Зимин Д., Зимина Т. : другие произведения.

Бог играет в кости. гл. 16-20

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  ГЛАВА 16
  
  
  
      АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.
  
  
  
      Загремел засов, вошли двое. На лицах - маски. Один держит поднос, второй - автомат. 
  
      Первый, поставив поднос прямо на пол, подошел ко мне. Проверил иглу, затем вынул из кармана другую емкость, подсоединил к капельнице вместо первой. Я попытался заговорить по-английски, но Кидальчик больно толкнул меня в бок, многозначительно пошевелив бровями. 
  
  
  
      От подноса пахло чесноком и мясом. Я непроизвольно сглотнул, в животе забурчало. Когда я в последний раз ел?
  
  
  
  - Не надо с ними заигрывать. - старик водрузил поднос между нами на циновку. - Они этого не любят. - он раздвинул волосы на лбу и показал подживший рубец.
  
  
  
      Похоже, в новом лекарстве было обезболивающее. Грудь больше не пронзало и не шла кровь горлом. От одного этого я приободрился, и стал не так мрачно смотреть на жизнь.
  
      Положительный момент: ни американцы, ни русские меня здесь не достанут. Но чутье подсказывает, что всё не так просто... Надо расспросить Кидальчика. Если он здесь уже три месяца - наверняка что-нибудь знает. Может, станет ясно, кому я понадобился на этот раз...
  
  
  
      ...Капельницу меняли, зорко следя, чтобы я не вынул иглу. Как-то раз попробовал, ночью - тут же вошли охранники, один несильно стукнул прикладом по голове, другой грубо запихал иглу в вену. Значит, за нами наблюдают круглосуточно...
  
  
  
      Я быстро шел на поправку: ребра быстро заживали и через несколько дней меня впервые вывели во двор. Была ночь. Оглушительно свиристели цикады, пахло пылью и раскаленным камнем. Дворик круглый, со всех сторон окружен покатой стеной с неровной кромкой. На стене, на фоне светлого неба, - черные фигуры часовых.
  
      Не успел я как следует оглядеться, привыкнуть к темноте, как сзади набежал человек и молча выстрелил мне в голову пяткой. Я инстинктивно пригнулся и ударил в ответ. Даже порадовался разминке: в тесной камере было не развернуться...
  
      На рассвете меня, полуживого, оттащили в подземелье, к горячему источнику. Во дворе осталось семь бесчувственных тел...
  
  
  
      Через пару дней всё повторилось, только нападавших было девять. Умелые бойцы, но до тех, с которыми я дрался в Нью-Йорке или Москве, им было далеко. Я перестал справляться, когда количество противников перевалило за дюжину. От стольких не спасала даже моя хромая удача.
  
  - Зачем это? - спрашивал я Кидальчика. 
  
  - Хотят определить пределы ваших возможностей.
  
  - Но для чего? Гладиаторские бои?
  
  
  
      ...Это было бы проще всего... Я бывал неосторожен, и слава хорошего бойца так или иначе распространялась. В мире много азартных людей, делающих ставки на боях без правил. Меня мог продать Джафар - в отместку...
  
  
  
  - Скажите, Алекс, а вы обладаете какими-нибудь необычными способностями?
  
  Я насторожился.
  
  - Не знаю, о чем вы говорите...
  
  - Да ладно, мне вы можете сказать. Мы, так сказать, в одной лодке. - и он вытащил из кармана две игральные кости. Черные, с яркими белыми точками. Я подобрался.
  
  При виде двух маленьких кубиков нестерпимо захотелось... Нет. Это провокация. Кидальчик может оказаться не тем, за кого себя выдает...
  
  
  
  Как можно равнодушнее я проронил:
  
  - Что-то настроения нет для игр...
  
  - Да я и не прошу. Кости - не моё. Мне больше нравятся карты.
  
  Всё это время он катал по ладони кубики. Сначала я не сообразил, в чем дело, но потом захотелось протереть глаза: вот кубики перевернулись несколько раз - на всех поверхностях были двойки. Еще один переворот - пятерки. Затем - шестерки...
  
  - Как вы это делаете?
  
  - А вы что - не можете? - притворно удивился старик.
  
  - Так - нет... 
  
  Я прикусил язык.
  
  - А как? - оживился он. Я промолчал.
  
  - Вы думаете, я - засланный казачок. - он понимающе поджал губы.
  
  - Вы еще и мысли читаете?
  
  - Боже упаси! Это и так видно... Вам кажется, что я здесь, чтобы выведать ваш секрет.
  
  - Откуда вы взяли, что у меня - секрет?
  
  - Иначе бы вас здесь не было. Как, собственно, и меня. Я думал то же самое, так что - в расчете. Пока вас не стали мордовать почти каждую ночь...
  
  - Вас тоже мордовали?
  
  - У меня - другие таланты. Я же говорил.
  
  - Как этот? - я кивнул на дайсы у него на ладони.
  
  - Возьмите! - он подбросил их в воздух. Упали единицами. На всех гранях, что были видны. - Вам же хочется. Берите!
  
  - Нет. Не надо...
  
  
  
      Я отвернулся. Пот тек по бокам горячими струйками. Тошнило, кружилась голова. Несмотря на жару, меня колотило. Абстинентный синдром... Ломка, проще говоря. 
  
  
  
  
  
  
  
      ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ
  
  
  
      Ближе к вечеру Рита принесла факс: просьба "пробить" по нашим каналам трех человек. Только фотографии - не имен, ничего... Мельком взглянув, я остолбенел. Первым шло фото Алекса Мерфи. 
  
  
  
      Вперил безумный взгляд в секретаршу: 
  
  - Рита Павловна! Кто дал задание?
  
  - Отдел информационных технологий. У них какая-то новая программа. Представляете, сама вычисляет потенциальных преступников и выдает их фотографии. Остается только проверить.
  
  Что-то в свете последних событий мне перестали нравиться информационные технологии...
  
  - Попахивает нарушением прав трудящихся, не находите? Живет себе человек, и тут какая-то железяка решает, что он может совершить преступление. Что, сразу его хвать? А как же презумпция невиновности? Конституция, наконец?
  
  - Они сказали, это эксперимент. Программа в процессе тестирования... - секретарша пожала плечами. - И потом, разве плохо, если преступления будут предотвращать, а не расследовать?
  
  - Да как вы не понимаете?! Вот возьмут, и обвинят вашего мужа... Например, в краже. На основании компьютерных выкладок. Вам это понравится?
  
  - К счастью, я не замужем. 
  
  - Вы во всех видите потенциальных преступников, да?
  
  - Удивлена, что вы, Илья Романович, этого не делаете! При нашей-то жизни...
  
  
  
      Я не стал спорить. Тем более, что на Мерфи у нас и так уже дело есть. Лучше самому сходить к информационщикам, пусть растолкуют по-человечески... Только завтра.
  
      Взяв фотографии, решил-таки съездить к отцу. Вызвал Михалыча - пусть отвезет на своем драндулете. Он - человек старой закалки, не признает этих новомодных ЖПС - передатчиков и всяческой электроники. Ездит на Черокезе девяносто восьмого года с механической коробкой передач.
  
      Надо бы и мне нечто подобное... А то на такси - всякий раз подставы бояться... 
  
  
  
  ***
  
  
  
      Когда выехали, уже темнело. Конец декабря - самые короткие дни. Новый год скоро... О праздниках думать не хотелось.
  
  
  
  - Слышь, Романыч, хвост за нами.
  
  Мы медленно двигались в сторону Кольцевой - не пробка, а так, - очередь. Я даже начал клевать носом, Михалыч меня разбудил.
  
  - Уверен?
  
  - Зуб даю. Черный Гелленд видишь? Я его давно приметил, сейчас на таких катафалках уж и не ездят почти. К тому же, лох... Идет, как приклеенный. Когда две, когда три машины пропускает, на дольше не отстает. Я ребятам позвоню?
  
  - Звони...
  
  
  
      Тоскливо уставившись в окно, я пытался разобраться в происходящем. Могут это быть субчики генерала Кузнецова? Могут... Но зачем? Подстроить очередную аварию? А кто сказал, что в первой виноват именно он? Твою дивизию! Со всеми этими загадками совсем забыл про хакера.
  
  - Михалыч, как там наш Максимка?
  
  - Ребята отзвонились: нормально всё. Жену с дитем на поезд пристроили, со скарбом помогли, а затем отпустили его чуток, чтоб не пугать, и проследили... На Череповецкой он.
  
  - Вы что, сами ему помогали?
  
  Я вспомнил, что парень не хотел говорить, куда отправит жену, где поселится сам...
  
  - А ребята службой быта прикинулись. Машину подогнали, отвезли, проводили...
  
  - Ты-то  с ребятами как связываешься?
  
  - Старые армейские рации приспособили. Шифрованная частота.
  
  - Хитро!
  
  - Фирма веников не вяжет.
  
  
  
      Выехали на Кольцевую. Михалыч сосредоточился на дороге. Минут через десять пискнула рация, он перестроился в скоростной ряд и дал газу. Я посмотрел назад.
  
      Давешний Геллендваген отжали к обочине две неприметные тачки, третья перекрыла мне обзор. Михалыч закурил, приоткрыв окошко:
  
  - Через час будем знать: кто, откуда-куда-зачем...
  
  - А о моей Тойоте что-то узнать удалось?
  
  - Прокопьич говорит - ничего нет. То ись, хрен поймешь, почему тебя ухнуло...
  
  Возможно, прав Максимка. Покушение через Интернет - новое слово в преступлениях...
  
  
  
  
  ГЛАВА 17
  
  
  
      ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН 
  
  
  
      Почувствовав знакомый аромат, проснулся. Рядом с кроватью, на стеклянном столике, стоял серебряный поднос. Кофе, сливки, сахар в хрустальной вазочке. 
  
