Аннотация: Этот рассказ ни на что не притендует и не несет в себе особого смысла или захватывающего сюжета. Почти обычная история о девушке, которая волею случая сбежала из дома. Всего одна история...
- Здравствуйте.
- Здравствуй.
- Вам не нужна помощница по дому?
- Что ты хочешь взамен?
- Всего лишь место, где я могла бы переночевать. Хотя бы на коврике перед дверью.
- Неужели так мало?
- Да, мне большего не надо. Я даже согласна кое-что отдать Вам взамен.
- Что же?
- Книгу.
- Какую?
- Ту единственную. Которую я написала.
- Ты? И зачем же тогда ты ищешь работу уборщицы, если ты - писатель?
- Я не писатель. Я всего лишь написала книгу. Так Вы возьмете меня в дом?
- Почему ты решила, что мне нужна помощь по дому?
- Если я отвечу, вы отвезете меня в дом, но совсем не в свой, а тот, в котором лечат больных на голову.
Грустная улыбка девушки залезла в самое сердце пожилого мужчины, которого зачем-то остановили прямо на улице. Вернее, он сам остановился, потому что эта незнакомка была так похожа на ту единственную, которой уже не было рядом. Зачем он завел этот разговор? Ведь он никогда не держал в доме прислугу. Тем более, разве можно было такую совсем молоденькую девочку заставлять работать?..
***
Чуть меньше полугода у меня была крыша над головой. Спала я на лоджии, а вместо кровати мне был выделен старый, погрызенный молью матрас. Откуда подобная вещь взялась у такого человека, как Виталий Сергеевич, мне было непонятно, потому что он во всем предпочитал аккуратность и чистоту. Квартира, в которой я по воле случая оказалась, была довольно большой, в три комнаты. Но, к сожалению, она пустовала.
Хозяин квартиры был человек хорошего достатка и доброй, но немного суровой, души. Ему было шестьдесят три года - я это знала, хотя он никогда не говорил мне своего возраста. Так же, как и не спрашивал моего. У него были дети - сын и дочь, которые давно покинули отчий дом. Относительно недавно, два года назад, Виталий Сергеевич стал вдовцом. С тех пор его жизнь стала серой и потеряла смысл, потому что его жена была его ангелом, как часто он называл ее, а дети уже давно выросли и живут собственной жизнью, забыв об отце. Вернее он считал, что забыли, а вспоминали лишь на праздники. Кстати, Виталий Сергеевич семь лет назад стал дедушкой, но внучку свою ни разу не видел. Сейчас внуков у него было уже четверо, но он так и не увидел никого из них. После потери жены он с головой ушел в работу, справедливо решил, что так болеть будет меньше. Что ж, я его не осуждаю. Многие поступают именно так, как сделал Виталий Сергеевич. О том, чтобы жениться повторно, он даже слышать не хотел.
Откуда я все это знаю? Ветер нашептал.
В тот день, когда я познакомилась с Виталием Сергеевичем, шел дождь. Легкий, моросящий, почти незаметный. Я шла по улицам большого города, название которого меня особенно не волновало. Сколько уже таких городов было мной пройдено? И не сосчитать. С тех пор, как я сбежала из дома, я успела пройти половину России. О том, что меня будут искать, я даже не задумывалась, потому что была уверена - все, кто раньше знал меня, считают, что я умерла. Так, наверно, будет лучше. По крайней мере, я точно знала, что так должно было быть. Порой я задумывалась, а не зря ли я поступила именно так? И каждый раз понимала: не зря. Что послужило причиной моего ухода? К счастью ли, к горю, но причина совсем не банальная. Меня там любили, я это знаю. Не понимали, но мне этого почему-то и не нужно было. Даже ценили за мои творческие успехи. Ведь совсем недавно вышла в печать моя книга. О чем - неважно. Главное, что вышла. И когда я об этом узнала, то решила уйти. Потому что все, что могла сделать там, где родилась, я уже сделала. В путь позвал меня ветер, и я пошла. Как уже говорила, ни разу об этом не пожалела. Наверно, кто-то мог бы назвать меня сумасшедшей, да некому. Кстати, я бы с этим "кто-то" обязательно согласилась бы.
