Славинская Мария : другие произведения.

Мать ареала. Глава 39. То, что отдано, то, что обретено

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    По какой причине столкнулись герои этой истории? Может потому, что мир не смог справиться сам и рискнул призвать себе на помощь чудовище? Или потому, что кто-то затеял большую игру, слепыми костями бросив на поле как свои интересы, так и чужие? А может дело в том, что вернулись из небытия призраки прошлого и впервые за двести лет из теней прозвучало пророчество? Эти вопросы верны, но они только часть ответа. А ответ... Рано или поздно герои этой истории его узнают.

    Книга выходит на странице автора на Автор.Тудей с опережением на пять глав.

  

Глава 39. То, что отдано, то, что обретено.

  
  
  
  ***
  
  
  Оторванный лепесток смялся. Химера болезненно зашелестела, но плюнуть в вандала не рискнула - Тиасселъ её ужасал. Хоуг растер реактив между пальцев, принюхался и погрузился в раздумья. Антидот... В личном потоке лайорлеса нежданно - сладко и завораживающе - зазвучал чужой голос:
  
  "Саэл, ты знаешь, что ты идиот?"
  
  Хоуг вздрогнул. Взял себя в руки и холодно мысленно заулыбался:
  
  "Ты так считаешь?"
  
  Мать в его личном потоке тяжело вздохнула. К разочарованию мужчины, ни злой, ни раздраженной женщина не ощущалась. Разве что...
  
  "Я предупреждаю единственный раз: НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ тех, кого я считаю своими детьми. Если хоть один из них умрёт при твоём содействии, я плюну на неделю своих агонии и мучений, на боль всех, кто мне дорог, и просто сожру тебя к лешей матери без права перерождения. Я не могу - НЕ ИМЕЮ ПРАВА - выбирать одного из всех, если он желает идти по Пути один. Даже если этот ребёнок подобного стоит."
  
  Саэл раздраженно ощерился, почувствовав проступившую в личном потоке жалость. Жалость к нему!
  
  "Мы посмотрим, Мать."
  
  Иная болезненно прикоснулась к Тиассэлъю душой. Древнего утопило в вызывающей ярость, жажду и тошноту любви:
  
  "Мне жаль тебя, моё дитя. Ты превосходен и мне жаль будет тебя терять."
  
  Мать замолкла. Хоуг медленно задышал, раздувая ноздри. Слова Матери, несмотря на все ухищрения разума, эхом продолжали стоять в его мыслях. Хоуг мертвенно побледнел, нащупал напольный кувшин, стоящий перед столом, и в ярости шваркнул его о стену. По лицу мужчины прокатилась дрожь. Воскового оттенка кожа на пару мгновений окостенела. В уголке одного из глаз лайорлеса застыла слеза. Тиассэлъ засмеялся как обезголовевший - желания и порывы раздирали лесного человека на части. Ненависть, ярость и болезненная любовь к той, что дарует жизнь всё же лишили его контроля... они поглощали Саэла сильнее, чем он рассчитывал. Значит, ему следовало сменить подход.
  
  
  ***
  
  
  Просыпаться Гхал-Иру отчаянно не хотелось: он желал вечно плыть на волнах покоя, касаясь безбрежной, всепозволяющей сути той, что дарует жизнь.
  
  "Вставай, Гхал-Ир."
  
  Глаза хоуга распахнулись, разум прошило болью. Голова Вечного раскалывалась, словно кто-то из гномов ударил по ней артефактным молотом... Тело ломило, но несмотря на неприятные ощущения, Иру было легко и свободно: не было необходимости выбирать, исчезла обязанность принимать решения. Сомнений не было - впервые за долгое время он чувствовал себя счастливым. Почти - какой-то детали всё-таки не хватало.
  
  - Давай, давай. Разлепляй свои глазоньки, долбозверушко. Посмотрю в твои тупые лупошарики и решу, что с тобой делать - прикопать под кустом к лешему или всё-таки дать тебе шанс реабилитироваться...
  
