячейку... Купил теплой одежды - себе и девчонке, как бы в благодарность. В ярких куртках, одинаковых шапках и ботинках мы были похожи, как близнецы.
  
  ...У меня созрел план: найти частный самолет и заплатить за полет до Нью-Йорка. То, что Джафар уже шерстит Москву, можно не сомневаться. А ведь с той стороны океана у него тоже друзья... Позвонить отцу? Попросить помощи? Нет. Не настолько еще дерьмово.
  Ассоль снова вытащила термос, налила коричневой бурды, протянула мне. Чай был приторно-сладкий и чуть теплый. Замутило.
  - Так что насчет аэродромов?
  - Фиг знает. Можно в инете пошарить... Но я бы на твоем месте хорошо подумала. Можешь не долететь.
  - Но ты не на моем месте! ... Извини. Я плохо соображаю. Мне очень надо в Нью-Йорк. Правда.
  - Хозяин - барин. Пошли. На станции есть вай-фай.
  
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ
  
  Изучив папку с документами от заокеанских коллег, я пришел в недоумение. Они что, всё это серьезно? Он у них и впрямь Гудини: то исчезает из-под слежки, то наоборот - выпрыгивает, как чертик из табакерки, и портит все планы. В казино ненормальные суммы выигрывает. Или вот пишут: мистер Мерфи силой мысли заставил агента направить автомобиль прямо под колеса грузовика, мчащегося на огромной скорости... 
  Бред собачий! Я в гипноз не верю. По мне всё просто: знай, где находишься, и помни, кто ты есть. И никаких "призраков"...
  
  Пройдя по коридору, постучал к Шефу. Странно... Обычно он чуть ли не раньше уборщиц появляется. Ладно, подождем...
  Ничего не замечая, вернулся к себе, упал в кресло и продолжил медитацию. Алекс Мерфи не шел из головы. 
  Зря я вчера к Лильке не поехал. Отдохнул бы по-человечески... Но навалилась текучка, я же - зам. Дурацкие предписания, формуляры - всего не упомнить. И секретарши нет. До полуночи, как последний стряпчий, разгребал завалы. Чуть не застрелился, ей-Богу! Ну не мое это - над бумажками корпеть...
  
  Не сиделось. Хотел выйти на улицу, проветрить голову - на ходу всегда лучше думается, но решил всё-таки дождаться Кремлева.
  Через час вновь постучался... Да что ж такое? Уехал на совещание, а меня, зама, не предупредил? У кого бы узнать, чтобы не показаться совсем идиотом? И где эта вобла, его секретарша? Как её? Рита Пална?
  Я оглядел приемную. Тишина. Телефоны не звонят, монитор секретарши выключен. Рванул дверь в кабинет "Самого". Пусто...
  
  Уткнувшись лбом в стену, замер, стараясь сосредоточится. Что? Где? Не понимая, откуда идет волна, чуть не заревел, как дикий зверь. Но взял себя в руки, выпрямился, сделал несколько глубоких вдохов... Не ровен час, войдет кто-нибудь, греха не оберёсся.
  - Илья Романович...
  О! Вобла заявилась. Скроил строгую морду:
  - Да? Где вы ходите? Куда девался Кремлев?
  - Илья Романович...
  Только сейчас заметил, что у неё голос дрожит, как поросячий хвост, и губы трясутся. Подскочил, взял за плечи, встряхнул так, что очки соскочили с узкого носика...
  - Что?!
  - Кремлев... Константин Петрович... Авария...
  Я медленно опустился на стул. Стало невыносимо жарко, ручьями потекло по спине, по бокам, пиджак сделался тесным и колючим. Нашарив в кармане платок, прижал к лицу.
  - Он жив?
  - Нет. Не справился с управлением. В столб. Подушки безопасности не раскрылись...
  Не веря своим ушам, поднял глаза. Секретарша, прижав руки к груди, комкала замурзанный платочек. Кусала губы, но слезы сдерживала. Черт меня подери!
  
  Вскочив, я усадил её на свое место, налил воды, подал. Сам напился прямо из графина, со стуком поставил назад. Сигарету бы...
  - Э... Рита Павловна... У вас закурить не будет?
  Всхлипнув, она поднялась, пошатнувшись, посеменила к своему столу.
  - У меня только с ментолом.
  - Да хоть с чертом лысым...
  
  У Кремлева новая машина, прямо с завода. Такая же, как и у меня - по распределению получили... Водитель... Она сказала: не справился с управлением. Я попытался вспомнить: а видел ли я хоть раз, чтобы Шеф водил машину?
  - Почему он был без водителя?
  - У Феди острый аппендицит... Ночью на скорой увезли, мне его жена только утром позвонила. Константин Петрович сказал, никого не нужно, он сам. И вот...
  - Ладно. Успокойтесь, Рита Павловна. Слезами горю не поможешь... Что еще вам известно?
  - Почти ничего. Эксперты говорят, нужны тесты... Скорость была за сто...
  - В городе?
  - Эксперты говорят...
  - Ладно, я сам к ним схожу. Где тело? Мне нужно полное медицинское заключение. Проверить на все известные и неизвестные препараты, алкоголь, наркотики... Ну, вы и сами знаете! К вечеру всё должно быть у меня! Я поехал к телу, потом к экспертам. 
  - Илья Романович... Вы же зам...
  - Я знаю!
  - Но теперь вы временно исполняющий. До особых распоряжений...
  Твою дивизию! Об этом я не подумал. Нужно как-то принять дела...
  - Рита Павловна! Оставляю тылы на вас! Хотя бы на сегодня... Вы меня поняли? Вы же знаете, что и как здесь устроено, верно? Очень вас прошу, продержитесь!
  
  
  Попрошу перевод. То, что не меня назначат на место Кремлева - к бабке не ходи... Я - не функционер, не умею я, как они, и слава Богу, что не умею. Вот в пустыне, с автоматом - другое дело. А работать с кем-то кроме дяди Кости я не буду...
  
  ***
  
  ... Год назад, приехав на дачу, застал отца с компанией. Удивился. Думал: посидим вдвоем, шашлычку пожарим... Месяц, как я вернулся. Всё дикое, всё в новинку... Женщины без хиджабов - красивые, веселые... Рестораны, громкая музыка, народ гуляет по улицам... 
  После выжженных песков, черных обугленных танков, пыльных рек и палящего белого солнца, Москва явилась новым Вавилонским столпотворением, вечным праздником, грохотом салюта и треском шутих...
  Сидя в своей квартире, за плотно зашторенными окнами - чтобы не слышать не смолкающего ни днем ни ночью городского шума - я пытался привести свое мироощущение в соответствие с действительностью. Смотрел телевизор, читал... Не помогало. Звонил Михалычу - так, услышать знакомый голос: - "Как дела, старшина?" - " По маленьку, командир..." Но старался не злоупотреблять: у Михалыча жена, дочка...
  
  На даче у отца приходил в себя. Двухэтажный особнячок посреди березовой рощи он купил выйдя в отставку, и теперь испытывал несказанное удовольствие, поливая розы по утрам... Мать жила в городе, последние годы они редко виделись.
  А тут - гость. Такой же отставник? Не похож. Осанка крупного, сознающего свою силу зверя, стальной взгляд сквозь крошечные, чудом сидящие на мясистом носу очки... Как сквозь амбразуру. Седые волосы по моде пятидесятых: популярная стрижка "полубокс".
  - Дядя Костя?
  Я его не сразу узнал - лет двадцать  не виделись. 
  - Ну, здорово, брат - боец! Как жизнь молодая?
  - Да... Никак.
  Устал я бодриться, делать вид, что всё пучком.
  - Это хорошо!
  Я выпучил глаза. Ожидал, что меня снисходительно похлопают по плечу, заверят, что всё устаканится, заранее приготовил вежливую улыбку...
  - Скучно шпаком быть?
  - Не то слово, дядь Кость! До смерти скучно!
  Отец в разговор не вмешивался...
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 10
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ. ПОДМОСКОВЬЕ.
  
  - Слушай, а ты - знаменитость!
  Вздрогнув, пришел в себя. Пока Ассоль шерстила интернет, я пригрелся, вытянув ноги на соседний стул, и провалился в сон.
  - Что? Что ты имеешь в виду?
  - Смотри сам...
  Она протянула телефон. На экранчике - моя фотография. Та, которую сделали на Лубянке, и еще - в дурацкой красной шапке... Каждый раз при воспоминании о том автобусе рвотный комок подкатывал к горлу.
  - Это ориентировка МВД. Говорят, ты - террорист... - она скептически оглядела меня с ног до головы.
  - Это неправда!
  - Да кого волнует? Любой, кто тебя увидит, обязан сообщить. Ты попал, Лёшик.
  - Меня зовут Алекс!
  - Не ори. Люди кругом... Улететь, походу, не удастся. Не контрабандой же тебя отправлять...
  - А это возможно?
  - Да ты что, совсем? Я пошутила! И вообще... Как ты себе это представляешь? У тебя хоть документы есть?
  - Нету.
  - Офигеть. И как ты собрался в Штаты? Даже на частном самолете... Они же всё равно заполняют полетный лист, декларируют груз. За провоз нелегалов отбирают лицензию!
  - Мне надо, понимаешь? Надо...
  Я зажмурился, пережидая приступ паники. Накатила тошнота, в висках застучали молотки, сердце ухнуло в живот.
  - Да что у тебя там? Невеста? Любимый песик?
  - Мама умерла. На похороны...
  Глазам вдруг стало горячо. Я ни разу не произносил этих слов, вообще старался не думать. Всё это сон.
  
  Затрясло. Уткнувшись лицом в колени, чтобы избежать её требовательного взгляда, я затих...
  
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.
  
  Как он мог не справиться с управлением? Это абсурд! Мысли прыгали, как блохи на сковороде. Что? Почему? Может, враги у него были? Отравили?
  Ладно... Сейчас я возьму Михалыча, и поеду: Кто констатировал смерть? От каких повреждений? Где свидетели? Всё, всё нужно самому...
  Постоянно звонил телефон: то из Управления, то Лилька, то мать - вспомнила не вовремя, что у неё сын есть... Я его отключил, от греха.
  
  - Вот те крест, Романыч! Чистое ДТП! Несчастный случай...
  Знакомый из МВД был искренен, как школьник, прогулявший урок.
  - Кто занимался автомобилем? Имя, телефон, адрес!
  - Да не могу я! Ты чо, не понимаешь?
  - Я-то всё понимаю! Убит начальник Управления ФСБ, а ты мне ваньку валяешь? Трибуналу захотел?
  - Ты чо, Романыч, я и так тебе по дружбе... Дело-то сразу закрыли...
  - Какая, к свиням собачьим, дружба! Кто посмел?
  - Иди ты в жопу, Воронцов! Сам разбирайся, если охота... Официальное заключение таково: человек в возрасте, прихватило сердце - не справился с управлением.
  - А подушки? У него же тачка новая!
  - А вот это уже не ко мне. Не в курсе я...
  
  Неправда. Чего-то все недоговаривают... По идее, землю носом должны рыть - такое событие... Не мелкая ведь сошка!
  
  На Лубянку вернулся поздно. В коридорах пусто, лампы вполнакала. Все разбежались, хоть шаром покати. А в приемной у Кремлева горит свет - яркая полоска выбивается из-под двери... Я подобрался. Пинком распахнув створку, влетел внутрь, поводя пистолетом.
  - Рита Павловна, что вы здесь делаете?
  Что-то часто я стал дураком выставляться.
  - Вас дожидаюсь.
  На пистолет она даже не взглянула.
  - Зачем?
  Я постарался придать голосу уверенности, которую подрастерял за этот дурацкий, полный недомолвок и нелепостей, день...
  - Ну как же? Передать дела!
  Я сделал сквозь зубы вдох, досчитал до десяти и только потом спрятал пистолет.
  - А разве мы не договорились с вами на завтра?
  - Ну... Раз уж вы всё равно здесь, почему бы не сейчас? - она философски пожала плечами. 
  Железная дама. Успокоилась, привела себя в порядок - только синяки под глазами и губы бледные.
  - Сколько это займет времени?
  Ни о чем я сейчас не мечтал больше, чем о рюмке водки. Замерз, как собака.
  - Да собственно... Дела действительно подождут. Все, кроме одного. - она поднялась, и направилась к сейфу. - Завтра сейф опечатают, бумаги заберут - так что нужно сегодня...
  Я ничего не понимал. Что за тайны в родном Управлении?
  - Это личные вещи Константин Петровича. - объяснила она, ныряя в железный ящик по пояс. - Точнее, его личные дела...
  - Что? Разве он занимался оперативкой?
  - Это, скорее, хобби. - секретарша с трудом вытащила стопку папок, я помог перегрузить их на стол. - Дела, которым Константин Петрович посвящал свободное время.
  Я удивился. Никогда бы не подумал, что трезвомыслящему и очень занятому контрразведчику придет в голову играть в сыщика. 
  
  - Но причем тут я? В конце концов, у меня нет допуска!
  - Это закрытые дела, на них уже махнули рукой. Ничего секретного.
  
  Я посмотрел на папки. Тут были картонки с замусоленными веревочками и затрепанными уголками, тетради на скоросшивателях, современные файловые футляры...
  - Константин Петрович завещали это вам. - секретарша многозначительно придавила сухими желтоватыми пальцами верхнюю папку. Строго, как учительница, посмотрела поверх очков. - Вы меня понимаете, Илья Романович? - и легонько подвинула всю кипу в мою сторону.
  - Как не понять...
  - Тогда на сегодня всё. Доброй ночи. - она четко, как на параде, развернулась, и удалилась.
  А я никуда не пошел. Устроился в кресле шефа, и открыл первое дело...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 11
  
  АЛЕКС МЕРФИ
  
  - Эй, пацаны, оттопыримся?
  Я не сразу понял, что это нам. Ассоль отвернулась, но голос - визгливый, квакающий, не утих:
  - Да ладно жаться, чо, кайф словить не хотите? - я поднял голову.
  Тощий прыщавый юнец, кадык выпирает, как при базедовой болезни. Похож на паука. Глазки лихорадочно поблескивают сквозь немытую челку... Когда я на него посмотрел, парень улыбнулся, показав испорченные зубы. Пушер. Разводит простачков... Хотел его прогнать, но передумал.
  - Что у тебя есть?
  Он осклабился.
  - Девчонки, кислота, бухло...
  - Что из кислоты?
  - Гирик, бошки, снег, импорт... У меня много всего, были бы бабки.
  - Что из колес? - я протянул руку.
  Он испуганно огляделся.
  - Чувак, не здесь же... Вон, жеребчики пасутся! В сортир пойдем...
  
  Страны разные, а гопники - одинаковые. В туалете ждут дружки. Как только войдем, они накинутся, заберут всё ценное и слава Богу, что не убьют... Если повезет, у него окажется что-нибудь обезболивающее. Что-то не слишком тормозное, но способное хоть на время извлечь раскаленное сверло из груди. Иначе я ничего не смогу.
  - Пойдем. - кивнул дилеру и повернулся к девчонке. - Ты посиди. Я сейчас... 
  Она нарочито равнодушно пожала плечами.
  
  В туалете смердело почти непереносимо. Пол залит то ли водой, то ли чем похуже... Главное, беречь ребро.
  Их было четверо. Пушер - пятый. Многовато для гопников. Да и староваты... Увидев бородатые черные морды с характерными носами, я всё понял. Ну что ж...     Через несколько минут все пятеро валялись на грязном полу, а я блевал в раковину кровью.
  
  Умывшись под тонкой струйкой отдающей хлоркой воды, наклонился над тем, кто подавал признаки жизни, и сказал:
  - Передай Джафару, что мне жаль. Я расплачусь, как только улажу кое-какие дела. Он меня знает.
  Бегло огляделся. Вроде никого не убил... Подпер дверь снаружи железным ломом со щита пожарной безопасности, и задумался о девчонке. Кто она мне? Ну, помогла выбраться из города, а дальше что? Тащить с собой - лишние хлопоты. Нужно прямо сейчас выйти через другую дверь, затеряться в толпе, прицепиться к какой-нибудь электричке... 
  Но... Она там сидит, ждет. Может, беспокоится... Надо хоть попрощаться. Я вздохнул, и направился в зал.
  
  Она была похожа на мальчика: волосы под шапкой, глаза настороженно-злые, упрямый маленький подбородок... Как задиристый воробышек. Я еще раз вздохнул, подошел. 
  - Послушай, Ассоль... Спасибо тебе за всё. Но дальше я сам.
  - Что так? Не нравлюсь?
  Сощурила в щелочки и без того узкие кошачьи глаза. На скулах проступили красные пятна. Обиделась.
  - Видишь ли... Ситуация только что осложнилась. 
  - Господи, ты что, убил этого гопника?
  - Да нет... Нет же, нет! Это был не гопник... В смысле, никого я не убил! С чего ты взяла?
  - Да так. Показалось. - она хмуро нахохлилась. - Так что, расскажешь, что стряслось?
  - А как же - "меньше знаешь, крепче спишь"?
  - Еще есть - "назвался груздем, полезай в кузов". Это значит...
  - Я понял. Знаешь, не такой уж я тупой, прекрати мне всё объяснять...
  - Ох, простите, мистер всезнайка...
  - Послушай! - превозмогая боль, я присел на корточки, взял её за руки и заглянул в глаза. Лапки у неё были маленькие, синюшные и в цыпках. Холодные, как ледышки. Захотелось поднести их к лицу, согреть дыханием... - Ассоль... Я в бегах. Мафия и спецслужбы вместе - это слишком. Полная жопа, как говориться. Со мной - опасно. Ты можешь пострадать.
  Она вырвала руки и спрятала в карманы. Посмотрела с вызовом. 
  - А может, я не боюсь?
  - Господи, что за детство? Боюсь, не боюсь... Не в этом дело! Мне бы себя вытащить, а с тобой... Извини.
  Она снова усмехнулась.
  - Пока что вытаскивала тебя я. Так что даже не обидно.
  Шмыгнула носом и отвернулась. Только слез мне не хватало... Нужно было всё-таки уйти, не прощаясь.
  
  Поднялся, кряхтя, но тут же согнулся в приступе кашля. В груди будто граната взорвалась. Набежали слезы, дыхание вышибло. Я упал на колени, стащил с головы шапку и вжался лицом в душную ткань. Когда приступ миновал, с трудом взгромоздился на стул, сгорбился и затих, прикрыв глаза. Ассоль поднялась и ушла. Сил не было спросить, куда...
  
  Наверное, уже не вернется... Полицейский с дубинкой всё прохаживался неподалеку, бросая в мою сторону настороженные взгляды. Узнал? Или просто проявляет бдительность?
  Что делать? Уйти, пока полицейский не вспомнил, где он меня видел... До дверей - метров двадцать. Ряды кресел, дальше - столики кафе, ларьки со всякой всячиной и люди. Много людей. А что, если опять случится что-нибудь страшное? Как в автобусе...
  - Вот, выпей. - я не заметил, как Ассоль вернулась. - Кофе с коньяком. Перестанешь кашлять.
  - Спасибо. 
  Села, отгородив меня от полицейского. Тот, кажется, расслабился. Просто двое тинейджеров ждут электричку...
  
  - Ты без меня пропадешь. - сказала, глядя в сторону. - Упадешь где-нибудь и протянешь ноги.
  - Я и раньше попадал в неприятности.
  - Оно и видно...
  
  До истерики, до визга мне было страшно, что с этой странной девочкой что-нибудь сделается по моей вине. Как с Кейт... Почти три года прошло, а я всё не могу избавиться от этого горького чувства: Беспомощность. Безнадежность. Непереносимое желание всё изменить, вернуть назад, и - бессилие. Невозможность этого, казалось бы, простого действия... Сколько раз я себе представлял, как поступаю совершенно иначе. Не как идиот...
  
  Вдруг Ассоль вскочила, надела лямки рюкзака и протянула руку.
  - Пойдем. Быстро, но без паники. По сторонам не пялься. 
  - Ты что-то увидела?
  - По-моему, да. Там какие-то подозрительные, кивают в твою сторону.
  - Черт... Джафар так просто не отцепится.
  - Джафар? Мертвец Джафар? Это от него ты прячешься? - она остановилась.
  Я тоже застыл.
  - Откуда ты его знаешь?
  - Ну ты даешь... Кто ж не знает Мертвеца? Да им детей в детсадах пугают! Ты наркоман? Игрок? Сколько ты ему должен?
  - Нет, я не наркоман. И не игрок...
  - А что тогда?
  - Я же говорил. Опоздал из-за аварии, сорвал сделку...
  Она, поминутно оглядываясь, потащила меня вглубь зала ожидания. Зайдя в темный коридор, распахнула какую-то дверь. Раковина, откидная полочка, кушетка...
  - Это комната матери и ребенка. Посидим немножко. - заперла задвижку, и, не снимая рюкзака, села. - Только тихо...
  Я упал рядом, привалившись к холодной стене. Было темно, из мусорной корзины несло использованными памперсами. 
  Сознание сразу стало уплывать. Сквозь сон почувствовал, как Ассоль сжала мою ладонь. Я ей ответил. Снова нахлынуло чувство вины. Зачем я её втягиваю?
  
  
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.
  
  Когда начало светать, удивленно огляделся. Просидел всю ночь над необычным, я бы даже сказал, сверхъестественном хобби дяди Кости, и не заметил, как пришло утро. 
  А ведь он никогда не был выдумщиком. Фантастику, насколько я знаю, не жаловал... Интересно, отец знает? Меня продрал озноб. Черт! Я же ему не сообщил! Неудобно вышло... Сколько сейчас? Семь...
  Достав телефон, несколько секунд смотрел на пустой, черный экран. Я же его вчера выключил! И забыл.
  
  - Привет, па... Прости, я вчера совсем замотался, тут такое дело...
  - Да знаю я уже. Новости посмотрел. Лене не звонил?
  Я не сразу догадался, что это он о супруге дяди Кости. Я её совсем не знал.
  - Я же говорю, замотался вчера.
  - Позвони, она ждет. Что-то хочет сказать.
  - Я лучше заеду. Как думаешь, сейчас не рано?
  - В самый раз. На похороны-то придешь, не забудешь?
  - Я же извинился. Тут такое... Потом расскажу. Пока.
  - Подожди! Должность-то примешь? Петрович тебя прочил...
  - Да ты что? Кто мне даст? В Управлении - без году неделя, ни опыта, ни связей.
  - Это даже хорошо. Костя считал, у тебя свое видение.
  - Да уж... В Управлении оно только не в чести... Слушай, пап, давай об этом потом, а? Я, может, к тебе заскочу вечером. Лады?
  
  По дороге мучительно вспоминал отчество супруги Кремлева.
  Мраморный подъезд, домофон. Какая у них квартира? Всё из памяти повылетало...
  - Елена Демьяновна? Меня зовут Илья Воронцов, я заместитель...
  - Заходите, Илья. Я вас жду.
  
  ***
  
  После разговора с женой Кремлева всё запуталось еще больше: ни о каком хобби супруга она не знала, была уверена, что свободное время муж проводит на рыбалке за городом, или в клубе... 
  Импозантная такая дама. С раннего утра - при параде: прическа, туфли, деловой костюм. Упомянула правда, что собиралась заняться хлопотами...
  Меня ждала по одной-единственной причине: была убеждена, что смерть Константина Петровича - несчастный случай. Оказывается, о моих вчерашних похождениях было известно буквально всем, и её специально попросили меня заверить: как жена, Елена Демьяновна ни к кому никаких претензий не имеет. Костя действительно в последнее время жаловался на сердце, и вот - не уберегся... 
  Кто просил - сказать не пожелала. Собственно то, что её именно попросили мне это объяснить - понял из намеков и недомолвок. Она явно не спала: глаза запавшие, несмотря на макияж - вид бледный и утомленный. Но держится.
  Что ж такое твориться? Собственная жена не хочет разобраться, как умер любимый муж? Или боится?
  
  В глубокой задумчивости спустился по лестнице с шестого этажа, сел на лавочку и закурил. Что получается? Гибель начальника Управления ФСБ не только не вызывает должного отклика, но еще по каким-то, пока ускользающим от меня причинам, замалчивается? И никому не придет в голову, что человек на такой должности мог умереть и не своей смертью?
  
  Включив телефон, набрал Михалыча.
  - Романыч, ты где? Тут всё управление на ушах: Шеф погиб, заместитель трубки не берет...
  - Извини, не до них сейчас. Там есть такая железная леди...
  - А, Риточка! Пока отбивается.
  - Ну и хорошо. Слушай, я по делу. Можешь узнать домашний адрес того парня? Ну, который вчера экспертное по автомобилю писал?
  - Да раз плюнуть.
  - Спасибо. Скинь, только сразу. 
  - А ты?
  - А я пока домой. Приму душ, переоденусь, поем чего-нибудь... 
  
  Вырулив на проспект, перестроился в скоростной ряд. До дому - минут десять. Уже предвкушал, как залезу под горячую воду, а потом сварю пельмени, залью их кетчупом с майонезом и...
  Красный. Педаль ушла в пол, но машина и не думала тормозить. Передо мной - желтый "жучок". Если я в него врежусь... Неистово сигналя, рванул руль влево, в ограждение. Удар, еще удар... Машину поволокло, перевернуло. Вцепился в руль обеими руками, ноги упер в пол, а в голове одна мысль: - "подушки не сработали"...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 12
  
  ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН
  
  Пока Андрэ готовил документы, Траск решил просмотреть файл о женихе Деметры, присланный Удильщиком - не терпелось узнать, на кого променяла его эта ветреная стерва.
  Антон Мавридес. Доктор медицины, служит в Государственном госпитале, в Афинах. Хирург. Тридцать два года, никогда не был женат, доход по меркам Греции - чуть выше среднего... На что она позарилась, эта дурочка? На докторскую степень? Да он, Траск, в свое время защитил научных работ на целую кучу степеней!
  Этот докторишка просто задурил ей голову... Познакомились на благотворительном обеде в честь детей-инвалидов... Ну конечно, где же еще! Он, поди, с протянутой шляпой клянчил деньги - все эти высоколобые нищеброды только и знают, что вытягивать гранты на липовые исследования... Уж он-то таких повидал! 
  Траск криво усмехнулся. Он тоже давал деньги на благотворительность, как без этого? Но устроил, чтобы фонды, которым перепадали немалые суммы, были его же собственностью, - через подставные фирмы, разумеется. Он владел множеством исследовательских лабораторий в разных областях науки, и сам, лично, проверял, на что именно тратятся его миллионы, добытые, чего уж скрывать, нелегким трудом... 
  Но ничего. Он разоблачит и этого мошенника, - а кем он еще может быть? Зарится на деньги будущего тестя, как пить дать. При скудной экономике Греции, Каталиадису, одному из немногих, удалось сохранить капиталы - благодаря тому, что основные его инвестиции находились в других странах...
  
  Траск открыл серию фотографий, присланную Удильщиком по запросу "Антон Мавридес".
  Долго всматривался в экран, стараясь подавить боль. Не дыша и до крови сжав кулаки. На теннисном корте - загорелый атлет с патрицианским профилем и золотыми кудрями. Яркие глаза, мужественный подбородок. По другую сторону сетки - Деметра. Одета в белое теннисное платье, на губах - задорная улыбка... Наконец, прерывисто вздохнув, Траск выключил ноутбук.
  Сидя перед пустым, как мертвый зрачок, экраном, он попытался вспомнить: а улыбалась ли когда-нибудь Деметра ему? Или, если уж на то пошло: хоть одна женщина в мире ему так улыбалась? Разве что мама... Самая лучшая, самая благородная и бескорыстная женщина на свете. Она никогда не предаст, не отвернется от любимого сына... 
  Траск дотянулся до встроенного холодильника и достал огромную банку мороженного. Земляничное. Того ядовито-розового цвета, который он ненавидел в детстве. Дешевое лакомство, отдающее синтетикой - мать не могла позволить большего. Простая одежда, недорогая выпивка... Конечно, иногда она спьяну пускала в ход кулаки, если думала, что маленький Джон недостаточно хорошо себя ведет, но потом всегда просила прощения, приговаривая, что всё, абсолютно всё делается для его же блага...
  
  Сегодня ему доступны самые дорогие и изысканные яства. Но это мороженное, своим синтетическим запахом и вкусом напоминало, кто он есть на самом деле. Этот вкус делал его злым и безжалостным - качества, необходимые тому, кто хочет оказаться на самом верху...
  - Хозяин!
  Траск не отозвался. Бессилие, овладевшее им при виде великолепного Антона Мавридеса, грозило перерасти в приступ паники... 
  