Не знаю как, но путь, какой бы он ни был и куда бы ни вел, ложился передо мной настолько удобно, что я даже и не заметила, как ушла так далеко от дома. Сколько прошло времени, я тоже не считала, но в тайне тихо радовалась, что книга моя вышла ранней весной. Да, порой было очень холодно и приходилось искать хоть какое-нибудь место, чтобы укрыться на ночь, но все же зима осталась позади, а, значит, беспокоиться мне было не о чем. По крайней мере, так шептал ветер, и я верила ему. Как я жила все это время - рассказ долгий и нудный. Порой приходилось тяжело, но мне удавалось найти в себе силы, чтобы жить дальше. Хотя бы потому, что больше никто меня не держит, и я могу идти туда, куда позовет меня моя душа. Когда я пришла в этот город, как раз наступила середина осени. Обычно я старалась обходить стороной большие города, но в этот почему-то завернула. В тот же день я и встретила хозяина квартиры, в которой сейчас жила.
Идя среди толпы, я поглядывала по сторонам, убрав руки в карманы уже сильно изношенной куртки. Проходя мимо очередной витрины, на несколько секунд задерживала на ней взгляд, чтобы понять - не мое. Мне этого просто не нужно, вот и все. Неожиданно ветер толкнул меня в спину, заставив сбиться с шага и остановиться. Подняв голову, я встретилась взглядом с пожилым мужчиной, остановившимся передо мной и смотрящим на меня как-то очень внимательно, словно стараясь уловить в чертах моего лица что-то потерянной, но не забытое. Ростом он был немногим выше меня, фигура у него была, не смотря на возраст, на удивление крепкой. Да и не был бы он похож на пожилого мужчину, если бы темно-коричневых волос не коснулась седина, и не потускнели бы серые глаза. Лица едва-едва коснулись морщины, что, впрочем, совершенно его не портило. Он был довольно красив, а если бы еще и улыбнулся, то можно было бы сказать, что он даже красавец. Почему-то я в этом не сомневалась. Как и в том, что он очень давно не улыбался.
Зачем я тогда заговорила с ним, для меня самой до сих пор остается загадкой. Впрочем, об этом поступке мне совсем не пришлось пожалеть. Почему он взял меня к себе - было точно так же не понятно. Думаю, Виталий Сергеевич обязательно пожалел бы об этом, если бы я не старалась быть столь незаметно, какой и была. День ото дня я старалась совсем не попадаться ему на глаза, безмолвно убираясь в квартире и готовя завтраки и ужины. Мне было не привыкать к одиночеству и молчанию - меряя шагами страну, поговорить было в общем-то не с кем. Честно говоря, мне было довольно того, что над головой теперь есть крыша и не нужно будет задумываться о том, что делать с наступлением зимы. Из квартиры я почти не выходила, потому что даже продукты в дом приносил Виталий Сергеевич. На лоджии было прохладно, но мне это даже нравилось. Хотя бы потому, что вид на город открывался просто замечательный, да и с ветром можно было побеседовать. И пусть он чаще всего молчал в ответ, я свято верила, что он меня понимает и, что более важно, принимает. В эти дни, как и в дни своего скитания, я задумывалась над тем, как же мало иногда нужно для счастья.