  Ворчание Матери заполнило хоуга ядом, терпкой глазчаткой и молочком полосатых мух. Иру захотелось потянуться, а потом - свернуться обратно в клубок и вжаться лицом в живот этой невыносимо-восхитительной женщины. И забыть обо всем. О том, что он для чего-то там существует... Отказывать себе в утолении этого желания Вечный не захотел.
  
  - Но-но! Лапы убрал, поганец! Ир! Я с тобой разговариваю! Сш-ш-ш... Чудовище-е-е...
  
  Раздражение Матери разливалось жжением, но любви и радости от того, что он выжил, в женщине было намного больше. И он имел полное право ими воспользоваться, как малая её часть. Всего на один способный остаться в памяти навсегда момент...
  
  - Какой же ты поганец, Ир! Прибила б, ей Творец, если б не было жаль затраченных на тебя усилий.
  
  Суровый и нежный, голос Матери дополнился жалобой и тоской, но в глубине его не было этих чувств: наносное, показное... дань нелепой людской привычке и привычной защите от внешней наглости. Мать наполняли печаль и любовь. И жалость. О, Свет: какой невозможно слабой и насколько же сильной была эта женщина! Гхал-Ир довольно заулыбался и потёрся лицом о мохнатый живот, сладко пахнущий соком меллорна.
  
  На левом ухе Древнего капканом сомкнулись когти, болезненно потянули вверх: Ир растерянно охнул и сел, выдирая ухо из жестких пальцев. Сразу же ухватился за орган, проверяя, не оторвала ли его на радость сумеркам восхитительная мегера. Ухо оказалось на месте. Мать - ужасающе злой. В разноцветных зрачках мае'эрше'рей вспыхивали и гасли золотые огни, отдающие лиловой дымкой бездонных зарев. Гхал-Ир посерел и затрясся. Он заигрался! Забыл, что является её частью лишь временно! Не пожелал вспомнить, чем и кому обязан, кто он есть и что сам является полноценным и цельным.
  
  - Осуждать я тебя не стану. Судить тоже - это бесполезно. Но ЭТОТ огонь я у тебя заберу - он не будет спокойно тлеть и однажды тебя допалит.
  
  Душу Гхал-Ира сковало льдом. Мать говорила о ЕГО огне: о ЕГО маленькой, безмерно любимой птичке. О его чувствах к лери ассе Тиллиссе из высококровного рода Кассе.
  
  - Нет...
  
  - Да, чудовище. Я дала тебе шанс, что позволил бы тебе остаться с ней рядом и ты его запорол. ТЫ отказался бороться. ТЫ не пожелал им воспользоваться. Что мне теперь с тобой делать, Ир? Дать сгореть? Отпустить тебя и оставить Колад без присмотра сильнейшего из стихиальных магов в истории? Не смеши - за такое дерьмо меня мир с Пустотой смешает и будет полностью прав! Что ты выбираешь?
  
  Вечный вздрогнул, сжался и спрятал лицо в ладонях... Горло Ира сдавило ужасом. Мать била по самому дорогому - наотмашь. Он опять допустил ошибку. Именно ОН не захотел стать опорой для Тильки: слишком сильной для него, слишком смелой... Слишком чарующей. ОН сбежал. Захотел стать её ведомым - верным псом у прекрасных ног. Но Мать снова снизошла к его слабости. Простила его ошибку, стоившую ей части бесценной жизни... И опять предлагала выбор, который он не мог больше себе позволить. Он сам лишил себя перед ней этого права.
  
  Хоуг поднял на женщину опустевший взгляд и закостенел лицом. Опустился перед поджавшей губы женщиной на колени и просящим жестом возложил ей руки на бёдра:
  
  - Убей его. Я не желаю сжигать и сгорать там, где обязан стать светом.
  
  
  ***
  
  
  Первым, что Тиллисса увидела распахнув глаза, оказался знакомый потолок. Асса вздохнула и с улыбкой повернулась набок, чтобы тут же подскочить на кровати: в придвинутом к распахнутому окну кресле сидел Гхал-Ир и изучал, сделанные ею в блокноте записи. Лери затопило радостью: он пришел!
  
  - Ох... Что вы... Что ты здесь делаешь?
  