      "Старый добрый Андрэ"... - подумал Траск. Никому больше не удавалось сварить настолько густой, насыщенный напиток. Всё дело в терпении: только Андрэ мог в течении пятнадцати минут, не отрываясь, следить за кофейной пеной, регулируя температуру горелки. У него кофе не сбегал никогда...
  
  
  
      Траск огляделся. Как он оказался дома, в своем номере? Почему не помнит предыдущего вечера?
  
  - Андрэ! - эхо одиноко заметалось среди сверкающих панелей и полированных поверхностей.
  
  Значит, помощник ушел. Знал, чем грозит пробуждение с похмелья... Приготовил завтрак и сбежал к своим кошкам. 
  
      Сев в кровати, Траск подложил под спину пару подушек, и потянулся за кофейником. Держа в одной руке чашку, другой открыл планшет...
  
  
  
      Сегодняшние новости начинались с репортажа о вчерашней вечеринке, организованной его злейшим другом и завистником Стиви Броковичем, владельцем телекомпании. Той самой, где он давал интервью...
  
      Траск вспомнил фальшивое сочувствие Стива, его притворные заверения наказать пройдоху-журналиста, столь неподобающе обошедшегося с его лучшим другом... Бессильную ненависть, что он в тот момент испытывал к телемагнату, можно было сравнить разве что с извержением Везувия.
  
  
  
      Увидев следующую новость, Траск дернулся, как от удара током и пролил раскаленный кофе на шелковую пижаму. Не чувствуя ожога, впился взглядом в экран. Деметра! Девушка так и не пришла на вечеринку, хотя он и прождал ее весь вечер, бездумно слоняясь по зимнему саду, устроенному на крыше, под стеклянным куполом.
  
      Бродя среди хищный мухоловок и тигровых орхидей, задыхаясь от душной влажности, он был готов визжать от злости, но вместо этого улыбался, флиртовал со светскими размалеванными куклами и отвечал на идиотские вопросы разных болванов. В конце концов, потеряв всякое терпение, он напился до беспамятства в компании Стива и нескольких его подружек - моделей...
  
  
  
      Он перечитал заметку еще раз: Каталиадис-старший, находясь в своем имении на Родосе, объявил о скорой свадьбе дочери! Траск вскочил, и заметался в ярости по спальне. Какое коварство! Какое унижение! Пока он ждал ее на дурацкой вечеринке, Деметра находилась на другом конце света, в компании негодяя Мавридеса!
  
      Эта вертихвостка предпочла ему, одному из величайших людей двадцать первого века, нищего как церковная мышь, докторишку, все достоинство которого заключается в высоком росте и аполлоновском телосложении! О женщины! Вам имя "Вероломство"...
  
      Ломаной походкой Траск приблизился к огромному зеркалу - нескладная подростковая фигура в просторной пижаме, шея торчит из широкого воротника и кажется еще тоньше... И этот дурацкий хохолок на затылке! 
  
      Он попытался улыбнуться своему отражению уверенно и покровительственно, но перед глазами встал образ Мавридеса - загорелого, мускулистого... Оскалившись, Траск запустил в зеркало чашкой, вызвав лавину сверкающих острых осколков, перемазанных черной кофейной жижей.
  
      Она пожалеет! Сучка пожалеет об унижении, которого он совсем не заслужил! Такая великая честь - стать родоначальницей новой правящей династии... И это - несмотря на не совсем безупречный генофонд! Она отвергла его - как те безмозглые шлюхи, что смеялись над ним в колледже... 
  
      Скольких он в последствии планомерно и целенаправленно, не оставляя ни единого шанса, низвел до уровня нищих, выпрашивающих подачки в благотворительных столовках, открытых на его, Траска, деньги? Да всех! Всех до единого, кто издевался над ним! Он уничтожил их всех! Даже ненавистный кампус, стены коротого видели его страдания, не избежал пожара, спалившего весь учебный городок...
  
      Он докажет, что Мавридесу нужны только деньги и статус. Когда он пустит по миру папочку, ни один приличный дом не откроет дверей перед семьей Каталиадис. Когда докторишка бросит Деметру, наплевав на обязательства - так же, как поступила эта стерва с ним... Тогда она поймет, чего лишилась.
  
      Он, конечно же, к этому времени найдет себе другую пассию... Не такую независимую и самостоятельную. Может, не столь ошеломляюще красивую, но...     Он ведь владеет несколькими корпорациями, занимающимися биотехнологиями, так? В двадцать первом веке доступна любая внешность! Кроме увеличения роста на двадцать пять сантиметров - нервно дергая щекой, напомнил он себе. Но ничего... Этот день тоже не за горами. Он построит себе новое тело - совершенное, нестареющее...
  
  
  
      А пока... Траск, на ходу завязывая галстук, вызвал машину. Ему всегда лучше думалось во время движения. Оставаясь в безопасности своего бронированного лимузина, он мог беспрепятственно наблюдать жизнь за окном. И этот несовершенный, нуждающийся в чутком управлении мир в самом ближайшем времени будет принадлежать ему безраздельно, без условий и оговорок! 
  
      Он, и только он станет властелином судеб миллиардов, их единственной надеждой и опорой. Когда взгляды всех без исключения землян обратятся к нему, моля о защите и покровительстве...
  
  
  
  
  
  ***
  
  
  
      Некоторое время ушло на то, чтобы разобраться с данными, поступающими от Удильщика и других.  Несколько дней Траск работал, в буквальном смысле, не разгибая спины, как в те времена, когда еще не мог нанять помощников. Времена изменились, но до сих пор возникали задачи, которые никто не мог решить лучше, чем он. 
  
      Игрок, Удильщик, Политик и другие за последние годы показали себя превосходно, собирая, сортируя и направляя поток данных во Всемирной Паутине так, как того хотелось ему, Траску. Они сталкивали между собой правительства, развязывали локальные войны,  провоцировали террористические акции - словом, готовили необходимость, неизбежность создания нового порядка...
  
  
  
      Много внимания уделялось формированию общественного мнения - социальные сети для этого подходили идеально. Траск сам изобрел первые из них, а остальные плодились и множились самостоятельно, только лишь увеличивая рычаги мягкого, ненавязчивого давления на население. 
  
      Прекрасные результаты дали программы по нивелированию ценности семейной ячейки, как социальной единицы общества, пропаганда однополых браков, насильно насаждаемая инфантилизация мужской части "золотого миллиарда" - Траску мешало пассионарное, переполненное тестостероном большинство, гораздо проще управлять мальчиками, так и не выросшими из коротких штанишек... 
  
      Интернет с его разнообразием предоставлял иллюзию свободы выбора, когда на самом деле, неосознанно, людская масса стремится к единообразию и пассивности. Инстинкт толпы, чувство локтя, защитный рефлекс... 
  
  
  
      Поработав с Удильщиком, Игроком и Политиком по отдельности, Траск наконец-то решил объединить их в единое целое, чтобы подготовить решающий шаг. Он знал, он чувствовал, что готов. В мире конгломератов данных, ассоциативных связей и модульных языков он чувствовал себя уверенно и свободно.
  
      Отодвинув на задний план, перепоручив Андрэ и остальным другие дела, он погрузился в работу по созданию СПРУТа...
  
  
  
      Ему нравился идейный смысл, вкладываемый в это название. Его новое детище протянет щупальца по всему миру, найдет лазейку в каждую защищенную систему, захватит управление спутниками и ядерными ракетами... 
  
      Начало безграничного могущества он заложит сейчас, запустив СПРУТ в Интернет. Никто не будет о нем знать, даже подозревать о его существовании! В то время как контроль над всеми, абсолютно всеми жизненно важными системами на планете наконец-то перейдет в его руки...
  
  
  
  
  ГЛАВА 18
  
  
  
      ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.
  
  
  
      Отец обрадовался. Облапил Михалычеву медвежью спину, затем потащил нас на кухню. В духовке что-то шкворчало, распространяя запахи. Я чуть в обморок не упал, честное слово! Вспомнил, что кроме кофе сегодня ничего не ел...
  
      У отца всё было, как в армии: кухонная утварь выстроена по ранжиру, стулья - ровно, как на параде, посуда - геометрически точно по углам стола. Оживляла обстановку небольшая искусственная елочка с крошечными игрушками, притулившаяся на подоконнике. 
  
  - Фирменое мясо по-казацки! Да вы нас балуете, Роман Платонович. - отец польщенно усмехнулся.
  
  
  
      После ужина Михалыч пошел смотреть телевизор, а мы устроились у камина. Отец - в своем любимом кресле-качалке, накрыв колени пледом, я - на полу, на толстом ковре... Откуда ни возьмись, появилась Анфиска и вспрыгнула к отцу. Он погладил её по пестрой спинке, кошка замурчала. 
  
      К горлу подкатил ком. Прямо до слез: березовые поленья негромко потрескивают, распространяя вкусный, знакомый с детства аромат, а за окном - снег... Это от усталости. Не спал толком вот уже несколько суток, всё время на ногах, да еще кудеса эти... Скорее бы всё закончилось. Тогда можно будет написать рапорт, сдать дела и махнуть с Лилькой на Байкал... 
  
  
  
      Я протянул отцу фотографии.    Рассеянно перебирая снимки, он мельком глянул на Мерфи, отложил, и впился глазами в фото азиата.
  
  - Это тебе Константин дал? - спросил он, сдвинув очки на лоб.
  
  - Нет. Наши информационщики. У них новая программа: вычисляет потенциальных преступников. Хотел, кстати, с тобой обсудить правомерность...
  
  - Очень интересно. - перебил отец. - Значит, Рашида в преступники записали... Программа, говоришь?
  
  Я насторожился. Это имя мне уже попадалось.
  
