Румяное солнце скатилось за кромку лесов.
Домой ты вернулся замёрзший и еле живой,
Снял крылья, повесил на вешалку вместе с пальто.
Сияли они, как должно′, неземной белизной.

Ты чайник включил, чтоб согреться хоть как-то суметь
В квартире, где холод скребётся, как кошка в окно.
Весь день подопечный-глупец вновь хотел умереть,
И вновь, как положено, всюду хранил ты его.

Но всё же, когда луч закатный сверкнул в первый раз,
А твой подопечный стоял обреченно в окне,
Спустили тебе почтой ветра небесный приказ:
"На этот раз нужно спокойно стоять в стороне".

На эти слова ты ответил ухмылкой немой,
Расправил упругие крылья и в небо взлетел.
Теперь у тебя первый раз за всю жизнь выходной,
Теперь ты на время свободен от всех своих дел.

Пока не приставили снова к тебе чудака,
Что будет играть в эту жизнь, как и все до него,
И будет твердить, будто смерть абсолютно верна,
Что это легчайшее средство от боли его.

И будет пытаться, как каждый из всех слабаков,
Уйти от проблем, от безумства нахлынувших дней,
От спутанных жизнью нелепой огромных клубков,
Что легче разрезать, а просто распутать сложней.

Куда им до жизни и быта хранителя их?..
Ведь многие даже банально не верят в него.
Хоть каждый из дней своей жизни живёт он для них,
А так иногда счастья хочется и своего!

Чтоб дома встречал его кто-то помимо тоски,
Помимо холодной кровати и выцветших стен.
И как же желания жить и любить велики,
А он получает лишь боль и страданья взамен.

Хоть есть два крыла, но свобода ему не дана,
Как рыбе, способной летать, но живущей в воде.
О жизни своей остаётся лишь только мечта,
Которую он каждый день воплощает во сне.

Как только в холодной кровати сумеет уснуть,
Как только в видение сна окунётся пером,
Он будет пытаться судьбу в сотый раз обмануть,
Не зная, не думая, что с ним случится потом.

Он будет кроить этот мир, как хотелось ему,
Где теплые стены и любящий взгляд синих глаз.
Где времени капля подвластна ему одному,
Где будет он счастлив, пусть мало и пусть всего раз,

Но там ему рады, там яркие краски вокруг,
Там стены в обоях, картинах, и пахнет едой.
Там нежность объятий, там ласки родных её рук.
Как хочется в мир тот нырнуть навсегда, с головой!

Но час пробужденья настанет, как ты не крути
Всё в той же холодной квартире под серостью стен
Ты будешь лежать, потому что не надо идти,
И думать, как взять и сломать заколдованный плен.

Ты всё ещё чувствуешь жар её губ на щеке,
Ты всё ещё помнишь, как вкусен был чай с имбирём
Хоть эти виденья остались опять вдалеке,
Я буду хранить для тебя их, пока мы живём.