  Мужчина поднял голову и рассеянно посмотрел на девушку: холодно и отчуждённо. От взгляда лайорлеса у Тиллиссы заныло в груди. Лесной человек отрицательно качнул головой будто самому себе и едва заметно приподнял уголки губ. Не так, как обычно. Как бездушная статуя. Улыбка Ира была чужой.
  
  - Я рад, что ты проснулась. Твою ночь сегодня хранила Мать... Вставай. Я должен кое-куда тебя сводить. Несс обещала, что это будет нечто невероятное.
  
  Мужчина бросил на лери посуровевший взгляд и покрутил в пальцах свисающую вдоль виска косичку:
  
  - Нам требуется поговорить. О тебе и мне. Обо всём. Я обязан всё объяснить и объясниться... Одевайся и спускайся вниз. Я буду ждать тебя в Резном зале.
  
  Асса не успела даже задуматься об ответе - лайорлес уже исчез. Дверь в комнату приглушенно хлопнула за спиной мужчины. В душе лери что-то оборвалось: девушке стало страшно, больно и пусто. Неужели, она снова что-то натворила? Снова допустила непростительную ошибку. О, Великий, почему она никогда ничего не может сделать правильно? Тиллисса всхлипнула и нервно схватилась за нитку, обвивающую запястье. Камни едва заметно блеснули, обдав руку холодом. Что же она наделала?
  
  
  
  До человеческой общины Гхал-Ир донёс ассу Кассе на руках. Сердце девушки лупило о рёбра в предчувствии чего-то ужасного. Исходящие от мужчины, ощущения холода и отстранённости доводили её до отчаяния. Почему он вдруг стал к ней жёсток и безразличен? Может быть, она его оскорбила? Но она ни разу не сделала ничего из того, о чем говорил лаер Кедласс! Или это из-за постоянного страха? О, Великий, ну почему она никак не может его побороть?!
  
  Лайорлес остановился перед небольшим, светлым домиком с обширным подворьем. Крытый двор был заставлен маленькими, круглыми столиками - каждый окружало несколько плетёных кресел. Вдоль каменной решетки ограды вилась лоза ползучника с красивыми, резными листьями. С обрешетки навеса свисали тонкие магические кристаллы и маленькие, собранные гроздьями осветительные шары. Сквозь распахнутую дверь дома во двор прорывалось алое зарево Пламени стихий. Часть столиков была занята гостями.
  
  Ир опустил Тиллиссу в кресло, приставленное к одному из столов, и молча ушел в распахнутую дверь веранды. Асса проводила спину мужчины отчаянным взглядом и обречённо сжалась, спрятав побледневшее лицо в ладонях. Он точно скажет, что не сможет быть рядом. Откажется остаться с ней, проходить сквозь кошмары и страхи, и уйдёт, оставив её одну. О, Великий, что же ей делать? Она совершенно не хотела его оскорбить или обидеть! Неужели, он не понимает? Он же маг! Он способен прочесть её мысли! Как же так?
  
  Рядом с лери зашелестели крылья. Раздался раздраженный рык. В воздухе потеплело и запахло игольницами, плавленым красным железом и сладкими фруктами. Тиллисса подняла голову и вздрогнула: на стоящем напротив стуле сидела лейарие Кайсин и злым, обречённым взглядом разглядывала застывшего перед столиком Ира. В руках у лесного мужчины подрагивала глубокая чашечка с чем-то белым, плотным и сладко пахнущим.
  
  - Ты надо мной издеваешься? Ир, ты совсем дурак?
  
  Лицо мужчины не изменилось. Он не двинулся с места, но Тиллисса почувствовала, что маг крайне смущён, встревожен и озадачен. И тихо вздохнула: спасительная способность понимать чужие чувства впервые показалась ей жизненно важной и ценной.
  
  - Вижу. Совсем. И это не лечится.
  
  Лейарие звучно постучала когтями по столешнице и хрипло, издевательски протянула:
  
  - Ладно! Поясняю подробно, как для конченых идиотов - ты её напугал. Ир, Тильке до судорог страшно видеть перед собой вместо нормального, тёплого мужика сначала кровожадную фурию, а потом каменного отморозка! Она же, леший тебя раздери, не часть гештальта! Она не "слышит" и считает...
  