  - Ты его знаешь?
  
  - Рашид Калиев. Консультант по инвестициям. Меня с ним Костя познакомил, несколько лет назад.
  
  Я чуть не подскочил. Это имя было в папках!
  
  - Вы во что-то инвестировали? - я постарался не выказать заинтересованности.
  
  - Да нет, это так... Легенда. На самом деле, Рашид - самый удивительный человек, из тех, что мне доводилось встречать. Своего рода, гений.
  
  Что-то часто мне в последнее время всякие гении попадаются.
  
  - И что в нем особенного?
  
  Я вспомнил, что в деле Рашида Калиева ничего такого не было. Только то, что он - консультант. Чертовщина какая-то, ей Богу.
  
  - Во многое я тебя посвятить не могу... - отец снова напялил очки. - Однако скажу: никакой Рашид не преступник. Он помогал нам с Константином. Точнее, не так: это мы помогали господину Калиеву в его поисках.
  
  Я присвистнул. 
  
  - Во что вы с дядей Костей ввязались?
  
  - Да как тебе сказать... - он пожал плечами, задумчиво пошурудил кочергой в камине, поправляя дрова.
  
  - Ну ладно, дядя Костя... Ты-то к ним каким боком?
  
  - Да каким... - он снова пожал плечами, стараясь казаться равнодушным. - Скучно на пенсии. 
  
  Даже если ему что-то известно - сейчас не скажет. Он всегда так. Мать вот не выдержала: вечные тайны, недомолвки, секреты... Я вздохнул.
  
  - Так что мне делать с этим Рашидом? Искать?
  
  - Разумеется!
  
  Я помолчал, а затем решился:
  
  - Пап... ты веришь, что дяде Косте стало плохо за рулем?
  
  Он несколько минут смотрел в огонь, поглаживая кошку, затем задумчиво произнес:
  
  - В нашем возрасте чего только не бывает...
  
  - Ну знаешь! - я вскочил. - За дурачка меня держите? Развели конспирацию...
  
  Я надеялся, что хоть сейчас отец будет откровенен. И, признаться, его нежелание хоть как-то мне помочь, просто выбило из колеи.
  
  - А вот и разберись! - вставать он не стал, но так зыркнул из-под бровей, что всякое желание воевать пропало. - Привык, понимаешь, на всем готовом. Теперь сам попробуй, каково оно.
  
  - Извини. Я... не хотел. Просто... Никто ведь не верит, даже жена дяди Костина. У меня сложилось впечатление, что ей заплатили...
  
  - А хоть бы и так. - он равнодушно пожал плечами. - Для тебя это что-то меняет?
  
  - Да нет, конечно...
  
  - Ну, вот и ладно! - отец поднялся, всё так же с кошкой на руках. - Езжайте. А то дорогу совсем заметет. 
  
  Взяв снимки, я сделал последнюю попытку:
  
  - А этих ты никогда не видел?
  
  Он пожевал губами, задержался взглядом на фото старика. Посмотрел на меня, снова на фото... Отец вел себя так, будто нас подслушивают - возникла такая мысль. Недоговаривает... Да что там! Просто отделывается общими местами...
  
  - Разбирайся. Вода камень точит. - и всучил мне бумаги.
  
  Он и в детстве моем так говорил. Приучал к самостоятельности.
  
  
  
      На улице я всей грудью вдохнул свежий, морозный воздух, в голове прояснилось. Завидую отцу. Где-то... Живет себе на природе: тишина, покой... Всё, разберусь со смертью дяди Кости, и - на Байкал.
  
      Отец вышел нас проводить. Я подумал, может, он на воздухе станет более откровенным. 
  
  - Кунсткамера какая-то... Они исчезают из-за своих талантов, правильно? Кому мог понадобился мальчик, играющий Баха? Или тетка-гадалка? Ладно еще, я могу понять похищение инженера-конструктора... И все пропали или убиты при загадочных обстоятельствах! Мерфи, например, - я потыкал пальцем в фотографию, - тоже как в воду канул. Всю Москву на уши поставили - впустую...
  
  - Если б в этих делах не было рационального зерна, Константин ими бы не занимался. - тон у него был извиняющий. Словно отец сожалел, что это - всё, что он может сказать.
  
  - Я пока ничего не понимаю.
  
  - Это не страшно. 
  
  - Если разобраться: ну кому он нужен? Старый служака. Преданный, как пес... - я вновь стал рассуждать вслух. 
  
  - Может, как раз поэтому? 
  
  - Может. Не захотел отойти в сторону, отвернуться... Только уж больно мудрено. Атака на автомобиль. Причем такая, где не обошлось без суперкомпьютера. Кто может себе такое позволить? Какой-нибудь "Гугл"? Другая корпорация? Ну зачем какой-то корпорации дядя Костя? Может, разгадка где-то здесь? - я вновь помахал перед лицом отца фотографиями. - В остальном-то он был чист, аки ангел небесный... 
  
  - Работай, сынок. - отец похлопал меня по плечу. - Только аккуратно. Ваня за тобой присмотрит. - Михалыч важно кивнул. 
  
  С одной стороны - рой носом землю, с другой - будь осторожней... Я оскалился.
  
  - Не доверяешь?
  
  - Ну знаешь... - отец отвернулся. - Костя тоже был не пальцем деланный. Кадровый офицер!
  
  - Да понял я, понял.
  
  - Матери позвони. Волновалась.
  
  - Есть, товарищ генерал.
  
  - И в отставку подавать не вздумай. Зря, что ли, Константин тебя целый год натаскивал? - он как будто мысли мои прочел...
  
  - А кого в шефья назначат, не слышал?
  
  - Кузнецова в расчет не бери. Он - пешка. Крикун и фанфарон - никто его начальником Управления не сделает, не совсем же дураки.
  
  
  
      Когда выехали от отца, за нами пристроились тусклые фары. Что, опять?
  
  - Да это наши. - Михалыч мигнул аварийкой, нам мигнули в ответ.
  
      Вот так теперь и придется: под охраной, на осадном положении... Чертовски неудобно.
  
  
  
  - Михалыч, спрашиваю, как сыщик сыщика: ты преступления расследовать умеешь?
  
  Тот сделал глубокомысленное лицо, попыхтел, и выдал:
  
  - Ну, спервоначалу нужно определить мотив. Затем - заинтересованных лиц: кому  это выгодно? Потом окажется, что убийца - совсем не тот, на кого все думали...
  
  - Это ты из сериалов почерпнул?
  
  - Гарднера почитываю. И этот еще... "Мальтийский сокол"... Дешиэл Хеммет! Ниро Вульф, опять же... Там всегда говорят: найди того, кому выгодна смерть жертвы.
  
      Я потер лицо. После еды спать хотелось неимоверно, я был готов отрубиться прямо в машине. А еще говорят, с недосыпу человеческий разум приобретает кристальную ясность... Наверное, это не мой случай.
  
  - Мою квартиру проверили?
  
  - А то! Забыл сказать: там небольшая бомбочка была, детонирует, когда ключ в замок вставляешь.
  
  - Ни хрена себе забыл! А если б я заявился?
  
  - Дак ты ж со мной... Я хазу присмотрел. Перекантуемся... 
  
  - А твоя?
  
  - В Симферополь отправил. К сеструхе, Новый год отмечать.
  
  - Скандал был?
  
  - Не то слово...
  
  Михалыч невесело улыбнулся. Я знал, что его жена не одобряла мужниной работы. Мечтала, чтоб он вышел на пенсию и переселился на дачу. Огород, рыбалка, шашлыки...
  
      Дочка выросла, замуж недавно пристроил, так что и Машу понять можно. Одиноко, муж скачет неизвестно где, еще и рискует, старый дурак...
  
  - Слушай... - я знал, что он обидится, но не мог не сказать. - Ты не думал уйти в отставку? - искоса посмотрел на напарника. Михалыч только пожал плечами.
  
  - Думал, конечно... Как не думать? Да и Машка всю печень выстригла...
  
  - Ну и что?
  
  - Дак поэтому и не уйду нипочем. Ты еще молодой, Романыч, не понимаешь. Дома засесть - это всё. Капец. Что мне там делать? Вязать учиться? Только и останется, что запить. Или помереть...
  
  Я вспомнил, как мучился сам.
  
  - Отец вон сидит, и в ус не дует...
  
  Михалыч заржал, как конь. Я удивился.
  
  - Знаешь что-то, чего не знаю я?
  
  - Дак всё управление знает... Один ты не в курсе, занятой наш.
  
  - Чего?
  
  - На место Петровича твоего батю зовут.
  
  Я молча обтекал. Так вот почему он не захотел говорить! Думал, я копытом бить начну. А действительно... В какие это ворота? Шеф-папаня, зам - сынок. Хотя... Можно и в смежную структуру перейти, и при делах остаться... 
  
  - Так что, на хату? - прервал мои размышления Михалыч. - Спать охота - сил нет.
  
  - Только сначала в Управление. Папки заберу.
  
  - Дак там же заперто всё... Что им сделается до утра?
  
  - Во избежание.
  
  
  
  
  
      АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.
  
  
  
      ...Когда я завел разговор о побеге, старик горько рассмеялся.    
  
  - Это пустыня, молодой человек. Припасы доставляют раз в неделю, на вертолете. Он всегда приземляется за стеной и никогда не задерживается дольше, чем на полчаса. К тому же, крепость - на скале. Как Аламут. Отсюда не убежишь...
  
  - А кроме нас есть еще пленники?
  
  - Были... Но сейчас, насколько могу предположить, никого.
  
  - И... Куда они делись? - он посмотрел на меня, как на ребенка.
  
  
  
      ...Обычному человеку сбежать из крошечной крепости посреди пустыни - не реально. Но я - другое дело. С дайсами я смогу любое обстоятельство повернуть себе не пользу...
  