  Однажды его психоаналитик рассказал о теории разделения всех людей на "принцев" и "лягушек", подразумевая, что каждая "лягушка" может превратиться в принца... Траск вцепился зубами ему в горло. И загрыз бы, не оттащи его секретарша!
  Это обошлось недешево, но стоило каждого пенни. Когда его зубы сомкнулись на горле врага, а язык ощутил сладкий вкус крови, такой насыщенный, волнующий, он почувствовал себя хищником. Понял, насколько выше этих плебеев. Осознал, что его предназначение - править такими травоядными, как этот несчастный кролик... Как сверстники, что ненавидели его в школе. Как учителя, которые придирались на уроках, считая его маленьким глупым засранцем... Он им покажет! О! Как сильно он им всем отомстит!
  
  - Сэр! Это срочно! - Андрэ не отставал, и пришлось вернуться к реальности.
  - Хорошо, выкладывай.
  - Кажется, удалось локализовать возмущения. Эвристический анализ, проведенный Игроком и подтвержденный Удильщиком, показал, что основная угроза исходит из России.
  Траск на миг прикрыл глаза, прижимая к груди банку с мороженным. Окунул в него ложку, и только ощутив нёбом знакомый аромат, перевел глаза на подчиненного.
  - Андрэ... Если ты не объяснишь всё прямо сейчас, я надену тебе на голову ЭТО ВЕДРО!
  - Сэр... Простите, сэр... Не соблаговолите ли сказать, что именно вам не понятно? - он даже прикрылся локтем, ожидая полета банки.
  
  Усилием воли Траск взял себя в руки. Припомнил, что Андрэ, старый добрый Андрэ, может пойти вразнос, если на него слишком сильно давить. И тогда привести его в чувство помогут только определенные действия...
  
  - Успокойся, мой друг. Ты же знаешь, я не причиню тебе вреда! Добрый, славный Андрэ... Ну давай, выкладывай, что у тебя там?
  Добавив своей улыбке приторной сладости, совсем как у мороженного, он осторожно похлопал помощника по плечу.
  - Я... Не знаю точно, как это работает. Сами понимаете, алгоритм Удильщика невозможно просчитать. Но мы уже имели возможность убедиться, что он дает достаточно точные результаты в большинстве случаев... На тех объектах, ну, вы знаете...
  
  Траск кивнул. Милый Андрэ, виртуоз в причинении боли, неспособен и двух слов сказать, когда речь заходит о насилии. В давние времена, когда они оба были детьми, он, можно сказать, спас толстяка... Принес ту старую книгу, которую стащил в библиотеке. "Молот ведьм". После неё Андрэ изменился. Стал более спокойным, более собранным. Уже не прудил в штаны от малейшего испуга, не смеялся безумным смехом при виде крови...
  Главное, не произносить при нем таких слов, как "боль", "смерть", "убийство", "кровь"... Чтобы не выводить из равновесия. Не допускать того, что бывает, когда Андрэ не может успокоиться...
  
  - Ты хочешь сказать, те люди, о которых мы "позаботились" некоторое время назад... Мы тогда отыскали не всех?
  - Похоже на то, сэр. И они опять возмущают континуум - так говорит Удильщик. Один Господь ведает, какими данными он руководствуется, но вы помните сэр, предыдущее падение акций удалось предотвратить... "отыскав" определенных людей. Я всё проверил. Ошибка исключена.
  - Ты утверждаешь, что наши нынешние неприятности - снова их происки?
  - Да, сэр. Из-за этих чертовых ублюдков, если позволите так выразиться, у нас снова всё пошло кувырком. Они затеяли новую игру.
  
  Траск заметался по салону, забыв и про мороженное, и про Андрэ. Ну конечно! Как он раньше не догадался? Все, все неприятности - дело рук этих "чертовых ублюдков"! 
  В первый раз, когда Удильщик выдал прогноз о том, что его акции стремительно падают, и это зависит от действий определенных людей - совершенно не причастных ни к его бизнесу, ни к биржевым котировкам вообще... Он не поверил. Да и помощник счел выкладки программы ожидаемой эвристической ошибкой. Но... На всякий случай Траск отдал секретарю приказ изучить ситуацию.
  Несколько человек, проживающих в разных точках земного шара: в Индии, Китае, Казахстане, России... Как только эти люди исчезли, ситуация стабилизировалась! Акции пошли вверх, они вернули, даже с лихвой, потерянные деньги... И теперь Удильщик выдал сообщение о новой угрозе...
  
  - Друг мой... - Траск старался говорить спокойно. - Помнишь, ты вытребовал немалую сумму для устройства лаборатории по изучению этих... феноменов? Как там дела?
  Он-то решил, раз Андрэ занялся данным вопросом, то о проблеме можно забыть. Но, оказывается, не так всё замечательно...
  - Андрэ?
  - Деньги я давно вернул. 
  - И как же?
  - Оказалось, один из подопытных способен выигрывать довольно крупные суммы. Старик необычайно талантлив...
  - А остальные? - Траск оживился. Ему не приходило в голову, что этих людей можно использовать... Точнее, такая мысль была, но в свое время они с Андрэ пришли к выводу, что это рискованно. Слишком непредсказуемый талант.
  - Закончился материал. - он слегка повернулся и бросил виноватый взгляд на хозяина. Траск кивнул. Он прекрасно понял, что хотел сказать Андрэ. - Я совершил ошибку, сэр. Выбрал не тех людей. Понимаете, я не хотел привлекать внимания к проекту....
  - Давай без подробностей! - прервал Траск. - Ты сказал, никого не осталось?
  - Нет, сэр. Один есть. Тот самый старик.
  - Я не о том! Ты узнал что-нибудь? Как им удается выигрывать? Делать что-то такое, чего не могут другие?
  - Это очень сложно, сэр. Есть несколько гипотез...
  - К черту гипотезы! Это какие-то фокусы, я уверен. И я хочу знать, как они это делают! Набери новый материал и продолжай! Мне нужны результаты.
  - Да, сэр. Я этим займусь. Использую выкладки Удильщика...
  - Без подробностей, я же просил! Это твой проект, Андрэ. Раньше мне никогда не приходилось сожалеть о том, что я тебе доверяю!
  Я сделаю всё, что от меня зависит, хозяин.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 13
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.
  
  - С вами всё в порядке?
  В плече стреляло так, что я решил - руку к свиням оторвало. Наконец-то.
  - Кажись, да. Помогите выбраться.
  - Дверь заклинило, сейчас топорик принесут. Что же вы... Спите за рулем?
  Когда отжали дверь, я кое-как выбрался и огляделся. Желтого жучка не наблюдалось - успел улизнуть, шустрик... А над душой стоял молодой, но уже толстомордый представитель дорожной службы.
  - Кто-нибудь еще пострадал?
  Достав платок, я начал отряхиваться. Подморозило, грязи на дороге и нет почти.
  - Да нет, слава богу. Но ремонт вам, господин хороший, в копеечку влетит...
  - Ладно, лишь бы все живы...
  - Протокол будем заполнять?
  Я уставился на инспектора, как на идиота.
  - Разумеется! - и показал свое удостоверение. Парень взял под козырек.
  - Простите, товарищ... господин полковник... Не признал.
  - А тебе и не положено. Так что оформляй, честь по чести. Потом проверю.
  Отвернувшись, я отжал капот, и, плюнув на пальто, полез смотреть. Всё в порядке... Колодки? Да нет, ерунда.
  
  По спине пополз противный холодок. Может, здесь собака и порылась? Кто-то охотится на сотрудников Управления? И еще в мыслях вертелось что-то из досье Мерфи... Помниться, там тоже кто-то в столб врубился. Совпадение?
  
  - Михалыч! Адрес нашел?
  - Нашел. Левая какая-то контора, на самом деле. Типа, страховая. Они справку и выписали... Я тебе звонил.
  - Прости, не услышал. Я тут в аварию попал.
  Повисла пауза. Наконец Михалыч спросил:
  - Цел?
  - Так, ободрался немножко. До свадьбы заживет.
  - Понял.
  Голос у Михалыча сразу изменился. Про свадьбу - это был наш с ним код: переходим, мол, на осадное положение, потому что доверять больше некому...
  
  Домой нельзя. Если авария - это покушение, то и дома могут ждать. Ладно... Надо узнать: каким образом отключили тормоза? С тем хмырем, что вчерашнее заключение лепил, я теперь совсем по-другому побеседую. Несчастный случай, как же... Кремлева убрали, к бабке не ходи! Значит, за мной тоже следили. Или в Управлении - крыса. Всякое бывает.
  
  - Машину заберут на нашу штрафную стоянку, проведут экспертизу...
  - Экспертизой я сам займусь.
  - Но... Это против правил! Вы же сами сказали...
  - Оформляй! И укажи, что пострадавший обязуется явиться по первому требованию и предоставить независимое экспертное заключение. Насколько я помню, это правилами допускается.
  - Но вы же, извините, не пострадавший! Вы же сами всех давить начали!
  Вот в чем дело! Со стороны, значит, выглядело, будто это я сбрендил, вырулил на встречку... Он поэтому и рапорт писать не хотел! А что? Костюм приличный, стрижка модная - штук пятьдесят с меня срубить можно, как с куста... Ничего, перебьется.
  - Кто кого давил, эксперты разберутся. Так что... Если у тебя всё готово - давай подписывать и честь имею. Недосуг...
  
  АЛЕКС МЕРФИ
  
  - Эй, просыпайся.
  - Сколько прошло времени?
  - Не знаю. Часа два.
  - Ого... Всё тихо?
  - Как будто. Пойдем, сейчас будет наш поезд.
  Я с усилием потер лицо. Помотал головой, встал - в груди сразу забулькало. Еле сдержал очередной приступ кашля.
  - Боюсь, у меня не получится запрыгнуть на ходу...
  - Не ссы. Я билеты купила.
  - Ты что, выходила? А документы? Деньги?
  - Интернет, дубина. Всё просто.
  - Я тебе отдам...
  - Ой, заткнись.  Вот, намотай мой шарф, спрячь лицо. Погнали...
  
  ...Она взяла билеты в двухместное купе. Как только я увидел застеленный  колючим одеялом матрац, не раздеваясь, рухнул лицом вниз, с облегчением расслабляясь.
  - Знаешь, я тут подумала: тебе и вправду стоит улететь. Во избежание.
  Так не хотелось разлеплять веки...
  - И каким образом? - промычал, не открывая глаз.
  - Я пошарила по друзьям. У одного моего знакомого есть приятель, у которого двоюродный брат служит в военной части, под Смоленском. Нужно туда добраться. У них - транспортные самолеты, а военную технику не досматривают.  В Америку, конечно, не попадешь, но из страны вывезут. У тебя сколько-то денег есть? А то они дорого берут.
  - Хватит. - было еще несколько анонимных счетов... - Долго туда ехать?
  - До Смоленска - пять часов. Ну и там...
  Дальше ничего не помню.
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ
  
  Узнав адрес вчерашнего горе-эксперта, поймал такси. Выбрал старый потертый седан. Добрался без происшествий. Только у подъезда вспомнил, что сейчас - середина дня, он же на работе... Но вовремя сообразил, что сегодня - суббота. Выходной.
  После мучительно долгого ожидания к двери всё-таки подошли. Я показал удостоверение.
  - Кто... Как... Как вы меня нашли?
  
  Очкарик протирал мятое личико, обрамленное скудной бороденкой. Были на нем растянутые треники и огромная майка. Толкнув парня в цыплячью грудь, я шагнул в квартиру, закрывая за собой дверь.
  - Спокойно! Командовать парадом буду я!
  После аварии на меня нашел злой, веселый кураж. Или я их, или они - меня. Третьего не дано.
  - Итак, уважаемый э-э-э...
  - Максим Ванадиевич...
  - Максим. Сейчас вы мне подробненько расскажете, как вчера оформляли заключение о состоянии автомобиля Кремлева, Константина Петровича. Помните такого?
  - Да никак не оформлял! Написал, что велели, и вся недолга! - парень сплюнул в раковину, пустил струю воды, стал плескать себе в лицо. 
  Я оторопело упал на табурет. Кухня была маленькая, но уютная и чистенькая. Занавесочки, фиалки на подоконнике... И тут послышался детский плачь, приглушенный дверью. Мне стало не по себе.
  - Простите, Максим, я как-то не подумал... - я кивнул на дверь в комнату. - Может, поговорим на улице?
  - Его убили! Убили, понимаете? - он сорвался на крик, но шепотом, что было особенно страшно. 
  Мой кураж куда-то исчез. Твою дивизию! А ведь кто-то мог наблюдать, как я вхожу... Перед глазами потемнело. Сидя в чужой крошечной кухне, слыша плачь младенца, я вдруг пришел в себя.
  Кремлева убили, на меня устроили покушение. Парнишку запугали, чтобы дал липовое заключение. Возможно, так же поступили и с патологоанатомом, делавшим вскрытие и подтвердившим диагноз внезапного инфаркта, и даже с супругой...
  
  Что теперь с парнем-то делать? Негоже его подставлять.
  - Слушай, извини, что я вот так. - он дернул плечом.
  - Самому тошно. Не терял он управление... - он налил себе воды из-под крана, выпил, дергая тощей шеей, затем присел на табурет.
  Наконец, собравшись с мыслями, я предложил: 
  - Рассказывай: как всё было на самом деле, кто тебя припугнул... А я разберусь. Гарантирую, тебя не тронут. Даже с работы не вылетишь. Ты же понял, кто я такой?
  
  Если я и приврал, то Господь меня простит, самую малость. Я действительно сделаю всё, чтобы парень не пострадал. Но ответы нужны прямо сейчас.
  
  - Я-то понял. Но вы сами-то в курсе, на чей хвост наступаете? Мне-то что? Ну, дадут пару лет. А вот вам...
  - Что ты имеешь в виду? - я потер ушибленное в недавней аварии колено.
  - Что вам это может сильно отрыгнуться. - губы парня подергивались.
  - Ну-ка, давай с этого места поподробнее. Почему именно мне, но сначала - каким боком здесь ты!
  Он помолчал, как будто прислушиваясь. Затем сказал тихо:
  - Да хакер я. Хороший, между прочим. Есть за мной кое-что - так, давние делишки... Кто-то из своих сдал, вот меня на крючок и посадили. А у меня жена, мелкий... - он кивнул в сторону двери. - Я сразу сказал, что авария липовая, но они надавили. Принесли готовые бумаги, пришлось подписать.
  - Хакер, говоришь... - я пока не улавливал связи.
  - Автомобиль Кремлева - последней модели. Самая современная электронная начинка. "Умный софт". Кто-то захватил управление извне и бросил тачку на столб.
  Я моргнул. Снова вспомнил недоброй памяти мистера Мерфи...
  - Это как?
  - Дырки в коде. "Уязвимость нулевого дня"... Благодаря такой "дырке" он и перехватил управление машиной.
  - Извини пожалуйста, "он" - это кто?
  - Ну, полагаю, какой-то хакер...
  - Это что, так сейчас модно развлекаться? Любой проныра может устроить апокалипсис на Кольцевой, перепрограммировав тачки?
  Мне стало страшно. Если и такое уже возможно...
  - Да нет же, нет... Это только звучит легко. - он потеребил бороденку. - На самом деле, никому из наших нереально такое провернуть. Нужны огромные вычислительные мощности, чтобы отыскать уязвимость. Иногда, конечно, везет - случайно натыкаешься на такую лазейку, а потом доишь... Но это бывает очень, очень редко. Я со всей ответственностью могу гарантировать: машина Кремлева - не тот случай. Там работал настоящий мастер, и не один.
  - Значит, Кремлева убили... Кто? И почему тебе запретили копать?
  - Кто убил - не скажу. Я ж не сыщик... А вот почему дело хотят замять - элементарно. Нашему шефу позвонили из "Тойоты" и посулили какие-то невообразимые блага... Судите сами: если станет известно, что "Тойоту" можно взломать? Это же миллиарды денег! Хакеры иногда так и делают: находят изъяны программного кода, устраивают показательную диверсию, а потом требуют с производителя мзды... Но думаю, автомобиль Кремлева - не тот случай. Не вписывается... 
  - Ну да, ну да... Значит, ты точно уверен насчет "Тойоты"? 
  - Они готовы господу богу взятку дать, лишь бы ничего не вылезло...
  
  Я задумался. 
  - Вот еще что: пока я ехал к тебе, у моей тачки тормоза отказали. Машина той же марки. Их оптом на Управление закупали...
  - Значит, вас тоже хотят убить. 
  Когда это прозвучало из чужих уст, да еще в такой обыденной обстановке, меня наконец-то проняло. Стало жарко, я полез в карман за платком. Не нашел. Вспомнил, что вытирал им руки после аварии, затем чистил пальто...
  - Вот что: я сейчас пойду, и позвоню кому надо. Тебя больше не тронут. Но на всякий случай: ты мне ничего не говорил. 
  - Спасибо, конечно. Только я всё равно уволюсь. Противно...
  Ух ты! Парнишка-то принципиальный!
  - Тебе спасибо. И еще, Максим... Раз ты всё равно увольняешься... Может, на меня поработаешь? Покопаешь в этом направлении, выяснишь, что да как? Я в долгу не останусь.
  - Ладно. - он выглядел так, будто я ему шоколадку предлагаю.
  - Хотя нет, не надо. - я вспомнил о ребенке. - лучше вали из города. Во избежание.
  - Семью я к матери в деревню отправлю. У мелкого - аллергия на всё подряд, ему в городе вредно.
  Я внимательней оглядел хакера Максима Ванадиевича.
  - Ты же понимаешь, что влезаешь в неприятности?
  - Кто-то же должен? А всю жизнь с оглядкой на шантажистов жить...
  - Дело твое. Хотя - уважаю. - я поднялся. - Семью вывези, жилье смени. Есть где перекантоваться?
  - Найду. И вам, уж простите, не скажу. Сам вас найду.
  - Добре. Главное, рой.
  - Нарою, не беспокойтесь. Меня эти уроды тоже достали.
  
  Выйдя из подъезда, я сломал телефон, выгреб потроха и разбросал детальки по сугробам. 
  
  А потом поехал к Лильке. Отца втягивать не хотелось, а о ней, кроме Михалыча, никто не знал... Руку дергало, а Лилька умеет делать удивительный массаж...
  
  По дороге попросил остановить возле супермаркета. Во-первых, негоже являться к любимой женщине с пустыми руками, а во-вторых, купил новый телефон. День-два попользуюсь, потом еще что-нибудь придумаю.
  Вставив новую карту, набрал Михалыча, объяснил про парнишку-хакера и попросил найти кого-нибудь, чтобы присмотрели. Во избежание.
  
  Потом позвонил отцу:
  - Привет, па. Прости, сегодня - никак. Да, новый номер. Я машину разбил. Не справился с управлением. Да движется дело, движется. На всех парах... Пытаюсь разобраться. Разумеется, не оставлю.
  Отец - человек аналитического ума. Он прекрасно всё поймет.
  
  ***
  Кое-как ухватив одной рукой коробку конфет, вино и букет роз, поднялся на Лилькин этаж. Плечом позвонил в дверь. Каждый раз дух захватывает, когда её вижу... И всё думаю: что она во мне нашла? 
  - А я решила, что ты новую любовницу завел.
  - Ага. Работа называется. У нас там...
  - Да, я слышала. Соболезную. Хороший был человек?
  Я удивился. Никогда она не интересовалась моими делами. И меня это полностью устраивало. 
  - Откуда ты узнала?
  - Новости, Воронцов. Иногда я включаю телевизор.
  - Ах, да. Прости. Я забыл, что бывает на свете такой волшебный ящик с картинками.
  - Бедненький. Ну проходи, мой руки, я тебя кормить буду...
  
  В Лилькиной уютной кухне, рядом с супницей, из которой пахло чем-то  аппетитным, казались очень далекими и смерть Кремлева, и Лубянка с её специфической действительностью, и даже сегодняшнее покушение.
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 14
  
  ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН  
  
  Заметив на обочине торговца горячими сосисками, он приказал остановиться. Андрэ, ничего не спрашивая, открыл дверь и поставил ногу в разношенном мокасине, с ярко-розовой подошвой, на тротуар.
  Наблюдая через стекло, как секретарь, в своей обвисшей шляпе и тяжелой крылатке, грузно идет по тротуару, Траск думал, что его помощник напоминает оплывшего снеговика. Вот он приближается к продавцу и терпеливо ждет, когда его обслужат. Сосисочник прекрасно знает, чего хочет этот вежливый господин, и улыбнувшись ему, как старому приятелю, сноровисто укладывает еду в бумажный пакет. Чистые детские глаза Андрэ внимательно следят за окрестностями, а пухлые руки никогда не находятся слишком далеко от кобуры с автоматическим Смит-и-Вессоном, скрытой широким плащом...
  
  Следующая остановка перед въездом на Лондонский мост. Траск успевает доесть всё, что было в пакете: сосиску в тесте, щедро сдобренную горчицей и майонезом, жареные кольца лука, картофель - в детстве ему не были доступны эти простые удовольствия. Только овсянка - как правило, холодная и липкая, сухое печенье, пережаренный стэйк из дешевого мяса, жидкий чай... 
  Мать любила мыльные оперы. Ей нравилось наблюдать за перипетиями жизни вымышленных аристократов. Она копировала их речь, прически и макияж героинь, и заставляла маленького Джона вести себя так, будто он родился в роскошном дворце... Про уличную еду, хрустящую, зажаренную до румяной корочки, она всегда говорила, что это недостойно. Недостойно чего? - спрашивал сын, едва поспевая за ее размашистым шагом. - Просто недостойно. Нужно знать себе цену, знаешь ли... - он как наяву представлял ее хриплый от табака голос.
  
  ...После того, как следы пиршества были удалены, лимузин остановился.  В салон неуверенно заглянул человек, терпеливо ожидавший на тротуаре, под порывами промозглого ветра и моросящим дождем. Поправляя сползающие с влажной переносицы очки, он ухватился бледными пальцами за край двери и вопросительно посмотрел на Траска. Дождавшись кивка, скользнул в салон и устроился на узеньком откидном сиденье, стараясь занимать как можно меньше места.
  - Как ты думаешь, Андрэ... - начал Траск, будто не замечая пассажира. - Почему не сработала поистине грандиозная рекламная компания, которую поручили мистеру Беннету? Может, потому, что она не была столь уж... великолепной?
  Траск уже забыл, что лично одобрил все мероприятия, и даже, в пароксизме щедрости, выдал премию исполнителям... Андрэ, зная манеру хозяина разговаривать с подчиненными, реагировал лишь пожатием тяжелых плеч.
  - Мы действовали по вашим указаниям... - проблеял пассажир.
  Если бы Беннет начал с признания вины и просьб о прощении, Траску бы это быстро наскучило, но подчиненный допустил промах, и Андрэ испугался, что теперь беседа затянется.
  - Через тридцать минут мы должны быть в Хитроу... - напомнил секретарь.
  Он прекрасно знал о манере босса развлекаться, и ничуть не возражал, когда не сам служил предметом насмешек и издевательств. Но сейчас действительно не было времени. Андрэ знал, какой тон нужно взять, чтобы отвлечь Траска. Экзекуция подчиненного могла затянуться надолго, а самолет четвертый час стоит на полосе. Каждая минута обходится в огромные суммы, а расходы потом спросят с него...
  
  - Поговори с ним ты, Андре. - Траск внял намеку и со вздохом отвернулся к окну.
  Помощник кивнул.
  - Мистер Беннет... - начал он не оборачиваясь, уверенный, что тот ловит каждое слово. - Вы должны действовать таким образом...
  
  Секретарь дал четкие инструкции по исправлению ситуации, сложившейся в средствах массовой информации, и связанной, как Андрэ был уверен, все с теми же непредсказуемыми личностями, что вредили осуществлению Плана. Траску о своих умозаключениях он говорить не стал: хватило истерики после новостей с фондового рынка и аварии с танкером.
  Мистер Беннет выслушал указания и задал несколько толковых уточняющих вопросов. Андрэ еще раз убедился, что нанял правильного человека - с гибкой совестью, беспринципного и умеющего держать язык за зубами... Затем клерк неловко поклонился затылку Траска и выскользнул из салона под дождь, напоследок послав благодарный взгляд в спину Андрэ. Мистер Беннет прекрасно понимал, что только благодаря помощнику избежал жестокой порки.
  
  - Почему ты не дал мне спустить пар на этом недотепе, Андрэ? - спросил Траск, как только пассажир оказался на улице.
  - Я уже говорил, хозяин. Встречи в Нью-Йорке нельзя больше откладывать, да и пилоты ждут несколько часов. Скоро администрация аэропорта перестанет потакать нашим желаниям...
  - Ну, так купи аэропорт, и делу конец!
  
  Почувствовав в голосе Траска капризные нотки, Андрэ с сожалением убедился, что приступ еще не миновал. "Надо было дать ему спустить пар..." - подумал он.
  - К сожалению, это невозможно. - он подбавил в голос просительных интонаций. - Акциями владеет государство. Они не хотят передавать контроль частным компаниям.
  - Надо положить этому конец! - Траск нетерпеливо дернул ручку бара и вытащил пакетик чипсов. - Мы не должны мириться с этим в собственной стране! Разве я не являюсь самым богатым гражданином Англии?
  - Разумеется, сэр. 
  На сей раз Андрэ специально сделал упор на аспекты, больше всего раздражающие Траска. Это его отрезвит и направит энергию в более продуктивное русло... 
  - Едем в Хитроу! В конце концов, не могут же пилоты ждать вечно... Это слишком дорого обходится! Вечно ты отвлекаешь меня по пустякам.
  Андрэ повинно склонил голову, как будто не он только что уговаривал Траска взять себя в руки.
  
  Перед самым аэропортом на телефон Андрэ поступило сообщение. Просмотрев его, он бросил несколько слов водителю и начал медленно, как танковая башня, разворачиваться к Траску. Тот сразу почуял неладное. Отбросил полупустой пакетик, и жареная картошка рассыпалась по сиденью.
  - Что? Что опять случилось?
  - Аэропорт закрыт, сэр. Штормовое предупреждение, приближается ураган. Все вылеты отменены.
  Он ожидал новой истерики, неуправляемой эмоциональной бури под стать той, что начиналась за окнами лимузина. Но Траск только рассмеялся.
  - Это судьба, Андрэ! Пока мы не разберемся с текущей задачей - ничего у нас не получится.
  - Не думал, что вы такой суеверный, хозяин.
  - Да причем здесь суеверия? Очнись, Андрэ! Нас намеренно тормозят, разве ты не видишь? Те самые люди! Ты отдал распоряжения на их счет?
  - Делаю всё возможное, но это не так просто. Удильщик не справляется...
  Траск его уже не слушал. Увлеченно просматривая ленту новостей в телефоне, он то и дело откусывал от огромной шоколадной плитки.
  - О! Смотри-ка! В "Аннабельс" вечеринка! Деметра тоже будет - так написано в ее профиле... Вместе с женихом.
  Последнее слово далось чертовски трудно. Но ничего... Он еще посмотрит, кого завтрашние газеты нарекут суженным Деметры Каталиадис!
  - Едем туда! - Траск бросил шоколадку и стал поправлять прическу и галстук, глядя в откидное зеркальце.
  - Может не стоит, сэр?
  Еще чего! Я покажу им, что значит быть Джоном Траском! Нужно только подготовиться...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 15
  
  АЛЕКС МЕРФИ
  
  Решил проснуться, пока не лопнул мочевой пузырь. Было жарко. Я так сильно мерз в последнее время, что это было даже приятно. Сел, и удивленно вытаращил глаза. 
  Маленькое окошко под низким потолком, из него идет раскаленный белый свет. Стены - в трещинах, похожих на черные молнии, подо мной - тонкая плетеная циновка. В руку вставлена толстая игла, от неё - прозрачная трубка к бутылке, прицепленной к гвоздю в стене. Что в бутылке - непонятно, этикетка, по-моему, на арабском. Потянулся, чтобы вытащить иглу...
  - Я бы не советовал, молодой человек. У вас сильное обезвоживание.
  Фигуру в углу я сначала не заметил. Серая роба, серые, будто присыпанные пылью, волосы, серые лицо и борода... Он почти сливался со стеной.
  - Очень хочется в туалет.
  Человек поднялся, подошел.
  - Это можно. Отправление естественных потребностей - единственная привилегия, что нам с вами осталась.
  Характерный семитский нос, могучая, наполовину седая, борода... Печальный взгляд библейских глаз. Он протянул мне пустую пластиковую бутылку.
  