  Тиллисса охнула, схватилась за медальон и выбежала из-за стола:
  
  - Не надо!... Я... Я сама скажу.
  
  Лери вздохнула, нервно поправила полы схенты и повернулась к словно окостеневшему магу. Высоко подняла подбородок, уставилась Иру в глаза и обреченно сжала рукава в ладонях:
  
  - Я... Я виновата! Я знаю, со мной невозможно быть рядом - я боюсь всего, и мне нельзя... это так глупо. Ты так много сделал для меня, так старался помочь, а я... Я так хотела! Ты потратил столько сил и времени, а я так и не смогла пройти ни через один сон... Ты создал для меня эту нить... Я... Я слабая. И у меня ничего не получается. Не получается быть сильнее! Я всё время подвожу тебя, подвожу всех и...
  
  Асса нервно прикусила губу, из последних сил стараясь не разрыдаться. На лице мужчины, с каждым произнесённым словом, проступало всё больше боли, растерянности и... вины?
  
  - Ох, какой же ты сказочный идиот местами, а... Ну, что замер, бестолочь!?
  
  Чашечка с белым звякнула о столешницу. Ир вихрем сорвался с места и неожиданно подхватил Тиллиссу на руки, отчаянно уткнувшись лицом ей в кудряшки. Лери тихо охнула и испуганно вцепилась пальцами в его схенту.
  
  - Мать права. Я дурак.
  
  Маг страшно, болезненно рассмеялся. Девушка испуганно задрожала, всхлипнула и вжалась в лесного человека сильнее. Он не мог быть не прав! Это она! Она сама во всём была виновата! Смех оборвался. По спине девушки ободряюще заскользили чуткие пальцы.
  
  - Ты не права. Я не злюсь. И не держу на тебя обиды - ты не виновата в этом. Это я виноват. Я испугался себя - своих желаний. Того, что не сумею удержать себя и попытаюсь тебя уничтожить. Сделать тебя своей. Навечно.
  
  Тиллисса вздрогнула, испуганно выдохнув. Он... хотел подобного? С ней? Но она же... Она рядом с ним, как сорный куст перед богатой и урожайной вишней! Голос Ира на мгновение стал надтреснутым:
  
  - Ты не давала ответа. От этого во мне проснулась жажда. Желание решить за тебя самому. Это могло быть возможно. Если бы я потерял контроль, я мог тебя поглотить... это уничтожило бы тебя. Это принесло бы множество боли и бед всем. Ты никогда не смогла бы начать жизнь заново - от тебя бы ничего не осталось. Я не смог бы жить дальше и ушёл бы за тобой. Я испугался, Тилька...
  
  Ир задрожал. Асса всхлипнула и обхватила его за шею, с ужасом чувствуя, как надрывно и глухо бухает его сердце. Мужчина отстранился, осторожно отнял её руки от шеи. Требовательно обхватил лицо девушки ладонями и улыбнулся - широко и открыто. Улыбка оказалась почти привычной - мягкой, тёплой, но, почему-то, горькой.
  
  - Теперь всё получится, Птичка. Я отдал Матери лишнее - всё, что способно тебя убить - и теперь смогу оставаться рядом.
  
  Внутри Тиллиссы что-то снова оборвалось. Обмерло, не веря тому, что она слышит. Не желая верить.
  
  - Отдал? Ты... Ты ведь любил меня?
  
  Ир светло и радостно рассмеялся:
  
  - Я люблю тебя, Птичка! И теперь люблю так, чтобы иметь возможность остаться близко и не желать слишком многого.
  
  Он тепло и немного печально вздохнул:
  
  - Твоя душа создана не для меня. Я никогда не сумел бы встать с тобой вровень. Не печалься, девочка: в руках вечности рождается много душ. Однажды ты сумеешь найти среди них ту, с которой разделишь себя. Обязательно. Если тебе понадобится, я предоставлю любую помощь.
  
  Мужчина осторожно усадил лери на стул, который всего пару мгновений - или может быть лет? - назад занимала лейарие Кайсин, и переставил поближе к Тиллиссе чашечку с чем-то белым:
  
  - Попробуй. Имя этому - пломбир. Оно похоже на сладкий лёд, но нежнее... Мать рассказала, как создать это, людям. Те из них, кто допущен в общее, доказали, что для вас это безопасно - вкусно и освежающе.
  