  
  
      На следующую ночь, как только меня вывели во двор и оставили одного, я решил посмотреть, что находится там, снаружи. Может, всё не так безнадежно, как говорит Кидальчик. Ну что он видел, кроме неба?
  
      Взбежав махом на стену по узкой, крошащейся лестнице, я задохнулся. Ночь была светлая, горизонт угадывался как зыбкая, колеблющаяся полоска. Всё остальное тонуло во тьме. Ничего. Ни одного огонька... 
  
      Набежали охранники, и грубо столкнули меня внутрь двора.
  
  
  
      В следующие несколько ночей гоняли по "полосе препятствий" - иначе и не назовешь. Лабиринт: темно, под ногами - песок. Иногда попадаются камни - несколько раз больно ушиб пальцы. Из стен то и дело вылетают струи огня, копья, металлические шипастые сети, ножи... Как профессор археологии Индиана Джонс.
  
      Я прыгаю, пригибаюсь, перекатываюсь, уклоняюсь... Но так ничего и не понимаю. С каждой ночью время прохождения уменьшается, но препятствий становится больше. Не уверен, что благополучно доживу до конца этих гонок. Но расслабляться не стоит. Во всяком случае, продержусь, сколько смогу...
  
  
  
  - Берут измором. Ждут, чтобы вы начали "щелкать", как вы это называете.
  
  - Для чего? Хотят использовать нас в военных целях? Не представляю, как...
  
  Кидальчик пожал плечами.
  
  - Месяц назад, незадолго до вашего появления, меня возили в подпольное казино. Одели, причесали, подравняли бороду и - повезли. На вертолете. С мешком на голове... Дали фишки, и сказали играть.
  
  - В мешке?
  
  - А? Да нет, мешок в помещении сняли...
  
  - И что?
  
  - Три миллиона евро. Не считая мелких брызг...
  
  Он сказал это небрежно, но чувствовалась затаенная гордость. 
  
  - И часто вы так?
  
  - Впервые. Я что, идиот? Если б я рискнул оперировать такими суммами без огневой поддержки, мой скелет давно сгнил бы на дне Витьбы! Я это к тому, юноша, что любой талант можно приспособить к чему угодно... Вот вы, друг мой, умеете выстроить события в таком порядке, чтобы было вам счастье...
  
  - Да всё наоборот! Какое, к черту, счастье? Кошмар один! Вы что, сами не видите?
  
  - Ну да, ну да... Хромая удача, как вы говорите...
  
  - Боюсь, вы так меня и не поняли.
  
  
  
      Обиженно сопя, я отвернулся к стене. Щепки из жесткой циновки больно кололи кожу. Третью ночь никаких испытаний - хоть выспался. С другой стороны, это может означать, что мучители готовят еще что похуже, и просто дают набраться сил...
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 19
  
  
  
  
  
      ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ
  
      
  
      Папок в сейфе не было. Очень хотелось протереть глаза, тупо глядя в пустое нутро древнего, еще советских времен, сейфа. Перед поездкой к отцу я собственноручно их запер. Может, Рита прибрала? Да нет, она раньше меня ушла...
  
      Как есть, чертовщина! Сейф не был взломан, значит, у кого-то есть ключ. Всё страньше и страньше, как говорила одна не очень трезвая девочка... Ну кому могли понадобиться папки со старыми делами?
  
      Надо будет завтра, с утра, сказать Рите провести ревизию: может, еще что пропало?
  
      Я упал в кресло, не снимая пальто, и закурил. Образовывался загадочный водоворот, в который меня затягивало всё глубже. А началось-то с того запроса про Алекса Мерфи! Нюхом чую: смерть Кремлева тоже укладывается в схему... Мерфи, если разобраться, отлично подходит к той коллекции диковин, что собрал дядя Костя:
  
  
  
  ДЕЛО Љ 100
  
  
  
      Алекс Мерфи. Днем - преподаватель английской поэзии, ночью - боец в подпольном тотализаторе. Отличительная черта: может силой мысли сбрасывать с пьедесталов чугунные статуи... 
  
      Чем не феномен? И ведь не зря же дядя Костя просил разобраться с этим Алексом! Кремлев уже тогда подозревал, что он - наш клиент! Я вскочил. Ну конечно! Он, наверное, как только узнал про статую, тут же завел дело на Мерфи! Дело... Такая синяя тонкая папочка. С ней Кремлев приходил в мой старый кабинет...
  
      Я бросился через коридор, рванул ручку. Не был здесь с тех пор, как услышал о несчастье, случившемся с дядей Костей. Вот она! Синяя папка!
  
  
  
      Нет, спать сейчас нельзя... Сон нынче - враг номер один! Пока я буду репу мять, чего доброго, еще кого-нибудь убьют, или похитят... Кому понадобились документы из моего - то есть, бывшего Кремлевского, сейфа? Происки Кузнецова? Теперь везде, за каждым кустом, будет мерещиться его сытая харя...
  
  
  
      Кивнув дежурному, сел в машину.
  
  - Поехали к Максу. Тому хакеру...
  
  - Романыч, ночь ведь на дворе. Люди спят. Тебе бы тоже не мешало...
  
  - Пока мы с тобой мясо по-казацки жрали, из сейфа документы пропали.
  
  Михалыч присвистнул, вытянув губы трубочкой. Пропажа документов с Лубянки - это же... Даже думать не хочется, что это такое.
  
  - Может этот, толстомордый... утром приходил?
  
  - Да думал уже. С другой стороны - зачем козе баян?
  
  - Разберемся.
  
  
  
      Я позавидовал железобетонному спокойствию Михалыча. Возможно, проистекало оно из того, что мой бывший старшина не видел всей картины целиком... Я её тоже не видел, и это меня изрядно бесило. А вот он - спокоен, как танк.
  
  - Ладно, вряд ли парень спит. Насколько я помню, их брат всегда по ночам промышляет... - Михалыч завел двигатель.
  
  - Подбрось, и до утра свободен. Тебе точно нужно отдохнуть.
  
  Я-то молодой, здоровый, несколько суток без сна - раз плюнуть. Но Михалычу-то за пятьдесят...
  
  
  
  ***
  
  
  
  - А я знал, что вы меня пасете.
  
      Макс был взъерошен еще больше, чем в прошлый раз, в растянутом свитере,  из которого торчала тощая шея и острые ключицы. Счастливый семьянин. На вид - и не скажешь, а вот поди ж ты...
  
  - Извини, я хотел как лучше.
  
  - Да я и не обиделся. Так даже спокойней. Я на работе пока сказал, что вирус подхватил. Начальник заразы как огня боится, пунктик у него. Только и знает, что руки антисептиком протирать. Он велел не показываться, пока не вылечусь... Так что неделя у нас есть.
  
  - Надеюсь, столько не понадобится.
  
  
  
      Я устало опустился на продавленную тахту, накрытую колючим одеялом. Подумал, что если прислонюсь к стене - мгновенно усну. 
  
  - Кофе будете? Растворяшка с сухими сливками.
  
  - Супер!
  
  Я достал фотографии. Они были распечатаны на принтере, на офисной бумаге. Крупное зерно. Плохой цвет. К тому же, сильно помялись. Когда Макс вернулся с двумя дымящимися кружками, я показал ему снимки.
  
  - Сможешь найти?
  
  - Даже не знаю... 
  
  Он повертел картинки без особого интереса и отложил. Отхлебнул кофе. Я тоже сделал глоток. Сойдет. Не такой уж я и привередливый.
  
  - Если б какие-то зацепки... Имя, место работы, адрес? Что угодно... Программа распознавания лиц - штука дорогая, не для нас, трудовых хакеров. Вот у корпораций... Или правительственных спецслужб...
  
      Спину продрало холодом. Спецслужбы! Как я раньше не подумал? Кто еще обладает такими мощностями? От кофе и новых догадок я взбодрился настолько, что снова начал соображать.
  
  
  
      Михалыч правильно сказал: нужен мотив. Кому выгодна смерть Кремлева? Кузнецову? Метил на его место? Отец сказал, что он - пешка. У кого? Кто может управлять такой сильной фигурой, как генерал-полковник?
  
  - Слушай, Макс... Я тебе сейчас разглашу государственную тайну, так что сам понимаешь... - парнишка только кивнул, молча. - У наших в информационном есть такая программа. Она и выдала эти снимки.
  
  Он снова задумчиво кивнул.
  
  - Почему-то меня это не удивляет. Ходили слухи, что им счастье привалило - кто-то новую прогу слил.
  
  - То есть, сами они такую не могли сработать?
  
  - Мозгов не хватит. Да и ни у кого не хватит, если по отдельности... Не много найдется организаций, способных на создание программного обеспечения такой сложности. Тут ведь надо не только опознать конкретного человека, но и уметь собирать данные с огромного количества уличных видеокамер и других источников. Мало того, обрабатывать эти изображения одновременно...
  
  Я терпеливо ждал, пока парень соберется с мыслями.
  
  - Найти так называемые "уязвимости нулевого дня" в чужом программном коде могут не многие. Прежде всего те, что сами занимаются софтом - у них имеются соответствующие знания. Ну и пираты... Те, кто зарабатывает на жизнь такими вот задачами. 
  
  - Подробнее, пожалуйста.
  
  - Про пиратов? В основном, это те же хакеры, но объединенные общими целями. Например: им нужно вскрыть базу электронных счетов N-ского банка. Собирают команду - у каждого свои фишки, наработанные системные схемы... Разрабатывают общую стратегию и фигачат сразу по всем направлениям.
  
  
  
      Я помотал головой. Бороться с апатией было невыносимо трудно. Встав,  открыл форточку и закурил.
  