Думаю, Виталий Сергеевич никогда не поймет, что вместе с уборкой квартиры я убирала из его души боль и печаль. Все проблемы потихоньку я отводила от него. Как у меня это получается - не знаю. Просто с самого детства так было. Часто меня называли ангелочком, порой даже ангелом-хранителем. В шутку, конечно, потому что по-настоящему не понимали, кто на самом деле отводил все проблемы в сторону. Просто в моем присутствие всем как-то сразу становилось легче. О том, что это действительно от меня, я догадалась только тогда, когда перешла в другую школу, а в моем прежнем классе стали все чаще приключаться разные беды - то ребята поссорятся, то учителя на них почем зря накричат, то еще что. Наверно, глупо все это связывать с собой, да только эта мысль постоянно не давала покоя. Думаю, у каждого когда-либо случалось что-нибудь подобное, когда вроде не знаешь наверняка, а утверждаешь с полной уверенностью в своей правоте. А откуда она, правота, взялась - не поймешь. Вот только я не ангел. Ангелы ведь должны верить в Бога. Я же в него почему-то не верила. Впрочем, в дьявола я тоже не верила. Верить научилась я только ветру. Он стал для меня опорой и защитой. Он стал для меня всем, и поэтому я ушла из дома, стоило ему только меня позвать. Уверена, что говорить об этом кому-либо еще не стоит. Ведь и вправду могут отправить в дом для душевно больных. Может, и не так уже неправы они будут. Не попала я туда, наверно, только потому, что вполне мирная и никого не трогаю. А что людям до обычной бездомной, ходящей туда-сюда по большой стране? Никто ведь даже не заметит, что в толпе стало на одного человека больше. Тем более этот человек уходит слишком быстро, чтобы его успели заметить.
Первый месяц мы с хозяином квартиры даже не разговаривали, словно не жили в одной квартире, а были просто незнакомыми людьми. Впрочем, так оно и было. Один единственный раз я заговорила с ним, когда отдавала ему свою книгу. Последний экземпляр, который был мною зачем-то прихвачен еще из дому. Иногда, во время своих блужданий по своей необъятной стране, я сама перечитывала ее. Порой удивлялась тому, что это написала именно я. Порой задумывалась о том, что было написано. Порой очень хотела внести какие-нибудь поправки, да все не решалась этого сделать. Единственное, что мне не нравилось в моей книге совершенно - обложка. Наверно потому, что не так я ее себе представляла, когда писала текст. Хотя это, все же, совершенно не расстраивало меня. Расстроить меня вообще стало в последнее время очень сложно. Наверно, пока я выживала собственными силами, я стала сильнее, хотя значительно слабее. Сильнее в плане упорства и слабее в смысле веры в знания. Вот такой легкий парадокс.
"Кажется, ему наконец-то стало легче," - подумала я, когда Виталий Сергеевич впервые со мной поздоровался. В тот день пошел первый снег. Легкие снежинки кружились в своем невесомом танце, чуть-чуть подгоняемые ветром, и таяли, едва касаясь земли. Я поздоровалась в ответ. Как ни странно, но в этот день мне впервые удалось услышать чужое мнение о своей книге. По-настоящему чужое, а не тех, кто может сказать, что ему понравилось только для того, чтобы не огорчать меня. Хозяин квартиры спросил меня, сама ли я это написала, на что получил короткий ответ: "Да". Он сказал, что эта книга слишком взрослая для девушки моего возраста. Я молча пожала плечом, мол, судить вам, а не мне. Как оказалось позднее, ему мое произведение понравилось. Мне было очень приятно услышать это от него. Наверно потому, что он мой первый настоящий читатель. А еще я впервые порадовалась, что книга была издана под псевдонимом, а не настоящим именем. Зачем Виталию Сергеевичу знать, кто я на самом деле? Ведь как только закончится мое время здесь, я просто уйду.
В следующем месяце наши отношения стали более дружелюбные. По крайней мере, каждое утро Виталий Сергеевич здоровался со мной, желая доброго утра, а я в ответ желала ему каждый день здоровья своим любимым "Здравствуйте". Привычка говорить именно так появилась у меня год назад, когда я еще жила дома. Просто однажды подумала, что пожелать здоровья намного приятней, чем сказать обыденное "Привет". Думаю, не многие задумывались об этом. Впрочем, не мне судить об этом. Слишком мало людей я повстречала на своем пути. Вернее мало кого знала так, чтобы ему приходилось выбирать между "Привет" и "Здравствуй". Однажды хозяин квартиры пригласил меня в свой кабинет, попросив принести ему чая. В тот вечер мы с ним долго беседовали о жизни и даже залезли в философию. Он оказался замечательным собеседником, поскольку, не смотря на разницу в возрасте, говорил со мной на равных. А перед тем, как я ушла на свою лоджию, сказал мне, что давно так ни с кем не беседовал. Мне оставалось лишь слегка улыбнуться в ответ. Ведь я и так знала, что в последнее время Виталий Сергеевич не разговаривал ни с кем ни о чем кроме работы.