  - Кто вы? - брать бутылку я не спешил.
  - Ой, я вас умоляю... Стесняетесь? Ну, у каждого свои причуды. Извольте: Кидальчик. Мошенник - кидала. К вашим услугам. С кем, в свою очередь, имею честь?
  - Алекс Мерфи. Преподаватель английской литературы.
  - Страсти какие! Ну да ладно... Можете спокойно писать. Берите!
  Он помахал у меня перед носом бутылкой.
  - А... По-другому... Никак?
  - Ну что вы как младенец! Не Палас-Отель, как видите. Успокойтесь, я не буду смотреть... Ну, вот так-то лучше. Полегчало? Поздравляю. Потому что больше - не с чем.
  
  Я огляделся еще раз. М-да... Похоже, Кидальчик прав. Железная дверь, ни ручки, ни замочной скважины; на единственном окне - толстая решетка... Пришло на ум полузнакомое слово: зиндан.
  - Где мы?
  - А вы не в курсе? Ах да, вы же были без сознания... Сильно сопротивлялись?
  - Не знаю. Так где мы находимся?
  - В Сирии. Это крепость ашарванов.
  Я порылся в памяти. Ничего. Какие ашарваны? Когда я умудрился насолить и им тоже? Не понимаю...
  - Простите. Мне это ничего не говорит.
  Мой собеседник, - или сокамерник? - взмахнул руками, выражая удивление.
  - Ну как же... Пророк Зороастр! Закон вселенской гармонии... - мне стало не по   себе. Только сумасшедшего сейчас не хватало. - Эти милые люди имеют своей целью истребить абсолютное зло...
  
  В голове начинало звенеть. Пот тек по лицу, по шее, по спине - как будто в бане. Сознание путалось. С трудом сфокусировал зрение на собеседнике.
  - Простите. Совсем ничего не понимаю.
  Я облокотился о стену. Она была горячая, как печка... 
  - Вы разрешите? - Кидальчик жестом показал, что хочет сесть рядом. Я вяло кивнул. - Премного благодарен.
  Он устроился, подобрав ноги по-турецки, осторожно поправил трубку от моей капельницы. Пахло потом, какой-то пряной едой...
  - К жаре можно привыкнуть. - сказал старик. - Просто расслабьтесь.
  - Давно вы здесь?
  - Три месяца я не видел ни одной живой души. Кроме тюремщиков, разумеется. Но счесть их "живыми душами" - сильно погрешить против истины.
  - Это тюрьма?
  - В некотором роде... - он неопределенно махнул рукой. Кисть была изящная, ухоженная, с чистыми ногтями. Проследив мой взгляд, старик пояснил:
  - У них - пунктик на чистоте. Омовение - два раза в день. А бриться не дают... - и он с остервенением почесал шею под бородой.
  - Со мной была девушка. - Кидальчик тяжело вздохнул.
  - Девушка... Девушка - это плохо. Впрочем, я никого не видел. Красивая? Хотя... - оборвал он сам себя. - Здесь это совершенно не важно.
  - Думаете, её тоже взяли в плен? - он пожал плечами.
  - Могли продать... 
  
  Я ничего не понимал. Ущипнул себя за бедро, изо всех сил. Не помогло... Последнее, что помню: мы с Ассоль садимся в поезд. Она что-то говорила про военную базу... Почему вдруг - Сирия?
  ...не так плохо. - Кидальчик продолжал говорить. - Голодом не морят, даже гулять водят - по ночам... -  он как-то нехорошо усмехнулся.
  - Если вы ни с кем не разговаривали, с чего вы взяли, что это Сирия? 
  - Из положения звезд на небе.
  Я удивился. Сколько людей умеют вычислять географическое положение по звездам? По-моему, для этого нужны инструменты... Телескоп? Секстант, астролябия? 
  - Зачем мы им?
  - Хороший вопрос... - он снова почесал бороду. - За всё время меня несколько раз просили показывать фокусы. 
  - Причем здесь фокусы? - я начинал злиться.
  Складывалось впечатление, что он меня разыгрывает. Или мистифицирует... Даже не знаю. Бред какой-то.
  
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ
  
  ...Явившись в Управление, застал кучу незнакомцев в мышиного цвета костюмах и с скорпионьими повадками. Может я и преувеличиваю, но - самую малость. Очень они мне не понравились. Лазают, вынюхивают... Сразу муравьи под кожей забегали.
  По кабинету Кремлева расхаживал тип в погонах. Генерал-полковник... О как! Рука рефлекторно дернулась отдать честь, но я опомнился. Остановился на пороге, не зная, как дальше себя вести.
  - А вот и товарищ Воронцов! - мне радушно, по-хозяйски протянули руку. - Проходите, рассказывайте, что тут у вас и как...
  Его панибратский тон мне не понравился.
  - Э... С кем имею честь?
  - Мне говорили, что вы далеки от наших кулуаров... Генерал-полковник Кузнецов! Ваш новый шеф.
  - Очень интересно... Мне об этом никто не говорил...
  Я точно знаю, что на этот счет решение еще не принято. Отец обещал держать в курсе.
  - Всему свое время, батенька, всему свое время! А о том, что Кремлев, Царство ему Небесное, - он напоказ, щедро перекрестился, - прочил на это место вас, юноша... Вы же должны понимать! В Управлении - всего ничего. Опыта, окромя боевого - кот наплакал... Вот, подрастете, поработаете под моим чутким руководством, так сказать... Тогда и посмотрим.
  Говорил он грудным, бархатным голосом, растягивая слова, не повышая тона - прямо барин, снизошедший до разговора с челядью. Ну что ж...
  - При всем уважении, гражданин Кузнецов, не вижу смысла вам потворствовать. Я не знаю вас лично, не вижу вашего разрешения находиться на объекте... - я скроил самое казенное выражение лица, какое смог. - Потрудитесь объяснить, по какому праву вы здесь распоряжаетесь?
  Он меня разозлил. Налетели стервятники... Не отдам! Горло грызть буду...
  
  Мое заявление восприняли оскорбленно:
  - Я не понял: вы что, господин Воронцов, возражаете? - как Карлсон, у которого банку с вареньем отбирают. Цирк...
  - Как временно исполняющий обязанности, приказываю немедленно очистить помещение до дальнейших распоряжений!
  Генерал-полковник изволили побагроветь и даже начали брызгать слюной.
  - Мальчишка! Как ты смеешь со мной так разговаривать!
  - Очень даже смею, любезнейший э... Как вас там? Вот вы про мой боевой опыт припомнить изволили... 
  Я намеренно взял развязно-хамский тон. Нарывается - пусть получает. Мне действительно хотелось кого-нибудь убить. Так, чисто для разрядки...
  - Но... Илья Романович... - Генерал вдруг сбавил тон и заговорил обиженным, чуть дрожащим голосом. - Вы же понимаете... Кто-то же должен, в самом деле... Не думаете же вы...
  - Илья Романович, доброе утро. - вошла секретарша. - Какие на сегодня распоряжения?
  Я плотоядно улыбнулся.
  - Рита Павловна! Э... Напомните, не поступали ли указания о вступлении в должность начальника нашего Управления некоего генерал-полковника Кузнецова?
  Секретарша скользнула рыбьим взглядом по генералу.
  - Никак нет, Илья Романович. Ничего такого не было.
  Как она это сказала! Такой голос можно резать на кусочки, и кидать в бокалы с виски, вместо льда.
  
  Генерал-полковник заметно сдулся. Значит, просто разведка. Пришел кабинет примерить, заодно гонору напустить, заручиться поддержкой...
  
  Я с доброй улыбкой посмотрел ему в глаза.
  - Коли так - не смею задерживать, э-э-э... товарищ Кузнецов. До особых распоряжений. Как только поступят - милости просим. Или уж мы к вам... По своей, так сказать, части. - я нагло и скабрезно подмигнул.
  
  Рита Павловна гостеприимно распахнула дверь наружу.
  
  Когда генерал вышел, эта железная леди повернулась ко мне и впилась прокурорским взглядом. От вчерашней растерянности и бледности не осталось и следа. Собрана, деловита... Дядя Костя упоминал: они вместе уже лет двадцать работают...
  - Вы хорошо держались, Илья Романович. Продолжайте в том же духе: желающих налетит много. Извольте соответствовать.
  - Есть сэр! То есть, мэм! - я вытянулся во фрунт и щелкнул каблуками.
  - И не ерничайте. Вам это не к лицу. Кофе изволите? Сливки, сахару три ложечки?
  - Будьте любезны.
  - Сей секунд.
  
  Я сел за стол, и обхватил голову руками. Что это сейчас был за цирк, кто-нибудь мне объяснит? Может, саму Риту и расспросить? Я так понимаю, она тут обладает недюжинным авторитетом... А Михалыч её вчера "Риточкой" обозвал. Кофе был хорош. Раньше мне на работе кофе не варили... И кружка большая - не то, что эти пижонские фарфоровые чашечки на один глоток. 
  Занялся бумагами. Теми, что вчера всучила секретарша. Признаться, сразу не  смог уловить связь между необычным хобби дяди Кости и всеми этими покушениями, но в свете новейшей истории решил покопаться. Вдруг что-то проявиться? Хоть какая-нибудь зацепка, мелочь, которая поможет прояснить ситуацию.
  Прошлой ночью я просматривал дела бегло, выхватывая из текста отдельные фрагменты. Сейчас решил почитать внимательнее...
  И чем дольше читал, тем сильнее на моей распухшей голове шевелились волосы...
  
  ДЕЛО ? 39
  Айседора Эдуардовна Пеликан.
  Профессия - медиум. Используя карты Таро, может в буквальном смысле "переменить судьбу" реципиента... А дальше - длинный перечень "перемененных":
  Популярный певец. Подвизался на подпевках в каком-то ансамбле, а потом раз - и звезда первой величины... Известный политический деятель - бывший школьный учитель; директор завода - бывший токарь-фрезеровщик... И несколько случаев с, так сказать, "обратным знаком": известная балерина стала поварихой. Ну, алкоголизм излечивала - тоже, если подумать, перемена судьбы...
  Погибла, выбросившись из окна при невыясненных обстоятельствах.
  
  ДЕЛО ? 52
  
  Зиновий Аскольдович Прощенко.
  Инженер-конструктор, завод тяжелого машиностроения "Анжеромаш". Может сконструировать любой агрегат, пользуясь только лишь карандашом и бумагой. Все расчеты проводит "в уме", чертежи рисует от руки. Точность феноменальная. 
  Зиновий Аскольдович утром одного прекрасного дня пришел на работу, поднялся в свой кабинет, по пути здороваясь с сотрудниками, заказал крепкого чаю и закрыл за собой дверь. Больше Прощенко никогда не видели. По предположениям - похищен.
  
  ДЕЛО ? 67
  
  Матвеев Андрюша. Шести лет. Гениальный музыкант. Один раз взглянув в ноты, мог исполнять сложнейшие фуги Баха, укрошая их собственными импровизациями.
  Пропал без вести. По предположениям - похищен. 
  
  ДЕЛО ? 93
  
  Кацман Александр Наумович.
  Гениальный математик. Лауреат Филдсовской премии... 
  Является членом пацифисткой организации "Менора". Предположительно, но не доказано - агент "Масада"...
  В России зарабатывал на жизнь мелким мошенничеством при игре в карты. Известен в определенных кругах, как Веня Мудрик, он же - Моня Кидальчик. 
  Пропал без вести.
  
  Это было самое свежее дело, Кацман пропал около трех месяцев назад...
  
  ДЕЛО ? 84
  
  Рашид Сулейманович Калиев.
  Консультант по экономическим и политическим вопросам.
  У этого дела, - единственного, - не стояла пометка "пропал" или "убит". Был даже адрес в Москве...
  
  Я находился в глубочайшем недоумении. Зачем мне всё это? Сумасшедшие медиумы, гениальные мальчики, математики, ставшие мошенниками... Что я должен с ними делать?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 16
  
  АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.
  
  Загремел засов, вошли двое. На лицах - маски. Один держит поднос, второй - автомат. 
  Первый, поставив поднос прямо на пол, подошел ко мне. Проверил иглу, затем вынул из кармана другую емкость, подсоединил к капельнице вместо первой. Я попытался заговорить по-английски, но Кидальчик больно толкнул меня в бок, многозначительно пошевелив бровями. 
  
  От подноса пахло чесноком и мясом. Я непроизвольно сглотнул, в животе забурчало. Когда я в последний раз ел?
  
  - Не надо с ними заигрывать. - старик водрузил поднос между нами на циновку. - Они этого не любят. - он раздвинул волосы на лбу и показал подживший рубец.
  
  Похоже, в новом лекарстве было обезболивающее. Грудь больше не пронзало и не шла кровь горлом. От одного этого я приободрился, и стал не так мрачно смотреть на жизнь.
  Положительный момент: ни американцы, ни русские меня здесь не достанут. Но чутье подсказывает, что всё не так просто... Надо расспросить Кидальчика. Если он здесь уже три месяца - наверняка что-нибудь знает. Может, станет ясно, кому я понадобился на этот раз...
  
  ...Капельницу меняли, зорко следя, чтобы я не вынул иглу. Как-то раз попробовал, ночью - тут же вошли охранники, один несильно стукнул прикладом по голове, другой грубо запихал иглу в вену. Значит, за нами наблюдают круглосуточно...
  
  Я быстро шел на поправку: ребра быстро заживали и через несколько дней меня впервые вывели во двор. Была ночь. Оглушительно свиристели цикады, пахло пылью и раскаленным камнем. Дворик круглый, со всех сторон окружен покатой стеной с неровной кромкой. На стене, на фоне светлого неба, - черные фигуры часовых.
  Не успел я как следует оглядеться, привыкнуть к темноте, как сзади набежал человек и молча выстрелил мне в голову пяткой. Я инстинктивно пригнулся и ударил в ответ. Даже порадовался разминке: в тесной камере было не развернуться...
  На рассвете меня, полуживого, оттащили в подземелье, к горячему источнику. Во дворе осталось семь бесчувственных тел...
  
  Через пару дней всё повторилось, только нападавших было девять. Умелые бойцы, но до тех, с которыми я дрался в Нью-Йорке или Москве, им было далеко. Я перестал справляться, когда количество противников перевалило за дюжину. От стольких не спасала даже моя хромая удача.
  - Зачем это? - спрашивал я Кидальчика. 
  - Хотят определить пределы ваших возможностей.
  - Но для чего? Гладиаторские бои?
  
  ...Это было бы проще всего... Я бывал неосторожен, и слава хорошего бойца так или иначе распространялась. В мире много азартных людей, делающих ставки на боях без правил. Меня мог продать Джафар - в отместку...
  
  - Скажите, Алекс, а вы обладаете какими-нибудь необычными способностями?
  Я насторожился.
  - Не знаю, о чем вы говорите...
  - Да ладно, мне вы можете сказать. Мы, так сказать, в одной лодке. - и он вытащил из кармана две игральные кости. Черные, с яркими белыми точками. Я подобрался.
  При виде двух маленьких кубиков нестерпимо захотелось... Нет. Это провокация. Кидальчик может оказаться не тем, за кого себя выдает...
  
  Как можно равнодушнее я проронил:
  - Что-то настроения нет для игр...
  - Да я и не прошу. Кости - не моё. Мне больше нравятся карты.
  Всё это время он катал по ладони кубики. Сначала я не сообразил, в чем дело, но потом захотелось протереть глаза: вот кубики перевернулись несколько раз - на всех поверхностях были двойки. Еще один переворот - пятерки. Затем - шестерки...
  - Как вы это делаете?
  - А вы что - не можете? - притворно удивился старик.
  - Так - нет... 
  Я прикусил язык.
  - А как? - оживился он. Я промолчал.
  - Вы думаете, я - засланный казачок. - он понимающе поджал губы.
  - Вы еще и мысли читаете?
  - Боже упаси! Это и так видно... Вам кажется, что я здесь, чтобы выведать ваш секрет.
  - Откуда вы взяли, что у меня - секрет?
  - Иначе бы вас здесь не было. Как, собственно, и меня. Я думал то же самое, так что - в расчете. Пока вас не стали мордовать почти каждую ночь...
  - Вас тоже мордовали?
  - У меня - другие таланты. Я же говорил.
  - Как этот? - я кивнул на дайсы у него на ладони.
  - Возьмите! - он подбросил их в воздух. Упали единицами. На всех гранях, что были видны. - Вам же хочется. Берите!
  - Нет. Не надо...
  
  Я отвернулся. Пот тек по бокам горячими струйками. Тошнило, кружилась голова. Несмотря на жару, меня колотило. Абстинентный синдром... Ломка, проще говоря. 
  
  
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ
  
  Ближе к вечеру Рита принесла факс: просьба "пробить" по нашим каналам трех человек. Только фотографии - не имен, ничего... Мельком взглянув, я остолбенел. Первым шло фото Алекса Мерфи. 
  
  Вперил безумный взгляд в секретаршу: 
  - Рита Павловна! Кто дал задание?
  - Отдел информационных технологий. У них какая-то новая программа. Представляете, сама вычисляет потенциальных преступников и выдает их фотографии. Остается только проверить.
  Что-то в свете последних событий мне перестали нравиться информационные технологии...
  - Попахивает нарушением прав трудящихся, не находите? Живет себе человек, и тут какая-то железяка решает, что он может совершить преступление. Что, сразу его хвать? А как же презумпция невиновности? Конституция, наконец?
  - Они сказали, это эксперимент. Программа в процессе тестирования... - секретарша пожала плечами. - И потом, разве плохо, если преступления будут предотвращать, а не расследовать?
  - Да как вы не понимаете?! Вот возьмут, и обвинят вашего мужа... Например, в краже. На основании компьютерных выкладок. Вам это понравится?
  - К счастью, я не замужем. 
  - Вы во всех видите потенциальных преступников, да?
  - Удивлена, что вы, Илья Романович, этого не делаете! При нашей-то жизни...
  
  Я не стал спорить. Тем более, что на Мерфи у нас и так уже дело есть. Лучше самому сходить к информационщикам, пусть растолкуют по-человечески... Только завтра.
  Взяв фотографии, решил-таки съездить к отцу. Вызвал Михалыча - пусть отвезет на своем драндулете. Он - человек старой закалки, не признает этих новомодных ЖПС - передатчиков и всяческой электроники. Ездит на Черокезе девяносто восьмого года с механической коробкой передач.
  Надо бы и мне нечто подобное... А то на такси - всякий раз подставы бояться... 
  
  ***
  
  Когда выехали, уже темнело. Конец декабря - самые короткие дни. Новый год скоро... О праздниках думать не хотелось.
  
  - Слышь, Романыч, хвост за нами.
  Мы медленно двигались в сторону Кольцевой - не пробка, а так, - очередь. Я даже начал клевать носом, Михалыч меня разбудил.
  - Уверен?
  - Зуб даю. Черный Гелленд видишь? Я его давно приметил, сейчас на таких катафалках уж и не ездят почти. К тому же, лох... Идет, как приклеенный. Когда две, когда три машины пропускает, на дольше не отстает. Я ребятам позвоню?
  - Звони...
  
  Тоскливо уставившись в окно, я пытался разобраться в происходящем. Могут это быть субчики генерала Кузнецова? Могут... Но зачем? Подстроить очередную аварию? А кто сказал, что в первой виноват именно он? Твою дивизию! Со всеми этими загадками совсем забыл про хакера.
  - Михалыч, как там наш Максимка?
  - Ребята отзвонились: нормально всё. Жену с дитем на поезд пристроили, со скарбом помогли, а затем отпустили его чуток, чтоб не пугать, и проследили... На Череповецкой он.
  - Вы что, сами ему помогали?
  Я вспомнил, что парень не хотел говорить, куда отправит жену, где поселится сам...
  - А ребята службой быта прикинулись. Машину подогнали, отвезли, проводили...
  - Ты-то  с ребятами как связываешься?
  - Старые армейские рации приспособили. Шифрованная частота.
  - Хитро!
  - Фирма веников не вяжет.
  
  Выехали на Кольцевую. Михалыч сосредоточился на дороге. Минут через десять пискнула рация, он перестроился в скоростной ряд и дал газу. Я посмотрел назад.
  Давешний Геллендваген отжали к обочине две неприметные тачки, третья перекрыла мне обзор. Михалыч закурил, приоткрыв окошко:
  - Через час будем знать: кто, откуда-куда-зачем...
  - А о моей Тойоте что-то узнать удалось?
  - Прокопьич говорит - ничего нет. То ись, хрен поймешь, почему тебя ухнуло...
  Возможно, прав Максимка. Покушение через Интернет - новое слово в преступлениях...
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 17
  
  ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН 
  
  Почувствовав знакомый аромат, проснулся. Рядом с кроватью, на стеклянном столике, стоял серебряный поднос. Кофе, сливки, сахар в хрустальной вазочке. 
  "Старый добрый Андрэ"... - подумал Траск. Никому больше не удавалось сварить настолько густой, насыщенный напиток. Всё дело в терпении: только Андрэ мог в течении пятнадцати минут, не отрываясь, следить за кофейной пеной, регулируя температуру горелки. У него кофе не сбегал никогда...
  
  Траск огляделся. Как он оказался дома, в своем номере? Почему не помнит предыдущего вечера?
  - Андрэ! - эхо одиноко заметалось среди сверкающих панелей и полированных поверхностей.
  Значит, помощник ушел. Знал, чем грозит пробуждение с похмелья... Приготовил завтрак и сбежал к своим кошкам. 
  Сев в кровати, Траск подложил под спину пару подушек, и потянулся за кофейником. Держа в одной руке чашку, другой открыл планшет...
  
  Сегодняшние новости начинались с репортажа о вчерашней вечеринке, организованной его злейшим другом и завистником Стиви Броковичем, владельцем телекомпании. Той самой, где он давал интервью...
  Траск вспомнил фальшивое сочувствие Стива, его притворные заверения наказать пройдоху-журналиста, столь неподобающе обошедшегося с его лучшим другом... Бессильную ненависть, что он в тот момент испытывал к телемагнату, можно было сравнить разве что с извержением Везувия.
  
  Увидев следующую новость, Траск дернулся, как от удара током и пролил раскаленный кофе на шелковую пижаму. Не чувствуя ожога, впился взглядом в экран. Деметра! Девушка так и не пришла на вечеринку, хотя он и прождал ее весь вечер, бездумно слоняясь по зимнему саду, устроенному на крыше, под стеклянным куполом.
  Бродя среди хищный мухоловок и тигровых орхидей, задыхаясь от душной влажности, он был готов визжать от злости, но вместо этого улыбался, флиртовал со светскими размалеванными куклами и отвечал на идиотские вопросы разных болванов. В конце концов, потеряв всякое терпение, он напился до беспамятства в компании Стива и нескольких его подружек - моделей...
  
  Он перечитал заметку еще раз: Каталиадис-старший, находясь в своем имении на Родосе, объявил о скорой свадьбе дочери! Траск вскочил, и заметался в ярости по спальне. Какое коварство! Какое унижение! Пока он ждал ее на дурацкой вечеринке, Деметра находилась на другом конце света, в компании негодяя Мавридеса!
  Эта вертихвостка предпочла ему, одному из величайших людей двадцать первого века, нищего как церковная мышь, докторишку, все достоинство которого заключается в высоком росте и аполлоновском телосложении! О женщины! Вам имя "Вероломство"...
  Ломаной походкой Траск приблизился к огромному зеркалу - нескладная подростковая фигура в просторной пижаме, шея торчит из широкого воротника и кажется еще тоньше... И этот дурацкий хохолок на затылке! 
  Он попытался улыбнуться своему отражению уверенно и покровительственно, но перед глазами встал образ Мавридеса - загорелого, мускулистого... Оскалившись, Траск запустил в зеркало чашкой, вызвав лавину сверкающих острых осколков, перемазанных черной кофейной жижей.
  Она пожалеет! Сучка пожалеет об унижении, которого он совсем не заслужил! Такая великая честь - стать родоначальницей новой правящей династии... И это - несмотря на не совсем безупречный генофонд! Она отвергла его - как те безмозглые шлюхи, что смеялись над ним в колледже... 
  Скольких он в последствии планомерно и целенаправленно, не оставляя ни единого шанса, низвел до уровня нищих, выпрашивающих подачки в благотворительных столовках, открытых на его, Траска, деньги? Да всех! Всех до единого, кто издевался над ним! Он уничтожил их всех! Даже ненавистный кампус, стены коротого видели его страдания, не избежал пожара, спалившего весь учебный городок...
  Он докажет, что Мавридесу нужны только деньги и статус. Когда он пустит по миру папочку, ни один приличный дом не откроет дверей перед семьей Каталиадис. Когда докторишка бросит Деметру, наплевав на обязательства - так же, как поступила эта стерва с ним... Тогда она поймет, чего лишилась.
  Он, конечно же, к этому времени найдет себе другую пассию... Не такую независимую и самостоятельную. Может, не столь ошеломляюще красивую, но...     Он ведь владеет несколькими корпорациями, занимающимися биотехнологиями, так? В двадцать первом веке доступна любая внешность! Кроме увеличения роста на двадцать пять сантиметров - нервно дергая щекой, напомнил он себе. Но ничего... Этот день тоже не за горами. Он построит себе новое тело - совершенное, нестареющее...
  
  А пока... Траск, на ходу завязывая галстук, вызвал машину. Ему всегда лучше думалось во время движения. Оставаясь в безопасности своего бронированного лимузина, он мог беспрепятственно наблюдать жизнь за окном. И этот несовершенный, нуждающийся в чутком управлении мир в самом ближайшем времени будет принадлежать ему безраздельно, без условий и оговорок! 
  Он, и только он станет властелином судеб миллиардов, их единственной надеждой и опорой. Когда взгляды всех без исключения землян обратятся к нему, моля о защите и покровительстве...
  
  
  ***
  
  Некоторое время ушло на то, чтобы разобраться с данными, поступающими от Удильщика и других.  Несколько дней Траск работал, в буквальном смысле, не разгибая спины, как в те времена, когда еще не мог нанять помощников. Времена изменились, но до сих пор возникали задачи, которые никто не мог решить лучше, чем он. 
  Игрок, Удильщик, Политик и другие за последние годы показали себя превосходно, собирая, сортируя и направляя поток данных во Всемирной Паутине так, как того хотелось ему, Траску. Они сталкивали между собой правительства, развязывали локальные войны,  провоцировали террористические акции - словом, готовили необходимость, неизбежность создания нового порядка...
  
  Много внимания уделялось формированию общественного мнения - социальные сети для этого подходили идеально. Траск сам изобрел первые из них, а остальные плодились и множились самостоятельно, только лишь увеличивая рычаги мягкого, ненавязчивого давления на население. 
  Прекрасные результаты дали программы по нивелированию ценности семейной ячейки, как социальной единицы общества, пропаганда однополых браков, насильно насаждаемая инфантилизация мужской части "золотого миллиарда" - Траску мешало пассионарное, переполненное тестостероном большинство, гораздо проще управлять мальчиками, так и не выросшими из коротких штанишек... 
  Интернет с его разнообразием предоставлял иллюзию свободы выбора, когда на самом деле, неосознанно, людская масса стремится к единообразию и пассивности. Инстинкт толпы, чувство локтя, защитный рефлекс... 
  
  Поработав с Удильщиком, Игроком и Политиком по отдельности, Траск наконец-то решил объединить их в единое целое, чтобы подготовить решающий шаг. Он знал, он чувствовал, что готов. В мире конгломератов данных, ассоциативных связей и модульных языков он чувствовал себя уверенно и свободно.
  Отодвинув на задний план, перепоручив Андрэ и остальным другие дела, он погрузился в работу по созданию СПРУТа...
  
  Ему нравился идейный смысл, вкладываемый в это название. Его новое детище протянет щупальца по всему миру, найдет лазейку в каждую защищенную систему, захватит управление спутниками и ядерными ракетами... 
  Начало безграничного могущества он заложит сейчас, запустив СПРУТ в Интернет. Никто не будет о нем знать, даже подозревать о его существовании! В то время как контроль над всеми, абсолютно всеми жизненно важными системами на планете наконец-то перейдет в его руки...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 18
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.
  