      Темна вода во облацех... С чего отец решил, что я смогу распутать этот клубок? С другой стороны, остальным-то - вообще наплевать. Да и мне жить с оглядкой неохота. Рано или поздно - достанут ведь...
  
  
  
  - Макс! Ты спать не собираешься?
  
  - Да нет. Кофе же...
  
  Везет. А мне вот уже не помогает. Сходив в прихожую, я шлепнул на стол синюю папку с делом Мерфи и те несколько уцелевших, что возил к отцу.
  
  -  Надеюсь, подписку о неразглашении с тебя брать не надо?
  
  - А кому я расскажу? - парень хмуро открыл верхнюю папку. 
  
  - Первым делом - найди вот этого. - я постучал по фотографии Рашида.
  
  - Есть одна идея... Но вам она может не понравиться.
  
  - Говори.
  
  - Я могу залезть к вам в Управление. Найти ту программу... И посмотреть, откуда взяли фото.
  
  - То есть, ты предлагаешь взломать ФСБ?
  
  - Говорил же: я хороший хакер. Никто не узнает...
  
  - Тебя же поймали на крючок!
  
  - Это было давно. Я был тогда еще дурак, свои же и подставили.
  
  - А сейчас?
  
  - А сейчас нет никаких "своих". Что знают двое - знает и свинья, поэтому я один. А вы меня не выдадите.
  
  - С чего ты взял?
  
  - А что, не так? Сами мне секретные дела подсунули.
  
  - Ладно. Убедил... Найди мне этих троих. А я...
  
  Несмотря на возбуждение, я всё время зевал.
  
  - А вы спать ложитесь. Знаете, когнитивные функции головного мозга напрямую зависят от серотонина, выделяемого...
  
  - Ладно, ладно, умник. Согласен.
  
      Не раздеваясь, я вытянулся на тахте. Ноги не поместились, и неудобно свисали с края, но мне было уже всё равно.
  
  
  
  
  
      АЛЕКС МЕРФИ
  
  
  
      ...Испытание оказалось гораздо страшнее, чем я подозревал: тонкий канат над ямой с горящей нефтью. Задыхаясь, ползу, как муравей, над огненной пропастью. Одежда и волосы дымятся, спина превратилась в сплошной ожог... Даже не подозревал в себе такую волю к жизни.
  
  
  
      В следующий раз - еще веселее: отвесная стена. Без страховки, босиком... Задрав голову и не увидев в темноте, где она кончается, я осознал: до верха не доберусь. Представил, как это будет: пальцы устанут, я сорвусь и полечу вниз... Снова затошнило, слюна стала горькой. Я уткнулся лбом в камни, и застыл, пережидая приступ. 
  
      В спину уперся ствол автомата. Я не шевелился. Удар... Еще один... Черт. Придется лезть, а иначе они забьют меня прямо здесь. 
  
       
  
      Стена была гладкая, с крошечными трещинками, в них едва можно было просунуть кончики пальцев. Один раз из-под руки вывернулся камень, на который я только что перенес вес. Падение удалось затормозить, ободрав до костей пальцы и колени и сорвав два ногтя... Горячий ветер сыпал песком в глаза, отрывая тело от зыбкой, ненадежной опоры. Но я, сцепив зубы и стараясь дышать как можно ровнее, сантиметр за сантиметром полз вверх, почти вслепую, ощупывая трещины потерявшими чувствительность пальцами...
  
  
  
      Сам не понял, как добрался до верха. Лежа на плоской крыше и глядя в черное, без единой звезды небо, я плакал. Бесконечное одиночество и безысходность овладели моей душой. Какой смысл бороться? Однажды я не справлюсь: сорвусь, утону, сгорю... Однажды моей удачи не хватит.
  
      На этой крыше - крошечном пятачке два на два метра, рядом с выбеленными солнцем костями другого несчастного, я понял, что уже не выберусь. Баста, это мое последнее приключение. 
  
      Подобравшись к краю, я заглянул вниз. Ничего не видно... Налетел горячий ветер, высушивая слезы и пот, кожу стянуло. Сразу заболели все царапины и ссадины, нестерпимо заныли кончики пальцев с сорванными ногтями... Если б я видел землю, я бы прыгнул. Во всяком случае, надеюсь... Но казалось, что эта голодная пустота не имеет дна, что я буду падать целую вечность, что мучительный полет не прекратится никогда...
  
  
  
      В камеру я вернулся опустошенный, отказался от завтрака, лег и отвернулся к стене, чтобы не видеть сочувствующего лица Кидальчика.
  
  
  
  ***
  
  
  
      На следующий день, незадолго до захода солнца, я мрачно сидел на циновке, ожидая ночи.
  
      Старик присел рядом, чего давно уже не делал, и протянул мне... волчок. Он удобно лег в ладонь. Дерево потемнело, острие скруглилось от бесконечного вращения. На каждой из четырех граней были выжжены буквы...
  
  
  
  - Моего деда звали Шолем Кацман. Он жил в бедном районе Витебска, раньше такие называли гетто... Этот дрейдл передается в нашей семье по наследству, он был моей первой игрушкой. - старик взял волчок и привычным движением пустил его на пол. Тот бешено завертелся. - На его гранях - буквы. "Нун", "Гимель", "Хей" и "Шин". Нес гадоль хайя шам... Это значит: Чудо великое было там... - волчок всё крутился. - Дети из бедных еврейских кварталов, получая на Хануку свой первый дрейдл, приобщались Нотарикона и Гематрии. То есть, науки букв и чисел...
  
  - Зачем вы всё это мне говорите? - в первую очередь, я не понимал, откуда он берет эти игрушки. Сначала - дайсы, теперь этот загадочный дрейдл...
  
  - А еще его использовали для одной простой игры. - продолжил Кидальчик, как будто не услышав моего вопроса. - Эти же самые буквы в немецкой транскрипции означают: Nichts, Gans, Halb, Stell. Ничего, Всё, Половина, и Ставь.
  
  - Зачем это всё? - повторил я настойчиво.
  
  Он, вздохнув, достал из кармана кубики, теперь три штуки, и покатал их на ладони. 
  
  - Скажите число. Любое.
  
  - Два.
  
  Он только улыбнулся. Раскрыл ладонь, каждый дайс показывал двойку.
  
  - Это легко. Давайте что-то еще. 
  
  - Пятнадцать...
  
  Он снова открыл ладонь: 6+5+4
  
  - А знаете, что интересно? Пятнадцать - гематрия слова "предатель", богед. 
  
  - Бред какой-то.
  
  Я снова вспотел.
  
  - Меня зовут Александр Кацман. Я - математик, дорогой друг, и не верю в совпадения... Только цифры. Число - есть сущность вещей. Пространственные и временные отношения зависят от численных соотношений. Всякий предмет имеет свой прообраз в духовном мире - зародыш, из которого он развился. Так как сущность вещей - число, то тождество численного значения предметов доказывает тождество их сущностей... 
  
  
  
      Я сидел, тупо уставившись на кубики, которые Кидальчик снова катал по ладони. Они то образовывали различные комбинации цифр, то показывали одно и то же... Затем он сжал кулак, а когда разжал, это снова был дрейдл. Я непроизвольно вздрогнул. Он насильно всучил волчок мне. 
  
  -  В стране Израиля вместо буквы "Шин" пишут букву "Пей". Тогда получается "Нес гадоль хайя по": "Чудо великое было здесь".
  
  Он сжал мои пальцы своими поверх лежащего в ладони дрейдла, и поднялся. Через минуту за мной пришли...
  
  
  
  
  ГЛАВА 20
  
  
  
  
  
      ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ
  
  
  
      Завтракали с Михалычем в кафе. Макса я оставил наверстывать бессонную ночь на той же продавленной тахте, от которой у меня болели все бока. Голова была мутная, хотя сон и утренний душ немного освежили.
  
      Заказав огромную кружку кофе, я уныло ковырял бледный, как рыбье брюхо, омлет. Говорить не хотелось. Не хотелось вникать в новые неприятности, прикидывать, к чему это всё может привести. Было ощущение серой паутины, слой за слоем липнущей к лицу, не давая взглянуть на белый свет. 
  
      Михалыч тоже не выспался. Мешки под глазами, замедленные движения... Казалось, на войне мы так не уставали. То есть, там это было своеобычное, перманентное состояние: к нему привыкали, учились превозмогать и наконец, переставали замечать. Здесь, в мирной жизни, оно казалось диким и неуместным.
  
  - С теми, вчерашними, на Геллендвагене, что?
  
  - Ничего. Нету их... - Михалыч положил сосиску на хлеб, полил горчицей и откусил сразу половину.
  
  Я ждал. Дожевав, он продолжил:
  
  - Ни документов, ни отпечатков. Призраки.
  
  - Так допросить...
  
  Он очень странно на меня посмотрел:
  
  - Некого допрашивать. И он показал четыре пальца. Цифра четыре означала смерть. Как у японцев: иероглиф "сандзю"...
  
  - То есть как? - я чуть не подавился глотком теплой коричневой бурды, отдающей желудями. Голос непроизвольно "дал петуха". - Тоже подушки не раскрылись?
  
  - Да нет... Всё в порядке с подушками. У обоих - дырки в затылках. Пули обычные, девять миллиметров.
  
  Я помолчал, переваривая.
  
  - Стало быть, с ними был кто-то третий, не пожелавший оставлять свидетелей? Сидел, например, сзади. Выстрелил два раза и мирно удалился. Никто и не заметил.
  
  - Женщина там была. Сказалась свидетельницей... А какие, к бабушке, свидетели? Мы её и спровадили...
  
  - Приметы?
  
  Он пожал плечами.
  
  - Баба и баба. Плащ, косынка, очки... Стройная, губы намазаны...
  
  Аппетит пропал, на языке появилась знакомая горечь. Людей убили потому, что они следили за нами. Что за разборки, и кто их спровоцировал? 
  