С тех пор такие вечерние беседы стали довольно частыми. Я никогда не навязывала своего общества хозяину дома, но он все равно звал меня для разговоров. Было видно, что ему и вправду приятно со мной общаться. Наверно потому, что за время, которое было проведено мной вне отчего дома, я успела о многом подумать. Может быть, даже слишком о многом, ведь теперь очень часто уходила в себя так глубоко, что ничего вокруг не видела. Но никогда мне не удавалось ни с кем поделиться своими мыслями. До того, как я поселилась у Виталия Сергеевича. Я была искренне благодарна ему за возможность поговорить, за эти беседы, за то, что он пустил меня в свой дом, хотя совершенно не знал. Я была благодарна ему за все, что он для меня сделал. А так же безмерно уважала его. Хотелось сделать для него все, что в моих силах, чтобы жизнь его стала хоть чуточку легче. И все же, не смотря ни на что, придет время, и я покину его. А до этого попытаюсь сделать все, что смогу.
Приближались праздники. Честно говоря, уже очень давно я не чувствовала их приближение так остро, как в этом году. Словно в душе проснулось забытое в детстве ожидание чудес, которые могут произойти только в ночь, когда один год сменяется другим. Или в ту ночь, которую называют Рождеством. В эти дни все становится волшебным. Даже снег блестит в свете фонарей не так, как раньше. Жаль только, что не каждый это замечает. Вот и Виталий Сергеевич не замечал. И я решила, что нужно подарить ему Чудо. Устроить настоящий праздник. Ведь это в моих силах. Да и что лечит души лучше, чем хотя бы небольшое, но Чудо? Ради всего этого мне пришлось сделать то, чего никогда в жизни я не делала и не сделала бы никогда, если бы не эти обстоятельства. Мне пришлось порыться в документах Виталия Сергеевича, чтобы найти два телефонных номера.
До Александра, старшего сына хозяина квартиры, я дозвонилась без проблем и договорилась о встречи. Не знаю почему, но он согласился. Мы встретились в кафе, около дома Виталия Сергеевича. На улицу уже царила темнота, которую нарушали только фонари да маячки-окна. Что ни говори, но ночи зимой наступают очень рано. А еще наступают холода. Хорошо, что кафе было не так далеко, иначе я бы точно озябла в своей тонкой, пригодной разве что осенью да весной, куртке. Но все же, не смотря ни на что, на улице было безумно красиво. Только что выпавший снег сверкал в свете городских огней, словно светился изнутри. Воздух был удивительно свежим и морозным, а при каждом выдохе на свободу вырывалось маленькое облачко пара. Наверно, в тот день я впервые обратила внимание на то, как же красиво зимой. Раньше все времени на это не было, потому что приходилось постоянно куда-нибудь спешить. Да и забот в преддверье праздников было столько, что времени на красоту не оставалось вовсе. Тогда же мне было совершенно некуда спешить, потому что хозяина квартиры не будет до поздней ночи, ведь вместе с веселыми заботами о подарках, в ожидание Нового года приходят проблемы и куда как серьезные.