  Отец обрадовался. Облапил Михалычеву медвежью спину, затем потащил нас на кухню. В духовке что-то шкворчало, распространяя запахи. Я чуть в обморок не упал, честное слово! Вспомнил, что кроме кофе сегодня ничего не ел...
  У отца всё было, как в армии: кухонная утварь выстроена по ранжиру, стулья - ровно, как на параде, посуда - геометрически точно по углам стола. Оживляла обстановку небольшая искусственная елочка с крошечными игрушками, притулившаяся на подоконнике. 
  - Фирменое мясо по-казацки! Да вы нас балуете, Роман Платонович. - отец польщенно усмехнулся.
  
  После ужина Михалыч пошел смотреть телевизор, а мы устроились у камина. Отец - в своем любимом кресле-качалке, накрыв колени пледом, я - на полу, на толстом ковре... Откуда ни возьмись, появилась Анфиска и вспрыгнула к отцу. Он погладил её по пестрой спинке, кошка замурчала. 
  К горлу подкатил ком. Прямо до слез: березовые поленья негромко потрескивают, распространяя вкусный, знакомый с детства аромат, а за окном - снег... Это от усталости. Не спал толком вот уже несколько суток, всё время на ногах, да еще кудеса эти... Скорее бы всё закончилось. Тогда можно будет написать рапорт, сдать дела и махнуть с Лилькой на Байкал... 
  
  Я протянул отцу фотографии.    Рассеянно перебирая снимки, он мельком глянул на Мерфи, отложил, и впился глазами в фото азиата.
  - Это тебе Константин дал? - спросил он, сдвинув очки на лоб.
  - Нет. Наши информационщики. У них новая программа: вычисляет потенциальных преступников. Хотел, кстати, с тобой обсудить правомерность...
  - Очень интересно. - перебил отец. - Значит, Рашида в преступники записали... Программа, говоришь?
  Я насторожился. Это имя мне уже попадалось.
  - Ты его знаешь?
  - Рашид Калиев. Консультант по инвестициям. Меня с ним Костя познакомил, несколько лет назад.
  Я чуть не подскочил. Это имя было в папках!
  - Вы во что-то инвестировали? - я постарался не выказать заинтересованности.
  - Да нет, это так... Легенда. На самом деле, Рашид - самый удивительный человек, из тех, что мне доводилось встречать. Своего рода, гений.
  Что-то часто мне в последнее время всякие гении попадаются.
  - И что в нем особенного?
  Я вспомнил, что в деле Рашида Калиева ничего такого не было. Только то, что он - консультант. Чертовщина какая-то, ей Богу.
  - Во многое я тебя посвятить не могу... - отец снова напялил очки. - Однако скажу: никакой Рашид не преступник. Он помогал нам с Константином. Точнее, не так: это мы помогали господину Калиеву в его поисках.
  Я присвистнул. 
  - Во что вы с дядей Костей ввязались?
  - Да как тебе сказать... - он пожал плечами, задумчиво пошурудил кочергой в камине, поправляя дрова.
  - Ну ладно, дядя Костя... Ты-то к ним каким боком?
  - Да каким... - он снова пожал плечами, стараясь казаться равнодушным. - Скучно на пенсии. 
  Даже если ему что-то известно - сейчас не скажет. Он всегда так. Мать вот не выдержала: вечные тайны, недомолвки, секреты... Я вздохнул.
  - Так что мне делать с этим Рашидом? Искать?
  - Разумеется!
  Я помолчал, а затем решился:
  - Пап... ты веришь, что дяде Косте стало плохо за рулем?
  Он несколько минут смотрел в огонь, поглаживая кошку, затем задумчиво произнес:
  - В нашем возрасте чего только не бывает...
  - Ну знаешь! - я вскочил. - За дурачка меня держите? Развели конспирацию...
  Я надеялся, что хоть сейчас отец будет откровенен. И, признаться, его нежелание хоть как-то мне помочь, просто выбило из колеи.
  - А вот и разберись! - вставать он не стал, но так зыркнул из-под бровей, что всякое желание воевать пропало. - Привык, понимаешь, на всем готовом. Теперь сам попробуй, каково оно.
  - Извини. Я... не хотел. Просто... Никто ведь не верит, даже жена дяди Костина. У меня сложилось впечатление, что ей заплатили...
  - А хоть бы и так. - он равнодушно пожал плечами. - Для тебя это что-то меняет?
  - Да нет, конечно...
  - Ну, вот и ладно! - отец поднялся, всё так же с кошкой на руках. - Езжайте. А то дорогу совсем заметет. 
  Взяв снимки, я сделал последнюю попытку:
  - А этих ты никогда не видел?
  Он пожевал губами, задержался взглядом на фото старика. Посмотрел на меня, снова на фото... Отец вел себя так, будто нас подслушивают - возникла такая мысль. Недоговаривает... Да что там! Просто отделывается общими местами...
  - Разбирайся. Вода камень точит. - и всучил мне бумаги.
  Он и в детстве моем так говорил. Приучал к самостоятельности.
  
  На улице я всей грудью вдохнул свежий, морозный воздух, в голове прояснилось. Завидую отцу. Где-то... Живет себе на природе: тишина, покой... Всё, разберусь со смертью дяди Кости, и - на Байкал.
  Отец вышел нас проводить. Я подумал, может, он на воздухе станет более откровенным. 
  - Кунсткамера какая-то... Они исчезают из-за своих талантов, правильно? Кому мог понадобился мальчик, играющий Баха? Или тетка-гадалка? Ладно еще, я могу понять похищение инженера-конструктора... И все пропали или убиты при загадочных обстоятельствах! Мерфи, например, - я потыкал пальцем в фотографию, - тоже как в воду канул. Всю Москву на уши поставили - впустую...
  - Если б в этих делах не было рационального зерна, Константин ими бы не занимался. - тон у него был извиняющий. Словно отец сожалел, что это - всё, что он может сказать.
  - Я пока ничего не понимаю.
  - Это не страшно. 
  - Если разобраться: ну кому он нужен? Старый служака. Преданный, как пес... - я вновь стал рассуждать вслух. 
  - Может, как раз поэтому? 
  - Может. Не захотел отойти в сторону, отвернуться... Только уж больно мудрено. Атака на автомобиль. Причем такая, где не обошлось без суперкомпьютера. Кто может себе такое позволить? Какой-нибудь "Гугл"? Другая корпорация? Ну зачем какой-то корпорации дядя Костя? Может, разгадка где-то здесь? - я вновь помахал перед лицом отца фотографиями. - В остальном-то он был чист, аки ангел небесный... 
  - Работай, сынок. - отец похлопал меня по плечу. - Только аккуратно. Ваня за тобой присмотрит. - Михалыч важно кивнул. 
  С одной стороны - рой носом землю, с другой - будь осторожней... Я оскалился.
  - Не доверяешь?
  - Ну знаешь... - отец отвернулся. - Костя тоже был не пальцем деланный. Кадровый офицер!
  - Да понял я, понял.
  - Матери позвони. Волновалась.
  - Есть, товарищ генерал.
  - И в отставку подавать не вздумай. Зря, что ли, Константин тебя целый год натаскивал? - он как будто мысли мои прочел...
  - А кого в шефья назначат, не слышал?
  - Кузнецова в расчет не бери. Он - пешка. Крикун и фанфарон - никто его начальником Управления не сделает, не совсем же дураки.
  
  Когда выехали от отца, за нами пристроились тусклые фары. Что, опять?
  - Да это наши. - Михалыч мигнул аварийкой, нам мигнули в ответ.
  Вот так теперь и придется: под охраной, на осадном положении... Чертовски неудобно.
  
  - Михалыч, спрашиваю, как сыщик сыщика: ты преступления расследовать умеешь?
  Тот сделал глубокомысленное лицо, попыхтел, и выдал:
  - Ну, спервоначалу нужно определить мотив. Затем - заинтересованных лиц: кому  это выгодно? Потом окажется, что убийца - совсем не тот, на кого все думали...
  - Это ты из сериалов почерпнул?
  - Гарднера почитываю. И этот еще... "Мальтийский сокол"... Дешиэл Хеммет! Ниро Вульф, опять же... Там всегда говорят: найди того, кому выгодна смерть жертвы.
  Я потер лицо. После еды спать хотелось неимоверно, я был готов отрубиться прямо в машине. А еще говорят, с недосыпу человеческий разум приобретает кристальную ясность... Наверное, это не мой случай.
  - Мою квартиру проверили?
  - А то! Забыл сказать: там небольшая бомбочка была, детонирует, когда ключ в замок вставляешь.
  - Ни хрена себе забыл! А если б я заявился?
  - Дак ты ж со мной... Я хазу присмотрел. Перекантуемся... 
  - А твоя?
  - В Симферополь отправил. К сеструхе, Новый год отмечать.
  - Скандал был?
  - Не то слово...
  Михалыч невесело улыбнулся. Я знал, что его жена не одобряла мужниной работы. Мечтала, чтоб он вышел на пенсию и переселился на дачу. Огород, рыбалка, шашлыки...
  Дочка выросла, замуж недавно пристроил, так что и Машу понять можно. Одиноко, муж скачет неизвестно где, еще и рискует, старый дурак...
  - Слушай... - я знал, что он обидится, но не мог не сказать. - Ты не думал уйти в отставку? - искоса посмотрел на напарника. Михалыч только пожал плечами.
  - Думал, конечно... Как не думать? Да и Машка всю печень выстригла...
  - Ну и что?
  - Дак поэтому и не уйду нипочем. Ты еще молодой, Романыч, не понимаешь. Дома засесть - это всё. Капец. Что мне там делать? Вязать учиться? Только и останется, что запить. Или помереть...
  Я вспомнил, как мучился сам.
  - Отец вон сидит, и в ус не дует...
  Михалыч заржал, как конь. Я удивился.
  - Знаешь что-то, чего не знаю я?
  - Дак всё управление знает... Один ты не в курсе, занятой наш.
  - Чего?
  - На место Петровича твоего батю зовут.
  Я молча обтекал. Так вот почему он не захотел говорить! Думал, я копытом бить начну. А действительно... В какие это ворота? Шеф-папаня, зам - сынок. Хотя... Можно и в смежную структуру перейти, и при делах остаться... 
  - Так что, на хату? - прервал мои размышления Михалыч. - Спать охота - сил нет.
  - Только сначала в Управление. Папки заберу.
  - Дак там же заперто всё... Что им сделается до утра?
  - Во избежание.
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.
  
  ...Когда я завел разговор о побеге, старик горько рассмеялся.    
  - Это пустыня, молодой человек. Припасы доставляют раз в неделю, на вертолете. Он всегда приземляется за стеной и никогда не задерживается дольше, чем на полчаса. К тому же, крепость - на скале. Как Аламут. Отсюда не убежишь...
  - А кроме нас есть еще пленники?
  - Были... Но сейчас, насколько могу предположить, никого.
  - И... Куда они делись? - он посмотрел на меня, как на ребенка.
  
  ...Обычному человеку сбежать из крошечной крепости посреди пустыни - не реально. Но я - другое дело. С дайсами я смогу любое обстоятельство повернуть себе не пользу...
  
  На следующую ночь, как только меня вывели во двор и оставили одного, я решил посмотреть, что находится там, снаружи. Может, всё не так безнадежно, как говорит Кидальчик. Ну что он видел, кроме неба?
  Взбежав махом на стену по узкой, крошащейся лестнице, я задохнулся. Ночь была светлая, горизонт угадывался как зыбкая, колеблющаяся полоска. Всё остальное тонуло во тьме. Ничего. Ни одного огонька... 
  Набежали охранники, и грубо столкнули меня внутрь двора.
  
  В следующие несколько ночей гоняли по "полосе препятствий" - иначе и не назовешь. Лабиринт: темно, под ногами - песок. Иногда попадаются камни - несколько раз больно ушиб пальцы. Из стен то и дело вылетают струи огня, копья, металлические шипастые сети, ножи... Как профессор археологии Индиана Джонс.
  Я прыгаю, пригибаюсь, перекатываюсь, уклоняюсь... Но так ничего и не понимаю. С каждой ночью время прохождения уменьшается, но препятствий становится больше. Не уверен, что благополучно доживу до конца этих гонок. Но расслабляться не стоит. Во всяком случае, продержусь, сколько смогу...
  
  - Берут измором. Ждут, чтобы вы начали "щелкать", как вы это называете.
  - Для чего? Хотят использовать нас в военных целях? Не представляю, как...
  Кидальчик пожал плечами.
  - Месяц назад, незадолго до вашего появления, меня возили в подпольное казино. Одели, причесали, подравняли бороду и - повезли. На вертолете. С мешком на голове... Дали фишки, и сказали играть.
  - В мешке?
  - А? Да нет, мешок в помещении сняли...
  - И что?
  - Три миллиона евро. Не считая мелких брызг...
  Он сказал это небрежно, но чувствовалась затаенная гордость. 
  - И часто вы так?
  - Впервые. Я что, идиот? Если б я рискнул оперировать такими суммами без огневой поддержки, мой скелет давно сгнил бы на дне Витьбы! Я это к тому, юноша, что любой талант можно приспособить к чему угодно... Вот вы, друг мой, умеете выстроить события в таком порядке, чтобы было вам счастье...
  - Да всё наоборот! Какое, к черту, счастье? Кошмар один! Вы что, сами не видите?
  - Ну да, ну да... Хромая удача, как вы говорите...
  - Боюсь, вы так меня и не поняли.
  
  Обиженно сопя, я отвернулся к стене. Щепки из жесткой циновки больно кололи кожу. Третью ночь никаких испытаний - хоть выспался. С другой стороны, это может означать, что мучители готовят еще что похуже, и просто дают набраться сил...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 19
  
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ
  
  Папок в сейфе не было. Очень хотелось протереть глаза, тупо глядя в пустое нутро древнего, еще советских времен, сейфа. Перед поездкой к отцу я собственноручно их запер. Может, Рита прибрала? Да нет, она раньше меня ушла...
  Как есть, чертовщина! Сейф не был взломан, значит, у кого-то есть ключ. Всё страньше и страньше, как говорила одна не очень трезвая девочка... Ну кому могли понадобиться папки со старыми делами?
  Надо будет завтра, с утра, сказать Рите провести ревизию: может, еще что пропало?
  Я упал в кресло, не снимая пальто, и закурил. Образовывался загадочный водоворот, в который меня затягивало всё глубже. А началось-то с того запроса про Алекса Мерфи! Нюхом чую: смерть Кремлева тоже укладывается в схему... Мерфи, если разобраться, отлично подходит к той коллекции диковин, что собрал дядя Костя:
  
  ДЕЛО ? 100
  
  Алекс Мерфи. Днем - преподаватель английской поэзии, ночью - боец в подпольном тотализаторе. Отличительная черта: может силой мысли сбрасывать с пьедесталов чугунные статуи... 
  Чем не феномен? И ведь не зря же дядя Костя просил разобраться с этим Алексом! Кремлев уже тогда подозревал, что он - наш клиент! Я вскочил. Ну конечно! Он, наверное, как только узнал про статую, тут же завел дело на Мерфи! Дело... Такая синяя тонкая папочка. С ней Кремлев приходил в мой старый кабинет...
  Я бросился через коридор, рванул ручку. Не был здесь с тех пор, как услышал о несчастье, случившемся с дядей Костей. Вот она! Синяя папка!
  
  Нет, спать сейчас нельзя... Сон нынче - враг номер один! Пока я буду репу мять, чего доброго, еще кого-нибудь убьют, или похитят... Кому понадобились документы из моего - то есть, бывшего Кремлевского, сейфа? Происки Кузнецова? Теперь везде, за каждым кустом, будет мерещиться его сытая харя...
  
  Кивнув дежурному, сел в машину.
  - Поехали к Максу. Тому хакеру...
  - Романыч, ночь ведь на дворе. Люди спят. Тебе бы тоже не мешало...
  - Пока мы с тобой мясо по-казацки жрали, из сейфа документы пропали.
  Михалыч присвистнул, вытянув губы трубочкой. Пропажа документов с Лубянки - это же... Даже думать не хочется, что это такое.
  - Может этот, толстомордый... утром приходил?
  - Да думал уже. С другой стороны - зачем козе баян?
  - Разберемся.
  
  Я позавидовал железобетонному спокойствию Михалыча. Возможно, проистекало оно из того, что мой бывший старшина не видел всей картины целиком... Я её тоже не видел, и это меня изрядно бесило. А вот он - спокоен, как танк.
  - Ладно, вряд ли парень спит. Насколько я помню, их брат всегда по ночам промышляет... - Михалыч завел двигатель.
  - Подбрось, и до утра свободен. Тебе точно нужно отдохнуть.
  Я-то молодой, здоровый, несколько суток без сна - раз плюнуть. Но Михалычу-то за пятьдесят...
  
  ***
  
  - А я знал, что вы меня пасете.
  Макс был взъерошен еще больше, чем в прошлый раз, в растянутом свитере,  из которого торчала тощая шея и острые ключицы. Счастливый семьянин. На вид - и не скажешь, а вот поди ж ты...
  - Извини, я хотел как лучше.
  - Да я и не обиделся. Так даже спокойней. Я на работе пока сказал, что вирус подхватил. Начальник заразы как огня боится, пунктик у него. Только и знает, что руки антисептиком протирать. Он велел не показываться, пока не вылечусь... Так что неделя у нас есть.
  - Надеюсь, столько не понадобится.
  
  Я устало опустился на продавленную тахту, накрытую колючим одеялом. Подумал, что если прислонюсь к стене - мгновенно усну. 
  - Кофе будете? Растворяшка с сухими сливками.
  - Супер!
  Я достал фотографии. Они были распечатаны на принтере, на офисной бумаге. Крупное зерно. Плохой цвет. К тому же, сильно помялись. Когда Макс вернулся с двумя дымящимися кружками, я показал ему снимки.
  - Сможешь найти?
  - Даже не знаю... 
  Он повертел картинки без особого интереса и отложил. Отхлебнул кофе. Я тоже сделал глоток. Сойдет. Не такой уж я и привередливый.
  - Если б какие-то зацепки... Имя, место работы, адрес? Что угодно... Программа распознавания лиц - штука дорогая, не для нас, трудовых хакеров. Вот у корпораций... Или правительственных спецслужб...
  Спину продрало холодом. Спецслужбы! Как я раньше не подумал? Кто еще обладает такими мощностями? От кофе и новых догадок я взбодрился настолько, что снова начал соображать.
  
  Михалыч правильно сказал: нужен мотив. Кому выгодна смерть Кремлева? Кузнецову? Метил на его место? Отец сказал, что он - пешка. У кого? Кто может управлять такой сильной фигурой, как генерал-полковник?
  - Слушай, Макс... Я тебе сейчас разглашу государственную тайну, так что сам понимаешь... - парнишка только кивнул, молча. - У наших в информационном есть такая программа. Она и выдала эти снимки.
  Он снова задумчиво кивнул.
  - Почему-то меня это не удивляет. Ходили слухи, что им счастье привалило - кто-то новую прогу слил.
  - То есть, сами они такую не могли сработать?
  - Мозгов не хватит. Да и ни у кого не хватит, если по отдельности... Не много найдется организаций, способных на создание программного обеспечения такой сложности. Тут ведь надо не только опознать конкретного человека, но и уметь собирать данные с огромного количества уличных видеокамер и других источников. Мало того, обрабатывать эти изображения одновременно...
  Я терпеливо ждал, пока парень соберется с мыслями.
  - Найти так называемые "уязвимости нулевого дня" в чужом программном коде могут не многие. Прежде всего те, что сами занимаются софтом - у них имеются соответствующие знания. Ну и пираты... Те, кто зарабатывает на жизнь такими вот задачами. 
  - Подробнее, пожалуйста.
  - Про пиратов? В основном, это те же хакеры, но объединенные общими целями. Например: им нужно вскрыть базу электронных счетов N-ского банка. Собирают команду - у каждого свои фишки, наработанные системные схемы... Разрабатывают общую стратегию и фигачат сразу по всем направлениям.
  
  Я помотал головой. Бороться с апатией было невыносимо трудно. Встав,  открыл форточку и закурил.
  Темна вода во облацех... С чего отец решил, что я смогу распутать этот клубок? С другой стороны, остальным-то - вообще наплевать. Да и мне жить с оглядкой неохота. Рано или поздно - достанут ведь...
  
  - Макс! Ты спать не собираешься?
  - Да нет. Кофе же...
  Везет. А мне вот уже не помогает. Сходив в прихожую, я шлепнул на стол синюю папку с делом Мерфи и те несколько уцелевших, что возил к отцу.
  -  Надеюсь, подписку о неразглашении с тебя брать не надо?
  - А кому я расскажу? - парень хмуро открыл верхнюю папку. 
  - Первым делом - найди вот этого. - я постучал по фотографии Рашида.
  - Есть одна идея... Но вам она может не понравиться.
  - Говори.
  - Я могу залезть к вам в Управление. Найти ту программу... И посмотреть, откуда взяли фото.
  - То есть, ты предлагаешь взломать ФСБ?
  - Говорил же: я хороший хакер. Никто не узнает...
  - Тебя же поймали на крючок!
  - Это было давно. Я был тогда еще дурак, свои же и подставили.
  - А сейчас?
  - А сейчас нет никаких "своих". Что знают двое - знает и свинья, поэтому я один. А вы меня не выдадите.
  - С чего ты взял?
  - А что, не так? Сами мне секретные дела подсунули.
  - Ладно. Убедил... Найди мне этих троих. А я...
  Несмотря на возбуждение, я всё время зевал.
  - А вы спать ложитесь. Знаете, когнитивные функции головного мозга напрямую зависят от серотонина, выделяемого...
  - Ладно, ладно, умник. Согласен.
  Не раздеваясь, я вытянулся на тахте. Ноги не поместились, и неудобно свисали с края, но мне было уже всё равно.
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ
  
  ...Испытание оказалось гораздо страшнее, чем я подозревал: тонкий канат над ямой с горящей нефтью. Задыхаясь, ползу, как муравей, над огненной пропастью. Одежда и волосы дымятся, спина превратилась в сплошной ожог... Даже не подозревал в себе такую волю к жизни.
  
  В следующий раз - еще веселее: отвесная стена. Без страховки, босиком... Задрав голову и не увидев в темноте, где она кончается, я осознал: до верха не доберусь. Представил, как это будет: пальцы устанут, я сорвусь и полечу вниз... Снова затошнило, слюна стала горькой. Я уткнулся лбом в камни, и застыл, пережидая приступ. 
  В спину уперся ствол автомата. Я не шевелился. Удар... Еще один... Черт. Придется лезть, а иначе они забьют меня прямо здесь. 
  
  Стена была гладкая, с крошечными трещинками, в них едва можно было просунуть кончики пальцев. Один раз из-под руки вывернулся камень, на который я только что перенес вес. Падение удалось затормозить, ободрав до костей пальцы и колени и сорвав два ногтя... Горячий ветер сыпал песком в глаза, отрывая тело от зыбкой, ненадежной опоры. Но я, сцепив зубы и стараясь дышать как можно ровнее, сантиметр за сантиметром полз вверх, почти вслепую, ощупывая трещины потерявшими чувствительность пальцами...
  
  Сам не понял, как добрался до верха. Лежа на плоской крыше и глядя в черное, без единой звезды небо, я плакал. Бесконечное одиночество и безысходность овладели моей душой. Какой смысл бороться? Однажды я не справлюсь: сорвусь, утону, сгорю... Однажды моей удачи не хватит.
  На этой крыше - крошечном пятачке два на два метра, рядом с выбеленными солнцем костями другого несчастного, я понял, что уже не выберусь. Баста, это мое последнее приключение. 
  Подобравшись к краю, я заглянул вниз. Ничего не видно... Налетел горячий ветер, высушивая слезы и пот, кожу стянуло. Сразу заболели все царапины и ссадины, нестерпимо заныли кончики пальцев с сорванными ногтями... Если б я видел землю, я бы прыгнул. Во всяком случае, надеюсь... Но казалось, что эта голодная пустота не имеет дна, что я буду падать целую вечность, что мучительный полет не прекратится никогда...
  
  В камеру я вернулся опустошенный, отказался от завтрака, лег и отвернулся к стене, чтобы не видеть сочувствующего лица Кидальчика.
  
  ***
  
  На следующий день, незадолго до захода солнца, я мрачно сидел на циновке, ожидая ночи.
  Старик присел рядом, чего давно уже не делал, и протянул мне... волчок. Он удобно лег в ладонь. Дерево потемнело, острие скруглилось от бесконечного вращения. На каждой из четырех граней были выжжены буквы...
  
  - Моего деда звали Шолем Кацман. Он жил в бедном районе Витебска, раньше такие называли гетто... Этот дрейдл передается в нашей семье по наследству, он был моей первой игрушкой. - старик взял волчок и привычным движением пустил его на пол. Тот бешено завертелся. - На его гранях - буквы. "Нун", "Гимель", "Хей" и "Шин". Нес гадоль хайя шам... Это значит: Чудо великое было там... - волчок всё крутился. - Дети из бедных еврейских кварталов, получая на Хануку свой первый дрейдл, приобщались Нотарикона и Гематрии. То есть, науки букв и чисел...
  - Зачем вы всё это мне говорите? - в первую очередь, я не понимал, откуда он берет эти игрушки. Сначала - дайсы, теперь этот загадочный дрейдл...
  - А еще его использовали для одной простой игры. - продолжил Кидальчик, как будто не услышав моего вопроса. - Эти же самые буквы в немецкой транскрипции означают: Nichts, Gans, Halb, Stell. Ничего, Всё, Половина, и Ставь.
  - Зачем это всё? - повторил я настойчиво.
  Он, вздохнув, достал из кармана кубики, теперь три штуки, и покатал их на ладони. 
  - Скажите число. Любое.
  - Два.
  Он только улыбнулся. Раскрыл ладонь, каждый дайс показывал двойку.
  - Это легко. Давайте что-то еще. 
  - Пятнадцать...
  Он снова открыл ладонь: 6+5+4
  - А знаете, что интересно? Пятнадцать - гематрия слова "предатель", богед. 
  - Бред какой-то.
  Я снова вспотел.
  - Меня зовут Александр Кацман. Я - математик, дорогой друг, и не верю в совпадения... Только цифры. Число - есть сущность вещей. Пространственные и временные отношения зависят от численных соотношений. Всякий предмет имеет свой прообраз в духовном мире - зародыш, из которого он развился. Так как сущность вещей - число, то тождество численного значения предметов доказывает тождество их сущностей... 
  
  Я сидел, тупо уставившись на кубики, которые Кидальчик снова катал по ладони. Они то образовывали различные комбинации цифр, то показывали одно и то же... Затем он сжал кулак, а когда разжал, это снова был дрейдл. Я непроизвольно вздрогнул. Он насильно всучил волчок мне. 
  -  В стране Израиля вместо буквы "Шин" пишут букву "Пей". Тогда получается "Нес гадоль хайя по": "Чудо великое было здесь".
  Он сжал мои пальцы своими поверх лежащего в ладони дрейдла, и поднялся. Через минуту за мной пришли...
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 20
  
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ
  
  Завтракали с Михалычем в кафе. Макса я оставил наверстывать бессонную ночь на той же продавленной тахте, от которой у меня болели все бока. Голова была мутная, хотя сон и утренний душ немного освежили.
  Заказав огромную кружку кофе, я уныло ковырял бледный, как рыбье брюхо, омлет. Говорить не хотелось. Не хотелось вникать в новые неприятности, прикидывать, к чему это всё может привести. Было ощущение серой паутины, слой за слоем липнущей к лицу, не давая взглянуть на белый свет. 
  Михалыч тоже не выспался. Мешки под глазами, замедленные движения... Казалось, на войне мы так не уставали. То есть, там это было своеобычное, перманентное состояние: к нему привыкали, учились превозмогать и наконец, переставали замечать. Здесь, в мирной жизни, оно казалось диким и неуместным.
  - С теми, вчерашними, на Геллендвагене, что?
  - Ничего. Нету их... - Михалыч положил сосиску на хлеб, полил горчицей и откусил сразу половину.
  Я ждал. Дожевав, он продолжил:
  - Ни документов, ни отпечатков. Призраки.
  - Так допросить...
  Он очень странно на меня посмотрел:
  - Некого допрашивать. И он показал четыре пальца. Цифра четыре означала смерть. Как у японцев: иероглиф "сандзю"...
  - То есть как? - я чуть не подавился глотком теплой коричневой бурды, отдающей желудями. Голос непроизвольно "дал петуха". - Тоже подушки не раскрылись?
  - Да нет... Всё в порядке с подушками. У обоих - дырки в затылках. Пули обычные, девять миллиметров.
  Я помолчал, переваривая.
  - Стало быть, с ними был кто-то третий, не пожелавший оставлять свидетелей? Сидел, например, сзади. Выстрелил два раза и мирно удалился. Никто и не заметил.
  - Женщина там была. Сказалась свидетельницей... А какие, к бабушке, свидетели? Мы её и спровадили...
  - Приметы?
  Он пожал плечами.
  - Баба и баба. Плащ, косынка, очки... Стройная, губы намазаны...
  Аппетит пропал, на языке появилась знакомая горечь. Людей убили потому, что они следили за нами. Что за разборки, и кто их спровоцировал? 
  -  А машина? Тоже без регистрации?
  - Да нет, с машиной как раз всё в порядке: куплена через посредника, неделю назад. Не подкопаешься. Так что... Полный ноль. А у тебя? Удалось этому хакеру что-то нарыть?
  - Да уж удалось...
  Я поморщился и потер виски. Голова шла кругом. 
  -  Ну давай, не тяни, Романыч!
  Собрался с мыслями...
  