  -  А машина? Тоже без регистрации?
  
  - Да нет, с машиной как раз всё в порядке: куплена через посредника, неделю назад. Не подкопаешься. Так что... Полный ноль. А у тебя? Удалось этому хакеру что-то нарыть?
  
  - Да уж удалось...
  
  Я поморщился и потер виски. Голова шла кругом. 
  
  -  Ну давай, не тяни, Романыч!
  
  Собрался с мыслями...
  
  
  
      ...Дядя Костя, вместе с отцом, ввязались в какую-то авантюру. Если б они не были кадровыми офицерами, прошедшими огонь, воду и медные трубы, я бы подумал, что им запудрили мозги, показав пару фокусов. С другой стороны: кое-что из этих фокусов я видел сам... Точнее, не сам, но очевидцы  были надежные. Михалыч, например. Он там был, когда лошади сверзились с крыши театра...
  
      Еще в деле фигурировал загадочный, - тьфу, тьфу, - консультант. По словам отца - человек совершенно необыкновенный. Что это означает конкретно, генерал Воронцов распространяться не пожелали...
  
      Но после того, как на наши головы свалился Алекс Мерфи, погиб дядя Костя. У меня были серьезные опасения, что и отцу грозит что-то в таком духе, но Михалыч успокоил: дачу негласно охраняют. 
  
      Очевидно, Кремлев нарыл что-то важное, что-то, заставившее его врагов пойти на крайние меры. Меня же пытались отправить вслед за дядей Костей из боязни, что я тоже что-то знаю. Или могу раскопать. Самый главный вопрос: кто такие эти враги?
  
  
  
      Пока я беспокойно ворочался под колючим пледом, Максим утянул ту самую программу, которой хвастались наши информационщики. Парнишка, конечно, совершил государственное преступление, но... 
  
  Утром он сказал:
  
  - Как я уже говорил, они не сами написали эту программу.
  
  - Как это? - я практически ничего не понимал в электронике.
  
  - Ни черновиков, ни альфа-версий - ничего, что говорило бы о долгой, кропотливой работе. Она у них просто появилась, в том виде, как есть. Довольно сложная штуковина, надо сказать. Может подключаться к чему угодно: спутники, дорожные камеры, телефоны... Словом, от неё не спрячешься. Сканирует любое изображение, прогоняет по сотням баз данных и находит человека в считанные минуты.
  
  - Мне сказали, эта программа сама определяет потенциальных преступников.
  
  - Не знаю... - он снял очки. На переносице осталась глубокая вмятина. -  Существуют, конечно, самообучающиеся проги, ими пользуются банки, например. По заданным параметрам определяют кредитоспособность клиентов... Торговые сети, рекламные фирмы пользуются такими: по поведению пользователя вычисляют, какой товар ему предлагать... Так что, может, и существуют такие, что определяют поведенческий профиль предполагаемых преступников... Но глобальную систему контроля придумали в первую очередь рекламщики, они давно вкладывают в это огромные деньги. Зачем им преступники?
  
  - А те три фотографии? Удалось что-то узнать?
  
  - Да как сказать? - он, морщась, снова нацепил очки. - О Мерфи - не больше того, что есть в вашей папке, плюс - программа несколько раз засекла его на камерах. Вокзал Можайска: там у него что-то вышло с парнями Джафара - знаете его?
  
      Я кивнул. Мертвец Джафар фигурировал как один из крупнейших воротил незаконного тотализатора. Может, Мерфи ему задолжал? У меня засосало под ложечкой. Вот будет номер, если он сбежал из-за того, что должен чеченской мафии... И к нам, к нашей ситуации не имеет вообще никакого отношения. 
  
  - Шестерок Джафара тоже опознала программа. Они вместе зашли в привокзальный туалет, вышел оттуда только ваш подопечный. В сортире камер нет... Затем Мерфи спрятался на какое-то время в комнате матери и ребенка, а спустя два часа сел в поезд Москва-Смоленск. Да, всё это время он был не один. Подросток: то ли девчонка, то ли парень - по одежде непонятно. Больше их не видели... В смысле - никакие камеры их больше не фиксировали. Возможно, с поезда они спрыгнули ночью, где-нибудь в степи... До Смоленска не добрались.
  
  Ай да Мерфи! Появился, значит, на краткий миг, и снова сгинул бесследно. 
  
  - Что еще? - спросил я.
  
  - Вот этот, - он показал фото старика. - Кацман Александр Наумович. Математик. представляете, он доказал теорему Ферма!
  
  - Ну и что?
  
  - Более трехсот лет считалось, что это - недоказуемая теорема. Он - своего рода знаменитость. В узких кругах... Пропал без вести. Поиски ничего не дали, но, предположительно, похитили его исламские экстремисты.
  
  
  
      Еще раз внимательно рассмотрел лицо на фотографии: еврей как еврей... Пожилой, длинноносый, глаза умные... Я прекрасно помнил этого Кацмана: о нем тоже было в папках Кремлева. Что-то о "Моссаде"... Тогда понятны исламисты. Ну, дядя Костя, загадал загадку! Черт, и почему я не читал внимательнее? А теперь - ищи ветра в поле эти папки...
  
  - Ну, а третий? Удалось что-нибудь узнать?
  
  - Рашид Калиев? Вот... - Макс протянул распечатку. 
  
  Снимок под необычным углом, будто снизу вверх. Мужчина стоит вполоборота, на белоснежной, коротко стриженой голове - тюбетейка, одет в темную длинную жилетку поверх светлой рубахи, широкие штаны заправлены в сапоги. В руках - лопата. Вылитый дворник... Кабы не черные очки.
  
  - Где это место? Удалось узнать?
  
  - Дачный поселок под Вязьмой. Между прочим, ваш Мерфи, пока не исчез, двигался именно в том направлении.  - и он вопросительно склонил голову на бок.
  
  
  
      ...Всё это я пересказал Михалычу. Тот задумчиво допил компот, подозвал официантку, спросил кофе... Я не торопил.
  
  - Придется искать этого Рашида, будь он не ладен. - он еще раз всмотрелся в фотографию, сравнил с той, что уже у нас была. - Отправлю ребят...
  
  - Нет! Не надо... Сами поедем. Чует мое сердце, так будет лучше.
  
  - А что в Управлении? Ладно я: ты меня отмажешь. Но кто отмажет тебя?
  
  - Сегодня - воскресенье. Успеем.
  
  Михалыч незаметно сплюнул через плечо и постучал костяшками по столу.
  
  
  
  
  
      АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.
  
  
  
      Я боялся даже гадать, что меня ожидает. Попытка левитации? Утопление - с целью узнать, смогу ли я выжить под водой? Сжимая в кулаке деревянную игрушку, подаренную Кидальчиком, брел, едва переставляя ноги. 
  
      Привели во двор. Звезды... Острые лучики колют глаза. Ветер сух и горяч, в нем горький запах полыни и тоскливый крик незнакомой птицы. Вопль отчаяния: это всё, что мне осталось.
  
       Решив, что не желаю оставаться подопытным кроликом, я приготовился подороже продать жизнь. Если буду сопротивляться достаточно яростно, в бой включатся охранники...
  
  
  
      Остановившись в центре двора, на вытоптанной глиняной площадке, я ждал. Плечи и спина напряжены, взгляд цепко обшаривает пространство. Попытался расслабиться, но ничего не получилось. В голове билась одна мысль: сейчас... сейчас...
  
  
  
      Прошло минут пятнадцать. Напряжение достигло предела, а затем начало понемногу отпускать. Адреналин схлынул, оставив горькое чувство поражения. Меня перехитрили. Заставили волноваться, нервничать, и тем самым сжечь необходимую для последнего боя энергию. Я не выдержал:
  
  - Суки!
  
  Тишина.
  
  - Выходите! Что, испугались?
  
  Слова улетели в пустоту. Только ветер, горький запах полыни и жесткие песчинки, секущие лицо.
  
      Я выкрикивал оскорбления по-русски, по-английски, вспомнил даже те немногие мексиканские и гаитянские ругательства, что слышал в школе... Размахивал руками, изгаляясь в неприличных жестах, кидался пылью...
  
      Это был полный провал. Меня ткнули носом, как слепого щенка. Ясно дали понять, кто здесь главный и от кого зависит моя жизнь. Показали, что я сам не решаю ничего. В том числе, когда умереть.
  
      Наконец, вымотанный, я упал лицом в песок и затих. В мыслях мелькали различные способы покончить с собой... Выломать решетку в нашей камере и ухнуть вниз. Или прямо сейчас вскочить, рвануть на стену, и, не останавливаясь, полететь... Отказаться от еды? Броситься на охранников, не оставив им выбора?
  
      Немного успокоившись, перевернулся на спину и стал смотреть в небо. Звезды гасли одна за другой, восток наливался огнем... О! Теперь я точно знаю, где восток! И что это даст? 
  
      Поразительно, как быстро человек может перейти от мыслей о самоубийстве к планам спасения! Стоило показаться краешку солнца, как душа воспряла, побуждая  тело жить дальше.
  
      А ведь и правда... Умер - значит, проиграл. Проиграть я всегда успею, нужно постараться выиграть.
  
  
  
      ...Вопреки ожиданиям, отвели меня не в камеру, а куда-то вниз, под землю. Лестница вырублена в скале, всё окутано душными парами нефти. 
  
      На стенах, в железных кольцах, горят факелы. От них идет черный дым, совсем такой же, как тогда, когда я ползал по канату... Они используют сырую нефть? Интересно... Может, где-то недалеко - месторождение? Там должны быть люди, связь... Я как-то слышал, что многие нефтяные скважины охраняют русские наемники... Что это может дать?
  