Когда я пришла в кафе, Александр был уже там. Узнать его не составило труда - он был точной копией своего отца в молодости. Такие же серые глаза, такие же темно-коричневые, аккуратно уложенные волосы, те же черты лица, разве что морщин пока не было. Говоря честно, он был красив. Только, думаю, Виталий Сергеевич в его годы был еще краше. Просто я очень ярко представляю хозяина квартиры молодым. У Александра не хватает уверенного блеска в глазах, который, несомненно, был у его отца. Разговор был долгим. Впрочем, короче, чем я рассчитывала. Александр почему-то сразу поверил, что я живу с Виталием Сергеевичем в одной квартире. Ему хватило трех вопросов, чтобы убедиться. Остальное время мы потратили на то, зачем я добивалась этой встречи. Разговор был не из легких, потому что очень трудно объяснить правду тому, кто не хочет о ней слышать. И все-таки Александр любил своего отца, потому вскоре согласился с тем, что я предложила. И я была по-настоящему счастлива от этого.
Дозвониться до дочери хозяина квартиры, Марины, было сложнее. И все же мне это удалось. Встреча должна была произойти в ресторане, хотя я долго отказывалась от этого. Марина была упорней, и пришлось сдаться. Пока добиралась до места встречи, я успела сильно замерзнуть, но не придала этому особого значения. Ждать дочь Виталия Сергеевича не пришлось, но найти ее было куда сложнее, чем Александра. Хорошо еще, что я однажды невольно наткнулась на семейную фотографию хозяина дома, иначе совсем не узнала бы. Она была совершенно не похожа на своего отца. Длинные медные волосы были явно покрашены, потому что на снимке они была черными, как смоль. Глаза карие и внимательные. Марина не была особой красавицей, однако по-своему все же была красива. Хотя бы из-за своей доброй улыбки. Убеждать ее в том, что я просто живу в квартире Виталия Сергеевича, пришлось довольно долго. Она совершенно не хотела верить в то, что я не любовница ее отца. Наверное, раньше на такое заявление она в ответ получила бы мое праведное возмущение, но сейчас я только слегка улыбнулась на это предположение. Как ни странно, но после нашего разговора Марина все же согласилась мне помочь. Домой я возвращалась с невероятно легким ощущением на сердце и даже не заметила, что замерзла настолько, что не получалось даже сжать пальцы в кулак.
Наверно, все же зря я ушла из дому, не прихватив каких-либо теплых вещей. Хорошо еще, что к холоду уже была привычна, иначе вместо обычного насморка заработала бы что-нибудь значительно серьезней. Впрочем, я вновь ни о чем не жалела, потому что верила, что Александр и Марина меня не подведут, а, значит, Виталия Сергеевича в этом году ждет настоящее Чудо. Хорошо, что моего насморка не заметил хозяин квартиры, иначе пришлось бы покинуть лоджию. В этом сомневаться не приходилось. А еще хорошо, что мне можно было пользоваться чайником и ванной. Все-таки бывает и так, что лучше народных средств ничего и не придумаешь.
За пять дней до ночи смены года, хозяин квартиры во время нашей вечерней беседы спросил меня, чтобы я хотела получить на Новый год. Мне было нечего ответить, потому что ничего мне было не нужно. То, о чем я мечтала, я получила прошлой весной, и сейчас мне было не о чем мечтать. Наверно, мало у кого случается так, что он доволен тем, что имеет, что ему доставляет радость каждый день. А не радость, так спокойствие. Такое спокойствие, которое возникает лишь тогда, когда уже некуда торопится и не о чем жалеть. Я была именно этим "мало кто". Об этом всем я сказала Виталию Сергеевичу, слегка улыбаясь каким-то своим мыслям. Он выслушал меня внимательно и настаивать на ответе не стал. И все равно мне почему-то казалось, что он мне не поверил. Думаю, у него было на то право. Все-таки в его глазах, не смотря на все наши беседы, я оставалась маленькой девочкой. Ну и пусть. Главное, что он не прогнал меня на улицу в эти холодные дни и подарил мне такие чудесные беседы. Но, все же, у меня все-таки была одна мечта. Чтобы Виталий Сергеевич был счастлив. Об этом я ему, конечно, не сказала.