  ...Дядя Костя, вместе с отцом, ввязались в какую-то авантюру. Если б они не были кадровыми офицерами, прошедшими огонь, воду и медные трубы, я бы подумал, что им запудрили мозги, показав пару фокусов. С другой стороны: кое-что из этих фокусов я видел сам... Точнее, не сам, но очевидцы  были надежные. Михалыч, например. Он там был, когда лошади сверзились с крыши театра...
  Еще в деле фигурировал загадочный, - тьфу, тьфу, - консультант. По словам отца - человек совершенно необыкновенный. Что это означает конкретно, генерал Воронцов распространяться не пожелали...
  Но после того, как на наши головы свалился Алекс Мерфи, погиб дядя Костя. У меня были серьезные опасения, что и отцу грозит что-то в таком духе, но Михалыч успокоил: дачу негласно охраняют. 
  Очевидно, Кремлев нарыл что-то важное, что-то, заставившее его врагов пойти на крайние меры. Меня же пытались отправить вслед за дядей Костей из боязни, что я тоже что-то знаю. Или могу раскопать. Самый главный вопрос: кто такие эти враги?
  
  Пока я беспокойно ворочался под колючим пледом, Максим утянул ту самую программу, которой хвастались наши информационщики. Парнишка, конечно, совершил государственное преступление, но... 
  Утром он сказал:
  - Как я уже говорил, они не сами написали эту программу.
  - Как это? - я практически ничего не понимал в электронике.
  - Ни черновиков, ни альфа-версий - ничего, что говорило бы о долгой, кропотливой работе. Она у них просто появилась, в том виде, как есть. Довольно сложная штуковина, надо сказать. Может подключаться к чему угодно: спутники, дорожные камеры, телефоны... Словом, от неё не спрячешься. Сканирует любое изображение, прогоняет по сотням баз данных и находит человека в считанные минуты.
  - Мне сказали, эта программа сама определяет потенциальных преступников.
  - Не знаю... - он снял очки. На переносице осталась глубокая вмятина. -  Существуют, конечно, самообучающиеся проги, ими пользуются банки, например. По заданным параметрам определяют кредитоспособность клиентов... Торговые сети, рекламные фирмы пользуются такими: по поведению пользователя вычисляют, какой товар ему предлагать... Так что, может, и существуют такие, что определяют поведенческий профиль предполагаемых преступников... Но глобальную систему контроля придумали в первую очередь рекламщики, они давно вкладывают в это огромные деньги. Зачем им преступники?
  - А те три фотографии? Удалось что-то узнать?
  - Да как сказать? - он, морщась, снова нацепил очки. - О Мерфи - не больше того, что есть в вашей папке, плюс - программа несколько раз засекла его на камерах. Вокзал Можайска: там у него что-то вышло с парнями Джафара - знаете его?
  Я кивнул. Мертвец Джафар фигурировал как один из крупнейших воротил незаконного тотализатора. Может, Мерфи ему задолжал? У меня засосало под ложечкой. Вот будет номер, если он сбежал из-за того, что должен чеченской мафии... И к нам, к нашей ситуации не имеет вообще никакого отношения. 
  - Шестерок Джафара тоже опознала программа. Они вместе зашли в привокзальный туалет, вышел оттуда только ваш подопечный. В сортире камер нет... Затем Мерфи спрятался на какое-то время в комнате матери и ребенка, а спустя два часа сел в поезд Москва-Смоленск. Да, всё это время он был не один. Подросток: то ли девчонка, то ли парень - по одежде непонятно. Больше их не видели... В смысле - никакие камеры их больше не фиксировали. Возможно, с поезда они спрыгнули ночью, где-нибудь в степи... До Смоленска не добрались.
  Ай да Мерфи! Появился, значит, на краткий миг, и снова сгинул бесследно. 
  - Что еще? - спросил я.
  - Вот этот, - он показал фото старика. - Кацман Александр Наумович. Математик. представляете, он доказал теорему Ферма!
  - Ну и что?
  - Более трехсот лет считалось, что это - недоказуемая теорема. Он - своего рода знаменитость. В узких кругах... Пропал без вести. Поиски ничего не дали, но, предположительно, похитили его исламские экстремисты.
  
  Еще раз внимательно рассмотрел лицо на фотографии: еврей как еврей... Пожилой, длинноносый, глаза умные... Я прекрасно помнил этого Кацмана: о нем тоже было в папках Кремлева. Что-то о "Моссаде"... Тогда понятны исламисты. Ну, дядя Костя, загадал загадку! Черт, и почему я не читал внимательнее? А теперь - ищи ветра в поле эти папки...
  - Ну, а третий? Удалось что-нибудь узнать?
  - Рашид Калиев? Вот... - Макс протянул распечатку. 
  Снимок под необычным углом, будто снизу вверх. Мужчина стоит вполоборота, на белоснежной, коротко стриженой голове - тюбетейка, одет в темную длинную жилетку поверх светлой рубахи, широкие штаны заправлены в сапоги. В руках - лопата. Вылитый дворник... Кабы не черные очки.
  - Где это место? Удалось узнать?
  - Дачный поселок под Вязьмой. Между прочим, ваш Мерфи, пока не исчез, двигался именно в том направлении.  - и он вопросительно склонил голову на бок.
  
  ...Всё это я пересказал Михалычу. Тот задумчиво допил компот, подозвал официантку, спросил кофе... Я не торопил.
  - Придется искать этого Рашида, будь он не ладен. - он еще раз всмотрелся в фотографию, сравнил с той, что уже у нас была. - Отправлю ребят...
  - Нет! Не надо... Сами поедем. Чует мое сердце, так будет лучше.
  - А что в Управлении? Ладно я: ты меня отмажешь. Но кто отмажет тебя?
  - Сегодня - воскресенье. Успеем.
  Михалыч незаметно сплюнул через плечо и постучал костяшками по столу.
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.
  
  Я боялся даже гадать, что меня ожидает. Попытка левитации? Утопление - с целью узнать, смогу ли я выжить под водой? Сжимая в кулаке деревянную игрушку, подаренную Кидальчиком, брел, едва переставляя ноги. 
  Привели во двор. Звезды... Острые лучики колют глаза. Ветер сух и горяч, в нем горький запах полыни и тоскливый крик незнакомой птицы. Вопль отчаяния: это всё, что мне осталось.
  Решив, что не желаю оставаться подопытным кроликом, я приготовился подороже продать жизнь. Если буду сопротивляться достаточно яростно, в бой включатся охранники...
  
  Остановившись в центре двора, на вытоптанной глиняной площадке, я ждал. Плечи и спина напряжены, взгляд цепко обшаривает пространство. Попытался расслабиться, но ничего не получилось. В голове билась одна мысль: сейчас... сейчас...
  
  Прошло минут пятнадцать. Напряжение достигло предела, а затем начало понемногу отпускать. Адреналин схлынул, оставив горькое чувство поражения. Меня перехитрили. Заставили волноваться, нервничать, и тем самым сжечь необходимую для последнего боя энергию. Я не выдержал:
  - Суки!
  Тишина.
  - Выходите! Что, испугались?
  Слова улетели в пустоту. Только ветер, горький запах полыни и жесткие песчинки, секущие лицо.
  Я выкрикивал оскорбления по-русски, по-английски, вспомнил даже те немногие мексиканские и гаитянские ругательства, что слышал в школе... Размахивал руками, изгаляясь в неприличных жестах, кидался пылью...
  Это был полный провал. Меня ткнули носом, как слепого щенка. Ясно дали понять, кто здесь главный и от кого зависит моя жизнь. Показали, что я сам не решаю ничего. В том числе, когда умереть.
  Наконец, вымотанный, я упал лицом в песок и затих. В мыслях мелькали различные способы покончить с собой... Выломать решетку в нашей камере и ухнуть вниз. Или прямо сейчас вскочить, рвануть на стену, и, не останавливаясь, полететь... Отказаться от еды? Броситься на охранников, не оставив им выбора?
  Немного успокоившись, перевернулся на спину и стал смотреть в небо. Звезды гасли одна за другой, восток наливался огнем... О! Теперь я точно знаю, где восток! И что это даст? 
  Поразительно, как быстро человек может перейти от мыслей о самоубийстве к планам спасения! Стоило показаться краешку солнца, как душа воспряла, побуждая  тело жить дальше.
  А ведь и правда... Умер - значит, проиграл. Проиграть я всегда успею, нужно постараться выиграть.
  
  ...Вопреки ожиданиям, отвели меня не в камеру, а куда-то вниз, под землю. Лестница вырублена в скале, всё окутано душными парами нефти. 
  На стенах, в железных кольцах, горят факелы. От них идет черный дым, совсем такой же, как тогда, когда я ползал по канату... Они используют сырую нефть? Интересно... Может, где-то недалеко - месторождение? Там должны быть люди, связь... Я как-то слышал, что многие нефтяные скважины охраняют русские наемники... Что это может дать?
  За размышлениями не заметил, где оказался. Пришел в себя, оказавшись в темной комнате. Прохлада. Сырость. Не то, что в нашей с Кидальчиком душегубке наверху башни... 
  За эту ночь я иссяк. Устал и морально и физически, и не хотел больше гадать, что меня ждет.
  
  У стены - человек в маске. Катает по столу небольшой шарик, накрывая его  попеременно одним из трех стаканчиков. Знаменитая игра в "наперстки"... Никогда не пробовал. Сел на пол, напротив, и стал наблюдать. 
  Всё в полной тишине, только шарик еле слышно катится по столу. Человек переставляет стаканчики так быстро, что не уследить за руками. Но что характерно: и закрыв глаза, я знаю, где находится шарик. Даже когда он ловко прыгает в ладонь катале...
  Я сжал дрейдл в кармане. Почувствовал его тепло, древние, сглаженные грани, провел кончиками пальцев по изгибам букв... Еврейские значения я не запомнил, но немецкие были просты, как дважды два: всё, ничего, половина и ставь. А я ведь никогда не проигрывал... Кости просто не дают такой возможности. Даже в домино есть костяшка "пусто". А на кубиках меньшее значение - единица. Один - больше чем ноль. Значит, используя кубики, я просто не мог проиграть. Никогда...
  Стараясь ничем не выказать своего возбуждения, я молча ткнул пальцем в стаканчик. Шарик был там. Еще раз: бинго. Еще... Тем временем, другой рукой, я поворачивал дрейдл каждый раз новой гранью. Вот, на четвертый раз, я ткнул пальцем... Пусто! Пусто, черт побери! Постаравшись запомнить на ощупь очертания буквы, я принялся экспериментировать.
  
  Угадал процентов тридцать из ста... Не слишком высокий результат - чего я и добивался. Приятно было сидеть и играть, а не висеть над пропастью... Что дальше?
  Блэк-Джек, Орлянка... Словом, всё, где есть место случаю. Я не напрягался. Побеждал, проигрывал... Задачи то усложнялись, то становились совсем простыми - не заметил никакой системы.
  Под вечер, сонный и усталый, приплелся в камеру. Засыпая, понял, что Кидальчика нет... 
  Сон слетел, я заметался по комнате. Выглянул в окно, просунув голову меж прутьев решетки... Пустота. Небо начинает темнеть, видны первые звезды...
  Промучившись еще какое-то время, уснул. Днем камера превращалась в раскаленную душегубку - солнце било в упор, стекла в окне не было, да оно и не спасло бы. Невозможно было есть, спать, разговаривать - только лежать, с трудом втягивая плотный, горячий воздух, и мечтать о ночной прохладе...
  
  Услышав лязг засова, вскочил. Вошел Кидальчик, прижимая обе руки к боку, и прихрамывая. Я бросился к нему.
  Раньше меня несколько тяготила навязчивая доброжелательность и болтливость сокамерника. Теперь я понимал, почему он так себя вел... Три месяца ни от кого доброго слова, знака внимания - ничего. Мы - головоломки для изучения, подопытные крысы... 
  Сейчас, спустя месяц, я испытывал к Кидальчику не менее теплые чувства, чем он ко мне. 
  Деля на двоих ад душегубки, неизвестности, постоянного ощущения близкой смерти, мы стали друг для друга опорой, без которой возможно, сошли бы с ума.
  
 - Что с вами? Вы не говорили, что вас тоже куда-то водят...
  Он только взглянул на меня исподлобья, и, кряхтя, начал опускаться на свою циновку. Да. Он прав. Я был слишком поглощен своими горестями для того, чтобы интересоваться чужими.
  - Не пугайте меня, пожалуйста!
  - Ничего страшного. Сам виноват. Заживет, до свадьбы.
  - Мне бы вашу уверенность.
  
  Я и вправду сильно испугался. Вид у старика был еще более серый, чем обычно. Глаза тусклые, борода свалялась, в углу рта запеклась кровь.
  - Вы, молодой человек, - не еврей.
  - А это здесь причем? - я помог ему опуститься на циновку, бережно поддерживая под локти. Затем скатал свою постель в валик, подсунул ему под спину, ощущая себя маленьким мальчиком, у которого вдруг заболел любимый дедушка.
  - Нам приходилось надеяться на лучшее и в гораздо худших обстоятельствах...
  - Что они сделали?
  Я прикинул, как бы половчее напасть на охранников, когда они принесут еду.
  - Не горячитесь, друг мой. Это не поможет. - он в очередной раз угадал мои мысли.
  - А что поможет? - старик дернул плечом, скривился, и стал медленно, боком, сползать на циновку.
  - Расскажите лучше, как прошел ваш день...
  Я принес бутылку с водой, помог ему напиться, потом сел рядом. За окном стояла ночь. Было всё так же непереносимо жарко, но хоть глаза не слепило. Утерев пот рукавом, я откинулся на стену и закрыл глаза.
  - Даже не знаю, что и думать. Играл в игры. По сравнению с прошлыми ночами - просто рай...
  Про свою истерику во дворе я решил не рассказывать. К тому же, он мог и сам её наблюдать, из окна камеры...
  - Очень интересно. Продолжайте.
  - Ну, например - наперсток. Знаете?
  - Как не знать...
  - По моему, они сдались. - это была догадка, но, на мой взгляд, удачная. - Перестали гонять меня по лезвию, пинать, чтобы я "щелкнул"... И игры - последнее испытание. Надеюсь, я их разочаровал...
  - Если вы перестанете быть для них интересным, знаете, что вас ждет?
  - Догадываюсь.
  - Но совсем не так, как вы думаете... Они же "фарисеи". Борцы за убеждения. Думаете, пустят вам пулю в лоб и выбросят на съедение стервятникам? - Кидальчик горько рассмеялся, но закашлялся. Я снова дал ему напиться. - Как бы не так. Любая жизнь, и смерть тоже, - должна приносить пользу. Скорее всего, вам на грудь примотают взрывчатку. Наденут на голову мешок. На грудь - табличку с соответствующим высказыванием Пророка... Оставят где-нибудь в людном месте. Рядом со школой, например. Или в супермаркете. Вы этого хотите?
  Я молчал. Идея, которой я только что гордился, предстала в новом свете.
  
  - Откуда вы столько о них знаете?
  За всё время пребывания я не видел ни одного лица: тюремщики были в масках, никогда не разговаривали. Я даже не знаю, были это одни и те же люди, или они менялись.
  - Всё еще подозреваете... - голос Кацмана был усталым и надтреснутым. - Татуировки: Фарравахр... Ну, такие крылья. Это - их знак. Несложно предположить остальное.
  - Почему вы вообще в курсе таких вещей?
  - Ну знаете! - он даже привстал, но снова бессильно опустился на циновку. - Я, между прочим, получил блестящее образование. Сорбонна, факультет философии. Это кроме всего остального. - он приосанился. - Не чета вашим колледжам, в которых уверяют, что, извините, кроме Америки, на Земле больше и нет ничего...
  - А как же математика?
  - Не надо путать мягкое с круглым! Философия - это Закон. Цифры - его душа.
  Он сделал вид, что заснул. Я посидел немного молча, но потом понял, что очень хочу продолжить.
  - Простите, если обидел.
  - Да. Вы тоже, дорогой друг. - он снова открыл глаза и повернулся, чтобы видеть меня. - Что-то я сегодня... Ну так, вам удалось угадать, где шарик?
  Я не сразу сообразил, о чем он.
  - Удалось. Тридцать из ста, примерно. Я старался не напрягаться.
  Кидальчик разразился хохотом. Он сначала привстал на локте, чтобы было удобней смеяться, затем сел, бессильно свесив голову между колен, и продолжал хохотать, иногда кашляя, хватаясь за бока, испуская стоны и утирая слезы. 
  Отсмеявшись, он хлебнул воды из бутылки, еще раз вытер глаза и бессильно откинулся на стену рядом со мной. Стена была горячая, от неё пахло известью и птичьим пометом.
  Сглотнув сухим горлом, и прикрыв глаза, я молчал. Мне тоже хотелось пить, но вода была последней. Свежую принесут только утром. 
  - Простите меня, Алекс. Я не со зла. - он притронулся к моему плечу.
  - Я вас умоляю...
  Всё время ловлю себя на том, что начинаю разговаривать так же, как мой старик.
  - Сейчас объясню: тридцать из ста, вы говорите?
  Я кивнул. Никак не мог сообразить, в чем подвох...
  - Знаете, сколько обычно выигрывают на вашем месте? - я неопределенно дернул плечом. - Нисколько. Ноль. Это такое специальное мошенничество... Зачастую под наперстками вообще нет шарика. Ловкость рук и обман зрения.
  - Может, катала попался не очень хороший? - я чувствовал всё меньше уверенности.
  - Для игры с вами, смею заверить, они нашли самого лучшего.
  - Тогда я не понимаю...
  Он принял более удобную позу, откинувшись на стену. Казалось, от смеха моему другу полегчало.
  - Скажите, Алекс, вы помните ту стену? Вы еще говорили, что сами не знаете, как добрались до верха?
  - Разумеется. Я же по ней лез. - не мог сдержать сарказма, даже из уважения к сединам.
  - Помогите мне встать! - он требовательно протянул руку. Я подчинился.
  Мы подошли к окну. 
  - Просуньте голову наружу и посмотрите вниз.
  Я с опаской осмотрел прутья, потом нашел отверстие покрупнее, и высунулся, обдирая уши. 
  - Ничего не видно. Темно, как у черта за пазухой. - я влез обратно.
  - Эта стена имеет отрицательный уклон. Так строили в те времена, когда осада крепостей была популярным развлечением. Ваш покорный слуга имел честь наблюдать восхождение из этого самого окна. По такой стене невозможно забраться. Еще и в темноте.
  Я молчал. Снова казалось, что меня мистифицируют. Неловко вывернув шею и поглядев на стену сбоку, я понял, что он прав. Это - та самая стена. Тот же запах, фактура, трещины...
  - Всё еще не верите? - Кидальчик медленно вернулся к циновке.
  
  Улегшись, он вынул из кармана кубики и стал перекатывать их по костяшкам пальцев. Иногда такой фокус показывают с монеткой. Кубики двигались, как приклеенные, или притянутые резинкой. Зрелище завораживало.
  - Я тоже - талант не из последних. Иначе меня бы здесь не было. Но видите ли... Чтобы управлять вероятностями, я должен держать разум включенным на полную мощность. Всё остальное - ловкость рук, не более. Чтобы выиграть, например, в рулетку, я должен просчитать миллион критериев броска шарика: Угол, силу броска, вес шарика, материал колеса, влажность в помещении, температуру воздуха, количество стоящих вокруг партнеров - от их дыхания и движений тоже многое зависит... Всего не перечислить. Это титанический труд, мой разум работает на пределе.
 Понимаете? Чтобы совершить чудо, мне нужно уподобиться электронно-вычислительной машине. Мгновенно составить алгоритм действий, учитывая абсолютно все переменные, и безупречно его выполнить. Я это могу. Но стоит это огромных трудов.
 Никогда не задумывались, как вы ходите? Держите равновесие? Каждый миг мозг подает команды множеству мышц, связок, нервных волокон... Привести тело в движение и держать в равновесии - на это уходит огромное количество энергии. Но вы этого не замечаете, вас еще в детстве научили ходить, бегать, ездить на велосипеде... Для нас это так же естественно, как дышать. С этой проблемой, кстати, столкнулись создатели первых роботов: те не могли даже стоять прямо, всё время падали. Пришлось создавать сложнейшие алгоритмы, управляющие системой гироскопов...
 Вы, Алекс, другое дело. Вам не надо совершать насилие над собственным разумом, чтобы добиться того, чего хотите. Вы просто "щелкаете пальцами" - по вашим же словам...
  - Да нихрена не просто! - я не выдержал. - Как вы не поймете... Когда я "щелкаю", всегда происходит что-нибудь непредвиденное! Обычно страшное. Жертвы... Я поэтому и сдерживаюсь изо всех сил. Я постоянно боюсь навредить.
  - И ваше подсознание корректирует всё за вас. Вы проходите сложнейшие испытания, головоломные тесты, и при этом заявляете, что чудесно отдохнули! Вам впору позавидовать...
  
  Я молчал. Где-то он, наверное, прав... Мне многое дается легко. Но так же, создается ощущение, что это несправедливо.  Как будто  я живу взаймы. Как будто я всё больше кому-то должен...
  - У меня появилась гипотеза... - продолжил Кидальчик, тронув меня за плечо. Я повернулся. - Много времени на размышления, знаете ли... Те неприятности, что случаются с другими... "Обратка", как вы говорите. Её вы вызываете сами. 
  - То есть как?!
  Я аж подскочил.
  - Не мельтешите, дайте объяснить... Вы, Алекс, уж простите - гений. По сравнению с нами, рабочими лошадками. Вы творец. Чудесник. Вы можете всё! Предположим: вам пришла в голову мысль, что вы получаете всяческие блага слишком легко. Там, где другим приходится напрягаться, действовать изворотливо, работать в поте лица... Вам стоит лишь пожелать. К вашей чести, это не привело вас к солипсизму. Напротив, вы решили, что это нечестно. Несправедливо... И тогда подсознание придумало компенсацию. Обратку.
  
  Несмотря на душный жар, я похолодел. Лицо онемело. Казалось, я вышел из тела, и смотрю на него со стороны. "Вот сидит Алекс Мерфи. Он - причина смерти множества людей. Возможно, его жертвы исчисляются сотнями... И всё это он сделал намеренно".
  
  Вдруг всплыли лица тех, первых, в смерти которых я обвинил себя. Агенты ФБР, они сказали, что расследуют смерть моей девушки, Кейт... Официально сообщалось, что она не справилась с управлением мотоцикла на мосту Голден Гейт, и упала в воду. Я предполагал, что это была месть. За измену... Кейт не была уравновешенной девушкой, и часто совершала бессмысленные, эксцентричные поступки. Но я никогда не допускал мысли о том, что мог посодействовать её гибели!
  А скольких еще? Когда, будучи маленьким, "щелкал" просто так, из любви к искусству, чтобы посмотреть, что получится на этот раз...
  
  Нет. Нет... Этого не может быть! Я - не убийца! Я никому не хотел зла! Кейт упала с моста. Была ночь, лил дождь, она выпила несколько бутылок пива, она находилась на взводе из-за нашей ссоры... Я же пытался её остановить! Но она села на мотоцикл и умчалась.
  А агенты? Я в деталях представил себе тот солнечный день: вот я стою у окна, и сквозь щелочку в занавеске смотрю, как они садятся в машину. Одинаковые серые плащи, короткие стрижки... Отличаются только цветом кожи и тем, что у одного - дорогие часы. "Ролекс". Я еще гадал: подарок?
  Едва они вывели свой "форд" с обочины, как мимо пронесся грузовик. Один из тех ревущих монстров с трубами, изрыгающими черный дым, и хромированными черепами на бампере... От форда осталось несколько мелких деталей и влажное пятно на асфальте. 
  Несчастный случай? Агенты не были ни в чем виноваты, они просто прощупывали почву... Возможно, узнали о моих похождениях в Лас-Вегасе, или подвигах в Ираке... Но они не заслуживали смерти! 
  Оказывается, убил их не несчастный случай, а я. Лично отдал приказ.
  
  Кидальчик уже какое-то время тряс меня за плечи, но я не обращал внимания. Он ударил меня по щеке. На языке появился горько-кислый, металлический вкус. Живот свело страшной судорогой, челюсти тоже. Если б у меня началась рвота, и тогда я не смог бы открыть рта. 
  В оцепенении я наблюдал, как перед мысленным взором пляшут пылинки. Они прилипают к холодной, липкой коже. Пыль набухает, становится красно- жидкой и течет с тела на землю... Каждая пылинка - чья-то жизнь.
  - Алекс! Придите в себя! Да что ж такое... И воды нет, как на грех... Я же предупредил, это всего лишь гипотеза! Я не думал, что вы так это примете... Простите меня, ради Бога!
  - Не извиняйтесь. Вы правы. - голос был деревянным, чужим. Слова с трудом проталкивались сквозь горло, а язык распух и не слушался.
  
  ...Это было в Лас-Вегасе: я устроил себе каникулы после окончания колледжа. Меня привлек столик, за которым играли в Бак Дайс: игрок бросает три кубика, они показывают случайное число очков. Раз за разом: шестерки, тройки, четверки... Чем больше точек на гранях кубика - тем богаче становится игрок.
  Тогда мне в голову и пришла впервые эта мысль: я - банкомет, который раз за разом выбрасывает наибольшее число. Я ничего не могу с этим поделать, я так устроен. Обречен на везение.
  Но ведь есть еще понтер! Не бывает игры в одни ворота, не может быть  постоянного выигрыша... Когда-нибудь я проиграю, и придется платить за всё! Вот! Вот откуда моя уверенность, что должна быть расплата... Но видите ли, моя хромая удача рассудила, что я - слишком ценен для того, чтобы расплачиваться своей шкурой. И стала "переводить стрелки": на мою девушку Кейт, на агентов ФБР, на незнакомых людей из автобуса... Интересно, что случилось с тем следователем, Воронцовым? По идее, мое подсознание должно было счесть его идеальной мишенью...
  
  Что будет, если я задумаю убить себя? А если мое подсознание этого не захочет, и снова отыграется на ком-то другом?
 -  Дядя Саша!
  - Слушаю, мой друг...
  - Ваши сегодняшние неприятности - моих рук дело? Признавайтесь!
  Он грустно улыбнулся.
  - Скорее, моих собственных. Точнее, моей гордыни... Захотел сравняться с гением. - увидев мой недоуменный взгляд, он пояснил: - попробовал действовать, как вы. На интуиции.
  - И что?
  - Просадил миллион. 
  - Тогда вы легко отделались... Ой, простите.
  Я испытал облегчение. Тут же устыдился, но ничего не мог с собой поделать. Хоть здесь виноват не я...
  
  - Вы правы. Пока что я им нужен. Браться за вас всерьез они боятся, так что я остаюсь запасным вариантом. К тому же, убивать курицу, несущую золотые яйца...
  