      За размышлениями не заметил, где оказался. Пришел в себя, оказавшись в темной комнате. Прохлада. Сырость. Не то, что в нашей с Кидальчиком душегубке наверху башни... 
  
      За эту ночь я иссяк. Устал и морально и физически, и не хотел больше гадать, что меня ждет.
  
  
  
      У стены - человек в маске. Катает по столу небольшой шарик, накрывая его  попеременно одним из трех стаканчиков. Знаменитая игра в "наперстки"... Никогда не пробовал. Сел на пол, напротив, и стал наблюдать. 
  
      Всё в полной тишине, только шарик еле слышно катится по столу. Человек переставляет стаканчики так быстро, что не уследить за руками. Но что характерно: и закрыв глаза, я знаю, где находится шарик. Даже когда он ловко прыгает в ладонь катале...
  
      Я сжал дрейдл в кармане. Почувствовал его тепло, древние, сглаженные грани, провел кончиками пальцев по изгибам букв... Еврейские значения я не запомнил, но немецкие были просты, как дважды два: всё, ничего, половина и ставь. А я ведь никогда не проигрывал... Кости просто не дают такой возможности. Даже в домино есть костяшка "пусто". А на кубиках меньшее значение - единица. Один - больше чем ноль. Значит, используя кубики, я просто не мог проиграть. Никогда...
  
      Стараясь ничем не выказать своего возбуждения, я молча ткнул пальцем в стаканчик. Шарик был там. Еще раз: бинго. Еще... Тем временем, другой рукой, я поворачивал дрейдл каждый раз новой гранью. Вот, на четвертый раз, я ткнул пальцем... Пусто! Пусто, черт побери! Постаравшись запомнить на ощупь очертания буквы, я принялся экспериментировать.
  
  
  
      Угадал процентов тридцать из ста... Не слишком высокий результат - чего я и добивался. Приятно было сидеть и играть, а не висеть над пропастью... Что дальше?
  
      Блэк-Джек, Орлянка... Словом, всё, где есть место случаю. Я не напрягался. Побеждал, проигрывал... Задачи то усложнялись, то становились совсем простыми - не заметил никакой системы.
  
      Под вечер, сонный и усталый, приплелся в камеру. Засыпая, понял, что Кидальчика нет... 
  
      Сон слетел, я заметался по комнате. Выглянул в окно, просунув голову меж прутьев решетки... Пустота. Небо начинает темнеть, видны первые звезды...
  
      Промучившись еще какое-то время, уснул. Днем камера превращалась в раскаленную душегубку - солнце било в упор, стекла в окне не было, да оно и не спасло бы. Невозможно было есть, спать, разговаривать - только лежать, с трудом втягивая плотный, горячий воздух, и мечтать о ночной прохладе...
  
  
  
      Услышав лязг засова, вскочил. Вошел Кидальчик, прижимая обе руки к боку, и прихрамывая. Я бросился к нему.
  
      Раньше меня несколько тяготила навязчивая доброжелательность и болтливость сокамерника. Теперь я понимал, почему он так себя вел... Три месяца ни от кого доброго слова, знака внимания - ничего. Мы - головоломки для изучения, подопытные крысы... 
  
      Сейчас, спустя месяц, я испытывал к Кидальчику не менее теплые чувства, чем он ко мне. 
  
      Деля на двоих ад душегубки, неизвестности, постоянного ощущения близкой смерти, мы стали друг для друга опорой, без которой возможно, сошли бы с ума.
  
  
  - Что с вами? Вы не говорили, что вас тоже куда-то водят...
  
  Он только взглянул на меня исподлобья, и, кряхтя, начал опускаться на свою циновку. Да. Он прав. Я был слишком поглощен своими горестями для того, чтобы интересоваться чужими.
  
  - Не пугайте меня, пожалуйста!
  
  - Ничего страшного. Сам виноват. Заживет, до свадьбы.
  
  - Мне бы вашу уверенность.
  
  
  
      Я и вправду сильно испугался. Вид у старика был еще более серый, чем обычно. Глаза тусклые, борода свалялась, в углу рта запеклась кровь.
  
  - Вы, молодой человек, - не еврей.
  
  - А это здесь причем? - я помог ему опуститься на циновку, бережно поддерживая под локти. Затем скатал свою постель в валик, подсунул ему под спину, ощущая себя маленьким мальчиком, у которого вдруг заболел любимый дедушка.
  
  - Нам приходилось надеяться на лучшее и в гораздо худших обстоятельствах...
  
  - Что они сделали?
  
  Я прикинул, как бы половчее напасть на охранников, когда они принесут еду.
  
  - Не горячитесь, друг мой. Это не поможет. - он в очередной раз угадал мои мысли.
  
  - А что поможет? - старик дернул плечом, скривился, и стал медленно, боком, сползать на циновку.
  
  - Расскажите лучше, как прошел ваш день...
  
  Я принес бутылку с водой, помог ему напиться, потом сел рядом. За окном стояла ночь. Было всё так же непереносимо жарко, но хоть глаза не слепило. Утерев пот рукавом, я откинулся на стену и закрыл глаза.
  
  - Даже не знаю, что и думать. Играл в игры. По сравнению с прошлыми ночами - просто рай...
  
  Про свою истерику во дворе я решил не рассказывать. К тому же, он мог и сам её наблюдать, из окна камеры...
  
  - Очень интересно. Продолжайте.
  
  - Ну, например - наперсток. Знаете?
  
  - Как не знать...
  
  - По моему, они сдались. - это была догадка, но, на мой взгляд, удачная. - Перестали гонять меня по лезвию, пинать, чтобы я "щелкнул"... И игры - последнее испытание. Надеюсь, я их разочаровал...
  
  - Если вы перестанете быть для них интересным, знаете, что вас ждет?
  
  - Догадываюсь.
  
  - Но совсем не так, как вы думаете... Они же "фарисеи". Борцы за убеждения. Думаете, пустят вам пулю в лоб и выбросят на съедение стервятникам? - Кидальчик горько рассмеялся, но закашлялся. Я снова дал ему напиться. - Как бы не так. Любая жизнь, и смерть тоже, - должна приносить пользу. Скорее всего, вам на грудь примотают взрывчатку. Наденут на голову мешок. На грудь - табличку с соответствующим высказыванием Пророка... Оставят где-нибудь в людном месте. Рядом со школой, например. Или в супермаркете. Вы этого хотите?
  
      Я молчал. Идея, которой я только что гордился, предстала в новом свете.
  
  
  
  - Откуда вы столько о них знаете?
  
  За всё время пребывания я не видел ни одного лица: тюремщики были в масках, никогда не разговаривали. Я даже не знаю, были это одни и те же люди, или они менялись.
  
  - Всё еще подозреваете... - голос Кацмана был усталым и надтреснутым. - Татуировки: Фарравахр... Ну, такие крылья. Это - их знак. Несложно предположить остальное.
  
  - Почему вы вообще в курсе таких вещей?
  
  - Ну знаете! - он даже привстал, но снова бессильно опустился на циновку. - Я, между прочим, получил блестящее образование. Сорбонна, факультет философии. Это кроме всего остального. - он приосанился. - Не чета вашим колледжам, в которых уверяют, что, извините, кроме Америки, на Земле больше и нет ничего...
  
  - А как же математика?
  
  - Не надо путать мягкое с круглым! Философия - это Закон. Цифры - его душа.
  
  Он сделал вид, что заснул. Я посидел немного молча, но потом понял, что очень хочу продолжить.
  
  - Простите, если обидел.
  
  - Да. Вы тоже, дорогой друг. - он снова открыл глаза и повернулся, чтобы видеть меня. - Что-то я сегодня... Ну так, вам удалось угадать, где шарик?
  
  Я не сразу сообразил, о чем он.
  
  - Удалось. Тридцать из ста, примерно. Я старался не напрягаться.
  
  Кидальчик разразился хохотом. Он сначала привстал на локте, чтобы было удобней смеяться, затем сел, бессильно свесив голову между колен, и продолжал хохотать, иногда кашляя, хватаясь за бока, испуская стоны и утирая слезы. 
  
      Отсмеявшись, он хлебнул воды из бутылки, еще раз вытер глаза и бессильно откинулся на стену рядом со мной. Стена была горячая, от неё пахло известью и птичьим пометом.
  
      Сглотнув сухим горлом, и прикрыв глаза, я молчал. Мне тоже хотелось пить, но вода была последней. Свежую принесут только утром. 
  
  - Простите меня, Алекс. Я не со зла. - он притронулся к моему плечу.
  
  - Я вас умоляю...
  
  Всё время ловлю себя на том, что начинаю разговаривать так же, как мой старик.
  
  - Сейчас объясню: тридцать из ста, вы говорите?
  
  Я кивнул. Никак не мог сообразить, в чем подвох...
  
  - Знаете, сколько обычно выигрывают на вашем месте? - я неопределенно дернул плечом. - Нисколько. Ноль. Это такое специальное мошенничество... Зачастую под наперстками вообще нет шарика. Ловкость рук и обман зрения.
  
  - Может, катала попался не очень хороший? - я чувствовал всё меньше уверенности.
  
  - Для игры с вами, смею заверить, они нашли самого лучшего.
  
  - Тогда я не понимаю...
  
  Он принял более удобную позу, откинувшись на стену. Казалось, от смеха моему другу полегчало.
  
  - Скажите, Алекс, вы помните ту стену? Вы еще говорили, что сами не знаете, как добрались до верха?
  
  - Разумеется. Я же по ней лез. - не мог сдержать сарказма, даже из уважения к сединам.
  
  - Помогите мне встать! - он требовательно протянул руку. Я подчинился.
  
  Мы подошли к окну. 
  
  - Просуньте голову наружу и посмотрите вниз.
  