Наконец наступило тридцать первое декабря. Весь день у меня было приподнятое настроение, да и хозяин квартиры, как ни странно, на расположение духа не жаловался. Большую часть времени я провела на кухне, готовя праздничный ужин. Виталия Сергеевича попросила на кухню не заглядывать, чтобы сделать сюрприз. Думаю, он сильно удивился бы, увидев, на сколько человек я готовлю ужин. Во время работы в моей голове появилась мысль о том, что неплохо было бы мне на эту ночь исчезнуть из квартиры, чтобы не мешать. Но пойти мне было некуда, разве что по улице прогуляться. Только вот замерзнуть в своей легкой куртке очень не хотелось. Можно было, конечно, пойти в какое-нибудь кафе и там посидеть, да вот только денег у меня нет, а просто так там околачиваться, думаю, не разрешат. И все же я пришла к выводу, что попытка - не пытка.
Когда я накрыла на стол, часы пробили одиннадцать ночи. Хозяин квартиры пока что находился у себя в кабинете. То и дело по комнатам раздавались звонки телефона. Отвечал на него, конечно, Виталий Сергеевич и долго разговаривал с неизвестными мне людьми. Получал поздравления, поздравлял сам, смеялся. Оказывается, у него очень красивый смех. А главное, звучал он искренне. И я, слыша его, радовалась. Все-таки праздники на самом деле лечат души куда лучше, чем врачи. По крайней мере, иногда.
Когда минутная стрелка показала, что до Нового года осталось не более получаса, я тихо выскользнула из квартиры, оставив на прощание записку хозяину квартиры, чтобы он не волновался. Спускаясь по лестнице, я встретилась с Мариной и Александром, которые шли в компании четверых детей и двоих незнакомых мне людей. Остановившись на лестничной площадке, поздоровалась с ними и пожелала хороших праздников. Они улыбнулись мне в ответ, пожелав того же, и мы разошлись в разные стороны. В спину мне долетел вопрос Марины, а куда я, собственно, иду, на что я слабо улыбнулась и сказала, что праздновать Новый год. Больше вопросов мне не задавали. Надеюсь, Виталий Сергеевич примет свою семью. Я знаю, что он по ним очень скучал. То, что Марина и Александр со своими семьями пришли сегодня к нему, и было моим маленьким Чудом ему.
В тот день, блуждая по улицам праздничного города и то и время замечая счастливые лица людей, я всерьез задумалась о том, что же произошло с моей семьей, которую я оставила в прошлом. Как они встречают этот Новый год без меня? Покупали ли они в этом году детское шампанское, чтобы порадовать меня и мою младшую сестренку? Наряжала ли моя сестрица в этом году Барсика, нашего кота? Может быть, мне хотелось бы их еще раз увидеть, но я понимала, что это невозможно. Было грустно до слез, и все же сожаления о сделанном не было. Все случилось так, как и должно было. За то время, пока я не видела своих родных, на душе осталась только светлая печаль, когда я вспоминала их. Все же, они меня любили. Но даже своей любовью ко мне они не могли изменить того, что должно произойти. Я думала не о том, что уже произошло, не о том, что я сбежала из дома, создав впечатление, что я мертва. Думала о том, что еще должно произойти. О том, что не изменится, даже если я покину пределы России и пойду искать свой путь где-то не здесь. О том, сколько времени у меня еще впереди и сколько времени уже позади.
Странно, но я совершенно не замечала мороза, словно праздник, царивший вокруг, согревал гораздо лучше, нежели теплая шуба. То и дело, тут и там, произносились поздравления. И даже меня несколько раз поздравили совершенно не знакомые мне люди. Я их поздравила в ответ, искренне пожелав счастья в Новом году. Интересно, а что для всех этих людей счастье? У каждого ведь оно свое. Мое счастье в том, что бы идти вслед за ветром туда, куда ему будет угодно меня повести. Мне больше ничего не нужно. Может потому, что все остальное просто лишнее? Впервые в жизни я пожалела о том, что некому сказать, что я счастлива. Некому было улыбнуться и некого обнять. Потому я просто шла по улицам, улыбаясь всем прохожим и то и дело кого-нибудь поздравляя. Небо над моей головой то и дело озаряли яркие вспышки фейерверка, радуя разнообразием красок и пугая с непривычки своей громкостью. Пару раз я останавливалась только затем, чтобы посмотреть на очередной салют и улыбнуться еще шире.