  Я слушал его и молчал. Какая-то мысль не давала покоя... Что-то, что я слышал совсем недавно, может быть, сегодня... Что говорил Кидальчик по поводу удачи? Нет, не то! Что-то было на днях... Я нащупал в кармане дрейдл, вынул его и стал разглядывать буквы. Как он говорил? "Чудо великое было здесь!"
  Наклонившись к старику, я чмокнул его в заросшую щеку. Он встрепенулся, не понимая, в чем дело.
  Продолжайте нести золотые яйца! Мы скоро выберемся из этой духовки!
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 21
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ
  
  Дачный поселок: кое-где над мокрыми крышами поднимаются дымки. На голых ветках высоченных тополей, теснящихся вдоль дороги, изредка перекрикиваясь, хохлятся угрюмые вороны. Дорога разбита вусмерть, в колеях - черные лужи от недавней оттепели. Машина в них переваливается, как беременная утка. Сырой, пахнущий углем воздух оседает жирными каплями на ветровом стекле. Дворники размазывают их в серые полосы. Михалыч то и дело поглядывает в зеркало заднего вида: всё время кажется, что за нами следят. 
  
  ...Весь мир утыкан камерами. На улицах, на загородных трассах, у входов в супермаркеты, заправочные станции - везде, куда ни плюнь. Камеры в телефонах, а над головой - спутники... Аэропорты, госучреждения, общественные центры...    
  
  - Романыч, вроде похожий забор, глянь? И деревья...
  - Деревья везде одинаковые! - я оглядел голые ветки, прочеркивающие серое небо.
  - Не скажи... Вон на том участке - одни елки да туи, вдоль дороги - ветлы, а внутри этого, как на фотке - яблони... Видишь, стволики побелены? И крыша вроде такая же. Только мужика с лопатой не видно. Зайдем, посмотрим?
  
  Я оглядел виднеющийся за кованым забором участок. Правда похоже. Но свет не горит, дыма из трубы тоже не видать... Ладно, в крайнем случае скажем, что ошиблись.
  
  Добротная кованая калитка с легким скрипом отворилась. Михалыч пошел первым, непринужденно засунув руки в карманы. Я - за ним. Дорожка к входной двери чистая, видны следы метлы на тёмно-красной, ромбами, плитке; по бокам - подтаявшие, ноздреватые кучи снега. 
  Я оглядел сад. Пусто... Только голые деревья, в которых мой напарник опознал яблони. Низкое багровое солнце светит сквозь забор, отбрасывая длинные, решетчатые тени... Где-то далеко грохнуло, я от неожиданности вздрогнул. С деревьев взвилась туча ворон и повлеклась прочь.
  
  Снова мурашки. Матерые такие, в подкованных армейских берцах.
  
  Входная дверь приоткрыта. Чуть заметно, на щелочку. Что за дела? Забыли запереть? Или специально оставили? Не скрываясь, я достал пистолет.
  Вошли, потопали в коврик, покашляли... Тишина. В прихожей сумрак, не видно толком ни стен, ни того, что находится дальше...
  - Эй, есть кто дома? - мы прошли в пустой холл. 
  - Добро пожаловать. - голос шел  с лестницы, которая вела на второй этаж.
  Я вскинул пистолет.
  
  Легонько касаясь перил, вниз сошла темная фигура: в тусклом свете, льющемся из дальних окон, больше ничего не было видно.
  - Не вы ли случайно являетесь гражданином Калиевым? - задал витиеватый вопрос Михалыч.
  - Не случайно - я. А вы - господин Иван Свиридов.
  - Можно просто Михалыч, и без господина. - напарник убрал оружие. - А... откуда вы узнали?
  - По голосу. А вы... - он повернулся в мою сторону.
  Я тоже спрятал пистолет, сделал несколько шагов вперед.
  - Воронцов. Илья Воронцов. Крестник, кстати сказать, покойного Кремлева...
  Сам не знаю, почему начал именно с этого. 
  - Потеря, ощутимая для всех нас. - Калиев вышел на свет.
  
  Он был высок - выше меня, и очень широк в плечах. Борец, - сразу пришло на ум. Волосы короткие, серебристо-белые, что сильно контрастирует со смуглой кожей. Одет в вязаную кофту на пуговицах, белую сорочку, открывающую крепкую  коричневую шею, мягкие штаны и домашние шлепанцы.
  - Можете включить свет. - предложил он. - Я привык обходиться так, но вы - гости. Входите, я вас ждал.
  - Ждали?
  Я был более чем удивлен.
  - Разумеется. Я знал, что вы, господин Воронцов, ни в коем случае не поверите в случайную смерть вашего крестного. - он развернулся, и повел нас вглубь дома. - А значит, в скором времени мы познакомимся. Во всяком случае, я постарался сделать всё возможное в данных обстоятельствах, чтобы это случилось.
  Мы с Михалычем только переглянулись.
  - А откуда вы знакомы с Константин Петровичем? - Михалыч профессиональным взглядом обшаривал просторную, но скудно обставленную гостиную. Тяжелые, плотные шторы, пара плюшевых кресел, овальный столик, диван... 
  - Простите за неуют. - будто уловив мои мысли, произнес Калиев, игнорируя вопрос Михалыча. - Сам я спартанец, гостей не принимаю. Да и жилье это - временное.
  - Вы прячетесь? - спросил я, по его приглашению опускаясь в одно из кресел. - После смерти Кремлева?
  - Гораздо дольше. Три месяца, после похищения одного моего коллеги... Собственно, когда стало ясно, что я - следующий. Константин тоже был под ударом, но скрываться не пожелал. Не тот характер.
  Я вскочил. Прошелся по вытертому ковру, под которым скрипели половицы. Выглянул в окно...
  - Ни-че-го не понимаю! Какие-то шпионские игры, право слово... 
  - Я всё расскажу. Во всяком случае, ту часть, которая напрямую касается вас. - он был спокоен, как индеец под пыткой.
  - На меня тоже покушались, знаете ли... Три раза, по меньшей мере.
  - И это не конец. - он наконец улыбнулся, сверкнув белыми, крупными зубами. - Но не расстраивайтесь. У вас удивительный талант выживать, господин Воронцов. И у вас, - он кивнул Михалычу.
  - Другие с войны не возвращаются. - хмыкнул мой напарник. 
  - Ваша правда. - он склонил голову. В черных стеклах мелькнуло отражение моего лица. 
  
  Он всё это время был в темных очках. То есть, сначала мне показалось, что у человека просто плохое зрение, но потом я понял, что линзы непроницаемо черные.
  - Вы с дороги. Чай? Кофе? Горячий обед?
  - Кофе! - единодушно решили мы.
  
  Калиев кивнул, поднялся, и скрылся за одной из портьер. Я сел рядом с Михалычем.
  - Странный тип. - сказал он шепотом.
  - Согласен. - кивнул я. - Надеюсь, пользы от него окажется больше, чем загадок. А то развели тут...
  - Детектив. "Шпион, пришедший с холода".
  Я вопросительно поднял бровь.
  - Да ты что, Романыч, совсем не читаешь? Ле Каррэ! Это у них такая секретная метафора: когда шпион работает под прикрытием, он как бы "на холоде". Не дома, значит.
  - Художественная правда. - я, тоже шепотом, согласился. - Вот в последние несколько дней я прям чувствую, что у нас не все дома... Отец темнит, этот Рашид темнит...
  
  - "Этот Рашид" сейчас вам всё объяснит! Простите, у меня довольно тонкий слух.
  Войдя, он поставил на столик поднос, снял с него фарфоровые чашки с блюдцами, одну подал мне, другую - Михалычу. Я осторожно пригубил кофе.
  - По-венски. Вам не мешает взбодриться. - объяснил хозяин.
  - Вкусно... - деликатно кивнул Михалыч. Он явно был озадачен.
  
  Я, признаться, тоже не был уверен в своих ощущениях. По точности движений, силе тренированного тела было ясно, что наш собеседник - незаурядный боец. Но иногда, на доли секунды в нем вспыхивала искра неуверенности. Рашид замирал, слегка откинув голову, как бы прислушиваясь, но затем быстро приходил в себя.
  То ли из-за этой мгновенной растерянности, то ли из-за темных очков создавалось впечатление, будто он чего-то ждет. Как если бы дикого зверя поместили в клетку, и он с нею свыкся, смирился с неволей, но иногда инстинкты заставляют принюхиваться к ветру... А может, я просто заразился мистикой из папок Шефа.
  
  - Итак, господа: начну с того, что я - старинный друг Константина Петровича и вашего, господин Воронцов, батюшки...
  - Вы знаете, кто убил Кремлева?
  Он замолчал. Побарабанил пальцами по подлокотнику, будто решая, что нам сказать. 
  - Кто - не знаю. Простите, господин Воронцов...
  - Давайте без господ. Как-то попроще. А вообще... Программа распознавания определила вас как преступника. Я, конечно, не уповаю до такой степени на технический прогресс, но с чего я должен вам доверять?
  - Эти фотографии подсунул вам я. К сожалению, не смог быстро придумать иной способ привлечь ваше внимание.
  - Но... Зачем такие сложности? Можно было просто встретиться... Позвонить, в конце концов!
  - А вы бы мне поверили по телефону?
  - Скорее всего, нет. Но это уже не важно, так что... - я гостеприимно махнул рукой. - Давайте, рассказывайте. 
  Я не хотел быть невежливым, но в последние дни случилось столько всякого... Всё время было ощущение, что нас водят за нос. 
  - Вы, надеюсь, имели возможность ознакомиться с материалами? - я кивнул. Он подождал немного, и продолжил: - Наверняка вы сильно удивились.
  - Даже я сам не сказал бы лучше.
  - И кое с кем вы уже встретились, не так ли?
  - Вы о Мерфи? Кстати, где он?
  Была у меня надежда... Макс ведь сказал, что он сел на поезд до Смоленска... А Вязьма - как раз по пути. Я надеялся, что застану Мерфи у этого Рашида, и хоть часть загадок разъяснится. 
  - Всему свое время. Потерпите, Илья. Если я начну забегать вперед, вы ничего не поймете, а это вас только разозлит.
  И тут он снял очки и принялся неторопливо протирать стекла носовым платочком.
  
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.
  
  На следующее испытание я шел, как на праздник. Не улыбался, конечно - незачем вызывать лишние подозрения, но внутренне ликовал. 
  Зачем-то посчитал ступени, ведущие из нашей душегубки глубоко вниз, на подземные уровни. Лестница была узкая, выдолбленная в скале. Местами она напоминала тропу: до того стерся и искрошился рыхлый сланец.
  За мною шли два охранника с автоматами. Интересно: в случае чего, как они собираются стрелять? Стоит мне пригнуться и ловко уйти за поворот, и они будут только зря палить в стены... Раньше я этих деталей не замечал. Вообще ничего не замечал, кроме собственных страданий.
  Мы спустились в обширный зал, подпираемый множеством тонких колонн. На капители каждой был выбит барельеф: стилизованные крылья... Точно такой же, как и татуировки на запястьях тех, кого я здесь видел.
  
  Эхо разносило шорох шагов. Любой звук: свист дыхания, шарканье ног, кашель - усиливались многократно. Было прохладно, почти холодно. Веками не видевший солнца камень леденил босые ноги. Не замечал... Ничего не замечал.
  Охранники подвели меня к стене. По периметру зала, на уровне глаз, всё те же крылья... В свете факелов поблескивает металлический прямоугольник двери: плита беззвучно отошла в сторону и мне показали, что нужно войти.
  Комната пуста, лишь на дальней стене - огромный экран. Он засветился,  проступили очертания такой же комнаты, как эта. Любительская съемка: камера прыгает в руках у оператора...
  
  И вдруг мне захотелось броситься в этот экран головой. Из обрывков мрака, мятущегося света факелов и странных звуков сложилась картинка. И как только мой разум её осмыслил, я сошел с ума. Заметался, разбивая о стены голову, плечи, локти, кулаки... Взгляд всё время возвращался к экрану, разум выискивал всё новые подробности, вызывающие очередной приступ ярости...
  Это Ассоль. Там, на экране... Кидальчик говорил, что здесь нет и не может быть женщин!
  Руки связаны над головой и притянуты к стене. Она обнажена, тело чем-то облито... Что-то черное, глянцево поблескивающее в прыгающем свете... Крупный план: глаза - черные дыры, ввалившиеся и пустые, глядят прямо в камеру. Щеки впалые, подбородок заострился. Твердая полоска рта... Волосы свисают спутанной массой на грудь, с кончиков капает. Мне подробно, дюйм за дюймом, показывают её тело. Глубокие царапины, порезы, из которых сочится... Кровь! Она вся, с головы до ног, покрыта кровью! Не двигается.
  Бесстрастный оператор скользит камерой по темному треугольнику внизу живота, по тонким, сплошь изрезанным ногам... Возвращается к лицу: на виске бьется жилка...
  Я заревел, как дикий зверь, оторвал экран от стены и с размаху швырнул на пол. Одна-единственная мысль овладела мной, одно желание: найти Ассоль, а затем всё в этой крепости разнести. Камня на камне не оставить. Ни один, участвующий в этом, не должен уцелеть! Земля не должна носить таких уродов! И они должны испытать Боль! Такую, что затмит собою все их грязные фантазии...
  В припадке ярости я стал "щелкать", как сумасшедший. 
  
  Раздался скрежет, в стенах открылись невидимые до сих пор заслонки, и на пол тягуче упали черные струи. Пошел мазутный, маслянистый запах. Сразу заболела голова, виски сдавило, а в живот как будто сильно ударили. Сырая нефть. Я злобно оскалился: решили утопить? Факелы висят в железных кольцах, на уровне моих плеч... Прибывала нефть довольно быстро, набралось уже по колено. 
  В панике я обшаривал взглядом помещение: комната - глубоко под землей, никаких окон, дверь - толстый пласт металла. Там, снаружи - колесо запирающего механизма, как в сейфе... Сколько понадобится времени, чтобы заполнить помещение до отказа? 
  Мысли путались. Густой, насыщенный миазмами дух проникал в легкие. Казалось, что вместо крови у меня - черная, тягучая жижа... 
  Я поскользнулся. Взмахнул рукой чтобы не упасть, и окунулся по плечо... Отведя руку в сторону, несколько секунд смотрел, как стекают капли. Нефть поднялась до бедер. Еще немного... Минут десять, если я не свалюсь раньше, отравившись парами.
  
  Как там Кидальчик? Я ведь обещал ему свободу... Вдруг вспомнил про дрейдл. Он в кармане! Слава богу, еще не намок.
  Вытащил игрушку чистой рукой и поднес к глазам. "Чудо великое было здесь". Сглотнул слюну. Густую и горькую...
  Медленно подняв испачканную нефтью руку, раскрыл ладонь в подобие столика. Опустил острие волчка, и крутанул.
  Дрейдл бешено закрутился, грани слились, перед глазами вспыхивали буквы чужого алфавита... "Это подсознание" - подумалось вяло. - "Глаз не может проследить за быстрым вращением волчка". Не пытаясь следить за мелькающими буквами, я наблюдал, как меняются вероятности: "всё", "ничего", "половина", "ставь"... И, когда пришло время, быстро сжал ладонь, не давая волчку упасть.
  
  Стены содрогнулись, раздался грохот и треск. Пол наклонился, затем еще раз дрогнул и провалился. Я метнулся к стене и ухватился за ржавое кольцо, чтобы не упасть. 
  Факел вывернулся из гнезда, и начал путешествие к черной, маслянистой поверхности нефти. Задержав дыхание, я вытянул руку, пытаясь его схватить, но пальцы соскользнули. Вот, сейчас... Все мои усилия погорят вонючим пламенем.
  Ирония, или злой сарказм? Всегда боялся смерти в огне...
  
  Факел зашипел, и... всё. Разобрал нервный смех. Как я мог забыть? Это же знает каждый школьник... Сырую нефть очень трудно поджечь! Простой спичкой, зажигалкой, даже факелом - это почти невозможно.
  Оскальзываясь на сильно накренившемуся полу, цепляясь за железный штырь, в котором крепилось кольцо, я смеялся. Орал что-то презрительное в адрес тюремщиков, сопровождая неприличными жестами. Маленькая игрушка старого еврея спасла мне жизнь...
  В полу появилась брешь, нефть утекала в неё с огромной скоростью. От землетрясения стены повело, разворотило, в них зияли провалы. Повеяло чистым воздухом.
  Хватаясь за штыри, я перебрался к проему и вылез наружу. Вспомнилось вот что: если не пытаться поджечь саму нефть, а пропитать какую-нибудь тряпицу, она будет отлично гореть... Можно сбросить её туда, вниз... Но не сейчас. Нужно найти Ассоль и Кидальчика. Без них не уйду. 
  
  Девушка должна быть где-то здесь, неподалеку. Я видел такие же стены, как в моей камере... Это же не было записью, верно? Хотя... Почему нет? Они могли убить девушку, а потом включить запись... 
  Ослабев, я прислонился к стене. Где-то внизу с хлюпаньем, чавканьем, переливались остатки нефти. Смутно доносились чьи-то крики... Я прислушался.
  А вдруг... Вдруг месторождение - прямо здесь, под крепостью? Так бывает: небольшой резервуар близко к поверхности. Знают только они - эти психи... Качают потихоньку сырье насосами, продают... Откуда у них деньги на свои больные фантазии? Не всё же время их Кидальчик обеспечивал...
  Я снова засмеялся. Ну конечно! Моя хромая удача... Иначе и быть не может. Я просто не мог оказаться в таком месте, из которого нельзя выбраться! Я - долбаный гений, как верно заметил мой сокамерник! Значит, надо действовать, и всё получится! Ассоль не может умереть, это не входит в мои планы! Как и смерть старика...
  
  ...Колонны, поддерживающие своды зала, частично обрушились, потолок просел. Пробираясь меж обломков, я стал звать Ассоль. Заглядывал во все камеры и коридоры, что попадались на пути... Обошел весь зал - никого. Куда теперь? Вниз или вверх? Наверх ведет чудом уцелевшая лестница, под землю - черный, страшный провал, из которого веет нефтяными миазмами... 
  Я всё-таки полез вниз. Это как закон подлости, их много напридумывал мой тезка... "Если пойдешь по удобной лестнице наверх - то, что тебе нужно, обязательно окажется внизу..." Не хотелось спускаться в эту темную дыру, снова дышать нефтяными парами, ощущая безнадежность и тошноту, но... там Ассоль. Я знаю. А Кидальчик - не дурак. Он найдет безопасное место и будет ждать, я уверен. Старик нас не бросит...
  Как-то у него задрался рукав, и я увидел её, эту татуировку на запястье: цифры. Иные сводили, закрашивали... Но были и те, кто оставлял. У дедушки моего одноклассника была... Он даже кое-что рассказывал - о немцах, о лагерях... Такие люди своих не бросают.
  Обдирая локти, колени, спину, я кое-как спустился на нижний уровень. Нефть здесь не задерживалась, значит, были еще катакомбы... Это успокаивало. По крайней мере, не придется бродить по пояс в черной мерзости.
  
  Оглядевшись, я ничего не увидел. Страшная темень. Жалко, не догадался взять факел... Заорал что есть мочи: - Ассооооль! Эхо заметалось меж камней... Слабый шорох?
  Звук шел отовсюду, отражаясь от обломков. Мне казалось, что и собственный голос доносится издалека, и дышит кто-то другой, а не я...
  - Ну давай же, девочка... Отзовись! Я же нихренашечки не вижу в этой тьме... АССОООЛЬ! - только эхо и шум собственного дыхания...
  
  Она здесь, я знаю! Израненная, связанная, а я не могу её найти... Меня охватил страх.
  - АССОООЛЬ!
  На шум могут прибежать боевики... Да похрену, пускай... Всех раздавлю. Разорву, уничтожу...
  - АССОООЛЬ!
  - Не ори. Люди кругом.
  Я вздрогнул от неожиданности. Звук шел как будто со всех сторон.
  - Ты где? Я ничего не вижу!
  Сердце колотилось в ушах, к горлу подкатил комок. И я был готов расплакаться от облегчения. Я нашел её, черт побери! Не смотря ни на что...
  - Ты где? Я не вижу тебя!
  - Я у стены. Два шага вправо... В другое право... Так. Теперь протяни руку. Не лапай! Я голая...
  - Знаю. Ой, извини... Сейчас...
  Неловко стащил с себя изгвазданную, пропитанную нефтью робу...
  - Развяжи сначала. Рук не чувствую.
  - Сейчас... Черт, чем бы подцепить...
  Пытаясь на ощупь распутать узлы, я прижался к девушке, по лицу мазнула прядь волос...
  - Извини... По другому - никак. Я не смотрю...
  - Да развязывай уже. Джентльмен... 
  - Ты как? Сильно ранена? Ты вся в крови...
  - Царапины. Ерунда, только кожу жалко. Некрасивая теперь буду...
  - Не будешь! Ты - самая красивая, самая прекрасная, самая чудесная...
  Я нес еще какую-то чепуху, пытаясь развязать веревку ободранными до крови пальцами. Потом додумался расшатать штырь, дернул посильнее - и вырвал. Ассоль со стоном упала. Плечи у неё были вывернуты под совершенно неестественным углом...
  - Сразу разгибать нельзя. - прошептала она. - А то суставы выскочат... Нужно медленно. О-о-о... 
  - Ты можешь идти? Нужно выбираться, тут нефть кругом.
  - Не знаю. Сейчас... 
  Я ничего не видел. Смутная тень, отблеск... Уже плюнув на приличия, ощупал её всю, убедился, что действительно нет смертельных ран... Она была худая - кожа да кости. Но это - ничего. Это поправимо...
  Содрав относительно чистую нижнюю майку, я отдал её девушке, а робу остервенело отбросил подальше, за камни. До конца жизни буду ненавидеть запах нефти.Привстав на колени, Ассоль обняла меня, дрожа. Я почувствовал на губах соль - она плакала.
  - Спасибо, что не бросил. - шепот в ухо...
  
  Я обнял её, крепко-крепко, зарылся лицом в волосы... Она первая меня поцеловала. Я ответил, затем стал покрывать поцелуями ее лицо, глаза, шею.... Ничего не видел. Чувствовал ладонями ее кожу, ощущал вкус крови, пыли, нефти... Никогда не забуду её припухшие, соленые губы.
  
  Вспышки света под закрытыми веками, в такт биению пульса, наслаждение перехлестывает через край... Я словно родился заново. Старая жизнь сгорела, рассыпалась пеплом...
  
  - Я люблю тебя, Ассоль. Ты знаешь? Я люблю тебя! Я это понял, как только увидел тебя там, в Москве!
  - Я знаю.
  Она поцеловала меня в последний раз...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 22 
  
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, ДАЧНЫЙ ПОСЕЛОК.
  
  - Позвольте... - подал голос Михалыч. - Выучить обстановку, что где лежит... Даже кофе сварить. Но откуда вы знали, где я сел? Вас не было в комнате! И вы всё время обращались к нам, будто видели, с кем говорите!
  Он улыбнулся,  слегка, будто извиняясь, пожал плечами и вновь нацепил очки.
  - Я слеп с рождения. Пришлось научиться жить в мире зрячих... В этом мне помогла мать. Она, будучи нейробиологом, разработала ряд адаптационных мер, способствующих развитию других чувств. Сейчас нельзя сказать, что я в чем-то... ущербен по отношению к обычным людям.
  - Отец говорил, что вы - необыкновенный, гениальный человек. - я попытался сказать это с вопросительной интонацией, но, на самом деле, уже и сам понимал, что она неуместна.
  
  Рашид склонил лицо к длинным пальцам, сложенным домиком. Сидя в кресле, в свободной, расслабленной позе, он не производил впечатления запертого зверя.
  - Гении - это люди, добившиеся в избранной области недостижимых для других высот. Моя же методика доступна всем. Почти всем... Обладая определенным складом ума и потренировавшись, можно достичь потрясающих результатов. И вовсе не обязательно при этом быть гением.
  - Ну дак... Поведайте нам, как вам удается видеть и в чем заключается ваша методика? - у моего напарника загорелись глаза. 
  - К сожалению, наше время вышло. Как и ожидалось, вы, уважаемые, привели за собой хвост. В любой момент может начаться стрельба. - он поднялся. - Соблаговолите пройти за мной.
  - Постойте! Какой хвост? Что за шутки?
  - За вами следят довольно давно. Иначе не потребовалось бы таких запутанных мер безопасности.
  Он направился к стене, скрытой портьерой, открыл неприметную дверь. За ней была лестница, судя по всему, в подвал. Странно это всё. Почему мы вдруг должны убегать, прятаться? Какого черта? Сейчас не девяностые, чтобы средь бела дня разборки устраивать...
  Первый выстрел слился со звоном разбитого стекла. Затем раздалась целая очередь. Мы с Михалычем прыгнули за диван. Запахло порохом, пламя в камине взметнулось и заревело.
  - Калаш. - он кивнул на окно. - Цел? Тогда погнали. Сейчас полетят гранаты...
  Одновременно мы нырнули в проем, в котором скрылся хозяин дома. Рашид ждал внизу, и когда мы вбежали в подвал, захлопнул бронированную дверь.
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.
  
  Стараясь прятаться в тени обломков, мы пробрались к наружной стене. Она обвалилась, ветер свистел в трещинах старой кладки. Белое солнце плавило камни. Я выглянул в пролом: высоко, но спуститься можно. Только... Что дальше? Без воды, припасов и транспорта... И еще Кидальчик: нужно его найти.
  Поглядел на Ассоль. Маленькая трогательная обезьянка, перемазанная кровью и нефтью...
  - Послушай, ты сможешь спуститься вниз, спрятаться и подождать? Мне нужно закончить кое-какие дела. 
  - Ты с ума сошел? Какие, к черту, дела? Давай выбираться! - я покачал головой. - Что ты задумал?
  - Я должен найти друга. Понимаешь, мы вместе сидели...
  Она несколько секунд смотрела на меня молча, как будто что-то прикидывая.
  - Хорошо. Давай разделимся и поищем. Не пучься, я не такая беспомощная, как тебе кажется. Пошли... Ты уверен, что он уцелел?
  - Кидальчик - крепкий старик.
  - Кидальчик? - её брови удивленно поднялись.
  - А что? Тебе это что-то говорит?
  - Да нет... Просто необычное имя. Ладно, пошли. Я - туда, а ты - сюда...
  - Стой! А если тебя поймают? И как ты узнаешь Кидальчика?
  - Возьму какой-нибудь бурнус, замотаюсь. И тебе советую. Вон, несколько трупов, их камнями пришибло... А твой друг? Он ведь наверняка не похож на этих... 
  
  Нужно сориентироваться, где была башня. Ага: уцелела одна лишь северная стена и внутренняя лестница. Все перекрытия осыпались, у подножия - груда обломков.
  С колотящимся сердцем полез внутрь. Опасаясь звать, я заглядывал под рухнувшие плиты, пытаясь отыскать хоть что-то. Кусок циновки, клочок одежды - любую подсказку. Вдалеке звучали голоса: бандиты выбирались из завалов. 
  На мне был черный головной платок, такая же тряпка на плечах. Надеюсь, этого хватит, чтобы не привлекать внимания. Просто еще одна фигура ползает по руинам...
  Связали ли землетрясение со мной? Надеюсь, нет... 
  
  Так... Башня наверняка рухнула не сразу, было несколько толчков. Лестница - каменная, просто ступеньки в скале. Он мог выбраться уже после первого толчка, охранники, наверняка забыв о пленнике, побежали вниз, к своим... А может, запертую камеру вообще никто не охранял? У него были хорошие шансы! Тем более, Кидальчик тоже чудесник...
  Я осторожно пробирался вдоль наружной стены. Сколько прошло времени? Пожилой человек... Да еще болело что-то там у него... Я начал впадать в панику.
  