  Я с опаской осмотрел прутья, потом нашел отверстие покрупнее, и высунулся, обдирая уши. 
  
  - Ничего не видно. Темно, как у черта за пазухой. - я влез обратно.
  
  - Эта стена имеет отрицательный уклон. Так строили в те времена, когда осада крепостей была популярным развлечением. Ваш покорный слуга имел честь наблюдать восхождение из этого самого окна. По такой стене невозможно забраться. Еще и в темноте.
  
  Я молчал. Снова казалось, что меня мистифицируют. Неловко вывернув шею и поглядев на стену сбоку, я понял, что он прав. Это - та самая стена. Тот же запах, фактура, трещины...
  
  - Всё еще не верите? - Кидальчик медленно вернулся к циновке.
  
  
  
      Улегшись, он вынул из кармана кубики и стал перекатывать их по костяшкам пальцев. Иногда такой фокус показывают с монеткой. Кубики двигались, как приклеенные, или притянутые резинкой. Зрелище завораживало.
  
  - Я тоже - талант не из последних. Иначе меня бы здесь не было. Но видите ли... Чтобы управлять вероятностями, я должен держать разум включенным на полную мощность. Всё остальное - ловкость рук, не более. Чтобы выиграть, например, в рулетку, я должен просчитать миллион критериев броска шарика: Угол, силу броска, вес шарика, материал колеса, влажность в помещении, температуру воздуха, количество стоящих вокруг партнеров - от их дыхания и движений тоже многое зависит... Всего не перечислить. Это титанический труд, мой разум работает на пределе.
  Понимаете? Чтобы совершить чудо, мне нужно уподобиться электронно-вычислительной машине. Мгновенно составить алгоритм действий, учитывая абсолютно все переменные, и безупречно его выполнить. Я это могу. Но стоит это огромных трудов.
  Никогда не задумывались, как вы ходите? Держите равновесие? Каждый миг мозг подает команды множеству мышц, связок, нервных волокон... Привести тело в движение и держать в равновесии - на это уходит огромное количество энергии. Но вы этого не замечаете, вас еще в детстве научили ходить, бегать, ездить на велосипеде... Для нас это так же естественно, как дышать. С этой проблемой, кстати, столкнулись создатели первых роботов: те не могли даже стоять прямо, всё время падали. Пришлось создавать сложнейшие алгоритмы, управляющие системой гироскопов...
  Вы, Алекс, другое дело. Вам не надо совершать насилие над собственным разумом, чтобы добиться того, чего хотите. Вы просто "щелкаете пальцами" - по вашим же словам...
  
  - Да нихрена не просто! - я не выдержал. - Как вы не поймете... Когда я "щелкаю", всегда происходит что-нибудь непредвиденное! Обычно страшное. Жертвы... Я поэтому и сдерживаюсь изо всех сил. Я постоянно боюсь навредить.
  
  - И ваше подсознание корректирует всё за вас. Вы проходите сложнейшие испытания, головоломные тесты, и при этом заявляете, что чудесно отдохнули! Вам впору позавидовать...
  
  
  
      Я молчал. Где-то он, наверное, прав... Мне многое дается легко. Но так же, создается ощущение, что это несправедливо.  Как будто  я живу взаймы. Как будто я всё больше кому-то должен...
  
  - У меня появилась гипотеза... - продолжил Кидальчик, тронув меня за плечо. Я повернулся. - Много времени на размышления, знаете ли... Те неприятности, что случаются с другими... "Обратка", как вы говорите. Её вы вызываете сами. 
  
  - То есть как?!
  
  Я аж подскочил.
  
  - Не мельтешите, дайте объяснить... Вы, Алекс, уж простите - гений. По сравнению с нами, рабочими лошадками. Вы творец. Чудесник. Вы можете всё! Предположим: вам пришла в голову мысль, что вы получаете всяческие блага слишком легко. Там, где другим приходится напрягаться, действовать изворотливо, работать в поте лица... Вам стоит лишь пожелать. К вашей чести, это не привело вас к солипсизму. Напротив, вы решили, что это нечестно. Несправедливо... И тогда подсознание придумало компенсацию. Обратку.
  
  
  
      Несмотря на душный жар, я похолодел. Лицо онемело. Казалось, я вышел из тела, и смотрю на него со стороны. "Вот сидит Алекс Мерфи. Он - причина смерти множества людей. Возможно, его жертвы исчисляются сотнями... И всё это он сделал намеренно".
  
  
  
      Вдруг всплыли лица тех, первых, в смерти которых я обвинил себя. Агенты ФБР, они сказали, что расследуют смерть моей девушки, Кейт... Официально сообщалось, что она не справилась с управлением мотоцикла на мосту Голден Гейт, и упала в воду. Я предполагал, что это была месть. За измену... Кейт не была уравновешенной девушкой, и часто совершала бессмысленные, эксцентричные поступки. Но я никогда не допускал мысли о том, что мог посодействовать её гибели!
  
      А скольких еще? Когда, будучи маленьким, "щелкал" просто так, из любви к искусству, чтобы посмотреть, что получится на этот раз...
  
  
  
      Нет. Нет... Этого не может быть! Я - не убийца! Я никому не хотел зла! Кейт упала с моста. Была ночь, лил дождь, она выпила несколько бутылок пива, она находилась на взводе из-за нашей ссоры... Я же пытался её остановить! Но она села на мотоцикл и умчалась.
  
      А агенты? Я в деталях представил себе тот солнечный день: вот я стою у окна, и сквозь щелочку в занавеске смотрю, как они садятся в машину. Одинаковые серые плащи, короткие стрижки... Отличаются только цветом кожи и тем, что у одного - дорогие часы. "Ролекс". Я еще гадал: подарок?
  
      Едва они вывели свой "форд" с обочины, как мимо пронесся грузовик. Один из тех ревущих монстров с трубами, изрыгающими черный дым, и хромированными черепами на бампере... От форда осталось несколько мелких деталей и влажное пятно на асфальте. 
  
      Несчастный случай? Агенты не были ни в чем виноваты, они просто прощупывали почву... Возможно, узнали о моих похождениях в Лас-Вегасе, или подвигах в Ираке... Но они не заслуживали смерти! 
  
      Оказывается, убил их не несчастный случай, а я. Лично отдал приказ.
  
  
  
      Кидальчик уже какое-то время тряс меня за плечи, но я не обращал внимания. Он ударил меня по щеке. На языке появился горько-кислый, металлический вкус. Живот свело страшной судорогой, челюсти тоже. Если б у меня началась рвота, и тогда я не смог бы открыть рта. 
  
      В оцепенении я наблюдал, как перед мысленным взором пляшут пылинки. Они прилипают к холодной, липкой коже. Пыль набухает, становится красно- жидкой и течет с тела на землю... Каждая пылинка - чья-то жизнь.
  
  - Алекс! Придите в себя! Да что ж такое... И воды нет, как на грех... Я же предупредил, это всего лишь гипотеза! Я не думал, что вы так это примете... Простите меня, ради Бога!
  
  - Не извиняйтесь. Вы правы. - голос был деревянным, чужим. Слова с трудом проталкивались сквозь горло, а язык распух и не слушался.
  
  
  
      ...Это было в Лас-Вегасе: я устроил себе каникулы после окончания колледжа. Меня привлек столик, за которым играли в Бак Дайс: игрок бросает три кубика, они показывают случайное число очков. Раз за разом: шестерки, тройки, четверки... Чем больше точек на гранях кубика - тем богаче становится игрок.
  
      Тогда мне в голову и пришла впервые эта мысль: я - банкомет, который раз за разом выбрасывает наибольшее число. Я ничего не могу с этим поделать, я так устроен. Обречен на везение.
  
      Но ведь есть еще понтер! Не бывает игры в одни ворота, не может быть  постоянного выигрыша... Когда-нибудь я проиграю, и придется платить за всё! Вот! Вот откуда моя уверенность, что должна быть расплата... Но видите ли, моя хромая удача рассудила, что я - слишком ценен для того, чтобы расплачиваться своей шкурой. И стала "переводить стрелки": на мою девушку Кейт, на агентов ФБР, на незнакомых людей из автобуса... Интересно, что случилось с тем следователем, Воронцовым? По идее, мое подсознание должно было счесть его идеальной мишенью...
  
  
  
      Что будет, если я задумаю убить себя? А если мое подсознание этого не захочет, и снова отыграется на ком-то другом?
  -  Дядя Саша!
  
  - Слушаю, мой друг...
  
  - Ваши сегодняшние неприятности - моих рук дело? Признавайтесь!
  
  Он грустно улыбнулся.
  
  - Скорее, моих собственных. Точнее, моей гордыни... Захотел сравняться с гением. - увидев мой недоуменный взгляд, он пояснил: - попробовал действовать, как вы. На интуиции.
  
  - И что?
  
  - Просадил миллион. 
  
  - Тогда вы легко отделались... Ой, простите.
  
      Я испытал облегчение. Тут же устыдился, но ничего не мог с собой поделать. Хоть здесь виноват не я...
  
  
  
  - Вы правы. Пока что я им нужен. Браться за вас всерьез они боятся, так что я остаюсь запасным вариантом. К тому же, убивать курицу, несущую золотые яйца...
  
  
  
      Я слушал его и молчал. Какая-то мысль не давала покоя... Что-то, что я слышал совсем недавно, может быть, сегодня... Что говорил Кидальчик по поводу удачи? Нет, не то! Что-то было на днях... Я нащупал в кармане дрейдл, вынул его и стал разглядывать буквы. Как он говорил? "Чудо великое было здесь!"
  
      Наклонившись к старику, я чмокнул его в заросшую щеку. Он встрепенулся, не понимая, в чем дело.
   - Продолжайте нести золотые яйца! Мы скоро выберемся из этой духовки!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"