Как наступило утро, я не заметила. Просто каким-то образом поняла, что пора возвращаться обратно. Оказывается, что забралась я очень далеко, и найти дорогу в квартиру Виталия Сергеевича стоило некоторых усилий и трудностей. Только оказавшись перед знакомым подъездом, мне удалось осознать, насколько же я замерзла. Правда, не так сильно, как должна была бы. Все-таки пару раз пришлось заглянуть в неизвестные мне кафе, из которых, к моему удивлению, меня не погнали, а даже наоборот - угостили за счет заведения. Наверно, праздничная атмосфера достигла и их сердец, пробудив желание не только получать, но и отдавать. Это желание и есть то Чудо, которое иногда совсем не замечают, а порою даже не ценят. Просто в ночь, когда один год сменяется другим, все становится чуточку волшебней, а люди - чуточку добрее.
Бесшумно войдя в квартиру, которая, к моему счастью, оказалась незапертой, я попыталась тихо проскользнуть на свою лоджию, но мне это не удалось. Когда я проходила через кухню, чтобы попасть к себе, меня задержал Виталий Сергеевич, который сидел за кухонным столом, задумчиво рассматривая что-то в своих руках. Подняв на меня взгляд, он прошептал лишь одно слово, которое достигло моего сердце, чуть не заставив расплакаться. "Спасибо" - вот, что сказал хозяин квартиры в то утро. Затем он поднялся со стула и, на пару мгновений крепко обняв меня, вновь повторил то единственное слово, которое мне хотелось прошлой ночью услышать больше всего. Поцеловав меня в макушку, он отпустил меня на свободу и ушел из кухни, направившись в свою спальню. Я была... счастлива.
После Нового года еще три месяца я прожила в квартире Виталия Сергеевича. Наши с ним вечерние беседы после той ночи стали реже, потому что почти каждый день ему звонила его семья, и ему становилось не до меня. И все же, в те редкие вечера, когда нам удавалось поговорить по душам, у меня на душе становилось так спокойно, словно я разговариваю с родным человеком. Мы с хозяином квартиры никогда не говорили о своем прошлом. У каждого из нас были такие темы, которые нам не хотелось бы вспоминать. И все же я чувствовала, что душа Виталия Сергеевича немного успокоилось, а из сердца ушла боль, мешающая жить дальше полной жизнью. Он никогда не забудет свою жену, но теперь воспоминания о ней будут отзываться в его сердце лишь светлой грустью. Ведь для хозяина квартиры жизнь продолжается дальше. У него есть внуки, которым надо успеть рассказать так много, пока есть на это время. К тому же дедушка - звучит гордо. Думаю, Виталий Сергеевич это понимает. По крайней мере, понял.
А весной, когда южный ветер требовательно застучал в окна лоджии, я знала, что здесь мои дела закончены, а, значит, пора отправляться в путь. В один из дней, когда хозяин квартиры ушел на работу, собрала свои вещи и, ни на секунду не задумавшись, я вышла из квартиры, зная, что больше сюда уже не вернусь. Было немного грустно, но мне вновь было не о чем жалеть. Я рада, что смогла изменить чью-то жизнь в лучшую сторону. Рада, что оказалась там, где была нужна. Теперь в этой квартире будет все хорошо, и пустовать она больше не будет. Я была в этом уверена, а, значит, верила в этом. Надев свою видавшую виды куртку и закинув на плечо рюкзак, я спустилась вниз. А перед тем, как уйти без оглядки дальше, остановилась на пару мгновений и посмотрела на окна своей лоджии, прощаясь со своим временным, но добрым домом.
На большом письменном столе в кабинете сиротливо лежал белый лист бумаги, на котором было написано всего две строчки:
"У Вас все будет хорошо в жизни, Виталий Сергеевич.