  Обойдя крепость по кругу и никого не обнаружив, я в сердцах выругался по-английски. И услышал откуда-то снизу, из-под ног, знакомый сухой смешок. Там был небольшой провал, щель в земле - крупный человек не смог бы  протиснуться. Встав на колени, я заглянул в темноту и позвал:
  - Дядя Саша, это вы? Я везде вас ищу!
  - Вы так хорошо замаскировались, Алекс. Я принял вас за боевика... Сидел, как мышь под метлой.
  - Сможете выбраться?
  - Боюсь, что нет. Ногу защемило. Ничего не чувствую.
  - Черт... Я сейчас к вам спущусь.
  - Прихватите что-нибудь в качестве рычага.
  Отыскав обломок деревянной балки, я протиснулся в дыру. Старик распластался на дне ямы - лодыжку придавило валуном. Без лишних разговоров я налег на рычаг, он вытащил ногу и отполз в сторону.
  - Вы как?
  - Жить буду. Кажется, ничего не сломано, но марафон в ближайшее время не побегу.
  Я подсадил старика к лазу. Кидальчик, кряхтя от напряжения, полез, я - за ним. Как только мы выбрались, раздался гортанный крик. Нас обнаружили. Черт.  
  Черная, запыленная фигура спускалась к нам, прыгая по камням. В руке - автомат, стволом вниз. На ходу боевик что-то кричал с вопросительной интонацией. Я махнул ему рукой, и отвернувшись, потащил Кидальчика к наружному провалу в стене. Боевик закричал громче. 
  Борода у меня светлая, как и волосы, торчащие из-под платка... И хотя рожа перемазана нефтью и грязью, он не обманулся. Поверх наших голов раздалась очередь. Подхватив старика под руку, я прибавил ходу. Кидальчик упрямо сопел, прыгая на одной ноге: взгляд сосредоточен, губы упрямо сжаты, борода непримиримо торчит вперед... 
  Голосов за спиной прибавилось. Тарахтели уже несколько автоматов, вокруг свистала каменная крошка. Еще не хватало, чтобы старика ранило!    
  Я "щелкнул", и, толкнув Кидальчика, нырнул в пролом.  Раздался новый, еще не виданный грохот, мы покатились по крутому склону, переходящему в обрыв... Выстрелы стихли, вместо них теперь доносились вопли страха и паники. Так им и надо!
  И только сейчас я вспомнил, что где-то там, в крепости, находится Ассоль...  Господи! Как я мог забыть? 
  Плюнув на всё, я заорал, как сумасшедший: - АССОООЛЬ! УХОДИ ОТТУДА! ПРЫГАЙ! 
  А потом "щелкнул" еще раз.
  
  И началось! Где-то в глубине горы зародилась дрожь. Она перешла в вибрирующий, ощутимый гул, разрослась до утробного воя, в котором лопались стальные балки.
  Мы с Кидальчиком, в вихре пыли скользили вниз. Вокруг бились камни, они со свистом проносились мимо, вся гора содрогалась. Казалось, она вот-вот сорвется и пустится в пляс.
  Помня, что впереди обрыв, я сбавил скорость. Остановился на краю перевести дух... Старик был совсем плох. Привалившись к большому камню, отгородившему нас от мелких обломков, он закрыл глаза, часто, со всхлипами дыша.
  
  Почувствовав мой взгляд, он приоткрыл глаза:
  - Старый я для этого...
  - Идти сможете?
  - А есть другие варианты?
  Я заглянул вниз, за кромку обрыва.
  - Нужно спуститься. Только не знаю, как.
  Об Ассоль я старался не думать. Душа рвалась назад, но я не мог бросить старика. Одного его точно завалит... Она выберется. Ассоль меня удивила уже тем, что выжила в этом аду. Она сильная. Она успеет.
  Сердце глухо стучало в горле.
  
  Подобравшись к краю, я пядь за пядью изучил склон, в надежде отыскать не слишком крутой спуск. Один я бы спрыгнул в два счета, но вот старик... Придется снова "щелкать", иначе мы оба убьемся.
  Вернувшись к Кидальчику, я присел рядом и вытянул ноги, постаравшись расслабиться. Закрыл глаза, сосредоточился. Возник, как на фотографии, весь ландшафт, усеянный камнями и трещинами...
  Что-то сверху больше никто не кричит и не стреляет. Своих забот хватает? Ну-ну...
  
  - Послушайте. Нужно спуститься вниз, и я вижу только один способ.
  - Говорите. - он даже попытался встать, изображая бодрость. 
  - Склон очень крутой, вам его не одолеть. К тому же боевики скоро опомнятся и снова начнут стрелять. Нужно их отвлечь... Залезайте ко мне на спину, я "щелкну", и побегу.
  Кидальчик посмотрел на меня с восхищением.
  - Я-то старый дурак, мне помирать не страшно... Но вы? А впрочем... - он замер на пару секунд, закрыв глаза. - Давайте попробуем. У вас сохранился мой дрейдл?
  Я похлопал себя по карманам штанов, затем вспомнил, как держал его в руке... Виновато посмотрел на старика. Он только вздохнул.
  - Ничего. Жалко, конечно, но - обойдемся. Держите!
  Он протянул кубик. Я взял, и подумал: на волчке были крайние значения: "ничего" и "всё". Единица - это не "ничего"... 
  Нужно изменить вероятность. Подобрав булыжник, я затер о его шершавую поверхность одну грань.
  - Залезайте! - присев перед Кидальчиком, я подставил спину. Он, кряхтя, забрался, сцепил руки у меня под подбородком... Старик был легкий, как перышко.
  
  Подобравшись к самому краю, я подбросил кубик, одновременно "щелкнув" изо всех сил, затем поймал, и... побежал вниз. За спиной раздался каменный стон. Как будто сама твердь земная, не выдержав, расступилась... 
  
  Закрыв глаза, я несся, едва касаясь земли. Как будто у меня вдруг выросли крылья. Это было... невероятно. Бег силы - так, кажется, учил Карлос Кастанеда.
  Если жива Ассоль... Если Кидальчик не помрет от перенесенных лишений... Если мы выберемся... В спину дохнуло жаром. Нефть! Она всё-таки загорелась!         
  В небо полетели клубы черного, жирного дыма, злой ветер рвал их в клочья.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 23
  
  ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН
  
  СПРУТ работал! Данные, поступая от других программ, таких, как Удильщик, Игрок, Политик, выстраивались в логические цепочки взаимосвязанных фактов. Весь мир предстал в виде столбцов цифр. Теперь его можно умножать, делить, складывать и вычитать. 
  На пробу Траск взял цифры из разных колонок, и попросил СПРУТа  визуализировать модель на симуляторе. То, что он увидел, потрясло до глубины души... А ведь можно действовать и "от противного" - думал он, развлекаясь на игровом тренажере. "Заказывать" ряд предполагаемых изменений и поручать СПРУТУ перетасовывать коды таким образом, чтобы заставить экономику, масс-медиа, государственные аппараты действовать так, как ему хочется...
  Вот например: маленькая славянская страна: нужно, чтобы там случилась революция. Чтобы разные политические фракции, неумеренно расплодившиеся вследствие демократии, этого бича современности, набросились друг на друга, как голодные шакалы... Пусть у них там всё полетит к чертям! Что для этого нужно? ... 
  СПРУТ выдал план: кого подкупить, кого подмазать, кого просто убрать,  - множество мелких, на первых взгляд не связанных событий, которые сложились в беспроигрышную комбинацию.
  
  Наконец-то! Пьянящий вкус победы был немного отравлен тем, что Траск и сам не понимал, как это у него получилось. Если бы он имел воображение, то мог бы сказать, что СПРУТ просто возник в одну из бессонных ночей, подкрепленных неумеренными дозами кофеина и виски... Но дело сделано! Он победил.
  Для начала Траск приказал разработать план уничтожения империи Каталиадиса, причем всё должно было выглядеть как фатальное стечение обстоятельств: забастовки на заводах из-за увеличения рабочего дня при общем снижении зарплаты, длительные отключения электроэнергии, что привело к массовой порче продукции, аварии грузовиков... Отличный результат дали кампании по дискредитации в социальных сетях, приведшие к тому, что целые сегменты рынка перешли в другие руки...
  Продемонстрировав модель ликвидации своему помощнику, Траск добился от толстяка меланхоличного взгляда и еще более кислого вида, чем обычно:
  - Я могу претендовать хотя бы на мизерную пенсию, хозяин?
  - Что ты несешь?
  - Вы более не нуждаетесь в моих услугах, сэр. Не могу не признать, что новая программа стоит четырех таких аналитиков, как я...
  - А кто будет варить кофе и ходить за хот-догами?
  - Ваша правда, сэр. На большее я не гожусь.
  Я не собираюсь тебя жалеть, Андрэ! Хочешь быть полезным - старайся.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 24
  
  АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.    
  
  Осторожно спустив на землю старика, я повернулся к крепости. Теперь это просто руины на высоком холме... Из центра поднимается плотный столб черного дыма.
  Припадая на ногу, Кидальчик встал рядом. Оглядев разрушенную тюрьму, он посмотрел на меня:
  - Вы страшный человек, друг мой. С вами стоит исключительно дружить.
  Голос у него был усталым и надтреснутым, но язвительные нотки появились вновь.
  
  Я оглядел окрестности. От подножия мы отошли метров на пятьсот... Где она? Может, с другой стороны?
  - Там, скорее всего, никто не выжил. - сказал старик.
  "Кроме Ассоль" - подумал я.
  - Надеюсь. Сидите здесь. Я должен осмотреться.
  
  Кидальчик слабо кивнул и опустился на землю, выбрав местечко поровнее. Я наклонился, ободряюще похлопал его по плечу и пошел в обход крепости. Только бы она успела...
  Ковылял, расшибая босые ноги, проваливаясь в трещины... Это было мучительно. Я же порхал, как бабочка, да еще с человеком на спине! Может, снова "щелкнуть"? Взглянул на развалины крепости, и передумал. Эдак и от пустыни ничего не останется... Взобравшись на обломок скалы, обшарил взглядом окрестности. Движение? Показалось? Запомнив направление, пошел в ту сторону. Что это? Маленькая фигурка... Я побежал.
  Ассоль стояла на валуне и махала рукой. Ветер трепал просторную рубаху, солнце золотило рыжую макушку...
  
  Втроем свернулись в небольшой расщелине, приходя в себя. От гари першило в горле, мы кашляли, но отойти от крепости побоялись. Там - единственное место, где можно достать воду...
  Пить хотелось дико. Солнце пекло, жаром веяло от камней. Над крепостью повисло черное облако. Нефть может гореть долго - недели, месяцы... Наверняка кто-то заинтересуется и явится посмотреть... Но рассчитывать, что это будут друзья, глупо: Сирия. Где-то неподалеку Голанские высоты, так говорил Кидальчик...  
  
  
  - Пойдем, поищем. - предложила Ассоль. - Может, у них были фляжки, или еще что...
  При мысли о том, что придется обшаривать трупы, меня замутило. Но она права. Нельзя упустить ни одной возможности.
  - С восточной стороны был подземный ангар... - старик с трудом разлепил спекшиеся губы. - Возможно, он уцелел. Там наверняка остались припасы, да и транспорт не помешает...
  - Вставай! - Ассоль требовательно протянула руку. - Если не найдем воду, кони двинем.
  - Где искать этот ангар? - спросил я Кидальчика.
  - С восточной стороны. Наружная дверь бронированная, так что нужно будет забраться обратно в крепость, и поискать проход изнутри...
  Он сел, и стал пальцем чертить план в красной, мелкой, как пудра, пыли.
  
  ...Ашарван выскочил неожиданно. Борода залита кровью, взгляд безумный... Он секунду присматривался к нам, затем завопил и бросился на Ассоль, скрючив пальцы рук, как когти. Она ловко подставила ему ножку. Бандит упал, пропахав носом по пыли, но подняться не успел: Ассоль схватила большой камень и размозжила голову боевика. В пыль потекла черная кровь. 
  Я так и стоял столбом, потеряв дар речи, а она, бросив короткий взгляд в мою сторону, приложила кончики пальцев к его шее. Удовлетворенно кивнув, вытащила из складок пыльной абы мертвеца армейскую фляжку, победно потрясла ею в воздухе. Я хотел что-нибудь сказать, но Ассоль приложила палец к губам и обвела глазами развалины. Правильно... Если выжил этот, могли и другие.
  
  Мы стояли у самой стены, вернее, у её остатков, во дворе крепости. Внутрь попасть не было никакой возможности, там полыхал пожар. Черный дым застилал всё вокруг.
  - Кто ты такая? - не выдержал я. Чтобы вот так, не моргнув глазом...
  - Хочешь сейчас об этом поговорить? - она открыла фляжку, понюхала. - Вода. Немного совсем... - осторожно отхлебнув, протянула мне.
  Хотелось выпить всё, но я сдержался. Нужно отнести старику.
  - Так, как нарисовал Кидальчик, к ангару не попасть. Там огонь. - прошептала Ассоль. - Спускайся и посмотри со стороны ворот.
  - А ты? - я уже догадывался, что она собирается делать.
  - Пройдусь по периметру. Может, найду воду. Встретимся у ангара.
  И она, больше не глядя на меня, канула в дым.
  
  Я начал неуклюже спускаться обратно на равнину. Старик говорил, ангар - подземный, ворота утоплены в холм. Может, землетрясение их повредило?
  Ноги болели нестерпимо, в пыли оставались кровавые следы. Присев на камень, и оторвав от бурнуса две широкие полосы и обмотал ступни. Давно надо было это сделать... 
  Я всё время думал об Ассоль. Кто она? Почему мы с ней встретились в Москве? Может, это не было случайностью? Кто-то, кто очень нуждался в моем таланте, подослал симпатичную шпионку? Всё может быть... Сейчас гадать нет смысла, надо думать, как выжить.
  
  ...Ассоль и раньше не казалась обычной. Слишком уверенная в себе, ловкая, как гимнастка. Всегда спокойная, собранная...
  Вспомнил свое безумное влечение к ней там, в подземелье. Мокрое лицо, соленые губы, биение пульса в ямке ключицы... Считается, что люди, пережившие  смертельную угрозу, способны на безумства. Подскакивает уровень гормонов.
  
  Замер, услышав лёгкий металлический стук. Нырнул за камень. Вот они, ворота. Одна створа на месте, другая открыта настежь. Внутри кто-то возится. 
  Так... Вряд ли там больше двух-трех человек. Если застать их врасплох, у меня неплохие шансы. Тихо, прячась за камнями, я перебрался поближе. 
  Над открытым капотом джипа склонился боевик... Один, больше никого не видно. Подобрав камень, я прикинул его вес в ладони. Обхватил поудобней и  запустил, когда мужчина выпрямился. Перед мысленным взором вращался дайс со стертой гранью... Камень попал ашарвану в висок, боевик осел рядом с бампером. Я подождал, но никто больше не появился. Тогда я осторожно пробрался внутрь, и осмотрел помещение. Пусто.
  Двигатель пикапа на первый взгляд был в порядке. Ключи? Вот они, в зажигании. Что еще? 
  Не рискнув заводить машину, пока не появится Ассоль, я тщательно обыскал  небольшой ангар: в углу - ящики с оружием, синие пластиковые бочки с топливом, несколько канистр, разобранный пулемет... Продуктов и воды нет. В бардачке - мятая пачка сигарет. Я сглотнул. Курить сейчас - смерти подобно. Язык, кажется, уже потрескался.
  Свет на мгновение затмила тень, и вот Ассоль склонилась над оглушенным мною человеком.
  - А связать религия не позволила? Пришел бы в себя и пальнул в упор. - она покачала головой. - Детский сад... - вытащила из-под боевика автомат, передернула затвор... Я смутился. Ну почему рядом с ней я чувствую себя младенцем? - Ладно. Давай оттащим его с дороги. - Ассоль взяла мужчину за руки, выжидательно глядя на меня.
  Я подумал, каково это: очнуться связанным, беспомощным... А вокруг - никого. Но взяв его за ноги, тут же выронил, от неожиданности.
  - Ты что, убила его, пока он был без сознания?
  - Не с собой же тащить... - она протянула мне две фляжки. Одна была полная, в другой плескалось на дне. Я смочил горло.
  - Можно было оставить здесь. - мы раскачали тело, и забросили его за ящики с оружием.
  - Чтобы сам сдох, от жажды? Не слишком жестоко?
  - Я не заметил, что ты с ним сделала. - она только мотнула кудрями.
  - Поехали. Старик ждет. - Ассоль села за руль.
  Я влез в машину. Что-то в продавленном сиденье больно уперлось в задницу... 
  - Подожди! - я выскочил обратно и побежал к дальней стене. Взял две канистры, подтащил, закинул в кузов. Затем - еще две... - Топливо. - объяснил я Ассоль, снова устраиваясь на продавленном сиденье. - Черт его знает, сколько придется ехать...
  
  Кидальчик закурил трофейную сигарету и щурясь посмотрел на солнце. Заросший, лохматый, в замызганных лохмотьях, сквозь которые проглядывало тощее тело, он был похож на пророка Моисея.
  - Вы случайно не нашли спутниковый телефон? - спросил он. 
  - Нет. - покачала головой Ассоль.
  - Значит, всё-таки мой план... - он посмотрел на меня. - Тут недалеко. Мы сейчас в предгорьях: в той стороне - старик махнул рукой, - Дамаск. Нам туда не надо, там джихадисты... - и он замолчал, о чем-то задумавшись. 
  - Да не тяните уже! - Ассоль бросила окурок в песок и придавила камнем.
  - Мы должны перебраться на ту сторону, в Израиль. 
  Я не сразу нашелся, что сказать.
  -  Кто нас туда пустит? Без документов, да и выглядим мы, как разбойники... Нас пристрелят на нейтральной полосе.
  - Не пристрелят. Я похлопочу.
  Я сел рядом с Кидальчиком и уставился в землю. Ничего путного в голову не приходило.
  - Главное, добраться до границы. - убеждал старик
  - Похоже, выбора у нас нет... - Ассоль, забравшись на подножку пикапа, вглядывалась в горизонт.
  Кто-то пылил по дороге в нашу сторону. Черт! Засиделись... Столб нефтяного дыма виден далеко... Старик тоже поднялся, приложил ладонь козырьком к глазам:
  - А вот и тузы на мизере... - он повернулся ко мне. - Скоро здесь будет очень людно, Алёша. И, поверьте моему опыту, это - не те люди, с которыми хотелось бы подружиться.
  Ассоль тем временем обходила пикап, пиная колеса. 
  - Я солярки долила, - буднично сказала она. - Кто за рулем? Эй! Ты что, заснул? 
  Я никак не мог решиться:
  - Ты правда хочешь в Израиль?
  - Очнись, Лёшик! Старик предлагает реальный план! Ты что, хочешь обратно в плен? Лично я - нет. Давай, садись. Надеюсь, водить-то ты умеешь?
  Только собрался высказать всё, что я думаю об их драном плане, о её самоуверенности, о тайнах, о...
  - Смотрите! - Кидальчик указал на другой пыльный столб немного левее первой колонны машин. - Коршуны слетаются к добыче. - он повернулся ко мне. Глаза  безумно сверкают, ветер раздувает седые кудри...
  - Решайтесь, друг мой!
  Получается, выхода действительно нет... Я забрался на водительское место. Хотел пристегнуться, но от ремней остались только оборванные хлястики. Сердито буркнул:
  Показывайте, куда рулить... - и завел двигатель.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 25
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, ПОДМОСКОВЬЕ.
  
  Припав к земле, будто голодный гепард, угольно-черный, хищный, нас ожидал Феррари.    Феррари, лопни мои глаза! 
  Без лишних слов наш хозяин открыл дверцу и занял водительское место. Повернулся к нам.
  - Ну что же вы? Садитесь!
  - Да... Как-то боязно. Не поймите меня превратно...
  Михалыч замер в двух метрах от машины и ближе подходить не собирался. 
  - Простите, Рашид... Может, вы уступите место Михалычу? Знаете, он - отличный водитель...
  Тот только рассмеялся:
  - Понимаю... Но поверьте, это совершенно безопасно. Я тоже превосходный водитель.
  - Ну, а как же... - Михалыч ткнул пальцем в его очки. Я хотел напомнить, что Рашид не видит, но он, кажется, понял.
  - Вы же хотели демонстрации, правда? Падающая статуя вас не впечатлила, так что... Не это ли будет самым убедительным доказательством существования феноменов?
  - Или мистификаций. - проворчал я про себя. Но он, разумеется, услышал.
  - Садитесь, время вышло! 
  Наверху грохнуло более основательно. 
  - Противотанковые, к бабке не ходи! - удивленно сказал Михалыч. - Среди бела дня лупят!
  - Нас расстреляют при попытке выехать. - я всё еще не мог представить, что можно доверить управление автомобилем слепому.
  
  Рашид молча завел двигатель. Помещение наполнилось глухим, утробным рокотом. Но даже сквозь рык мотора я слышал выстрелы. Если б мы были там... Махнув рукой, я полез в салон. 
  - Да ты что, Романыч! Он же слеп, как крот! - Не в обиду вам будет сказано... - Михалыч кивнул Рашиду. Тот сидел неподвижно, как истукан.
  - Была не была, напарник! Ну что нам терять? - Михалыч как-то странно то ли всхлипнул, то ли усмехнулся, и взялся за ручку двери.
  Двигатель снова взревел. Я попытался припомнить соответствующую случаю молитву... На ум, к сожалению, ничего путного не приходило.
  
  Дверь гаража начала подниматься. Как только образовался достаточный просвет, Рашид газанул. Меня вдавило в сиденье так, что шея хрустнула. И что на нас с Михалычем нашло? Доверить свои жизни слепому, сидящему за рулем гоночной тачки!
  
  Мы неслись по сумрачным улицам поселка, освещенным редкими фонарями, то и дело сворачивая в переулки. Не знаю, что это давало: рев двигателя, казалось, доносился до самой Москвы... Так не спрячешься.
  - В Москве мы легко затеряемся. - Рашид вновь услышал мои мысли. -  Там у меня есть убежище, настоящая крепость... - он повернул голову на долю градуса в мою сторону. - Вы готовы идти до конца?
  
  До конца? До какого конца? Уйти с работы, бросить любимую женщину... Идея распрощаться со спокойной жизнью отвлекла от погони. Я вспомнил свою вчерашнюю стычку с Кузнецовым, слова отца, строгий взгляд Риты Павловны...
  - У меня есть обязательства.
  - Посмотрите с другой стороны, Илья: на вас уже было три покушения. Где гарантия, что очередное не увенчается успехом?
  - Да я вообще не понимаю, при чем здесь я!
  - И даже не любопытно?
  Это был удар ниже пояса. Откуда он мог знать, насколько паршиво я чувствую себя в мирной жизни? Если б не этот гад Кузнецов, если б не отец... Я бы ухватился за предложение Рашида обеими руками. Но... Всегда есть какое-то "но".
  - Послушайте, друзья... - машину он вел на удивление легко. Шумахер хренов... - Мне действительно не обойтись без вашей помощи. Пропадают люди, некоторых находят убитыми...
  - Не надо. - сказал вдруг Михалыч. - Не надо давить на совесть. Мы тоже хотим разобраться. Романыч... Управление, уж извини, без тебя обойдется, а? Пусть твой батя уж как-нибудь сам...
  
  Я всегда жил с оглядкой на отца, на его мнение... Старался следовать его невысказанным желаниям. Вот и к дяде Косте пошел, по большей части из-за него... Терпел косые взгляды, сносил обидные намеки на "любимчика"... И сейчас  сижу и думаю: а что скажет отец? 
  - Скоро нужно будет слетать в одно место, Илья. Помочь хорошим людям. 
  Если б мы не неслись на огромной скорости по темной проселочной дороге, я бы возмутился. По какому праву этот невозможный человек распоряжается моей судьбой? Но... Почему-то казалось, что сейчас именно ему - виднее.
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.
  
  - На той стороне - деревни друзов. Внешне они лояльны к Израилю, но себе на уме. - Кидальчик подпрыгивал на сиденье, хватаясь за что попало, и пытался перекричать двигатель. - Сначала будет застава... Границу тщательно охраняют, мышь не проскочит!
  - Меня это и пугает. Долбанут из гаубицы, не разбираясь, мышь там или не мышь...
  
  Ассоль заснула на заднем сиденьи, несмотря на сильную тряску. Пускай... В голове у меня была каша. Где она обучалась? Зачем? Девочка должна радоваться жизни, танцевать, заводить поклонников... Сколько ей лет? Двадцать? Больше? Там, в Москве, она казалась совсем молоденькой, но сейчас... 
  
  Долго ехали молча. Отроги становились круче, приходилось уделять всё внимание вождению. Из-под колес летели камни. Местами попадались реки мелкой, удушливой пыли, она лезла из всех щелей, забивала нос и рот, клубилась в кабине, серебрясь на солнце. За нами тянулся густой шлейф...
  
  - Я уже старик. Мне терять нечего. - вдруг произнес Кидальчик. - Но вы... Вам еще жить да жить...
  - Вы действительно верите, что получится перебраться на ту сторону?
  - Лучше надеяться, правда? Умереть мы всегда успеем. - Кидальчик печально улыбнулся. Губы у него были серые, как у лошади.
  Мне стало немного стыдно. Всем, кроме меня, понятно, что нужно делать. Ассоль, например, ни слова не возразила против безумного плана старика...
  - Нас догоняют. - она, оказывается, проснулась, и теперь смотрела в пыльное заднее стекло на дорогу.
  Я попытался разглядеть что-нибудь в зеркале, но ничего, кроме клубов пыли, не увидел.
  - Ты уверена?
  И тут в багажник ударили пули. Я чуть не выпустил руль от неожиданности, но справился и вдавил педаль в пол. 
  - Ассоль! Перелазь вперед!
  
  Она послушно устроилась рядом с Кидальчиком. Я прибавил газу, машина запрыгала. Не разбирая дороги, через мелкие овраги, русла сухих ручьев, подминая редкие кусты каких-то очень жестких растений... По днищу и лобовому стеклу то и дело стучали камни.
  Сзади раздалась еще одна очередь. Ассоль повернулась, вглядываясь назад, но из-за пыли ничего не было видно. Кидальчик хотел открыть окно, но механизм не работал, и он просто выбил стекло. Выглянул...
  - Сворачивайте сюда! - он указал в узкий проход в скалах. Там было что-то вроде козьей тропы.
  - Мы там не проедем, слишком узко. Да и скорость...
  Раздался свист и далеко перед машиной вспухла земля. Крышу обдало градом песка и камней.
  - Сворачивайте, мать вашу! - завизжал Кидальчик. Я резко выкрутил руль.
  
  Тропа змеилась меж валунов, мы то и дело скребли днищем. Мотор ревел на последнем издыхании.  
  Какое-то время казалось, что за нами никто не поехал - из-за крутых поворотов и клубов пыли ничего не было видно... А потом снова раздался вой и взрыв где-то сбоку. Я инстинктивно пригнулся и вдавил педаль газа в пол.
  - Вы хоть представляете, куда мы теперь едем? - прокричал я старику.
  - А тут и представлять не надо. Впереди - минное поле. Это ж Голаны...
  Я выругался. Было у меня предчувствие, было... Теперь нам точно хана. Сзади раздалась еще очередь, хотя преследователей не было видно. Я стиснул зубы.
  - Были в старину такие люди: лозоходцы. Они... - взялся за своё Кидальчик. 
  - Причем здесь это?
  - Вы же чудесник, Алёша! Нащупайте безопасный путь. Я вам помогу.
  Впереди показались столбы с треугольными желтыми знаками. Сзади стреляли непрерывно.
  - А если не получится?
  - Ну, это дорога, в конце концов... Она не должна быть заминирована. Ездят же как-то друзы...
  
  
  Вновь пронзительно свистнуло и перед нами загрохотали камни. Обвал... Я вдавил педаль тормоза, машину занесло. 
  - Что теперь?
  Кидальчик высунулся в окно и посмотрел назад.
  - Езжайте! - закричал он, показывая, чтобы я съехал с дороги. - Вон, впереди столбы!
  - Нас разорвет первая же мина. - в кабине клубилась пыль, мы все хрипло дышали.
  - Или пан, или пропал! Поехали!
  
  Зажмурившись, я мысленно подкинул кости. Один шанс. Один шанс на миллион, и он нам нужен. Дайсы в моем воображении были черными, всего по одной точке сверкало на каждом. Ну... Понеслась!
  
  Прорвав колючку, я рулил, не глядя на дорогу, полностью положившись на инстинкты. Ассоль сидела прямо, вцепившись обеими руками в ручку на приборной панели, и не отрываясь смотрела перед собой. Кидальчик вжался в спинку сиденья, зажмурился и громко запел:
  
  Сузы, музы, кукурузы,
  Балерузы, малерузы,
  Санцы, манцы, дикатель...
  
  - Что вы несете? - я решил, что старик сошел с ума.
  - Это детская считалка, помогает сосредоточиться!
  И он снова запел:
  
  Камень, ножницы, бумага,
  Карандаш, огонь, вода...
  
  Первый из преследующих нас автомобилей не остановился, а рванул за нами. Может, он не заметил знаков? Или решил, что там, где прошли мы, он тоже сможет проехать? Не знаю...
  
  Помпиндоре,
  Дринди-янди,
  Я кума, кума-куфанди,
  Кук-мак, кук-мак,
  Убирай один кулак!
  