  Асса обречённо посмотрела на белое и безотчетно взяла пальцами ложечку. Ложечка задрожала. Почему-то девушке показалось, что Ир её только что - без сомнений! - предал. По душе лери разлилась едкая, почти невыносимая горечь. Тиллисса зачерпнула пломбир из чашечки и положила в рот. На языке стало холодно, нежно и очень сладко. Жаль только, за горечью, рвущейся из души, эта сладость показалась ассе почти безвкусной... Как же так? Она ведь его, действительно, любит как мужчину! И хочет быть рядом... Лаер Кедласс сказал, что это возможно! Что если она нужна, то Ир её подождёт. И теперь он отказался от большего? Неужели надеяться больше не на что?... Но ведь Ир не ушел совсем? Он сделал всё возможное, чтобы остаться рядом - чтобы перестать быть для неё угрозой. Асса прикусила губу изнутри и решительно зачерпнула из чашечки ещё раз. Сладкое оказалось, действительно, сладким. Может быть, если он когда-нибудь вдруг захочет... у неё ещё будет возможность вернуть его чувства? Хотя бы крошечная возможность, чтобы попробовать всё исправить?
  
  
  
  Ир осторожно опустил лери на ступени лесницы, ведущей в дом, и бережно, ободряюще сжал в пальцах запястье девушки:
  
  - Пусть сумрак и тени Нарга не коснуться тебя, Тилька. Хорошей ночи.
  
  Мужчина едва заметно дернул вверх уголками губ и тенью растворился в сумерках. Тиллисса вздохнула. Весь этот день он провёл рядом с ней: был безукоризненно вежлив, спокоен и обходителен, но ни разу не попытался подойти к ней хоть немного ближе! Усердно держался на расстоянии вытянутой руки. Ассу это чудовищно огорчило. Заставило сердце стонать, как тень Нарга, запертую в шкатулке жреца Великого Двоесущего... От внимательных взглядов и грустноватой улыбки Ира, девушке становилось безрадостно и одиноко. Неприкаянность... это ощущение ей не нравилось - оно было странным и непривычным. Но оно было целиком её. Её, и ничьё больше! Оно не было для Тиллиссы чужим. Ох, как ей хотелось окончательно избавиться от наведённых магистерами страхов! Полностью стать собой. Настоящей Тилькой! В голове у девушки неожиданно всплыли слова гномской травницы:
  
  "Чтобы узнать о том, кто ты, надо жить и делать выбор, не всегда слушаясь чужих слов."
  
  Тиллисса замерла. Зажмурилась, до боли в ладони сжав ручку двери. Страх шевельнулся внутри, но лери лишь мотнула кудряшками и решительно вскинула подбородок. Нет. Теперь она будет делать свой выбор, не слушая чужих слов. И будет изо всех сил за него бороться!
  
  
  
  В узкой, сочащейся темнотой дыре, висящей над головой ассы, сияли разноцветные слёзы Скеты. Гладкие стены, сложенные из грубо обтёсанных каменных блоков, сочились холодной водой. Мороз пробирал до костей, заставляя лери дрожать от спины до пальцев. На запястье нагрелась нитка. Тиллисса вздрогнула. Она совершенно не помнила, как оказалась в колодце - как до сорванных ногтей исцарапала пальцы, которые жгуче тянуло болью. Может быть, она пыталась отсюда выбраться? По скользкой, увитой тонким ползучником стене?
  
  Вода, скопившаяся в широком кольце выбоин на полу, лизнула стопы. Лери испуганно подскочила на ноги. Вода прибывала. Девушка заметалась по круглой яме, отчаянно забила ладонями по камню и закричала, срывая голос.
  