  Прогремел взрыв. Вокруг забарабанили комья земли, острый осколок проткнул крышу... Я, вжав голову в плечи, продолжал рулить.
  Кидальчик запел еще громче и воодушевленнее. Он аж подпрыгивал на сиденье, но, мельком увидев его зажмуренные глаза и побелевшую, вцепившуюся в сиденье руку, я вспомнил, как старик объяснял: чтобы перевести свой разум в режим компьютера, он должен собрать все силы, включить все резервы  организма...
  
  Вторая машина, после того, как первая взорвалась, дальше не пошла, но двое парней вылезли по пояс из верхнего люка и продолжили стрелять. Одна пуля прошла через кабину навылет, в дырку ударил косой солнечный луч.
  
  Эни, бени,
  Рики, факи,
  Тарец-бур,
  Барики-шмаки,
  Цим-цирлим, цим бусля, бусля,
  Цим-цирлим, цим бусля-дэ!
  
  Он громко хлопнул в ладоши, и замолчал. Выстрелы стихли.
  Перед машиной колыхалось травяное море - мы выехали на плато.
  
  - Теперь медленнее. - старик перевел дух и высунулся в окно, вглядываясь веред. - Расслабляться рано - сплошное минное поле. Здесь несколько десятков лет никто не ходил.
  
  В открытые окна повеяло прохладой и травой. Впереди показались деревья.
  - Оливковые рощи. - пояснил Кидальчик. - В них прячутся огневые точки. Простреливается каждая пядь...
  Я поежился.
  - А что помешает пограничникам нас убить? - тихо спросила Ассоль.
  - Мой точный расчет и хромая удача нашего общего друга...
  - Я бы так не надеялся. - проворчал я сквозь зубы.
  
  От страха уже мутило. Глядя вперед широко открытыми глазами, боясь даже моргать, я из последних сил давил педаль газа. И всё время ждал, что нас подбросит огненная волна, и на землю упадут только ошметки...
  - Может, оставить машину? В нас больше не стреляют. - спросила Ассоль.
  
  Раздался далекий, но быстро нарастающий свист, невдалеке раздался взрыв. Машину подбросило, затем осыпало градом мелких камешков.
  - Продолжайте ехать! Ничего не меняйте! - завопил Кидальчик и снова запел, как безумный:
  
  Аз дер реббе Елимелех!
  Из геворн зейер фрейлех!
  Из геворн нох мер фрейлех...
  
  Мелодия была веселая, праздничная, но выражение лица старика ей не соответствовало.
  Упрямо сжав челюсти, я  смотрел только на полосу травы перед машиной. Пальцы прикипели к рулю.
  Я не чувствовал ничего: ни своего тела, ни воя двигателя, ни толчков жесткого сиденья с вылезшими пружинами...
  
  ...Будто заснул наяву, и, вновь став ребенком, играл картонными солдатиками, двигая их по нарисованной карте...
  
  - Когда выберемся - сказал старик, переведя дух, - я отведу вас к озеру Кинерет. Это просто рай на земле... В Карцине мэром мой давний приятель, российский репатриант. Минеральные источники, винодельни... Свежий воздух, как целительный бальзам, омоет исстрадавшиеся груди и мы воспарим к горним высям на крыльях... 
  - Дядь Саш, что вы несете? Какие горние выси? Какие крылья?
  Он посмотрел на меня так, будто только что проснулся.
  - Простите, увлекся. Но молчать - выше моих сил. Очень страшно.
  - Спасибо, успокоили...
  
  Впереди показалась макушка сторожевой вышки. Солнечные блики отражались от дула пулемета...
  - Остановите! Выпустите меня! - вдруг закричал старик.
  Я решил, что он совсем повредился умом. Попытался поймать его за руку:
  - Осталось совсем немного!
  - Вы не понимаете! У них приказ! Стрелять во всё, что шевелится! Я пойду впереди, буду подавать сигналы...
  - Давайте выйдем все. - предложила Ассоль.
  
  Оставив машину, мы медленно пошли вперед. А ведь минное поле продолжается... - напомнил я себе. 
  Кидальчик второпях нарвал цветов и, соорудив огромный букет, стал размахивать им над головой, выкрикивая еврейские слова.
  - Опять считалки? - спросил я ему в спину. Старик сердито оглянулся.
  - Какие еще считалки? Это Талмуд! 
  - Вы уверены, что они поймут? - он отмахнулся.
  - Не мешайте! Не отвлекайте меня, просто идите следом...
  Старик заметно хромал, но шел без посторонней помощи. Острые лопатки двигались под пыльной робой... Ассоль осторожно взяла меня за руку. Я сжал её ладонь, но потом обнял за плечи и поцеловал. Порывистый ветер нес запахи цветов, меда, и сладкой, прохладной воды.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 26
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ, ИЗРАИЛЬ.
  
  ...Устроившись за столом, Ассоль впилась зубами в желтую, исходящую соком дыню. Я тоже все время что-то жевал. Затем пил и снова жевал. Оливки, козий сыр, финики, белый, пухлый край лепешки, намазанной медом...
  
  - Мне не дает покоя один момент... - вдруг сказал Кидальчик. - Вот когда мы с вами бежали из крепости... Я дал вам кубик. Что вы с ним сделали? Вы же воспользовались им, я так себе понимаю? Что вы сделали, друг мой?
  - А почему вас беспокоит именно это? Почему не дрейдл?
  - Потому, что я знаю, как бывает, когда запускают дрейдл. Это не то. Вы, мой дорогой - прирожденный жонглер... Как вы бросили кости?
  - Я затер одну сторону. Сделал её пустой, как в домино. 
  - И сколько точек вы убрали?
  - Шесть.
  - Азохн"вэй! А почему не единицу? Это было бы логично!
  - Понимаете, я не знал, какое это будет значение. Только потом проверил...
  - Дайте сюда! - он требовательно протянул ладонь.
  - Не могу. Кубик сгинул где-то наверху... Не было времени подбирать.
  Я кривил душой. Хотелось иметь при себе какую-то заначку, а не клянчить каждый раз у старика.
  - Жаль. Он мог бы стать артефактом Нового времени.
  - Не понял...
  - Грядут последние времена. Вы - чудесник, юноша. Мир прогнется под давлением вашей воли.
  
  Я? Изменю мир? Всегда хотел лишь одного: спокойно жить, и никому не доставлять неприятностей. Только и всего... 
  
  ***
  
  После выяснения отношений с пограничниками нас с почетом повезли дальше на машине. Подумать только! Они знали старика! Ну, не его самого, а о нем. Оказывается, наш дядя Саша - известный борец Сопротивления, глава организации мирного урегулирования "Менора", и вообще живая легенда. 
  Очень хотелось спросить: - а что вы на самом деле забыли в крепости Ашарванов, с той стороны границы, Александр Наумович Кацман, по прозвищу Кидальчик? Боюсь, не ответит... 
  
  
  ...Когда израильские пограничники увидели старика, - как он идет по минному полю, во весь голос выкрикивая Предание, они решили, что лицезреют пришествие Мессии. Ни больше, ни меньше...
  На заставе Кидальчик что-то рассказывал на иврите, размахивая руками и иногда оглядываясь на нас с Ассоль. Мы жались в сторонке, под присмотром двух грозных женщин в бронежилетах и касках...
  
  Нам выделили машину, сопровождающих, и повезли вниз, в деревню. С этой стороны Голанский хребет напоминал не иссушенный раскаленными ветрами ад, а, скорее, рай на земле. 
  По цветущей, утопающей в садах долине катил изумрудные воды Иордан, - Ярдэйн, поправил Кидальчик;  тут и там виднелись крыши небольших селений, над пышными рощами возвышались живописные башенки и ветряки... И самое главное: не раздавалось никаких взрывов и не пахло порохом.
  Место, куда нас привезли, называлось кибуц. Религиозная община - так объяснил старик. Ассоль куда-то увели женщины, а нам выделили небольшой домик, в котором были душевая кабина, кухня и комната с двумя кроватями.
  Когда мы, вымытые, в дареной одежде, вышли в сад, там ждал накрытый стол. Пришла Ассоль, в простом длинном платье, с косынкой на очень кудрявых, огненных волосах. Я правда не мог оторвать от неё глаз. Кидальчик улыбался, как добрый дедушка.
  
  ...Пусть всё идет своим чередом. Маленькая передышка, а затем я исчезну. "Вы страшный человек, Алекс Мерфи"... Согласен. Не нужно, чтобы рядом со мной кто-то был. 
  После той вспышки страсти в крепости, лихорадочных признаний, я всё время думал об Ассоль. О том, как замечательно было её целовать, чувствовать её тело, и... О том, с какой легкостью она убивала. Я так и не спросил, кто она.
  
  ***
  
  ...Почувствовал, как по телу шарят руками. Пальцы жесткие, умелые. Усилием воли сдержал крик. Показалось - я снова в душегубке, и это охранники... Чужие руки убрались, я перевел дыхание, но остался неподвижен. Только чуть приоткрыл глаза. Над стариком склонилась хищная тень. Если он проснется - скорее всего, погибнет. Я прыгнул.
  Упав на пол, мы заворочались в тесном пространстве между кроватей. Высвободив одну руку, я врезал чужаку в челюсть, тот обмяк. Пахло от него потом и чем-то пряным, похожим на шафран. Я взглянул на старика. Тот успокаивающе махнул рукой.
  Кивнув, я поискал, чем бы связать пленника... В конце концов, заткнули рот полотенцем, руки и ноги обмотали поясами от халатов, висевших в душевой. Закончив, запихали его под кровать. Я шепнул старику:
  - Скроемся по-тихому.
  
  На улице благодать. Поют соловьи, стрекочут цикады, где-то далеко лениво гавкнула собака... Ни одного огонька: деревня спит. 
  Порыв ветра принес еле заметный запах шафрана... Толкнув Кидальчика, я бросился на землю. Плечо обожгло. Лежа под столом, за которым мы еще недавно так вкусно ужинали, я пытался понять, откуда прилетел нож.
  Вдруг со всех сторон полетел захлебывающийся лай, затем - пронзительный вой сирен, крики людей, затрещали выстрелы... Вспыхнули прожектора.
  Прижимая рукой пульсирующее кровью плечо, я горько усмехался. Есть такая поговорка: "Если хочешь, чтобы Господь посмеялся, расскажи ему о своих планах"... 
  - Дядь Саш, вы как?
  - Жив. К несчастью.
  - Почему же к несчастью? - дыхание спирало от боли.
  - Устал я. Только расслабился, подумал: - всё, отбегался, пора на покой... Почему у вас такой сдавленный голос?
  - Меня зацепило. Ножом.
  - Азохн"вэй! Куда?
  - В мякоть. Ничего страшного.
  Он уже был рядом и ощупывал мою руку твердыми пальцами.
  - Встать можете? А идти? Сознание не теряете?
  - Разве что от страха... Плохой из меня чудесник. Так легко попасться!
  - Пхе! Целились-то, поди, в сердце! А всего-навсего мышцы порезало.
  - Ой, вы меня так успокоили... Как там Ассоль? 
  - Очень надеюсь, спит. - неуверенно предположил старик.
  - С чего бы мне спать, когда здесь такая развлекуха?
  - Дитя моё! С вами всё в порядке? - Кидальчик, смешно оттопырив тощий зад, пополз к ней.
  - Да. Можете вставать. Всё кончилось.
  - Что это было? - я с трудом сел, прислонившись к ножке стола. Плечо болело всё сильнее.
  - Эй, тебя что, ранили? - сколько удивления и страха было в её голосе...
  - Всё нормально.
  Она уже была рядом, с беспокойством заглядывая мне в лицо.
  - Ты же - неубиваемый! Мы же по минному полю шли! Как же так?
  - Вот и я говорю...
  Я повалился на бок, виском в черную, рыхлую землю. Перед глазами колыхались темные травинки. Пение цикад становилось всё оглушительнее, в голове нарастал шум. Прикрыл глаза, всего на минутку... но тут где-то над ухом загрохотало. 
  Оцепенение сняло как рукой. Я попытался вскочить. Взрыв! На фоне черных веток деревьев полыхнуло огненно-оранжевое, Ассоль пригнула мою голову. Рядом, молитвенно прижавшись лбом к земле, скорчился Кидальчик.
  
  Когда схлынула взрывная волна, Ассоль вскочила, и потянула меня за собой. 
  - Куда? - прохрипел я.
  - Подальше отсюда!
  Здоровой рукой подцепив за шиворот старика, я поднялся на ноги, голова закружилась. Черт... Плечо бы перевязать. Понемногу цветные пятна перед глазами рассеялись, я выпрямился, но тут раздался еще один взрыв - немного дальше. Не удержавшись, я снова упал, Ассоль присела рядом. У Кидальчика глаза были совершенно белые. Он что-то бормотал на иврите, комкая в кулаке ворот белой рубахи. 
  Ассоль подползла к нему, встряхнула и заглянула в лицо. Старик слегка улыбнулся, провел рукой по волосам девушки. Не иначе, помирать собрался...
  - Нападение! - казалось, он был в панике. - Немыслимо! Чтобы здесь, в самом сердце...
  - Нужно это остановить! - закричала Ассоль.
  - Они могут быть уже далеко... Бомбы с дистанционными взрывателями... - Кидальчик сел, привалившись к стволу дерева. - Лишь бы никто не пострадал!  Тут же дети... Это я виноват...
  Скрипнув зубами, я отвернулся. Рукав полностью промок, рубашка противно липла к коже. Я совершенно не представлял, что делать, куда бежать - да и есть ли в этом смысл... В чужой стране, вместе с выбившимся из сил стариком и девчонкой-киллером...
  Тарахтели автоматы, надрывались сирены, деревня то и дело озарялась вспышками света. Но на нашем пятачке почему-то сохранилась спасительная темнота.
  
  Ассоль присела рядом и стала на ощупь исследовать мое плечо. Я сжался в ожидании новой боли, но её прикосновения были легки, как крылья бабочки. Через минуту боль отступила. Острый крюк, терзавший внутренности, тоже исчез и стало легче дышать. Я немного расслабился.
  - Как ты это сделала? - она только улыбнулась. 
  Оторвав от платья длинный лоскут, перевязала мне рану. Затем наклонилась, и поцеловала. Глаза - два колодца, в них отражаются звезды... Замерла на мгновение, оттолкнулась, и исчезла за деревьями. Я не успел ничего сказать.
  
  С трудом поднялся на ноги и протянул здоровую руку старику. Выстрелы как будто стихли. То и дело из дыма появлялись фигуры с автоматами, патрулирующие окрестности. К нам приблизилась одна, человек прокричал вопрос на иврите. Кидальчик ответил. Был он смертельно бледен, на шее вздулись черные вены, глаза запали. Сквозь морщинистые щеки проступила седая щетина.
  - Вы не ранены?
  - Вроде нет. - он закашлялся. - Старый я уже для всего этого.
  Я усмехнулся, и прислонился к камню. Рука больше не болела.
  - Знаете, Александр Наумович, я вот моложе вас. Но с удовольствием отказался бы от... "всего этого".
  - Привыкнете, со временем.
  - Хорошо вам говорить...
  - А чего вы, мой дорогой, хотели? - старик поморщился. - Вы так искренне недоумеваете, когда Господь вас испытывает! Запомните: никогда Он не дает больше, чем вы способны выдержать. Никогда... Но и не меньше. Вы понимаете, Алёшенька? Хотите вы того или нет, придется идти до конца. Вопрос вот в чем: будете ли вы влечься по тропе скорби, проклиная судьбу, или встанете перед ликом Бога с открытой душой, смело принимая всё, Им уготованное...
  Я вздохнул. 
  - Никогда не думал об этом с... вашей позиции. Мне всегда казалось, человек должен сам принимать решения. - старик усмехнулся.
  - И много вы напринимали? Карл Юнг, который посвятил себя исследованию человеческих душ, был ученым. Но, тем не менее, над дверью своего дома, начертал такой девиз: "Vocatus atque non vocatus, deus aderit". "Бог придет, даже если его не звали"... Поверьте старому еврею, много повидавшему в жизни: только Он, и никто более. Только Он... Весь мир - проявление Воли Его.
  - И моя хромая удача - тоже?
  - В высшей степени. Будь вы верующим, давно бы поняли. И приняли бы намного легче...
  Я огляделся. Тишина, только где-то в траве, рядом с нами, стрекочет сверчок.
  - Как вы думаете, куда исчезла Ассоль? Может, нужно её найти?
  Мистические откровения старика больше пугали, чем объясняли. Не хотелось думать, что вся моя жизнь предопределена...
  - Давайте подождем. Вы - ранены, я - старик... Не будем путаться под ногами.
  Ответить я не успел. Вдруг ощутил дикий страх, удушье, и понял, что вот-вот умру. Схватил Кидальчика и вместе с ним повалился на землю, в последний момент успев опрокинуть сверху стол...
  Ногу пронзило болью, я чуть не заорал. Как черепаха, подтянул конечности под столешницу, и зажмурился. Кидальчик скорчился рядом, накрыв голову руками. Я слышал, как он что-то бормочет. Хотелось вскочить и бежать, куда глаза глядят, но я сдерживался. Знал: если поддаться панике - будет хуже...
  
  Отовсюду доносился треск автоматных очередей. Потом возник нарастающий вой, за ним - облако белого огня, и ближайший дом осел внутрь себя, как картонная коробка.
  - Бежим! - закричал я, отбрасывая стол и хватая Кидальчика за руку. 
  Старик молча плакал: на фоне рассветного неба горячо и страшно полыхали ветви магнолий. Я вспомнил, как еще вчера ребятишки гоняли мяч на маленькой сельской площади...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 27
  
  
  АЛЕКС МЕРФИ, ИЗРАИЛЬ.
  
  Проснувшись, я не понял, где нахожусь. Под головой надувная подушка, пахнущая резиной и хлоркой. Вместо потолка - матерчатое полотнище. Повязка мешала шевелить рукой. Половину лица тоже скрывали бинты... Было сумеречно, только через дырочки в полотне палатки пробивались тонкие, как иголки, лучики света. В них плясали пылинки.
  - Рад, что вы пришли в себя.
  Повернувшись, чтобы смотреть здоровым глазом, я уставился на незнакомца. Так показалось вначале, но через мгновение я понял, кто это... Не сразу узнал его в кожаной потертой куртке, небритым... От Воронцова явственно несло потом и спиртным. И еще... Эта особенная смесь ружейной смазки, нагретого металла и дизельного топлива. Дежа вю.
  
  Тот самый лощеный офицер, что беседовал со мной на Лубянке! Я инстинктивно попытался вскочить, но в глазах потемнело.
  - Лежите. - он легонько пихнул меня в грудь. - У вас контузия.
  - Как вы здесь оказались? - голос не слушался.
  - Стреляли. - туманно пояснил он и подал мне бутылку с водой. Я, не чинясь, напился.
  - Меньше всего я рассчитывал увидеть здесь вас.
  Полулежа в подушках, я попытался оценить свое состояние. Судя по всему, дела плохи: нога, в которую попал осколок, распухла и онемела выше колена, голова кружилась. Плечо... Во всяком случае, рукой я двигать не мог.
  - Я шел по вашему следу от той самой крепости. Видел, как вы рванули через колючку, но поделать уже ничего не мог.
  - Так это были вы...
  - В смысле?
  - Две автоколонны. Я всё гадал: куда делась вторая? 
  - Ну да. Прилетел в Дамаск, а там - очередной переворот. Или революция... Хрен их разберешь. Пока нашел машину, получил разрешение на выезд, то-се...
  - Как вы вообще меня нашли?
  - Не ко мне вопрос. 
  - А к кому?
  - Позже... Знаете, вы очень опасный человек, мистер Мерфи.
  - Да. Мне уже говорили.
  
  ...До рассвета мы с Кидальчиком пролежали без сознания в какой-то канаве, куда нас забросило взрывом. Нашла нас Ассоль - уж не знаю, как. Воронцов сказал, что мы почти задохнулись, и чудом остались в живых. 
  Поселок разрушен, но убитых не было: даже дети здесь знали, как себя вести при нападении. 
  Местность прочесывали войска, в воздухе кружили вертолеты...
  
  Когда Воронцов ушел, явилась Ассоль. Она была, слава Богу, цела, только щека поцарапана. Смущаясь, присела на край кушетки. За тонкими перегородками ходили люди, звякало что-то железное, долетал тошнотворный запах йода.
  - Есть идеи, почему нас так быстро вычислили? - спросил я тихо.
  - Может, на границе кто-нибудь не удержался, и выложил наши фотки в Сеть? - она равнодушно пожала плечами. - Они зовут нашего старика Моше... Я слышала, как об этом шептались тетки в кибуце. 
  - Моисеем? Пророком?
  В каком-то смысле, я даже не удивился. 
  
  Ассоль взяла меня за руку. На ней было вчерашнее платье - светлое, в мелкий цветочек. Только грязное, прорванное в нескольких местах. Платье сползало с плеча, она то и дело поддергивала ворот, прикрываясь косынкой. Ассоль вновь казалась совсем молоденькой. Впалые щеки, синева под глазами... Я притянул её к себе и поцеловал. Она отстранилась, ожгла взглядом.
  - Снова хотел сбежать, да? Не оправдывайся, я видела вечером, как ты смотрел. Ты прощался! И если б не эта ночь, ты бы ушел...
  - Послушай... - я старался подобрать правильные слова. - Я не буду участвовать ни в чьих разборках. Не собираюсь помогать делить мир, загребать еще больше денег, управлять людьми... Меня уже пробовали втянуть в эти игры, и я... Я не буду ничьей пешкой! - я крепче сжал её руку, и зашептал: - Давай убежим! Потеряемся, начнем новую жизнь! Я... Я спасу тебя от твоих хозяев... - неожиданно она рассмеялась, но очень печально.
  Я осекся. Кто я такой, чтобы предлагать этой незнакомке другую жизнь? Почему она должна всё бросить ради меня?
  
  Уставившись в белесое полотнище палатки, я вспомнил вчерашний вечер. Вокруг маленькой деревенской площади цвели магнолии, до нашего домика долетал их аромат. Потом, ночью, мы с Кидальчиком метались меж горящих стволов...
  В Нью-Йорке тоже цветут магнолии ранней весной. Какой сейчас месяц? Февраль? Возможно... Не было времени узнать.
  
  Ассоль всхлипнула. Я повернулся к ней, снова взял за руку. Маленькая лапка... Ледяная, безвольная, будто неживая.
  - Прости. Я не хотел тебя обидеть. Думал, может, тебе захочется... Может, ты хочешь освободиться.
  Она снова рассмеялась. Вытерла слезы, покачала головой.
  - Дурачок... Это самая лучшая работа на свете, - она неожиданно сильно сжала мою ладонь. - Ведь я должна защищать твою жизнь.
  Это признание выбило меня из колеи. Соленые губы, прикрытые в экстазе глаза, жилка на шее, бьющаяся в такт моему сердцу...
  
  - Повтори, что ты сказала. Пожалуйста...
  - Я обязана защищать твою жизнь. 
  Я помолчал.
  - Что ты делала сегодня ночью? - голос не слушался.
  - То же, что и всегда.
  Снова представил её тонкое, бьющееся тело в своих объятиях. Неужели... неужели она добровольно пошла за мной в крепость ашарванов, в плен?
  Но спросил о другом:
  - Ты говоришь, что должна защищать меня. - медленно выговорил я. - Но... не сама же ты это придумала? Кто-то тебя послал?
  - Потерпите немного, Алекс. В свое время вы всё узнаете. - снова явился Воронцов.
  Удивительно, как он отыскал нас здесь, в Израиле? 
  
  И тут я заметил, как Ассоль смотрит на Воронцова. Она готовилась напасть. Приняв защитную стойку, девушка встала между мной и этим здоровым мужиком - тростинка на пути кабана...
  - Успокойтесь, друзья! - Воронцов поднял руки. - У меня послание от вашего драгоценного учителя, Ассоль. - и он произнес фразу на незнакомом, гортанном языке.
  Она расслабилась. Растерянно оглянулась на меня, подошла, зачем-то поправила скрипучую подушку, и только затем вновь повернулась к Воронцову.
  - Я думала, Рашид сам приедет.
  - Жизнь постоянно преподносит сюрпризы.
  
  Меня поразил контраст между сохранившимся в памяти офицером контрразведки и увиденным сегодня: для образа Индианы Джонса не хватало лишь хлыста и шляпы... Посмотрев исподлобья, он проворчал:
  - Я всегда подозревал, что от вас одни неприятности, мистер Мерфи.
  - Не буду отрицать, что думаю аналогично о вас, господин Воронцов.
  Он хищно усмехнулся.
  - Тем не менее, я рад, что успел до того, как вас убили. Собирайтесь, мы уезжаем. - Воронцов повернулся к выходу.
  - Я не буду с вами сотрудничать! Ни с вами, ни с кем-либо другим!
  - А и не надо... - он рассеянно обернулся от входа, и взмахнул рукой. - Мы теперь вне закона, мистер Мерфи. Все мы... - и он вышел наружу.
  Я повернулся к Ассоль.
  - Ты что-нибудь понимаешь?
  - Мы должны пойти с ним. - она старалась на меня не смотреть, но присела рядом. Я взял её за руку, развернув к себе.
  - Он контрразведчик! Это от него я убегал в Москве... Что ты об этом знаешь?
  - Он теперь такой же, как мы. Рашид изменил его судьбу.
  - Кто он, этот Рашид? Твой... Друг?
  - Не сейчас. - она встала и подала мне одежду, висевшую на спинке кровати. - Одевайся. Нам и вправду пора.
  - Дай мне пару минут. - я сердито взглянул на Ассоль и отвел глаза.
  Было стыдно признаться, но давно хотелось в туалет. В меня влили несколько бутылок жидкости внутривенно, и мочевой пузырь просто разрывался, но санузел от палаты отделяла тонкая шторка, и при девушке я не мог... 
  
  
  ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, ИЗРАИЛЬ.
  
  Одному Господу известно, каким чудом мне удалось забраться так далеко. Двигаясь по следу парня, иногда отставая всего на несколько часов, всё время боялся, что не успею. И вот, я его догнал. Парень сильно изменился после нашей первой встречи... Неудивительно! Побывал в плену у чокнутых сектантов, прошел пешком по минному полю... А как его защищала эта рыжая кошка! Слава Богу, я правильно вспомнил ту фразу, которой научил Рашид. Он еще тогда сказал, что даже не сомневается: его ученица обязательно окажется где-нибудь поблизости... А он ведь - провидец, в чем я снова имел несчастье убедиться.
  
  - Господин Воронцов! 
  Меня окликнул долговязый старик, бежавший из крепости вместе с Мерфи. Он выглядел заметно бодрее, переоделся, нехорошая рана на скуле чернела скобками... Живучий старикан. На вид - и в чем только душа держится, а поди ж ты...
  - Чем могу служить?
  Он, взяв меня за рукав и воровато оглядываясь, потащил за палатки.
  - Услышал знакомое имя, и решил уточнить: о каком именно Рашиде шла речь? - я молчал. - Вижу, вы сомневаетесь, стоит ли посвящать постороннего. Вы правы, постороннего - не стоит. Но я, как вы сейчас убедитесь, - таки не он. - старикан улыбнулся. - Вы очень похожи на батюшку, Илья Романович. Надеюсь, он в добром здравии? - я, всё так же молча, кивнул. Мало ли, кто кого знает... - Я вас не убедил. - старик хитро прищурился. - Тогда так: ваш непосредственный начальник, Константин Петрович, имеет отношение к неким "чудесникам"... Судя по тому, что вы - здесь, это он познакомил вас с Рашидиком...
  - Не он. На господина Калиева я вышел сам, после смерти Кремлева.
  Было видно, что новость его потрясла. Старик на мгновение замер, беззвучно шевеля губами, затем бессильно опустился на камушек и спрятал лицо в ладонях.
  - Когда? - наконец спросил он севшим голосом.
  - Месяц тому. - он поднял на меня погрустневший взгляд.
  - Земля ему пухом... - он помолчал. - Значит... Началось. - я не понял его последней реплики, но переспрашивать не стал.
  Старик поднялся, отряхнул брюки и поправил рубашку. Пригладил рукой волосы... 
  И вдруг я вспомнил ту, месячной давности фотографию!
  - Вы Кацман. - он удивленно приподнял брови, затем коротко поклонился.
  - К вашим услугам.
  - Простите, не признал. На фото вы без бороды. И, кажется, моложе лет на двадцать...  Я  читал ваше дело. Рашид упоминал о друге, пропавшем около четыр
Оценка: 8.40*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"