  Ночь отзывалась поглощающей звуки тишью. Вода поднялась Тиллиссе уже до пояса. Над краем колодца безразлично висело голубое, слегка прикрытое Око Нарга. Наконец, лери выбилась из сил. Холод сводил неподвижностью руки и подкашивал ноги. Грудь лери горела. Вздохи давались с трудом. Девушка закрыла глаза и отчаянно разрыдалась. Что же делать? Запястная нитка почти обожгла ей руку. В ушах зазвучал голос Ира - спокойный и ободряющий:
  
  "Помни, это всего лишь сон. В нём ты способна на всё - если пожелаешь, даже стать одарённой."
  
  Сон. Она снова спит и видит один из своих кошмаров! Асса зажмурилась и искренне - самозабвенно - пожелала, чтобы этот проклятый колодец исчез.
  
  Удушающий холод не уходил. Вода по-прежнему плескалась вокруг, наполняя лери страхом, отчаянием и болью. От головы до стоп Тиллиссы прокатилась дрожь - тело стало тяжелым и непослушным. Она не могла сделать даже короткий вздох! Лери тихо вскрикнула и заметалась внутренне. Нет! Она ни за что здесь не останется. Она хочет исчезнуть отсюда - куда угодно! СЕЙЧАС ЖЕ!
  
  Жар от запястной нитки огнём разбежался по коже. В ушах ассы раздался тихий, призрачный треск. Тиллисса почувствовала, что куда-то падает. Из горла от страха и неожиданности вырвался сип. Под лопатки девушки ударило острым. Спину пронзило резью - от рёбер до шеи - и она перестала чувствовать своё тело. В непроницаемой тьме из груди лери проступил измазанный кровью кол. Асса мысленно заметалась, окончательно впав в истерическое отчаянье. Тело не слушалось. Надрывный крик снова рванулся из горла. Кол, пробивший девушку насквозь, зашевелился. Она замолкла и всхлипнула. Закашлялась кровью и соскользнула по деревяшке вниз, с хрустом шлёпнувшись обо что-то твёрдое. Тиллиссу - всю, целиком - страшно рвануло в сторону. Над ухом лери раздался оглушительный треск разрываемой плоти. Девушка приоткрыла глаза. Над лицом промелькнули два отвратительных, бледно-розовых глаза, сверху смрадно пахнуло гнилью...
  
  Наконец, вокруг неё и внутри, разверзлась благодатная, бесчувственная темнота. Тьма качнула её на мягких волнах и окатила теплом и блаженной свежестью. Вернула чувствительность телу - мгновенно выздоровевшему - и соткалась в сильные руки Ира, удерживающего лери на коленях. Лесной человек мелодично пел, оглаживая живот Тиллиссы ладонями поверх схенты. Заметив, что она очнулась, мужчина улыбнулся свободно и искренне:
  
  - Ты умница, девочка. Спи. Больше в эту ночь с тобой ничего не случится. Это были последние, из привнесённых человеческими магами страхов. В Песне остался лишь твой ужас и он не так значителен. Верь мне, с ним ты сумеешь справиться сама.
  
  Асса шевельнулась и неловко подняла над лицом ладони. Неверяще их осмотрела. Осторожно села и растерянно посмотрела на Ира:
  
  - Последние? Это правда?
  
  Мужчина довольно кивнул, осторожно поглаживая её по дрожащей от пережитого спине:
  
  - Не беспокойся. Я останусь рядом и вмешаюсь, если ты не сумеешь справиться. В колодце ты поступила верно. Ты САМА вырвалась из лабиринта. Ты сумела его уничтожить.
  
   Похвала лесного человека была горячей и искренней. Он гордился ей. Практически восхищался! Тиллисса отчаянно покраснела и спрятала лицо в ладонях, смутившись от собственной радости. Глубоко вздохнула. Снова внимательно посмотрела на улыбающегося мужчину, порывисто обхватила его за шею и потянулась к его губам. Ир удивлённо расширил зрачки, вздрогнул и туманом развеялся в воздухе. Асса ойкнула и больно шлёпнулась на траву. Над головой тихо и мелодично шелестело золотое Древо лесного народа. Чуть дальше по берегу виднелись знакомый камень и гладкое зеркало подёрнутого туманом озера. Лери на мгновение замерла, осознавая сотворённое в порыве чувств, и покраснела полностью, прикрыв губы ладонями. О, Великий Двоесущий, ну зачем? Для чего она это сделала?!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"